Поверить в чудо (трилогия)

Пролог

Обыденная жизнь кажется такой размеренной и скучной оттого, что цивилизация превратила человечество в расу ленивых потребителей. Сидя дома перед телевизором, мы потребляем все подряд: чужие страсти, чужие приключения, чужие шутки и чужие несчастья, да еще и жалуемся друг другу, что в нашей жизни ничего не происходит. А единственное, что нужно для изменений — это просто встать с дивана и выйти из дому. Вот тогда неожиданности и приключения сами войдут в нашу жизнь.

Но есть вещи, которые от человека совершенно не зависят. Например, обычный факт его рождения, а еще — комбинация генов, переданная по наследству от отца и матери. Собственно, это и сыграло в жизни Ольги решающую роль, ибо судьба подбросила ей сюрприз в виде большого кукиша, отказав в талантах, которыми были наделены все женщины их рода. А это — умение гадать на картах и по линиям руки, разыскивать пропавших людей по фотографиям и вещи по запаху, лечение травами и заклинаниями, умение составлять гороскопы по звездам и т. п.

Ольгу эта участь миновала, "потому что она родилась уродом", так, по крайней мере, выразилась бабушка.

— Почему уродом? — возмутилась Зоя, мама новорожденной.

— Потому что твоя дочь родилась вполне нормальной… что с точки зрения нашей семьи абсолютно ненормально.

— Успокойся, мама, можно подумать, все женщины рода Коляда имели такие необычные наклонности.

— Не все, — согласилась бабушка. — Но от тебя я ждала нужного результата, девочка моя. Ведь ты все сделала в соответствии с моими расчетами? Зачала в ночь на 29 февраля, когда звезда Альдебаран ушла с небосклона, да?

— Э-э… кажется.

— Кажется?

— Прости, мама. Все получилось немного иначе, чем ты задумала, ведь я тогда была так влюблена в Витольда, что…

— Ты легла с ним раньше полуночи? — угрожающе поднялась с кресла старуха. — И все это время молчала?

— Не кричи, ребенка разбудишь, — Зоя наклонилась над кроваткой, где спала маленькая Оля и поправила одеяльце. — Да, я молчала. И сделала это вполне сознательно. Пусть у моей дочери сложится нормальная жизнь обычной женщины, чтобы ею не могли манипулировать всякие сумасшедшие ведьмы, вроде тебя.

— Это бунт? — холодно поинтересовалась бабушка.

— Понимай, как хочешь. И если ты решила на прощание хлопнуть дверью, то напоминаю, что ребенок спит.

— Я и не собиралась шуметь. Я просто тихо уйду, — и бабушка, обиженно сомкнув губы, направилась к двери.

— Мама, — позвала Зоя.

— Что?

— Неужели теперь ты не будешь любить свою внучку?

— Что за глупости? — зашипела та, оборачиваясь. — Как это, не буду любить? Да, я сержусь на тебя, но Оленьку это совсем не касается. Бедняжка не имела выбора.

— Я когда-то тоже, — ответила Зоя.

— Не перебивай старших, — бабка остановилась "толкнуть прощальную речь". — Повторяю, Оля — моя внучка, и я буду любить ее, пусть ты и назвала меня сумасшедшей ведьмой.

— Прости, — улыбнулась Зоя.

— Не радуйся раньше времени, дорогуша, ты еще пожалеешь о том, что натворила. Неужели не понимаешь, что у девочки, которая была зачата глупой упрямой матерью под звездой Альдебаран, судьба может сложиться как угодно? А твоя надежда на то, что жизнь ее будет обычной — просто нелепа. Ведь Олечка все равно Коляда и влияние нашего рода непременно отразится на ее судьбе, вот увидишь.

1

Но бабушка ошиблась. Оля росла вполне нормальным ребенком и до 15 лет ничем необычным себя не проявила. Бабушка, все это время напрасно ожидавшая чуда, окончательно махнула на нее рукой и уехала в деревню к сестре. А Оля после девятого класса поступила в медицинское училище, по окончанию которого начала работать медсестрой травматологического отделения районной больницы.

На работу в "травму" ее приняли без направления и блата благодаря счастливой случайности. Получив диплом медучилища, Оля сразу начала искать работу. И первой в её списке стояла райбольница, корпуса которой возвышались через дорогу от дома девушки. Пошла она туда в приемное время и под видом посетительницы прошлась по всем отделениям, пока не затормозила в травматологии. Затормозила, потому что почувствовала — ВОТ ОНО!

Это было невозможно объяснить словами, но именно здесь было ее место. Такие минуты глубокой уверенности в собственной правоте все чаще возникали в жизни Ольги и еще ни разу интуиция ее не подвела. И маме она этого не сказала, чтобы не будить зверя", хотя сама обрадовалась неожиданному подарку судьбы. Ведь иметь чутье на людей так удобно, особенно, когда решается твое будущее. И сейчас это чувство сработало на общую атмосферу травматологического отделения, поэтому, не раздумывая, Оля постучала в дверь заведующего и, дождавшись приглашения, вошла.

За большим столом сидели двое "стариков" (с точки зрения 18-летней девушки, 50 — это глубокая старость) и пили чай, что-то тихо обсуждая.

— Слушаю вас, — отодвинул от себя чашку один из них.

— Я окончила медицинское училище и хочу у вас работать, — скороговоркой проговорила от двери девушка, а затем, притормозив, добавила, — правда, направления к вам у меня нет, да и нужных знакомств тоже. Но мне так здесь понравилось, что я… — она растерянно улыбнулась и окончательно умолкла.

— Садитесь, милочка, — похлопал по стулу второй мужчина. — Я люблю слушать, когда нас хвалят.

— Подожди, Васильевич, — остановил его заведующий (Оля уже поняла, кто есть кто), — дай нам поговорить.

За 10 минут девушка рассказала свою биографию и показала "красный" диплом училища, а затем заведующий попросил ее ненадолго выйти. Дверь закрылась плохо, поэтому некоторые слова она смогла услышать. "Как вовремя… Светлана в декрете… очень красивая… неопытная".

Услышав последнее слово, Ольга решительно открыла дверь:

— Да, у меня нет опыта, но мне нравится медицина и нужный опыт вскоре появится, ведь все когда-то начинают, в том числе и вы, доктор. Дайте же и мне возможность проявить себя, а чтобы не сомневаться — установите испытательный срок. Если я не справлюсь с работой или вдруг не сойдусь с коллективом, вы спокойно уволите меня, вот и все.

— Ого-о, — уважительно протянул Васильевич. — А красавица еще и с характером.

— Я не виновата, что красавица, — ответила с достоинством Ольга.

— Да? — засмеялся Васильевич. — А кто же тогда накрасил эти ресницы и губы, чтобы выглядеть еще лучше, а?

— Они у меня от рождения такие.

— Правда? — не поверил тот и встал, чтобы подробнее рассмотреть девушку. — Невероятно, — прокомментировал через минуту результаты своих исследований Васильевич, — но это всё — натуральное, Иван Петрович, представляешь? Ресницы черные, губы алые, кожа белая… Ну, и что смешного я сказал, малыш?

— Небо синее, солнце желтое, трава зеленая, — ответила Ольга. — Я могу долго продолжать.

Заведующий чуть не подавился чаем, закашлявшись так, что слезы выступили из глаз, а вскоре кашель перешел в хохот, и это почему-то очень удивило его коллегу.

— Натуральная красавица? — решил уточнить он у Ольги.

— Да я что? Вот моя мама красавица — глаз не отведешь.

— А? — сразу встрепенулся Васильевич. — Познакомишь?

— Отстань от ребенка, старый павиан, — буркнул заведующий, как-то странно потянув шею, и тут у девушки возникла идея.

— Знаете, у нас в училище был предмет лечебного массажа, и наш преподаватель Иосиф Самойлович всегда меня хвалил.

— Йося еще работает? — удивился Васильевич. — Ему, наверное, уже 100 лет!

— 82, - поправила его Ольга.

— А ты не обманываешь нас, малыш? Потому что Йося никогда никого не хвалит.

— А меня хвалил, — упрямо повторила Ольга. — И я предлагаю это проверить, — показала она заведующему на шею, — 15 минут массажа вам только на пользу. А после этого вы сразу сможете определиться, брать меня на работу или нет, ладно?

— А что, дельное предложение, — вдруг согласился заведующий и встал из-за стола. — Прошу за мной.

В соседней комнате оказался вполне подходящий топчан, на котором Иван Петрович расстелил простыню, потом разделся до пояса и лег. А Ольга, вымыв руки, принялась демонстрировать свое умение.

Надо сказать, что массаж — это не только знание анатомии человека. Такую же важную роль играет интуиция, и, конечно же, опыт. А поскольку опыта у Ольги было мало, то она активно использовала интуицию, добавляя еще и воображение. И хотя понятие воображения может кому-то показаться слишком далеким от реальной жизни, Ольга им пользовалась так, словно входила "внутрь" человека, предмета или целого явления, вызвавших ее интерес. А дальше уже было делом техники.

Вот и сейчас, разглаживая мышцы, словно скрученные в тугую пружину, она постаралась привлечь воображение, чтобы хорошенько разглядеть, что же так беспокоит ее пациента (пусть даже это и заведующий травматологии). И через минуту поняла, что у него проблемы в плечевом поясе с правой стороны: сдвинутый позвонок неудобно придавил верхушку мышцы, а от неё дискомфорт пошел на плечо и шею. Поэтому, осторожно постукивая по спине, Ольга вправила позвонок на место, а затем широкими успокаивающими движениями разгладила освобожденные от давления мышцы. И чтобы усилить эффект массажа, она "пожелала" снять головную боль у пациента и воображение подсказало, что для этого нужно нажать несколько точек на затылке. Иван Петрович тихо ахнул, а потом, облегченно выдохнув, спросил:

— Ты что это сделала, девочка?

— Можете вставать, — спокойно ответила Ольга. — Ну, и как вы теперь себя чувствуете?

— Хорошо, — задумчиво кивнул заведующий, спуская на пол ноги. Он покрутил шеей, несколько раз взмахнул руками и медленно стал одеваться. А Васильевич, все это время тихо сидевший в углу, вдруг сказал:

— А Йося таки был прав, Иван, у девочки золотые руки. Она же не просто массажировала тебя, а сразу нашла больное место, а в конце еще и головная боль сняла.

Врачи серьезно посмотрели на Ольгу, а потом вдруг улыбнулись и хором сказали: "Добро пожаловать!"

— Так, пошли обратно в кабинет, — добавил Иван Петрович. — Напишешь заявление о приеме на работу, я завизирую и уже потом пойдешь оформляться в отдел кадров.

На прощание девушка не удержалась от вопроса:

— Если вы знали, где и что у вас болит, почему ничего не делали?

— Потому что не всегда знание собственных болезней настолько очевидно, как ты думаешь. Врач, прежде всего, обязан помочь пациенту, а на себя обращает внимание только, когда припечет. И если быть до конца откровенным, Васильевич еще вчера предлагал мне "поправить" шею, да все было недосуг…Хорошо, Ольга Коляда, иди в "кадры" и ждем тебя на работу в понедельник к 8 утра.

— А с мамой все же познакомь, — крикнул ей вслед Васильевич.

— Если будете себя хорошо вести, — ответила Ольга.

— Вот, нахалка, — засмеялся он и помахал рукой на прощанье.

Так начались трудовые будни медсестры травматологического отделения. Ольгу назначили работать в паре с Ниной Ващук, симпатичной молодой женщиной, которая сразу обратила ее внимание на специфику работы в "травме" и показала все, что должна знать дежурная медсестра. Кроме них, на смене работала еще санитарка, Софья Карповна, дородная женщина преклонного возраста. Вот и вся "компания", хоть и маленькая, но дружная.

На дежурствах, конечно, работали и врачи, но девушки держали с ними дистанцию.

— Дружба дружбой, — объяснила Нина, — но всегда помни, что ты — подчиненная, поэтому лучше не мечтать о недостижимом и четко понимать свое место. Потому что врач сегодня говорит тебе комплименты, а завтра при всех может опозорить, накричав, что ты невнимательная, глухая, слепая и глупая. Да-да, дорогая, это "заметки" из собственного опыта. В твоем возрасте я влюбилась в одного балбеса, что у нас работал, а когда заведующий сделал ему замечание за неправильно назначенное лечение, любимый во всем обвинил меня, сказав, что я, якобы, ослышалась или не так поняла его указания.

— Но ведь он должен был сделать назначение письменно, — сказала Ольга, — в лечебной карте больного, разве нет?

— Да, конечно. Все понимали, что его нападки — это просто попытка спасти собственную репутацию, но мне от этого было еще хуже. Поэтому главный совет на будущее — никогда не заводи романов с коллегами. Обещаешь?

— Обещаю, — улыбнулась Оля.

— Вот и молодец, так и надо. И хоть тебе будет трудно, ты же у нас — вон какая красавица, все равно держи слово, сама же потом спасибо скажешь.

— Уже могу сказать.

— Пока не надо, главное — помни обещание. А сейчас лучше расскажи, откуда у нас берутся такие красавицы? Или это секрет?

— Никакого секрета, — объяснила Оля. — Моя мама еще красивее меня, да и папа тоже ничего был. Кажется. Просто они развелись, когда я была еще маленькой, и папа уехал на родину в Литву. Это от него у меня белая кожа и синие глаза, а от мамы — черные волосы и хорошая фигура.

— Знаешь, я вообще такое впервые вижу, — заметила Нина, — чтобы внешность под действием косметики становилась хуже.

— Ты же не верила, что это возможно, — засмеялась Ольга. — Вот мне и пришлось провести демонстрацию: сначала краситься, а потом идти все смывать в умывальник.

— Зато, какая экономия для бюджета семьи, — вмешалась Карповна, прислушавшись, наконец, к их разговору. — Ведь у женщин уйма денег выбрасывается на косметику, особенно в молодые годы. А так эти гривны ты сможешь потратить на что-то полезное.

— Но я также покупаю и духи, и кремы, и пудру, а еще блеск для губ, — не согласилась Ольга. — Просто ресницы не крашу и помадой не пользуюсь, вот и все.

— И выглядишь красавицей, — ласково улыбнулась старая санитарка. — Хорошо, что-то я заболталась с вами, а полы не домытые.

— А нам нужно раздать термометры, — напомнила Нина, — и еще сделать уколы на ночь.

Вот так буднично и проходили их дежурства, это — если была ночная смена — а днем в отделении всегда было полно врачей и персонала, постоянно появлялись новые люди, возникали разные вопросы и насущные дела, и еще частенько беспокоил приёмный покой, где у рентген-кабинета сидели и стонали будущие пациенты травматологии.

— Люди, вообще, очень беспокойные существа, которые все время ищут приключений на свою голову, — как-то заметил заведующий, накладывая гипс горе-спортсмену, который умудрился так упасть во время утреннего бега, что сломал обе ноги сразу.

— А еще есть выражение, что дурная голова ногам покоя не дает, — добавила Ольга и наклонилась к пациенту. — Ну что, герой, как ты?

— Хорошо, — парень, наколотый обезболивающим, нежно улыбнулся ей и закрыл глаза, а Иван Петрович, по-отечески поправив ему одеяло на плечах, тихо засмеялся:

— Ну, девочка моя, ты бьешь рекорды, вместо того, чтобы щебетать комплименты, ребята рядом с тобой впадают в спячку.

— К сожалению, только в первые ночи пребывания здесь, — ответила Ольга. — А потом, когда им становится легче, начинают постоянно ползать по коридору или вызывать меня в палату.

— Ничего не поделаешь, дорогуша, раз ты у нас такая красавица. Но могу дать хороший совет: не старайся воевать с нашим братом или призывать к его уму или совести. Это бесполезно, поверь.

— Что же делать?

— Просто будь мудрее, а еще хитрее. Да и вообще, женщина — настолько коварное существо и может так легко манипулировать мужиком, что бедняга никогда не догадается, что же происходит.

— Хорошего же вы о нас мнения, Иван Петрович, — засмеялась девушка. — Но, все равно, спасибо за совет.

2

Сосуществование с сильным полом всю жизнь было проблемой для Ольги, потому как родившись красавицей, она каждый день должна была доказывать, что кроме красоты у нее есть еще и ум, и душа и масса всяких талантов, а потому вертеть собой она никому не позволит. Да и мама, когда Оле исполнилось четырнадцать, подсказала:

— Я сама через это прошла, поэтому совет: или заведи постоянного парня, этакого мачо, который легко отгонит всех соперников, или пусть этих ребят будет так много, что за ссорами, как "поделить" тебя, они не заметят, что делить, собственно, уже некого.

Первый вариант Ольги показался более привлекательным, так как сталкивать и стравливать между собой ребят она не хотела.

— Я не такая умная, как ты, мама…да и не такая жестокая.

— Я жестокая? — обиделась Зоя.

— Может и не жестокая, но что коварная, так это правда. Тебе бы жить где-то в 18 веке и, как мадам Помпадур, манипулировать мужиками и всем миром, разве нет?

— Может и так. Но в тебе сейчас говорит молодость и незнание людей. Поэтому я просто подожду, когда ты повзрослеешь, лучше узнаешь жизнь, вот тогда уже второй вариант отношений тебя устроит больше.

— Увидим.

В общем, с благословения мамы, у 14-летней Ольги появился первый официальный парень. После него был еще один, потом еще, а дальше уже никто и не считал, потому что рядом с красавицей теперь всегда маячил какой-то здоровяк.

— Почему они у тебя всегда такие..? — поинтересовалась Зоя, изобразив габариты бомбардировщика.

— Такими легче управлять, — спокойно ответила дочь.

— Хочешь сказать, рост и сложение влияют на интеллект?

— Как правило.

— Бред какой-то…

— К сожалению, так и есть, потому что когда мужчина проводит большую часть своего времени в тренировочном зале, накачивая мышцы, то максимум, на что он способен, это потреблять так называемую массовую культуру, имеются в виду легкая музыка, яркие журналы и фильмы в стиле "экшн", то есть триллеры, боевики и прочее. Эти крепыши не перегружают свой мозг книгами, серьезным кино или выставками абстрактной живописи, потому что просто неспособны к этому физиологически.

— Тогда я не понимаю, что тебя привлекает в таких ребятах.

— Я же говорю: возможность ими управлять. Рядом с таким красивым "шкафчиком" я могу делать, что угодно.

— И ты еще называла меня жестокой?

— Прости, но я до сих пор считаю, что стравливать между собой друзей и доводить их до драки — хуже, чем встречаться с одним парнем. И вообще, никто из моих ухажеров пока не жаловался на свое положение.

— Мне их не жаль, но…

— Успокойся, я никого намеренно оскорблять или нагло обманывать не собираюсь. Если уж так складывается, что мы живем по мужским законам, я просто стараюсь к ним приспосабливаться и поэтому, чтобы не быть лакомым куском для всех, держу возле себя симпатичного Цербера. А дальше все по-честному: у него есть я, а у меня — покой. И все довольны.

— Неужели ты не можешь найти себе кого-то достойного? — Зоя с нежностью рассматривала такое родное лицо дочери.

— Я в поиске, а это процесс не только длительный, но и приятный, поверь мне, — и девушка весело подмигнула.

Но однажды пришло время, когда Ольга обратилась к матери со странной просьбой.

— Ты бы не могла посмотреть на картах, что мне делать с Арсеном? Я знаю, у нас есть договоренность, что на родных ты никогда не гадаешь, но мне это очень нужно.

Зоя внимательно всмотрелась в лицо дочери и, беспокоясь, спросила:

— Почему тебя беспокоит Арсен?

— Не знаю, — Оля покраснела, но глаз не отвела. — Но я постоянно чувствую между нами фальшь, словно от меня скрывают что-то нехорошее. И хоть Арсен всегда внимателен, да еще так мило добивается более близких отношений, я перестала ему верить. Не знаю, что это, осторожность или ощущение опасности…

— То, что ты решила подстраховаться, очень правильно. Эта черта, кстати, у тебя от отца, в отличие от меня, энергичной и вспыльчивой, он всегда был сдержанным и благоразумным… Ладно, давай посмотрим, как тебе быть с этим Арсеном.

Надо сказать, что Зоя никогда не путала их с Ольгой частную жизнь со своей профессиональной деятельностью. Официально она всю жизнь работала в библиотеке, хотя главная ее работа проходила вне стен храма книг. В квартире, что оставила им бабушка, уехав в деревню, Зоя до позднего вечера принимала посетителей, большинство которых составляли женщины. И хотя церковь не признает гадания и резко осуждает все виды предсказаний и пророчеств, людей это не останавливает. Поэтому, искренне помолившись в храме, женщина с чистым сердцем бежит к гадалке, чтобы узнать свою судьбу или будущее родных или близких.

У представительниц рода Коляда каждый имел свою "специализацию". Бабушка сливала воск и снимала порчу, ее сестра лечила травами и заклинаниями, а мама Ольги, Зоя, гадала на картах и составляла гороскопы.

— Ничего страшного в этом нет, — объясняла Зоя дочери. — Издревле так повелось, что люди хотят знать будущее, особенно, когда решается что-то важное в их жизни. А карты и гороскопы нам только подсказывают правильный путь или наоборот предостерегают от неверных поступков, вот и все.

— Значит, ты у меня вроде пифии или оракула, так? — спросила Ольга.

— Нет, не так. Пророчество оракулов всегда четко формулирует судьбу на будущее. Это как объективная реальность, от которой не спастись и не убежать. А карты и гороскопы составляют лишь возможный прогноз развития событий, поэтому человек сам решает, как жить дальше и что делать с собственной жизнью.

Когда Зоя по просьбе дочери разложила карты на Арсена, то сразу же поняла, что он — человек нехороший.

— Беги от него, доченька, пока не поздно, — встревоженным голосом сказала мать. — Парень — черный. Знает он это или нет, но подсознательно тянется к тебе, чтобы уничтожить.

— Уничтожить? Почему?

— Потому что ты — белая.

— Как это, "белая"? У меня же нет семейных талантов.

— И что? Это ничего не значит. Бабушка говорила, что хоть ты и не "фирменная" Коляда, зато белая от рождения. И это свойство будет помогать тебе в жизни.

— Чем?

— Чутьем на людей, мы еще называем это "нюхом".

— Почему же ты раньше мне ничего не говорила?

— Потому что это должно было проявиться. Так и получилось, когда ты почувствовала угрозу от Арсена.

— И что же теперь делать?

— Ничего, просто жить. Ты еще очень молода и у тебя все впереди. Пойми главное — основные законы жизни просты и все вокруг существует в двух противоположностях: плюс и минус, черное и белое, зло и добро. И менять эти глобальные величины невозможно, как невозможно сдвинуть общее равновесие вселенной. А вот в повседневной жизни есть сложности, потому что люди, как штрих-код на товарах, все полосатые. И эти черно-белые полосы, в зависимости от того, которых больше, черных или белых, составляют основу человека. Поэтому нам и свойственны как добрые поступки, так и плохие. Со временем человек может плохими делами окончательно очернить свой штрих-код и превратиться в монстра. А может произойти наоборот: добрыми делами, верой и самопожертвованием человек "вытирает" черные полосы в собственной жизни и становится белым. Такими были, например, святые.

— Но я не святая, мама.

— Нет, но можешь ею стать. Поэтому следи, чтобы твой штрих-код не чернел от плохих поступков и злых мыслей.

— О, Господи, это все так сложно. Ну, хорошо, а что же мне делать с Арсеном?

— Сейчас посмотрим.

Зоя выложила карты на стол, что-то тихо бормоча себе под нос, рассмотрела расклад внимательно, а потом воскликнула:

— Вот, есть!

— Что?

— Тебе нужно уехать из города.

— Это невозможно, я же оканчиваю училище, через месяц начинаются экзамены. Да и куда мне ехать?

— К бабушке в деревню… ненадолго, где-то на неделю.

— А занятия?

— Сделаем тебе больничный.

— И что дальше?

— Скоро должно что-то произойти, вот тогда и увидим.

Через неделю, когда Ольга вернулась из деревни, мама рассказала ей, как Арсен, гуляя с "веселой компанией" на чужой квартире, напился и устроил драку, от которой сильно пострадало две девушки. Его задержала милиция и теперь он в КПЗ ждет суда.

А Ольга с тех пор стала прислушиваться к собственным ощущениям, чтобы в будущем избегать подобных знакомств.

— Я тебе дам один совет, — сказала как-то мать. — Ты заметила, что мои знакомые мужчины никогда не ведут себя агрессивно и я всегда могу справиться с непокорными, "переключая" их в нужном направлении?

— Это что, мама, какие-то чары?

— Временами да. Но этого можно достичь и с помощью обычной парфюмерии. Человек всегда реагирует на запах, особенно на заманчивые ароматы любви. Потому что, когда кто-то влюблен или сексуально озабочен, он чувствует "дух" половых гормонов, как кот весной.

— Сексуально озабоченный кот? — перебила ее, смеясь, Ольга. — Ну и ну, хорошее сравнение. Я поняла, мама, о чем ты говоришь, но давай конкретнее.

— Мы воспринимаем человека по запаху, да? А это означает, что с помощью ароматов всегда можно "подсказать" мужчине нужное нам направление.

— Как?

— Забудь про духи с лавандой, жасмином или розмарином — они сексуально привлекательны для мужчин, и переходи на нейтральные ароматы. Кстати, попробуй пользоваться мужскими духами. Они сразу ослабят фактор "внешнего раздражителя", чем существенно облегчат твою жизнь.

Самое интересное, что мужские ароматы действительно понравились Ольге, но, к сожалению, настоящего эффекта не дали. Поэтому и пришлось девушке, для усиления защиты от чрезмерного внимания мужчин, активно использовать еще и внешнее равнодушие, чувство юмора и острый язычок, что сразу переводило поклонников из состояния "влюбленных" в положение "друзей". После этого девушка становилась для них лучшей приятельницей и собеседницей.

На работе, благодаря выдержке и здравому смыслу, Ольга со всеми пациентами травматологии всегда держала дистанцию — для нее это были не лица мужского пола, а просто больные, которым она давала таблетки, делала уколы и ставила капельницы. А насчет врачей, которые ухаживали за красавицей-медсестрой, то Ольга держала слово, данное напарнице Нине и никогда не заводила служебных романов.

Такая тактика вскоре дала свои результаты, потому что мужское любопытство и назойливость разбивались о девичью неприступность, как морские волны о скалу. Очень скоро все поняли, что Ольга — девушка серьезная и флиртовать на рабочем месте не собирается. И хоть кое-кого это раздражало, но все же пришлось смириться, особенно, когда девушку посетил ее очередной кавалер, здоровый парень с руками-кувалдами и бритой головой. Ольга недолго пощебетала с ним, изображая невероятную радость, а сама в душе умирала со смеху, замечая хмурые взгляды больных и врачей.

"Вот смотрите и запоминайте, дорогуши, я для вас — табу! — мысленно хохотала девушка. — Потому что устала вдалбливать в ваши глупые упрямые головы, что красивая женщина — это не общая собственность мужиков, и она имеет право жить, как хочет".

Так прошел год.

3

Работа медсестры полностью захватила Ольгу и, со временем, в будничном ритме ее дежурств появились приятные традиции, а еще ощущение уверенности в собственных силах. Напарница Нина оказалась настоящим кладом, потому что без всяких оговорок или сожаления делилась своим богатым опытом, ведь работала медсестрой уже 8 лет. А еще Нина была легкой в общении и хорошо разбиралась в людях, поэтому могла почти стопроцентно охарактеризовать любого пациента как человека и как больного.

Софья Карповна, санитарка их смены, тоже была приятной женщиной, она сразу полюбила Ольгу и искренне переживала, чтобы девушка безболезненно привыкала к новой работе.

— Ты еще не знаешь жизни, — вздыхала она. — Не знаешь, потому что молода и неопытна. А здесь, в больнице, быстро исчезают иллюзии, ведь каждого человека видно как на ладони. И всегда так жалко, особенно молодых, когда им не удается помочь, поэтому советую — не прикипай к больным душой, все равно тебя на всех не хватит. Делай свое дело и в сердце никого не впускай. Хорошо? Вот и молодец.

На дежурствах Ольга с Ниной уже без слов понимали друг друга и их профессионализм и умение легко преодолевали любые препятствия, особенно, когда поступали "новички". В отличие от давних пациентов, которые уже долечивались и выздоравливали от травм, этим больным нужно было срочно оказать помощь, чтобы облегчить боль, устроить с наибольшими удобствами в палатах, оформить бумаги, известить родных и т. д. Поэтому каждый день Ольги пополнялся новыми впечатлениями и новым опытом.

Ежедневно, по дороге на работу, девушка проходила тенистой аллеей старого сада, окружавшего корпуса больницы и, улыбаясь, кивала знакомым пациентам, гуляющим на воздухе, а также приветливо здоровалась с сотрудниками и врачами, спешащими вместе с ней на работу. Ольга радовалась, что сейчас увидит Нину и Софию Карповну, а еще чувствовала, как ей радуются пациенты травматологии и это чувство внутреннего комфорта она пыталась удержать в себе в течение дежурства. Девушка знала, что от ее улыбки зависит не только настроение больных, но и их выздоровление — кому-то станет легче лежать на вытяжке, у кого-то будет меньше болеть перелом, кто-то быстрее научится ходить на костылях, а еще кто-то, наконец, повеселеет и захочет снова стать здоровым.

Единственным, что удивляло и даже возмущало девушку, было непонятное поведение некоторых пациентов, которые откровенно не хотели выздоравливать.

— Такое впечатление, что им нравится болеть, — делилась она с Ниной. — Но это же не ипохондрики, которые носятся со своими болячками, как с самым большим сокровищем в жизни. Наши пациенты — вполне нормальные и они должны хотеть выздороветь. Итак, объясни мне, Нина, ты же дольше здесь работаешь, в чем дело? Люди не хотят быть здоровыми?

— А кто их знает? — отмахнулась напарница. — Наши пациенты быстро привыкают, что родственники носятся с ними, как с писаной торбой, поэтому, наверное, и хотят продолжить этот период как можно дольше.

— Ты хочешь сказать, что это проявление обычного эгоизма?

— Ну, почему обычного? Это уже так называемый "махровый" эгоизм, из-за которого человек чувствует себя центром вселенной, поэтому и ждет от окружающих соответствующего отношения.

— То есть "любите меня больше всех, потому что я тяжело болен?" — Ольга удивленно подняла брови.

— Где-то так. И если в других отделениях больницы эта черта не так заметна, то у нас или в хирургии ее видно с первого взгляда. Внутри такого пациента будто сидит болван-мазохист, который с удовольствием любуется на собственные болячки и гордо демонстрирует их окружающим, чтобы его пожалели и приласкали не только жена и дети, но еще и такая красотка, как ты. Вот и придуривается, чтобы болеть "долго-долго и сильно-сильно".

— Понятно, — Ольга задумалась. — Говоришь, хотят, чтобы их пожалели? Хорошо, я их так "пожалею", что они быстро поправятся.

С тех пор улыбка и внимание девушки к больному исчезали, как только она чувствовала, что человек сачкует и его нежелание выздоравливать — не обычная минутная слабость, а последовательная и продуманная тактика. Тогда из приятной внимательной красавицы она превращалась в холодную и равнодушную медичку, а ее показательное неуважение к таким пациентам делало их изгоями среди других больных. "Жертвы" возмущались, жаловались и даже угрожали, но заканчивалось все для них единственным желанием — поскорее выздороветь, чтобы убраться из больницы.

Большинство пациентов в отделении составляли мужчины, что немного раздражало Ольгу, поэтому, как-то помогая Васильевичу накладывать больному гипс, она поинтересовалась:

— А что, мужчины спокойно ходить не умеют? Или это у вас в генах заложено постоянно влипать в передряги? Объясните мне, доктор, почему большинство больных в отделении мужского пола, а?

— То, что мы вырастаем, еще не делает нас взрослыми, — улыбнулся в ответ врач. — Шучу-шучу, просто мужчины более подвижны, Оля, да и профессии у них часто бывают сложными и более экстремальными, чем у женщин, например, шахтер, пожарный или водитель грузовика. А еще мужчины более нетерпеливы по натуре, поэтому и рискуют больше, особенно, сидя за рулем автомобиля. Я уже не говорю про это дело, — и Васильевич выразительно щелкнул себя пальцем по горлу. — Ведь под градусом наш парень ничего не боится, поэтому и зарабатывает синяки и переломы. Правда, герой? — И их пациент, с жутким перегаром, смущенно кивнул головой в знак согласия.

— А женщины? — поинтересовалась Ольга.

— Переломы у женщин, особенно старшего возраста, — стал разъяснять Васильевич, — как правило, связаны с наступлением менопаузы в их жизни, понимаешь?

Оля, краснея, кивнула.

— Ведь во время климакса женские кости становятся очень хрупкими и ломкими и хватает неудачного падения или удара, чтобы получить перелом, — продолжил лекцию доктор. — Поэтому сейчас в прессе и на телевидении ведут шумную компанию борьбы с остеопорозом, для чего рекламируются специальные гормональные препараты, а также витамины с большим содержанием кальция.

— А как же девушки?

— Ну, эти к нам попадают, прежде всего, как спутницы горе-водителей, устроивших аварию или сами умудрившиеся в нее попасть. А еще такое бывает, когда девушки хотят сравняться силой или умением с мужиками и занимаются опасным спортом.

— Неправда, — обиделась Оля за "своих". — Девушка тоже имеет право кататься на лыжах, скейте или роликах.

— Ну тогда, малыш, пусть и не жалуется на травмы.

— Ну и что, зато женщина делает это красивее.

— Травмы красивее делает? Может быть, не знаю…

— Да ну вас, Васильевич, я говорю, что катается красивее.

— Ах, это? Для меня главным является результат, Оля. Потому что если человек попал к нам с травмой, то совсем неважно, красиво он ее заработал или нет. Верно я говорю?

— Это да, никаких возражений.

Васильевич, или полностью, Василий Васильевич, заместитель заведующего травматологии, чаще других дежурил на Ольгиной смене. Нина объяснила это тем, что он давно холостякует и чтобы не напиваться в одиночестве, предпочитает ходить на работу.

— Поэтому пусть лучше работает, чем пьет, — добавила она.

— Но Васильевич — приличный дядька, — заметила Ольга, — и я сама видела, как на него заглядываются разные женщины. Почему же он тогда…?

— Понимаешь, четыре года назад у него умерла жена от рака. И последние дни ее прошли именно здесь, в нашей больнице.

— О, Господи…

— После ее смерти он долго не мог прийти в себя и начал часто выпивать, пока из-за границы не приехала дочь с семьей и не устроила скандал. Васильевич даже пожаловался, что ему поставили ультиматум: если хочет видеть внуков, должен бросить выпивку.

— Что же, шантаж — эффективное средство.

— Да это неважно, Оля, главное, что наш Васильевич, как говорят, завязал и, чтобы не искушать судьбу, сидя дома в одиночестве, проводит больше времени в больнице.

— Ну и правильно, — энергично согласилась Ольга. А мгновение спустя ее вызвали в приемное отделение, потому что поступил новый больной. Она отправилась помогать дежурному врачу, а Нина осталась на посту упорядочить бумаги и готовиться к вечернему обходу.

— Ну, что, малыш, — Васильевич приветливо улыбнулся Ольге, встретив ее в коридоре. — У нас сегодня интересное дежурство — опять сломался рентген-аппарат и поэтому точный диагноз установить невозможно.

— Вы же всегда говорили, — возразила девушка, — что для опытного врача это не помеха.

— Говорил, но лично я сегодня к этому не гожусь, потому как еще с выходных у меня руки болят, потеряв чувствительность "рентгена".

— А что случилось?

— Произошла переоценка собственных возможностей. Просто Иван Петрович в субботу пригласил меня на дачу, а я сдуру согласился поиграть в волейбол с его сыновьями. И вроде играл недолго, а в воскресенье, поверишь, даже обезболивающее пил, так мышцы болели.

— Что же, в таком случае я предлагаю вам активную помощь, — сказала Ольга, — и попробую вместо рентгена сама установить диагноз. Тем более, мне интересно, чему я научилась за это время и смогу ли верно определить повреждения больного.

— Подожди-подожди, — Васильевич вдруг стал, как вкопанный, — я же помню, как мы принимали тебя на работу… Что ж, хорошее предложение, давай попробуем использовать тебя по назначению.

Их пациентом оказался приличный парень, просто шипящий от боли, и не удивительно, ведь мизинец на его правой ноге был ненормально вывернут в сторону. Парень сидел на столе уже раздетый, поэтому Василий Васильевич кивнул Ольге, чтобы бралась к осмотру, а сам встал напротив следить за ее руками.

Ольга сосредоточилась на травме, легко подключив воображение, и, ощупывая ногу пострадавшего, сразу поняла, что мизинец его не сломан, а лишь вывихнут.

— Это все наш глупый пес, — простонал вдруг пациент. — Вечно бросается под ноги, пугая чуть не до икоты. Вот я с перепуга и врезал ему хорошенько, а оказалось, он успел отскочить… и я со всей силы пнул дубовые двери. Чуть не потерял сознание от боли, представляете?

Постаравшись скрыть улыбку, Ольга немного "обезболила" ногу, а затем, вслух комментируя свои действия для Васильевича, легко вправила палец на место. Парень дернулся, уже собираясь кричать, но, посмотрев в синие глаза девушки, так на это и не решился.

— Теперь нужно крепко перебинтовать и этого достаточно, гипс, я думаю, будет лишним, — сказала в конце Ольга.

— Отлично, малыш, — улыбнулся врач, — вот и бинтуй, давай, а я спокойно посижу.

И только оставшись наедине, Васильевич сказал:

— Не понимаю, как я мог забыть тот твой массаж? Да и Иван Петрович тоже… Ага, помню, я тогда сразу же в отпуск ушел, а когда вернулся, все как-то закрутилось и забылось…Итак, объясни мне, малыш, почему ты все это время молчала? Ведь с твоим талантом нужно в институт поступать, а не здесь место просиживать.

— А если я не хочу? — тихо спросила Ольга.

— Не говори глупостей, как это "не хочу"? Ты людям столько пользы можешь принести своими руками, да и себе хорошую копейку заработать тоже. А мы бы тебе из больницы направление дали с отличной характеристикой.

— Понимаете, Васильевич, — стала объяснять Ольга, — во-первых, я еще молодая и время на размышления еще есть, во-вторых, у меня такое ощущение, что ЗДЕСЬ я — на своем месте, и в-третьих, мне кажется, что лучше быть отличной медсестрой, чем посредственным врачом.

— Выводы правильные, но подумай еще, ладно? А я, в свою очередь, напомню Ивану Петровичу о твоих способностях. Может, он сообразит, как рациональнее тебя использовать, потому как, догадываюсь, ты умеешь гораздо больше, чем демонстрируешь.

— Лучше не надо, — попросила Ольга. — Не усложняйте мне жизнь, доктор. Я сама знаю, как жить и кем работать.

— Ого, как ты заговорила, — Васильевич стал напротив нее, грозно сведя брови. — Послушай меня, дорогая, если тебе Бог дал талант, ты не имеешь права им пренебрегать.

— А я и не пренебрегаю, тружусь не покладая рук.

— Это так, — согласился врач. — Но твоя помощь больше похожа на стрижку газона маникюрными ножницами, понимаешь?

— Нет.

— Ты можешь больше, но не хочешь. Почему?

Ольга помолчала, пытаясь хоть взглядом задобрить этого грозного незнакомца, в которого вдруг превратился Василий Васильевич, и, поняв, что ничего этим не добьется, сказала:

— Потому что такая работа — большая ответственность и я знаю, что как только за неё возьмусь, наступит конец моей независимости. Это, как молоденькой девочке вдруг забеременеть, потому что хоть ребенка она и родит, но собственную юность погубит, понимаете? А я еще хочу погулять… да и опыта набраться побольше. Нельзя же вот так просто взять и стать…кем-то, не знаю, понятно ли говорю…

— Ох, доченька, — грозный доктор исчез, превратившись снова в добряка Васильевича, который, протянув руки, легко обнял ее, а затем по-отечески погладил по голове. — Я все понимаю, ты и в самом деле еще очень молода и имеешь стопроцентное право погулять. Но я все равно буду за тобой следить и буду использовать время от времени, ладно?

Ольга улыбнулась с облегчением:

— Да я с радостью… Только одна просьба: не называйте меня больше малыш, потому что я чувствую себя от этого дурочкой.

— Обещаю, больше никаких "малышей".

С тех пор, когда их дежурства совпадали, Василий Васильевич всегда работал в паре с Ольгой, чтобы научить ее тому, что умеет сам. А Ольга, в свою очередь, делилась с ним внутренним "ощущением" травм и переломов.

И хотя доктор добросовестно держал слово не разглашать о таланте девушки, изредка все же жалел, что такое "добро" пропадает напрасно. Их общение всё больше напоминало родственные, как "любящий папа учит дочь своему мастерству", и Ольга очень ценила эти отношения, отвечая Васильевичу искренней симпатией.

4

В день, когда Ольге исполнился 21 год, она невольно стала героиней больницы, вытащив буквального с того света сына и жену главного врача.

Случилось это совершенно обыденно, когда девушка спешила на вечернее дежурство, прихватив с собой торт и две пачки сока. Она перешла дорогу, когда услышала визг тормозов, а затем из-за угла соседнего дома выскочила машина. Виляя в разные стороны, авто проскочило перекресток, выехало на тротуар и с грохотом врезалось в маленький джип, который выезжал из ворот больницы.

И сразу же воцарилась такая жуткая тишина, что, казалось, вокруг исчезло все живое. А через мгновение раздался дружный вопль:

— Спасите!.. Милиция!.. Хулиганы!..

Но почему-то никто не спешил к месту аварии, каждый, наверное, ждал, что найдется кто-то более смелый или просто первый. Ольга же, отставив вещи у забора, быстро бросилась к воротам. Один взгляд, брошенный на виновника несчастья, дал понять, что ему уже не поможешь, а вот пассажиры джипа были еще живы. Ждать кого-то, чтобы извлечь пострадавших из машины, Ольга не хотела, потому что чувствовала отчетливый запах бензина, льющегося на асфальт. Перед глазами девушки мгновенно пролетели кадры многочисленных фильмов, где в подобных авариях вскоре раздавался взрыв, да еще и воображение подсказало — такой ход событий вполне возможен. Поэтому она начала ловко вытаскивать людей из машины и первой ухватила женщину. Слава Богу, та была достаточно хрупкой, и Ольга смогла оттянуть её под старую раскидистую яблоню, растущую на краю больничного сада. Вторым был молодой человек, он уже пришел в себя и с помощью Ольги смог добрести до своей спутницы.

— Мама, — склонился он над женщиной. — Мама, что с тобой?

И в это время раздался двойной взрыв. Огонь, казалось, достиг неба, освещая тьму декабрьского вечера. Из больницы уже бежала помощь, сбоку от ворот тоже выскочили люди с криками о милиции. А Ольга все стояла столбом, рассматривая дымящиеся руины двух машин, и медленно начинала понимать, что могла не успеть. Не успеть спасти людей и погибнуть сама.

— Все произошло так быстро, — вдруг раздался над ее ухом мужской голос. Девушка подняла глаза и увидела виноватое лицо охранника. — Пока я вызывал милицию и скорую, тебе помочь не успел.

— Ничего, главное, что я успела, — Ольга, вспомнив о женщине, наклонилась пощупать пульс, но девушку быстро отодвинули в сторону появившиеся врачи и, поняв, что больше не нужна, она медленно добрела до своего корпуса, а затем и к травматологии.

Первым ее встретил Васильевич, выбежавший в холл посмотреть на пожар, но увидев Ольгу и ее страшные глаза, бросился прямо к ней. Он успел подхватить ее, когда она уже падала без чувств, и быстрым шагом понес в приемную. А вскоре уже вся больница знала, что красавица-Коляда спасла семью главврача. Он сам спустя час появился в их отделении, чтобы со слезами на глазах от всей души поблагодарить девушку, потом поинтересовался её самочувствием, а в конце разговора предложил:

— Может, хочешь домой? Все же ты пережила шок.

— Нет, спасибо, я вполне нормально себя чувствую, — ответила Ольга. Она сидела под пристальным наблюдением Васильевича, Нины, Софьи Карповны и тех больных отделения, которые смогли выползти в коридор. — И что мне делать дома? А здесь я буду под постоянным контролем, — и она показала глазами на своих "телохранителей". — Лучше расскажите, как чувствуют себя ваша жена и сын.

— С Денисом все в порядке, несколько царапин и синяков, а вот жена пока никак не очнется — у нее сломано два ребра и травмирована грудная клетка. Ее сейчас привезут к вам в отделение, вот сама и увидишь.

— Вы не переживайте, — улыбнулась Ольга, — мы хорошо за ней присмотрим.

— Я и не сомневаюсь, красавица… И еще, Оля, — добавил, вздыхая, главврач, — сюда должен подойти следователь из милиции, чтобы записать твои показания, ведь ты не только спасла мою семью, но еще и была свидетелем аварии.

— Ладно, я расскажу все, что видела.

Жену главного врача устроили в палате для "господ", так между собой медики называли палату-люкс, где кроме холодильника и телевизора, был еще и санузел, что для нищей районной больницы было настоящим чудом. Построенная еще в 50-х годах прошлого века, она обходилась минимумом удобств, что страшно возмущало Ольгу.

— И о чем тогда думали архитекторы? — недоумевала девушка. — Почему туалеты расположены так далеко? Наши больные, пока добредут конца коридора, теряют по 5–7 минут, а тут и до конфуза недолго. А кому нужны эти ванны, куда бедняга с гипсом всё равно влезть не сможет? Почему не поставить несколько душевых или два-три больших умывальника?

— Верно, этот архитектор сам был неряха и считал, что людям мыться не обязательно, — ответила Нина.

"Господскую" палату, в основном, снимали за деньги, поэтому она нередко стояла пустая, ведь не каждый мог себе позволить такую роскошь. Здесь частенько ночевали врачи или кто-то из медперсонала, когда была возможность поспать или посмотреть телевизор. Сегодня же вечером в "господской" было не протиснуться — кроме персонала, тут устроились родственники и близкие друзья главного врача. Но через несколько часов все стихло, посетители разъехались, больные ушли в палаты, свет в коридоре выключили, и только на посту медсестер горела настольная лампа, освещая над столом их головы.

— Оля, может, поспишь? — тихо спросила Нина. — Показания для милиции ты дала, больше дергать тебя не будут, поэтому не геройствуй зря, ведь нервная система — штука хитрая, сама знаешь.

— Скорее всего, это из-за неё, нервной системы, пани Наталья не может очнуться, — задумалась Ольга. — Схожу-ка я её проведаю, вдруг появились изменения?

В "господской" палате царила тишина. Рядом с больной расположилась ее мать, крепкая пожилая женщина, она сидела под ночником, листая журнал, но увидев Ольгу, отложила его и, улыбнувшись, встала:

— Солнышко, иди-ка сюда, — старушка обняла девушку и посадила рядом с собой. — Почему ты не отдыхаешь?

— Да что-то не хочется, возможно, от перевозбуждения…

Договорить она не успела, потому что дверь приоткрылась, и в палату заглянул Васильевич:

— Вам звонят в ординаторскую, — тихо сказал он старушке, а когда та вышла, поинтересовался у девушки. — Как ты, Оля?

— Нормально и… посторожите снаружи.

— Что?.. — он, казалось, не поверил собственным ушам.

— Я хочу посмотреть, что не дает пани Наталье очнуться. А посторонние глаза будут мешать, понимаете?

Врач какое-то мгновенье пристально всматривался ей в лицо, но затем кивнул головой и вышел. А Ольга подошла к больной, положила руки ей на виски и закрыла глаза. По пальцам сразу застучало частым пульсом, следом за которым она нырнула внутрь естества женщины, пытаясь понять, что же не дает той очнуться. И хотя девушка не могла объяснить, откуда у нее это знание, но была уверена, что все делает правильно. А вскоре Ольга вздохнула с облегчением, поняв, что нежелание "проснуться" у пациентки — это последствия шока от аварии, а значит, всё не так страшно. Она улыбнулась и вышла в коридор, где ее терпеливо ждал Васильевич.

— Всё будет хорошо, — тихо сказала девушка. — Думаю, утром она сама очнется, а сейчас сон для пациентки — лучшее лекарство.

И ровно в шесть утра пани Наталья открыла глаза.

Василий Васильевич после дежурства пошел провожать Ольгу домой. "Ради собственного спокойствия", — объяснил он. Обломки машин из ворот уже вытащили на обочину дороги, в воздухе кружились первые снежинки, медленно припорашивая страшные следы аварии, под ногами хрустел лед вчерашних луж, а на душе у Ольги было уютно и тепло.

— Скажи мне, детка, — Васильевич деликатно поддерживал красавицу под локоть, хоть ему, с его ростом под два метра, это было не очень удобно, — ты хоть понимаешь, каким даром наградил тебя Господь?

— Понимаю.

— И что дальше делать собираешься?

— Ничего. Работать, помогать людям.

— И все?

— Все, мне не нужна дешевая популярность.

— Да я же не об этом, Оля. Помнишь нашу давнюю беседу, когда ты просила дать тебе пару лет, чтоб набраться опыта?

— Вообще-то меня, как тогда, так и сегодня, больше интересовала возможность погулять, — улыбнулась ему Ольга.

— И что? Ты дальше оставишь все без изменений?

— Да нет, Васильевич. Я чувствую, что мне уже не так и много времени осталось на гулянки. Совсем скоро моя жизнь, так или иначе, / изменится.

— Ладно, но если будет нужна помощь — только свистни, — попрощался с ней врач и поспешил к дороге, где уже подъезжала его маршрутка. А девушка несколько дней ломала голову, как ей жить дальше, потому что чувствовала — что-то должно произойти. Что — не понятно, но это странное и необычное НЕЧТО навсегда изменит ее судьбу.

5

Но ничего конкретного Ольга придумать не успела, потому что однажды на ночном дежурстве она почувствовала такой сильный спазм и невероятную боль во всем теле, что даже невольно застонала, побледнела и покрылась холодным потом. Опытная Нина не растерялась, приказала ей лечь на кушетку, уколола два кубика но-шпы и вызвала врача из приемного отделения. Через 10 минут спазмы закончились, а врач, вместо больной медсестры, застал в отделении улыбающуюся красавицу, которая на предложение осмотреть ее, ответила решительным отказом.

— Знаешь, сестричка, — сказала ей позже Нина, — сходила бы ты к гинекологу, потому что так "хватать" может только по-женски, понимаешь?

— Да, — ответила Ольга. — Спасибо за совет и за оперативную помощь тоже.

— Будь здорова, дорогая, — улыбнулась напарница. — Надеюсь, сюрпризов сегодня больше не будет.

Пожелание сбылось, и смена закончилась тихо. А уже дома Ольга спокойно проанализировала тот странный приступ и убедилась, что это, наконец, дошел до нее "привет" от рода Коляда. И хотя девушка еще не понимала, чем, собственно, поделились с ней предки, но рассказывать маме или ехать в село расспрашивать бабушку не хотела.

С тех пор, изо дня в день, в ее теле начала прибывать какая-то непостижимая внутренняя сила, которая давала роскошное ощущение собственного совершенства, уверенности во всех делах и большого внутреннего покоя, которого так не хватало Ольге в прошлые годы. Но ее постоянно мучил вопрос, как пользоваться этим, ведь когда накатывала очередная волна невероятной силы, девушка просто горела от желания поделиться своим даром с другими людьми. Она стремилась помочь всем больным преодолеть их боль или болезни, а еще — сделать каждого пациента хоть чуточку счастливее, ведь у больничной жизни мало радости, и радуются здесь лишь тогда, когда выписываются домой.

"Инструкцию" по использованию нового дара, как всегда, подсказала интуиция и воображение, а еще — появление в жизни Ольги пана Профессора.

Все началось с того, что Васильевич (с ведома Ольги, конечно) рассказал в отделении, как ее приняли на работу, после чего в течение двух недель девушке пришлось делать массаж всем желающим из медперсонала. Делать не потому, что у них что-то болело (хотя в наше время не бывает здоровых людей), а потому, что каждый хотел удостовериться — у этой красавицы действительно золотые руки. А вскоре ее уже знали не только как хорошую медсестру и украшение травматологического отделения, а еще и как классного массажиста.

Вот тогда же Иван Петрович, заведующий отделением, и познакомил Ольгу с главной знаменитостью города, бодреньким старичком, которого все уважительно называли "Профессор".

— Профессор? — шепотом переспросила испуганная Ольга.

— Не обращай внимания, дочка, — отмахнулся тот, смеясь от души. — Я — не профессор, это просто глупая шутка. Лучше давай показывай, что ты там умеешь, а то о тебе уже начали легенды слагать.

Поэтому девушке пришлось демонстрировать свое умение массажа и на "профессорской" спине, после чего старичок встал, оделся, прокашлялся немного, а потом сказал:

— Можешь называть меня Андреем Ефимовичем, — и медленно вышел в коридор, где его "приговора" с интересом ждали не только работники больницы, но и любопытные больные. — Все, — громко констатировал Профессор, — теперь я могу спокойно уходить на пенсию. — Выслушав в ответ бурные аплодисменты, он добавил. — Девочка — просто клад, поэтому заявляю как специалист — держать ее на градусниках и гипсе абсолютное варварство.

Но Ольга с этим категорически не согласилась.

— Андрей Ефимович, когда будет возможность или необходимость, я всегда готова помочь вам с пациентами. Но бросать ради этого профессию медсестры не собираюсь, потому что, во-первых, она мне нравится, а во-вторых, я еще не настолько освоила свою специальность, чтобы изучать еще одну.

— Доченька, своими руками ты людям больше пользы принесешь, чем шприцем и таблетками, понимаешь? — возразил ей Профессор. — Поэтому. только учитывая молодость, я не делаю тебе взбучку. Можешь запираться или отказываться, но я своего мнения не изменю.

— И что дальше?

— Пока договорюсь с начальством, чтобы тебя отпускали ко мне на практику, а там посмотрим.

