Повелители сумерек

ГЛАВА 10

Улицы были запружены потоком машин, и «Эстиваль» двигался мучительно медленно. Однако их машину никто не остановил. Эви ничего не видела. Она забилась в тесное пространство у заднего сиденья. Любой, кто обратил бы внимание на форд Дианы, заметил бы только женщину за рулем. Правда Эви теперь лишилась обзора, и ей был виден лишь краешек изрезанного небоскребами силуэта Манхэттена.

— Ты хоть представляешь себе, в какую переделку угодила?

— До некоторой степени, — Диана направила машину на одну из широких нью-йоркских магистралей. — Я насчитала на Бэнк-Стрит не меньше пяти полицейских машин.

— Но тогда какого черта ты…

Вопрос повис в воздухе. У Эви не выходила из головы Крис.

— Ты ведь можешь из-за меня погибнуть.

— Какая разница — пристрелят ли тебя легавые во время демонстрации в защиту моро или же отправишься на тот свет, помогая какой-то террористке?

Эви покачала головой. Иногда она с трудом понимала Диану и никак не могла взять в толк, что тому виной — алкоголь или что-то другое.

— К чему ты клонишь?

— Я знаю, кто ты такая. Любой, кто дает как следует прикурить таким гадам, как ты сегодня, попадает у меня в почетный список.

«С ума сойти», — прошептала себе под нос Эви.

— Тебе известно, кто я? — спросила она.

«Так все-таки кто же я такая?» — она сама уже толком не могла этого сказать.

Диана усмехнулась:

— Ты террористка, из радикалов, выступающих в защиту моро. За тобой числится нападение на кондоминиум в Верхнем Ист-Сайде, которое причинило убытков, по меньшей мере, на три миллиона, не говоря уже о нескольких убитых полицейских.

Эви почувствовала, как внутри нее что-то оборвалось.

— Все это, конечно, чушь, но ты меня заинтриговала — интересно, как это можно угодить в такую переделку?

— Болезненный интерес.

— А разве я говорила, что у меня с головой все в порядке?

— А что, именно так и передавали в новостях.

Эви залюбовалась профилем Дианы. Когда та кивнула в ответ, Эви на какое-то мгновение сумела рассмотреть мочку ее правого уха. Там болталась крохотная серебряная сережка, в виде символа анархии — буква «А» в кружочке. До сегодняшнего дня Эви вряд ли бы усмотрела в этом какую-то связь с антиправительственными настроениями.

— Ты сегодня новость номер один по всем каналам. На тебя устроена невиданная ранее облава… — Диана подавила смешок, который прозвучал как фырканье, —… в истории этого города. Правда до сих пор тебя называют «Неопознанной личностью женского пола».

Это вообще не поддавалось никакой логике, даже в свете событий последних двадцати четырех часов.

— Значит, когда ты поняла, кто я такая, и тебе стало ясно, что за мной гонятся легавые, ты решила меня снять?

— Выходит, что вроде бы так.

— Ты ненормальная. — Эви подумала: «А не попробовать ли мне выпрыгнуть из машины?»

— Ты что, недовольна, что я тебе помогаю?

— Да, слишком много народу уже пострадало…

— Уж не хочешь ли ты сказать, что подпольные группировки моро действуют заодно с афганами?

— Что?

Псы-афганы всегда оставались наемниками, которым политика была до лампочки. Обычно они работали на людей. Те им лучше платили.

— Нет, но…

— Значит, ты хочешь мне сказать, что подпольные группировки моро изменили тактику и теперь преследуют обыкновенных гражданских лиц?

— Нет, — отозвалась Эви. — Насилие моро, каким бы незначительным оно ни было в последние годы, всегда было нацелено на «военные» объекты — коммуникации, объекты энергетики, полицию.

Эви умолкла. В ее мозгу эхом отзывался случай с Хасаном в Кливленде. Тогда, как и сейчас, имела место попытка представить деятельность афганских наемников как часть радикального движения моро. Эви без труда представила тех же самых людей, произносящих те же самые фразы, что и шесть лет назад. Группка высших чинов Агентства явно не желает, чтобы кто-нибудь докопался, откуда, собственно, взялись эти афганы.

