Посмертная маска любви

Глава 8

Солнце проникало даже сквозь плотно задернутые шторы. В комнате было душно — наверное, на улице совсем распогодилось. Ночная гроза принесла долгожданную прохладу, но часам к двенадцати дня солнце уже раскалило город в своей адовой печке. Ну и погодка! Надо включить кондиционер, выпить снотворное и попытаться заснуть. Он должен быть всегда в форме. Наступили трудные деньки, сейчас надо держать нос по ветру — не знаешь, что в следующий момент случится…

Накинув скользкий прохладный халат, Николай Ломакин щелкнул кондиционером и, чуть-чуть отогнув штору на окне, выглянул на улицу. Да, жарит порядком, как в духовке, воздух дрожит, волнами поднимаясь от нагретого асфальта. Кажется, все вроде бы тихо: в песочнице щебечут дети, дремлют на скамеечке пенсионеры, девочка-подросток гуляет с палевым догом. Его синяя «ауди» — конфетка в яркой обертке — стоит в тени раскидистого тополя, и никто на нее не покушается. Наверное, угонщики думают — хозяин крутой, поймает — в гроб вгонит, на такого напороться — себе дороже.

Ох, скорее бы все закончить и уехать отсюда… Надо рвать когти, пока ему самому их не вырвали. Ломакин улыбнулся — что за дурацкий каламбур пришел ему в голову! Еще рано удирать без оглядки, сначала надо подготовить запасной аэродром, а это не так просто… Никто, никто не знает о его планах, ни единый человек! Но близнецы, бдительные, как животные во время охоты, чуют спинным мозгом, где поджидает их ловушка. То, что он задумал, очень опасно. Очень!..

Еле слышное жужжание кондиционера успокаивало своей монотонностью. В воздухе повеяло свежестью — ох, хорошо! Ломакин лег на постель и прикрыл глаза ладонью. Черт, Копцев своим звонком разбудил его, теперь не заснуть… И что это он забеспокоился? Ему-то что?..

Нес ахинею про какую-то кассету… О чем это он? Смешно даже думать, что Абалкина пришили из-за какой-то кассеты. Ерунда! Уж он-то, Ломакин, знает, какие дела крутились вокруг банка. Точнее, не знает, а имеет представление — знать что-либо об этом слишком опасно. Но он об этом ни-ни, все это его не касается. Господи, скорее бы закончить со всеми делами и слинять как можно дальше!..

А Абалкина было за что убирать… Да хотя бы из-за того непогашенного кредита, который он перевел на Запад, откусив себе солидный ломоть… А Инга? Она-то тут при чем? Кажется, у Копцева от расстройства все смешалось в голове — впечатлительный он очень. Если он будет так бегать, гоношиться, то может спугнуть близнецов, и тогда все планы самого Ломакина рухнут в одночасье. Надо намекнуть кое-кому, чтобы его осадили…

Николай взял трубку радиотелефона и набрал номер.

— Артур? — Голос его немного охрип — в такую жару это немудрено, постоянно приходится пить минералку со льдом, иначе изжаришься. — Кажется, Копцев что-то знает… Ну об этом, да… Он парень горячий, глупый, может наломать дров. Пусть ему намекнут, чтобы он не в свои дела не лез… Да-да, пусть его придержат чуток… Да нет! Я думаю, что просто после того, как немного поджарился, он боится всего… Да нет, не надо… Пооботрется — сам все поймет. И успокоится… Конечно ерунда! Нет, он парень надежный, так, попервости ерзает. Ну, нормалек… Будешь сегодня в «Обезьянах»?.. Я вечером заеду… Да, с этим… Ну пока…

Итак, кажется, он подстраховался. Пусть они творят что хотят, его дело сторона. Надо только выждать еще недельку, и все. Последнюю недельку! Деньги, которые уплатил ему этот грузин за «Красного петуха», пока лежат у Антошки Загорского. Пусть лежат, там их никто не тронет. Антон, кроме своих компьютеров, ничего не знает, ничего не видит — и слава Богу. Настанет день, Ломакин заберет свои деньги, сядет на самолет — и ту-ту! Что-что, а лежать в гробу с музыкой, как Сашка, ему не улыбается.

