Поверить в чудо (трилогия)

Пролог

Витольд отложил письмо и недоверчиво посмотрел на мать, которая, сидя напротив него, куталась в большой пуховый платок и едва сдерживала слезы.

— Там еще один конверт, внутри, — вздохнула она. — Зоя вложила в него фотографии Ольги, они подписаны. А это тебе для сравнения, — и Тильда протянула сыну знакомый альбом с его детскими снимками. — Девочка такая замечательная! Как жаль, что я не видела ее маленькой, не обнимала, не носила на руках, не укладывала спать. Посмотри, Оля — настоящий ангелочек, а как похожа на тебя, особенно в детстве…

И действительно, с первого же взгляда было понятно — девушка пошла в их породу, ведь черты Варгасов всегда отличались аристократичностью и особой красотой.

— Синие глаза и белая кожа — это от нас, — прошептала Тильда, — а вот черные волосы, вероятно, от Зои?

— Да, Зоя была брюнеткой, — кивнул головой Витольд, — хотя, если честно, я почти её не помню. — Он внимательно рассматривал фотографии Ольги, не замечая, как они дрожат в его руках. — Я думал, что так и умру, не познав радости отцовства, — грустно заметил он, — а, оказывается, у меня давным-давно есть дочь.

— И что теперь ты собираешься делать? — Тильда поджала губы, — потому что если не поедешь в Киев…

— Непременно поеду. Неужели думаешь, что после таких новостей я смогу спать спокойно? Ведь Ольга — не только моя дочь и твоя внучка, она еще и единственная продолжательница нашего рода — рода баронов Варгас. Она должна знать историю семьи, чтобы передать ее следующим поколениям, хотя для меня это сейчас не главное. Главное — прижать ее к своему сердцу, утешить в горе, успокоить и вернуть радость жизни, как написала в письме Зоя, так что я немедленно заказываю билеты в Киев и отправляюсь в дорогу.

— Да, — ответила мать. — Хорошо, что ты сразу с этим согласился, иначе я бы поехала сама.

1

Летний Киев исходил жарой: асфальт до полудня уже становился мягким, брусчатка на Крещатике просто звенела от сухости, горячий воздух, казалось, раздирал легкие отсутствием кислорода, и только огромные ветви старых каштанов давали прохладную тень, в которой, тесно облепив скамейки, отдыхали пенсионеры. Пляжи Днепра и его многочисленных заливов, а еще берега десятков озер столицы, как всегда, были заполнены до отказа, ведь загорание у воды — лучший вид отдыха в такую жару, особенно в выходные.

Ольга, по просьбе подруги Наташи, которая недавно вернулась из заграничной командировки, тоже решила провести выходной день на пляже.

— Ты должна составить мне компанию, — уговаривала ее подруга. — Сама знаешь, туристические фирмы своим работникам отпуска летом не предоставляют, ведь лето для нас — это рабочий сезон. Так, когда же когда мне загорать, как не в выходной?

— Ладно, — вздохнула Ольга, — пойдем на пляж. Только у меня условие — никаких ребят, кокетства и ухаживаний.

— Я понимаю, — Наташа погладила плечо подруги. — Но, подружка, прошло столько времени, как ты овдовела, неужели не хочется хоть немного развлечься? Нет? Хорошо, нет, так нет! Будет, как захочешь. Итак, встречаемся в девять утра возле светофора, рядом с универсамом "Позняки". А там уже и Солнечное рядом.

— Какое Солнечное? — не поняла Ольга.

— Озеро Солнечное. Ты не знала?

— Нет.

— Теперь будешь знать…И не забудь панаму или какую-нибудь шляпу, крем для загара и пару бутербродов. А я принесу воду, радиоприемник и кроссворды. Когда станет совсем жарко, пойдем ко мне отдохнуть.

— Почему к тебе?

— Потому что я живу рядом с озером. Неужели ты забыла?

— И вправду забыла, прости.

День выдался погожим, и тщетные надежды Ольги избежать пляжа из-за дождя не сбылись. Она нехотя смирилась с неизбежностью отдыха и начала быстро собираться, напевая под нос модную мелодию, но когда ее взгляд зацепился за собственное отражение в большом зеркале, девушка замолчала. Что говорить, за прошлый год она хоть немного и похудела, но совсем не подурнела, тело ее по-прежнему цвело молодостью и женственностью, грудь и бедра оставались упругими, а гладкая кожа светилась здоровьем и красотой.

Собственный вид почему-то испортил девушке настроение. "Люди болеют, борются с недугами, умирают, а мне хоть бы что — "цвету и пахну", — горько подумала она. Но снова укорять себя за прошлые просчеты и ошибки, или даже жаловаться на несчастливую судьбу, у нее не было ни сил, ни желания, поэтому Ольга сделала то, чему научилась недавно благодаря одной телепередаче. Там некая "целительница" беззастенчиво плела ерунду про белую и черную магию, а все её "лечение" было основано на обычном здравом смысле и понимании человеческой психологии. Но, как ни странно, ее "метод самозащиты" неожиданно помог начать процесс выздоровления Ольги.

"Если вам мешают жить воспоминания о чем-то плохом или тяжелом, научитесь выбрасывать их из своей головы, — учила "госпожа профессор белой магии". — Ведь мысли все равно не изменят прошлого, а постоянное напоминание о нём только будет бередить душевные раны, становясь разновидностью душевного мазохизма и первым шагом к депрессиям. Итак, уважаемые, учитесь жить без мучительных воспоминаний, спрятав их в самый дальний ящик своей души. Как?…Каждый это делает по-своему. Кто-то переключает мысли на сегодняшние проблемы. Кто-то волевым усилием запрещает себе думать о прошлом. Кто-то обещает себе подумать об этом завтра, как, например, Скарлет о'Хара в "Унесенных ветром". Ну, а я, мысленно, закрываю свои неприятности в сейф и ключ от него выбрасываю на помойку. Как видите, у каждого из нас собственный путь не сойти с ума. Да-да, я не преувеличиваю, постоянное напоминание о прошлых бедах, обидах или горе от смерти дорогого нам человека, может привести не только к депрессиям, но еще и стать причиной многих заболеваний, в первую очередь — психических".

Ольга иронично хмыкнула, услышав рассуждения "госпожи профессорши", но укладываясь спать, решила попробовать применить ее метод. Девушка так устала от мучительных воспоминаний прошлого года, что готова была на все, лишь бы хоть ненадолго от них избавиться.

И у нее получилось!

— Знаешь, — делилась она позже с матерью, — я мысленно перечеркнула наискось двумя белыми линиями то, что было связано со смертью Виктора, грозно пообещав небу больше не мучить свое сердце…и мне сразу полегчало. А потом я тщательно рассортировала воспоминания и спрятала все плохое в самый дальний уголок головы, — Ольга указала на свой затылок. — Хорошие же воспоминания у меня вот здесь, — и девушка весело постучала себя пальцем по лбу, — лежат просто на поверхности. Не могу обещать, что теперь вновь стану прежней, но, по крайней мере, буду очень стараться.

В очередной раз, вспомнив собственный метод самозащиты, Ольга вздохнула. "Давай, подруга, быстро перечеркни все, что мешает тебе хорошо отдохнуть сегодня, и отправляйся на пляж".

Утреннее солнце ласково дарило киевлянам надежду на отличный июльский день. Бодро грохотали по шоссе машины, весело шныряли среди больших автобусов прыткие "Богданчики", звенели проезжающие трамваи, но Ольгу совершенно не привлекала мысль воспользоваться услужливым городским транспортом. Девушка, минуту подумав, спокойным шагом отправилась прямиком к озеру, срезая путь между домами, и надеясь, не слишком опоздать на встречу с Наташей.

Она даже не догадывалась, как притягивает ее изящная фигурка взгляды окружающих, пока не подошла к светофору, где на противоположной стороне улицы ее уже ждала поруга. Зажегся зеленый свет, Ольга ступила на "зебру", и чуть не подскочила от звуков звонких клаксонов. Это водители многочисленных автомобилей, которые выстроились вдоль пешеходного перехода, начали выражать свое восхищение потрясающим прелестям красавицы. И не удивительно, Ольга, одетая в шорты и топ ярко красного цвета, воплощала в себе сладкую мужскую мечту, то есть была молодой, длинноногой, сексуальной и очень привлекательной.

Девушке стало весело, поэтому чтобы еще больше порадовать окружающих, а с ними и Наташу, которая смеялась на противоположной стороне улицы, она подняла руку в приветствии, и начала элегантно помахивать ею, словно голливудская кинозвезда на знаменитой красной дорожке во время вручения Оскаров. Вот так и перешла дорогу, вызывающе покачивая бедрами, после чего попала в объятия подруги.

— Вот это было зрелище, — смеялась Наталья. — Сколько я здесь хожу, но никогда не удостаивалась такой чести, а ты впервые появилась — и сразу фурор.

— Это из-за одежды, — ответила Ольга. — Ты же сама подарила мне этот убойный комплект в прошлом году. Вот я и надела его на пляж, чтоб, скажем так, проветрить. Зато ты, подружка, закутала себя по уши, разве что паранджу не надела.

И действительно, Наташа выглядела полной противоположностью Ольги, потому что ее пёстрый сарафан, хоть и был полупрозрачным, но доходил почти до земли, а соломенная шляпа, из-под которой кокетливо выглядывали светлые кудри, давала тень, достойную огромного зонта.

— Я берегусь полуденных ожогов, — объяснила Наталья. — Поверь, сейчас солнца мы не ощущаем, но через пару-тройку часов ты мне еще позавидуешь, когда будешь идти домой.

— Возможно, — согласилась Ольга, и начала разуваться, ведь совсем рядом начинался пляж, и набирать песок в босоножки было неудобно и просто неприятно.

Девушки даже не догадывались, какую бурную реакцию вызвало их появление у некоторых представителей сильного пола, которые в это время сидели в машинах, особенно когда Ольга совершала свой "триумфальный переход".

— Сергей Иванович, вы только взгляните, — умоляюще стонал Мишка, высунув голову из дверей машины. — Ради такого стоит бросить не только компьютер, но и всё на свете!

Сергей оторвал глаза от экрана ноутбука, который держал на коленях, и вопросительно посмотрел в спину водителя.

— Что такое?

— Вон! Посмотрите, какая куколка шагает.

Сергей перевел глаза на пешеходный переход и от неожиданности замер, затаив дыхание. Водитель был прав, ради такого зрелища можно было бросить работу: среди машин шествовала невероятно хорошенькая девчонка, которая вызывающе помахивала водителям рукой и щедро дарила задорные улыбки. Мужчины свистели ей вслед, восхищенно давя на клаксоны автомобилей, а кое-кто даже был готов выскочить из машины, чтоб непременно познакомиться с красавицей, но девушка, не задерживаясь, перешла дорогу и оказалась в объятиях подруги-блондинки. И сказка закончилась. Не обращая больше внимания на машины и их водителей, девушки направились к песчаным холмам, за которыми пряталось озеро, сбрасывая на ходу босоножки и что-то весело обсуждая. Давно уже горел зеленый свет, разрешая движение транспорта, но большинство машин продолжало стоять — мужчины не могли оторвать взглядов от замечательной пары, исчезающей вдали.

— Нет, я так не могу! — вдруг воскликнул Миша, открыл дверцу машины и выскочил наружу. — Эй! Девушки! — парень замахал руками, пытаясь привлечь их внимание, и вдруг замолчал, потому черноволосая красавица вдруг обернулась и так посмотрела на него, что во рту у парня захрипело. "Молчи! — грозно приказали синие глаза девушки. — Ни слова!"

Сергей, выступающий ближайшим зрителем этой сцены, восторженным взглядом провел девушку и громко выдохнул — оказалось, он даже на минуту перестал дышать. А что уж творилось с его водителем!

— Ну, вы такое видели?! — растерянно спросил Мишка. — Глянула — и у меня словно язык отнялся, ей Богу. Одно слово — ведьма! Но какие куколки, шеф! Что брюнетка, что блондинка — красавицы, словно со страниц журнала!

— Я не очень хорошо разглядел блондинку, — признался Сергей, — но вот брюнетка — это настоящая бомба.

— Атомная! — согласился водитель и, наконец, тронулся с места, плавно вписываясь в общее движение транспорта.

"Действительно, атомная, — молча согласился шеф. — И, слава Богу, что в моей жизни таких бомб не было. Или, может, к сожалению?"

2

— Тебя спрашивают в приемной, — напарница коснулась руки девушки, которая составляла изменённый список размещения больных по палатам травматологии.

— Кто? — Ольга продолжила писать, не отрывая взгляд от бумаги.

— Не знаю, он не представился, сказал — родственник. Возможно и родственник, — в голосе Галины чувствовалось сомнение. — Хотя, правду говоря, я таких красавцев сроду не видала, разве что в кино.

— Такой красивый? — девушка отодвинула расписание, потянула спину и, улыбаясь, встала. — Если так, то я уже бегу.

Комната, которую пациенты и персонал называли приемной, располагалась в конце длинного коридора травматологического отделения и служила местом, где больные, которые могли самостоятельно передвигаться, встречались со своими посетителями. Поэтому в приемной постоянно сидел кто-то из пациентов, жуя очередной обед или полдник, принесенный родственником или знакомым, слышалось звяканье бутылок, банок и термосов, стук ложек по мискам и тому подобное. И все эти звуки ненавязчиво перемешивались с журчанием разговоров на тему здоровья, местных сплетен и, конечно же, политики.

Но сегодня разговоры почему-то происходили особенно тихо, потому что женщин, сидевших в приемной, ужасно интересовало, к кому мог прийти этот красавец-мужчина. Он настолько выделялся среди других посетителей и внешностью и одеждой, что в голову приходила единственная мысль — иностранец. И хотя в жизни киевлян давно миновало время, когда на улице с первого взгляда можно было отличить иностранных туристов, этот человек почему-то вызывал именно такое впечатление. Вот любопытные и притихли, ожидая, кто же будет визави незнакомца, в то же время, стараясь не слишком таращиться, "потому, что это некрасиво и вообще некультурно".

И только, когда в дверях приемной появилась Ольга, женщины облегченно вздохнули — этой девушке они могли разрешить и не такого красавца. И дело было не в том, что Ольга Коляда и сама была красивой девушкой, просто она давно уже стала штатным ангелом-хранителем отделения, ведь в травматологии лежат долго и поэтому есть время оценить умение персонала и его истинное отношение к пациентам. А когда дежурила Ольга (она не разрешала называть себя фамильярно-ласкательными Оленька или Олечка), смена всегда проходила безупречно. Девушка четко выполняла предписания врачей, ее руки были легкими "на уколы", она знала, кому действительно нездоровится, и быстро звала на помощь дежурного по отделению. Удивительно, но даже самые тяжелые пациенты, прикованные к постелям сложными переломами или лежащие на вытяжке, почему-то в ее смену чувствовали себя лучше, чем в любой другой день.

Но и это было не главное.

Среди больных об Ольге, с первого дня ее появления в травме, стали кружить слухи, сначала личного характера (Она хоть и красивая, но строгая, за ней так просто не поухаживаешь), а потом и просто странные (На ее смене никогда ничего плохого не случается. Ее не обманешь. Она всегда знает, где и как сильно у тебя болит). Но больше всего больные ждали, когда наступит поздний вечер и в отделении выключат свет, потому что в это время начиналось главное таинство — ангел-хранитель готовил свою паству ко сну. Ольга по очереди посещала палаты, где каждому больному делала легкий массаж, благодаря чему у них как-то сразу уходили сильные боли, под слоем гипса переставали чесаться отеки, улыбка девушки успокаивала, а последние прикосновения её пальцев к вискам пациентов несли приятные и легкие сны.

Но самое интересное, что этот вечерний ритуал, хотя и обсуждался больными между собой, держался в строжайшей тайне от другого медперсонала отделения. Пациенты почему-то были уверены — от слухов и сплетен пострадают, в первую очередь, они сами, вот и делились секретом лишь с родней и близкими друзьями, приходившими в больницу.

Стоя в дверях приемной, Ольга кожей почувствовала напряжение, заполнившее комнату. К ней вопросительными взглядами прикипели глаза посетителей, но девушка не успела ни с кем из них поздороваться, потому что сразу обратила внимание на красивого бледного мужчину, который рассматривал её, как величайшую драгоценность в своей жизни. Но вот незнакомец решительно сделал шаг вперед и хрипло проговорил:

— Мое имя — Витольд Варгас и я…

— Мой отец, — шепнула потрясённая девушка.

— Да, Оля, я твой отец.

— Но как?.. Откуда?

— Твоя мама написала письмо…наконец-то.

— Понимаю.

Все вокруг замерли, чутко прислушиваясь к такому невероятному диалогу. Неужели это действительно отец Ольги? И почему они разговаривают, словно незнакомцы? Действительно видятся впервые?

— Ольга, — вдруг прорезался сбоку чей-то голос, — а вы и в самом деле похожи… гм… на своего папу.

— Ага, — дружно поддержали это выступление присутствующие, спеша поделиться впечатлениями со своей любимицей, — у вас невероятное сходство… будто одно лицо. Вот только цвет волос отличается.

Голоса, раздававшиеся вокруг, медленно стихли, потому что дочь с отцом молчали, пристально всматриваясь друг в друга, и вскоре в приемной повисла такая тишина, что слышно было лишь далекое гудение лифтов за стеной. Но вдруг у Ольги из глаз брызнули слезы, и она с тихим криком упала в отцовские объятия. И сразу всех, как говорится, отпустило — будто щелкнул какой-то волшебный тумблер — и снова ритмично запульсировала кровь в жилах, застучало сердце, и многочисленная толпа, которая незаметно для Ольги, набилась в приемную, облегченно вздохнула. Мужчины начали немного растерянно отворачиваться, а женщины, не таясь, сладко плакали, будто увидели счастливый конец любимого сериала, и только "виновники" — отец и дочь — продолжали обниматься посреди комнаты, будто боялись, что сказка вдруг закончится.

Наконец Витольд легко отодвинул от себя Ольгу и заглянул ей под густую черную челку.

— Нам нужно поговорить, — он бросил взгляд вокруг, и усмехнулся, — желательно, в другом месте.

— Да, — кивнула головой девушка.

— Тебе еще долго дежурить?

— До восьми утра… А сколько вы пробудете в Киеве?

— Два дня.

— Уже где-то остановились?

— Нет, я сразу поехал к тебе. Дверь никто не открывал, но

потом от соседей квартиры вышел симпатичный пожилой господин и сказал, что ты на дежурстве.

— Это, верно, Иван Федорович, — улыбнулась Ольга, — мы с ним дружим.

— Он тоже так сказал, и объяснил, как найти больницу. Кстати, моя сумка с вещами осталась у него, он любезно предложил свою помощь.

— Вот и прекрасно, — Ольга отступила от отца. — Подождите меня немного, — она взглянула вокруг и, увидев повсюду заинтересованные лица, добавила, — только не здесь, лучше на улице у входа. Я скоро выйду.

Когда за Ольгой и ее отцом закрылась дверь, в приемной сразу вспыхнуло оживленное обсуждение свежей новости. Вскоре народ пришёл к выводу, что у такой девушки, как Ольга Коляда, отцом мог быть исключительно красавец-мужчина, а то, что он оказался иностранцем (ведь все почувствовали заметный акцент в его речи), придавало истории еще большей таинственности и настоящего романтизма.

Витольд ждал дочь, перебирая в уме их первую встречу, и тихо вздыхал. Ольга растрогала его: ее прекрасное лицо сияло нежностью и непостижимой тайной, черно-синие волосы пахли луговыми цветами, а осанка и гордо поднятая голова напомнили мать.

"Она — моя! — от этой мысли в груди мужчины потеплело. — Ольга сразу поняла, кто я, и не отвернулась с укором или ненавистью, наоборот, ее объятия были такими родными…Ну что же, хоть Зоя и лишила меня ребенка, но зато не сделала из него врага, и уже за это я ей буду благодарен. Но то, что все эти годы я не знал о дочери, обидно, очень обидно".

— Я отпросилась на два часа, — вернул его в сознание знакомый голос. — Отвезу вас домой… — Ольга показала рукой в сторону стоянки, но не успела продолжить, потому что Витольд её прервал.

— Прошу, обращайся на "ты", ведь я с первого взгляда понял, ты — моя кровь. Хочешь, называй отцом… или папой, все равно как, только не выкай, ладно?

— Хорошо, — Ольга протянула руку, — папа. А теперь поехали, отвезу тебя домой. Ты же согласишься пожить эти дни у меня?

— Конечно, это было бы замечательно.

Синяя "тойота" немного удивила Витольда, а водительские навыки дочери, несомненно, порадовали отцовское тщеславие.

— Хорошая машина, — не удержался он от похвалы. — И очень тебе подходит, как раз под цвет глаз.

— Это подарок, — Ольга немного криво улыбнулась. — Ведь на зарплату медсестры такое не купишь.

— Увы, — согласился Витольд. — Хотя у нас, то есть в Литве, тоже начали поднимать зарплату медработникам, но сам процесс происходит достаточно медленно.

— А в Украине медицина всегда плохо оплачивалась. Все попытки государства поднять нам зарплату сразу нивелировались ростом цен на товары и услуги. Парадокс, самая гуманная профессия, главная цель которой — спасение жизни человека — стала настоящей головной болью для государства. Хотя это уже не парадокс, это — каламбур.

Витольд фыркнул, признавая целесообразность такого высказывания, а Ольга, тем временем, быстро доехала до своего дома и припарковалась у въезда в гараж.

— Я не часто езжу на работу машиной, — сказала она, — ведь больница рядом, всего через три квартала отсюда. Но после ночной смены предпочитаю, все же, себя побаловать. Обидно плестись полчаса домой, когда в это время я уже могу лежать в постели.

Иван Федорович, как всегда, приветливо встретил Ольгу, быстро вынес небольшую сумку ее отца в прихожую и вопросительно посмотрел на соседку.

— Познакомьтесь, — сказала девушка. — Иван Федорович Бойко, сосед и близкий друг. А это — Витольд Варгас, мой отец, он только что приехал из Вильнюса.

— Очень приятно, — мужчины пожали друг другу руки, а Ольга, тем временем, открыла дверь своей квартиры и пригласила отца домой.

3

Однокомнатная квартира на углу Харьковского шоссе и Тростянецкой была хоть и небольшой, но светлой и уютной: комната с эркером, переходящим в застекленный балкон и просторная кухня-столовая. В квартире было много зелени и мало мебели.

— Тебе нравится минимализм? — поинтересовался Витольд. — У нас тоже стали модными аскетичные интерьеры в японском стиле.

— Нет, все получилось спонтанно, — ответила Ольга. — Когда я переехала в Киев, мне не хотелось вспоминать… Не знаю, писала ли тебе мама, что я — вдова…

— Да, я знаю, что ты потеряла мужа, — сочувственно сказал отец, — и мне очень жаль, поверь.

— Понимаешь, я старалась не думать, но вещи…они постоянно напоминали о прошлом, и с каждой был связан какой-то кусочек жизни. Избавиться от них было сложно, а вот спрятать — вполне возможно. В моду как раз вошли встроенные шкафы-купе, — Ольга провела рукой по матовому стеклу, которое чередовалось с зеркалом, — и я заказала конструкцию на всю стену.

— Получилось очень красиво, — улыбнулся отец.

Угол в комнате занимала большая софа с горой разноцветных подушек, напротив нее стоял телевизор с большой видеотекой, также висела полка с книгами и журналами, но взгляд Витольда притянула к себе открытая швейная машинка, а еще — манекен, на котором висело платье нежно-голубого цвета, с наброшенной сверху бархатной шалью.

— Ты шьешь? — спросил Витольд, садясь на диван.

— Да, после переезда в Киев это стало моим главным средством, чтоб не сойти с ума, — ответила Ольга. — Ведь сначала, когда выпадали свободные вечера, я не могла ни читать, ни смотреть телевизор, меня все раздражало, я мучилась от воспоминаний…но как-то стала перешивать юбку и, оказалось, что это занятие очень успокаивает.

— Мистика!

— Ты о чем?

— Оля, твоя бабушка сорок лет была главной закройщицей Вильнюсского Дома быта, и у нее шили наряды самые уважаемые и богатые дамы нашего города. Очередь заказов была расписана на год вперед, а бабушкин отпуск или больничный становились настоящим стихийным бедствием для женщин. А когда мама вышла на пенсию, у нее дома постоянно бывали клиентки, желающие приобрести ансамбль от госпожи Тильды.

— А сейчас? — поинтересовалась Ольга. — Бабушка еще шьет?

— Нет, она стала плохо видеть, да и руки уже не те. Но я уверен — мама очень обрадуется, когда узнает, что тебе передался ее талант к шитью.

— Чтобы правильно делать выкройки, я даже окончила вечерние курсы, — сказала Ольга, — но шью довольно медленно, потому что лучше семь раз отмеряю, чем буду потом переделывать. А недавно освоила новую для себя технику — вышиваю шелком на бархате, — и девушка сняла с манекена шаль, чтобы показать отцу. — Видишь узор? Никогда не думала, что вышивать так сложно…Но что же это я о тряпках, — вдруг опомнилась Ольга, — когда времени в обрез? Давай быстро покажу, где и что лежит, чтоб, когда я вернусь на работу, ты себя комфортно чувствовал. Вот здесь, — девушка отодвинула стеклянную дверцу шкафа, — чистая постель, в этом ящике — мои фотоальбомы, думаю, тебе будет интересно посмотреть, на диване пульт от телевизора… кажется все. Пошли дальше. Это — ванная комната, здесь на полке чистые полотенца. Теперь кухня.

— Оля, — Витольд придержал девушку за руку. — А городской телефон есть? Я бы хотел позвонить бабушке Тильде, потому что мой мобильный здесь не тянет.

— Он на кухне, пошли.

Ольга показала отцу телефон и дала к нему справочник, а затем стала выкладывать на стол содержимое холодильника.

— Масло, сыр, шоколад, колбаса…Прости, сейчас нет ничего более солидного из еды, но голодным, я думаю, ты не останешься.

— Я поем, когда ты уйдешь, ладно? — Витольд усадил дочь на удобный диванчик, стоявший в кухонной нише, и сам сел рядом. — Не переживай, я прилично готовлю, так что от голода не умру. Скажи лучше, есть ли у тебя кофе, потому что если нет, подскажи, где можно его купить…

— Кофе есть, — Ольга открыла шкафчик над плитой и достала банку. — Я сама — большая любительница этого напитка, особенно утром. Здесь, на полке, еще есть печенье, чай, конфеты. Я хочу, чтобы ты брал

все, что захочешь, без всяких церемоний.

— Обещаю. А ты пока сядь рядом, вот так…Можно? — и Витольд протянул руку, касаясь щеки девушки. — Просто не верится — моя дочь…Знаешь, Оля, в тебе как-то неуловимо собрались лучшие черты всех Варгасов. Я потом обязательно расскажу историю нашей семьи, но сейчас меня интересует лишь одно — как можно встретиться с твоей матерью? Ведь, согласись, у меня есть право знать, почему она так поступила…с нами обоими. Почему я все эти годы не знал о дочери? Не принимал участия в ее жизни? Ведь это так жестоко, учитывая, что у меня больше нет детей…

— Папа, — Ольга взволнованно сжала руки Витольда, — что сейчас говорить? Я тоже узнала правду о тебе, лишь когда стала взрослой.

— И какую правду?

— Что ты даже не догадываешься о моем существовании.

— Господи, это еще хуже! И все это время ты, наверное, думала, что я не хочу видеть тебя, потому что мне не нужна дочь? — побелел от ужаса Витольд.

— Папа, — стала успокаивать его Ольга, — не надо так переживать, все равно ничего уже не изменишь. Лучше давай с благодарностью примем нашу встречу, ведь теперь мы знаем друг о друге, и будем обязательно поддерживать связь, правда?

— Да, обязательно.

— И на счет моего детства не мучайся, оно было вполне нормальным. Я вообще росла счастливым ребенком, ведь меня очень любили и мама, и бабушка с ее сестрой.

— Вот только отца не было, — вздохнул Витольд.

— Ну и что, у многих моих ровесников нет кого-то из родителей, уж такое сейчас время. Ну, а с тобой мама просто…ошиблась, хотя в то время ей казалось, что она поступает правильно.

— Значит, мне с ней не стоит встречаться?

— Не стоит. И вообще, лучше сначала узнать мнение госпожи Зои, а уж потом приступать к действиям. Но обещаю, пока буду на дежурстве, связаться с ней, так что подожди до утра, ладно? А пока расскажи, чем ты занимаешься? Женат ли? Я даже не знаю, сколько тебе лет? Есть ли у меня еще родные, кроме тебя и бабушки?

— Хорошо, я подожду до завтра, — улыбнулся отец. — А вот и ответы на твои вопросы. Мне через три месяца исполняется пятьдесят три года, я преподаю философию в Вильнюсском университете. После развода с твоей матерью, был еще раз женат, но мне опять не повезло. Моя вторая жена, дочь проректора нашего университета, желала жить исключительно светской жизнью и дети в ее планы не входили. После развода я долго холостяковал, но…

— В последнее время все изменилось? — улыбнулась Ольга.

— Да, — Витольд покраснел, — ты очень проницательна. Дело в том, что я начал встречаться с одной приятной женщиной, она известный в Вильнюсе фотограф, постоянно печатается в местных журналах и газетах, я вас обязательно познакомлю, когда ты приедешь. Ведь ты приедешь ко мне и к бабушке в гости? Кстати, когда у тебя отпуск, Оля?

— В начале осени.

— Прекрасно, за это время я успею сделать тебе вызов, а ты — оформишь иностранный паспорт и все необходимое для поездки. Согласна?

— Да, я с удовольствием побываю в Вильнюсе.

— Очень хорошо, но я не закончил отвечать на твои вопросы о родственниках. По отцовской линии у нас никого не осталось, а вот у мамы, то есть, у твоей бабушки Тильды, есть племянница. Ее сыновья Казимир и Донатас, или, как их называют дома — Казик и Дон — приходятся тебе двоюродными кузенами. То есть, у тебя, доченька, еще есть братья.

— Ох, — заволновалась Ольга, — братья? Как интересно, ведь я росла в женском окружении и родственных отношений с мужчинами никогда не имела…

— Догадываюсь, как несладко тебе пришлось, — сочувственно сказал отец, — ведь ты — вон какая красавица. Вероятно, когда выросла, тебя постоянно преследовали ребята? — И гневно добавил, — а отец как раз для таких дел и нужен…

— Чтоб с берданкой ухажеров отпугивать? — засмеялась Ольга. — Все не так страшно, папа. Я быстро научилась управляться с ребятами, а чтобы никто лишний раз не покушался, всегда выбирала лучших.

— И вертела ими, как хотела? — лукаво поддразнил Витольд.

— Довелось, иначе в нашем городке было не выжить. Расскажи еще о братьях…или о бабушке.

— Ну, мама тебе сама расскажет то, что сочтет нужным. А кузены?.. Казимиру тридцать лет, он занимается компьютерами, осенью женится, возможно, ты даже попадешь на его свадьбу, надо будет уточнить дату. А Донатас еще студент, учится в консерватории, где занимается музыкой и театром, и считает себя созданным для большой сцены. Парень постоянно окружен девушками-красавицами, находится в центре внимания молодежных СМИ.

— А он действительно талантлив?

— Кто знает? Его талант пока никого не интересует, потому что окружающие, в первую очередь, любуются смазливым личиком парня, а его сценические достижения как-то незаметно проходят мимо.

— Итак, один кузен — умник, а второй — красавец, — задумалась Ольга.

— Я уверен, они будут просто в восторге от своей новой сестры, а казанова-Донатас больше всего будет жалеть, что вы родственники, и ему нельзя за тобой ухаживать, — засмеялся Витольд.

4

Поздний звонок Ольги переполошил Зою, а новость о том, что Витольд приехал в Киев, странно встревожила, вызывая в душе неприятный осадок.

— Да, я написала ему. Сожалею, что только сейчас, я должна была сделать это давным-давно. А тебе не сказала, Оля, потому что не знала, как отреагирует Витольд на мое письмо. Главная причина — твоя затяжная депрессия, ведь ты после смерти мужа не желала возвращаться к нормальной жизни, вот я и решила, таким образом, сдвинуть камень с горы… Ага, а камень потянул за собой лавину…Конечно, я рада, что вы с отцом нашли общий язык!…Поговорить с ним? Ни за что! Я категорически отказываюсь давать объяснения, даже по телефону! — Зоя вздохнула. — Все равно уже ничего не изменишь, но прошу тебя, доченька, не говори отцу правду, потому что мне совсем не хочется выступать в роли злой ведьмы.

— Ладно, я попробую что-то придумать, — вздохнула в ответ Ольга. — Хотя, конечно, желание отца поговорить с тобой вполне объяснимо, ведь он чувствует себя преданным и очень обижается.

— Мне жаль, — ответила Зоя, — но я ничего не могу поделать… Расскажи лучше, как он там?

— Очень красивый мужчина, — начала рассказывать девушка. — Преподает в университете философию, профессор, представляешь? Наверное, на его лекции сбегаются девушки со всего Вильнюса. Был еще раз женат, и снова неудачно. Поэтому сейчас, как он выразился, "пытается холостяковать", хотя уверена — это ненадолго.

— А здоровье? — осторожно поинтересовалась Зоя. — Все нормально?

— На первый взгляд — вполне. Но я надеюсь за следующие два дня осмотреть отца более подробно.

— Он так скоро уезжает?

— В университете проходят вступительные экзамены, а папа — член приемной комиссии, — объяснила девушка. — А еще мне кажется, он не знал, как я его приму, поэтому решил первый визит в Киев сделать коротким. Но теперь, когда мы так хорошо поладили, отец пообещал вскоре снова приехать, и уже на более долгий срок. Да и я тоже…хочу провести свой очередной отпуск в Вильнюсе. Ты ведь не обидишься, мама?

— Господи, нет, конечно! — откликнулась Зоя. — Поступай, как считаешь нужеым, ты имеешь законное право познакомиться с отцовской роднёй.

— Мне действительно очень хочется, ведь, оказывается, у меня есть еще одна бабушка, а также тетя и двоюродные братья.

— Ладно, доченька, я рада, что все так хорошо сложилось. Перезвони мне после отъезда Витольда, а для более подробной беседы приезжай на выходные домой.

— Договорились.

Время, проведенное с отцом, стало для Ольги настоящим благословением. Куда и подевались былые страхи и нежелание жить полноценной жизнью. Да и Витольд, помня письма Зои, старался как можно больше радовать дочь, весело рассказывая о жизни семьи Варгасов в Литве. Больше всего Ольге понравилась история о ее баронском происхождении. Они с отцом как раз прогуливались по Крещатику и по его просьбе шли осмотреть главный костел города, который возвышался над Европейской площадью.

— Жаль, что баронский титул не передается в наследство по женской линии, — жаловался по дороге Витольд, — потому что, хоть ты и дочь барона, но не баронесса. Вот был бы у меня сын — он бы стал следующим бароном Варгасом, а так на мне этот титул прервется.

— Не обязательно, — ответила Ольга. — У тебя еще могут быть дети.

— Ты что? Какие дети? Я уже старый!

— Глупости! Пабло Пикассо в последний раз стал отцом в семьдесят один год и никто не тыкал в него пальцем…А твоя фотожурналистка? Разве она не может родить ребенка? Или ей возраст не позволяет?

— Беруте — тридцать семь, — буркнул Витольд. — И мы с ней никогда не говорили на эту тему, по крайней мере, с ее стороны даже намеков не было. Возможно, это связано с тем, что свою потребность в материнстве она уже удовлетворила — у нее дочь от первого брака.

— Господи, мужчины бывают такими наивными, — засмеялась Ольга. — Папа, если женщина чего-то не говорит вслух, это не значит, что она ничего не понимает и об этом не думает.

— То есть?

— Только влюбленные юные девочки, не задумываясь о будущем, бросаются в объятия мужчины, и поэтому брак или свою беременность воспринимают, как естественное продолжение любви. А вот женщина зрелого возраста такой легкомысленной никогда не будет. Она точно знает, что потеряет, совершив необдуманный поступок, и поэтому чувствует ответственность за возможные последствиям.

— Прости, я не совсем понял…

— Поверь, у Беруте все давно обдумано, решено и просчитано. И вся ваша будущая жизнь распланирована, начиная со свадьбы и заканчивая общим памятником на кладбище, такова уж природа женщины. Смеешься? Но это так, папа… В вопросе же рождения ребенка она никогда не выступит инициатором, потому что прекрасно понимает, что материнство — это не только радость и удовольствие, но и огромная ответственность, а еще — потеря свободы на долгие годы. Вот и подумай — зачем ей это?

— А если я предложу совместное проживание?

— Тоже вариант, — улыбнулась Ольга, — хотя последствия могут быть непредсказуемыми, потому что я бы, на месте Беруте, обиделась.

— Я совершенно запутался, — пожаловался Витольд, — ты можешь проще объяснить?

— Объясняю, при всех своих романтических чувствах к мужу, женщина в возрасте Беруте становится очень прагматичной. Она хочет точно знать, что получит взамен, решившись на беременность, и поэтому для нее только брак является гарантией безопасного будущего. Именно он — единственный и самый короткий путь к согласию. Итак, папа, если хочешь изменений в личной жизни — начинай соответственно действовать.

— Вообще-то, мы как-то говорили с Беруте о женитьбе…

— Как-то? Очень обыденно прозвучало, тебе не кажется? Да и энтузиазма в голосе маловато.

— Ох, Оля, — Витольд откровенно смутился, — я боюсь…

— Варгасы не боятся! — воскликнула Ольга. — Варгасы рискуют! А там уж трава не расти, — и она махнула рукой, одновременно подмигивая ему, то левым, то правым глазом.

Давно уже Витольд так не смеялся. Его попытки развеселить дочь дали двойной эффект — он тоже чувствовал себя довольным и счастливым. Ольга восхищала его — умная, искренняя, остроумная красавица — и это при том, что она откровенно признала собственное невежество…

— В вопросах культуры — я полный профан, пока что.

— Не понял.

— До недавнего времени я считала, что культура — это умение вежливо вести себя в компании и красиво одеваться, а еще — знание новинок кинопроката и посещение концертов московской попсы.

— О, Господи, — вздохнул Витольд. — Откуда у тебя такие "изысканные вкусы?

— Ты хоть помнишь наш городок, папа?

— С трудом.

— Так вот, он яркий представитель махровой провинции. И хоть музыкальная школа и изостудии у нас были, меня они ни капли не интересовали, потому что с раннего детства я мечтала о медицине. Я не ходила в библиотеку, не слушала классическую музыку, не посещала драмкружок. То есть, все то, что с детства делает нас образованными и культурными людьми, незаметно прошло мимо меня.

— И когда это изменилось? — отец остановился под развесистым кленом, чтобы минутку передохнуть.

— Когда я повзрослела…но оказалось, что уже поздно.

— Поздно?

— Украина получила независимость, но первые годы свободы дались ей очень тяжело. Упадок и нищета распространились на все сферы деятельности, особенно на культуру. И если в областных городах или Киеве определенные культурные мероприятия все же происходили, то в провинции царил полный беспорядок. Абсурд, но в девяностые годы единственными очагами "культуры" нашего города были рестораны, или, как говорят в народе, кабаки. Библиотеку, клуб, изостудию временно закрыли из-за коммунальных долгов и хронической невыплаты зарплаты работникам. Да что говорить, единственный кинотеатр города и тот не избежал печальной участи закрытия, потому что стал убыточным.

— В Литве тоже долгое время было трудно, — вздохнул отец.

Ольга пожала плечом и чуть криво улыбнулась:

— Я, конечно, не скрою, что и сама не очень рвалась изучать полифонию произведений Баха или изобразительное искусство эпохи Ренессанса, потому что даже не представляла, что они существуют.

— А говоришь о них вполне уверенно, — заметил Витольд.

— Да, но это сейчас. А еще два года назад моим представлением о культуре был лишь телевизор и модные женские журналы. Из глухого угла невежества меня вывел Иван Федорович…

— Сосед? — догадался отец.

— Да, он всю жизнь проработал в министерстве культуры и будни киевского бомонда для него открытая книга. А еще он очень начитанный, отлично разбирается в живописи и обожает театр. Я очень рада, что мы подружились, и Федорович взял меня под свое крыло. Под его руководством я начала читать правильные книги, смотреть классические киноленты, посещать музеи, галереи, театры и т. д. Конечно, за год-два всего не наверстаешь, но я очень стараюсь.

— Похвально, — улыбнулся Витольд.

— Ладно, вот мы и пришли, — Ольга перекрестилась на величественный крест у ступеней костела, и посмотрела на отца.

— Какая красота! — воскликнул Витольд с восторгом.

— Да, здесь очень красиво, а со временем станет еще лучше.

Уже при входе в храм девушка предложила:

— Папа, смотри, людей в костеле немного, до начала вечерней службы несколько часов, поэтому смотри, что тебе интересно, а я подожду в уголке. И можешь не спешить, мне тоже хочется посмотреть, что нового появилось здесь за последние полгода.

Пока отец осматривал костел и молился возле иконостаса, Ольга сидела на боковой скамье, любуясь фресками и витражами, но, почувствовав, что начинает мерзнуть, решила ненадолго выйти на улицу. Идя боковым проходом к двери, девушка вдруг остановилась — ее внимание привлекла небольшая почерневшая от возраста икона в серебристой рамке. Лик Богородицы так странно мигал белым сиянием, что Ольга сразу поняла — перед ней будущая чудотворная икона. Девушка поднялась на цыпочки, чтобы лучше рассмотреть ее, а потом не удержалась и поцеловала Богородицу через стекло.

— Благодарю тебя, дева Мария, — шепнула девушка. — Ты вернула мне отца и теперь я чувствую себя спокойной и довольной, а главное — готова к новой жизни. — Она горячо прочитала несколько молитв, охваченная странным чувством неожиданного счастья, а потом еще раз поцеловала икону и отправилась на выход.

Обернувшись на пороге храма, чтобы в последний раз осенить себя крестом, Ольга вскрикнула от неожиданности — незаметная раньше икона, сияла на стене, словно яркая звезда.

Три дня с отцом пролетели быстро, потому что полностью были заполнены осмотром выдающихся мест Киева и его красот. Ольга показала Витольду Лавру, Софийский и Владимирские соборы, Подол, Андреевский спуск и много других прекрасных мест столицы Украины. А еще они с отцом много разговаривали, рассказывая друг другу о своей жизни, и хотя девушка старалась быть откровенной, но решила, всё же, промолчать пока о своем необычном таланте, посчитав, что для Витольда это будет уже слишком.

Провожая отца на вокзале, Ольга не удержалась и заплакала, и он, влажно сверкая глазами, сразу прижал ее к себе, поцеловал в волосы и бодро пригрозил:

— Если не прекратишь реветь, я тоже заплачу, и тогда на нас будет таращиться весь вокзал.

— Ну и пусть!

— Не плачь, доченька, ведь мы скоро увидимся. Ты и не заметишь, как быстро пролетит время, — стал уговаривать Ольгу отец. — И не забудь, прямо с завтрашнего дня начинай заниматься загранпаспортом, чтоб, когда я вышлю вызов, ты могла сразу оформить отпуск и купить билеты.

— Хорошо, — хлюпнула носом Ольга. — А ты обещай, как только окажешься дома, позвонить мне.

— Обещаю.

Проходили дни, складываясь в недели. Ольга, оформив заграничный паспорт, готовилась к поездке в Литву, разыскивая в магазинах подарки для новой родни. Девушке хотелось, чтобы каждый приобретенный сувенир нес в себе неповторимый украинский колорит, а еще отражал современную киевскую жизнь, поэтому особенно придирчивой, осматривая очередного "кандидата" в подарок.

Пациенты травматологии, узнав об отъезде любимицы, были расстроены и встревожены, чувствуя себя брошенными на произвол судьбы.

— Такая уж у нас неблагодарная человеческая натура, эгоистичная до крайности, — сочувствовала Ольге напарница Галина. — Твое усердие и самопожертвование воспринимаются больными, как должное, а вот желание отдохнуть вызывает обиду.

— На самом деле?

— А вспомни, как в прошлом году перед твоим отпуском вели себя пациенты? Словно капризные дети. Вот и сейчас так же. Или, может, ты их приворожила? — лукаво подмигнула женщина.

Галина, старше Ольги на двадцать лет, хорошо относилась к девушке, но подругами они не были, потому что Ольга с первых дней работы в отделении со всеми держала дистанцию. Свое вдовство девушка скрывала, чтобы не вызывать лишних расспросов и ненужного сочувствия, да и вообще старалась быть незаметной, по крайней мере для медперсонала мужского пола.

"Битва за независимость в отдельно взятом отделении, — как охарактеризовал поведение Ольги один из пациентов, от скуки пристально следящий за новенькой, — завершилась полным разгромом вражеских войск".

Девушка тактично и ненавязчиво дала всем понять, что внимание коллег-врачей ей не льстит, не радует и является совершенно лишним. И если большинство с таким мнением согласилась (ведь зачем добиваться колючей красавицы, когда вокруг столько покладистых женщин), то с особо наглыми пришлось воевать пощечинами. Вскоре Ольгу оставили в покое, уважая за характер, и мудро рассудив, что с красавицей приятнее дружить, чем враждовать.

А тем временем новая медсестра все внимание и мастерство сосредоточила на пациентах, которые чувствовали себя на её дежурстве под особым контролем. Это так повлияло на их самоуважение, что они начали требовать к себе такого же отношения и со стороны других медсестер. В травматологии чуть не начался конфликт, ведь новенькую приняли за выскочку. Но шло время, а она и дальше вела себя тихо, не требуя для себя никаких поблажек, и только отношение к работе ее не изменилось.

Напарница Галина тоже некоторое время воспринимала Ольгу с настороженностью, но поняв, что рабочий энтузиазм девушки неизменный, подобрела, и решила прояснить собственное отношение к работе.

— Не думай, что я равнодушная, но с годами и приобретённым опытом я поняла — с больными нужно контактировать как можно реже. Иначе надолго тебя не хватит ни физически, ни морально. Поэтому, выполнив свое дело, я иду на пост или в манипуляционную, лишь бы подальше от пациентов.

— Почему? — не поняла Ольга.

— Как, почему? Для самосохранения. А разве ты никогда не замечала, что они своими разговорами, жалобами и болячками вытягивают из нас всю энергию? — Галина подняла бровь и жалобно вздохнула. — Я молодой тоже тесно общалась с пациентами, сидела возле них по ночам, да и вообще принимала активное участие в жизни нашего отделения. А сейчас, прости, не могу, сил не хватает, особенно, когда заканчивается ночное дежурство, и я чувствую себя так, будто по мне табун лошадей протоптался.

Ольга после этого разговора решила незаметно помогать напарнице, подпитывая ее энергией, но открыто вмешаться в состояние здоровья Галины смогла лишь тогда, когда та пожаловалась на частую мигрень.

— Пью анальгетики, спазмолитики — безрезультатно, — вздыхала женщина. — Эти внезапные приступы боли неожиданно начинаются и так же неожиданно заканчиваются. Я живу в постоянном страхе, от которого устаю больше, чем от самой мигрени. Вот и сейчас — опять начала болеть голова, а у меня еще море работы…

— А если попробовать массаж? — предложила Ольга. — Вдруг он поможет?

— Давай, мне все равно нечего терять, — согласилась Галина.

— Тогда пошли в манипуляционную, чтобы не вызывать ненужное любопытство у больных, и там я тебя полечу.

Закрыв за собой дверь, Ольга посадила Галину на стул и приказала ей откинуть голову на спинку.

— Закрой глаза, расслабься и постарайся ни о чем не думать.

Девушка прижала пальцы к вискам напарницы и начала поиск причин мигрени. Вскоре она поняла, что во всем виновато небольшое сужение сосуда с левой стороны головного мозга. Этот микроскопический участок Ольга видела очень отчетливо, ведь на его месте пульсировало ярко-красное пятно. Но как попасть к нему? "Придется начинать "путешествие" издалека", — решила девушка и осторожно "нырнула" в центральную артерию, по которой "поплыла" вверх прямо в левое полушарие. Когда она достигла места сужения, то начала деликатно раздвигать сосуд изнутри. Ее действия быстро восстановили нормальное мозговое кровообращение, и болевой синдром пошел на спад. Ольга еще несколько минут массажировала голову Галины, а потом тихо отступила.

Галина плакала, плакала и улыбалась одновременно.

— Что-то не так? — осторожно спросила девушка.

— Все — так! Это от счастья, Оля, а еще — от облегчения. Ты не представляешь, как мне сейчас хорошо, кажется, будто я выпила бокал крепкого вина.

— Это кровь начала нормально поступать в голову, — объяснила девушка, — и поэтому надо немного полежать, а еще лучше — поспать.

— Ладно, — покорно согласилась Галина, и уже лежа на диване, взяла Ольгу за руку и крепко сжала ее. — Спасибо всего сердца, Оля. Не знаю, как у тебя это получилось, но, слава Богу, получилось. Я просто счастлива.

— Я тоже рада, — улыбнулась девушка.

— И мне действительно хочется спать, — Галина вздохнула. — Подожди, не уходи, я хотела еще сказать… С сегодняшнего дня, Оля, армия твоих поклонников пополнилась еще одним членом, — женщина захихикала. — Или ты считаешь это определение неприличным?

— Почему? Вполне нормально звучит, — тоже засмеялась девушка.