Диана тем временем продолжала говорить:

— Значит, ты собираешься сказать мне, что ты действительно террористка и воплощение темных сил.

Эви непонимающе уставилась на свою новую подругу, пытаясь уловить, к чему клонит ее благодетельница.

— У меня такое чувство, что скажи я тебе, что я сам Антихрист, ты будешь в восторге.

Диана пожала плечами.

— Значит, кусаешь руку, что кормит тебя.

— Не в этом дело.

— Так в чем же?

— … в том, что если ты будешь держаться за меня, тебя наверняка убьют. — Эви даже удивилась силе своего протеста. Неужели ей и в самом деле хочется, чтобы ее покинула единственная душа, протянувшая ей руку помощи?

Эви было горько подумать, что Диана может закончить свою жизнь, как и Крис. Диана, помолчав с минутку, заговорила снова:

— Уж если мне суждено погибнуть от пули легавых, значит, так было написано мне на роду еще в сороковых…

Обе пассажирки умолкли. «Эстиваль» несся вперед. Машина налетела на ухаб, свернула на боковую улочку и остановилась.

— Кстати об именах, тебя действительно зовут Евой?

— А что?

— Что-то ты не похожа на Еву.

Сделав неосторожное движение, Эви поморщилась — плечо снова напомнило о себе. Выпрямившись, она заметила, что стоит на стоянке. Диана умудрилась въехать в пустой закоулок между рядов обыкновенных кирпичных домов и глухой бетонной стеной старого склада.

— Эви. Эви Ишем, — она взяла свой рюкзак и открыла дверь. — Диана, спасибо тебе за помощь, но я не могу рисковать тво…

Диана перегнулась через спинку сиденья и положила руку на здоровое плечо Эви:

— Погоди.

Эви остановилась и пристально посмотрела на нее. Теперь она почти протрезвела, к счастью, сработал ее искусственно сконструированный метаболизм. Когда пьяная пелена спала с глаз, Эви ощутила, как к ней возвращается способность трезво рассуждать и действовать. Слушая Диану, девушка попыталась реанимировать свою извечную подозрительность.

Диана крепко схватила Эви за плечо.

— Если бы легавые вздумали схватить нас, они уже давно бы это сделали. И ты не сумеешь подвести меня под пулю, если, конечно, сама этого не захочешь.

Эви вырвалась из-под руки Дианы и выскользнула из машины.

Диана гнула свое:

— Когда-то давно у меня были тесные связи с радикалами из движения моро. Я знаю, что ты не из их числа. Если бы ты действительно была той, кем тебя пытаются представить в новостях — я бы уже давно тебя узнала — да что там, любой у нас в Гринвич-Виллидж.

Эви повернулась к Диане. Та пулей сорвалась со своего сиденья и, выпрыгнув из пассажирской двери, загородила ей дорогу.

— Люди в баре не питают особой нежности к легавым. Шпиков уже давно отправили куда угодно, но только не по твоему следу. Ты в безопасности. Да и я тоже.

Воцарилась тревожная тишина, и только снег продолжал белым покрывалом укутывать мир. То, как ночь поглощала звуки, напомнило Эви об Иорданской пустыне. Она почувствовала себя ужасно одинокой, и до нее дошло, что Диана не применет воспользоваться ее слабостью. Это было довольно непривычное чувство. Ведь в конце концов это она воспользовалась Дианой.

Однако, именно Диана вынуждала ее к этому.

— Черт! — Эви уже не смогла сдержать себя.

Обернувшись к своей новой знакомой, она закричала:

— Ну почему ты хочешь мне помочь?

— Ты хочешь знать, почему?

Эви бросила на землю рюкзак и, не обращая внимания на ноющее плечо, широко развела руки.

— Да, я хочу знать, почему. Почему это вдруг кому-то непременно захотелось вляпаться в это дерьмо. Ведь это не твой поединок!

Диана пожала плечами.

— В баре ты хорошо была мне видна. Мне уже и раньше доводилось видеть нечто подобное…

Диана заглянула ей в глаза, словно в душу, и Эви машинально поднесла руку к очкам, дабы убедиться, что они все еще на месте.