Встав с кровати, Николай достал из шкафа строгий светлый костюм и начал одеваться. На сегодня у него запланированы кое-какие дела, а потом, к обеду, надо появиться в «Красном петухе», и пусть все думают, что он еще его хозяин. Ни в коем случае нельзя нарушать заведенный порядок. Пусть все идет так, как шло в последний год.

Повязав галстук, Ломакин открыл «дипломат», бросил в него толстую пачку долларов, перехваченную тесемкой, небрежно прикрыл ее бумагами и, допив стакан минералки, вышел из квартиры. Сначала нужно заехать в «Monkeys», отдать деньги близнецам (это их доля прибыли в выручке ресторана), потом отвезти бумаги в налоговую, заехать в продуктовую фирму и заключить договор на поставку лососины. Исключительно хорошие продукты в «East food ltd.», солидная контора, никогда не подсовывают товар второй свежести. Наверное, потому, что там заправляет Слава Маленький. Не станет же он впаривать своему другу лежалый товар!

Впрочем, его это почти уже не касается. То-то заварится каша, когда он, Ломакин, в один прекрасный день исчезнет, а в ресторане появится новый хозяин, толстый грузин из Ростова! Вот будет рожа у этого грузина, когда к нему заявятся близнецы и потребуют свою долю! Пусть грызутся потом друг с другом — уже без него…

Он теперь только управляющий, таков его договор с новым владельцем, но пока все должны думать, что он по-прежнему хозяин. И поэтому вести себя он обязан как хозяин.

Бросив «дипломат» на заднее сиденье, Ломакин сел в машину и повернул ключ зажигания. Мотор завелся с пол-оборота. Все думают, что он эту машину купил, — xa-xa!.. Вот еще, станет он тратить такие бешеные бабки перед тем, как свалить за бугор! Он просто арендовал «ауди» в одной автомобильной конторе. Правда, это обходится ему недешево, зато возможные подозрения в том, что он намерен сбежать, если они, конечно, уже возникли у близнецов, должны исчезнуть… И квартира его уже продана, он доживает в ней последние дни. Да, за пыль в глаза приходится платить по тройному тарифу!

А близнецы, кажется, что-то уже заподозрили… Хитрые, черти! Подослали к нему ту рыжую девицу, длинноногую стерву с огромными глазищами. Ишь шпионка тоже мне! Так и зыркает, так и зыркает, как будто прожигает насквозь своим взглядом! Того и гляди вынюхает что-нибудь и доложит своим боссам. И тогда пощады не жди…

Что-то в ней есть смутно знакомое… Где-то он ее видел, что ли… Она работает официанткой только второй день, но такое впечатление, как будто она в ресторане уже сто лет. В первый же день он ее увидел на кухне — трепалась с шеф-поваром, наверное, вытягивала из него сведения о нем. А вчера он видел, как эта девица выходила из кладовой, где хранились продукты. Ворует она их, что ли? Да не похоже… Он проверил, когда эта рыжая уходила домой, ее сумка была пуста. Маленькая дамская сумочка с обычным барахлом — помада, расческа, зеркало, противозачаточные таблетки. И диктофон. Сначала он подумал — плейер, но потом догадался — диктофон. И сразу все понял…

Как уж тут не понять! Пожалуй, надо быть идиотом, чтобы не дойти до этого. Когда ему неделю назад позвонил Шурка и попросил взять на работу знакомую дамочку, оставшуюся на мели, он сразу заподозрил неладное. Заподозрил, но виду не подал. Пусть попробует что-нибудь разузнать — дело-то уже давно сделано!

Она намекнула одному из официантов, что была любовницей близнецов (интересно, которого из них? Или двоих сразу?). Такое заявление сразу прибавило ей весу среди персонала. Все официанты сразу поняли, что с этой особой лучше не ссориться, и стали перед ней лебезить — тьфу, противно-то как!

