Повелитель теней. Том 3

Глава 18

Марк выехал на разведку вечером первого светлого дня. Помня о том, что в прошлый раз потерял двух всадников де Сансера из-за их же горячности, он не стал брать с собой чужих людей, на которых не мог положиться. Вместе с оставшимися в строю рыцарями в разведку отправились их оруженосцы, поскольку им пора было привыкать к боевой обстановке. Маленький отрад довольно далеко продвинулся на север от луара, но на сей раз разузнать что-то полезное оказалось сложнее. Видя перед собой вооружённых землян на конях, алкорские крестьяне и купцы старались сбежать или просто сурово поглядывали на незнакомцев и твердили, что ничего не знают. Убедить их в том, что разведчики служат альдору, уже не удавалось. Все знали, что войско Сен-Марко стоит под стенами города.

Светлое время подходило к концу, они отъехали далеко от своих позиций. Люди и кони начали уставать. Несколько кратких привалов не могли компенсировать бессонную светлую ночь, которую Марк не хотел потерять. Понимая, что с трудом добытые сведения скудны и малозначительны, он, в конце концов, впал в крайнее раздражение. Уже в сумерках на дороге им встретилась маленькая кибитка, крытая просмоленной рогожей, в которой небогатый торговец развозил по деревням разные хозяйственные мелочи от шёлковых лент до гвоздей. Её хозяин, завидев вооружённых всадников, испуганно забился в самый угол своей маленькой передвижной лавочки, спрятавшись за тюками с товаром, но Марк вытащил его оттуда и, угрожая кинжалом, начал допрос. Бедняга так перепугался, что согласился ответить на все вопросы доброго господина, если тот отпустит его живым. Впрочем, знал он немного, но именно от него разведчикам удалось узнать самое важное: не так давно по этой дороге на север проехал отряд из сотни лёгких кавалеристов альдора. Отпустив купца, Марк вернулся к своему коню и задумчиво посмотрел на подъехавшего к нему Арно.

— Что это за отряд? — спросил тот, озабоченно глядя на командира.

— Думаю, это охрана, которую альдор выслал навстречу Ликару, — ответил Марк. — Наверняка тот уже извещён о нашем прибытии и возвращается в луар. Нам нужно поторопиться и сообщить об этом в ставку, — он запрыгнул в седло и натянул поводья.

— Думаешь, стоит попытаться его перехватить? — с сомнением уточнил Арно.

— Согласись, это был бы козырь в наших руках, — пожал плечами Марк. — К тому же альдор уже стар, а вместо него войско может возглавить только его сын. И для нас было бы лучше, если б в бой его армию вёл не грозный энфер, а молодой и неопытный Лорант. Однако поймать Ликара будет непросто. В любом случае, это уже не наше дело. Нам, кстати, следует поторопиться, если мы не хотим попасть под копыта его эскорта. Возможно, направленная альдором навстречу охрана уже встретила отряд Ликара, и сейчас они вместе во весь опор скачут в сторону луара.

Разведчики тоже заторопились в обратный путь, но как они ни спешили, усталые кони не могли скакать слишком быстро, да и люди валились с сёдел от усталости. Сутки в пути с небольшими привалами на обочинах сделали своё дело, и возвращение оказалось не столь стремительным, как путь вперёд.

Уже на подступах к своему лагерю, Марку пришлось собраться с силами, чтоб не уснуть. Он постоянно оглядывался, чтоб убедиться, что никто из рыцарей и оруженосцев не отстал. Кони шли, опустив головы, а всадники засыпали на ходу и то и дело вздрагивали, внезапно проснувшись и не совсем понимая, где находятся.

Самое удивительное, что через какое-то время Марк понял, что спать ему уже не хочется. В голове воцарилось мрачное настороженное спокойствие, и он внимательно смотрел по сторонам. Поблизости от луара можно было ожидать встречи с разведчиками алкорцев или нападения местных крестьян, которые могли сформировать свои собственные отряды ополчения.

Мысли его ползли медленно и были совсем не радостными. Он понял, что устал не только телом, но и душой, и из-за этого вся бессмысленность происходящего проявилась для него с новой силой. Он думал о том, на что уходят лучшие годы его жизни, его молодость, а она скоро закончится, уступив место зрелости, к которой он не готов, поскольку не обзавёлся не только семьёй, но даже собственной крышей над головой. Да и наступит ли эта зрелость, или совсем скоро его сразит пущенная из темноты стрела или чей-то быстрый меч? И ради чего всё это? Ради чего вообще затеяна эта война, из-за которой он уже потерял нескольких близких друзей? Прав, сотню раз прав Карнач, недоумевая по этому поводу. Ему, чужому в этом мире, не понять, как можно просто так отдавать свои и чужие жизни ради чьей-то мимолётной прихоти. Раньше Марк не задумывался об этом, так было всегда, и потому семилетний мир, подаренный всем королём Арманом, казался такой странной и гениальной идеей. А ведь недоумение Карнача было сродни этой идее, потому что можно и нужно жить без войн, когда сильные и хорошо обученные мужчины совершают подвиги, не убивая друг друга, а спасая попавших в беду.

Марк покачал головой. Его прекрасный король Арман с самого начала был обречён на гибель. Его светлая душа, ясные мысли и добрые помыслы делали его чужим среди людей. Он был слишком хорош для этого жестокого мира, и этот мир в лице Ричарда уничтожил его, а теперь уничтожает и его наследие, начав новую войну. И сколько ни мечтай о прекрасном мирном будущем, действительность сомнёт все мечты и выжжет душу, так что лучше было бы жить, как все, не задумываясь о том, что происходит. И лучше было бы, если б вовсе не попадались Марку на пути странные люди, которые умеют жить по-другому. Сам бы он до этого никогда не додумался, и мечты Армана так и остались бы в его памяти нечаянным всплеском гения, угасшего, как свеча в ночи.

Затем он снова вспомнил о том, что так и не признался Карначу, куда дел его арбалетную стрелу, и опять пережил мучительный приступ вины, а после ещё раз подумал, что лучше б ему не встречать капитана гвардейцев в своей жизни.

Вернувшись в деревушку, где разместилась ставка короля, он отпустил своих измотанных подчинённых спать, и они свернули к маленькой избушке на краю селения, где за ветхим заборчиком был сооружён навес от дождя и установлена коновязь с яслями из скрещенных кольев. Сам он проехал дальше, поглядывая по сторонам и кивая в ответ на приветствия проходивших мимо рыцарей.

Оказалось, что обратная дорога заняла у них всю тёмную ночь и тёмный день. Уже наступил второй тёмный вечер, и дневная суета, царившая в лагере, начала затихать. Проезжая мимо дома старосты, Марк невольно бросил взгляд на распахнутые ворота хлева, где разместились гвардейцы. Там тускло поблёскивал огонёк фонаря, но ни во дворе, ни у ворот никого из них не было. Ему не хотелось бы встретить кого-то из них и опять мучительно раздумывать о том, стоит ли признаться, как он потерял ту злосчастную стрелу, или лучше промолчать. К счастью, у него не было нужды заезжать в этот двор. Он направлялся к другому дому, где остановился со своими офицерами граф де Бове.

