Поверишь этому – поверишь всему

Глава 8

Револьвер находился в кейсе в моем ящике письменного стола… Теперь его там нет. Кто его взял? Видаль? Может быть. Гацетти? Тоже может. Но ведь никому из них не было известно, что там лежит оружие.

Сейчас, когда я наконец твердо решил убить Видаля, это было для меня страшным потрясением. Я чувствовал себя так, словно меня огрели по голове дубиной.

В отчаянии я упал в кресло и обхватил голову трясущимися руками. Все пропало…

Удары грома раздавались теперь почти непрерывно. Неистовое завывание ветра и вспышки молний сводили меня с ума.

Кто же мог взять оружие? Единственной, кто знал о револьвере, была Вал.

Вал??

Господи, она ведь просила меня убить ее! Неужели она, в момент отчаяния, воспользовавшись тем, что мы с Дайером укрепляли окна и двери, вошла ко мне и взяла оружие?

Боже мой! А что, если она уже убила себя? Ведь в таком шуме выстрела никто не услышал бы. Паника сковала мои мышцы. В тот момент я особенно хорошо понял, как сильно люблю ее. Неужели Вал уже нет в живых?

Сделав над собой нечеловеческое усилие, я, с бьющимся сердцем, выскочил в коридор и подкрался к ее двери. Я не стал стучать и сразу распахнул дверь. Вот сейчас я найду Вал, лежащую на кровати и истекающую кровью… Вот сейчас…

– Кто там?

Слава Богу, ее голос! Она жива! Да, Вал сидела на стуле со сложенными на коленях руками. Возле нее лежал горящий фонарь.

– О, Вал!

Я бросился к ней, упал на колени и обнял ее ноги. Ее ласковые пальцы погрузились в мои волосы.

Она глубоко вздохнула:

– Мой милый! Неужели ты пришел сказать мне, что я свободна? Ну, так скажи, не бойся. Я так ждала…

Я окаменел. Что она говорит?

Снова прогремел гром.

– Клэй, любимый, я свободна, правда?

Я был словно в тумане и ничего не соображал.

– Клэй!

Ее голос стал резким, она схватила меня за плечи и поднялась на ноги. Мы смотрели друг другу в глаза.

– Что случилось?

Ее лицо было белым как мрамор.

– Вал, отдай мне револьвер.

– Револьвер? Что ты хочешь этим сказать?

У меня подогнулись ноги.

– Не шути, Вал, верни мне оружие.

– Да не пори чушь, Клэй! – Ее голос сорвался на крик. – Возьми себя в руки. Ты же говорил, что у тебя есть револьвер!

– Он исчез. Вал, умоляю, не мучь меня. Ведь это ты его взяла?

– Я?

Она всем телом подалась вперед, ее пальцы сжались в кулаки, бледное лицо с дико горящими, широко раскрытыми глазами приблизилось ко мне.

– Что ты говоришь? Так он жив? Он еще жив?

– Я уже шел, чтобы убить его. У меня был план. Все должно было выглядеть как самоубийство. Очень логично… хороший мотив… полиция никого не стала бы подозревать. И тут я обнаружил, что револьвер исчез.

После долгой паузы она спросила каким-то незнакомым мне голосом:

– Кто же его взял?

– Я был уверен, что ты…

– Нет.

– Но что теперь делать? Без оружия я не смогу с ним справиться. Он сильнее меня.

– Я же предупреждала тебя – он дьявол, с ним бесполезно бороться. А теперь уходи. Если он застанет тебя здесь…

– Я обещал помочь тебе, и я это сделаю.

– Уходи!

Она закрыла лицо руками и разрыдалась.

– Я спасу тебя, Вал! К завтрашнему дню ты освободишься от него!

– Уходи. Хватит пустых обещаний. Мы ничего не сделаем с ним.

Я вышел в коридор и вернулся в кабинет совершенно подавленный.

«Пустые обещания». Да, она права, и это заставляло меня страдать еще сильней. Все пропало…

Но кто же тогда взял револьвер, если не Вал? Еще сегодня утром он был на месте. Значит, это сделал кто-то из троих: Видаль, Дайер или Гацетти. Видаля сразу можно исключить: если бы он нашел оружие, то немедленно потребовал бы объяснений.

Если бы револьвер обнаружил Дайер, он бы просто не тронул его. Зачем ему это делать?

Итак, остается Гацетти.

Я налил в стакан виски и выпил залпом. Затем взял фонарь, вышел в темный коридор и направился в комнату итальянца. Он все еще храпел. Я долго прислушивался, но потом собрался с силами и вошел, оставив дверь полуоткрытой.

В нос мне ударил отвратительный запах: смесь пота, грязного белья и табачного дыма. Сердце мое тяжелым молотом колотило по ребрам, во рту пересохло. Если бы не бодрящее действие виски, я бы не решился войти сюда.

