Послезавтра

Глава 12

Код «Единорог» — так называлась секретная многоступенчатая программа эвакуации граждан США. Она разрабатывалась Пентагоном и была далека от совершенства, но все же это было лучше, чем ничего.

После небольшой паузы генерал добавил:

— Ограничьте участие с Первой по Пятую армии.

Первая армия размещалась в Джорджии, Пятая — в Техасе. В соответствии с указом президента, не имело смыла давать эту команду другим частям континентальных вооруженных сил. Он еще не успел положить трубку, а вся структура объединенного комитета начальников штабов приступила к выполнению приказа. Операция, код которой только что назвал генерал, была разработана для того, чтобы эвакуировать население самых крупных городов в глубь страны, но не могла обеспечить перемещение миллионов людей на юг.

Люди начали самовольную эвакуацию, не дожидаясь государственных указов. Они видели приближающиеся тучи и трансляции новостей о том, что творилось в северных частях страны. Сначала прекратились передачи из Торонто, затем из Монреаля, Бангора и Миннеаполиса. Европа тоже молчала. Это было страшно.

В Хьюстоне и Атланте стали отменять полеты в Европу. Севернее Атланты никаких данных о полетах не поступало, и никто ничего не знал. Президент уже запретил местные полеты, но даже без этого запрета мало кто отважился бы подняться в воздух, навстречу сплошной стене облаков. Они росли и множились, образовывая сгусток в тридцать километров высотой и восемь длиной, быстро накрывая континент.

Поля Миннесоты и Монтаны уже лежали в его тени. Такая же участь ожидала долины Айовы и равнины Огайо, мировые хлебные нивы. Самые смышленые и легкие на подъем счастливцы успевали бежать от чудовища. Тем, кто вскочил в машину и уехал в ту же минуту, как услышал предупреждение о надвигающейся необычно сильной метели, удалось спастись даже из Чикаго и Гэри.

Но большинство прислушалось к своим инстинктам, которые издревле приказывали человеку забиться в пещеру и переждать ненастье. Люди закрывали жалюзи, закупали продукты питания и забирали детей из школ. Включая телевизор, они замирали возле телеэкранов и ждали, когда все закончится.

Когда жители северных штатов поняли, что их южных соседей эвакуируют, в то время как они ничего об этом не знают, занесенные снегом дороги наполнились тысячами машин, замедляя и без того слишком медленное передвижение. Они были обречены. Пошел снег, накрывая их, еще живых, холодным покрывалом, чтобы раскрыть снова лишь спустя не одну тысячу лет, когда наступит очередной теплый цикл.

В глубине южных штатов жителям приходилось прибегать к четвертой поправке Билля о правах человека, сопротивляясь требованиям солдат покинуть свои дома. У таких людей брали подписки, и их оставляли в покое. Они умирали, настояв на своих правах.

В госпитале Люси тоже проходила эвакуация, поэтому она смогла сразу ответить на звонок Джека. Он объяснил ей, что происходит, а она посетовала на то, что правительство не сообщило своим гражданам, до какой отметки может упасть температура. С другой стороны, она понимала, какую немыслимую панику среди и без того напуганных людей могло посеять это известие.

— Мы не сможем поддерживать связь друг с другом, — сказал ей Джек, и она почувствовала, как тяжело стало на ее сердце от этих слов. Совсем недавно она призналась себе в том, что развелась с мужем только потому, что слишком его любила. Она просто не смогла вынести бесконечного ожидания и вечного соперничества с его работой и миссией доносить неприятную весть сопротивляющимся слушателям. — Оставь для меня сообщение в американском посольстве в Мехико.

Она тогда подумала, сможет ли так далеко доехать в караване машин «скорой помощи» с больными детьми на борту.

— Хорошо.

Молчание, которое последовало за этими словами, имело больше значения, чем многие слова. Джек прервал его так, как хотелось Люси.

— Я люблю тебя, — сказал он.

Настала ее очередь.

— И я тебя люблю. — Произнеся это, она почувствовала, что эти слова были одними из самых важных в ее жизни. Такими, как первое приветствие маленькому, сиреневому сморщенному комочку, еще влажному от околоплодных вод, положенному врачами ей на живот. — Скажи Сэму, что я очень его люблю. И, Джек, да пребудет с тобой Господь! — Медленно, смахивая слезинки, выплакать которые у нее не было времени, она положила трубку.

