Посмотри на меня

Королева бала

Вика, переполненная впечатлениями, проболтала с сестрой до глубокой ночи и осталась у нее спать.

Что-то мешало ей говорить о Рее, о тех чувствах, которые он у нее вызывал, и она лишь рассказала о том, что они делали: плавали, играли с дельфинами, ужинали. О Тиме же она говорила горячо, с нескрываемой симпатией. Ника, обманутая ее сдержанностью, решила, что вот даже наивная Тошка относится к Синей Бороде — иначе она его уже не называла — настороженно. И слава Богу!

— Надеюсь, он к тебе не приставал? — спросила она.

Вика покраснела и покачала головой:

— Нет, что ты. Только руку поцеловал на прощание и сказал, что будет счастлив, когда станет моим… то есть твоим мужем.

Утром позвонил Рей и предложил Нике-Виктории позавтракать с ним. Он будет ждать ее в ресторане отеля.

Ника согласилась, но, подумав, предложила Виктории, которая еще потягивалась, блаженствуя на мягкой широкой кровати, продублировать ее еще раз.

— А ты?

— А мне, Тош, еще поваляться хочется. Ты ж мне всю ночь талдычила про своих дельфинов. Мне сегодня необходимо как следует выспаться, чтобы вечером хорошо выглядеть. Ну что?

Но Вика, уже подхватив халатик, в одной коротенькой сорочке бежала в ванную. Через полчаса она тормошила сладко спавшую Нику.

— Никит, я готова… Никиша, ну проснись! Как я тебе?

Ника протерла глаза и посмотрела. Потом села и еще раз протерла глаза. Снова посмотрела, но и в этот раз ничего не изменилось.

Эта лучащаяся счастьем, ослепительная красавица — ее «синий чулочек»?

А Вика, смеясь, сама не зная чему, все поворачивалась перед сестрой. Сегодня она надела одно из самых ярких платьев, купленных Никой перед отъездом. И это открытое платье на пуговках, цвета спелого абрикоса, удивительно шло ей. Волосы она распустила, и они лежали на спине шелковистым золотым плащом.

— Вика, а с тобой что случилось? — У Ники не осталось сна ни в одном глазу.

— Не знаю… Просто мне весело!

— Ну-ну…

Рей уже стучал в дверь. Он все-таки решил зайти, и Вика, чмокнув сестру, побежала открывать.

Слава Богу, ликовал Рей, она такая же, как вчера. Только еще красивее, еще милее! Ему хотелось схватить ее в охапку, сжать в объятиях и целовать-целовать без конца… Но он пока не имел на это права.

Они спустились в лифте, «переговариваясь» больше улыбками и взглядами, чем словами… Рей открыл перед Викой дверь ресторана, но она вдруг замотала головой.

— Нет, Рей, если вы не возражаете… Я еще не видела город, а сегодня такое чудесное утро — мне хочется на свежий воздух. Давайте позавтракаем в каком-нибудь маленьком открытом кафе? И, если можно, пойдемте пешком…

— Пойдемте, — обрадовался Рей, давно отвыкший ходить пешком и завтракать в маленьких открытых кафе.

Отель находился в самом престижном районе города, и Рей мог только гордиться тем, что его спутнице предстояло увидеть. Это была чудесная, но недолгая прогулка. Вика с интересом рассматривала все вокруг, задавала Рею кучу вопросов, но вскоре у нее разыгрался аппетит — после вчерашнего ужина в Замке она еще ничего не ела. Рей усадил ее за столик ближайшего кафе.

Сидя в тени яркого тента, Вика с удовольствием уплетала коронное здешнее блюдо — свежий творог по-креольски, смешанный с кусочками разных фруктов, и заедала его крошечными поджаренными булочками. Рей, глядя, как она ест, нетерпеливо и грациозно откидывая с лица мешающие пряди волос, думал, что был бы счастлив уже возможности ежедневно присутствовать при ее завтраках и наслаждаться ее наслаждением. Сам он почему-то есть не хотел.