Там было более оживлённо, и адъютант командующего тут же проводил его на второй этаж дома, который был меньше того, где остановился король, но тоже добротным и хорошо обставленным. В зале возле печки он увидел заваленный схемами и картами стол, возле него, набросив плащ на плечи, сидел граф, просматривая какие-то заметки. Рядом, прислонившись к опорному столбу, стоял барон де Сансер, что немало удивило Марка. Впрочем, де Бове был достаточно умён, чтоб осознавать свои недостатки и признавать опыт и таланты барона. Потому он, конечно, просил своего старого друга помочь ему с разработкой плана сражения, о чём король, возможно, не знал, а если и знал, то делал вид, что не знает.

Военачальники внимательно выслушали доклад де Сегюра и одобрили его действия.

— У вас измотанный вид, барон, — сочувственно произнёс граф, глядя на него. — Идите отдыхать. Я доложу королю о скором прибытии энфера, и пусть он сам решает, будем ли мы устраивать засаду.

— Он не поедет по дороге, ваше сиятельство, — заметил Марк. — Именно потому, что мы можем устроить ему засаду. Он как свои пять пальцев знает все леса вокруг города. Это его охотничьи угодья. Он постарается обойти город и пробраться в расположение своего войска незаметно.

— С отрядом в две с лишним сотни мечей? — с сомнением спросил де Бове.

— Ему не обязательно идти с отрядом, — возразил де Сансер. — Он может разбить его на небольшие группы и пустить по нескольким направлениям, чтоб отвлечь наше внимание, а сам проберётся к городу лесными тропами с горсткой верных рыцарей. Впрочем... Попытаться захватить его не будет лишним, — он поднял глаза от карты, которую изучал, видимо, размышляя, какой путь может избрать Ликар, и взглянул на молодого барона. — Иди спать, Марк. Ты выполнил свою задачу и заслужил отдых. С остальным мы разберёмся без тебя.

Марк поклонился и вышел из зала. Он не стал садиться верхом, пожалев своего измученного коня, и, проходя по деревне, вёл его в поводу. Вернувшись в заросший травой дворик своей избушки, он ожидал, что его встретит Шарль, но парня нигде не было. Вздохнув, Марк сам привязал коня у коновязи и, убедившись, что перед ним достаточно свежего сена, вошёл в дом.

Вернувшиеся из разведки рыцари и оруженосцы спали на полу, даже не сняв доспехи. Они лежали в тесной комнатке, положив головы на грудь или руки друг другу, не разбираясь, кто слуга, кто господин. Шарль похрапывал, сидя у стены возле самой двери. Наверно, он намеревался дождаться хозяина, но его сморил сон.

— Хотите есть, ваша светлость? — услышал он молодой голос и, обернувшись, увидел оруженосца Фонтейна. Юноша стоял возле печурки, на которой красовался большой горшок, закрытый деревянным кругом. — Я сварил похлёбку из вяленого мяса и зерна.

— Нет, — покачал головой Марк, немного подумав. Он так устал, что есть не хотелось. — Напои моего коня, если он ещё не уснул. Дай ему тёплой воды, не больше, чем полведра и ,если осталось, засыпь в ясли овса.

— Сделаю, господин барон, — кивнул оруженосец и поспешно выскользнул из дома.

Марк осмотрелся, пытаясь понять, что его встревожило и, наконец, понял, что не видит здесь остальных членов отряда, остававшихся в деревне. Не было ни Фонтейна, ни Герлана с Эдамом. Движимый дурным предчувствием, он вышел, но тут же наткнулся на Фонтейна, который вышел из-за дома, подтягивая штаны.

— Ты вернулся? — обрадовался тот, но в его тоне что-то показалось Марку фальшивым. — Слышал новости? Альдор запросил поединок перед боем.

— Где Герлан? — резко спросил Марк.

— Он скоро будет, — уклончиво ответил Фонтейн, чем вызвал у командира приступ раздражения.

— Я спросил тебя, не когда он вернётся, а где он? — отчеканил де Сегюр.

— Ну... — замялся тот. — Понимаешь, он должен был вернуться к вашему приезду, но...

— Он опять поехал к этой женщине? — рыкнул Марк.

— Ты же знаешь, — проворчал Фонтейн. — В этом деле алкорцы мало отличаются от нас. И если речь заходит о даме, то и они думают отнюдь не головой. Я говорил ему, что ехать туда опасно, что ты будешь в ярости, что, кстати, и произошло. Но он уверял меня, что к вечеру вернётся.

— Проклятье! Её муж и брат служат альдору.

— Вот-вот! Он решил, что они в луаре, а, стало быть, она там одна. Ну, и уехал.

— Когда?

— Ещё утром.

— В полночь сменят пароли, при возвращении его задержат патрульные и ему придётся объясняться с де Грамоном, что он делал ночью вне лагеря. А учитывая, что он алкорец и наверняка не станет говорить правду и не сможет придумать убедительную ложь, то обязательно вляпается. И даже я не смогу ему помочь.

— Но, может, он успеет, — неуверенно пробормотал Фонтейн.

— Я возьму твоего коня, — произнёс барон и направился к коновязи.

— Я поеду с тобой.

— Нет, — отрезал Марк и, отвязав свежего коня, вывел его со двора.

Сев в седло, он почувствовал, как заныли бёдра и поясница. Одна мысль, что ему снова придётся куда-то ехать, казалась ужасной, но иного решения этой проблемы он не видел. Только если Герлан и Эдам вернутся вместе с ним и пройдут посты с новым паролем, им ничто не будет угрожать.

Он снова поехал к дому де Бове и отыскал его адъютанта.

— Его сиятельство у короля, — сообщил тот.

— Отлично, — кивнул Марк. — Мне нужно срочно уехать. Скажите графу, что я собираюсь встретиться со своим осведомителем, который недавно побывал в луаре. Я вернусь через несколько часов, потому мне нужно знать новые пароли.

— Вы поедете один? — забеспокоился адъютант. — Не опасно ли ехать без охраны?

— Я хорошо знаю эти места, — успокоил его барон. — К тому же мой осведомитель пуглив и боится собственной тени. Если я приеду не один, он, чего доброго, сбежит через окно, и мы останемся без ценной информации.

— Как знаете, ваша светлость, — сдался адъютант. — Пароль — «Марианна», отзыв — «бастион». Я передам его сиятельству, что вы уехали на встречу с осведомителем.

Простившись с ним, Марк вернулся в седло и, проехав по деревне, направился в сторону луара.

По дороге он продолжал чертыхаться и ругать Герлана, который вместо того, чтоб сидеть в расположении войска, тайком сбежал и поехал к своей Крольчихе. Именно так за глаза звали эту даму — жену мелкопоместного рыцаря, чьи владения располагались на западе в нескольких милях от луара. Она славилась не столько своей красотой, сколько любвеобильностью и доступностью. Ещё девицей появившись при дворе альдора, она умудрилась в краткий срок обзавестись несколькими любовниками, что привело в крайнее раздражение альдорену, считавшую своим долгом следить за нравственностью юных девиц в своём окружении. Даму срочно убрали из дворца и выдали замуж за того самого рыцаря, уже не молодого, но тоже не устоявшего перед её чарами. Однако это нисколько не утолило её жажду приключений, и, иногда наезжая в город, где служили её муж и брат, она не упускала ни единой возможности развлечься.