Так в жизни Ольги появился Профессор, массажист высшей квалификации, который два раза в неделю принимал больных в реабилитационном отделении, занимающим два зала в правом крыле главного корпуса больницы. Именно здесь после травм, увечий и операций больные окончательно восстанавливали здоровье, используя для этого специальную гимнастику, различные тренажеры и спортивное оборудование. Но главной процедурой реабилитации, как и раньше, оставался лечебный массаж, в котором Андрей Ефимович был несравненным мастером. В очередь к нему записывались, чуть ли не за месяц, и пациенты были готовы руки ему целовать за чудо, которое он ими творил, оттого признание Профессором какой-то девчонки, как клада, стало настоящей сенсацией.

Ольге пришлось согласиться с требованием Андрея Ефимовича посещать его кабинет практиковаться в массаже, и это событие стало поворотным пунктом в ее жизни, потому что именно здесь, во время контакта с больным, она впервые почувствовала, что может помочь, используя новую силу.

Ольга хорошо разбиралась в строении скелета и мышц, но внутренние органы человека были для нее лишь определенным "ощущением", поэтому, чтобы не натворить беды, она сосредоточилась на тех пациентах, чьи болезни понимала. Но когда во время массажа чувствовала непонятный ей дискомфорт, действовала иначе — тогда Ольга просто "заряжала" энергией организм пациента, чтобы он мог сам бороться с болезнью.

И хотя девушка не могла объяснить, как это у нее получается, но инстинкт и воображение подсказывали, что энергетические "подкормки" больных напоминают процесс зарядки аккумулятора в машине, после которого внутри человека мобилизуются резервы и снова начинается борьба с болезнью. Недаром пациенты после Ольгиных сеансов чувствовали себя полными сил и энергии, а собственные болячки казались им уже мелочью, не стоящей внимания.

Молодые организмы заряжались Ольгой за один-два массажа, а вот людям преклонного возраста она добавляла сил в течение недели, а то и двух, потому что их измученные жизнью тела могли бы не справиться с ударной дозой энергии и от этого просто отключиться.

"Болезни пожилых людей возникают, когда их организм устает от прожитых лет, — размышляла Ольга. — Старый человек теряет иммунитет к жизни, перестает бороться и в теле начинает болеть все подряд. И хоть моложе от моих массажей старики не станут, зато смогут вновь набраться сил и вернуть себе вкус к жизни…Ну, и на здоровье, мне не жалко".

Девушке хватило ума быть осторожной, чтобы исцеление больных не выглядело очевидным результатом ее массажа. А экономный расход силы дал возможность значительно увеличить количество пациентов. Но Ефимовича обмануть не удалось. Как-то он попросил Ольгу отвести его к машине и по дороге будничным голосом спросил:

— В твоей семье все имеют такие таланты? Я говорю о даре исцеления… Ой, и не надо так таращиться, дорогая, потому что я хоть и старый, но все вижу.

— Да, в семье Коляда много женщин имели нетрадиционные таланты, — честно ответила Ольга. На откровенность ее толкнуло ощущение, что Профессор и так знает правду, потому что сам обладает схожим даром. — Хотя, когда я родилась, бабушка назвала меня уродом, потому что я была вполне нормальной.

— А когда это у тебя проявилось?

— Где-то с полгода назад. То есть я лет с 18-ти уже могла чувствовать человека, вы понимаете, о чем я, да? И лишь недавно произошел настоящий прорыв, когда меня начала наполнять такая несравненная сила, что, казалось, я могу абсолютно все на свете… разве что не летать.

— Понимаю, о чем ты, — улыбаясь, заметил Ефимович. — Знаешь, Оля, нам нужно все это обстоятельно обсудить. И не мешкая начинать учить тебя, а то будешь годами тыкаться, как слепой котенок, туда, где все и так очевидно. Соображаешь, о чем я?

— О том, что не нужно изобретать колесо, потому что его уже давным-давно изобрели.

— Вот именно, — старик открыл дверцу роскошного "Ауди", подмигнул девушке и медленно выехал со стоянки.

А Ольга возвратилась на дежурство, пообещав себе обязательно рассказать матери о собственных достижениях, так как ее уже начала грызть совесть, что первыми об этом узнали посторонние. Так что после ужина, собравшись с духом, она начала:

— Мама, меня сегодня назвали целительницей, — а затем тихо добавила, — потому что так оно и есть. Извини, я не рассказала об этом раньше, всё никак не могла поверить и…

— Наконец-то, — Зоя, отставив в сторону чашку с чаем, улыбнулась дочери. — Я уж и не надеялась, что ты признаешься.

— А ты знала..?

— Конечно, знала. А ты думала, глупая, я этого не увижу? Да я в первый же вечер поняла, что в тебе проявилась сила нашего рода, еще и такая мощная.

— Значит, я сильная? — с интересом стала расспрашивать Ольга.

— Очень сильная, поверь мне, потому что сильнее меня, бабушки и ее сестры вместе взятых.

— Но я ничего такого не чувствую!

— Потому что у тебя свой путь, Олечка. Оттого, вероятно, ты и тянулась к медицине, подсознательно чувствуя свое предназначение — лечить людей, ведь ты действительно целительница. Таких в нашем роду было лишь двое, то есть женщин, лечивших с помощью силы. Лучше расспроси бабушку, она лучше разбирается в этом.

— Бабуля знает обо мне?

— Я ей рассказала, да и чего скрывать? Не представляешь, как она обрадовалась…и предупредила меня не вмешиваться, пока ты сама не осознаешь собственную судьбу. Что же, — задумчиво добавила Зоя, — если принять во внимание конечный результат, можно сказать, все получилось согласно бабушкиным расчетам.

— А это плохо?

— Не знаю, просто мне хотелось для тебя другой жизни.

— Какой?

— Обычной, как у нормальных людей.

— Но это так скучно, мама.

— Зато от чудес вокруг тебя можно с ума сойти, — буркнула в ответ Зоя и, вдруг насторожившись, спросила. — Кстати, а что это за мужик тебя частенько провожает? Я понимаю, ты молодая и красивая, чем, конечно, притягиваешь его, но что видишь в нем ты? Ведь он старый, по крайней мере, для тебя, да и внешность — так себе, ничего особенного, и одет посредственно. Ну, чего ты таращишься, Ольга? Отвечай, когда мать спрашивает!

Онемевшая от неожиданности девушка не сразу сориентировалась, что Зоя говорит о Васильевиче, а когда поняла, громко расхохоталась.

— Ольга! — Зоя начала вставать из-за стола. — Я понимаю, когда ты меняешь парней по пять штук в месяц, но сейчас?.. И прекрати, наконец, ржать! Лучше скажи, кто это!

— Это — Василий Васильевич, мой шеф, — сказала, отсмеявшись, Ольга. — Он относится ко мне, как к дочери, потому что его собственная живет за границей, вот он и возится со мной. А наши "провожания" — это обычное стечение обстоятельств, потому что, если ты помнишь, автобусная остановка расположена как раз у нашего дома, вот и выглядит, будто Васильевич меня провожает.

— Значит, между вами ничего нет? — заулыбалась Зоя.

— Конечно, ничего. Ого, а что это за блеск сразу появился в твоих глазах? Что, уже собралась на охоту?

— Никуда я не собралась, не выдумывай, — Зоя невольно взглянула на себя в зеркало и, привычным движением коснувшись кокетливой челки, промурлыкала. — И он холостяк, я это сразу почувствовала.

— Он вдовец, мама. А теперь слушай внимательно, — Ольга перешла на серьезный тон, — Васильевич мне — как отец. И я не позволю тебе эту дружбу поломать.

— Чего? — возмутилась Зоя.

— Я о том, что ты заморочишь ему голову, и быстро бросишь, как и всех других мужчин до него. Ведь ты всегда их бросаешь. И это, без сомнения, сразу отразится на наших с ним отношениях. А я этого не хочу, потому что Василий Васильевич стал мне как родной. Так что руки прочь, поняла?

— Нет, не поняла. И вообще, что это за тон? Ты как разговариваешь с матерью?

— В данном случае, как заслуживаешь, уж я-то знаю, на что ты способна. Достаточно, что вы у меня отобрали отца… и потому Васильевича я трогать не дам.

— Что за чушь! Кто у тебя отобрал отца?

— Ты, мама, ты и бабушка. За прошедшие годы, сколько я у вас об отце расспрашивала, но толком ничего и не узнала. Предполагаю, бедняга просто не ужился с двумя ведьмами в одном доме, вот и сбежал куда подальше. Ну, а дорогу назад ему бабушка заговорила, она в этом мастер. А ты…

— Что я?

— Использовала папу, словно банк спермы, и выбросила за ненадобностью…

Закончить Ольга не успела, потому что мать дала ей такую оплеуху, что у девушки зубы щелкнули, и через мгновение на ее белоснежной коже начали проступать багровые следы от удара.

— Никогда, слышишь, никогда не смей так говорить, — прохрипела Зоя. — Я любила твоего отца, любила по-настоящему…

— Ага, так любила, что погубила, — заплакала девушка. — Ну, и где он? Где мой папа? Почему за все эти годы я его ни разу не видела? Молчишь? — И она вихрем бросилась к двери, крикнув на прощание, — твои пощечины мне рот не закроют!

Дверь хлопнула. А Зоя, уставившись мертвым взглядом на свои поникшие руки, с ужасом подумала, что всё ещё расплачивается за каприз избалованной молодой ведьмы, какой была в двадцать лет.

Она познакомилась с Витольдом на курорте и сразу же положила на него глаз, слишком уж он выделялся на фоне других молодых мужчин, во-первых, элегантностью и высоким ростом, а во-вторых, необычной красотой. И немудрено, среди чернявых и смуглых украинцев сложно было не заметить породистого синеглазого блондина с иностранным именем Витольд. И когда этот красавец не захотел обращать на неё внимание, Зоя рассердилась… и от глупого упрямства заколдовала его.

Так уж устроена красивая женщина — для нее удовлетворение своих прихотей является главным доказательством собственной исключительности. И поэтому, словно злая ведьма из сказки о Белоснежке, она готова на всё, лишь бы добиться желанного результата. А дальше — хоть трава не расти.

Зоя потом не раз пожалела о содеянном, так как её опрометчивость вылезла ей боком. И хотя результат этой связи только что хлопнул дверью (что-что, а за дочь она всегда была благодарна Витольду), но женская судьба Зои впоследствии так и не сложилась. Ведь когда околдованный Витольд женился на ней, женщина все равно чувствовала себя несчастной, а их брак считала фальшивым. Но хуже всего было то, что она действительно полюбила парня и мечтала, чтобы и он любил ее по-настоящему, но собственные чары свели все усилия насмарку.

— Знаешь, доченька, — сказала однажды мать, — чем так мучиться, лучше оберни колдовство вспять и пусть Витольд сам решает, как ему жить дальше. Потому что не по-людски это, не по Божески…

— А по какому? — огрызнулась несчастная Зоя.

— Это — насилие, понимаешь? Ты считай, изнасиловала парня… и продолжаешь насиловать его вновь и вновь. Посмотри, как он осунулся и похудел от твоей настырности, но упорно не желаешь признавать, что наделала глупостей, и, как упырь, высасываешь из него жизнь. Милая, остановись, иначе парень долго не протянет и начнёт болеть по-настоящему.

И тут Зоя сломалась и зарыдала:

— Я не хотела этого, мама, совсем не хотела. А всё моя глупая самоуверенность и ещё нетерпеливость. Меня задело за живое, что Витольд, в отличие от других ребят, которые сразу падали к моим ногам, сам падать не спешил…вот я и погорячилась.

— Повторяю, расколдуй мужа, — мать взяла Зою за руку. — Исправь ошибку, ведь она тебе самой уже поперек горла встала.

— Но Витольд тогда уедет, — продолжала плакать Зоя.

— Возможно, но это его право.

— Что же мне делать?

— Слушай внимательно, — и мать обняла дочь, успокаивая ее, — я тут посоветовалась с сестрой, твоей теткой…

— И что?

— Не перебивай…Так вот, мы с ней рассмотрели несколько вариантов и решили, что тебе стоит забеременеть.

— Забеременеть?

— Да. И если 29 февраля ты зачнешь, то обязательно родится девочка, подходящая для нашего рода.

— То есть, ведьма?

— Прекрати, когда ты так говоришь, я сразу представляю себе Бабу Ягу, летающую на метле. А этой гадости в роду Коляда никогда не было.

— Ну, хорошо, — немного успокоившись, Зоя отодвинулась в сторону. — Я рожу ребенка, и что?

— Там будет видно. Но если Витольд все же уедет, у тебя на память от него останется доченька.

— Ох, мама…

— И пообещай, что не будешь держать зла на мужа, — серьезно продолжила мать, — потому что он — не твоя частная собственность, а свободный человек и имеет право выбора. Пойми, доченька, за все в жизни надо платить, и если уж наделала глупостей, постарайся их исправить и сделай выводы на будущее. А то, если будешь упрямиться, жизнь накажет тебя еще сильнее. Так что не гневи Господа, умоляю.

Той же ночью, тихо прокравшись на кухню, Зоя разложила карты на мужа и с ужасом убедилась, что мать не только была права, но и пыталась помешать ещё худшей беде. "Господи, если Витольд останется со мной, то умрет!" — у Зои даже волосы поднялись дыбом на затылке, руки покрыло "морозом", а в висках застучало так, что женщина едва не лишилась чувств. "Смерти я никому не желаю, а уж любимому — и подавно. Он должен как можно быстрее уехать, а чтобы не возникло желание вернуться, лучше ему не знать о ребенке".

Поэтому со следующего дня женщина без колебаний начала воплощать в жизнь план матери. Только воплощать с одной поправкой — не дать будущей дочери ведьмовской судьбы. "Достаточно и моей истерзанной жизни, — размышляла Зоя. — Колдовство личного счастья не приносит, а таким, как я или мать, вообще несёт лишь одиночество. Пусть уж лучше мой ребенок живет обычной жизнью нормальной женщины и ничего не знает о ведовстве".

И как только Зоя убедилась, что забеременела, то с помощью матери сразу провела обряд, отпускающий мужа на свободу.

— Заколдовать всегда легче, чем расколдовать, — объясняла ей мать во время церемонии. — А поскольку ты беременна, то лучше мне подстраховать тебя, чтоб избежать неожиданностей, ведь когда чары возвращаются к тому, кто их наслал, всякое может случиться.

Поэтому, когда тело Зои скрутила боль, мать сразу же вызвала "скорую" и отвезла дочь в больницу. Беременность спасли, состояние Зои стабилизировалось, анализы были хорошими и через три дня ее выписали домой. Но Витольд, ошалевший от непонятных чувств, вдруг свалившихся на него, так ничего и не понял, словно чумной, он слонялся по городу, бросив все дела, и даже не заметил, что жены нет дома.

А Зоя, вернувшись из больницы, посмотрела на мужа пустыми глазами и предложила ему съездить в Литву навестить родителей. И хотя ей пришлось немного поколдовать, чтоб отъезд для Витольда стал насущной потребностью, она об этом не жалела, потому что устала каждый день бояться за жизнь любимого. Поэтому и упаковала его чемоданы без слез, и провела на вокзал, улыбаясь, а потом долго стояла на пустом перроне, чувствуя, что это уже — всё.

И вот теперь Ольга ударила мать по наболевшему, подсознательно почувствовав правду, и хоть высказалась грубо, но так оно, в сущности, и было — Зоя зря истратила свою любовь, превратив её в горькое воспоминание. Конечно, прошло время, и в жизни красавицы вновь появились мужчины. Зоя без колебаний заводила романы и меняла любовников так часто, как самой хотелось, но при этом всегда соблюдала главное правило — никогда никого не принуждать.

6

Вечер заканчивался, а Ольга всё не возвращалась. Зоя волновалась, но упрямо сидела, уставившись в стену, ожидая дочь. "Как только она появится, сразу все расскажу, — решила женщина. — Всю правду без прикрас, и пусть сама решает, осуждать меня или жалеть…потому что жить так дальше я больше не могу и не хочу! И вообще — Ольга должна знать правду, это ее право".

Зоя поднялась с дивана, вышла на балкон и стала всматриваться в темноту ночи, щурясь от блеска фар проезжающих по трассе автомобилей. Переведя взгляд на двор их дома, она вдруг разглядела под "грибочком детской площадки одинокую фигуру. "Родная", — прошептали Зоины губы, и через мгновение она выскочила из квартиры и помчалась вниз по лестнице.

А Ольга уже давно перестала плакать, а щека её болеть. Но домой идти было стыдно из-за того, как она поступила с самым дорогим в своей жизни человеком. Девушка сидела на площадке уже третий час и готовила "речь извинения", но все ее усилия пропали даром, потому что вдруг рядом уселась мама и обняла ее. А потом они вдвоем поплакали сладкими слезами перемирия, и пошли домой. И уже в темноте кухни (обе почему-то не хотели зажигать свет), Зоя рассказала дочери правду о ее отце.

Ольга помолчала, переваривая новость, а потом спросила чуть охрипшим от слез голосом:

— Значит, он даже не знает, что у него есть я?

— Не знает. И прошу тебя — не ищи с ним встречи, потому что я до сих пор не уверена, что это безопасно.

— А ты больше не раскладывала карты на отца?

— Никогда.

— Может, попробуешь сейчас, ведь больше двадцати лет прошло?

— Ладно, давай попробуем.

Ольга зажгла свечу, поставив ее в центр стола, а Зоя, помолившись и попросив у Бога прощения, принялась выкладывать карты на стол.

— Смотри, с ним все хорошо… дважды женат… а вот детей я что-то не вижу, есть только ты и все. Смотри, вот Дама легла, это я в том, "что было". А "что будет?". Слава Богу, ничего страшного уже не случится, — и Зоя быстро перемешала колоду, спрятала карты, а затем встала и вымыла руки. — Думаю, ты сможешь разыскать Витольда, когда захочешь, у меня где-то остался адрес его родителей, поищу при случае.

— А ты?

— Меня не проси, а то, чувствую, стоит мне появиться рядом, и проклятие захочет вернуться.

— Ты еще любишь его, мама?

— Витольда? Нет, конечно, — Зоя легко улыбнулась. — Все давно в прошлом, Олечка. За эти годы у меня было много мужчин, и я любила их, каждого по-своему… но любила. Не помню, кто из известных писателей сказал, но фраза звучала примерно так: "Жизнь человека слишком длинна, чтобы любить лишь один раз". И это правда. Все проходит. Проходит и любовь.

— А сейчас ты кого-то любишь?

— Нет, сейчас, к сожалению, у меня продолжается затяжной этап одиночества, — и Зоя "тяжело" вздохнула, а потом не выдержала и засмеялась. — Не обращай внимания, — махнула она рукой, — не пропаду.

— Но мама, послушай, я действительно могу познакомить тебя с Васильевичем. Он классный дядька и все такое, но у меня условие — если он тебе понравится, ты выйдешь за него замуж.

— Вот так сразу и замуж?

— Ну, если хочешь, можешь жить с ним в гражданском браке.

— Благодарю за разрешение, дорогая.

— Но пообещай мне, если Васильевич тебе не подойдет, голову зря ему ты морочить не будешь.

— Ладно, обещаю, не переживай.

И уже когда они укладывались в постели, Ольга сказала:

— Прости меня за ту гадость, что я сказала вечером.

— И ты меня прости за все. И за пощечину тоже, — ответила Зоя.

— Но меня все же интересует, — девушка внимательно всмотрелась в лицо матери, — почему ты не хотела, чтобы я удалась в наш род?

— Потому что не желала, чтобы ты от этого пострадала, как я когда-то.

— Но ведь можно было бы предупредить, объяснить…

— Оля, пойми, ничто так не портит человека, как власть, тем более власть, ощущаемая с детства. Она входит в кровь человека и делает его своевольным и капризным. Вот, например, я. Привыкнув, что все мои прихоти осуществляются, я чуть не убила твоего отца, да и свою душу искалечила на долгие годы.

— Но это же просто случайность…

— Нет, это кара за власть. Вот смотри, доченька, кто имеет власть? Тот, у кого сила. Это — военные, чья сила в оружии, банкиры и бизнесмены, чья сила в деньгах. А ведь ещё есть церковь, чья сила в нашей вере в Господа. Каждый, кто имеет силу, имеет и власть.

— А разве власть несет зло?

— Власть развращает и дает ощущение безнаказанности. Поэтому человек ради власти может дойти до настоящего зла и натворить беды.

— Понятно, — Ольга легла кровать. — У меня теперь много интересных тем для размышления, мама.

— Вот и думай. Это никогда не помешает, а за себя не переживай, ты — настоящая Коляда, только с опозданием на двадцать лет. Хотя это опоздание пошло только на пользу, потому что годы, прожитые жизнью обычного человека, не дадут тебе в будущем наделать глупостей и спасут от собственного могущества. Ладно, заканчиваем на сегодня разговоры, Оля, потому что я так устала, что еле сижу.

7

А еще через неделю, когда уже хорошо пригрело апрельское солнце и зеленые почки на деревьях превратились в нежно-салатовые листья, состоялась встреча "двух одиноких душ", так, по крайней мере, высказался Васильевич, когда пытался описать это событие.

— Какие души? — хохотала Ольга. — Да вы, кроме тела госпожи Зои, больше ничего и не видели!

— Ох, грешен еси…, - вздыхал, улыбаясь, врач.

Ольга позаботилась, чтобы эта встреча состоялась непринужденно, а для Васильевича — совершенно случайно. Они как раз шли с дневного дежурства, когда ее спутник вдруг встал, как вкопанный, вывернув шею куда-то в сторону. Девушка тоже повернула голову и, увидев, на кого уставился доктор, улыбнулась с пониманием. Возле красной "Таврии" (новое приобретение их маленькой семьи), подняв к солнцу лицо, стояла роскошная яркая брюнетка в коротком трикотажном платье "под леопарда". Ее фигура, стройная и пышная (в нужных местах) притягивала к себе взгляды прохожих. А Зоя (это была она, конечно) по-царски небрежно ни на кого не обращала внимания, щурясь на солнце, словно кошка.

— Пошли, Васильевич, — вздохнула Ольга, увлекая за собой онемевшего доктора. — Я познакомлю вас с мамой.

— С кем? — взгляд мужчины стал совершенно безумным.

— О Господи, с мамой, — а сама подумала: "Все, попался!"

Но врач вдруг остановился и переспросил еще раз:

— Это… твоя мама? — в голосе его звучал такой восторг и ужас одновременно, что девушка снова вздохнула:

— Да, это моя мама.

— И ты столько лет молчала? Как ты могла!? — возмутился он.

— Стоп, Васильевич! Все вопросы потом, а сейчас, будьте вежливым дядечкой, и пошли знакомиться с пани Зоей.

— Не пошли, а побежали, и очень быстро, дорогая.

Вот так и произошла знаменитая встреча "двух одиноких душ".

А уже на следующий день Зоя, смущаясь(!), спросила:

— Ты не будешь против, если я… — она тихо вздохнула, — не знаю, как и сказать…

— Мама, — улыбнулась Ольга. — Если ты вдруг решила спросить у меня разрешения не ночевать дома, то немного опоздала.

— Ты о чем?

— О том, что Васильевич тебя опередил.

Зоя расхохоталась до слез.

— Вот, нетерпеливый.

— Кто бы говорил.

— Ну-ну, доченька, не забывай, что я твоя мать, и ты должна уважать меня, понятно?

— А я взрослая дочь и имею право на собственное мнение, ясно?

— Ну, и к чему эта глупая ссора?

— К тому, что я просто дразнюсь, — заулыбалась Ольга. — А ты себя ведёшь, как влюбленная девчонка. Но я этому рада, потому что в постели всегда лучше заниматься любовью, чем сексом.

— Фу! Как это гадко звучит.

— Зато жизненно. Вот мой личный опыт подсказывает, что секс…

— Спасибо, подробностей твоей интимной жизни я знать не хочу, — и Зоя закрылась в ванной, чтобы приготовиться к вечернему свиданию.

Встреча с Василием в ресторане, ужин и медленные танцы пролетели так незаметно, что женщина спохватиться не успела, как оказалась в большой незнакомой квартире, где прямо посреди гостиной, крепко обнимая ее (чтобы не сбежала, что ли?), здоровяк-врач сказал:

— Как же я долго этого ждал.

— Да мы же только вчера познакомились!

— Это неважно… и хватит разговоров, — Василий, подхватив Зою на руки, ногой толкнул дверь в спальню, где осторожно положил женщину на кровать, миг полюбовался ею, а потом, с наслаждением вздохнув, упал сверху. И время остановилось.

Разговаривать они стали где-то часа через два. Первым, прокашлявшись, начал Василий.

— Я вдовец со стажем, дорогая…

— Знаю.

— Тише, не мешай исповедоваться.

— Ой, прости.

— Так вот, за эти четыре с половиной года я несколько раз имел короткие романы…

— Считаешь, я должна это знать?

— Да.

— Если надеешься, что буду откровенничать в ответ, то сильно ошибаешься…

— Боже упаси! Ты можешь говорить все, что угодно… только не правду, умоляю.

Зоя расхохоталась такой искренности признаний, а Василий продолжил.

— И хотя я еще не старый, мне всего 51 год, но женщину, с которой хотелось бы доживать свой век, я уже не ждал. А вчерашний день изменил мою жизнь, — Васильевич замолчал на долгое время, и заинтригованная Зоя даже приподнялась на кровати, чтобы не пропустить ни слова этих признаний.

— Не молчи, имей совесть, — подтолкнула она мужчину.

— Знаешь, — он закинул за голову руки, потянулся и сладко крякнул. — Ты уже не выйдешь отсюда Колядой, только, как пани Ковтун.

— То есть?

— С первого взгляда я почувствовал, что ты — моя судьба, — Василий посмотрел ей в глаза, а потом усмехнулся. — Ты тоже это почувствовала.

— Да, я тоже, — Зоя погладила его седеющий чуб. — И что?

— Завтра берем паспорта и идем подавать заявление в Загс.

— Вот так просто?

— А тебе еще что-то нужно?

— Ну, не знаю. Каких-то ухаживаний, может, свиданий, цветов…

— Слушай, женщина, я собираюсь ухаживать и приставать к тебе ближайшие тридцать лет. Или тебе этого мало?

— Да вроде хватит, — Зоя нежно поцеловала его в губы, а потом добавила. — В свою очередь я тоже кое-что пообещаю тебе, — и она торжественно, словно на школьной линейке, поклялась. — Обещаю быть верной женой… и соблазнять только собственного мужа, — а потом, мурлыкнув, словно сытая кошка, нырнула головой под одеяло.

— Ох, золотце, ты что? — Василий дернулся и вдруг сладко застонал. — Зоя! Что ты делаешь? А-а-а!.. Господи, спасибо Тебе! Спасибо!

Спустя какое-то время беседа продолжилась, и начала ее уже Зоя.

— Ты сильно рискуешь, желая жениться на такой, как я.

— Почему?

— Потому что женщины нашего рода, как правило, несчастливы в браке.

— Тебя это пугает?

— Нет, я уже смирилась. Но не хочу, чтобы и ты из-за этого пострадал. Так что, может, просто будем жить в гражданском браке? Ну их, эти формальности!

— Прости, но я категорически против. Я хочу семью, хочу, чтобы все знали, что мы — муж и жена, хочу гордиться тобой не как любовник, а как муж. Поэтому настаиваю на браке.

— Да я не против, дорогой, — успокоила его Зоя. — Честно говоря, я просто пытаюсь объясниться, что является моей настоящей профессией.

— Ты воровка? — Василий сел в постели, с любопытством рассматривая ее.

— Нет, конечно.

— Может, аферистка?

— С чего бы это..?

— Ты ведь собираешься признаться в каких-то грехах, вот я сразу и спросил о самом страшном.

— А это самое страшное?

— Нет, в список входят еще сварливые бабы, злобные сплетницы, профессиональные проститутки, ну, и все такое…

— Твой список не обо мне.

— Я знаю, сразу это почувствовал.

Василий притянул женщину к себе, нежно обнял и тихо сказал:

— Если хочешь признаться, что ты — гадалка, то не нужно, Оля мне уже все рассказала…то есть не все, а только самое главное. Думаю, она пыталась объяснить, какая у вас семья и я имею право знать, с кем связываюсь.

— И кого она при этом старалась защитить, как ты думаешь?

— Нас обоих, уверен. Оля — необычная девочка, а еще очень талантливая. Я сразу полюбил ее, как дочь и, клянусь, буду всегда защищать и поддерживать. А насчет вашей семьи, то знаешь, я уж как-нибудь переживу, если моей женой будет ведьма.

— И тебя это не шокирует?

— Нет, не шокирует. За последнее десятилетие медицина перестала воинственно поддерживать материалистический взгляд на мир. Официально признано, что у человека есть биополя и аура, что именно человеческий дух первичен, управляя телом. Министерство здравоохранения выступило основателем многочисленных курсов экстрасенсов и целых институтов по подготовке специалистов так называемой нетрадиционной медицины. Да что там говорить, наш брат доктор уже давно вежливо посещает церковь и искренне молится — разве это не проявление того, что медики верят в существование сверхъестественных сил вокруг нас. И знаешь, что самое интересное?

— Что?

— Хороший врач, то есть, действительно хороший врач — это всегда человек с сильным биополем и может влиять на здоровье пациента не только медикаментозно, но и с помощью собственных сил. Понимаешь, о чем я?

— Да. И моя Ольга тому яркое подтверждение.

— Девочка уникальна, я согласен, вот только пользуется своим даром неэффективно.

— Это ее право, Василий.

— Я знаю. Оля как-то объяснила мне, что хочет еще набраться опыта в медицине… да и погулять, как говорится, на прощание. Хотя мне кажется, ей все-таки необходимо учиться дальше, то есть поступать в мединститут.

— Знаешь, дорогой, не всегда образование является благом для таких, как мы, — объяснила Зоя. — Ведь знания часто убивают веру в собственные возможности. Парадокс, но так и есть. Наука всегда пытается объяснить сверхъестественное с точки зрения материального мира и поэтому люди не верят в чудо или воспринимают его, как сказку. Но когда мы чего-то не знаем или просто плюем на всеми признанные каноны и законы, только тогда и можно открыть что-то новое, необычное и даже невозможное. И вера в Господа и собственные силы помогает нам больше, чем академические знания медицины.

— Может, ты и права, — задумался Василий. — Но мы немного отошли от темы. О чем я говорил, Зоя?.. Ага, о том, что мы завтра идем в Загс, поэтому не забудь взять паспорт. А еще мне нужно, наверное, познакомиться с будущей тещей. Оля говорила, она живет где-то в селе, да?

— Да.

— А она тоже?..

— Мама и ее сестра — известные в нашей области целительницы. К ним ездят снимать сглаз и порчу, а еще лечиться травами и молитвами.

— Как интересно… — Василий еще крепче обнял Зою. — Странно все же у нас, славян, смешались старинные обычаи и верования с христианской религией. Потому что, насколько я понимаю, древний ритуал снятия порчи или выкатывания яйцом не может сочетаться с молитвой к Иисусу Христу или Богоматери. А у нас это получается легко и эффективно.

— Откуда ты знаешь? — удивилась Зоя.

— А я давно живу, все слышу и вижу, а еще делаю выводы. Относительно будущей тещи, то, считаю, она делает большое дело, помогая людям. Ведь неважно, как достигается выздоровление, с помощью лекарств, заклинания или молитвы, главное — результат — человек вновь становится здоровым.

— Аминь, — и Зоя пылким поцелуем и ловкими руками резко изменила мысли Василия в более приятную сторону.

8

Это опять была бессонная ночь. С тех пор, как у Ольги активно проявилась сила, такие приступы бессонницы наступали в ее жизни всё чаще. Мать называла эти ночи "буйными".

— В тебе бурлит сила, понимаешь? — объясняла она. — А правильно расходовать ее ты еще не научилась. Вот вспомни: когда у тебя сеансы массажа и сила используется по назначению, ты спокойно спишь и не дергаешься. А как только наступают дни перерыва, сразу наступают и бессонные ночи.

— Что же мне делать?

— Откуда я знаю?

— А так спать хочется, да еще и голова болит…

— Ничего, потерпи немного. Вот съездишь к бабушке на выходные, может, она что и посоветует. А пока выпей таблетку аспирина и попробуй уснуть.

Но сегодня девушке пить лекарство не хотелось. Вечер был тихим и холодным. Теплые дни начала апреля соблазнили горсовет со спокойной совестью закрыть отопительный сезон, а то, что холода могут начаться вновь, никого не интересовало.

Завернувшись в большой пуховый платок, Ольга сидела возле кухонного окна и выглядывала на улицу. Город уже давно спал, и тишина в доме была такой пронзительной, что, казалось, слышно чье-то дыхание из-за стены.

И еще сегодня девушке было почему-то особенно холодно. Эх, была бы горячая вода! Но о ней можно было только мечтать, поэтому Ольга, вздохнув, включила чайник и присела возле батареи отопления, чтобы провести небольшой опыт.

"Сила во мне кипит, так, может, удастся применить ее другим образом? — подумала она и, приложив руки к холодной батарее, "запустила" воображение. — Тепло из моих рук проходит сквозь чугун и начинает нагревать воду… медленно, ребро за ребром… а теперь переходит по трубе в комнату. Хорошо… а сейчас вода становится горячей и начинает нагревать соседние этажи… Нагрела? А теперь спустимся вниз, очень хорошо… Выходи, сила, выходи осторожно, пожалей наши старые трубы, чтобы, не дай Бог, их не прорвало. И грей воду, грей, пусть людям станет тепло, чтобы не мерзли ребятишки под одеялами и не синели от холода старые и немощные. Вот так, молодец, водичка!"

Когда она очнулась, поняла, что лежит на полу, а над ее головой шипит раскаленный чайник. Ольга выключила плиту, села на табурет и потрясла головой.

— Что случилось? — вслух спросила девушка, а потом протянула руку и потрогала батарею. — Ни фига себе! Горячая! У меня получилось!

И батарея, и трубы обжигали пальцы, а по квартире разливалось такое вожделенное тепло, что пришлось сразу сбросить платок с плеч. "Зато теперь я знаю, как разряжаться", — подумала Ольга, вспоминая, как ей когда-то рассказывали, что чугун — хороший проводник. Но вдруг так захотелось спать, что она едва успела доползти до кровати. Последней мыслью, всплывшей в ее сонном мозгу, было: "Кажется, я все-таки перестаралась, потому что чувствую себя так, будто разгрузила вагон угля".

А утром, если б не будильник, девушка проспала бы работу. Да и днем чувствовала себя нехорошо, чем обеспокоила всех вокруг.

— Что с тобой? — спросила Нина. — Ты сегодня очень бледная.

— Сама не знаю, — смущаясь из-за того, что пришлось лгать, ответила Ольга. — Чувствую слабость и больше ничего.

— А ну, давай, я тебе давление измерю, — предложила напарница.

— Давай.

Давление оказался 80х40.

— И как ты еще ходишь? — всполошилась подруга. — Немедленно ложись, ведь в любой момент упасть можешь.

Нина оттащила Ольгу в ординаторскую и вызвала дежурного врача. Им оказался сам заведующий. Иван Петрович бегло осмотрел девушку и сделал вывод:

— Ты здорова, но очень истощена. Поэтому признавайся, что делала вечером, а? Потому что днем была вполне здоровой, я помню.

— А, ерунду одну. Хотя это, скорее, можно назвать экспериментом, — поправила себя Ольга. — Но, кажется, я перестаралась… немного.

— Нина, — посоветовал Иван Петрович, — сделай ей пока что крепкий кофе, и побольше. А там посмотрим, что делать с этим экспериментатором.

Он вышел, а Ольга сразу уснула, а когда проснулась, рядом сидел Андрей Ефимович и держал ее за руку.

— Лежи-лежи, — посоветовал он тихо. — Меня твой заведующий предупредил, что ты сегодня не придешь на массаж, потому что у тебя сильно упало давление. Вот я и решил зайти спросить, что это за эксперименты ты вчера производила? Ты ведь так сказала Ивану Петровичу?

— Ой, Ефимович, вы не поверите, что я наделала, — села на диване с горящими глазами Ольга. А потом рассказала о своих попытках "разрядки".

— И ты уверена, что согрела весь дом? — поинтересовался в конце старик.

— Да утром весь наш подъезд гудел от благодарности к горсовету за тепло, — засмеялась девушка.

— Интересно, — Профессор рассматривал девушку с таким удивлением, что ей стало неловко.

— А что такое? — она повела плечом. — Чего вы так смотрите?

— Да вот смотрю, что за чудо подкинула мне судьба на старости, — наконец подал голос старик. — Ты хоть понимаешь, что надо быть очень осторожной, деточка? Разве ж можно так экспериментировать, да еще и в одиночестве? Ты очень рисковала, пойми, ведь однажды можно так разрядиться, что сила уже не вернется, никогда не вернется, понимаешь? И ты снова станешь обычным человеком…если выживешь.

— Я этого не знала, — ужаснулась Ольга.

— Я тоже виноват, — нахмурился Ефимович. — Надо заканчивать эту твою самодеятельность и начинать заниматься тем, для чего ты предназначена Господом.

— Массаж? — с разочарованием протянула девушка.

— Массаж, — передразнивая ее, пропищал Профессор. — Массаж — это прикрытие от лишних разговоров, сама понимаешь. Главное — лечение больных, а еще — правильный и экономный расход силы, потому что нужно научиться контролировать ее, чтоб не нанести вред ни себе, ни людям. Поэтому гулянки закончились, начинается взрослая жизнь.

Старичок встал, посмотрел на Ольгу с сожалением и вздохнул.

— Лежи пока, я пойду поговорить с заведующим, а затем и главврачом, пусть переводят тебя в реабилитационное отделение под мое крыло.

"Вот и все, — подумала девушка, когда старик ушел. — Закончилось моя свободная молодая жизнь, и начинаются взрослые будни. Ужас!"

А через три дня в травматологии Ольга устроила "проводы". И хоть ее переход был достаточно условным, то есть только в соседний корпус, но девушка понимала — в ее жизни наступает новый этап, и именно он — главное предназначение судьбы.

В понедельник, 15 апреля, Ольга под управлением Андрея Ефимовича начала изучать азы новой науки.

— Понимаешь, доченька, — объяснял Профессор, — я не вижу, как ты лечишь, но могу это почувствовать. Ибо, хотя наши силы различаются, но это не кардинальное различие, как между черным и белым, а как отличается белое от очень белого.

— Я понимаю.

— Ты должна довериться мне, Оля. Поэтому расскажи, как именно проводишь лечение больных.

— Я не лечу, — объяснила Ольга, — а просто увеличиваю энергию в организме пациента, чтобы он сам начал бороться с болезнью…это, как укрепление иммунитета. — Она растерянно глянула на старика, но потом встрепенулась. — Если больной — человек пожилого возраста, я просто добавляю ему сил и желания пожить еще.

— Вот, дурочка, — вдруг погладил ее по голове Ефимович. — И ты еще говоришь, что не лечишь? А как тогда это называть? Неужели не понятно, что твое вмешательство гораздо эффективнее медикаментозного, так как "будит" организм, заставляя его самостоятельно бороться с болячками?

— Правда? — обрадовалась девушка.

— Христом Богом клянусь, — перекрестился наставник, а потом добавил. — Для первого этапа — это очень действенный прием. Но ты его уже освоила, поэтому нужно сразу переходить на второй уровень.

— Как?

— Ты когда-то говорила, что в твоих "поисках истины" главную роль играет воображение.

— Да.

— Поэтому нужно использовать его в полную силу. Объясню, как это сделать: представь, что тело здорового человека светится розовым цветом. Представила? Хорошо. Теперь разрисуй проблемные участки насыщенным розовым цветом, больные — красным, а сильно пораженные — бордовым.

— Злокачественные опухоли должны быть черными, — предложила Ольга.

— Твоя голова, тебе и решать, — согласился Андрей Ефимович. — Но пойми и прими главное — лечить нужно лишь то, что можешь. Мы — не боги, не всесильны и должны четко осознавать, что в силах сделать, а что нет. Но и опускать руки нельзя, потому как все зависит от пациента, и наша главная цель — подтолкнуть его мысли в нужном направлении.

— А причём тут мысли?

— При том, что мысли так же материальны, как и все вокруг, и несут в себе добро или зло, в зависимости от того, о чем человек думает. Пойми, доченька, мысли имеют столь огромное влияние, что только от них зависит, заболеет человек или, наоборот, вылечится.

— А подробнее можно?

— Да я уже и так подробно рассказываю. Мысль, словно камень, куда ни брось — туда и полетит, но только мы можем превратить ее в белую птицу, чтобы она взлетела к звездам. А можем и наоборот…

— Сделать ее куском дерьма? — спросила Ольга.

— Что часто и случается, — усмехнулся Профессор. — Но большинство мыслей живут в нас "не озвученными", поэтому, в зависимости от того, о чем мы думаем, а главное — КАК, и реагирует наше физическое тело. Запомни: здоровье полностью зависит от мыслей. Черные, плохие мысли, такие, как зависть, злоба, высокомерие, пренебрежение, отравляют кровь, заставляя человека страдать. И хотя он уверен, что, например, цирроз печени из-за голодного детства, то ошибается. На самом деле, это — обычная зависть, которая является, кстати, самой ядовитой из наших мыслей. И, наоборот, если человек идет в церковь, искренне исповедуется и кается в грехах, и главное — всеми силами пытается избавиться от дряни, что засела в его голове и сердце, через некоторое время с ним начинают происходить перемены к лучшему, он может даже совсем выздороветь.

— То есть люди с сильной волей и добрым сердцем могут сами излечиться от всего, даже от рака? — переспросила Ольга. — Я читала о таких случаях, но воспринимала их, как сказку.

— Нет, дорогая, никаких сказок. Искреннее искупление и добро в сердце — самое действенное лечение в нашей жизни. А мы с тобой — Проводники, с большой буквы, понимаешь? Наша миссия, хотя это вроде и высокопарно звучит, направлять людей к Свету. Мы помогаем лечить болезни, в меру наших сил, но должны еще и лечить мысли, направляя их на добро.

— Ой, Ефимович, — пожаловалась девушка. — От таких разговоров мне не по себе, ведь всегда была такой самоуверенной, а теперь даже боязно подходить к пациентам, а вдруг что-то не так сделаю или скажу?

— И это очень хорошо, Оля. Ничто так не вредит нам, как самоуверенность. Вот я, старый, опытный, а каждый день напоминаю себе наблюдать, учиться и делать выводы, потому что надо быть очень осторожным…

— Осторожным?

— Девочка моя, мы ведь отвечаем не только за пациентов, но и за самих себя. Так что учись чувствовать и четко различать, кто перед тобой — больной или враг…

— Враг? — Ольга подняла брови от удивления.

— Да, враг под маской больного. Враг, который пытается ослабить нас, отобрав силу, чтобы обратить ее во зло. Для этого используют все средства воздействия: от любимого человека, работы, денег и… до несчастных случаев.

— Мама рассказывала мне о бесконечной борьбе тьмы и света, а еще об общем равновесии вселенной.

— Да, собственно за это равновесие и идет постоянная борьба. И черной силе, которую церковь и все христиане называют дьяволом, периодически удается прорваться наружу войнами, эпидемиями, глобальными природными катаклизмами или государственным произволом. Но Господь, а с ним добро и согласие, пытаются уравновесить это мирным урегулированием конфликтов, прекращением войн, толерантностью к национальностям, гуманитарной и медицинской помощью и т. п.

— Ого, как вы заговорили, — посерьезнела Ольга. — Даже речь изменилась, и взгляд тоже. Вам нужно читать лекции для больших аудиторий, Ефимович, а не мне одной здесь, в уголке. Вы об этом не думали? Разве такие знания не нужно обнародовать?

— Собственно, к этому уже идет, — кивнул головой старик. — Ты посмотри, какие книги появляются на полках книжных магазинов? Что угодно сейчас можно напечатать, от глупости и гадости до святых книг и откровений. И все же, доченька, есть знания, которые нельзя публиковать, поскольку они — наше оружие, понимаешь? Это все равно, что отдать Добро врагу на поругание. Ведь любое знание имеет как лицо, так и изнанку. И добрые поступки зло может обернуть так, что они станут страшной бедой.

— Это да, — Ольга внимательно посмотрела на Профессора. — Что-то подсказывает мне, вы не зря подняли эту тему.

— У меня мало времени, Оля, — Ефимович прикрыл глаза морщинистыми веками, хмурясь, и будто немного смутившись. — Понимаешь, когда появляется преемник… да-да, я говорю сейчас о тебе, это означает, что приближается моё время… — он замолчал.

— Что?

— Умирать, доченька, умирать. И не надо пугаться, так уж устроена жизнь, что все имеет начало и конец. Тем более, мне скоро исполнится восемьдесят лет, сил осталось мало, да и усталость постоянно донимает.

— Но я могу помочь… — вскочила Ольга.

— Можешь, но не будешь.

— Почему?

— И нечего руки заламывать, сядь! Вот, молодец! Пойми — судьбу не обманешь, и как мне на роду написано, так оно и будет. Просто я пытаюсь привести в порядок то, что оставлю после себя, и большая часть "наследства" достанется тебе. Тихо-тихо, помолчи и дай объяснить, что я имею в виду.

Ефимович взял девушку за руку и тихим голосом начал:

— У меня уже были ученики и все пошли в мир, уехав из нашего города. Это их судьба, поэтому я ничего не рассказывал им из того, что знаешь ты. Ты — другая, понимаешь? Сильная, очень сильная, одни эксперименты с обогревом дома чего стоят, — тут старик немного ехидно подмигнул ей, а потом снова стал серьезнее, и продолжил. — А еще, Оля, ты из такой семьи, что тебе не нужно объяснять азы, как другим ученикам. Так вот, два года назад мой сын попал в аварию. И я, как говорится, "перегорел", когда возвращал его с того света. Это было вполне осознанное решение, и я знал, на что шел. Потом я долго болел, почти полгода. Но, все же, Господь вернул мне часть силы, за что я благодарю Его ежедневно, так как и дальше могу помогать людям.

Знаешь, Оля, если бы мы встретились до того случая с моим сыном, то сразу бы почувствовали друг друга. Я же был о-го-го! — Андрей Ефимович усмехнулся, будто вспоминая что-то. — И когда я увидел тебя, то быстро понял (хотя силы у меня и осталось мало, но опыт и чутье — великая вещь), что ты — чрезвычайно талантливая девушка и можешь стать в будущем мощной целительницей.

И еще… ты — белая.

— Я знаю, — перебила старика Ольга, — мне это недавно мама объяснила. Хотя не понимаю почему, ведь я — обычный человек, да и грехов у меня достаточно.

— Твои грехи — это просто ошибки, которые есть у каждого и которые можно исправить. Был бы настоящий грех, была бы ты совсем другого "цвета", понимаешь?

— Ага.

— Так, о чем я…

— О чем?

— Ты — главная ученица, и последняя. После моей смерти ты станешь Проводником в нашем городе. А для этого, кроме знаний, тебе нужна независимость. Какая? Финансовая, материальная и физическая. Не понимаешь? Объясняю.

Финансовая независимость — это богатая и влиятельная клиентура, которая очень хорошо платит. И ты будешь брать у них деньги, чтобы тратить их на добрые дела. Мы вместе проедемся по "списку", я познакомлю тебя с каждым пациентом, а дальше уже сама решай, кто тебе подходит, а кто нет. И не вздумай задирать нос, без этих денег не обойтись, хочешь нести добро людям — учись кланяться. Это, кстати, лучшее лекарство от тщеславия, вот так.

Материальная независимость — это собственное жилье и возможность работать там, где тебе нужно.

— У меня квартира через дорогу, — вставила Ольга. — Пусть небольшая, но мне хватит, ведь мама скоро выйдет замуж и переедет к Васильевичу.

— Да, ты мне говорила. Что ж, если с жильем вопрос решается, то давай поговорим о работе. Проводить все дни здесь, в больнице, ты не сможешь, потому что тебе, как и мне когда-то, будут нужны деньги. А я у здешних больных плату не беру, и ты не будешь. Это вопрос принципа. А еще — равновесия.

— Я понимаю, — кивнула девушка.

— Итак, оформишься на полставки, чтобы работать в больнице два дня, а в остальные дни недели будешь обслуживать богатых клиентов, некоторых — на дому…Кстати, тебе для этого нужна будет машина, а то ног и времени на все не хватит.

— Машина есть, недавно мама купила "Таврию".

— Что?…Нет, "Таврия" не подходит, — отмахнулся от этого предложения Андрей Ефимович. — Для того, чтобы тебя сразу начали воспринимать всерьез, нужно иметь более престижную машину. Так что сделаем иначе, я пока договорюсь об аренде автомобиля, а тем временем мы начнем искать подходящую иномарку.

— Легко сказать, Ефимович, а где я деньги возьму на такую машину? Она же, наверное, дорогая? Кучу денег стоит, правда?

— Да уж, не дешевая, — вздохнул старик в ответ. — Но деньги не проблема. Я тебе одолжу. А как заработаешь, отдашь.

— Вы же умирать собрались, — поддела наставника Ольга. — Кому я тогда долг отдам?

— Отдашь сыну, — буркнул в ответ старик, отмахнувшись от девушки. Взгляд его блуждал по окнам, и видно было, что он что-то лихорадочно обдумывает.

— Хорошо, — подвел итог Профессор. — Клиенты, жилье, машина, работа… так, о работе я не закончил. Те, кого я не посещаю дома, приезжают ко мне на прием сами.

— Да, вы говорили о кабинете в центре города.

— И этот кабинет я перепишу на тебя.

— Что?

— Успокойся, это не благотворительность, а обычная необходимость. Люди же должны куда-то обращаться? Бросать их на произвол судьбы я не имею права, как и передавать неизвестно кому — тоже.

— Хорошо, — вздохнула Ольга.

— И это еще не все. В ближайшее время ты должна оформить необходимые для работы документы…

— Какие?

— Жена подскажет, это она вела бухгалтерию, я лишь знаю, что нужно зарегистрироваться в налоговой, сходить в горсовет и банк. Мой, а теперь и твой кабинет, предоставляет услуги массажа, этим ты и будешь заниматься в дальнейшем, хотя главной задачей, как и прежде, останется лечение больных. Светиться, как целительница, не советую, а то будут хлопоты не только с клиентурой, но и с конкурентами.

— Мне мама рассказывала, что среди этих "экстрасенсов" уже своя мафия появилась, — кивнула Ольга. — Ведь 80 % из них — это самозванцы и аферисты, вот и воюют за каждого клиента чуть не до крови. А те, кто действительно лечит, стараются держаться от такого подальше и лишний раз не афишировать свое умение.

— Ладно, — продолжил Ефимович, — переходим к физической независимости. Это то, что будет особенно необходимо, ведь ты у нас — вон какая красавица. И я не сомневаюсь, что кое-кто из клиентов не сможет удержаться, чтобы не попробовать "полакомиться сладким". Значит, тебе необходима защита, и защита такая, что сразу заткнёт рот всем недовольным.

— Защита, то есть "крыша"? — уточнила Ольга.

— Именно, — кивнул старик. — В городе есть несколько солидных людей, которые с удовольствием возьмут под крыло такую куколку, как ты. Правда, тогда ты можешь попасть из одних неприятностей в другие.

— Относительно защиты — не волнуйтесь, — перебила старика Ольга. — У меня будет такая "крыша", что в мою сторону никто даже косо не подумает, не то, что посмотрит.

Вот и пришел черед перейти к разделу об амурных делах нашей героини, потому что откладывать его дальше уже некуда.

9

Мужчины в жизни Ольги всегда играли большую роль.

Ещё в детском саду ее "рыцари" дрались за возможность идти с ней в паре в кинотеатр, куда два раза в неделю водили детей смотреть мультики. В первых классах школы одноклассники по очереди носили за ней портфель, передавая его каждые несколько метров из рук в руки. И их отношение к Ольге с возрастом почти не изменилось, потому что вначале ребята с восхищением рассматривали ее лицо, а потом медленно опускали взгляд вниз и смущенно краснели. Эта власть над сердцами противоположного пола стала настоящим оружием в руках девушки, давая возможность самой выбирать ухажеров, чем Ольга и пользовалась, меняя кавалеров так часто, как хотелось. Это всегда легко сходило ей с рук, потому что ребята и так были уверены — им ужасно повезло хоть недолго побыть рядом с красавицей. Смешно, но их собственные ставки после этого сильно возрастали, ведь среди девушек школы ходило неписаное правило: "Коляда выбирает только лучших и достойнейших".

А Ольга просто встречалась с теми, кто ей был интересен. Когда же новизна проходила, а кавалер рядом с ней становился скучным и предсказуемым, наступало время прощания. И чтобы не создавать врагов или тайных недругов, девушка перед расставанием всегда пыталась перевести отношения с парнем в дружеское русло. Поэтому ее бывшие кавалеры с большой симпатией и сожалением вспоминали дни, проведенные рядом с девушкой. Ибо, кроме того, что Ольга была красавицей, она была еще и веселым интересным человеком. Для своего поклонника девушка открывала целый мир — интересные книги и кинофильмы, умение видеть природу через фотообъектив и велотуризм, встреча летних рассветов и купание в проруби под Новый год. Ольга вполне сознательно заполняла досуг активным спортом, чтобы ребята, уставшие и голодные в конце дня, не обращали внимания на ее расцветающую фигуру и меньше соблазнялись сексуальными фантазиями.

Но наступил момент, когда Ольга поняла — нужно переходить на новый уровень отношений с мужским полом, потому что долго обманывать своих кавалеров ей не удастся.

На то время у девушки уже сформировался определенный стереотип парня, который её вполне устраивал, начиная от атлетического телосложения и заканчивая небольшим уровнем интеллекта, что давало возможность манипулировать кавалером без неприятных для себя последствий. А когда Ольга попала в среду спортсменов-культуристов, гордо именовавших свои занятия бодибилдингом, то поняла — это именно то, что ей нужно.