— Вот и мне нравится. К чему я клоню? А к тому, что я теперь тоже буду ждать тебя из отпуска, потому что, знаешь, осознание того, что рядом со мной работает такая замечательная "неотложка", очень успокаивает.

— Ну и хорошо, — согласилась Ольга. — А сейчас спи и ни о чем не думай.

Два часа сна изменили Галину кардинально. Куда и подевались вялость и скрытое раздражение.

— Я чувствую себя, словно вновь заряженная батарейка, — смеялась напарница. — Так что теперь моя очередь заниматься делами, а ты посиди и отдохни, Оля.

Девушка, не споря, кивнула и уселась на диван со свежим журналом. Она не чувствовала себя уставшей, ведь давно привыкла контролировать свою силу, но сейчас ей необходимо было подумать. Случай с Галиной показал, что занимаясь работой и личными переживаниями, она эгоистично не желала замечать очевидное — время затишья истекло.

"Траур закончился, — призналась себе девушка. — Закончился еще тогда, когда приезжал отец. И хотя я чувствовала, что стена, которой отгородилась от людей, начинает рассыпаться, упорно не желала этого признавать. И вот результат — рядом мучился близкий человек, моя напарница, а я по привычке ничего не хотела видеть. Мне было удобно списать мигрени у Галины на возраст или домашние неурядицы, а все оказалось гораздо серьезнее. Как же теперь стыдно! — Девушка вздохнула, признавая свою вину. — Обещаю, это будет мне наукой на будущее. Я начну обращать внимание не только на здоровье пациентов, но и на самочувствие коллег. А еще обещаю, вернувшись из отпуска, поговорить с заведующим и откровенно признаться в своих талантах. Пусть подумает, как "использовать" меня более эффективно, хотя бы в масштабах нашей больницы".

5

Отец Иона с неохотой ехал на исповедь к депутату Вахромееву, но отказаться не смог, тот был слишком настойчив в своей просьбе, "усугубив" её щедрым пожертвованием "на здравие монастырской братии".

— У меня долгий рабочий день, к вам приехать так поздно не годится, так что жду вас у себя в 22.00, - категорично заявил в конце разговора Вахромеев.

— У нас в это время вечернее моление, — ответил священник, — давайте выберем другое время и день.

— Нет, мне нужно именно сегодня. Я же заплатил!

— Если так, мы вернём деньги.

— Ещё чего!

— Это не разговор, — вздохнул отец Иона.

— Почему вы отказываетесь? — ярился депутат. — Если нужно добавить, я переведу нужную сумму, скажите сколько…

— Прости меня, Господи, — раздраженно ответил монах. — Я вам не девочка по вызову…Объясняю ещё раз, в десять вечера я приехать не могу.

— Хорошо-хорошо, а когда можете? — пошёл на попятную Вахромеев. — Я согласен подождать, сколько нужно, только мне действительно важно поговорить с вами именно сегодня.

— Хорошо, — вздохнул священник, понимая, что отвязаться не получится, — я смогу приехать лишь к полуночи. Вас это устроит?

— Да, я буду ждать. Куда прислать машину?

— Не нужно, у монастыря есть транспорт, я приеду сам. Диктуйте адрес.

Исповедь была долгой и мучительной для обоих. Депутат мялся и пытался говорить завуалировано, пока священник грозно не напомнил о тайне исповеди. Вахромеев вздохнул и начал каяться.

"Да уж, — хмыкал мысленно отец Иона. — Каяться тебе есть в чём. Что же творит с нами жадность и непомерная гордыня? Ох, грехи наши тяжкие…".

Исповедь закончилась в начале второго ночи. От богатой трапезы священник отказался и, благословив дом и семейство, уехал. Обратная дорога из Кончи-Заспы была недалёкой — по Столичному шоссе до Южного моста, развернуться на Днепровской набережной, а потом вверх по склонам Правого берега к родному монастырю…когда вдруг резко запекло под левой лопаткой. Отец Иона застонал, откинув голову на подголовник, и крепко ухватился за руль. Воздуха отчаянно не хватало, в глазах начал меркнуть свет. Из последних сил, хватая ртом воздух, словно выброшенная на берег рыба, священник затормозил на краю пустынной набережной, выключил мотор и умер.

Ну, так, по крайней мере, он думал.

Ольга проснулась мгновенно, словно её ткнули кулаком в плечо. Села на постели, внимательно прислушиваясь к себе и окружающим звукам. Но кругом царила тишина — натруженный и уставший за долгий летний день Киев, безмятежно спал за распахнутым окном высотки.

"Два часа ночи, — удивилась девушка, взглянув на часы. — Почему же я вдруг проснулась?". Она встала, вышла на лоджию и перевесилась из окна, внимательно осматривая окружающее пространство и тихие дома с редкими светлячками светящихся окон. "Пусто", — хмыкнула Ольга, но в постель ложиться передумала, наоборот, быстро надела джинсы, майку и легкую курточку, сунула ноги в любимые спортивные тапки и спустилась лифтом в подземный гараж. Через пять минут синяя "Тойота" медленно выехала на шоссе, и, быстро ускоряясь, понеслась в сторону Южного моста.

"Что же меня гонит среди ночи? — думала девушка. — И куда? К кому?". Переехав Днепр, она завернула на набережную и вдруг охнула, поняв, наконец, цель своего ночного вояжа. Впереди, странно виляя, рывками, тормозил тёмный автомобиль, вот он окончательно остановился, почти выскочив на пустынный тротуар, и замер.

Ольга припарковалась рядом и, не выключая фар, чтобы лучше видеть пассажира, выскочила на помощь. Рванула дверцу чужого авто, к счастью не заблокированную, и вновь охнула. Это был немолодой священник, его лицо блестело от пота, стеклянные глаза уже ничего не видели, и лишь хриплое дыхание говорило о том, что он ещё жив. Но умирает.

— Э-э нет, — зашипела Ольга. — Вам, отче, ещё рано на покой.

Наклонившись вплотную к безвольному телу, девушка дернула рычаг, опуская вниз спинку переднего сиденья, перебежала на противоположную сторону автомобиля и забралась на пассажирское место. Потом привычным жестом положила пальцы на виски священника и занялась быстрой диагностикой. "Инфаркт, сердце уже не бьется".

— Электрошок? — пробормотала. — Ладно, будет вам электрошок. — А потом рассерженно зашипела. — Ряса! — влажная от пота, ткань спеленала священника в плотный кокон, не давая добраться до тела. — Ничего, прорвёмся. Влага — лучший проводник. — Ольга обхватила руками грудину умирающего и ударила силой, потом ещё раз и ещё, а для надёжности, просунула руку в горловину рясы, положила ладонь на сердце священника и выдохнула. — С Богом!

Последний разряд разрушил тишину мёртвого тела. Сердце стукнуло, раз, второй, а потом, хоть и с перерывами, вновь заработало, разгоняя застывающую кровь, согревая тело и запуская к жизни остановившиеся органы.

— Фух! — отодвинувшись на сиденье, Ольга вызвала "Скорую помощь" и до её приезда сидела в машине, сторожа неожиданного пациента. Вновь и вновь она наклонялась к уже порозовевшему лицу священника, прижимала пальцы к его вискам и чистила почки, приводила в порядок печень и снимала воспаление в грудине.

А когда отец Иона открыл глаза, то мысленно ахнул. Над ним парил прекрасный ангел, и каждое его прикосновение несло негу и счастье, радость и любовь.

— Ты пришёл забрать меня к Отцу? — тихо спросил священник.

— Наоборот, я вас спасаю. Рано вам умирать…

Отец Иона моргнул и вдруг понял, что ангел — это девушка, которая, устало улыбаясь, сидит рядом и держит его за руку.

— Откуда ты знаешь, что мне рано…

— Иначе, зачем бы я вставала в третьем часу ночи и ехала вас искать по всему Киеву…

Договорить ангел не успел, подъехала "Скорая", священника, переложив на носилки, загрузили в белый фургон и подключили к капельнице. Он закрыл глаза, с наслаждением вдыхая прохладный ночной воздух, но внимательно прислушивался к словам, доносящимся с улицы, где его спасительница беседовала с врачом.

— Ольга…я работаю на "Красном хуторе"…передайте по своим каналам, что это монах-священник. Куда везёте? В Октябрьскую больницу? Прекрасно…лёгкой вам ночи и всего хорошего.

Через два дня в кардиологии появился необычный посетитель, седой священник в длинной темной рясе. Вскоре он уединился в ординаторской с заведующим отделением, где начал расспрашивать о здоровье отца Ионы.

— Не беспокойтесь, отец э-э… — поднял брови заведующий.

— Отец Михаил, — подсказал посетитель.

— Отец Михаил, — кивнул врач, — ваш товарищ…

— Брат во Христе.

— Да, брат, чувствует себя хорошо, что, кстати, удивительно, потому что после инфаркта, который он перенёс, два дня — это не срок, как вы понимаете.

— Монастырская братия, узнав о происшедшем, неустанно молилась за здоровье отца Ионы, так что всё в руках Божьих, а Он — милостив.

— Так вот, кардиограмма показала, что инфаркт был, но вашему…брату…повезло со спасительницей. Девушка оказала ему первую помощь и вызвала "Скорую". Наше быстрое вмешательство позволило свести негативные последствия инфаркта к минимуму. Сейчас пациент чувствует себя нормально и, если в ближайшие дни будет продолжаться положительная динамика, сможете забрать его в свою монастырскую больницу. Для вашего брата сейчас главное — режим, диета и покой.

— Чудо, — размашисто перекрестился отец Михаил. — Чудо и благодать Господня всегда с нами. Спасибо вам.

Отец Иона изменился. Его обычно серьёзное лицо просто светилось тихой радостью, куда-то подевались синие мешки под глазами, исчезла отёчность и одышка, которую замечали в последний год монастырские братья, а кожа лица так посветлела, словно священник умылся из святого источника.

Увидев отца Михаила, Иона улыбнулся:

— Напугал всех вас, да? — подмигнул он. — Прости, сам не ожидал.

Отец Михаил, осторожно обняв друга, присел рядом на стул и просто сказал:

— Рассказывай.

А в ответ услышал:

— Прими мою исповедь, брат.

— Почему исповедь? — удивился Михаил.

— Потому что хочу сохранить тайну, это важно.

— Хорошо, слушаю.

Они перекрестились оба и Иона начал исповедь. Рассказ о ночном происшествии занял от силы десять минут, а вот выводы, которые сделал Иона, затянулись.

— Я последние годы сомневался в своей вере…

— Знаю.

— Люди разочаровали меня корыстью, лицемерием и желанием все свои проблемы решать лишь деньгами.

— Да, времена нынче тяжёлые, — вздохнул отец Михаил, — Бог посылает нам испытание, испытание не только Украине и её народу, но и всей церкви.

— Я ведь совсем пал духом, — Иона прикрыл глаза рукой, стыдясь собственного малодушия. — В этом сумасшедшем мире, казалось, навсегда исчезла доброта и справедливость. И тут эта встреча…

— Так девушка сказала, что её послали тебя спасти? — переспросил, хмыкнув, Михаил.

— Да. Но она не только жизнь мою спасла, — глухо ответил товарищ. — Она спасла мою веру, понимаешь? И последние сутки я думал лишь о том, как неправильно жил последние годы, как мучился и злился, пытаясь вернуть покой душе и веру в сердце. А этот ангел, посланный ночью мне во спасение, вмиг решил мои сомнения. И я вновь искренне ВЕРУЮ.

— Аминь.

Монахи помолчали, а потом отец Иона вдруг сел на постели и начал стаскивать с себя больничную рубаху.

— Ты что? — изумился товарищ.

— Этот ангел…Ольга…не только сняла сердечную боль, она ещё и лечила меня по-своему, не знаю как, но утром мне делали УЗИ и врач удивился, какая у меня здоровая печень, да и почки в норме, что в нашем возрасте редкость. Печень и почки, понимаешь?

Отец Михаил перекрестился.

— Ты же лечишься который год…Так, значит? А я всё удивлялся, когда тебя увидел, как ты отлично выглядишь — никаких мешков под глазами, отёчность ушла, да и дышишь полной грудью.

— Она не только мне жизнь спасла, а и здоровье вернула, — глаза отца Ионы просто светились от счастья. — Ольга, когда уже подъезжала "Скорая", сказала, что впереди у меня много добрых и хороших дел…ох, я обязательно тебе позже расскажу о своих планах, а пока что…посмотри на меня тем, особым, взглядом. Вот сюда, — Иона указал себе на грудь, — Ольга ложила руку, возвращая меня к жизни, и теперь мне так легко на душе и во всём теле, будто "вместо сердца пламенный мотор", как поётся в старой военной песне.

Отец Михаил встал, задвинул плотные шторы, а потом отошел к двери в палату и, отвернувшись от брата Ионы, тихо помолился.

А когда обернулся к товарищу и вновь взглянул на него, громко ахнул:

— Господь всемогущий, прости меня, Фому неверующего!

На груди отца Ионы переливался белым перламутром, четко видимый отпечаток ладони.

— Белая сестра! — отец Михаил вновь перекрестился. — Тебя спасла белая сестра! Понимаешь? Очень могущественная белая. Я ведь тоже белый, но рядом с такой силой и близко не стоял…

— Я же говорил, ангел, — отец Иона тоже перекрестился и добавил, — мне нужно будет найти её…потом…когда всё немного успокоится. Хочу поблагодарить её за спасение, да и просто поговорить. А тебя я попрошу, по горячим следам, разузнай, кто вызвал мне "Скорую помощь"? Там ведь должен остаться номер телефона Ольги. Я ещё краем уха слышал, что она работает в больнице на "Красном хуторе".

— Истинно белая сестра, — покачал головой отец Михаил. — Но как она узнала, что тебе плохо и где тебя искать?

— Сказала, Бог привел.

6

Наступил день последнего дежурства Ольги перед отпуском. Все важные дела на работе были улажены, девушка попрощалась с персоналом, работающим в другие смены, максимально подлечила свою "паству" в травматологии и даже вовремя получила отпускные, что для их больницы был большим прогрессом.

— Все так удачно складывается, — рассказывала по телефону матери Ольга, — что мне иногда становится не по себе, и все время преследует плохое предчувствие, будто что-то должно произойти.

— Глупости, — ответила Зоя. — Перед дальней дорогой мы всегда бываем в напряжении, так что не думай о плохом, а то ещё сглазишь.

— Не дай Бог, — поплевала через левое плечо Ольга и решила перед работой зайти в больничную церковь, в которой отец Иван с удовольствием благословил ее на счастливую дорогу, а еще пожелал спокойной ночи в последнее дежурство".

"Да, — мысленно согласилась с ним девушка, — пусть сегодня не будет сюрпризов или тяжелых травмированных, я хочу с легким сердцем уехать в отпуск".

Но все получилось в точности наоборот.

Последнее дежурство для Ольги стало таким тяжелым, что надолго запомнилось и ей, и всем остальным действующим лицам, появившимся в ту сентябрьскую ночь в приемном отделении больницы N1.

Все началось в десять вечера.

"Скорая помощь" привезла в приёмный покой полуживого байкера, которого сбил на шоссе обкуренный травой молодчик. "Скорую" сопровождала многочисленная "банда" таких роскошных мотоциклов, что, если б не поздний вечер, вокруг собралась бы многочисленная компания лежаче-ходячих больных, да еще и медперсонала набежало б немало. Ведь не каждый день у нас можно встретить "Харлеи", "Ямахи", "Сузуки", "Кавасаки" или другие марки крутых байкерских моделей, название которых рядовой украинец никогда и не слышал.

Ольга, спустившись в приемный покой, даже не смогла пройти к двери за документами своего "свежеполоманного" пациента, потому что дорогу ей преградили многочисленные спины в кожаных жилетах и штанах, обильно облепленных металлическими украшениями.

Девушка ткнулась в одну сторону, потом в другую и, поняв, что ее сознательно игнорируют, не давая пройти, крикнула:

— Девочки, эй!

Гул голосов мгновенно стих и к Ольге повернулись грозные мужские головы, одинаковые словно братья-близнецы. И роднили их не только байкерская униформа, то есть черные банданы и платки, длинные волосы и хвосты, толстые серебряные цепочки и стильные кожаные украшения, а еще и выражение сильного недовольства и даже угрозы на лицах.

— Ой, мамочки, как страшно! — фыркнула девушка, осматривая здоровяков, чьи плечи и руки были густо украшены татуировкой. — Ага, даже ноги дрожат с перепугу, — добавила она спокойно. — Что, не заметно? — И решительно шагнула вперед. — Дайте пройти!

— Да ни за что! — восторженно ответил какой-то мужской голос.

— Такая куколка и нам пригодится! — подхватил второй.

Их громко поддержала вся байкерская компания, радуясь возможности хоть ненадолго отвлечься от тревоги за своего товарища, тем более, что и причина была уважительная — красавица-медсестра.

— Значит, бунт, — спокойно констатировала Ольга.

— Ага, — радостно подтвердил хор байкеров.

— Зря радуетесь, девочки, — она нахмурила брови. — И совсем не ориентируетесь в ситуации.

— А что такое? — насторожился один из мужчин и поднял вверх руку.

После его жеста в коридоре сразу стихло.

— Объясняю для особо сообразительных. Это я буду ухаживать за вашим товарищем после операции. Поэтому, согласитесь, было бы глупо со мной ссориться, не правда ли? Или вы предпочитаете все же рискнуть? Нет? Похвально…А теперь все сделали шаг к стене и дали мне пройти! Считаю до одного! Раз!!! — рявкнула она.

Команда была выполнена с такой поспешностью, что Ольга чуть не засмеялась.

— Вот так-то лучше, — кивнула головой девушка, минуя двойную байкер-скую шеренгу, и уже у дверей приемного отделения остановилась и добавила. — Впредь прошу вас быть вежливыми и вести себя прилично.

— Один — ноль, — констатировал кто-то справа, а слева спросили:

— Можно узнать, что с Дымом?.. То есть, с Сокорой?

— А разве врач с вами не разговаривал? — поинтересовалась девушка.

— Да, но хотелось бы…подробностей.

— Ладно, — пообещала Ольга, — я узнаю. А пока советую всем выйти на улицу, потому что наша больница сегодня дежурная и в любую минуту могут привезти очередного потерпевшего, а в коридоре не пройти, не говоря уже о нехватке свежего воздуха.

Кожаные ряды зашевелились, но с места не сдвинулись.

— Что такое? — в голосе девушки появилась угроза. — Ладно, господа, может мне напомнить вам о байкерском кодексе чести? Или о сознательном вреде окружающим? А про обычную человеческую порядочность?…И вы еще гордитесь своими правилами!? Лицемеры! Ведь из-за вашего дурацого мужского упрямства следующий бедолага, которого привезет "скорая", не сможет немедленно попасть в приемное отделение!…И это будет стоить ему здоровья или даже жизни!

— Вот, женщина, — приглушенно сказал кто-то, — умеет же ударить по самому больному. Ладно, ребята… то есть, девочки, как назвал нас это ангелочек в голубом костюме, давайте выйдем на улицу. Здесь останусь я и Олег, конечно. Дождемся хоть каких-то новостей и тогда уже будем соответствующе действовать. Все, разошлись.

— Оля, ты как к нам пробилась? — удивился дежурный врач. — Я здесь и кричал, и угрожал, но все напрасно. Эта банда байкеров меня просто игнорировала.

— Вообще-то ребята показались мне немного странными, — заметила Ольга, просматривая бумаги, — и дело не только в тревоге за их товарища… Тут еще что-то произошло?

— Ох, не говори, — вздохнула Светлана, молоденькая медсестра, — этим красавцам "повезло" нарваться на Мегеру Алексеевну… то есть Марию Алексеевну, и уже наслушались они в свой адрес достаточно "комплиментов", из которых самыми ласковыми были "преступники, бандиты и извращенцы".

— Понятно, — хмыкнула Ольга. — А кто пострадавший?

— Дмитрий Сокора, сорок два года, вожак байкерского клана, — ответил дежурный. — Они называют себя "Дикие псы" и каждую субботу собираются в девять вечера на окружной дороге. Но сегодня погоняться им помешал сынок какого-то богатенького папочки, который обкурился до зеленых слоников и выехал на встречную полосу. Врезался в вожака с левой стороны — рука, нога, ребра пациента — все разбито, почка едва жива. Не знаю, что сложат наши ребята в операционной, но очень сомневаюсь, что бедняга доживет до утра.

— Понятно, — кивнула девушка. — Я сейчас поднимусь наверх, узнаю, как там дела… — Ольга взглянула в бумаги, — у Дмитрия Сокоры, и вернусь, чтобы разогнать эту железно-кожаную банду. А вам советую, пока никого нет, проветрить коридор, чтобы хоть немного напустить туда свежего воздуха.

— Что значит, никого нет? — удивился дежурный врач. — А эти..?

— Эти ждут на улице.

— И действительно, — повеселели коллеги, выглядывая за дверь, — там осталась лишь пара человек. Как тебе это удалось, Оля?

— Здравый смысл, умноженный на угрозы, — ответил из коридора кто-то из байкеров, придерживая спиной дверь на улицу. — И не беспокойтесь о свежем воздухе, мы уже начали проветривание.

— Чудеса! — коллеги с уважением покосились на Ольгу.

— Никаких чудес, — красавица зашла в лифт и лукаво всем подмигнула. — Девочки все верно сказали: здравый смысл и угрозы всегда дают максимальный эффект.

Последнее, что услышала Ольга из-за двери лифта, был вопрос дежурного: "Какие девочки?.. Где?"

— Держи бумаги, Ольга, — Валерий Петрович устало присел на край стола. — Я расписал лечение только до утра, а дальше уже по обстоятельствам. Все будет зависеть от того, как больной переживет ночь.

— Долго оперировали? — поинтересовалась Ольга.

— Да нет, операция была не очень продолжительной. Рука оказалась так "удобно" сломана, что хирургическое вмешательство потребовалось минимальное. Ребра складывали вместе тоже недолго, а вот с ногой пришлось повозиться, ведь именно на нее пришелся весь удар. Но самое худшее случилось в конце, когда у пациента вдруг отказало сердце. Только запустили сердце, началось внутреннее кровотечение. Когда же мы до него добрались, не поверили собственным глазам. Оказывается, кончик нижнего ребра отломился и застрял в почке! И как человек за это время вообще кровью не истек?

— А прогнозы? — волнуясь, спросила девушка.

— Теперь пятьдесят на пятьдесят, — заведующий травматологии понимающе кивнул головой. — А без операции шансов у Сокоры вообще не было. Сожалению, Ольга, но придется тебе эту ночь побегать. Ты же, наверное, надеялась, что последнее дежурство будет спокойным?

— Это неважно, главное, чтобы в мою смену никто не умер, — серьезно ответила девушка. — Хочется, знаете ли, поехать в отпуск с легким сердцем.

— Понимаю, — Валерий Петрович похлопал девушку по плечу. — Ничего, сегодня дежурит сильная бригада, следовательно, если вдруг что — сразу вызывай подмогу.

— Хорошо. Скоро привезут больного?

— Через полчаса, палату интенсивной терапии уже готовят. На помощь я тебе дам девушку-стажёрку, чтобы сидела возле Сокоры и наблюдала. Но к процедурам ее не подпускай, не тот случай. Пусть лучше Галине помогает в палатах.

— То есть, главная "надзирательница" — я?

— Безусловно.

Стоило Ольге выйти из лифта, как к ней бросились байкеры с вопросами о своём товарище.

— Тихо, — Ольга выставила перед собой руку. — Времени у нас мало, а дел много, поэтому внимательно слушать и четко выполнять мои приказы, ясно?

— Да!

— Итак, как я и обещала, сначала коротко о больном. В настоящее время состояние Дмитрия Сокоры стабильно тяжелое. Во время операции было обнаружено, что помимо сложных переломов конечностей, у него еще и поражена правая почка. Все подробности операции расспросите у заведующего Валерия Петровича. А меня сейчас интересует другое — родные Дмитрия Сокоры в курсе того, что случилось?

— Да, — кивнул головой самый молодой из мужчин. — Я — Олег, его сын… и уже предупредил, кого нужно.

— Тогда предупреди еще раз — пусть сидят дома и молятся о здоровье отца, а сюда ни ногой. Все равно я никого не пущу. Больной будет находиться в палате интенсивной терапии, вход туда запрещен, поэтому забудьте об оккупации "Диких псов" и толпы взволнованных родственников. Никого, понятно?

— Но… — растерялся парень.

— Я разрешу тебе сегодня остаться…лишь на определенных условиях, — понимающе улыбнулась девушка.

— Слушаю.

— Немедленно домой, помыться, переодеться в чистую удобную одежду и обязательно поесть. Повторяю, поесть обязательно, понял?.. Зачем? Потом объясню. Дальше. С собой иметь — белый халат, домашние тапочки и термос с крепким кофе. Возьми, — Ольга протянула бумажку, — это мой мобильный. Когда приедешь под больницу, позвонишь, я отправлю кого-нибудь тебя забрать.

— Извините, — обратился к девушке самый старший из мужчин, крепкий седой дядька с роскошными усами, — я вас очень прошу разрешить мне тоже побыть эту ночь в больнице. Не хочу, чтобы парень сидел один… вы понимаете?

— Ладно, — кивнула Ольга, — но только вы, больше никого. Кстати, все, что я сказала Олегу, касается и вас.

— Я понял, — мужик удовлетворенно подкрутил усы. — Прошу, называйте меня Тарасом и подскажите пожалуйста…

— Да?

— Может, Дыму еще что-то нужно? Какие-то дорогие лекарства или иная помощь? Я просто не ориентируюсь в ситуации…

— Медицинская страховка у Сокоры есть, лекарства на эту ночь расписаны, — спокойно ответила Ольга. — Больше ничего не нужно…пока.

— Почему лекарства только на одну ночь? — заметно побледнел Олег.

— Потому, что предрассудки есть не только у байкеров. У нас, когда привозят тяжёлого травмированного, существует примета — "тянуть" его поэтапно, то есть, от дежурства к дежурству.

— Не понял…

— Каждый врач или медсестра делают все от них зависящее, чтобы именно на их дежурстве с таким пациентом не случилось ничего… э-э… рокового, и он в стабильном состоянии был передан следующей смене.

— Скажите просто — живым, — подсказал Тарас.

— А хоть бы и так. В результате такого своеобразного соревнования, мы, хоть и не большими, но уверенными шагами, отодвигаем больного от Дамы с косой. Поэтому врачи и не назначают лекарства на долгий срок, чтобы не дразнить ее, понятно?

— Да, — парень перевел дыхание. — Спасибо за объяснение, мне как-то сразу полегчало… Итак, мы побежали?

— До встречи… Да, чуть не забыла, — крикнула ему в спину Ольга, — привези для отца чашку и купи негазированную воду и лимон. Теперь все.

Мужчины отсалютовали ей и быстро исчезли за дверью приемного отделения, а вскоре снаружи послышался грохот десятков мотоциклов — это "Дикие псы" освобождали территорию больницы.

— Господи, что за ночь? — вздыхала Галина позже. — И знаю же, когда наша больница дежурит, обязательно привезут какого-то беднягу, но все равно переживаю. А тут такой сложный случай.

— Капельницу я подсоединила, аппаратура работает нормально, — Ольга прикрыла за собой стеклянные двери в комнату интенсивной терапии и вышла за Галиной в коридор. — Все необходимое сделано, а дальше уже — по обстоятельствам.

— Да, надеюсь, мужчина переживет эту ночь и ему утром станет легче.

— Дай Бог, — Ольга вздохнула. — А я еще мечтала о спокойном дежурстве, представляешь?

— Закон подлости, — Галина присела к столу и принялась приводить в порядок больничные карты пациентов. — У меня он вообще, порой, достигает критического состояния. Потому что, как только я собираюсь в гости или на концерт, в поездку к родным или в отпуск, обязательно случается что-то непредвиденное. Я ломала ногу, падала с лестницы, ставила синяки… а еще были проблемы с желудком, ну, ты понимаешь? — подморгнула напарница. — Хотя, чаще всего, меня доставали внезапные приступы мигрени, которые начинались прямо перед выходом из дому.

— Кстати о мигрени, — вспомнила Ольга. — Как там твоя голова? Потому что ты давно на нее не жаловалась, а я, готовясь к отпуску, напрочь забыла спросить.

Галина наклонилась к девушке и заговорщически шепнула:

— "В Багдаде все спокойно"…Ох, Оля, я молчала, в первую очередь, чтоб не сглазить. Невероятно, но с того времени, как ты мне сделала массаж, я ни разу не пила таблеток, — и она гордо задрала подбородок.

— Прекрасно! — улыбнулась девушка. — Но советую все же обратиться к хорошему гинекологу…Да-да, не удивляйся, тебе необходимо проконсультироваться относительно климакса, ведь именно ему свойственны неожиданные скачки давления и спазмы сосудов. Также сходи к терапевту и посоветуйся с сосудистым хирургом, потому что мигренями пренебрегать нельзя. Тебе нужно знать, что провоцирует эти спазмы и как с ними бороться.

— Пока будешь в отпуске, я обязательно пройду обследование, — пообещала Галина.

— Молодец. И помни — нужно чаще отдыхать, — заметила Ольга, — поэтому советую, как только Вита приведет родственников Сокоры, забирай ее — и на боковую. Помощь мне здесь не нужна, а спать я все равно не смогу, ты же знаешь…

— Да, на ночных дежурствах ты никогда не спишь, — согласилась Галина, и смущенно вздохнула, — а я — сплю. Иначе на утро становлюсь похожей на ходячий труп.

— Повторяю, если бы мне нужна была помощь, ты бы знала об этом первая. Итак, отдыхай, пока есть возможность, и ни о чем не беспокойся, ладно?

Тихо щелкнула дверь в дальнем конце затемненного коридора. Это стажёрка Вита привела ночных компаньонов Ольги. Теперь у девушки начинался самый сложный этап этой ночи — этап волшебства.

7

— Как отец? — Олег расширенными глазами смотрел на Ольгу.

— Пока стабильно и, дай Бог, чтобы так осталось до утра, — девушка сняла одноразовые перчатки и бросила их в бачок для мусора. — Вы принесли кофе? Тогда налейте мне немножко, а я ненадолго присяду, — и она забралась в удобное небольшое кресло, которое специально принесла для себя к палате интенсивной терапии.

Пока девушка маленькими глотками пила кофе, Олег с Тарасом с ее разрешения, приоткрыли дверь в палату, чтобы увидеть больного. А потом Ольга подробно ответила на все их вопросы, одновременно давая инструкции будущей ночи.

— Вон тот диванчик перенесите ближе к двери и будете на нем по очереди ночевать, в смысле, дежурить. Я периодически буду выходить из палаты за кофе…А вы думали это для вас? — подмигнула девушка. — И не надейтесь! Теперь главное, вы будете сидеть здесь в кресле и стеречь коридор. Если сюда будет идти кто-то из медперсонала, стукнете в дверь, понятно?

— Да, — мужчины хоть и кивнули головами, но на их лицах крупными буквами было написано разочарование.

— Неужели вы подумали, что я буду спать? — рассердилась Ольга и встала. — И для этого пить кофе всю ночь? Какие глупости!

— Действительно глупости, прости, — покаялся Олег. — Но…

— Я не собираюсь ничего объяснять, по крайней мере пока.

Когда за девушкой захлопнулась дверь, мужчины переглянулись и одновременно вздохнули. Потом Тарас пересел в кресло у двери и постарался разглядеть через матовое стекло, чем занимается Ольга.

— Стоит возле Дмитрия, — прокомментировал он. — А деталей не разберу, плохо видно.

— Необычная девушка, — заметил Олег, — красавица с характером. Сразу понятно, что свою работу она знает отлично. В таких палатах вообще работают только лучшие специалисты.

— Совершенно верное замечание, — послышался сбоку незнакомый тихий голос. Это незаметно подошел, скорее дополз, один из местных "аборигенов", маленький сухой старичок с костылём под мышкой. — Доброй ночи, — вежливо поздоровался он. — Вы не сомневайтесь, если дежурит Ольга — пациент обязательно выкарабкается.

— Ох, ваши слова да Богу в уши, — вздохнул Тарас.

— А Он и так уже об этом позаботился, — уверенно ответил дед. — Ведь ваш родственник попал в больницу именно на дежурство Ольги Коляды, следовательно, имеет все шансы на выздоровление.

— Это какая-то местная примета? — иронично поинтересовался Тарас.

— Я в травматологии один из старожилов, — дедушка присел на спинку диванчика, опершись на костыль. — И могу вас заверить, пока дежурит Ольга, ничего плохого не случается. Наоборот, на ее смене происходят настоящие чудеса, просто как в сказке.

— А подробнее можно? — спросил Олег.

— Информация под грифом "Особо секретно", — прошептал старичок, — и только для внутреннего пользования. Поэтому пообещайте, что будете молчать.

Мужчины кивнули с серьезными лицами, хотя обоих уже начинал разбирать смех. Старичок и впрямь выглядел забавно: взъерошенные волосы, мятая пижама, сморщенные давно небритые щеки и, одновременно, торжественное выражение лица с торжествующим взглядом верующего фанатика.

"Готовый клиент для сумасшедшего дома", — фыркнул про себя Олег, но все же приготовился внимательно слушать. Он сейчас был рад услышать любую историю, лишь бы отвлечься от страха за отца.

А дедушка, гордясь перед новенькими, таинственно начал:

— Вы можете не верить мне, но вскоре убедитесь, что я говорю правду, ведь в травматологию попадают надолго и есть время оценить каждого врача или медсестру, которые здесь работают.

— Мне всё равно, лишь бы отец выжил, — прошептал Олег.

— Не переживайте, выживет… Итак, начинаю. Самое плохое для больных нашего отделения — это прикованность к постели, а еще ограниченность в движениях, поэтому главные здешние развлечения — это книги, телевизор, разговоры и, конечно же, наблюдение за больничным персоналом. Так вот, наблюдать за Ольгой — все равно, что видеть сказку во плоти, потому что когда дело касается этой девушки, никогда нельзя сказать наверняка, какие вас ожидают чудеса.

— И какие именно?

— Начну с самого простого. На ночном дежурстве Ольга никогда не спит, в отличие от других медсестер. Как-то я поинтересовался, почему? И она ответила, будто бы в шутку, что ее ночные бдения — своеобразная договоренность с высшими силами о хорошей ночи.

— То есть?

— Пока она не спит, ее больные спокойно отдыхают, но стоит ей заснуть — жди беды. Я на это говорю: "Деточка, неужели ты так ни разу и не уснула?" А она отвечает: "Знаете, как-то боязно экспериментировать, или может кто-то из пациентов желает выступить в роли подопытного?" И так лукаво поглядывает на палату…

— И желающих, конечно, не нашлось? — фыркнул смехом Тарас.

— Конечно. Существует еще одно подтверждение влияния Ольги на общую атмосферу травматологии. Какое? — старичок кивнул головой в сторону темного коридора. — Пусто, видите? И тихо, правда?.. Так вот, спокойствие и тишина у нас бывают только на дежурствах Ольги Коляды. Вы сами в этом скоро убедитесь и сможете сравнить, ведь в другие ночи здесь стонут, жалуются и плачут. Большинство из нас вообще ночами не спит, просто не в состоянии.

— Чего же вы тогда, дедушка, встали? — поинтересовался Тарас.

— Сам виноват. Жена принесла такой вкусный компот, что за вечер я выпил почти трехлитровую банку. Вот и довелось просыпаться и идти в туалет, а то б вы меня и видели…

— Вот так, — подмигнул товарищу Олег.

— Дальше, — повысил голос старичок. — На дежурстве Ольги никогда и ни у кого нет температуры, даже у тяжело травмированных.

— А во время других дежурств есть?

— Есть, — подтвердил дед.

— Что же девушка для этого делает, вы не догадываетесь?

— Почему же? Это все больные знают. Ольга перед сном совершает обход по палатам и делает каждому пациенту легкий массаж пораженных мест. А на утро, — дед поднял вверх узловатый указательный палец, — вы не поверите! — у нас не то, что температуры нет, у нас на теле пропадают синяки и шишки, а у некоторых даже застарелые шрамы.

— Чудеса, — прогудел Тарас. — И как это понять?

— В древности таких людей называли колдунами или волшебниками… — старичок не успел продолжить, потому что его перебил улыбающийся Олег.

— Это, как в сериале "Все женщины — ведьмы"?

— Ольга — ведьма? — Тарас даже ус закусил, чтобы не засмеяться в голос и не обидеть этим старика, которому был от души благодарен за желание их развлечь. Но дед и не думал обижаться, он снисходительно окинул взглядом двух верзил, и спокойно сказал:

— Если говорить современным языком, то Ольгу можно назвать экстрасенсом. Кстати, очень сильным экстрасенсом…и очень законспирированным. Потому что девушка делает все, чтобы о её способностях никто не узнал, особенно из медперсонала. Вот почему я просил вас хранить тайну, понятно?

— Да, мы обещаем молчать, — поклялся Тарас.

— Но почему она таится? — Олега разобрало любопытство. — Ведь другие… как их там?.. экстрасенсы, знахари, гадалки — все они, наоборот, пытаются добиться огласки, чтобы привлечь к себе внимание.

— А Ольга не такая, — гордо ответил старичок. — И таится, в первую очередь, чтобы ей никто не мешал. А то вы наших врачей не знаете? Дай им возможность, они бы сразу устроили девушке "веселую" жизнь.

— Может и так, — согласился Тарас.

— Поэтому Оля и лечит всех анонимно, стараясь не афишировать своих способностей днем, зато максимально выкладываясь ночью. И лечит, кстати, совершенно бесплатно, потому что для нее — это словно святая миссия. А мы, больные, и не против, лишь благодарим от всего сердца. Добавлю, некоторые пациенты пытались вызвать девушку на откровенность, чтобы расспросить ее об этом необычном даре. Ведь всем интересно, вы понимаете?

— Еще бы, — подтвердили Олег с Тарасом.

— Так вот, у них ничего не получилось, потому что Ольга всегда переводит все в шутку, делая вид, будто ничего не понимает.

— И никто из врачей не догадывается? — поинтересовался Олег.

— Ничуть, — пренебрежительно отмахнулся старичок. — Они такие самоуверенные, что просто не в состоянии увидеть, какое чудо творится у них под носом. Ну, а мы, больные, молчим, потому что зачем нам огласка? Ведь Ольга делает это ради нас: заботится, лечит, не спит ночами… Поэтому называйте ее хоть колдуньей, хоть ведьмой — сути это не меняет — но с ее помощью мы идем на поправку гораздо быстрее.

— А-а-а, — протянули в два голоса посетители и сразу замолчали — дверь в палату интенсивной терапии открылась и в коридор вышла героиня ночных рассказов. Ольга, увидев старика, сначала удивилась, а потом, нахмурив свои хорошенькие бровки, недовольно спросила:

— Это что такое? Яков Семенович, почему вы встали?

— Уже иду, Оля, иду, — дед поспешно вскочил с дивана и засеменил прочь.

— Подождите, — догнала его девушка, — я помогу вам дойти до палаты, а по дороге расскажете, что вас разбудило.

8

Шел третий час ночи. В больнице царила тишина. И только небольшой угол длинного коридора травматологии оставался освещенным, где у дверей палаты интенсивной терапии происходил тихий, но эмоциональный разговор.

— Состояние твоего отца стабильное, я бы даже сказала, оно улучшилось, ведь Дмитрий Дмитриевич стал самостоятельно дышать, так что запомни на будущее — отключение аппарата искусственного дыхания — это первый признак улучшения здоровья больного… А теперь объясни — чего ты так испугался, когда пришел Валерий Петрович? Потому что он заметил это и начал расспрашивать… И что я должна была ответить? Что крутой байкерский парень решил, будто его любимого папочку собираются убивать? — Ольга, тихо отчитывая парня, отпила глоток кофе и с укором взглянула на него.

— Прости, — смущенный Олег еще больше покраснел от неловкости. — Я просто когда-то видел в кино, как пациента отключали от подобной аппаратуры, и он после этого умирал.

— Тьфу ты! Что за болван? Вот сейчас как дам по башке, чтобы глупости не мешали логическому мышлению!.. И как вы такого паникера на трассу выпускаете? — обратилась девушка к Тарасу.

— Оля, он нормальный парень, — вступился дядя, — просто ситуация экстремальная. Будь к нему снисходительнее, хорошо?

— Ладно, — вздохнула Ольга, — но мне все равно придется давать объяснения, потому что Валерий Петрович так просто не отвяжется.

Заведующий отделением, отсоединив больного Сокору от аппаратуры поддержания жизнедеятельности и убедившись, что состояние пациента удовлетворительное, недавно ушел отдыхать. А Ольга, проводив начальство, вздохнула с облегчением, потому что, во-первых, улучшение здоровья ее подопечного не вызвало никакого подозрения и, во-вторых, до рассвета оставалось достаточно времени, чтобы тщательно обследовать и хорошо подлечить травмы больного.

— Скажи заведующему правду, то есть, что я — дурак, — посоветовал Олег, вздыхая, — а меня прости, пожалуйста. — И он протянул руку девушке. — Мир?

— Миру — мир, — ответила Ольга.

Они обменялись рукопожатием и одновременно тихо засмеялись.

— Вот и хорошо, — прогудел сбоку Тарас. — А то я уже волноваться начал.

Чтобы окончательно вернуть непринужденность общения Ольга решила сменить тему разговора и, откинувшись на мягкое изголовье кресла, спросила:

— Кстати, а почему вы называете Сокору Дымом?

— Дым — его школьное прозвище, — объяснил Тарас. — Мы с ним одноклассники… и мотоциклами увлеклись тоже одновременно. Вместе посещали секцию, оба сделали "Мастера спорта СССР", а потом судьба нас развела. Дым Дымыч стал юристом, уважаемым адвокатом, а я продолжил заниматься техникой, только уже в другой ипостаси, став автомехаником и торговцем.

— Дядя Тарас так красноречиво сказал: "Судьба нас развела", — фыркнул Олег. — Да они с отцом не виделись всего несколько лет, а так всю жизнь вместе. И "Диких псов" создали тоже вместе, и меня воспитывали и учили вдвоем, потому что мама… — он махнул рукой и отвернулся.

— Мать Олега рано умерла, — сказал усач, — а Дым второй раз жениться не захотел.

— А вы женаты? — поинтересовалась Ольга.

— Да-а, — смутился мужчина, — мне машины и мотоциклы всегда были как-то ближе…

— Не верь ему, Оля, — захихикал вдруг Олег. — Он просто исповедует полигамию в отношениях, так, кажется, когда-то охарактеризовал его отец. Наш Тарас предпочитает любить всех женщины сразу, чем быть привязанным к одной единственной.

— Вот, трепло, — покраснел Тарас. — Молчи уж лучше, а то…

Он не успел договорить, потому что Ольга вдруг подхватилась из кресла и исчезла в палате интенсивной терапии. Мужчины, переглянувшись между собой, тоже метнулись за ней и, тихо приоткрыв дверь, стали нагло подсматривать, что же там делает красавица-медсестра. А девушка, тем временем, уже развела бурную деятельность, потому что быстро подключила к больному какую-то аппаратуру, уколола лекарства прямо в капельницу, а потом, отбросив покрывало, начала осторожно ощупывать забинтованный бок пациента.

— Оля, что такое? — взволнованно зашептал Олег.

— Сейчас, не мешай, — процедила она сквозь зубы.

— Позвать заведующего? — снова спросил парень.

— Он ничем не поможет, — девушка наклонилась, поправляя дренажную трубку, которая выходила из-под ребер пациента, а затем осторожно заглянула под бинты. — После аварии это не бок, а одна сплошная гематома… вот почка и не выдержала.

— И что?..

— И остановилась.

Мужчины ахнули, а девушка, сделав шаг к двери, решительно приказала:

— Так, господа, начинаем этап, ради которого я разрешила вам присутствовать в больнице. Слушайте внимательно и не перебивайте. Вам категорически запрещается переступать порог палаты, мешать мне вопросами и проявлять ненужную инициативу, понятно?

— Да, — они замерли столбами, — но…

— Смотреть можно. Тихо. И не забывайте следить за коридором, чтобы не прозевать появление медперсонала.

Если бы Олегу когда-нибудь пришлось рассказывать, что он пережил в ту ночь, он бы хорошо подумал над своими словами.

— Я был уверен, старичок, который порадовал вечерней сказочкой о ведьме-медсестре, просто пытался поднять нам настроение. А все оказалось правдой, — сказал он позже Тарасу. — На свете действительно существуют чудеса! И то, что ими владеет такая фантастическая девушка, как-то примиряет меня с собственным несовершенством.

— Вот, молодежь, все переводит на себя, — упрекнул воспитанника Тарас. — Неужели ты не понимаешь, что это не только дар? Это и огромная ноша, бремя, глыба… Ольга еще так молода, а ей приходится отвечать за жизни и судьбы многих людей.

— Зато у нее все получается легко и непринужденно, — парень вздохнул. — Жаль, что мы никому не можем рассказать о ней, то есть, о настоящей Ольге, ведь ее работа заслуживает не только чьей-то личной благодарности, но и уважения окружающих.

— Да, — согласился Тарас, — девушка творит невероятные вещи, и я постоянно вспоминаю, что видел той ночью. Помнишь, как?..

Ольга встала у изголовья пациента, положила пальцы на его виски, закрыла глаза и начала тихо произносить слова молитвы. Вскоре молитва незаметно перешла в "разговор". По крайней мере у Олега создалось такое впечатление, будто отец, который крепко спал под дозой морфина, хорошо слышал девушку и мысленно отвечал на вопросы.

— Болит?.. Нет?.. А так легче?.. Давайте попробуем.

Их "диалог" вскоре закончился и Ольга, убрав руки от головы Дым Дымыча, начала медленно двигаться вокруг кровати, осторожно ощупывая пациента. Олегу даже показалось, будто она что-то снимала с тела его отца, наматывая на руку, словно невидимую веревку. Дольше всего Ольга простояла в ногах больного, где ее движения замедлились до плавных жестов восточных танцовщиц. Все закончилось резким рывком — "веревка" оторвалась от тела и была бережно смотана в клубок.

— Первый этап закончен, — пробормотала девушка и прошла к умывальнику в углу палаты. Она тщательно вымыла руки и присела на стул отдохнуть, но отдых ее длился недолго, потому что вскоре она уже стояла на коленях возле больного, осторожно освобождая его бок от марлевой повязки.

— Давай, миленький, покажи ее, — шепнула Ольга. — Ага, вот она где… Выходи наружу, давай, не сопротивляйся, я все равно не отстану, ты же знаешь.

Одновременно со словами, девушка начала "массаж". Другого слова Олег подобрать не мог, потому что выглядело это действительно похожим на массирование, только при этом Ольга и пальцем не коснулась кожи пациента. Все ее жесты свидетельствовали — девушка видит, что мешает травмированному телу, видит и пытается исправить, помочь. Олегу даже показалось, он понимает, что происходит, потому жесты фигурки в голубом костюме были очень красноречивыми — Ольга словно вытягивала что-то из тела его отца, деликатно выталкивая его наружу.

"Наверное, это и есть причина проблемы с почкой", — решил парень, но присмотревшись к девушке, вдруг встревожился — лицо Ольги заметно побледнело, отблескивая влагой. — "Ей трудно, очень трудно, — понял Олег, — и держится она из последних сил только благодаря характеру".

Но прошло еще достаточно времени, пока это что-то, наконец, проявилось, сизым пузырём натягивая кожу вокруг дренажной трубки. Ольга с силой выдохнула задержанный в груди воздух и мешком осела на пол. Она еще успела выставить руку к двери, где стояли наготове Олег с Тарасом, и хрипло приказала: "Не двигайтесь", — а потом закрыла глаза и вытянулась на полу около кровати больного. Руки девушки заметно дрожали, ноги в коленях трясло, ей было ощутимо трудно дышать и только вспотевшее лицо сияло удовольствием. Так прошло несколько долгих минут.

— Ладно, пора вставать, — приказала себе Ольга, пробуя подняться, и снова упала навзничь. — Вот это да! Уже и руки не держат?.. Эй, ребята, вытащите меня отсюда. Только осторожно, не зацепите здесь ничего.

Олег с дядей Тарасом вмиг подхватили ее под руки и вынесли в коридор, уложив на диванчик.

— Тебе удобно? — парень озабоченно рассматривал Ольгу. — Паршиво выглядишь, сестричка… то есть, ты, как и прежде, красавица, вот только белая, как стена.

— Кого позвать? — наклонился над девушкой Тарас.

— Никого, — она мотнула головой и застонала, а потом широко открыла глаза, глядя на мужчин странным взглядом. — Мне просто необходимы силы, чтобы закончила работу, иначе почка у вашего Дым Дымыча останется мертвой. А я чувствую… нет, точно знаю, если ее сейчас не запустить, потом уже будет поздно. Больной в слишком тяжелом состоянии, чтобы диализ решил его проблемы, значит удаление почки неизбежно… А я очень сомневаюсь, что твой отец, Олег, сможет пережить эту операцию.

— И что теперь делать? — парень опустился на колени, чтобы лучше слышать тихий голос девушки. — Ведь ты истощена до предела, даже стоять не можешь. Разве что кофе тебе предложить…

— Кофе здесь не поможет, — ответила Ольга. — Зато у нас есть тайное оружие… Помнишь, я приказывала вечером поесть. Ты это сделал?