Где-то он ее все-таки видел… Но где?

Закончив с текущими делами, Ломакин приехал на Никитскую. В «Красный петух» он вошел со служебного входа — ресторан еще был закрыт. В темной прохладе сводчатых залов, оформленных под кабачок в стиле средневековой Франции, было чисто и тихо. Сегодня шеф-повар, Франсуа Бижу, настоящий француз из Дижона, приглашенный по контракту на три года, должен приготовить новое меню.

Каждый месяц меню ресторана обновлялось на девяносто процентов — в этом был залог того, что посетителям не надоест здесь бывать. В оставшиеся десять процентов входили те блюда, которые пользовались устойчивым спросом у клиентов и заказывались постоянно. Эту идею придумал сам Ломакин. И она уже около трех лет приносила ему неплохой доход.

За занавесью тяжелого бордового бархата мелькнули рыжие волосы и белая наколка… А, следит за ним, стерва… Вынюхивает! Уж не собирается ли она докладывать близнецам, что он опаздывает на работу? Уж не должен ли он отчитываться перед ней, что делал все утро и где был?..

Кстати, белые чепчики, кружевные передники, платья с открытыми плечами и тяжелые тупоносые башмаки — это тоже его идея. Франция в его ресторане должна быть настоящей, неподдельной. Он сам рисовал эскизы форменной одежды, проведя немало времени в залах Музея изобразительных искусств — изучал полотна мастеров во Французском зале.

Официантки с полуоткрытой грудью, одетые в средневековые костюмы, официанты в пышных воротниках привлекали посетителей не меньше, чем сама французская кухня. Надо признать, этой рыжей стерве костюм идет как никому другому, очень уж соблазнительны два розовых полушария, заключенные в тугой корсет платья! Неудивительно, если через месяц-другой ее сманит какой-нибудь толстосум, любитель подобных прелестей. Что ж, ему, Ломакину, это уже будет до лампочки!

По пути он заглянул на кухню. Франсуа Бижу, поджарый француз с тонкими веревочками усов, возился около огромной, размером с двуспальную кровать, плиты. Клубы белого ароматного пара сгущались под потолком. Николай повел носом. Да, он не раз убеждался, что Франсуа стоит тех денег, которые ему платят. Настоящий виртуоз плиты! Уже от одного запаха слюнки текут! Впрочем, это естественно, ведь он не завтракал сегодня, живот подводит от голода.

— Ну как, Франсуа? — спросил Ломакин, подходя к повару.

Тот обернулся, весело скаля белые крупные зубы под черными усами.

— Хорошо, шеф! Лососина просто великолепна! Как говорится по-русски — пальчики оближешь!

— Когда закончишь — сервируй и подай мне в кабинет. Насчет продуктов я уже договорился, завтра утром придет машина…

— Отлично, шеф, через полчаса все будет готово!

«Прекрасно! Все идет как всегда… Все идет по плану», — думал Ломакин, направляясь в свой кабинет.

Мимоходом он проверил чистоту скатертей на столах, понюхал цветы в вазах — не пахнет ли гнилью, провел рукой по полировке рояля — нет ли на нем пыли. Все было отлично. Скатерти белые, цветы свежие, рояль сиял лаковыми боками. Часа через три в «Красный петух» придет старый пианист и заиграет котильоны, экосезы, менуэты — все будет изысканно, элегантно, стильно. А все-таки жалко, что его здесь скоро уже не будет! Жалко, что творение его рук достанется какому-то грузину, который придет на все готовенькое. И как пить дать, первым делом в меню появится кислый шашлык, а потом вся утонченная французская атмосфера исчезнет, и «Красный петух» превратится в одну из тех кавказских забегаловок, которые в изобилии расплодились в последнее время.

Вздохнув, Ломакин вошел в свой прохладный кабинет. Испуская ароматный пар, на столе стояли прекрасно сервированные блюда — повар постарался на славу! Запотевшее вино охлаждалось в ведерке со льдом, листок меню, только что отпечатанный, предупредительно покоился рядом.