Через широкое стекло приемного покоя она видела, как маленьких пациентов устраивают в машины «скорой помощи», где уже сидят врачи и их родители.

Сумерки пришли рано, и с ними на город обрушились полчища снежинок. Деревья уже сбросили листья и встревоженно поводили в воздухе голыми ветками. Над ними мрачные тяжелые облака направлялись на юг, впитывая в себя весь свет, который попадался у них на пути. Когда-то зрелище мерцающих городских огней на фоне свинцово-матового неба и колышущихся веток можно было назвать красивым. Но этой ночью оно было ужасающим. В город ворвался смертоносный ветер.

Джек с трудом втащил сани в белый «джип-тахо» с символикой УОАИ на двери. Когда их подхватила вторая пара рук, он чуть не подпрыгнул от неожиданности.

— Ты вроде должен сидеть в автобусе, едущем на юг, Фрэнк? — сказал Джек и обнял своего старого друга и партнера.

— Я двадцать лет с тобой нянчился. Ты думал, что я отпущу тебя одного?

Джек рассмеялся.

— А я-то думал, что это я тебе вместо няньки!

Второй сюрприз с грохотом вылетел из стальной двери, ведущей в зону парковки. Джейсон скинул свое снаряжение в багажник и резво направился к кабине.

— Куда это ты собрался?

— Ни один из вас не умеет пользоваться картами. Без меня вы окажетесь в Кливленде.

К ним подбежала Джанет Токада. В своем пальто, с развевающимися черными волосами и румяными от мороза щеками, она показалась Джеку удивительно красивой.

«Это что, синдром солдата перед боем?» — подумал он. Мужчинам перед битвой все женщины кажутся потрясающими красавицами.

— Я буду вас извещать о движении бури в вашу сторону, — сказала Джанет.

Джейсон, неунывающий оптимист, ответил ей:

— Если нам повезет и воздух чуть потеплеет, то мы успеем добраться до укрытия раньше, чем подморозим себе зады.

Джанет взяла Джека за руку.

— Удачи, Джек, — добавила она. — Для меня было честью работать с тобой.

Ее слова можно было понять как прощание с тем, что так и не успело между ними возникнуть. Джек ответил на ее пожатие.

— Это ты мне оказала честь, — ответил он.

Эти слова были непритворными. Джанет принадлежала к редко встречающемуся типу людей, вечно стремящихся к совершенству, которыми Джек искренне восхищался.

К рассвету следующего дня снег шел уже в течение восемнадцати часов, и с каждым часом становилось холоднее. Застывший перед библиотекой корабль вмерз в лед и теперь казался какой-то сказочной фигурой в блестящем панцире и с оледеневшими усами проводов.

Брайан возился с радиоприемником, сняв с него крышку и исследуя схему подключения. Он не знал, насколько удастся вернуть ему работоспособность, но был уверен, что сможет из него хоть что-то выжать.

— Может, тебе кто-нибудь с этим поможет, сынок?

Брайан поднял глаза, посмотрел на широкое красное лицо Кэмпбелла с ирландскими чертами и зелеными мигающими глазками.

— Я — член клуба по шахматам, по электронике и состою в команде школы по олимпийскому десятиборью. Если здесь есть кто-нибудь умнее, покажите мне этого человека!

В ответ полицейский лишь слегка улыбнулся.

— Ну, тогда разбирайся с этим сам, — сказал он.

— Большое спасибо.

Лютеру ужасно не хотелось, чтобы Будда справлял нужду внутри здания. У бродяги было свое ощущение порядка, и ему не хотелось его нарушать. Поэтому, как только из-за горизонта показался первый луч света, он вывел собаку на улицу.

Идти по скользкому льду вместо пола было странно и непривычно. Потихоньку они выбрались на неровную, покрытую снегом поверхность, находящуюся на уровне окон четвертого этажа. Было холодно, как на Риверсайд-Драйв в январе, а потом подул сильный морозный ветер и засыпал их снегом.

— Давай же, Будда, — проворчал Лютер. — Никто на тебя не смотрит!

