Посмотри на меня

Прогулка в Голливуд

Вика смотрела на пробегавшие мимо нарядные пальмы, стараясь их запомнить. Скоро она расстанется с этими сказочными местами навсегда. И с Реем… К радостной уверенности, что она в ближайшее время увидит родителей, примешивалась грусть. Вика взглянула на Рея, сидевшего за рулем «шевроле». Он сегодня тоже был задумчив. Девушка воспользовалась этим, чтобы задержать взгляд на его лице. Ника сказала про Кешу «я не могу без него жить». Вику вдруг словно окатили кипятком: а она сможет жить без Рея? И вспомнила, что поцеловала его там, у Тима. Как только она осмелилась? Зато это ощущение останется с ней! Ее руки, обнимавшие его шею, ее губы, целовавшие его лицо, ее ноздри, вдыхавшие запах его кожи — лучший запах на свете… Она запомнит это навсегда. Те чувства, которые вызвало воспоминание о поцелуях, и сами эти мысли были совершенно новыми для Вики, приятными, но необычными, и испугали ее — ей показалось, что у нее поднимается температура, не хватало еще заболеть! Голос Рея привел ее в себя.

— Ника, вы, наверное, хорошо знакомы с Викторией, раз вместе учились. — Он выглядел смущенным. — Я хочу вас спросить… Мне неловко задавать подобные вопросы, но мы с вами так сдружились, что, я надеюсь, вы поймете меня правильно. Я чувствую, у Виктории есть какая-то тайна, она что-то скрывает от меня. Ее отношение ко мне очень странное, оно мучает меня. Виктория то мила со мной, то холодна и равнодушна. Я отчаялся ее разгадать. Если вы знаете причину ее поведения, может, даже ее решения познакомиться со мной, скажите. Я очень прошу вас, Ника! — Он умоляюще взглянул на Вику, и ей вдруг нестерпимо захотелось содрать эти нелепые темные очки, мешающие заглянуть в глубину его чудесных глаз.

Больше всего на свете ей хотелось бы рассказать ему все, во всем признаться, попросить прощения и сидеть рядом не ряженой куклой, а такой же красивой, как Ника, которую он так мучительно любит. Но она стыдилась разоблачения, боялась увидеть презрение в глазах Рея. Она решилась лишь на частичную правду, которая должна была его подготовить к разрыву с Никой, сестра сама этого хотела.

— Я знаю, — осторожно начала она, — что у Виктории был роман. Она любила нашего однокурсника. Они, кажется, собирались пожениться. Но потом что-то случилось, и они расстались. Это было совсем недавно. Любовь так быстро, должно быть, не проходит. Возможно, она надеялась, что благодаря вам сумеет его забыть. Странно, если ей это не удалось. Вы самый лучший человек на свете!

Все стало на свои места. Эта умненькая девочка права — так все и было. Рей удивился, что не почувствовал боли. Наверное, он ожидал чего-то в этом роде. Внезапно ему вспомнилась Виктория такой, какой он видел ее в последний раз: она лежала на постели, словно брошенная хозяйкой кукла, уставшая от игры, — потерянная и печальная. Его кольнула жалость — она ведь совсем девчонка. Запуталась, наделала глупостей и теперь не знает, как быть. И Рей простил ее.

— Вы очень огорчены? — робко спросила Вика.

Рей посмотрел на ее погрустневшее и отчего-то сконфуженное лицо. Его наполовину скрывали очки, но Рей уже научился угадывать ее настроение по губам. Удивительно выразительные губы. Как у Виктории… Наверное, ему долго еще суждено вспоминать ее синие глаза, золотой водопад волос, прекрасное тело, которое так отчетливо помнили его руки и губы…

— Ничего, — улыбнулся он Вике. — Я с этим как-нибудь справлюсь.

Рей упросил девушку погостить у него в Замке несколько дней под тем предлогом, что сможет немедленно передавать ей сообщения о ходе поисков ее родителей, которые один из его служащих принимал по рации. На самом деле ему сейчас просто необходимо было ее присутствие. При ней отступали одиночество и тоска, в ее обществе он чувствовал себя сильным и неуязвимым. Да просто ему было хорошо с Никой — весело и интересно.