Николай ослабил узел галстука, снял пиджак и аккуратно повесил его на спинку стула. Пора приступать к дегустации. Черт, как хочется есть! Ну, сейчас он по достоинству оценит искусство Франсуа Бижу!

Итак, что у нас сегодня… Лососина со спаржей, утка, фаршированная шампиньонами по-лангедокски, салат из лангустов «Гавр», консоме «Яблоки любви» (Consomme au Pommes D’Amour), морской налим в белом вине по-марсельски, розовый торт «Изабель» и так далее. Ко всему этому великолепию — белое и красное коллекционные вина. Нет, пить вино он сегодня не будет, разве что глоточек, чтобы оттенить специфический вкус рыбы.

Критически оглядев сервировку блюд, Николай выписал на листочек рекомендации повару по оформлению — слишком много красного цвета в сервировке — и принялся за еду. Все было просто прекрасно, но особенно восхитительной ему показалась утка по-лангедокски. Отличный тонкий вкус, великолепный аромат, удачно подобраны специи — они отменно оттеняют вкусовой букет. Надо сказать официантам, чтобы они рекомендовали к утке красное «Шато де роз» восемьдесят седьмого года. Прекрасное дополнение!

Ломакин вышел на кухню, чтобы лично поблагодарить повара:

— Все просто чудесно, Франсуа. Утка — божественна, верх кулинарного искусства.

Польщенный повар расплылся в улыбке:

— Благодарю, хозяин.

Вернувшись в кабинет, Ломакин достал бумаги. Надо проверить бухгалтерию, чтобы новому хозяину ресторан достался в полном ажуре. А остальное — не его забота…

Некоторое время он сосредоточенно работал, сопоставляя цифры, перелистывая бумаги, пока не поймал себя на мысли, что ему страшно хочется пить. Он налил себе минеральной воды из бара в кабинете и осушил залпом стакан. Жажда не проходила, более того, она становилась еще более мучительной. Сухое горло горело огнем.

«Что такое, — мучился Ломакин, — это все рыба… После нее всегда хочется пить…» Он еще несколько минут заставлял себя работать, пока вдруг не почувствовал, что из-за полуденной духоты ему трудно дышать. Странно, ведь кондиционеры работают на полную мощность… «Я, наверное, переел…» Он еще некоторое время пытался смотреть в бумаги. Но цифры расплывались, в глазах темнело.

Что такое?.. Пить… Как хочется пить… Минералка в баре уже закончилась. Николай поднялся, чтобы сходить в кладовую за новой бутылкой, но пронзительная желудочная резь пригвоздила его к стулу. Некоторое время боль корежила тело мучительными спазмами, но потом вырвало, и стало немного легче.

Воздуха в комнате, казалось, становится все меньше и меньше. Упав со стула на ковер, Николай лихорадочно шевелил губами, как рыба, вынутая из воды, никак не мог отдышаться… Что-то не то, подумал он, надо вызвать врача… Беспорядочно цепляясь за мебель, он с трудом встал на колени и пополз к столу. В глазах было темно, в черноте расплывались концентрические оранжевые круги. Грудь под рубашкой была вся мокрая от пота. В углу рта показался белый комок слюны.

Холодные как лед руки нашарили трубку. Резкое частое дыхание вырывалось болезненными приступами. Ослабевшие пальцы наугад тыкали кнопки телефона. «Алло, алло!» Трубка глухо молчала в ответ. Новый приступ боли скрутил ослабевшее тело. Казалось, кто-то воткнул в живот острый нож и поворачивает его там по часовой стрелке… Из обступившего со всех сторон мрака соткалась зыбкая фигура и, подойдя к нему, начала сдавливать горло зелеными, длинными, как щупальца спрута, пальцами. Ломакин еле слышно захрипел — пытался позвать на помощь… Это она, рыжеволосая стерва… Он сразу узнал ее зеленые руки утопленницы. Сейчас она затянет его под воду, в болото, и там расправится с ним…

