Повелитель теней. Том 2

Глава 19

Ночь. Краснодарская Арена, кабинет управляющего Аркадия Парлина.

Аркадий Парлин по прозвищу Крыс развалился на диване и хлестал коньяк из бутылки — только что у него состоялся весьма неприятный разговор с графом Голицыным. Тот был в весьма отвратительном настроении и отказывался выплачивать остаток оговоренной суммы. Под конец граф уже кричал и угрожал Крысу всеми небесными карами. В общем… День закончился ужасно. Хотелось напиться и вырубиться на пару суток, но что-то не позволяло ему уснуть. Какое-то странное, навязчивое дурное предчувствие — словно вот-вот всё станет значительно хуже.

Дверь в кабинет тихонько открылась, и внутрь проскользнул худой паренёк в форме слуги.

— Чего тебе? — лениво спросил Крыс.

— Господин, я подслушал кое-что интересное. Кое-что, за что вы точно захотите заплатить, — угодливо пропел паренёк и поклонился.

— Говори и проваливай, ничего я тебе платить не буду! — рявкнул Крыс и швырнул в него бутылку коньяка.

— Господин, вы сначала послушайте, — паренёк ловко увернулся и ещё раз поклонился. — Это про ваши мутки с Голицыным, очень важное кое-что, господин, вы точно захотите заплатить…

— Что? — беспокойство Крыса усилилось в тысячу раз. Он приподнялся на локтях, поборов тошноту и головокружение, вытащил кошелёк и швырнул в паренька несколько купюр. Тот быстро схватил их и спрятал в карман, поклонившись в третий раз. Крыс прорычал: — Говори, чего молчишь⁈

— Вы понимаете, прислугу никто не замечает, а многие вообще за людей не считают… Вот и получается, что разбалтывают разные секреты, будто рядом никого нет, — паренёк ухмыльнулся. — Ну и буквально пару часов назад, сразу после боя, мы с Машкой убирали трибуны и услышали один интересный разговор…

— Да не тяни ты!

— Один дедок сказал, что завтра все узнают о вашем заговоре с Голицыным, а Пятьдесят Седьмого вообще с грязью смешают.

— И за это ты вымогал у меня деньги? — воскликнул Крыс и вскочил. — А ну вали отсюда!

Крыс прогнал паренька, но как только тот вышел из кабинета, он обессиленно рухнул в кресло и начал рыться в ящиках рабочего стола. Он собирался полностью оправдать своё прозвище. Как там в знаменитой поговорке? Крысы первыми бегут с тонущего корабля? Краснодарская Арена становилась для Аркадия Парлина настоящим тонущим кораблём, и он действительно ощущал себя пищащей в панике крысой.

Проблема заключалась в том, что все Арены Российской Империи находились под руководством Аренного Совета и подчинялись определённым правилам. Тот, кто не следовал корпоративной политике, исчезал. Навсегда. Бесследно. Увольнения для предателей здесь не были предусмотрены. А одно из правил, установленных Аренным Советом, звучало так: «Запрещено влиять на репутацию любого бойца Арены, если это не одобрено Аренным Советом». А Крыс не только его нарушил, но ещё и сделал это за взятку.

Ему конец.

Если он, конечно, не сбежит.

Крыс выкинул из коробки пустые коньячные бутылки, побросал в неё самые необходимые вещи, подхватил и вылетел из кабинета. На ходу он заказывал билеты на самолёт — куда-нибудь подальше, можно даже на Чукотку.

Ночь я проспал без сновидений — успел только принять душ, доплестись до кровати и вырубиться. Но зато утром проснулся отдохнувшим, довольным и выспавшимся — после вчерашнего боя у меня просто упала гора с плеч. Был высок риск, что какая-нибудь ерунда вмешается в мой план и всё покатится в тартарары. Всё-таки людей я запрограммировать не мог, а от их решений зависело очень многое. Но… зачем говорить о прошлом, если впереди прекрасное будущее? Теперь я мог не беспокоиться о деньгах ближайшие пару лет — ну, если мне внезапно не захочется загулять, словно князь Карпов.