Вика, разумеется, с радостью согласилась. Она любила Замок, и Замок любил ее. Толстуха Полли изо всех сил пыталась ее откормить, придумывая для своей новой любимицы невероятные блюда. Питер норовил подать ей за обедом самые лакомые кусочки. Оливия вообще ходила за ней по пятам: Вика болтала с ней как с подружкой. Остальные слуги тоже рады были услужить мисс Нике, всегда такой веселой, доброй и простой.

Рей с утра уезжал в офис и с головой погружался в дела. Вынырнув из них после напряженного трудового дня, он собирался домой, с удовольствием предвкушая встречу со своей милой гостьей, ее откровенную радость, их увлекательные прогулки и долгие беседы. Удивительно, сколько всего она знала! Как-то он застал ее за чтением романа Фолкнера на английском языке и задал тот же вопрос, что и Виктории при первой встрече: нравятся ли ей американские писатели. Она ответила, что выросла на их литературе. Рассказала, что в детстве была слабенькой и болезненной. Долгие часы, проведенные в постели с температурой и кашлем, были скрашены чтением романов Купера, Лондона, Твена — их романтика спасала ее от обыденности, уводила в мир удивительных приключений, а юмор прогонял печаль. Она говорила о книгах американских писателей с жаром, называя не только общеизвестных авторов. К изумлению Рея и некоторому стыду, она назвала ему всех американских писателей — лауреатов Нобелевской премии, начиная с Синклера Льюиса: О'Нил, Бак, Элиотт, Фолкнер, Хемингуэй, Стейнбек, Сингер, Милош… Рей не назвал бы и половины из них. И многих она читала в подлиннике!

Выяснилось, что и в океанологии она разбирается не хуже, чем Виктория. Тимоти теперь дневал и ночевал в Замке: они с Никой затеяли эксперимент и целыми днями пропадали в океанарии. Они не только работали в лаборатории, но и, надев костюмы для подводного плавания, выходили через специальный люк в океан. Оказалось, что Ника великолепно плавает. «И знаешь, — делился потрясенный Тим, — у этой девочки фигура, как у фотомодели. Ей-богу, не вру. Как она только умудряется ее скрывать!» Странно, но при Рее она под разными предлогами отказывалась плавать. Только от болтушки Оливии и Тима он узнавал, что девушка в его отсутствие с удовольствием ныряет, плавает и загорает и даже подружилась с его дельфинами.

Упоминание о дельфинах причиняло ему боль: он сразу вспоминал тот чудесный вечер, когда они с Викторией плескались с дельфинами, гонялись друг за другом по берегу до изнеможения, а потом поднимались вверх по холму и он с нежностью поддерживал ее, падающую от усталости, а она, склонив голову к его плечу, смотрела ласково и доверчиво… Да, Виктория была тогда такой же простой и милой, как эта девочка. Только еще необыкновенно красивой. Впрочем, Ника давно уже не казалась ему дурнушкой. Однажды он убедился, что Тим нисколько не преувеличивает, отзываясь о ее фигуре.

Был выходной день. Тим заявил, что Ир вот-вот устроит ему скандал, и уехал на уик-энд домой. После завтрака вдвоем с Никой Рей посетовал, что остался без партнера, — он привык начинать субботний день с игры в теннис.

— А вы не играете, Ника?

— Почему же, играю.

— Так за чем дело стало? Переодевайтесь! У меня отличные ракетки!

Вика смутилась:

— Но зачем же переодеваться? Я могу и так играть. Мне в этом платье вполне удобно.

Рей вдруг понял, что ему до смерти надоело это ее мешковатое платье. Что за удовольствие себя уродовать? Он даже немного рассердился:

— Послушайте, Ника, вы как будто боитесь меня. Еще бы лицо сажей вымазали, чтобы я уж вовсе в вашу сторону не смотрел! Я мог счесть вас ханжой, если бы не знал, что при Тиме вы спокойно купаетесь и загораете, он почему-то вас не стесняет. В чем дело? Что вы находите неприличного в костюме для тенниса?

— У меня его просто нет, — растерянно пробормотала Вика.

— Так дело только в этом? Какой у вас размер?

