Повелитель теней. Том 2

Глава 6

Родовой особняк Чурпасовых, личный кабинет графа.

Палач не отвечал. Граф Чурпасов звонил ему не переставая — как только механический женский голос говорил ему: «Абонент временно находится вне зоны действия сети» — он тут же сбрасывал звонок и набирал снова. Невозможно! Невозможно! Палач написал вчера вечером и сказал, что Ломоносова убьют до рассвета и сразу же вышлют ему отчёт. Граф не спал всю ночь, бродил, как призрак, по особняку, старательно обходя кладовку, в которой спрятал труп своего бывшего помощника. Он понимал, что совершил роковую ошибку — возможно, раньше бы он смог откупиться и не сесть в тюрьму за убийство, но сейчас… Сейчас Чурпасов понимал, что очень скоро к нему заявятся побочные семьи Рода.

Однако он уже дошёл до той точки, что ему было плевать — и на Род, и на себя. Граф волновался только об одном: что мерзкий гадёныш Ломоносов продолжит жить как ни в чём не бывало! Чурпасов пожертвовал всем, чтобы его прикончить — деньгами, репутацией, властью, и что в итоге? Проклятый Палач до сих пор молчит! На улице уже начали появляться люди и машины, город постепенно просыпался, но в особняке Чурпасовых царили тишина и мертвенное уныние. Не сдержав эмоций, граф принялся громить всё, что попадалось ему под руку, и очнулся от безумной ярости лишь спустя пару часов. К этому моменту обстановка особняка была полностью разрушена, а Чурпасов был помят, взлохмачен, исцарапан, с разбитыми в кровь костяшками.

Граф разогнал почти всех слуг — в доме остался лишь повар и одна служанка, но им хватило ума не высовываться. Чурпасов взял телефон — Палач всё ещё молчал. Внутри разливалось бешенство вперемешку с отчаянием. Граф не хотел в это верить, но в глубине души понимал, что Ломоносов жив, а вот его убийцы…

В главную дверь постучали. Граф, словно в трансе, спустился по лестнице — дворецкого он тоже прогнал, так что гостей пришлось встречать самостоятельно. На крыльце стояло двадцать три человека — главы побочных семей. Они устремили на него суровые взгляды, на их лицах была написана решимость идти до конца. Но увидев графа, гости не смогли скрыть удивления, кто-то сдавленно ахнул.

— Вы получили нашу претензию? — спросил высокий темноволосый мужчина, который, видимо, был их негласным предводителем.

— Претензию? — переспросил граф и, неожиданно оскалившись, вдруг схватил его за грудки. — Вы присылаете мне чёртову претензию, когда там… — он взмахнул рукой, описывая широкий полукруг. — Там ходит он! И спокойно дышит с нами одним воздухом! Ломоносов убил моего сына! Я должен убить его! Понимаете⁈ Так что валите к чёртовой бабушке со своими претензиями! Мне нужно нанять ещё одного убийцу… Ещё одного убийцу… — вцепившись пальцами в свои волосы, граф что-то невнятно пробормотал и сразу следом заорал во всю глотку: — Вы живы только благодаря мне! Я сделал из вас людей! Не смейте требовать деньги, которые нужны для убийства этого гадёныша!

Он много чего орал, постепенно теряя нить с реальностью, и не понимал, почему на него так странно смотрят. Его гости молча наблюдали за развернувшимся представлением, лишь иногда отбивались от яростных нападок. Очень скоро у ограды, которая окружала особняк, столпились зеваки — они, ничуть не стесняясь, снимали графа на телефоны и посмеивались. В конце концов, когда Чурпасов попытался укусить за нос одного из глав побочных семей, его скрутили, связали и затащили в особняк, швырнули носом в диван.

Граф не смог перевернуться, так и остался лежать, уткнувшись лицом в бархатную обивку.

— Он орал на всю Ивановскую, все слышали его признание. О Боги, за что это нам⁈ Какой скандал!

— В газетах вроде бы не писали, что на Ломоносова было совершено покушение. Может быть, идиота надурили? Какие-нибудь мошенники притворились наёмными убийцами и тупо высосали из него почти всё состояние?