Они могли бы бродить так весь день, глазея по сторонам, заходя в кафе и магазины и улыбаясь друг другу, но ему уже давно пора было ехать по делам, а ей «начать подготовку к вечеру».

— Я пришлю машину на случай, если вам понадобится съездить в косметический кабинет или парикмахерскую, шофер знает лучшие салоны города. Хотя, на мой взгляд, ваша красота в этом не нуждается.

Он проводил ее в роскошные Никины апартаменты и, уже попрощавшись, вдруг спохватился:

— Совсем забыл! Я прошу вас принять от меня подарок. Вам, кажется, понравились эти безделушки в день приезда.

Он протянул Вике плоскую коробочку. Она удивленно раскрыла ее и ахнула. Вика ничего не понимала в драгоценностях, но то, что лежало на вишневом бархате, несомненно стоило огромных денег.

— Как красиво! — Она полюбовалась игрой камней, с сожалением закрыла коробочку и протянула ее Рею. — Но я не могу принять ваш подарок, это слишком дорого.

— Вики, я прошу вас, не огорчайте меня! Я видел, как вы смотрели на эти вещицы там, в вестибюле. Для меня нет ничего приятнее, чем доставить вам радость. Возьмите, если я хоть что-нибудь для вас значу.

«Я забылась, — печально спохватилась Вика. — Это Нике понравились драгоценности. И она, наверное, хотела бы их иметь. Рей дарит их ей, своей невесте. Я не имею права отказываться, я ведь всего лишь дублерша».

— Хорошо, я возьму. Спасибо, Рей.

Еще долго в тот день Рей, отвлекаясь от дел, ломал голову над новой загадкой. Почему Виктория так огорчилась, принимая от него драгоценности?

Ника, едва дождавшись, пока Рей уйдет, влетела в гостиную и схватила со стола коробочку, равнодушно отложенную Викой.

— Ну, Тошка, ты даешь! Еще немного — и я бы при Рее выскочила. Да мне же этот гарнитур позарез нужен! А тут ты со своей щепетильностью. Пойми ты: Рей — миллионер, у его папаши банки по всей стране, а городишко этот вообще ему принадлежит со всеми потрохами, в том числе и этот отель. Он сам мне рассказывал. Папаша скоро в столицу уезжает — у него там контора, а здесь все сынуле оставляет. Так что Рейчику твоему бриллиантовый гарнитур купить — все равно что тебе — жетон на метро.

— Ника! Мне не нравится, что ты так говоришь о нем. Так цинично, извини… Разве ты только из-за денег? Тебе Рей не нравится?

— Нравится, нравится, успокойся. — Еще не хватало, чтобы сестра подумала, что она собой жертвует. — Просто из-за гарнитура разволновалась. Понимаешь, я сегодня должна быть такой! Чтобы и папа-магнат, и все прочие поняли — лучшей жены Рею не найти. Чтобы никаких сложностей не было, понимаешь?

— Ты… ты сегодня дашь согласие стать его женой?

— Еще не знаю, сестренка. Там посмотрим. А сейчас — извини, начну готовиться.

Ника, воспользовавшись машиной, отправилась в самый дорогой салон и прошла через все процедуры: ванны, массажи, прическа, макияж, маникюр, педикюр…

Когда Рей, безупречно элегантный, в седьмом часу заехал за виновницей торжества на черном «кадиллаке» и увидел ее во всем блеске, он на секунду задохнулся.

Ее кожа светилась, огромные глаза сияли, платье сверкало. От этой красоты болели глаза и… сердце. Девушка снова была другой.

Джон Гилфорд, которому Рей сообщил по факсу о намерении устроить прием по поводу представления своей невесты («очередной невесты», — фыркнул старик), прилетел немедленно. Хотя Рей заверил его, что Виктория умна, красива и образованна, Джон был неприятно поражен «сюрпризом». О действительных обстоятельствах их знакомства Рей, разумеется, умолчал, сказав, что девушка — коллега Тима, тот их и познакомил. Джон настоял, чтобы эта «вечеринка», как он пренебрежительно отозвался о предстоящем приеме, проходила у него на вилле.