— Знаешь, — как-то поделилась она своими наблюдениями с матерью, — эти качки постоянно накачивают мышцы, тренируясь чуть ли не до изнеможения, а потом гордо демонстрируют свое тело на местных пляжах, чтоб "смертельно" поразить наши девичьи сердца. Но когда с ними общаешься долгое время, приходишь к выводу, что мозги у этих ребят недалекие, а сердце — обычная тренированная мышца, не больше.

— Тогда, зачем ты с ними..? — Зоя была просто поражена.

— В этой компании, как ни странно, к девушкам хорошо относятся. Рядом с таким атлетом я чувствую себя уверенно, ведь физически он меня всегда защитит, а морально и интеллектуально я дам отпор за нас обоих. Да и вообще, мир культуристов — специфический клуб избранных, и если мне повезло попасть в эту среду, менять я её не собираюсь, тем более, что меня там очень уважают.

Все началось во время посещения Ольгой тренировки своего парня Руслана, где она стала свидетелем, как от физической нагрузки у одного из тренеров, который занимался на тренажере, вывихнуло руку. Поднялся страшный крик, звали врача, мужчина от боли почти потерял сознание, и тогда девушка, расталкивая потных великанов, начала командовать:

— Так, разошлись все. Быстро! Руслан, держи крепко своего тренера сзади, обхвати его под мышками и сведи руки в замок, хорошо. Андрей, ложись на его ноги, чтобы не дергался. Так, а я теперь вправлю руку, пока еще есть время. Если с этим тянуть, у тренера начнется шок, а этого допускать нельзя. И пусть мне принесут как можно больше эластичных бинтов.

— Ребята! Разойдитесь! — закричал Руслан. — И делайте, как говорит Оля, она медик и знает, что нужно!

Дальше все продолжалось считанные секунды. Ощупав руку и плечо травмированного, Ольга дернула на себя вывернутый сустав, резко повернув его в нужном направлении. Послышался хруст, мужчина закричал, а потом сразу стих. Девушке подали бинты и она принялась ловко фиксировать плечо, одновременно комментируя свои действия.

— Я вправила руку, но рентген, все-таки, сделать необходимо, чтобы убедиться, нет ли серьезных поражений. Сейчас, ребята, нужно отвезти тренера к врачу, поэтому вызывайте "скорую".

— Мы сами можем… — предложил кто-то.

— Лучше, чтобы это была "скорая", — ответила девушка. — Тогда меньше формальностей с приемом и оформлением больного.

— Делайте, как говорит Оля, — подал голос и тренер, а затем с ее помощью поднялся и сел. — Спасибо, красавица. Мне уже гораздо лучше и болит не так сильно. Хотя чувствую, если б не ты, были бы у меня большие проблемы, правда?

— Слава Богу, все обошлось, — отмахнулась Ольга.

— А вы, ребята, запомните, что только что видели, — продолжил тренер громко. — Вот и подтверждение тому, что мышцы в жизни — не главное. Я вам не раз говорил: учитесь, думайте, соображайте, потому что сила приходит и исчезает, и только разум делает нас человеком. Проанализируйте, как складывалась вся эта ситуация? Вы растерялись, топтались вокруг меня, как телята, и ничего толкового сделать не могли, так? А кто мне помог? Хрупкая молоденькая красавица, которая не побоялась взять на себя ответственность.

— Так она же медик, — промямлил кто-то из здоровяков.

— Вы все знаете мышцы не хуже любого медика, — сердито возразил тренер, — ведь работаете с ними ежедневно. Почему искренне не признаться, что самоуверенные парни просто растерялись?

— Хватит, Максимович, — Руслан уныло склонил голову. — И так неудобно.

— Вот будет вам наука. А тебе, девочка, еще раз большое спасибо, — обратился тренер к Ольге. — И помни, если вдруг понадобится помощь или еще что — только свистни. Я и мои ребята всегда тебя выручим.

С тех пор девушка охотно встречалась с компанией атлетов, которые быстро стали ее лучшими друзьями. Когда выпадала возможность, она даже ездила с ними на соревнования, где выполняла функции командного врача и массажиста. Тренер, которого все называли Максимовичем или Виктором, предложил Ольге оформиться в них штатным массажистом, но девушка уже начала работать в больнице и поэтому отказалась.

— Когда будет нужно, вызывайте, я всегда приеду. Но бросать больных и свою работу я не могу, потому что мое место в травматологии, поймите и не обижайтесь.

— Да что ты, Оленька, никто и никогда не будет на тебя обижаться, — заулыбался Максимович. — Просто жаль, что не получилось…да и ребята… — тут он стушевался и замолк.

— Что?

— А, так и быть, расскажу…Ребята уверяют, что когда ты ездишь с нами на соревнования, мы всегда выигрываем.

— Вот, смешные, — хихикнула Ольга. — Если так, обещаю и впредь это делать, то есть, ездить с вами на все важные соревнования.

— Договорились, — Виктор Максимович с облегчением выдохнул воздух и обнял ее. — Мы будем звонить и ты сама заходи, как и раньше… Желаю удачи тебе, девочка. И помни, если что — только свистни.

Ольга понимала, о чем идет речь, потому что с самого начала знала, кем в действительности является эта "команда" культуристов. Они, а вместе с ними еще и другие спортсмены, среди которых были тяжелоатлеты, каратисты, кикбоксеры и другие, уже давно "держали" добрую треть города под своей "опекой". И если вначале это были чисто "джентльменские" соглашения по "защите" прав и свобод граждан, а также разнообразных фирм от чужих посягательств, то позже все оформилось в солидную охранную организацию, которая предоставляла квалифицированные услуги по защите и охране клиентов. Ну, а бывшие спортсмены "клуба" вскоре превратились в респектабельных граждан города.

Собственно среди этих спортсменов Ольга и выбирала себе кавалеров, потому что лишь с ними чувствовала себя уверенно. Ведь они знали, кто она такая, ценили ее за дружеский и веселый характер, и очень уважали за умелые руки. Да и внешность красавицы воспринималась всеми, как визитная карточка их организации — раз с такими орлами дружит красивая умная девушка, значит они того стоят! Благодаря такому отношению Ольга чувствовала себя свободной птицей, и никогда не боялась чужих посягательств.

Город знал: красавица Коляда — лицо неприкосновенное.

Но когда Ольге исполнилось восемнадцать, вопрос собственной девственности стал нависать над ней, как Дамоклов меч. "Скажи кому-то, — думала девушка, — что я до сих пор нетронутая, никто не поверит. Вот и ношусь с собой, как с писаной торбой, потому что не знаю, кому подарить это "счастье". А придумать что-то надо, ведь женщиной становятся раз в жизни и лучше, чтобы это произошло по собственному желанию и сценарию".

Но всё получилось совершенно случайно и совсем не так, как планировала Ольга.

Чтобы сделать все правильно, девушка остановила выбор на одном из спортсменов, которого все называли Торнадо. Парень был красив, вспыльчив и нахален, но наедине с Ольгой становился таким ручным и сконфуженным, что девушка решила "убить двух зайцев" — помочь Торнадо избавиться от комплекса неполноценности, разрешив ему ВСЕ, и, параллельно, с помощью парня потерять, наконец, свою надоевшую девственность.

Случиться это "великое" событие должно было после празднования 45-летия тренера и руководителя ребят, Виктора Максимовича, который давал банкет в главном ресторане города. Ольга хотела после празднования пригласить Торнадо к себе "на чашечку кофе", ведь ночевала дома одна, мать как раз уехала к бабушке в деревню на выходные. Но судьба распорядилась иначе.

Юбилей проходило стандартно. Столы ломились от изысканных блюд и напитков, гремела музыка, гостей зазывал профессиональный тамада, именинника пришли поздравить все важные люди города. А Ольга с разочарованием убедилась, что на Торнадо надеялась зря, парень быстро опьянел и все время пытался завязать драку, но под острым взглядом Максимовича быстро скис, стих… и окончательно напился.

"Смех, да и только, — рассердилась Ольга. — Я так красиво спланировала вечер, а дурак-Торнадо все испортил. И что теперь делать?" В это время ее пригласил танцевать сам юбиляр и она с улыбкой, под аплодисменты и свист собравшихся, вышла в центр зала. Виктор Максимович обнял ее и повел в зажигательном танго, но Ольга двигалась машинально, переживая разочарование из-за несбывшегося желания.

— Красавица, чего расстроена? — прошептал ей на ухо юбиляр.

— Не скажу, — буркнула Ольга.

— Если тебя кто обидел, только моргни — и я его порву, — обещание прозвучало так серьезно, что Ольга подняла глаза и всмотрелась в лицо партнера.

Виктор в свои 45 лет был в прекрасной форме — стройный, сильный, опытный. В нем, в отличие от многих других спортсменов, которые полагались лишь на физическую силу, всегда чувствовалась большая сила духа и обаяние личности. Он был давно разведен, имел сына, немного старше Ольги, и вокруг него всегда крутилось немало женщин, мечтавших сделать удачную партию. Но сегодня, на собственном дне рождении, он почему-то был один. И это для Ольги стало решающим фактом.

— Максимович, — она произнесла это так, что мужчина вздрогнул. — Я хочу сделать вам подарок.

— Какой? — он приветливо улыбнулся.

— Себя.

Танго закончилось, постепенно перейдя в медленный блюз, но Виктор почти не двигался, пораженный до глубины души.

— Издеваешься, да? — резко спросил он, но вглядевшись в лицо Ольги, тихо присвистнул. — Ничего себе! Девочка, а ты понимаешь, что творишь?

— Конечно. И что скажете?

Виктор помолчал, переваривая новость, внимательно рассматривая ее, а потом честно ответил:

— Как порядочный человек, я должен бы отказаться… но, боюсь, настолько моего благородства не хватит.

— Вот и хорошо, — спокойно ответила Ольга. — Но у меня есть два условия: во-первых, об этом никто и никогда не узнает. А во-вторых, произойдет это только сегодня и никаких последствий и продолжений иметь не будет. Обещайте!

— Ладно, обещаю.

— Тогда празднуйте, гуляйте, а я тихонько побегу домой и буду ждать вашего звонка, мой номер вы знаете.

— Договорились.

Ольга еще немного потанцевала, помелькала на глазах у друзей, а потом незаметно исчезла, побежав домой. И уже в квартире, приняв душ, она смогла спокойно обдумать то, что собиралась сделать.

"Виктор Максимович — приличный и опытный человек, но главное — я ему верю, он всегда был честен со мной и всегда держал слово. Что ж, думаю, с этим он справится лучше других. Одного жаль, если б я была влюблена в него, все произошло бы гораздо романтичнее, а так… И хотя понимаю, что зря спешу, менять ничего не буду. Что должно случиться — пусть произойдет, и всё".

Ольга даже успела немного вздремнуть, когда ее разбудил телефонный звонок, поэтому сонным голосом шепнула:

— Да?

— Я так и знал, — засмеялся в трубку Максимович. — Ты меня просто разыграла.

— Никаких розыгрышей, Виктор, все по-честному. Где ты?

— Возле твоего дома.

— Я выйду через пять минут.

Он встретил ее у дверей подъезда и помог сесть в машину.

— Куда мы едем? — поинтересовалась Ольга.

— В мой дом, за город.

— Тогда будь осторожен, ты же пил, — она так непринужденно перешла на "ты", что мужчина засмеялся.

— Ольга, ты удивляешь меня все больше и больше! Если хочешь знать, после твоего… гм… интересного предложения, я больше не пил.

— Это хорошо.

А потом они просто молчали, и в темноте салона девушке было на удивление уютно и комфортно. Спокойствие окружило её надёжным коконом, поэтому увидев большой дом Виктора, окруженный могучими соснами, она не запаниковала, а с достоинством королевы поднялась по ступенькам к входной двери.

Они сразу прошли в спальню, оформленную в японском стиле, аскетически и очень дорого, где Виктор, раздеваясь, сел на кровать и вежливо спросил:

— Если это мой подарок, можно рассмотреть его получше?

— Пожалуйста, — и Ольга стала медленно сбрасывать с себя одежду, обольстительно улыбаясь мужчине и удивляясь в душе собственному бесстыдству. "Господи, он же мне нравится, — вдруг поняла девушка. — И всегда нравился. Вот, глупая, зачем тогда я ставила условия? Хоть это, может, и хорошо, все равно у нас нет будущего, ведь между нами пропасть времени и море различий". Раздевшись, Ольга остановилась, не зная, что делать дальше, и сделала шаг к кровати.

— Какая ты красавица, — восхищенно прошептал Виктор. — Даже страшно касаться, вдруг испорчу эту совершенство.

— Лучше не теряй времени, дорогой, — посоветовала Ольга и засмеялась, когда мужчина торопливо потянулся к ней, обхватив руками и ногами, а затем осторожно положил на простыни. Он начал выцеловывать ее всю, от пальчиков ног до маленьких ушек, и его поцелуи быстро перешли из нежных до эротично-бесстыжих. Так Ольгу еще не целовал никто, ведь ее сексуальный опыт заканчивался на последней пуговке кофточки. И она, в восторге от неизвестных ранее чувств, пыталась еще больше открыться своему партнеру, без слов разрешая делать все, что он пожелает.

— Ох, а теперь держись, дорогая, потому что я больше не могу терпеть, — прохрипел, наконец, Виктор, ворвался в нее…и зеркало разбилось.

Слишком поздно он понял, что произошло. Слишком поздно, чтоб остановиться. Но произошедшее уже было не изменить и потому, догоняя сумасшедшую волну наслаждения, он отдался ей до конца. Его руки обхватили лицо Ольги, а губы крепко прижались к ее губам, вбирая в себя ее стон, и только слышался звук тел, бившихся друг о друга, и чуть позже — сладкое мужское "О-о-ох!". Затем Виктор осторожно отодвинулся в сторону от девушки, высушил поцелуями слезы на ее щеках и крепко прижал к себе.

— Почему? — спросил он. — И почему я?

— Сама не знаю, — тихо ответила Ольга.

— Но должно же быть какое-то объяснение?

— Просто я так решила, когда мы с тобой танцевали. Никаких других объяснений нет.

— Но почему не предупредила, что я буду первым?

— Чтобы ты не мог отказаться в последнюю минуту, — девушка заглянула ему в лицо. — Не переживай, до утра время еще есть, и может второй раз мне удастся лучше…

— Маловероятно, дорогая, — Виктор обнял ее. — Это в ваших женских романах женщина с первого раза испытывает оргазм, а в жизни все прозаичнее. Ты же медик и сама должна понимать, нужно несколько дней для того, чтобы твой организм приспособился к половой жизни. И только потом, привыкнув ко всем нюансам, ты начнешь получать удовольствие и сможешь, наконец, кончить. Это слово звучит хоть и вульгарно, но правильно, вот так.

— Значит, второго раза не будет? — поинтересовалась Ольга.

— Позже, а пока нам нужно в ванную, — Виктор осторожно подхватил ее на руки и понес мыться.

Он касался её с такой нежностью и его руки были такими чуткими, что Ольга прямо под душем стала целовать его.

— Я так тебе благодарна.

— За что?

— За нежность…и понимание.

— Относительно понимания — ошибаешься. Я так и не понял, почему ты выбрала именно меня. — Он погладил ее грудь и вздохнул. — Неправильно это… Не достоин я такого подарка.

— Мне лучше знать, — она больше не дала ему сказать и слова, легкими движениями касаясь его тела. Откуда только взялось это умение ласкать, которое сотни поколений женщин вложили в ее руки, а ещё желание губами находить самые сокровенные места, превращая мужчину в раба. Потому что он, жадно изгибаясь навстречу, готов был на все, лишь бы она не останавливалась.

Ночь пролетела незаметно, и только под утро Виктор дал девушке уснуть. Лежа рядом, он любовался ее нежной белой кожей, черными, будто нарисованными, бровями и длинными ресницами. А яркие губы Ольги вызывали у него вздох сожаления — припухшие от поцелуев, они напомнили, как легко могут свести его с ума. Уже засыпая, он, опытный и самоуверенный 45-летний мужчина, осознал, что эта ночь станет лучшим романтическим воспоминанием в его цинично-прагматичной жизни. Ведь где он еще найдет такую молодую целомудренную красавицу, которая без всяких колебаний и расчетов щедро подарит себя ему на день рождения?

"Жаль, так жаль, — засыпая, подумал Виктор, — что эта ночь не повторится, но обещание я сдержу…И лучше нам вообще больше не видеться, потому что Ольга легко перевернет мою жизнь с ног на голову, даже не догадываясь об этом".

Утром, после последнего, самого сладкого, потому что прощального, акта любви, Виктор отвез Ольгу домой и с тех пор они оба честно делали вид, что между ними никогда ничего не было.

Так прошло пять лет.

10

Когда Андрей Ефимович упомянул о том, что Ольге будет нужна защита от возможных неприятностей, она сразу же подумала о Викторе. Его охранная фирма процветала, кроме того, все в городе знали, что людей Максимовича лучше не трогать, а то неприятностей отгребешь выше крыши. Поэтому, позже, просматривая списки клиентуры Ефимовича и найдя там фамилию Виктора, девушка решила поинтересоваться о нем у своего наставника, на что Профессор ответил так:

— Засуха Виктор Максимович — порядочный и серьезный человек. Ему вполне можно доверять. И хотя о нем рассказывают, что он криминальный авторитет и все такое прочее — не верь. Просто этот человек четко знает, что ему нужно в жизни и последовательно добивается цели. А криминал? Что же, в нашей жизни криминал начинается еще оттуда, — и старичок ткнул искривленным пальцем в потолок, — а потом кругами расходится ниже и ниже, вплоть до кладбища.

— Я давно знаю Виктора Максимовича, поэтому уверена — он возьмет меня под свое крыло.

— Это было бы очень хорошо, Оля, — живо согласился старичок. — Ведь у господина Засухи огромные возможности в нашем городе. Но чтобы не зависеть от его прихотей или внезапной смены настроения (что почему-то часто случается с богатыми людьми), советую заключить официальный контракт с его фирмой, где будут оговорены условия защиты. В том числе договориться о телохранителе на первые полгода работы.

— Зачем? — не поняла Ольга.

— Клиенты должны к тебе привыкнуть, девочка моя, чтобы воспринимать серьёзно. Поэтому пусть первые месяцы работы пройдут под присмотром какого-то здоровяка, который никому не даст в обиду такую красавицу, понимаешь? И лишь когда ты завоюешь авторитет и уважение (а я не сомневаюсь, что много времени это не займет), тогда сможешь начинать везде ездить одна.

— Понятно, — Ольга кивнула головой, соглашаясь. — Что ж, здравая мысль, Ефимович.

— Вот и молодец! — Старичок подмигнул ей. — Да, заговорился я тут с тобой, давай запускай больных, время начинать работу.

Дела по передаче "наследства" Ефимовича заняли несколько месяцев. Все это время он старался как можно больше показать и рассказать Ольге из того, что знал и умел. Их совместные поездки по клиентуре Профессора вызвали в городе целую бурю сплетен и разговоров. Но умение Ольги были быстро оценены на самом высоком уровне, и все пациенты сразу же согласились на замену.

— Я в этом и не сомневался, — как-то захихикал старичок, когда они уезжали от очередного клиента. — Всегда приятнее, когда возле тебя хлопочет молодая красавица, а не старый дед. Но охранника с собой возить не забудь, а то взглядов, что на тебя бросали некоторые мужчины, чуть мебель не вспыхивала.

— Может, я бы и забыла о защите, но Максимович не даст, — честно ответила Ольга.

— Вот и хорошо, — согласился Профессор. — Господин Засуха действительно относится к тебе с большим вниманием, я это сразу почувствовал.

"Кто бы сомневался", — мысленно улыбнулась Ольга.

Когда она позвонила Виктору и представилась, то первое, что услышала в ответ, были слова:

— Что-то случилось, Оля?

— Ничего, просто…

— Ох, девочка, — вздохнул он с облегчением, — слава Богу. Знаешь, не общаться столько лет, а потом услышать твой голос…Я подумал, что… ко мне обращаются, в основном, только с просьбами о помощи, ну я и…

От явной растерянности Виктора Ольга получила огромное удовольствие, но чтобы не ставить его в еще более неловкое положение, быстро проговорила:

— Мне действительно нужна твоя помощь, Виктор.

— Значит, все-таки, что-то случилось?

— Да, но никакого криминала, поверь.

— Тогда, чем могу быть полезен?

— Мне бы хотелось объяснить всё при встрече.

— Конечно. Где и когда?

— Я приду с официальным визитом, когда у тебя будет время.

— Тогда, сегодня в семь?

— Хорошо.

На встречу она надела длинное легкое платье, которое светло-голубой волной струилось по фигуре, распустила по плечам прямые черные волосы и немного припудрила лицо, чтобы не блестело на солнце. Мать с Василием Васильевичем подвезли ее до офиса охранной фирмы "Страж" и, попрощавшись, уехали, а Ольга, почему-то волнуясь, медленно прошла в приемную, где ее уже с нетерпением ожидал Виктор.

— Привет, красавица, — тепло поздоровался он. — Дай-ка разглядеть тебя, ведь мы не виделись столько лет. — Он обошел ее, осматривая изумленным взглядом, а потом выдал:

— Невероятно, ты стала еще красивее. А я ведь был уверен, что лучше быть уже не может.

— Полностью согласен, — услышала за своими плечами Ольга незнакомый голос. И когда оглянулась, увидела в дверях высокого молодого человека, с восторгом смотрящего на нее. Его светло-карие глаза и привлекательные черты лица, так похожие на Виктора, подсказали девушке, что это его сын.

— Познакомься, дорогая, это Владислав, — представил сына Виктор. — А это Ольга, моя очень хорошая знакомая.

— Привет, — Ольга протянула руку парню, который молча, как зачарованный, рассматривал ее.

— Папа, откуда?.. — наконец прорезался голос у парня, — Невероятно!.. И давно вы знакомы?

— Я тут подсчитал после твоего звонка, Оля, что мы были знакомы, когда ты ещё ходила в школу, — Виктор улыбнулся, вспоминая. — Сколько тебе было тогда, шестнадцать? Ты потом два года ездила с нами на соревнования и вообще частенько наведывалась в зал к моим ребятам на тренировки. А сколько тебе сейчас, если не секрет?

— 1 декабря исполнится 24, - ответила она.

— Время бежит. Но что ваш возраст? Вы с Владом еще такие молодые. А мне уже скоро 50 стукнет.

— Я помню, — улыбнулась девушка и по тому, как посмотрел на нее Виктор, поняла, что он ничего не забыл.

— Отец! — послышался лукавый голос Влада. — Ты что? Ты как на нее смотришь? И не надо скрывать, я все вижу!

— Ничего я не скрываю.

— Тогда, что означал твой взгляд?

— Большое сожаление он означал, понятно? — искренне ответил Виктор. — Потому что, был бы я моложе… Эх, да что говорить?

— Но ты ведь холост, в отличие от меня, — "пожаловался" вдруг Влад, улыбаясь. — А я женат уже два года…

— Да, сынок, — прервал его Виктор, — ты женат, поэтому попрощайся с Ольгой и шагом марш к жене и детям.

— У вас есть внуки? — удивилась девушка.

— Четыре месяца назад невестка родила близнецов, — гордо похвастался Виктор.

— Мои поздравления.

— Спасибо, — Виктор обернулся к Владу. — Ты еще здесь?

— Уже иду, не переживай. До свидания, Ольга, — вежливо попрощался парень. — Надеюсь, мы еще встретимся.

— Возможно. И всего хорошего.

Когда они с Виктором, наконец, остались одни, Ольга без стеснения стала его рассматривать.

— А ты поседел за последние годы, — откровенно сказала она.

— В нашем роду мужчины седеют рано.

— Но выглядишь прекрасно.

— Что я? Вот ты! Господи, девочка, ты просто сияешь красотой! Волосы черные и блестящие, глаза — как синие звезды, и вся фигура, словно сладкое видение из прошлого.

— Еще пара таких комплиментов, Виктор, и я сбегу, — "грозно" пообещала Ольга. — А я пришла по делу.

— Ладно, давай поговорим, — согласился мужчина. — Но предлагаю сделать это не в кабинете, а во время ужина, где не спеша, подробно, ты мне всё расскажешь. Как тебе предложение?

— Принимается.

— Вот и отлично, пошли.

Охранник вежливо попрощался с ними, закрывая дверь офиса, и Виктор повел Ольгу к роскошной машине, мысленно ругая себя последними словами. "Что со мной? Веду себя, как подросток на первом свидании, а когда случайно коснулся ее руки, чуть не рухнул от счастья. Вот, дурак!"

Ресторан, куда они отправились ужинать, открылся недавно.

— Там хорошая кухня, — голос Виктора, сидящего за рулем, звучал спокойно, хотя Ольга чувствовала, как он волнуется. — Но главное, мы сможем поговорить, не крича в ухо друг другу, а то, когда вокруг гремит музыка, я этого не люблю.

— Виктор, мне безразлично, куда ехать, — успокоила его девушка. — Я вполне доверяю твоему вкусу. Да и вообще, в моей жизни сейчас происходит столько изменений, что не помню, когда в последний раз ужинала в ресторане, тем более, в компании мужчины.

— Значит, ты сейчас одна? — вскинул он бровь.

— Представляешь? Уже второй месяц.

— Не может быть. Вокруг тебя все время толпа парней кружит.

— А я всех разогнала.

— Почему?

— Пока не поем, ничего не скажу.

— Что ж, я подожду. Тем более, вон и ресторан показался, тот, с изогнутой крышей, видишь? Еще не была здесь?

— Нет.

Их столик в уютном углу был уже сервирован, и на вопрос, светившийся в глазах Ольги, Виктор ответил:

— Если бы ты не согласилась, я просто отменил бы заказ.

Тихо играла музыка, по залу незаметно сновали официанты в зеленых фраках, а эти двое все не могли наглядеться друг на друга. И молчали.

— Я тебя часто вспоминаю, — нарушила, наконец, молчание Ольга.

— Я тоже…все время, — ответил Виктор.

— Собираясь на встречу, и не думала, — девушка на мгновение остановилась, но, все же, решила быть до конца честной, — что буду чувствовать себя так.

— Как? — тихо спросил он.

— Словно вернулась домой.

— Не пугай меня, Оля, — попросил он.

— Чем я пугаю?

— Ты даешь мне надежду, а это страшно, потому что может оказаться минутной прихотью красивой женщины.

— И ты не?..

— Дурочка, — он грустно улыбнулся, — в моем положении не выбирают, поэтому я заранее согласен на все, что ты предложишь.

— Но я сама еще не знаю, чего хочу, честно.

— Главное — ты рядом, а все прочее — не важно. Повторяю, я согласен на любые отношения…кроме отцовских.

— Вот чего нет, того нет, — энергично возразила девушка. — Но давай все эти вопросы отложим на потом.

— Ладно. Начинай рассказывать, что там у тебя за проблемы.

И Ольга совершенно откровенно рассказала Виктору о своей семье, о том, как стала владеть необычным талантом, о Ефимовиче и его "наследстве". Она ничего не скрывала, потому что была уверена — этому человеку можно полностью доверять, а в конце рассказа объяснила, какая, собственно, помощь ей нужна.

— Я верю, ты сделаешь все необходимое, Виктор, но прошу, давай оформим бумаги, как положено. Я буду вежливо рассчитываться за услуги твоей фирмы и охранника. И это ни в коем случае не будет зависеть от наших личных отношений.

Мужчина удивленно рассматривал ее некоторое время, переваривая новости, а потом переспросил еще раз:

— Ты заменишь старого Ефимовича?

— Да. А что?

— И ко мне тоже будешь ездить?

— Конечно.

Виктор даже присвистнул, а затем вмиг помрачнел.

— Сколько же…всяких…хм…пройдет через твои руки, кошмар.

— Зато деньги, заработанные у них, я смогу потратить на добрые дела. А мой наставник говорит, что кланяться тоже нужно учиться, потому что это лучшее лекарство от тщеславия.

— Справедливое замечание, — усмехнулся Виктор. — Хорошо, сделаем краткие выводы: договор с тобой мы составим стандартный, а насчет машины я тебе помогу. В моем гараже уже год стоит новенькая "Тойота", и я дам на неё генеральную доверенность. Подожди, не спорь, девочка, а послушай. Машина досталась мне случайно, помогли друзья с таможни выкупить за полцены, но ездить на ней некому, а продавать жалко. Тебе же она подойдет как нельзя лучше, ведь у неё даже цвет ярко-синий, как твои глаза. Но если ты боишься за ее сохранность или эксплуатацию, телохранитель может быть одновременно и твоим водителем, то есть сам будет нести ответственность за машину. Что скажешь?

— Знаешь, Виктор, пусть охранник, действительно, будет ещё и водителем, а то я не уверена, что смогу после многочасовой физической нагрузки и расхода сил уверенно держаться за рулем.

— Вот и договорились. Сделаем так: я подготовлю договор, переоформлю бумаги на машину и выберу охранника. Кстати, тебе какого хочется, брюнета или блондина?

— Вообще-то, лучше умного и сообразительного.

— Ага, — не согласился Виктор, — а ты потом начнешь с ним встречаться и окончательно разобьешь мне сердце.

— А я его и так собираюсь разбить.

— Жестокие шутки у тебя, Оля.

— Лучше рассчитайся и поедем ко мне…или к тебе, чтобы я могла показать, что имела в виду.

Квартира Ольги была ближе, поэтому через десять минут, едва успев прикрыть за собою дверь, девушка оказалась в объятиях Виктора. От нетерпения он даже застонал, пока раздевал ее и себя, а вскоре, обнявшись, они упали на диван и забыли обо всём. Без всяких прелюдий и нежностей, они так любили друг друга, словно через минуту мир должен был исчезнуть навсегда, но любовников совершенно не интересовало, что будет потом, главное сейчас — утолить пятилетний голод. Одновременно дойдя до сладкого пика, они слились во взрыве, целуясь чуть не до крови, а потом еще долго выдыхали сдерживаемое во время секса дыхание, прижимаясь друг к другу потными телами.

Проходили минуты, пока Виктор, наконец, смог сказать:

— Господи, девочка, что же ты наделала!

— Что?

— Даже не понимаешь, да? — Он нежно откинул черный блестящий локон с ее щеки и объяснил. — Я же теперь навеки потерян для женщин.

— Не понимаю…

— После того, что произошло, я теперь не смогу даже взглянуть в другую сторону, — Виктор улыбался, показывая девушке, что шутит, но сам прекрасно понимал — он сказал абсолютную правду. Потому что заниматься любовью с Ольгой, получая наслаждение, какое не испытывал годами, было, как искупаться в живой воде и помолодеть на годы. Да что на годы, на десятилетия!

Он, 50-летний мужчина, хоть и крепкий физически, в последнее время стал чувствовать, как катастрофически стареет, и это депрессивное состояние распространилось на все окружающее. Куда-то поддевался оптимизм и радость к жизни, работа стала вызывать равнодушие, отношения с женщинами цинично комментировались (правда, молча) и сводились к примитивной физиологии, и только друзья, да семья сына оставались святым и неприкосновенным. Но часы ожидания встречи с Ольгой все изменили. Сегодня Виктор неожиданно почувствовал дуновение ветра на улице, увидел небо, на которое не обращал внимания годами, и даже щебет птиц за окном порадовал, хотя еще вчера вызывал лишь раздражение.

А что уж говорить о том, как они занимались любовью!

— Ты должна быть очень осторожной, — попросил девушку Засуха, — потому что можешь разбить мое сердце окончательно. Знай, я тебя больше не отпущу. И плевать на благородство…и на весь мир вокруг.

А Ольга, разглаживая пальцами его брови и еще влажный лоб, пообещала:

— Никогда…Слышишь? Я никогда не наврежу тебе, веришь?

— Да, я верю, — и Виктор, почувствовав, что вновь возбудился, начал двигаться в ней, двигаться медленно и с огромным наслаждением.

И лишь в полночь, когда, наконец, была удовлетворена первая жажда любви, они смогли спокойно поговорить о будущем, потому что оба понимали — теперь их жизнь кардинально изменится.

В темноте маленькой кухни, которую освещала небольшая ароматическая свеча, Ольга заварила чай, поставила на стол печенье, начала откровенно спрашивать:

— У тебя кто-то есть сейчас?

— Да, — он повел плечом, смутившись. — Но это неважно, потому что…неважно и всё.

— Кто она? Я спрашиваю не из любопытства, пойми. Последний год жизни научил меня воспринимать людей немного иначе, чем делают это обычные мужчины и женщины. И я хочу знать, кто пострадает от нашего союза. Так что говори откровенно и ничего не скрывай.

— Банально, но это моя секретарша. Как говорят в народе, дешево и сердито, хотя для меня это было еще и удобно. Наша связь длится около года, и она откровенно добивается места жены, как и все другие до нее. Но ты не должна переживать, Оля, — и Виктор стал целовать руки девушки. — Людмила будет беситься лишь потому, что потеряла "кормушку", но ее железное сердце даже не скрипнет, поверь.

— Все равно я не хочу, чтобы какая-то баба с кислым лицом отравляла нам дни. Кстати, а как ты избавляешься от надоевших тебе женщин?

— Покупаю им что-то на прощание, и всё.

— В этот раз ты сделаешь иначе, то есть, кроме подарка, еще найдешь и работу для Людмилы. Женщина ведь не виновата, что ты решил разойтись с ней, а продолжать работать и видеть тебя каждый день ей будет, как нож в сердце. А это уже опасно.

— Не смеши меня. Какая опасность?

— Хоть ты и большая шишка, Виктор, и признанный специалист в охране, но даже не догадываешься, какими коварными бывают женщины. Тем более, что чувство самосохранения, когда хочется досадить сопернице или бывшему любовнику, у них совершенно отсутствует.

— Хорошо, Оля, не волнуйся, я обещаю сделать все возможное, чтобы минимизировать потери.

— Это профессиональный термин?

— Да.

— Кстати, пан специалист, а как насчет моего профессионального обеспечения?

— Я завтра же выберу тебе достойного охранника, или двух, чтобы они работали по очереди.

— Очень правильное предложение, но эти вопросы решай сам. А сейчас, давай, перейдем к личному. Нет-нет, — засмеялась Ольга, отталкивая руки Виктора, сразу притянувшего ее к себе. — Я не об этом.

— А о чем? — его губы, тем временем, медленно прошлись по ее шее и остановились за ухом девушки. — Ох, я помню эти ушки…

— Виктор, — Ольга отклонилась от него как можно дальше и серьезно предупредила. — Дай же мне сказать!

— Ну, хорошо-хорошо, жестокая, говори, что хотела, — он легко усадил ее на табурет перед собой и кивнул, чтобы она начинала.

— Я тут подумала… — девушка замолчала, не решаясь говорить дальше, и Виктор сразу встрепенулся, догадываясь, что услышит что-то неприятное. — Так вот, выслушай меня, не перебивая, ладно? Моя жизнь в последнее время очень изменилось. И сейчас главное в профессиональной деятельности — это быстро завоевать авторитет среди богатой клиентуры. И не своди грозно брови, Виктор, деньги нужны не мне, а тем, кто не может лечиться бесплатно… Хотя эти детали тебя не касаются, это уже мое, профессиональное.

— Но я хочу, чтобы ты пользовалась моим кошельком, как своим.

— Для личных расходов — обязательно, но сейчас я говорю о работе. Слушай дальше. Пока я не удостоверюсь, что меня воспринимают всерьез, я не хочу обнародовать наши отношения.

— Так я и знал! — подхватился на ноги Виктор, — ты меня стесняешься? Или хочешь просто поиздеваться?

Больше он ничего добавить не успел, потому что получил в ответ звонкую пощечину, от которой плюхнулся обратно на табурет, открыв рот. А Ольга, нежно погладив его краснеющую щеку, тихо сказала:

— Не смей оскорблять мои чувства, дорогой. Я же просила дослушать до конца.

— Ты меня ударила? — он смотрел на Ольгу с таким удивлением, что она села ему на колени и начала целовать и обнимать его.

— Я и не помню, когда меня били последний раз, — все еще не мог поверить в случившееся Виктор.

— Теперь будешь, — пообещала девушка.

— Да.

— Я могу продолжить?

— А это еще не все? — с надеждой переспросил мужчина. Руки его, нежно обнимая красавицу, начали смело забираться в ее самые интимные места, от чего она ощутимо вздрагивала, даря ему огромное удовольствие.

— Потом доскажу, — шепотом ответила Ольга. — Сначала хочу попросить у тебя прощения за пощечину, так что пошли в кровать.

— Знаешь, — пошутил позже Виктор, — если каждая пощечина заканчивается вот этим, может, ударишь меня еще раз?

— Уймись и лучше дослушай, наконец, что я хотела сказать.

— Ладно, говори.

— Я не хочу, чтобы меня воспринимали, как твою любовницу, а уже потом, как профессионала, понимаешь? И хотя в работе я к Виктору Засухе не имею никакого отношения, люди, в первую очередь, будут видеть во мне твою женщину. В итоге, завоевание профессионального авторитета растянется на долгие месяцы, а может и годы. Поэтому я и прошу не обнародовать наши отношения какое-то время, хотя бы пять-шесть месяцев…Так, не дергайся! Я же не говорю, что мы не будем видеться, милый. Просто это будет такая игра… в прятки.

— Встречаться тайком?

— Да. И за это время ты спокойно разберешься со своими женщинами, я — с мужчинами… А чего это ты сразу встрепенулся? Все по-честному, любимый, т. е. поровну. Смеешься? Это хорошо. И еще, я в эти полгода буду вынуждена много работать, пока не привыкну…

— А это обязательно? Я имею в виду такую нагрузку?

— Да, потому что, во-первых, я обещала заменить Ефимовича и своё слово сдержу. А, во-вторых, если я не буду регулярно "разряжаться", может случиться беда, — и Ольга рассказала о своих экспериментах с обогревом подъезда.

Виктор сидел минуту, разинув рот, а потом громко сглотнул.

— Если не веришь, спроси у Профессора, — шепнула Ольга.

— Я верю, — так же тихо ответил он.

— Так что предупреждаю, — уже громко пригрозила девушка, — будешь ходить на сторону — вынюхаю, вызнаю, а потом прилечу на метле и дам таких чертей, что о-го-го!

— Пугаешь?

— Ага!

— А если серьезно, Оля, мы даже в отпуск теперь поехать не сможем? Или провести выходные на природе?

— Не переживай, быть с тобой мне ничто не помешает, клянусь.

11

Утром, по дороге в офис, Виктор позвонил своему заместителю, который догуливал последние дни отпуска, и пригласил его к себе на "баню, пиво и креветки".

— Максимович, — уточнил тот, — чтобы я не ломал голову до вечера, скажи сразу — что-то случилось?

— Нет, Володя, всё в порядке, просто появилась одна интересная тема для разговора и мне очень нужно её обсудить.

— Хорошо, я буду.

А торопился Засуха, потому что Ольга поставила условие — пока она не подпишет контракт, видеться они будут только в официальной обстановке. "Это — для стимула, — объяснила девушка. — Чем быстрее ты оформишь бумаги, и я начну работать самостоятельно, тем быстрее мы сможем встретиться при других обстоятельствах". Поэтому каждый лишний день без нее Виктор считал потраченным зря. А ждать, когда выйдет на работу человек, которому он хотел доверить это дело, было просто невыносимо.

Встретившись вечером, товарищи сначала, как и договорились, хорошо попарились в бане и искупались в бассейне, а уже затем, под пиво и креветки, состоялся разговор.

— У нас новая клиентка, — начал рассказ Виктор. — Ты же помнишь деда Ефимовича, у которого массажный салон в центре?

— Конечно.

— Так вот, старик уходит на пенсию, а свои дела передает одной девушке. Не удивляйся, Володя, это не родственница и не знакомая, а его, скажем так…

— Ученица?

— Правильно. Я знаю Олю давно, и хотя последние годы мы почти не виделись, но я слышал, что она успешно работала в травматологии районной больницы, пока ее не нашел Ефимович.

— Ясно. И чего ты хочешь от меня?

— Девушка начинает работать самостоятельно, а поскольку в ее обязанности входят частные визиты к нашим богатым "друзьям", есть вероятность, что они не удержатся "полакомиться вкусненьким". Поэтому Оле нужен водитель-охранник, ловкий, умный и готовый к неожиданностям. И хотя девушка надеется, что через некоторое время все начнут воспринимать ее серьезно и охранник будет нужен ей лишь на полгода, для моего спокойствия срок охраны Оли будет пожизненным.

— Почему? — Володя с любопытством рассматривал друга.

— Потому, что я люблю ее.

— Что???

— Я люблю ее. И надеюсь оставаться рядом с ней как можно дольше… Сколько она позволит, если точнее.

— Не могу поверить! — Товарищ рассматривал Виктора, будто увидел впервые. — Ты влюбился?

— До безумия.

— Не может быть! Ты же местный Казанова, и любая баба была твоей, стоило лишь захотеть.

— Она не баба, Володя. Это удивительная девушка, ты сам увидишь. Очень красивая, талантливая и умная. А еще — совершенно бескорыстная в отношении меня.

— А вот в это не верю!

— Я не знаю, какого Бога благодарить за то, что она мне дала…

— И что такого особенного?

— Секрет, — таинственно улыбнулся Виктор.

— Знаю я этот "секрет", он у каждой бабы между ног.

— Ты циник и болван, приятель. И мне тебя искренне жаль.

— Я не могу! Посмотрите на этого влюбленного! Люди!

— Тихо, идиот! Чего орешь во весь голос!

— Ну, знаешь, Виктор, ты сначала выдаешь такие новости, а потом затыкаешь мне рот…Хорошо-хорошо, обещаю присмотреть за твоей Олей.

— Вот это уже другое дело, — обрадовался Засуха. — Я предлагаю, чтобы ты лично поездил с ней согласно списку Ефимовича, составил график этих поездок и определился с опасной клиентурой, если таковая будет. А еще подобрал несколько порядочных ребят, которые по очереди будут ездить с Олей. Для этих поездок я отдаю свою "Тойоту", которая уже год простаивает в гараже.

— Хорошо. Что-то еще?

— Личная просьба, — и Виктор грозно свел брови. — Если я узнаю, что кто-то из твоих охранников начал обхаживать Ольгу, ты его заменишь в самые короткие сроки, ясно?

— Ясно, Отелло, не переживай.

Знакомство Владимира с загадочной клиенткой произошло через два дня. А еще через день начались их совместные поездки по территории города. Володя крутил баранку, носил за Ольгой раскладной стол для массажа, четко фиксировал настроение клиентуры и старался изо всех сил не подпасть под очарование девушки. Потому что она, кроме того, что ловко выполняла свою работу, оказалась еще и интересной веселой собеседницей.

Через четыре дня сопротивление Владимира было окончательно сломлено, когда Ольга, попросив остановиться на обочине, попросила его выйти из машины.

— Мне нужен здоровый охранник, — объяснила она. — А у вас с утра голова болит, поэтому вы мне мешаете.

— Что? — вытаращил глаза Владимир.

— Садитесь в траву, вот сюда, на обочину… Хорошо, руки положите ладонями на землю, закройте глаза и молчите.

Мужчина, хотя вежливо и выполнил все приказы девушки, мысленно все равно смеялся.

— Смеяться будете через пять минут, — услышал он ее голос, и, не успев удивиться, отключился. А когда открыл глаза, увидел напротив себя Ольгу, протягивающую ему бутылку с водой.

— Как самочувствие? — поинтересовалась девушка.

— Просто фантастическое! — признался Володя. — Голова больше не болит…и ничто не болит вообще!

— Это эхо войны? — синие глаза девушки были серьезными.

— Афганистан. Столько лет прошло, а постоянно напоминает…

— Больше не будет, обещаю.

— Как не будет?

— А так. Будьте здоровы, товарищ капитан.

— Откуда ты знаешь?.. — мужчина удивленно замолчал.

— Потому что я ведьма, — Ольга весело подмигнула ему и встала, протягивая руку. — Мне пора в больницу, больные ждут.

— Беру все свои слова обратно, — "исповедовался" позже Виктору товарищ. Они ужинали в тихом кафе, поглядывая за окно, где начинался дождь. — Она действительно необыкновенная девушка. Кроме того, что ее не перестают хвалить богатые клиенты, она еще принимает людей в салоне и два дня в неделю работает в больнице, кстати, совершенно бесплатно. То есть какие-то копейки бухгалтерия начисляет, но это ж чисто условные деньги, сам понимаешь. А у больных из райбольницы Ольга "благодарность" не берет принципиально. Кстати, Виктор, ты знаешь, что именно твоя красавица три года назад спасла семью главного врача во время автомобильной аварии?

— Когда пострадавших вытащили из машины за минуту до взрыва?

— Ага, а наш охранник, который вместо девушки должен был спасать людей, только и успел, что позвонить в милицию, — вставил Володя.

— И это была моя Оля? — ужаснулся Виктор. — Она же могла погибнуть! Боже!

— Могла, но, слава Аллаху, этого не случилось.

— Молчи, Володя, какой Аллах? Таких, как Оля, ангел бережет, — посуровел Виктор. — Я не рассказывал тебе, потому что не имею права, но эта девочка…

— Догадываюсь, о чем ты, — не дал ему договорить Владимир. — Ведь твоя красавица спасла и мою голову. Буквально. Да-да, приказала выйти из машины, сесть на землю и закрыть глаза. А когда я очнулся, обрадовала известием, что навела порядок в моей голове. Навсегда.

— Хочешь сказать, боли, которыми ты мучился последние годы, исчезли? — глаза Виктора вспыхнули, он так радовался за товарища и ужасно гордился Ольгой.

— Представляешь? Так что я теперь самый большой поклонник твоей девушки, а скорее — невесты, потому что, как понимаю, ты хотел бы жениться?

— Ох, Володя, это моя самая заветная мечта.

Вечером, предупредив о своем "неофициальном" визите, Виктор приехал к Ольге. Они долго занимались любовью, утоляя недельный голод, потом чем-то поужинали и снова легли. И только тогда Засуха расспросил девушку о том, как она спасала жену и сына главврача. А после ее рассказа признался:

— Я ужасно испугался, когда узнал об этом сегодня, кстати, совершено случайно. Понимаю, мой запоздалый страх выглядит по-дурацки, но так уж я чувствую, ведь одна мысль, что ты могла пострадать или вообще погибнуть…убивает меня наповал.

— Сам виноват, — ласково улыбнулась ему Ольга. — Не надо так сильно меня… — и она замолчала, зардевшись.

— Любить? — закончил фразу Виктор. — Но это правда, Оля. Я, собственно, так и чувствую. Никогда и никого я не любил, как тебя… а уж женщин в моей жизни хватало. И я это четко осознаю — один твой звонок стал значить для меня больше, чем все остальное вместе взятое. Представляешь? Подожди, Оля, не перебивай, раз уж я начал говорить, позволь закончить.

Виктор замолчал, обдумывая что-то, а затем продолжил:

— Между нами большая возрастная разница. И если я, фактически, уже прожил жизнь и медленно двигаюсь к старости, то ты, Оленька, стоишь на пороге к счастливому будущему, я верю в это. Знаю, что не имею права тебе мешать, потому что "багаж", который тянется за мной, будет лишь мешать твоей молодости. Но сделать ничего не могу, прости. Ты — моя большая любовь, девочка, поэтому отказаться от тебя — значит умереть. К чему я все это говорю? Позволь мне быть рядом, пока не надоем. И хотя самой заветной мечтой для меня является брак, я не буду даже вспоминать о нем… и приму все, что ты предложишь.

— Боже, как пафосно, — вздохнула Ольга. — Неужели у тебя не было молодых любовниц, милый?

— Любовницы были. Любви не было.

— Значит, любовь сделала тебя занудой и проповедником

— Она сделала меня уязвимым, Оля…Что ты сказала? Я — зануда?! — Виктор резко подмял девушку под себя и начал щекотать. Она изгибалась в его руках, хохоча, и пыталась отбиваться, но ее усилия привели совсем к другому результату — через минуту они вновь занялись любовью.

И только утром, провожая Виктора до двери, Ольга сказала:

— Я напоминаю о своей просьбе про полгода, милый.

— Ох! — вздохнул мужчина.

— Не охай. За это время мы уладим все, что мешает нам быть вместе, а дальше — жизнь покажет. Просто подождем немного, хорошо? Ты занимайся своими делами, я — новой работой, а вечера у нас будут общие. Но "светиться" пока не будем, ладно?

— Как скажешь, любимая. Твое желание — закон. — Засуха распахнул дверь и едва не упал на здорового парня, который как раз собирался стучаться. Охранник, а это был он, с растерянностью уставился на своего шефа. — Ты меня не знаешь и не видел, понял? — грозно спросил его Виктор.

— А вы кто? — глаза парня смеялись, но лицо было каменным.

— Правильно отвечаешь, молодец. — Виктор повернулся к Ольге. — До вечера, дорогая.

Так начались "трудодни", как стала называть их Ольга. Ведь работа, которую переложил на девичьи плечи Андрей Ефимович, была тяжелой и физически, и морально. Неделя ее была расписана по часам, и свободного времени почти не оставалось, клиентура девушки постоянно росла. Ефимович, чтобы дать Ольге безболезненно втянуться в новый ритм жизни, по-прежнему работал и в больнице, и в салоне. А встречи с красавицей использовал для передачи ей своего бесценного опыта.

Когда же в восемь вечера Ольга попадала домой, всё её время было посвящено Виктору. Он, получив от нее вторую пару ключей, мог приходить когда угодно, но всегда вежливо предупреждал о своих визитах, "чтобы быстро не надоесть". Их встречи происходили спонтанно и не обязательно посвящались физической стороне любви, потому что часто им просто хотелось побыть вместе, посмотреть вдвоем телевизор или приготовить что-нибудь вкусное на ужин.

Ольга прекрасно понимала — для неё связь с Виктором очень выгодна, ведь без помощи и поддержки Засухи, ее жизнь была бы намного сложнее. И осознавая это, а также чувствуя себя без вины виноватой, пыталась компенсировать разницу самыми жаркими эротическими играми, без стеснения и комплексов, без ограничений и оговорок.

Единственным, что Ольге далось нелегко, был разговор с Зоей. Девушка понимала, что обязана рассказать матери, что фактически, стала жить с мужчиной, поэтому, не откладывая новость на потом, поехала к Зое и Васильевичу на ужин.

"Мама в браке просто расцвела, — подумала Ольга, обнимая красавицу-мать. — Да и Васильевич вроде поправился и помолодел". Пара недавно вернулась из свадебного путешествия по Днепру и всё ещё была под впечатлением от роскоши огромного круизного корабля.

— У меня новости, — сказала Ольга матери прямо в коридоре. — Но лучше их слушать на полный желудок.

— Значит, после ужина, — хмыкнул Васильевич и, чмокнув Ольгу, ушел в кабинет.

Так что Зое пришлось поспешить с угощением, она сразу поняла, что дочь пришла неспроста. Василий, поев, деликатно вышел на кухню "мыть посуду", но мать, заговорщицки улыбнувшись Оле, шепнула, что это наглая ложь и ее муж уже давно лежит в постели.

— Единственный бытовой недостаток Васи — он ненавидит мыть посуду, и лучше выбросит её на помойку, чем намочит руки. Поэтому давай, рассказывай, что там у тебя происходит, а то меня уже трясти начинает.

— Ладно, сейчас расскажу. Только дай слово, что не будешь перебивать меня, хорошо?

— Хорошо-хорошо, начинай.

— В моей жизни появился мужчина. Не делай "страшных" глаз мама, это не очередной парень-здоровяк, нет. Это солидный, влиятельный и богатый человек, один из столпов нашего города. Зовут его Виктор Максимович Засуха. Знакомы мы давно, он когда-то тренировал команду амбалов (как ты их мило называла), и с которыми я периодически встречалась. А позже из этой команды Максимович создал охранную фирму "Страж".

— Я помню, мы подвозили тебя как-то в его офис до отъезда.

— Наша встреча стала роковой для Виктора, потому что он влюбился сразу и до безумия. А я была так тронута этим, что тоже не устояла. И теперь мы вместе, хотя пока прячемся от всех, так как мне это нужно для работы.

— Он что, женат? — Зоя почему-то была очень спокойной.

— Боже упаси! Нет, он уже много лет живет один

— Один?

— Мама, ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду.

— Ну и чем ты меня хотела напугать?

— Он намного старше.

— На сколько?

— На 26 лет, — голос Ольги становился тише и тише, а последнюю фразу она просто прошептала.

— То есть, ему 50 лет? — угрожающе переспросила Зоя.

— Будет через неделю.

— Ты, наверное, с ума сошла, дочка? Стоило мне ненадолго уехать, как ты натворила такое, что я и представить не могла!

— Ладно, — вдруг посмелела девушка. — Что тебя волнует больше всего — разница в возрасте? Или может еще что?

— Засуха — криминальный авторитет.

— Покажи мне пальцем на любого из администрации города, и он окажется связан с криминалом, — ответила Ольга.

— Вот пусть они между собой и выясняют отношения, а ты, доченька, случайно можешь пострадать лишь потому, что дорога Засухе.

— Виктор, мама, привыкай называть его Виктор.

— Но я не хочу, — искренне призналась Зоя.

— А придется.

Ольга села рядом матерью и взяла ее руки в свои.

— Послушай, мама, я хочу объясниться, мои с Виктором отношения — это — не фрейдовский комплекс безотцовщины, который я воплощаю в зрелом возрасте. Это просто случилось, и логического объяснения я дать не могу. Скажу только, что меня никто и никогда так не любил, как этот человек. Его любовь настолько велика, что мне, порой, даже неудобно. И скажу откровенно, я не думала, что смогу полюбить кого-то…в ответ, понимаешь? А Виктор настолько благородно себя ведет, без претензий или капризов, как это бывает у состоятельных людей, и просит лишь одного, чтобы я пользовалась его деньгами. А сам всегда спрашивает разрешения, может ли зайти вечером "на огонек". Я уже не говорю, мама, что с помощью Виктора автоматически разрешились все мои проблемы с работой, охраной и машиной. Виктор даже отдал мне свою новенькую "Тойоту", представляешь? Поэтому я не могу им не восхищаться.