— Да.

— А вы, Тарас?

— Конечно.

— И вы оба готовы пожертвовать собой ради Дымыча?

— Безусловно.

— Тогда решайте, господа, кто меня первым поцелует.

— Поцелует?.. — невольно усмехнулся Олег, но увидев совершенно серьезное лицо девушки, затих с разинутым ртом.

Тарас хрипло закашлялся, дергая себя за усы.

— Гм… Оля, ты не объяснишь поподробнее?

— Я собираюсь превратиться в вампира.

Выпученные глаза и ошарашенные лица крутых байкеров свели на нет все усилия девушки быть серьезной.

— Видели бы вы себя сейчас! — Чтобы не расхохотаться на всю больницу, Ольга зажала рот ладошкой и начала тихо повизгивать от смеха, пытаясь успокоиться. — Мне не нужна кровь, я просто заберу часть вашей энергии, чтоб иметь возможность закончить лечение больного Сокоры, — девушка вздохнула. — Честно говоря, я ни разу такого не делала, но выхода не вижу — почку нужно немедленно реанимировать.

— А как мы…потом? — поинтересовался Олег.

— Силы восстановятся в течение суток или двух, ведь я одолжу только часть энергии…у каждого из вас. Ну как, согласны на эксперимент?

— Да. И я буду первым, — Олег наклонился над девушкой. — Что мне делать?

— Иди ко мне и обними покрепче.

— С превеликим удовольствием, — ответил он.

— Кто бы сомневался, — хмыкнул Тарас, отступая на шаг, чтобы лучше разглядеть это необычное зрелище — небольшой диванчик, на котором безвольно лежит бледная красавица, и верзила-парень, который изо всех сил пытается к ней прижаться.

А молодежь, тем временем, уже начала по-настоящему обниматься, парень даже тапки сбросил, чтобы ногами надежнее оплести девушку. Он так крепко прижимал ее к себе, что казалось, Ольга сейчас сломается, как хрупкая фарфоровая кукла. То ли от объятий, то ли от неожиданного взрыва гормонов, а может, и вправду от передачи энергии, но лицо девушки заметно порозовело. Ее шапочка упала на пол, голубой костюм окончательно смялся, но Ольга не обращала на это внимание, сосредоточив взгляд на губах парня. А потом поцеловала его.

Ах, что это был за ПОЦЕЛУЙ!

Казалось, диванчик сейчас вспыхнет вместе с людьми на нем. Но Тарас точно подметил, когда страсть и сексуальное влечение Олега к красавице-медсестре начали превращаться в дружеское братское отношение. Парень будто медленно остывал под действием волшебных девичьих губ, и вскоре руки, обнимавшие Ольгу стальными тисками, легко разомкнулись, ноги безвольно свесились на пол и все его тело обмякло.

Олег уставился на девушку удивленными карими глазами:

— Что со мной?

— Я забрала у тебя силу, — виновато ответила она. — Прости.

— Прости? — переспросил парень. — Оля, ты что? Да я просто счастлив, что смог помочь! Это гораздо лучше, чем наблюдать, как отец умирает.

— Знаю, — Ольга легко потрепала парня по волосам. — Но меня беспокоит мысль — а вдруг ничего не получится?

— Получится, — заверил ее Олег.

Они полежали на диване еще минуту-другую, размышляя каждый о своем: Ольга планировала завершающий этап лечения, а Олег в очередной раз менял отношение к этой невероятной девушке. "Сначала она вызвала у меня интерес, — думал юноша, — потом уважение и восторг, недавно я умирал от страсти, а теперь чувствую невероятную благодарность и братскую любовь…Итак, у меня, наконец, появилась сестра!"

— Ладно, — бодро прозвучал голос девушки, — отдых закончен, батарейка заряжена, время работать. — Ольга, которая еще двадцать минут назад была похожа на живой труп, птичкой перелетела через парня и пошла переодеться в сестринскую. А вернувшись, дала последние наставления Тарасу.

— Напоите Олега кофе и следите, чтобы он не уснул. Если вдруг заметите что-то необычное — зовите, — девушка прошла в палату и снова наклонилась над пациентом.

9

— Тарас, я хочу пересесть в кресло, чтобы видеть, что будет делать Ольга, — тихий голос Олега побудил дядю к действиям.

— Конечно, — он помог парню устроиться с удобствами и сам примостился рядом на подлокотнике, бросая время от времени взгляды вглубь темного коридора. — Ночь быстро заканчивается, — пробормотал байкер. — Скоро пять утра…и что дальше?

А Ольга снова неутомимо трудилась возле больного, выгоняя через дренаж почерневшие сгустки крови, которые она час назад вытягивала из поврежденной почки. Почти черного цвета кровь, словно пульсируя, стекала в банку на полу, вызывая у мужчин, которые наблюдали за манипуляциями девушки, ощущение изрядного облегчения, ведь сизый пузырь вокруг дренажной трубки медленно исчезал.

Вскоре, для удобства усевшись на стул, Ольга осторожно просунула руки под поврежденный бок пациента, закрыла глаза и замерла.

Олег вдруг прислушался.

Вокруг разлилась ТИШИНА. Собственно, именно такой она бывает перед рассветом, когда человек крепко спит, и к нему в это время приходят сны, сны хорошие и плохие. Парень вздрогнул, недовольно повел плечами и насторожил слух, а потом на его губах заиграла легкая улыбка. "Все не так страшно, — подумал он с облегчением. — Вон слышно тонкое гудение ламп под потолком, и аппаратура попискивает, фиксируя сердцебиение и давление у отца. Все показатели в норме, следовательно, усилия моей сестрички не пропали даром. Нужно только немного подождать…и, надеюсь, все наконец закончится".

Медленно тянулось время. Тарас, наблюдая за девушкой, думал, что она снова выглядит уставшей, и спина ее время от времени начала горбиться. Руки Ольги по-прежнему находились под ребрами пациента и, казалось, она ими ничего не делает, только шевелит порой. Но на самом деле девушка изо всех сил пыталась привести в порядок рану на почке, представляя, как рядок за рядком, миллиметр за миллиметром, наращивается и оживает новая плоть, образуя целый неповрежденный орган. Наконец последний ряд работы был завершен, осталось лишь только запустить восстановленный орган в эксплуатацию. Для этого Ольга легким энергетическим импульсом толкнула почку несколько раз и…"фильтр" заработал.

— Все, теперь можно отдохнуть, — пробормотала девушка, освобождая руки. Она выбросила в бачок очередную пару перчаток и вышла в коридор, чуть не упав на Олега.

— Прости, — парень подтянул ноги, пропуская ее. — Мне хотелось видеть, что ты будешь делать дальше, а стоять я не рискнул.

— И правильно сделал, — Ольга протянула руки к голове парня и легонько сжала его виски. — Помолчи минуту…Ну вот, — сделала она вывод, — ничего страшного, вполне здоровый хлопец, просто чувствуешь себя уставшим. А полежишь день, хорошенько поешь, дядя Тарас купит тебе что-нибудь для поднятия тонуса — женьшень или элеутерококк — и все, вечером можешь отправляться на подвиги.

— Вечером я снова буду возле отца, — заверил ее Олег.

— Да я пошутила о подвигах. Конечно, ты будешь здесь, в больнице, а поэтому береги силы и не спеши ухватить всё сразу… Тарас, — Ольга перевела взгляд на старшего байкера, — а вас я придержала напоследок. Вы — моё НЗ.

— А разве еще не все? — смутился Тарас.

— Не стони! — поддел его Олег. — Скажи лучше, тебе страшно Ольгу поцеловать.

— Какие глупости!

— А может просто не хочешь?

— Конечно хочу, но, желательно, при других обстоятельствах. И речь сейчас не об этом. Оля, объясни, что происходит?

— Я чувствую, что вновь дошла до предела, а мне же еще заканчивать дежурство, сдавать смену, добираться домой. Поэтому придется вам, Тарас, таки поделиться со мной силой…Но не волнуйтесь, я возьму немножко, только чтоб держаться на ногах.

— Ради Бога, солнце, бери сколько нужно, я просто решил, что с Дымычем еще не закончено, поэтому и спросил.

— Нет, я сделала все, что было можно в этой ситуации. Дальше господина Сокору ждет уже стандартный, то есть медикаментозный, путь лечения. Ну, а я теперь увижусь с ним…через три недели.

— Что? — не поверили ушам мужчины. — Почему?

— С завтрашнего дня у меня отпуск и я уезжаю из Киева.

— Ты действительно уезжаешь? — ужаснулся Олег.

— Неужели это так страшно? — пошутила девушка.

— Оля, прошу тебя, не делай этого. А как же мой отец?

— Спокойно, парень, его главная беда теперь не беда, ведь почка восстановлена и в дальнейшем будет работать нормально, а переломы заживут и без моего вмешательства.

— Неправда, с тобой они заживут гораздо быстрее, — лицо парня покраснело, а его глаза засверкали гневом.

— Вот упрямец! — тихо воскликнула Ольга. — Если не понимаешь чего — то — не злись, а просто спроси.

— Ладно, спрашиваю, — расстроен байкер постарался успокоиться. — Разве родительские травмы действительно лучше заживут без твоего вмешательства?

— Да, потому что ускорять процесс заживления переломов нельзя. Кости должны срастаться сами, медленно и надежно, это безопаснее для организма. А быстрое выздоровление, особенно после тяжелой травмы, может только навредить пациенту, понятно?

— Но старичок, который подходил к нам вечером, говорил…

— Вот, трепло, этот Яков Семенович, — Ольга присела на диванчик, — догадываюсь, что он вам наплел…

— Не думаю, — возразил Тарас. — То, что мы видели, и близко не похоже на его рассказы.

— Ага, — подтвердил Олег. Он, наконец, успокоился, приняв объяснения Ольги, и теперь чувствовал себя неловко за свою несдержанность. Возможность сменить тему стала для него облегчением. — Знаешь, Оля, все оказалось гораздо невероятнее, будто я всю ночь смотрел какой-то фильм в стиле "фэнтези".

— Или страшный сон, от которого никак не можешь проснуться, — вздохнул Тарас. Он привычным жестом поправил свои шевченковские усы и добавил, — только в этом сне вдруг появился прекрасный ангел-хранитель и спас моего побратима от неумолимой Дамы с косой. Так, кажется, ты называла смерть, Оля?

— Верно, — подтвердил Олег. — Кстати, Тарас, а ты помнишь, что еще говорил нам тот смешной старичок?.. Нет?.. Он заверил, что все будет хорошо, потому что Господь уже сжалился над отцом, ведь тот попал в больницу именно на дежурство Ольги Коляды.

— И действительно, — ахнул пораженный Тарас. — Теперь я начинаю понимать…хотя, возможно, и не до конца. Знаю только, что сегодня все могло закончиться иначе, с точностью до наоборот.

После этих слов здоровяк присел на диван возле Ольги, взял ее руки в свои большие, как лопата, ладони и нежно перецеловал ей каждый пальчик.

— Спа-си-бо, ан-гел. От все-го серд-ца.

— Ну что вы?.. — смутилась девушка.

— Одним "спасибо" тут не обойдешься, — серьезно заметил Олег.

— Конечно, но об этом позже. А сейчас я хочу сказать, что сегодня, Оля, ты спасла жизнь не только Дыма, но и всем нам, его родственникам и друзьям. Потому что, с возрастом я понял — смерть дорогого человека — слишком тяжелое бремя, которое не каждый в состоянии вынести.

Тарас неожиданно поднялся, обошел диван и, став позади Ольги, положил руки ей на шею. Своими большими пальцами он начал осторожно разминать затылок девушки, постепенно перейдя на ее затвердевшие плечи. Потрясенная Ольга сначала охнула, а потом тихо и удовлетворенно засмеялась.

— Теперь я благодарю… Ох, так… ага, — она закрыла глаза и через мгновение спросила. — Как вы догадались?

— Ты почти не двигалась, когда сидела возле Дыма.

Красавица кивнула головой и замерла, позволяя Тарасу изгонять усталость из тугого клубка мышц, в который превратились ее плечи.

— Не бойтесь сделать больно, — шепнула она мужчине, — придавливайте сильнее.

— Мышцы так натянуты, — пробормотал он в ответ, — что, кажется, сейчас порвутся.

— Глупости, — засмеялась Ольга.

— Все равно страшно.

Уплывали короткие минуты отдыха, в течение которых девушка позволила себе расслабиться. Олег, следя за массажем, даже позавидовал дяде, что тот может касаться Ольги. Но вдруг девушка очнулась, открыла глаза и легко отвела руки Тараса со своих плеч.

— Спасибо, — она потянулась, словно кошка, встряхнула головой и

решительно встала с дивана. — Послушайте, господа байкеры. Напоследок у нас есть важная тема для обсуждения. И хотя то, что я сейчас скажу, вам не понравится…и прозвучит словно бред…

— Только не от тебя, — заверил Олег.

— Говори, мы слушаем, — подтвердил Тарас.

— Эта авария — не случайность. — Полюбовавшись на потрясенные лица своих визави, девушка объяснила. — У меня достаточный опыт, чтобы утверждать — Господь так жестко вмешивается в жизнь человека лишь тогда, когда тот не осознает, или не понимает, настоятельную потребность в переменах.

— Каких переменах? — растерялся Олег.

— Твоему отцу необходимо сменить жизненные приоритеты. Это касается, в первую очередь, переоценки духовных и моральных ценностей, более серьезного отношения к вере и религии, а еще обязательную смену эмоций… на больший позитив, так сказать.

— И ЭТО подействует? — недоверчиво спросил парень.

— А ты сомневаешься? — удивилась Ольга.

— Помолчи, Олег, — вмешался Тарас, привычно ухватив себя за усы. — Прости ему, девочка, он еще молод и не понимает.

— А Ольга, значит, понимает? — возмутился парень. — Да она же ненамного старше меня, может на год или два.

— Я же просил помолчать, — упрекнул воспитанника Тарас. — Что-то еще, Оля?

— Да, я бы рекомендовал господину Сокоре изменить также и физическую (материальную) часть жизни.

— Какую именно?

— Не знаю, это может быть что угодно: место работы, состав клиентуры, домашний адрес, образ жизни. Собственно, только сам Дым Дымыч знает… — Ольга заколебалась, стоит ли продолжать.

— Знает что? — спросил байкер.

— Знает, когда наступает себе на горло…когда ему не нравится, а он терпит…чувствует себя некомфортно, а делает вид, будто все хорошо…когда хочется наказать клиента, а он вынужден защищать… Мне продолжать?

— Не надо, я понял, и обещаю, что обязательно передам Дыму эти советы, — Тарас задумчиво потер щеку. — Теперь и у меня появилась тема для размышлений.

— Вот-вот, — Ольга прищурила глаза и добавила. — А напоследок я вас напугаю. Существует правило: если кто-то не понимает божественных намеков… одного, второго… и продолжает жить как прежде, то есть по-старому, Всевышний наказывает его — сначала болезнью, потом несчастным случаем, а если и после этого человек не меняет свою жизнь, то…

Приглушенно стукнула дверь в конце коридора — это заведующий травмой пришел навестить своего прооперированного пациента. Но для байкеров этот звук прозвучал, словно выстрел: Олег побледнел и чуть не выскочил из кресла, так же побледнел напуганный Тарас.

— Ох!.. Ничего себе, — хором выдохнули они.

— Собственно, это я и хотела сказать, — Ольга поправила шапочку и подмигнула ошарашенным мужчинам. — Делайте выводы, господа… потому что, с моей точки зрения, авария господина Сокоры была последним предупреждением.

— Ну что же, дорогие мои, — удовлетворенно потирая руки, Валерий Петрович присел в кресло напротив ночных "коллег" Ольги, — наступило утро и ваш отец чувствует себя лучше. Он — настоящий боец, потому что даже в таком тяжелом состоянии не сдался на милость судьбы и продолжает бороться до конца. Молодец!

— А как он вообще? — поинтересовался Олег. — Ольга была с нами не очень откровенна.

— И правильно делала, — заведующий усмехнулся, — это ее обязанность — следить за пациентом и зря не волновать его родственников. Вам и так повезло, что девушка разрешила посидеть здесь ночью на диванчике.

— А мы подмазались к ней, — фыркнул Олег, и заметив недоверчивый взгляд врача, покраснел.

— Парень имел в виду кофе, — пояснил Тарас.

— Понятно, — Валерий Петрович бросил взгляд на Ольгу, которая вышла из палаты интенсивной терапии и направилась к сестринскому посту. — Нет, спасибо, я кофе не хочу… Так вот, о вашем отце. Его переломы, хоть и многочисленные, угрозы для жизни не представляют, а вот раненая почка — еще как. Но ночью у господина Сокоры несколько раз прыгал давление, что в его состоянии совсем не удивительно. Это спровоцировало самоочищения почки, то есть она смогла самостоятельно освободиться от… того, что мешало ей нормально функционировать.

— И все? — Олег переглянулся с Тарасом. — Теперь отцу ничего не грозит?

— Смертельного — нет, впереди только долгое лечение и интенсивная физиотерапия по восстановлению работы конечностей.

— Значит, самое страшное позади? — уточнил парень.

— Да, ваш отец — невероятный счастливчик.

Заведующий отделением похлопал Олега по колену, пожал руку Тарасу и ушёл готовиться к утреннему обходу.

— Сынок, — прогудел сбоку дядька, — тебе не нужно объяснять, почему Дым счастливчик, правда?

— Да, мы оба знаем, кому он обязан жизнью… кстати, а где Ольга? — всполошился молодой байкер.

— Да вон, с какой-то медсестрой болтает.

Утро оказалось для Ольги бурным — все больные захотели с ней попрощаться. Они от всего сердца желали ей хорошо отдохнуть, заполняя карманы голубой курточки шоколадками, конфетами, яблоками и апельсинами. Девушка не возражала, чтобы не обижать пациентов, но перед уходом вытряхнула все подаренное добро в целлофановый кулек напарнице, чтобы та угостила больных на следующем дежурстве.

Байкеры тоже оставили свой пост, сдав "смену" другой паре "Диких псов". Они собирались подвезти Ольгу домой, "чтобы окончательно урегулировать взаимоотношения", как выразился Тарас.

— За нами пришла машина, — сообщил он девушке, — и мы с удовольствием побудем с тобой еще немного. Кстати, как ты себя чувствуешь? Спрашиваю, потому что выглядишь вроде неплохо, а хотела…э-э… мною подкрепиться напоследок.

— Я подкрепилась, вы просто не заметили, — засмеялась Ольга. — Еще во время массажа.

— А-а-а, — в голосе Тараса прозвучало облегчение.

— Он все-таки испугался, — заметил Олег, — вот только чего?

— Оля, не слушай, — байкер на улице вдохнул воздух полной грудью и, вытащив из кармана черный клетчатый платок, привычно повязал его на шее. — Я просто радуюсь, что все так хорошо закончилось… да и погода, вон, не подкачала.

Утро и в самом деле был хорошим, свежий прохладный воздух уже прогревался солнцем, безоблачное небо обещало жаркий день, более похожий на середину лета, чем на начало осени; высокие тополя, каштаны и клены, окружавшие больницу, затеняли местную стоянку, где среди немногочисленных автомобилей гордо красовался темно-красный Ленд Ровер.

— Это за нами, — кивнул Тарас на роскошную машину. — Садись, надо поговорить.

— Господа, — удобно устроившись на переднем сиденье, Ольга вздохнула, — если вы о деньгах, то я обижусь.

— Но так нельзя! — возмутились мужчины.

— Ты спасла моего отца! — запальчиво начал Олег.

— И трудилась, как пчелка, целую ночь, — добавил Тарас.

— Тебя даже пришлось выносить на руках из палаты, — Олег коснулся плеча девушки. — Я понимаю, Оля, деньги не могут быть мерилом стоимости твоего дара…

— Но если бы не этот дар, мой побратим не имел бы никаких шансов, — закончил Тарас.

Водитель Ленд Ровера, дородный мужчина лет под шестьдесят, услышав последнее, вытаращил глаза. Он даже повернулся лицом к заднему сиденью, на котором устроились байкеры, чтобы лучше слышать их пламенные речи.

— Вы о чем? — наконец спросил водитель.

— Потом, — Тарас мрачно посмотрел на девушку. — Ладно, Оля, чего ты хочешь?

— Услугу, — серьезно ответила девушка. — Необходимо, чтобы кто-то смышленый посмотрел мою машину. Она почему-то начала фальшиво… "петь". На станции техобслуживания заверяют, что все нормально, а я знаю — это не так.

— Нет вопросов, — усмехнулся Тарас, — где машина?

— В гараже под домом. Я отдам вам ключи и предупрежу охранника, а также напишу доверенность, если нужно. Забирайте машину прямо сейчас и вернете, когда будет готова.

— Ладно.

У дома девушки, когда вопрос с машиной был решен, и Олег, пересев за руль голубой " Тойоты, уехал в мастерскую, Тарас высказал необычную просьбу.

— Можно провести тебя на поезд? Я хочу убедиться, что твои спутники — люди вежливые и в дороге будут вести себя нормально. Да и подстраховаться не помешает, чтобы всякие там наглецы видели, с кем будут иметь дело… если что.

10

Поезд "Киев-Рига" остановился на станции Минск в одиннадцать вечера. Ольга, немного подремав днем, решила размять ноги и подышать вокзальным воздухом столицы Белоруссии. Она тихо радовалась, что ее соседка по купе, Полина Григорьевна, уже с полчаса, как спит (правда, не без помощи Ольги), потому что у девушки под вечер таки лопнуло терпение — более говорливой и любопытной дамы она еще не встречала. "Ей только в СБУ (служба безопасности Украины) работать, — хмуро думала Ольга, — я от этих расспросов скоро завою".

Хотя по-настоящему злиться на Полину Григорьевну девушка не могла, прекрасно понимая, что сама же и спровоцировала ее любопытство, появившись на перроне в сопровождении байкерского клана "Диких псов", Они таким образом решили продемонстрировать Ольге свою признательность за спасение жизни их вожака.

Представить более колоритное явление на киевском вокзале и в самом деле было трудно — высокие, крепкие и стильные байкеры, как бы воплощали в себе все женские мечты о настоящем мужчине — мужественном, строгом, привлекательном. Они шли ватагой, затянутые в черную кожу, бицепсы и грудь — в наколках, большинство — с бородками и длинными волосами, хотя кое-где сверкали и выбритые щеки и головы; каждый из мужчин представлял собой эксклюзивный экземпляр байкерского искусства и объединяла их только обязательная униформа "Диких псов" — кожаные жилеты и ковбойские ботинки со скошенными каблуками. Как ни странно, весь этот байкерский антураж не вызывал у окружающих смешков или презрительных ухмылок, потому что выглядел по-мужски грозно и просто опасно.

Но в первую очередь внимание пассажиров привлекала к себе единственная девичья фигура в этой компании — эффектная красавица, вся в белом, "аки голубка среди воронья", как выразился кто-то на перроне. Барышня, коротко стриженная брюнетка, со странной белой косой на груди, выглядела настоящей принцессой — её брючный костюм украшала белоснежная бархатная шаль, обшитая жемчугом, а ботинки покрывало серебряное шитье. Байкеры, гордясь такой спутницей, сопровождали ее, словно особу королевской крови.

Проводница спального вагона, увидев, что за компания направляется в её сторону, проглотила язык от потрясения.

— Не пугайтесь, дорогая, — иронично заметил Тарас, — мы лишь провожатые. Ваша пассажирка — вот эта девушка, — и он кивнул на Ольгу, которая едва сдерживалась от смеха.

— Ага, Белоснежка и ее гномы, — прокомментировала девушка.

Вокруг захохотали, оценив меткое замечание Ольги.

— Так, — отсмеявшись, начал приказывать Тарас, — вещи — в купе, и посмотрите там вокруг, сами понимаете, — кивнул он двум парням, которые, подхватив чемоданы девушки, быстро скрылись в вагоне. — Толян, сбегай купить свежих журналов в дорогу, хорошо? И воду не забудь.

— Спасибо, — девушка чувствовала себя неловко, находясь в центре внимания. — Не нужно было…

— Нужно, — отмахнулся Тарас. — На вот, держи, это передала матушка Дыма, — он сунул в руки девушки пакет, — вкусненькое в дорогу. А еще она просила передать… — дядька наклонился и быстро поцеловал Ольгу в губы, вызвав вокруг восхищенный свист и новую волну хохота. Подправив роскошные усы, Тарас лукаво подмигнул девушке. — Вот теперь я смогу спать спокойно.

Ольга рассмеялась, поняв, что байкер, таким образом, вернул обещанный ему еще в больнице поцелуй.

— Ах, вы змей, — прищурила глаза девушка. — Я же на самом деле поверила, что вам страшно…

— Э, нет, я не трус, я просто осторожный, — объяснил дядька и хитро подморгнул в ответ.

— Оля, — выдвинулся вперед худощавый парень, — скажи, а почему при первой встрече ты упорно называла нас девочками?

— Потому что у вас типично женские замашки, — ответила Ольга.

Услышав в ответ улюлюканье и смешки, она подняла руку, призывая мужчин к тишине.

— Ладно, объясню подробнее. Как и девушки, байкеры не только красиво и эффектно одеваются, они еще и всем видом откровенно привлекают к себе внимание… А что делает каждая красотка перед выходом из дома? — и Ольга начала перечислять. — Надевает мини-юбку, кофточку с декольте, туфли на высоких каблуках, делает яркий макияж, а потом на улице начинает изображать из себя неприступную даму и искренне возмущается, почему к ней цепляются лица противоположного пола.

Мужчины вокруг начали ржать.

— А видели бы вы себя вчера в больнице, — продолжила девушка. — Стоят в коридоре красавцы — высокие, грозные, сильные, затянутые в кожу, все в украшениях…и надменно фыркают на медсестер, словно надоедливых мух отгоняют. Ну, настоящие девочки, которые цену себе набивают.

— Ох, Оля, хватит, — Тарас протер глаза, смахивая слезы от смеха. — Олег пожалеет, что не поехал с нами на вокзал, но я не хотел будить парня, он так сладко спал.

— И правильно сделали. Сейчас сон для него — лучшее лекарство и самое эффективное средство быстро вернуть силы.

Провожания Ольги закончилось тем, что ее вежливо перецеловали все байкеры клана "Диких псов", а Тарас заверил, что обязательно встретит девушку на вокзале при ее возвращении в Киев.

— Дату и номер поезда я знаю, мой и Олега мобильный я записал в твой телефон, поэтому, когда захочешь вернуться раньше или, не дай Бог, задержаться, прошу, предупреди, чтобы я не волновался.

— Я не собираюсь задерживаться, мне ведь на работу, — ответила Ольга.

— И слава Богу! — Байкер был по-настоящему взволнован. — Перезвони нам из Вильнюса, Оля, ладно? Тогда, счастливо!

На прощание Ольга помахала байкерам уже из окна своего купе и только потом зацепилась взглядом за лицо соседки, которая сидела за столиком напротив и рассматривала девушку с таким любопытством, что красавица вдруг покраснела от неожиданности.

— Добрый день, — шепнула девушка.

— Здравствуй, милая, — ответила ей старая дама в шелковом китайском халате. Ее седые волосы прикрывала странная конструкция, похожая на тюрбан, глаза были подведены ярко-синим цветом, а морщинистые губы покрыты толстым слоем розовой перламутровой помады. В общем, дама смахивала на проститутку пенсионного возраста, но допрос она начала, как опытный следователь прокуратуры.

— Рассказывай!

— Что? — растерялась Ольга.

— Все по очереди. Кто это такие? — и старческий палец с массивной золотой печаткой ткнулся в окно. — Как ты с ними познакомилась? Почему к тебе относятся, как к царице Савской? И главное — кто из этих роскошных хищников твой лично?

Для Ольги день прошел, словно полоса с препятствиями: пока соседка вела допрос, девушка чувствовала себя, как рыба на сковороде, но стоило даме перейти на рассказы о своем прошлом, Ольге становилось по-настоящему интересно. Но она все равно обрадовалась, что Полине Григорьевне придется заканчивать свое путешествие без нее. "Я выхожу в Вильнюсе, а она едет в Ригу, — с облегчением думала девушка. — И слава Богу, потому что такая знакомая — хуже вампира, как прицепится, хоть на помощь зови… А начинать отпуск с конфликта мне совсем не хочется".

Наступил вечер и Ольга сделала все, чтобы усыпить назойливую соседку. Но к самой девушке сон не шел, поэтому на остановке в Минске она надела куртку и решила размять ноги возле вагона. На улице было холодно и сыро, вечерний туман стелился над землей, заглушая окружающие звуки, воздух пах специфическим вокзальным ароматом, из-под вагонов тянуло сквозняком и колесным смазкой, а по мокрому перрону медленно разгуливали откормленные ленивые голуби, ожидая очередную подачку сердобольных пассажиров.

— Долго стоим? — поинтересовалась Ольга у проводницы.

— Полчаса, — ответила женщина, — но далеко не отходите, я в последнее время не очень доверяю здешним.

— Понимаю, — кивнула девушка. — Тогда я просто постою возле вас, хорошо?

— Пожалуйста, — улыбнулась женщина. — Мне так даже лучше, ведь я пообещала вашим провожатым глаз с вас не спускать…Вы не знали? — и она засмеялась. — Ох, чего только не увидишь во время путешествий, не говоря уже о разнообразной вокзальной публике. Но такую необычную компанию, как у вас, я видела впервые.

— Неужели? — вежливо поинтересовалась Ольга, рассматривая возню голубей на перроне и вдруг замерла. К их вагону подходили новые пассажиры — трое парней и с ними господин постарше. "Босс и его охранники", — сразу решила девушка и сделала несколько шагов в сторону, чтобы не мешать проводнице просматривать их билеты и документы. Ольга уже хотела отвернуться, чтобы ее внимание не восприняли как заигрывание, когда вдруг насторожилась — вокруг мужчин клубилась тьма, и она была такой плотной, что, по сравнению с ней, ночное небо над Минском казалось прозрачно-серым.

"Так и есть — "черный" высокого ранга с приспешниками, — поняла Ольга. — И "черный" очень сильный. А еще — очень несчастный. Несчастный настолько, что уже не в состоянии себя контролировать". Девушка отчетливо видела, как неровно пульсирует его густая темная аура…и это было плохо, значит у мужчины, вероятнее всего, сдает сердце. "Оно стучит часто, но неритмично, — размышляла Ольга, — то есть, мужчина уже ослаблен и до беды — рукой подать. — Девушка вздохнула. — Ирония судьбы, рядом стоит потенциальный клиент, который предпочтёт скорее умереть, чем обратиться ко мне за помощью".

А "черный", тем временем, начал рассматривать Ольгу и, заметив ее понимающий взгляд, вежливо кивнул, здороваясь, а потом что-то шепнул своему охраннику. Грозный здоровяк сразу сделал шаг к девушке и тихо сказал:

— Мы приветствуем белую сестру. Что вы здесь делаете?

— Еду в Вильнюс проведать родню.

Ольга сама не знала, почему решила быть откровенной, очевидно, на нее повлияла обеспокоенность состоянием здоровья "черного".

— Значит, мы соседи, — понял охранник и кивнул, собираясь присоединиться к своему боссу, когда девушка вдруг остановила его.

— Подожди минутку. Передай, — она кивнула в сторону главного "черного", — когда ему станет совсем плохо, а жить захочется, пусть позовет меня, я помогу.

— Ты о чем? — ощетинился здоровяк.

— Просто передай, он поймет.

Выслушав охранника, "черный" нахмурился, бросил на Ольгу задумчивый взгляд, а потом неохотно кивнул. Компания зашла в вагон, а проводница с интересом начала рассматривать девушку.

— Ваши знакомые? — спросила она.

— Нет, просто я медик, и увидела, что этому мужчине нехорошо.

— Разве? — недоверчиво спросила женщина.

— Уверяю.

— А на первый взгляд не скажешь — человек, как человек, бледный может немного, и все. А что с ним не так?

— Сердце.

— О, Господи, — проводница зябко повела плечами. — Я так боюсь этих случаев, особенно ночью, потому что приходится поднимать пассажиров, ища среди них врача, или бежать за помощью к начальнику поезда — у него приличный запас лекарств… А если этому мужчине на самом деле станет плохо?..

— Позовете меня, — ответила девушка. — Я знаю, что делать.

11

Ольга проснулась среди ночи от стука в дверь купе.

— Не открывай, — шепнула Полина Григорьевна, испуганно подтягивая простыню до подбородка. — Вдруг это какие-то бандиты?

— Глупости, — Ольга быстро надела спортивный костюм, повернула ключ в двери и толкнула их в сторону.

Бледная испуганная проводница не успела ничего сказать, как за ней нарисовался давешний охранник "черного".

— Шефу плохо, — рявкнул он Ольге.

— Понятно, — девушка кивнула головой. — Веди.

Один взгляд, брошенный ею на стол в чужом купе, дал ясную картину того, что произошло недавно — компания ела и пила, ни в чем себе не отказывая. Грязные пластиковые тарелки с остатками еды были прижаты к окну бутылками пива и водки, на свободном месте лежала колода карт, воздух пропах рыбой вперемешку с чем-то жирным и несвежим, а еще воняло носками, табаком и…

"Марихуана? — удивилась Ольга. — Они тут совсем с ума посходили!"

— Шеф отдыхал в соседнем купе, — стал объяснять кто-то из мужиков, — сказал, что есть не будет, забрал с собой только минеральную воду. Мы думали, он уже спит, когда дверь вдруг распахнулась, и он ввалился, шатаясь, словно пьяный. Успел только прохрипеть, чтобы позвали вас… и отключился.

"Клиент" лежал на койке бледный до синевы и почти не дышал.

— Так, — девушка обернулась к здоровякам, которые толклись в дверях. — Хотите довезти шефа живым, выполняйте команды четко, быстро и без расспросов. Понятно? Ладно. Первое — открыть окно, второе — убрать на столе, третье — всем выйти и подождать в коридоре.

Охранники бросились выполнять распоряжение девушки, а она все свое внимание сосредоточила…

— Кстати, а как его зовут? — Ольга начала расстегивать рубашку на груди "черного".

— Барон, — ответил кто-то из коридора.

— Меня не интересует кличка, лишь нормальное человеческое имя…

— Георг Браунис.

— Ладно, все, закрывайте двери, я буду работать.

— Нет, — сделал шаг вперед уже знакомый Ольге верзила, очевидно старший среди охранников. — Я останусь.

— А когда шеф гуляет с любовницей, — иронично поинтересовалась девушка, — ты тоже стоишь неподалеку?

— У Барона нет любовницы, — нахмурился мужчина. — И я действительно не могу оставить его. Ни с кем.

— Хорошо, — вздохнула девушка. — Закрывай дверь, садись в уголке и молчи.

— А разве тебе не нужны какие-то лекарства? — шепнул тот, усаживаясь под окном напротив Ольги.

— Когда будут нужны, скажу, а сейчас не мешай, — и Ольга положила руки на виски "черного".

Барон хотел жить. Ему необходимо было жить! У него было слишком много обязательств и неотложных дел, чтобы бросить все на произвол судьбы. Но сердце не слушалось. Оно ясно дало понять, что больше не выдерживает и стало сбоить. Мужчина плавал словно в мареве, но его полусон не был легким и приятным. Нестерпимо жгло в груди, будто кто-то приложил к ней раскаленное железо, ноги начали остывать, медленно немели руки, тошнота подступала к горлу, заставляя сдерживаться из последних сил. Но он терпел, потому что для него, надменного Черного Барона, умереть, захлебнувшись собственной рвотой было бы едва ли не самым большим в мире оскорблением. Тянулись минуты, заполненные нестерпимой болью, и когда, казалось, уже все силы иссякли и пришло время встретиться со смертью — в ужасное марево вплыл тихий девичий голос.

— Господин Георг, дышите, дышите медленно.

И по его телу начала растекаться приятная прохлада, уменьшая жжение в груди. Сразу стало легче дышать, отступила противная тошнота и бесконечное головокружение, ощутимо потеплели руки и ноги, и мужчине вдруг стало так хорошо, что он тихо застонал от облегчения и непривычного ему чувства благодарности.

За окном грохотал поезд, ритмично щелкали, перестукиваясь, колеса под вагоном, зелеными флажками трепетали занавески на металлическом пруте окна и, казалось, что все, наконец, закончилось. И только Ольга знала, что это не конец, а лишь начало битвы.

Девушка не зря беспокоилась — с "клиентом" творилось что-то неладное. Он хотел жить — и не мог, хотел открыть глаза — и даже на это не было сил, чернота подталкивала мужчину к бездне — и только усилия девушки удерживали его на краю. Но самым худшим было то, что она не могла по-настоящему проникнуть вглубь тела "черного", потому что его аура, словно бетонированная стена не пропускала ее. Единственное, что удалось Ольге — это снять боль и облегчить дыхание, но большей помощи она предоставить не смогла — не пропускал барьер.

— Господин Георг, — шепнула Ольга в отчаянии, — попробуйте впустить меня внутрь…откройте хоть калитку…хоть форточку, иначе я вас не вытащу, пройдет время и все начнется снова, — Ольга толкнула импульсом в грудь Барона. — Давайте, собирайте силы и возвращайтесь — нам надо поговорить.

Прошло несколько минут и тормошение Ольги, наконец, дало результат — "черный" открыл глаза и уставился на девушку таким острым взглядом, словно иглу вбил ей в лоб.

— Хорошая попытка, — улыбнулась красавица, — а теперь…

— Выйди! — прохрипел Барон.

Девушка разинула рот от неожиданности.

— Я не тебе, — скривил губы "черный". — Влад, выйди!

— Но шеф… — вскочил верзила из-за стола.

— Зайдешь, когда она разрешит, — сказал Барон, а потом добавил. — И помни — даже если я умру — не трогай ее, — он посмотрел на Ольгу. — Это моя вина, что все так сложилось, и твое вмешательство вряд ли поможет, но… — "черный" снова перевел взгляд на охранника. — Понял приказ, Влад? Теперь иди.

Пока он говорил, Ольга постаралась лучше разглядеть своего пациента и была просто поражена увиденным.

"Как меняют человека глаза! — удивилась девушка. — Лежал себе мужчина, лет за пятьдесят, совсем обычный, на первый взгляд, а открыл глаза — и все изменилось. Какая сила! Какой дух бурлит в нем! Такого человека грех бросать на растерзание, не поборовшись за его жизнь, пусть он и "черный" на сто процентов".

Когда охранник вышел, Ольга тихо сказала:

— А теперь расслабьтесь и дышите спокойно. Передо мной устраивать спектакль про крутого мужика не нужно, потому что я и так знаю, что вы круче некуда. Лучше объясните, почему вы докатились до такого состояния… не говоря уже обо всём остальном?

— Ты о чем? — нахмурился "черный".

— Господин Георг, нужно очень постараться, имея вашу защиту (и мы оба понимаем — речь идет не об охранниках), чтобы не выдержало сердце.

— У меня… — Барон закашлялся и Ольга подала ему воды, для удобства воткнув в стакан трубочку от сока. — У меня большая беда, с которой я ничего не могу поделать.

— Беда с вами лично?

— С сыном.

— Ваша смерть ему поможет? Или, возможно, решит его проблемы?

— Нет, конечно! Что за глупые вопросы? — возмутился Барон.

— Так вы же умирать собрались!

"Черный" посмотрел на Ольгу и отвел взгляд. Вагон качало и дёргало, мягко горел светильник под потолком, воздух от приоткрытого окна очистился и стал холодным.

— Я не хотел, — наконец ответил Барон.

— Вот это мне и нужно было услышать, — кивнула довольная Ольга. — Знаете, господин Георг, я хоть и значительно моложе вас, но опыт работы у меня немалый. Так что давайте решать проблемы по очереди. А начинать необходимо…

— С моего здоровья?

— Именно. Потому что по-настоящему я вам еще не помогла. Вы не дали такой возможности.

— Я? — не поверил Барон.

— Да, вы. Понимаете, мой метод базируется на проникновении через ауру пациента непосредственно в его тело прямо к больному органу. Я пыталась сделать это, пока вы были без сознания, и не смогла, барьер не пропустил.

— Я не понимаю…

— Когда я кладу вам руки на виски, — Ольга продемонстрировала это жестом, — я будто ныряю внутрь естества, где сразу могу сориентироваться, что в организме не так и какую помощь ему оказать. Но в данном случае я не в состоянии этого сделать, потому что мы…

— "Черный" и "белая", — сообразил Барон.

— Не только, — Ольга вернула руки ему на грудь и мужчина сразу почувствовал облегчение.

Для него так странно было зависеть от постороннего человека, особенно от женщины. "Дожился! Я — Черный Барон! — лежу здесь, шатаясь, на полке, словно какой-то мешок с мусором, слабый и беспомощный! Позор! А она…"

— Понимаете, — вмешалась в его мысли Ольга, — я не имела права ломать барьер, ведь неизвестно, как прореагировал бы на это ваш организм. И не исключено, что…

— Это могла быть ловушка? — продолжил "черный".

— А вы бы ее устроили? — заинтересовалась Ольга, а потом сама же и ответила. — Конечно бы устроили, просто сейчас не время.

Они посмотрели друг на друга, а затем Барон криво усмехнулся.

— Такова уж черная натура — всегда нападать первыми, а там уж…по обстоятельствам.

— Напоминает веселые вечера в моем городке, — заметила Ольга, — где ребята сначала дрались, и лишь потом выясняли причину.

— Вы сравниваете меня с какой-то шпаной, — обиделся мужчина.

— Господин Георг, давайте отложим на потом словесные баталии и займемся вашим здоровьем, — предложила девушка.

— Ладно.

— Итак, повторяю, я смогу оказать действенную помощь только попав к вам внутрь организма. Вы согласны меня впустить?

— Я не знаю как. Никогда с таким не сталкивался.

— Вам нужно закрыть глаза и расслабиться, — девушка положила пальцы мужчине на виски и шепнула. — Представьте, вокруг чернота, и она такая плотная, что ее, кажется, можно коснуться рукой. Эта чернота окружает вас, словно…

— Саван, — подсказал Барон.

— Стена, — поправила его Ольга. — И в этой стене вы вдруг видите дверь. Подойдите к ней и откройте.

Девушка напрягла зрение и сосредоточилась. Некоторое время ничего не происходило, а потом у ее ног с ощутимым скрипом открылся люк. Ольга сделала шаг и нырнула в его черноту, словно прыгнула со стометровой вышки. Воображение сразу подсказало, как действовать, чтобы чувствовать себя безопасно, поэтому она, превратившись в серебристую иглу, ловко проткнула плотную ауру Барона и, наконец, очутилась у него внутри.

Странно, но на первый взгляд со здоровьем пациента все было не так уж и плохо: сердце, сбросив нагрузки, исправно стучало, давление нормализовалось, мозг тоже функционировал нормально. "В чем же тогда дело?" — удивилась Ольга. Она еще раз обследовала все главные органы, осмотрела их очертания и контуры, а потом неожиданно сравнила энергетику организма с мощностью черной ауры. "Силы неравны, — поняла девушка, — поэтому он и не выдерживает".

"Черный", тем временем, ждал приговор, напоминая самому себе бомбу с часовым механизмом. Ольга была в нем уже достаточно долго, но каких-либо изменений в организме он не чувствовал. Неужели его предположения оказались пророческими и он скоро умрет?

— Господин Георг, — позвала девушка.

— Не получается? — открыл глаза Барон. — Я так и думал. Скажи лучше, сколько у меня осталось времени? Ведь нужно сделать последние распоряжения.

— Что? — возмутилась Ольга. — Не смейте даже думать… Я не собираюсь отдавать вас без боя!

— И зачем это тебе? — иронично поинтересовался он.

— А вы мне понравились, — улыбнулась красавица, тряхнув длинной черной челкой, ее синие глаза лукаво блеснули. — Ведь по-настоящему сильные личности не часто встречаются…Не верите собственным ушам? Но это так!.. Ну и что, что я "белая"? Неужели мне не может понравиться мужчина… другой расцветки? И плевать я хотела на разногласия! Лучше подумаем, как найти выход из этой ситуации. Потому что я знаю — выход есть.

Георг Браунис не помнил, когда в последний раз был так поражен. Мало того, что эта девочка собиралась за него бороться, она, вдобавок, еще и призналась, что он ей симпатичен.

— "Белая", — хрипло выдохнул он, — ты с ума сошла или это такой изящный вид издевательства?

— Вы о чем? — не поняла Ольга.

— О том, что я тебе нравлюсь, — в голосе Барона слышался неприкрытый сарказм. — Мне перед смертью только сказочек не хватало, особенно о любви с первого взгляда.

— Вы неверно меня поняли, — покраснела девушка, — я говорила не о ваших мужских качествах, а о личности…то есть, о вашем характере и силе духа.

— Значит, как мужчина, я тебя не привлекаю? Тогда это уже настоящее оскорбление, чтоб ты знала! — Барон дернулся на полке, пытаясь сесть, но, придавленный руками Ольги, замолчал и затих. — Твою ж мать!.. Что я несу? — вдруг ужаснулся он. — Нашел, когда, с кем и, главное, о чем, ругаться… Прости, кажется мой мозг умер первым.

— Ничего, — Ольга взяла его за руку, — господин Георг, успокойтесь и послушайте внимательно.

— Только, когда скажешь, что простила. А еще — как тебя зовут, потому что я не поинтересовался, и мне теперь неудобно…

— Ольга Коляда меня зовут. И я вас прощаю, — ответила девушка. — Довольны? Больше не перебивайте меня, ладно?

Он кивнул головой и затих.

— У каждого человека есть характер, — начала Ольга. — Характер определяет силу воли, настойчивость в делах, упорство, целеустремленность и тому подобное. Когда же речь идет о "черных" или "белых", наши силы, в первую очередь, зависят от качества наших характеров. Ведь слабак не может быть сильным "черным", как и сильный "белый" не может быть размазнёй, правда же? То есть, между организмом и нашей сверхъестественной силой существует энергетическая связь, которая базируется на равновесии. И это равновесие никогда не нарушается, потому что именно оно является основой нашей жизни. Когда же вдруг происходит что-то очень плохое и мы теряем силу воли и слабеем, происходит вот это, — девушка прижала ладонь к груди Барона. — Господин Георг, вы вполне здоровый человек, но несчастье с сыном подкосило вас и…

— Оля, подожди, — перебил ее Барон. — Ты хочешь сказать, причиной болезни стало нарушение равновесия?

— Да, — кивнула девушка, — именно поэтому сердце не выдерживает. У вашего сына беда, и она, вероятно, произошла неожиданно, иначе бы вы успели подготовиться. Вы сказали, что ничем не можете помочь и, думаю, именно отчаяние стало главной причиной нарушения равновесия в организме. Теперь черная сила побеждает, отнимая у вас жизнь, а противостоять ей вы не в состоянии, потому что сердце разрывается из-за несчастья с ребенком и всё остальное просто потеряло смысл.

Барон закрыл глаза. Ему стало страшно. Эта красавица так четко разложила все по полкам, словно заботливая хозяйка у себя на кухне, и ее диагноз был абсолютно верным — он знал это. Но горло всё равно сжималось от бессилия, ведь впереди ожидало неизвестное будущее, мужчина чувствовал себя проклятым, а еще — невероятно несчастным. Под его веками начала собираться предательская влага, когда вдруг произошло то, чего он никак не ожидал — девушка наклонилась и крепко обняла его, прижимая к своей груди.

— Господин Георг, держитесь, сейчас не время впадать в отчаяние. Лучше послушайте, что я скажу, ладно?

Он кивнул головой, соглашаясь, и Ольга отпустила его, а потом пересела за столик на противоположную сторону.

— Так будет свободнее, — объяснила она. — Да и мое предложение вам не понравится…еще драться вздумаете.

— Ага, мне сейчас только драться. Какое предложение?

— Пока вы не в состоянии овладеть собой, черная сила будет пытаться уничтожить вас, и единственный выход восстановить равновесие — это уменьшить мощность черной ауры, сравняв ее с энергетикой тела.

— Ты хоть понимаешь, что предлагаешь, "белая"? — Барон даже побледнел от возмущения.

— Еще как понимаю, уважаемый, но успокойтесь и хорошо подумайте. Есть только два варианта развития событий. Первый — вы гордо умираете во всей своей черной красоте, и второй — становитесь немного светлее, зато у вашего сына будет отец. Заметьте, живой отец.

12

— Теперь мне нужно передохнуть, — девушка поднялась на ноги. — У вас есть время на размышления, немного, но есть. Итак, решайте, что будете делать…и если предложите действенную альтернативу, я с радостью помогу. — Она толкнула дверь, — Влад, посиди с шефом, я ненадолго выйду.

Георг Браунис думал. Он не имел права пренебрегать словам Ольги, какое бы возмущение они не вызвали, ведь речь шла о его жизни. Следовательно, нужно было проанализировать ситуацию с его точки зрения, хотя версию девушки о нарушении равновесия в организме, он сразу принял.

"Что же получается? Если он, Барон, не в состоянии вернуть себе спокойствие, уверенность и силу духа (а он этого не может, по крайней мере, сейчас), чернота поглотит его и он погибнет. Какие меры можно предпринять? А никаких! Ольга права, единственный выход — уменьшить объём черной силы до величины энергетики тела. А когда решится вопрос с сыном (ведь он решится, рано или поздно), тогда и будет понятно, как жить дальше.

Или не жить".

Мужчина отвернулся к стене и вздохнул.

