Послезавтра

Глава 7

Кэмп-Дэвид был основан Франклином Делано Рузвельтом в пределах горного хребта Катоктин, недалеко от Вашингтона. Дуайт Эйзенхауэр внес в него свои изменения, потому что тоже нуждался в убежище, куда он мог спрятаться от суровых реалий жизни в Вашингтоне. Туда было легко добираться на военном вертолете, и с тех пор не было президента, который бы не возносил благодарных молитв Рузвельту за его дальновидность и Айку за рациональность и хороший вкус.

В течение многих лет президенты один за другим брали с собой работу в Кэмп-Дэвид. Некоторые из них, например Джонсон, Рейган и Клинтон, использовали этот лагерь в качестве центра для конференций, а не как место для уединения. Ричард Блейк попытался было настоять на использовании Кэмп-Дэвида как базы для отдыха, но не преуспел в этом. Тень ответственности поста президента следовала за каждым из них, как привязчивый пес, который иногда был больше похож на притаившегося в засаде тигра. Вот и сейчас становилось понятно, что хищник опять вышел на охоту.

Президент все еще был одет в костюм для гольфа, и в таком виде ему пришлось идти в конференц-зал к большому телевизору. Зал был оформлен в несколько излишне акцентированном деревенском стиле, только вся коммуникационная техника в Кэмп-Дэвиде полностью дублировала ту, что стояла в Белом доме.

Вице-президент Беккер положил телефонную трубку.

— Федеральному авиационному агентству требуется ваша санкция, чтобы прекратить все полеты.

Беккер был ответствен за такие сферы, как климат и экология. Мелочи не должны были отвлекать президентов от их основной работы, но это правило слишком часто и слишком долго нарушалось. Задачей Беккера было оградить индустрию и промышленность от козней, постоянно создаваемых комиссиями по охране окружающей среды и оттягивавших ощутимые средства спонсоров Блэйка.

Стране нужно укреплять экономику. Америка должна развиваться, а не заниматься охраной природы. Он попытался найти глазами своего советника, а затем спросил:

— Что нам теперь делать, Реймонд?

Он не должен был говорить некоторых вещей вслух, даже в присутствии своих самых приближенных помощников. У людей есть одна неприятная черта: сквозь них всегда просачивается информация. Если бы президент оставался с ним наедине, то он спросил бы по-другому: «Как нам быть в этой безвыходной ситуации?»

Беккер прекрасно понял смысл этого взгляда и убежденно кивнул:

— Пока мы не знаем точно, что происходит, похоже, у нас нет другого выхода.

Черт возьми! Чудовищные по разрушительности торнадо пронеслись сегодня над городом. Да, произошло несколько авиакатастроф, вероятно, из-за погодных условий. Но это только лишь предположение. Президент вздохнул. Если Реймонд считал, что они должны пойти на это, значит, так тому и быть.

— Хорошо. Что говорит Национальный климатический центр?

На самом деле он мог предугадать общий смысл того, что услышит в ответ: «Возможна жара, местами — мороз, дожди сменят снегопады; наступит ли глобальное потепление — открытый вопрос».

Вице-президент был очень мрачен, и по этому признаку сам президент понял, что он слышал только присказку, а сказка будет впереди. И, судя по всему, сказка будет страшной. Беккер готовился созвать совещание.

— Я уже договорился о том, что Том Гомес встретит нас в Белом доме. Там он введет нас в курс дела.

Том Гомес, глава УОАИ, был профессиональным ученым, а не административным работником. Обычно он делал доклады перед своими начальниками из Министерства внутренних дел, а никак не перед президентом.

— А как же министр внутренних дел?

— Он тоже будет там, господин президент.

В стране явно что-то случилось, и это событие явно было не из приятных. Президент понял, что в ближайшее время ему не придется завершить свою игру.

Джек Холл сидел и думал о яблоне, которая десять тысяч лет назад росла на равнине, сейчас покрытой льдами Аляски. Вдруг, в один прекрасный июньский день, когда она стояла в полном цвету, всему миру пришел конец. Наступившая смерть была так быстра, что она не успела сбросить цветы, а просто окаменела под воздействием сверххолодного воздуха, в считанные минуты заморозившего землю на пятнадцать метров в глубину. Температура, скорее всего, за секунды упала с плюс двадцати четырех до минус ста. Так до нас дошли мамонты, замерзшие с нежными зелеными побегами во рту, и та самая яблоня.