Ничего не видя перед собой, он пополз к двери. Но два упыря с тонкими поросячьими хвостами, поросшими шерстью, схватили его, завертели и, хохоча, вонзили ему в живот осиновый кол. Слабый крик вырвался из задыхающейся груди. А рыжеволосая стерва уже сидела на нем сверху и душила, душила, щекоча лицо своими пышными волосами…

Последним усилием воли Николай приподнялся и, нащупав ручку двери, нажал на нее. Дверь не поддавалась. Упыри обступили его со всех сторон. Они скакали вокруг, хохоча, а рыжеволосая стерва тянула его в темный омут. Ломакин еще некоторое время сопротивлялся, отгоняя визжащую нечисть, а потом обессиленно рухнул в болотистую черную жижу и затих.

Когда его нашли, он уже не дышал.

Лицо повара было бледным и испуганным. Галльская веселость слетела с него, как луковая шелуха, уступив место животному страху.

Я понимал его. Бижу боялся, что его обвинят в отравлении хозяина и посадят в одну из ужасных русских тюрем, о которых он столько слышал. Но, слава Богу, вроде бы обошлось… Его не посадили — просто сняли показания и отпустили. И забрали все продукты из кладовой и холодильника для анализа.

Я разговаривал с ним. Оправдываясь даже передо мной, он рассказывал, что все приготовленные блюда он обычно пробует. Все — но только не утку, утиное мясо он вообще не переваривает, поэтому утка по-лангедокски осталась без его внимания. Да и как ее пробовать, не нарушив внешний вид птицы? А хозяину так понравилось новое меню, так понравилось!.. Он так хвалил его перед смертью, а ведь Франсуа так старался! Он не виноват, честное слово, не виноват! Он не хотел отравить хозяина! Наверное, что-то не то с грибами… И Бог мой, что могло бы случиться, если бы он, Франсуа, отведал бы эту утку! О его бедная французская мама, о его бедный французский папа, и его бедная сестренка, и его племянники… Что было бы с ними!..

Неподвижного Кольку Ломакина нашел на полу один из официантов. Придя на работу, он хотел позвонить домой, но обнаружил, что телефон молчит, — по всей видимости, нарушена линия. Официант удивился и направился в кабинет предупредить хозяина, где и нашел его в луже рвотных масс. Этот пожилой гарсон, как на французский манер назывались служащие ресторана, служил в «Красном петухе» уже около трех лет, с самого открытия, и был непритворно огорчен безвременной кончиной хозяина.

Телефонный кабель был перерезан чьей-то заботливой рукой — только этот мелкий факт противоречил логической картине несчастного случая.

Спустя полчаса после обнаружения трупа приехали «скорая» и милиция, ресторан закрыли для посетителей, и закипела работа. Бедного Франсуа допрашивали часа три, выпытывая, какие отношения у него были с хозяином. А Франсуа только твердил: «Ему так понравилось новое меню, господин полицейский, так понравилось!»

Франсуа дрожал передо мной как осиновый лист, будто в моей власти было посадить его в кутузку. Его усы печально опустились, он даже начал заикаться. «О, как я хочу вернуться в милую солнечную Францию, — бормотал он, — там люди не умирают, поев в ресторане. А в этой холодной ужасной России не знаешь, чего ждать в следующую минуту…» Я его очень хорошо понимал. Очень хорошо.

Допросили всех, кроме новой официантки, которая два дня назад поступила на работу. Она исчезла, как сквозь землю провалилась. А как ее найти, никто не знал или не отваживался сказать. Отозвав меня в угол, администратор ресторана шепнул мне по секрету, что ее рекомендовали на работу братья Палей. Да я и не сомневался, что это их рук дело. Но чем и зачем отравили Ломакина? Куда подсыпали яд? Этого я не знал. На эти вопросы могла ответить только экспертиза.