Она действительно была красива, белолица, с ясными синими глазами и шёлковыми золотыми косами почти до колен, к тому же хорошо сложена, в чём Марк и сам имел возможность убедиться. Впрочем, познакомившись с ней ближе, он тут же охладел к её красоте. Она была хороша собой, но при этом довольно глупа, а её стремление к чувственным удовольствиям обесценивало те достоинства, которыми она, действительно, обладала. Потому Марк не стал продолжать эту связь, переключившись на умную, смешливую и к тому же рыжую дочь трактирщика Этиллу.

Герлан же совершенно потерял от неё голову. Он был влюблён и почитал её, как трубадуры почитают своих прекрасных дам. К слову сказать, её ума хватало на то, чтоб скрывать одних любовников от других, и всех их от мужа, который, может, о чём-то и догадывался, но из боязни утратить обожаемую плутовку, предпочитал закрывать на это глаза. Потому Герлан пребывал в приятном заблуждении, что является единственным тайным возлюбленным красавицы, а его друзья, щадя его чувства, не спешили это заблуждение разрушить. Впрочем, Марк понимал, что если любовники этой ветреницы не станут драться из-за неё на дуэли в виду малозначительности повода, то муж, столкнись он нос к носу с явными признаками её измены, будет вынужден вызвать обидчика на поединок. И чем бы это ни закончилось, скандал будет громким, а это ни Герлану, ни, тем более, Марку, с учётом их тайной миссии, было ни к чему. Потому Марк уговаривал и даже требовал, чтоб Герлан прекратил связь с замужней дамой. Тот сначала спорил, потом согласился, но, скорее всего, продолжал встречаться с ней втихаря, в тайне теперь уже и от своего друга.

Марк ехал по дороге в объезд луара. Здесь ещё стояли посты землян, потому опасность засады была невелика. Затем он предпочёл отъехать в сторону и пробираться по лесу, тем более, что здесь леса были просторные и чистые — сосновые боры, где часто охотилась семья альдора и их приближённые. Потому даже в глубине леса можно было ехать верхом, не опасаясь наткнуться на бурелом или густые заросли многолетнего кустарника. Лесничие хорошо знали своё дело, заботясь об обустройстве охотничьих угодий вокруг луара.

Обогнув город с севера, Марк выехал на просёлок и двинулся на запад. Было ещё довольно темно, но это была уже не кромешная тьма. Долгая ночь близилась к концу, небо постепенно наливалось яркой синевой, высветляя лёгким сиянием луга и верхушки деревьев. Марк настороженно оглядывался по сторонам и напрягал слух, чтоб не пропустить малейший знак того, что кто-то наблюдает за ним, спрятавшись в темноте под деревьями. Он понимал, что посты Сен-Марко давно остались позади, и он едет по чужой территории, где можно неожиданно наткнуться на местных жителей или разведчиков алкорцев. И всё же он не заметил человека, затаившегося в кустах на краю дороги и, только проехав мимо, услышал позади знакомый голос, позвавший его. Обернувшись, он увидел, как к нему, размахивая руками, бросился человек, на груди которого поблескивала кольцами новенькая лёгкая кольчуга.

— Не ори, — прошипел Марк, осадив коня. — Что случилось? Где твой господин?

По голосу он узнал Эдама, а теперь увидел его, но так же заметил, что юноша взволнован, почти напуган. Осмотревшись по сторонам в поисках опасности, он ничего не обнаружил и снова взглянул на него.

— Он ранен, мой лорд! — повинуясь его приказу, громким шёпотом сообщил оруженосец. — Мой конь убежал, его — убит. Нас ищут!

— Что случилось? Говори яснее, — приказал Марк и, спешившись, отвёл коня в сторону от дороги.

— Мы выехали ещё утром, мой лорд, — тем временем начал свой рассказ Эдам. — Мой господин всю дорогу расхваливал достоинства своей дамы и прямо светился от предвкушения скорой встречи. Мы ехали в темноте, но он, похоже, часто ездил к ней тайком, потому что, как гончая, находил дорогу там, где заплутал бы кто-то другой. Мы приехали в её замок, нам открыли ворота. Кажется, она, и правда, была рада ему, а меня велела отвести на кухню и накормить. Мой господин ушёл с ней. Его не было долго. Я уже начал беспокоиться, не пора ли нам возвращаться, и даже спрашивал у слуг, не стоит ли напомнить ему, что время идёт, но они только посмеивались и подшучивали надо мной. Наконец, он появился и велел мне выводить коней, а сам ещё долго обнимался со своей дамой у ворот. Так мы выехали уже вечером, мой лорд, но к ночи должны были добраться до своих. Мой господин пребывал в счастливом расположении духа и пел дифирамбы своей даме, но я-то, ваша светлость, зорко посматривал по сторонам. И я первым услышал ржание коней и голоса. Я сказал ему об этом, но он лишь пожал плечами, заявив, что это наши. Но я-то знаю, что наших здесь нет. Я сказал ему об этом, но он рассмеялся, назвав меня трусливым зайчонком. Я не обиделся, только просил его ехать быстрее. Мы поскакали рысью, но они, те, кого я слышал, должно быть, тоже заметили нас. Я услышал крики и топот коней позади. Я сразу понял, что это не наши, они кричали по-алкорски. Тут и сэр Герлан понял, что попал в переплёт, да только было поздно. Мы никак не могли оторваться, а потом они стали стрелять. Они подстрелили коня моего господина и тот рухнул. Сэр Герлан забрался на круп моего, а потом они подстрелили и его. Мой лорд! — в отчаянии воскликнул юноша. — Я как подумаю, что мой господин закрыл меня собой, словив ту стрелу, так сердце моё разрывается от горя. Ведь если б он не сидел позади, я бы получил её в свою спину.

— Что было дальше! — Марк взял его за плечи и встряхнул, пресекая поток сожалений.

— С другой стороны тоже послышались крики, — продолжил Эдам, — и наши преследователи свернули туда, — должно быть, там был второй отряд. Я понимал, что они сейчас объединятся, что б искать нас вместе, и хотел убраться подобру, по здорову, но тут-то и услышал стон за спиной. Я заехал в кусты и остановил коня. Мой господин был уже без сознания и упал с седла так, что я едва успел подхватить его и уложить на землю. А мой конь, распалённый погоней и напуганный шумом, умчался прочь. Я вытащил стрелу и перевязал моего господина тканью, которую оторвал от своей рубахи. Я хотел нести его на себе, но понял, что не смогу. Даже если б я снял с него доспехи, он слишком тяжёл, а я, как жалкий цыплёнок... — он снова всхлипнул. — Я оставил его там и побежал за помощью. Я надеялся наткнуться на наш разъезд или добежать до ближайших постов, но, к счастью, встретил вас. Я сперва подумал, что это кто-то из них, потому и спрятался у дороги.

Он замолчал, глядя на барона полными отчаяния глазами.

— Успокойся, — Марк снова тихонько встряхнул его. — Мы сейчас его заберём.