Было еще светло, когда широкие ворота виллы распахнулись в ожидании гостей. Но плотные портьеры в комнатах были опущены, а люстры зажжены. Воздух освежали кондиционеры, и они были гораздо эффективнее, чем открытые окна, жара еще только начинала спадать. Потом, когда станет прохладнее, гости смогут перейти в сад. Там, на широкой лужайке, в тени декоративных деревьев тоже были сервированы столы. Прямо на деревьях висели большие фонари, и гирлянды разноцветных фонариков тянулись через весь сад. Как только стемнеет, дом и лужайка будут ярко освещены, а в аллеях и беседках засветятся притушенные цветные огни, создавая интимную и таинственную атмосферу. Тогда же включится подсветка, искусно размещенная вокруг цветочных клумб, и гости смогут в ночи любоваться благоухающими розами всех цветов и оттенков. Их аромат насыщал воздух вокруг виллы, споря с ароматами тонких, пряных, сладких, терпких, горьковатых, бесконечно разнообразных восхитительных духов лучших фирм мира. Кто-то сказал: «Одежда делает женщину». О да! Особенно если она — от знаменитых кутюрье и ее дополняют такие вот духи, а также макияж и прически от лучших калифорнийских визажистов… Все женщины, прибывавшие в тот вечер на виллу Джона Гилфорда, были красавицами, независимо от возраста и внешности, дарованной им Богом.

В ворота виллы без конца въезжали «кадиллаки», «роллс-ройсы», «ягуары», «мерседесы», «форды» последних моделей. Шум, смех, приветствия вспыхивали у парадных дверей и гасли в глубинах роскошного дома, выстроенного по проекту модного архитектора, выписанного Гилфордом из Сакраменто.

«Кадиллак» Рея въехал в ворота. Увидев парад блестящих машин, продуманную красоту всего, что ее окружало, и всем своим существом (а не только точеным носиком) ощутив запах настоящего богатства, подлинной, без кича, роскоши, Ника вдруг испытала азарт и горячее ликование. Все это было для нее. И она покорит этот мир. Девушка улыбнулась Рею и благодарно оперлась на его руку.

Рей намеренно не спешил. Шел уже восьмой час, время, когда все гости собирались в Большой гостиной. Вот тогда Рей и Ника появились на пороге.

Торжество было полным. Как только весть об их появлении разнеслась по залу, дошла до всех ушей и все головы повернулись в их сторону, на секунду воцарилась абсолютная тишина. Ника стояла, чуть улыбаясь, и доброжелательно оглядывала сияющими глазами шикарное общество. А общество с изумлением, восхищением и любопытством рассматривало русскую красавицу.

Никино платье походило на золотой цветок. Жесткий лиф, начинаясь чуть ниже груди, распадался на два лепестка, приоткрывая два белоснежных тяжеловатых полушария. Под грудью материал, слегка обрисовывая талию, стекал вниз искрящимся водопадом. Из лифа-цветка вырастали хрупкие плечи и грациозная шея, прелестная головка была немного откинута, словно под тяжестью прически, полностью открывавшей изящный овал лица, — волосы цвета темного золота были скручены толстым жгутом, и этот водоворот на затылке укрощали бриллиантовые брызги заколок. Капельки бриллиантов дрожали также в удлиненных мочках ушей и стекали на грудь с золотого колье, обнимающего шею. Когда Ника двигалась, складки платья обтекали ее, как струи воды, и это выглядело более волнующе, чем если бы наряд облегал ее, как перчатка. Не зря, ах, не зря она отдала за это платье целое состояние. Белоснежная кожа, аквамариновое сияние больших глаз, нежная и прихотливая линия губ… Красота ее лица, подчеркнутая искусным макияжем, поражала не меньше, чем сияющий наряд.