— Он действительно дорог тебе, доченька? — Зоя рассматривала дочь, будто впервые увидела.

— Да. Сейчас, кроме него, мне никто не нужен.

— Что ж, хорошо, что ты сама рассказала о переменах в своей жизни, иначе, услышь я эту новость от постороннего, не знаю, как бы и реагировала.

— Не расстраивайся, мама, я не собираюсь вас знакомить.

— Почему?

— Потому что это — первый шаг к браку, а замуж я пока не собираюсь. Да и Виктор как-то сказал, что не имеет права калечить мою молодую жизнь.

— Что ж, очень благородно, — заметила Зоя и добавила, — пока… Ладно, доченька, прости, но твои восхваления этого…хм…очень зрелого господина меня не очень впечатлили. Но ты — взрослая умная женщина, у тебя незаурядное чутье на людей, поэтому поступай, как считаешь нужным. Но помни — твоя любящая мама всегда тебя поддержит и выручит.

— Спасибо, — Ольга поцеловала мать, и начала собираться домой.

— Я могу рассказать твои новости Васе? — спросила Зоя.

— Безусловно. До встречи, мама, мне уже пора бежать.

12

В день юбилея Ольга ночевала у Виктора, чтобы первой сделать ему подарок, и утром, после страстного акта любви, торжественно вытащила из сумочки классный цейсовский бинокль, который вручила со словами: "Чтобы ты мог видеть все, что пожелаешь".

— То есть, подглядывать за тобой можно? — уточнил он.

— В первую очередь, — согласилась девушка.

За завтраком Ольга снова вернулась к теме, которая стала их первым камнем преткновения, потому что Виктор настаивал, чтобы на юбилее она сидела с ним рядом, на что девушка отвечала категорическим "Нет!"

— Я тебе объясняла, что работаю с этими людьми, — в который раз говорила Ольга. — И не хочу, чтобы меня воспринимали, прежде всего, как твою любовницу. Поэтому на юбилее я сяду вместе с сотрудниками фирмы, половину из которых прекрасно знаю.

— Ага, а они будут интенсивно за тобой ухлестывать.

— А что, нельзя?

— Да я им головы посшибаю!

— Всем остальным мужчинам тоже? Ведь, наверное, не только твои ребята захотят потанцевать со мной, но и много других гостей пана юбиляра, — подмигнула Ольга Виктору. — Ведь у нас масса общих знакомых, дорогой, не забывай. Ты им тоже будешь головы сшибать?

— Да будь моя воля, я б… — он запнулся под ее угрожающим взглядом.

— Может, просто повесишь на меня табличку "Чужая собственность. Руками не трогать"? — Ольга встала со стула и наклонилась над столом. — Ты глухой, Виктор? Не слышал, о чем я говорила? Или мне крикнуть, чтобы до тебя, наконец, дошло?

— Не надо кричать, сядь, — мужчина сразу дал "задний ход". — Пойми, я просто хочу, чтобы все знали — ты моя… то есть, что мы вместе, — поправился он, увидев, как изменилось лицо Ольги. — Ну, не смотри так, девочка. Я же не каменный, и мне больно, что надо от всех прятаться, будто мы делаем что-то запретное. — Виктор отвернулся к окну и, глядя на сосны, окружавшие дом, помолчал, а потом добавил почти шепотом. — Я ужасно ревную…И боюсь.

Ольга не дала ему договорить, пересев к нему на колени, и крепко прижимаясь к груди любимого.

— Не надо, Вик, не мучайся так. Ведь эта дрянь медленно выест душу, что ты и не заметишь, как разрушишь наши жизни.

— Я понимаю, — вздохнул Виктор. — И пытаюсь бороться.

— Вот и хорошо, — девушка нежно гладила его лицо, всматриваясь в глаза, а потом неожиданно сказала. — Знаешь, со всеми своими парнями я расставалась лишь тогда, когда они начинали меня переделывать, то есть указывали, что делать, с кем говорить, как одеваться и как себя вести. Это сразу становилось началом нашего конца, понимаешь? Я — свободолюбивое существо и принуждения не терплю категорически. В то же время, я не настолько тупа, чтобы не делать разумные уступки в отношениях, ведь нам нужно приспособиться друг к другу. Поэтому прошу тебя, Виктор, не дави на меня и позволь быть самой собой.

— Умница, — Засуха поцеловал девушку в висок и крепко обнял. — Обещаю себя контролировать. Ни за что, слышишь..? Я ни за что не хотел бы, чтоб ты менялась.

— Но я все равно буду, — возразила Ольга. — Взрослеть, умнеть, узнавать людей, тебя, себя — ведь перемены неизбежны. Но они будут органичными, спонтанными и без давления извне.

— Оля, я не собираюсь как-то принуждать тебя, пойми. Ради Бога, девочка, делай, что хочешь. Только не забывай, что у тебя есть я…и моя глупая ревность.

— Действительно глупая, — согласилась Ольга.

— Тогда закрываем тему. Я подчиняюсь, признавая целесообразность твоих аргументов и, конечно же, очень извиняюсь.

— Благодарю за понимание. Итак..?

— Итак, сегодня на праздновании юбилея, ты будешь просто моей гостьей, желанной и очень уважаемой. Но берегись, красавица, я тебе еще напомню о своем разбитом сердце.

— Согласна, — улыбнулась Ольга. — Напомнишь в мой юбилей.

— А-а? — всполошился Виктор. — Но 1-го декабря тебе исполняется 24, я это точно помню. Тогда, о каком юбилее ты говоришь?

— О своём 50-летии. Так и быть, на нем ты сможешь отыграться за все.

— Ах ты, — Виктор хотел схватить девушку, вскочившую на ноги, но не успел, потому что она птичкой бросилась по лестнице на второй этаж. И когда он ворвался в спальню, Ольга уже лежала обнаженной на постели и соблазнительно ему улыбалась.

Праздничный вечер, как и пять лет назад, проходил стандартно. Своё уважение юбиляру решили продемонстрировать все местные "шишки". Их речи, объятия, с похлопыванием друг друга по плечам, напомнили Ольге мексиканские и бразильские сериалы. Виктор за два часа банкета заметно покраснел от выпитого, но держался достойно и непринужденно. Небольшая сцена в углу ресторана уже была заставлена корзинами цветов, подарки горой засыпали большой стол, специально для этого предназначенный, звучали бесконечные тосты, звенели рюмки и столовые приборы, но Ольга вдруг поняла, что ей невыразимо скучно.

"Так, сейчас все окончательно дойдут до "кондиции", начнутся танцы, а с ними — обнимания и ощупывания. Может, пора бежать?"

Девушка наклонилась к своему соседу и прошептала:

— Я хочу уйти, Рома.

— Куда? — не понял парень.

— Пока еще не знаю. Прогуляться, наверное.

— Ты что? — всполошился охранник. — Да мне Засуха голову открутит, если я его не предупрежу.

— Так, — нахмурилась Ольга. — Значит, я не могу пойти, куда хочу? Мне запрещено?

— Слушай, не морочь голову, — откровенно огрызнулся парень. — Хочешь уходить — скажи об этом шефу, и вперед. А меня подставлять не нужно, это же моя работа — быть рядом — разве не понятно?

— Ладно. Тогда сделаем так. Я подожду в холле, а ты попросишь Виктора Максимовича подойти ко мне на минуту.

— Вот это дело, — охранник встал с кресла, но сделав первый шаг в сторону юбиляра, вдруг обернулся. — Ты ж меня не подведи и не пытайся сбежать, Оля, а то некрасиво получится.

— Я и не собиралась, — "честно" ответила девушка.

— Ну-ну, — понимающе, усмехнулся охранник.

Виктор действительно быстро пришел в холл и, по-дружески обняв Ольгу за плечи, спросил:

— Что такое, красавица? Что случилось?

— Я ухожу, господин Засуха. Вот, решила попрощаться.

— Как это, ухожу? — дернулся Виктор. — Куда это, ухожу?

— Еще сама не знаю, но очень хочется прогуляться. Только не обижайся, дорогой, — шепнула Ольга, — но мне вдруг стало так тошно, что захотелось сбежать.

— Ну вот, — нахмурился он. — А я теперь должен один праздновать свой юбилей?

— Прости, но я ничем сейчас помочь не могу. Тем более, мы договорились пока не афишировать нашу связь. И вообще, мне надоело сидеть за столом, а танцевать с твоими…гм…товарищами не хочется. Так что лучше я пойду.

— Куда?

— Не знаю, может, прогуляюсь по городу или маму навещу, я еще не решила. И давай сразу договоримся — я пойду одна, без эскорта. А ты спокойно будешь праздновать и веселиться. Хорошо?

"А что? — подумал Виктор. — Ничего удивительного. Девчонка молодая, вот и заскучала среди стариков, ей бы на какую-нибудь дискотеку, чтобы с ровесниками напрыгаться от души, а не здесь сидеть с "отцами" города".

— Ладно, иди, — он улыбнулся Ольге. — Что? Удивлена? Ждала скандала? Вижу, что ждала, — засмеялся вслух Засуха. — А скандала не будет, вот так. Только давай условимся, что ночевать ты приедешь ко мне, ведь завтра воскресенье, и мы могли бы погулять в лесу или съездить на озеро.

— Хорошо, я приеду, только не знаю, когда.

— А я и сам пока не знаю, когда доберусь домой. В любом случае, мы там встретимся, и это мне очень нравится.

На ступеньках ресторана дружно курили знакомые ребята и, пропуская Ольгу, шутили, пытаясь её задержать. Но девушка легко проскользнула между ними и отправилась на прогулку по городу, медленно ступая тонкими каблуками модных туфель. Она рассматривала витрины новых магазинов, появившихся в центре города, встречала знакомых, останавливаясь поболтать о делах или личном, послушала маленький концерт уличных музыкантов, а потом на углу одной из улиц ее соблазнил пьянящий аромат только что смолотого кофе. Сидя под ярким зонтиком кафе, Ольга осматривалась вокруг, наблюдая, как медленно стихает город, готовясь к ночи. Кое-где начали вспыхивать огни фонарей, ярко светились неоновые вывески магазинов и киосков, а у девушки на душе вдруг стало так тихо и мирно, что она решила поехать домой, но не к Виктору, а к себе.

Перед сном, чтобы не тревожить любимого отсутствием, девушка перезвонила охраннику, который дежурил при доме Виктора, и предупредила, что ночует у себя, а потом спокойно уснула. Но среди ночи ее вдруг разбудил звонок, в трубке которого дрожал незнакомый мужской голос.

— Я звоню по просьбе отца. Он просил вас приехать.

— Куда и почему? — сонно спросила Ольга.

— Андрей Ефимович умирает и хочет вас видеть. Машина уже выехала и будет под вашим домом через десять минут.

Ольга потом плохо помнила эту ночную поездку, потому что в голове прочно засело лишь одно — воспоминания о последних часах жизни Профессора, ее наставника, учителя и друга.

Андрей Ефимович жил в старом доме на одной из тихих маленьких улочек центра города, жил вдвоем с женой, дородной женщиной преклонного возраста. Она встретила девушку слезами и сразу же провела в спальню, где на узком диване под теплым одеялом Ольга и увидела своего учителя. Рядом с ним сидел человек, так похожий на старого массажиста, что девушка сразу поняла — это сын Ефимовича, о котором тот когда-то рассказывал.

— Вот, Оля, познакомься, — проговорил Андрей Ефимович. — Мою жену ты уже знаешь, а это — наш сын Юрий.

— Очень приятно, — поздоровалась девушка.

— А теперь выйдите все, — тихо произнес старик родным, крепко сжав руку Ольги сухими горячими пальцами. — Нам с этой красавицей надо пошептаться наедине. — Как только его просьбу выполнили, он, прокашлявшись, начал. — Не пытайся остановить это, Оленька, не нужно. Мне уже давно пора отдохнуть от жизни, но есть кое-что, без чего я не могу уйти…и чего не говорил тебе, потому что надеялся… — Ефимович вздохнул, — да что там говорить? Я все откладывал свою просьбу до последней минуты, потому что при жизни о таком не просят. Ты же не откажешь умирающему?

— Нет, я сделаю все, о чем вы попросите.

— Вот и хорошо, девочка. А теперь слушай внимательно: в то время, когда я начну отходить, ты должна забрать мою силу. Потому что, хоть ее и немного, по сравнению с твоей, но достаточно, чтоб наделать беды, если она попадет в чужие руки.

— Я не понимаю, — растерялась Ольга.

— Я умру, моя душа улетит, а сила останется сгустком энергии рядом с телом. Ты увидишь ее и заберешь себе, понятно? Отдать силу кому-то из родных или друзей я не могу, они обычные люди.

— Хорошо, — кивнула девушка. — Это все?

— Нет, не все. Также ты должна присутствовать при моем омовении, чтобы вода, которой обмоют тело, не нанесла вред, потому что в этой воде будет иная сила — тёмная, недобрая. Ведь в человеке всякого набирается к концу жизни. Ты в эту воду нальешь святой воды, которая исцелит зло, и выльешь в унитаз. Но есть еще одно дело… — Андрей Ефимович закрыл глаза, тихо выдыхая воздух, а Ольга молча ждала, понимая, что старик устал и ему нужно немного отдохнуть.

За открытым окном молчала ночь, едва вздрагивали темные занавески на окнах спальни, тикали часы, отмеряя последние минуты жизни старого человека, а Ольга сидела, отупев от горя, потому что еще никогда не теряла настолько близких людей.

— Слушай меня, девочка, — продолжил Андрей Ефимович тихим голосом. — Меня похоронят, и все произойдет как надо, но есть дело, которое тебе будет нужно подстраховать. Сама же знаешь, как черные зарабатывают свои "дивиденды" на смерти, когда забирают воду после омовения покойника, его вещи из гроба или землю из свежей могилы. Хотя об этом позаботится Юрий, я его предупредил, что нужно сделать. Но есть то, чего он не сможет… Поэтому именно ты, в ночь на сороковой день смерти, придешь на кладбище и спасешь мою душу.

— Как?…Что? — Ольга чуть не упала, услышав слова старика.

— Я тебе рассказывал, что даже добро имеет изнанку. Так и моя смерть может пригодиться черным нашего города. А я их в свое время изрядно достал, так что они обязательно придут отомстить на мою могилу. Понимаешь? Нет? Есть специальный ритуал, который выворачивает души белых, не пуская их к Богу и превращая в страшное оружие. Поэтому нужно будет запечатать мою могилу еще раз, по-нашему…Иначе беда.

— Что нужно сделать? — Ольга, держа Андрея Ефимовича за руку, прибавила ему силы, почувствовав, что тот выдохся, но старик сразу остановил ее.

— Довольно, ты только растянешь это…а я уже и так измучился. Лучше встань и отодвинь нижний ящик, вон там, — он глазами показал на бюро, стоящее в углу спальни.

Ольга сделала, как он просил, но, отодвинув ящик, замерла пораженная до глубины души, увидев остро заточенные колья.

— Это осина, — фыркнул Ефимовичу, — как в фильмах ужасов, где ими убивают вампиров. — Он ехидно улыбнулся и подмигнул. — Испугалась?

— Ну, знаете… — взяв кол в руку, Ольга снова села на стул и спросила:

— Настоящая осина?

— Она, не сомневайся.

— И что делать с кольями?

— Забьешь их в мою могилу: первый кол — туда, где голова, второй — в сердце, третий — в ноги. Остальные четыре, на которых вырезан крест, в места, которые поставит священник на кладбище, запечатывая могилу. Прочитаешь молитвы, любые…а потом сиди и жди.

— Чего?

— Того, что будет.

— А что будет?

— Я точно не знаю, — вздохнул старик, — но догадываюсь, что тебе придется пережить несколько неприятных часов. Поэтому пусть тебя подстрахует мать или… — Ефимович вдруг снова подмигнул девушке, — Виктор Максимович.

— Хорошо, — прошептала, смущаясь, Ольга.

— Я, дурак, не сразу догадался, что творится у меня под носом, — старик улыбнулся. — А ты вновь удивила меня. Но я не осуждаю, Боже упаси, Оля. Вы — взрослые люди, и если вам хорошо вдвоем, то… — кашель прервал его на полуслове, внезапно разрушая тихую атмосферу дружеского разговора. И девушка сразу поняла, что это уже конец, поэтому быстро позвала в спальню жену Андрея Ефимовича и его сына с семьей, а сама отошла к стене.

Она не вмешивалась и не плакала над умершим, потому что знала, ей сейчас понадобятся все силы и умение. И когда от тела покойника отделился золотой, блестящий до белизны туман, который быстро стянулся в небольшой шар, Ольга забрала эту энергию себе и вышла в другую комнату, чувствуя, что может упасть. Сила переполняла ее, готовая выплеснуться наружу, и девушка высунулась в окно, чтобы вдохнуть прохладного ночного воздуха, а сама прижала руки к батарее центрального отопления, чтобы хоть немного разрядиться, от чего ей сразу полегчало.

Дальше все происходило, как заведено. Вызвали "скорую помощь", врач зафиксировал смерть "от старости", быстро оформил надлежащие документы и уехал. А Ольга подождала омовения тела, выполнила ритуал очищения воды, посидела еще несколько часов рядом со вдовой, заливаясь слезами от горя, и только под утро вернулась домой.

"Виктор, наверное, искал меня, — вспомнила она о Засухе, — и обиделся, что я не приехала. А может ещё и насочинял себе невесть что", — вздыхая, девушка подняла трубку и набрала знакомый номер.

— Алло, — сонный голос Виктора послышался лишь после восьмого гудка.

— Это Ольга, извини, что разбудила.

— Что-то случилось? — тон его сразу изменился, и Ольга поняла, что он взглянул на часы, показывавшие шесть утра.

— Умер Андрей Ефимович. Я всю ночь пробыла в его доме.

— Господи, девочка. Очень жаль. А как ты сама?

— Устала, и хочу предупредить, Виктор, не беспокой меня, пока я сама не позвоню. Мне необходимо выспаться после тяжелой ночи, а еще нужно подумать…Извини, что разбудила.

— Ничего страшного, отдыхай. Я люблю тебя. Звони, когда проснешься.

13

Проснулась Ольга около часу дня, приняла ванну, что-то поела и лишь затем села думать о словах покойного Профессора. "Что делать? Как запечатать могилу учителя? Это ведь надо провести ночь на кладбище. Жуть". Поняв, что без совета опытного человека не обойтись, девушка позвонила матери и попросила ее приехать.

— Что-то случилось? — забеспокоилась Зоя.

— Не со мной. Но я не хочу говорить об этом по телефону. Прошу, приезжай скорее, мама, ты мне очень нужна.

— Буду через двадцать минут, — пообещала Зоя и отключилась. И хотя дочь сказала, что с ней все в порядке, но, переступив порог квартиры, Зоя сначала ощупала и осмотрела Ольгу, чтобы хоть немного успокоить грохочущий стук в груди, и лишь потом присела к столу слушать печальные новости.

Рассказ занял немного времени, под конец Ольга продемонстрировала матери осиновые колья, которые забрала из дома Ефимовича, и попросила пойти с ней на кладбище.

— Бедная девочка, — прошептала Зоя. — Конечно, я пойду с тобой. — Она на мгновение остановилась, о чем-то размышляя, а потом добавила. — Но помощь твоего Засухи нам тоже понадобится, ведь на кладбище действительно могут произойти неприятные встречи, а ребята-охранники именно для этого и нужны, их не напугает дежурство у могилы Профессора.

— Я сейчас свяжусь с Виктором, — Ольга быстро переговорила с любимым, а когда положила трубку, увидела лукавый блеск в глазах матери.

— Что? — спросила девушка.

— Да вспомнила, как ты клялась нас не знакомить, — объяснила Зоя.

— Клялась, но жизнь поставила свои условия, ничего не поделаешь.

Когда Виктор вошел в квартиру и увидел Зою, то лишь удивленно покачал головой, не веря собственным глазам.

— Вы — мать Ольги? — а потом повернулся к девушке и серьезно спросил. — Это не шутка? Она действительно твоя мать? Не сестра? Скажи правду, и обещаю, что заберу эту тайну с собой в могилу.

— Удачно пошутил, — криво улыбнулась Ольга, — как раз на могилу мы и собираемся, — а дальше вывалила Виктору на голову все то, о чем говорила с Зоей.

Стараясь периодически подбирать отвисающую челюсть, мужчина таращился на свою любимую, а затем и на "тещу", что чуть насмешливо рассматривала его, потом громко сглотнул и встал выпить воды. Он помолчал, что-то обдумывая, деликатно прокашлялся и сказал:

— Я знаю Юрия, сына Ефимовича, и сейчас поеду к нему. Думаю, нам стоит сразу организовать круглосуточную охрану этого печального мероприятия, то есть, прощания с умершим и его похороны.

— Разумно, — кивнула Зоя.

— Если же говорить об охране на сороковую ночь, то эти меры я обдумаю лишь после того, как осмотрю место захоронения.

— Согласна, обсудим это позже, — сказала Зоя и милостиво попрощалась с "зятем", а он уже на лестнице, крепко обнимая Ольгу, тихо спросил: "Я могу сюда вернуться после встречи с Юрием?"

— Да. Думаю, мама скоро уйдет, — Ольга слабо улыбнулась, увидев, как загорелись глаза Виктора, и поинтересовалась. — А как твоя голова? Не болит после вчерашнего?

— Слава Богу, в аптеках сейчас продается море таблеток от похмелья, поэтому я специально прикупил их заранее, как раз к этому дню.

— Молодец, — девушка подтолкнула Засуху к лестнице. — Позвони мне позже, ладно? Ну, бывай.

Когда Ольга вернулась в квартиру, то первое, что услышала от матери, были слова:

— И знаешь, что я скажу тебе, дорогая? — Зоя улыбнулась дочери. — Твой господин Засуха мне понравился. Я теперь понимаю, почему ты выбрала именно его…и это несмотря на разницу в возрасте и социальном положении.

— А положение при чём?

— Если бы я не знала тебя, то подумал, что в вашей связи просто произошел равноценный обмен, то есть его деньги купили твою молодость и красоту. Но сейчас вижу, что Виктор по-настоящему тебя любит и готов на все, лишь бы быть рядом, его не пугают даже наши ведьмовские дела. — Зоя вдруг расхохоталась, вытирая слезы, а удивленной Ольге через минуту объяснила. — Это я вспомнила, как он, сирота, слушал, что его ждет, и чуть с кресла не упал от твоих "новостей". А потом мужественно пил воду, чтобы прийти в себя, и облился почти до носков, но сам этого и не заметил.

— Ничего, для первого раза его реакция была вполне приличной, — улыбнулась в ответ Ольга. И чтобы сменить личную тему на более актуальную, спросила:

— Скажи, в нашей семье тоже так "интересно" запечатывают могилы?

— Конечно, — сразу посерьезнела Зоя. — Ты же помнишь, как нас учит Библия, что человеческая душа уходит на небо на 40-й день?

— Да. По церковному это называется Вознесение.

— Правильно, дочка. Сорок дней предназначены для того, чтобы душа умершего могла попрощаться с родными и близкими, а также со всем, что её окружало при жизни.

— Жаль, что мы живем так мало, — Ольга вздохнула. — Ладно, на 40-й день, когда душа возносится на небо, в церкви правят поминальную службу, а дома накрывают стол, чтобы помянуть усопшего. Это, если человек нормальный. А что происходит у нас?

— У нас все иначе. Могилы людей, которые при жизни владели силой, нельзя оставлять на произвол судьбы. Но если такое, все же, случилось, душа умершего потом долгие годы…да что годы, десятилетия, не находит себе покоя и дороги на небо. Поэтому у нас на 40-й день происходит повторное запечатывание могилы.

— И что потом?

— После ритуала душа без помех возносится к Господу и уже не может быть использована черными для злых дел.

— А если умирает человек, который обладал силой, но ею никогда не пользовался, потому что не знал о своем даре?

— Могилы таких людей запечатываем мы…или наши оппоненты.

— А откуда вы… или черные…это знаете?

— Просто чувствуем.

— А почему тогда я не..? — договорить Ольга не смогла, мать положила палец ей на губы, призывая к молчанию.

— Потому что еще очень молода, — Зоя поцеловала дочь и отодвинулась. — Наступит время, ты тоже станешь чувствовать…даже на расстоянии.

— Ох, мама, — девушка откинулась на спинку дивана, — чем дольше я этим занимаюсь, тем хуже себя чувствую. А порой вообще так страшно становится! — и Ольга прикусила губу, чтобы удержаться от слез, но через мгновение "плотину прорвало", и она зарыдала-заголосила. — А Ефимович мне всего показать не успе-ел! Что же я теперь без него де-елать бу-уду?!

Зоя обнимала дочь, не мешая ей выплакаться, и тоже понемногу всхлипывала от жалости, потому что уже и не помнила, когда видела Ольгу в слезах. Жаль было ей и старого Профессора, ведь когда человек умирает, пусть и пожилой совсем, всегда кажется, что смерть наступила неожиданно, и больше ничего не остается, только плакать и утешать друг друга.

— Не думай об этом, как о зле, — стала тихо говорить Зоя. — Ведь после смерти душа человека, наконец, обретает покой, а еще получает ответы на все вопросы, которые мучили при жизни. Это нам, живым, плохо, когда от нас уходит близкий человек, а вот ему — совсем наоборот, поверь.

— Но я чувствую, будто потеряла часть себя, а еще уверенность в собственных силах. Как теперь работать?

— Это пройдет. И уверенность вернется. Пойми главное — Проводник никогда не уходит из жизни, пока не подготовит себе замену.

— Что? — подняла голову заплаканная Ольга.

— То, что слышала. Ты вполне готова к самостоятельной работе.

— Вот почему он так спешил последние недели? Я же чувствовала, что Ефимович держится из последних сил, но подпитывать себя он не позволял.

— Ладно, хватит слез, — решительно сказала Зоя, встряхнув Ольгу за плечи. — Поплакала — и бери себя в руки. Тебе сейчас нужны силы, ведь впереди похороны. И не смотри так, будто у меня нет сердца. Смерть Андрея Ефимовича принесла не только горе его родным и близким, она стала ещё и большим праздником для всех черных нашего города и поэтому…

— Они обязательно придут на похороны, — закончила мысль матери Ольга, — чтобы злорадствовать и радоваться. — Слезы девушки мгновенно высохли, а в глазах появился острый безжалостный блеск. — Хорошо, посмотрим, кто кого…

— Ты дров не наломай, дурочка. — Мать поднялась с дивана и стала собираться домой. — Мир все равно не переделать.

— Даже и пытаться не буду, не такая уж я тупая.

— Слава Богу! И помни: есть мы, и есть они, черные. Тысячелетиями мы живем рядом друг с другом и боремся за человеческие жизни и души. И борьба эта — вечная, так что ты ничего не изменишь, Ольга.

— Я - не Жанна Д'арк, идти на прямой конфликт не собираюсь, но обязана знать, кто из черных придет на похороны Ефимовича. Ведь это же мои будущие…как ты их назвала?…оппоненты, вот. А врага надо знать в лицо.

— Ладно, доченька, я поехала. — Зоя обняла Ольгу на прощание. — Береги себя, и прошу — не задирайся с черными, и вообще — веди себя достойно. Они ведь обязательно захотят спровоцировать публичный скандал, поэтому держи себя в руках и будь очень осторожна. Не дразни собак, слышишь?

— Обещаю, мама, не переживай.

Эти два дня, пока город прощался с Андреем Ефимовичем, стали настоящим испытанием для Ольги, ведь она неотлучно находилась рядом с семьей покойного, выполняя роль своеобразной скорой помощи. На третий день состоялись похороны, и к церкви, где отпевали покойного, пришло полгорода, чтобы отдать ему последнюю дань уважения.

Поминальная служба как-то незаметно убаюкала Ольгу, а еще принесла облегчение её душе, поэтому девушка решила примириться с потерей близкого человека, и сразу почувствовала, как ее тоска переходит в обычную грусть. Через полчаса служба закончилась, люди чередой потянулись целовать Библию в руках священника, иконы святых и распятие, а затем тихо выходили на улицу.

— Вот так, вроде и незаметно, жил рядом с нами замечательный человек, приносил людям пользу и добро, и все воспринимали это, как должное. А когда он умер, сразу стало боязно. Как теперь жить? К кому обратиться за помощью, не дай Бог что? — услышала над головой девушка тихий голос, а когда подняла взгляд, встретилась глазами с одним из своих новых клиентов. Иван Иванович Мусиенко был чиновником высокого ранга местной администрации и в своё время, по просьбе Ефимовича, помог Ольге переоформить на себя массажный салон, а потом еще и уладил ее дела с налоговой инспекцией. Иван Иванович подошел к девушке, когда она уже выходила из церкви, и сочувственно коснулся ее руки.

— Как вы себя чувствуете?

— Ничего, спасибо, — вежливо ответила девушка.

— Я знаю, покойный был для вас другом и учителем, и искренне сочувствую. — Увидев слезы в глазах Ольги, мужчина торопливо добавил, — Я тоже дружил с ним… и теперь…чувствую себя очень неуютно, словно потерял не только близкого человека, но ещё и остался без защиты за спиной.

День выдался погожим и теплым, высокие старые дубы, окружавшие церковь, бросали вокруг себя густую тень и несли прохладу. Стояла тишина, и только со стороны центрального шоссе, кольцом опоясывавшего центр города, доносился шум машин. Люди садились в автобусы, чтобы ехать на кладбище, и вид у некоторых был таким мрачным и растерянным, что Ольга, которую остановил Мусиенко, вдруг поняла — это чувство беззащитности и беспомощности испытывают все.

"Вот и пришло мое время начинать работу Проводника, — подумала девушка. — Людям нужно дать надежду, чтоб они знали — ничего не изменилось…кроме их защитника, конечно. И хоть я молода и ещё не очень опытна, но моя сила — это та стена, на которую всегда смогут опереться люди". Поэтому она с достоинством ответила:

— Иван Иванович, теперь со всеми проблемами и заботами прошу обращаються ко мне.

— Правда? — посветлело лицо мужчины. — Слава Богу, я надеялся, что так и есть, недаром Ефимович готовил вас себе на замену, но, все же, решил переспросить.

— А что, у вас что-то срочное?

— Нет, Боже упаси.

— Тогда извините, меня зовут в автобус.

— Да-да, конечно.

Городское кладбище располагалось на высоком холме сразу за городом. Здесь всегда гулял ветер, который, словно вредный хулиган, частенько портил памятники, порой даже валил старые деревянные кресты и постоянно гасил свечи на могилах. Но сегодня, обдувая людей теплым летним воздухом, он нес только облегчение, хотя Ольга, все же, почувствовала, как у нее по спине протекла струйка пота. Она стояла, поддерживая под руку вдову, и ждала, когда закончится очередь людей, которые подходили бросить горсть земли на гроб. А вскоре могилу засыпали и обложили венками и цветами. Юрий, сын покойного Андрея Ефимовича, громко пригласил всех в кафе, чтоб, как полагается по обычаю, помянуть отца.

И только после этой печальной трапезы, когда Ольга попрощалась со всеми и вышла из кафе, у нее произошла "долгожданная" встреча с…оппонентами. Сразу возле дороги ее остановили две пожилые женщины (которых девушка приметила еще во время похорон, постоянно ощущая на себе их липкие взгляды), и вцепились в нее, словно клещи.

— Ну что, девка, дождалась своего? — начала одна из женщин неприятным низким голосом. — Уморила старика за полгода и хоть бы что! Ни стыда, ни совести!

— Зато теперь она зацапает всю его клиентуру и будет просто купаться в деньгах, — проскрипела товарка. — Молодая, а хваткая. Сразу поняла, где можно поживиться. Совести у тебя нет, бесстыжая! И где только берутся такие?

Ольга остановилась, с любопытством рассматривая черных, а потом спокойно ответила:

— Я бы не советовала здесь долго стоять, потому что вот вам, — девушка обратилась к первой женщине, — с новообразованием в левом яичнике, солнце категорически противопоказано, а вам, — Ольга посмотрела на вторую женщину, — после сложной операции на кишечнике вообще нужно как можно больше отдыхать, лежа в холодке. А теперь, извините, мне пора, — она обошла ошалевших от её слов черных, села в машину, которую торопливо подогнал к тротуару Виктор, и лишь затем, когда автомобиль уже тронулся, начала хихикать.

— Представляешь, у этих баб просто язык отнялся от изумления, хотя злобой исходили, словно только что из преисподней. Одно меня радует, вокруг них вились две здоровенные осы, и я очень надеюсь, что они их покусают.

— Бабы ос покусают?

— Да нет, наоборот, осы… — Ольга, не договорив, стукнула Виктора в плечо, — не смеши меня.

— Почему?

— Потому что сейчас не время.

— Глупости, — отмахнулся Засуха. — Я на личном опыте убедился, что люди, хоть и незаметно, но всегда улыбаются на похоронах, потому что подсознательно…или вполне сознательно, радуются, что это не они легли в могилу. И ничего плохого в такой реакции нет, это как раз вполне нормально для живого человека, иначе мы бы вымерли от жалости к себе еще тысячи лет назад.

— Ох, Виктор, — вздохнула Ольга, — что бы я без тебя делала? Ты так вовремя подъехал, когда я вышла из кафе.

— Так мы ж заранее условились, что поедем домой вместе, вот я и встал первым из-за стола, когда увидел, что ты прощаешься.

— А я и забыла совсем, прости.

— Ничего удивительного, тебе столько пришлось пережить за это время, а тут еще черные. Это же они были, я не ошибаюсь? А такая встреча, кого хочешь, может выбить из седла. Не знаю, Оля, что они тебе сказали, но если бы взглядом можно было убивать… — он покрутил головой, не скрывая удивления. — И откуда у них столько злобы?

— Это профессиональное, дорогой.

— Как это, "профессиональное"?

— Понимаешь, обычные люди радуются и смеются, получая удовольствие от положительных эмоций, а у черных удовлетворение вызывает чужое горе, неприятности и беды.

— Господи помилуй, — выдохнул мужчина. — Ну, ничего, — продолжил он вскоре бодрым голосом, — вечер только начинается. Не попариться бы нам в баньке?

— В такую жару? — переспросила Ольга, а потом тряхнула головой. — А что? Я согласна.

14

Баня с душистым паром мяты и любистка, расслабила девушку до кончиков пальцев, а когда Виктор еще и сделал ей массаж, втирая в сведенные напряжением мышцы душистый крем, Ольга уснула прямо на столе и даже не шелохнулась, когда Засуха отнес ее на кровать и бережно прикрыл махровой простыней. Виктор некоторое время посидел рядом, с удовольствием рассматривая девушку, а потом спустился на первый этаж и вышел на веранду.

Солнце садилось, быстро закатываясь за горизонт, где-то в лесу мелкой дробью стучал дятел, косые тени от дома падали на траву, затемняя ее до черноты, и только привычное пение кузнечика, встречающего трелью летнюю ночь, заставило мужчину улыбнуться. Он закурил, удобно устроившись в большом мягком кресле, которое Ольга вытащила на веранду, и стал терпеливо ждать Володю, обещавшего приехать с вечерним докладом. А когда тот через двадцать минут появился, то сразу оседлал удобный табурет, привычно прислонившись спиной к поручням веранды.

— Оля спит? — поинтересовался Володя, тоже закуривая сигарету. — Ну, и хорошо, а то она вымоталась за эти дни, даже с лица спала.

— Ей пришлось потратить много сил и энергии…

— Не надо объяснять, я и сам догадался.

— А что скажешь о моем поручении? Уже не будешь недоверчиво таращиться, решив, будто я спятил?

— Тоже скажешь, — улыбнулся товарищ. — Услышать такое и не вытаращиться? Представляю свое лицо…

— Видел бы ты меня, когда я это впервые услышал, — улыбнулся понимающе Засуха. — Ладно, давай к делу.

— Значит так, во время дежурства у гроба Профессора ребята заметили двух женщин, которые пытались подобраться к покойнику, но сделать им это деликатно помешали. Думаю, бабы так ничего и не поняли, а мы, в свою очередь, взяли их на заметку и теперь знаем, кто они и чем занимаются

— Черные?

— Ага, кстати, именно они подходили к Ольге после поминок и что-то ей говорили.

— Я был там, знаю.

— А что Ольга?

— Сказала, это действительно были черные, и они открыто грубили, провоцируя скандал, поэтому ей пришлось их немного "порадовать".

— То есть?

— А она перечислила каждой бабе ее болячки и посоветовала не стоять долго на солнце, так как это вредно для здоровья.

Володя фыркнул, а потом тихо захохотал.

— Вот, пацанка…

— Может, и пацанка, но сейчас, после смерти Ефимовича, ей будет очень тяжело… хотя и до этого тоже было несладко. Володя, еще кто-то был?

— Да какой-то дед непонятный. Мне даже показалось, он хотел добраться именно до Ольги, но ребята не подкачали. Дед сразу сообразил, что его обнаружили и убрался прочь так быстро, что мы не успели упасть ему на хвост.

— Как это? — Виктор нахмурился. — Дед обманул опытных спецов?

— Прости. Сам не знаю, как это получилось, — заместителю было неловко. — Но обещаю — мы его найдем, видеокамера, которая "пасла" входные двери, зафиксировала объект во всей красе. Вот, посмотри, — и Володя выложил на стол фотографии незнакомого старика в старомодном черном костюме.

— Ладно, — Виктор отодвинул снимки на сторону стола. — На сегодня это все?

— Да.

— Тогда пошли на кухню, ты ж, наверное, голодный?

— Да съел бы что-нибудь.

— Жениться тебе нужно, дружище, — сказал дорогой Виктор, — а то скоро 45, а все холостякуеш.

— Кто бы говорил, — фыркнул ему в спину Володя.

— Мое положение выгодно отличается от твоего, ведь наши с Ольгой отношения можно вполне назвать семейными. А вот у тебя даже любовницы нет, и уже давно.

За ужином Володя объяснил:

— Понимаешь, когда я вернулся из Афгана, то был таким диким, что с трудом сам с собой справлялся, где уж тут говорить о серьезных отношениях, не говоря о семье. А пока я приходил в себя, все порядочные женщины потихоньку вышли замуж, а непорядочные мне были не нужны, потому что и так давали.

— Но у тебя же был кто-то, я помню.

— Да, Светлана. Но она постоянно со мной воевала, пытаясь превратить в ручную собачку. А я этого не люблю, и когда прихожу домой, то хочу покоя, а не войны.

— "Я на тебе, как на войне", — тихо пропел Виктор.

— Собственно, кровать была единственным местом, где ее война меня хоть немного устраивала. Но однажды я понял, что так дальше продолжаться не может, сказал ей "So long" и убрался восвояси.

После ужина мужчины вышли курить на веранду, и Виктор, минуту помолчав, спросил:

— А что скажешь о дежурстве на кладбище?

— Ну и работа, — криво улыбнулся Володя. — Ребятам объяснять это было неловко, пришлось выдумывать невесть что. Хотя устроилось все вполне нормально, оказалось, родственник нашего Олега Буевского работает бригадиром местных могильщиков, так что его бригада временно увеличилась на одного работника. Это — днем. А ночью ребятам по двое придется дежурить у могилы Профессора с прибором ночного видения, чтобы пугать черных визитеров.

— Ты проследи, чтоб они там простой народ пугали. А то Ефимовича уважали многие, и в эти дни его могилу будут активно посещать, особенно на 9-й и 40-й день.

— Кстати, а что там будет на 40-й день, ты не узнавал?

— Нет. Ольга, если захочет, сама расскажет, а я специально не допытывался, в этих делах — меньше знаешь, лучше спишь.

— Золотые слова, — согласился Володя и через мгновение начал прощаться. А Виктор, после его отъезда, еще с минуту посидел на веранде, а потом тихо поднялся в спальню и нырнул в кровать к Ольге. Ему ужасно хотелось разбудить ее, чтобы заняться любовью, но мысль о том, что девушке необходимо отдохнуть, победила. Этот "подвиг" в небесной канцелярии не зачелся, потому что утром Ольга ошарашила его просьбой:

— Что ты скажешь, если мы несколько дней не будем видеться?

— В последнее время мы и так не часто общаемся, — Виктор, хоть и обиделся, но решил не демонстрировать это. — А в чем дело? Я могу помочь?

— Да нет. Это чисто профессиональные вопросы. Мне нужно хорошо подумать над организацией своего рабочего дня, а также решить, каким образом объединить работу массажного салона, больницы и богатой клиентуры. Тем более, народу, который ляжет под мои руки, теперь стане намного больше.

— А ты не думала взять еще нескольких человек себе в помощь? — спросил Виктор. — Ведь можно найти хороших массажистов, которые б работали под твоим руководством?

— Ох, Виктор, — Ольга прыгнула в его объятия, — я не знала, как тебе это сказать… — Она нежно взлохматила ему волосы, а потом разгладила пальцами хмурые морщины на лбу.

— Говори уж, не бойся, — подтолкнул ее Засуха.

— Ты бы не мог мне уступить одного своего мальчика?

— Кого это ты уже присмотрела?

— Рому, моего водителя.

— Ничего себе "мальчик", — фыркнул Виктор. — У него, между прочим, почти 2 метра росту и 100 килограммов живого веса.

— Я знаю. И все же у него есть то, чего никогда не будет у меня. Я говорю о чисто мужских достоинствах, от которых просто млеют богатые дамы нашего города. Они мне открытым текстом сказали, что мечтают о таком массажисте, как Роман. А я обещала подумать.

— Ну, знаешь, — Виктор вскочил на ноги, Ольга — за ним. — Ты что, хочешь сделать из него жиголо? Или мужчину "по вызову"?

— Фу, какая гадость, — девушка вновь села в свое кресло и посмотрела на Засуху холодным оценивающим взглядом. — Я могу объяснить свою мысль? Или мне подождать, пока ты еще немного позвенишь сабелькой по двору и порычишь, скрежеща зубами? А то я так испугалась, мама дорогая, прям сознание теряю, ага.

— Ну, объясни, — милостиво разрешил Виктор.

— Спасибо. Так вот, с Романом я еще не говорила, и не буду без твоего согласия, это вопрос принципа. Просто парень как-то заметил, что ему нравится моя профессия, и он с удовольствием бы сменил специальность, то есть, стал массажистом. Ещё добавил, что всю жизнь охранником не проработаешь, однажды наступит день, когда на его место придет кто-то молодой и сильный. И куда ему деваться в пятьдесят или шестьдесят лет? А профессия массажиста — это хороший кусок хлеба с колбасой, постоянное место работы, гарантированная пенсия и уважение общества. Здесь ты согласен?

Засуха кивнул, и Ольга продолжила.

— Теперь относительно женщин. Большинство богатых пациенток — совершенно здоровы, и все их "болезни" от переедания и малоподвижного образа жизни. Дни этих женщин проходят настолько однообразно, что появление мужчины-массажиста, как Роман, будет способствовать не только физическому улучшению их здоровья (ведь каждая захочет похвастаться хорошей фигурой и просто станет меньше кушать), но еще и эмоциональному подъему. В плане сексуальных посягательств — никто не собирается на Рому бросаться или провоцировать, нашим дамочкам вполне хватит сугубо профессионального контакта и эмоционального удовлетворения. И последнее: взяв в свои руки дело оздоровительного массажа этих дам (или других клиентов, кто согласится), Рома даст мне возможность сосредоточиться на действительно больных пациентах и освободит время, которое мы могли бы проводить вместе.

— Оля, — медленно протянул Виктор, — объясни мне тогда вот что. Почему, когда ты так подробно раскладываешь свои мысли "по полочкам", они уже не кажутся мне скандальными или просто глупыми? А такими я их, собственно, считаю довольно часто, особенно, когда слышу впервые… и поэтому так остро реагирую и обижаюсь.

— Знаешь, — ответила Ольга, — мне тоже сложно быстро принимать решения и привыкать к изменениям в жизни, даже когда понимаю их целесообразность.

— Значит, прощаешь? — поинтересовался Виктор.

— Ага. Я же понимаю, что твои эмоции часто перехлёстывают логику, когда дело касается меня, вот и…вспыхиваешь. Но думаю, со временем, ты, наконец, поверишь, что я полностью твоя и успокоишься.

— Одно могу сказать, — Виктор загреб девушку в объятия, — маленькая ведьма, ты из меня просто веревки вьешь, а я даже дернуться не могу, хоть и пытаюсь, поверь.

— А зачем тебе дергаться? — поинтересовалась Ольга.

— Чтоб хотя бы для себя оставаться крутым мужиком.

— Ты и так круче любого, дорогой, — заверила, улыбаясь, девушка. — А умение соглашаться со мной — это признак мудрости, хвалю.

— Еще и издеваешься, — укорил её Виктор.

— Немножко, но сейчас я думаю лишь о том, что до приезда Ромы у нас есть полчаса и… — договорить Ольга не успела, потому что Засуха сразу встрепенулся и начал активно проводить боевые действия на прилегающей к кухне территории.

Рабочий день Ольги пролетел незаметно. И хотя клиенты понимали, что девушка потеряла близкого человека, большинство из них от сеансов массажа не отказалось. "Нужно срочно упорядочить график поездок и приема больных, а то меня надолго не хватит", — подумала девушка, а потом вслух сказала:

— Кажется, пора искать секретаршу. Как думаешь, Рома?

— Давно пора, — согласился водитель, ловко заворачивая "Тойоту" в переулок, где находился салон. — Ты бы перевела все клиентские звонки на салон, а секретаря научила бы говорить "нет" наглецам, не дающим покоя в течение дня.

— Ага, — вздохнула, выходя из машины Ольга.

— А еще секретарь следил бы за графиком поездок, — продолжил развивать свою мысль Роман, — а то мы вечно мотаемся из одного конца города в другой.

Массажный салон, ставший собственностью Ольги, занимал две комнаты первого этажа жилого дома. В приемной пациентов раньше встречала жена Андрея Ефимовича, которая была его личным секретарем и бухгалтером в одном лице. Сейчас, после смерти Профессора, нужно было срочно найти ей замену, иначе Ольге грозило "каждый день буксировать на ровной дороге", как выразился Роман.

Сегодня салон был закрыт, но завтра, в 9 утра, должен снова начаться прием пациентов, поэтому отвлекаться на телефонные звонки или сугубо административную работу девушка не желала категорически.

— Садись, Рома, — пригласила Ольга водителя, — и давай поговорим о наболевшем.

— О чем? — парень повел могучими плечами и удобно уселся, вытягивая длинные ноги. Места для этого хватало, так как приемная была довольно большой. Оформленная, как современный офис в черно-белом цвете, большую часть которого занимали низкие журнальные столики и большие кожаные кресла, комната совершенно не ассоциировалась у Ольги со стилем покойного Профессора. И на поминках, разговорившись со вдовой, девушка узнала, что помещение досталось Ефимовичу на аукционе, которое он выкупил вместе с мебелью. "Владельца арестовали за финансовые аферы с банковским кредитом, — вспоминала старуха. — А людям, которые приходили на прием, было вполне удобно. Зачем же тогда менять обстановку? Поэтому приемная так и осталась без изменений, а мы переделали лишь рабочую комнату".

И теперь, усевшись на "наследство" (так Ольга мысленно называла мебель, да и весь салон в целом), она объяснила:

— Наболевшем — это твоя новая профессия, если ты, конечно, не передумал стать массажистом.

— Нет, не передумал. Но хорошо обмозговав эту идею, я хотел бы, если возможно, учиться массажу, совмещая его со старой работой, то есть я буду по-прежнему возить тебя по клиентам, смотреть и изучать приемы массажа, а вечерами ты меня будешь лично натаскивать…Как думаешь, можно в моей ситуации совместить работу и учебу?

— Да, это возможно…

— Почему же я слышу в твоем голосе большое "Но"?

— Потому, что тебе не просто нужно освоить новую профессию, а еще и иметь соответствующие документы, которые предоставят право легально работать. Самый простой и быстрый путь — это закончить курсы массажистов в Житомире. А когда у тебя на руках появятся долгожданные "корочки", тогда мы и решим все вопросы, включая непременное и постоянное повышение твоей квалификации.

— Ладно, — помолчав, склонил голову Роман, — завтра у меня выходной и утром я съезжу в Житомир, где все узнаю и, кого нужно, подробно расспрошу. Тогда и решим, как и что делать дальше. Кстати, шеф со мной поговорил.

— О чем?

— О смене работы. Удивлена? Я тоже, ведь Максимович всегда был очень принципиальным и даже ревнивым в таких вопросах. Но меня вчера вдруг благословил…хоть и пообещал сказать на прощание "ласковое слово".

— Что "ласковое"?

— Это неважно, — сразу дернулся парень, — это наши, мужские дела, поэтому не вмешивайся, хорошо?

— Бога ради, не очень-то и хотелось… — фыркнула в ответ Ольга. — Ладно, ты посиди пока тут, почитай что-нибудь или телевизор включи, а мне нужно приготовить все к завтрашнему приему. Я постараюсь долго тебя не задерживать, — и девушка вышла в другую комнату, где, собственно, и было ее рабочее место.

Ольга переслала простыню на массажном столе, проверила, есть ли ароматические масла и свечи, которыми пользовалась во время сеансов, протерла все влажной тряпкой, осмотрела запас гомеопатических лекарств и биологически активных добавок, рекомендованных для поддержания и нормального функционирования организма, и только потом села приводить в порядок свой рабочий план на следующие дни. Просматривая список пациентов, которыми она должна была завтра заняться, девушка обнаружила двух потенциальных кандидатов на должность секретарши. "Классная идея!" — подумала Ольга и решила как можно скорее поделиться ею с Романом.

— Рома! — она с грохотом выскочила в приемную, но ничего больше сказать не успела, потому что парень резко вскочил на ноги и, отодвинув ее в сторону, вытащил оружие, тенью проскользнув в кабинет. Минуту там было тихо, скрипнул паркет на полу, потом послышался шорох штор на окне, а закончилось все громким вздохом.

— Шуточки у тебя… — вид у парня, когда он снова появился в приемной, был таким грозным и смешным одновременно, что Ольга, схватившись за живот, стала медленно сползать по стене.

— Сейчас…Ха-ха-ха! Подожди…Ха-ха-ха! Вот это, я понимаю, работа профессионала! Неописуемое зрелище, слов не хватает, — девушка, хохоча, достигла пола. — Я не хотела тебя пугать, прости, — объяснила она, отсмеявшись, — оно как-то само получилось.

Но Роман, сев обратно в кресло, и демонстративно закрывшись журналом, лишь обиженно засопел.

— А что я должен был подумать? — наконец ответил он из-за глянцевых страниц. — Ты сидишь себе тихо в кабинете и вдруг вылетаешь оттуда, словно бешеная, глаза — тарелки, волосы — дыбом…

— Что? — Ольга повернула голову к большому зеркалу, которое висело на стене, и поняла, что Рома прав. — Ой, это у меня такая глупая привычка, когда я чем-то обеспокоена или приходиться много писать…

— Не понял, — отозвался парень. — Какая привычка?

— Голову чесать, — девушка лукаво подмигнула. — Видно, умные мысли просятся наружу. А поскольку длинных ногтей у меня нет, ведь ни медсестра, ни, конечно же, массажист себе такого позволить не могут, приходится убирать зуд всем, что подвернется под руку, в первую очередь карандашом. Вот порой и получается на голове этакая "Медуза Горгона".

Девушка встала с пола, подошла к зеркалу и несколькими движениями расчески восстановила прическу, потом поправила кофточку, отряхнула джинсы и уселась в кресло напротив Романа.

— Ладно, — отбросил журнал парень, — что за идея?

— Секретарь — это же не обязательно должна быть женщина?

— То есть?

— Я просматривала график завтрашних поездок и обнаружила пару кандидатов, которых можно было бы заинтересовать нашим предложением.

— Почему "нашим"?

— Ты же мой будущий партнер в бизнесе! Вот я и хотела как можно скорее посоветоваться…а получилось, что напугала.

— Тоже скажешь…напугала, — фыркнул парень. — Работа у меня такая, Оля. Я должен быть всегда начеку, отсюда и реакция…соответствующая. И хватит об этом, говори уже, кого нашла?

— Первый кандидат — Слава Иваницкий.

— Не подходит, — минуту подумав, ответил Роман.

— Почему?

— Потому что не знает компьютера, кроме того, не сможет добираться на работу без посторонней помощи, но главное — он в тебя влюблен.

— Ты это заметил?

— Сразу.

— Вот…блин, — девушка откинулась на спинку кресла, рассматривая потолок, а потом, через мгновение, будто отмахиваясь от чего-то, пробормотала, — ну и пусть, я им лучше помогу в стационаре. Ладно, — голос Ольги вновь стал решительным, — а что скажешь о Максе Рудном?

— А это уже другое дело. Макс подойдет нам по всем параметрам…кроме одного.

— Какого?

— Его ревнивая мамаша. Вспомни, когда ты работаешь над парнем, она же ни на секунду не отходит, следит, переспрашивает, а в спину тебе смотрит так, что я начинаю нервничать.

— Вера Павловна? Ошибаешься, нейтрализовать ее легко, а вот с самим Максом придется помучиться, ибо его величество считает себя центром вселенной.

Несколько лет назад Макс с друзьями попал в автомобильную аварию, в результате которой повредил позвоночник. После долгого лечения сильные боли в спине парня почти прошли, но руки и ноги до сих пор плохо слушались и периодически немели. От операции он категорически отказался, а ехать на лечение за границу было невероятно дорого, поэтому, получив вторую группу инвалидности, Макс засел дома, отравляя жизнь себе и близким. Все свое время парень проводил за компьютером, заедая родителей до безумия, категорически отказываясь выходить из дома и встречаться с друзьями. К Ольге Макс перешел "по наследству" от Ефимовича, и после первых же сеансов массажа проникся к ней большой благодарностью и уважением, почувствовав разницу в самочувствии.

— Ты действительно считаешь, что с Максом будет трудно? — поинтересовался Роман. — Парень вроде вежливый и не глупый.

— Кто знает? Для родителей он — центр вселенной, но если захочет у нас работать, придется ему корону оставлять дома на полочке.

— Увидим, в любом случае, попробовать стоит.