— Зови Ольгу, — приказал он Владу.

— Предупреждаю, — девушка давала последние инструкции охранникам, — не заходить в купе, чтобы не случилось. Любые подозрительные звуки, ругань, крик не должны вас волновать. А если проводница или пассажиры начнут расспрашивать, вежливо успокойте их, ладно? — она вздохнула, набираясь духу, и решительно толкнула дверь.

Барон сидел за столом, подперев голову кулаками, и смотрел в окно, хотя ничего, кроме собственного отражения, там не видел. Он не обернулся к девушке, вообще не пошевелился, лишь его плечи передёрнуло в ожидании укоризненных упреков.

"Герой, — горько думал Браунис, — вон посмотри, какая куколка, хоть и молодая, а оказалась мудрее тебя, ведь поняла причину болезни, и как с ней бороться. А что сделал ты? Решил сдаться и просто умереть? Слабак!"

— Укорять и воспитывать себя будете потом, — нарушила молчание Ольга. — Вскоре литовская граница, так что времени у нас мало.

— Что я должен делать? — спросил мужчина.

— Откуда я знаю? — всплеснула руками Ольга, садясь за стол напротив. — А вы разве нет?.. Ладно, дайте мне минуту. — Она закрыла глаза, размышляя над сложным вопросом, а Барон, наконец, обратил внимание, какой красавицей оказалась его спасительница.

"Настоящая аристократка, — признал он с удовлетворением, рассматривая лицо Ольги. — Белая гладкая кожа, благородные скулы, черные брови и ресницы — словно нарисованные, а яркие губы — сплошная чувственность. И еще эта странная прическа — короткие черные волосы и белоснежная коса. Что не говори, а девочка — высший класс!"

Ольга открыла глаза и улыбнулась.

— Спасибо.

— Читаешь мысли? — выгнул бровь Барон.

— Да нет, просто вы громко думали, — отмахнулась она. — В свою очередь хочу сказать, что вы тоже…ничего себе мужчинка.

Худощавый стройный Барон и в самом деле отличался необычной внешностью, главной особенностью которой было сочетание контрастов, а именно: седые волосы, сиявшие белизной на фоне смуглого лица, и черные пронзительные глаза под светлыми тонкими бровями.

— Как? — переспросил Георг, — "ничего себе мужчинка?" — Он так искренне расхохотался, блестя красивыми белыми зубами, что Ольга тоже не удержалась от смеха. — Девочка, нарываешься на неприятности, — покивал ей пальцем мужчина. — Ну, никакого уважения к старшим.

— А сколько вам лет? — поинтересовалась Ольга.

— Пятьдесят два.

— Моему покойному мужу сейчас тоже было бы пятьдесят два, — ответила она сразу погрустнев.

— Извини, сколько же тебе лет? — удивился Браунис.

— Скоро исполнится двадцать семь.

— Большая разница… А что случилось?

Ольга отрицательно качнула головой, отказываясь отвечать, и тогда Барон протянул руку и коснулся ее лица, осторожно поворачивая его к себе.

— Прости, Оля, я не хотел тебя обидеть… просто чувствую себя неловко…и даже как-то нелепо, вот и говорю глупости. Может это ночь сегодня такая сумасшедшая?

— Главное, чтоб она закончилась хорошо, — ответила девушка. — И сейчас, господин Георг, я расскажу, что придумала…

— Прежде чем начнёшь, прошу, не называй меня господином. Для тебя я просто Георг.

— Хорошо, но на людях я фамильярничать не буду. И не просите. А теперь слушайте по делу…

В коридоре на откинутых сиденьях дежурили двое. Охранники не разговаривали, чутко прислушиваясь к окружающим звукам. Но вокруг царил покой, который возможен лишь в ночном поезде, когда под неровный перестук колес постепенно убаюкиваются все, даже самая бдительная стража. И вдруг тишину разорвал ужасный крик, который постепенно перешел в протяжный нечеловеческий вой, от звука которого охранников подбросило с сидений. Они уже схватились за дверную ручку, чтобы ворваться в свое купе, когда вспомнили предупреждение Ольги. "Не заходить ни в коем случае".

— Что будем делать, Влад? — спросил напарник.

— Ждать, — вздохнул тот. — Все нормально, ничего не нужно, — крикнул он проводнице, выскочившей из своего купе. Кое-кто из пассажиров тоже выглянул в коридор, спрашивая, что случилось. — Плохой сон приснился, — Влад вежливо улыбался и кивал головой, — простите, с каждым может случиться. Прошу разойтись по своим местам, ситуация под контролем.

— А где Ольга? — спросила пожилая дама в шелковом халате.

— Еще у нас, помогает шефу, — ответил Влад.

— Так долго? — женщина недовольно поджала губы.

— Хотите зайти убедиться? — язвительно поинтересовался охранник.

— Еще чего, — фыркнула она и громко хрястнула дверью купе.

— Оля, — Барон сжал девушку за плечи, — это так страшно.

— Согласна, Георг, страшно, но нужно еще немного постараться. Пока у черноты есть хоть небольшое преимущество, лучше не рисковать.

Девушка говорила громко, потому что окно было вновь открыто и грохот поезда и лязг колес по рельсам создавали невероятный шум. А еще в купе было холодно, но Барон и Ольга не обращали на это внимания — после первого, самого тяжелого сеанса лишения силы, "черный" едва стоял на ногах. И если бы Ольга не придерживала его, обхватив руками за талию, и все время не подпитывала энергией, он бы уже давно свалился без сознания.

— Хорошо, что вы не толстый, — пошутила девушка, — иначе я бы вас не удержала…Ладно, отдохнули немного и будем продолжать, — Ольга развернула Барона лицом к окну и он, ухватившись за столик обеими руками, глубоко вдохнул, набирая побольше воздуха, а потом, подняв голову, снова завыл-застонал, выворачивая из себя дым черноты.

"На этот раз струя гораздо тоньше, — заметила девушка. — Значит, скоро все должно закончиться". Она внимательно следила, как усик черного дыма, неохотно оставляя хозяина, лениво кружит по купе, но, наткнувшись на Ольгу, испуганно отшатывается и выскакивает в окно. А еще девушка чувствовала, как Барону больно, но ничем помочь не могла, пока в его организме не установилось равновесие.

— Слава Богу, наконец-то, всё, — вскоре вслух радовалась Ольга, закрывая окно. — Вы просто молодец, Георг. Давайте, я помогу вам лечь.

Она быстро переслала постель, высоко укладывая подушки в изголовье, а потом усадила туда Барона, заботливо накрывая его одеялом. Девушка положила прохладные ладони ему на лоб, снимая боль и наполняя энергией, и мужчина сразу облегченно вздохнул, с видимым удовольствием вытягиваясь на полке. Ольга уже хотела пересесть, когда Браунис вдруг придержал ее за руку.

— А сама ты как себя чувствуешь? — поинтересовался он.

— Нормально, — девушка протянула ему стакан с водой, — Вот, выпейте… ах!.. Что ж такое?

Вагон сильно дернуло, потом еще раз, а вскоре поезд начал торможение и через несколько минут остановился. Ольга открыла дверь купе и выглянула в коридор.

— Литовская граница, — коротко прокомментировал ее вопросительный взгляд Влад. — А что у вас? — в свою очередь поинтересовался охранник.

— Теперь все хорошо, — девушка обернулась к Барону, — пойду, подготовлю паспорт и вещи к таможенному досмотру. Не волнуйтесь, я обязательно вернусь, когда поезд снова тронется… ведь наше черное дело еще не закончено, верно? — и красавица на прощание лукаво ему подмигнула.

Таможенники оказались такими, как и представляла их Ольга — настоящие прибалты, то есть, высокие, светловолосые, немного неуклюжие и спокойные до флегматичности. Они тщательно просматривали документы и вещи, когда взвинченная их молчанием Полина Григорьевна вдруг начала рассказывать, что Ольга уже полночи выхаживает пассажира из соседнего купе, потому что ему плохо с сердцем. Лица таможенников неожиданно ожили и они с любопытством взглянули на девушку.

— В шестом купе?

— Да.

— Георг Браунис?

— Он так назвался, — девушка удивленно посмотрела на своих собеседников. — А что такое? В чем дело?

— Вы с ним знакомы, с Браунисом?.. Нет?.. Почему же тогда позвали именно вас? — расспрашивали девушку чуть ли не с подозрением.

— Потому что я обмолвилась проводнице, что работаю в больнице, и когда пассажиру из шестого купе стало плохо, она позвала меня на помощь. А что, — вдруг рассердилась Ольга, — в вашей стране это считается преступлением?

Таможенники переглянулись, что-то быстро обсуждая между собой на литовском, а затем одновременно спросили:

— Цель вашей поездки?

— Еду навестить родню.

— Так-так, — заглянул в бумаги старший из мужчин. — Здесь указано, что вызов прислал Витольд Варгас. Где-то я слышал такую фамилию, — продолжил он угрожающе, — кто же это такой и чем занимается?

— Это мой отец и он профессор Вильнюсского университета.

Лицо таможенника внезапно изменилось.

— Точно, — удовлетворенно крякнул он. — Моя дочь постоянно его вспоминает. Илона учится в университете на третьем курсе, — объяснил он удивленной Ольге, — и часто приезжает домой, поэтому из ее рассказов я знаю, что господин Варгас преподает… — таможенник вопросительно посмотрел на Ольгу, откровенно устраивая ей экзамен.

— Философию, — спокойно подсказала девушка.

— Действительно, философию. Моя Илона этим летом отбывала практику на их кафедре и очень тепло отзывалась о вашем отце, — уже иным тоном сказал таможенник, приветливо улыбаясь.

"Чудны дела твои, Господи, — подумала Ольга. — Меня чуть не обвинили в сговоре с Бароном, а когда оказалось, что дочь этого мужика слушает лекции моего отца, я сразу превратилась в порядочного человека и лучшую на земле девушку… после Илоны, конечно".

— Прости, Оля, — извинялась позже Полина Григорьевна. — Я и сама не знаю, что на меня нашло? Будто кто за язык тянул, прости, Господи. А еще эти таможенники и их сопение так раздражали меня, что я начала нервничать и… кто же мог предположить такую внезапную заинтересованность этим больным?

— Все нормально, не переживайте, — успокоила соседку Ольга. — Главное, что от меня отстали, и теперь мы спокойно продолжаем путешествие. Так что отдыхайте, а я — снова на дежурство.

— Разве ты не закончила? — удивилась Полина Григорьевна.

— Сделала вынужденный перерыв, пока мы пересекали границу, — объяснила Ольга, — но надолго оставлять господина Брауниса я не могу, он еще слишком слаб.

— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, — вздохнула Полина Григорьевна. — Потому что я, например, ни за что бы не рискнула нести ответственность за чужую жизнь.

Георг Браунис спал, и сон его был спокойным и приятным. Во сне он гулял по парку, любовался цветами и улыбался прохожим. В центре парка выигрывал радугой великолепный водопад, наполняя небольшое озеро серебристой водой, а на противоположной его стороне, просто среди кустов жасмина, стояла Ольга и звала…

— Просыпайтесь, Георг, — хлопала его по руке девушка. — Просыпайтесь, вам пока нельзя спать.

— Почему? — жалобно спросил он.

— Потому что вы можете не проснуться.

Такой ответ сразу заставила мужчину открыть глаза. Ольга, наклонившись, внимательно рассматривала его. Напротив, за столиком, замер Влад. В ответ на вопросительный взгляд шефа он ответил молчаливым кивком, означавшим "все хорошо". Барон облегченно вздохнул.

— Не вздыхайте, а вставайте, — скомандовала девушка.

— Сейчас, дайте хоть опомниться.

— Влад, — Ольга повернулась к охраннику. — Нам с твоим шефом обязательно нужно поесть, чтоб восстановить силы, а еще очень хочется горячего крепкого чая. Займись этим, пожалуйста, и потом можешь быть свободным… И я не командую, — повернулась Ольга к Барону, — а даю необходимые распоряжения.

В ответ на ее слова, Георг насмешливо хмыкнул, протер глаза ладонью и сел, смахивая волосы на затылок. А Ольга тем временем продолжила:

— Нам действительно необходимо подкрепиться, поэтому будьте так добры, кивните головой. А то, можно подумать, я не знаю, что Влад не сдвинется с места, пока вы ему не прикажете.

Мужчины переглянулись, а потом с каменными лицами молча начали рассматривать девушку. Секунды тянулись долго, но Ольга не поддавалась на провокацию, а, наоборот, демонстративно вздохнула и взялась переплетать себе косу, поглядывая в окно.

— Так чаю хочется, — задумчиво протянула она.

В ответ по купе разнёсся довольный смех.

— Оля, ты настоящее сокровище, — торжественно сказал Барон.

— Полностью поддерживаю, — добавил, улыбаясь, Влад.

— А теперь я киваю головой, — подмигнул девушке Браунис и на самом деле кивнул.

— А я бегу выполнять распоряжение, — встал с места охранник и вышел из купе.

Когда за ним закрылась дверь, Ольга посерьезнела:

— Мне нужно снова заглянуть в вас, Георг, чтобы окончательно убедиться в успехе нашей операции. Обещаю — это уже будет в последний раз, дальше организм сам постепенно приспособится к новому состоянию, но сейчас его необходимо немного подтолкнуть и зарядить свежей энергией. Не беспокойтесь, эта энергия будет абсолютно нейтральной, а потому безопасной для вас.

— Верю. И согласен. Только после чая, ладно?

— Хорошо.

— Кому хорошо, а кому нет, — задумался Барон. — Оля, вот ты зарядишь энергией меня, а кто подзарядит тебя?

— Никто, мне это не нужно. Я — в норме.

— Какая норма, когда ты вон какая бледная, — возразил мужчина.

— Это просто усталость от пережитого стресса, а еще — обычное недосыпание. В сравнении с некоторыми моими дежурствами в больнице, эта ночь просто игрушка.

— Значит, тебе нужно просто поспать? Давай тогда после всего — ну, понимаешь, о чем я? — ты пойдешь отдыхать в свое купе, — мужчина поджал ноги и, протерев кулаками глаза, вдруг вздохнул. — Хотя, на самом деле, мне этого совсем не хочется, особенно оставаться в одиночестве.

— А Влад?

— Влад не считается. Как говорят боксеры, не та весовая категория, ведь, в случае чего, он не сможет оказать мне помощь. А ты сможешь, да и вообще, когда ты рядом, я чувствую себя спокойнее.

— Завтра слабость пройдет, — заметила Ольга, — и пройдет чувство зависимости.

— Я знаю, — ответил Барон. — Но сейчас мне нужна именно твоя компания, Оля. Поэтому, потерпи еще немного, ладно? Понимаешь, после этих перипетий охраннику лучше не видеть меня в таком состоянии, ведь раньше я никогда не был слабым…и таким до неприличия откровенным.

— Зато мне нравится ваша искренность, — подмигнула Ольга. — Наслаждайтесь ею, Георг, ведь когда еще выпадет такая возможность?

— Издеваешься? Не ожидал такого от тебя…

— Да ладно, какое издевательство? Так, лёгкая подколка, насмешка. Или вас и это раздражает?

— Наоборот, развлекает, ведь молодая красивая женщина не часто бывает интересной в общении, не говоря уже о наличии у нее чувства юмора.

— Можно подумать среди женщин юмор — большая редкость?

— Среди "белых" женщин — действительно редкость. Ведь большинство из вас — святоши, скромницы и монашки. Для "белых" чувство юмора в природе часто вообще не существует. Ты тоже должна была бы быть занудой, Оля, а совсем не такая…

— Возможно, — согласилась девушка. — А на счет моего отдыха не переживайте, я все равно отсюда никуда не уйду, хочу быть уверенной, что мы все сделали правильно. И вообще, я собираюсь следить за вами до утра…для надежности и чистоты эксперимента, так сказать.

"Пациент" смешно фыркнул в ответ, опустил ноги на пол и встал, бросив взгляд в зеркало на двери купе.

— Мне необходимо умыться, — недовольно пробормотал он и, прихватив с собой небольшой несессер, ушел приводить себя в порядок.

Через десять минут "черный" и "белая" пили чай с бутербродами и вели неспешный разговор. Хотя "черным" Брауниса теперь трудно было назвать, его аура стала темно-серой с вкраплениями небольших черных пятен.

"Со временем все выровняется, — подумала Ольга. — И если Барону хватит ума не пачкать жизнь свежей чернотой, то кто знает? Возможно, он будет доживать жизнь совсем другим человеком".

13

После чаепития Ольга в последний раз проверила состояние Георга и подзарядила его тело энергией, обратив особое внимание на работу сердца.

— Вам нужно хотя бы два раза в год принимать курс препаратов для укрепления сердечной мышцы, — сказала она, — и вообще я бы порекомендовала находиться под постоянным наблюдением кардиолога. Не обижайтесь, но в вашем возрасте, когда преследуют постоянные скачки давления, болят суставы и немеет под левой лопаткой, лучше не дразнить судьбу, а обратиться к врачу.

— Я уже думал об этом, — ответил Барон, — но когда случилось несчастье с сыном, у меня просто руки опустились. Не хочу сейчас рассказывать об Адаме, нет ни сил, ни желания, может как-нибудь потом…потому что мы обязательно еще увидимся, Оля, я это знаю на сто процентов.

— Откуда такая уверенность? — улыбнулась красавица.

— Я не какая-нибудь неблагодарная свинья и не собираюсь делать вид, будто со мной ничего не случилось, поэтому хочу…нет, просто должен!.. отблагодарить за сегодняшнюю ночь.

— Неужели вы собираетесь говорить о деньгах? — нахмурилась девушка.

— Нет, Оля, — заверил ее Барон. — Не хмурь свои красивые бровки, речь идет только об ужине в хорошем ресторане. Что скажешь?

— Ну, от такого предложения девушка не может отказаться, — улыбнулась Ольга.

— Вот и прекрасно! — обрадовался Браунис.

— Как сказал Экзюпери, — менторским тоном добавила Ольга, — мы в ответе за тех, кого приручили. А я чувствую ответственность за тех, кому спасла жизнь.

— Браво, — он поцеловал ей руку и с облегчением откинулся на подушки за спиной.

Они просидели за разговорами до утра. Оба были слишком возбуждены, чтобы спать и, в то же время, слишком уставшими, чтобы обсуждать что-либо важное, поэтому, чтоб не молчать, выбирали общие темы для обсуждения. Браунис рассказывал Ольге о Вильнюсе, а она делилась впечатлениями о столице Украины. В такой спокойной доброжелательной атмосфере они, наконец, встретили рассвет и оба окончательно убедились — опасность позади.

— Оля, — Барон взял в ладони девичью руку и пожал ее. — Я сейчас чувствую такую близость с тобой, которую знают лишь мужчины, объединенные войной. Бои, взаимовыручка, спасение раненого товарища под огнем противника — все это объединяет мужчин больше, чем принадлежность к определенному статусу, вере или семье. Вот и сегодняшняя ночь, словно тяжелая военная операция, связала нас невидимыми узами.

Ольга понимающе кивнула, а мужчина продолжил.

— Нет слов, чтобы выразить благодарность за мою спасенную жизнь, ведь без твоей помощи я бы ни за что с этим не справился, — Барон многозначительно покивал головой, — ведь даже не догадывался, что со мной происходит. А ты не только предложила помощь противнику, но еще и показала себя сообразительной, умной и очень храброй девушкой.

— Надеюсь, теперь мы…не противники? — спросила Ольга.

— Теперь мы — друзья, хорошие друзья, — мужчина протянул ей руку, и они сплели пальцы в крепком пожатии.

— Знаете, — через некоторое время задумчиво сказала девушка, — я давно уже стала фаталисткой, особенно в вопросе того, с кем и почему сталкиваюсь по жизни. Так вот, я уверена, что Божье провидение использует меня, как инструмент в своих руках. Думаю, мы не случайно встретились. Вероятно, кто-то там, наверху, посчитал, что вы еще не совсем пропащий, Георг, и заслуживаете шанс исправить свои ошибки, чтобы доживать жизнь со спокойной совестью.

— Ты действительно так считаешь? — взгляд Барона стал острым, — я подумаю над этим, — пообещал он и надолго замолчал, уставившись взглядом в окно.

В восемь утра услужливая проводница занесла в купе горячий чай и бросила на Ольгу вопросительный взгляд.

— У вас все хорошо?

— Да, уважаемая, — отозвался вместо девушки Барон. — Если хотите знать, эта красавица сегодня ночью спасла мне жизнь. Без ее вмешательства, умения и внимания я бы ни за что не дожил до утра.

— Господи! Я так рада, что все обошлось! — воскликнула проводница, возбужденно сверкая глазами, теперь ей было что рассказать напарнице о своем ночном дежурстве.

А ближе к полудню поезд, наконец, достиг столицы Литвы, Вильнюса. Ольга мило попрощалась с Полиной Григорьевной, которая даже слезу пустила в коридоре, а затем быстро выскочила из вагона, где на перроне её уже поджидал отец. Он крепко обнял дочь, расцеловал в обе щеки, а затем отодвинул от себя на расстояние вытянутой руки.

— Что-то ты бледная, Оля, — сказал Витольд. — Устала?

— Это моя вина, — послышался сбоку низкий мужской голос. Тяжело опираясь на руку Влада, к ним подошел поздороваться Ольгин ночной визави.

— Барон Браунис? — удивился Витольд. — Каким ветром?..

— Мы с вашей дочерью ехали в одном вагоне, — ответил тот, пожимая руку Варгасу, — и когда ночью мне вдруг стало плохо, она буквально вытащила меня с того света, а потом еще и просидела возле меня до рассвета. Так что я обязан вашей Ольге жизнью.

А девушка только руками развела от удивления.

— Вы знакомы?

— По сравнению с Киевом, Вильнюс — небольшой город, каких-то полмиллиона населения, да и баронов здесь — единицы, — иронично заметил Браунис. — Конечно, мы знакомы.

— Господин Георг возглавляет дворянское собрание нашего города, — объяснил отец Ольге. — Мы уже давно знаем друг друга и частенько встречаемся на светских вечеринках и различных культурных мероприятиях, которые проходят в Вильнюсе.

— А вы очень похожи, — заметил Барон. — Если бы ночью мне не было так плохо, я б обязательно поинтересовался вашей родословной, Оля. Ведь с первого взгляда понятно — вы не обычная девушка, а кто-то намного больше. В вас чувствуется порода.

— А в ваших словах — снобизм, — поддела его Ольга. — Неужели теперь вам будет приятнее осознавать, что обязаны жизнью ровне?

Браунис расхохотался.

— Гораздо приятнее, — и он отвесил девушке учтивый поклон.

Вскоре они попрощались и Георг заверил Ольгу, что перезвонит ей в ближайшие дни. А отец, усаживая девушку в машину, еще раз пристально оглядел ее и тихо спросил:

— Тяжело пришлось?

— Нелегко, но я надеюсь вскоре хорошо отдохнуть и все снова будет в полном порядке, — успокоила его Ольга.

— Тогда вперед, — скомандовал Витольд. — Бабушка нас уже давно ждет.

Дом, где жили Варгасы, был расположен в Старом городе, исторической части Вильнюса. Проезжая по улицам, отец показывал Ольге памятники, кратко рассказывая историю их появления.

— Вон, Замковая гора, видишь? На ней башня Гедиминаса, символ

нашего города. Дальше — гора Трех крестов. В советские времена эти белые бетонные исполины были уничтожены, их взорвали, словно старый хлам. Люди возмущались, как так можно? Ведь это наша история! Поэтому, как только Литва получила независимость, Три креста вновь были восстановлены…Далее по курсу поднимается еще одна гора, гора Каспара Бекеша, это венгерский полководец, сподвижник польского короля Стефана Батория…

— Я смотрю, у вас тут одни горы, — пошутила Ольга.

— Знаешь, я всегда интересовался историей и заметил одну закономерность. Все знаменитые города построены на холмах…или горах, называй, как хочешь. Рим, Вена, Москва, Женева, Лос-Анджелес, Вильнюс. И даже Киев, то есть, его старинная часть, стоит на холмах. Ведь мы гуляли по Печерску, посещали Софию, Андреевский спуск — это все тоже горы…

— Действительно, — согласилась удивленная Ольга.

— А вот и наш дом, — вскоре сказал Витольд, останавливаясь у невысокой белой ограды. — Ему уже больше двухсот лет. С давних времен здесь жили Варгасы. Правда, во времена СССР нам оставили только второй этаж, а внизу расположили какое-то государственное учреждение. Но после получения независимости мама предъявила в мэрию бумаги на право собственности и дом снова стал нашим.

Дом Варгасов, расположенный на тихой зеленой улочке, как и большинство соседских домов, был окружен небольшим фруктовым садом. Сложенный из серого камня, с арочными окнами и красной черепицей, он напомнил Ольге сказочный дом Золушки из старого, еще довоенного, кинофильма. От дороги к дому шла небольшая заасфальтированная дорожка, вдоль которой обильно цвели астры и георгины. Старая каменная лестница, украшенная черными коваными перилами, свидетельствовала о солидном возрасте и бережном уходе.

Входная дверь дома неожиданно распахнулась и на крыльцо вышла стройная пожилая женщина с белыми, как снег, коротко стрижеными волосами. Она была одета в элегантное серое платье и опиралась на небольшую трость.

— Мама, — голос Витольда от волнения прервался, — познакомься со своей внучкой. Оля, это твоя бабушка Тильда.

Пожилая женщина рассматривала Ольгу с неприкрытым интересом, глаза его, увеличенные стеклами больших очков, сначала быстро скользили по фигуре девушки, а потом остановились на лице красавицы и замерли. Тильда трясущимися руками прижала к себе внучку и тихо заплакала. Ольга и сама зашмыгала носом, опустив голову на плечо бабушки, но "насладиться" моментом долгожданной встречи женщинам не дал Витольд.

— Мама, — укоризненно сказал он, — перестань плакать, наоборот, сейчас нужно радоваться.

— Да, — согласилась Тильда, — сегодня знаменательный день в нашей семье. — Она сделала шаг к двери и широко распахнула их. — Добро пожаловать, Оля. Теперь это и твой дом.

Взволнованную девушку провели по прекрасным комнатам первого этажа, где были расположены гостиная, кабинет Витольда и большая кухня-столовая.

— Дальше за кухней мамины апартаменты, — шутливо сказал Ольге отец, указывая на дверь в небольшой нише. — Мне туда вход строго запрещен.

— Не говори глупостей, — покивала ему пальцем Тильда. — Просто я не люблю, когда без разрешения копаются в моих книгах.

— У мамы большая библиотека дамских романов, — подмигнул дочери Витольд. — И я иногда беру себе что-нибудь почитать для забавы. А бабушка обижается, что сын относится к ее книгам без должного уважения.

— Я тоже начала собирать библиотеку, и большинство из моих приобретений составляют именно женские романы, — призналась Ольга.

Они с Тильдою понимающе переглянулись, а потом снисходительно посмотрели на Витольда.

— Он не может этого понять, Оля, — начала Тильда.

— Потому что он мужчина, — засмеялась девушка.

— Неужели против меня начинается заговор? — "ужаснулся" Варгас.

— Давно пора, — с удовольствием припечатала Тильда. — Теперь в этом доме две женщины, так что жди беды.

— Спасите! — Витольд, хохоча, поднял руки. — Сдаюсь!

— Ладно, сынок, — мать присела на стул у окна. — Иди, покажи Ольге ее комнату, а я, тем временем, накрою на стол.

На второй этаж дома Варгасов вела удобная деревянная лестница, украшенная резными балясинами. Ольга ласково провела рукой по перилам и задумчиво сказала:

— Красиво сделано, с любовью. Вероятно, вы много времени и сил потратили на то, чтобы привести дом в порядок после возвращения его в семью Варгасов.

— Почти восемь лет, — подтвердил отец. — Ремонт делали медленно, не хватало средств, да и времени тоже.

— Понимаю, — Ольга вместе с отцом, который нес ее вещи, поднялась на второй этаж и Витольд остановился, чтобы дать последние объяснения относительно дома.

— Дверь напротив лестницы — моя спальня, хотя я пользуюсь ею редко, так как рядом с университетом у меня есть квартира. Но в последние годы на лето я переезжаю сюда, в родительский дом, где гораздо прохладнее и комфортнее, чем в моей многоэтажке. И, если откровенно, мне хочется быть поближе к маме, потому что ее здоровье стало резко ухудшаться — сначала зрение упало, а теперь и ноги не слушаются и болят.

— Да, я обратила внимание, что бабушка ходит с палкой, — вздохнула Ольга.

— Вот-вот, — подтвердил Витольд, — но давай не будем о грустном, лучше я покажу твою комнату, она следующая по коридору.

Комната девушке сразу понравилась — небольшая, с высоким потолком, по-домашнему уютная и приветливая. Особую красоту ей придавали тяжелые золотистые шторы, прекрасно гармонировавшие с похожим по рисунку покрывалом на кровати и светлым ковром на полу. Среди мебели выделялись старинный шкаф, покрытый резьбой, а еще кресло-качалка у балконной двери.

— Эта сторона дома выходит в сад, поэтому в комнате после обеда темновато. Вот мама и декорировала все в золотисто-светлых тонах, чтобы с их помощью добавить света.

— Мне очень нравится, — сказала девушка.

— Ладно, — Витольд поставил чемоданы Ольги у шкафа и сделал шаг к двери. — Я пойду, а ты устраивайся. В конце коридора — ванная комната. Быстренько умывайся и спускайся вниз, на кухню, время праздновать твой приезд.

Праздничный обед Варгасов медленно перешел в ужин. Ольга, категорически отказавшись отдыхать, с удовольствием общалась с бабушкой, найдя много тем для обсуждения. Девушка откровенно рассказывала о своем прошлой и настоящей жизни, а Тильда, выложив на стол несколько тяжелых альбомов с фотографиями, начала посвящать внучку в историю семьи Варга-сов.

— Наши предки жили в Вильнюсе с давних времен. Около двухсот лет назад один из Варгасов разбогател, основав первую мануфактуру по производству тканей. И хотя Вильно (так назывался тогда наш город) был аннексирован Россией у Речи Посполитой, промышленная и культурная революция, которая бурно развивалась в Европе, достигала и нашего тихого города.

— Тихого? — засмеялся Витольд. — Мама, опомнись! В Вильнюсе, родине восстания Костюшко, никогда не было тихо!

— Не цепляйся к словам, сынок, — укоризненно сказала Тильда. — Я продолжаю, Оля. За заслуги перед городом, а еще благодаря крайне выгодному браку, Варгасы получили баронство и их дела быстро пошли вверх. Их дети учились в престижных университетах Европы…

— А вильнюсский университет уже тогда входил в тройку лучших учебных заведений Европы, — горделиво добавил отец, подмигнув Ольге, которая внимательно слушала рассказ бабушки.

— Благосостояние семьи росло, как и ее влияние в городе, но все разрушила Вторая мировая война, а вместе с ней и окончательный приход советской власти в Литву, — грустно закончила Тильда. — Новые хозяева не желали признавать заслуг семьи Варгасов и…

— Убирать им снег в Сибири, если бы не странный поворот судьбы, — снова вставил свое Витольд.

— Да, — кивнула Тильда. — Братья Варгас — Юлиан и Петрас — враждовали с молодых лет. Юлиан, старший, вел все дела семьи и руководил ткацкой фабрикой, а Петрас, мятежная душа, потянулся к революционерам и, считая брата капиталистом и эксплуататором, публично отрекся от него и переехал в Москву. Когда после войны в Литве окончательно установилась советская власть, Петрас возглавил одну из местных партийных ячеек и, как ни странно, помирился с Юлианом. В то время семья Варгасов потеряла все: фабрику, достаток, баронство и даже дом. И хоть наш дом не такой уж и большой, но новому руководству показалось, что здесь вполне может разместиться какое-то местное учреждение. Итак, Варгасов неизбежно ждала прямая дорога за Урал…и это в лучшем случае. Именно тогда Петрас нажал на все известные ему рычаги и не дал уничтожить семью брата. Хотя Юлиан и так уже умирал от тяжелой болезни, а его жена погибла еще в начале войны. Из семьи оставался лишь Валдис, единственный племянник Петраса, которого дядя полюбил, как родного сына.

— Это как раз и был мой отец, а твой дедушка, Оля, — сказал Витольд, показывая на пожелтевшую фотографию в альбоме. — Папе как раз исполнилось пятнадцать лет…

— Представляю, каким растерянным и одиноким он себя чувствовал, — вздохнула Ольга.

— Дядя официально усыновил его, и поселился вместе с ним на втором этаже родительского дома, проведя туда отдельный вход. Так был достигнут компромисс: Юлиан умер в родном доме, спокойный за будущее сына, а Петрас, которого уже достаточно утомила бурная партийная жизнь, получил, наконец, долгожданную семью, дом и спокойную обеспеченную старость.

— Петрас никогда не был женат, — сказал отец Ольге, наливая ей и матери очередную чашку чая. — Однажды он сказал мне, что для партийца высокого ранга иметь семью в сталинские времена было опасно. "Я не хотел, чтобы кто-то из влиятельных недругов мог отомстить мне через родню, — объяснял дед, — ведь знал много семей, где жены и дети партийных руководителей годами сидели в лагерях или были сосланы".

— А его мечты о счастливом коммунистическом будущем оказались мифом, как и для большинства советских людей, — вздохнула Тильда. — Хочу добавить, что Петрас выполнил обещание, данное брату, и всю свою дальнейшую жизнь посвятил Валдису.

— Папа окончил университет с отличием и не без помощи дяди устроился на хорошую работу. Вот, посмотри, — и Витольд показал очередную фотографию в альбоме, — здесь они с мамой отдыхают на море во время медового месяца.

— Бабушка, — ахнула Ольга, — ну ты и красавица! Да и дедушка ничего…

— Да, мы были красивой парой, — повторила Тильда. — Но сейчас настал твой черед, Оля, ты — следующее поколение Варгасов…и просто поражаешь своей красотой. Я смотрю и налюбоваться не могу: личико, как нарисованное, отличная фигура, ясный искренний взгляд, приятный нрав… Куда же смотрят киевские мужчины? Такой цветочек и до сих пор одна!

— Бабушка, я же рассказывала о своем браке, — нахмурилась девушка. — После смерти Виктора мне никого не хотелось видеть, и уж меньше всего — очередного ухажера.

— Дай Ольге время, мама, — вступился за дочь Витольд. — Уверен, мы уже через день-два будем с тобой гонять по нашему саду толпу влюбленных ухажёров.

Тильда фыркнула смехом, а за ней и Ольга залилась веселым колокольчиком, который неожиданно прервался сладкой зевотой.

— Ох, простите, — смутилась девушка.

— Так, все, — решительно скомандовал отец. — Оля, марш в кровать! Хватит на сегодня разговоров, у нас впереди еще будет время на посиделки, а сейчас и тебе, и бабушке нужно отдохнуть.

Когда легкие шаги девушки затихли на лестнице, Витольд шепотом рассказал матери, какую тяжелую ночь довелось пережить Ольге в поезде.

— Представляешь, я никогда не думал, что гордый и неприступный барон Браунис будет вежливо шаркать ножкой, бить поклоны и упорно напрашиваться на более тесное знакомство.

— Надеюсь, он не усложнит нам жизнь, — нахмурилась Тильда, — ведь его репутация хорошо известна.

— Ну что ты, — успокоил ее сын, — Браунис чувствует себя настолько благодарным, что я даже удивился его приветливости, открытости и настоящей искренности. А на Ольгу он разве что не молится, правда-правда, мама. Поэтому я уверен — нас ждут только хорошие дни и только приятные сюрпризы.

14

В небольшую больничную церквушку неожиданно наведался необычный гость. Отец Иван глазам не поверил, когда у центрального иконостаса нарисовалась вдруг внушительная фигура монаха высокого ранга. Одетый в дорогую черную сутану, гость чинно помолился у иконы Пресвятой богоматери, а потом, кивнув священнику на ризницу, попросил о разговоре.

— Меня интересует молодая девушка, которая работает в здешней больнице, — сказал он, — но я знаю лишь её имя — Ольга.

— К сожалению, я ничем помочь не могу, — развёл руками отец Иван, — вы же понимаете, этого слишком мало, чтобы…

— Я знаю, что она молода и красива, — задумался монах, а потом добавил. — Но у неё есть машина, как мне кажется.

— Постойте, — встрепенулся священник. — Ну конечно же… Ольга…красавица на синей "Тойоте". Её фамилия Коляда и она работает в травме, то есть в травматологии на втором этаже главного корпуса больницы.

— Вы её знаете? — взгляд монаха стал острым.

— Она часто сюда заходит, — кивнул, улыбаясь, священник. — Очень хорошая девушка.

— А что ещё вы можете мне о ней сказать?

— Что именно вас интересует? — благожелательный взгляд отца Ивана сменился на подозрительный. — И к чему вообще эти расспросы?

— Не беспокойтесь, — поспешил заверить его монах. — Я ничего дурного девушке не желаю, наоборот, хотел бы поближе с ней познакомиться и поблагодарить от всего сердца.

— А? — удивился священник.

— Ольга Коляда не так давно спасла жизнь моему другу, брату во Христе, отцу Ионе. И я здесь по его просьбе, чтобы побольше разузнать о его спасительнице.

А дальше монах, представившийся, как брат Михаил, рассказал о ночном происшествии с его товарищем (отредактированную версию, конечно).

— Мой брат очень хочет встретиться со своей спасительницей, чтобы поблагодарить от всего сердца, вы понимаете меня?

— Какая чудесная новость! — ахнул отец Иван. — Я очень рад…но к сожалению сейчас Ольги в Киеве нет, она уехала в отпуск. Я это знаю, потому что она забегала ко мне перед последним дежурством.

— Ничего, — вздохнул брат Михаил. — Главное, мы теперь знаем, где искать эту девушку… Вот, — он протянул отцу Ивану свою визитку. — Здесь мой телефон. Когда Ольга объявится, перезвоните мне. Только прошу, ничего ей не говорите. Пусть всё случится своим чередом, договорились?

Ольга проснулась поздно. За окном приветливо сияло солнце, но здесь, в комнате, царил полумрак. Девушка потянулась на кровати, выгибая спину и напрягая ноги, и ее организм сразу откликнулся, сигнализируя: все в норме, энергия тела восстановлена, следовательно, можно спокойно начинать новый день.

— Доброе утро, — поздоровалась с бабушкой Ольга, спускаясь по лестнице. — Кажется, я проспала все на свете.

— Вот и хорошо, — Тильда поднялась из мягкого кресла, где сидела с книжкой в руках, хотя на самом деле уже давно ждала пробуждения внучки. — Как отдохнула?

— Просто замечательно. И хоть говорят, что на новом месте спать не всегда комфортно, я чувствовала себя как дома.

— А ты и есть у себя дома, — улыбнулась бабушка. — Кофе?

— Да, с удовольствием.

На кухне вкусно пахло свежей сдобой и сладостями.

— Я перестала печь после того, как в конце нашей улицы открылась мини-пекарня, — сказала Тильда, разливая по чашкам душистый кофе. — Оказалось, выпечка там удивительно вкусная и всегда свежая, часто просто из печи, выбор булочек и пирожных поражает, а цены вполне приемлемые. Поэтому с недавних пор мы с Витольдом постоянные клиенты мадам Зельды, это — хозяйка пекарни, — объяснила она.

— М-м-м, очень вкусно, — пробормотала Ольга, надкусывая свежий рогалик, щедро обсыпанный сахарной пудрой. — А где папа?

— Он давно на занятиях, ведь скоро двенадцать. Да-да, ты проспала почти до полудня, но я решила не беспокоить тебя, особенно, когда узнала подробности прошлой ночи.

— Если честно, папа слышал сильно отредактированный вариант, — сказала Ольга. Вчера, укладываясь в кровать, она решила быть откровенной с бабушкой и рассказать ей о себе всю правду. — Но это длинная история и, если можно, я расскажу ее после завтрака.

Вскоре, удобно устроившись в гостиной, Ольга начала свой рассказ.

— Знаю, ты будешь удивлена, бабушка, но постарайся понять и принять то, что я считаю своей величайшей тайной. Для меня важно твое мнение, так что я буду с тобой полностью откровенной.

— Хорошо, — удивилась Тильда. — А Витольд…э-э…знает?..

— Нет, я ничего не рассказала отцу, потому что во время нашей первой встречи посчитала это неважным и просто ненужным, а еще я опасалась, как он воспримет известие о том, что его дочь…даже не знаю, как сказать…

— Говори, как есть, — посоветовала Тильда, — я пока ничего не поняла.

— Ладно, начну издалека. В нашем роду, имеется в виду род Коляда, уже много поколений рождаются женщины, обладающие необычными способностями. Моя бабушка Надя — известная в области знахарка, она лечит людей целебными травами. Её сестра Мария снимает порчу и замаливает проклятия. Мама Зоя составляет гороскопы и умеет гадать на картах. Сразу хочу подчеркнуть — наши силы всегда были "белыми", то есть мы никогда не использовали их во зло, а лишь на благо людей. Что касается меня, мои силы проявились поздно, где-то в восемнадцать лет, но оказались настолько необычными для нашего рода, что пользоваться ими меня учил посторонний. Андрей Ефимович, так звали учителя, разъяснил природу моего дара и сделал все, чтобы подготовить себе замену. Он был уже стареньким, но наставником оказался хорошим и умелым. После его смерти я стала главной "белой" нашего городка и начала лечить людей, используя свой дар.

— А что это за дар? — Тильда, незаметно для себя, переместилась на самый краешек кресла, так захватил ее рассказ внучки. В душе она сразу же поверила Ольге, будучи абсолютно уверенной, что ее красавица-девочка именно такой и должна быть, то есть необычной, сказочной и обязательно доброй.

— Я вижу болезнь и могу ее лечить силой своего биополя. Наполняя больной орган энергией, я даю пациенту возможность самостоятельно лечить свои болезни. Ведь матушка-природа обеспечила наше тело всем необходимым, чтобы бороться с болезнями, и здоровый человек без таблеток или других вмешательств извне вполне способен вылечить себя от простуды. Но когда дело касается серьезных заболеваний, испуганные люди, конечно, обращаются за помощью к врачам, и тогда начинается стандартное лечение медицинскими процедурами и препаратами. Я очень уважаю труд врачей, но, работая рядом с ними, часто наблюдаю картину, когда лекарства не только помогают больному, но и вредят ему. К примеру, лечат сердце, а страдает печень, чистят почки — повреждают мочеполовую систему.

— Это правда, — согласилась бабушка. — Как говорят в народе — одно лечат, другое калечат.

— А я, когда касаюсь кого-то руками, умею видеть не только болезнь, но и знаю, как ее преодолеть. В этом мне помогает и медицинское образование и многолетний опыт работы в нетрадиционной медицине.

И Ольга подробно рассказала Тильде о "Салоне", который достался ей в наследство от Андрея Ефимовича, о многочисленных больных, которых она вылечила за эти годы, о том, как субботами ездит из Киева домой, чтобы принять самых тяжелых пациентов. И напоследок рассказала о теперешней работе в травматологии, где во время ночных дежурств она делает обязательный обход больных, "чтобы спеть им волшебную колыбельную на ночь".

— Даже не знаю, что сказать, — вздохнула Тильда, откинувшись вновь на мягкое изголовье кресла. — Я чувствую себя гусыней, которая вдруг нашла в своем гнезде лебединое яйцо.

— То есть? — встревожилась девушка.

— Я не имела в виду ничего плохого, Боже упаси! — бабушка замахала руками, тихо хихикая, а за ней с облегчением улыбнулась и Ольга. — Наоборот, я просто в восторге от услышанного, но в то же время не могу не волноваться за тебя, ведь это такая ответственность: постоянная тревога из-за диагнозов и правильности лечения, долгие дежурства у постели пациента, физическое и моральное истощение.

— Вот-вот, — кивнула девушка, — теперь ты понимаешь, что я делала прошлой ночью в купе господина Брауниса?

— Господи, Браунис, я и забыла, — ахнула Тильда. — Значит, ты лечила его… по-своему?

— Да, но все сложилось бы намного проще, если бы господин Георг был обычным человеком, но он оказался "черным"…и "черным" высокого ранга.

Тильда выпучила глаза, молча, как рыба, раскрыв рот, а затем громко вскрикнула "Ах!" и замерла, ожидая объяснений.

— Все правильно, бабушка, — подтвердила Ольга ее подозрения, — если существуют "белые", значит, должны существовать и "черные". И хотя всемирный закон равновесия создал нас антагонистами, я не могла допустить, чтобы господин Георг умер, ведь он, в первую очередь, человек.

— Я всегда знала…а, возможно, просто чувствовала, что с ним что-то не так, — бабушка говорила тихо, словно боясь, что ее кто-то услышит. — И при встречах в Дворянском собрании пыталась как можно быстрее попрощаться. Странно, но однажды я даже решила проанализировать, почему же так не люблю Брауниса, и не нашла никаких объяснений. А оказывается…

— Ты не должна беспокоиться, бабушка, господин Георг ничем мне не угрожает, скорее наоборот, ведь в результате моего лечения "чернота" у него сильно посветлела и теперь он имеет все шансы закончить жизнь порядочным человеком.

— Слава Богу!

— Кстати, он обещал перезвонить на днях, я согласилась поужинать с ним, хотя уверена — одним ужином встреча не ограничится.

— То есть?

— Ему срочно необходима консультация "белого" специалиста.

— И ты знаешь зачем?

— Он не рассказывал подробностей, но, думаю, это касается его сына. Кажется, он очень болен.

— Это правда, — задумалась Тильда. — Я слышала от знакомых, что Адам попал в аварию, долго лечился, но всё безрезультатно. Куда только не обращался Браунис, все бесполезно.

— А диагноз?

— Диагноза я не знаю. А парня на самом деле жаль. В отличие от отца, он всегда был приятным в общении.

— Думаю, в болезни Адама не обошлось без вмешательства "черных" сил, вот поэтому традиционная медицина и бессильна, — сказала Ольга и надолго задумалась.

А Тильда смотрела на внучку и потрясённо качала головой: "Как девочка справляется с такой нагрузкой? И осознает ли вообще свою уникальность?…Как мудро и порядочно поступает, не превращая свою жизнь в балаган очередной "знаменитости", а тихо и уверенно помогает людям…И сможет ли Ольга помочь ей, своей бабушке?.."

— Обязательно помогу, — услышала она в ответ. — Прости, я не хотела подслушивать.

— Ты читаешь мысли? — охнула Тильда.

— Специально не умею, просто порой они сами вдруг читаются. — Ольга подхватилась на ноги и скомандовала. — А теперь приступим к осмотру, госпожа Тильда…Нет, не вставай, сиди спокойно, закрой глаза и расслабься.

Девушка обошла кресло, на котором сидела бабушка, и положила руки ей на виски.

— Я буду комментировать вслух, чтобы было понятнее и ты зря не тревожилась. И начну с того, что сосуды головного мозга не в лучшем состоянии, наверное, и голова болит часто, хотя до склероза еще далеко.

— И то уже хорошо, — отозвалась бабуля.

— Идём дальше, легкие в норме, сердце…да что там говорить, уже немолодое оно, хоть и работает исправно, печень вялая, в почках песок, кишечник зашлакован.

— Оля, мне скоро исполнится семьдесят четыре года и мои болячки можно считать традиционным джентльменским набором пожилого возраста.

— Ты не джентльмен, ты — дама и моя бабушка…И я продолжаю. Сосуды у тебя никуда не годятся, особенно в ногах. Левая нога вообще в плачевном состоянии.

— Да, левая нога мне жить спокойно не даёт, так и жжет, зараза… Ох, прости.

— Никаких "прости", я хочу, чтобы мы свободно общались, поэтому когда хочется выругаться, прошу, не стесняйся.

Тильда засмеялась:

— Ольга, ты просто чудо! Чудо во всех отношениях!

— Можешь открыть глаза, бабушка, — девушка вернулась на свое место и сказала. — Теперь — по поводу глаз. Что говорят врачи?

— Что у меня быстро усыхают глазные хрусталики. Я приобрела специальные капли для их подпитки, но результата пока нет.

— Как часто капаешь?

— Три раза в день.

— Значит, мы можем сейчас провести дневной сеанс, — предложила девушка. — И я попробую тебе помочь. Где капли?

— Они всегда со мной, — Тильда достала из кармана маленький флакон. — Просто закапать?

— Да, — Ольга наклонилась и положила руки на виски бабушки. — А теперь посиди тихонько.

Через несколько минут красавица отодвинулась и сказала:

— Капли хорошие, просто глаза десятилетиями находились в напряжении, ведь ты работала портнихой, много шила, поэтому хрусталики и не выдержали, начав усыхать. Но теперь мы будем подкармливать тебя вместе — и я, и капли. Обещаю, ко времени моего отъезда ты будешь видеть гораздо лучше.

— Да благословит тебя Пресвятая Богородица, внучка, — вдруг всхлипнула Тильда.

— Ага, — подмигнула в ответ Ольга. — Но любовь бабушки для меня важнее, — она пересела к Тильде и обняла ее.

Такими их и застал Витольд, вернувшись из университета.

— Ну вот, они опять плачут. Вам что, делать нечего?

В ответ раздался дружный стон, который тут же перешел в хохот.

— Никогда не пойму этих женщин, — вздохнул Витольд, падая в кресло и вытягивая ноги. — Итак, дамы и барышни, у меня много новостей, но я расскажу их только после того, как поем.