Неожиданно Гацетти сильно всхрапнул, волосы на моей голове встали дыбом, а затем вдруг в комнате повисла тишина.

Может, он проснулся?

Я стоял ни жив ни мертв, обливаясь потом. Немного поворочавшись, итальянец снова захрапел.

Я ждал, а затем, успокоившись, прикрыл стекло фонаря ладонью и включил его. При слабом свете я принялся осматривать комнату. Недалеко от меня у стены стоял комод. Подходящее место для хранения оружия.

Стараясь двигаться бесшумно, я подошел к комоду и выдвинул верхний ящик. В нем лежало белье, но револьвера не было. Когда я выдвигал второй ящик, раздался громкий скрип, и мое сердце подпрыгнуло. Я тотчас выключил фонарь. Храп прекратился…

Ящик медленно выползал, сантиметр за сантиметром.

Вдруг в темноте прозвучал голос Гацетти:

– Кто там, черт возьми?

Я быстро задвинул ящик и отступил в темноту. А потом включил фонарь.

Гацетти сидел на постели, и его заспанные глазки зло поблескивали, щурясь от света. Он весь напрягся и напоминал леопарда, готовящегося к прыжку.

– Что ты здесь делаешь? – прорычал он.

– Я… Я просто хотел узнать, как вы себя чувствуете.

– Да? – Его огромные кулаки пошевелились на коленях. – У меня жутко болит голова, я хочу спать, вот так. А сейчас проваливай ко всем чертям и не вздумай тут больше показываться, иначе я из тебя дух вышибу, понял?

Я выскочил в коридор и захлопнул дверь. Лестница была слабо освещена. Послышался звук шагов – кто-то спускался по ней. Наконец я различил фигуру Дайера. Он был одет в синий плащ, в руке держал фонарь. Подойдя к кабинету Видаля, он постучал, а потом открыл дверь и остановился на пороге.

– Я ведь просил меня не беспокоить! – рявкнул Видаль.

– Извините, сэр, но миссис Видаль…

– Что там еще с ней?

– Она, видимо, очень расстроена. Проходя мимо ее двери, я услышал плач и стоны. Мне показалось, что следует сообщить об этом вам.

– Очень мило с вашей стороны, Дайер. – В голосе Видаля звучала насмешка. – Только напрасно вы с Бердном так переживаете из-за нее.

– И все же вам, наверное, лучше навестить ее, – ответил Дайер, вновь появляясь в коридоре.

– Да ну вас всех к черту! – взорвался Видаль.

В комнате что-то упало, и он, словно тигр, выскочил в коридор, оттолкнув Дайера.

– Я сыт по горло истериками моей жены!

С этими словами он быстро взбежал по лестнице. Дайер последовал за ним.

Я вышел из темноты и приблизился к основанию лестницы, в то время как Дайер уже находился у ее вершины. Сквозь шум урагана слышался голос Видаля, но слов разобрать было нельзя.

Вдруг раздался душераздирающий крик, и Дайер рванулся вперед. Перепрыгивая сразу через две ступеньки, я взлетел наверх.

С дикими глазами, распущенными волосами и вытянутыми вперед руками из комнаты выбежала Вал.

– Вернись! Ты слышишь меня, Валерия!

Задержавшись лишь на мгновение и бросив последний взгляд назад, она устремилась к узкой двери, ведущей на чердак. На пороге спальни появился Видаль. Его лицо пылало от гнева.

– Валерия! Вернись!

Вдруг мощный порыв ветра пронесся по лестнице и коридору, чуть не сбив Видаля с ног. Оттолкнув Дайера, я бросился бежать по лестнице, по которой только что прошла Вал. Но удар ветра и меня отшвырнул к стене.

– Психопатка чертова! – заорал Видаль, поднимаясь. – Дура! Она выскочила на крышу!

Я с трудом взбирался по лестнице, хватаясь за металлические перила, преодолевая плотную стену ураганного ветра, который рвался в открытую чердачную дверь. Видаль двигался чуть впереди. В дверной проем наверху хлестал дождь, заливая лестницу и коридор.

– Все, она погибла! – рычал Видаль. – На такой крыше невозможно удержаться в бурю!

Он пытался вылезти в чердачную дверь, но ветер и дождь мешали ему. Ухватившись за фрамугу двери, он пронизывал глазами темноту. Струи дождя яростно секли его тело, а ветер отбрасывал назад.

Сверкнула молния, прочертив небо, загрохотал гром.

Я пытался добраться до Видаля, но порыв ветра свалил меня с ног и пришлось передвигаться ползком. Видаль держался лишь за счет своей исключительной физической силы.