15

На следующий день, пока Роман перед сеансом отвлекал Макса "мужскими разговорами", Ольга взяла под руку Веру Павловну и прошептала:

— Нам нужно встретиться для серьезного разговора. Речь пойдет о Максиме, и лучше, чтобы он этого не знал.

— Что-то случилось? Нет, не говорите ни слова, я уже давно боюсь любых новостей, — женщина побледнела, плотно сжав губы.

— Ничего плохого нет, — успокоила ее девушка, — но и ничего хорошего тоже. Нам просто нужно посоветоваться, как проводить дальнейшее лечение Максима.

— Ладно, — выдохнула успокоенная мать. — У вас когда обеденный перерыв? В час дня? Так, может, я завтра зайду в обед? Вот и хорошо.

— Вера Павловна, — начала серьезно Ольга, когда женщина пришла к ней на встречу. — У меня сложилось впечатление, что Макс не верит в своё выздоровление, и его нежелание лишний раз выходить на улицу или общаться с ровесниками — это не просто каприз, а разновидность депрессии.

— Депрессии? — ахнула мать.

— Да, я так думаю. Но больше всего меня беспокоит, что эта депрессия может сказываться не только на эмоциональном уровне, но еще и ощутимо влиять на физическое состояние парня, ведь без желания выздороветь моя работа становится неэффективной.

— Господи, Оля, а я что могу сделать? — женщина растерянно посмотрела на нее. — Я и сама уже теряю последнее терпение, потому что любимый сыночек выел мне все печенки.

— Его нужно хорошенько встряхнуть, я имею в виду, в переносном смысле, — стала излагать свою мысль Ольга. — А для этого в жизни Максима должна появиться цель, ради которой стоит жить. Вы понимаете, о чем я?

— Нет.

— Ладно, не буду ходить вокруг да около, а скажу просто — я хочу предложить Максиму работу.

— Какую работу? — растерялась женщина.

— Он станет моим референтом (Ольга удачно вспомнила новомодное слово, чтобы повысить уровень должности в глазах Веры Павловны), то есть весь день Максим будет проводить здесь, в салоне. И это не благотворительность, поверьте, потому что он действительно будет работать и за это получать зарплату. А еще ему придется постоянно общаться с людьми, кстати, болеющими гораздо серьезнее его, решать различные вопросы и проблемы сугубо профессионального уровня, иногда ездить со мной на культурные мероприятия или представлять наш салон в государственных учреждениях города. И благодаря этому у него просто не останется времени на депрессию.

— Оля! — женщина вдруг упала на колени, схватив девушку за руки. — Пусть тебя Бог благословит, ангел ты наш!

— Немедленно встаньте! — испуганная Ольга покраснела, как свекла, не зная, что делать. В это время в кабинет заглянул Роман, встревоженный их громкими голосами, оценил ситуацию и деликатно прикрыл за собой дверь, чтобы не ставить женщин в еще более неловкое положение.

Вера Павловна, наконец, встала, вытирая глаза платочком, а Ольга, чтобы не дать ей возможности снова рассыпаться в благодарностях, сказала:

— Вы должны заставить сына согласиться на эту работу. Как? Я не знаю, как хотите. Уговаривайте, шантажируйте, жалуйтесь на нехватку денег, но результат должен быть таким, чтобы через три дня, когда я "неожиданно" сделаю предложение о работе, Макс готов был на него согласиться.

— Да, я понимаю, — выдохнула женщина. — И церемониться с ним уже не буду, а выложу, наконец, все, что наболело.

— Кстати, сколько лет Максиму?

— В октябре исполнится 22.

— Что ж, время его юношеских капризов давно закончилось и теперь начнётся взрослая жизнь.

— Оля, — Вера Павловна опять вытащила платочек и начала вытирать слезы, — вы не представляете, как вовремя подоспели с предложением работы, ведь Максим столько раз пытался устроиться хоть куда-нибудь… да что там… — женщина махнула рукой, — но в нашем городе никому не нужны инвалиды. Поэтому пусть вас Бог благословит за доброе сердце. Обещаю, до среды сын будет готов на все, а я уж постараюсь.

Вечер Ольга провела в домашних хлопотах. Она убирала и мыла, стирала и гладила, приготовила борщ и тушеную курицу. А потом приняла ванну и нырнула в постель. Думаете, девушка легла спать? Как бы ни так! На ее коленях удобно расположился поднос с ужином, а рядом ожидал свежий женский журнал.

"В одиночестве есть свои плюсы, — решила девушка. — Значит, нужно и дальше периодически ото всех исчезать, а то постоянное активное общение с людьми не только утомляет, но и изрядно раздражает. Мне же, как и каждой женщине, время от времени нужно побыть одной, ведь только в одиночестве я могу спокойно "почистить перышки", то есть полежать в ароматической ванне, после которой натереть тело лосьоном, а волосы специальным муссом, сделать маникюр и педикюр, спокойно посидеть перед зеркалом и подумать о каких-то глупостях".

"Господи, — вздыхала Ольга, — только ты знаешь, как мне порой надоедает быть сдержанной и взрослой, понимать и принимать людей со всеми их бедами и болячками. И как бывает страшно от мысли, что я могу ошибиться! Как хочется плюнуть на все и сбежать, куда глаза глядят. Так что пусть Виктор обижается, что мы сегодня не вместе, но теперь я буду периодически исчезать, чтобы проводить вечер в одиночестве, иначе сойду с ума".

После такой экспрессивной молчаливой "речи" девушка улыбнулась и, удобно устроившись на мягких подушках, принялась читать журнал. Ей было так хорошо, что захотелось мурлыкать, а телефонный звонок Виктора лишь улучшил настроение.

— Знаешь, я тут на тебя злился…немного, — признался откровенно Засуха, — оказалось, мне плохо одному, и я все время думаю, как ты там и всё ли хорошо?

— Зря, я взрослая самостоятельная женщина. Да и что такое один вечер?

— Вот именно. Оказалось, даже один вечер без тебя наводит тоску и портит настроение. Что ты со мной сделала, ведьма?

— Я не буду извиняться, — тихо засмеялась Ольга.

— И не надо, — Виктор тяжело вздохнул в трубку. — Я все равно чувствую себя таким счастливым, что иногда даже страшно становится. Знаешь, с тех пор, как мы вместе, я словно ожил и помолодел, и догадываюсь, что это произошло не без твоей помощи. Молчишь? Правильно, и не говори ничего. Я люблю тебя, Оля, люблю так, что сердце заходится. Поэтому спокойной ночи, моя хорошая, и хороших тебе снов, целую.

Через три дня состоялась "вербовка" нового сотрудника. Макс Рудный был сегодня без мамы и даже не догадывался, что это Ольга специально попросила ее не приходить. Заранее предупрежденная Верой Павловной, что "клиент созрел", девушка подняла интересующую её тему, когда сеанс массажа уже подходил к концу.

— Макс, ты бы мог мне помочь?

— Чем?

Парень лежал на столе лицом вниз, а девичьи пальцы тем временем медленно продвигались по его позвоночнику, насыщая живительной энергией слабые участки спины.

— Мне нужно найти человека в приемную, который бы разбирался в компьютере и готов был работать здесь, в салоне… — Ольга не успела договорить, когда Макс вдруг вывернулся из-под ее пальцев и сел на столе, неподвижно устремив на нее удивленный взгляд.

— И чего это ты подскочил, как укушенный? — недовольно заметила девушка. — С твоей спиной такого делать нельзя.

— Ты ищешь девушку-секретаря? — не обратил внимания на ее упрек Максим.

— Почему девушку? Может быть и женщина, и мужчина, да кто согласится.

— Тогда я готов хоть сейчас.

Светло-карие глаза парня горели, а сам он даже побледнел, ухватившись пальцами за край простыни, которой накрывал ягодицы во время массажа. Дальше держать его в напряжении было просто жестоко.

— Ладно, одевайся, — отступила от стола Ольга и принялась мыть руки. — Я купила новый сорт зеленого чая и сейчас собиралась сделать короткий перерыв. Составишь мне компанию?

Она готовила чай, а Максим, тем временем, быстро оделся за ширмой и присоединился к девушке. Речь Ольга приготовила заранее, поэтому излагала свои мысли легко и непринужденно.

— Мне нужен специалист со знанием компьютера и бухгалтерии, — начала девушка. — Компьютер, ты знаешь, а твоя мама когда-то рассказывала, что до аварии ты учился на экономиста. Кстати, а почему не перевелся на заочный? — поинтересовалась Ольга.

— Сначала не было ни сил, ни здоровья, — Макс отвел взгляд, пожав плечами, — а потом уже было всё равно.

— Восстановиться не хочешь?

— Пока нет.

— Ладно, тогда я продолжу. Салон работает три дня в неделю, то есть в понедельник, среду и пятницу, с 9 утра до 20 вечера, с получасовым обеденным перерывом. В другие дни я разъезжаю по домашним адресам, ведь не все пациенты сюда могут добираться, они или очень больные или просто не ходячие, понимаешь? (Рассказ о богатой клиентуре Ольга решила отложить на потом). Поэтому нужно правильно организовать график поездок, чтобы не мотаться каждый раз из одного конца города в другой. Возьмешь план города, список пациентов и обязательно посоветуешься с Романом и Олегом. Это водители фирмы "Страж", они, кстати, ещё и мои охранники. Да-да, не удивляйся. Когда ты молодая и привлекательная, — Ольга подмигнула парню, которому вдруг стало неловко под ее взглядом, — без надлежащей защиты поездки к клиентам становятся рискованными.

— Неужели кто-то смеет..? — возмутился Макс.

— Пока нет, слава Богу, но лишь потому, что я не даю им такой возможности. Но поверь богатому девичьему опыту… — и Ольга так "проникновенно" посмотрела на парня, что он и не спорил.

— А для чего тебе компьютер? — поинтересовался Макс. — Для бухгалтерского учета?

— Не только. Туда следует вносить работу приёмной, административную переписку, отчетность и прочее. Кстати, — остановилась Ольга, — ты не сказал, сможешь вести бухгалтерию?

— Большого ума для этого не надо.

— Правда? А я думала… Ладно, для облегчения работы я покажу тебе предыдущую отчетность. Там указаны данные нашего налогового инспектора, подойдешь, познакомишься, расспросишь и узнаешь все, что нужно…Дальше, у нас есть касса, ведь мы принимаем наличные деньги от населения за предоставленные услуги. Один раз в сутки деньги сдаются в банк. Значит, уже завтра мы должны отвезти туда образец твоей подписи, ведь касса тоже будет на тебе. И не волнуйся, в банк пешком ходить не придётся, тебя будут возить с охраной, как и положено.

Максим присвистнул, но потом улыбнулся.

— А, не страшно…прорвемся.

— Все остальные вопросы будем решать по мере их возникновения. И еще, Макс, два раза в неделю я работаю в районной больнице. В эти дни ты приезжаешь в салон и работаешь в одиночестве, то есть вспоминаешь бухучет, принимаешь звонки, записываешь больных на прием и, в случае необходимости, связываешься со мной. Ясно?

— Нет. Я не понял, когда же ты отдыхаешь? Если три дня проводишь здесь, в салоне, два — в больнице и два — по вызовам, то выходного, получается, у тебя нет?

— Извини, — улыбнулась девушка, — это я так по-дурацки объяснила. Три дня в салоне — это железно, а два другие дня разбиты пополам — первую часть вторника и четверга я работаю в больнице, а после обеда езжу по вызовам. Теперь понятно?

— Да, — парень хоть и старался выглядеть невозмутимо, но Ольга видела, что ему не по себе, поэтому, чтобы стимулировать его, выдала аргумент, который придержала "на десерт".

— Мы и в дальнейшем будем работать с твоей спиной, и обещаю, через год от инвалидности не останется и следа. Я уже знаю, каким образом восстановить пораженные места твоего позвоночника, просто это работа кропотливая и длительная, но, думаю, мы с ней успешно справимся. Говорю "мы", потому что без твоей помощи ничего не получится.

— Да я…что угодно! — У Макса глаза засияли от такого известия, — только скажи, что нужно.

— Скажу-скажу, но позже. А на сегодня твое главное задание — купить и установить в приемной компьютер. Сможешь? Олег поможет его донести, сам не таскай, понял? Давай, иди в приемную за стол и посчитай примерно, сколько денег нужно на обустройство рабочего места.

Ольга допивала чай, когда Макс, вежливо постучав, занес ей свои заметки. Взглянув на цифру, девушка внимательно посмотрела на парня:

— Ты уверен? Этого достаточно?

— Да. И еще, я хочу купить все составляющие компьютера отдельно, а собрать их вместе уже здесь, в салоне. Это сэкономит средства, а также даст гарантийный срок на каждую деталь.

— Нюансы меня не интересуют, — отмахнулась Ольга. — Просто, когда привезешь компьютер, не забудь все квитанции провести по бухгалтерии, хотя это ты должен знать лучше меня, ведь учился в институте. И еще, Макс, прошу, не покупай какую-то крутую модель ПК, нам нужна обычная рабочая машина, принтер и…

— Модем, — подсказал парень.

— Какой модем? Зачем?

— Чтобы выходить в Интернет.

— Думаешь, это нужно?

— Обязательно, — настаивал Макс.

— Ладно, но я знаю, что в нашем городе сеть проводят по телефонным кабелям, так что во время рабочего дня пользоваться Интернетом запрещаю. Хочешь после работы — пожалуйста, но не днем, понял?

— Оля, я еще добавил к расходам бумагу для принтера, папки, файлы, канцелярские мелочи, настольную лампу, вентилятор и несколько программ для компьютера, в том числе 7-ю версию бухгалтерской "1-С".

— Прекрасно, — улыбнулась девушка. — А теперь скажи, почему ты не спрашиваешь меня о размере своей зарплаты?

— Потому что уверен, ты меня не обидишь, — объяснил Макс. — Тем более, твое предложение поступило так вовремя, что я готов работать за любые деньги, лишь бы не сидеть дома.

— Тогда слушай: пока я собираюсь платить тебе 1000 гривен в месяц, — сказала Ольга. — Ведь еще сама не ориентируюсь, как пойдут дела, да и обустройство офиса проделает большую дыру в моем кармане. Так что давай подождем несколько месяцев, ты сделаешь анализ деятельности салона, определишься с доходами-расходами, и тогда уже станет ясно, что мы можем себе позволить.

— Да что ты, Оля, — замахал руками Макс, — я и не ожидал такого. В нашем городке тысяча гривен — это очень большие деньги, поверь.

— Зато твои сеансы массажа я обещаю проводить бесплатно, — закончила разговор Ольга и была поражена тем, как отреагировал на это парень. Глаза его наполнились слезами, губы задрожали, он так разволновался, что только и смог, что натужно сглотнуть и прошептать "спасибо", а затем резко выскочил за дверь.

Через мгновение в кабинет заглянул Олег:

— Ты что это сделала с парнем? Довела до слез, беднягу.

— Да ничего, просто предложила работу.

— Ага-а-а.

— Вот тебе и ага, — ответила Ольга. — Поедешь с ним по магазинам закупать все необходимое для приёмной, хорошо? Все равно, пока идет прием, мне до вечера отсюда не выйти. И ещё я прошу не давать Максу поднимать тяжести или таскать другой груз, ему пока нельзя.

— Ладно, все сделаю, не волнуйся.

Через неделю приемная салона полностью изменилась. Один уголок ее занял стол с компьютером, под окном красовалась большая пальма, которую неожиданно подарил Ольге благодарный пациент; посетителей, ожидавших своей очереди, тихо обвевал новый вентилятор, столь уместный в это жаркое лето; но главное — в приемной наконец появился хозяин. Предупрежденный о недопустимости пляжного костюма на рабочем месте, Максим каждое утро приходил на работу в светлых приличных джинсах и белой футболке, высокий, худощавый, с несколько смешным, в мелкий барашек закрученным чубом. Он всегда был учтив и внимателен с пациентами, быстро научился отличать важные звонки от обычных, и все свое время отдавал наверстыванию полузабытого бухгалтерского учета.

Единственное, что раздражало Ольгу, это ежедневное мытье полов, потому что самой управляться со шваброй категорически надоело. Выручила ее Софья Карповна, санитарка, когда-то работавшая с девушкой в травматологии. Ольга как-то обмолвилась, что хочет найти уборщицу в салон, и женщина сразу же предложила свою кандидатуру. Разговор состоялся во время очередного визита девушки в родное отделение, ведь бывая два раза в неделю в больнице, Ольга обязательно заходила проведать свою смену.

— У меня достаточно свободного времени, я ведь работаю через три дня на четвертый, — сказала Софья Карповна, — да и живу почти рядом с салоном. С моей практикой, — улыбнулась старуха, — две твои комнаты — это мелочь, а лишние деньги никогда не помешают. Хотя сначала я бы просила, Оля, сделать оплату, так сказать, натурой.

— Как это? — не поняла девушка.

— Что-то спина начала болеть, — пожаловалась Карповна, — ведь годы уже о-хо-хо. Так, может, поправишь мои старые кости, а я за это буду убирать, сколько нужно.

— Ох, спасибо, — расцвела улыбкой Ольга. — Конечно, мы обо всем договоримся, когда вы заглянете завтра в салон. Прием начинается в девять, но я всегда прихожу раньше.

Софья Карповна быстро наладила отношения с Максом, Роман и Олег ее просто обожали, ведь старушка частенько угощала их домашним печеньем, а Ольга, наконец, вздохнула с облегчением, потому что ее работа, вначале раздражавшая неорганизованностью и беспорядком, понемногу пришла в стройную систему.

16

Дни пролетали незаметно, ведь все время Ольги было занято тяжелой работой. С раннего утра и до позднего вечера через её руки проходили десятки пациентов со своими болезнями, болями, жалобами и плохим настроением. Ольга не обижалась, потому что понимала — человек, у которого что-то болит, не может радоваться жизни. Но отдавая свою энергию пациентам, еще и подпитывая их силой, девушка вынуждена была периодически блокировать негативные эмоции больных, приказывая себе не переживать, а мысленно представлять себе, будто она — большое зеркало. "Иначе я стану такой же занудой", — напоминала себе Ольга, и трижды сплевывала через плечо.

Основная масса пациентов, которые приходили в массажный салон, имела различные проблемы, связанные с позвоночником, а это — боли в спине, остеохондроз, радикулит, отеки рук и ног и прочее. Часто встречались случаи, когда проблемы с почками, сердцем, кишечником или нервной системой могло спровоцировать неудачное падение человека или травма спины. Поэтому Ольга, прежде всего, работала с позвоночником больного, выравнивая его позвонки и медленно снимая с них воспаление, а еще подпитывала энергией обессиленные болезнью мышцы. Благодаря такому вмешательству, вместе с позвоночником медленно восстанавливались и выздоравливали другие органы пациента, и как-то незаметно, с каждым днем человек чувствовал себя лучше. Но помня наставления Андрея Ефимовича о положительном влиянии добрых мыслей на состояние здоровья, девушка во время сеансов массажа пыталась поднять пациенту настроение и заставляла его верить в скорейшее выздоровление и в замечательное здоровое будущее. Все эти усилия вскоре стали отражаться на конечном результате труда девушки, и за первые месяцы самостоятельной работы Ольга достигла ощутимых успехов в лечении больных, а популярность ее салона выросло просто неимоверно.

— Нужно поднять стоимость услуг, — вскоре предложил Макс, — нельзя так низко оценивать ни твою работу, ни стоимость здоровья людей. Ты не сердись, Оля, а послушай меня внимательно. Тридцать гривен за сеанс — это очень и очень мало, потому что я, хоть и не разбираюсь в медицине, но понимаю: то, что ты делаешь — уникально. Поэтому предлагаю ввести дифференцированную оплату, величину которой будешь определять ты сама, ведь болячки пациентов различаются и по сложности, и по срокам устранения: кому-то нужен оздоровительный массаж, а кому-то — лечебный, кого-то принимать надо неделю-две, а кого-то полгода и больше. Почему же тогда стоимость сеансов для всех одинакова?

Ольга обдумала слова Макса, посоветовалась с матерью и даже с Виктором, но, в конце концов, согласилась, что изменения действительно нужны. Поэтому начала после первого же осмотра пациента сразу определяться, сколько времени и сил ей понадобится, чтобы привести его здоровье в норму. В целом стоимость сеансов массажа подорожала до 50 гривен, зато исчезла так называемая уравниловка. Да и пациенты салона не возражали против изменений, ведь качество предоставляемых Ольгой услуг намного превышало их стоимость.

Среди посетителей большинство составляли больные, которые искренне желали выздороветь и поэтому добросовестно выполняли наставления Ольги относительно физических упражнений, лекарств или диеты. Но бывали и такие, которые хотели легко и быстро оздоровиться, пренебрегая при этом обязательным "домашним заданием", то есть физкультурой и рациональным питанием. Ольга сразу замечала, когда ее нагло обманывают и используют вместо тренажера (а такое отношение к своей работе она просто ненавидела), поэтому после нескольких серьезных предупреждений без сожаления отказывалась от "сачков", приказывая Максу занести их в "черный список" до конца года.

А еще в салоне периодически появлялись так называемые вампиры. То есть не те вурдалаки и упыри, которых так любят изображать в кино, а энергетические вампиры. Их целью было единственное желание — во время сеанса массажа подкрепиться животворящей силой Ольги. Это не обязательно были происки черных или их адептов, ведь вампиризм присущ всем — среди обычных людей тоже хватает слабых, глупых или просто ленивых, кто не может удержать в норме свое энергетическое поле и поэтому инстинктивно предпочитает "заряжаться" от других. Ольга относилась к вопросу вампиризма конструктивно, то есть когда в салон приходили люди преклонного возраста, то она не отказывала им и всегда помогала, жалея и понимая стариков. Но если появлялись молодые и здоровые наглецы, девушка после первого же сеанса приказывала Максу вернуть деньги, дипломатично объясняя этим "больным", что их проблемы — не ее специализация.

В больнице очередь к Ольге по-прежнему была расписана на недели вперед, поэтому порой, чтобы скорее поставить на ноги больных стационара, девушка выходила туда по субботам. Работая над очередным пациентом, она всегда узнавала, что нового происходит в родной больнице, ведь в выходные здесь становилось более-менее спокойно, и дежурные врачи, узнав, что девушка ведет прием, не отказывали себе в удовольствии зайти поздороваться с красавицей и рассказать последние новости.

Богатая клиентура Ольги была очень довольна ее работой, так что пациентов, желающих иметь отличное здоровье "с доставкой на дом, тоже хватало. Но в этом случае раздражение, что её "используют" не по назначению или моральных мук из-за высокой оплаты труда, девушка не испытывала, потому что знала — она отрабатывает эти деньги на сто процентов.

Все гонорары местных нуворишей Ольга откладывала на благотворительность. И первой ее "жертвой" должна была стать маленькая девочка, которая нуждалась в пластической операции — несчастная родилась с сильно деформированной нижней губой, а родители ребенка просто не имели возможности заработать или где-то одолжить такие большие деньги. Ольга случайно узнала об этой несчастной семье и через своего отчима договорилась оплатить операцию, выступив в роли анонимного спонсора.

— Только пообещайте, Васильевич, что меня не выдадите, — попросила девушка. — Не дай Бог, кто об этом узнает — и тогда конец, потому что уже завтра вокруг салона выстроится очередь больных, которые будут требовать денег на свое лечение. А я их пока заработала немного, да и не люблю, когда на меня давят. Лучше разузнайте, у кого из больных действительно трудное материальное положение, а деньги на лекарства или операцию нужны срочно, и я охотно оплачу стоимость их лечения, опять же анонимно. Договорились?

Личная жизнь красавицы Коляды за этот месяц окончательно определилось: Виктор, хоть и смирился с ее самостоятельностью в работе и независимостью в общении с другими людьми, сделал все, чтобы в том, что касается любви "не дать птичке вырваться на волю".

— Я согласен, каждому иногда необходимо побыть в одиночестве и комфортнее, естественно, это делать у себя дома, — решительно заявил он. — Но запомни, дорогая, как только закончится полугодовой срок, который ты установила на завоевание профессионального авторитета, мы сразу обнародуем наши отношения и начинаем жить вместе.

Ольга, сев на диван рядом с любимым после позднего ужина, минуту помолчала, переваривая это решительное заявление, а затем спокойно ответила:

— Как скажешь.

Теплая летняя ночь, медленно вытеснив вечер, сегодня была на удивление тихой, и только мошкара, слетевшаяся на освещенную веранду, весело звенела, облепив защитную сетку на окне.

— И?.. — Засуха внимательно всматривался в лицо девушки. — Это все?

— А что я могу сказать?

— Зная тебя, я ждал, как минимум, споров.

— А максимум?

— Максимума я бы не допустил, — и Виктор сгреб девушку в объятия, выцеловывая ее нежно-белое лицо и вдыхая новый необычный аромат кожи и волос. — Ум-м-м, чем ты пахнешь?

— Бабушка передала травяной сбор для ванны.

— Не знаю, какой он травяной, а вот то, что волшебный, точно. От этого запаха я просто схожу с ума, — и его пальцы потянулись к девичьей груди.

— Думаешь, ласками заставишь меня не думать? — ехидно поинтересовалась Ольга, отбрасывая руки Виктора. — Не морочь голову, Засуха! Ты сначала предъявляешь условия, а потом соблазняешь. А я хочу по очереди, так что выкладывай, что надумал.

— Ты о нашем будущем?

— Да.

— Ладно, — вздохнул мужчина. — В твой день рождения, когда закончится эта смешная игра в прятки, я хочу, чтобы мы открыто заявили о наших отношениях, и ты переехала ко мне. Вот такое у меня желание.

— Желание? — иронично спросила Ольга. — Или требование?

— Послушай, девочка, — тон Виктора снова изменился, — сколько бы я, как ты когда-то выразилась, не звенел сабелькой, нашу дальнейшую судьбу решаешь только ты.

— И тебя это беспокоит?

— Еще как.

— Почему?

— Потому что никогда и ни от кого я так не зависел, как от тебя, Оля. И хотя я каждый день благодарю Господа за то, что мы вместе, но чувство неуверенности временами выедает меня, словно яд. Поэтому и переживаю, и ревную, да-да, ревную…и обижаюсь, как маленький, и глупости говорю. А в моем возрасте, да еще и с моим жизненным и профессиональным опытом, это недопустимо.

— Но ведь я согласилась на твои условия, Виктор! Что тебя гнетет?

— Собственно, и гнетёт, что это лишь мои условия. А чего хочешь ты, красавица?

Ольга задумалась, на мгновенье представив, что осталась одна, без Виктора, и даже вздрогнула. "Без него мне теперь никак, — мелькнула мысль. — Он — моя стена, опора, защита, и то, что мы вместе, несмотря на разницу в возрасте или статусе, это большая редкость и подарок судьбы. Таким пренебрегать нельзя, да я и не собираюсь".

— Я скажу тебе, чего хочу, когда пройдет сороковая ночь после смерти Ефимовича, ладно? Ждать осталось недолго, несколько дней, — пообещала девушка. — А пока… — она взяла руки Виктора и снова положила себе на грудь, — перейдем к 2-му пункту сегодняшней программы.

"Что за ночь?" — думал часом позже Виктор, когда, закурив сигарету, вышел на балкон спальни. Яркая луна, словно золотое блюдо, сияла в безоблачном небе, окрашивая серебром верхушки соснового леса, и только дорога, вившаяся вдоль опушки леса, одиноко чернела от ночных теней. Но рассматривать или любоваться пейзажем мужчина не собирался, потому что все его мысли были о девушке, которая только что уснула в его объятиях.

"Я каждый раз занимаюсь с ней любовью, словно подросток, дорвавшийся до вожделенной плоти. И это в 50 лет. Невероятно!"

Но чувствовать себя абсолютно счастливым ему мешали мысли о том, что должно было произойти через три дня на могиле Профессора. И это чувство тревоги за любимую не давало ему ни покоя, ни сна, но делиться с Ольгой своими страхами Виктор не собирался, потому что девушке и так хватало забот.

Охраняли могилу Ефимовича круглосуточно, и ребята, привыкнув к специфической обстановке кладбища, перестали воспринимать ночные дежурства как неприятную мистическую прихоть заказчика. Сейчас это был просто объект слежки, и охранники уже не раз вспугивали ночных посетителей, которые упорно пытались добраться до вожделенной могилы.

— Чертовщина, да и только, — докладывал регулярно Виктору его заместитель. — Когда все это закончится? Черные, поняв, что самим до могилы не добраться, начали засылать туда всех — от бомжей до детей. Зато наши ребята теперь ходят на дежурства, увешанные серебряными крестами, словно новогодняя елка гирляндами, и ежедневно наведываются в церковь, пугая своим видом батюшку чуть ли не до икотки. Тебе не смешно? Мне тоже.

— А тебе почему, Володя?

— Не знаю. Никогда не думал, что эти смешные наивные фильмы о борьбе добра и зла могут иметь хоть какое-то отношение к действительности. Но столкнувшись с тем, что делает Ольга, я понял — если есть на свете такие, как она, то где-то ведь должны быть и ее противоположности. Знаешь, на Востоке говорят: "Добро видно лишь на фоне Зла"…Хотя в своей массе человечество даже не догадывается о том, что творится вокруг.

— Возможно, это своего рода самозащита, чтобы не одуреть от страха?

— Может, и так, — Володя помолчал, размышляя, а затем добавил. — Я тоже стараюсь не думать…правда, хватает меня ненадолго.

— И что тогда делаешь? — поинтересовался Виктор.

— Да плюю на все, потому что ненавижу бояться.

— Очень конструктивный подход, — улыбнулся Засуха. — Хотя могу добавить, что лично я…начал переосмысливать некоторые аспекты своей жизни, потому что понял — мир намного сложнее, чем нам кажется. А ведь мы с тобой, Володя, такие опытные и умные, в некоторых вопросах совершенно не ориентируемся. Зато вот Ольга — наоборот.

— Тогда нужно молиться, чтоб таких, как она, было больше.

— Это невозможно, брат, — вздохнул Виктор. — Оля как-то говорила, что в мире существует великое равновесие добра и зла, и если где-то ощутимо проявляется одна из этих сущностей, вскоре рядом с ней непременно проявится ее противоположность. Ты понимаешь, о чем я?

Володя задумался, а потом нахмурился.

— О том, что в нашем городе живет какая-то черная сволочь?

— Собственно, не одна, — покачал головой Виктор. — И это меня пугает больше всего. Потому что равновесие не существует статически, понимаешь? Силы добра и зла постоянно борются, достигая победы по очереди. Ведь это только в сказках добро всегда торжествует, а вот в жизни, ты и сам знаешь, чаще происходит наоборот.

— И что тогда делать?

— Один Бог знает. Но от мысли, что какая-то паучиха плетет свои черные сети на Ольгу, мне становится жутко, и сразу хочется… — Виктор остановился, а Володя продолжил:

— Убить ее?

— Да. Но Ольга моментально поняла, что я чувствую, и предупредила, что желание уничтожать — это проявление зла, и если я ему поддамся, то сам ощутимо "почернею".

— А как же постулат о "добре с кулаками"?

— В нашей ситуации добро должно хорошо думать, понял? И, как минимум, быть на шаг впереди противников.

— Ладно, будем думать.

Виктор еще некоторое время постоял на балконе, рассматривая лицо луны, самодовольно улыбающейся ему из тёмной высоты космоса, а потом сложил кукиш и от души ткнул им прямо в небо. "Не дождетесь", — и ушел спать.

17

Пролетели считанные дни, и однажды поздним вечером у ворот городского кладбища собралась небольшая компания. Зоя пришла с Василием Васильевичем, присутствие которого объяснила так:

— Во-первых, вдруг понадобится медицинская помощь? Никто же не знает, что может случиться.

— Это плохо, — заметил Виктор.

— Ничего не поделаешь, ведь Ольга запечатывает не фамильную, то есть родовую, могилу, а чужую.

— А во-вторых, — обратился отчим к Ольге, — мне пора уже быть в курсе ваших ведьмовских дел. И, если честно, девочка, я просто переживаю за тебя и хочу быть рядом не зависимо ни от чего.

— Спасибо, — улыбнулась Ольга.

Ночь была теплой, безоблачной и лунной, а на кладбище, как всегда, и ветреной.

— Это, верно, какая-то аномалия, — высказал своё мнение Володя, провожая их до могилы Профессора и подсвечивая землю фонариком, — ведь в городе и на окраинах даже не дунет, а здесь ветер чуть с ног не сбивает. И ещё хорошо, что лето в этом году жаркое, иначе ребята бы ночами мерзли.

— Не понимаю, — Зоя остановилась, — какие ребята?

— Ты же сама говорила, что могилу Ефимовича нужно охранять, — Ольга чуть не уткнулась носом в плечо матери, — вот Виктор и организовал круглосуточное дежурство на кладбище.

— Но я имела в виду лишь сегодняшнюю ночь… — растерялась Зоя. — А все остальное время…это какое-то недоразумение.

— Ничего, — успокоил ее Володя, — дежурства себя полностью оправдали, потому что интересных посетителей здесь было больше, чем достаточно.

— Правда? Жаль, я их не видела, — вздохнула с сожалением Зоя.

— Не волнуйтесь, все, кто настойчиво рвался к могиле, были сфотографированы, а их адреса установлены.

— Прекрасно! Ребята, вы просто молодцы!

— Рады стараться!

— А мне и слова не сказал, — упрекнула Ольга Виктора. — Почему?

— Потому что тебе и так хватало хлопот, — он посветил ей под ноги, включив второй фонарик, и хотя его лицо оставалось в темноте, девушка почувствовала решимость в голосе любимого. — Не сердись, Оля, — Виктор подошел к ней вплотную. — Я не собирался скрывать информацию, ты же ведь знала, что происходит, но почему-то не интересовалась результатом. Вот я и молчал, чтоб не беспокоить тебя в лишний раз.

— Ладно, поговорим потом, — согласилась она.

— Мы на месте, — мужчины выключили фонарики, и при ярком свете луны Ольга увидела знакомую могилу, покрытую горой венков.

— Так, — послышался решительный голос Зои. — Первое, что меня интересует, сколько ваших людей сейчас на кладбище?

— Восемь — по периметру, и двое — вон, рядом, — ответил Володя.

И действительно, из-за соседней могилы неслышно вышли две фигуры и молча встали рядом с Виктором.

— Очень хорошо, — продолжала распоряжаться Зоя. — А теперь я вас попрошу помочь мне устроить Ольгу. Одеяла я взяла, но земля здесь вся в комках. Можете ее немного утрамбовать?

— Сейчас, — Виктор кивнул ребятам, подошел сам, а за ним и Володя с Васильевичем, и через несколько минут энергичного топтания рядом с могилой образовалась вполне приличная площадка "для временного пребывания", как иронично заметила Ольга.

— А теперь, ребята, отойдите все метров на двадцать, — Зоя кивнула головой куда-то в сторону, — мы тут с дочкой немного поколдуем. И не забудьте включить фонарь, чтобы я видела, куда идти, когда здесь закончу.

— А Ольга? — спросил Виктор.

— Ольга останется.

— Одна?

— Да.

— Это не опасно?

— Что за глупые вопросы?

— Ладно. Оля остаётся, а потом что?

— Откуда я знаю? — раздраженно ответила Зоя. — И хватит спрашивать, а то сглазите, не дай Бог.

Когда мужчины, немного растерянно потоптавшись рядом, наконец растворились в темноте, она ловко расстелила на земле одеяла и достала из сумки небольшой пузырек с отваром.

— Выпей, это бабушка передала. Сказала, оно тебе поможет.

И когда Ольга все выпила, мать обняла ее, крепко поцеловала и перекрестила на прощание со словами:

— Ничего не бойся. Ты сильная, храбрая девочка и сможешь одолеть любую напасть. Главное — это верить, что Бог всегда с тобой.

— Ладно, — Ольга сняла руки матери с плеч, — иди уже.

— Подожди еще минутку.

Зоя отошла от могилы на несколько шагов, а затем достала из сумки жестяную коробку и, шепча молитву, начала высыпать из неё на землю соль, рисуя ею большой замкнутый круг вокруг дочери.

— Это задержит злые силы, которые могут прийти снаружи, — услышала Ольга шепот матери. — Все, я закончила. Удачи тебе, родная.

Оставшись одна, девушка достала из сумки большую свечу, зажгла ее и поставила на краю могилы. Она привычно прикрыла ладонями пламя от ветра, но это оказалось совершенно ненужным…потому что ветра не было. Здесь, внутри магического круга, царила тишина. Зато там, за его краем, так дул и свистел ветер, что, казалось, он злится на волшебную преграду и всячески старается ее проломить.

Ольга улыбнулась, мысленно благодаря мать за такой хороший подарок, а затем встала на колени и начала молиться, прося за душу своего учителя. Сначала эти молитвы были монотонными и привычными, словно медитация для успокоения души, но через какое-то время они перешли на новый уровень, вдруг становясь величественно-необъятными, как небесный океан.

Девушка почти не помнила, как запечатывали могилу, глубоко заталкивая осиновые колья в твердую летнюю землю, вся ее сила была направлена лишь на то, чтобы правильно свершить ритуал. И когда она, сосредоточившись до глубины души, закончила своё дело, то просто спокойно улеглась на одеяла и, вглядываясь в звездное небо, принялась ждать.

Проходили минуты, и ещё, и ещё…

И неожиданно звезды в глазах Ольги начали кружиться в медленном причудливом хороводе, убаюкивая сознание до головокружения, и это ощущение нереальности было настолько четким, что заставило ее встрепенуться и резко сесть. Ночное небо вдруг исчезло, а весь его горизонт вспыхнул ярким золотом, открывая девушке сокровенное, то, во что она верила, но никогда не надеялась увидеть. Это был ослепительный нимб вокруг головы темноволосого мужчины. Ольга не различала черт его лица, потому что видела только глаза, большие и темные, закрывшие собой горизонт. И когда до сознания девушки дошло, Кого она видит, ей стало так страшно и невероятно радостно одновременно, что захотелось кричать. А через мгновение этот лик исчез, и с неба к земле, просто к могиле Ефимовича, упала золотая дорожка. И то, что стало подниматься по ней, хоть и не имело человеческой формы, но Ольга откуда-то знала, было душой её учителя. Перед тем, как исчезнуть с дорожки, как подарок на прощание, к девушке метнулся лучик золотого сияния…И все закончилось.

На небе снова мерцали звезды, безразлично желтела луна, где-то за магическим кругом упорно дул ветер, пытаясь преодолеть раздражающую его преграду, а до ушей Ольги начал доноситься необычный шум, будто кто-то или что-то мчалось по кладбищу. И мчалось прямо на неё. Воображение девушки сразу подсказало, что это может быть только Смерть, поэтому из глубины души рвануло криком отчаяния: "Ма-а-ма-а!!!". Но Ольга сразу же замолкла, для надежности прикрыв ладошкой рот. Ее глаза уже четко различали силуэт человека, который, перескакивая могилы огромными прыжками, сломя голову, нёсся к ней. Где-то за спиной этой смертельной тени мелькали фонари Виктора и его ребят, бежавших на помощь, но Ольга знала, чувствовала — они не успевают, и этих десяти секунд вполне хватит для ее убийства, поэтому решительно дунула на свечу, выдававшую ее местонахождение, метнулась в тень соседней могилы и упала на колени.

Девушка застыла, сосредоточившись, потому что сдаваться без борьбы не собиралась, но самые дорогие последние секунды ей неожиданно подарил мамин магический круг, от которого с визгом отскочил человек-смерть, будто его ударило током. Он мгновение стоял, ошеломленный, не понимая, что случилось, но затем снова метнулся вперед, проломил защитный барьер и просто упал на Ольгу. Силы были неравны, кто же отважится бороться с Вечностью? Но в этот раз добыча у Смерти тоже была непростая, потому что, пока незнакомец нащупывал в темноте шею девушки, хрипя сквозь зубы "сломать… уничтожить… убить…", она, не мешкая, сама обхватила его руками и ударила силой. Как она это сделала, ей было совершенно непонятно. Сделала и все. Руки просто полыхнули молниями, бьющими тысячами вольт, отчего ее страшный противник мгновенно обмяк и завалился на бок, словно пустой мешок.

А когда уже подоспела помощь и Ольга поняла, что выиграла эту битву — выиграла, потому что осталась жива, от всех пережитых эмоций красавица дернулась, ахнула и медленно отключилась, как констатировал Васильевич, "с чувством глубокого удовлетворения".

Виктор потом долгое время не мог анализировать события, произошедшие на кладбище — воспоминания о той страшной ночи доводили его до мгновенного липкого пота. От ужаса возможной потери любимой уши закладывало глухотой, мужчину скручивала тошнота, а сон несколько недель наполнялся кошмарами, от которых он просыпался с хриплым криком. Той ночью, ожидая окончания ритуала, Засуха даже представить не мог, что может случиться беда, ведь был уверен — для безопасности Ольги он сделал все необходимое.

И даже не догадывался, как ошибается.

Пока Васильевич осматривал Ольгу, особенно ее шею и плечи, где заметно начали проступать пятна синяков, вокруг стояла такая тишина, что, казалось, даже ветер ненадолго стих, и только дрожащий свет фонариков в руках людей, обступивших могилу, выдавал общее напряжение. Но когда врач сказал, что девушка вполне здорова и просто переволновалась, напряжение схлынуло, вызвав вздох облегчения со всех сторон. Зоя же расплакалась и упала на колени возле дочери, обнимая ее за голову.

Виктор тоже было дернулся к Ольге, но сразу остановился, принимая право матери первой обнять своё дитя, поэтому сосредоточился на неизвестном, который лежал рядом с девушкой, уткнувшись лицом в землю.

— Переверните и посветите, — распорядился Засуха.

И когда приказ был выполнен, тишина кладбища взорвалась длиннющими матами и руганью — фонарики осветили лицо одного из охранников, Бориса Малеванного, который тоже сегодня стоял в окружении, и вместо того, чтоб охранять Ольгу, прибежал её убить. Руки парня сразу надежно сковали наручниками, а ноги опутали прочным шпагатом, и лишь потом его осмотрел Васильевич.

— Жив, — сказал он и сразу отошел в сторону, более подробно осматривать человека, пять минут назад пытавшегося убить Ольгу, отчим не собирался.

— Что ж, это хорошо, — ответил Виктор.

И Зоя от его тона даже вздрогнула — удовольствие в голосе Засухи, будто морозом сковало ей спину. Но она молчала, понимая, что вмешиваться не стоит, нападавшего уже ничто не спасет от страшных мучений и кары. А через мгновение, очнувшись, застонала Ольга. Она открыла глаза и медленно осмотрелась, пытаясь понять, что творится вокруг, а затем, с помощью матери, села и тихо спросила:

— Где?

— Вон, слева, — прошептала Зоя, нежно поддерживая её за плечи.

— Подожди, — отклонила руки матери Ольга, тряхнула головой, перевернулась на колени и, протянув руку, коснулась лба незнакомца. "Боже! — ужаснулась девушка. — Несчастный парень".

— Виктор! — крикнула девушка, и через мгновение, оторванная от земли, оказалась в крепких мужских объятиях. Засуха, не обращая внимания на подчиненных, родственников Ольги и всего мира, жадно целовал и ощупывал ее, с облегчением выдыхая так долго сдерживаемый воздух, и только удостоверившись, что она начинает отталкивать его, как вполне здоровая, поставил любимую на землю.

— Как ты, девочка? — хрипло спросил он.

— Я - нормально, но речь сейчас не обо мне.

Ольга вновь наклонилась к телу нападавшего парня и коснулась его, чтобы убедиться в своей правоте, а потом громко сказала:

— Он не виноват.

— Что-о-о???

— Это колдовство, понимаешь?

— Не говори так, — заорал в ответ Засуха. — Видела бы свою шею в синяках!…Не виноват!…Да он чуть не убил тебя! Я даже не знаю, как ты вообще осталась жива?

— Его заставили, Виктор, — Ольга старалась сдерживаться, хотя самой хотелось кричать. — Он был словно под гипнозом. А сейчас парень просто умирает, потому что ему это тоже приказали. Хотя после удара силой, который я ему нанесла, тоже выжить трудно.

— Вот и хорошо, — неумолимо ответил Виктор. — Не придется руки марать.

— Но я могу помочь! — уже не сдерживаясь, закричала девушка. — А если он умрет, мы никогда не узнаем, кто его заставил это сделать.

— Ольга права, — вмешался Володя. — От смерти Бориса мы только проиграем, во-первых, ничего не узнаем о заказчике, а во-вторых, нам придётся объясняться с милицией, откуда труп и как его убили.

— Ладно, Оля, — грозный тон Виктора почти не изменился, но он сделал шаг в сторону и сложил руки на груди. — Делай, что считаешь нужным.

— Тогда, мама, — повернулась к Зое девушка, — мне нужно, чтобы ты восстановила круг, и все отступили на несколько шагов.

— Зачем? — подняла брови Зоя.

— Мне мешают чужие эмоции. И давай быстренько, прошу.

— Как хочешь, но я никуда не пойду, — неожиданно уперся Виктор.

— Парень в наручниках и связан, — отмахнулась от него Ольга. — Что он может сделать?

Через минуту, оставшись одна, девушка уселась возле головы своего нового "пациента" и, помолившись, положила руки ему на виски. Привычно подключив воображение, Ольга нырнула в глубь чужой сущности, пораженно вздыхая: "Господи, за что такая боль? И как он её терпел? Что же с ним сделали?…И где?…Где эта гадость, которая так мучит беднягу?…Ага! Вот она!…Ни фига ж себе! Ох, прости, Боже, за слово негожее".

На предплечье парня, задрав короткий рукав тенниски, Ольга обнаружила татуировку, сделанную, на вид, совсем недавно. Девушка не рассматривала рисунок, на это не хватало ни времени, ни желания, но она была уверена — именно от этого тату идет вся дрянь, изменившая парня, поэтому первое, что сделала — это припекла рисунок изнутри, разрушая силу проклятия. Пациент дернулся, выгнувшись дугой, но затем снова упал, обмякнув, а Ольга, переведя дух, продолжила лечение, краем глаза приметив, как Зоя силком оттаскивает Засуху подальше от круга.

— Успокойся, — тем временем, шептала Зоя Виктору. — Это Ольга нашла черную метку, которую поставили на парня. И только теперь начнет его лечить.

— Как лечить? — сбоку тихо поинтересовался Володя.

— Найдя средоточие черной силы, её вначале нужно убрать до последней капли, и лишь потом включить организм пациента на режим выздоравливания, помогая ему и снаружи, и изнутри. Только не спрашивайте меня о подробностях, я их не знаю. Пусть Ольга сама вам объясняет.

— Да нет, спасибо, — Володя развернулся к своим подчиненным, которые с волнением и неприкрытым любопытством смотрели на действия девушки, и грозно рыкнул:

— Вы что — в театр пришли? А ну, быстро работать! Еще раз прочесать кладбище и прилегающую к нему территорию! Всех, кого найдёте — немедленно задерживать. — Когда охранники исчезли в темноте ночи, он зажег сигарету и вздохнул. — Все равно это уже бесполезно.

— А меня интересует, — тихо заметил Виктор, — почему Борис ждал до последнего? Ведь он мог вмешаться в любой момент.

— Думаю, это месть, — ответила Зоя. — Этакий "подарок" на прощание.

— Подарок от кого? И почему лишь сейчас?

— Вот опомнится парень, все и расспросим…надеюсь.

— А что? Можем и не узнать?

— Если действовал опытный колдун, а я уверена, что так и было, то у вашего Бориса возможен провал в памяти.

— Все, — послышался спокойный голос Васильевича, — кажется, Оля закончила. Давай, Зоя, снимай свои чары и разрушай круг, а то не хочется, как тот бедняга, визжать от боли.

Взгляд у очнувшегося Бориса, который вглядывался в знакомые лица, освещенные фонариками, был диким и испуганным.

— Где я?…Что со мной? — лепетал он тихо, пока не понял, что лежит в наручниках и связанный, и тогда громко спросил. — Что происходит, Виктор Максимович?

— Это ты нам скажи, — ответил начальник.

— Я? — глаза парня увеличились почти вдвое. — Я не знаю…то есть, не помню.

— Подожди, — тронула за руку Виктора Ольга. — Позволь мне. Борис, скажи, когда ты сделал татуировку?

— Какую татуировку?

— На плече. Ты не помнишь?

— Нет. Это, вероятно, ошибка. Я никогда не делал…

— А что тогда это? — и Ольга указала ему на задранный рукав тенниски, где краснел след от татуировки.

— Что?… Я не знаю…откуда это взялось.

— Виктор, Василий Васильевич, — позвала девушка, — давайте отойдем, есть разговор не для чужих ушей, — и когда они отступили на несколько шагов в темноту, сказала. — Я парня исцелила, как могла, но ему теперь нужно отлежаться, и лучше всего это сделать в больнице, в неврологическом отделении. Бориса там тщательно обследуют и помогут прийти в себя. Кстати, папа, — взяла Ольга отчима за руку, — ты когда-то говорил, что заведующий неврологией владеет гипнозом. Как думаешь, он сможет помочь парню вспомнить прошлое?

— Не сомневаюсь, что постарается, — ответил отчим. — Предложение хорошее, что скажешь, Виктор? — Ничто так не сближает людей, как часы, проведенные среди могил, потому что мужчины даже успели подружиться и перейти на "ты". — Вот только, Оля, ты тоже поедешь в больницу.

— Зачем?

— Забыла, что говорила мать?

— Что? — голос Виктора стал обеспокоен. — Что такое?

— Зоя предупредила, — начал разъяснять Васильевич, — что первые 12 часов после ритуала, как бы это сказать…самые неожиданные. У девушки может начаться любая реакция, поэтому я предлагаю провести эту ночь в больнице под пристальным наблюдением. Сделаем тебе, малышка, успокаивающий укольчик, — погладил по плечу Ольгу отчим, — и поспишь себе с комфортом в "господской" палате родного отделения.

— Я категорически "за", — решительно заявил Виктор. — И предупреждаю, Оля, будешь сопротивляться, запакую, как Бориса, в наручники и увезу силой. Больше так рисковать я не намерен, хватит и одного раза.

— Хорошо-хорошо, успокойся, я поеду, — ответила девушка.

Виктор закончил эту ночь, сидя в мягком кресле "господской" палаты. Он почти не сводил глаз с Ольги, которая спала, подключенная к лучшей, как выразился Васильевич, "аппаратуре реагирования".

— Как только услышишь тревожный сигнал, который начинает звучать при наступлении каких-либо аномалий в организме, сразу вызывай меня. Я пойду пока быстренько попрощаюсь с Зоей, её Володя отвезет домой, а потом буду в ординаторской, — выходя из палаты, шепнул Василий.

Вот Виктор и караулил свою красавицу, с любовью вглядываясь в ее изысканные черты, и снова удивлялся превратностям судьбы, которая одарила его такой женщиной. Он, самостоятельный и даже крутой (по местным меркам) зрелый мужчина, который никогда не позволял собой командовать (особенно женщинам), и так вдруг попал. Влюбился насмерть, до беспамятства, до сердечного приступа, ведь не дай Бог, случись что с Ольгой, он этого бы просто не пережил. И зависимость от молодой девушки, которая не подчинялась ему и жила собственной жизнью, порой так раздражала Виктора, что он шел в спортзал фирмы и до боли в руках лупил боксерскую грушу. Но предложи ему Господь все вернуть обратно, к жизни без красавицы Коляды, он не стал бы даже Его слушать, потому что никакие собственные желания и прихоти не шли в сравнение с тем, что давала ему Ольга. Это — ощущение молодости, здоровья (а Виктор не сомневался, что его незаметно вылечили от всех болячек), потрясающего секса и проникновенных ласк, но главное — в жизнь Засухи вошла Тайна. Куда только и подевались серые тоскливые будни? Растворились тихо в лиловых сумерках, как в волшебной сказке.

Виктор выключил торшер и откинулся на спинку кресла, тихо радуясь тому, что наступает утро, следовательно, угроза ночи миновала. За стеной тихо шлёпала тряпка, это санитарка мыла пол к сдаче смены, слышались голоса пациентов, которые шли умываться в другой конец коридора, откуда-то доносилась музыка и новости утреннего телевидения. Эти обыденные звуки настолько расслабили Засуху, что он, наконец, решился закрыть глаза.

И сразу же зазвучала сирена.

Василий Васильевич потом больше двух часов не мог привести Ольгу в сознание. Конвульсии, от которых девушку трясло, как в лихорадке, слава Богу, удалось снять, сердцебиение ее выровнялось, а вот в сознание она не возвращалась. И это ее состояние было настолько странным, что приглашенный лучший специалист-невропатолог только свистнул от удивления.

— Честно говоря, — медленно сказал он, — очень странный случай, потому что я даже не могу утверждать, что Ольга, так сказать, за порогом.

— Можно яснее? — голос Виктора выдавал его панику, поэтому врач поспешил успокоить его, добавив невероятное:

— Я считаю, что девушка просто спит. Да-да, это кажется странным, но так оно и есть. Василий Васильевич, — позвал он коллегу, — обрати внимание, как бегают зрачки Ольги под веками. Так происходит, когда человек видит сны. В течение ночи это состояние длится два-три раза по несколько минут, хотя нам кажется, что мы видим сны всю ночь. А вот у Ольги состояние активного сна тянется уже больше часа, что является большой редкостью и абсолютно непонятной аномалией.

Васильевич и Виктор обменялись понимающими взглядами…и промолчали. Не рассказывать же коллеге-доктору, как Ольга, на самом деле, провела эту ночь.

— Что нам делать? — голос Васильевича был сдержанным.

— Ждать. Больше ничего посоветовать не могу. И не переживайте так, мужики, все будет хорошо, увидите. Я пока ухожу к себе, у меня сегодня дел невпроворот, но если в состоянии девушки произойдут изменения, неважно, хорошие или плохие, немедленно вызывайте меня, договорились?

А еще через час Ольга очнулась и чувствовала себя при этом так хорошо, что даже не могла поверить в то, что рассказывал ей Виктор.

— Как там Борис? — в конце разговора спросила она.