Он, кстати, поставил на мою победу и здорово проигрался, но всё равно был в восторге. Я улыбнулся, вспомнив, как его с Арены уводила жена — за ручку, как маленького ребёнка. Только вот стоило ей отвлечься на кого-то — и Карпов мгновенно улизнул и затерялся в толпе. Заметив это, его жена бросилась на поиски с азартом в глазах. Сдаётся мне, что эта парочка нашла друг друга и живёт душа в душу, а все эти склоки и беготня — развлечение, которым оба наслаждаются.

Ладно, хватит лениться — сегодня много дел. Пора вставать! Я быстро собрался и спустился в столовую. Поварихи при виде меня широко улыбнулись — мой аппетит им явно льстил. Я не стал скромничать и наложил пять тарелок вкусностей — и омлет, и сосиски, и хачапури, и творожные вафли, и тыквенная каша, и оладьи с малиновым джемом, и брокколи… А нет, с брокколи я переборщил. Пока я завис перед холодильником с напитками, ко мне подошёл Виктор Викторович. Вокруг нас постепенно образовался пустое пространство.

— Доброе утро, — вежливо поздоровался я.

— Доброе, — ответил директор и без перехода сказал: — Не наглей.

— Что? — я с недоумением поморщился — совершенно без притворства, действительно не понимая, о чём идёт речь. Слишком уж много я натворил разных дел, которые подходят под определение «обнаглел».

— У тебя сегодня последний день больничного, завтра ты должен быть на занятиях, — пояснил Виктор Викторович. — У многих преподавателей возник вопрос, как студент, который вроде бы сильно болеет, избил бойца Арены и даже ни разу не чихнул. У тебя же простуда, верно? — он взмахнул рукой, когда я открыл рот, чтобы ответить, и продолжил: — Это был риторический вопрос, я видел твою справку. В общем, учти, больше прикрывать я тебя не буду. Считай, это было добровольное пожертвование из-за чувства вины перед твоей подружкой. В следующий раз будешь писать объяснительные.

— Понял, принял, — кивнул я, подхватил поднос и направился к столику, за которым сидели Кристина и Егор. Последний вёл себя как-то странно: то надевал жировые доспехи, превращаясь в пухляша, то снимал их и становился стройным подтянутым парнем. Я сел рядом с ними. — Привет, ребята.

— Привет, — сдержанно сказала Кристина, хотя бы видно, что ей очень хочется поговорить. Но столовая для этого неподходящее место, и она это понимала. Поэтому Кристина просто уточнила: — Сразу после завтрака?

— Да, — подтвердил я и повернулся к грустному Егору, который с превеликой тоской ковырялся в тарелке и время от времени тяжко вздыхал. Над столиком сгущалась трагическая атмосфера. Я поинтересовался: — Проблемы в учёбе?

— Нет, — пробурчал Егор и с такой силой разрезал запеканку, что нож разбил тарелку на две части. — С учёбой всё в порядке. Родители меня хвалят. Преподаватели тоже хвалят. Всё получается. Вчера, например, Андрея Коновалова побил. А позавчера — Гену Познанского. А ещё два дня назад — побил Настю Коновалову. Девочек бить нельзя, но тренер сказал, что в Академии нет мальчиков и девочек, есть только студенты, — он сделал глоток чая и в очередной раз вздохнул. — Странно это всё. Академия — первое место, где меня хвалят, когда я кого-то бью.

— Угу, — покачал я головой и вопросительно посмотрел на Кристину.

Она закатила глаза, но великодушно пояснила:

— Егор записался на бальные танцы, но его туда не пускают в защитном жировом доспехе. Говорят, что полы не выдержат.

— И что? — не понял я.

— Мне нравится мой доспех, — проворчал Егор. — Я не хочу его снимать. Почему они не хотят меня пускать в класс? Всех пускают, а меня — нет. Я же молчу, что мне не нравится начёсанная чёлка преподавательницы по танцам. Она такая большая, как парус. Или буёк. Как другие вообще танцуют, а не пялятся на эту чёлку? На неё же невозможно не смотреть, — он передёрнул плечами и подвёл итог: — Я просто хочу танцевать, а у меня почему-то хотят забрать мой доспех.

— Но полы же не выдержат? Как по мне, это не просто прихоть, — протянул я.

— Врут они, — отрезал Егор. — Я проверял. Ночью украл ключи и пробрался в класс. Ни одна дощечка даже не заскрипела.