Вдруг показалась фигура Дайера. Он приближался к нам на четвереньках, отворачивая лицо от ветра. Вот он поравнялся со мной, но продолжал с каким-то нечеловеческим упорством двигаться дальше.

Наконец, оказавшись за спиной Видаля, он крепко ухватился рукой за перила и с силой толкнул того вперед.

Сильный удар лишил Видаля равновесия, он поскользнулся и покатился по мокрой от дождя крыше…

Мощным порывом ветра его отбросило на самый край – против ничем не сдерживаемого напора урагана даже он был бессилен. Видаль еще раз промелькнул перед моими глазами и исчез из вида в темноте и грохоте бури.

Меня охватил ужас. Фонарь выскользнул из моей трясущейся руки и с грохотом покатился по лестнице. Все погрузилось во мрак, послышалось лишь хриплое дыхание и скрежет зубов Дайера, и то лишь после того, как он рывком захлопнул чердачную дверь и заложил ее тяжелым засовом.

Да что он делает? Ведь там, на скользкой крыше, остались Вал и Видаль!

Дайер сошел с ума! Ведь, заперев дверь, он обрек их на неминуемую гибель!

Луч фонаря Дайера вдруг ударил мне в лицо. Он стоял спиной к двери, покачиваясь из стороны в сторону. Лицо его было белым как мел.

– Дайер! – крикнул я. – Она же на крыше! Вал там! Может, она еще жива!

– Клэй!

Звук этого голоса буквально превратил меня в статую, сковал все мышцы.

Господи, это же ее голос! Подняв глаза, я увидел Вал, стоящую в дверях небольшой комнатки справа от меня.

– Все в порядке, Клэй. – Ее губы искривила победоносная улыбка. – Другого выхода не было. Раз ты не мог на это решиться, нам пришлось действовать самим.

Я в ужасе переводил взгляд с нее на Дайера, который стоял неподвижно, вытирая рукавом мокрое лицо.

– Наконец-то я свободна, Клэй, – продолжала Валерия дрожащим от возбуждения голосом. – С ним покончено раз и навсегда.

Я не мог осознать смысл ее слов, так как в моей голове все шумело и я едва держался на ногах.

– Что? Ты и Дайер? И вы задумали это вместе? За моей спиной?

– Ты не захотел помочь мне, Клэй, а Вернен согласился.

Вернен! Дикая злоба и ревность обуяли меня. Я повернулся лицом к Дайеру.

– Да кто же вы ей после этого? В каких вы отношениях, раз пошли на такое? Вы же совершили убийство ради нее!

– Заткнись, Бердн, – ответил он дрожащим голосом. – С ним покончено, и это главное.

И вдруг сквозь вой ветра до нас донеслись звуки слабых ударов. Кто-то колотил кулаками в чердачную дверь.

Дайер отскочил от двери так, словно она раскалилась докрасна. На его лице застыл ужас.

Он обменялся быстрым взглядом с Вал, которая вдруг как-то съежилась и растерялась.

– Бердн! – послышался из-за двери голос Видаля.

– Он жив!

Я бросился вперед, но Дайер преградил мне путь.

– Вы же сами хотели его смерти! Так пусть остается там. Долго он не продержится, его снесет ветром. Вы же собирались освободить Вал, правильно? Так куда вы теперь рветесь?

Я колебался.

– Откройте, Бердн! – Голос Видаля звучал теперь слабее.

– Но он зовет меня, – сказал я глупо.

– Бросьте, Бердн, – с угрозой сказал Дайер. – Уходите отсюда. Раз вы струсили, предоставьте это мне. Он не продержится долго.

– Нет! – крикнул я.

Перед моим взором, как в тумане, пронеслась одна сцена из моего детства: мой отец окровавленными руками свежевал убитого зайца. Впитанное с ранних лет отвращение к насилию словно взорвало меня изнутри.

Только теперь я понял, что никогда не смог бы убить Видаля. Я также понял, что не оставлю его погибать там, на крыше. Я должен спасти его. Ведь невозможно было без содрогания слушать его призывы о помощи и ничего не предпринять.

Внезапно стук в дверь прекратился.

– Все кончено, – глухо произнес Дайер.

Вал стояла, закрыв лицо руками.

Я опять двинулся к двери, но Дайер схватил меня за плечо.

– Уходите отсюда, Бердн!

Я оттолкнул его в сторону и схватился за засов.

Сильный удар по голове заставил меня покачнуться. Я все же сумел повернуться, но тут Дайер ударил меня снова в лицо.

Из глаз у меня посыпались искры, но в мозгу прояснилось. Боль, разочарование, разбитые надежды – все выплеснулось сразу. Мои пальцы с силой сжали его горло. Он выронил фонарь и попытался разорвать мой захват, но я был сильнее.