Ника еще не дала согласия на брак, поэтому Рей представил ее как «свою добрую знакомую из России, коллегу Тимоти Брауна». Но все уже знали, что он собирается жениться на «доброй знакомой», и никто этому уже не удивлялся.

Эйлин, пришедшая на прием с отцом и братом, изо всех сил старалась сохранить невозмутимость. После ее возвращения с островов и бурного объяснения с Реем Эйлин делала вид, что инициатором разрыва помолвки была она. Внешне они сохранили приятельские отношения. Уехав так внезапно в разгар их любовных отношений, она не просто следовала капризу. Она рассчитывала полностью подчинить Рея себе, надеялась, что он, все бросив, помчится следом. Эйлин никак не ожидала ни того, что потеряет его, ни того, что это произойдет так досадно. Как она жалела теперь о своем промахе! И дело не только в том, что Рей был для нее идеальной парой со своим состоянием, деловой хваткой, внешностью и прочим. Больше всего она жалела о потере любовника — чуткого, умелого, неутомимого. До сих пор Эйлин еще надеялась со временем вернуть его, но теперь… Ах, как она ненавидела эту красотку, раззолоченную, словно елочная игрушка. Сама Эйлин никогда не изменяла белому цвету, считая его цветом элегантности и высокого вкуса.

Рей продолжал знакомить Нику с обществом. Прежде всего он подвел ее к отцу. Худощавый элегантный старик уколол щеточкой седых усов Никины аристократические пальчики. Когда он выпрямился, Рей с удивлением заметил, что всегда невозмутимый старик взволнован.

— Рей всегда радовал меня безупречным вкусом. Но сегодня он превзошел все мои ожидания. Вы прелестны.

И хотя комплимент был произнесен невыразительным светским тоном, по чуть дрогнувшему скрипучему голосу, по выражению водянисто-голубых глаз Ника поняла, что старый магнат искренен. Улыбнувшись, она поблагодарила его и сделала это так живо, эмоционально и очаровательно, что окончательно покорила Джона Гилфорда.

Ника была в ударе. Прекрасный кураж не покидал ее в этот вечер. Ее окружало множество мужчин, и все они были или богаты, или знамениты, а чаще — и то и другое. Они предлагали ей лакомства, приглашали сниматься в фильме, на танец, на партию в теннис, на прогулку по океану на яхте… Удивительно, но она умудрялась уделить каждому внимание: выслушать и ответить, ничего не пообещать и никого не обидеть, быть веселой и кокетливой и в то же время сдержанной и скромной. Обаять, влюбить, разжечь, но, упаси Боже, не дать никакого повода. «Это и есть искусство дипломатии», — объясняла потом Ника сестре, в подробностях описывая вечер. Ее несколько циничное намерение, высказанное еще в Москве: «Если вдруг не понравлюсь этому пижону Рею Гилфорду, подцеплю другого миллионера», теперь выглядело вполне реально. Запросто подцепила бы, если бы не одно маленькое «но» — никто из них не был ей нужен.

Множество молодых и не очень молодых людей заглядывали сегодня в Никины глаза, касались ее руки и талии — в танце, во время беседы. Рано или поздно каждого из них уносил от нее водоворот праздника. И каждый ловил себя на том, что непроизвольно следит за золотистым лучом, скользящим по залу, саду, веранде… Но один из них удерживался, как его ни оттесняли, с начала до конца вечера. Он молчаливо ждал, пока Ника поговорит, посмеется, потанцует с другими, и, оборачиваясь, она неизменно натыкалась на его зачарованный взгляд. Это был голубоглазый блондин по имени Скотт — брат Эйлин, которую Ника сразу вычислила по имени и по глазам, пронзающим ее и Рея невидимыми рапирами. Ника уже знала, что отец Скотта, Ричард Стенли, так же богат и влиятелен, как Джон Гилфорд. Что они с Реем росли вместе. Что мама назвала его Скоттом в честь Фитцжеральда — «правда, я похож на него?». Что у него есть роскошная яхта и они с ребятами собираются «недельку оттянуться», поплавать вдоль побережья. А не согласится ли она составить им компанию? Рей, конечно, будет не против — «старина Рей все сделает, чего я ни попрошу, мы же приятели». И так далее. Ника слушала, кивала, знакомилась с «ребятами», постоянной компанией Скотта, которые относились к нему с добродушной снисходительностью. В конце концов девушка просто перестала замечать своего поклонника, привыкнув к его присутствию, как к неизбежному фону. Скотта это, похоже, устраивало.