— Я боюсь, что те люди уже нашли его, — горестно пробормотал Эдам.

— Надеюсь, нет, — не слишком уверенно проговорил Марк. — Твоему хозяину нельзя попадаться алкорцам. Они уже приговорили его к жестокой казни и теперь с радостью приведут приговор в исполнение. Идём! Ты найдёшь дорогу?

Можно было и не спрашивать об этом. Эдам, как лисёнок, скользнул во тьму леса, и Марку осталось только следовать за ним, ведя коня под уздцы. Они довольно долго пробирались через лес, который здесь уже был гуще, и изобиловал плотным подлеском, через который конь проходил, нервно подёргивая шкурой и всхрапывая, потому что ветки невысоких деревьев и кустарника царапали его шею и бока.

Наконец, перед ними за кружевом трепещущей от ночного ветерка листвы открылся синеватый луг, перечёркнутый тёмными полосами ложбин, по краям поросший зарослями высокой травы с острыми широкими листьями, растущей обычно на берегах рек и топях. Марк сразу увидел движущиеся по лугу огоньки факелов и, прикинув, сколько всадников прочёсывает сейчас местность, понял, что это не обычный разъезд, а большой отряд. Только что он делает здесь, вдалеке от расположения противника?

— Я оставил его вон там, — прошептал Эдам и, прижавшись к плечу Марка, указал на кипу густых ветвей, поднимавшихся сразу за полосой камыша. — Эти всадники едут как раз туда!

В его шёпоте прозвучала паника. Марк поморщился.

— Не впадай в отчаяние раньше времени. Мы успеем забрать его оттуда, если обойдём краем леса.

— Нет, там не пройти, — покачал головой оруженосец. — Между лесом и этим местом широкая канава, заполненная водой. Можно пробраться только по узкой полосе суши за камышами, но нас могут заметить. Они совсем близко.

— И явно кого-то ищут, — пробормотал Марк. — Коня оставим здесь и ползком доберёмся до Герлана, убедимся, что он жив, и я вытащу его оттуда.

Он отошёл назад и, пробравшись сквозь густые заросли ежевики, привязал коня к ветке невысокой изогнутой сосны. После этого они вернулись назад и, опустившись на землю, под прикрытием высокой травы поползли к кустарнику. Марку очень хотелось выругать оруженосца за то, что он спрятал своего раненного рыцаря посреди луга, вместо того, чтоб дотащить его до леса, но он понимал, что требовать от мальчишки большего не вправе. Он сделал всё, что мог, чтоб спасти Герлана.

Земля здесь была сырой, местами приходилось ползти по лужам, и холодная вода вскоре уже залилась под одежду и в сапоги. Марк теперь воспринимал новые испытания с каким-то стоическим спокойствием. Ему казалось, что он спит, и ему снится эта синяя дымка на лугу, тёмные тени всадников вдалеке, увенчанные яркими звёздами факелов, и эта необходимость ползти куда-то ночью, опасаясь за свою жизнь.

Герлана они нашли там, где Эдам его оставил. Он лежал в зарослях на плаще, постеленном в самом сухом месте. Марк поспешно осмотрел его и убедился, что рана его не смертельна, хоть и тяжела. Тугая повязка остановила кровь, и сердце молодого алкорца билось ровно. На душе стало чуть спокойнее. Он боялся, что потерял ещё одного друга, хоть и запрещал себе думать об этом.

Он осмотрелся, раздумывая, как удобнее взять раненного, чтоб вытащить его отсюда к лесу, когда услышал тревожный шёпот Эдама.

— Они едут сюда, мой лорд!

Марк приподнялся и, разведя острые листья камыша, взглянул в направлении, куда указывал оруженосец. Огни приближались, и вскоре стал слышен глухой топот копыт по мягкой земле, а потом и голоса.

— Нужно осмотреть здесь всё! — раздался грубый голос. — Он не мог уйти далеко! Его конь убит.

— Их было двое! — крикнул второй. — Они могли ускакать на втором коне.

— Энфер приказал искать! — грозно крикнул первый. — Посмотрите по краю леса, а потом пройдитесь по тем кустам!

— Они идут сюда... — испуганно простонал Эдам.

— Тихо! — остановил его Марк, тревожно вглядываясь в огромный силуэт на крупном коне. — Не шуми, мальчик! Я знаю этот голос! Это Элот, приближённый рыцарь энфера. Значит, Ликар уже здесь, и задержался лишь для того, чтоб отыскать лазутчика. Нужно известить об этом...

Он невольно обернулся туда, где был спрятан его конь. Теперь намерение тащить Герлана в лес, а потом вывозить на коне, казалась ему сомнительным. Элот уже приказал своим подручным обыскать край леса, и они вполне вероятно могли наткнуться на привязанного коня. А потом они собирались осмотреть тот самый кустарник, где укрываются они с Герланом. Это значило, что ранее придуманный план уже неосуществим.

— Мы не успеем, — проговорил Марк, наблюдая, как три всадника отделились от остальных и въехали в лес.

— Они найдут коня, а потом нас, — пробормотал Эдам.

— Верно. А нам нужно уберечь от них Герлана и сообщить в ставку о том, что энфер вернулся. Без коня мы не сможем добраться до своих и доставить к ним твоего господина. И у нас только один конь на троих...

— Что же делать?

— Только одно — заставить их прекратить поиски.

— Но как?

Марк молчал, прикидывая возможности, хотя уже знал, что нужно делать, и чем придётся пожертвовать.

— Слушай меня, Эдам, — наконец, решился он. — Я отвлеку их и уведу подальше. Если они найдут меня, то прекратят поиски. Ликар спешит в луар и не станет задерживаться здесь без причин.

— Но... — прошептал Эдам.

— Помолчи! — перебил его Марк. — Когда они уйдут, ты приведёшь сюда коня, посадишь Герлана в седло или перекинешь через него, как сможешь. После сядешь верхом и отправишься на восток. Запомни новые пароли: «Марианна», отзыв — «бастион». Запомнил?

— Мой лорд, — снова зашептал Эдам.

— Запомнил? — переспросил Марк, добавив металла в голосе.

— «Марианна» и «бастион».

— Верно. Ты поедешь к барону Делвин-Элидиру и только ему, слышишь, мальчик, — только ему! — ты расскажешь о возвращении энфера.

— Но они убьют вас, мой лорд, — упавшим голосом пробормотал Эдам, отчаянно глядя на командира. — Я не могу... Я буду биться вместе с вами!

— Ты слышал меня? — резко спросил Марк, посмотрев на оруженосца, но, встретив его отчаянный взгляд, смягчился и положил ладонь на его плечо. — Ты уже не ребёнок, Эдам, ты — солдат, а быть солдатом нелегко. Нужно выполнять приказы даже тогда, когда больно, когда сердце рвётся из груди и плачет от гнетущей несправедливости. Тебе придётся научиться не только сражаться, но и провожать на смерть других. Тебе придётся научиться стойко переносить потери и продолжать путь. Надеюсь, он будет долгим и однажды приведёт тебя домой. Считай это уроком, который ты должен вынести из этой ситуации. Твой долг — спасти своего господина и сообщить барону Делвин-Элидиру важные для нас сведения.