Упав на колени, он пытался сопротивляться, но его движения становились все более замедленными. И тут, как из тумана, издалека, до меня донесся голос Вал:

– Нет! Нет! Нет!

Этот крик вернул меня к действительности и спас Дайера. Я разжал пальцы, оттолкнул Вал и отодвинул засов.

Под сильным напором ветра дверь распахнулась. Упав на колени, чтобы не быть опрокинутым ураганным порывом, я подполз к самой крыше, пристально вглядываясь в темноту и пытаясь при вспышках молний разобрать, где находится Видаль.

– Эй! – крикнул я. – Видаль, где вы?

Никакого ответа.

– Отзовитесь! – снова отчаянно завопил я уже из последних сил.

В этот миг яркая вспышка осветила крышу, и я увидел его. Видаль лежал распластавшись, судорожно цепляясь за швы в кровле. Он совсем выбился из сил. Ураганный ветер медленно, но неумолимо сносил его к краю. Его могло сбросить вниз в любую секунду.

Я продвинулся немного вперед и вдруг услышал, как за моей спиной захлопнулась дверь и щелкнул задвигаемый засов. Господи, Дайер и меня обрек на смерть! Он запер дверь, оставив нас с Видалем на расправу разбушевавшейся стихии.

Как ни странно, но это меня почти не тронуло. Вал разорвала нить, связывавшую меня с жизнью. Теперь во мне осталось лишь одно – непреодолимое желание спасти Видаля. Я должен был сделать это, несмотря ни на что.

Пытаясь как можно плотнее вжаться в крышу, поливаемый дождем и сдуваемый бешеным ветром, я начал свой страшный путь к Видалю. Я продвигался вперед сантиметр за сантиметром.

– Видаль! – прохрипел я.

Он обернулся на звук моего голоса.

Все полыхало от вспышек молний и раскалывалось от громового грохота. Он увидел меня. Очередной порыв ветра еще приблизил нас друг к другу. Как мне удалось удержаться на краю скользкой крыши, я и сам не знаю.

А Видаль был уже почти у края. Теперь расстояние между нами составляло метра три, и с каждым новым порывом ветра меня относило к нему, но каждый такой порыв для Видаля мог стать последним.

Мне нужно было двигаться быстрее, чем ветер сносил его, и для этого я ослабил захват за швы кровли и напрягся всем телом.

Меня поволокло вперед, но я правильно рассчитал дистанцию, в последний момент намертво вцепился в швы и протянул ногу, давая Видалю возможность ухватиться за мою лодыжку. Наконец, после нескольких неудачных попыток, ему удалось поймать ногу.

Ветер рвал нас на части, но наши сплетенные тела были хоть какой-то защитой против него. Однако сколько же мы сможем так продержаться? Три минуты? Пять?

Моя хватка становилась слабее с каждой секундой, руки словно кто-то выламывал из плечей.

Видаль медленно взбирался все выше по моей ноге; теперь он держался уже за колено и подтягивался еще. И вот, когда мои пальцы, не выдерживая напряжения, безвольно разжались, он навалился на меня сверху и сам вцепился в швы кровли.

Теперь уже он меня держал. Мы задыхались на жестоком ветру и в потоках воды, я уже ничего не соображал, но затем, каким-то чудом, Видалю удалось отползти от края и оттащить за собой меня. Мы оказались скрытыми за парапетом ограждения, но Видаль продолжал ползти, пока не дотянулся до трубы отопления, держась за которую мы могли хоть немного прийти в себя.

Наклонившись, Видаль прокричал мне в ухо:

– По другую сторону крыши есть запасной люк, но если и он заперт – нам конец!

Взглянув на его лицо, освещенное вспышками молний, я не заметил на нем ничего похожего на страх или растерянность. Там было спокойствие и уверенность – как раз то, чего мне сейчас недоставало.

– Оставайтесь здесь, – прохрипел он, – и держитесь за трубу. Я попробую добраться до этого люка.

– Вы с ума сошли! – крикнул я. – Ничего не выйдет!

Но мой голос утонул в страшном грохоте, и Видаль, распластавшись на крыше, выбрался из-за трубы и пополз.

Могучий порыв ветра едва не подхватил его и наверняка сорвал бы с крыши, если бы я не успел схватить его свободной рукой.

– Да, тут ничего не выйдет, – прокричал он.

Медленно тянулись минуты, самые долгие минуты в моей жизни. Напор стихии не ослабевал, но наше положение немного улучшилось. Цепляясь за скобы в кладке трубы, кое-как укрытые от ветра, мы могли, видимо, еще какое-то время продержаться, но что потом?

Непрерывные удары грома совсем оглушили меня. Сознание стало притупляться, словно в полусне. Чтобы хоть как-то дышать, приходилось корчиться и сжиматься, прячась от ветра.