— Нормально, лежит, пьет таблетки и ничего не понимает.

— Что ж, худшее миновало, а дальше жизнь покажет.

На что Виктор прижал ее к груди и крепко поцеловал.

18

По требованию родных Ольга провела в больнице еще одну, "контрольную", ночь, после чего Засуха забрал ее домой.

А вот у Бориса, ее ночного визави, дела шли гораздо хуже, потому что парень, узнав о своих ночных "подвигах", едва не рехнулся. Он даже упросил Васильевича допустить его к Ольге, чтобы попросить прощения.

— Я разрешил, надеясь, что ваша встреча улучшит состояние Бориса, — объяснил отчим. — И парень перестанет зацикливаться на чувстве вины, а все свои усилия направит на преодоление барьера, который торчит в его мозгу, цитирую, "как стеклянная сковорода наизнанку".

— Как?

— Ага, именно так и сказал.

— А что с сеансом гипноза?

— Пока ждем. Заведующий отделением Олийнык утверждает, что Борис не готов к такому вмешательству, потому что еще плохо себя контролирует. Поэтому парню придется неделю пить успокоительное и привыкать к мысли, что кто-то будет копаться в его мозгу. Да бедняга и не возражает, наоборот требует, чтобы это сделали немедленно.

— Васильевич…

Но отчим перебил Ольгу, садясь возле ее постели на стул:

— Знаешь, там, на кладбище, ты так хорошо называла меня папой.

— Да я с удовольствием! Папочка, — улыбнулась Ольга, — ты понимаешь, что во время гипноза господин Олийнык, посторонний нам человек, может узнать такие секреты, что мы потом долго не отобьемся от его "зачем" и "почему"?

— Я уже думал над этим, Оля. И пока не знаю, как решить этот парадокс. Твоя мать не верит, что результат гипноза будет положительным, но говорит, попробовать стоит, ибо даже кроха знаний о твоих "доброжелателях" — это очень важно. Но, в таком случае, мы стопроцентно вешаем себе на шею господина Олийныка с его вопросами. Далее, если мы отказываемся от сеанса гипноза и подстрахуемся от ненужного внимания официальной медицины, то уже никогда не сможем узнать, кто заставил несчастного парня превратиться в монстра. Поэтому я и говорю — возник парадокс и конфликт интересов.

— Да, ситуация сложная, — Ольга вздохнула. — А что говорит бабушка? Вы к ней не обращались? Все же она ведьма со стажем, может, что и посоветует?

— Да, твоя мама тоже упоминала об этом. Вот почему мы завтра едем, так сказать, в гости к теще, где сразу расскажем ей о Борисе, ведь она может знать подобные случаи.

— Да, — согласилась Ольга. — Я считаю, нам нужно испытать сначала все наши, традиционно-ведьмовские, методы лечения. И лишь потом решать, что делать дальше.

— Согласен, — Васильевич похлопал девушку по плечу и встал. — Через час сюда приедет Виктор, поэтому собирайся понемногу, а мне уже пора на обход.

Ольга заехала домой принять душ и переодеться, но сразу же после ванны попала в объятия Виктора, который так крепко обнимал ее, что девушка засмеялась:

— Я - не смертельно больная, опомнись и отпусти меня, — запротестовала она, хоть ей и понравились забота и переживания Засухи. — Совсем задушил в объятиях, медведь. А мне ведь еще на работу успеть нужно.

— Что? — Виктор даже рот разинул.

— Я и так пропустила два дня, дорогой, а за эти три часа, которые остались до конца рабочего дня, могу успеть на массаж к паре-тройке пациентов.

— А как же мы, ты и я?

— Дождись вечера, Виктор. Я обещаю отблагодарить тебя за все твои старания и переживания.

— Как?

— Ох, ты даже не представляешь! — и Ольга так подмигнула ему, что Засуха вздрогнул, а потом торжественно пообещал:

— Что ж, постараюсь дожить до этого великого момента. А пока я тоже съезжу на работу, потому что ты, Оля, опять права. Не только у тебя "прогулялись" два дня, у меня тоже со всей этой историей запустились дела. Но я готов был пожертвовать ими ради тебя.

— Милый, это не та жертва, которая мне нужна.

— Понимаю… просто мне хотелось побыть вдвоем.

— Вечером, обещаю.

Хотя сегодня был четверг, день поездок по клиентам, Ольга сначала заехала в массажный салон, где Макс быстро отчитался ей, как прошли два минувших дня.

— Я всех предупредил, что тебя не будет до завтра, но пропущенные сеансы массажа ты обязательно отработаешь.

— Молодец. Что еще?

— Познакомился с нашим налоговым инспектором и взял пакет бланков для отчета.

— Какого отчета?

— Полугодового, ведь уже июль.

— Я и забыла…

— Ничего, — ответил Макс. — Теперь главное — вовремя сдать отчет, так что придется попотеть. Но я готов.

— Сделаешь работу хорошо, — решила поощрить парня Ольга, — получишь премию.

— Спасибо, — улыбнулся он. — Хотя, наверное, Оля, ты это слово от людей слышишь чаще всего, да?

— Возможно, но оно как-то не приедается, знаешь?

— Вот и хорошо. Потому что в моей ситуации, вероятно, придется вешать плакат на стену со словом "СПАСИБО!"

— Почему? — не поняла Ольга.

— Потому, что моя жизнь изменилась до неузнаваемости: я работаю, приношу и себе, и людям пользу, мать плачет от счастья, отец стал звать меня на пиво (а это у него самое большое проявление родительской любви), младшая сестра водит на дискотеки и знакомит с подругами. Да что там, за эти несколько недель я просто забыл о своей болезни и снова стал молодым и веселым, а это очень классно.

— Я рада, — девушка улыбнулась. — Но будем считать твоё лирическое выступление законченным. Садись за телефон и быстро обзвони клиентов, кто сейчас готов встретиться со мной для массажа.

— Сколько человек? — Макс перешел на деловой тон.

— Трое-четверо, не больше.

Когда Ольга выходила из салона, парень спросил:

— А можно узнать, где ты была эти два дня?

— Потом расскажу. А тебе домашнее задание — найди Рому. Ты же знаешь, он сейчас на курсах массажистов в Житомире, а мне нужно с ним переговорить. Попроси его приехать домой на выходные и связаться со мной.

— Он начнет допытываться, не случилось ли что-то плохое.

— А ты объясни ему, что он уже три недели, как уехал и молчит. И мы хотим знать, как у него дела, ясно?

— ОК, шеф — отсалютовал Ольге Макс. — Все будет сделано.

— Тогда до завтра.

День заканчивался привычно. Последним клиентом сегодня была пани Анна (Ольга про себя называла её мадам Грицацуева), хозяйка нескольких бутиков с модной одеждой и бельем. Учитывая тучность пани и ее залакированную высокую прическу, можно было ожидать, что она скорее торгует салом на базаре, но, на самом деле, ассортимент магазинов этой дамы ничем не уступал житомирским и даже киевским, а вот цены были намного ниже.

— Я не торгую на Крещатике, — всегда говорила Анна. — А киевляне доплачивают половину цены на одежду лишь за то, что она продается в столице.

Сегодня Ольге пришлось изрядно потрудиться над спиной мадам Грицацуевой, потому что за прошедшие два дня она умудрилась свернуть себе копчик. Добраться до него через многочисленные килограммы "украинской красоты" было трудно. Манипулируя и силой, и руками, Ольга выровняла позвонки, а потом медленно снимала с них воспаление, потому что видела, как Анна страдает от боли, а оставлять ее на анальгетиках девушке не хотелось.

— Ох, золотые у тебя ручки, — похвалила ее в конце женщина. — Я будто заново на свет родилась. Господи, какое это счастье, когда ничего не болит! Дай Бог тебе, Оля, удачи, здоровья и многая лета.

— Спасибо, — заулыбалась девушка. — Увидимся завтра.

— Подожди, — Анна махнула ей рукой, приглашая в соседнюю комнату, а Олегу, который выносил раскладной массажный стол до машины, велела командным голосом. — Сынок, иди, погуляй немного, Ольга скоро выйдет. И не дергайся, я ее не съем и не украду, просто хочу показать кое-что…Пошли, дорогая, посмотришь, как я живу и работаю.

— Ничего себе! — восхищалась минутой позже Ольга. В большом зале, который пани Анна нежно называла кабинетом, был расположен своеобразный склад товаров легкой промышленности разнообразного ассортимента: от одежды и обуви до постельного белья и фарфора. Стеллаж, разрисованный яркими цветами, словно огромная бабочка, занимал всю стену, и до самого потолка его полки были забиты пакетами и коробками.

— Понимаешь, — объяснила, улыбаясь, Анна, — оптовые закупки дешевле, но держать сотни единиц товара в магазинах и сложно, и опасно, да и дополнительная охрана нужна. Поэтому пришлось мне устроить дома временный склад товаров, а потом я к нему так привыкла, что заказала вот этот стеллаж и теперь не собираюсь с ним расставаться.

— Я вас понимаю, — Девушка прошлась возле полок, а потом вернулась к хозяйке. — И вы помните, где и что лежит?

— Откуда? Приходится делать периодические ревизии. Но сейчас мне стало намного легче, потому что вся информация хранится в компьютере, где указаны номера полок и их содержимое. Я ежедневно просматриваю ассортимент, ведь постоянно выдаю товар в магазины, поэтому прекрасно ориентируюсь в собственном хозяйстве. И все — благодаря ему.

Анна повернулась к компьютеру, стоявшему в углу комнаты на небольшом офисном столике, и сделала это вовремя, потому что у Ольги просто челюсть отвисла. "Вот тебе и мадам Грицацуева!" — девушка быстро вернула лицу обычный вид, а ее собеседница тем временем включила чудо-машину и обмеряла гостью хозяйским глазом.

— Солнышко, только не спорь и послушай меня внимательно. Когда я соглашалась на сеансы массажа, то в эти расчеты не входили экстренные случаи. А у меня сегодня произошел именно такой, поэтому я хочу отблагодарить тебя по-своему, как женщина женщину.

— Что вы имеете в виду? — поинтересовалась красавица.

— Доця, если у тебя есть мечта, — экзальтированно выдохнула пани, — то я ее осуществлю. Выбирай: платье или пеньюар, обувь или белье.

— Белье, — сразу ответила Ольга, вспоминая обещание, данное Виктору. Ради него она все равно собиралась вечером заглянуть в какой-то из магазинов пани Анны, а здесь ей предложили все из первых рук.

— Фасон и цвет?

— Я хочу… — девушка замялась.

— Смелее, — подбодрила ее женщина.

— Что-то очень сексуальное черного или красного цвета.

— Ох, — засмеялась Анна, — повезло ж кому-то.

— Нет, это скорее мне повезло. Но в данном случае я собираюсь отблагодарить за большую услугу, понимаете?

— Вот шалунья! Хотя ты молодец, Оля. Умеешь мыслить нетрадиционно, ведь большинство из нас в серости будней быстро забывает о веселье. На, выбирай фасон, — подала ей женщина каталог белья. — А там будет видно, есть ли у меня что-то похожее.

Через двадцать минут девушка садилась в машину с большим пакетом в руках и с таким роскошным румянцем, что Олег даже присвистнул.

— Ты что там делала?

— Ничего неприличного, поверь.

— А вот вид у тебя… — протянул он.

— Какой?

— Очень провокационный.

— Не говори глупостей, лучше поехали.

— Куда?

— Сначала ко мне домой, а потом…

— В замок Синей Бороды, — закончил за нее Олег.

— Ага, ему конец! — улыбнулась девушка.

"Синяя Борода", действительно, чуть концы не отдал. Когда всё закончилось, и Ольга уснула, повернувшись к нему спиной, он долго лежал, вглядываясь в потолок, и чувствовал себя при этом, как последний счастливчик на земле. Он даже попытался молиться, чтоб поблагодарить Господа за эту дикую кошку, которая выжала из него все силы, ведь девушка, как и обещала, устроила ему такой сюрприз, что у Виктора чуть сердце не выскочило из груди. "Едва выжил! — улыбался он, вспоминая. — А что было делать, когда эта красавица-ведьма вдруг устроила мне сеанс стриптиза, да еще и с ловкостью опытной танцовщицы?"

Ольга приехала к нему, одетая в красивое красное платье, очень короткое, кстати. Ноги девушки, в черных чулках "в сеточку" на высоких каблуках босоножек, выглядели вызывающе и сексуально. Даже походка красавицы в этот вечер изменилась, став игривой и, по-кошачьи, обольстительной. Волосы Ольги черной блестящей волной струились по плечам, доходя чуть не до талии, губы алели, а синие глаза сияли так, что Виктор с порога спросил:

— Что случилось?

— Сейчас увидишь, — ответила ему девушка и подняла край платья, показывая кружевную резинку над чулком. — Представляешь, что тебя ждет после ужина?

— А может до..? — с надеждой спросил мужчина.

— После, — была неумолимой Ольга.

А через час в спальне, под музыку Джо Кокера к фильму "Девять с половиной недель", Ольга показала Виктору такой роскошный стриптиз, что он чуть не умер от вожделения. Ее руки медленно освобождались от одежды, открывая жадному взору Засухи, замершего на кровати, черный кружевной пояс и что-то невероятно сексуальное на высокой груди, откуда выглядывали края нежных розовых сосков. Соблазнительница танцевала, бесстыже изгибая бедра, ее руки плыли вокруг нее, словно крылья колдовской птицы, а когда девушка еще и поставила ногу на край кровати и начала снимать чулки, Виктор уже не выдержал и застонал.

— Что и требовалось доказать… — удовлетворенно констатировала Ольга и продолжила сладкие пытки.

"Невероятно! Я едва не кончил во время ее танца. И куда подевалась выдержка? Господи, что со мной делает эта ведьмочка? Тьфу-тьфу-тьфу, чтоб не сглазить".

Засыпал Виктор с блаженной улыбкой на лице, зная, что этот вечер он будет помнить и беречь, как самую большую драгоценность, которую порой можно будет достать из потайного уголка памяти и полюбоваться, вспоминая самое интимное.

19

Субботу Ольга решила посвятить стационарным больным районной больницы, которым задолжала день. Во время приема к ней заглянул Васильевич, дежуривший в травматологии, и сообщил последние новости.

— Твоя бабушка приказала привезти Бориса в Стусов. Они с сестрой сами будут наблюдать за парнем, чтобы выяснить, как вернуть ему память.

— И как?

— Моя драгоценная теща не сказала. Но, догадываюсь, это будут традиционно-ведьмовские методы лечения.

— А-а, неважно, главное, чтобы помогло, — отмахнулась Ольга, а потом спросила. — И что ты решил?

— Рассказал все Борису, конечно, в пределах дозволенного. Он после моих объяснений сразу загорелся и теперь требует, чтобы его поскорее отвезли к бабе Наде и бабе Марии.

— Ну, и пусть едет, все равно другого выхода нет. А заведующий Олийнык возражать не будет?

— Понимаешь, парень пришел в норму, ведет себя адекватно, с точки зрения традиционной медицины он абсолютно здоров. А то, что Борис не помнит два-три дня из своей жизни — ерунда. Все люди забывают прожитые дни, только кто-то больше, а кто-то меньше.

— Ну, и прекрасно. Я тогда поговорю с Виктором и…

— Я уже звонил ему, — перебил Ольгу отчим. — Он тоже согласился с тем, что парня нужно везти в Стусов. Борису предоставят отпуск, помогут деньгами, ну, а дальше уже все в руках Господа.

— Ладно, тогда этот вопрос будем считать закрытым, — Ольга встала из-за стола, вымыла чашку после чая, который пила, пока говорила с Васильевичем, и крикнула в коридор. — Следующий.

— Кстати, а почему ты сегодня здесь? — поинтересовался отчим, уже выходя из кабинета. — Я на дежурстве, это ясно, а ты..?

— Я же пропустила два дня, поэтому и отрабатываю задолженность.

— А сама как себя чувствуешь? Потому что после твоего необычного сна, когда мы не могли тебя разбудить, я все время волнуюсь, чтобы не произошел рецидив. Ты хоть что-то помнишь из своих сновидений?

— Какие-то отрывки. Но мама сказала, что постепенно все вспомнится, так сказать, в нужное время.

— Ага, так я и знал, что это опять связано с вашими ведьмовскими делами. Что ж, мне пора в отделение, а ты звони, заходи и все такое прочее.

В воскресенье в дом Засухи приехал Роман, будущий массажист и партнер Ольги. Он, улыбаясь, пожал девушке руку, но под грозным взглядом Виктора сразу посерьезнел и торжественно поклялся:

— Шеф, ваша девушка мне как сестра. И я сам за нее, кого хочешь, придушу.

— Хорошо, что ты это понимаешь, Коваль, — улыбнулся Засуха, — так что не забывай свое обещание. И, давай, заходи поскорее в дом, а то на улице утром прохладно, я не хочу, чтоб моя девушка простудилась. — Потом Виктор повернулся к Ольге. — Ну, не буду мешать, пойду к себе в кабинет, а вы тут поговорите, посоветуйтесь.

— Благодарю за понимание, — улыбнулась красавица.

— Пожалуйста.

— Что скажешь? — спросила у Романа Ольга, когда они удобно устроились на кухне. — Уехал и пропал. Я уж и не знала, что думать.

— Да я сам собирался приехать на эти выходные, чтобы повидаться с тобой. — Парень вздохнул, сложив на коленях большие руки. — Честно говоря, Оля, долгое время мне не было чем хвалиться, поэтому я и молчал.

— А сейчас?

— Начинает понемногу получаться, — удовлетворенно улыбнулся здоровяк. — Все устные предметы тяну на "отлично", а вот практика изрядно попортила кровь. Я же был уверен, что у меня хорошие способности, знаю мышцы, строение позвоночника и смогу легко освоиться в новой профессии. А поверишь, мои первые пациенты уходили от меня только с синяками.

— И кто выступал в роли пациентов? — поинтересовалась Ольга.

— Другие слушатели курсов, а порой и наставники.

— Но сейчас, говоришь, все хорошо?

— Да. И помог в этом один наш преподаватель, когда просто завязал мне глаза платком и приказал "смотреть" руками. И сразу стало получаться, представляешь? Так что теперь я лучший на курсах, мне даже предложили остаться работать в Житомире. — Взгляд у парня стал гордым и почти наглым. — Поэтому, возможно, я скоро буду твоим конкурентом…Да шучу-шучу, Оля, в Житомир я не поеду, а буду, как и обещал, работать с тобой.

— Говоришь, завязали глаза платком? — переспросила Ольга. — Действительно, хороший способ, — согласилась она. — Покажешь?

— Ты хочешь, чтобы я..?

— Да, сделай мне массаж. А почему нет? Профессиональный массаж мне не делали много лет, и я давно о нем мечтаю.

— Что ж, я согласен.

Ольга позвала Виктора и попросила принести из машины массажный столик, а пока Роман ходил мыть руки, успокоила хмурого Засуху словами:

— Парень должен показать, чему научился, понимаешь? И не волнуйся, он будет делать массаж с завязанными глазами.

— Как? — вытаращился Виктор.

— Сам увидишь, посиди тихонько в уголке, а потом расскажешь свои впечатления.

После отъезда Романа Виктор от души расхохотался.

— Оля, он так старался все сделать квалифицированно, но некоторые твои замечания по поводу манеры массажа, хоть и были тактичны, не только разозлили его, но и озадачили. И все равно он еще держался, гордо поблескивая глазами. Но после того, как вы поменялись местами и ты сделала массаж ему, парень просто стух. Я же сидел напротив и видел изумление и абсолютный кайф на его лице. И когда до него, наконец, дошло, что он чувствует, Коваль нахмурился… и слетел с Олимпа собственной гордыни.

— Думаешь, не стоило..? — задумчиво спросила Ольга.

— Наоборот. Лучше сразу оценивать себя реально. А то мы все делаем одну и ту же ошибку: считаем себя знатоками всего, начиная с футбола и заканчивая глобальными законами Вселенной.

— А если Рома действительно обиделся?

— Тогда он просто дурак и ты зря с ним связалась. Но я знаю, что Коваль — парень толковый, он наступит себе на горло и сделает нужные выводы. Это будет особенно полезно, потому что его главный недостаток — самоуверенность и гордыня.

— Я такого не заметила.

— Вы в разных весовых категориях, дорогая.

— Что? — не поняла Ольга.

— Во-первых, любимая, — стал объяснять Виктор, — мы с тобой — пара, и не считаться с этим парень не может. Во-вторых, ты — молодая и красивая девушка, а, в-третьих, ты — его работодатель.

— Но причем здесь гордыня?

— Фактически, Оля, это недостаток не только Ромы, а целого поколения молодых шварцнеггеров, понимаешь? Я же сам когда-то был таким и хорошо помню, как самоуверенность чуть не довела меня до беды. Ведь когда ты здоров и силен, то, кажется, что с тобой никто и никогда не сможет сравниться в силе, ловкости и умении драться. То есть ты всегда сможешь доказать свое превосходство и правоту, если не умом, то грозным видом и кулаками.

— Виктор, мы же говорим не о физической силе или знаниях кунг-фу и каратэ… — возразила Ольга.

— Да, но у Ромы, как у бывшего спортсмена, понимание людей и мира сформировалось в виде постоянной борьбы с противником, поэтому он перенес эти взгляды из спорта на повседневную жизнь, забывая, что все люди разные…да и молодость проходит быстро.

— Мне послышались жалобные нотки в твоем голосе?

— Ага, — вздохнул Засуха. — Знаю, что глупость, но мне, порой, так жаль, что я намного старше тебя.

— Не жалей, — успокоила его Ольга. — Благодаря этому, ты очень умный и опытный человек и мне с тобой безумно интересно общаться.

— Хочется верить, — усмехнулся Виктор, — но я, все же, закончу свою мысль. Пока Коваль работал охранником, его жизнь не слишком отличалась от бывшей, спортивной, ведь в ней всегда присутствовали тренировки, соревнования, а еще уважение окружающих, которые признавали силу парня и опасались с ним задираться, ведь Рома — действительно классный боец. Поэтому, со временем, он начал относиться к обычным людям с пренебрежением. А профессия массажиста требует совсем иного мировосприятия, ведь ваша задача — помочь пациенту преодолеть болезнь, и здесь уже ни высокомерия, ни гордыни к людям и близко быть не может.

— Это так, — согласилась Ольга.

— Хотя, как по мне, это гораздо сложнее, чем профессия охранника, — добавил Виктор. — Я часто удивляюсь, как ты выдерживаешь бесконечные жалобы и нытье, улыбаешься больным, искренне им сочувствуя? Потому что я бы, на твоем месте, не выдержал и пол дня.

— Поэтому ты не на моем месте, — засмеялась девушка, а потом посерьезнела и добавила. — Надеюсь, Рома позвонит мне, правда?

— Да куда он денется, — успокоил ее Засуха. — Повторяю, Коваль — парень толковый и твой "намек" поймет правильно.

Заканчивала вечер Ольга в своей квартире, и туда же, перед дорогой в Житомир, пришел Роман, чтобы окончательно расставить все точки над "и".

— Виктор Максимович сказал, чтобы я искал тебя здесь, — объяснил он с порога, а потом спросил, — зайти можно?

— Конечно, — улыбнулась Ольга. — Может, хочешь чего-нибудь выпить?

— Нет, спасибо. Да и времени у меня немного, я должен успеть на последний автобус до Житомира.

— Тогда, я тебя слушаю.

— Не буду рассказывать, что я передумал за эти часы, — тихо начал говорить здоровяк, — поэтому поделюсь лишь выводами.

— Давай.

— Вскоре курсы массажистов заканчиваются, и я сразу вернусь домой, чтобы работать в салоне.

— Хорошо.

— Я буду очень стараться, Оля.

— Надеюсь.

— И обещаю — ты не пожалеешь, что поставила на меня.

— Не поставила, а доверилась, — поправила парня Ольга.

— Да, доверилась, это ты правильно сказала. Мне вообще теперь придется во многом измениться, ведь работа охранника наложила на меня определенный отпечаток…

— Я понимаю.

— А пока прости за глупую самонадеянность, потому что по сравнению с твоим массажем, мой выглядит просто жалким.

— Ну, что ты, Рома?

— Но это правда, по сравнению с тобой я — никто. Невероятно, но ты настолько выше…что я даже не знаю, смогу ли когда хоть немного приблизиться.

— Я буду учить тебя, — перебила Романа Ольга.

— Правда? Спасибо! — Куда и подевалась подавленность парня, глаза его засияли. — Обещаю слушаться и старательно учиться.

— Ловлю на слове. Ну, то что, мир? — и девушка протянула ему руку для пожатия.

— На веки вечные.

Через две недели Макс Рудный счастливо сдал полугодовой отчет, и Ольга решила отпраздновать это событие в ресторане. А чтобы появление вдвоем не вызвало среди знакомых ненужных сплетен, она приказала парню позвонить в Житомир и пригласить в их компанию Романа.

— Предупреди Коваля, что его явка обязательна. Нам всем нужно поговорить, и для этого ужин — прекрасный повод.

Вечером Ольга объяснила Виктору, чего хочет достичь будущей встречей.

— Понимаешь, нам втроем нужно выяснить отношения, в первую очередь потому, что я не желаю быть единоличной хозяйкой салона. Я крайне нуждаюсь не просто в помощниках, хотя они и важны, но сейчас мне необходимы единомышленники и просто друзья.

— Тогда тебе придется рассказать о себе правду, — заметил Виктор. — Или хотя бы часть правды. Ты к этому готова?

— Да.

— Что ж, тогда желаю успеха.

— Спасибо.

— Кажется, ты хотела еще что-то сказать, правда? — Виктор понимающе улыбнулся.

— Ага, — Ольга вздохнула. — Я не приглашаю тебя с собой, потому что хочу, чтобы ребята чувствовали себя непринужденно и могли свободно говорить.

— А я помешаю им высказываться? — он иронически поднял бровь.

— Понимаешь, мне от них нужна искренность, а рядом с тобой они будут пытаться вести себя прилично, сдерживать эмоции и редактировать ответы. Поэтому не обижайся, но на эту встречу я пойду одна.

— Да нет, я понимаю. Тем более, у меня тоже есть планы на субботний вечер, — подмигнул девушке Засуха.

Сегодня он выглядел особенно привлекательным. Новая стрижка молодила Виктора, добавив стильности, а джинсы и футболка только подчеркивали тренированное тело атлета. "Мой!", — удовлетворенно подумала Ольга и по-хозяйски привычно уселась на крепкие мужские колени. Она потерлась носом о шею любимого, а ловкие руки девушки начали соблазнительный танец на груди и животе мужчины.

— Я могу узнать, что это за планы? — мурлыкнула она тихо.

— День рождения Володи, — Засуха завозился под ней, улыбаясь в ожидании эротических ласк.

— Твоего заместителя? — Ольга быстро стянула с Виктора футболку и прижалась губами к его груди, поочередно прикусывая кончики сосков, от чего он даже застонал.

— Да. И мы собираемся праздновать в лесу чисто мужской компанией. — Он специально сопротивлялся сладким пыткам, чтобы растянуть их подольше.

— То есть, шашлыки, водка и все такое? А что на десерт? — Пальцы девушки потащили вниз замок на джинсах Виктора и нырнули внутрь.

— Десерт дома у каждого свой, — засмеялся он, уже не сдерживаясь, а потом подхватил Ольгу жадными руками и встал.

— Ох, а я хотела после ресторана заночевать у себя, накопились некоторые домашние дела. — Времени на разговоры оставалось мало, поэтому девушка предложила. — Милый, может, договоримся о десерте на воскресный завтрак? Пожалуйста.

— Если пообещаешь надеть то черное белье, в котором была в прошлый раз, я не возражаю, — Виктор быстро донес девушку до спальни и время для разговоров закончилось. Почему-то сегодня им обоим не хотелось быть нежными и вместо изысканной любви они выбрали бесстыжий здоровый секс. И только позже, уже засыпая от сладкой усталости, Ольга шепнула:

— Не забудь передать Володе мои поздравления, хорошо?

— Не забуду.

20

На ужин в ресторан Ольга надела любимый шелковый костюм цвета индиго, который идеально подходил к ее глазам. Пару составляла коротенькая юбка и элегантный жакет без рукавов, а в дополнение к этому ансамблю девушка подобрала белые лакированные босоножки и такую же сумочку.

Рома и Максим, уже ждали ее на лестнице ресторана, встретив появление Ольги одобрительным свистом.

— Наконец я увидел твои ноги, — удовлетворенно сказал Коваль.

— И добавь, очень красивые ноги, — восхитился Макс. — А ты их прячешь. Почему, спрашивается?

— В джинсах удобнее сгибаться над массажным столом.

Ольга с удовольствием рассматривала ребят, которые старательно приготовились к сегодняшнему вечеру, потому что оба надели костюмы и светлые рубашки, а Макс еще нацепил бабочку и теперь гордо задирал подбородок в сторону девушек, проходивших мимо ресторана.

— Вот как! — засмеялся Рома. — Действительно, в короткой юбке только массаж и делать. Хороший должен быть вид, особенно сзади.

— Ага, а теперь хватит разговоров, пошли ужинать, — скомандовала Ольга и стала первой подниматься по лестнице. Не поворачивая головы, девушка добавила. — А будете заглядывать мне под юбку — пожалеете. Мало того, что обижусь, так еще и зарплату снижу до минимальной.

Последние слова красавица проговорила уже в лицо Коваля, который первым подскочил к двери, поддерживая под мышки Макса.

— Шуточки у тебя, Оля…Мы же, это…просто хохмим! — засмеялся он, а потом, вежливо поклонившись, пропустил девушку в ресторан.

Вечер прошел весело. Смеясь, иногда даже до икоты, Ольга в очередной раз убедилась, что Макс и Рома не только веселые, умные и порядочные ребята, но еще и удивительно искренние и веселые. "Они будут мне, как родные братья", — решила девушка и удовлетворенно вздохнула. Откуда была эта уверенность, она не знала, но что-то внутри подсказывало — "братцы" не подведут и не продадут, и эта мысль приятно грела ее сердце.

Еда была вкусной, в углу ресторана бойко играл небольшой оркестр во главе с красавцем-цыганом, все вокруг активно ели, пили и танцевали, и эта общая атмосфера веселой непринужденности привела к тому, что Ольга снова почувствовала себя молодой и беззаботной.

"Я уже и не помню, когда мне было так легко, — подумала она. — Взрослые проблемы, ответственность за чужое здоровье, больные пациенты — все это, к сожалению, отобрало у меня беззаботность, а с ней и часть радости. Ведь я забыла, когда последний раз сплетничала с приятельницами, кокетничала с ребятами или танцевала до изнеможения на дискотеке, да и вообще — когда общалась с ровесниками. Все дни мои заняты пациентами, а вечера я посвящаю Виктору. И хотя мне с ним очень хорошо, но я не могу разрешить себе быть рядом с ним обычной девушкой: порой — легкомысленной, порой — ветреной, а порой — и просто глупенькой. Ведь мой ровесник на беззаботный трёп не обратит внимания и даже сможет подыграть для смеха, а вот реакцию Виктора я предсказать не могу и поэтому даже боюсь рисковать. Да и вообще, я бы сгорела со стыда, если б заметила его неудобство или фальшивую заинтересованность такими разговорами. Следовательно, контроль и еще раз контроль, с утра до ночи и с ночи до утра. А я от этого так устала!"

Эти мысли заставили Ольгу отложить серьезный разговор на потом, тем более, что здесь, в ресторане, среди шума, гама и музыки, совершенно невозможно было что-то обсуждать. К их столику все время подходили знакомые, чтобы поздороваться и узнать последние новости, а еще Ольгу постоянно приглашали танцевать, и она не отказывала никому, потому что и сама соскучилась по танцам.

— Ну что? — в конце вечера поинтересовался Рома. — Сколько приглашений на свидания ты получила?

— Только четыре, — смеясь, "пожаловалась" Ольга.

— Что? — глаза у Макса стали круглыми. — Четыре свидания?

— Сдаю позиции, — вздохнула девушка, — видел бы ты меня раньше.

— Смотри, Оля, — предупредил ее Коваль, — будь осторожна, сама понимаешь. Потому что Максимович открутит тебе голову… да и мне в придачу, за то, что не доглядел.

— Не переживай. Я же просто играю. Сам знаешь, я — не вертихвостка, да и за последние два года мне пришлось столько работать, что я уже забыла, когда последний раз так расслаблялась и отдыхала. Вот и не удержалась, пококетничала немного.

— Да я понимаю, — Рома, наконец, обратил внимание на открытый рот Макса и тихо ругнулся, — Йо-о-о…кэ-лэ-мэ-нэ. Прости, Оля.

— Это ты о ком? Какой Максимович? — начал было тот расспрашивать, но ответа так и не получил, потому что его прервал женский голос.

— Добрый вечер, — и на свободное место к их столику, приветливо улыбаясь, уселась красивая незнакомка.

Макс вежливо улыбнулся в ответ, Ольга тоже, и только Рома молчал, превратившись в столб. Правда, через мгновение он пришел в себя, глаза его хищнически сузились, тело подобралось, будто перед прыжком, и парень, схватив в свою большую руку хрупкие пальчики незнакомки, растроганно произнес:

— Я не знаю, кто ты такая, но готов жениться хоть завтра, — глаза Коваля сияли, а голос был настолько проникновенным, что это сразу вызвало дружный хохот за столом.

Смеялась и незнакомка. Ольга, сидя напротив нее, с удовольствием рассматривала красавицу, которая была словно ее противоположностью, то есть, кудрявой блондинкой со смуглой кожей и большими черными глазами. А в придачу к этому убойному коктейлю у незнакомки еще были пышная грудь и отличная длинноногая фигура. Ее платье нежно-сиреневого цвета удачно подчеркивало прелести девушки, на что сразу и повелся Коваль, а этот местный плейбой уже который месяц холостяковал в Житомире. Ольга и Макс переглянулись, улыбаясь метаморфозам своего партнера, но Роман лишь фыркнул в ответ:

— Вы можете смеяться и дальше, я не обижусь, — а потом вновь обратился к незнакомке. — Мое предложение остается в силе, красавица. Жаль только, музыканты устроили перерыв, а то бы я постарался уговорить тебя во время танца.

— Благодарю за высокую оценку моих достоинств, — ответила девушка приятным голосом, — но я подсела к вашему столику по другой причине. — И она посмотрела на Ольгу нежным улыбающимся взглядом. — Не узнаешь, сестричка? Ничего удивительного, я тоже поняла, кто ты, только под конец вечера.

Ольга сначала растерялась, услышав такое заявление, а потом стала пристально рассматривать незнакомку. "Да, — поняла она, — я когда-то видела это лицо и эти веселые черные глаза, вот только где и когда?". И вдруг почувствовала, как у нее внутри зазвенел приятный колокольчик.

— Наташа, это ты?

Девушка сорвалась с места и бросилась в объятия подруги, которую не видела с раннего детства.

— Сколько времени прошло, страшно подумать, — вздыхала позже Ольга. — Четырнадцать лет! Ужас! Но я рада, что мы снова встретились.

За окном царила теплая летняя ночь, под потолком, сбившись вокруг лампочки, звенела назойливая мошкара, а девушки, удобно устроившись у Ольги на кухне, пили вино и вспоминали детство.

— Я подсчитала, нам было по десять лет, когда мы виделись в последний раз, — Наталья глотнула вино и удовлетворенно вздохнула. — Фантастика, где ты нашла такое классное "Мерло"? Подарили? И, конечно же, мужчина? Кто бы сомневался, — она засмеялась. — Знаешь, моя бабушка периодически упоминала в своих письмах, что ты работаешь в больнице…а еще о бесконечной череде твоих кавалеров.

— Ого, и откуда у неё такая информация?

— От твоей бабы Нади.

— Конечно, — вспомнила Ольга, — они же дружат всю жизнь. Но моя бабушка давно живет за городом. Как?..

— Они же ездят в гости друг к другу, ты разве не знала?

— Знала…но не думала, что, встречаясь, они говорят о внучках.

— А о ком им еще сплетничать?

— Логично, о нас.

— Вот, — кивнула Наташа. — Поэтому, когда я в прошлую субботу приехала сюда, бабушка рассказала, что ты сменила профессию и сейчас работаешь в массажном салоне, что дела там идут хорошо и очередь клиентов расписана почти до Нового Года.

— Ага, — вздохнула Ольга. — За чужими болячками я уже и забыла, когда отдыхала больше трех дней.

— А кто тебя в шею гонит? — упрекнула Наташа. — Вот я из собственного опыта знаю, что от всего нужно получать удовольствие — от работы, отдыха, еды, секса… Пусть немножко, пусть даже капельку…

— И от чужих болезней тоже? — перебила ее Ольга.

— А почему нет? Просто радуйся, что сама здорова, — засмеялась подруга. — Притормози немного и устрой себе отпуск… Знаю! — воскликнула Наташа. — Ты должна приехать ко мне в гости, в Киев.

— В Киев?

— А куда же еще? Мы классно проведем время, увидишь. Мои подруги тебя оценят, я уверена, а мужчины так просто попадают штабелями.

— Пока планы на будущее пропустим, — решительно отмахнулась Ольга, — давай лучше перейдем к более важным вещам.

— Каким?

— Расскажи мне, где ты была все это время и что делала?

— Ладно…с чего же начать? — Наташа задумалась, а потом вздохнула. — Да, времени прошло немало. Я помню, что папа заболел в 1988 году, после Чернобыля, и мама должна была круглосуточно за ним ухаживать, вот бабушка и привезла меня сюда.

— Ага, мы познакомились в первый день школы, — улыбнулась Ольга. — И сразу же подружились.

— И за одной партой сидели…сколько лет? — спросила Наташа.

— Три, кажется, — Ольга подлила им вина и вдруг удивленно добавила. — Знаешь, а я так больше ни с кем не дружила. Приятельниц у меня и сейчас полно, а вот настоящих подруг нет.

— У меня тоже не сложилось с подругами, потому что, только папе полегчало, он снова вернулся на службу и нас сразу отправили в далекий сибирский гарнизон. В тот же год развалился Союз, в головах военных начался раздор, ведь "несокрушимая и легендарная" осталась без родины и объекта охраны.

— Трудно было? — сочувственно посмотрела на подругу Ольга.

— Очень. И дело даже не в том, что это была Сибирь с её холодами и оторванностью от Большой земли. А в том, что отец, как и многие другие военные, от растерянности и отчаяния начал пить.

— О, Господи, ему же нельзя было…

— Да, но он на это не обращал внимания. Как же мы с мамой тогда измучились, кто бы знал! Ведь это пьянство продолжалось несколько лет, пока он снова не слег.

— Серьезно?

— Слава Богу, не очень.

— А почему ты мне не писала?

— Сначала потому, что чувствовала себя очень несчастной, ведь меня оторвали от привычной жизни и увезли неизвестно куда и зачем. А потом… чем было хвалиться? Расписывать пьянки отца? Или хамство подростков, которые свой интерес к девушке выражали матом? Как же я ненавидела ту жизнь! И до сих пор считаю, что детские годы, прожитые здесь, у бабушки, были самыми счастливыми в моей жизни.

— А когда гарнизонная жизнь изменилась?

— Однажды из Киева позвонил товарищ отца и предложил ему работу в Генштабе Украины, а чтобы предложение выглядело более весомым, вдобавок пообещал квартиру. Поэтому мы, не раздумывая долго, сложили вещи и вернулись в Киев.

— Почему же ты не приезжала навестить бабушку и меня?

— Я приезжала, Оля…Не смотри с таким упреком. Я сто раз хотела зайти поздороваться и все такое…но мне, почему-то, всегда было неудобно и немного страшновато, ведь прошло столько лет. Мы обе изменились, стали взрослыми, а наша дружба, казалось, осталась в таком далеком прошлом, куда уже возврата не было.

— Ты и дальше так считаешь? — поинтересовалась Ольга.

— Сама знаешь, что нет, — и Наташа приветливо улыбнулась.

Разговаривали девушки почти до рассвета. Поэтому, когда в десять утра настойчиво начал названивать телефон, Ольга раздраженно крикнула в трубку:

— Виктор, я еще сплю!

А в ответ услышала:

— Оля, у меня беда.

— Что? — девушка сразу сменила тон, потому что такого голоса у Виктора она еще никогда не слышала.

— Давай, одевайся быстро, за тобой уже выехал Володя.

— Ладно, начинаю одеваться, а ты все же объясни, что произошло.

— Мы праздновали день рождения Володи неподалеку от моего дома, поэтому и он, и Владислав заночевали у меня. Утром приехала невестка с внуками, чтобы забрать Владика домой, а пока мы купались в озере, решила покормить детей кашей. И только внуки поели, как обоих малышей вырвало.

— Что они ели?

— Кашу "Нестле".

— Возможно, это аллергическая реакция на какой-то компонент?

— Вита, невестка, говорит, что всегда покупает детям "Нестле", и эта пачка уже два дня, как почата, то есть, они ее уже употребляли, и все было нормально.

— Может, это реакция на чай или сок, который пили близнецы?

— Я не знаю, Оля…Но вскоре стало плохо и невестке. Она сначала закрылась в туалете, где ее вырвало, а потом просто выползла оттуда с криком, что умирает.

— А почему вы не вызвали "скорую"?

— Чтобы они закрыли всех в инфекционном отделении на месяц? Ну, уж нет! Только не это!

— Откуда ты знаешь?

— Когда Владик был маленьким, с ним произошел подобный случай. Его увезли и закрыли в инфекционке на 21 день, и я ничем не мог ему помочь.

— И сегодня ты решил, что…

— Да, лучше сюда сначала приедешь ты, быстренько посмотришь, что и как, а потом уже вместе решим, что делать.

— Хорошо, но я ничего заранее не обещаю, Виктор, потому что дети, а тем более, такие маленькие, для меня большая тайна. Все, до встречи.

Когда Ольга с Володей примчались в загородный дом, Виктор встретил их известием, что детям стало хуже. Влад решительно требовал вызвать "скорую помощь" и был недоволен появлением Ольги, не понимая, зачем она приехала. Но девушке сейчас было не до разъяснений — она почувствовала в доме такую злобу и желание смерти, что ей стало страшно.

— Где дети?

— Наверху, в гостевой спальне.

Мальчики лежали посредине большой кровати и тяжело дышали. Ольга, облокотившись в изголовье, сразу же прижала ладони к горячим лобикам детей и, закрыв глаза, начала молиться. Сил у малышей осталось не много, поэтому девушка поспешила наполнить их тельца животворной энергией, согрела ручки и ножки и усмирила животики, а когда решила вновь осмотреть их, то увидела, что дети просто на глазах стали меняться: дыхание их выровнялось, мордашки порозовели, и они, наконец, очнулись.

— Виктор, — тихо сказала Ольга, — мне необходимо связаться с бабушкой. Ты посидишь с малышами?

— Конечно. Хотя, может, лучше Влад? — Засуха замолчал, увидев реакцию сына на происходящее. Парень стоял, разинув рот, и переводил взгляд с детей на Ольгу, а потом снова на отца.

— Я ничего не понимаю, — тихо сказал он. — Это что, какой-то фокус? Что ты сделала, Оля?

— Она — экстрасенс, — объяснил Виктор. — Поэтому я и позвал её, чтобы помогла…

— Все объяснения потом, — перебила их Ольга. — Я иду к Вите и потом сразу звоню бабушке в деревню, чтобы предупредить о нашем приезде. Ты, Виктор, и Володя готовите машины в дорогу, а Влад собирает вещи мальчиков, потому что, возможно, мы заночуем в Стусове. Вам понятно?

— Да.

Ольга спустилась в гостиную, и один взгляд, брошенный на Виту, милую худощавую блондинку, сказал ей, что болезнь у женщины такая же, как и у детей — черное зло пожирает её организм, отнимая последние силы. Ольга быстро восстановила энергетику Виты и привела ее в чувство, хотя уже знала, что это ненадолго, так что, отправив женщину собираться в дорогу, немедленно позвонила в Стусов, моля Господа, чтобы бабушка оказалась рядом с телефоном.

И после третьего гудка услышала:

— Алло?

— Бабушка, это Оля. У меня беда. — Девушка быстро описала состояние своих подопечных. — Здесь порча на смерть, и я чувствую, что спасти детей и их мать может лишь быстрое снятие, а я в этом не разбираюсь…так что сейчас собираю всех и везу в Стусов.

— Когда ты будешь?

— Где-то минут через 40–50.

— Осмотрись вокруг, Ольга, это очень похоже на проклятие, наложенное на предмет. И если найдешь его, привези с собой. Только будь осторожной, голыми руками не трогай, заверни во что-нибудь плотное и положи в багажник машины. Все, ждем вас и начинаем готовиться.

"Конечно, как я сразу не поняла? Это сильное проклятие, и оно наслано на Виктора, а Вита и внуки попали под него случайно. Следовательно, это не дух, и не сила, а какой-то предмет, которым можно пользоваться…Кухня!"

Ольга побежала на кухню и сразу же поняла, что во всем виноват новый электрический чайник, стоявший на рабочем столе. Рядом на полу валялась только что распакованная коробка от него. И хотя на первый взгляд все казалось обычным, Ольга видела, что на дне чайника полно "черной" воды. "Поэтому каша, приготовленная на ней, была, словно яд. Ну, а Вита, вероятно, пила кофе", — подумала девушка.

— Оля, — появился в дверях Виктор, — мы можем выезжать. Ты поговорила с бабушкой?

— Да, нас уже ждут…Скажи, откуда у тебя этот чайник?

— Подарили на день рождения.

Ольга подняла руку, останавливая дальнейшие объяснения, потому что вдруг почувствовала неискренность в голосе Засухи.

— Виктор, это — проклятие, и наслано оно на тебя лично. А попали под него Вита и мальчики. Каждый, кто выпьет из этого чайника, сразу же заболеет и быстро начнет угасать. Так что я еще раз спрашиваю, откуда у тебя этот чайник?

— Я тоже хотел бы знать, — послышался голос Влада, который стоял, держа на руках обоих сыновей. — Вита уже в машине, — добавил он, — и ей гораздо лучше, спасибо, Оля.

— Нам надо спешить, потому что я только приостановила действие проклятия, а без ритуала снятия порчи, оно вновь начнет действовать.

Пока Ольга говорила с Владом, Виктор менялся прямо на глазах, превращаясь из озабоченного за семью мужчину, в опасного злого мстителя.

— Я убью эту суку, — наконец прохрипел он и бросился в коридор. — Володя, немедленно разыщи мою бывшую секретаршу…да, Людмилу. Хоть из-под земли ее вырой, привези сюда и закрой в вольере, как собаку. И чтобы глаз с нее не сводил, понятно? А я позвоню позже и скажу, что делать дальше.

Засуха повернулся к Ольге и признался:

— Она подарила мне чайник… гм… на прощание.

— И ты взял?

— А что я должен был делать? Людмила сказала, что приготовила подарок к моему 50-летию. Помню, она еще просила обязательно им пользоваться, чтобы хоть иногда вспоминать о ней. Мне было неудобно отказать, вот я и взял, а дома забросил чайник на полку…и забыл. А Вита, вероятно, нашла и распечатала, чтобы вскипятить воду для каши, — и Виктор замолчал, опустив глаза.

— Что уж теперь говорить? Я же предупреждала: оскорбленная женщина способна на все, — вздохнула Ольга. — Но об этом мы поговорим потом, а сейчас принеси мне какой-нибудь мешок, или лучше два, чтобы я упаковала чайник. Мы берем его с собой.

Всю дорогу до Стусова Виктор убито молчал, мрачно глядя на дорогу. День обещал ненастье. Низкие темные тучи полностью затянули горизонт, указывая на неминуемую грозу. Деревья гнулись от ветра, который, словно пустынный самум, задувал в окно автомобиля горячий песок и пыль.

Машина Влада четко держалась позади и Ольга знала, что у его детей и жены пока что все хорошо.

— А если бы тебя не было? — вдруг прошептал Виктор. — Я бы потерял семью из-за какой-то мстительной суки…и никогда бы не узнал настоящей причины этого несчастья…Или мог сам однажды включить чертов чайник и сдохнуть, как бешеный пес, исходя желчью.

— Что сейчас говорить, Виктор? Никто не знает своей судьбы, — ответила девушка и, помолчав, добавила, — даже ведьмы.

21

Возле бабушкиного дома их встречал Борис Малеванный, который, увидев машины еще издали, начал растворять ворота.

— Баба Надя сказала, чтобы вы сразу шли в дом, — крикнул он.

— Тогда лови ключи, поставишь машины, где положено, — Виктор и Влад бросили ему по связке и поспешили за Ольгой.

В большой комнате, куда девушка завела семью Засух, было прохладно и тихо, свежо пахло мятой и тимьяном, в углу под иконами мерцала небольшая свеча, а на голом, до белизны выскобленном столе, уже все было приготовлено для снятия порчи.

Бабушка с сестрой внимательно осмотрели Виту и мальчиков, переглянулись между собой и сказали:

— Так и есть, Оля, ты была права, у них порча на смерть. И молодец, что сразу привезла сюда всех, чем скорее мы с этим покончим, тем лучше.

Потом баба Мария бросила взгляд на Виктора и Влада и ткнула пальцем в сторону двери:

— А вы здесь будете лишними, так что идите…к Борису.

— Или возвращайтесь домой, — вмешалась баба Надя.

— Подожди, бабушка, — сказала Ольга. — Виктор, Влад, выйдем на улицу, есть разговор.

— Только недолго, — услышала за спиной девушка, — ты — нужна.

На улице, зайдя за угол дома, где ветер дул меньше, Ольга сказала:

— У вас есть два-три часа, поэтому используйте их толково.

— То есть? — Виктор взял девушку за руку.

— Во-первых, надо выяснить, кто наслал эту порчу. Ты же не думаешь, что сама Людмила, правда? Она только заказчик, а нам нужен исполнитель. Дальше — никаких активных действий не вести, только сбор информации и наблюдение. И главное — держитесь от черных на расстоянии…и от Людмилы тоже.

— Почему? — спросил Влад.

— Потому, что когда порчу снимают, она возвращается к тому, кто её наслал. А я не хочу, чтобы с вами что-нибудь произошло. Понятно? Обещаете держаться подальше?

— Да, — кивнули головами мужчины.

— И последнее — позаботьтесь об ужине для всех, что-нибудь сытное, но не жареное, ладно?

Ольга повернулась, чтобы идти в дом, когда Виктор вдруг притянул ее к себе и крепко поцеловал.

— Спасибо, солнышко.

— На здоровье, — она улыбнулась и, кивнув головой на прощание, скрылась за углом.

— Невероятно, — Влад смотрел на отца, будто впервые увидел, — Ты… с Ольгой?..

— А что? — задиристо спросил Засуха.

— Да ничего, просто я впервые вижу тебя таким…

— Каким?

— Не знаю…другим. И давно это у вас?

— Нет. Но надеюсь, что продлится долго. Сынок, сейчас не время об этом, у нас есть дела поважнее.

— Ты прав.

Когда Ольга вернулась в дом, то застала на удивление спокойную картину: на полу, застеленную чистой дерюгой, лежала Вита, обнимая сыночков, и вся троица крепко спала, сладко посапывая после пережитых волнений.

— Сильное снотворное, — объяснила баба Надя в ответ на вопросительный взгляд девушки. — Так им будет легче вернуть "черную" воду и избавиться от проклятия. — Старая женщина вздохнула, присаживаясь на скамью. — Если бы не дети, можно было бы сделать все иначе, легче, а так… Что говорить, Оля? Сколько я видела в мире зла, но никогда не привыкну к детским страданиям. Грех это большой — мучить невинных, а уж таких маленьких — самый большой грех в жизни.

— Садись в кресло, — высунулась из темного угла баба Мария, — сегодня нам будет нужна твоя помощь. — Она обошла девушку сзади и положила пальцы ей на виски, а через минуту удивленно прошептала, — Ох! Ну, и силы у тебя?! Никогда такого не чувствовала.

— Да, силы у Ольги много, — гордо констатировала баба Надя. — И это хорошо, потому что сами мы с таким проклятием не справимся.

— С каким — таким? — переспросила Ольга.

— Личным.

— Не понимаю…

— Здесь не просто порча на смерть, Оля. Обычную порчу, хоть и смертельную, всегда можно снять, независимо от срока давности…и спасти человека чуть ли не на смертном одре. Но в нашей ситуации это не сработает, потому что на Виктора наслали личное проклятие. А это означает, что у черного, который его делал, были с ним свои, личные, счеты.

— Но как это может быть? И при чем тут Людмила?

— Думаю, ее просто использовали.

— И что теперь?

— А теперь, внучка, ты поможешь нам все вернуть обратно, поделившись своей силой. Садись на пол вместе с Витой и детьми…садись так, чтобы касаться всех одновременно.

— А если я лягу между ними и просто обниму? — предложила Ольга. — Так можно?

Сестры посмотрели друг на друга и одновременно вздохнули.

— С молодыми никогда не знаешь, чего ждать, — буркнула, будто соглашаясь, баба Мария, — поэтому расскажи внучке, что к чему.

— Понимаешь, Оля, — осторожно стала объяснять бабушка, — для того, чтобы начать обряд, нужно, чтобы ты вначале сняла защиту, которую наложила на этих нещастных.

— Но я ничего я не накладывала…просто добавила здоровья и все.

— Дурочка, — ласково погладила ее по голове баба Мария. — А разве это не защита? Возможно, она отличается от традиционной, ведьмовской, но свою функцию выполняет безупречно.

— Я рада, — улыбнулась Ольга.

— Так вот, — продолжила бабушка, — в случае тесного контакта с пораженными порчей, то есть, когда ты будешь лежать между Витой и детьми, есть вероятность, что чернота попытается перейти от них к тебе.

— Я ее не пущу, — уверенно ответила девушка.

— Может быть, — согласилась старуха, — ведь ты от рождения белая и у тебя сильная защита. Да еще и твой учитель добавил…

— Вы знали Андрея Ефимовича? — встрепенулась Ольга.