Обед прошел быстро. Ольга видела, что отца переполняет желание поделиться чем-то интересным, но он "мужественно" перенес перемену тарелок, в конце выпил прохладный морс, а затем, облегченно вздохнув, начал.

— Во-первых, мне звонила Анна.

— Моя племянница, — объяснила Тильда, — мать Казимира и Донатаса. Ведь отец рассказывал тебе о них?

— Да, — кивнула Ольга.

— Итак, Зуокасы ждут нас завтра на даче, чтобы познакомиться со своей новой родственницей. — Витольд хитро усмехнулся. — Хочу добавить, они видели твои фотографии, Оля, те, что я привез из Киева, и очень заинтригованы.

— Вероятно, Дон уже слюну глотает? — засмеялась Тильда.

— Прямо захлебывается, — подтвердил Витольд.

— Внучке придется потерпеть. Этот казанова все не может успокоиться, что вы близкие родственники, и будет обязательно увиваться вокруг тебя, Оля, — объяснила, вздыхая, бабушка.

— Ничего, — отмахнулась девушка, — ведь не каждый день встречаешься с братьями, пусть и двоюродными.

— Слушайте вторую новость, — продолжил Варгас. — В университете в субботу состоится ежегодный бал для преподавателей — празднуется открытие очередного учебного года. И мы с Олей обязательно туда пойдем, ведь мне не терпится похвастаться красавицей-дочерью, — Витольд просто сиял от удовольствия.

— Наша девочка убьет наповал всю вильнюсскую профессуру, — засмеялась Тильда.

— И пусть трепещут!.. — девушка "грозно" покивала пальчиком отцу, а потом засмеялась. — Мы идем вдвоем?

— Я еще не знаю, — стушевался он. — Хотел пригласить Беруте, но она в последнее время меня избегает и может отказаться.

— А ты познакомь нас и я ее уговорю, — подмигнула Ольга.

— Познакомить? — растерялся отец. — Когда?

— Почему не сегодня? Только не предупреждай ее заранее, пусть это станет сюрпризом.

— Хорошо, — согласился отец. — Сегодня у неё фотосессия в салоне на Аушрос варту, я специально интересовался, значит, мы обязательно застанем Беруте на месте.

— Прекрасно, — встала со стула Тильда, — а теперь иди и немного передохни.

— С чего это? — удивился сын. — Я совсем не устал.

— Витольд, не мешай, у нас с Ольгой есть важное дело.

— Будто я не догадываюсь, — фыркнул он в ответ. — Могу поклясться, важное дело — это копание в тряпках, ведь тебе, мама, необходимо подготовить внучку к выходу в свет.

— Ох, — Ольга порозовела от удовольствия, — бабушка, ты будешь учить меня, как мистер Хиггинс Элизу Дулитл?

— Глупости, мы просто посоветуемся, что ты наденешь на университетский бал, ведь наряд нужно подготовить, возможно что-то перешить, я ведь в последние годы мало заглядывала в шкаф…да и что накопилось в мастерской помню плохо.

— Папа, — Ольга тряхнула челкой, — я решительно поддерживаю бабушку.

— Ладно, уже иду, кто я такой, чтобы спорить с двумя женщинами? — и насвистывая что-то веселое, Витольд убрался восвояси.

Глядя вслед сыну, Тильда сказала:

— С того времени, как он вернулся из Киева, я его не узнаю. Куда подевались постоянные ворчания, жалобы и хмурое настроение? Ты сделала его очень счастливым, Оля, и это радостное состояние повлияло и на физическое состояние Витольда. Он возобновил утренние пробежки, ежедневно занимается на тренажерах, стал энергичным, веселым, будто помолодел на десяток лет. — Тильда вдруг остановилась, словно пораженная какой-то мыслью, а затем пристально всмотрелась в глаза внучки. — Это ты?

— Да, — чистосердечно призналась девушка, — я ведь не могла допустить, чтобы мой отец превращался в лимон из-за какого-то гормонального дисбаланса, простаты и залеченной язвы желудка.

— Оля, — ахнула Тильда, обхватив её обеими руками. — О чем ты? Ведь сама говорила — он не знает…

— А я незаметно, — подмигнула красавица, — болячку туда, — она махнула рукой влево, — болячку сюда, — махнула вправо, — папа ничего и не понял. А на прощание я подзарядила его энергией, чтобы вернуть вкус к жизни.

Тильда молча покачала головой, вспомнив письмо Зои, которая просила у Витольда сделать тоже самое для их дочери — "вернуть радость жизни". Старую женщину настолько переполняли чувства благодарности и любви, а слов их выразить не было, что она просто обняла Ольгу и расцеловала в обе щеки, всхлипывая от счастья.

— Только не плачь, — шепнула девушка, — потому что, если сейчас вернется отец и вновь увидит нас в слезах…крику будет!

15

Святая-святых дома Варгасов занимала приличную площадь и состояла из комнаты Тильды, ее спальни и, собственно, самой мастерской, где на протяжении последних лет она принимала многочисленную клиентуру. В мастерскую из сада шел отдельный ход, что облегчало заказчицам общение с портнихой, так как она не отвлекалась на официальный прием уважаемых дам, угощая их обязательным кофе, а занималась исключительно шитьем. Но в последние годы, когда зрение Тильды упало, с любимой работой пришлось расстаться.

— Я не жалею, что больше не беру иголку в руки, — сказала она Ольге, — потому что уже достаточно потрудилась на своем веку. Но узнав, что у меня появилась внучка, рассердилась на судьбу, ведь тебя, красавица, я бы одела с огромной радостью. Ох, подвели меня глаза так не вовремя.

— Ничего, бабушка, вдвоем мы справимся, я ведь тоже шью.

— Да, Витольд рассказал мне о твоем хобби. Хотя, почему хобби? Это, видимо, передался мой талант к шитью. Ладно, давай прикинем, что можно предпринять в нашей ситуации.

Тильда устроила Ольгу в "своей" гостиной, а сама, пройдя в спальню, начала перебирать одежду в большом шкафу, выкладывая на кровать разнообразные наряды.

— Моя библиотека перед тобой, — крикнула бабушка, — но в ней почти все книги на литовском. И только нижняя полка русская, там детективы и любовные романы, написанные женщинами, ведь я не нарушаю собственные принципы, — засмеялась Тильда. — Так что, если захочется перед сном почитать, милости прошу.

— А портреты на стене? — спросила девушка. — И старинные картины? Это Варгасов?..

— Нет, это наследство моей семьи, семьи Ларсен, — Тильда вышла из спальни и показала на портрет милой блондинки. — Моя сестра Грета в молодости. Ее писал местный художник, за которого она потом вышла замуж и родила Анну.

— Твою племянницу, мать Казика и Дона?

— Да. Грета и ее муж погибли в автокатастрофе двадцать лет назад.

— Сочувствую.

— Это была большая трагедия для всех нас, — бабушка едва коснулась портрета и вздохнула. — Но шли годы, все как-то успокоились и стало просто воспоминанием. Я порой думаю, что Господь действительно милостив, давая нам возможность забывать острую боль худших событий в нашей жизни, иначе человечество давно бы вымерло от горя.

— А фамилия Ларсен? — поинтересовалась Ольга, деликатно меняя тему.

— Предки моей семьи — выходцы из Швеции, — объяснила Тильда. — Представляешь, сколько разнообразной крови в тебе намешано?

— Просто невероятно! Хотя теперь это объясняет, почему на фоне темпераментной матери и грозной бабушки, я всегда умела сдерживаться и владеть собой. Вероятно, это спокойная шведско-литовская кровь уравновешивала страсти украинских гормонов, давая возможность не делать в жизни глупостей. Хотя ошибки, к сожалению, были.

— Не расстраивайся, ошибки есть у всех, даже святые ошибались, что уж тогда говорить о нас, — и Тильда, улыбнувшись, позвала Ольгу рассматривать первую партию ее коллекции.

Одежда, сложенная на постели, просто потрясала. Дорогие костюмы и платья словно сошли со страниц модных журналов. Больше всего Ольгу поразили богатые ткани нарядов — шелк и бархат, изысканная шерсть и набивной сатин. А ещё удивляли сочетание черного кружева с пурпурным велюром или бирюзового шифона с золотым шитьём в восточном стиле.

— Откуда такое богатство? — ахнула Ольга. — Я думала в шкафу твой гардероб, бабушка. Или ты всё это носила?

— Ну что ты, — засмеялась Тильда, — это остатки моих коллекций, которые я не распродала клиенткам. Ведь, как и у любого художника, а моделирование одежды — тоже разновидность искусства, мне не хотелось расставаться с лучшими экземплярами…ведь это — все равно, что отдавать дорогую лично для тебя вещь в чужие руки.

— Понимаю, — девушка ласково провела рукой по одежде, и спросила. — А если клиентка подходит и по фигуре, и по умению носить одежду, а еще имеет шарм или, как сейчас говорят, харизму?

— Когда вижу, что наряд по достоинству оценили и будут соответственно к нему относиться — продаю не задумываясь, и больших денег за это не беру, в основном, за стоимость ткани. Хотя большинство современных женщин не желают иметь красивую парадную одежду, а отдают предпочтение удобным многофункциональным вещам для ежедневного пользования. А праздничные или бальные платья одалживают на прокат, и это по-своему разумно, хотя и немного грустно — эра настоящих элегантных платьев закончилась в прошлом веке.

— Ладно, перед тем, как превратишь меня в живой манекен, приляг ненадолго, — Ольга отодвинула стопку нарядов сторону и похлопала рукой по покрывалу. — Разденься до белья — и на живот.

— Может, не надо? — сникла бабушка.

— Надо, и не спорь, это бесполезно.

Тяжело вздыхая, Тильда стянула с себя платье и осторожно прилегла на кровать.

— Что-то давно я не лежала на животе, даже как-то непривычно.

— Я тоже заметила, что люди преклонного возраста на животе почти не спят. Да ты не волнуйся, поверни голову на бок, чтоб было удобно, и закрой глаза.

Ольга оперлась коленом на мягкий матрац и начала легко разминать плечи бабушки, а потом промассировала ей всю спину, снимая воспаление с позвоночника и наполняя мышцы энергией. Вскоре руки девушки перешли к больным ногам бабушки, и тут она все своё внимание сосредоточила на левой ноге старушки. Тильда с удивлением и восторгом почувствовала, как жгучесть стопы медленно уменьшилась, а потом и вовсе ушла. Такая же "участь" постигла и правую ногу. Напоследок Ольга легко усыпила бабушку, укрыла ее краем покрывала и тихо вышла из спальни.

Через десять минут Тильда подхватилась с кровати, чувствуя себя не просто отлично, а божественно.

— Именно так — божественно! — тараторила бабуля, обнимая внучку и стараясь не плакать, хотя слезы все равно блестели за стеклами очков. — Ох, Оленька, это такое счастье, когда хоть недолго ничего не болит, не жжет и не ноет. Спасибо, большое спасибо, родная.

— На здоровье, бабушка. Вот теперь ты такая, как надо, поскольку прежняя хозяйка дома лишь притворялась, что у неё хорошее настроение и самочувствие, а на самом деле держалась на характере и воле.

— А большинство стариков так и живет, — фыркнула Тильда. — Ты лучше скажи, что со мной сделала, волшебница?

— А что она сделала? — заглянул в комнату Витольд и виновато объяснил. — Я честно пытался отдыхать, дамы, но мне одному и скучно, и грустно, а у вас тут весело и шумно, вот я и не выдержал…

— Я сделала бабушке массаж, а она настолько расслабилась, что уснула, — Ольга незаметно подмигнула Тильде и повернулась к отцу. — Но это все ерунда, потому что я нахожусь под впечатлением от коллекции нашей госпожи портнихи, и мне нужна группа поддержки.

— Я готов, — папа проскользнул в комнату, бросил взгляд на разбросанную кучу одежды и рассмеялся. — Меня таким не испугать, я видел гораздо большие и вычурные горы…тряпья.

— Ах ты… — замахнулась на него мать, — невежда!

— Мам, — отпрыгнул Витольд, — ты подрываешь мой авторитет,

— Я не буду извиняться, — грозно сказала Тильда, хотя глаза ее смеялись. — Хочешь быть группой поддержки — выказывай уважение и искреннюю заинтересованность к моему труду. И не забывай — от выбора наряда Ольги зависит ваш субботний вечер.

— Слушаюсь и повинуюсь. Ну что, начинаем примерки и дефиле? — строго-профессиональным тоном спросил Витольд. — Прекрасно, а то я уже боялся, что пропустил самое интересное.

— Да нет, интересное только начинается, — и Тильда широко распахнула дверь в мастерскую, — прошу. Витольд, ты садишься в уголке и молчишь, а я одеваю Ольгу и она выходит демонстрировать одежду на помост.

— Какой помост? — заглянула в комнату девушка. — Ага, вон то возвышение?

— Именно. Постоишь там, покрутишься во все стороны, а мы с отцом посмотрим, что тебе подходит больше всего. И не переживай за размер, наряды всегда можно будет ушить или переделать, ведь они рассчитаны на стандартную фигуру модели, а ты от них недалеко ушла, разве что ростом пониже.

Дальнейшее действо так захватило красавицу, что она и не заметила, как за час перемерила весь гардероб, отложенный в спальне, а потом еще и некоторые платья и костюмы, которые бабушка нашла в мастерской. Главным выводом, как бывает в таких случаях, стало общее признание, что готовый наряд для выхода "в свет" не найден, значит, нужно начинать все сначала.

Витольд жалобно застонал:

— Дамы и барышни, давайте сделаем перерыв, ведь вечер на дворе, да и чаю выпить не помешало бы, а нам с Олей вскоре ехать на встречу…кстати, пока не забыл, вот держи, дочка, — и он протянул на ладони цветной пакетик, — карточка для телефона, как ты и просила, для разговоров с заграницей. Ведь маме ты вчера позвонила, а хотела еще на работу.

— Ох, да. Спасибо, папа, — Ольга чмокнула Витольда в щеку и, крикнув, — Я быстро, только телефон принесу, — исчезла с глаз.

Варгасы молча переглянулись, улыбнулись, понимающе, друг другу, и сын, поведя плечом, наконец, спросил.

— Как она тебе?

— Настоящее чудо, — Тильда говорила так, словно обдумала свои слова заранее и была искренне уверена в их правоте. — Ольга — это любовь с первого взгляда, которую полностью понимаешь и принимаешь, эта девочка — наша кровинка и её присутствие дарит…невероятное ощущение счастья. Нам нужно благодарить Господа и деву Марию за такой подарок, — старуха, задумавшись на минуту, добавила, — и я сделаю это прямо сегодня. Поеду с вами на Аушрос варту, чтобы помолиться чудотворной иконе Остробрамской Божьей матери.

Во время чаепития Ольга позвонила в Киев, чтобы узнать о самочувствии своего последнего подопечного в больнице.

— Тарас, привет, это Ольга Коляда. Я уже в Вильнюсе. Как там ваш товарищ, господин Сокора?

— Оля, наконец-то, я уже волноваться начал, — прогрохотало в ответ. — Дым очнулся и его к вечеру уже переведут в обычную палату. Общее состояние тяжелое, но жизни ничего не угрожает. Я недавно разговаривал с заведующим отделения, и он сказал, что все врачи приятно удивлены, особенно те, кто оперировал ночью, ведь у них были большие сомнения, что Дым выкарабкается. А он уже даже шутит и, кстати, просил передать тебе привет, надеясь на скорую встречу. Извини, солнышко, но я не выдержал и рассказал ему, в отредактированном варианте, конечно, что именно ты выходила его той ночью. Иначе ждала бы Дыма встреча не с тобой, а с другой дамой, с Дамой с косой.

— Я очень рада, — ответила Ольга, облегченно улыбаясь.

— Ладно, твой номер я запомнил, буду звонить время от времени. Счастливо, и отдыхай хорошо. Еще раз спасибо от имени всех нас, пока.

— Слава Богу, — девушка отложила телефон и, увидев вопросительный взгляд отца, объяснила. — Последнее дежурство в больнице оказалось тяжелым. Пришлось воевать до утра, зато больной теперь будет жить, хотя ему еще долго придется восстанавливать здоровье.

— А следующей ночью ты выхаживала Брауниса, — раздраженно проворчал отец. — Не дали ребенку отдохнуть даже в поезде.

Тильда, гордая за внучку, покивала головой, а Витольд, глядя на дочь, все еще одетую в роскошное бархатное платье темно-бордового цвета, вдруг сказал:

— Наша главная ошибка, мама, в том, что мы одевали Ольгу в наряды солидных дам, а она ведь еще молоденькая…

— Ну, не такая уж и молоденькая, — хмыкнула девушка.

— Такая-такая, и я предлагаю придумать для нее что-то более дерзкое, возможно, открыть плечи…или надеть короткую юбку. Ведь у моей доченьки — роскошные ноги, так почему бы их не показать?

— Действительно, — удивлённо согласилась Тильда, отставила чашку с чаем и приказала. — Оля, а ну встань на стул, вот здесь, прямо возле стола.

Когда девушка выполнила ее приказ, бабушка снова скомандовала:

— А теперь подними юбку выше колен.

Рассматривание нового образа красавицы было коротким.

— Теперь платье выглядит совсем иначе, — торжественно сказал Витольд. — Сохранились его изысканность и формы, в то же время оно стало современным… и просто классным.

— Молодец, — отозвалась мать. — Вот что значит практичный мужской взгляд, теперь я точно знаю, как перешить этот туалет. Завтра увидишь, — подмигнула бабуля внучке.

— Итак, мы закончили? — с надеждой спросил Витольд.

— Да, думаю на сегодня хватит, можно отдыхать.

— Тогда нам пора на Аушрос варту, — провозгласил сын. — Дамы, даю вам десять минут на сборы и уезжаем.

Уже в машине Тильда объяснила Ольге, что собирается к чудотворной иконе Остробрамской божьей матери и девушка выразила желание тоже ее увидеть. Они договорились с бабушкой встретиться позже, когда закончится знакомство с Беруте, а Витольд, ведя автомобиль, только таинственно улыбался и молчал.

16

Поездка была недолгой. Машина, миновав уже знакомую Ольге гору Трех крестов, вскоре остановилась.

— В центре все недалеко, — сказал Витольд, помогая матери выйти из машины. — Вон, посмотри, Оля, башня Гедиминаса, а у ее подножия — Кафедральная площадь. От нее улицы ведут к Ратушной площади, где собственно и находится Ратуша — главный административный орган города.

— А вечер сегодня удивительно теплый, будто лето не кончалось, — заметила Тильда. — Хорошее время для прогулки.

Держа под локти своих дам, Витольд медленно шел старинной мостовой, минуя небольшие открытые кафе и разнообразные магазинчики. В воздухе неуловимо пахло осенью, добавляя теплому сентябрьскому вечеру нотку изысканных горьких духов. Ольга, чувствуя в душе странную влюбленность в неизвестный город, тихо сказала:

— Вильнюс напоминает мне пожилую, но очень изысканную даму, которая за одеждами ухоженных фасадов хранит старинные тайны и необычные сюрпризы.

— Почти, как я, — засмеялась Тильда.

А вскоре Варгасы осматривали Ратушу, вокруг которой разгуливали по площади местные жители и многочисленные туристы. По брусчатке мирно гуляли голуби, собирая вечную дань с людей хлебом и крошками, воздух пропах кофе и сладостями, но завершающим штрихом восприятия Вильнюса стал для Ольги маленький оркестр, который развлекал публику возле старинного фонтана. Изысканные и одновременно простые мелодии плыли над площадью, очаровывая всех чувством тихой сладкой печали. Варгасы дружно вздохнули, переглянулись… и засмеялись, как будто сбрасывая с себя сказочное наваждение.

— Улица Аушрос варту, что в переводе означает Ворота зари, соединяет Ратушную площадь с сохранившимися до наших дней старинными воротами — Острой брамой. Около них, в часовне, и хранится чудотворная икона Остробрамской божьей матери, — Витольд показал рукой в конец улицы. — Когда-то всё это было старинной городской стеной, но в начале девятнадцатого века, как раз перед приходом Наполеона, стены Вильнюса разрушили и на сегодняшний день от них остались лишь воспоминания в названиях улиц.

— Значит, мы уже пришли? — уточнила Ольга. — А где салон?

— Совсем рядом, через два дома, — ответил отец.

— Ладно, встретимся позже, — Тильда кивнула, прощаясь, перешла на другую сторону улицы и медленно направилась к часовне.

Глядя ей вслед, Ольга радовалась, что на трость бабушка почти не опирается, хотя её наличие всё же заставляло задуматься о более радикальной помощи. Но мысли девушки были прерваны — отец, в душе переживая предстоящую встречу с Беруте — не мог устоять на месте. Он потянул дочь за собой, и вскоре они уже заходили в ярко освещенный холл большого фотосалона, где собственно и проходила съемка. Витольд, давно знакомый со здешними правилами, кивнул помощнице Беруте, что-то шепнув ей на литовском, а затем провел Ольгу в угол, где они смогли спокойно наблюдать за ходом съемок.

На возвышении, окутанная чем-то полупрозрачным, выгнула спину девушка, длинные волосы которой блестящей светлой волной стекали по обнаженным плечам. В свете ярких софитов она напомнила Ольге морскую нимфу, таинственную, прекрасную и соблазнительную. Вокруг манекенщицы волчком кружилась небольшая симпатичная женщина с камерой в руках. Она что-то быстро говорила модели, заставляя ее менять положение тела и выражение лица, непрестанно гудел затвор фотоаппарата, мелькали вспышки сделанных кадров, но Беруте, а это была именно она, ни на миг не останавливалась, только заменила один фотоаппарат на другой, протянутый ассистенткой. Наконец долгая работа подошла к концу, женщина хлопнула в ладоши и что-то крикнула.

— Конец, всем спасибо, — перевел Витольд.

И магия закончилась.

"Нимфа" капризным голоском сразу же начала на что-то жаловаться, демонстративно закуривая сигарету, но потом, громко вздохнув, промаршировала за ширму переодеваться, вокруг места фотосъемок забегали ассистенты, собирая аппаратуру, сматывая длинные шнуры кабелей и выключая мощные софиты, а Беруте, схватив бутылку минеральной воды, запрокинула голову и стала жадно пить. Но вот к ней подскочила помощница и что-то шепнула, показав на угол, где стояли Варгасы. Уставшее лицо Беруте неуловимо изменилось, и пока она подходила к нежданным визитерам, Ольга шепнула отцу:

— Если даже будет гнать от себя дубиной — терпи и не отпускай, она красивая, ловкая и сильная женщина. Мне хочется иметь такую мачеху.

— Получишь, обещаю, — поклялся Витольд и сделал шаг навстречу любимой. — Добрый вечер, познакомься, это Ольга — моя дочь.

Ошарашенная неожиданным известием, Беруте замерла. Куда и поддевалось боевое рвение женщины, готовой к спору — дорогу ему остановило хорошее воспитание, любопытство и профессиональный глаз фотографа, сразу отметивший изысканную красоту девушки, ее спокойное чувство достоинства и скрытый блеск веселых синих глаз.

— Очень приятно, — в языке Беруте слышался легкий акцент.

— Извините за вторжение, — Ольга искренне улыбнулась, завораживая подругу отца шармом и непринужденностью, — но это я уговорила папу как можно быстрее нас познакомить.

Беруте вопросительно посмотрела на Витольда, на что тот объяснил:

— Я много рассказывал о тебе, какую большую роль играешь в моей жизни и как много значишь…

— Поэтому мне захотелось поскорее вас увидеть, — красавица протянула руку для приветствия и Беруте ответила ей крепким рукопожатием.

— Конечно, Витольд рассказывал о вас…

— О тебе…пожалуйста.

— Хорошо, и я знала, что вы…ты должна приехать в отпуск, но не ожидала так внезапно… Ты что, не мог позвонить? — Растерянная женщина перешла на литовский, выражая Варгасу свое недовольство, но вдруг остановилась. — Прошу прощения, Ольга, но сегодняшние съемки прошли не совсем удачно, я расстроена и поэтому плохо контролирую эмоции.

— Жаль, — хмыкнул под нос Витольд. Он так надеялся выяснить, наконец, причины странного поведение любимой, но, очевидно, их разговор вновь откладывался на потом.

— Если мы не вовремя, можем встретиться в другой день, — предложила девушка. — Но именно сегодня мне нужна ваша помощь в одном деликатном деле, пожалуйста.

— Хорошо, подождите меня…вон там, на диванчике, а я сделаю последние распоряжения и буду к вашим услугам.

Беруте метнулась в группу парней, выносящих к лестнице софиты и накричала на них, потом поругалась с моделью, которая возвышалась над ней, словно башня, и агрессивно рычала в ответ, после модели досталось на орехи помощнице, ассистенткам да и всем остальным в придачу. Наблюдая это, Ольга лениво поинтересовалась у отца:

— Твоя подруга всегда такая?..

— Последнее время — да, — вздохнул он. — А когда мы познакомились, более спокойной и здравомыслящей женщины было не найти.

"Интересно, и что это с Беруте творится? — Ольга рассматривала будущую мачеху, чувствуя легкую тревогу. — А то, что творится — очевидно. Ладно, еще не вечер…то есть, уже вечер, конечно, — поправила себя девушка, — но еще есть время разведать тайны этой дамы, а уже потом делать выводы".

В помещении быстро убрали, только возле помоста, на котором стоял стол с зажженными свечами и изысканной посудой — реквизитом последней съемки — столпились ассистенты, ожидая последних приказов строгой хозяйки салона.

— Я сама закончу, — крикнула им Беруте, выпроводила помощников за двери, заперла защёлку и погасила верхний свет. — Наконец, — уставшая женщина тяжело присела на стул и вздохнула. — Бывают дни, когда ничего не получается, как планировалось.

— И сегодня именно такой день? — Витольд, сочувствующе, коснулся руки женщины.

— Представляешь, мне заказали первую страницу журнала, еще и декабрь — новогодний выпуск. Редактор выбрал модель, "олицетворение зимы", как он выразился, а эта кошка скорее похожа на…

— Весну? — подсказала Ольга.

— На шлюху, — откровенно ответила Беруте. — Дорогую, изысканную, красивую, но шлюху, и на фотографиях это будет заметно. А мне сдавать материал через неделю…

— Значит, время еще есть? — уточнил Витольд.

— А где найти подходящую модель? — женщина всплеснула руками. — Это только мужчинам кажется, что вокруг полно красавиц, а на самом деле не так! Агентства требуют предварительную договоренность и контракт, известные или знакомые лица в данном случае отпадают… И что я должна делать? Все, конец моей карьере и репутации!

— Беруте, не преувеличивай, я в последний год несколько раз заставал подобные ситуации — и ничего, все как-то налаживалось, и тебя вновь называли лучшим вильнюсским фотографом, — начал успокаивать ее Витольд. — А модель найдется, вот увидишь. — И отец незаметно перешел на литовский язык, обнимая и успокаивая женщину.

А Ольга, чтобы не смущать влюбленных своим присутствием, поднялась с диванчика и направилась к столу задуть свечи. Она легко потушила две первые, а вот последняя, самая маленькая свеча, не сдавалась, упорно продолжая гореть. Девушка взяла ее в руки и остановилась — расписанный серебром стакан, на донышке которого плавал маленький огонек, легко уместился в ладони. Его нежное сияние зачаровывало, а легкое тепло приятно согревало пальцы. Наконец Ольга поднесла свечу к лицу и…

— Стой, ради Бога, — заорала вдруг Беруте, — стой и не двигайся! — она бросилась к ошарашенной красавице, быстро убрала со стола посуду, а затем и сам стол, и громко приказала. — Встань в центр помоста и подними руки к лицу. А теперь немного вытяни губы, будто собираешься задуть свечу. — В ее руках откуда-то взялся фотоаппарат, который она навела на Ольгу и восторженно выдохнула. — Девочка, да ты просто создана для камеры! — Зашумел затвор, быстро замигали фотовспышки, — наклони голову…немножко вытяни губы и опусти глаза вниз. — Беруте вплотную приблизила фотообъектив к Ольге и шепнула, — а теперь взгляни на меня. Есть!.. — Снова замелькали вспышки. — Меняем позу — встань боком, а голову поверни ко мне, подними свечу на одной руке…ближе к лицу, прекрасно!..

Время как будто остановилось — тело девушки медленно двигалось, её руки мягко плыли в изысканном танце, убаюкивая в ладонях огонек свечи, а Беруте незаметной серой тенью металась вокруг помоста и почти не дышала, зачарованная красавицей. Но, наконец, она скомандовала:

— А теперь дунь на свечу, пусть погаснет.

И вокруг воцарилась ночь.

— Это что такое? — послышался растерянный голос Беруте.

— Любимая, ты же выключила верхний свет, — иронично напомнил Витольд в темноте.

Когда светильники, наконец, были зажжены, Ольга всё ещё продолжала смеяться. Но захваченная вдохновением Беруте не обратила на это никакого внимание, потому что уже начала перекачивать снимки из фотоаппарата в ноутбук, который она всегда держала при себе. Женщина быстро щелкала мышкой, что-то мрачно бормоча себе под нос, и вводила в компьютер необходимые данные и параметры… вдруг вскрикнув так, что Ольга подскочила от неожиданности.

Витольд небрежно махнул дочери рукой, чтоб не волновалась.

— Все хорошо, Оля. Я тоже сначала подскакивал, когда слышал подобные звуки, но потом узнал — это означает, что фотографии получились отличные и теперь, думаю, начнется самое интересное.

— То есть?

— Готовься к предложению от которого не сможешь отказаться.

— Лучше я приготовлю встречное, — подмигнула ему Ольга.

— Люди! Смотрите! — и торжествующая Беруте повернула к ним ноутбук.

— Какая красота! — восторженно выдохнул Витольд.

— Даже не верится, что это я, — удивлению Ольги не было предела.

С экрана компьютера на них смотрело лицо прекрасной незнакомки, черные волосы которой почти исчезали в темноте ночи. Словно нарисованные, изгибались дуги бровей над таинственными синими глазами, нос был просто безупречным, кожа сияла здоровой белизной, а яркие свежие губы обещали будущему избраннику все наслаждения мира. Но кроме лица на фотографии притягивали взгляд руки красавицы. Освещенные изнутри свечой, они нежно светились, наполняя теплым розовым цветом каждый пальчик прекрасной девы.

— Если перед лицом будут пролетать снежинки, словно девушка смотрит сквозь окно в зимнюю ночь, подписывайте "С Рождеством", и обложка готова. — Голос Ольги звучал спокойно и даже чуть иронично. — Прекрасная работа, Беруте, действительно…И я дам разрешение на эту публикацию, если вы согласитесь составить мне компанию в субботу.

— С радостью, — немного растерянная неожиданным комментарием, женщина уточнила. — А что в субботу?..

— Бал в университете.

— А-а, — Беруте укоризненно посмотрела на Витольда, — ежегодное сентябрьское празднование?

— Да, любимая, — подтвердил он.

— Понимаете, — принялась объяснять Ольга, — я же тут никого не знаю, не ориентируюсь в местных правилах, сплетнях или интригах. А так хочется, чтобы отец мною гордился… Но каким-нибудь неловким замечанием или танцем с неподходящим партнером, я могу навредить репутации господина профессора.

— Доченька, не говори глупостей, — бросил отец.

— Не обижайся, но есть вещи, понятные только женщинам, а это значит, что без помощи доброжелательной спутницы в субботу мне будет действительно неудобно и просто трудно. — Девушка протянула руки к Беруте, — пожалуйста, составьте нам компанию. Я все равно хотела с вами поближе познакомиться, а тут такая возможность.

— Что ж, я согласна, — женщина улыбнулась, с одобрением разглядывая Ольгу, а потом подмигнула Витольду. — Счастливчик!

— Еще какой! Меня же будут сопровождать две шикарные дамы.

— Вот нахал! Это ты нас будешь сопровождать! — возмутилась, смеясь, женщина. — И я имела в виду не субботний бал, а твою дочь.

— Да, понял, дорогая, это я тебя просто дразнил. А о счастье вслух я предпочитаю не говорить, чтоб не сглазить. Ведь еще несколько месяцев назад стоило мне сказать, как я счастлив рядом с тобой, как все сразу изменилось. Ты стала избегать меня, никаких внятных объяснений не даешь… и я просто в растерянности.

Беруте нахмурилась, а Ольга, чтобы не дать разгореться нежелательной ссоре, решила вмешаться.

— Перед тем, как вы начнете выяснять отношения, я хочу, чтоб Беруте расслабилась и передохнула. Вы, папа, сейчас в разных весовых категориях: ты отдохнул после работы, полон сил и энергии и готов к бою, а твоя "оппонентка" чувствует себя усталой, голодной и растерянной. Так что предлагаю поступить, как баба Яга в русских сказках, сначала дать любимой передохнуть, потом накормить, а уж напоследок задавать вопросы.

Беруте благодарно посмотрела на Ольгу, а потом перевела взгляд на Витольда, который совершенно растерялся от неожиданного "предательства" дочери.

— Не подумай ничего плохого, — мурлыкнула Ольга, — обычная женская солидарность.

— Ладно, что ты предлагаешь конкретно? — спросил отец.

— Я предлагаю массаж. И сделаю его прямо здесь, — девушка показала рукой на диван у стены. — Беруте, снимайте блузку и ложитесь на живот. Это займет совсем немного времени, зато потом вы будете чувствовать себя совсем иначе.

"Хорошо, что она не сопротивлялась, — рассуждала Ольга, начиная разминать каменные мышцы усталой женщины, — очевидно, ей действительно необходимо выиграть время для разговора". Руки девушки легко находили самые болезненные места на спине Беруте, снимая воспаление и разгоняя усталость, а благодарная пациентка в ответ лишь стонала от удовольствия и просила ещё. Спустившись пальцами к ягодицам женщины, Ольга вдруг улыбнулась, поняв, почему Беруте злилась или, возможно, чувствовала себя растерянной рядом с любимым. Беременность! Беруте была беременной! Наверное, не знала, как сказать об этом Витольду, а значит, отца необходимо быстро подтолкнуть в нужном направлении. А то озабоченная женщина может наделать глупостей из-за волнения или неопределенности своего положения, создав тем самым угрозу для жизни будущего Варгаса.

"Надеюсь, у меня будет братик", — подумала Ольга и закончила массаж тем, что "зарядила" будущую мачеху отменной энергией.

— Все, — девушка отступила от дивана и помогла Беруте встать, — как вы теперь себя чувствуете?

— Просто отлично, — женщина раскинула руки и засмеялась. — В теле такая легкость, что, кажется, я сейчас взлечу до потолка, — она обняла Ольгу и расцеловала ее от чистого сердца. — Спасибо, ты просто волшебница. И обращайся ко мне на "ты", потому что с сегодняшнего дня у тебя появилась новая подруга и поклонница твоих талантов.

— Что дальше? — Витольд с радостью воспринял дружбу, возникшую между женщинами, и вежливо ждал своей очереди.

— А дальше я позвоню бабушке, чтобы узнать, где она находится, — Ольга вытащила мобильный телефон и, переговорив с Тильдой, доложила. — Бабушка уже дома, ведь мы задержались из-за неожиданной фотосъемки, не звонили ей, вот она и поняла, что наша встреча переносится. Поэтому, папочка, я предлагаю подвезти меня домой, а потом ехать кормить Беруте ужином. Что касается ваших разговоров, тут я вам не судья, вы люди взрослые, сами разберетесь.

У дома, тепло попрощавшись с новой подругой, Ольга попросила отца провести ее к крыльцу. "Я неуверенно чувствую себя в темноте", — слукавила она, хотя на самом деле хотела дать ему последние наставления.

— Прошу, сделай Беруте предложение, — схватив Витольда под руку, девушка медленно шла по тропинке. — Прямо сейчас, еще до ужина, скажи ей о своей любви, о том, как мечтаешь жить вместе. И не забудь добавить, что любишь ее дочь, как родную, ведь это важно для матери, понимаешь?

— Но я и так люблю Ванду, меня и просить не надо. Хорошая девочка, ей скоро исполнится четырнадцать, и ко мне она вполне благосклонно относится, — отец растерянно посмотрел на Ольгу. — Но почему вдруг сегодня? Зачем такая спешка?

— Поверь мне, отец, и сделай так, как я прошу. Очень прошу.

— Ладно, обещаю. Мне и самому хочется, наконец, расставить все точки над "и". Надеюсь, Беруте не пошлет меня куда подальше.

— Не пошлет, просто будь с ней искренним и честным, этого достаточно.

Во время позднего ужина Ольга рассказала Тильде последние новости.

— Невероятно, — ахнула бабушка, начав даже заикаться от услышанного. — Оля, ты у-у-верена? Беруте действительно б-беременна? Благослови тебя, Господи! Какая же я счастливая! А все ты, — покивала она пальцем на внучку, — это твой приезд перевернул нашу жизнь вверх тормашками!

— Бабушка, а я тут при чём? — запротестовала девушка. — Беруте беременная уже с добрых два месяца…

— Ольга, если бы не твой дар, мы могли б об этом и не узнать. А ты такая молодец, что посоветовала Витольду поспешить с признанием, ведь беременная женщина — это взрыв гормонов, шквал эмоций и никакой логики. Я хоть и старая, а помню хорошо.

— Теперь остается только ждать, — Ольга поднялась со стула и подала руку бабушке. — Пойдём, я уложу тебя в постель.

— Зачем? — удивилась Тильда, — я и сама могу…

— От таких новостей, ты не скоро уснешь, а пить таблетки, когда рядом ходит живое снотворное — грех, вот спою тебе волшебную колыбельную и будешь спать до утра, ладно? Вот и хорошо.

17

— Мама, я женюсь! — Радостный Витольд заскочил на кухню, где Тильда пила свой утренний кофе, и бросился ее обнимать.

— Тихо! — замахала руками старая, — Оленька еще спит.

— Понял, — перешел на шепот переполненный эмоциями сын. — Мы с Беруте вчера наконец объяснились. Я предложил ей руку и сердце, а она, немного повыступав и пофыркав, согласилась выйти за меня замуж. И только потом…ты представляешь?.. только потом сказала, что беременна. Поэтому у меня назрел вопрос к любимой доченьке, откуда она это знала? А она знала, я это точно знаю.

— Знала, знаю… Какое-то "масло масляное" у тебя получается, — пробормотала Тильда, изо всех сил пытаясь продемонстрировать свое "недоумение". — Сынок, ты же преподаешь в университете, а говоришь, словно какой-то второклассник.

— Ха-ха, — шепнул в ответ Витольд. — Вот и доказательство! — Он ткнул пальцем в мать. — Не пытайся делать потрясенный вид, из тебя никудышная актриса.

— О чем ты? — мать высоко подняла брови, демонстрируя непонимание, но потом не выдержала и прыснула счастливым смехом. — Поздравляю! От всей души поздравляю тебя и Беруте. Когда свадьба?

— Скоро, потому что я хотел бы жениться, пока здесь гостит Ольга. Так что без твоей помощи не обойтись. Мама, поговори с отцом Юргасом, пусть поспособствует нашей с Беруте свадьбе, ведь вы дружите всю жизнь и он, наверняка, сможет помочь.

— Конечно, я встречусь с ним просто сегодня… Нет, завтра, ведь мы едем к Анне, но я перезвоню Юргасу по дороге и договорюсь о встрече.

— У меня третья и четвертая пары, — сообщил Витольд. — Через полчаса поднимаем Ольгу и отправляемся в дорогу. Я вас оставлю у кузины, а после обеда мы с невестой, — сын забавно подмигнул, — присоединимся к вам, чтобы отпраздновать помолвку.

— Ладно, время еще есть, поэтому прошу, сбегай к мадам Зельде за утренними булочками, чтобы Ольга хорошо позавтракала, а то она плохо ела вечером. Да и вообще, в молодом возрасте нужно хорошо питаться.

Ольга проснулась от тихого скрипа двери.

— Бабушка? — сонно спросила она.

— Я не хотела тебя будить, лишь взглянуть, — отозвалась та виновато.

— Глупости, — девушка посмотрела на часы, висевшие на стене, и охнула. — Десятый час! Почему же вы меня не разбудили? Ведь нам пора ехать.

— Подожди, полежи еще минуту, — Тильда присела на краешек кровати и залюбовалась внучкой. — Как спалось?

— Хорошо, — Ольга потянулась под одеялом, выгибая спину, а потом зевнула. — Ох, прости. Вообще-то я ранняя пташка, но вчера вечером изрядно поделилась энергией с Беруте, вот организм и добрал своё, ведь лучший отдых и восстановление сил происходят во сне.

— Ага, а днем ты лечила меня, — напомнила бабушка, — и тоже расходовала энергию. Оля, а это не вредно? Потому что я не желаю, чтобы внучка рисковала здоровьем ради моих старых костей.

— Ничего подобного, — девушка соскочила с кровати. — Пойми, мой дар необходимо использовать, ведь если энергию не тратить, она переполняет меня до предела и начинает вредить. А рядом не всегда находятся люди, которым необходима помощь, и тогда приходится разряжаться, используя подручные предметы, например, чугунную батарею, землю или воду.

— Значит, использование силы — это необходимость?

— Да, и я предпочитаю использовать свой дар на пользу людям. Это справедливо и это — мое предназначение. Просто не всегда удаётся правильно рассчитать силы, особенно, во время лечения какого-то тяжелого случая. Тогда я просто иду до конца, потому что жизнь человека гораздо важнее моей последующей слабости или долгого сна. И не волнуйся зря, я только один раз в своей жизни полностью разрядила "аккумулятор", после чего проспала трое суток.

— Господи, — ужаснулась Тильда.

— Это случилось не по моей вине, — объяснила Ольга, — и когда будет время, я расскажу тебе одну интересную историю. А сейчас бегу в ванную, потому что уже слышу, как по лестнице поднимается отец, — схватив халатик, девушка бросилась из комнаты.

— Мама? — удивился Витольд, уставившись на Тильду. — Ты поднялась сюда…с твоими ногами? Как?

— Взлетела, — фыркнула та в ответ. — Булочки принес? Ладно, пошли на кухню, нужно заварить для Ольги свежего кофе, пока она умывается.

Медленно спускаясь на первый этаж, Тильда корила себя, что не успела предупредить внучку о подозрениях Витольда на счет беременности Беруте. "Придется Оленьке самой как-то выкручиваться, — вздыхала она, — а то я, безголовая, совершенно обо всем забыла. Но у меня есть оправдание — жизнь рядом с чудом, кого хочешь, собьет с толку".

Со вкусом поедая булочки, Ольга слушала отца.

— В мэрии мы с Беруте распишемся когда ты уедешь, потому что там очередь заполнена уже до средины декабря, а вот церковный брак возможен раньше, ведь отец Юргас когда-то был просто Юрой Васильевым и учился с твоей бабушкой в одном классе, их даже называли парой.

— Не преувеличивай, сынок, — отмахнулась Тильда. — И в школьные годы, и позже, когда учились в институтах, Юрий был мне просто другом. И я всегда знала, или, возможно, чувствовала, что у него свое предназначение.

— И хорошо, что он стал священником, — подмигнул матери Витольд, — а то отец когда-то мне признался, что если бы не ряса твоего товарища, у него был бы повод ревновать.

— Действительно? — Ольга допила кофе и облегченно вздохнула. — Все, я закончила, и теперь подскажите, что брать с собой к тетке?

— Ночевать не будем, я предпочитаю спать в собственной постели, — сказала Тильда, — да и на завтра много планов: встретиться с отцом Юргасом, перешить платье, а это требует нескольких примерок, и еще нужно закупить свежих продуктов. А более тесное знакомство с родственниками Ольга всегда сможет продолжить, так сказать, в рабочем порядке.

— Тогда я выбираю джинсы, — девушка подхватилась из-за стола и побежала переодеваться.

А Тильда задумчиво посмотрела на сына и спросила:

— Что ж ты не учинил ей допрос, как планировал?

— Да, пока шел от Зельды, передумал. Ведь Оля — медик, возможно есть какие-то признаки, по которым она сориентировалась в ситуации, вот и посоветовала поспешить с признанием. Чего же тогда спрашивать?

— Ольга заподозрила беременность, когда делала массаж, — объяснила Тильда.

— Думаю, раньше, — усмехнулся Витольд, — ведь она сразу приняла сторону Беруте и начала защищать ее от меня, называя это женской солидарностью.

— Ладно, — поднялась со стула Тильда, — иду за жакетом и отправляемся. Ты забрал сумку с гостинцами для Анны?

— Уже все в багажнике, мам, не переживай.

Трасса на Каунас шумела автомобилями. Разрисованные рекламами трейлеры, минуя отцовский "БМВ", пролетали, словно снаряды, рядом шныряли прыткие микроавтобусы, а легковые автомобили даже сигналили Витольду, выражая свое нетерпение, но он не обращал на это внимание, упорно придерживаясь правил дорожного движения.

— Если на знаке написано восемьдесят километров, я быстрее ехать не буду, — бормотал он, злым взглядом провожая "нарушителей". А Ольга, переглядываясь с бабушкой, молча давилась смехом, но все же не выдержала и прокомментировала вслух:

— Папа, я в растерянности: с одной стороны, не могу не восхищаться твоей дисциплинированностью, а с другой — так приятно знать, что у безупречного мужчины есть недостатки.

— Что? Какие недостатки?

— Не обижайся, но сейчас ты ведешь себя, как стопроцентный зануда.

— Ну, знаешь!.. — возмутился Витольд. — Я не зануда, а просто люблю порядок! И, если честно, после того, как от превышения скорости в аварии погибли родители Анны, я дал себе зарок всегда соблюдать дорожные правила.

— Прости, — Ольга коснулась его плеча, — я — дура.

— Я все равно тебя люблю, — улыбнулся ей в зеркало отец. — И ты не дура, а просто молодая и нетерпеливая.

— Ладно, — согласилась девушка, — нам еще долго ехать?

— Через шесть километров мы сворачиваем направо, где сразу начинаются дачные поселки, которые строились здесь ещё с семидесятых годов. Сначала это были небольшие домики и огороды вокруг них. Но позже, уже в девяностые, участки стали раскупаться нуворишами от торговли, чтобы возводить на них свои дворцы…

— И у тети Анны тоже дворец?

— Нет, слава Богу. У ее бывшего мужа хватило ума построить нормальный дом, то есть, без башен с флажками, портиков или греческих колонн.

— Ой, а я даже не поинтересовалась тетиным мужем? — растерялась Ольга, поворачиваясь к бабушке. — Они разведены?

— Давно, — ответила Тильда. — Еще когда дети были школьниками, Янис бросил Анну ради одной наглой девицы. Но его новый брак продлился недолго — молодая жена сбежала с любовником за границу и больше ее никто не видел. Янис хотел вновь вернуться к Анне и сыновьям, но они его не приняли. И через год он умер.

— Ужас! — шепнула Ольга. — А от чего?

— Думаю, от разбитого сердца, обманутых надежд…ну, и от алкоголя, конечно, ведь за последний год Янис выпил больше водки, чем за всю предыдущую жизнь. Ему даже диагноз поставили — алкогольное отравление.

— А тетя?

— Анна долго корила себя, что не простила мужа, но в то время иначе поступить не могла — оставшись с двумя детьми, преданная и оскорбленная, она тяжело переживала развод, а появление Яниса с цветами и неискренним раскаянием, ужасно её напугало.

— Напугало? — переспросила внучка. — Почему?

— Потому что племянница, наконец, пришла в себя и успокоилась, начала получать удовольствие от свободы и независимости, а терять последнее самоуважение от лицемерного брака у нее не было ни сил, ни желания.

Через десять минут автомобиль Варгасов выехал на берег красивой реки, и остановился.

— Это — Нярис, наша знаменитая река, — объяснил отец. — Поляки и белорусы называют ее Вилией. А поселок, раскинувшийся вокруг, это Дукштас. Здесь и находится дом Анны.

Дукштас утопал в зелени, хотя сентябрь уже начал тут свою работу, незаметно выкрашивая деревья и кусты разнообразными оттенками осенней палитры. Коричневые и красные крыши домов лишь добавляли поселку ярких акцентов. Медленно проезжая по улицам, Витольд рассказывал Ольге о соседях своей кузины, известных деятелях культуры и искусства.

— Ты же говорил о нуворишах от торговли? Где же они? — уточнила девушка.

— На той стороне Няриса, — небрежно бросил отец. — Как только здешние старожилы узнали о перспективном плане застройки Дукштаса, приложили все усилия, чтоб "торговые палаты" маячили как можно дальше от этих мест.

— А вот и "Вязы", — бабушка показала на красивый двухэтажный дом под желтой черепицей. — Почему ты удивлена, Оля?

— Впервые встречаю дом с собственным названием, — растерянно ответила девушка. — На Украине это не принято, по крайней мере, в наших селах, ведь для большинства — это просто дом или хата…Хотя, возможно, новым особнякам и дворцам, — Ольга лукаво улыбнулась отцу, — теперь тоже дают гордые названия, вроде Распупок или Важняков.

Женщину, которая вышла из дома поприветствовать гостей, Варгасы встретили дружным хохотом.

— Анна, — смеялась Тильда. — Это — Ольга, моя внучка и твоя племянница…И не смотри так, у девочки отличное чувство юмора, она рассмешила нас на подъезде к "Вязам" и мы… — Варгасы переглянулись и снова захохотали.

— Хорошее приветствие, — тоже засмеялась хозяйка. — Оля, приятно познакомится.