Вдруг Видаль схватил меня за руку:

– Смотрите!

Небо вновь пропорола молния, и я увидел ползущую к нам по крыше фигуру. Ветер дергал и рвал ее; был момент, когда нам показалось, что человек не удержится, но он как-то устоял.

– Гацетти, – сказал Видаль.

Да, это мог быть только он. При следующей вспышке молнии я увидел, что он обвязан канатом, второй конец которого был прикреплен к чему-то за дверцей запасного люка, откуда итальянец и выполз на крышу.

Медленно, но настойчиво он приближался к нам. Новый порыв ветра едва не перевернул его на спину, но канат помог удержаться.

– Хватайтесь за меня! – крикнул мне Видаль.

Почувствовав, что я ухватил его за талию, он выполз из укрытия. Мы продвигались навстречу друг другу до тех пор, пока Гацетти наконец не поймал кисть Видаля.

А потом был долгий и опасный обратный путь к спасительному люку. Гацетти подтягивался на канате, а мы с Видалем держались за него.

И вот наконец перед нами была заветная дверца, в которую мы скатились один за другим. В то время, как я привалился к стене, пытаясь перевести дыхание, Видаль и итальянец заперли дверь и накинули щеколду.

– Долго же пришлось тебя ждать, – хрипло сказал Видаль. – Где ты был?

– Искал этот чертов канат. Думаете, это так просто?

– Где они сейчас?

– Совещаются и закусывают у вас в кабинете.

– Ну, на это им потребуется некоторое время, а мы пока вымоемся и переоденемся. Найди одежду для Бердна. Я буду в комнате Гарриса.

Взяв маленький фонарик, Видаль направился к двери на противоположном конце коридора. Гацетти провел меня в небольшую комнатку и сказал со своей змеиной улыбкой:

– Давай, парень, принимай душ и переодевайся. Вот шмотки.

После этого он ушел.

Войдя в маленькую ванную, я принял теплый душ и вернулся в комнату, где нашел рубашку и парусиновые брюки. Двигался я как автомат – туман в голове, видимо, еще не рассеялся.

Дверь открылась, и вошел Видаль.

– Пойдемте, Бердн, вам нужно чего-нибудь выпить.

И он повел меня по коридору в комнату для прислуги.

Гацетти разлил виски по бокалам и вышел.

– Присаживайтесь, Бердн, – сказал Видаль. – Курите, если хотите, – сигары в коробке.

Я залпом выпил виски и сел, тяжело дыша.

– Удивительно, – сказал Видаль. – Вы спасли мне жизнь. Что вас толкнуло на это? Ведь еще час назад вы хотели убить меня.

Я резко втянул воздух и уставился на него.

– Скажите, почему вы решили спасти меня? – продолжал Видаль.

«Откуда он знает, что я собирался убить его?»

Видя мое смущение и растерянность, он издал свой короткий лающий смешок.

– Во мне нет ничего сверхъестественного, Бердн, хотя моя жена и пыталась убедить вас в обратном. Мне также известно о ваших с ней отношениях. Когда я понял, что эта женщина опасна, я поставил подслушивающие устройства во всех ее комнатах. Даже ваши гостиничные номера в Сан-Сальвадоре прослушивались. Несколько последних недель я следил за ее попытками избавиться от меня. С интересом следил, а временами даже с восхищением. Вы не поверите, Бердн, но меня увлекла эта игра.

– Что за чушь? – не выдержал я. – Вал опасна? Это вы опасны! Раз уж вы все знаете, то для вас не секрет, что я люблю эту женщину уже очень долго.

– Я знаю и это, Бердн. И мне вас жаль. Вы настолько ослеплены любовью, что даже не замечаете, как она вас использовала. Бедный Бердн, – продолжал он после некоторого раздумья. – В том-то и дело, что Валерия не способна никого любить. Она только использует разных людей в своих целях. Она завлекла вас, Дайера. Пыталась завлечь, правда безуспешно, и меня.

– Я не верю ни единому вашему слову! – закричал я. – Вы – порочный и жестокий дьявол. Она рассказала мне об этом. Вы использовали гипноз, чтобы принудить ее к интимной близости. Более подлых вещей нельзя себе представить.

– Так почему вы спасли мне жизнь? – Он шевельнул бровью. – Не странно ли? Зачем вы это сделали, Бердн?

– Почему? У меня есть совесть. Я решил, что лучше погибнуть самому, чем отвечать перед Богом за вашу смерть.

– Весьма похвальное качество, должен сказать.

– И вообще, я не желаю обсуждать с вами поступки Валерии.

– Так вы действительно поверили в этот ее вздор насчет гипноза? Прослушивая пленки, я отдал должное ее красноречию и театральным талантам, но уверяю вас – во мне нет никаких гипнотических способностей.