— Но, может, это сделаете вы, а я отвлеку их?

— Нет, — Марк улыбнулся и потрепал его по щеке. — Я не стану прикрываться тобой. Я уже пожил достаточно, мои грехи давно тянут меня вниз, а мой король ждёт меня на том берегу. У тебя же впереди вся жизнь. Ты станешь отважным рыцарем, не знающим страха. Главное, береги свою честь и слушай своё сердце.

— Я так надеялся, что вы научите меня этому, мой лорд, — прошептал Эдам и по его перепачканному лицу потекли слёзы, оставляя на щеках бледные дорожки.

— Считай, что я сегодня преподал тебе последний и самый важный урок, мой мальчик. Его глубину ты ещё долго будешь постигать, но я сделал для тебя всё, что мог. Ты выполнишь мой приказ, Эдам?

— Да, мой лорд, — прошептал юноша.

— Хорошо, а теперь сиди тихо и жди.

Марк приподнялся и, прячась за стеной камыша, снова пробрался к лесу. Пройдя мимо зарослей ежевики, за которыми стоял привязанный конь, он направился туда, где перемещались в гуще леса огни факелов. Они двигались ему навстречу.Он остановился и достал из ножен меч.

«Вот и всё», — подумал он, вдруг почувствовав, что стоит не на краю леса, а на краю своей жизни. За её пределами клубился синеватый туман, струящийся с сапфировых небес. И где-то там, в этом тумане он надеялся отыскать того, кого искал столько безрадостных месяцев и кого так и не смог найти.

Он напал первым, выскочив сбоку на едущего впереди всадника. Он ударил его мечом снизу вверх и стащил на землю. В какой-то момент у него мелькнула сумасшедшая мысль вскочить в освободившееся седло и умчаться отсюда прочь, но это было совсем не то, чего он хотел. Два других всадника, заметив его, ринулись навстречу, а он рванулся сквозь подлесок на луг, зная, что скоро окажется в окружении врагов.

Шум привлёк внимание остальных, и едва он вышел на открытое место, к нему тут же устремились всадники. Подоспевшие сзади, увидев рыцаря с мечом, спешились и обнажили оружие. «Алкорцы... — горько подумал он. — Даже на войне они стараются биться честно». Впрочем, попасться живым, к каким бы страшным последствиям это не привело, сейчас казалось ему наилучшим исходом. Если он ещё сможет говорить, то убедит их, что он здесь один.

Он встал в боевую стойку и спустя мгновение бросился в атаку. На несколько минут, растянувшихся на века, всё смешалось для него в тёмном кровавом тумане. Он наносил рубящие удары мечом, чувствуя, как лезвие утопает в упругой плоти, отбивал чужие клинки, и раз за разом ощущал резкую боль то в руке, то в плече. Враги падали, но на их место, как в кошмарном сне, вставали новые. Горячая кровь текла по его телу, в голове мутилось от усталости и боли. Их было слишком много, и он знал, что не сможет победить, но не хотел задёшево отдавать свою жизнь. Он готов был драться до конца, до последней капли крови, но его остановили раньше. Меч его был выбит из рук, он смутно слышал грозный рык:

— Живым! Берите его живым!

И тут же на него накинулись несколько человек, повисли на плечах, заломили назад руки. Сквозь кровавую пелену он увидел, как великан Элот поднял его меч и с размаху воткнул его в землю.

— Нет, Элот! — ещё успел крикнуть он и увидел, как от мощного удара разлетелся вдребезги старинный клинок.

Марк замер и перестал сопротивляться. Ему казалось, что его душа умерла вместе с фамильным мечом, который хранил его все эти годы, с которым исходил он столько дорог, сразился в стольких битвах и победил стольких врагов. Круг замкнулся, и последнее, что соединяло его с семьёй, с отцом и покинутым домом, рассыпалось по траве поблескивающими осколками.

Всадники всё подъезжали и становились вокруг, безмолвно, как призраки, глядя на него. Потом они расступились, и появился ещё один. Марку надавили на плечи и заставили встать на колени.

— Гляньте-ка, благородный энфер, кто у нас здесь, — усмехнулся Элот и, подойдя, взял пленника за подбородок и поднял его голову.

— Барон де Сегюр, — процедил Ликар, которого Марк видел, как чёрную скалу, нависающую над его головой. — Я надеялся, что военная судьба сведёт нас, и молил богов, чтоб они дали мне взять вас в плен. Вы ловко ускользнули от наказания, но теперь расплатитесь сполна за ваше предательство. Кто ещё здесь?

— Никого, — устало проговорил Марк и уронил голову на грудь.

Силы оставили его, раны мучительно ныли и кровоточили. Осталось совсем немного, а потом, как бы ни мучительна была смерть, она приведёт его к Арману, к отцу и погибшим друзьям.

— Наверняка ездил к леди Крольчихе, — усмехнулся Элот и ударил его ногой под рёбра. — Он же не может пропустить мимо себя ни одной юбки! И поскольку наведывался к алкорке, наверняка ездил к ней тайком. Не думаю, что король Ричард одобрил бы подобные связи своих рыцарей.

— Их было двое, — напомнил кто-то из темноты.

— Где второй? — спросил энфер.

— Мой оруженосец... — проговорил Марк. — Он давно уехал. Я велел ему поторопиться и сообщить ближайшим постам о вашем прибытии, привести подмогу.

— Уходим! — тут же распорядился энфер и, натянув повод, развернул коня.

Марку стянули за спиной локти так, что заныли плечи, и усадили на коня убитого им рыцаря, тело которого перекинули через луку седла, так что оно тяжело придавило его колени. Вскоре отряд энфера собрался вместе вокруг своего предводителя. Как и думал Марк, их было не двести человек, а не более трёх десятков. Они спешно покинули луг, увозя с собой пленного, и направились охотничьими тропами через леса к луару.

Эдам видел, как они уехали, забрав с собой барона де Сегюра. В голове его мутилось от горя, и он готов был броситься на помощь, особенно когда барон бился с множеством врагов на краю луга, и потом, когда его схватили и поставили на колени перед энфером. Но он знал, что не может подвести своего командира и должен выполнить приказ. Потому он сжался, стоя на коленях и кусая руки, чтоб не закричать. Слёзы ручьём бежали из его глаз, но он заставлял себя смотреть, чтоб до конца усвоить этот последний урок своего кумира. После того, как луг опустел, он выбрался из кустов и дошёл до того места, где всё произошло. Трава здесь была примята и залита кровью. Он снял плащ и опустился на колени, чтоб собрать в него осколки меча. Из-за слёз он почти ничего не видел и на ощупь, не замечая порезов на руках, собирал острые куски металла. Последним он положил на плащ украшенную гербом витую рукоятку со стершимся рисунком на гарде.

Завернув своё сокровище в плащ, он снял пояс и аккуратно перевязал свёрток. Поднявшись, он отправился в лес и вскоре нашёл коня, который ждал его, тревожно прядая ушами. Конь принадлежал Фонтейну, и так как его наездник был крупным мужчиной, обладал крепкими ногами и широкой спиной. Отвязав его, Эдам вернулся к Герлану и услышал его тихий голос:

— Где ты был, мальчик?