Где-то в середине вечера — уже стемнело, и Ника наслаждалась относительной прохладой, прогуливаясь по саду в обществе нескольких девушек и молодых людей, веселых друзей Скотта, — Рей подвел к ней запоздавшего гостя.

— Познакомьтесь, Вики, это — Пол Дени.

Невысокий широкоплечий человек с темно-русыми волосами, усами и обрамляющей лицо короткой бородкой почтительно и долго целовал Нике руку. Когда он поднял голову, заглянул ей в лицо серыми, в густых ресницах глазами и начал говорить низким, немножко в нос голосом, Ника почувствовала себя странно взволнованной. Запах его одеколона был, пожалуй, чересчур сильным и смешивался с запахом дорогих сигар, которые он беспрестанно курил. Взгляд был слишком настойчивым, а интонации возмутительно интимными, но Ника почувствовала, что, независимо от желания, ее женская сущность откликается на его мужскую. Она сдержанно сказала художнику несколько комплиментов, дескать, его картины произвели на нее впечатление, и дала понять, что собирается вновь присоединиться к прежней, нетерпеливо дожидающейся компании.

— Я напишу ваш портрет, — пообещал Дени, снова поцеловал ей руку и отошел. Она отчего-то долго еще ощущала на своей руке прикосновение его губ.

Рей, наблюдавший за Викторией-Никой весь вечер, испытывал сложные чувства: он гордился успехом девушки и негодовал из-за ее почти демонстративного равнодушия к нему. Она, бесспорно, блистала. Ее сияющая красота, изысканный и очаровательный наряд, безупречное знание этикета, умение держаться с достоинством сочетались с непосредственностью и свежестью юности. И она чудесно танцевала. Но ему достался только один танец, во время которого она не смотрела ему в лицо.

Похоже, все были от нее в восторге. Даже уязвленный в своих отцовских чувствах Ричард Стенли не сводил с нее восхищенного взгляда и украдкой поощрительно подмигивал Рею. Что было особенно ценно — она обаяла и женщин, за исключением Эйлин, разумеется. Эйлин походила на белую кобру, вставшую на хвост. Для каждого его невеста находила слова, улыбку, особый, только ему предназначенный взгляд, говоривший: «Вы ведь свой, правда?» Для каждого, кроме Рея. Почему?!

Рей, игнорируя насмешливый взгляд Эйлин, делал вид, что так и задумано. Неторопливо попивая виски, он стоял в стороне с самоуверенным и заговорщическим видом устроителя удачной демонстрации. Но когда змея-Эйлин прошла мимо, со смешком бросив: «Похоже, твоя «добрая знакомая» тобой не слишком интересуется», это переполнило чашу его терпения.

Улучив момент, когда Вика-Ника, вернувшаяся с новыми приятелями в дом, зашла в туалетную комнату «почистить перышки», он дождался, пока она выйдет, взял ее за руку и нежно произнес:

— Не хотите ли немного освежиться, дорогая?

Его рука сжала ее тонкое запястье немного сильнее, чем следовало, и девушка поморщилась, но тут же в ответ на его старательную — для гостей — улыбку улыбнулась тоже. Они вышли на темную террасу, подсвеченную цветными фонариками. Ночь была восхитительной.

— И правда! — примирительно сказала Ника. — Здесь чудесно.

— Только я не чудесен, не так ли? — За иронией скрывалось напряжение.

— Не лицемерьте! — Ника тоже оставила притворство. — Вы же уверены в своей неотразимости!