— Не лично. Просто вижу, что в тебе, кроме родовой силы, существует еще и посторонняя, другая сила…А ты недавно запечатывала чужую могилу.

— Когда же я научусь четко различать это? — вздохнула девушка. — Так было бы удобно сразу видеть, кто или что перед тобой.

— Все в руках Божьих, поэтому ничего не могу обещать наверняка, ведь природа твоей силы очень отличается от нашей, традиционной. То, что нам понятно с первого взгляда, ты чувствуешь лишь частично. Зато сама творишь такие чудеса, которые для нас абсолютно невозможны.

— Предлагаю заканчивать ученые диспуты, — вмешалась баба Мария, — лучше определимся, куда размещаем Ольгу и начинаем работу. Что ты выбрала, девочка?

— Лучше я лягу, — и осторожно раздвинув Виту с детьми, Ольга улеглась на пол. Одной рукой она обняла мальчиков, а вторую подсунула под голову Виты.

— Можно мне маленькую подушку? — шепотом спросила она.

— Нет. Ты должна лежать на ровном полу.

— Ладно, — вздохнула девушка.

— А теперь слушай внимательно, — бабушка нагнулась над ней, нежно поправляя иссиня-черные волосы девушки. — Ты закроешь глаза и не будешь их открывать, пока я не разрешу, потому что, хоть ты и наша, но…

— Я понимаю, можешь не объяснять, — Ольга улыбнулась.

— Хорошо. Потом ты заберешь свою силу у Виты и мальчиков, освободив зло. Это даст нам возможность добраться до него, чтобы начать ритуал снятия порчи. И будь бдительна, Оля, эта зараза будет бороться за "свои" тела до последнего, а потом будет пытаться влезть и в тебя.

— Я уже сказала, что не пущу ее, — заверила Ольга. — Я сохраню нас всех, обещаю.

— Тогда начинаем.

На улице, тем временем, потемнело до черноты, ветер внезапно стих и наступила такая тишина, что не слышно было даже мелкой мошкары. Звякнуло стекло окна, закрытого бабушкой на щеколду, зашуршала тяжелая портьера, отрезая их от окружающего мира, и в сумраке комнаты началось таинство: вокруг лежащих на полу, солью был нарисован двойной магический круг и на нем, под горячие молитвы сестер, плотным рядком установлены зажженные свечи.

— Закрой глаза и молись, — услышала девушка тихий приказ бабушки.

— Молись, и будь настороже, — добавила баба Мария.

Запахло травами и ладаном, по полу заструился дым, заворачивая всех в свои объятия, где-то рядом бормотали старухи, обращаясь за помощью к Господу…когда вдруг за окном ударила молния, которую Ольга увидела даже сквозь закрытые веки и портьеры, ударила так, что чуть не выбила стекла. А за ней, после долгой минуты ожидания, возле дома рвануло страшным взрывом грома. Дети в руках Ольги вздрогнули, дёрнулась Вита, но девушка крепко держала всех в своих объятиях.

— Начинай, — услышала Ольга шепот бабушки.

— Забирай у них силу, только осторожно, — добавила баба Мария.

И Ольга начала потихоньку вытягивать из мальчиков, а потом и из их матери, ту энергию, которой недавно поделилась. Она чувствовала, что рядом затаилась чернота, которая пока что пряталась, словно живое, разумное существо. Но зло вдруг обнаружило себя, потянувшись к Ольге, словно жаждущий к воде, но, наткнувшись на блок, выставленный девушкой, сразу же отступило вглубь и присмирело.

— Очень хорошо, — услышала Ольга. — Теперь просто жди, когда чернота станет подниматься вверх, и не дай ей вновь вселиться в тела. Как хочешь, борись, хоть на кулаках дерись, но не пусти его обратно, слышишь?

— Да, — шепнула девушка.

Воображение, дополненное звуками грозы за окном, нарисовало Ольге фантасмагорическую картину борьбы Света и Тьмы. И если зло представлялось в виде отвратительных змей, жадно поедающих свои жертвы изнутри, то свет выглядел яркими молниями нагаек, которые начали безжалостно стегать черноту, выгоняя ее наружу. Змеи сопротивлялись, пытаясь спрятаться или просто перетерпеть боль, но нагайки света были неумолимы. И зло поддалось, начало понемногу выбираться из тел наружу, ведь там, наверху, хоть и не было "еды", но не было и невыносимой боли.

А Ольга уже ждала настороже, и как только первая змея вылезла на поверхность, ударила ее силой, подбрасывая высоко под потолок, за ней наступила очередь второй, а затем и третьей змеи. Но праздновать победу было еще рано, потому что змеи, моментально объединившись в одну, огромную, как анаконда, снова упали вниз. Но Ольга тоже была начеку, образовав над собой колючий щит алмазной твердости. От удара об него "анаконда" разлетелась на мелкие осколки и, признав свое поражение, черными пятнами поползла к краю магического круга. Здесь на помощь девушке уже подоспели и родовые силы, превратившись из молний-нагаек в обычные веники, которые бережно смели черноту в большой совок и, приоткрыв окно, выбросили ее наружу, добавив на прощание хорошего пинка под зад.

— Все, слава Господу, — тяжело вздохнула баба Мария. — Можешь вставать, Оля…если силы остались, конечно, — добавила она.

Когда Ольга открыла глаза, то увидела, как бабушка и ее сестра усаживаются на скамейку и начинают с интересом рассматривать свою внучку.

— Что ж это за чудо мы породили? — тихо пробормотала баба Надя.

— Конечно, чудо, иначе и не скажешь, — гордо согласилась баба Мария.

— Вы о чем? — девушка осторожно встала на ноги.

— О том, что без твоей помощи нам бы не удалось победить зло, очень уж сильный и упорный соперник попался. А ты дала черному такой отпор, что теперь к нему возвращается не просто снятое проклятие, а настоящее смертельное оружие.

— Это уже его проблемы, — ответила Ольга, — меня сейчас интересует другое — навредит ли возврат Людмиле, той женщине, которая подарила Виктору чайник. Ведь, бабушка, вспомни, как заколдовали Бориса до полного беспамятства, так может, и Людмила невиновна? А Виктор приказал ребятам привезти ее к себе домой, чтобы узнать к кому она обратилась "за помощью".

— Домой? — ужаснулась бабушка. — Позвони к нему быстро! Пусть все бегут подальше от этой "невиновной". И лучше спрячутся куда-нибудь под дерево, оно всегда помогает в таких делах.

Ольга бросилась в сени, где на крючке висела сумочка с мобильным телефоном, и, набирая номер Виктора, толкнула дверь на улицу. Даже сквозь ливень девушка увидела необычно черную тучу, которая, как длинное копье, мчалась в сторону города. На глазах у Ольги "копье" вдруг разделилось на две части, меньшая повернула к лесу, где на опушке среди сосен стоял дом Виктора, а вторая, большая, антрацитовой молнией ударила где-то в городе.

— Борис! — закричала Ольга, и когда парень выскочил из соседней комнаты, взволнованно приказала. — Заводи машину, мы немедленно выезжаем к Виктору…причину объясню по дороге.

22

Доклад Володи, когда отец и сын Засухи вернулись домой, был коротким.

— Дамочка упиралась, как бешеная, поэтому пришлось ее немного… гм… успокоить.

— Кто-то видел?.. — голос Виктора был холодным.

— Нет. Я привез ее сюда и посадил в вольер, как ты приказал, и уже час хожу вокруг, стерегу. Это все. А как там твои?

— С ними работают…и не спрашивай меня, как и что, потому что я не знаю. Нас с Владом оттуда выставили без всяких церемоний.

— А Ольга приказала вычислить исполнителя, — вмешался Влад.

— Логично, — согласился Володя. — Тогда начнем?

— Клетку не открывай, — предупредил Виктор. — И вообще держись на расстоянии. Ольга предупредила, когда проклятие снимают, оно возвращается к тому, кто его наслал.

— Ага, — понял Володя, — значит, на свете все же существует высшая справедливость?

— Скорее закон равновесия, — возразил Засуха, медленно приближаясь к вольеру, находящемуся в дальнем углу участка. — Хорошо, что я собаку не завел, а так хоть одну суку…пристроил на место, — и он замолчал.

Горизонт вспыхивал молниями, быстро приближалась гроза, гоня перед собой неистовство злящегося грома, но ничто не могло отвлечь внимание Виктора от женщины, которая поднялась ему навстречу. Ветер теребил ее длинные темные волосы и рвал домашний халатик, застегнутый наискось, она была босой, но даже это не помешало ей броситься к сетке, чтобы крикнуть:

— Выпусти меня отсюда! Ты не имеешь права!

— Я имею все права…после того, как ты собиралась убить меня и мою семью.

— Совсем сдурел?! Я ничего такого?.. — и женщина замолчала, вытаращив глаза, увидев, наконец, что держит в руках Засуха. Коробка от электрочайника, оставленная Ольгой на кухне, стала доказательством, которое сказало Людмиле всё. — Будь ты проклят… — прохрипела она и медленно начала отходить от края клетки.

— Почему, Людмила? — строго спросил Виктор, но ответа так и не дождался. Женщина отошла в дальний угол вольера и села, закрыв лицо руками.

— Что ж, — вздохнул Володя, — суду все ясно. Что будем делать?

— Я запрещаю ее и пальцем касаться, ясно? — сказал Виктор. — Считай, что она — прокаженная.

— А как же исполнитель? — спросил Влад.

— Придется подождать.

— Я думаю, когда пойдет возврат проклятия, — заметил Володя, — Людмила сама нам все расскажет.

— Если выживет…не забывай — порча была сделана на смерть, — мрачно добавил Виктор, а потом резко сменил тему. — Может, где-то спрячемся, вот-вот начнется ливень?

— Тогда, скорее в беседку, — махнул рукой Влад. — Мокнуть ради этой… тьфу! Прости, Господи!…у меня нет никакого желания.

Мужчины едва успели перескочить под круглую крышу небольшой беседки, когда "разверзлись хляби небесные". Дождь хлынул с такой силой, что серая стена теплой воды будто ножом отрезала их от мира. Удобно устроившись за круглым столом, Виктор внимательно наблюдал, как очередная молния освещает силуэт женщины в вольере, но лишь недовольно морщился от особенно сильных раскатов грома, мешающего разговаривать. Он не чувствовал ни капли жалости к Людмиле, и то, что она — женщина, теперь ничего не значило, это в мирное время можно было ссылаться на ее слабый женский пол, но сейчас между ними была война.

Мужские разговоры прервал звонок мобильного телефона:

— Где ты, Виктор? — встревожено спросила Ольга.

— Стерегу Людмилу.

— Беги от нее подальше и падай под дерево! Немедленно!

— Ребята, ну-ка поскорей под стол! — Виктор дернул сына и Володю за руки, стягивая их на пол, и последнее, что успел заметить, было то, как встрепенулась в вольере Людмила. А дальше он уже ничего не видел, только слышал…слышал, как она закричала, по нечеловечески воя от боли. И это было не просто страшно. Это было ужасно!

Ольга перезвонила Виктору, когда они с Борисом уже ехали по житомирской трассе. Дождь лил, не утихая ни на минуту, "дворники" на лобовом стекле машины едва успевали стирать струи воды. И хотя видимость была плохой, Борис упрямо гнал автомобиль сквозь ненастье, понимая, что им нужно, как можно быстрее, добраться в пригород.

— Алло! Виктор! Как дела? — Ольга облегченно вздохнула, услышав, что все живы и здоровы. — Мы с Борисом будем у вас… — девушка посмотрела на своего водителя и, увидев два выставленных пальца, уверенно добавила, — через двадцать минут. — Нет, к Людмиле не подходи. Я приеду и сама посмотрю первой. Все, до встречи.

Девушка отключила телефон…и чуть не уронила его, потому что Борис вдруг начал тормозить, бросая машину из стороны в сторону. К счастью, дорога была пустой, а то, наверняка, случилась бы авария. Малёванного было не узнать, остановив машину на обочине, он намертво вцепился в руль, хрипя, словно загнанный зверь, по его лбу и вискам потекли струйки пота, а из уха тонкой струйкой вытекла кровь. Ольга не трогала парня, потому что видела — творится что-то странное. Ее глаза вдруг различили черную сеточку, которая начала сползать с головы Бориса, скручиваясь, словно сухой осенний листок. Стараясь не касаться парня, девушка открыла окна в машине, чтобы образовался сквозняк, и это сработало — сетку выдуло ветром на улицу под дождь, где она и пропала.

Малёванный сразу же потерял сознание и начал сползать на пол, хорошо, что ремни безопасности его удержали. Поэтому Ольга, перебравшись на заднее сиденье, опустила кресло Бориса в горизонтальное положение и положила ему руки на голову, пытаясь привести в чувство.

"Что же это получается? — размышляла девушка. — Сетка, которая "держала" Бориса в беспамятстве, вдруг перестала действовать? Почему сейчас? Почему именно тогда, когда в город вернулась снятая порча? — И сама себе ответила. — А потому, что тот, кто наложил чары на Бориса, наслал проклятие и на Виктора, то есть, это — один и тот же человек. Ничего себе! Кто же так смертельно ненавидит меня и Засуху? Ведь это не может быть совпадением, ни в коем случае! Так, все потом. Сначала нужно привести в сознание Бориса, а то без его помощи я к Виктору не доберусь. Значит, сосредоточусь на лечении".

Через несколько минут парень открыл глаза, отчаянно посмотрел на Ольгу, пытаясь что-то сказать, но она закрыла ему рот ладошкой.

— Потом, Борис, потом все расскажешь. Сначала подробно вспомни, что с тобой случилось, ладно? А сейчас для нас главное — поскорее добраться до Виктора. Сможешь?

— Постараюсь, только подожди немного, — Борис вышел из машины и подставил лицо под струи дождя. Он глубоко дышал, улыбаясь небу, и Ольга поняла, что по щекам парня стекает не только вода. — Вот теперь можем ехать, — Борис вернул сиденью вертикальное положение, включил мотор и вскоре они уже подъезжали к знакомому дому на опушке леса.

Виктор, Володя и Влад встречали их еще на дороге, полностью мокрые и взволнованные.

— Почему так долго?..

— И телефон не отвечал…вероятно, из-за грозы?

— Оля, что случилось? — настойчиво допытывался Виктор.

— Ребята, если дадите вставить хоть слово и зайти в дом, то я уложусь в три минуты, — смеялась красавица, видя живыми и здоровыми близких ей людей.

Оказавшись на веранде, девушка сначала усадила на диван еще немного бледного Бориса и только потом сказала:

— Итак, начинаю. Первое — Вита и мальчики абсолютно здоровы и сейчас спят крепким сном. Второе — насланное проклятие было таким сильным, потому что тот, кто его делал, имел личный зуб и на Виктора, и на меня. Откуда я это взяла? Пункт третий — возвращённое проклятие освободило Бориса от беспамятства, поэтому нам пришлось остановиться, парень потерял сознание прямо за рулем, хорошо, хоть успел затормозить.

— Хочешь сказать, — сразу сообразил Володя, — что тот, кто приказал Малёванному убить тебя, и тот, кто наложил проклятие на чайник, одно и то же лицо?

— Получается, что да.

— Осталось понять кто это.

— Я знаю кто, — послышался тихий голос Бориса, — уже знаю.

— Имя, — голос Виктора давил, словно ледяная глыба.

— Звенигора. Он — дед Арсена.

— Дед? Какой дед? — удивился Влад. — Я думал, это женщина?..

— Все становится понятным, да? — Ольга посмотрела на Виктора.

— Частично…

— Ты объяснишь, наконец? — Влад растерянно посмотрел на отца.

— Подожди минуту, — остановила его девушка. — Не забывай, что там, на улице, есть еще одно доказательство — Людмила.

— Пошли, — решительно приказал Засуха. — Настало время получить ответы на все вопросы.

То, что увидела Ольга в вольере, поразило ее до глубины души — мокрое грязное женское тело, в остатках драного халата, валялось на голой земле лицом вниз и казалось абсолютно мертвым. Но стоило девушке коснуться холодной руки Людмилы, как она почувствовала — женщина еще жива, хоть и может в любой момент умереть.

— Подожди, дорогая, — шепнула Ольга, — это ты еще успеешь. — Она встала на колени, перевернул Людмилу лицом кверху, а потом положила руки ей на виски, и сила, словно волшебная река чистоты и здоровья, начала вливаться в страждущее женское тело, наполняя его энергией и жизнью.

— Ты уверена, что поступаешь правильно? — спросил Виктор. — Ведь она может снова всё начать…

— Молчи, — девушка подняла глаза. — Я — не она, и никогда не дам человеку умереть. Возможно, по твоим законам, это нормально, отвечать смертью на смерть, но по-Божеским — величайший грех. Каждый имеет право на милосердие…и каждый имеет право на второй шанс. Поэтому лучше держи зонт ровнее и не мешай.

Через десять минут Ольга закончила лечение и встала с земли.

— Забирайте Людмилу в дом, — сказала она, — только сначала обмойте ее от грязи.

— С ее души грязь всё равно не смыть, — буркнул Виктор.

— А можно из шланга… здесь, на улице? — спросил Володя. — Потому что, пока дотащим ее до ванны, полдома придется убирать.

— Можно, она не скоро придет в себя. Да и на улице, хоть и дождь, но совсем не холодно.

— Сейчас простуда для нее — наименьшее зло, — добавил Влад, — особенно после того, что она натворила.

— Ладно, — подытожил Засуха, — действуем активно и оперативно. Оля, марш в дом переодеваться, и не спорь, ты свою работу уже сделала, теперь — наша очередь. А ну, ребята, взяли!

Через десять минут, чистая и относительно сухая, Людмила лежала на диване в гостиной, завернутая в большое теплое одеяло, и ее беспамятство незаметно перешло в обычный сон.

Тем временем, мужчины вместе с Ольгой перешли на кухню, где продолжили "разбор полетов".

— Виктор, — сразу успокоила его девушка, заметив осторожность, с которой Засуха сел к столу, — можешь смело всем пользоваться. Я еще раз внимательно всё осмотрела и уверяю тебя — гадости здесь больше нет.

— Тогда давайте выпьем чего-нибудь горячего, — предложил Влад. — Потому что, хоть на улице и лето, но после стольких часов под дождём я ужасно замерз.

— Да, Оля, — повернулся к девушке Володя, — ты не спрашивала Виту, зачем она вдруг решила открыть новый чайник?

— Спрашивала, оказывается, у старого чайника на дне был толстый слой накипи, мыть его не хотелось, вот она и…

— Понятно.

— Кстати, который час? Полчетвертого? — Виктор присвистнул от удивления. — Ничего себе, ну, и время летит!

— Предлагаю перейти к более неотложным делам, — вмешался Володя. — Пока вы укладывали Людмилу, я в кабинете взял папку с фотографиями похорон Профессора. Вот, Борис, посмотри внимательно, может, найдешь здесь "своего" деда? — И пока парень перебирал снимки, объяснил, что имел в виду. — Малеванный был в отпуске, когда умер Ефимович, поэтому не знает, кого мы искали после похорон.

— Да, это он, — парень показал снимок, где был сфотографирован их враг. — Это дед Семен.

— Что и требовалось доказать, — удовлетворенно констатировал Володя. — Помнишь, Виктор, я докладывал, что на прощание с Ефимовичем приходил странный дед, который всё пытался подобраться к Ольге, а потом исчез, словно дух…э-э нечистый.

— Да уж, что нечистый, это точно. И помню, что наши ребята тогда его позорно проворонили.

— Можешь полюбоваться — это и есть старик Звенигора.

— Где он живет? — поинтересовалась Ольга.

— Это можно выяснить. Зачем тебе?

— Зло, которое почти убило Людмилу, только гораздо сильнее и опаснее, ударило и в старика. Вероятнее всего, он уже умер, раз Борис освободился от колдовства, но оставлять на произвол судьбы это нельзя, — красавица посмотрела на Виктора долгим взглядом. — Мы должны быть уверены, что сделали все возможное для разрешения конфликта.

— Согласен, нужно ехать к деду, — сразу поддержал девушку Виктор. — Я хочу знать, за что он так меня ненавидит.

— Я тоже, — Ольга грустно улыбнулась.

— Простите, но я не поеду, — Борис виновато опустил глаза. — Хоть увольняйте, Виктор Максимович, но с меня на сегодня хватит.

— Вот, дурачок… увольняйте, — передразнил парня Засуха, — не дождешься, Малёванный. У вас с Владом будет другое задание — следить за Людмилой. А пока она спит, Борис, возьмешь магнитофон и надиктуешь все, что помнишь о своей встрече с чертовым дедом. И еще, когда Людмила проснётся, запишете на магнитофон и ее показания, ясно?

— Да, — кивнули ребята.

— Хочу добавить, что опасаться Людмилы не стоит, — вмешалась Ольга. — Лучше накормите ее чем-то горячим, да вот хоть "Мивиной", найдете ее на верхней полке шкафчика. Заварите еще зеленого чая…но звоните сразу, если вдруг она будет вести себя странно.

— Есть адрес Звенигоры, — крикнул из коридора Володя, — Едем?

— Да. Пора, наконец, выяснить все до конца.

23

Дождь понемногу стихал, открывая далеко на горизонте яркое солнце и синее умытое небо, воздух был наполнен влагой и свежестью, а над головой волшебно сияла огромная радуга, словно цветной прозрачный мост, накрывшая город. Но когда Ольга вышла из дома, она даже не обратила внимания на всю эту красоту, потому что внутри у неё шептало: "Нужно торопиться, может, я еще успею помочь старику… пусть он даже будет самый черный из черных".

— Поспеши, — попросила она Володю, садящегося за руль, — вдруг мы еще успеем? — А Виктору, который сел рядом с ней на заднее сиденье, объяснила. — От мысли, что это я спровоцировала смерть деда, мне становится нехорошо.

— Глупости, — возразил Засуха. — Ты просто вернула ему то, что он наслал. Считай это самообороной, не более.

— Да и выхода, Оля, у тебя не было, — добавил Володя серьезно, рассматривая девушку в зеркало заднего вида. — Ведь если бы ты сидела, сложа руки, погибли бы невинные женщина и маленькие детки.

— Согласна, — вздохнула Ольга. — Но настроения это мне не добавляет.

— Да вся эта история невеселая, что и говорить, — подытожил Виктор и прижал девушку к себе.

А через двадцать минут они дружно поднимались по лестнице небольшого дома, стоявшего в стороне от дороги, окруженного старым запущенным садом. Дверь им открыла пожилая крепкая женщина в черном платке, глаза которой сразу же прикипели к Ольге.

— Я знала, что ты придешь, — спокойно сказала она девушке и пригласила всех войти. — Сюда, прошу.

В центре гостиной, на большом столе, лежал покойник — старенький дедушка в дорогом коричневом костюме. Его лицо было изуродовано зеленым платком, которым деду подвязали челюсть. Заметив растерянный взгляд Ольги, женщина объяснила:

— Это ненадолго. Как только тело окоченеет, платок уберут.

— Я не поэтому, — смутилась девушка, — просто не ожидала, что вы так быстро организуете… — она повела плечом.

— Вы здесь одна? — вмешался Виктор, холодно рассматривая покойника, а Володя, тем временем, оперативно проверил соседние комнаты, плотно прикрывая за собою двери.

"Мертвому вредит сквозняк", — вспомнила Ольга, и мысленно поблагодарила мужчину за тактичность.

— Да, я одна, — с достоинством ответила женщина. — Знаю, что у вас есть вопросы и готова на них ответить. Поэтому прошу на кухню, там будет удобнее, сами понимаете.

— А можно его коснуться? — тихо спросила девушка, указывая глазами на умершего.

— Прошу, — женщина кивнула головой и вышла.

— Зачем тебе, Оля? — попытался задержать ее Виктор.

Но девушка сделала по-своему и тут же пожалела, убедившись, что тело перед ней и впрямь мертвое и пустое.

— Пошли, — шепнула Ольга.

На кухне, усевшись возле стола и вежливо отказавшись от кофе, Ольга сразу спросила:

— Как вас зовут?

— Галина, а ты, я знаю, Ольга, — затем женщина подняла глаза на мужчин, стоявших в дверях, и спросила. — Вы же не оставите нас наедине, я правильно понимаю?

— Правильно, — ответили они.

— Тогда пообещайте, что все услышанное здесь останется между нами.

— Даю слово…клянусь, — Виктор и Володя сели вокруг Ольги, а Галина, сложив руки на коленях, начала рассказывать.

— Я ещё ребенком познакомилась с дедом Семеном, и уже тогда он был старым. Никто никогда не знал, сколько ему лет, да это нас и не очень интересовало, дед и дед.

— Он был главой черных в городе? — спросила Ольга.

— Не только, но это наши внутренние дела и вас они не касаются.

— Ладно. Но теперь главная — вы?

— Да, — Галина поправила платок и немного помолчала, опустив глаза, будто собираясь с силами. — Это не случайность…то, что произошло, вся эта история. Скажем так, это — заранее спланированная акция. Добавлю, акция личная. Семен все делал сам. А мне разрешил принять участие лишь в печальном финале.

— Чтобы забрать силу? — тихо спросила Ольга.

— Сама знаешь, такое не оставляют на произвол судьбы, — Галина проницательно посмотрела на девушку.

— Знаю.

— Меня интересует, в первую очередь, причина, — вмешался Виктор. — Почему старый Звенигора так ненавидел нас, меня и Ольгу? Хотя догадываюсь, это как-то связано с Арсеном, я прав?

— Да, но давайте я просто расскажу, что видела, а вы уж сами решайте, какие причины у этой истории, — ответила Галина. — Так вот, Семен Звенигора любил в своей жизни только одного человека — внука Арсена. Мальчик был черным от рождения, что, кстати, было большой редкостью…но виделись они с дедом не часто, потому что дочь Семена, Анна, которая все знала о своем отце, не хотела их сближения. Мальчик вырос, окончил школу, и все было хорошо, пока однажды не случилась страшная авария, в которой Анна с мужем погибли.

— Я помню тот случай, — сказал Виктор. — Мы с командой были на похоронах, да и потом помогали парню, чем могли.

— Это было его рук дело? — поинтересовался Володя, кивая на комнату, где лежал покойник.

— Не знаю, — ответила женщина. — Честно, не знаю, хотя возможно.

— Но Арсен и потом не жил с дедом, — вспоминала Ольга. — Он мне рассказывал, что хозяйничает один.

— Так и было, ему исполнилось 18, когда его семья погибла, — ответила Галина.

— Арсен действительно жил один, — добавил Виктор. — От армии, как сироту, его освободили, вот он все время и проводил у меня в секции.

— Это, кстати, ужасно раздражало Семена, ведь он хотел сделать из парня своего преемника, — продолжила Галина. — Но Арсен сопротивлялся, не желая признавать то, кем является. Ему хотелось обычной судьбы молодого человека: иметь друзей, любимую девушку, а в будущем — нормальную работу и семью.

— А деду это было неинтересно, — вздохнула Ольга. — Я понимаю, о чем вы говорите, ведь сама так же боролась с судьбой.

— Да, ты понимаешь, Оля, — кивнула Галина. — Когда Арсен в тебя влюбился, Семен чуть не лопнул от злости, но ничего поделать не мог. Он даже как-то пожаловался, что внук его не слушается и встречается с самой неподходящей в мире девушкой.

— Я тогда еще не знала правду о себе, — объяснила Ольга. — А Арсен разве знал?

— Что ты белая? Конечно. Но, думаю, это для него роли не играло, потому что он действительно был очень влюблен. Откуда я знаю? — Галина грустно улыбнулась. — После смерти родителей парень начал заходить сюда навестить деда, тем более, Семен с такой радостью встречал его. Ну, а я здесь частенько бывала по работе, — женщина пожала плечом, — вот мы и встречались с Арсеном время от времени, разговаривали. Для опытной женщины молодые влюбленные парни, как давно знакомая книга, ее даже читать не нужно, достаточно бросить взгляд. Арсен светился от счастья, а Семен от этого просто бесился.

— А тут еще и вы, — взглянула Галина на Виктора. — От парня только и слышно было: "Виктор Максимович то, Виктор Максимович сё, моя команда, мои ребята, мои друзья". Для Арсена его клуб был на первом месте, и вы, Виктор, как его тренер и старший товарищ, пользовались у него большим уважением. А Семен ревновал, так ревновал!

— Я действительно искренне любил парня, — с горечью в голосе сказал Засуха. — Поэтому просто не мог поверить, когда он попал в беду, какую-то дикую историю с дракой.

— Его заставили, — Галина достала из ящика сигареты и закурила.

— А нам разрешите? — спросил Володя.

— Да на здоровье, — иронично пожелала женщина и продолжила рассказ. — Тот случай был специально подстроен. Старик хотел одним махом избавиться от Ольги, как любимой Арсена…и будущей грозной соперницы. А еще хотел освободить внука от вашего влияния, Виктор. — Женщина выставила на стол пепельницу и объяснила замысел своего "шефа". — Семен считал, оторвать Арсена от обычной жизни можно было единственным способом…

— Спровадить на зону? — глухо спросил Володя.

— И такое случается. Хотя старик этого делать не собирался, он в любой момент мог избавить внука от тюрьмы, уладив все быстро и безболезненно. У него были для этого и возможности, и нужные люди.

— В итоге, сделал бы внука своим должником, повязав на всю жизнь, — заметил Володя.

— А сам в глазах Арсена выглядел бы спасителем и единственным другом, — добавил Виктор.

— Да, — ответила Галина, — но все пошло наперекосяк.

— Я тогда как раз уехала в деревню к бабушке и пробыла там неделю, — начала вспоминать Ольга. — А когда вернулась, узнала, что Арсен, который не признавал алкоголь, потому что был спортсменом, вдруг напился в незнакомой компании. А под конец гулянки устроил драку, где досталось даже девушкам, двое из которых обратились за помощью в больницу.

— То, что тебя там не было, очень удивило и обидно поразило Семена, — объяснила Галина. — Но он быстро успокоился, ведь достиг своей главной цели — разорвал ваши отношения с Арсеном.

— Да, — Ольга виновато опустила глаза. — Я не любила его по-настоящему, просто была немного влюблена. В 16 лет такое часто случается…и заканчивается легко.

— Я несколько раз посещал Арсена еще до суда, — вспомнил Засуха. — Хотел понять, что произошло, помочь, чем смогу. Помню, в нашу первую встречу, парень пытался объяснить, что не виноват. Это звучало настолько нелепо, что я просто накричал на него. — Виктор закрыл на минуту глаза и вздохнул. — Только теперь начинаю понимать, что могло случиться.

— Колдовство? — почему-то шепотом спросила Ольга.

— А что Семену еще оставалось? — Галина пожала плечами.

— Очень похоже на то, как было с Борисом, — заметил Володя.

— Борисом? Каким Борисом? — спросила женщина.

— Парень, которому сделали татуировку, — объяснил он.

— Ах, этот?.. Да, там похожая природа заклятия, — задумчиво согласилась Галина, но увидев, как изменились лица у мужчин и Ольги, вдруг рассердилась. — А что я могла сделать? И моего мнения никто не спрашивал. Повторяю, это была личная вендетта Семена, и он все делал сам!

— Мы перескочили на сегодня, — решила разрядить обстановку Ольга, — а я хочу знать о прошлом. — Говорить ей было трудно, потому что ужасно хотелось плакать. Ее угнетала мысль, какой дурой она оказалась в 16 лет. "А кто я тогда была? Маленькая, глупая девчонка", — корила она себя, но от этой мысли легче не становилось.

— Да, прошлое, — Галина успокоилась и снова зажгла сигарету. — Вот вы, Виктор, вспомнили, что ходили к Арсену в милицию, да?

— Ходил.

— Семен тоже ходил, но внук не захотел его видеть, только записку передал, что деда у него больше нет.

— Ого, парень сжег за собой все мосты, — тихо присвистнул Володя.

— Без вины виноватый! Господи, как ужасно! — Ольга чуть не плакала. — Ведь он не мог доказать, что невиновен!

— Да. Правду знали только Семен и я, — Галина вздохнула. — Мне было жаль парня, но вмешиваться я не могла. Боялась. Семен, когда получил эту записку, бесновался так, что я просто сбежала отсюда. Вы его не знали, а я знала. Под горячую руку дед мог такого наворотить! — женщина махнула рукой. — А через несколько дней, когда буря утихла, Семен сказал, что передумал помогать. "Пусть внучек немного посидит, — сказал он, — может хоть тогда поймет свое предназначение. А зона — как раз то место, где ему быстро вправят мозги и объяснят кто он такой. И тогда он вернется ко мне".

— Ему дали два года исправительных работ, — вспомнил Виктор. — Но я не слышал, чтоб Арсен потом приезжал в город. Я бы об этом знал.

— А он больше и не приезжал, да и не написал ни разу, — вздохнула Галина. — Куда-то подался, куда глаза глядят, бедняга, а дед ждал его, ждал и не дождался. А когда случайно узнал, что все эти годы Арсен переписывается с вами, Виктор… Что тогда было! — женщина даже всплеснула руками. — Думаю, именно это известие добило Семена, окончательно превратив его в сумасшедшего.

— Арсен тебе пишет? — удивилась Ольга.

— Два-три раза в год, — усмехнулся Засуха. — Я ему написал в колонию, он ответил. Так мы и начали переписываться.

— А почему я не знала? И никогда не видела его писем?

— Потому что, во-первых, Арсен пишет мне на адрес фирмы, а во-вторых, дорогая, почему ты должна была знать?

— Ну, я не знаю, — смутилась Ольга. И действительно, почему это Виктор должен был докладывать ей о своей переписке? Ведь она отвернулась от Арсена и никогда не интересовалась его дальнейшей судьбой. — Я чувствую себя предательницей, — отчаянно шепнула девушка.

— Глупости, — вмешалась Галина. — Ты была почти ребенком, 16 лет — телячий возраст. Это не оскорбление, так говорят немцы о подростках, — объяснила женщина. — Для тебя эта история и должна была остаться в воспоминаниях, как неприятный эпизод, не более.

— Но Арсену это сломало жизнь! — И Ольга, не выдержав мук совести, разрыдалась.

— Перерыв, — объявил Виктор и, подхватив со стула девушку, повел ее на улицу. А Володя остался поговорить с Галиной, чтобы окончательно расставить все точки над "и" в этой истории. В частности его интересовало, каким образом в сети старого Звенигоры попали бедняга Борис и коварная Людмила.

24

— Я сама себе отвратительна, — хриплым голосом выдавила Ольга, когда, наконец, смогла успокоиться. Она проплакала добрых полчаса, да еще так безутешно и горько, что Виктор начал волноваться. Его веселая и выдержанная девушка, которую, кажется, не могло сломать и напугать самое страшное зло, горько рыдала от чувства вины. Как ни странно, это сделало ее в глазах Виктора еще ближе и родней, ведь безупречная красавица превратилась в обычного понятного человека.

— Глупышка, — Засуха нежно обнимал ее, стоя под старой грушей, вдыхая знакомый запах черных волос. — Ты же прекрасно понимаешь, что ничего не могла поделать. Никто не мог.

— Да, но я и не хотела. У меня было единственное желание — забыть поскорее ту неприятную историю… А Арсен в это время мучился в тюрьме… оплёванный и беспомощный, — и девушка вновь заплакала.

— Хватит, Ольга, — слегка встряхнул её Виктор. — Бери себя в руки, нам еще нужно закончить разговор с Галиной, потом вернуться ко мне, чтобы переговорить с Борисом и Людмилой…Ох, разговор с ней будет особенно неприятным.

— Да, — отодвинулась от Засухи девушка, вытирая слезы платочком. — У нас еще много дел, а я вдруг расклеилась… — Она сделала несколько глубоких вдохов и выдохов, а потом, сцепив ладони в замок, закрыла глаза и на минуту замолчала, концентрируясь внутри своего естества. И внутреннее равновесие плавно вернулось, отодвинув девичье отчаянье и слезы на второй план. — Ладно, возвращаемся.

На лестнице дома их встретил Володя:

— Я выяснил все, что было нужно…и попрощался.

— А как?.. — Виктор кивнул на окно кухни, где виднелась фигура Галины. — Наши отношения на будущее?

— Не скажу, чтобы мы заключили договор о дружбе, но долгосрочный пакт о ненападении гарантирую. Дед своей несдержанностью сильно пошатнул ряды черных адептов, поэтому им сейчас не до того.

— Я все равно должна зайти попрощаться, — сказала Ольга, а затем повернулась к Виктору. — Подожди меня здесь. Я быстро.

— Хорошо… только смотри там, — и он подмигнул ей.

Галина, увидев Ольгу, снова села к столу.

— Почему вы согласились с нами поговорить и всё объяснить? — Девушка садиться не захотела, стоя почти на пороге.

— Потому что мне не нужны неприятности. Пойми, Ольга, сейчас, после смерти Семена, все стихнет, и нестабильность, которую он вызвал своим безумием, снова превратится в равновесие. Мы сможем мирно сосуществовать рядом, потому что хоть и являемся противоположными силами, но в таком небольшом городке, как наш, это вполне возможно. Прошу тебя, не мсти нашим людям, ведь они просто выполняли приказ.

— Я не мстительная, — с достоинством ответила Ольга, — Но и не дура. Я обещаю все забыть, но предупреждаю — ваших людей мы хорошо знаем. И пока они будут "работать" в пределах равновесия, их никто трогать не будет. Каждый человек имеет право выбирать, к каким силам обращаться за помощью — к черной или белой. Но как только я узнаю, что ваши подчиненные снова начали принимать заказы на смерть, буду безжалостно давать сдачи, обещаю.

— Я принимаю эти условия, — встала из-за стола Галина. Вид у нее был довольно измученный, но держалась она с достоинством.

— И спасибо, что рассказали про Арсена, — Ольга проглотила комок в горле, чтобы снова не заплакать. — Мне полезен был этот урок.

— А я хочу поблагодарить тебя за дочь, — и Галина низко поклонилась растерянной Ольге, а потом объяснила. — Ты спасла ей жизнь. Она была одной из многих пациентов, которых ты вылечила за последний год. Знай, черные очень ценят твою работу, и никогда не будут мешать, у нас ведь тоже есть дети и родители. — Галина внимательно смотрела на девушку, ожидая ее реакции, но Ольга молчала. — Знаешь, старый Звенигора прекрасно понимал, чем может закончиться его война. Мне кажется…да что там, кажется, я уверена — Семен специально создал эту ситуацию, чтобы возвращенное проклятие его убило.

— Вы думаете? — ужаснулась Ольга.

— Да. Он хотел умереть, давно хотел, и только-только почувствовал начало возврата, скомандовал помочь ему переодеться в чистое и лечь на стол. А потом я пошла в сад и ждала конца. "И едва не обомлела от страха, когда увидела, какой силы заклятие ты вернула", — вспомнила женщина, а вслух сказала. — У подневольного человека выбора нет. Но теперь в наш город снова вернется мир и покой. Я все для этого сделаю, обещаю.

— Ладно, на этом, я думаю, наш разговор можно заканчивать, — ответила Ольга. — У вас и так сейчас будет полно хлопот, так что не буду больше мешать. А если понадоблюсь, вы знаете, где меня найти. И помните — я готова помочь любому больному человеку, независимо от его врожденных склонностей, предпочтений, рода деятельности или цвета мировосприятия.

— Спасибо, — Галина провела Ольгу на крыльцо и на прощание попросила Виктора связаться с Арсеном. — Пусть приедет на похороны. Может, хоть тогда душа его деда успокоится, — вздохнула она.

— Телеграмму я дам, — пообещал Виктор. — А уж приезжать или нет, это Арсен решит сам.

— Хорошо.

— Звенигора помнил, что Арсен дружил с Борисом, и когда у него, наконец, лопнуло терпение, "случайно" встретил парня на улице и начал расспрашивать о делах, — рассказывал на обратном пути Володя. — С его квалификацией заморочить Малёванному голову было легко. Так он и узнал, что внук пишет тебе письма, Виктор. И у деда "поехала крыша" — он начал шпионить за тобой, а когда узнал об отношениях с Ольгой, окончательно спятил. Единственное, что стало интересовать старика, была месть. Но просто убить вас, ему было мало, и тогда дед задумал многоходовую комбинацию.

Начал он со знакомства с Людмилой. Уговорить на месть оскорбленную и завистливую су… простите… женщину, оказалось просто. Подробностей Галина не знает, но дед как-то обмолвился, что "Засуха вскоре за все заплатит", поэтому она и обратила на это внимание. Но шли дни, а ничего не происходило. Старик не знал, что ты, Виктор, забросил "подарок" Людмилы на антресоли и даже не вспоминаешь о нем. Он почему-то решил, что твое везение — дело рук Ольги, поэтому дальнейшие усилия направил на нее.

Наслать заклятие на нашу красавицу дед не мог, потому что, как говорит Галина, "нашла коса на камень", а потому решил подстеречь ее как-нибудь вечером и лично…э-э…нанести вред. Но Ольга всюду ездила под охраной, добраться до нее было невозможно, поэтому, когда умер Профессор, старик решил — это его последний шанс, но снова потерпел поражение — наши ребята его к Ольге не подпустили.

— Гадство, — скрипнул зубами Виктор, крепче прижимая к себе девушку, — твоя жизнь была под угрозой, а мы ничего не знали.

— Твоя тоже, не забывай, — ответила Ольга.

— Последним шансом Звенигоры стал Борис, — продолжил Володя. — Старик пригласил парня на пиво, где подсыпал ему в стакан какую-то гадость, а потом привел к себе и сделал татуировку. Галина присутствовала, но вмешиваться не имела права.

— Жаль, я не спросила у нее… — вздохнула Ольга.

— Что?

— А-а, неважно, я уже и так поняла, — отмахнулась девушка. Но увидев проницательный взгляд заместителя Засухи, честно ответила. — Правильно, это наши, ведьмовские, дела. Ты все равно не поймёшь.

— Даже пытаться не буду, — заверил ее Володя.

Ольга улыбнулась, потому что для нее, наконец, стало понятным, почему дед Семен отдал приказ Борису убить ее лишь после запечатывания могилы Ефимовича. "Тот лучик, который подарил мне учитель на прощание — это не просто так. Это что-то настолько важное, что дед боялся рисковать, поэтому и не натравил на меня Малёвнного сразу, а ждал конца ритуала… Конечно! Ведь на кладбище была еще одна ведьма — моя мама! И подарок от Ефимовича она могла легко забрать себе. А этого допустить дед не мог".

— Приехали, — услышала девушка над ухом.

— Что? — Ольга подняла глаза и поняла, что их машина уже стоит возле дома Виктора.

— Задумалась? — Засуха помог девушке выйти из автомобиля, а затем обратился к Владу, встречавшего их на веранде. — Докладывай, сынок.

— Вот, — протянул магнитофон парень. — Я записал "исповедь" и Бориса, и Людмилы.

— Молодец, — Виктор посмотрел на окна дома и нахмурился. — Она давно очнулась?

— Уже часа полтора. Сначала плакала, потом немного поела, а уже после чая, как ее прорвало исповедоваться!.. Наговорила такого, пап, что меня чуть не стошнило. Сейчас при Людмиле дежурит Борис, но, думаю, лучше его сменить, а то, после пережитого сегодня, он "случайно" может спровоцировать…сам понимаешь.

— Володя, — кивнул Засуха, и когда его заместитель исчез в доме, вздохнул. — Ладно, Оля, пошли на кухню. Будем слушать радио-ужасы.

Рассказ Бориса мало чем отличалась от того, что им говорил по пути Володя. Голос парня на пленке часто прерывался, чувствовалось — вся эта история сильно повлияла на него. Поэтому, когда закончилась запись, Ольга решила провести короткий сеанс психотерапии и попросила Виктора позвать парня к ним на кухню.

— Борис, — начала девушка, когда тот уселся напротив нее. — В мире есть много такого, чего обычный человек не понимает и считает сказкой, поэтому и встречает с недоверием и снисходительной улыбкой.

— Да, я это уже понял, — опустил глаза Малёванный.

— И не ты один, — сухо добавил Виктор.

— Но чудеса существуют, и бояться их не нужно, — продолжила Ольга. — Как не нужно бояться людей с необычными талантами, тем более, их на свете очень мало. Это просто странное и фантастическое стечение обстоятельств, что дед Арсена оказался черным колдуном.

— Я его знаю много лет, но никогда не думал… — парень замолчал. — Настоящий колдун? — встрепенулся он.

— Да. Был. Он умер, когда тебе на дороге стало плохо, и своей смертью разрушил заклятие, — Ольга видела, как Борис оживает прямо на глазах, и улыбнулась. — Ты опять абсолютно свободный человек.

— А потому думай и делай выводы, — добавил Виктор.

— Спасибо, — Борис вдруг наклонился и поцеловал руки девушки, заставив Ольгу покраснеть. — Я искренне благодарю тебя. Знаю, несмотря на все, что я натворил, ты спасла меня на кладбище, второй раз спасла сегодня, когда я умирал на дороге. А сейчас, Оля, ты вернула мне жизнь в третий раз, когда сказала, что я опять свободный человек.

— Да ничего… — девушке было неудобно, зато Засуха улыбался так, словно это хвалили лично его.

— Спасибо, спасибо, — Борис отпустил пальцы девушки и торопливо выскочил из кухни.

— Вот так, — весело заметил Виктор, — крутым парням тоже полезно поплакать время от времени. По себе знаю…

— Когда это ты плакал? — подозрительно спросила его Ольга.

— Когда встретил тебя, красавица. Плакал днями и ночами, веришь?

— Нет, не верю!

Володя, вернувшись на кухню, застал их в объятиях друг друга, но стыдливо поворачивать назад не стал, а демонстративно присвистнул от восторга, провозгласив:

— Конец перерыва! Вас ждет встреча с роковой женщиной.

— Ох, не напоминай, — поморщился Виктор.

— Давай это быстро отбудем и поедем в Стусов, — предложила Ольга. — Влад уже весь, как на иголках, разве не видишь?

— Оля… — Виктор словно прирос к полу. — Я еще в состоянии выслушать магнитофонную запись…но лучше мне сейчас не встречаться с Людмилой, а то душу переполняет единственное желание — избить ее до боли в руках.

— Полностью присоединяюсь, — кивнул Володя.

— Может, ты нас выручишь, солнышко? — и Засуха сложил ладони, как в молитве.

— Ладно, — вздохнула девушка. — Я схожу к ней одна. Но пока мы будем "мило" общаться, поскорее заканчивайте свои дела и закажите такси для "гостьи". А главное — не забудь про ужин в Стусов.

— Да, мой генерал, — отдал ей честь Виктор. К нему присоединился и Володя. — Все будет исполнено!

Ольга зашла в гостиную, поздоровалась с охранником, сидевшим у двери, а потом кивнула ему "на выход" и уселась в кресло, рассматривая свою соперницу. Людмила, еще довольно бледная, лежала на диване, кутаясь в одеяло, но увидев Ольгу, встрепенулась.

— Чего тебе?

— Да вот, пришла сообщить, что все кончено, — спокойно ответила девушка. — Так что давай сразу договоримся — ты не будешь ломать комедию, будто ничего не понимаешь, сама ведь все рассказала, есть магнитофонная запись — это первое. А второе — мы только что приехали из дома деда Семена, он умер два часа назад.

— А мне что с того? — наглости Людмиле было не занимать.

— Тебе — ничего, дура! Больше — ничего! — рассердилась Ольга. — Да — дура! — тебе не послышалось. Потому что лишь тупая, ограниченная и завистливая дура могла связаться с сумасшедшим черным! На что ты рассчитывала, а? Порадоваться на похоронах Виктора или его невестки и внуков? Этого ты хотела?!

— Нет! — хрипло воскликнула Людмила, комкая одеяло в руках.

— Что уж теперь? Эта история закончена, — спокойно заговорила Ольга. — Так что думай, как будешь жить дальше. Но запомни на будущее — тебе никто ничего не должен, а будешь себя так мерзко вести, я пожалею о том, что спасла тебе жизнь. Да-да, я! Я вытащила тебя с того света, понятно?!

— Господи, — выдохнула женщина, покраснев. Куда и подевалась наглость? Она отбросила одеяло и вдруг упала на колени перед Ольгой. — Я виновата, признаю, — затараторила Галина. — Дед, словно змей-искуситель, вытянул из меня всё хорошее, а ведь оно было, было! И я сама не знаю, как повелась на его речи…а потом уже ничего не могла поделать. И все время боялась! Как же я боялась! Даже уехала из города, надеясь, что все закончится без меня.

— Встань, — дернула ее за руки Ольга. — Тебе ребята рассказали, что случилось из-за твоего "подарка"?

— Я не хотела этого! Только не дети, нет! Дети — это святое! — крикнула Людмила. И столько искренности и боли было в ее словах, что Ольга сразу поняла — здесь что-то есть. Она протянула руки и коснулась пальцами висков женщины, которая все еще не поднималась с пола.

— Помолчи немного, — скомандовала Ольга и нырнула вглубь чужого естества. "Когда я "возвращала" Людмилу, мне было не до ее болячек. Итак, посмотрим теперь, что у нее не так. Ага, вон где собака зарыта?" — Ты не можешь иметь детей? — спросила девушка.

— Нет, — Людмила опустила голову. — Первый аборт…и все. Что я только потом не делала? К кому не обращалась? Даже в Киеве была. И везде один диагноз — невозможно. Я даже думала удочерить девочку… — голос женщины становился всё тише, плечи ее опустились, и вдруг она заплакала. Людмила позволила Ольге поднять себя и пересадить на диван, а потом кулаком вытерла слезы и шмыгнула:

— Мне все равно незачем жить — родители умерли, детей не будет, кому я нужна? Думала, может, Виктору? У него как раз внуки родились, а тут вдруг ты…Я сразу поняла, что у него появилась другая, только не знала, кто. Просто с ума сходила от отчаяния.

— Ты так его любишь? — насторожилась Ольга.

— Что? — Бледно улыбнулась Людмила. — Да нет, какая любовь? Просто мы подходили друг другу. Он обеспечивал меня всем необходимым, а я…у меня появилась власть и влияние в нашем городе, вот я и подумала, может, хоть это как-то утешит.

— А как же любовь?

— Не смеши меня, какая любовь? Я давно в эту чушь не верю, и мое сердце, словно камень, ничего не чувствует. Так я думала, по крайней мере, пока не узнала о тебе. Вот тогда этот камень и истек кровью.

— Почему же ты желала смерти Виктора, а не моей?

— Я не знаю, — шепнула женщина. — Я вообще ни о чем не думала, пока не пришел дед Семен. А потом уже было поздно.

— Ладно, Людмила, — Ольга встала и начала ходить по комнате, посматривая на женщину. — Как собираешься искупать свой грех?

— Делайте со мной, что хотите. Я на все согласна — хоть в тюрьму, хоть в землю. Заслужила!

— А если я дам тебе надежду? — спросила Ольга, заглядывая в темные красивые глаза. — Если ты сможешь забеременеть?.. — договорить она не успела, потому что Людмила снова упала на колени. — Ты что? Встань!

— Пусть Бог тебя благословит, Ольга, — заплакала женщина. — Недаром наши ребята называют тебя ангелом.

— Какие глупости! Я — не ангел…и не святая. Довольно, слышишь? Давай, вставай, нам нужно поговорить.

— Хорошо, — встала с колен Людмила, — я слушаю.

— Запишись ко мне на прием в "Салон", и с октября мы начнем работать. Стопроцентную гарантию я не даю, но восемьдесят процентов обещаю, а уже последние двадцать зависят только от тебя.

— Что ты имеешь в виду?

— До октября, Людмила, ты должна очистить своё тело и душу. Как? Сама решай. Исповедайся в церкви, посети святые места, побывай в Лавре или Почаеве. Одновременно с этим, выбери хорошую диету, прочисти организм от шлаков, забудь про мясо и копчености, употребляй больше овощей, фруктов, рыбы. И третье — это активная гимнастика, ежедневно — зарядка, упражнения на растягивание, бег. Сколько тебе лет? Тридцать шесть? Господи, ты же еще такая молодая, а уже махнула на себя рукой!

— Я сделаю всё, как ты сказала, обещаю, — поклялась женщина.

— Тогда до встречи в октябре. А теперь можешь ехать домой, одежду тебе подобрали, такси вызвали…Нет, я не могу допустить сейчас твою встречу с Виктором и Владом, это лишнее. Лучше скажи спасибо Господу, что Вита и мальчики живы, иначе тебя бы ничто не спасло.

25

В полночь, когда Виктор понял, что не уснет, он, крадучись, тихо вышел из дома, сел на скамью под стеной и зажег сигарету. Вокруг разлилась тишина, Стусов спал, и только сверчки пели в траве, выводя бесконечные рулады. А ночное небо сегодня было просто фантастическим, глубоким, словно черно-синий бархат. На его фоне сказочно сверкал рожок молодого месяца и россыпью сверкали миллиарды звезд, будто прекрасные бриллианты в волшебной шкатулке драгоценностей.

"А я никогда не дарил Ольге бриллианты, — подумал Засуха. — Она всегда так небрежно относилась к моим подаркам, что о драгоценностях я даже и не вспомнил". От мыслей об Ольге, как всегда, в груди потеплело, и сердце мужчины застучало быстрее. "Я обязательно подарю ей колье с бриллиантами, — решил Виктор. — То, что она сделала сегодня, просто не укладывается в обычные рамки восприятия. Столько людей спасла: Вита и мальчики, Борис, Людмила…даже деда Семена хотела спасти, но не успела, слава Богу. А еще девушка успокоила Малёванного, пообещала ребенка Людмиле, была вежливой с новой главой черных, Галиной. И откуда у Ольги столько терпения, добра и мудрости?"

Тихо скрипнули двери, и вскоре к отцу присоединился сын.

— Я тоже не могу заснуть, — шепнул он.

— Как там твои?

— Ох, хорошо, пап…словно ничего и не было. — Влад тряхнул головой и вздохнул. — Господи, что за день! Я такого насмотрелся и узнал, что, кажется, хватит на всю оставшуюся жизнь.

— Не ты один, сынок.

— Баба Надя и баба Мария, как добрые феи из сказок, которые я читал в детстве. А Ольга!.. Это нечто необыкновенное! Недаром твои ребята называют ее ангелом.