— Я ходил за конём, мой лорд, — тихо ответил Эдам и сам удивился, как бесцветно звучит его голос.

— Где они? — прошептал Герлан, снова теряя силы.

— Уехали. Мы можем возвращаться.

— Помоги мне.

Герлан приподнялся, опираясь на руки. Эдам помог ему встать, а потом забраться в седло. Рыцарь был так слаб, что не заметил подмены коня, а Эдаму ничего не хотелось ему говорить. Он сел позади него и, взяв в руки уздечку, поддал коню шпорами.

Для такого крепыша и два всадника оказались не тяжёлой ношей. Конь резво бежал сначала по лесу, а потом по дороге. Через посты они проехали без затруднений. Караульные, услышав пароль, исправно кричали в ответ отзыв и, лишь заметив раненого рыцаря, выходили спросить, не нужна ли помощь. Но Эдам отказывался и гнал коня вперёд. Герлан снова потерял сознание, откинувшись назад, и юноша удерживал его до той поры, пока они не въехали в деревню. Навстречу им из избушки выбежал Фонтейн.

— Где Марк? — крикнул он встревожено, увидев Эдама и Герлана на своём коне.

— Заберите его, кавалер, — проговорил оруженосец. — Он ранен. А я должен выполнить приказ его светлости.

— Какой ещё приказ? — закричал Фонтейн, вцепившись в гриву коня. — Где командир?

Герлан пошатнулся и сполз ему на руки. Фонтейн подхватил его, а Эдам поспешно развернул коня и выехал со двора. Проехав по деревне, он миновал околицу и направился туда, где стоял отряд Дэлвин-Элидира. Их пароли ему были неизвестны, однако его знали в лицо и сразу же проводили к барону.

Была глубокая ночь, но услышав имя де Сегюра, Алед отправился будить хозяина. Айолин встал с широкой лавки и, накинув на плечи плащ, взглянул на бледного мальчика.

— Что случилось? — спросил он, поняв по его заплаканному лицу, что произошло что-то очень плохое.

Эдам обернулся и посмотрел на встревоженного Аледа, стоявшего у двери.

— Оставь нас, — приказал барон, и его оруженосец безропотно исполнил приказание.

— Его светлость барон де Сегюр велел передать вам, мой лорд, что энфер Ликар вернулся в луар.

— Откуда он знает? — насторожился Айолин.

— Мы встретили его отряд к западу от города. Он ехал с небольшим эскортом человек тридцать. Думаю, что он уже достиг своего лагеря. Его светлость велел сказать это только вам. Больше никому.

— Где он сам? И что у тебя с руками? — спросил Айолин, заметив, что юноша сжимает окровавленными пальцами серый свёрток.

Вместо ответа Эдам подошёл к столу и, положив свёрток поверх разложенных там бумаг, распутал пояс и развернул плащ. Айолину показалось, что земля уходит у него из-под ног, когда он увидел осколки меча и знакомый эфес.

— Его убили? — тихо спросил он.

— Они забрали его... — кусая губы, чтоб не разрыдаться, прошептал оруженосец. — Он бился один против многих, нескольких ранил, кого-то убил. Он был весь покрыт кровью. У него выбили из рук меч и схватили. Они увезли его в луар. Я слышал, как энфер обещал ему жестокое наказание за измену. Но ведь он не изменник!

— Он герой. Для нас, а для них он слишком сильный и опасный противник. Не плачь! Будь мужчиной! Впрочем... Он достоин, чтоб его оплакали, но сейчас ещё не время.

Айолин положил здоровую руку ему на плечо.

— Мы можем спасти его? — с отчаянной надеждой спросил Эдам.

— Нет. Если б я мог, я бы отдал свою жизнь в обмен на его, но увы... Ты говорил ещё кому-то о возвращении энфера?

— Только вам.

— А своему рыцарю?

— Нет. Он ранен.

— Где он?

— Я отвёз его к своим.

— Значит, о нём позаботятся. А ты останешься при мне. Об энфере и о том, что де Сегюр в плену, никому! Ты понял?

— Да, мой лорд, — устало кивнул Эдам.

Айолин вызвал своего оруженосца и велел ему позаботиться о юноше. Алед, с сочувствием посмотрел на измученного Эдама, который потерянно рассматривал свои израненные руки, а после обнял его за плечи и, пробормотав: «Пойдём-ка, перевяжем тебя», увёл его вниз. Айолин какое-то время смотрел на закрывшуюся за ними дверь, а потом вернулся к столу и провёл пальцами по отполированному многими ладонями эфесу:

— Эх, Марк, Марк, как же ты не уберёгся? И что ты хочешь, чтоб я сделал с этой информацией? Знаю, что ты сдал мне козырную карту, но только не сказал, как её разыграть.

Он тяжело вздохнул и, потушив свечу на столе, снова лёг на лавку.

Энфер тем временем уже въезжал во двор замка своего отца. Навстречу ему вышли придворные, а потом появился и контаррен, чтоб приветствовать благородного энфера. По ступеням сбежал принц Лорант и радостно обнял брата. По беспорядку в его одежде было видно, что принц ради этой встречи поднялся из постели.

— Отец спрашивал о тебе, — произнёс он, глядя на Ликара сияющими от воодушевления глазами. — Мы ждём только тебя! Всё готово к сражению, не было только главнокомандующего!

— Дай перевести дух, — рассмеялся Ликар, похлопав принца по плечу.

— Можете не торопиться, — улыбнулся Беренгар, — есть время до утра. Я хотел бы ввести вас в курс дела до того, как мы отправим письмо королю Ричарду.

— Письмо? — удивился энфер. — Вы что, затеяли галантную переписку с этим разбойником?

— На что только не пойдёшь ради удачно выбранного времени сражения, — в тон ему ответил Беренгар.

— Хорошо. Я устал, но выслушаю вас и встречусь с отцом, если он не спит.

— Он спит, но велел сообщить ему сразу, как только ты вернёшься, — вставил Лорант.

— Что делать с этим? — спросил Элот, подтащив к энферу де Сегюра.

Тот не сопротивлялся, но из-за усталости и потери крови уже едва стоял на ногах.

— Барон де Сегюр! — раздался из толпы придворных обрадованный голос Деллана. — А я так мечтал снова свидеться с вами! В своих подвалах.

— Отведите его в тюрьму. Пусть выспится, — проигнорировав полный надежды голос начальника секретной службы, распорядился энфер.

— У нас есть время до начала битвы, — не унимался тот. — А этот плут наверняка знает много! Мы можем выбить из него ценную информацию.

— Это вряд ли, — оценивающе взглянув на пленника, ответил Ликар. — Сколько в прошлый раз вы пытались? И всё впустую. Что изменится за несколько часов?

— В прошлый раз мы старались не покалечить его... — начал Деллан.

— Я хочу, чтоб он дожил до суда и казни! — отрезал энфер. — Сейчас он уже полутруп! Если ваши палачи примутся за него с усердием, то до утра он не дотянет. Пусть придёт в себя, окрепнет, и можете располагать им, как вам вздумается.