Высокая и худая до костлявости, тетя выглядела на все свои "под шестьдесят", но ее очень молодили джинсы и яркая зеленая рубашка навыпуск. Как и бабушка, Анна носила очки, которые удивительно ей шли, подчеркивая худые аристократичные черты лица, а еще у нее были красивые вьющиеся волосы, окрашенные в так называемый "тициановский" цвет и приятная улыбка.

— Ну, что вы, — возразила девушка. — Это знакомство с отцом и бабушкой заставило меня признать, что жизнь полна приятных неожиданностей. Надеюсь, и вы, тетушка, такого же мнения, потому что если нет — придется за вас серьезно взяться.

— Я не против, а тётушкой меня еще никто не называл, — улыбнулась Анна. — Прошу, заходите, дорогие гости, я уже давно вас поджидаю.

— Это я виновата, — призналась Ольга, — откровенно проспала, а бабушка пожалела меня будить.

— Анну таким не удивишь, — фыркнула Тильда. — Я не раз слышала, как любят поспать ее ребята, особенно Донатас.

— Да, чтобы стянуть этого соню с кровати, нужны немалые усилия, — вздохнула тетя. — Представляете, он утверждает, что его артистической натуре необходимо не менее двенадцати часов сна, иначе это сказывается на его выдающейся игре.

Гостиная, где расположились гости, выглядела просто, аккуратно и очень уютно: веселые шторы на окнах, несколько диванов и кресел под стенами, красный ковер на полу, старинный буфет с посудой, а еще — круглый стол, накрытый кружевной скатертью.

— Какая красота, — восхищенно выдохнула Ольга, присев на стул возле стола. Ее руки деликатно разгладили кружево. — Вы сами плели, тетя?

— Ну, что ты, — возразила она, — я бы так не смогла. Случайно купила на блошином рынке, потому что вспомнила, как в детстве видела похожее в нашем доме.

— В каждой семье во время войны пропало много хороших вещей, — добавила Тильда. — Их продавали или меняли на продукты, хотя большинство было утрачено во время бомбардировок…

— Дамы, давайте не будем о грустном, — запротестовал Витольд. — Ведь мы живы-здоровы, солнышко сияет, Оля приехала в гости, нужно радоваться.

— Твоя правда, сынок, сегодня о грустном даже вспоминать грех, а если ещё мне предложат чего-то горячего…

— Конечно, — засуетилась Анна. — У меня уже все готово к чаю: кекс, булочки, вишневое и малиновое варенье, так что мойте руки и прошу к столу.

— Прекрасно! — Тильда кивнула сыну. — Разгрузи сумки и помоги кузине, хорошо?

— Слушаюсь! — Витольд забавно козырнул матери и вышел выполнять приказ.

— Как же он рад, что ты приехала, Оля, — вздохнула Анна. — Просто светится от счастья.

— Это не только моя "вина", папа еще и женится.

Тетя выпучила глаза и громко ахнула.

— Женится?

— Анна, — Тильда нетерпеливо махнула рукой. — Мы все расскажем, обещаю, только давай сначала сядем за стол.

— Уже бегу, — растерянно засмеялась племянница. — Ну и ну, вот это новости!

Во время чаепития, узнав о главных событиях в семье Варгасов, Анна с энтузиазмом поддержала скорую свадьбу кузена.

— Жаль, что Казик с Ларой перенесли бракосочетание на октябрь, — вздохнула она в конце. — Уверена, они бы хотели, чтоб Ольга присутствовала на их венчании.

— Это невозможно…к моему большому сожалению, — Ольга задумчиво переплетала свою белую косу, удобно устроившись в кресле. — Отпуск только на три недели и в октябре я уже буду в Киеве, но обещаю обязательно передать поздравления и подарок молодоженам.

— Ладно, — поднялся из-за стола Витольд. — Мне пора в университет, ждите нас с Беруте около шести, отметим нашу помолвку и поедем домой.

— Как домой? — расстроилась Анна. — Вы разве не останетесь ночевать?

— У нас много дел, дорогая. В субботу — университетский бал, а платье Оленьке еще не готово, да и с отцом Юргасом я договорилась встретиться в десять утра, — Тильда успокаивающе похлопала племянницу по плечу. — Мы скоро увидимся, обещаю, тем более, мне понадобится твоя помощь в подготовке к свадьбе.

Проводив отца до машины, Ольга остановилась на дорожке, чтобы подробнее рассмотреть дом Зуокасов.

"Обычный дом, а выглядит красиво, — решила девушка. — Простые линии, большие окна, виноград, разросшийся по балкону, и общая атмосфера степенности и уюта".

— Любуешься? — спросила из-за спины бабушка.

— Ага, этот дом, как и ваш дом…

— Наш, — поправила девушку Тильда.

— Ладно, как и наш дом… "Вязы" вызывают ощущение спокойствия, тишины и комфорта. Знаешь, здесь вообще хорошее место, — задумчиво ответила Ольга. — Так и представляешь, что где-то за соседним кустом обязательно должна быть уютная беседка…

Тильда фыркнула, взяла Ольгу за руку и повела вокруг дома. Только оказавшись на обратной стороне, девушка поняла реакцию бабушки — среди раскидистых вязов, из-за которых, собственно, дом и получил свое название, стояла большая резная беседка, и место для нее было выбрано прекрасное — крутой берег Няриса. От беседки вниз по каменистому склону к воде шли ступени, выходящие на мостки для купания.

— Пойдем, — Тильда взяла Ольгу за руку, — посидим немного внутри, ведь скоро полдень, солнце припекает, как летом. И не удивляйся тому, что увидишь — Донатас переделал беседку под павильон, обустроив здесь все для собственного удобства, ведь летом он практически здесь живет.

— Понятно, — протянула Ольга. — И ему не скучно?

— Нет, ведь в свободные вечера он тут активно учит роли и репетирует.

— А на самом деле?.. — лукаво спросила внучка.

— А на самом деле ему удобно привозить сюда своих девушек, — послышался голос Анны, которая подходила от дома. — Мой младшенький — очень практичный парень, умеет позаботиться и о материнском спокойствии, и о собственных удобствах.

— Тетя, а вы бы предпочли, чтобы Донатас приводил девушек в дом? — лукаво поинтересовалась Ольга.

— Упаси Бог, — перекрестилась, смеясь, Анна, — эту шумную молодежь и с улицы хорошо слышно.

Интерьер беседки и вправду был нетипичным — столик с табуретками стоял под одной стеной, под второй — широкий удобный топчан с подушками и пледом, еще одна стена была полностью закрыта полками, где среди книг и журналов просто бросались в глаза яркие рамки с фотографиями Дона в театральных костюмах.

— Интересный парень, — мурлыкнула Ольга, рассматривая кузена, — Это, вероятно, Гамлет…Какие зеленые глаза! Красивый нос, выразительные губы, волнистые волосы — просто убийственная смесь для девичьего сердца… Надеюсь, у красавчика нет звездной болезни? — пробормотала она. — Ведь тогда нам будет сложно общаться… И не переглядывайся так с бабушкой, тетя, я все вижу, — Ольга укоризненно посмотрела на родственниц. — Не знаю, что вы себе надумали, или, возможно, чего-то боитесь, но уверяю — усложнять жизнь скоротечным романом с собственным братом я не собираюсь.

— Почему? — спросила Анна. — Вы ведь не близкая родня? А я была бы только рада. Вдруг бы что получилось?..

— Не обижайтесь, тетя, но нет! И без объяснений! — нахмурилась Ольга. — Я просто не хочу…

— Ради Бога, девочка, — Анна обняла племянницу, легко дернув ее за косичку. — Я просто размышляла вслух, не обращай внимания.

— Ладно, — решила подытожить Тильда. — Соблюдаем демократию, то есть, каждый делает то, что хочет и никто никому ничего не должен, договорились? А теперь, Анна, расскажи лучше, как Зуокасы построили этот дом.

Женщины уселись за столик, тетя легко толкнула раму окна, открывая перед Ольгой панораму полуденного горизонта над Нярисом, и начала рассказ.

— Когда мы захотели жить в Дукштасе, оказалось, что свободным остался лишь один участок — этот. Никто не захотел селиться на земле, где ничего толком не вырастишь, ведь здесь на поверхность выходит скала, следовательно для сельскохозяйственных работ участок не годился. А я была только рада, не люблю копаться в земле, разве что цветы посадить у дома или какие-нибудь кусты.

— А вязы? — спросила девушка.

— Они росли здесь всегда, им уже добрая сотня лет. Поэтому соседи и назвали наш дом "Вязами", потому что он отличался от окружающих участков, засаженных фруктовыми садами и огородами.

— Значит, вам все приходится покупать?

— И что? — махнула рукой тетка. — Мне лично много не нужно, ребята — взрослые, живут в Вильнюсе. Казимир с Ларой недавно купили квартиру рядом со своим офисом, а Дон живет в отцовской. Когда дети приезжают в гости, всегда навозят столько еды, что можно армию накормить. А припасы на зиму я делаю осенью, когда и выбор богатый, и цены невысокие. Ладно, — поднялась со стула хозяйка, — вы отдыхайте, а я — на кухню готовить обед.

Когда тетя ушла, Ольга спросила бабушку:

— Хочешь, чтобы я осмотрела Анну, да?

— Да, — благодарно кивнула Тильда. — Я сразу подумала об этом, когда мы приехали, потому что племянница сильно похудела за последнее время, и это меня беспокоит.

— Хорошо, только сначала ты.

— Что я..?

— Ложись на топчан, подлечим твои ноги. И не трепыхайся, бесполезно. А еще прошу, бабушка, не переживай за мое здоровье. Обещаю, если буду чувствовать себя нехорошо, или потребуется помощь, я сразу же об этом скажу.

18

Анна, удивленная просьбой Тильды, неохотно согласилась на осмотр. Для этого пришлось рассказать ей о таланте Ольги, правда, в отредактированном варианте, хотя и этого было достаточно, чтобы вызвать интерес и дать согласие посидеть тихонько на стульчике. Девушка привычно положила пальцы на виски женщины и начала диагностику.

— Сосуды, как и у бабушки, плохие, поэтому необходимо соблюдать специальную диету, то есть не употреблять жирного, копченого и острого. А ещё у тёти слабый желудок да и кишечник прилично зашлакован.

— Это правда, — подтвердила пациентка.

— Потому и сердце плохо работает, и часто повышается давление, особенно под вечер, правда? — Девушка не ждала ответа на вопрос, потому что все внимание сосредоточила на черноте, которую обнаружила еще в начале осмотра. "Вот отчего такая худоба", поняла Ольга. Она опустила руки, обошла тетку и села перед ней, внимательно заглядывая в глаза.

— Вы знаете, что с вами? И какая тут беда? — Ольга указала пальцем на низ живота Анны.

— Я… — тетя побледнела и растерянно посмотрела на Тильду. — Прости, просто не хотелось никого беспокоить, — она смущенно пожала плечами и отвела взгляд.

— Оля, что такое? — нетерпеливо поднялась со стула бабушка.

— У тети опухоль в яичнике, — тихо сказала девушка. — И если она это знала и не предпринимала никаких мер… это можно приравнять к суициду… или назвать большой глупостью, потому что опухоль доброкачественная и операция должна обязательно помочь.

— Анна, как ты могла?! — возмущенная бабушка закричала в полный голос. — Дура!.. Трусиха! Смерти захотела?.. Сначала своей, а потом моей?! Наверное, я мало родных похоронила в жизни, чтобы теперь и тебя к ним провожать?.. А о сыновьях ты подумала?! А о будущих внуках?!

Тетя, резким движением сбросив очки, мгновенье пронзительно смотрела на Тильду, а потом не выдержала и заплакала-запричитала, незаметно перейдя на литовский язык. Но Ольге перевод был не нужен — она и так знала, что Анна жалуется на судьбу и несправедливость жизни. Бабушка сразу же бросилась обнимать племянницу, пытаясь ее успокоить.

Потянулись долгие минуты плача. А нахмуренная Ольга стала размышлять, правильно ли поступила, открыв бабушке диагноз Анны, но потом решила — нет, все верно, в такой ситуации нельзя плыть по течению, необходимо бороться. Тем временем Тильда, немного отодвинувшись от Анны, начала ласково вытирать ее мокрые щеки платком.

— Почему ты молчала, а? Разве можно тянуть такой груз в одиночку? Для чего же тогда родные и близкие? Мы бы поддержали тебя, вместе искали бы выход, ведь в одиночку трудно…

— Я сказала Геле, — тихо всхлипнула тетка.

— Это лучшая подруга, — объяснила внучке Тильда. — И что Геля?

— Ругается, — уже спокойнее ответила Анна, ей явно полегчало, когда она рассказала о наболевшем. Вновь надев очки, тётка присела у стола. — Геля дала мне две недели, так сказать, на последние размышления, а потом пригрозила созвать общий семейный совет, чтобы заставить меня согласиться на операцию. Вот я и молчала, чтобы спокойно прожить эти дни.

— А потом умирать? — иронично поинтересовалась Тильда. — Я не понимаю, ты проходила обследование в больнице?

— В прошлом месяце. И меня заверили, что все должно пройти хорошо, но я всё равно боюсь, потому что, как вспомню, что пришлось пережить, когда родился Донатас… — Анна смущенно улыбнулась Ольге. — Это было кесарево сечение, и я потом очень тяжело отходила от наркоза, несколько дней опомниться не могла, всю ломало, постоянно тошнило, поднялась температура, врачи даже думали, что не выживу.

— Тетя, как медик вам заявляю, наука за последние двадцать лет сделала большой шаг вперед, — начала успокаивать Анну Ольга. — При анестезии сейчас используются лекарства совершенно иного порядка, они не токсичны и не вызывают побочных эффектов. Да и плановая операция — это вам не приемный покой скорой помощи, где больного кладут на стол в критическом состоянии.

— А разве есть разница? — пробормотала тетка.

— Есть, и большая. Проблема пациентов скорой — это сильные боли, слабость организма и кровопотери, а при плановых операциях это недопустимо. Вас обследуют, подготовят, анестезиолог выберет лучший наркоз для сердца и т. п. Главное — найти хорошего врача, не маститого профессора, который с возрастом больше занимается административной работой, а ежедневно оперирующего хирурга, пусть и молодого, зато с опытом подобных операций.

— Ага, — поддакнула Тильда, — о таких говорят, что он собаку на этом съел.

Женщины тихо засмеялись, лукаво переглядываясь.

— У меня именно такой врач — молодой и, в то же время, уже опытный, — значительно бодрее сказала тетя.

— Вот видишь, Анна, все не так плохо, — облегченно вздохнула Тильда. — Ольга — молодец, ты ее слушайся, ведь она уже больше десяти лет в медицине.

— Хорошо, — тетка вдруг встала и зашагала вокруг стола. — Я не буду больше тянуть и соглашусь на операцию… но при одном условии — мальчики ничего не должны знать.

— Не поняла… — удивилась Тильда.

— Я знаю своих сыновей, — грустно улыбнулась Анна, останавливаясь посреди комнаты. — Они запаникуют, потащат меня по знаменитым врачам, может, вообще предложат поехать в Европу, то есть, будут лишь мешать, а я не могу на них отвлекаться, не сейчас… Вот потом, когда уже всё будет позади…

— Тогда у меня предложение и я прошу выслушать его серьезно, — Ольга взяла тетю за руки и крепко их сжала. — Договаривайтесь об операции на ближайшие дни. Ребятам скажем, что вы переезжаете к нам, чтобы помочь бабушке в приготовлениях к свадьбе моего отца, а тем временем мы положим вас в больницу и сделаем всё, чтобы операция прошла успешно. Обещаю, никаких осложнений не будет, ведь выхаживать вас после операции буду я.

— Почему..? — удивилась Анна. — А как же Геля? Она ведь собиралась…

— Геля заступит на вахту, когда я разрешу, — спокойно ответила Ольга. — Когда буду уверена, что могу спокойно ехать домой.

— Анна, поверь, Оленька знает, что говорит, — заверила Тильда. — У девочки великий дар исцеления. С ее помощью я избавилась от боли в ногах, сплю, как ребенок, да еще и начала лучше видеть.

— Так ты настоящий экстрасенс! — ахнула тетя.

— Нет, игрушечный, — засмеялась красавица, и вдруг повела носом. — А что это так пахнет, будто подгорело?

— Господи, — вскочила Анна, — картошка… Я совсем о ней забыла!

Оставшись с Ольгой наедине, Тильда притянула ее к себе и крепко расцеловала.

— Мое солнце, я счастлива, что ты у нас есть, да еще и такая добрая, умная, красивая и, в придачу… э-э-э… — заколебалась старая, хитро прищурившись.

— Ведьма? — ласково поинтересовалась Ольга.

— Именно, — согласилась Тильда, — но мне больше нравится слово волшебница или, на крайний случай, колдунья. Все равно, я очень тобой горжусь, очень горжусь, вот так.

Пообедали просто и сытно: польский капустняк, жареная курица, подгоревшая картошка и овощной салат. От десерта женщины дружно отказались. Ольга помогла убрать со стола и приказала:

— Уважаемые дамы, марш отдыхать. Да-да, быстро по постелям. Я тоже с удовольствием вздремну, только, если можно, в беседке. Хочется на воздух, он здесь у вас просто замечательный.

Устроившись на топчане под пледом, девушка удовлетворенно вздохнула и закрыла глаза. "Сонное царство, настоящий рай", — была ее последняя мысль.

Когда через час у "Вязов" остановился черный мотоцикл, его хозяина встретила насыщенная полуденная тишина. Изредка её нарушал лишь ленивый щебет птиц в ветвях деревьев, да с реки слышался шум проходящего мимо причала катера. Мотоциклист снял шлем, привычным движением поправил растрепанные волосы и поспешил в дом.

"Ага, — увидел он, — мама с бабушкой отдыхают. Где же тогда моя сестричка? Неужели не приехала?"

Не найдя ожидаемую гостю, разочарованный Донатас поплелся в беседку переодеваться и просто замер столбом в дверях, увидев прекрасную картину — на топчане, свободно раскинув руки, спала девушка. Осторожно, чтобы ее вдруг не разбудить, молодой Зуокас присел на стульчик и начал рассматривать красавицу. А то, что она красавица, парень понял сразу. Ее черные, с синим отливом, короткие волосы прекрасно оттеняли белоснежную кожу, правильные черты лица поражали гармоничностью, а яркие губы словно были готовы к поцелуям. "Надеюсь, фигура у сестренки тоже безупречная", — подумал парень, пытаясь рассмотреть под одеялом неясные очертания тела Ольги.

Пока прекрасная кузина спала, у Донатаса вдруг возникла сумасшедшая идея её поцеловать, ведь опытный донжуан понимал — проснувшись, красавица обязательно ему откажет. Парень встал, сделал шаг к топчану и, наклонившись, коснулся губами девичьих уст.

И в это время незнакомка открыла глаза.

И что за глаза! Синие, большие, яркие, еще и опушенные длинными черными ресницами. Донатас замер, как завороженный, неудобно склонившись над девушкой, понимая, что теперь уже его подробно рассматривают, словно некий музейный экземпляр.

— А в морду? — ласково поинтересовалась красавица и стремительно села, поджав под себя ноги.

Испуганный ее словами, Дон мигом отскочил к двери, чуть не выпав наружу, а Ольга, сладко зевнув, встряхнула головой и, наконец, весело засмеялась.

— Привет, кузен. Как дела?

— Э-э-э… хорошо, — промямлил парень, робко оглядываясь назад.

— Не стой в дверях, садись, я тебя не укушу, — снисходительно пообещала девушка и начала переплетать необычную белую косу, которую Зуокас раньше не заметил.

— Ольга? — Решил все же уточнить Донатас.

— Собственной персоной, — кивнула она. — А ты — Дон, я знаю, вон сколько твоих фотографий навешано.

— Думаешь, я сам…чтоб похвалиться? — удивился парень. — Ничего подобного, это мои знакомые…

— Девушки, — подсказала Ольга.

— Ну да… А убрать неловко, вдруг они заметят и обидятся.

— Наверное, делая такие подарки, подруги надеются порадовать твое чувство прекрасного? — иронично поинтересовалась кузина, а потом отбросила одеяло и встала, поправляя на себе джинсы и легкий розовый свитер.

— Какая же ты красивая, — вырвалось у Дона, когда он опытным глазом рассмотрел изящную фигуру девушки.

— Обычная, — отмахнулась Ольга. — И давай на этом закончим дурацкие смотрины и просто поговорим.

— Красивая, а еще умная и простая, — продолжил восторженный юноша. — Я потрясен, убит прямо в сердце, конец мне, конец.

— Конец тебе будет, когда я тебя стукну, — пообещала Ольга. — Не испытывай мое терпение, а лучше скажи, где Казик, мой второй кузен?

— Обещал скоро быть, они с Ларой хотели еще в магазин заехать за продуктами.

Между молодыми людьми быстро завязалась непринужденная беседа. Донатас рассказал о своей учебе в университете и об игре в театре, о модных музыкальных веяниях среди вильнюсской молодежи и о фильмах, которые посмотрел в последнее время, а Ольга поделилась киевскими театральными новостями и рассказала о последних концертах, которые давали в столице Украины известные московские звезды эстрады и европейские рок-музыканты.

— Эх, — вздохнул Дон, — жаль, что у нас такая небольшая страна, ведь немало хороших исполнителей и групп минуют Литву в своих турне.

— А при чем здесь это? — не поняла девушка.

— Небольшие сборы от концертов, вот им и не интересно… А-а-а, мама уже проснулась, — заметил парень, повернувшись к открытой двери. — Привет, старушка.

— Привет, — мать бросила на него внимательный взгляд, а потом посмотрела на Ольгу.

— Надеюсь, Донатас хорошо себя вел?

— Конечно, хорошо, — обиделся парень и, обняв мать, незаметно подмигнул кузине.

— Вот это репутация! — засмеялась Ольга. — Мама боится, что ты бросаешься на каждую девушку, стоит ей оказаться рядом?

— Они сами на него бросаются, — послышался от двери незнакомый мужской голос с ощутимым акцентом. Высокий худощавый парень, очень похожий на Анну, пригнув голову, зашел в беседку. — Казимир, — представился он.

— Ой, — девушка сделала к нему шаг и вдруг быстро обняла. — Очень приятно, а я — Ольга.

— Дорогая семья, — Донатас ощутимо рассердился, — может перенесем братские поздравления на улицу? Потому что сейчас мой несчастная дом развалится, как теремок из сказки.

Все дружно согласились и начали выходить наружу. Последней шла Ольга и Дон придержал ее, отчитывая ревнивым шепотом:

— Как моего брата, так ты целуешь, а мне хотела дать по морде. Почему такая несправедливость?

— Терпи, — небрежно бросила девушка. — Сам все испортил, вот и заработал штрафные санкции.

— А это надолго? — жалобно спросил парень.

— Пока не поймешь, что я тебе не очередная поклонница, а сестра.

— Мы не такие уж и близкие родственники.

— Для меня — именно такие. Я хочу, чтобы ты с этим смирился… а взамен предлагаю дружбу, настоящую и искреннюю дружбу, и с ней — мою искренность, откровенность и сестринскую любовь.

Озадаченный парень удивленно замер, осматривая Ольгу странным взглядом, а потом посерьёзнел и протянул руку.

— Согласен, я — твой брат, и для меня будет честью иметь такую подругу и сестру.

Они обменялись крепким рукопожатием, а потом девушка неожиданно чмокнула его в щеку и рассмеялась.

— Ведь можешь, когда захочешь, — и выскочила наружу.

— Ух, ты, — повеселел Дон и поспешил следом за ней.

На улице брать Зуокасы еще раз познакомились со своей новой кузиной, восторженно присвистывая от её разглядывания. Ольга, смеясь, даже покрутилась перед ними, чтобы дать лучше себя рассмотреть, а потом так же начала осматривать ребят, комментируя увиденное вслух.

— Казик, по тебе сразу понятно, что ты парень серьезный, основательный и очень умный. И чувство юмора у тебя, как у английского лорда… так что с этим проблем нет. Единственное, что посоветовала бы, скорее приезжайте с Ларой ко мне в гости. Я покажу вам Киев, а еще мы можем съездить в гости к родне в Житомирскую область. Там такие леса! Высоченные сосны, их еще называют "корабельными", грибы, ягоды, озера с прекрасной рыбалкой…

— А я? — ревниво вмешался Донатас.

— А ты, кузен, просто высший класс, понятно? Когда познакомлю с подругами, они штабелями уложатся от восторга, так что придется делать всем искусственное дыхание… или ты сам справишься?

Казимир с матерью, вцепившись друг в друга, захохотали в полный голос, а Дон, горделиво поведя глазами, небрежно махнул рукой:

— Да я их… одной левой, — и тоже засмеялся.

— Мой сосед и лучший друг — Иван Федорович — всю жизнь проработал в министерстве культуры. И хотя сейчас он уже на пенсии, у него остались немалые связи. Когда приедешь в Киев, обещаю лучшие билеты на самые интересные спектакли любого театра. А еще — походы по вернисажам и художественным галереям, концертам и музыкальным кафе Киева. И, учитывая твой мотоцикл, думаю, будет интересно познакомить тебя с байкерским кланом "Диких псов"… согласен?

— Что? — ужаснулась Анна. — Каких псов?

— "Дикие псы" — это название, — улыбнулась девушка. — А на самом деле они очень симпатичные ребята, оригинальные, интеллигентные и вежливые. Когда они провожали меня на поезд, пол вокзала сбежалось посмотреть на этих красавцев.

— Зато вторая половина рассматривала тебя, — хмыкнул Казик, — или я ничего не понимаю в мужчинах.

— Значит, ты водишься с байкерами? — удивился Дон.

— Скорее они со мной, — улыбнулась Ольга.

— Как это?..

— Во время последнего дежурства в больнице мне пришлось до утра суетиться вокруг их вожака, которого сбил на шоссе один обкуренный молодчик.

— Это о нем, в смысле, о байкере, ты так беспокоилась, когда звонила в Киев? — спросила бабушка, подходя в компании высокой стройной блондинки. — Познакомься, Лара Василевская, невеста Казимира.

— Очень приятно, — протянула руку Ольга. — Я…

— Слава Богу, что мы родственники, — поспешно обняла девушку Лара. — Очень рада познакомиться.

— Слава Богу, что мы родственники? — медленно переспросила растерянная Ольга.

А рядом уже хихикали, а потом, не стесняясь, в полный голос захохотали братья Зуокасы, толкая друг друга плечами.

— Да что вы толкаетесь, словно бычки на пастбище, — пробормотала Ольга. — Лучше объясните, что творится, потому что я ничего не поняла.

Сравнение с бычками добило Донатаса — он сел прямо в траву, схватившись за голову:

— А я, глупый, считал себя галантным кавалером…

— В хлеву, — закончила кузина.

После этих слов уже Казик рухнул возле брата, хохоча до слез. Тильда с Анной тоже хихикали рядом, и в ответ на вопросительный взгляд внучки, бабушка замахала руками:

— Мы ничего не знаем.

— Лара, что ты имела в виду? — откровенно спросила Ольга у виновницы.

— Я… — блондинка нерешительно взглянула на жениха, который смеялся у ее ног, а потом шепотом попросила, — давай отойдем немного дальше, потому что мне неудобно.

— Ладно, — подхватив ее под руку, Ольга отправилась к дому, и уже на крыльце крикнула Анне, — тетушка, я заварю чаю?

— Мама, — снова начали смеяться парни, — ты же и вправду теперь тетка, хоть слово тетушка нам нравится больше, честное слово.

— Вставайте, клоуны, — послышался укоризненный голос Анны, — смутили девушек так, что они сбежали. Оля, мы сейчас садимся к столу, ведь ребята и Ларочка голодные, так что чайник я уже поставила.

— Пошли, — хмыкнула Лара, — я знаю куда.

Они поднялись на второй этаж в гостевую спальню, где уже стояли распакованные сумки.

— Мы всегда здесь останавливаемся, когда остаемся на ночь, — Лара присела в кресло и вздохнула. — Не знаю, что со мной творится в последнее время но, чем ближе свадьба, тем больше я нервничаю.

— Вполне понятные эмоции, — согласилась Ольга приветливо.

— Ладно, — начала исповедоваться Лара, — где-то с месяц назад я неожиданно нашла у Казимира твою фотографию. Он объяснил, что ты — его новоиспеченная… да-да, он так и сказал — новоиспеченная… кузина из Киева. А я не поверила. Устроила скандал, обвинила в измене, а Казик в ответ только смеялся. И что мне было думать? Вскоре Дон подтвердил слова брата, но я снова не поверила, потому что эти хитрецы всегда друг друга покрывали. И только, когда Анна рассказала о твоем приезде, я поняла, как ошибалась…

— Но до конца так и не поверила? — спросила Ольга, улыбаясь.

— Прости, я окончательно убедилась в собственной глупости только когда тебя увидела, — Лара опустила хорошенькую головку и вздохнула. — Мне очень стыдно.

— Проехали, — Ольга махнула рукой и привычно ухватила себя за косу. — Надеюсь, теперь мы станем подругами?

— Конечно, я очень этого хочу, — с энтузиазмом подтвердила Лара. — Спасибо, что не сердишься… и, прошу, ничего не говори ребятам, а то ведь засмеют.

За столом, наблюдая, как изголодавшиеся кузены быстро поглощают пищу, Ольга задумчиво обратилась к Анне:

— Одно мне непонятно, тетя, куда в семье Зуокасов подевался спокойный флегматизм шведско-литовских генов? Потому что я представляла братьев спокойными, серьёзными и, возможно, немного неуклюжими. А они — общительные, ловкие, веселые и дружные.

Вокруг раздались смешки.

— Мама, ты где нас нашла, в какой капусте? Может, мы не с той грядки? — пошутил Казик.

— Не слушай его, Оля, — вмешалась Лара. — Мой жених большую часть времени такой и есть — спокойный и обстоятельный. А сегодня он просто радуется вашей встрече.

— А я? — воскликнул Дон. — Разве я неуклюжий или флегматичный? — он выгнул бровь и задорно подмигнул кузине, одновременно пытаясь подцепить на вилку очередной кусок мяса.

— Сынок, не говори с полным ртом, — упрекнула его мать.

— Братик в очередной раз напрашивается на комплименты, — добавил Казимир.

— Кто бы говорил! — возмутился младший Зуокас. — Когда ты сам за последний час "выдал на гора" месячную норму смеха.

— Тихо! — хлопнула по столу Анна. — Ешьте молча!

Тильда, снисходительно посмотрев на ребят, решила внести ясность в данный вопрос и рассказала Ольге, что и с отцовской, и с материнской стороны у ребят есть польские гены.

— Сама понимаешь, горделивая шляхта, — прыснула смешком старая. — О таких говорят, что они сначала саблей рубят и лишь потом спрашивают, зачем и почему.

После обеда, удобно рассевшись в гостиной, Зуокасы устроили Ольге настоящий допрос. Вот и пришлось девушке "исповедоваться" о своей жизни, о том, как начала работать медсестрой, как у нее обнаружили талант костоправа, о массажном салоне, доставшемся в наследство от наставника и тому подобное. Рассказала Ольга и о Викторе, своем покойном муже, потому что почувствовала — ей уже не так тяжело о нем вспоминать. Деликатные родственники, искренне посочувствовав, незаметно перевели разговор на "специализацию" кузины.

— Это называется мануальная терапия? — уточнила Лара.

— Да, но я совмещаю ее с навыками народных целителей-костоправов, — ответила Ольга. — Это значительно увеличивает помощь больному, получившему травму.

— Я читала в городе Кобеляки до сих пор практикует известный на весь мир врач-костоправ Касьян, — заметила Анна. — Ты работаешь по его методике?

— Не могу объяснить, откуда у меня это знание, но учитель утверждал, что я все делаю верно, — объяснила девушка. — Вообще, в этой профессии — мало таланта от Бога, нужна еще и немалая практика, чтобы хорошо чувствовать и понимать человеческое тело.

— А можно побыть твоим подопытным? — предложил Казик. — У меня в последнее время спина болит, особенно под вечер…

— Потому что часами сидишь за компьютером, — напомнила Лара.

— Ладно, посмотрим твою спину, — Ольга обернулась к Анне. — Тетя, нужно покрывало, чтобы постелить на пол. А ты, братец, раздевайся до пояса, и ложись на живот.

Родственники с интересом наблюдали за манипуляциями Ольги, шепотом обмениваясь впечатлениями, а сосредоточенная девушка начала осматривать, ощупывать, а затем и править спину кузена. Она постукивала позвоночник краем ладони, поддёргивала пальцами кожу над хрящами и разглаживала мышцы до тех пор, пока между лопатками у молодого человека вдруг что-то не щёлкнуло и он инстинктивно вздрогнул. Тетка охнула, но Казик сразу успокоил мать, сказав, что ему не больно.

— Ладно, здесь все хорошо, — пробормотала Ольга, и пересела на ноги парня. — Я приспущу тебе штаны, так что не дергайся, — и принялась энергично править поясницу кузена, ровно выставляя копчик и нижние позвонки на спине.

— Ой!.. — воскликнул Казик. — А теперь заболело, правда, недолго.

— Подожди немного, — последние минуты сеанса девушка посвятила массажу. Она постаралась убрать воспаление вокруг потревоженных позвонков, ощутимо уменьшила напряжение мышц и успокоила общую нервную систему. — А теперь что скажешь? — поинтересовалась Ольга, вставая.

— Фантастика! — отозвался Казик — Такое ощущение, будто тело стало невесомым.

— Ну, раз ты уже паришь в воздухе, поднимайся и подлетай к дивану, — захихикала девушка. — Я хочу вправить шейные позвонки, а с пола до них не дотянуться, потому что ты для меня высоковат, — и она обернулась к младшему из Зуокасов. — Постой рядом с братом, у него может закружиться голова.

— Хорошо, — кивнул Дон и встал рядом.

Подойдя к дивану, Казимир поинтересовался:

— А разве нельзя было это сделать, когда я лежал? — и через мгновение сам же и ответил. — Значит, нельзя было, понял.

— Молодец, — похвалила Ольга и крепко обхватила его голову руками, а потом начала крутить ею во все стороны. Шея парня несколько раз хрустнула и он неожиданно покачнулся, но Дон уже стоял на подхвате и помог брату присесть на диван.

— Так и должно быть, — заметила красавица, садясь рядом, — ведь я освободила зажатые позвонками нервы, а вместе с ними — сосуды и мышцы. Кровь начала свободно поступать к мозгу, вызвав его перенасыщение кислородом, но это вскоре пройдет. И хотя в последующие дни спина будет болеть — терпи… и таблеток не пей — все равно не помогут, ведь нервам требуется время на восстановление.

— Да я и сейчас, как в нирване, — восторженно отозвался парень. — А над головой словно крышу сорвало.

— Ага, недаром существует такое выражение, — засмеялся Донатас.

— Странно, но мне кажется, что я сразу стал лучше слышать и видеть… И мир вокруг… и всё… будто стало ярче. Наверное, это звучит глупо, но именно так я себя сейчас чувствую, — торжественно закончил Казимир.

Его брат снова открыл рот для очередной шпильки, но промолчал под укоризненным взглядом Анны.

— А как спина, любимый? — поинтересовалась Лара.

— Легкая, как и ноги, и руки. А над головой будто распахнулось окно в космос… Честное слово, ощущения просто фантастические! — Парень протянул руки к Ольге и благодарно обнял ее, — большое спасибо, сестричка. Кто знает, если б не ты, довелось бы мне когда-нибудь такое почувствовать.

— На здоровье, — улыбнулась красавица и посмотрела на родственников. — Ладно, я иду в ванную смывать с рук "грехи" Казика, а вы решайте, кто следующий… И не надо "героически" отказываться, я все равно знаю, что вам интересно и хочется.

Когда за девушкой закрылась дверь, Зуокасы молча повернулись к Тильде.

— Не смотрите на меня, я об этом узнала лишь вчера, — засмеялась она, — и была просто в восторге, ведь после массажа, который сделала Ольга, впервые за последний год смогла самостоятельно подняться на второй этаж, вот так.

19

Поздним вечером машина Варгасов вернулась в Вильнюс. Выключив двигатель, Витольд обернулся назад и понимающе улыбнулся. Ольга спала, прижавшись к бабушке, а Тильда, оберегая ее сон, не скрывала своего счастья.

— Соня, вставай, — тихо позвал отец Ольгу.

— Что? — девушка открыла глаза и, посмотрев вокруг, ойкнула. — Мы уже дома… А где Беруте?

— Я завез ее первой, потому что это было по дороге.

— Значит, мы с бабушкой выходим, а ты возвращаешься к ней?

— Нет, мы договорились, что сегодня каждый будет ночевать в себя. Утром у меня занятия, а Беруте необходимо в редакцию, да и вообще — у нас впереди целое будущее, так что хватит вопросов. Так что уважаемые дамы и барышни, выметайтесь из машины.

— Ого, уже почти двенадцать, — заметила Тильда, заходя в дом, а потом подошла к телефону и нажала клавишу автоответчика.

"Добрый вечер, это Георг Браунис, я хотел бы переговорить с Ольгой… Ладно, перезвоню позже". — Дальше послышался короткий гудок и вновь раздался голос Барона. "Ольга, я напоминаю, что вы согласились поужинать со мной. Пожалуйста, перезвоните по номеру… Я ложусь поздно, около часа ночи. Буду ждать звонка".

— Вот, настырный, — пробормотала Тильда, — не дает покоя нашей девочке.

— У него беда, бабушка, — заметила внучка, — поэтому я встречусь с ним как можно скорее, возможно, даже завтра. Нужно только согласовать наши дела на день, ведь ты что-то планировала?

— Да ничего важного, — отмахнулась Тильда. — В десять утра я встречаюсь с отцом Юргасом по поводу свадьбы твоего отца, а потом буду перешивать платье. Думаю, вечером ты мне не понадобишься.

— Ладно, тогда я звоню… Господин Георг? Это Ольга. Мы только что вернулись от родственников… Да, родные понравились, приветливые и дружелюбные… Не забыла, конечно, обязательно поужинаем… Я могу завтра… Хорошо, буду ждать в семь, спокойной ночи.

— Кого ты ждешь? — Поинтересовался Витольд, заходя на кухню. — Не успел я на минутку отлучиться, а тут уже какие-то встречи назначаются, — лукаво подмигнул он.

— Да это Браунис пригласил Олю на ужин, — объяснила Тильда.

— Когда?

— Завтра вечером.

— Жаль, я думал мы побываем у Беруте и Оля познакомится с Вандой…

— В другой раз, папа, прости, — ответила девушка.

— Да ничего, я понимаю.

— Все, ложимся спать, — вздохнула Тильда. — День был долгим, вечер насыщенным, я устала, так что колыбельная мне не понадобится.

— Какая колыбельная? — удивился Витольд.

— Это я так шучу, сынок, — отвернулась старая, пряча улыбку. — Спокойной ночи вам, дорогие мои, я пошла к себе.

Засыпая, Витольд с удовольствием вспоминал приятный вечер у Зуокасов. Кузина и ее сыновья тепло поздравили его невесту, вслух удивляясь, что она нашла в старом неудачнике. А когда Беруте, смеясь, заметила, что Витольд — красавчик, "возмутились".

— Это Донатас красавчик! — кричали они. — А Варгас уже старый и пользы от него никакой.

— Никакой? — обиделся Витольд. — Да чтоб вы знали, Беруте бе… — и он замолчал, испуганно прикрыв рот руками.

— А что я говорил? — расхохотался Дон. — Проговорился любимый дядюшка, проговорился!

— Я… — в замешательстве Витольд обернулся к невесте, которая уже успела отойти и шепталась с Ольгой в углу. — Пообещайте, что будете молчать, умоляю!

— Клянёмся! — Казик поднял руку. — Но с тебя пиво.

А Беруте, тем временем, рассказывала будущей падчерице, какие невероятные фотографии она напечатала после их неожиданной фотосессии.

— Завтра несу снимки в редакцию и могу поклясться — это будет настоящий фурор, — восторженно тараторила она.

— Послушай, я требую анонимности, — остановила её Ольга. — Никаких имен, объяснений, адресов, телефонов. Обещай мне.

— Хорошо, — кивнула женщина. — Но ты мне тоже пообещай, что я могу делать с негативами и фотографиями, что заблагорассудится.

— На здоровье, — улыбнулась красавица.

— Тогда завтра же мы подпишем стандартное соглашение о передаче авторских прав. Это необходимо для печатания фотографий в журналах, или при демонстрации их на персональных выставках.

— Хорошо.

Вечер в "Вязах" пролетел незаметно. Разговоры старшего поколения вперемешку со смехом и добрыми подколками молодежи продолжались вплоть до ночи. И Тильда и Зуокасы были очень любезными с будущей женой Витольда, которая тихо вздыхала от умиления.

— Вы так добры ко мне, — благодарила их Беруте.

— А это, чтобы вас не спугнуть, дорогая, — шутил Дон, — а то вы передумаете выйти замуж за дядю и сбежите. Он же потом с ума сойдёт!

— Ага, то-то он весь прошлый месяц был не в настроении, — подтвердил Казимир. — Даже отказывался от наших традиционных посиделок за пивом.

— Какое пиво? — ужаснулся Варгас. — Любимая куда-то подевалась, я в растерянности, ни объясниться с ней, ни признаться не могу, только чувствую — что-то происходит, но что?.. Да и Ольга вскоре должна была приехать, а я же обещал познакомить ее с Беруте…

— И правда, такое знакомство дорогого стоит, — улыбнулась невеста, — необыкновенная девушка, признаю.

Мужчины дружно посмотрели в сторону столовой, где вместе с Анной и Ларой Ольга накрывала на стол.

— Ну, дочь ты себе отхватил, дядя, — завистливым голосом признался Донатас. — Красавица, умница…

— А еще у нее золотые руки и доброе сердце, — важно добавил его брат, — да и чувство юмора отличное. Клад, а не девушка.

— Да, она такая, — гордо подтвердил Витольд.

— И даже больше, — добавила Беруте. — Искренняя, приветливая и очень проницательная молодая женщина… А когда еще Олю напечатают на обложке декабрьского номера "Леди", это будет настоящая сенсация!

— Какая обложка? — вскинулся Дон. — Когда это сестренка успела?

Пришлось рассказывать Зуокасам о прошлом вечере и неожиданной фотосъемкё их кузины.

— Оля на самом деле выручила меня, — признавалась Беруте, — потому что я уже готова была разувериться… Девушка очень фотогенична, настоящая красавица, да и терпеливая, что для модели является крайне важным, и с фантазией все в порядке… Она могла бы легко сделать карьеру в модельном бизнесе.

— У внучки другое предназначение, — заметила Тильда. — Оля как-то сказала, что лечение больных для нее — самое важное.

— Да, — задумчиво согласился Витольд, — моя дочь определилась в жизни, и я этому рад и горжусь ее отношением к выбранному пути. Но все же мечтаю, чтоб она нашла для себя и личное счастье, то есть, вышла замуж и родила детей.

— Оля еще молодая, — успокоила его Беруте. — Она обязательно встретит новую любовь.

— И я уже завидую этому счастливчику, — вздохнул Дон.

Утро началось дождем. Он тихо и сонно шелестел в листьях деревьев, неровно выстукивая каплями по плиткам балкона. И хоть Ольге хотелось еще понежиться в теплой постели, жаль было тратить время на ленивое безделье.

"Вот вернусь в Киев и буду лежать, пока спина не заболит, — решила девушка, направляясь в ванную, — а сейчас нужно браться за домашние дела. Надеюсь, бабушка не будет возражать против небольшой уборки. А потом, если ей не понадобится моя помощь в перешивании платья, я приготовлю обед по-украински. Борщ с пампушками и вареники кого хочешь умаслят, а я буду довольна, что порадовала бабушку и папу… И еще нужно позвонить Беруте, чтоб они с дочерью заехали к нам на обед, вот тогда мы с Вандой и познакомимся".

Через два часа, справившись с уборкой, Ольга начала месить тесто на пампушки, одновременно вспоминая, как прекрасно прошел вчерашний день. Девушке очень понравились Анна и ее сыновья, а планы о том, как братья Зуокасы будут гостить у неё в Киеве, вызывали довольную улыбку.

"Надеюсь, бабушка тоже согласится приехать ко мне в гости… Хотя зачем ждать, когда это наступит? — вдруг хитро прищурилась Ольга. — Вот уговорю ее поехать со мной, пока не наступили холода. Все равно, папа будет занят — новая семья, беременность Беруте. Зато для бабушки — это прекрасный повод побывать в Киеве… Да, хорошая мысль, — кивнула девушка, — осталось только уговорить Тильду".

Ольга даже не догадывалась, что в это время ее бабушка с удовольствием наблюдала за лицом давнего товарища, ошарашенного новостями семьи Варгас. И хотя отец Юргас с радостью приветствовал бракосочетание Витольда и пообещал сделать все возможное, чтобы свадьба состоялась в ближайшие две недели, дальнейшая просьба подруги удивила его до крайности.

— Я хочу исповедоваться, — сказала Тильда, — но сделаю это не в исповедальне через окошко, будто ты мне чужой, а глаза в глаза, как в давние времена.

— Пожалуйста, — согласился Юргас, — но почему сейчас? У вас что-то случилось? Ты здорова?.. Потому что я уже и не помню, когда в последний раз слушал твою исповедь.

— Это было после смерти мужа, — напомнила Тильда, — следовательно, восемь лет назад. А все эти годы я исповедалась у отца Вольдемара, так как не хотела делиться грехами с лучшим другом… Почему сейчас?.. Потому что меня просто распирает одна тайна и очень хочется узнать твое мнение.

— Хорошо, прошу, — кивнул отец Юргас на двери, ведущие в его покои. — Я только предупрежу, чтобы нас не беспокоили.

Оставшись вдвоем, Тильда попросила товарища поклясться, что рассказанное никогда и никому не станет известно.

— Тайна исповеди — главная заповедь католической церкви, — строго напомнил священник.

— Это хорошо, — вздохнула женщина, — тогда слушай.

И она рассказала про Ольгу, рассказала все, что знала. О ее необычном даре, который передался по наследству от украинских родственников, о том, что внучка "белая" от рождения, о ее работе в больнице и тайной борьбе за здоровье пациентов, о существовании "черных" и о великом противостоянии между силами добра и зла.

— Понимаешь, хоть внучка и верующая, меня все же интересует, как относится церковь к людям, наделенным даром исцеления? Потому что, я думаю, Ольга олицетворяет в себе все лучшее, что дал нам Господь, и при этом остается обычной девушкой — красивой, доброй, веселой…и современной.

— Велики дела твои, Господи, — выдохнул потрясенный отец Юргас. — Такого я действительно не ожидал. — Он недолго раздумывал над поставленным вопросом, а потом ответил. — Не буду отвечать за всю церковь, скажу лишь, как человек, который каждый день видит и горе, и радость, великое уныние и настоящие чудеса… Хоть последнее и бывает редко… но бывает, это правда, ведь недаром люди идут в храм, чтобы с помощью молитвы и Божьей ласки избавиться от болезней и различных несчастий. Теперь о твоём вопросе. Людей, наделенных Божьим даром исцеления, церковь всегда старалась привлечь в свои ряды, а когда ей это не удавалось…

— Сжигала на кострах инквизиции, — ехидно вставила Тильда, — это всем известно.

— Не все так просто, Тильда. Пойми, церковь — не институт благообразия, хоть постоянно над этим и работает. В наших рядах хватает ограниченных, консервативных и недалеких представителей веры, да и обычных фанатиков тоже достаточно. Для них отличие некоторых людей от общечеловеческой нормы — как пощечина по лицу и вызов к бою. Вот они и пытаются искоренить чудо, которое не принадлежит церкви, уничтожая его жестко и без церемоний.

— Я думала над этим вопросом, — вздохнула Тильда, — пытаясь понять, чем руководствуются церковники, отказываясь признавать, что среди нас существуют люди, наделенные необычными талантами. Ведь они на самом деле существуют!.. И признаются официальной наукой. Оля рассказывала, что у них в Киеве даже есть институт нетрадиционной медицины, представляешь?

— Все зависит от того, чем занимается данное лицо. А то в последнее время от многочисленных объявлений так называемых "потомственных гадалок", "матушек" или "целителей" просто в глазах рябит, стоит развернуть любую газету. Эти шарлатаны отвращают людей от истинной веры и церкви…

— Но сейчас речь не о них! — воскликнула Тильда, — Меня интересует, что ты думаешь об Ольге! Потому что я хочу вас познакомить, и в то же время, не желаю слышать оскорблений в ее адрес, понимаешь? Думаю, внучка хотела бы получить благословение церкви, ведь каждому человеку, даже когда он уверен в выбранном пути, необходима поддержка Господа.

— Успокойся, дорогая, — усмехнулся отец Юргас, — я с удовольствием познакомлюсь с Ольгой, потому что мне на самом деле интересно… А свое окончательное мнение выскажу позже, договорились?

— Хорошо, — Тильда поднялась и склонила голову. — Благословите меня, отче.

Ванда понравилась Ольге сразу. Высокая, худощавая, ребячливая и откровенная, она осмотрела будущую родственницу завистливым взглядом, а потом что-то сказала матери на литовском. Беруте фыркнула в ответ, и перевела:

— Ее одноклассники умрут от восторга, когда тебя увидят…

— Ванда не знает русский? — спросила Ольга.