— Десять лет назад, когда я помогала беженцам-моро нелегально перебираться в Штаты, сколько народу я перевидала, и у всех было одно и то же выражение.

Эви опустила руку:

— Какое еще выражение?

— Отчаяние, смертельная усталость. Такой вид бывает у тех, кто потерял все на свете. У тех, кто слишком долго спасался бегством — я ведь верно говорю?

Эви почувствовала, как плечи ее сникли. Она по-прежнему пыталась вернуть к жизни свою извечную подозрительность, пыталась представить Диану как потенциального врага. Но даже Абдель предпочитал хранить на сей счет молчание.

— Черт.

— Так что теперь мы почти квиты, согласна?

— Ты почти угадала, — прошептала Эви. Разве она сумеет выпутаться из этой истории без поддержки надежного друга. Эви вздохнула: — Господи. Мне срочно требуется отдых.

Диана захлопнула дверцы машины, подобрала с земли рюкзак Эви и закинула его себе на плечо.

— Предложение остается в силе — давай завалим ко мне. — И словно что-то вспомнив, добавила: — У меня есть диван.

— Где?

Диана указала себе через плечо большим пальцем в сторону склада и зашагала вперед. Эви двинулась вслед за ней. Входом в жилище Дианы служил допотопный грузовой лифт, в котором мог свободно разместиться ее «Эстиваль». Правда, лифт потом ни за что бы не сдвинулся с места.

Трясясь и кряхтя, лифт поднял их на четвертый этаж; под натужные звуки изношенного электромотора мимо приспособленных под жилье мансард. Эви уловила запахи машинного масла, ржавчины, электропроводки, а по мере того как рассеивались остатки алкогольной пелены, и запах Дианы. Жасмин, с легкой примесью пота и пива. И еще…

Лифт замер на месте, и вовнутрь потянуло ароматом дымящихся благовоний, заглушающим собой более слабые запахи.

Диана открыла дверь внушительных размеров мансарды. Справа располагалась небольшая встроенная кухня, слева — стеклянная стена, а между ними — низкая дверь в коридор, который вел в огромное, незанятое мебелью пространство.

Взгляду Эви предстал целый ряд выходящих на Гудзон окон.

Когда они вошли в комнату, там словно нехотя зажегся свет, и картина Джерси-Сити за окном сразу померкла.

— Вот это мой дом.

— Нет слов, я даже не предполагала, что на Манхэттене еще остались такие квартиры.

Эви подошла к софе, которая являла собой как бы центр жилища. Напротив, притулившись у окошка, стоял старый приземистый видеофон. Эви медленно обвела взглядом комнату, пока наконец снова не оказалась лицом к лицу с Дианой. Над лифтом находились небольшие антресоли, завешанные шторой.

Эви постояла с секунду, пытаясь разглядеть все детали.

Диана на мгновение растерялась, а затем покачала головой:

— Плохая я все-таки хозяйка. Хочешь чего-нибудь перекусить? А выпить?

Эви провела ладонью по волосам, поморщившись, когда пальцы зацепились за спутанные пряди.

— Спасибо. Но сначала я хотела бы привести себя в порядок.

Диана остановилась, сделав полшага по направлению к кухне, и направилась в сторону стеклянного блока.

— Да-да, разумеется. Ванная вот здесь.

Ванная комната оказалась размером с пещеру. А под душем могло поместиться с полдюжины людей.

— Брось одежду у двери. Я попробую подыскать для тебя что-нибудь чистое.

С этими словами Диана поставила рюкзак Эви между биде и унитазом. Повертевшись в ванной комнате еще немного, она оставила Эви одну.

В длину ванная была не менее восьми метров и около пяти в высоту. Стены были до половины покрыты кафелем, выше начиналось стекло. Одна из стен имела зеркальное покрытие. Верхняя часть противоположной стены представляла собой ряд окон. Из них открывался вид на снежную круговерть, за которой чернела непроглядная тьма.

Эви бросила куртку.

— Нет, я все-таки совершаю глупость, — прошептала она.