— И что нам делать?

— Молиться, чтобы это действительно были мошенники, и объявить графа сумасшедшим. Поступим, как и предлагали в претензии: устроим свободные выборы, от каждой семьи по кандидату. Прямых наследников, чтобы оспорить наше решение, у графа всё равно нет.

— Ну, тогда вызывайте полицию и скорую, я не хочу, чтобы меня посадили за сокрытие информации. А пока… Кто-нибудь хочет чаю? Да что вы на меня так смотрите? Всё равно делать нечего, так хоть чай попьём. Где вообще здесь кухня?

Граф услышал, как скрипнула дверь — очень характерно скрипнула, как скрипела только дверь в кладовку, — и раздался громкий короткий крик.

— Боги, это же Иван!

— Его задушили!

— Хватит вопить, вызовите уже полицию!

Стиснув зубы, граф проскрипел:

— Будь ты проклят!

Он понимал, что это был его конец. Ломоносов победил.

Прикопав наёмных убийц в лесочке, я отправился спать. Сегодня был очень насыщенный день — я познакомился с питомцами Крабогнома, которые совершенно внезапно оказались очень дружелюбными и ласкучими. Как котики, только страшные и опасные монстры. Правда, перед сном я на всякий случай отправил Тени к Маше и сёстрам Добрые. Чокнутая Анна Викторовна не ошиблась — Москва горела. Значит, Маше может грозить опасность. С сёстрами Добрые всё не так понятно — есть вероятность, что никто не будет их преследовать. Так-то их уже наказали за проваленное задание. Но подстраховаться не помешает.

Завтра же я запланировал сделать очень много дел. Потому и встал на следующее утро пораньше и, позавтракав, направился к старосте — чтоб поговорить с ним, пока он не заснул. Всё-таки всю ночь кидал навоз с остальными деревенскими мужиками. Я, конечно, отправил к ним на помощь Касю и Васю, но думаю, они там всё равно знатно устали.

Жена старосты, невысокая старушка с длинной белой косой, приветливо меня встретила и проводила в дом, где за столом сидел староста. Он неспешно ел кашу и запивал её холодным узваром.

— Хотел обсудить постройку особняка, — я опустился на лавку, напротив старосты. — Озеро к вашей деревне относится? Я приметил там хорошее место. С одной стороны озера густой лес, а с другой — выход к полям. Как раз хватит, чтобы и особняк построить, и садик разбить.

— К нам, к нам, — закивал староста. — Только знайте, что на озеро это владелец соседней деревни зуб точит. Давно уже хочет себе захапать. Мы-то отстояли озерцо-то, но эта аристократичная падла точно не отступится! Свинью за свиньёй подкладывает. Вон, даже торговый путь перекрыл до Краснодара!

— Это как? — я нахмурился.

— Да тут одна нормальная дорога, ты по ней на автобусе ехал. Не помнишь, что ли, как останавливались? Так водитель государственный документ этой чубатой гузке показывал! Он типа дорогу отремонтировал, новым асфальтом залил, но за это теперь ему нужно платить! Только общественный транспорт и полиция-скорая не башляют. А мы разве просили? Старый асфальт был нормальным! — староста стукнул кулаком по столу. — Там проехать-то метров пятьсот! Так он ещё с гружёных машин сдирает три шкуры!

— И никто не взбунтовался?

— Плевать ему на нас! — староста залпом выпил узвар. — А больше этой дорогой никто не пользуется. Мы ж на границе Краснодарского края, основная трасса в трёх километрах отсюда проходит, да и туристы к нам не заезжают. Вот и получается, что только мы и страдаем. И всё, скотыняка такая, по документам оформил, правильно. Говорит, мол, можете в суд обращаться. А на что нам обращаться-то? Торговля совсем загнулась…

— А как звать этого дворянчика?

— Филимонов.

С этим придётся разбираться сразу, так как я собирался начать стройку прямо сегодня. А если постоянно платить кучу денег за то, чтобы к Северным Гребешкам проехали строители и провезли строительные материалы, так и разориться можно.

Я постучал пальцами по столу и поинтересовался:

— Не хотите ли тоже перейти под покровительство дворянского Рода?