– Я верю ей больше, чем вам, и не хочу слушать ваших оправданий.

Он поднялся со стула:

– Ну, что ж. Наверное, они сейчас в моем кабинете и роются в бумагах. Пойдемте, Бердн. Сами увидите. И, даст Бог, протрезвеете хоть немного.

Он подошел к двери и открыл ее. Я не двинулся с места. Перед моими глазами вдруг возникла сцена, когда Дайер вытолкнул Видаля на крышу. Вал тогда злобно улыбнулась и сказала: «Это был единственный выход. Ты не смог этого сделать, и нам пришлось самим».

– Вы что же, боитесь узнать правду, Бердн? – спросил Видаль со снисходительной ухмылкой. – Боитесь разочарования? Боитесь, что созданный в вашем воображении образ окажется совсем не таким?

Издевка в его голосе подействовала на меня как удар хлыста. Я вскочил на ноги и последовал за ним по коридору к лестнице. У небольшой комнатки справа Видаль задержался.

– Подождите, я сейчас, – сказал он и скрылся за дверью.

Он отсутствовал несколько минут, а когда вернулся, я увидел, что Видаль сменил рубашку и брюки.

– Ну, теперь можно спуститься вниз, – сказал он.

Когда мы сошли по лестнице, я заметил, что дверь его кабинета открыта и там горит свет.

Притаившись в темноте, нас ждал Гацетти. Увидев Видаля, он вынырнул из мрака.

– Они пытаются вскрыть сейф, шеф, – сказал итальянец.

– Это будет нелегко, – улыбнулся Видаль. Его голос звучал совершенно спокойно.

Он взял меня за руку и подвел к самой двери.

– Стойте здесь и слушайте, – шепнул Видаль.

Я замер, боясь даже заглянуть в комнату. Поначалу за шумом ветра ничего не было слышно. Затем раздался голос Вал:

– Ну, какого черта ты там копаешься? Ты же сказал, что откроешь его через минуту!

Я едва верил своим ушам – ее голос был такой хриплый, злой и алчный, словно говорила совсем другая женщина.

– Он поменял комбинацию! – в отчаянии воскликнул Дайер. – Сейф не открывается!

– Да пошевели мозгами, идиот! – крикнула Вал. – Или ты думаешь, что я столько ждала, чтобы теперь остаться ни с чем?

Ее слова болью отозвались в моем сердце.

Видаль взял меня за руку:

– А сейчас появимся мы, Бердн. Поверьте, нас ждет нечто интересное.

При нашем появлении раздался дикий крик Вал, который даже перекрыл вой ветра. Дайер замер у большого, встроенного в стену сейфа. Три ярких фонаря давали ему свет для работы. Глаза Вал чуть не вылезли из орбит, лицо окаменело.

– Что, не получается? – с участием спросил Видаль. – Я действительно изменил комбинацию. – Он опять коротко хохотнул. – А вот и бедный, наивный Бердн. Он до сих пор считает, что ты ангел, Валерия. Скажи, пожалуйста, чем же ты так околдовала его?

Я молча смотрел на Вал, а в ответ меня сверлили глаза врага, полные злобы и страха.

Вошел Гацетти. Увидев его, Вал снова пронзительно закричала. Дайер все еще стоял полусогнувшись возле сейфа. Его словно разбил паралич.

Видаль подошел к письменному столу и сел.

– А теперь, Бердн, введем вас в курс дела, – сказал он. – Вы заслужили это, когда спасли мне жизнь. Прошу всех садиться!

После некоторого колебания Вал опустилась на стул. Дайер, опасливо косясь на Гацетти, тоже присел, подальше от нее.

– Итак, – начал Видаль, глядя только на меня, – теперь я расскажу вам, почему эти двое чуть не толкнули вас на преступление. В сейфе, который пытался открыть Дайер, находятся облигации на сумму восемь миллионов долларов. Это доход от сделки, заключенной мною в Ливии.

Эти деньги – за исключением процента на мои комиссионные – принадлежат правительству Сальвадора. Дайер прекрасно знает это, он сам участвовал в переговорах.

Несколько недель назад я обнаружил, что моя жена заключила с ним соглашение. Меня это абсолютно не удивило. Я уже давно перестал доверять ей. Однако я не мог, естественно, допустить, чтобы мой помощник предал меня.

Из предосторожности я поставил подслушивающие устройства во всех комнатах дома. Ознакомившись с записями, я узнал, что они планируют мое убийство.

Дайер рассказал Валерии о том, что лежит в сейфе, и пообещал, что откроет его. А сама Валерия уже некоторое время только и мечтает избавиться от меня. Как вдова и наследница, она стала бы очень богатой, но тут вдруг подворачиваются эти восемь миллионов, и она совсем теряет голову; против такого соблазна Валерия не могла устоять.