— Я думаю, что уже к утру он будет вполне готов к допросу.

— Можете делать, что хотите, но не дайте ему умереть в застенках. Пусть умрёт на виду у всех, как и положено предателю! А мы, барон, — он обернулся к Марку, — утром вступим в сражение с вашим королём. И как бы оно не закончилось, не надейтесь, что он явится за вами и снимет оковы с ваших рук! Если битва будет нами проиграна, вас убьют тюремщики. Задушат, как крысу, потому что смерти от меча вы не заслуживаете!

— У меня только один король, благородный энфер, — спокойно взглянув ему в глаза, произнёс Марк. — Он уже не придёт, чтоб снять с меня оковы. Он ждёт меня на той стороне. И я готов к встрече с ним.

Энфер задумчиво взглянул на него, но ничего не ответил, только дал знак Элоту увести пленника.

Элот решил сам исполнить приказание. Он долго спорил о чём-то с тюремщиками и, наконец, препроводил его в просторную сухую камеру, где под потолком располагалось забранное решёткой окно. Возле стены даже стояла низкая койка с набитой сеном наволочкой и грязным одеялом.

— Почти дворец, — усмехнулся Марк, осматриваясь, в то время как ему надевали на руки и ноги оковы. — А я-то ожидал, что ты засунешь меня, как и положено крысе, в крысиную нору, где даже ног не распрямить, и на полу стоит болотная вода.

— Сейчас придёт тюремный лекарь и перевяжет твои раны, — зло глядя на него, проговорил Элот.

Марк обернулся к нему.

— Странно, в твоём голосе звучит ненависть, но ты заботишься о моих ранах.

— Не из любви к тебе, де Сегюр, и не для того, чтоб облегчить задачу Деллану. Я поклялся сразиться с тобой и сражусь! Жаль, что не успел сделать это там, на лугу. Но я буду просить энфера позволить мне биться с тобой до твоей казни, и, зная твою репутацию, не хочу, чтоб мне потом говорили, что я воспользовался тем, что мой соперник был слаб и изранен!

— Значит, моя репутация не так плоха, — улыбнулся Марк.

Эта улыбка привела Элота в ярость.

— Скоро тебе будет не до улыбок, мерзавец! Я уверен, что мы выиграем это сражение, а ты доживёшь до того, чтоб скрестить со мной клинки! Я подберу тебе для этого случая новый добрый меч! Но я не стану убивать тебя, чтоб ты в полной мере ответил за своё предательство! И не думай, что кому-то удастся выкупить твою жизнь! Кровь изменника не может быть предметом торга!

— Мы оба солдаты, Элот, — проговорил Марк, устало опускаясь на койку. — Только служим разным правителям. Ты понимаешь это и знаешь, что я всегда хранил верность своему королю. Ни пытки, ни смерть не могут изменить этого. Ты называешь меня мерзавцем, предателем и изменником, стоя передо мной с мечом в ножнах, в то время как на моих руках — цепи. Это не делает тебе чести, а мне — бесчестья. Тем не менее, я понимаю, что ты намеренно оскорбляешь меня, и согласен биться с тобой, когда и где тебе будет угодно.

Элот слегка смутился и, что-то пробурчав себе под нос, вышел из камеры. Вскоре появился тюремный лекарь и принялся за его раны. Хоть он и привык иметь дело с преступниками, делал он свою работу со всем старанием, не причиняя пациенту лишней боли. Закончив, он весьма учтиво кивнул барону в ответ на слова благодарности и вышел. И Марк наконец-то остался один. Он вытянулся на койке и закрыл глаза, чувствуя, как расслабляется его истерзанное тело. Он надеялся, что сразу провалится в сон, но то ли боль свежих ран была слишком сильной, то ли всё ещё кипело в крови возбуждение недавней схватки, сон не шёл к нему. Его мысли уныло и медленно скользили над сомкнутыми веками, вызывая в памяти самые печальные воспоминания и всё глубже всаживая в сердце кинжал отчаяния. Он сделал то, что должен был сделать. Конечно, Эдам, этот смышлёный мальчишка исполнил его приказ, а значит, Герлан спасён. И любая пытка будет теперь не так страшна хотя бы потому, что принесёт осознание того, что он принял её за друга, с которым случилось бы то же, попади он в руки энфера. И Айолин знает о том, что алкорцы теперь готовы к бою. Как он распорядится этой новостью — его дело. Он держит руку на пульсе слишком многих событий и интриг, и, возможно, сумеет извлечь пользу из этого прощального подарка.

Марку же в этой жизни осталось совсем немного, несколько полных боли и страданий дней и мучительная смерть на эшафоте под крики толпы, пришедшей поглазеть на казнь. Там он будет совсем один, но это и к лучшему. Никто из друзей не услышит его стонов и проклятий. А потом... Да, он всё чаще возвращался мыслями к тому, что будет потом, и воображение рисовало тот самый синий туман, из которого выступали дорогие ему лица тех, кого он потерял. Он присоединится к ним, чтоб теперь быть с ними уже навсегда. И он, наконец, отыщет Армана.

Ему вспомнились долгие месяцы, когда он бродил по всему континенту, разыскивая своего короля. Он вышел из Сен-Марко юным рыцарем с гладкими щеками, на которых ещё просвечивал детский румянец, а шелковистые волосы были коротко подстрижены под шлем. Он переходил из города в город, из деревни в деревню, расспрашивая всех встречных о человеке в сером плаще, и, пренебрегая опасностью, заглядывал под каждый похожий капюшон. Он ужасался следам болезни на чужих лицах, представляя, что они так же обезобразили дорогое ему лицо, но продолжал искать, всё более впадая в отчаяние и теряя надежду. Его щёки заросли тёмной щетиной, превратившейся в густую бороду, спутанная грива струилась по широким плечам. Из пылкого юноши он превращался в мужчину, сурового, выносливого и упорного в достижении своих целей. И всё же той самой, заветной цели он так и не достиг. Драгоценное время, отпущенное Арману его тяжким недугом, утекало, и оставалось всё меньше шансов найти его живым. И, наконец, он сдался, он решил жить дальше, храня в душе незаживающую рану потери. Может, рано он отступился от своей цели? Может, ещё немного, и нашёл бы он Армана, бредущего по дороге, разбитой колёсами крестьянских телег, окружённой тёмными лесами.

Как наяву он увидел эту дорогу, окутанную дымкой голубого тумана, и бредущего по ней путника в сером плаще с изогнутым посохом. А сам он снова шёл за ним, надеясь догнать, но ноги плохо слушались его. Болели раны, в голове мутилось, бессонные ночи тяжким грузом давили на вывернутые плечи. Но, на сей раз, он должен был настичь его, и он шёл из последних сил. Наконец, ему удалось приблизиться, и, протянув руку, он коснулся его спины. Путник остановился, потом обернулся, и серый капюшон упал на плечи, открывая миру золотые волосы, сиявшие ярче королевской короны. Марк почувствовал, как последние силы покидают его и, уже падая на землю, которая была где-то далеко внизу, увидел смуглое лицо и синие глаза своего короля.