— Твоего, что ли? — хмыкнул староста. — Ну, добрый дух с говном бы не стал водиться, так что вполне можно… Только это, на партнёрских условиях! Нам терять уже нечего, всё равно деревня медленно, но верно отбрасывает копыта. Мы тебе не рабы, понял? Если дашь обещание, что помыкать нами не будешь и нормально отнесёшься, ну, как к людям, а не собакам, то и мы с тобой будем нормально общаться. А нарушишь обещание — так и вылетишь отсюда как пробка!

Забавный старикан. Я мысленно улыбнулся.

— Договорились, — мы пожали друг другу руки, и я коротко описал план действий: — Значит, сперва мы заключаем договор, Род Ломоносовых официально примет деревню под своё покровительство. Потом я еду разбираться с Филимоновым и покупать трактор и комбайн. Когда со всем этим закончу, съезжу в Краснодар и найму строительную бригаду. Так что не пугайтесь, когда послезавтра у озера начнётся стройка.

На словах всё было куда проще, по факту пришлось искать в Краснодаре юриста, который бы согласился приехать в Северные Гребешки и всё нотариально заверить. Час на поиски и три часа ожидания, когда же юрист доберётся до деревни. Однако время я попусту не тратил — спросил у интернета, законно ли поступил Филимонов. И мне даже не пришлось глубоко копать, на меня почти сразу вылетела огромная статья о беспределе некоторых аристократов. Как оказалось, подобное практиковал не только Филимонов, о мошенничествах с платными дорогами было много информации. Беда в том, что в Северных Гребешках никто не пользовался смартфонами. В том, что касалось прогресса, здесь царил прошлый век, и Филимонов этим нагло пользовался.

Около одиннадцати утра к деревне подрулила чёрная шикарная «Волга» и из неё вышел худосочный парень в сером деловом костюме.

— Здравствуйте, вас вызвал я, Марк Ломоносов, — я пожал его протянутую руку.

— Алексей Сонин. Где можно расположиться?

Я провёл его в дом старосты, рядом с которым собрались все деревенские. Алексей их внимательно оглядел и кивнул:

— Хорошо, что все уже здесь. Для заключения вассального договора с любым поселением требуется подпись семидесяти пяти процентов его жителей, — он посмотрел на свои наручные часы и произнёс: — Приступим. В три часа дня у меня назначена другая встреча.

К полудню он закончил свою работу, а я стал гордым обладателем своей маленькой деревеньки в глуши Краснодарского края. Прихватив документы, я отправился в Южные Гребешки — как сказал староста, до соседнего поселения можно дойти пешком за минут двадцать-тридцать, поэтому я не стал ждать автобуса. Пожалел я о своём решении уже через пять минут — пекло было дикое, по моим ощущениям, солнце пропекло меня до золотистой корочки. Сперва я принял Южные Гребешки за мираж — так сильно дрожал от жары воздух, но потом понял, что — ура! — я добрался!

Чтобы выглядеть как истинный аристократ, а не вспотевший бомж, я набросил на себя иллюзию — выглаженный дорогущий костюм, лакированные туфли и идеально уложенные волосы.

— Эй, где дом Филимонова? — спросил я у первого встретившегося мне жителя деревни.

— Там, — вылупив глаза, ткнул пальцем тот в аккуратный кирпичный домик.

— Спасибо.

Я решил брать нахрапом — не церемониться, не соблюдать этикет, а быть наглым, напористым и грубым. С бесстыжими мошенниками только так — ведь пока их не прижмёшь к ногтю и не покажешь, что с тобой шутки плохи, они будут юлить и выворачиваться. А Филимонов был тем ещё жуликом, которому не жало наживаться на бедных крестьянах. Громко топая, я поднялся по крыльцу и затарабанил в дверь. Мне открыла служанка в белом чепчике.

— К Филимонову. Новый покровитель Северных Гребешков, — представился я.

— Секундочку, — поклонилась служанка и прикрыла дверь.