Звук эхом отскочил от десятка стен и рифленого стального потолка и лишь затем замер.

Эви опустошила карманы комбинезона и переложила их содержимое, включая запасные магазины к «Мишкову», в рюкзак. Затем она медленно расстегнула молнию комбинезона и оставив вещи у двери, не глядя в зеркало, шагнула под душ. Она уже позабыла, что значит долго нежиться под горячим душем. Эви простояла под струями воды не менее пяти минут, и лишь потом до нее дошло, что она все еще в очках.

Сняв, она положила их в мыльницу.

Выйдя из-под душа, Эви посмотрелась в зеркало. Она ожидала худшего, если учесть все те передряги, что выпали в этот день на ее долю. Опять-таки, все это результат искусственно заданного метаболизма.

Синяк на ее икре побледнел до цвета желтоватого пятна, а глаз, в который попал слезоточивый газ, производил сносное впечатление. Плечо, однако, являло собой плачевное зрелище. Рана, нанесенная шрапнелью, затянулась, но в результате вывиха, полученного ею во время автокатастрофы, все плечо приобрело багровый оттенок.

Эви попробовала вращать левой рукой во всех направлениях, и каждое движение заставило ее вздрагивать от пронзительной боли.

— Что ж, придется потерпеть, — сказала она собственному отражению.

Даже при ее обменных процессах потребуется еще пара-тройка дней, прежде чем она сможет рискнуть свободно пользоваться рукой.

Эви открыла рюкзак. Большая часть ее аптечки высыпалась во время погони, но, пошарив по дну, она нащупала кое-что из уцелевших медикаментов. В основном это оказались ампулы, совершенно бесполезные без шприца. Но Эви поблагодарила судьбу, что среди них случайно нашелся плавкий полимерный бинт.

Эви перевязала плечо. Предполагалось, что под действием тепла ее собственного тела белая повязка расплавится в некое подобие тугого лангета. Ее замедленный метаболизм в данном случае будет только помехой, но можно воспользоваться феном Дианы.

Как только повязка плотно легла на место, Эви смогла слегка пошевелить рукой. Чуть-чуть.

Диана выполнила свое обещание, положив у дверей вместо комбинезона и кожаной куртки кое-что из чистой одежды. Причем она проявила известный такт — Эви могла выбрать из груды вещей те, что пришлись ей по душе.

Примерив несколько нарядов, Эви стало ясно, что у Дианы нет одежды по ее довольно компактной фигуре.

В конце концов Эви остановила свой выбор на красном кимоно, которое наверняка пикантно смотрелось на рослой — почти под шесть футов — Диане. На Эви же оно казалось обыкновенным халатом, ниспадающим чуть ли не до самых пят.

Очки!..

Эви посмотрела на свое отражение в зеркале, на глаза. Зрачки ее сузились от света. Господи, как бы сейчас ей пригодились линзы! Она вернула очки себе на нос. Уж лучше самой постараться все объяснить Диане, чем нарваться на неожиданную реакцию. Эви никак не могла выбросить из головы физиономию Чака Дуайера.

— Так ты франк… — произнес он тогда так, словно она была куском протухшего мяса.

— Итак, я франк, — сказала Эви своему отражению. — Зачем понапрасну действовать ей этим на нервы.

Она подхватила рюкзак и лишнюю одежду и шагнула из ванной.

«А если она спросит — скажу, что у меня больные глаза».

Диана не спросила.

В кухоньке она накрыла стол и предложила Эви чай и какое-то китайское блюдо из свинины и тофу. Эви жадно набросилась на еду, Диана же не предпринимала вовсе никаких попыток завязать разговор.

Эви была теперь готова ответить на любые вопросы, которые задаст ей Диана. Но ни одного не последовало. Перекинувшись парой ничего не значащих фраз, они молча принялись за ужин. Эви уловила, что от Дианы исходит букет эмоций с преобладанием аромата жасмина. Она тоже воздержалась от расспросов.

В конце концов Диана отвела ее на софу в середине гостиной и оставила одну в темноте. Эви сняла очки, завернулась в одеяло и мгновенно уснула.