Это уже было когда-то, когда он, страдая от боли, лежал на его коленях, одна сильная рука поддерживала его спину и плечи, а другая успокаивающе покоилась на его груди. Он снова был мальчиком, оруженосцем своего юного короля, первый раз познавшим бой и взглянувшим в лицо смерти. Она отступила тогда, а теперь снова подошла так близко, что могла бы поцеловать его в губы. Но он знал эти руки и верил в то, что они берегут его, и пока он чувствует их, смерть ему не страшна.

Он открыл глаза и посмотрел вверх. Он увидел лицо короля, тревожно сдвинутые чёрные брови и глаза цвета ранней ночи.

— Не шевелись, Марк, ты ранен, — как и тогда сказал Арман, и от звука его глубокого голоса затрепетало сердце.

— Я нашёл вас, мой король, — прошептал Марк, с трудом шевеля непослушными губами. — Наконец я нашёл вас, и больше не оставлю никогда. Простите меня за то, что я покинул вас. Я должен был идти с вами, чтоб облегчить ваш скорбный путь. Я заботился бы о вас, добывал бы для вас еду и вино, промывал ваши раны и язвы. Я не дал бы вам впасть в отчаяние, я пел бы вам баллады и шутил, как заправский паяц, лишь бы разогнать тучи в вашем сердце. А когда ноги отказали бы вам, нёс бы вас на руках. Я проводил бы вас в последний путь и своей рукой закрыл бы ваши глаза. Я вырыл бы глубокую могилу и с почтением опустил бы вас на дно, положив меч вам на грудь. Я оплакал бы вас, вознося молитвы всем богам, чтоб они указали вам короткий путь в лучший мир. Я должен был сделать это, но я покинул вас. Мне жаль...

— Я знаю, что так бы оно и было, мой мальчик, — тихо проговорил король, и его мозолистая от меча рука коснулась щеки Марка. — Я знаю, что ты ни за что не оставил бы меня, принял бы на себя все мои беды, разделил бы со мной мою боль и даже отдал бы мне свою жизнь, если б мог. Но именно потому я и не хотел, чтоб ты шёл со мной. Моя дорога лежала самыми пустынными землями и вела к забвенью. Твоя же была полна подвигов и страстей. И я хотел, чтоб ты прожил свою жизнь так, как хотел я прожить свою. Я не мог допустить, чтоб ты смирял свой гордый нрав, ухаживая за умирающим, тратя на это лучшие годы и рискуя навлечь на себя тот же недуг. Нет, мой милый Марк, для меня твоя жертва была слишком тяжкой ношей. Я хотел, чтоб ты жил своей жизнью, хотя и предвидел, что она будет нелёгкой. Много бы я отдал, чтоб остаться с тобой и помогать тебе словом и делом, но наши дороги разошлись. Я так хотел, и потому не вини в этом себя.

— Я понял, — после некоторого молчания произнёс Марк. — Я понял, мой король, и всё же мне не хватает вас. Всего мира мало, чтоб заполнить для меня образовавшуюся с вашим уходом пустоту. Утратив вас, я второй раз осиротел, и моя душа скитается в одиночестве и продолжает искать и звать вас. Все раны лечит время и только эта по-прежнему кровоточит в моём сердце. Но скоро и эта боль утихнет. Скоро я умру, мой король, и, наконец, воссоединюсь с вами, чтоб вечно служить вам. Я больше никогда не покину вас.

— Нет, мой верный Марк, твоим мечтам не суждено сбыться. Наши дороги разошлись навсегда. Я ухожу туда, — Арман поднял руку и Марк увидел над его головой чёрный провал неба, заполненного огоньками мерцающих звёзд. Он, как зачарованный, смотрел туда, слушая голос своего короля: — Наконец я освобожусь от своей боли и изнурённого болезнью тела, я обрету свободу, чтоб лететь, как птица, в бескрайних просторах великой пустоты, в которой сияет множество миров, куда более прекрасных и многогранных, чем наш. А ты останешься здесь и продолжишь свой путь. Ты будешь любить, сражаться и помнить обо мне. И назовёшь своего первенца моим именем. Ведь назовёшь, правда?

На лице Армана появилась немного лукавая усмешка.

— Я скоро умру, мой господин, — устало возразил Марк. — Мне осталось немного. Сейчас ночь, я заточён в темнице, мои руки и ноги скованы. А утром за мной придут тюремщики и отведут к палачам, и кто знает, какими изощрёнными пытками они будут вытягивать из меня жалкие признания, которые никому не нужны. Меня обвинят в измене, хоть я всегда хранил верность. Но я был верен только вам, вашей памяти, а другим... да, наверно изменял. И теперь меня ждёт расплата за это. Я не боюсь. Я сожалею лишь об одном, что я не отомстил вашему убийце. Я зря послушал Айолина. Мне нужно было собственными руками убить Ричарда. Исход всё равно один — эшафот и жестокая смерть.

— Этого я тоже не хочу, — сурово проговорил Арман. — Убийство короля — тяжкий грех, даже если корону надела змея. Я не желаю, чтоб ты пачкал его кровью свои руки и пятнал свою душу. Малыш Айолин, как всегда, мудр не по годам, и ты правильно сделал, когда прислушался к его совету. Только боги решают участь королей, и участь Ричарда предрешена. Он умрёт, а ты будешь жить. И не спорь со мной, — его палец мягко коснулся губ Марка. — Что у тебя за дурная привычка спорить с королём? Лучше отдохни, пока есть время. Закрой глаза и постарайся забыться сном. Пусть тебе приснятся зелёные луга и густые дубравы, небо над пологими склонами холмов и жаворонок в этом небе. Пусть снятся олени, вышедшие к водопою, лодка, плывущая по реке, а в ней — рыжая девушка со столь огненными волосами, что, видно, солнце каждую ночь спит в её изголовье. Пусть душа твоя наполнится покоем и тихим счастьем, пусть прошлое перестанет терзать тебя чувством вины и сожаления, а будущее не заботит мраком новых испытаний. Просто усни, мой мальчик. Ты заслужил эту тишину, этот покой. А я буду хранить твой сон. И когда ты проснёшься, всё будет иначе.

Марк хотел возразить, что разбудит его скрежет засовов, и это будет значить, что тюремщики пришли за ним, чтоб отвести к палачам, но наверно Арман, коснувшись его губ, затворил их. Он не смог произнести ни слова, его веки сомкнулись, и он почувствовал, как расслабляется его измученное тело. И ему казалось, что он лежит на дне лодки, которая плывёт куда-то, мягко покачиваясь на волнах. Тишина и покой снизошли на его душу, и он погрузился в глубокий сон, зная, что спит на руках своего короля, и пока это так, ему нечего бояться.

Скрежет засова прозвучал, как гром. Он вздрогнул и снова почувствовал, как ноют плечи и болят раны. Он лежал на жёсткой койке и его запястья и щиколотки затекли от железных браслетов. Открыв глаза, он увидел, что в окно через решётку льётся яркий свет позднего утра. Приподнявшись, он смотрел, как открывается дверь его узилища, но не испытал страха. Он был готов к тому, что его ожидает.Он помнил свой сон, и это воспоминание наполняло его душу покоем. Это был последний бесценный дар его короля.