Через несколько дней, когда было готово медицинское заключение, я внимательно изучал листочек с неровными каракулями, добытый у родственников погибшего, — его содержимое потрясло меня.

Это опять был «несчастный случай»!

Причина смерти — отравление грибами. Шампиньон ложный весенний — «Amanita phalloides var vernalis». Все выглядело предельно просто. Еще бы — утка, фаршированная шампиньонами, по-лангедокски. А шампиньоны-то — ложные! Их отличить от настоящих может только специалист, уж никак не повар, буде он даже кулинарным гением.

Латинское название, «Amanita phalloides», аманита фаллоидес, звучало торжественно, как реквием, как хорал, как слова погребальной католической молитвы. Едва отойдя от шока, я принялся рассуждать. Мозги мои вращались неповоротливо, парализованные ужасом, отказывались верить в случившееся… А ведь я знал это, я ведь чувствовал… Звонил ему, пробовал предупредить. Он не понял меня или не захотел понять. «Какая кассета, Серый?» — сказал он и зевнул в ответ. И в тот же вечер погиб…

Не значит ли это, что его телефон прослушивается? Они побоялись, что Ломакин рано или поздно выложит мне про кассету, и убрали его… Но почему его, а не меня? Ведь я явно лишний во всей этой истории! Я не знаю участников их криминального альянса, точнее, знаю весьма приблизительно, не знаю их целей, их средств. Может быть, я нужен для отвода глаз?

Фу-ты, в жизни не разобраться в этом хитросплетении смертей, событий, недомолвок. Однако куда деваться, ведь следующей жертвой могу быть я…

Итак, Колькина лебединая песня называлась Amanita phalloides, шампиньон ложный весенний. Сейчас как раз весна — правда, с большой натяжкой, конец мая. Наверное, и грибы эти можно найти при большом желании. И прислать в ресторан вместе с настоящими…

Все было задумано очень тонко, они действовали наверняка. Ну скажите на милость, кто из служащих ресторана обладает достаточными познаниями в микологии, чтобы отличить обыкновенный шампиньон от ложного весеннего? Думаю, никто… Могло быть большее количество жертв, если бы повар или кто-нибудь из персонала попробовали стряпню. Очевидно, покушавшийся на Ломакина был неплохо осведомлен в рецептуре фаршированной утки по-лангедокски. Бижу говорил мне, что, в отличие от большинства грибных блюд, утка по-лангедокски фаршируется только сырыми грибами, которые потом томятся внутри птичьей тушки в собственном соку (при таком способе приготовления, кстати, действие яда становится во много раз сильнее, чем при обычной тепловой обработке). Такой способ готовки придает мясу птицы изысканный, ни с чем не сравнимый вкус. Да, вкус этой утки Ломакин теперь ни с чем не сможет сравнить!

Все было отлично продумано: вероятность того, что кто-нибудь из служащих ресторана отважится продегустировать блюдо, была минимальной — вряд ли кто-нибудь решился отведать хоть крылышко утки перед тем, как ее попробует хозяин. К тому же и внешний вид блюда мог пострадать — это, насколько я понимаю в ресторанных изысках, форменное святотатство! А повар утиное мясо не ест — об этом прекрасно знал убийца!

Стоп, оборвал я себя, а если все-таки несчастный случай? Я, конечно, не верю в это, но вдруг?.. Вдруг Кэтрин права, вдруг действительно настало время отвечать за наши детские игры? И вот уже какой-то опытный садовник принялся выкашивать нашу бригаду, как давно заросшую дикой травой лужайку, до которой все не доходили руки?

Чепуха, резко обрываю я себя. Сейчас не время забивать себе мозги вопросами и догадками, сейчас требуются собранность, сила воли, присутствие духа. Иначе следующей жертвой могу быть я!

Основным поставщиком продуктов в «Красный петух» оказалась фирма «East food ltd.» — об этом сообщил мне администратор ресторана, немолодой солидный мужчина с трясущимися руками. Он также поведал мне сногсшибательную новость, что вчера объявился новый владелец этого «предприятия питания», какой-то толстый грузин, — оказывается, «Красный петух» был продан еще месяц тому назад и до сих пор сделка держалась в тайне!