Это было не совсем так. Будда отвлекся на человеческий запах и вопросительно гавкнул. Охраняя корзину с продуктами, он был способен и на более внятные звуки.

Где-то впереди шла процессия из людей, использующая верх от кузова машины в качестве саней. На этих санях лежали их нехитрые пожитки: стулья, стол, старинный телевизор. Они изо всех сил старались спасти нажитое добро. Лютер хорошо их понимал. Его собственные сокровища находились под тремястами метрами льда, что, как подозревал Лютер, вряд ли пойдет на пользу его коллекции пластинок Джона Колтрейна. Или это был Дюк Эллингтон?

Как много людей шло по снегу! Он должен был сказать об этом тем, кто сидит в читальном зале. Рискуя тем, что Будда не справится со своим кишечником, он быстро направился обратно с зал.

— Там полно людей! — закричал он, поднимаясь со льда наверх, по шести ступеням, которые возвышали четвертый этаж над его уровнем.

Все, кто был в зале, выбежали на улицу. Охранник библиотеки, присоединившийся к ним ночью, сказал:

— Они выбираются из города, пока не стало слишком поздно.

Люди стали толкаться, чтобы лучше рассмотреть то, что происходило снаружи.

— Так, всем тихо! — крикнул патрульный.

Глядя на шестьдесят человек, стоящих перед ним, он соображал, что ему дальше с ними делать. Чем они будут тут питаться? Кожаными ремнями и волосами? Книги в пищу не годятся, и питьевой воды у них тоже нет. Даже в туалетах все было сухо. Вопрос о пище и воде уже долго его беспокоил.

— Так, похоже, что мы тоже можем отсюда уйти. Мы должны сделать это до того, как снег станет глубоким.

— Пошли, — сказал водитель такси, в котором ехала Йама с дочерью.

— Тихо! Подождите. Мы будем друг другу помогать, иначе нам далеко не уйти. Давайте постараемся хорошенько подготовиться и попытаемся никого не забыть. Кому нужна помощь?

В воздух поднялось несколько рук. Среди этих людей были хромой старик и молодая женщина, растянувшая ногу.

Сэм внимательно слушал разговор. Полицейский явно был прирожденным лидером, но Сэм собирался перехватить у него инициативу.

— Кто из вас последним разговаривал по сотовому? — спросил Кэмпбелл.

— Я дозвонилась моему кузену в Мемфис пару часов назад. Их эвакуируют, — отозвалась молодая женщина.

Другая женщина подхватила:

— Я тоже разговаривала примерно в это время. Мне сказали то же самое. Всю страну эвакуируют на юг.

«Это папа, это его работа. Сколько людей он сумел спасти? Двадцать миллионов? Пятьдесят?» Последние слова помогли Сэму принять окончательное решение. К тому же он был уверен в том, что его отец направляется к нему, а не на юг.

Повернувшись к друзьям, Сэм тихо сказал:

— Нам не надо идти.

— Почему? Все остальные уходят! — кивнул Джей Ди.

Сэм остановил Лору, переводившую Йаме все, что происходило.

— Подожди. Когда я разговаривал с папой, он сказал, что мы должны оставаться в укрытии. Эта метель убьет всех, кто выйдет на улицу.

Лора оглянулась. Люди одну за другой натягивали на себя одежду из бюро находок.

— Сэм, — сказала она, — ты должен им об этом сказать.

Сэму совсем не хотелось подходить к большому властному полицейскому и говорить ему, что он неправ. В то же время он понимал, что Лора права и он должен это сделать. Сэм подошел к Кэмпбеллу, который помогал девушке мастерить импровизированную шину.

— Э, сэр?

— Да, Сэм.

— Вам нельзя уходить.

Кэмпбелл посмотрел на него с нескрываемым удивлением.

— Что?

— Мы… в общем, нельзя.

— Послушай, Сэм, нам всем страшно, но другого выхода нет.

— Нет, сэр. Это не так.

— Брось, сынок, и начинай готовиться к дороге.

Кэмпбелл похлопал по шине и отошел. Сэму не нравилось, когда к нему так относились. Он тут же вспомнил второй класс, когда его ум настолько напугал учителя, что тот запретил ему задавать вопросы.