— И это правда, сынок. То, что она сегодня сделала, обычному человеку не под силу.

— Согласен. Но как получилось, что вы вместе? Ведь она такая…

— Какая? — улыбнулся в темноте Засуха.

— Необычная, ты же сам только что сказал. И почему я ничего не знал о ваших отношениях, ведь мне ты бы мог довериться или хотя бы намекнуть.

— Ну, ты как маленький, Влад? Если я молчал, значит, так было нужно. И объяснений я пока давать не буду, на то есть причины. А насчет необычных талантов Ольги, расспроси ее лучше сам.

— Да как-то неудобно.

— Ну, и хорошо, есть вещи, о которых лучше не знать, поверь. А то глянь на результат сегодняшнего дня — от пережитых ужасов, мы, вместо того, чтобы спать, оба сидим и курим на крыльце.

— Ага, — тихо заржал парень.

— Поэтому давай поговорим о более конструктивных вещах.

— Каких именно?

— Ты думал, как отблагодарить родных Ольги?

— Да. И знаешь, у меня есть классная идея, папа.

— Слушаю.

— Бабушки носят воду из колодца, говорят, она здесь особенно хороша. Но обе уже совсем старенькие, сил на ведра не хватает, так, может, организовать для них водоснабжение из колодца в дом? А еще провести канализацию в выгребную яму за огород? В доме же оборудовать хорошую кухню и санузел. Для двух бабушек такие удобства будут лучшей благодарностью.

— Молодец, — похвалил сына Виктор. — Но, все же, спроси разрешения у хозяек, ладно?

— Ага, — и Влад толкнул отца в плечо. — Остается еще Ольга — твой…и наш ангел-хранитель. Ведь, кроме того, что она оказала первую помощь у тебя дома, без ее силы баба Мария и баба Надя ни за что бы не справились с этим проклятием. Вита услышала случайно, когда старушки думали, что она спит, и шептались между собой об Ольге. Да и вообще, твоя девушка, пап, сегодня столько народу спасла…

— Я тоже об этом думал.

— Так что у меня есть еще одно предложение.

— Слушаю внимательно.

— Отвези ее куда-нибудь отдохнуть — Италия, Франция, Кипр, Египет. А путевки вам подарю я.

— Ты спятил? А как же стусовский ремонт?

— Легко! — весело фыркнул Влад. — Его мы организуем с тобой пополам, ладно? А вот ваш отдых за границей — это моя личная благодарность.

— Я подумаю над твоим предложением, — пообещал Виктор, — а теперь пора спать. Пойдём, нам утром в дорогу.

А утро принесло неожиданный разговор — баба Надя позвала Виктора "показать хозяйство". Ольга удивленно подняла брови, но ничего не сказала. А Засуха, медленно ступая по мокрой от росы траве, дошел со старухой до речушки, текущей за огородом, где под плакучей ивой чернела большая скамья.

— Я люблю здесь сидеть, особенно летними вечерами, — баба Надя привычно оперлась спиной на ствол ивы и пригласила Виктора. — Садись, я хочу поговорить о своей внучке.

— Я так и понял, — усмехнулся Засуха. — И хочу сразу заверить, что люблю Ольгу и очень серьезно отношусь к нашим отношениям.

— Это хорошо, — улыбнулась старуха. — А как насчет будущего?

— Я хотел бы жениться на ней, — Виктор нахмурился, — но не уверен, имею ли право. Ведь Ольга такая молодая, красивая и талантливая, иногда рядом с ней я чувствую себя самозванцем, которому случайно досталась чужая награда. Вы понимаете, о чем я?

— Да, понимаю и соглашусь — Ольга действительно очень талантливая девушка. И хотя от рождения она была обычным ребенком, с возрастом в ней проявились такие фантастические силы, которые сразу сделали ее непохожей на других женщин нашего рода. Поэтому я рада, что у неё теперь есть защитник, страж, да-да, не удивляйся. Когда-то, сотни лет назад, у каждой чародейки был страж, который защищал ее от мирских проблем и плохих людей. Так что это не случайность, что ты появился в жизни моей внучки.

— Странно, — усмехнулся Виктор. — Ведь название моей охранной фирмы — "Страж".

— Я и говорю, все, что происходит — не случайность.

— Надеюсь.

— И то, что между вами большая разница в возрасте, тоже хорошо, — старуха улыбнулась. — Не ожидал такого? Что ж, объясню. Ольга, несмотря на свою наследственную мудрость и интуитивное понимание людей, еще очень молода и неопытна. Поэтому ей нужен человек, который знает жизнь и сможет помочь в различных, в том числе и нестандартных, ситуациях. — Хотя женщина говорила спокойным приветливым голосом, ее выдали глаза, глаза, чуть не кричавшие о беде.

— Вы так говорите, — встревожился Виктор, — у меня сразу закралось подозрение… что-то еще должно произойти?

— Я не знаю, — баба Надя с мукой посмотрела в небо. — И никто не знает, только Господь, просто… — и старуха замолчала.

— Что? Говорите, — Виктор взял ее за руку, сжимая морщинистую ладонь до боли.

— Когда привезли Виту с сыновьями, мы спасали их, не зная, что это работа главного черного. Хотя, если б и знали, это ничего бы не изменило — мы спасали бы их в любом случае. — Старуха сняла платок и пригладила волосы. — Только потом, когда Ольга рассказала про деда Звенигору, мы поняли, что случилось на самом деле.

— И?..

— Есть вероятность… что со сменой в городе главного черного, может смениться и главная белая.

— То есть, Ольга может умереть? — от ужаса у Виктора волосы на голове встали дыбом.

— Тихо-тихо, — теперь уже баба Надя взяла за руки Засуху. — Не обязательно. Это можем быть мы с сестрой или Зоя, ведь все из рода Коляда связаны.

— Неужели ничего нельзя поделать? — голос Виктора отказывался слушаться, руки стали мокрыми, а по спине потекли струйки холодного пота.

— Нет, только ждать, моля Господа, чтобы кара равновесия не упала на Ольгу. И не потому, что она молодая или любимая, а потому, что самая сильная и может спасти любого из нас, не дай Бог что. Но если беда коснется ее, мы все будем бессильны, ведь такого дара ни у кого больше нет. Вот я и боюсь за внучку, понимаешь меня?

— Но это же ужасно, — Виктор сорвался со скамьи и наклонился над рекой обмыть вспотевшее лицо, но прохладность воды даже не почувствовал. Напрягая волю, он взял себя в руки и начал расспрашивать.

— Вы знаете, что может произойти…и когда?

— Нет. Но есть надежда, что смерть, выбирая белую, равную по силе Звенигоре, обойдёт мою внучку стороной, ведь она гораздо сильнее всех нас вместе взятых.

— Понимаю, — вздохнул Виктор. — Чего же вы ждёте от меня?

— Не уезжайте отдыхать с Олей…некоторое время, — попросила баба Надя и, увидев его удивление, улыбнулась. — Я не читаю мыслей, просто слышала твою ночную беседу с сыном.

— Хорошо, — кивнул Засуха. — Мы останемся…но я хотел бы знать, чем могу помочь, скажем так, более конструктивно.

— Молитесь, — перекрестилась старуха, — живите, работайте, а там, Бог даст, все обойдется. Сразу добавлю, что мы с сестрой согласны на проведение водопровода, но хотим принять участие в его финансировании.

— В каком финансировании? — послышался издалека голос Ольги. Через минуту девушка выглянула из-под ивовых листьев, улыбаясь, словно нимфа. — Вы так давно здесь шепчетесь, что меня выслали сюда разведать дату возвращения.

— Заболтались мы, — быстро встала со скамьи баба Надя. — Я и сама не заметила, что вам давно пора ехать. Пошли, Оленька, я провожу тебя до машины и по пути расскажу, что надумали сделать эти смешные хлопцы.

По дороге домой Ольга и Виктор молчали. Засуха, хоть бы и хотел, рта раскрыть не мог, потому что в голове билась единственная мысль: "Все зря. Вчерашний страшный день, затраченные усилия, надежды на будущее — зря. Звенигора выгадал даже в своей смерти. И теперь я должен ждать, кого судьба изберет новой жертвой: Ольгу, ее мать или ее бабушку с сестрой. Господи, как пережить этот ужас незнания?! Что делать?! Что?!"

— Ты так громко думаешь, у меня даже уши заложило, — тихо сказала Ольга, придвинувшись к нему вплотную. — Останови машину, нам нужно поговорить.

Машина Влада, которого Засуха предупредил по мобильному телефону, миновала их, сигналя, и направилась в город. А Виктор съехал с шоссе и остановился под ветвями раскидистого низкого клена, росшего на опушке леса у дороги. Мужчина выключил мотор и повернулся к Ольге, боясь начать сложный разговор, но сказать ничего не успел — девушка вцепилась в него горячими руками и жадно припала к губам. То, что случилось потом, Виктор помнил плохо, тело затопило такой жаждой страсти, что он и не заметил, как уже сидел на заднем сиденье автомобиля, обхватив руками упругие ягодицы Ольги. Его губы присосались к ее груди, пальцы мяли спину и плечи, а она прыгала, вжимаясь в него, так неистово, что последовавший в финале взрыв накрыл обоих сладким беспамятством.

И время остановилось.

Минуты проходили в полной тишине. Где-то за низкими ветвями клена проехала машина, потом еще одна, а любовники, медленно приходя в себя, наконец, расцепили свои объятия. И только теперь Ольга смогла невозмутимо встретить отчаянный взгляд Виктора.

— Не смотри так, — она закрыла ему глаза ладошкой. — Все равно ничего изменить нельзя. Но обещаю — я тебя не брошу.

— Я люблю тебя, — он снова обнял ее, крепко прижав к себе. — И жить без тебя я не хочу…и не буду. — А потом добавил. — Выходи за меня, Оля. К черту дурацкие сроки ожидания, тебя уже и так ценит весь город и его окрестности. А сейчас нас ждёт слишком серьезное испытание, чтобы продолжать эти игры.

— Ладно, — согласилась Ольга. — Когда?

— Как можно скорее. Я завтра все выясню и позвоню тебе из Загса, — Виктор наклонился и поцеловал девушку. — Осталось решить, какую свадьбу ты хочешь?

— Сейчас скажу, — красавица закрыла глаза, представляя себя на чинном и важном праздновании со столами до горизонта, и скривилась. "Нет, только не это". Дальше воображение подсказало девушке неестественно церемонное бракосочетание в Загсе под марш Мендельсона, и она снова сморщила носик. "Ужас!" А потом Ольга вдруг услышала мелодичное пение церковных колоколов, представила корону над своей головой, которую держит подружка Наташа, и себя в белом платье со свечой в руках.

— Ты согласишься венчаться в стусовской церкви? — она заглянула Виктору в глаза. — А свадьбу гулять во дворе у бабушки.

— Да, — торжественно ответил Засуха и засмеялся от счастья.

Через три дня жених оперативно договорился обо всем: стусовский отец Емельян ждал молодых в субботу в два часа дня, во дворе бабы Нади и бабы Марии накрывали столы девушки местного ресторана, а под большим цветным тентом устанавливали аппаратуру лучшие житомирские музыканты. Старухи Коляда от такого буйства событий были просто в восторге.

— Наконец, и в нашем доме будет праздник, — смеялись они, — а то люди идут сюда только с болячками и горем.

Ольга же, размышляя над главным вопросом невесты "Что надеть?", решила одолжить белое платье из бутика пани Анны. Хранить эту тайну "мадам Грицацуева" обещалась единственным способом — она жаждала присутствовать на свадьбе и, получив приглашение, хохотала от восторга.

— Мне будет завидовать весь город, поверь!

А вообще гостей собралось немного. Со стороны Виктора — сын с семьей, ребята фирмы "Страж" с тамадой Володей (по совместительству — первым шафером жениха), и еще несколько друзей-побратимов с женами. Со стороны Ольги — ее родные, Рома с Максом, Наташа — подружка невесты, а еще Софья Карповна и Нина, верные напарницы со времен совместной работы в больнице.

День свадьбы начался с неожиданной встречи. Ольга как раз пила утренний кофе на веранде, когда Виктора вызвал к воротам охранник. Через минуту Засуха появился на пороге, взволнованный и растерянный.

— Приехал Арсен Звенигора, хочет с нами поговорить.

Девушка встала, быстро осмотрела себя и бросилась по лестнице на второй этаж, крикнув по дороге:

— Встречай его первым, а я быстро переоденусь.

— И то правда, — ответил, улыбаясь, Виктор, ведь Ольга завтракала в неприлично-соблазнительном пеньюаре, свадебном подарке пани Анны, от которого жених просто таял уже второй день подряд.

А еще через минуту Засуха обнял высокого крепкого парня, внимательно всматриваясь в его лицо. Арсен изменился (вполне закономерно, ведь прошло столько лет), его юношеское очарование ушло, теперь это был интересный молодой мужчина, который взволнованно осматривал всё вокруг.

— Хорошо выглядишь, — похвалил парня Виктор.

— Спасибо, — голос не слушался Арсена, и он закашлялся.

— Настоящая гроза для женских сердец, — Виктор посадил парня в кресло, сам сел напротив, помолчал немного, давая успокоиться и себе, и гостю, а потом откровенно высказал то, что грузом висело на душе все эти дни. — Мне очень жаль, Арсен. То, что произошло с тобой восемь лет назад…и с нами недавно, все это так невероятно, что верится с трудом. Просто какое-то невозможное стечение обстоятельств. А твоего дедушку можно только пожалеть, он — несчастный человек.

— Что? — удивился Арсен. — Вы ещё и защищаете деда?

— Да, — пожал плечами Засуха. — Думаю, его безумная зависть и злоба — это проявление страшного одиночества…и любви.

— Для меня такая любовь хуже насилия, — горько ответил Арсен.

— Согласен, — Виктор откинулся на удобную спинку кресла и сменил тему. — Ты успел на похороны?

— Да.

— Помощь нужна? Может, деньги? Ведь такие события предсказать невозможно… — Арсен не дал ему договорить, потому что вдруг вскочил на ноги, глядя с восторгом в сторону лестницы. Виктор уже и сам догадался, что это спускается Ольга, но, все же, в его сердце воткнулась неприятная шпилька — такой откровенной реакции парня он не ожидал.

"Я ревную в день своей свадьбы, — скривился Засуха, а потом отругал себя. — Ну, и дурак! Что с того, что Ольга не любит меня так, как бы мне хотелось? Видимо, иначе не может. Слишком много сил и любви ей приходится отдавать людям. Но я, все равно, не отказался бы от нее, ни за что на свете! Лучше умереть!"

Несмотря на то, что Ольга надела обычные джинсы и футболку, Арсен был просто поражен ее красотой. Нежно-белая кожа, яркие синие глаза, изысканные черты лица и длинные черные волосы — эта красота ударила парня прямо в сердце. Он рассматривал девушку-мечту, которая шла ему навстречу, а в голове гонгом билась мысль: "Господи, спаси и сохрани!". Невероятным усилия воли парень взял себя в руки и, проглотив комок в горле, сделал шаг вперед.

— Оля!

— Здравствуй, Арсен.

Она протянула ему руку навстречу, и он схватился за нее, как утопающий за соломинку. А потом сделал то, чего сам от себя не ожидал — наклонился и поцеловал её ладонь.

— Я хочу поблагодарить тебя, — Арсен медленно разогнул спину. — И еще — попросить прощения.

— За что? — Ольга высвободила руку и спрятала ее за спину.

Виктор, увидев это, сразу успокоился и улыбнулся. Он снова свободно раскинулся в кресле и уже не чувствовал себя третьим лишним, как несколько секунд назад, ведь этим жестом красавица дала понять Арсену, что он переступил черту и ей это не нравится.

— Извинения — за деда, спасибо — за себя, что не держишь зла, — парень покраснел, кляня мысленно собственную наглость, поэтому, чтоб поскорее сгладить неловкость, сел обратно в кресло и обратился к Виктору. — Максимович, вы были правы, сказав, что вся эта история — невозможное стечение обстоятельств. И извини, Оля, что не сдержался, увидев тебя. Ты еще в шестнадцать лет была красавицей, но сейчас стала просто невероятной, слов нет, клянусь!

— Спасибо, — Ольга улыбкой дала парню понять, что его извинения приняты, поэтому он вздохнул с облегчением и снова обратился к Засухе.

— Мне Галина сказала, что вы с Олей — пара. Я, конечно, был поражен сначала, но, поразмыслив, понял — это хорошая новость, ведь двое дорогих для меня людей теперь вместе.

— Да, — Виктор улыбнулся Арсену, а потом обратился к Ольге. — Может, сделаешь нам кофе?

Пока мужчины разговаривали, Ольга хлопотала на кухне, выставляя на большой серебряный поднос все необходимое для угощения. В то же время девушку мучил какой-то непонятный червячок сомнения, ей казалось, она упустила что-то важное. И только на пороге гостиной красавица вдруг остановилась, удивленно ахнув.

"Господи, Арсен — серый! Как же я это сразу не поняла? Серый-пресерый! Парень лишился родового черного цвета! И как ему это удалось?"

На ее откровенный вопрос Арсен понимающе улыбнулся.

— После зоны я с товарищем уехал в Одесскую область, где мы присоединились к бригаде строителей, возводивших церковь в Измаиле. Там я познакомился с отцом Григорием, доверился ему и исповедовался, а в конце получил совет — держаться подальше от черных и продолжать строить церкви. Так я и сделал, за восемь лет объездил весь юг Украины, заочно окончил строительный техникум, и теперь у меня вполне легальный бизнес — я строю церкви. Сюда приехал из Зарваницы. Это греко-католический храмовый комплекс в Тернопольской области, красота невероятная.

— Я так понимаю, у тебя строительство соединилось с верой? — поинтересовался Виктор. — Может, и в монахи податься собираешься?

— Ох, нет, — засмеялся Арсен. — Монах из меня получится плохой, потому что я грешен. Каюсь, люблю удовлетворять потребности собственной плоти, начиная с чревоугодия и заканчивая прекрасной половиной, — он лукаво подмигнул Виктору и закатил глаза.

— Но до сих пор холостой? — усмехнулся Засуха.

— Пока да, — подтвердил Арсен.

— Зато мы с Олей решили обнародовать наши отношения и сегодня женимся, — сообщил новость Виктор.

— Сегодня? — вскочил на ноги пораженный парень. — Боже, поздравляю! Я не знал!

— Успокойся, не ты один, — улыбнулась Ольга. — То, что мы с Виктором женимся — тайна, на празднование придут только самые близкие, родные и друзья. И мы приглашаем тебя присоединиться к ним.

Арсен вздохнул, молча осматривая Ольгу и ее жениха, а затем сел в кресло и с сожалением ответил:

— Нет. Спасибо, что пригласили…но нет. Слишком много объяснений мне придется давать, почему я здесь и что делал все это время, ведь большинство сотрудников "Стража" — это мои знакомые и друзья.

— Да, — подтвердил Виктор.

— И вообще в моем присутствии на вашей свадьбе будет что-то неуместное, неправильное. Я не могу объяснить…но так мне подсказывает внутреннее ощущение. Так что я лучше сегодня отправлюсь обратно на Тернопольщину, ведь в Зарванице меня ждет еще не один месяц работы. А ближе к Новому году обещаю приехать в гости, хорошо?

— Обязательно приезжай. А мы, тем временем, подготовим общественность к встрече с тобой, чтобы не задавали лишних вопросов, когда ты снова окажешься в городе.

— Это было бы прекрасно, — Арсен поднялся с кресла. — Ладно, мне пора, да и вам нужно готовиться к свадьбе. Еще раз поздравляю и желаю много-много счастья.

— Спасибо, — сказал Виктор. — Я провожу тебя до ворот.

Ольга на прощание поцеловала Арсена в щеку и грустно улыбнулась, а Засуха, доведя парня в такси, сказал:

— Хорошо, когда все заканчивается хорошо.

— Не все, Максимович, — вздохнул парень. — Галина мне объяснила, что возможна отдача, то есть, смерть моего деда может изменить в городе главную белую. Собственно, из-за этого я себе места не нахожу, хотел даже расспросить Ольгу, но не смог. А она что говорит?

— Ольга называет это законом равновесия и относится по-философски. А вот я, когда узнал, сразу настоял на срочном бракосочетании, чтоб всегда быть рядом.

— Это верно, — согласился Арсен. — Остается лишь молиться и надеяться, что беда обойдет вас стороной, ведь Оля и в шестнадцать лет была, словно белая пташка. А сейчас в ней чувствуется такая невероятная сила — сила любви и добра, что я…я подобное встречал лишь у некоторых священников.

Прощались Виктор и Арсен с надеждой на скорую встречу, парень сел в такси и, махнув рукой на прощание, уехал, а Виктор, вернувшись в дом, спросил невесту:

— Скажи, Оля, ведь в течение многих веков черные проклинали на смерть и что, белые всегда так дорого за это платили? Где же тогда справедливость и этот ваш закон равновесия?

— Черный чувствует, когда возвращается его проклятие, — объяснила девушка, — поэтому образует вокруг себя магический щит, который уничтожает угрозу. Но в нашем случае все произошло иначе, старый Звенигора хотел умереть, он не защищался, вообще ничего не делал, а просто дал себя убить.

— Выходит, дед все равно выиграл, — вздохнул Засуха. — Получил долгожданный покой, а еще утешение, что его смерть обязательно нам досадит.

— Что говорить? Мы сделали все возможное, поэтому смирись и живи дальше, — успокоила его Ольга, а затем, взглянув на часы, охнула. — Господи, уж десять! Сейчас приедет Наташа помогать мне одеваться, а я еще столько не сделала!…Что?…Ты спятил? Не трогай меня, Виктор, убери прочь свои руки! Что ты делаешь?…Ах! Так и быть, продолжай.

26

День свадьбы пролетел для новобрачных словно одно мгновение, мгновение счастливое, веселое и безупречное. Венчание в церкви, выход на паперть под звон старой колокольни, проезд по Стусову на длинном белом лимузине, который переполошил все село, и чудесный августовский вечер, когда гости с энтузиазмом поднимали бокалы за счастье и здоровье молодых. Все шутили, смеялись, пели, танцевали, а то, что компания собралась небольшая, только делало атмосферу праздника дружнее и веселее.

Наташа, подруга детства и свидетельница, пользовалась у ребят из "Стража" большим успехом. Это приводило Рому Коваля в такое бешенство, что невесте пришлось провести с ним короткую поучительную беседу.

— Она — не твоя девушка, — грозно втолковывала напарнику Ольга, — и то, что вы знакомы, не дает тебе никакого преимущества. Так что перестань беситься, а лучше иди танцевать и покажи ей и всем вокруг, что ты парень хоть куда. А главное не забывай — выбирает здесь Наташа. Понял, Отелло?

— Ох, Максимович, — обратился к жениху Роман. — Она с вами такая же грозная?

— Бывает и хуже, — счастливо улыбнулся Виктор.

А свадьба, тем временем, продолжалась. Как только зашло солнце, на деревьях сада, окружавшего дом, вспыхнули разноцветные огоньки и фонарики, так же засиял огнями и высокий забор, увешанный соседской ребятнёй. Под воротами топталась стусовская молодежь, сбежавшаяся на звуки житомирских музыкантов, но на двор и к столам никто не лез — ребята из "Стража" сразу разъяснили местным "политику партии".

В полночь начался грандиозный фейерверк. В небе над Стусовом расцветали фантастические цветы и звезды, вспыхивали шары, переливались радуги, местный народ повыскакивал на улицу, испуганный непонятным грохотом и криком, а потом с энтузиазмом присоединился к общей толпе.

А еще через час Ольгу украли. Виктор вывел ее в сад "подышать", а потом подхватил на руки и понес к реке. И лишь когда ноги молодой жены коснулись лодки, она поняла, что происходит что-то странное. Но даже и пикнуть не успела — муж закрыл ей рот поцелуем, а Володя, его верный побратим, оттолкнулся веслом от мостков и начал править к соседнему берегу, где их уже ждала машина.

— Куда мы? — шепотом спросила Ольга.

— Недалеко открылся новый отель-кемпинг, — ответил Виктор, — где я заказал номер-люкс. — Мужчина прижал ее к себе крепче и снова поцеловал. — Нас ждет брачная ночь, любимая.

— Ох, — захихикала жена. — А как же тогда назвать все наши предыдущие ночи?

— То были сладкие ночи греха, — шепнул Засуха.

— А сегодня нас ждет соленая ночь брака?

Где-то сбоку, не удержавшись, захохотал Володя, к нему тут же присоединились Ольга с Виктором, и так со смешками и подколками, они достигли, наконец, конечной точки их короткого путешествия — отеля "Уют".

На прощание Володя вручил жениху корзину с шампанским и разнообразными закусками, а Ольге достались коробка конфет и свадебные сладости. Но первые два часа супругам было не до еды — сначала Виктор утверждал себя в роли официального мужа, а потом Ольга в ответ так ласкала любимого под душем, что он едва не съехал на пол.

Когда молодая жена уснула, Виктор, все еще возбужденный событиями дня, решил покурить у окна. Он оперся на подоконник, щуря глаза от дыма, и долго рассматривал золотой рожок месяца, который за последние дни существенно потолстел.

"Еще три дня назад я смотрел на него и не мог дождаться, когда в моей жизни начнутся перемены, — думал он. — А теперь я уже женат, женат на девушке, по которой просто схожу с ума, и мечтаю лишь об одном — чтобы Ольга поскорее забеременела. Господи, я бы тогда просто рехнулся от счастья! И если бы родилась девочка, у меня было бы уже две любимые женщины, Оля и Оленька". Виктор потушил сигарету и запер окно — рассветы в конце лета становились прохладными, и молодая жена могла замерзнуть. Он тихо скользнул под одеяло, улыбнулся в потолок и шепнул: "Спасибо, Господи, и спокойной ночи".

Разбудил Ольгу аромат только что сваренного кофе и тихий шепот:

— Пани Засуха, ау.

Девушка открыла глаза и серьезно спросила:

— А ты обидишься, если я не буду менять фамилию?

— Нет. Но чем тебе не нравится Засуха?

— Потому что Коляда — лучше.

— Так, стоп, — Виктор протянул жене кофе. — Давай, выпивай свой допинг, а уже потом поговорим. И имей в виду — через полчаса за нами приедут.

В полдень супруги Засухи уже выходили из отделения местного Загса, где они зарегистрировали брак под аплодисменты родных и друзей. И снова всех ждало угощение, только уже не в Стусове, а в открытом кафе отеля "Уют", где усатый кавказец под развесистым каштаном артистично готовил роскошные шашлыки. Столы ломились от свежих овощей и фруктов, а житомирских музыкантов сменили местные цыгане, которые играли такие зажигательные мелодии и пляски, что никто не мог усидеть за столом.

— Это лучшая свадьба, на которой я побывала, а бывала я на многих, — сказала позже Ольге пани Анна, обмахиваясь платочком. — Вот что значит — хорошая компания: народу немного, все знакомы и хорошо друг к другу относятся, но главное — никто никому не завидует. Ведь те помпезные свадьбы, которые играют местные богачи — это ж сплошная показуха с попыткой досадить всем приглашенным своим богатством.

Вечер молодожены заканчивали уже дома. Ольга, наконец, сняла свадебное платье и решила отдохнуть так, как мечтала в эти беспокойные дни, то есть понежиться в душистой ванне, настоянной на травах Вскоре она лежала в теплой воде, закрыв глаза, и старалась ни о чем не думать, но в голове постоянно стучало: "Кто? Кто следующий?" К счастью, тревожные мысли прервал Виктор, заглянувший в ванную, он сел рядом на мягкий пуфик и с удовольствием оглядел жену.

— Я затопил баню, — сообщил он. — Думал, ты присоединишься ко мне, но вижу, опоздал. А, может, передумаешь, Оля? Уверяю — ничто так не очищает организм от разного хлама, особенно переедания и выпивки, как хорошая парная.

— Ох, нет, спасибо, я такая измученная и еще ужасно хочу спать. Ты уж как-нибудь сам, хорошо? — Она бледно улыбнулась, — и не буди меня, когда вернешься, Виктор, а то завтра опять начинаются трудовые будни, и всю следующую неделю я буду работать допоздна, так что мне нужно выспаться…И не улыбайся так удовлетворено, это ведь ты виноват, что я в таком состоянии. Сам же требовал, чтоб мы срочно поженились, вот и получил, что хотел.

— Да, получил, и очень этому рад, — улыбнулся в ответ Виктор и нежно поцеловал жену. — Ладно, Оля, отдыхай и спи спокойно. Увидимся завтра, — он встал, махнул ей рукой на прощание и вышел из ванной.

А на улице, тем временем, быстро темнело, небо снова затянули низкие дождевые тучи, резко поднялся ветер, погнавший пыль из соседских огородов, уже было заметно, как над центром города бушует гроза, стремительно расползаясь к его окраинам. Виктор, выйдя на крыльцо, как раз застал начало ливня, когда большие одинокие капли дождя мгновенно превратились в небесную реку, единым потоком залившую все вокруг. Ливень был настолько сильным, что мужчина благоразумно решил вернуться в дом за зонтом. Большой черный зонт, в сложенном виде скорее похожий на трость, показался Засухе вполне надежной защитой от дождя.

Виктор и не догадывался, что через мгновенье этот зонт его убьет.

Ольга расчесала влажные волосы и со сладким вздохом начала устраиваться в постели, когда за окном вдруг блеснула молния, ударив так близко, что девушка подпрыгнула на кровати. А еще через минуту, едва оправившись от ужасного взрыва грома, она сорвалась и выбежала из спальни, будто ее кто-то в спину толкал, промчалась вниз по лестнице и рванула на себя входную дверь. Сразу за порогом, в начале тропы, ведущей к бане, лежал Виктор…или скорее то, что от него осталось — полусожженное тело с обугленной рукой.

— А-а-а-а!!!

Ольга упала на колени и обхватила руками его обгоревшую голову и, хоть и не почувствовала в ней жизни, но все равно "нырнула" в это мертвое естество с надеждой разыскать хоть одну живую клетку.

"Я не дам тебе умереть, я не дам тебе умереть, — шептала она…но ничего не могла поделать — ее сила, словно река, обмывала тело Виктора, и, не задерживаясь, уходила сырую землю. Прошло пять минут, десять, двадцать… а потом настал момент, когда Ольга поняла — это КОНЕЦ. И от безнадёжности и ужаса, чувства непонятной вины и раскаяния, она упала рядом с мужем на землю, обняла его крепко и зарыдала, зарыдала так, что это услышал сквозь грозу охранник у ворот. Такими он их и нашел: сожженного Виктора и почти обезумевшую от горя Ольгу.

— Она не ест и не пьет, просто сидит у гроба и молчит, — жаловался два дня спустя Володя своим подчиненным. Парни, по-очереди дежурившие в главном зале фирмы "Страж", где был выставлен для прощания закрытый гроб с телом Виктора, выкурили по очередной сигарете и вернулись в зал следить за порядком, а главное — за Ольгой, которая неузнаваемо изменилась в эти дни. И хотя рядом постоянно находилась мать, держа ее за руку, или подруга Наташа, или бабушки, девушка выглядела так жалостливо, что у каждого, кто ее видел, разрывалось сердце.

Ольга отрезала волосы.

Накануне Зоя застала ее в темном углу с портняжными ножницами в руках, которыми девушка упорно обстригала себя налысо. Мать отобрала ножницы и заставила Ольгу выпить бабушкин отвар, давший ей возможность поспать несколько часов. А за это время Володя привез парикмахершу, которая привела в порядок голову молодой вдовы, сделав ей коротенькую стрижку. Единственное, что не удалось, это отрезать седой локон за левым ухом, который выбелился у девушки в ночь смерти Виктора. В эту прядь Ольга вплела черную бархатную ленту, и так и сидела — стриженая, "будто после тифа", как выразилась баба Надя, с тонкой белой косичкой на груди.

— Зачем она остригла волосы? — шепотом спросил Василий жену.

— В знак траура, — ответила Зоя. — И хорошо, что только это, в таком состоянии Ольга могла натворить дел и похуже, понимаешь?

— Господи!

— Вот-вот, мне даже пришлось попросить Володю присматривать за ней, потому что я боюсь, как бы она не наделала глупостей.

На похороны, как для их небольшого городка, пришло много народа. Все знали и уважали Виктора Засуху, но многие пришли даже не из-за этого, а чтобы посмотреть на молодую вдову. Известие, что Ольга с Виктором накануне поженились, всколыхнула город, словно камень, брошенный в воду. И сочувствие, которое окружающие выказывали Ольге, было остро замешано на остром любопытстве. Некоторые даже не могли удержаться, чтобы откровенно не расспрашивать: "Когда?.. Как?.. Где?.."

А девушка, словно лунатик, смотрела на людей, которые к ней подходили, кто искренне печалясь, кто не очень, пожимала многочисленные руки, подставляла щеку для поцелуев и ничего не видела и не слышала. Она лишь кивала головой время от времени и пыталась стоять ровно, потому что её уже шатало от усталости и недосыпания. Длинное черное платье, которое привезла для нее пани Анна и, рыдая, помогла натянуть, только подчеркивало, как Ольга похудела за последние дни, а ее тонкая длинная шея с седой косичкой на груди, словно магнит притягивала взгляды окружающих, вызывая сочувственный шепот.

Богослужение в церкви, похороны, поминки — ничто не могло заставить Ольгу плакать, потому что все свои слезы она вылила еще три дня назад, обнимая под дождем сожженное тело любимого. Но оказавшись дома, она поднялась в спальню, достала из шкафа рубашку Виктора, прижала ее к лицу и села прямо на пол — откуда и взялись вновь слезы, потекшие, словно горячие струи по щекам, тихие слезы сожаления, которые медленно стали растапливать ледяную глыбу в груди.

Такой ее и нашел Влад, когда поднялся звать на ужин.

— Оля, — парень сел на пол рядом и крепко обнял ее.

— Почему? — шепнула Ольга, — почему я чувствую себя такой виноватой? Ведь он звал меня с собой, и если б мы были вместе, то…

— То вас убило бы обоих, — закончил за нее Влад.

— Пусть. Лучше уж так, чем как сейчас, — плакала девушка. — Главное, что я знаю — он здесь, он — рядом, и ему сейчас хорошо и спокойно. Он только беспокоится за нас…

— Вот видишь, — крикнул парень, — а ты так убиваешься, что у меня уже сердце не выдерживает. Хватит, Оля, возьми себя в руки, если не ради себя, то ради отца. А еще пожалей мать и бабушку, и всех, кто тебя любит, потому что так нельзя, ты просто заболеешь от горя, а это не выход.

— Они так долго не идут, — волновалась Вита, поглядывая на лестницу, — может, нужна помощь?

— Тогда бы Влад нас позвал, — ответил Володя. — Пойми, им нужно поговорить, а может и поплакать вдвоем, ведь они оба любили Виктора.

— Да, — вздохнула Вита. — Мне Влад говорил, что был очень благодарен Оле за отца…за то, что она сделала его таким счастливым.

— Это правда, — согласился Володя, — Ольга любила его.

— Люблю и буду любить, — послышался тихий голос девушки, которая зашла вместе с Владом к гостиную. — Мама, — обратилась она к Зое, — у тебя есть снотворное? Мне очень нужно выспаться, а никак не удается.

— Сейчас поищу, — Зоя встала, — но у меня условие — ты должна поужинать. Ведь, наверное, и не помнишь, когда ела в последний раз, а пить таблетки на пустой желудок — словно яд глотать.

Ольга хмуро посмотрела на мать, но кивнула.

— Хорошо, я поем.

Через час, когда дочь уснула, а Влад с Витой уехали домой, Зоя собрала "малый консилиум", чтобы определиться с планом действий на следующие дни.

— У меня завтра дежурство, — вздохнул Василий, — я больше не могу отпрашиваться, потому что уже неделю не работаю: сначала свадьба, потом — похороны.

— Я пришлю сюда завтра пару ребят, — сказал Володя, — и сам буду периодически наезжать. Но мне очень нужно в эти дни быть на работе, чтобы показать и подчиненным, и клиентам фирмы, что ничего не изменилось и охранная фирма "Страж" и в дальнейшем будет обслуживать заказчиков на высшем уровне.

— Хорошо, тогда с Ольгой буду я, — вздохнула Зоя, — хотя неизвестно, что она мне "запоет" утром. Дочь в таком отчаянии, что от нее можно ожидать любых глупостей. А хуже всего то, что она считает себя виноватой в смерти Виктора.

— Что за чушь! — возмутился Володя. — Во всем виноват сумасшедший дед, который хотел отомстить миру и всем окружающим за собственную неудавшуюся жизнь. Да и вообще — в этой истории столько всего переплелось: события, судьбы разных людей… — он махнул рукой, — что и не скажешь, где в ней начало, а где конец.

— А Оле просто нужно время, — добавил Василий, — лишь тогда она сможет трезво оценить всё, что случилось.

— Нам всем нужно время, — кивнул Володя. — Я потерял лучшего друга и сам еще не могу поверить в то, что произошло…

Опасения Зои не подтвердились, потому что Ольга наутро никаких "подвигов" не устраивала, а наоборот — проспала почти до полудня, после чего долго лежала в ванной, что-то через силу жевала под укоризненным взглядом матери, а потом надела черное платье и спустилась вниз. Девушке вновь пришлось встречаться с посетителями, спешившими выразить вдове свои соболезнования. А под вечер Ольге позвонила Галина, новая глава черных.

— Сочувствую, — сказала она, — Виктор был хорошим человеком. Но то, что случилось, было неизбежно.

— Вы думаете, это последствия той истории? — спросила Ольга.

— Безусловно.

— Но почему Виктор?

— Потому что он стал для тебя самым близким и любимым…И ещё, я не пророчествую, Оля, но лучше бы тебе уехать отсюда…

— Наверное, я так и сделаю, — ответила девушка.

— Я хочу сказать, — голос Галины прервался, — что ты всегда сможешь вернуться сюда…ненадолго. Но все время жить тебе здесь опасно. Почему? Ты стала слишком сильной, как для нашего небольшого городка, поэтому тебе лучше уехать в большой город, такой как Житомир, Ровно или даже Киев. Там равновесие сил или их колебания ощущаются не так резко.

— Я поняла, и обещаю подумать, Галина.

27

Вечерняя беседа Ольги с матерью только подтвердила неизбежность ее переезда. Зоя, вздохнув, признала правоту черной, а потом не выдержала и заплакала.

— Я не хочу, чтобы ты уезжала. Это несправедливо!…О, Господи, что я говорю? Но мне так не хочется расставаться с тобой!

— Успокойся, мама, — обняла ее девушка. — Дай мне несколько дней на раздумывания, а потом мы поговорим обо всем подробно.

Через два дня Ольга вышла на работу. В дверях салона ее встретили Макс с Романом, молча пожали руку, а потом прошли в кабинет "для важной беседы", о которой предупредила их накануне Ольга.

— Только прошу, не перебивайте меня, договорились? — попросила девушка. — Так вот — я уезжаю из города. И уезжаю надолго, возможно, навсегда. Салон я оставляю вам, поэтому, Рома, тебе нужен новый напарник-массажист.

— Но ведь тебя никто не заменит, — воскликнули ребята.

— Два раза в месяц я буду приезжать сюда, чтобы вести прием тяжелых больных, — продолжила Ольга, — буду расписывать лечение и количество сеансов массажа, а ты, Рома, будешь работать с ними до их выздоровления, понял? Теперь Макс, ты готов и дальше здесь работать?

— Да.

— Очень хорошо. Когда будешь составлять для меня график посетителей, не забывай вписывать в него и себя. А дни приема я определю, когда устроюсь на новом месте. Дальше, перед отъездом мне нужно знать, что у нас с деньгами. Я оставлю необходимую сумму для ведения дел, да и в дальнейшем обещаю помогать, чем смогу. Ваша же главная задача сделать так, чтобы салон работал, как часы, без жалоб и нареканий. Ясно?

— Когда ты едешь?

— После сорокового дня, хотела бы раньше, но не имею права.

— Тогда у нас еще есть время, — решительно поднялся с кресла Роман.

— Да, примерно месяц, — кивнула Ольга.

— Ладно, с этим мы решили. А пока не начался прием, я предлагаю сделать тебе массаж, потому что на тебя, Оля, просто больно смотреть.

— Ох, с удовольствием, спасибо.

Так в жизни Ольги начался последний этап пребывания в родном городе, который она назвала "Всё за 40 дней!".

С работой определились быстро — Роман брался заменять ее и в больнице, и в массажном салоне, а также выезжать к клиентам. "Если это делала ты, то смогу и я, — упрямо заявил он. — Ты будешь приезжать на выходные, мы будем обсуждать каждого больного, зачем тогда, спрашивается, мне второй напарник? Ведь Ефимович раньше тоже сам всё успевал и ничего".

— У тебя не останется свободного времени, — предупредила Ольга.

— А мне и не нужно свободное время. Сейчас главное — практика и еще раз практика, ты же сама когда-то говорила.

— Ладно, но давай, всё же, договоримся, что ты начнешь подыскивать себе напарника. Поговори со знакомыми ребятами и, пока я здесь, приводи ко мне. Вдвоем мы скорее сможем окончательно определиться. И помни, наш салон — это не просто место заработка, люди должны идти сюда с надеждой, а выходить — с удовольствием.

— Да, я все помню.

— И еще о больнице…

— Оля, я не быдло, и обирать людей не собираюсь, поэтому успокойся — все твои "заповеди" будут четко выполняться.

Василий Васильевич, когда узнал от Зои о желании Ольги уехать из города, выдвинул девушке предложение.

— В Киеве работает мой хороший товарищ. Он — заведующий травматологией в больнице на Красном хуторе. Это Харьковский район, место обжитое, около метро. Давай я поеду в выходные и поговорю с ним о тебе.

— Было бы хорошо, спасибо.

— Вот начнешь работать, тогда и скажешь спасибо. Но меня беспокоит, стоит ли говорить Валерию о твоих…гм…способностях?

— Лучше не надо, — попросила Ольга.

— Вот и Зоя так сказала.

— Мне все равно нужно время, чтобы обжиться на новом месте, поэтому пусть все идет, как идет, а дальше жизнь покажет.

Влад и Володя, узнав о намерении Ольги уехать, были очень огорчены этим известием, но поняв, что уговаривать ее бесполезно, решили максимально облегчить ей переезд.

— Оля, — сообщил Влад через неделю. — Ты категорически отказалась от помощи и выехала из отцовского дома, заявив, что все это принадлежит мне и моей семье. Не думай, что я не ценю твой благородный жест и все такое, но…

— Что, "но"?

— Давай сядем, и я спокойно объясню, что сделал, то есть, что сделали мы с Володей.

Разговор происходил поздно вечером в Олиной квартире. Влад и Володя выложили на стол папку с документами и объяснили девушке, что теперь она является владельцем однокомнатной квартиры в городе Киев по улице Харьковское шоссе.

— Василий Васильевич рассказал, что, скорее всего, ты будешь работать в больнице на Красном Хуторе, только еще не решен вопрос жилья. Вот мы с Володей и купили тебе квартиру, чтобы, во-первых, знать, где ты живешь, и иметь возможность приезжать в гости, а во-вторых, нам тоже захотелось проявить благородство.

— А если серьезно, Оля, — добавил Володя, — ты для нас уже давно, как сестра. И дело не в том, что ты любила Виктора и стала его женой, а в том, кто ты есть: девушка с удивительными талантами, добрый ангел, который дал нам возможность осознать, что мир гораздо сложнее и интереснее, чем нам кажется. Ты вылечила столько народа, включая меня, и столько добра сделала, и продолжишь делать дальше, что я считаю своим личным долгом максимально облегчить твою жизнь.

— Ох, кажется, я сейчас улыбнусь, — сказала Ольга. — Не думала, что ты можешь так поэтически выражаться.

— Я тоже, — вклинился Влад. Он взял девушку за руки и серьезно посмотрел ей в глаза.

— Оля, знай — для нас ты навсегда остаешься членом семьи. Конечно, жаль, что тебе нужно уехать, но Киев — не Австралия, поэтому мы глаз с тебя не спустим, будем часто навещать, приезжать, надоедать, так что у тебя нет другого выхода, как принять этот подарок…

— Потому что вы все равно не отцепитесь, — закончила девушка. — Хорошо, я перееду в эту квартиру, но прежде всего потому, что тоже люблю вас, ребята, и считаю своей семьей.

— А что касается отца, то…

— Нет, Влад, не надо. Я не могу о нем говорить, пока не могу.

— Ладно, сестричка, — мужчины встали и обняли девушку на прощание. — Собирай спокойно свои вещи, а в следующие выходные, если хочешь, мы съездим в Киев, чтобы показать твою новую квартиру.

— Да, — кивнула Ольга, — это было бы замечательно.

— Тогда свяжемся на неделе, до встречи.

Уже на улице Владислав обратился к Володе.

— У меня осталось еще одно обязательство.

— Если ты о стусовском водопроводе, то я в курсе, твой отец рассказывал.

— И как, поможешь?

— Обязательно.

— Спасибо, Володя. Это для меня очень важно, во-первых, потому, что баба Надя и баба Мария помогали спасать Виту и мальчиков, а во-вторых, они сразу тепло и сердечно приняли нас в свою семью. И я знаю, что смерть отца ничего не изменила — мы до конца останемся близкими людьми, и в Стусове нам всегда будут рады.

— Ты прав, парень. Хотя, если честно, то в одну семью нас соединила Ольга, необыкновенная девушка, с отъездом которой наша жизнь снова станет простой и обыденной, ведь из неё исчезнут чудеса и разные невероятные вещи, о существовании которых мы даже не догадывались.

— Это да.

— Знаешь, я не раз по-доброму завидовал Виктору, что у него была такая любовь. И дело не только в красоте Ольги, а в ее преданности и умении любить и защищать…Ужасно жаль, что мой лучший друг погиб, но он прожил последние месяцы абсолютно счастливым человеком. И такое счастье стоит смерти.

Через неделю на адрес массажного салона пришло письмо.

"Ольга, я обещала с октября посещать лечения, — писала Людмила, — но, видно, не суждено. Господь Бог и провидение распорядились по-своему — совершенно случайно я попала в один женский монастырь, где игуменья согласилась выслушать мою исповедь. Потом она долго молилась, а в конце сказала: "Оставайся у нас на зиму, у тебя будет время все хорошо обдумать и понять, как жить дальше, потому что, думаю, ты еще не готова к переменам". И я чувствую большую правду в этих словах, ведь моя душа сейчас, как пепелище, и неизвестно, когда она очистится. Поэтому я приняла предложение игуменьи и остаюсь здесь, в монастыре, пока не примирюсь с собой и миром. Пусть благословит тебя Господь. Прощай и прости. Людмила".

Ольга показала это письмо Володе по дороге в Киев.

— Я, я и снова я, — раздраженно прокомментировал он. — Не верю, что Людмила написала искренне, не такая она натура.

— А я знаю, что после катаклизмов люди меняются, — возразила Ольга. — Называй меня идеалисткой, Володя, но я всегда буду верить в добро и справедливость. И то, что Людмиле легче примириться с собой в монастырских стенах, тоже вполне понятно. Такие вещи вообще легче делать на новом месте. Я ведь тоже уезжаю отсюда.

— Ты вынуждена, это совсем другое.

— Вот смешной. Ты так и не понял, что для меня это просто удобный выход? Я все равно уехала бы, рано или поздно. Ежедневно видеть места, где была такой счастливой и беззаботной, и знать, что обратной дороги нет — это как нож в сердце.

— Прости, я не подумал, — вздохнул Володя.

Киев встретил их высотками, шумом и автомобильными пробками. Медленно продвигаясь по бульвару Шевченко, Володя не забывал показывать Ольге достопримечательности, мимо которых они проезжали — цирк, универмаг "Украина", Владимирский собор, Университет, затем они миновали Крещатик и по бульвару Леси Украинки добрались до Суворовского училища, от которого завернули вниз к Днепру и выехали на мост им. Патона.

— Боже, какая красота! — выдохнула восхищенно Ольга.

— Да, я всегда считал, что Киев — один из красивейших городов на Земле, когда-то даже мечтал жить здесь, — согласился с ней Володя.

— Так почему же ты не киевлянин?

— Потому что так судьба сложилась. Кстати, это — Ленинградская площадь и от нее уже начинается Харьковское шоссе.

Через десять минут Володя показал Ольге высотку, стоящую на пересечении шоссе с трамвайными путями.

— Здесь даже подземный гараж есть, — гордо добавил он.

— А зачем мне? — не поняла девушка.

— Машину будешь ставить.

— Какую машину?

— Свою.

— А, — махнула рукой Ольга. — Когда это будет?

— Вот дурочка, — заулыбался Володя. — А синяя "Тойота"?

— Но… разве она моя?

— Виктор сделал на тебя генеральную доверенность сразу же после подписания между вами договора о сотрудничестве.

— Да, он говорил что-то такое, но я не думала… А как же Влад?

— Это — твоя машина, Оля. А Влад не поднимал этот вопрос, потому что он даже не обсуждался, как очевидный по умолчанию.

Квартира была хоть однокомнатной, но просторной и светлой. Ольга сразу почувствовала, что будет чувствовать себя здесь комфортно. Она быстро сообразила, как обустроит ее, где будет диван, где стол, какие шторы повесит на окно, а Володя, который наблюдал за ней, только улыбался. "Вот что значит красота, — думал он. — Ольга, даже после того, как обчекрыжила себя портняжными ножницами, остается красавицей. Невероятно, но без черной шапки волос ее лицо теперь привлекает ещё больше внимания. Ну, киевские мужики и парни, вам конец!"

Валерий Петрович, заведующий травматологией, когда впервые увидел Ольгу, подумал то же самое. "Господи, ну и красавица! Теперь конец спокойным дням в моем отделении". Но его опасения оказались напрасными — девушка ни с кем близко не общалась, была безупречной в работе, а нахальные поклонники, получив от нее по звонкой пощёчине, назвали новенькую "колючкой" и больше не трогали.

Эпилог

"Это конец, никакой надежды нет, мой единственный сын умирает!" — женщина съехала по стене прямо на пол лестничной клетки и дрожащими руками начала зажигать сигарету. В три часа ночи здесь, на лестнице нового больничного корпуса, было очень тихо. Поэтому её особенно поразило, как бесшумно появилась рядом незнакомая медсестра, молоденькая красавица в нежном голубом костюме.

— Что случилось? — голос девушки был тихим и искренним.

— Горе, какое горе, — и женщина, глотая слова, быстро рассказала, как у ее тридцатилетнего сына вдруг отказали почки.

— Он никогда не болел, всегда занимался спортом…я не понимаю, откуда взялась эта беда? — Слезы текли по измождённому лицу женщины. — Говорят, нужна донорская почка, а моя не подходит, потому что Саша пошел весь в отца, начиная с внешности и заканчивая группой крови.

— И что?

— Я вдова уже два года! И теперь мой единственный сын умирает от интоксикации, температура не сбивается и ничего нельзя поделать.

Девушка присела возле женщины на ступеньку и взяла ее за руку.

— Как вас зовут?

— Инна Николаевна.

— Так вот, Инна Николаевна, выбрасывайте сигарету и пошли посмотрим на вашего Сашу. — В голосе девушки было столько убедительности и силы, что женщина сразу встала и двинулась за ней.

В палате, где лежал больной, соседская кровать пустовала.

— Я сама за ним ухаживаю, врачи пошли навстречу моему горю и разрешили ночевать рядом с Сашей, — объяснила несчастная мать и коснулась губами лба сына. — Господи, он просто горит.

— Позвольте, — девушка обошла кровать больного, а потом положила руки на его виски и сосредоточилась; и через некоторое время мужчина, который часами бредил, не узнавая родную мать, открыл глаза. Он смотрел вокруг, не понимая, что творится, а синеглазая красавица вдруг наклонилась над ним и тихо сказала:

— Ты должен потерпеть, будет больно, очень больно, зато потом станет легче, верь мне.

Парень моргнул и тихо прохрипел:

— Хорошо, я попробую.

— Инна Николаевна, — обратилась девушка к удивленной матери. — Ваша задача — никого сюда не впускать, пока я не разрешу. И не спрашивайте меня ни о чем, а лучше молитесь, потому что материнская молитва — это великая сила.

— Обещаю, — поклялась женщина и вышла из палаты.

— Ну, что же, начнем, — красавица-сестричка ободряюще улыбнулась больному и подняла руки.

А через час Инна Николаевна плакала от счастья — ее сын, выпив бульону, спокойно уснул, повернувшись к окну. Температура у него нормализовалась, почки, как заверила ее незнакомка, снова начали работать…

— И теперь у него всё будет хорошо, — закончила девушка. — Единственное, о чем вас попрошу — не говорите никому, что я здесь была.

— Клянусь, — кивнула сияющая мать. Она обняла девушку и троекратно расцеловала ее в щеки. — Пусть Бог благословит тебя, дитя. Теперь я верю — ангелы существуют.

Когда дежурный врач вышел в коридор отделения, то чуть не столкнулся с какой-то незнакомой медсестрой в нежном голубом больничном костюме. Она проплыла мимо него, словно воплощение мужской мечты, потому что была такой красивой, что врач даже рот разинул: черные, коротко стриженные волосы, какая-то странная белая косичка за ухом, изящная фигурка, но больше всего поражали ее глаза — огромные, синие и очень уставшие. Незнакомка, чувствуя на себе восхищенный мужской взгляд, демонстративно дернула плечиком, но перед тем, как завернуть за угол, бросила на врача взгляд и вдруг лукаво подмигнула ему. А затем исчезла.

— Кто это?.. — растерянно спросил вслух дежурный.

— Ангел, — уверенно ответили у него за спиной. Когда врач обернулся, то замер от неожиданности — мать его умирающего пациента, которая еще несколько часов назад рыдала в ординаторской, счастливо улыбалась.

— Ангел? — недоверчиво переспросил мужчина. — Вы верите в чудеса?

— Теперь — верю.

Конец.

Киев, 2007 год.