— Ну, тогда тебе придётся искать обходные пути, — пожал я плечами.

Егор задумчиво нахмурился, попытался соединить половинки разбитой тарелки… и вдруг его лицо просветлело, он выпрямился и вдохновлённо уставился куда-то над моим плечом.

— Точно! Я просто создам свой собственный танцевальный клуб! В интернете полно полезных видео и самоучителей! Мы будем изучать все танцы мира! Директор обязательно согласится! — он неуклюже подскочил и потопал на выход, его огромный живот дрожал, как желе, на каждом шагу.

— Мы не будем его останавливать? — спросила Кристина, провожая его взглядом.

— Пусть развлекается, — хмыкнул я, отодвинул пустую тарелку и откинулся на спинку стула, положив руки на живот. — Тебе нужно зайти в комнату за документами или пойдём прямо из столовой?

— Всё при мне, — Кристина многозначительно похлопала по сумке, лежащей у её ног.

Управляющий Московской Арены, ушлый карлик, позволил мне сделать ставку на самого себя — тогда мне это показалось странным, но я не стал заострять на этом внимание. Однако потом я выяснил, что подобные махинации вообще-то запрещены, вдобавок к этому букмекерские конторы часто наказывают нарушителей в обход закона, самостоятельно. Но как я понял, карлику было очень выгодно получить на свою Арену аристократа — он горел желанием сорвать куш, поэтому и разрешил мне с барского плеча пренебречь правилами. Вероятно, те семьдесят тысяч, которые я выиграл, были каплей в море от дохода, который получил карлик. Плюс — престиж и слава.

Но пять миллионов мне бы не простили, к тому же Аркадий Парлин продался Голицыну. Поэтому я распаковал фальшивые паспорта — их я забрал у наёмных убийц, в поезде. Вот они и пригодились. Пара-тройка магических фокусов, и в одном из паспортов появляется фотография Кристины — она надела чёрный парик и с помощью косметики немного изменила черты своего лица, так что её стало невозможно узнать. Нам осталось только проверить, действителен ли паспорт. Она посетила небольшой банк — «ИмперВестВклад» — и открыла счёт, несколько раз пополняла и снимала с него деньги. Всё прошло успешно — ни полиции, ни бандитов, ни странных вопросов от банковских сотрудников.

Сразу после столовой мы покинули Академию и поехали в «ИмперВестВклад» — правда, перед тем, как в него зайти, занырнули в подъезд ближайшего дома и замаскировали Кристину. Она переоделась в строгий чёрный наряд с глубоким декольте и длинным вырезом на юбке. Бабушка, сидящая на лавочке, пристально на меня уставилась, когда мы выходили из подъезда, и процедила вслед:

— Кобель.

Я сперва озадачился, а потом меня осенило — она же видела, как я заходил под ручку с розоволосой Кристиной, эдакой воздушной феей, волшебной и лёгкой, а вышел, воркуя с роковой дамочкой, которая ест влюблённых в неё мужчин на завтрак. На самом деле мы не ворковали, а шёпотом обсуждали, сколько денег она перекинет на мой счёт и как часто в дальнейшем это будет делать. Если налоговая мной заинтересуется, то получит сказочку о богатой любовнице, которая по документам вполне существует. На их мнение мне, в принципе, наплевать — за последние недели обо мне столько слухов распустили, что из них можно сборник «Легенд о Ломоносове» составить.

Я зашёл в крошечное домашнее кафе рядом с банком, чтобы не попадаться на камеры. Кристина присоединилась ко мне через пять минут, опустилась на стул напротив и с облегчением выдохнула:

— Сделано.

— Мы молодцы, — улыбнулся я.

— Напомни мне, никогда с тобой не связываться, — усмехнулась Кристина и заказала кофе.

— Ну что ты, с друзьями я — душка, — подмигнул ей. — Кстати, эти деньги и твои тоже, поэтому не стесняйся пользоваться. В разумных пределах, конечно. Покупку небоскрёбов отложи на потом.

— За кого ты меня принимаешь? — скривилась Кристина. — Не оскорбляй меня, пожалуйста.

— Погоди, — я поднял руки ладонями вперёд, словно сдаваясь. — Я не пытаюсь тебя купить и не считаю эм-м-м-м… продажной девушкой. Но ты участвовала в этом наравне со мной. Часть этих денег справедливо принадлежит тебе.