Есть интересная запись о том, как она пытается убедить Дайера убить меня, но у того не хватило смелости. На этой же пленке есть разговор, в котором они обсуждают возможность убийства меня самой Валерией, но она тоже не решается, боясь полиции.

И вот неожиданный подарок судьбы – появляетесь вы, Бердн. Когда она выбрала вас в качестве своего гида в Сан-Сальвадоре, меня это удивило, но потом я понял.

Существует интересная запись, которую вы, кстати, можете прослушать, где Валерия и Дайер договариваются использовать вас в качестве исполнителя убийства. Не помню сейчас дословно, но они говорят там, что вы человек простодушный, что Валерия без труда убедит вас в своей любви, а через некоторое время пожалуется, что она очень несчастна, так как муж подвергает ее гипнотическому воздействию, и единственный способ прекратить это – убить меня.

Но это все абсурд, Бердн. Я же сказал вам: если вы поверите этому, то вы поверите чему угодно.

В отеле в Сан-Сальвадоре оба ваших номера прослушивались. Ваши душевные беседы изрядно повеселили меня. Трильби и Свегаль! Мой бедный Бердн, как глупо и наивно вы себя вели. А чего стоит весь этот бред о моем насильственном сожительстве с ней под гипнозом!

Дайер хорошо ей подыгрывал. Он организовал вам встречу с тем черным проходимцем – «доктором» Раппаком, чтобы тот укрепил в вас веру в слова Валерии. А вы позволили старому шарлатану обвести вас вокруг пальца. Кстати, я навел справки об этом человеке. Да он и мать свою продал бы за десятку.

И тем не менее Валерии и Дайеру удалось вбить в вашу доверчивую голову мысль, что единственной возможностью избавить несчастную женщину от моего дьявольского влияния является убийство. Для того-то Дайер и подкинул вам мотив, по которому я могу сам свести счеты с жизнью. Это чтобы вы не очень боялись расследования.

Его рассказ о моем финансовом крахе, о налоговом управлении, ФБР и бегстве в Лиму – все чистой воды ложь.

Но я видел, что на вас это подействовало, поэтому из предосторожности забрал ваш револьвер. Да, это я взял его, Бердн, чтобы вы не натворили глупостей.

А умение симулировать припадки, которым она одурачила не только вас, но и врачей, было приобретено ею в третьеразрядной бродячей цирковой труппе, где она выступала до того, как стала вашей секретаршей.

Вы, наверное, сейчас не верите мне, Бердн, но ведь есть пленки, которые мы можете прослушать в любое время. Они убедят вас, я не сомневаюсь.

Он бросил взгляд на Вал, которая сидела неподвижно, глядя на свои руки, а потом продолжал:

– Я немного недооценил их с Дайером. Я не думал, что они пойдут на преступление. Однако им чуть не удалось погубить меня. – Он встал. – Ну, ладно, на сегодня достаточно. Записи послушаете завтра, если захотите, а сейчас все расходитесь по своим комнатам. Я, конечно, разведусь с Валерией, Дайера выгоню в шею, а для вас, Бердн, найду неплохое местечко в моей фирме. Но это мы тоже обсудим завтра. Спокойной ночи.

И он вышел из комнаты. Гацетти последовал за ним.

Я посмотрел на Вал, которая все еще сидела неподвижно, потом на Дайера. Он что-то пробормотал себе под нос, а потом тяжелым шагом покинул кабинет.

– Вал.

Она не шевельнулась.

– Вал, скажи, что он лжет, и я поверю тебе.

Она продолжала сидеть неподвижно.

– Вал, пожалуйста, скажи, что он лжет. Ты ведь не могла так поступить со мной. Я любил тебя все эти годы… И сейчас люблю. Скажи, что он лжет!

Она вздрогнула и хриплым голосом произнесла:

– Он сказал правду…

Даже теперь, когда она сама подтвердила это, я не мог успокоиться. Мне все еще было недостаточно. Господи, что любовь делает с людьми!

– Вал, милая, послушай меня. Он сказал, что разведется с тобой, мы уедем вместе, ты будешь работать. Дорогая, я готов все простить тебе. Черт с ним, с Дайером. Мы начнем новую жизнь.

Наконец-то она посмотрела на меня, но в ее глазах не было ничего, кроме презрения.

– Новую жизнь с тобой? Да разве я тебя когда-нибудь любила? Ты – жалкий наивный дурак. Все это была только шутка. – Теперь она перешла на крик и вся дрожала от злости. – Кому она нужна, твоя любовь, идиот? Я не хочу больше видеть тебя!