Внимание Джека вернулось к настоящему времени, к конференции, на которой они будут пытаться понять, что происходит с их планетой. Это будет нелегко.

Том Гомес вышел к кафедре.

— Послушайте, у нас очень мало времени, так что давайте начнем. Профессор Ворстин!

Руководитель гидрометеорологического центра прогнозов вскочил на ноги, как солдат в присутствии командира.

— У нас только сеточные модели! — прокричал он. — Нам больше нечего предложить!

Так, первый шаг в нужном направлении уже сделан. Теперь встал Уолтер Буккер, со своей встрепанной шевелюрой и очками, как у Эйнштейна.

— Вряд ли сеточные модели могут здесь помочь. У нас есть данные о мощнейшей циркуляции, которая движется от Арктики, двух ураганах на Тихом океане и одном, начинающемся в Карибском море.

Тим Лэнсон, молодой сорвиголова из Центра изучения ураганов, немедленно встрял в доклад:

— Вы хотите сказать, что события, происходящие в Арктике, связаны с тем, что мы видим на западном побережье?

Вопрос был замечательный, на который, как Джек понимал, кроме него, в этой комнате никто не может дать ответа. А у него не хватало данных для того, чтобы обрисовать полную картину.

Буккер сделал смелое предположение:

— Нельзя исключать этой возможности.

Теперь настала очередь Ворстина перебивать докладчика, что он сделал с некоторым апломбом:

— Только одна сила способна влиять на погоду глобально — это солнце, — объявил он.

«Да, дружок, оно, и твой роскошный „лексус“, и, пожалуй, еще несколько миллиардов исторгающих дым машин…»

— Что скажет НАСА? — задал вопрос Гомес.

Джанет Токада, неприлично красивая для своей должности, ответила:

— Мы уже проверили: солнечная активность в норме.

— Ну а Северо-Атлантическое течение? — запустил пробный шар Джек.

Все глаза обратились в его сторону, а он сидел, прислонившись к стене и сложив руки на груди. В этот момент он очень жалел, что на нем нет широкополой шляпы, как у Индианы Джонса.

— При чем тут оно? — спросил Ворстин.

— Сегодня в пять утра мне звонил профессор Рэпсон из Хедландского центра. Он считает, что течение сместилось.

Буккер покачал головой.

— Брось, Джек. Разве это возможно?

— Течение обуславливается тонким балансом соленой и пресной воды, — пустился в объяснения Джек.

— Мы в курсе, — бросил реплику Ворстин, которому казалось, что течение не является непредсказуемым фактором, способным иметь какое-либо значение в формировании климата.

— Никто не подсчитывал, сколько пресной воды влилось в океан с таянием полярных льдов, — продолжил Джек. — По-моему, опреснение достигло критической точки.

Он кожей чувствовал скептицизм участников конференции. К сожалению, его теория уже успела впечатлить популярных писателей и режиссеров-фантастов. Так или иначе, она наносила урон авторитету научного сообщества.

— Я не верю этому, — подал голос Ворстин, правильно истолковав молчание аудитории как признак сомнения.

Но у Джека внезапно появился союзник.

— Это могло вызвать подобные климатические аномалии, — сказала Джанет Токада.

Джек услышал, как Лэнсон говорил Буккеру:

— Если он прав, то все наши модели бесполезны.

Он решил пойти в наступление. Эту старую технику ведения переговоров нельзя было назвать демократичной, но те климатические сдвиги, о которых он так долго пытался их предупредить, уже вовсю хозяйничали на земле.

— В Хедланде есть весьма убедительные данные. Они попросили меня ввести их в палеоклиматическую модель, чтобы просчитать дальнейший ход событий.

Эти слова стали последней каплей в чаше терпения Гомеса.

— Постой, Джек. Ты что, хочешь сказать, что эти аномалии будут продолжаться?

— Не просто продолжаться, они будут усугубляться.

— «Усугубляться»?

— По-моему, мы становимся свидетелями глобального климатического сдвига.

В зале на мгновение повисла полная тишина. Джек наблюдал за тем, как округлялись глаза одних слушателей и появлялись скептические улыбки на лицах других. Потом разразился спор. Гомес решил, что ему больше нечего сказать, и покинул кафедру. Джеку лишь оставалось сделать то, ради чего он сюда пришел. Последовав за жертвой в коридор, он задал убийственный вопрос:

— Том, что ты скажешь в Белом доме?

