Посошок

Однозвучно звенит колокольчик Спасской башни Кремля.

В тесной кузнице дня Лохи-блохи подковали Левшу.

Под рукою — снега. Протокольные листы февраля.

Эх, бессонная ночь! Наливай чернила — все подпишу!

Как досрочник-«зека» два часа назад откинулся день.

Я опять на краю знаменитых вологданьских лесов.

Как эскадра в строю, проплывают корабли деревень

И печные дымы — столбовые мачты без парусов.

И плывут до утра хутора, где три кола — два двора.

Но берут на таран всероссийскую столетнюю мель.

Им смола — дикий хмель, а еловая кора им — махра.

Снежок — сахарок, а сосульки им — добра карамель.

А не гуляй без ножа! Да дальше носа не ходи без ружья!

Много злого зверья ошалело — аж хвосты себе жрет.

А в народе зимой — ша! — вплоть до марта боевая ничья.

Трудно ямы долбить. Мерзлозем коловорот не берет.

Ни церквушка, ни клуб. Поцелуйте постный шиш вам баян!

Ну, а ты не будь глуп! Рафинада в первачок не жалей!

Не достал нас «Маяк». Но концерты по заявкам сельчан

По ночам под окном исполняет сводный хор кобелей.

Под окном по ночам — то ли песня, то ли плач, то ли крик,

То ли спим, то ли нет не поймешь нас — ни живы, ни мертвы.

Лишь тропа в крайний дом над обрывом вьется, как змеевик.

Истоптали весь снег на крыльце у милицейской вдовы.

Я люблю посмотреть, как купается луна в молоке.

А вокруг столько звезд! Забирай хоть все — никто не берет.

Значит, крепче стал лед. Мерзни, мерзни волчий хвост на реке!

Нынче — славный мороз. Минус тридцать, если Боб нам не врет.

Я устал кочевать от Москвы до самых дальних окраин.

Брел по горло в снегу. Оглянулся — не осталось следа.

Потеснись — твою мать! — дядя Миша, косолапый хозяин!

Я всю ночь на бегу. Я не прочь и подремать, но когда

Я спокойно усну, тихо тронется весь лед в этом мире

И прыщавый студент — месяц Март трахнет бедную старуху-Зиму.

Все ручьи зазвенят, как кремлевские куранты Сибири.

Вся Нева будет петь. И по-прежнему впадать в Колыму.