Вика не знала, что в Замке было не меньше десяти костюмов всех размеров, предназначенных для забывчивых гостей. Через несколько минут она была вынуждена принять из рук Оливии белоснежное одеяние, подобранное точно по ней.

В своей комнате Виктория сняла защитный кокон, с которым она, казалось, уже срослась, и надела белую свободную блузку, короткую юбочку, белые носки и тенниски. Лоб она повязала белой лентой, сменившей привычный шарфик.

Мельком взглянув на себя в зеркало, она подумала: «В таком виде я могу ему понравиться. Это будет ужасно». Но почему вдруг ужасно, она не успела додумать. Нужно было идти. Длинные сильные ноги, освобожденные из плена платья-мешка и тяжелых туфель, весело вынесли ее за порог и, пружиня, повлекли вниз по ступенькам.

Рей, в белых шортах и тенниске, находился в холле и, глядя на лестницу, не без любопытства ожидал появления своей дурнушки-гостьи. Увидев ее, он испытал минутный шок. Кто это сбегает там по ступенькам? Эта стройная, длинноногая, стремительная… Ника?!

Вика невольно расхохоталась, увидев его обескураженное лицо.

— Я это, я! Идемте играть!

Рей, любуясь ее грацией, точностью движений, красотой впервые открывшейся ему девичьей фигуры, то и дело «зевал». И, только начав проигрывать, вошел в азарт и стал отчаянно наверстывать упущенное. Этот ученый-очкарик, эта слабенькая и болезненная книгочея оказалась выносливой и ловкой спортсменкой. Часа два они сражались, пикируясь и подзуживая друг друга, и наконец Рею удалось победить с небольшим преимуществом.

Разгоряченные и мокрые, они отправились приводить себя в порядок, чтобы потом встретиться за ленчем.

— Ника! — неожиданно окликнул Рей Викторию, уже взбегавшую по лестнице.

Она обернулась.

— Пожалуйста, не надевайте больше синее платье!

— У меня нет другого, — сухо ответила Вика и, не дожидаясь ответа, почти побежала к себе.

«Ему нужна не я, а красивая кукла», — грустно думала она, упрямо переодеваясь в свое платье. Завершив обратное превращение из бабочки в гусеницу, Вика, не глядя в зеркало, спустилась к столу.

Рей сразу же раскаялся в своих словах. Он заметил, как мгновенно закаменело ее веселое лицо. «Болван я, болван, — ругал он себя. — Бедная девочка обезображена — Бог знает, что скрывают ее очки и парик!» Он давно догадался, что это не настоящие волосы, они были слишком тусклыми и всегда одинаково уложенными. Да и то, что девушка постоянно подвязывала их косынкой, подтверждало его догадку. Она говорила, что пострадала во время пожара. Что там, под париком, — безволосая голова? А под очками — обожженные веки без ресниц? А он, дурак, дал ей понять, что ему хочется «красивенького».

Когда Вика спустилась в маленькую гостиную, где они обычно завтракали, Рей поспешно встал ей навстречу и покаянно поцеловал руку.

— Простите меня, Ника, — попросил он. — Вы мне милы в любом наряде. Просто я боялся, что вам будет жарко. Разрешите мне загладить мою оплошность?

Ему приятно было видеть, как ее лицо просияло в ответ на его слова.

— Попробуйте! — весело разрешила девушка.

— Я приглашаю вас прогуляться в Голливуд!

Вика радостно засмеялась и кивнула. Сказка продолжалась, и сказочный принц приглашал ее на прогулку по волшебной стране.

Они доехали до маленького аэропорта и пересели на уже знакомый Вике четырехместный самолет. Приземлившись вскоре в Лос-Анджелесе и взяв напрокат машину, отправились в Голливуд. Выбрать машину Рей предложил Вике, и она, смеясь, указала на самую яркую — оранжевый открытый «форд».

Девушка радовалась, как ребенок, глазея на яркий город, веселых, пестро и порой забавно одетых людей. Апельсиновая машина обращала на себя внимание, а их обоих, кажется, принимали за артистов: Рей безусловно тянул на героя-любовника, а Вика — на исполнительницу комических ролей. Их приветствовали, махали руками, передавали приветы Ричарду Гиру, Шарон Стоун, Джиму Керри… Недалеко от Голливуда их обогнала веселая компания в битком набитом «ягуаре».