— Вы-то, по крайней мере, уверены в обратном. Вы милы со всеми, а я, похоже, вызываю у вас отвращение. В чем дело, Виктория? Чем я провинился? Ведь вчера и сегодня утром нам было так хорошо… Вы были простой и милой, а я считал себя счастливейшим из людей!

В голосе Рея была горечь, и Ника дрогнула. Действительно, чем виноват перед ней этот красавчик? Только тем, что он не Кешка… Нет, это она, Ника, во всем виновата — затеяла глупую кутерьму, втянула в нее кучу людей, а теперь — на попятную. Она должна довести дело до конца! Ради мамы и папы.

Девушка дотронулась до напряженной руки Рея, слегка пожала ее и покаянно промолвила:

— Простите меня… Я, наверное, немного боюсь вас. Поймите, я, конечно, сама решилась на это, но не думала, что будет так трудно — оказаться в чужой стране, за день стать невестой чужого человека и этим как бы отдать себя в его власть…

— Вы думаете, что я могу злоупотребить ситуацией? Не бойтесь, я вас не обижу… — Вопреки сказанному, Рей вдруг ощутил, что девушка действительно в его власти, ведь именно для этого она сюда и приехала! Так зачем же она его дразнит?!

А ночь делала свое дело. Ее манящая темнота, пряные запахи, интимные шорохи сада, где шла своя, тайная жизнь… Приглушенная музыка доносилась, казалось, откуда-то из другого мира…

Рей решительно и даже грубовато обнял Нику, и она не сопротивлялась. Закрыв глаза, девушка вдыхала аромат ночи и отдавалась блаженству поцелуев… Это Кешкины горячие губы ласкают ее нежный рот — ямочки в уголках, верхнюю лукаво изогнутую губку, нижнюю — дольку мандарина, раскрывают их… Ника застонала, а настойчивые руки мужчины, помогая губам, принялись ласкать ее тело: нежно и твердо гладили обнаженную спину, замирали на ягодицах, сжимали бедра. Но вот они, отогнув золотые лепестки, обнажили ее груди, и теперь уже губы поспешили им на помощь. Никин рот вновь был свободен, и она хотела шепнуть имя любимого, но, опомнившись, открыла глаза. Она так резко отшатнулась, поспешно поправляя платье, что чуть не упала. Рей успел удержать ее, обхватив за талию:

— Я сделал вам больно? — Извиняясь, он бережно прижал ее к груди и нежно поцеловал душистые волосы. Но в это время заметил в окне террасы силуэт Эйлин. Она наблюдала за ними. Страсть внезапно уступила место злорадству. Продолжая целовать Нику, Рей краем глаза следил за реакцией Эйлин. Его поцелуи потеряли чувственность, и Ника посмотрела ему в лицо. Она увидела направление его взгляда, выражение глаз и… силуэт Эйлин.

— Так вот в чем дело! — Чары рассеялись, и голос Ники снова был холодно-насмешлив. — А я-то решаю головоломку: зачем красавцу-миллионеру понадобилась леди-совершенство на заказ. Оказывается, чтобы досадить бывшей возлюбленной! Кажется, ее зовут Эйлин? Надо отдать вам должное — вы досаждаете с размахом! Я угадала? Но зачем вам потребовалась для этого именно русская? Эйлин что — русофобка?

Рей продолжал обнимать Нику, теперь уже для Эйлин. Она все еще следила за ними.

— Ваша проницательность позволит вам справиться со второй задачей так же легко, как и с первой. Я не столь догадлив и буду рад подсказке — а вам зачем все это понадобилось?

— Я и не скрывала. Конечно, чтобы заполучить в мужья миллионера!

— Неубедительно. Вы не слишком стараетесь меня заполучить.

— Отчего же? Кажется, я еще не провалилась ни на одном из ваших экзаменов. Сегодня вы могли убедиться в моей сексуальности. А теперь можете меня отпустить: Эйлин ушла.