Интересно, знали ли об этом братья, сразу же подумал я. По всему видно, что не знали или узнали недавно. Иначе разве стали бы они убирать Ломакина — курицу, которая несла им золотые яйца!

Чтобы выяснить, откуда могли появиться в ресторане ядовитые шампиньоны, я узнал адрес, откуда поступали продукты в ресторан. Возможно, в механизме доставки грибов кроется какая-нибудь зацепка. Ну и физиономия у меня была, должно быть, когда я услышал, что президентом «East food ltd.», главного поставщика ресторана «Красный петух», оказался Слава Гофман!

Естественно, он ни сном ни духом не ведал, как все это могло случиться. Естественно, он закупает грибы большими партиями у какого-то подмосковного хозяйства, и никогда за три года его работы не было случаев отравления. Естественно, его контору уже прошерстила милиция, и сейчас он белого света не видит от ужаса — рушится репутация фирмы, завоеванная с таким трудом! Кто теперь будет покупать у Славика продукты, зная, что они могут оказаться отравленными!

Но трудно было поверить в то, что из подмосковного хозяйства поступили ядовитые грибочки. Даже если это и так, то милиция в конце концов и без меня докопается до виновника, а я со временем об этом узнаю. Оставался еще один вариант: а что, если грибы подменили уже в ресторане? Ведь все служащие знали, что шеф будет дегустировать новое меню, где среди прочих изысканных кушаний содержится одно грибное блюдо. Да и заменить в холодильнике настоящие шампиньоны ложными, наверное, не представляло больших технических трудностей. Этот вариант я признал наиболее вероятным. Но кто из служащих мог совершить подмену? Если посмотреть со стороны, вроде бы формальное подозрение падает на повара. Он готовил блюдо, но сам его не пробовал — чего же больше! Одно «но» — зачем иностранцу покушаться на хозяина? Никакого резона. Абсолютно никакого.

Это мог сделать кто-нибудь из персонала. Если отравитель — умный человек, то, совершив убийство, он затаился бы, не подавая никаких признаков беспокойства. Ходил бы на работу, соболезновал, шушукался с официантами, переживал. Вряд ли он стал бы исчезать, как это сделала пресловутая рыжеволосая официантка, которую будто бы подослали в ресторан близнецы, — слишком уж ее исчезновение выглядит подозрительно. Слишком — если только эта официантка не уверена на сто и один процент, что ее не найдут.

Чем дальше в лес, тем больше дров — я все глубже закапывался в подозрения, вопросы, страхи и внезапные догадки. Времени у меня было навалом, в «своем» автосервисе я появлялся только периодически и поэтому начал время от времени подумывать, отчего бы самостоятельно не наказать убийц, которые, кроме всех своих пакостей, не так давно имели наглость покуситься и на меня лично.

Но сначала мне нужно было собрать достаточное количество улик против них, а для этого мне нужна была помощница. Я подумал о Кэтрин. Кажется, она подходящий вариант. Во-первых, она женщина и вроде бы незаинтересованный человек, не осведомленный в закулисных интригах нашей компании, ее можно использовать как связную. Если она согласится, конечно. Во-вторых, эти действия, возможно, помогут ей разобраться с тем, куда пропала ее кассета.

— Прости, Сержи, — выслушав меня, сказала Кэтрин извиняющимся тоном, — я уезжаю в командировку, срочное задание. Я рада бы тебе помочь, но…

— Я понимаю… Скажи, это связано с поисками кассеты?

— Я не могу тебе сказать, Сержи… Прости…

Что ж, придется мне действовать в одиночку…

С предложением встретиться и поговорить о последних событиях я обзвонил всех, кроме, естественно, всемогущих близнецов Палей и нашего Антона Загорского — он в это время отдыхал на юге. Впрочем, вряд ли он мог заинтересовать убийц. Очень уж он был занят своими компьютерами…