— Если вы выйдете сейчас на улицу, то замерзнете насмерть, — выдавил он.

Все замерли при этих словах. Сэм обнаружил, что все обратили на него взоры, кто с испугом, а кто со злостью.

— Что за глупости? — спросил Кэмпбелл.

— Это не глупости. Эта буря усилится, а мороз будет таким, что человек на улице не сможет выжить.

Один из присутствовавших, молодой парень в круглых очках и с густыми волосами, внимательно посмотрел на Сэма.

— Откуда у тебя эта информация?

— От отца. Он климатолог. Он сказал, что этот ураган не будет похож ни на что, к чему мы привыкли.

Теперь он завладел вниманием большинства людей.

— Что ты предлагаешь нам делать? — спросил парень.

Сэм вспомнил, что его звали Джереми и он занимался сборкой компьютеров.

— Оставаться в библиотеке и стараться согреться, пока не закончится буря, — ответил Сэм.

— Послушайте, снег становится глубже с каждой минутой. У нас здесь нет продовольствия, а вместо воды нам придется есть снег.

— Да, это рискованно, — согласился Сэм.

Кэмпбелл только покачал головой. Парнишка не был глупцом.

— Смотри, лучше рискнуть и уйти с остальными. Прямо сейчас. — Он поднял руку. — Пошли.

— Не ходите! — Сэм и сам удивился жару, с каким он это выкрикнул. Речь шла о человеческих жизнях. — Это слишком опасно, поверьте!

Ответом ему был молчаливый уход людей, которые решили следовать за полицейским и слухами о всеобщей эвакуации. Кто будет слушать какого-то мальчишку?

— Où va tout le monde?

Сэм знал достаточно слов по-французски, чтобы понять вопрос Йамы. Она интересовалась тем, куда все пошли. Лора ответила, объяснив, что все ушли на юг, но она со своими друзьями остается здесь. Она еще рассказала, что отец Сэма ученый и он предупредил о том, что сейчас опасно выходить на улицу.

Эльза, которой посчастливилось дозвониться до Мемфиса по сотовому, решила вернуться. Сэм слышал, как она сказала Джереми:

— У меня какое-то нехорошее предчувствие. Я не пойду. А ты?

— При всем уважении к силам охраны правопорядка, я поставлю на климатолога.

Эльза повернулась к библиотекарю, которая вернулась за свой стол сразу же, как проснулась.

— А ты, Джудит?

— Я никуда не уйду из библиотеки.

«Интересно люди относятся к библиотекам», — подумал Сэм. Он надеялся, что не все книги погибнут. Интернет надолго вышел из строя, а книга всегда останется книгой.

Собака Лютера стала нервно повизгивать.

— Не волнуйся, Будда. Мы на улицу не пойдем.

Сэм и остальные подошли поближе к выходу, чтобы проводить взглядом уходящих товарищей по несчастью. Оказалось, что по улицам сотни людей двигаются по направлению к югу. Неужели Хадсон тоже замерз? Скорее всего. По нему можно было дойти до дома, даже не замочив ног. Сэм вспомнил о любимых местах в Александрии, о своей комнате с моделью Конституции, оставшейся на память о детстве, о своих коллекциях, о трилобитах и папоротниках, которым было полтораста миллионов лет.

Они стояли и смотрели, как группа людей прошла мимо них и мимо вмерзшего в лед такси и его пассажиров, с застывшими голубыми лицами. Сэм подумал, что если бы не Лора, то Йама с дочерью были бы в одном из этих такси. Смерть всегда приходит неожиданно. Кто бы мог подумать прошлым утром, что весь остров Манхэттен за двадцать четыре часа превратится в кусок льда с огромным включением?

После того как все ушли, они сосчитали, сколько их осталось. Получилось девять человек и одна собака.

Лютер повернулся к Джей Ди, который в своем пальто с меховой оторочкой продолжал выглядеть прекрасно, несмотря на сбившуюся прическу и начавшую пробиваться бороду.

— Меня зовут Лютер, — сказал он. — А это Будда.

Джей Ди посмотрел на него и протянул руку. Сэм тут же подумал о проказе, но Джей Ди, несмотря ни на что, крепко пожал руку бродяги. Сэм им очень гордился.