— Знаю, — девочка, засовывая руки в карманы экстравагантных джинсов, надулась, — это… от волнения, ведь не каждый день мне на голову сваливается сестра. — Она неуверенно посмотрела на Ольгу, — потому что мы ведь станем сестрами, или я ошибаюсь?

— Нет, не ошибаешься, — засмеялась та, обнимая девочку, — но, надеюсь, будем и подругами?

— Ага, — засмущалась Ванда, — я бы тоже хотела.

— Ладно, дорогие гости, мойте руки и прошу к столу.

Знакомство Тильды с Вандой состоялось во время обеда.

— Ты станешь моей вильнюсской внучкой, — улыбнулась она девочке, — поэтому приходи, когда захочешь, звони, и спрашивай, что угодно…

— Зря вы это сказали, — засмеялась Беруте, — потому что моя дочь обязательно этим воспользуется.

— А что здесь странного? — не поняла Тильда.

— Мама считает меня болтушкой, — ответила Ванда.

— Пока что-то незаметно, — возразила Ольга.

— А я голодная…и здесь все такое вкусное. Вот наемся — берегитесь, — пообещала девочка и сделала "страшное" лицо.

Обед удался на славу. Вскоре к женщинам присоединился и Витольд, приятно удивленный визитом Беруте и ее дочери.

— Почему меня не предупредили, Оля? Я бы поспешил домой…хотя нет, — вздохнул он, — сегодня же было заседание кафедры… М-м-м, борщ просто фантастический!…А пампушки!…Беруте, придется тебе потерпеть запах чеснока, потому что я не могу не попробовать…

— А она тоже ела пампушки, — захихикала Ванда. — Так что спокойно обедайте и не переживайте. Ваша Оля классно готовит.

— Я рада, что не зря старалась. — Девушка засуетилась вокруг стола, убирая тарелки, а потом выставила на скатерть большую миску с варениками. — Вот, прошу… А это сметана к вареникам, вот майонез, кто любит, а еще жареный лук на сале, ешьте на здоровье.

После обеда, закинув ноги на спинку дивана, Ванда театрально стонала:

— Я сейчас тресну, даже пришлось расстегнуть джинсы, так наелась, — она подсунула себе под голову маленькую подушку и удовлетворенно вздохнула. — Посплю недолго, с полчаса. А мама пока что расскажет о своем визите в редакцию.

— Действительно, — заинтересовался Витольд, — как все прошло, дорогая?

— Как я и предполагала, снимки с Миленой забраковали, — Беруте хитро подмигнула Ольге. — Представляешь, художественный редактор даже поругался с выпускающим, что ему навязывают чужих любовниц, а в результате страдает репутация журнала. Что тут началось?! Шум, ругань… На эти крики сбежалась куча народу, редакторов растащили, а потом начали экстренное совещание, чтобы определиться, как спасать декабрьский номер. И тогда я предложила свою кандидатуру и выложила на стол фотографии Ольги.

Беруте достала из сумки пачку цветных снимков, оформленных, как и советовала ей "модель", в рождественском стиле — заснеженное окно, за которым стоит красавица со свечой в руках — и раздала желающим.

— Она словно выглядывает суженого с дальней дороги, — растроганно шепнула Тильда. — Как красиво, я бы хотела иметь несколько таких фото, можно?

— Конечно, — улыбнулась Беруте. — Сотрудники редакции просто в восторге. Мужчины выпрашивают телефон или адрес, где можно найти эту красавицу, — она кивнула на Ольгу. — Но самое смешное, что все подумали, будто это компьютерная графика.

— То есть? — не поняла Ольга.

— Что я тебя нарисовала, представляешь? Конечно, так часто делают в современном оформлении журналов — практически каждую фотографию обрабатывают на компьютере, после чего модели выходят неузнаваемыми даже для знакомых. Порой, основой иллюстраций журнала, вообще становятся компьютерные анимации или обработанные художественные образы… Но чтобы это была живая девушка, да еще такая красивая!.. Редкость большая, действительно.

— Никакая я не красивая, не преувеличивай, — нахмурилась Ольга.

— И это в тебе мне нравится больше всего, — засмеялась Беруте. — Я сразу заметила, что ты не видишь в своей красоте ничего необычного. Просто воспринимаешь её, как данность, и всё.

— Что свидетельствует о скромности и здравом смысле, — вставил Витольд, любуясь дочерью.

— Да, — кивнула его невеста, — ведь этим "болеет" большинство красавиц, они не умеют реально оценивать собственную внешность, портя жизнь и себе и окружающим.

— Это правда, — присоединилась к разговору Тильда. — А я на своем веку повидала много красивых женщин…

— Мама, не забывай, ты и сама была настоящей красавицей, — заметил Витольд, ласково поглядывая на неё.

— Сейчас речь не обо мне. Я хочу сказать, красивая, но недалекая женщина считает, что её внешность является мерилом ее стоимости. То есть, что красавицы лучше обычных женщин, ведь они — королевы, богини, и поэтому все на свете должны им повиноваться, их желания и прихоти сразу выполняться, мужчины обязаны строиться в шеренгу, чтобы падать к их ногам и прочие глупости… А когда случается не так, как захотелось красавице, она начинает злиться, кричать, капризничать, ведет себя отвратительно, словно обычная стерва. И каждая миловидная девушка становится для нее врагом, каждый мужчина, который не поддался на ее чары, заслуживает смертной кары… Отсюда вывод: глупая красавица — ужасный человек, потому что красота ее со временем исчезнет, а стерва в душе останется навсегда.

— Браво! — зааплодировал Витольд. — Мама, ты была великолепна.

20

На встречу с Бароном Ольга решила одеться парадно.

— Зачем я тогда тянула полный чемодан вещей? — оправдывалась она перед Тильдой. — Хочется во время отпуска забыть о повседневности, а ничто так не помогает, как яркая одежда… Ощутить праздник, понимаешь? Не для кого-то, для себя.

— Оля, я с тобой согласна, — бабушка, удобно устроившись на кресле-качалке, наблюдала за внучкой. — Надевай, что хочешь. И не веди себя так, словно чувствуешь себя виноватой.

— Это правда, чувствую, — вздохнула девушка. — После смерти Виктора я долгое время не могла смотреть на яркую одежду.

— Бедная моя, — Тильда встала, чтобы обнять внучку, и легко взлохматила ее волосы, — столько настрадалась…

Ольга, благодарно опустив голову на плечо бабушки, вздохнула:

— Мне долго ничего не хотелось, только сидеть в одиночестве, что-то шить, читать или смотреть телевизор. И только недавно я начала, как говорится, выходить в свет… Я же тебе рассказывала про Ивана Федоровича, моего соседа?

— Да, он взял тебя под свою опеку, — напомнила бабуля.

— Я столько узнала за последние два года — книги, театры, фильмы, музеи… Но главным фактором возвращения к жизни для меня стало знакомство с отцом.

— И как ты это определила? — спросила Тильда, заглядывая внучке в лицо.

— Как?.. А меня снова начала интересовать красивая одежда, появилось желание побаловать себя чем-то изысканным или экстравагантным, снова захотелось нравиться мужчинам. — Ольга смутилась, пожав плечами, и даже немного покраснела. — Э-э-э, ничего серьезного, бабушка, так, обычное кокетство…

— Давно пора, — кивнула та в ответ.

— Но главное — мне снова захотелось радоваться жизни, по-настоящему радоваться.

— На этом лирическое отступление будем считать законченным, — Тильда показала на часы, — ты же не хочешь, чтобы господин Георг тебя ждал? Так что пора определиться, что ты наденешь на встречу. И не забывай — на улице снова дождь.

Взглянув в окно, где мокрые ветви деревьев раскачивались на фоне черно-серого неба, а горизонт будто прижало к земле, красавица вызывающе тряхнула челкой.

— А вот возьму и надену все белое: брючный костюм, туфли и бархатную шаль. А под жакет — блузу с жабо. И нечего природе пугать меня дождём и слякотью!

— Пусть только попробует! — покивала головой Тильда и захихикала. — Вот увидишь, она испугается, проникнется и изменит погоду к лучшему.

— Не сомневаюсь, — Ольга погрозила кулачком к небу. — Слышали, облака? Чтобы после ужина я вас не видела!

— Кстати, совсем забыла… — опомнилась Тильда. — Я рассказывала тебе, что Геля, подруга Анны, является хозяйкой салона красоты?

— Да.

— Сегодня утром она позвонила, чтобы пригласить нас посетить ее салон. И я согласилась, все равно тебе нужно сделать укладку на субботний вечер, а мне пора подправить стрижку. Что скажешь?

— Это обычное проявление любезности или нечто большее? — поинтересовалась внучка.

— Думаю, все сразу — и знакомство, и обсуждение наших совместных действий относительно операции Анны.

— Да, это важный повод, — кивнула Ольга. — Тёте нельзя терять время, потому что с такими вещами лучше не шутить. Судьба, она же завистливая, знаешь?

— Догадываюсь, поэтому велела племяннице дозвониться до хирурга и дать согласие на операцию.

— Если все решится быстро, на выходные мы сможем положить Анну в больницу, — задумалась Ольга. — Ей сделают анализы, соответственно подготовят, а на понедельник назначат операцию… Да, это лучшее решение! — Девушка выложила на кровать вечерний гардероб и уселась перед зеркалом, чтоб подкраситься. — Знаешь, еще несколько лет назад я почти не пользовалась косметикой. Она мне совершенно не шла, а наоборот, делала какой-то вульгарной…Так подруги даже завидовали, что я экономлю приличные деньги, ведь хорошая косметика стоит дорого.

— Действительно дорого, — согласилась бабушка, — особенно хорошие духи.

— Ну, а после переезда в Киев, я через некоторое время обнаружила, что на вечерние выходы в театр или еще куда-нибудь, мне уже необходима помада и тушь для ресниц. — Красавица вздохнула, — старею, наверное…

— Глупости, — возразила Тильда, любуясь внучкой, — просто в сумерках или при электрическом освещении натуральный цвет наших лиц блёкнет, черты расплываются, а губы и глаза выглядят тусклыми, поэтому женщинам и необходимая косметика независимо от возраста.

Увидев в дверях Брауниса, Тильда не удержалась от смеха — господин Георг, в противовес Ольге, оделся во все черное: дорогой костюм, рубашка, галстук. "Полный контраст внучке, — подумала она, рассматривая Барона, — даже волосы разнятся: у него белоснежные, а у Оли — черные". Заметив вопросительный взгляд гостя, Тильда кивнула назад, где в это время по лестнице спускалась девушка, и сказала:

— Сами сейчас поймете.

Черные глаза мужчины сначала расширились, любуясь красавицей, а потом заискрились добрым смехом.

— Мы с Олей, словно инь и янь — контраст… и, надеюсь, гармоничное дополнение.

— Я тоже надеюсь, — строго ответила Тильда. — Господин Георг, мы давно знакомы, я знаю, что вы — человек серьезный, поэтому спокойно доверяю вам самое дорогое. — Бабушка подтолкнул Ольгу к выходу, — но все же напоминаю — берегите ее.

— Обещаю, — торжественно поклялся Барон, — Ольга со мной в полной безопасности. Мы поужинаем и я привезу ее домой еще до полуночи.

— Спасибо, — подобрела старая. — Счастливо вам, развлекайтесь.

Возле дома их ждали две машины.

— Охрана, — небрежно кивнул Георг. — С недавних пор приходится пользоваться, а почему — объясню за ужином. — Мужчина раскрыл над Ольгой большой зонт и вежливо проводил к автомобилю. — Я заказал столик в тихом ресторане, там отличная кухня и прекрасное обслуживание, то есть, нам никто не помешает и не будет навязываться.

— Да, ужин и разговор лучше проводить в спокойном окружении, — согласилась Ольга. — Я тоже не люблю общаться, когда рядом шумят и гремит музыка.

Машина мягко тронулась с места, а Барон вдруг протянул девушке большой букет цветов:

— Прости, я совсем забыл, это тебе.

— Спасибо, — растерялась девушка, — но куда я его дену?

— Поставишь на стол, а потом заберешь с собой, — усмехнулся он. — И прости, что не сказал сразу, какая ты сегодня красивая, просто поражаешь мое старое сердце. Даже растерялся, представляешь?

— Нет, — засмеялась красавица, — я вам не верю.

Машины, тем временем, миновав центр города, пересекли мост над Нярисом, и помчались на север. Через двадцать минут господин Георг важно провел свою спутницу через зал небольшого, но изысканного ресторана, к столику под окном.

— Вероятно, вы здесь часто бываете? — заметила Ольга. — Вон, сколько знакомых с вами здоровалось.

— Если честно, я рассчитывал на меньшее количество, — криво усмехнулся Браунис. — Это дождь спутал мои планы, загнав всех ужинать под крышу, ведь до сегодняшнего дня было тепло и многие предпочитали сидеть на террасе.

— Пропадет теперь ваша репутация отшельника, — лукаво поддела его красавица.

— Откуда ты знаешь? — удивился Браунис.

— Вадим в поезде так рьяно защищал вашу честь…

— Вот болтун, — мужчина засмеялся. — Это такая ерунда. Давай лучше выбирать, что будем есть-пить, потому что официант уже ждет.

Даже не взглянув в меню, Ольга заказала себе картофель, куриное мясо, грибы и зелень, а еще коктейль из морепродуктов под майонезом и белое вино.

— Десерт потом, — кивнула она, подмигнув Барону. — А что будете вы? Большой стейк, чили, рис, сельдь и коньяк?

— Точно, — усмехнулся мужчина, — только вместо сельди я тоже буду морепродукты.

Наливая первый фужер вина, Браунис торжественно сказал:

— Предлагаю перейти на "ты", Оля. Называй меня просто Георг, хорошо? Мы достаточно пережили вдвоем, чтобы разводить лишние церемонии.

— Принимается, — кивнула девушка, — переходим на "ты".

Они ужинали и спокойно разговаривали на нейтральные темы. Ольга делилась впечатлениями о Вильнюсе и новой родне, а Браунис рассказывал о своем бизнесе и планах на будущее.

— Только теперь это будущее зависит от тебя, Оля, — закончил он, и девушка поняла, что пришло время слушать о главном.

— Сначала краткая предыстория… Я закурю, ты не против? Спасибо… Так вот, недавно я выиграл тендер на поставку городу строительных материалов. Выиграл честно, так как давно заслужил репутацию, хоть и жесткого, но справедливого предпринимателя. А Йонас, мой конкурент и давний противник, накануне испортил себе репутацию скандалом, о чем неделю смаковала вильнюсская пресса. Не буду вдаваться в подробности — я не имел к скандалу никакого отношения — но проиграв тендер, этот болван обвинил во всём меня и пообещал отомстить. — Браунис побледнел, затушил окурок и потянулся выпить воды.

— И что случилось? — осторожно поинтересовалась Ольга.

— Мы с сыном возвращались домой, когда на трассе нас догнал джип Йонаса. Тот, будучи уже изрядно пьяным, вдруг вывалился в окно с пистолетом и начал стрелять по нашим колесам. Адам пытался вывернуть руль, но левая шина автомобиля от выстрела просто взорвалась… Машина опрокинулась, а джип Йонаса еще и врезался нам в бок.

— Какой ужас!

— Ужас наступил позже, когда уже в больнице оказалось, что я почти не пострадал, только синяки и царапины, а вот у сына от удара травмирована спина и прогнозы неутешительные. Адама сразу прооперировали, остановили кровотечение и наложили гипс, но рентген показал, что спинной мозг хоть и не задет, но вокруг позвоночника образовалась большая гематома и когда она рассосется — неизвестно.

— То есть, непонятно, когда начнут восстанавливаться конечности, потому что Адам не может ходить, я верно поняла?

— Да, — Георг опустил голову. — Сын в отчаянии, я тоже. Консультировался с лучшими светилами, все говорят одно — нужно ждать. А сколько? И чего ждать? По крайней мере, после снятия гипса и перевозки Адама домой, я сделал все, как советовали врачи — нанял лучшего физиотерапевта, поселил его у нас дома, чтобы был постоянно рядом, и он теперь ежедневно занимается с Адамом…

— Очень верное решение, — кивнула Ольга, — мышцам нужна нагрузка, сухожилия и суставы нужно постоянно тренировать, и обязательно массировать спину, чтобы не появились пролежни.

— Я знаю, ты разбираешься в этом, ведь рассказывала о своей профессии, — снова зажег сигарету Барон. — Но меня интересует другой твой талант, Оля. Я хочу, чтобы ты осмотрела эту проклятую гематому и, возможно, что-то посоветовала или даже сделала, потому отек за последний месяц ни капли не уменьшился. Наоборот, затвердел, словно большая шишка на спине, и дальше — ни шагу.

— Это плохо, — помрачнела девушка.

— Да, я знаю. Но хуже всего то, что Адам тоже это понимает и просто сходит с ума от отчаяния. Даже пытался покончить с собой, представляешь?

— Господи! — выдохнула Ольга.

— И я тоже в отчаянии. Когда узнал о диагнозе сына, поехал на встречу с Йонасом в тюрьму и там пообещал ему медленную и мучительную смерть, если через месяц Адаму не станет лучше. Проклял, одним словом. Проклял, да еще с таким пылом, что не заметил, как ошибся…в формулировке. В общем, я проклял не только Йонаса, но и себя самого.

— Не понимаю, — девушка накрыла руками пальцы Георга, пытаясь успокоить его, — объясни понятнее.

— Лучше не надо, — вымученно улыбнулся он. — Тогда, в поезде, я как раз возвращался из Минска, где консультировался по поводу Адама. Белорусские светила мне снова повторили, что сыну нужно постоянно заниматься упражнениями и ждать, когда рассосется отёк. И только дома, взглянув на календарь, я понял, что в ту ночь, когда мне стало плохо, наступило время приговора — миновал обещанный мною месяц, и проклятие исполнилось.

— Йонас умер?

— Да, прямо в камере. Врача вызвали, но он ничего не смог поделать… А в это время в поезде умирал я…и без твоей помощи, Оля, ни за что бы не выкарабкался.

— Ты не интересовался, мы все сделали верно ли был другой выход?

— Нет, это был единственный способ остаться живым. Счастливых консультантов, — иронично заметил Барон, — я за эти дни наслушался достаточно. Счастливых, потому что иерархия в городе изменилась, ведь я, можно сказать, изъял себя из рядов "черных", и теперь стал обычным гражданином Литвы.

— Не таким уж и обычным, ведь я с первого взгляда поняла, что ты — незаурядная личность, интересный, умный человек, поэтому не прибедняйся, — фыркнула Ольга. — А на счет Адама скажу вот что — завтра вечером пусть ему дадут снотворное, чтобы я могла спокойно осмотреть парня, то есть, без лишних комментариев с его стороны, обид и шума. Я посмотрю снимки позвоночника, обсужу с физиотерапевтом программу занятий, и тогда уже решу, чем смогу помочь. Не хочу заранее обещать ничего утешительного, пойми меня, ведь позвоночник — орган сложный и непредсказуемый.

— Я все равно благодарен тебе, Оля, за понимание, поддержку и желание помочь, — кивнул Браунис. — Заеду за тобой около десяти вечера, раньше Адам не уснет.

— Договорились.

Уже в машине, возвращаясь домой, Ольга спросила:

— Слушай, ты так и не объяснил, зачем тебе охрана?

— После того, как Йонас попал в тюрьму, мне начали поступать угрозы от его сторонников и родных. Они хотели, чтобы я забрал заявление из полиции, хотя само заявление изначально не имело значения, ведь Йонас стрелял из пистолета, спровоцировал аварию, мы с сыном пострадали и просто чудом не погибли. Йонас, кстати, когда протрезвел и узнал о последствиях, был шокирован случившимся и, думаю, поэтому о моем визите никому ничего не сказал.

— А он знал, что ты "черный"?

— Нет, конечно, а мои угрозы воспринял, как проявление отчаяния за Адама, потому и не поверил в проклятие.

— И что теперь?

— Врачи заверили родных, что смерть была естественной — инсульт, так что я вне подозрений. Полиция закрыла дело, а родня Йонаса прислала письмо, что считает необходимым компенсировать мне затраты на лечение Адама. Вот только они пока не поделили наследство, но как только определятся… и тому подобное. Мне же ничего не нужно, пусть подавятся…

— Если не хочешь новых неприятностей — возьми деньги, — посоветовала Ольга. — Не дай Бог, у них что случится, сразу подумают на тебя.

— Ну да, у меня же есть законный повод для мести, — хмыкнул Георг.

— В конце концов, эти деньги можно использовать не только на лечение Адама, но и на любое доброе дело.

— Доброе? — иронично поинтересовался Барон.

— Только доброе, — решительно подтвердила красавица. — Тебе давно пора менять жизнь к лучшему.

— Пока что она похожа на ужас в темноте. Признаюсь, я начал бояться…не того, что мне что-то угрожает, а того, что могу оставить Адама в одиночестве, уязвимого и беспомощного, "соратников" ведь у меня хватает. Вот и езжу пока с охраной, уговаривая себя, что это временная мера.

— Если охрана успокаивает, почему бы её не использовать? Здоровый прагматизм всегда добавляет уверенности, а именно ее ты и потерял после аварии, — объяснила Ольга.

— За что ты мне нравишься, так это за умение разложить все по полочкам, называя вещи своими именами, — вздохнул Георг. Он проводил Ольгу к двери и вежливо поцеловал ей руку. — Жаль, что вечер прошел так быстро, мне было по-настоящему приятно с тобой общаться, даже если тема и была нелегкой.

— Мне тоже было хорошо, — улыбнулась девушка. — Надеюсь, это был не последний наш ужин?

— Ни в коем случае, — энергично возразил Браунис, — пока ты гостишь в Вильнюсе, я собираюсь частенько тебе надоедать. Ведь сегодня вновь убедился — когда ты рядом, мне спокойно и хорошо, а это — необычные чувства для такого старого пенька, как я.

— Опять напрашиваешься на комплименты? — укорила его Ольга. — Повторяю, ты — не старый, а опытный. Чувствуешь разницу? Нет? А зря, женщина бы меня поняла сразу.

Георг засмеялся.

— А-а, это ты так шутишь? — захихикала девушка. — Вот, лис! Все, я пошла, спокойной ночи.

Тильда ждала внучку на кухне, листая толстый журнал. Она выслушала отчет об ужине Ольги и Брауниса, поохала по поводу Адама, и в конце сказала:

— Надеюсь, ты сможешь помочь парню, он всегда мне нравился. Да и господина Георга сегодня было не узнать — такой милый, любезный… и даже, кажется, немного влюбленный.

— Бабушка, как можно? — вытянулось лицо у Ольги. — У него беда, все мысли о сыне, я тут причём?

— Неужели ты не замечаешь, как влияешь на мужчин? — Тильда сощурилась. — Если б захотела, имела б сотни поклонников!

— А зачем? Только жизнь себе усложнять? — отмахнулась девушка. — Я поэтому всегда держу дистанцию, так спокойнее. Да и крутить ребятам головы не люблю, это словно давать им надежду, а потом ее отбирать… Хотя порой действительно бывают случаи — улыбнёшься кому-то просто так, а он уже нафантазирует себе невесть что…

— И как ты выкручиваешься? — поинтересовалась Тильда. — Ведь для многих мужчин женское "нет", как свежая сметана для кота, только разжигает аппетит.

— Глупых, самовлюбленных и упёртых стараюсь избегать, — объяснила девушка. — Слава Богу, я умею замечать опасность и поэтому потенциальных врагов или ухажеров сразу перевожу в ранг товарищей или приятелей… Ладно, хватит об этом. Пора в кровать, бабушка. Пошли, закапаем тебе глаза и я спою колыбельную.

Уже в постели Тильда вдруг захихикала:

— А ты заметила, Оля, что дождь на улице закончился? Вот и не верь после этого в угрозы красавицы-чародейки.

21

— Какие у нас планы на сегодня? — спросила за завтраком Ольга.

— Примеряешь платье в последний раз и можешь заниматься чем угодно, — откликнулась бабушка. — Утром — вон какое солнышко, так почему бы тебе не прогуляться по городу? Я уже даже составила примерный маршрут экскурсии…

— Не поняла, ты меня спроваживаешь, а сама остаешься дома?

— Я жду звонка от Анны, а еще должен звонить отец Юргас.

— Бабушка, есть же мобильный телефон, — напомнила Ольга.

— Я не хочу мешать.

— Чему мешать?

В это время в дверь громко постучали.

— Вот этому, поняла? — фыркнула Тильда и пошла открывать.

Словно герой-любовник в бразильском сериале, быстро миновав гостиную, Донатас бросился к ногам Ольги, тихо завывая:

— Любимая, я не сплю ночей после нашего знакомства! Я схожу с ума от невозможности видеться каждый день! Ты снилась мне сегодня и во сне вела себя очень непристойно, за что большое спасибо! — облизнулся нахал. — Так что, собирайся, мы идем гулять, — закончил он обычным голосом. — Ради этого я даже встал сегодня пораньше, подвиг совершил, можно сказать, цени.

— Вот допью кофе и оценю, — спокойно ответила Ольга, рассматривая одежду кузена: черный кожаный комбинезон, бандану, ботинки на скошенных каблуках и многочисленные серебряные украшения. — Ты на мотоцикле?.. Понятно, — кивнула девушка, — тогда подскажи, что надеть для удобства?

— Джинсы и куртку. На улице хоть и солнце, но все же прохладно, ведь вчера был дождь.

— Да и вообще — на дворе сентябрь, — добавила Тильда, — так что одевайся соответствующе. — Она обернулась к парню, — пока Оля собирается, я расскажу тебе, куда ее отвезти.

— Да я знаю… — начал Дон.

— Знаешь? Если я не вмешаюсь, вы до вечера будете переходить из одного кафе в другое, и ни в один музей или храм не заглянете.

— Ладно, — обреченно вздохнул парень. — Давайте ваш план экскурсии.

— Дон, — крикнула Ольга с лестницы. — Обещаю, после обязательной программы все забегаловки города будут наши.

День пролетел незаметно. Донатас, при всей своей легкомысленности, оказался замечательным гидом и настоящим патриотом родного города.

— Ты на меня хорошо влияешь, Оля, — смеялся он. — Чтобы не выглядеть конченым невеждой, я даже почитал кое-что из истории Вильнюса. Чем потом воспользовался в институте на занятиях, так что моя преподавательница была поражена — Зуокас знает историю! Невероятно!

Оставив мотоцикл на стоянке, молодые люди прогуливались по городу, подробно следуя бабушкиному плану.

— Я хорошо знаю Тильду, — говорил Дон. — Она обязательно поинтересуется, где ты была и что видела? А сердить старушку не хочется, я же ее люблю. — Парень вдруг подмигнул, — но нам ничто не мешает совместить две программы — обязательную и произвольную — всюду по маршруту, который указала бабуля, находятся мои любимые места.

— Прекрасно! — поддержала кузена Ольга.

Около двух часов дня, сделав большой круг по центру Вильнюса, Ольга и Донатас обедали в небольшом кафе на Кафедральной площади, любуясь памятником князю Гедиминасу.

— Ох, Старый город просто поражает! — вздыхала девушка. — Такая красота вокруг, многочисленные храмы, церкви, костелы… Знаешь, в Киеве тоже много культовых сооружений, но все они находятся на достаточном расстоянии друг от друга, да и принадлежат к православной церкви, как правило. А в Вильнюсе на небольшой площади такое разнообразие конфессий и вероисповеданий. Мы были, — Ольга заглянула в справочник, который купила в экскурсбюро, — в старообрядческой церкви Покрова пресвятой Богородицы, в костеле святой Троицы, в церкви Святой Параскевы Пятницы, в бернардинском монастыре Святой Анны, а еще в реформаторской церкви уже не помню кого…

— Я тоже не помню, — засмеялся Донатас. — Кстати, у нас еще есть доминиканский и миссионерский монастыри, многочисленные протестантские сооружения, хоральная синагога и даже караимская кенеса, представляешь?

— Нет, — удивилась девушка. — А что такое кенеса?

— Храм иудаистов. И не спрашивай, чем он отличается от синагоги — не знаю, я в этом не разбираюсь.

— Ладно, а что посещает ваша семья? — поинтересовалась Ольга.

— Мама ходит в кафедральный собор Святого Станислава, Казик с Ларой — в церковь Всех Святых, она ближайшая к их дому, а я время от времени посещаю костел Святого Михаила, вот так.

— То есть, вы католики?

— Да.

— А почему у вас так много польского? Имена — через одно, названия улиц, культовых сооружений и тому подобное?

— Литва долго входила в состав Речи Посполитой, — объяснил Донатас, — так что поляки и литовцы имеют много общего в истории и культуре. У нас недавно состоялась всеобщая перепись населения, результаты которой мы изучали в институте буквально на прошлой неделе. Я запомнил данные, потому что моя группа многонациональная и каждому было интересно, кого сколько, понимаешь? Оказалось, сейчас в Литве поляков около 20 %, литовцев чуть больше 50 %, а русских меньше 15 %.

— Кстати, о русских, — встрепенулась Ольга. — Как получилось, что Казик и тетя Аня разговаривают с акцентом, а у тебя русский язык, как родной?

— Потому что я специально изучал его. Ведь моя профессия — актер, а языковые рамки ограничивают выбор ролей и пьес в театре. Мне же хочется попробовать все, а работать в театре русской драмы вообще моя мечта. Русская классика — это такие титаны! Даже не верится, что я когда-нибудь буду играть Достоевского, Толстого, Островского, Чехова.

— А ты верь, — поддержала кузена Ольга. — Обязательно держись за свою мечту и Бог тебя услышит, а судьба подкинет шанс. Вот увидишь, пройдет немного времени и ты сможешь работать где угодно, хоть в Вильнюсе, хоть в Москве, хоть в Петербурге.

— Да, — мечтательно вздохнул парень, — БДТ — это круто. Там до недавнего времени был художественным руководителем Кирилл Лавров — фантастический актер.

— К сожалению, он умер, рак.

— Да, очень жаль…

— Кстати, а ты знаешь, что Лавров начинал свою актёрскую карьеру в Киеве? — спросила Ольга. — Да-да, играл около пяти лет, да еще и рядом с отцом. А потом разругался с директором русской драмы за что-то принципиальное, забрал жену и уехал в Ленинград.

— А я думал Лавров коренной петербуржец, — протянул Дон. Он посмотрел в окно и нахмурился, — как же мне это надоело, опять малышня мой байк трогает! Я сейчас… — Парень выскочил из кафе, а Ольга рассмеялась, глядя, как стайка ребятишек разлетается от мотоцикла, словно воробьи от кота.

— Смеешься? — Донатас вернулся мрачным. — Я понимаю, тебе, может, и весело, а как быть мне? Гоняю детей, словно Синяя борода, честное слово…

— Мне пора домой, — перебила его Ольга.

— А чего так скоро? — растерялся Дон. — Я хотел познакомить тебя с друзьями, как раз закончились пары.

— В другой раз, ладно?

— Жаль, — вздохнул парень, — моя компания будет разочарована, я им столько о тебе рассказывал… Хорошо, поехали, но помни — ты останешься мне должна… Что, "должна"? Прогулку, встречу, свидание — сама выбирай.

— Только давай предварительно договариваться, а не так, как сегодня.

— Но я же предупредил заранее, разве бабушка не сказала?

— Ага, когда ты постучал в дверь, — засмеялась девушка.

— О-о, вокруг начинают плестись интриги, — подмигнул Донатас. — Да и мама вдруг стала таинственной и предупредила, чтобы я не беспокоил ее, потому что она переезжает к вам на неделю, ты в курсе?

— Конечно, тетя — главный консультант бабушки в подготовке к свадьбе. Я в их дела не вмешиваюсь… пока что, а будут новости — ты узнаешь их первым, обещаю.

Вторую половину дня Ольга провела с бабушкой. Последней примеркой Тильда осталась довольна, платье на внучке сидело идеально, подчеркивая изящную фигурку и открывая выше колен красивые длинные ноги.

— Теперь нужно решить, какие ты наденешь украшения, — задумчиво сказала Тильда.

— С собой у меня только золотая цепочка да несколько колец, но мне кажется, что они не подойдут к этой роскошной ткани, — Ольга ласково разгладила бархат руками. — Лучше я вообще обойдусь без украшений, ведь это платье и так выглядит произведением искусства.

— Возможно, но все же предлагаю покопаться в моей заветной коробке, — подмигнула бабушка и через минуту принесла внучке большую шкатулку, полную украшений.

— Боже, да здесь настоящие сокровища! — восторженно воскликнула Ольга и осторожно начала выкладывать на стол многочисленные ожерелья и кольца, цепочки и подвески к ним, броши и серьги, а Тильда по очереди прикладывала всё к платью, решая, подходят они к ткани или нет.

— И дело не только в расцветке платья, — говорила бабуля. — Нужно учитывать фактуру ткани, а ещё его покрой и стиль.

Наконец выбор был сделан. На бал Ольга должна была надеть серьги с розовым жемчугом и золотой браслет, украшенный сочным гранатом.

— У Куприна была повесть "Гранатовый браслет", — задумчиво сказала Тильда. — Я очень любила перечитывать ее. И однажды на день рождения Валдис, твой дедушка, сделал мне подарок — вот этот браслет. Я надевала его лишь несколько раз.

— Даже немного страшно выходить из дома в этой красоте, — пробормотала Ольга. — Знаешь, я никогда не увлекалась украшениями, даже не вспоминала о них, ведь моё главное умение — массаж, то есть, работа руками. Где уж тут носить кольца, ведь ими можно кого-то поранить… Наверное, мне нужно было повзрослеть, чтобы понять красоту драгоценностей, хотя я и сейчас ничего, кроме восторга, к ним не испытываю, — и девушка осторожно сложила обратно в ящик бабушкины украшения.

— Ладно, с делами покончено. Осталось что-то придумать на ужин и можно отдыхать, — вздохнула Тильда. — Я хочу, чтобы ты хорошо выспалась, ведь ничто так не украшает женщину, как десять часов спокойного сна. Тогда на утро появляется ясный взгляд, кожа светится здоровьем, а ноги выглядят еще более стройными.

— Я бы с удовольствием, бабушка, но в десять за мной должен заехать Браунис, или ты забыла?

— Вот, беда, и вправду забыла.

— Поэтому мы сделаем иначе, — предложила Ольга. — Я займусь ужином, а ты посидишь возле меня и расскажешь о дедушке, потому что я ничего о нем не знаю… если тебе не трудно, конечно…и если это не запретная тема.

— Да нет, я охотно расскажу о Валдисе, — Тильда прошла за внучкой на кухню и удобно уселась в кресло, поджав под себя ноги. — А что ты будешь готовить?

— Овощное рагу, мой собственный рецепт.

— Расскажешь?

— Это похоже на испанскую паэлью, только из украинских овощей. Я измельчаю на кусочки и обжариваю в масле все, что есть в холодильнике: свеклу, морковь, картофель, кабачки, лук, помидоры. Главное — не смешивать их на сковородке.

— То есть, обжаривать отдельно? — уточнила бабушка.

— Да, а потом я овощи складываю в большую кастрюлю, осторожно перемешиваю, добавляю зелень, соль, перец, и тушу пять минут. Всё. А когда рагу уже на тарелке, кладу сверху две-три ложки сметаны — получается настоящее объедение!

— И в самом деле должно быть вкусно, я люблю тушеные овощи, и Витольду такое должно понравиться.

— Кстати, а папа приедет? — поинтересовалась Ольга.

— Обязательно. Он поужинает с нами, но ночевать не останется — Беруте второй день тошнит и он не хочет оставлять ее одну.

— Правильно делает, — кивнула девушка. — Беременная женщина должна чувствовать постоянную опеку и заботу со стороны мужа… А почему Беруте не рассказала о проблемах с желудком, когда приезжала вчера на обед?

— Возможно, постеснялась?

— Зря, я знаю отличный способ, как избавиться от нежелательной тошноты. Ладно, чтобы не смущать мою будущую мачеху, я проинструктирую папу, что нужно купить в аптеке… И, бабушка, я все еще жду обещанный рассказ о своём деде Валдисе.

— Да, Валдис, — вздохнула Тильда, — моя большая любовь и мое большое разочарование… чтоб ему…

— Что такое? — вытянулось лицо у Ольги.

— А чего ты ждала? Сказочку о любви до гроба?

— Не знаю, — девушка внимательно посмотрела на бабушку, — если тебе неприятно вспоминать, могу обойтись без подробностей. Вот был у меня дедушка и всё.

Ольга начала ловко чистить овощи, раскладывая их кучками на столе, а Тильда задумалась, что нужно рассказать внучке.

— Знаешь, — через некоторое время сказала она, — я была несправедливой к Валдису. Ведь тебя интересует, каким он был человеком, чем жил, что любил, чего хотел, а я свою женскую обиду невольно перенесла на его человеческие черты, и это неправильно… Что ж, попробую быть беспристрастной.

Так вот, отцом Валдис был хорошим, хотя и довольно сдержанным, так что Витольд до подросткового возраста был больше моим сыном, понимаешь? А вот лет с четырнадцати они с Валдисом по-настоящему сдружились, всюду ходили вместе: футбол, рыбалка, сауна, поездки на природу…

— А что он был за человек, мой дед?

— Серьезный и ответственный на работе, общительный в компании, начитанный и эрудированный в беседе… и абсолютно беспомощный в быту.

— Как большинство мужчин, — заметила Ольга.

— Это правда. Меня очень злило его сибаритское отношение к жизни, особенно, когда стало трудно в конце восьмидесятых. Литва получила независимость, начались многочисленные пертурбации в жизни, сложности на работе, стало трудно материально, а Валдис продолжал жить так, словно ничего не изменилось. Это мне пришлось бегать с бумагами на дом, обивая пороги, чтобы вернуть особняк во владение Варгасов, а Витольд каждую свободную минуту посвящал ремонту, чтобы дом приобрел прежний вид… Мы вдвоем столько работали, пытаясь сэкономить, где только можно, а Валдис на это лишь надменно фыркал, хоть на людях делал вид, что все сделанное — его личная заслуга… Да еще и нахально заглядывался на каждую мою клиентку.

— Бабушка, — девушка решила остановить Тильду, пока та не наговорила лишнего, — не нужно больше, ладно?

— Боишься услышать, что дед мне изменял? — захихикала вдруг Тильда. — Ничего подобного, для этого он был слишком ленив, просто ему ужасно хотелось мне досадить…За что? За трудолюбие, умение зарабатывать, за популярность у клиенток и многое другое. Когда Валдис вышел на пенсию, то быстро потерял интерес к жизни, очень пополнел, стал капризным и просто злым.

— А от чего умер дедушка? — Ольга начала складывать в кастрюлю подготовленные для тушения овощи.

— Инфаркт, — вздохнула бабушка. — Господи, прости меня, грешную, но когда прошел первый, самый трудный, год после смерти мужа, я почувствовала такое облегчение! Будто глыбу с себя сбросила, честное слово. Сходила в храм, исповедовалась, и вскоре поняла, что могу спокойно жить дальше — без обиды, горечи, чувства безразличия и ненужности.

— Аминь, — провозгласила внука. — Все, рагу готово.

Ольга проснулась от мелодичного гудка телефона под подушкой.

— Алло? — сонным голосом отозвалась она.

— Привет, я буду через десять минут, — бодро прозвучал голос Брауниса. — Оля — неуверенно спросил он, — это ты? Потому что голос хриплый…

— Я задремала после ужина, — девушка потянулась в постели и резко села. — Сегодня полдня осматривала город и немного устала… Ничего страшного, сейчас буду на ногах, подожди меня на крыльце, ладно? Не хочу беспокоить бабушку, наверное, она уже спит.

— Хорошо, — Георг отключился, а девушка стала быстро собираться, натягивая джинсы, свитер и кроссовки. Уже в прихожей она накинула на себя кожаную куртку и обмотала шею веселым желтым шарфиком, а потом вышла на улицу и заперла за собой дверь на ключ.

— Я же не знаю, когда вернусь, — сказала она, поздоровавшись с Браунисом. — Вот и уговорила бабушку не ждать меня, а то у неё и так со мной много хлопот, пусть хоть выспится.

— Правильно, пожилые люди нуждаются в отдыхе, — Георг ловко подхватил Ольгу под руку и повел к машине.

22

Дорога была недолгой, по крайней мере так показалось девушке. Она молча поглядывала в окно, любуясь вечерним городом, и думала о мужчине, который сидел рядом. "Почему судьба свела меня с ним? Это случайность или нечто большее? Потому что несмотря на наше, мягко говоря, различие, мне интересно слушать Георга, ведь он — незаурядный человек, сильный, опытный, да и внешностью его Бог не обидел. С ним очень легко общаться, ведь нет нужды объяснять очевидное. Единственное, что беспокоит — слова бабушки о влюбленности Георга… Но я знаю, что она не права. Я не чувствую к себе сексуального влечения. Это скорее симпатия…и уважение к моей силе, а ещё потребность контролировать всё, что происходит с близкими и родными. — Ольга тихо вздохнула. — А Георг явно включил меня в свой ближний круг и старается опекать и защищать".

Вскоре поездка подошла к концу.

— Снова зарядило, — недовольно прокомментировал Браунис, открывая над Ольгой зонт и провожая ее до крыльца большого дома. — Хотя жаловаться на самом деле грех — лето в этом году было долгим и щедрым. — Он провел девушку в большой холл, отделанный темным деревом, и помог раздеться.

— Я сниму обувь, так удобнее будет осматривать Адама, — сказала Ольга.

— Пожалуйста, — Георг приоткрыл дверь гостиной. — Заходи и располагайся. Может, желаешь чего-нибудь выпить?

— Потом, — откликнулась девушка.

— Хорошо, подожди немного, я сейчас.

Пока хозяина не было, Ольга с интересом осмотрела нарядную, хоть и немного мрачную комнату, и решила, что ей здесь нравится. Все указывало на то, что в доме живут исключительно мужчины, потому что в интерьере не хватало чисто женских мелочей, которыми настоящая хозяйка украшает дом: домашних фотографий в рамках, изысканного фарфора на полках, каких-то милых подушек с вышивкой, цветов в вазонах и тому подобное. Это мужское царство было очень рациональным: темная кожа диванов, низкие удобные торшеры по всей комнате, синий ковер на полу, который гармонировал с тяжелыми шторами на окнах, а еще много техники — плазменный телевизор, музыкальный центр, домашний кинотеатр, стеллажи с фолиантами книг и альбомов, и в центре гостиной — темный дубовый стол со стульями.

Но больше всего Ольгу поразили картины. Их было немного, но качество работ впечатляло. Сюжет, в основном, был космическим, но каждую картину хотелось подолгу рассматривать, любуясь звёздным небосклоном фантастических пейзажей.

Дверь приоткрылась и в комнату зашел Влад, торжественно неся перед собой поднос с чашечками и большой серебряный кофейник.

— Добрый вечер, — поздоровался охранник. — Босс приказал приготовить кофе для бодрости, так сказать.

— Спасибо, — улыбнулась Ольга. — Как жизнь, что нового?

— Кое-что изменилось, — прокомментировал здоровяк, намекнув на новый статус своего хозяина, — но это не повод для волнения.

— То есть, новую работу, ты не ищешь?

— А зачем? Барон — человек порядочный, справедливый, платит хорошо, мы давно вместе и я не вижу повода что-то менять.

— Приятно слышать, — послышался от двери низкий голос Брауниса. — Но на сегодня твоя работа закончена, можешь отдыхать.

Немного смущенный, Влад кивком головы попрощался с гостьей и вышел, а Ольга поднялась с дивана, чтобы поздороваться с незнакомцем, которого привел Георг. "Вероятно, физиотерапевт", — решила девушка, разглядывая пожилого мужчину, одетого в спортивный костюм, невысокого, коренастого, с большими сильными руками. Голова старика была гладко выбритой, а желтоватый цвет кожи и восточный разрез глаз напомнили Ольге китайского мандарина.

— Юсуп Алиевич, — представился мужчина, сделал шаг к девушке и замер, внимательно её разглядывая. Его круглое лицо, на котором доминировал мясистый нос, было покрыто четкими бороздками морщин, а маленькие темные глаза под тяжелыми веками лукаво блестели от удовольствия и неприкрытого изумления. — И эта хорошенькая девочка спасла вам жизнь, Георг? Не может быть!

— Может, — отозвался Браунис. — И Ольга не хорошенькая, — возразил он укоризненно, — она красавица.

— Ну-ну, — "мандарин" обошел девушку по кругу, бесцеремонно напевая под нос какую-то восточную мелодию, а потом вгляделся в лицо гостьи и тихо присвистнул. — Ваша правда, красавица, каких поискать.

— Насколько было бы проще, если б меня оценивали только по красоте, — вздохнула в ответ Ольга. — Но матушка-природа решила иначе — к внешности красавицы добавила еще и ум. И он, поганец, все портит, представляете?

— Ужас, — прокомментировал Браунис, улыбаясь.

— Да, с этим трудно смириться, особенно нам, мужчинам, — добавил Юсуп. — Ведь нас больше устраивает другое сочетание женских черт — хорошенькая и глупая.

— Конечно, — откликнулась Ольга, присаживаясь к столу. — Ведь это гораздо безопаснее для мужского эго: я — такой великолепный, умный, самый лучший в мире! Что мне может противопоставить какая-то кукла, пусть даже и хорошенькая?.. Кофе будете, господа? Тогда присоединяйтесь, а Юсуп Алиевич, тем временем, расскажет мне об Адаме. Вы же его физиотерапевт, я не ошибаюсь?

— Нет, красавица, не ошибаешься. А кофе я не буду, предпочитаю обычную воду, — он сделал шаг к нише под окном и вытащил из бара пластиковую бутылку. — Я уже не в том возрасте, чтобы пить тонизирующее на ночь, ведь чем старше становятся люди, тем больше ценят хороший сон.

— На том свете мы и так все выспимся, — ехидно добавил Георг.

— Ладно, — вмешалась Ольга, — на этой "веселой" ноте заканчиваем пустые разговоры и переходим к цели визита. Господин Юсуп, во-первых, меня интересует рентген спины Адама, несите все снимки, что есть, и во-вторых, прогнозы врачей и ваши комментарии к ним, конечно. Затем я осмотрю парня, ведь он спит?.. Прекрасно, итак начинаем.

— Ого, а у девушки есть хватка, — с уважением заметил физиотерапевт и, допив воду, встал. — Снимки я подготовил, сейчас принесу.

Оставшись вдвоем, Ольга взглянула на Брауниса, вертевшего в руках пустую чашку, и тихо сказала:

— Георг, не пей кофе, ты и так еле сдерживаешься. Я еще в машине хотела попросить — возьми себя в руки, ведь я все чувствую… и ЭТО мешает, понимаешь?

— Я пытаюсь, но… — голос мужчины чуть вздрогнул.

— Хочешь, помогу? — предложила девушка. — Вот и хорошо, — она обошла стул, на котором сидел Барон, и положила руки ему на виски. — Закрой глаза и сильно выдохни. Молодец, а теперь просто дыши… медленно, еще медленнее…

Через мгновение мужчина спал, откинув седую голову на подголовник кресла, а Ольга, не мешкая, поспешила к двери гостиной, где встретила Юсупа Алиевича и молча приложила палец к губам с просьбой о тишине. В холле девушка объяснила изумленному физиотерапевту:

— Я усыпила Георга, чтобы не мешал.

— Чудеса… — старик растерянно почесал лысину. — И что теперь?

— Действуем по плану. Где можно посмотреть снимки?

— А хоть бы и здесь, — Юсуп Алиевич кивнул на журнальный столик, вытащил из папки рентгеновские снимки и включил торшер. — Вот первый рентген, еще до операции, это — второй, через три недели, а вот и последний — позавчера сделали.

Ольга внимательно рассмотрела снимки, особенно последний, а потом присела на край столика.

— Адаму предлагали повторную операцию?

— Да, но они с отцом отказались — врачи не давали никаких гарантий, что оперативное удаление отека не спровоцирует новых осложнений.

— Возможен и такой вариант, — задумчиво кивнула девушка. — А что думаете вы, Юсуп Алиевич?

— Называй меня просто Юсуп, доченька, — усмехнулся старик, — так привычнее… А что касается Адама, то я — за повторную операцию, потому что за прошедшие недели только убедился — затвердение сводит на нет всю мою работу. Добавлю, мышцы у парня хорошие да и плечевой пояс работает отлично…

— А желудок, печень, почки? — спросила Ольга. — Нет, не говорите, я сейчас сама все посмотрю, пошли к Адаму.

Комната парня была расположена в другом крыле дома, занимая немалую площадь. В ней причудливым образом сочетались спальня и спортзал с разнообразными тренажерами и приспособлениями, необходимыми для ухода за тяжелым пациентом.

— Пока Адам был в больнице, господин Георг приказал перевезти вещи сына сюда, ведь парень давно жил отдельно, — шепнул Юсуп.

— Адам жил один? — поинтересовалась Ольга.

— Да, но, насколько я понимаю, монахом он не был, — грустно добавил старик, — и теперь эта мысль его просто убивает.

— Угу, — девушка подошла к кровати и взглянула на молодого человека, который тихо спал, повернувшись на бок. — Он самостоятельно поворачивается?

— Нет, я помогаю, — физиотерапевт кивнул в другой угол комнаты, где за темной ширмой виднелся топчан. — Мне приходится спать здесь, чтобы быть рядом, от помощи других людей Адам категорически отказывается.

— Понимаю, — Ольга задумчиво посмотрела на парня, молча отмечая его бледность и худобу. — Мы не разбудим его, если положим на спину?