Гомес явно был недоволен, но заставил себя остановиться.

— А что, по-твоему, я должен сказать?

Эмоции нахлынули на Джека с такой силой, что он чуть не прокричал свой ответ:

— Они уже сейчас должны принимать меры по подготовке!

— Джек, у тебя голая теория!

— Дай мне доступ в мейн фрейм, и я ее докажу!

Гомес задумался. У Ворстина были связи в администрации, но Том понимал, что в мире действительно что-то происходит. Причем эти перемены серьезны и не сулят ничего хорошего.

— Хорошо, она твоя на двое суток.

Щедрый дар! Если его перевести на язык бюджета, то это будет никак не меньше шестидесяти тысяч! Джейсон и Фрэнк бежали со всех ног, чтобы помочь шефу.

— Времени может не хватить! — сразу предупредил Джейсон.

Брови Гомеса резко взмыли вверх.

— Я не могу…

— Мы успеем, — заверил его Фрэнк.

Джанет Токада стояла рядом с ними, внимательно слушая разговор.

— Ваша модель учитывает сценарий развития ураганов, которые мы сейчас наблюдаем?

Джек боялся, что в ходе работы они могут узнать об изменениях более страшных, чем те, свидетелями которых они уже стали. Они еще так многого не знали!

— К сожалению, у нас было мало времени…

— Может быть, я смогу быть вам полезной?

Он уже об этом думал. Она действительно могла им помочь. Ему только надо было вести себя более осторожно, чтобы не напугать своего нового союзника. Джек одарил ее самой обаятельной улыбкой, на которую был способен, и протянул ей руку:

— Добро пожаловать в команду!

Джейсон старался не отставать от Джанет, пока они шли по коридору в направлении лаборатории.

— Привет, я Джейсон! — выдал он.

«Ну что, сынок, — подумал Джек, — показывай, на что ты способен!»

В Хедланде погода портилась с каждым часом, становясь все необычнее. В этом уголке земли люди привыкли к свирепым снежным зимним бурям, поэтому не придавали нынешнему снегопаду особого значения. Они не знали, что по наблюдениям специалистов станции в это время года здесь никогда не было такого количества осадков.

Денис слушал радио в наушниках, очищая спутниковые антенны от снега. «В Великобритании снегопад продолжается уже двадцать четыре часа, и ему не видно конца…»

В самом центре профессор Рэпсон тоже смотрел новости. Один из его ассистентов любил хороший чай, и в воздухе витал приятный аромат благородного напитка. Английская кровь профессора не позволяла ему пить кофе. Когда ему приходилось трудно, то помочь сосредоточиться могла только чашечка хорошего чая.

Диктор с экрана телевизора читал настораживающие новости:

— Специальная спасательная команда на вертолетах была направлена, чтобы обеспечить эвакуацию королевского семейства…

Вошел Денис, топая ботинками, чтобы стряхнуть с них налипший снег.

— Как вы думаете, нас будут спасать, если станцию занесет снегом?

— Навряд ли, — ответил Рэпсон. — К счастью, у нас есть автономный генератор и запас чая и печенья лет на сто, так что мы не пропадем. Если туалет опять не засорится!

Корреспондент из Парижа рассказывал о том, что за ночь температура упала до минусовой. Такого перепада температуры Рэпсон еще не видел. Ему пришло в голову, что он и его сотрудники заперты на этой станции, как в ловушке, и им никогда отсюда не выбраться. Он решил оставить свои опасения при себе.

В УОАИ тоже смотрели репортаж из Парижа.

— Следуя по пятам за недавним наводнением, — говорил репортер, — внезапные морозы превратили шоссе в сплошной каток. Вся Европа терпит резкие перепады погоды.

Джек обрадовался, увидев, что Джейсон принес кофе. Они вводили данные в модель уже более двадцати четырех часов, и даже ему пришлось признать, что он устал до изнеможения. Степень его усталости стала очевидной, когда он неловко протянул руку за кофе и уронил чашку на пол. Ему совсем не нравилось, когда тело так его подводило. Работа была всегда важнее физического здоровья, особенно в эти часы. Они должны закончить как можно скорее. Они должны были это сделать еще вчера.

— Джек, — сказал Фрэнк после того, как помог убрать разлившийся кофе, — ты работаешь уже больше двадцати четырех часов. Ты единственный из нас, кто не отдыхал.