Я прислушался. Из глубины дома донёсся шум, брань, потом что-то заскрипело и кто-то грузно пробежал к задней части дома. Я спустился с крыльца и начал обходить дом по огороду. Дверь за моей спиной отворилась, и служанка извиняющимся тоном начала говорить:

— Господин, прошу прощения, я не знала, но виконт Филимонов отбыл в Москву рано утр… — запоздало осознав, что беседует с моим затылком, она закричала мне вслед: — Господи, куда вы⁈ Это частная территория! Господин!

Из задней двери дома вывалился низкий лохматый коренастый мужичок в фиолетовом сюртуке, расшитом золотом и серебром. Сидел этот сюртук на нём плохо — как на корове седло. Мужичок закинул на плечо небольшую кожаную сумку и припустил по огородам, перепрыгнув через забор как молодой сайгак. Выругавшись, я бросился за ним — честно говоря, не ожидал от него такой прыти. Но в любом случае Филимонов далеко не убежал, я догнал его на помидорных грядках третьего огорода и повалил прямо в грязь.

— Добрый день, — поздоровался я и оскалился, отчего Филимонов вздрогнул и зажмурился. — Хотел бы уточнить, по какому праву вы заставляете моих вассалов платить за проезд по единственной дороге, которая худо-бедно соединяет их с цивилизацией? Или вы забыли, что единственную дорогу запрещено делать платной?

— Нет. Да. Наверное, — выпалил Филимонов, и его лицо скривилось, словно он собирался вот-вот разрыдаться. — Вы меня посадите в тюрьму?

— Зависит от того, насколько ты будешь мне полезен, — я поднялся и отряхнул штаны. Иллюзия красивого костюмчика слетела, теперь за аристократа меня было сложно принять, даже издалека и сослепу. Но Филимонов отчего-то не сомневался в моём происхождении и продолжал дрожать от страха. — Если ты будешь со мной сотрудничать, то я никому не расскажу о беспределе, который ты тут устроил. А, ну и ещё ты вернёшь все деньги, что содрал с Северных Гребешков. Надеюсь, хоть бухгалтерию ты ведёшь? Или на налоговую у тебя тоже аллергия?

— Веду, веду, — протараторил Филимонов и ногтём щёлкнул по переднему верхнему клыку. — Всё отдам! Вот вам зуб!

Я кивнул на его дом:

— Не хочу стоять на жаре.

Южные Гребешки, дом Филимонова, час спустя.

Филимонов устроился в кровати, обложившись подушками и одеялами, и, потянувшись, взял с тумбочки чашку с горячим ромашковым чаем. Сделал судорожный глоток, тяжело вздохнул и оттянул воротник рубашки. Ужас, который он испытал услышав фамилию «Ломоносов», не передать словами! Дело в том, что Филимонов был азартным человеком и обожал делать ставки, его любимым видом спорта были бои на Аренах. Конечно, он не пропустил выступление первого аристократа, который осмелился выйти на Арену. В тот день Филимонов как раз был в Москве и успел купить последний билет в первый ряд.

Обычно бои длились не меньше десяти минут, противники мутузили друг друга или осыпали магическими атаками. Их подбирали так, чтобы они были примерно равны по силе и бой точно не закончился сразу. Сражения, в которых сходились бойцы из первой десятки и, например, из девятой, были большой редкостью и делались скорее для развлечения, потому что все заранее понимали, кто станет победителем.

Филимонов сделал ещё один глоток ромашкового чая и прошептал:

— Я выжил, я выжил.

Тогда против Ломоносова выставили номер пятьдесят шесть — невероятно сильного бойца, если говорить о сражениях без магии. Филимонов не раз ставил на пятьдесят шестого и всегда выигрывал. Но в тот день… Всего лишь за одну секунду Ломоносов победил пятьдесят шестого — парой быстрых движений! Невероятно! Страшно представить, какой силой обладал этот парень! Поэтому Филимонова едва не долбанул инфаркт, когда он услышал, КТО стоит за дверью. Ломоносов стал покровителем деревни, которую облапошил он, Филимонов! Ему не жить!

Но всё обошлось. Ломоносов пощадил его, только велел отдать все деньги, которые Филимонов содрал с Северных Гребешков, и в качестве моральной компенсации купить трактор и комбайн.