— Ты бы всё провернул и без меня. Ой, хватит отнекиваться, мы оба прекрасно понимаем, что ты мог переодеться девушкой и всё такое, — она неопределённо покрутила рукой. — Никто бы тебя не заподозрил. Но ты просто не захотел тратить время на такую ерунду и попросил помощи.

— Ты меня сейчас лентяем назвала?

— Скорее, хитрецом, — Кристина изящно взяла чашку с кофе и сделала глоток. — Я не хочу, чтобы в нашу дружбу вмешивались деньги. Как-нибудь заработаю самостоятельно.

— Хорошо, — кивнул я и переключился на другую тему: — Вкусные здесь оладьи, а?

Перекусив и расплатившись, мы вернулись в Академию и застали переполох. Во дворе разыгралась настоящая драма — женщина с фиолетовыми волосами и начёсанной огромной чёлкой яростно тыкала пальцем в Егора. Тот что-то отвечал ей спокойным голосом. А перед этими двумя с мученическим видом стоял Виктор Викторович, щурился и потирал правый висок. Мы с Кристиной направились к ним, чтобы понять, о чём идёт спор, но в этот момент женщина с фиолетовой чёлкой махнула рукой, вручила Егору цветную картонку и умчалась прочь. Мы подошли, как раз когда Виктор Викторович ироничным тоном сказал, обращаясь к Егору:

— Ну-с, Егор Константинович, поздравляю с победой, — покачав головой, он пошёл по своим делам.

— Спасибо, — абсолютно серьёзно выпалил Егор ему вслед и с ликующей улыбкой помахал цветной картонкой у меня перед носом. — Мне разрешили танцевать в защитном доспехе!

— Преподавательница испугалась конкуренции? — ухмыльнулся я.

— Наверное, — неуверенно пожал плечами Егор.

— Нет, — Кристина приложила ладонь ко лбу, словно наши ограниченные знания причиняли ей физическую боль. — Для клубов и внеучебных занятий в Академии выделено ограниченное число помещений. Конкретно для танцев — только один зал. Если бы Егор основал свой собственный клуб танцев, то преподавательнице пришлось бы делить зал с ним. Но кажется, сама мысль об этом была ей невыносима.

— Профессиональная гордость, — развеселился я. Забавно, как Егор попал пальцем в небо.

Вдруг зазвонил мой телефон. На экране высветилось: «Князь Прусский». Я извинился перед друзьями, отошёл в сторонку и поднял трубку:

— Здравствуйте, дядюшка.

— Названный дядюшка, — педантично поправил князь и, без расшаркиваний сразу перешёл к делу: — Буквально пятнадцать минут назад мне позвонил граф Голицын и начал любопытствовать про твой займ. В целых пятьдесят тысяч, а в качестве залога — родовое поместье. Мне стоит беспокоиться?

— Нет, что вы, — я улыбнулся. — Судя по всему, кто-то ввёл графа в заблуждение. Не подскажете, чем он особенно интересовался?

— Отчего же не подсказать любимому племяннику, — хмыкнул Прусский.

— Названному племяннику, — вставил я.

Князь одобрительно рассмеялся и продолжил:

— Голицын очень хотел… Я бы сказал — жаждал. Да, он жаждал выкупить родовое поместье. Правда, сперва он хотел приобрести внутреннюю обстановку — мебель, подсвечники, безделушки и украшения. Но когда я отказал, он уже начал торговаться за дом и землю.

— Поместье, значит… Большое спасибо, с меня виски. Вы пьёте виски?

— Приезжай в гости и узнаешь, — ответил Прусский и, попрощавшись, повесил трубку.

Я спрятал телефон в карман и вернулся к друзьям, вполуха слушая их разговор. Мои мысли были заняты Голицыным. Теперь я знаю, что ему нужно, — и у меня есть преимущество. Я могу использовать родовое поместье как приманку и загнать Голицына в ловушку, но сначала… Сначала мне придётся в короткие сроки достигнуть нижней ступени второго ранга, чтобы получить имущество Рода. А значит, пора возвращаться к учёбе в Академии — ни в коем случае нельзя пропустить следующий поход в Данж.