Да, Джек был вынужден признать, что от усталости ему становилось все труднее работать. Едва ли стоит ожидать точности и внимания при вводе данных в компьютерную систему от человека, который не может удержать в руках чашку кофе.

— Пожалуй, я пойду, вздремну пару минут. Разбудите меня, как только будут результаты.

В одном из кабинетов был сносный диван, который при необходимости заменял кровать. К нему Джек и отправился.

Джанет смотрела ему вслед. Для такого цельного и целеустремленного мужчины Джек слишком волновался.

— Он всегда такой одержимый?

Младший ассистент Джейсон ответил в один голос с Фрэнком:

— Да.

Джанет была очарована Холлом: он великолепно разбирался в модели и, в отличие от большинства его коллег-ученых, мог живо и понятно описать суть палеоклиматологии. Когда он рассказывал ей о мирно пасущихся возле озера мамонтах, в мгновение ока замороженных ледяным дыханием сверхциклонов, она легко представляла себе эту картину. Ей совсем не хотелось увидеть ее своими глазами, особенно в таком месте, как Нью-Йорк, и она тоже начала волноваться.

Джейсон прервал ее размышления:

— Френк работает с Джеком еще с каменного века, а я только второй год в услужении!

Неужели этот юноша пытался завести с ней знакомство?

— Если он такой строгий, почему же вы от него не уходите?

— Потому что он лучший ученый из всех, кого я знаю.

Потом Фрэнк сказал:

— Все, закончили.

Посмотрев на него, Джанет неприятно удивилась его выражению лица. Ей почему-то показалось, что, доделав модель, они каким-то образом приблизили климатическую катастрофу на земле. Может, она тоже слишком устала или напугана? Без дополнительных разговоров Фрэнк поднялся, и они втроем отправились к Джеку.

Дождь рвался в окна Пайнхерст. Симпатичные лужайки превратились в огромные серые лужи, из которых кое-где торчали деревья или крыши автомобилей. Основной поток воды направился на спортивный стадион, так что дороги в большинстве своем были еще проходимы.

Коридоры были забиты студентами с большими рюкзаками и сумками, а Сэма буквально выворачивало наизнанку от нестерпимого запаха, пропитавшего все здание. Старина оказалась прекрасной только на вид. Зловоние прорвавшихся канализационных труб плохо сочеталось с элегантной школьной формой и остальным внешним лоском, что несколько утешало Сэма.

— Наверное, в школе допотопная канализация, — говорил он в сотовый. — В общем, из-за дождей там стоит вода.

Джек хотел, чтобы Сэм ехал домой, и немедленно. Он не хотел объяснять ему причину такого своего желания, чтобы не провоцировать сына на рискованные поступки. Джек был не просто обеспокоен происходящим: он был напуган. Нет, скорее, он был в ужасе.

В глубине комнаты телевизор показывал обращение президента к народу.

— Где ты сегодня ночуешь?

— Нас собираются разместить у местных ребят.

Этого он и боялся.

— Ты точно не можешь купить билеты на сегодня? Почему обязательно завтра?

Если он не ошибался, его кошмары могли вот-вот обернуться явью. Завтра уже может быть слишком поздно.

— Поверь, если бы я смог, то уже бы вернулся. Здесь просто невыносимая вонь!

— Сэм, я серьезно!

— Я тоже! Запах действительно ужасный!

Он так и не понял. Джек чуть было не выложил ему всю правду, но тогда пришлось бы многое объяснять. Поверит ли Сэм в то, что старый добрый мир близится к концу и они уже могут никогда не увидеться?

— Сэм, я хочу, чтобы ты срочно ехал домой.

— Я два часа стоял в очереди, чтобы купить эти билеты, пап!

Сердце Джека разрывалось. Он быстро взглянул на изображение президента на экране телевизора и начал рассказывать Сэму правду.

— Не волнуйся, пап, я обязательно сяду на завтрашний поезд, — сказал Сэм.

Может быть, завтра железные дороги еще будут работать?

— Ладно.

— Мне пора, пап!

— Хорошо. Я люблю тебя.

Сэм нажал на «отбой». Лора радостно сообщила:

— Знаешь, а у нас нашлось место для ночлега!

Рядом с ней стоял и ухмылялся Джей Ди. Итак, они поедут к нему. Хорошо хоть, что приглашение не адресовалось одной Лоре.

— Здорово! — сказал Сэм и попытался приподнять уголки рта, чтобы изобразить улыбку.