— Эй, ребята, в каком фильме снимаетесь? — закричала тощая девчонка с большим бюстом, рвущимся из короткой маечки, и бритой, с ежиком едва отросших волос, головой.

— Красавец и чудовище! — задорно откликнулась Вика, и «ягуар» подпрыгнул от мощного взрыва смеха.

Рей смущенно покачал головой. Интересно, у них там в России все такие? Эта девочка порой удивляла его не меньше, чем Вики.

Воспользовавшись ее бесшабашным настроением, Рей остановил машину у первого же магазинчика со всякой всячиной и рискнул купить ей легкие белые туфельки.

— Это чтобы ваши ноги тоже получали удовольствие.

Вика благосклонно приняла туфли, с удовольствием сунув в них свои узкие ступни, уставшие от тяжелых башмаков. Башмаки же оставили прямо на обочине.

Это был один из самых веселых дней в Викиной жизни. Когда его праздничная кутерьма оказалась позади и они с Реем, пересев в «шевроле», ехали домой, в Замок, Вика, откинувшись на спинку сиденья и прикрыв отяжелевшие от усталости веки, продолжала вспоминать поездку в забавном экскурсионном автобусе, пестрые голливудские студии, дворцы и салуны, реки и водопады, гигантскую акулу из «Челюстей», множество веселых, беспечных лиц, дружеские приветствия и подначки… Рей все время был заботливым, веселым и нежным. Вика подумала, что он вел себя совсем как любящий отец, который вывез дитя поразвлечься: он старался доставить ей удовольствие, покупал лакомства и сувениры, радовался ее радости… Мысль, что он видит в ней только ребенка — несчастного, некрасивого, — почему-то вдруг опечалила Вику. Конечно, он так мил с ней только потому, что жалеет…

А Рей, поглядывая на усталое лицо спутницы, думал, что никогда в жизни не испытывал к женщине подобного чувства. Такой нежности, желания защитить, доставить радость. Как к ребенку… К ребенку? Не обманывай себя, приятель, усмехнулся Рей. Не раз сегодня, во время их бурного мини-путешествия, ему приходилось поддерживать ее. И, ощущая под рукой нежные плечи, гибкую талию, нечаянно касаясь упругой груди, он чувствовал отнюдь не отцовское волнение. Он чувствовал, что это прекрасное девичье тело не разбужено — девушка принимала его прикосновения с доверчивостью ребенка. И Рей честно признался себе, что хотел бы стать тем человеком, который разбудит в ней женщину.

Он снова всмотрелся в успокоенное лицо: нежная гладкая кожа, прелестно очерченные губы, точеный носик. Она могла бы быть красавицей, если бы не несчастье.

Вика заснула. Ей снилось, что она плывет в лодке по прозрачно-голубой реке. Лодка скользила сама по себе, а она сидела, склонившись на грудь Рея. Он обнимал ее своими сильными руками, и ей было хорошо, так хорошо… А кругом ныряли зубастые акулы, но ей не было страшно, она знала, что Рей защитит ее. Лодка приближалась к берегу, откуда им махали руками мама и папа. «Мама! Папа!» — радостно закричала Вика, выпрыгнула из лодки и повисла на шее у отца. Она почувствовала прикосновение его губ к своей щеке и вдруг проснулась.

Она обнимала за шею… Рея.

— Ой! — испуганно вскрикнула Вика, и Рей поспешно спустил ее с рук. Вика увидела, что находится в своей комнате в Замке.

— Вы заснули в машине, и я принес вас сюда — не хотел будить, — мягко объяснил Рей.

Вика испуганно схватилась за парик — он был на месте, надежно прихваченный белой косынкой.

— Мне приснилось, что я встречаю родителей. И обнимаю папу. Я вас, случайно, не поцеловала? — смущенно спросила она.

— К сожалению, нет, — улыбнулся Рей.

— Фу-у! — облегченно вздохнула девушка и непроизвольно зевнула. — Простите. Ужасно устала.

— Отдыхайте, девочка моя, — нежно сказал Рей. — Спокойной ночи.

— Ой! — спохватилась Вика. — Рей, спасибо за чудесный день. Я никогда его не забуду. Спокойной ночи и вам!