И она ушла, а я обхватил голову руками и все переживал этот кошмар, который, увы, был реальностью…

Гром продолжал сотрясать дом, а дождь так же стучал по окнам. Выл ветер. Я все еще сидел, тупо глядя на ковер. В моих ушах до сих пор звучали слова, которые она бросила напоследок:

«Разве я тебя когда-нибудь любила?»

Как страшно и больно было слышать это от женщины, которую ты столько лет обожал и боготворил и которая до сих пор живет в твоей душе.

Я сидел, слушая шум урагана, и понимал, что жизнь моя закончилась.

– Эй, парень, проснись.

Скрипучий голос Гацетти заставил меня поднять голову.

Он стоял рядом, и на его губах змеилась улыбка.

Я вздрогнул:

– Убирайся отсюда!

– Вставай, парень. Пора спать. Чтоб я потом знал, где тебя искать. Вперед.

Угроза, прозвучавшая в его голосе, заставила меня встать. Когда мы поднимались по лестнице, я увидел Видаля с фонарем в руке. Я вопросительно посмотрел на него.

В его маленьких блестящих глазках было что-то зловещее, отчего меня бросило в дрожь. Внезапно ощущение опасности овладело мною, когда Гацетти распахнул дверь моей комнаты.

Что-то должно было случиться, предчувствие было слишком сильным…

Стальные пальцы сжали мою руку, словно клещи, а плечо Гацетти, твердое, как бетонная колонна, уперлось в грудь. В следующий момент он сильно толкнул меня, и я влетел в комнату.

Дверь захлопнулась.

Я ощупью нашел кровать и повалился на нее. Темнота была непроницаемой, а кругом все выло, стонало и громыхало.

Что-то должно было произойти, и я не мог этого предотвратить. Вцепившись пальцами в матрац, я напряженно вслушивался в темноту.

Вдруг в злобном реве урагана я различил слабый крик. Его сразу же заглушил раскат грома, но я не мог ошибиться – это был женский крик!

Вскочив, я подбежал к двери и схватился за ручку. Она не поддалась. Я был заперт!

И снова послышался крик.

Да, теперь уже сомнений не было – кричала Вал.

Я бешено заколотил по двери кулаками, но звуки моих ударов тонули в шуме урагана.

Затем вдруг моя дверь вздрогнула, словно под напором ветра, и я понял, что открылся чердачный люк.

– Вал!

Я бил в дверь как сумасшедший, но она стояла словно скала. Затем ветер стих – видимо, закрыли люк. Я припал к замочной скважине, прислушиваясь. У меня внутри словно что-то оборвалось. Я бросился на кровать лицом вниз.

Да, теперь все ясно. Гацетти вытолкнул Вал на крышу. Так же, как Дайер Видаля…

В моих ушах все еще звучал ее предсмертный крик.

Вдруг дверь отворилась, и вошел Видаль с фонарем в руке.

– Произошел несчастный случай, Бердн, – сказал он, ставя фонарь на стол. – Валерия сошла с ума. – В его маленьких глазках читалась грусть. – Вы поняли меня? Врачи знают, что у нее был нервный срыв, а ураган довершил дело. Прежде, чем я успел удержать ее, она выскочила на крышу и была тут же снесена ветром.

Его глаза не отрывались от моего лица.

– Вы хорошо поняли меня, Бердн?

– Вы убили ее, – сказал я.

– Глупости, Бердн. Просто несчастный случай. А Дайер, – он хохотнул, – оказался героем. Никто и глазом не успел моргнуть, как он выскочил вслед за ней. Наверное, хотел спасти Валерию, бедняга…

– Вы убили их обоих, – сказал я.

– Что ж, тот, кто покушается на мою жизнь или деньги, должен ответить. Короче, вы ничего не видели и не слышали, Бердн. Вы спали, ясно?

В его голосе прозвучала угроза.

– Я не думаю, что полиция будет серьезно заниматься этим делом. Но если вдруг – вы теперь знаете, что вам говорить. Я даю вам этот шанс, поскольку вы спасли мне жизнь.

Вошел Гацетти и бросил на меня настороженный взгляд.

– Да… – хрипло сказал я. – Это был несчастный случай…

– Молодец, – похвалил Видаль. – Такие люди, как те двое, не имеют права на жизнь.

Он вышел, и Гацетти последовал за ним.

Я сидел, глядя на горящий факел. Моя жизнь стала пустой – ведь из нее исчезла мечта о Валерии. Больше у меня никого не осталось… И тут я вспомнил о Роде. Ведь даже она, со всей своей безалаберностью, была лучше, чем ничего.

Я сидел, слушал рев урагана и пытался убедить себя, что Рода – не самый плохой вариант. Ведь очень важно, когда тебя кто-то ждет дома.

И эта мысль, дурацкая сама по себе, постепенно помогла мне справиться с пережитым шоком…