— Нет, я дал двойную дозу снотворного, — Юсуп подошел к кровати и легко перевернул пациента, ровно укладывая его голову на подушку. — Адам плохо спит, а прошлую ночь вообще проворочался до утра.

— Почему?

— Нервы, — вздохнул старик.

— Ладно, — Ольга встала в головах молодого человека, — вы посидите где-нибудь тихонько, а потом мы еще раз поговорим.

Юсуп кивнул головой и присел на стул рядом с кроватью, с интересом следя за действиями красавицы, а она, тем временем, положила руки на виски Адама, и затихла.

"Так, начинаю по привычной схеме, — приказала себе Ольга, — главное не спешить и все подробно осмотреть. — Девушка "нырнула" в естество пациента, оценивая его позвоночник от шеи до копчика, а потом сосредоточилась на затвердении в месте удара. — Позвонки целы, уже хорошо, а вот гематома интересная, какая-то неестественная, будто живая, — удивилась девушка, — гордиев узел, иначе не назовёшь".

Отёк действительно напоминал клубок переплетенных нервов, сцементированный затвердевшей гематомой. Поэтому Ольга начала его медленно распутывать, осторожно отделяя один нерв от другого, попутно снимая воспаление и успокаивая напряжённые мышцы. Всё своё внимание девушка сосредоточила на левой стороне отёка, высвобождая нервы из плена затвердения, и располагая их в правильном направлении. "Если бы не многолетняя практика, я бы ничего не смогла поделать, — думала Ольга. — Не зря Ефимович настаивал изучать не только позвоночник, но и всю нервную систему человека…И хорошо, что Юсуп не позволил отёку окончательно затвердеть, ежедневно массируя спину Адама, иначе бы мне с такой проблемой не справиться".

Миновал час, второй. Юсуп, незаметно для себя, уснул, прикорнув на стуле, а Ольга продолжала трудиться, так сосредоточившись на пациенте, что не заметила, как в комнату зашел Георг и тихо встал рядом. Он бросил вопросительный взгляд на проснувшегося Юсупа, но тот лишь пожал плечом и кивнул на красавицу. "Сами спрашивайте", — шепнул старик и замолчал.

— Оля, — тихо позвал Браунис. — Ну что?..

— Сейчас, — хрипло отозвалась девушка — уже скоро. — Она, завершая работу, успокоила освобождённые нервы, максимально постаралась снять воспаление с потревоженного позвоночника, а в конце быстро осмотрела внутренние органы пациента. — Всё! — Открыв глаза, красавица устало улыбнулась, — кажется, я сейчас свалюсь…

— Что же ты с собой делаешь, ребёнок? — охнул Георг. — Только не говори, что всё нормально…

— Будет, — кивнула Ольга.

Мужчины, подхватив её под руки, помогли добраться до гостиной, где девушка рухнула на диван и затихла.

— Поспи, — Георг накрыл её пледом и отсел к Юсуфу, шепотом расспрашивая о действиях "белой".

— Я ничего не знаю, — оправдывался физиотерапевт. — Она молча простояла над Адамом два часа, лишь пальцами изредка шевелила. Я даже поспать успел…теперь вот неудобно.

Через час, очнувшись, и выпив крепкого кофе, девушка начала доклад.

— Сразу хочу успокоить — с парнем все будет в порядке, гематому можно убрать без операции. Пока я гощу в Вильнюсе, буду заниматься лечением Адама. Думаю, лучше всего, наши сеансы проводить через день, а в промежутках между ними Юсуп Алиевич будет закреплять спину пациента необходимыми упражнениями и массажем. Обещаю, всё будет хорошо.

— Оля… — растроганный Георг схватил ее за руки.

— Не благодари, — покачала головой Ольга. — Нельзя… рано… ведь судьба, порой, бывает завистлива.

— Это правда, — Юсуп, впечатлённый словами девушки, важно кивнул.

— Алиевич, — обратилась к физиотерапевту красавица, — завтра начинайте работать с левой стороной позвоночника, осторожно разминайте мышцы вокруг гематомы, но её саму не трогайте, рано.

— Хорошо.

— Я освободила дорогу нервам и расправила их, сняла воспаление вокруг позвоночника, поэтому, думаю, на протяжении ближайших двух суток необходимо подготовить левую ногу и бедро Адама к возможным судорогам.

— Судорогам? — растерялся Браунис. — Почему?..

— Успокойтесь, Георг, это очень хороший признак, — засмеялся Юсуп. — Он свидетельствует о том, что нога начинает оживать. — Старик хитро прищурился. — Ольга, а откуда ты знаешь, что так будет?

— Знаю, — уверенно ответила девушка. — И когда это произойдет, обязательно позвоните мне, ладно?

— Обещаю, — поклялся Юсуп, хотя в его голосе еще чувствовалось недоверие. — Честно говоря, я впервые в жизни сталкиваюсь с подобным…хм…лечением и мне нужны ответы.

— Вы их получите, если пообещаете хранить тайну.

— Клянусь Аллахом.

— Ладно, только я лучше покажу, — Ольга встала позади кресла, на котором сидел старик, положила руки ему на виски и попросила закрыть глаза. Через мгновение она уже рассказывала о состоянии здоровья мужчины, особо уделив внимание его больным коленям, язве желудка и плохой работе митрального клапана сердца.

— Это главные проблемы, Алиевич, и если желаете, я могу снять их, пока буду посещать Адама.

— О да, очень желаю, — удивлению старика не было предела. — А как ты это делаешь, дочка? Ведь продиагностировала меня за минуты, а я только на УЗИ и кардиограммы потратил кучу времени и денег… Сколько же будут стоить твои услуги?

— Успокойтесь, все бесплатно. А на счет своего необычного таланта скажу так — я уже десять лет лечу людей и знаю, что мой метод уникален. Объяснить его невозможно, для этого нужно видеть энергетическое поле человека, а ваше экстрасенсорное восприятие, Алиевич, этого, к сожалению, не позволяет.

Красавица вернулась за стол и окликнула Брауниса, который задумчивым взглядом блуждал по комнате.

— Георг, эй!

— Что? — встрепенулся мужчина. — Хочешь ещё кофе?

— Нет, я бы предпочла глоток лёгкого вина.

— Сейчас, — вскочил он на ноги.

Пока хозяин занимался напитком, девушка продолжила разговор с физиотерапевтом.

— До моего отъезда Адам уже будет пытаться стоять, я видела у вас приготовлены параллельные брусья, это хорошо. Но понадобится ещё добрых полгода, чтобы он вновь чувствовал себя уверенно и мог вернуться к привычной жизни. Поэтому я бы рекомендовала поместить Адама в хороший реабилитационный центр, где с ним будут заниматься не только физическими упражнениями, но и психологически помогут избавиться от тяжелых воспоминаний.

— Согласен, — кивнул старик, — хорошая мысль.

— Кстати, я посмотрела внутренние органы Адама и могу сказать, что состояние их вполне удовлетворительное. Достаточно пропить курс витаминов, пищевые добавки для нормализации работы кишечника, а еще эссенциале для восстановления печени. И это — не совет, а обязательная программа до конца года.

— Ясно, — кивнул Браунис, протягивая вино, — но ты что-то говорила о психологической помощи?

— Да, она совершенно необходима, поверь, иначе эта авария еще долго будет влиять на жизнь парня.

— Добавлю, что ему также необходим стимул в решении чисто личного вопроса, — важно кивнул Юсуп. — Потому что Адам очень переживает, что навсегда потерял свои… гм… мужские качества.

— Это решится само собой, — улыбнулась Ольга. — Там у него всё в порядке. А чтобы не зацикливался на личном, нагружайте парня физическими упражнениями или другой работой…А чем он вообще по жизни занимался?

— Вот этим, — кивнул на картины Браунис. — Адам — художник.

— И художник гениальный! — воскликнула красавица, поднявшись с дивана. — Я сразу обратила внимание на эти изумительные картины, просто некогда было о них спрашивать. Значит, Адаму есть чем теперь заняться, ведь рисовать можно и сидя.

— Всё это время сын отказывался взять в руки даже карандаш. Говорил, что жизнь потеряла смысл.

— Как только он вновь ощутит ноги, а болеть они будут сильно…пусть начинает рисовать.

— Думаешь, захочет?

— А вы скажите, что боль тоже можно выплеснуть на бумаге, нужно лишь постараться её изобразить. А как только закончит рисовать, боль затихнет и уйдёт. Считайте это пророчеством.

Пока мужчины переваривали слова, сказанные девушкой, она молча допила вино и стала прощаться.

— Время уже позднее, а у меня на завтра наполеоновские планы.

— Позволь поинтересоваться, какие? — Георг направился за девушкой в холл, чтобы помочь одеться.

— Я буду готовиться к балу в университете.

— Действительно, совсем забыл… — Браунис подал Ольге куртку. — Я тоже приглашен, ведь являюсь одним из меценатов университета, следовательно, мы обязательно там встретимся. Если хочешь, буду тебя сопровождать.

— Ой, — сникла девушка.

— У тебя уже есть спутник, — хмыкнул Георг. — Кто бы сомневался? Но, по крайней мере, я могу надеяться хотя бы на танец?

— Ты не понял мое "ой", — засмеялась Ольга. — Просто папа жаждет похвастаться дочерью перед коллегами и я не хотела бы портить ему удовольствие… по крайней мере с час. Пусть погордится мной без конкуренции, ладно? Зато потом, когда ажиотаж спадет, пожалуйста, можем танцевать сколько угодно.

— Вот и хорошо, господину Георгу давно пора развлечься, — Юсуп Алиевич вышел провести гостю на крыльцо. Он вежливо пожал девушке руку и пообещал звонить, как только у Адама начнутся изменения.

По дороге домой Ольга решила обсудить с Бароном один щекотливый вопрос.

— Скажи, твой сын крещеный?

— Нет! — удивился Браунис. — Я не мог… в моем положении.

— Но сейчас оно изменилось, — заметила девушка. — Я настоятельно советую решить этот вопрос, потому что тогда бы лечение Адама проходило гораздо эффективнее. А еще стоит окрестить дом, не обязательно весь, а то еще твоя "черная" охрана разбежится, а вот комнату парня окрестить обязательно. Подумай над этим, ладно?

— Хорошо, — кивнул Георг.

Прощаясь с Ольгой у дверей дома, он вдруг обнял её и чмокнул в макушку.

— Даже не знаю, как благодарить тебя, Оля. При всей своей власти и жизненном опыте рядом с тобой, девочка, я чувствую себя неуверенным, глупым и растерянным невеждой.

— Ничего, новый опыт никогда не помешает, — улыбнулась мужчине Ольга. — Всё, я пошла, спать хочу…

— Спасибо, солнышко, и хороших тебе снов, — Барон махнул рукой на прощание и исчез в темноте.

23

— Спящая красавица, вставай, — разбудил Ольгу голос отца. Он протянул ей большую чашку, полную ароматного кофе, и уселся на краешек кровати поболтать. — Я на минуту, пора бежать на занятия, а мне хотелось повидаться, — вздохнул Витольд. — Со дня твоего приезда всё как-то неправильно складывается… ведь я планировал больше времени проводить вместе, а тут — то одно, то другое.

— Но ведь все прекрасно! — Ольга с удовольствием глотнула кофе, с улыбкой рассматривая отца. — Не переживай, я не скучаю, наоборот, моя жизнь бьет бурным ключом. Я много общаюсь с бабушкой, познакомилась с тетей и братьями, Донатас показал мне город, барон Браунис пригласил на ужин в ресторан, сегодня мы с тобой идем на бал в университет… А еще ведь есть и Беруте, моя будущая мачеха, ваша свадьба, к которой нужно активно готовиться… ну, и ожидание малыша-Варгаса.

— Ты всегда о нем говоришь так, будто знаешь, что родится мальчик, — сказал Витольд.

— Надеюсь, — уточнила Ольга, — ведь дочка у тебя уже есть.

— Если честно, мне все равно, кто родится, мальчик или девочка, главное, чтоб и ребенок, и мать были здоровы.

— Верным путем идёте, товарищ, — спародировала старый фильм о революции Ольга. — Единственный совет — не думай о плохом. Любая мысль несет в себе энергетический заряд и если он отрицательный…

— То выражение "сглазить" становится реальным?

— Именно, — покивала головой девушка и, отставив чашку на тумбочку, протянула руку отцу. — Тебе пора, папа, а то действительно опоздаешь в университет.

— Ладно, — Витольд взъерошил дочери челку и встал. — Теперь относительно сегодняшнего вечера. Торжественная часть начнется в шесть, поэтому я заеду за тобой около пяти, чтобы до начала праздника успеть показать всё самое интересное в университете.

— А Беруте?

— А Беруте со мной, — отец направился к двери. — Она теперь всегда со мной и это мне нравится больше всего.

Салон "Тереза" находился на первом этаже стандартной многоэтажки в "новом городе", по крайней мере так называла этот район Тильда. "Для меня все, что вне Старого города — новое, — толковала она. — Те монолитные монстры новостроек, абсолютно одинаковые детсады, школы, магазины и тому подобное, так угнетающе действуют на психику, что я стараюсь выезжать за пределы центра как можно реже".

— Понимаю, — Ольга помогла бабушке выйти из такси и посмотрела вокруг. — Действительно, обычный пейзаж, типичный для любого города бывшего СССР, недаром лента Эльдара Рязанова "Ирония судьбы…" так популярна в народе. Хотя мне, в противоположность прошлым стандартам, ужасно нравится старый Вильнюс. Когда мы с Донатасом были на башне Гедиминаса, я простояла там немало времени, любуясь старинными черепичными крышами и башенками.

— Да, — покивала головой бабушка, — я тоже люблю вид нашего города сверху. По моему мнению, красная черепица домов не только объединяет Вильнюс в единый ансамбль, но еще и несет в себе большой заряд позитивной энергии. Недаром издавна красный цвет считался символом активности, бодрости и оптимизма.

— Святая правда, — согласилась внучка.

Геля, хозяйка салона красоты, оказалась дородной, веселой и довольно таки шумной дамой. Ее разноцветные волосы, невероятный маникюр, где каждый ноготь имел уникальную форму и цвет, а еще пятнистый балахон до пола, демонстрировали окружающим, как может выглядеть современная женщина, несмотря на свой возраст и несовершенную внешность. Но оказавшись в кабинете за закрытыми дверями Геля сразу посерьезнела и, пригласив гостей сесть, пояснила специально для Ольги:

— Не удивляйся, я не такая уж и шумная. А это, — она обрисовала руками контуры собственного тела, — можно считать просто униформой. Какие бы сложности не происходили в жизни моих девушек, я требую, чтобы персонал всегда имел хорошее настроение и бодрый вид. Так что приходится подавать пример подчинённым. — Женщина вызывающе тряхнула цветной челкой. — Демонстрируя окружающим, как можно меняться, независимо от возраста, я призываю клиенток салона не бояться экспериментировать со своей внешностью… А в быту я такая же обычная курица, как и остальные, серая и незаметная… особенно когда плетусь с сумками из магазина.

— Не прибедняйся, — вмешалась бабушка, — ты не курица, да и с сумками давно не ходишь.

— Ага, я их культурно пакую на заднее сиденье автомобиля, — засмеялась Геля. — Ладно, переходим к серьёзным вопросам…

— То есть, говорим об Анне, — уточнила Тильда.

— Конечно, — Геля внимательно посмотрела на Ольгу. — Подруга очень впечатлена тобой, девочка, и утверждает, что именно ты подтолкнула ее к решительным действиям. Спасибо! Наконец-то Анна перестанет переживать из-за своих болячек и покончит с ними одним махом.

— Я рада, что смогла помочь, — вежливо ответила девушка.

— Геля, — нетерпеливо завозилась в кресле Тильда, — а где Анна сейчас? Я с утра не могу до нее дозвониться.

— Ваша племянница уже в больнице, готовится к операции, а телефон выключила, чтобы не мешал, пока идут обследования. Когда же она окажется в палате, сразу выйдет на связь. Анна просила напомнить, что для сыновей она временно недоступна, при необходимости будет общаться с ними по мобильному.

— Да, мы еще раньше условились, что Дон и Казик узнают об операции лишь после ее окончания, — добавила Тильда. — А пока они думают, что Анна у меня в гостях…Хотя я считаю, племянница не права и мальчики имеют право знать, что происходит в жизни их матери.

— Кстати, — обеспокоилась Ольга, — уже известно, на когда назначена операция? Потому что, когда мы разговаривали с тетей, срок был ещё не определен.

— Вторник, — Геля нахмурилась, — вторник, девять утра… И это так не вовремя, потому что у меня назначена встреча в налоговой и перенести ее я не могу.

— Не беспокойтесь, с тетушкой побуду я, — сказала Ольга. — Мы договорились — пока состояние Анны не стабилизируется, я за ней присмотрю, ну а через день-два наступит и ваша очередь, Геля.

— Но как?.. — всплеснула та руками.

— Успокойся, — мгновенно отреагировали Тильда. — Ольга — медик, и в больнице она занимается именно тяжелобольными пациентами. В любом случае, согласись, умение и опыт внучки сейчас для Анны намного важнее наших с тобой переживаний.

— Да, конечно, — грустно откликнулась Геля.

Ольга протянула руку и успокаивающим жестом накрыла ладонь женщины, одновременно придавая ей сил и энергии.

— Завтра в больнице я переговорю с хирургом и сразу договорюсь, чтобы мне разрешили не только ухаживать за тётей, но еще и ночевать возле нее. — Девушка ободряюще улыбнулась хозяйке салона. — А вот вечер понедельника — ваш, Геля. Вы должны сделать все, чтобы настроение пациентки было хорошим, но предупреждаю — никаких успокоительных, алкоголя или еды, только разговоры с положительным уклоном. На ночь тёте сделают укол, чтобы она спокойно выспалась, а утром ее уже поприветствую я. Номер моего мобильного узнаете у бабушки, можете звонить в любое время, я всегда буду держать вас в курсе всего.

— И на этом закончим, — решительно встала Тильда. — Время переходить к более приятным хлопотам. Геля, кого ты назначила для Ольги?

— Ларисочку, она у нас лучшая… — Женщина поднялась из кресла и направилась к двери, но, распахнув их, вдруг остановилась. — Ох, за этими разговорами я даже кофе вам не предложила, извините.

— Ничего, потом выпьем, — отмахнулась Тильда. — Пошли знакомить Ольгу с мастером, потому что я хочу кое-что предложить…

В обед, приняв ванну, Ольга позволила себе немного подремать, а в четыре часа уже сидела перед зеркалом и…

— Начинаешь священнодействовать? — спросила бабушка, привычно усаживаясь в кресло-качалку, чтобы наблюдать за внучкой.

— Не так пафосно, — улыбнулась девушка, — скорее — чищу пёрышки. Обычно, я редко это делаю, но сегодня — особый случай… Вспомни, ведь ты сама говорила о важности яркого вечернего макияжа.

— Конечно. А в твоем случае нужно учитывать еще и цвет платья… — Тильда придирчиво осмотрела внучку. — К бордовому бархату подойдут насыщенный розовый, коричневый и красный цвета. Но никаких полутонов, понимаешь?

— Попробую, — помотала головой перед зеркалом Ольга. — Хотя до стандартов госпожи Гели я все равно не дотяну.

— Тебе и не нужно, — заметила бабушка. — Геля изобрела свой образ не от хорошей жизни.

— Не поняла…

— Судьба некрасивых женщин — экстравагантность. Превращая недостатки внешности в оригинальность, они подчеркнуто эпатируют окружающих откровенной одеждой, макияжем и поведением. Но если бы Господь вдруг подарил дурнушкам красоту, они бы сразу бросили свои чудачества, поверь.

— Никогда не задумывалась над этим вопросом… Кстати, я очень рада, что у меня достаточно короткие волосы и хищница-Геля не смогла придумать ничего радикального.

И действительно, после посещения салона прическа Ольги почти не изменилась, не считая косы, в которую, по совету Тильды, были вплетены тонкие бархатные ленты, сделанные из остатков платья. В эти ленты бабушка вшила розовые жемчужины, которые в сочетании с серьгами и браслетом составили замечательный ансамбль. Теперь коса Ольги не бросалась в глаза седой белизной, а скорее напоминала произведение искусства.

— Жаль, что тебе пришлось разрезать ожерелье, — в очередной раз пожалела девушка. — Но обещаю, на неделе я обязательно его починю.

— Делай, как знаешь, — отмахнулась Тильда, — для меня драгоценности и бижутерия уже давно не имеют значения. Хоть все забирай в Киев, ведь ты — молодая, красивая и поэтому должна получать удовольствие от украшений… Кстати, когда состояние Анны улучшится и ты, внучка, вернешься из больницы домой, мы должны еще раз пересмотреть одежду из остатков моих коллекций. Ведь грех, чтоб она пропадала в шкафу, когда из неё можно переделать для тебя великолепный гардероб.

— Да, это было бы замечательно, — мечтательно согласилась Ольга. — А что не успеем переделать здесь, закончим в Киеве, потому что я решила — ты едешь со мной в Киев, бабушка.

— Что? — качнулась в кресле удивлённая Тильда.

— Я очень этого хочу и поэтому прошу — обдумай мое предложение, — обернулась от зеркала девушка. — Когда тебе ещё выпадет такая возможность побывать на Украине?

— Да, наверное, никогда, — согласилась бабушка, — я ведь уже старая…

— Дело не только в возрасте, — начала делиться своими мыслями внучка, — но, согласись, в поезде лучше путешествовать вдвоем. Так приятно будет под перестук колес вести долгие разговоры, есть что-то вкусненькое, запивая все горячим чаем. Я даже готова рассказать тебе несколько совершенно фантастических случаев из своей жизни…

— Не искушай, — покивала пальцем Тильда.

— А в Киеве я буду возить тебя по своим любимым местам, познакомлю с друзьями и родственниками… Или, скажешь, тебе не хочется задать несколько каверзных вопросов госпоже Зое, моей любимой матушке?

— Оля, — укоризненно протянула Тильда, — я ни в коем случае не собираюсь допрашивать твою маму.

— Я знаю, — подмигнула девушка, — просто ищу веские причины для визита. Чем бы еще тебя заинтересовать?.. — задумалась она. — По крайней мере за свое здоровье можешь не переживать, ведь я всегда буду рядом. Мы сможем спокойно закончить лечение глаз, сосудов и сердца, да и вообще — подлатать весь организм…

— А Витольд?

— Папа, в ближайшие месяцы, точно скучать не будет.

— Это правда, у него теперь семья, — ответила задумчиво бабуля.

— Погостишь в Киеве, пока не надоест. У меня хоть и однокомнатная квартира, но на кухне стоит диван, на котором я прекрасно высыпаюсь во время визитов родственников или друзей, следовательно, мешать друг другу мы не будем. Что еще?.. Сосед Иван Федорович организует культурную программу — концерты, музеи и галереи…на твой вкус. Любовников или ухажеров у меня нет, поэтому никто нас не будет беспокоить внезапными визитами — ходи по дому в чем хочешь, хоть в ночной рубашке…

— Еще чего? — возмутилась Тильда. — Я никогда себе этого не позволяю, да и тебе не советую.

— Моя домашняя одежда — шорты и футболка, — засмеялась Ольга. — Это я дразнюсь, бабушка.

— Ладно, — вздохнула Тильда, — я обдумаю твое предложение, обещаю. А пока возвращайся к зеркалу и продолжай макияж, потому что за разговорами время летит незаметно, можно и опоздать.

К приезду отца Ольга была полностью готова.

Она ахнула, увидев Витольда, одетого в темно-синий фрак, который превратил его в элегантного солидного джентльмена. Белая рубашка и галстук-бабочка добавляли ансамблю торжественности, отчего породистое лицо Варгаса выглядело ещё значительнее.

Беруте оделась в стиле дамы двадцатых годов прошлого века — её волнистые каштановые волосы были уложены в затейливую прическу, серебряное платье с заниженной талией, от которой вниз разлетались легкие складки юбки, лишь подчеркивало стройную фигуру. Дополняли наряд симпатичные серебряные башмачки с перепонкой и великолепное жемчужное ожерелье — оно было таким длинным, что даже несколько раз обмотанное вокруг шеи, достигало талии женщины.

Выразить свое восхищение видом отца и его будущей жены Ольга не успела, потому что они ее просто закружили в объятиях, рассматривая, словно какое-то чудо.

— Невероятная, просто невероятная! — восклицала Беруте.

— Красавица! Чёрт меня побери, какая красавица! — вопил Витольд.

— Твои коллеги умрут от зависти! — хихикала его невеста.

— И пусть! — фыркал надменно отец.

— А коса! Ты посмотри, дорогой, какая коса!..

Поток восхвалений прервала Тильда, втиснувшись между внучкой и сыном.

— Прочь! — приказала она. — Отступите от Ольги! Еще не хватало, чтобы ей испортили макияж или прическу.

— Извините, — Беруте сделала шаг в сторону и присела на краешек кресла, чтобы не измять платье, — мы не специально…

— Действительно, мама, — Витольд наклонился и поцеловал руки матери, — можешь собой гордиться, ведь это ты сшила платье для Ольги. Она в нем просто потрясающая, вот мы с Беруте и не удержались…

— Спасибо, — счастливо улыбнулась Тильда, — умеешь польстить, сынок.

— Это не лесть — платье просто чудо! — поддержала любимого Беруте.

— Согласна, тем более, что работа была мне в радость, да и Олечка — идеальная модель, на ней бы и мешок красиво выглядел.

— Бабушка, перебор, — прорезался, наконец, голос у внучки. — В мешке я буду…как в мешке. — Она обняла бабушку, легко касаясь губами ее лба. — Папа прав — платье ты смастерила просто фантастическое.

И действительно, бархат, облегая фигуру Ольги, изысканно подчеркивал ее прелести. На фоне темного бордо кожа девушки светилась нежной белизной, плечи и шея поражали совершенством, а пикантная складочка между высоких грудей в глубоком декольте заставляла затаить дыхание. Длинные рукава платья украшала искусная вышивка, а короткая пышная юбка открывала стройные ноги Ольги, будто созданные для танца. Девушка смело воспользовалась макияжем и теперь ее глаза таинственно сияли, а губы, покрытые слоем красной помады, так и манили попробовать их на вкус.

— Убойная сила, — удовлетворенно констатировала Беруте. — Жаль, что фотоаппарат я оставила в машине, но ничего — впереди длинный вечер, я еще воспользуюсь своей игрушкой…

— Моя невеста, как всегда, решила совместить приятное с полезным, — объяснил довольный Витольд.

— То есть, танцуя, фотографировать? — уточнила Тильда.

— Конечно! Мой редактор, когда узнал, что я буду на вечере в университете, даже приплясывал от восторга, — откликнулась Беруте.

— Ладно, мои дорогие, нам пора ехать, — скомандовал отец, — такси уже ждет.

— Счастливо, — Тильда провела их на крыльцо и дала последние наставления в дорогу. — День сегодня теплый и тихий, но не забывайте — осень на дворе… Поэтому, Витольд, береги будущую маму и не дай ей замерзнуть. Тебе же, Ольга, нужна шаль на вечер, но твоя белая сюда не подходит, так что я приготовила вот эту, чёрную, как раз в тон туфель и клатча… Возьми и не спорь, вот увидишь, поздним вечером шаль обязательно пригодится.

— Спасибо, — девушка поцеловала бабушку, — не жди меня специально, ладно?

— Да уж как получится.

24

— Хорошо, что студентов сейчас немного, иначе довелось бы отбиваться от любопытных, — смеялся Витольд, помогая своим дамам выйти из машины напротив входа в университет. — Достаточно вспомнить реакцию таксиста. Когда он увидел Ольгу…так с места добрую минуту не мог сдвинуться. А что уж говорить о молодежи? Они же не постесняются подойти и нагло поинтересоваться, что это за девушка со мной?..

— Папа, времени в обрез, а ты обещал экскурсию, — напомнила Ольга.

— Ладно, — Витольд театрально взмахнул руками, — итак, начинаю. Университет Вильнюса — старейший в Европе, основан еще в 1570 году. Основной архитектурный стиль — готика и барокко. Все здания занимают квартал, образуя небольшой городок с тринадцатью двориками внутри. Каждый двор имеет свое название и историю, про все я рассказывать не буду, ты все равно не запомнишь.

— Кстати, я давно заметила, — вставила Беруте, — что славянам почему-то тяжело произносить литовские названия, не говоря уже об их запоминании.

— Я продолжаю, — Витольд быстро поцеловал невесту, — а ты молчишь, договорились?.. Прекрасно!.. Перед тобой, доченька, — кивнул он на сверкающие под солнцем огромные ворота, — мемориальные двери университета, воздвигнутые в память 450-летия первой литовской книги "Катехизис" Мартинаса Мажвидаса. Эти двери были открыты несколько лет назад после длительной реставрации и считаются самыми дорогими в Литве. На бронзе изображены выдающиеся фигуры и события из истории нашей культуры, начиная от Папы Римского Григория Х111, утвердивший буллу об учреждении Виленской академии иезуитов, которую князь Стефан Баторий позже реорганизовал в университет. Надписи на двери заканчиваются текстом поэмы Марцинкявичуса "Древо познания". А теперь пошли, я покажу главную жемчужину архитектурного ансамбля нашего университета — дворик Скапо, или как его еще называют — Большой двор. Там и начнем экскурсию.

Любуясь костелом Святого Иоанна, главного здания на Большом дворе, Ольга с восторгом слушала рассказы отца о выдающихся деятелях науки и культуры, которые учились и преподавали в университете Вильнюса. Девушка почти физически ощущала окружавшую её старину: вымощенные ровными квадратами плиты двора, вековые стены зданий, древние скульптуры в нишах и выбитые над арками переходов цитаты великих мыслителей. Эта атмосфера прошедших веков просто завораживала, но в ней не чувствовалось ворчливого бормотания старости, которая, порой, свойственна древним зданиям. Наоборот, со всех сторон словно слышались весёлые голоса студентов и за ними словно эхом катилось ощущение молодости, смеха и дерзости. А ещё Ольгу приятно поразила ухоженность и чистота университетских кварталов, что свидетельствовало о том, как тщательно заботятся о своей Альма Матер ее обитатели.

Витольд, рассказывая местные истории, показал Ольге двор Обсерватории и Адама Мицкевича, двор Сарбевия и Аркад, Старой типографии и Бурсы, и с каждым домом, статуей, аркой или даже отдельным камнем была связана какая-то легенда, а Варгас знал их столько, что восхищённая дочь воскликнула:

— Папа, тебе нужно устраивать настоящие экскурсии.

— А я так и делаю время от времени, — усмехнулся он, — потому что меня всегда очаровывало все, что связано с этим местом. Жаль только, зелени у нас маловато, да уж что поделаешь…

В конце Витольд подвел Ольгу к дому, где размещался исторический факультет, и указал на мемориальную доску.

— Здесь написано, что в Вильно, как прежде назывался город, с 1828 по 1831 год проживал Тарас Шевченко, что свидетельствует об истинной связи эпох, народов и культур, ты согласна, дочка?.. Именно здесь происходит ежегодное празднование нового учебного года. Итак, дамы, экскурсия закончена, нам сюда.

Холл исторического факультета был заполнен до отказа. Высокий потолок с роскошной хрустальной люстрой и расписанные, как в театре, стены навевали собравшейся публике праздничное и торжественное настроение. На возвышении струнный оркестр играл изысканные старинные мелодии, а под стенами, где важно перемещалось большинство гостей, размещались длинные столы, заставленные многочисленными закусками. Официанты разносили среди гостей напитки, поэтому, привыкший к подобным мероприятиям Витольд, ловко раздобыл для своих дам по бокалу белого вина, но сразу же предупредил:

— Пейте немного, скоро всех пригласят на торжественную часть вечера.

— Ладно, — кивнула девушка, и обернулась к Беруте, которая всё время фотографировала. — Тебя не смущает такое столпотворение?

— Нет, я это люблю, — отозвалась женщина. — Среди толпы всегда можно найти любопытные лица, или, наоборот, на знакомых лицах заметить выражение чего-то необычного. В этом, собственно, и состоит моя работа: зафиксировать для истории будни и развлечения уважаемого вильнюсского общества.

Оркестр вдруг смолк, и по залу разнесся звон колокола.

— Это — колокол Свободы, — шепнул Витольд, подхватив Ольгу и Беруте под локти, — он висит над переходом во двор Сарбевия — значит, всех приглашают на торжественную часть.

— А это надолго? — поинтересовалась Ольга.

— Нет, от силы десять-пятнадцать минут, заскучать ты не успеешь.

К удивлению девушки, никаких стульев для гостей предложено не было, все стояли, слушая речь ректора. И хотя красавица не понимала ни слова, действительно не скучала, с интересом наблюдая за присутствующими. Мужчины, как и Витольд, красовались в смокингах и парадных костюмах, а их дамы поражали окружающих туалетами разнообразных фасонов, отдавая предпочтение черным, блекло-розовым и серым тонам. На Ольгу в шикарном бордовом платье тоже обращали внимание, но пока не закончилась торжественная часть, ее не беспокоили. Зато, стоило снова зазвучать колоколу, свидетельствующему об окончании церемонии, как Витольда и его спутниц окружила толпа народа, вежливо интересуясь, что за прекрасные дамы сопровождают господина профессора.

Это был звёздный час Витольда Варгаса.

— Позвольте представить вам мою дочь Ольгу…и невесту Беруте!

— Сенсация? — двумя часами позже стонала Беруте в дамской комнате. — Это, скорее, ужас на мою голову! Ведь я ждала, что все будут интересоваться тобой, Оля, но ведь и мне досталось!..

И действительно, дамы господина Варгаса привлекли к себе внимание большинства присутствующих мужчин. Стоило зазвучать музыке, как Ольгу и Беруте стали настойчиво приглашать танцевать. И если невесту Витольд придержал для себя, как законный трофей, то его дочь "пошла по рукам", как позже выразилась Ольга.

— И я не возражаю, — смеялась девушка, — просто большинство мужчин, когда узнавали, что я не понимаю литовский, сразу же начинали этим пользоваться — что-то шептали мне на ухо, а что — я не поняла.

— Это были комплименты, — толковала Ольге Беруте, которой довелось танцевать рядом, — комплименты и вздохи, что профессор Варгас за такую дочь и убить может, а то бы они… эх!..

— Пусть только попробуют, — нахмурил брови Витольд. — Моя Олечка достойна самого лучшего!

— Надеюсь, речь идет обо мне? — раздался за их спинами ироничный голос.

— Барон Браунис! — отец с энтузиазмом пожал руку господина Георга. — Вы вовремя, потому что я уже не знаю, как отбивать дочь от назойливых коллег… то есть, наоборот, отбивать назойливых коллег от Оленьки, — засмеялся Витольд.

— Если прекрасная панна позволит, я ее ненадолго украду, — Барон подмигнул Ольге, а потом, подхватив девушку под руки, закружил в стремительном вальсе, направляясь к выходу.

Через минуту они уже оказались на мостовой университетского двора и, отойдя подальше от толпы, остановились подышать вечерним воздухом.

— Выглядишь просто фантастически, — заявил Георг, тепло улыбаясь. — Я даже подходить сразу не хотел, честно пытаясь отыскать в зале женщину, которая была бы так же красива или, по крайней мере, казалась таковой…

— Зачем? — засмеялась удивленная Ольга.

— А чтобы сравнить, — фыркнул он в ответ. — Но все мои усилия пропали даром и я очень этому рад, ты действительно лучше всех…

— И?..

— Как оказалось, совершенство существует…и я сейчас говорю не только о внешности, — Георг склонился в поклоне и поцеловал руку девушки, но заметив в свете фонаря ее настороженный взгляд, успокоил. — Тебе целует руки не очарованный мужчина, а благодарный отец. Недавно звонил Юсуп — у Адама ожила нога, да и гематома с левой стороны заметно уменьшилась. Также Юсуп просил передать, что окончательно уверился в твоём методе лечения и с нетерпением ждёт следующего визита красавицы-экстрасенса.

— Слава богу! — обрадовалась Ольга. — Какая замечательная новость! И я бы отметила её бокалом шампанского… правда, не знаю, осилю ли его, потому что, кажется, влила в себя достаточно жидкости.

— Тогда давай просто прогуляемся и поговорим, — предложил Браунис. — Или ты боишься замерзнуть?

— Да нет, еще достаточно тепло, да и алкоголь согревает.

Они медленно кружили по дворикам университета, деликатно обходя других гостей бала, тоже вышедших подышать вечерним воздухом, и Георг тихо рассказывал Ольге, как часто бывал здесь в молодости.

— Мать Адама училась на филологическом факультете, мы были влюблены и вскоре поженились. Родился Адам, а я… был глупым самоуверенным мальчишкой…

— Это ты к чему?

— Я как раз окончил строительный институт, где была военная кафедра, и просто бредил Афганистаном, дурак… Черт меня дёрнул пойти в военкомат… Так я оказался на войне, где, собственно, и стал "черным".

Ольга сочувственно пожала руку Георга и деликатно сказала:

— Если не хочешь — не рассказывай.

— Да нет, это старая история… хотя закончилась она совсем недавно в ночном поезде… не без помощи одного человека.

Девушка хмыкнула, но промолчала.

— Понимаешь, — задумчиво сказал Георг, — я всегда знал, что война — это зло, а в Афганистане убедился — война зло для обеих сторон. И хотя никто не выбирает, кто воюет за правду, а кто — за другую сторону, неправы все. Выживая в боях, я не сразу почувствовал, как изменился, и лишь спустя какое-то время понял — убивая врага, просто кайфую от наслаждения. Так я стал убийцей. Убивал без сомнения, потому что знал — враг не имеет ни пола, ни возраста…После ранения меня комиссовали, я вернулся домой и узнал, что за это время моя жена погибла при странных обстоятельствах. Не буду вдаваться в подробности, но, расследуя причины смерти Илзе, я окончательно превратился в "черного", а уже просветить меня нашлось кому.

— Беда, — тихо вздохнула Ольга.

— Да, беда, — согласился мужчина, — но она уже миновала. И я получил надежду закончить жизнь со спокойной совестью, хоть мне и понадобится для этого отвага, даже много отваги, потому что знаешь, Оля, начинать в моем возрасте все сначала очень тяжело.

— А я верю, что у тебя хватит мужества и силы преодолеть все препятствия, — уверенно сказала девушка и, чтобы сменить болезненную тему, обратила внимание спутника на надпись латынью, вьющийся по фризу астрономического корпуса. — Интересно, что там написано?

— "Addidit antiquo virtus nova lumina coelo", — прочитал Георг, — здесь и перевод есть — "Отвага дает небу новый свет", Вергилий. — Браунис удивленно хмыкнул, — и тут призывы к отваге… Это что, заговор?

— Видишь, даже Вергилий меня поддерживает, — засмеялась Ольга. — Но нам пора возвращаться, отец, наверное, уже волнуется.

Остаток вечера Георг провел рядом с Ольгой, чем обрадовал Витольда и Беруте.

— По крайней мере дочь не будут постоянно дергать, раз у неё уже есть кавалер, — сказал Варгас.

— Кстати, — захихикала Беруте, — пока вас не было, подходила бывшая жена Витольда. Она же дочь проректора и очень гордится своим положением. Дама привыкла быть звездой каждого бала, а мы, оказывается, испортили ей весь праздник. И дело даже не в новой невесте профессора Варгаса, а в тебе, Оля, потому что ревнивица выпытывала, откуда у бывшего мужа взялась взрослая дочь и почему она никогда о тебе не слышала, представляешь?

— Жаль, что меня не было, — улыбнулась Ольга, — хотела бы я увидеть эту сцену.

— И хорошо, что не было, — вздохнул сбоку отец, — мне и так перед Беруте неудобно.

Поздним вечером барон Браунис вызвался отвезти Ольгу домой, за что Витольд ему был очень благодарен.

— Раз все так хорошо устроилось, мы с Беруте едем прямо к ней. Хорошо выспись, доченька, я позвоню в двенадцать, когда у меня будет перерыв между парами, тогда и согласуем наши планы на вечер, — сказал он. — Еще раз благодарю, Георг, и доброй вам ночи.

Ольга тепло попрощалась с Беруте:

— Вот что значит хорошая компания, — сказала она. — Без тебя мне было бы сложно, а так все получилось весело и легко.

— Согласна, было весело, — согласилась женщина. — Давно я не пользовалась такой популярностью.

— Неправда, а в прошлом году?.. — укоризненно заметил Витольд и, в ответ на вопросительный взгляд дочери, объяснил. — Мы с Беруте там как раз и познакомились, и мне довелось приложить немало усилий, чтобы обратить на себя внимание этой прекрасной дамы.

— Да я тебя сразу заметила, — махнула рукой Беруте, — просто не могла поверить, что такой красавец кружит рядом неспроста.

В машине Георг поинтересовался, когда Ольга сможет вновь посетить Адама, на что девушка ответила:

— Скорее всего после обеда, я позвоню вам, когда освобожусь. И не забудьте предупредить Юсуфа, чтобы дал Адаму снотворное. Не хочу, чтобы парень…э-э…напридумывал себе невесть что.

— Понял.

Уже на крыльце Браунис тепло поблагодарил девушку за приятный вечер, чмокнул куда-то в макушку и подтолкнул к двери. "Отдыхай!"

"Вот и хорошо, — засыпая, решила Ольга. — Адам идёт на поправку. Барон в меня не влюблён… Почему же в груди так пусто? Это от собственной неустроенности? Или знак, что я готова к новым отношениям?…Нет, не хочу, не сейчас, мне и так хватает сложностей в жизни".

25

Утро оказалось сумрачным и тихим. Низкие тучи, закрывая небо, нависали над Вильнюсом темной рыхлой громадой. Ольга, выйдя на балкон, с сожалением вздохнула — ожидаемый дождь мог зарядить надолго, а ей так хотелось еще солнца и тепла. "Ничего не поделаешь, пришло время осени, — покорно признала девушка, — значит, снова здравствуй, зонтик, мокрые джинсы, сапоги и насморк".

Во время завтрака, выслушав отчет внучки о вчерашнем бале, Тильда не высказала никаких комментариев, чем очень удивила Ольгу.

— Я волнуюсь за Анну, — объяснила она, поняв вопросительный взгляд девушки, — и ни о чем другом думать не могу.

— Тогда собирайся и поехали, — приказала внучка. — Мы все равно хотели посетить тетю, а мне же еще нужно получить разрешение от больничного начальства…

— Да, чтобы ухаживать за Анной, — кивнула бабушка. — Это важно. Ты беги за сумочкой и оденься потеплее, потому что на улице прохладно, а я, тем временем, вызову такси.

Больница, к удивлению Ольги, оказалась небольшой. Двухэтажный современный дом был почти незаметен от дороги, его закрывали ветви высоких раскидистых кленов.

— Несмотря на непогоду, я все же люблю осень, — задумчиво сказала девушка, остановившись на дорожке перед центральным входом. — Ее щедрость и разнообразие красок всегда вызывают у меня восторг, а еще грусть.

— Потому что природа словно умирает? — Тильда и себе запрокинула голову, любуясь листьями клёнов, замершими в ожидании дождя.

— Нет, просто, в отличие от деревьев, кустов и цветов, человек, порой, кажется мне примитивным и жестоким…

— Странно слышать такие слова от молодой и красивой девушки, — раздался за спиной Ольги низкий мужской голос.

Обернувшись к двери, красавица, наконец, заметила у высоких перил крыльца человека в голубом больничном костюме, который с любопытством рассматривал посетительниц.

— Почему странно? — поинтересовалась Ольга.

— Потому что для этого, девушка, вам нужно быть лет на пятьдесят старше, когда жизненный опыт и знание людей приводят к таким печальным выводам. Или нужно быть медиком, которого уже ничто в этой жизни не удивит, даже жестокость и примитивность некоторых индивидуумов, которые гордо именуют себя гомо сапиенс.

— Вообще-то я еще не настолько разочарована в человечестве, — улыбнулась врачу Ольга. — Хотя, по сравнению с матушкой природой, мы действительно проигрываем ей на всех фронтах. — Красавица опустила голову на плечо, лукаво рассматривая мужчину, а потом поднялась на крыльцо и протянула ему ладошку для приветствия. — Ольга, ваша коллега.

— Ну надо же! — засмеялся мужчина, — Вот это я попал!

— Точно в цель! — добавила Тильда.

Врач пожал руку Ольги и поинтересовался, чем может помочь такой очаровательной коллеге.

— Мы с бабушкой пришли проведать нашу родственницу — Анну Зуокас.

— Не Зуокас — Зуокене, — поправил ее мужчина.

— Да нет, Зуокас, — Ольга растерянно посмотрела на бабушку.

— У литовцев свои правила в произношении фамилий замужних и незамужних женщин, — объяснила Тильда. — Например, если у мужа фамилия э-э…

— Петравичус, — ловко подсказал врач.

— Спасибо, — кивнула Тильда, — тогда его дочь будет Петравичуте, а жена — Петравичене, вот так.

— Ну и ну, — засмеялась Ольга, а потом тихо ахнула. — Извините, я не хотела никого обидеть.

— Ничего, — усмехнулся мужчина, — из этого я делаю вывод, что вы впервые в Литве.

— Да, впервые.

— Кстати, Карл Петравичус, — представился, наконец, врач. — И это я оперирую Анну. — Высокий, немного тучный, но крепкий, лет сорока на вид, он любезно пригласил женщин в больницу и провел просто к себе в кабинет.

Тильда присела на краешек дивана, внимательно прислушиваясь к разговору внучки с симпатичным доктором, которые, пересыпая речь медицинскими терминами, обсуждали состояние и прогнозы операции госпожа Зуокене. Выяснив все необходимое, Ольга попросила разрешения ухаживать тетей после операции, мотивируя это, в первую очередь, моральным состоянием Анны.

— Уверена, у вас отличный персонал и поэтому я ни в коем случае не собираюсь вмешиваться в здешние правила, но без помощи родных тетя обязательно будет волноваться и даже паниковать, — объяснила Ольга.

— Да, Анна тоже это говорила, — кивнул хирург. — Могу успокоить, заведующий в курсе и не возражает против вашего присутствия. В свою очередь, хочу добавить, что речь идет исключительно об одном человеке. Это будете вы, Ольга?

— Да, — девушка вкратце рассказала о своём профессиональном опыте и заверила, что будет четко придерживаться больничных правил, так что никаких проблем с ней не будет.

— Ладно, главное мы выяснили, все остальное — в рабочем порядке. — Карл Петравичус провел Ольгу с бабушкой к палате Анны и вежливо попрощался.

Тетя встретила их радостно, тараторя без остановки местные сплетни, хотя ее сразу выдали глаза — испуганные и покрасневшие от недавних слез.

— И чего это ты ревела, а? — грозно спросила Тильда, одновременно обнимая племянницу. — Опять навыдумывала глупостей?..

— Мне страшно, — откровенно призналась Анна, садясь на край кровати. — Я понимаю, что врачи и персонал здесь высокого уровня, и палата у меня замечательная, одноместная и со всеми удобствами… но страх все равно сжимает сердце и я никак не могу его преодолеть.

— Тетя, снимите очки, — Ольга встала за спиной Анны и положила руки ей на виски, — закройте глаза на минуту, сейчас вам полегчает. — Девушка быстро промассировала лоб и затылок родственницы, вытянув панику и беспорядок из ее мыслей, а затем наполнила естество Анны спокойствием.

— Ох, — вздохнула женщина, — как хорошо, будто камень с души упал.

— Завтра будет так же, — пообещала девушка. — Я успокою вас перед операцией, да и после нее всё время буду рядом, пока вам не полегчает. И не будет болей, спазмов, тошноты, ничего неприятного, Богом клянусь. Главное — не накручивайте себя зря, а то это уже какой-то мазохизм, честное слово.

— Я постараюсь, — засмущалась тетка. — Спасибо, Оля.

— Так, с Анной мы всё уладили, родня пока ни о чем не догадывается, так что у нас выпадает спокойный вечер, — подытожила Тильда, наблюдая, как Ольга убирается в кухне после обеда.

— У меня еще визит к Адаму, — задумчиво отозвалась девушка. — Я уже позвонила Георгу и он будет у нас с минуты на минуту.

— Ты надолго к Браунисам? — спросила бабушка.

— Надеюсь, нет. Мне тоже хочется отдохнуть, спокойно посидеть с книгой или посмотреть телевизор, а то после вчерашнего бала я себя странно чувствую…

— То есть?

— Словно бежала-бежала и уже финишная черта позади, а я всё остановиться не могу.

— У меня такое же ощущение возникало всегда накануне праздников, — хмыкнула бабуля, — это когда я ещё работала… Бывало, дни и вечера напролёт готовила наряды клиенткам, пока не отправляла домой последнюю, а потом ещё долго кружила по мастерской, не в состоянии остановиться.

— Вот-вот, у меня похожее настроение, — заметила Ольга.

— Но я теперь знаю прекрасный способ снять напряжение, — улыбнулась Тильда. — Нужно сходить в храм на службу. Может, сделаем это после твоего визита к Браунисам? Сразу и с отцом Юргасом познакомишься. А ещё мы обязательно поставим свечи и помолимся за здоровье Анны.

— Отлично, — кивнула девушка. — Так и сделаем.

— Ольга, — Юсуп обеспокоенно потёр рукой лысину, — меня беспокоит, не навредим ли мы Адаму, если так часто будем давать ему снотворное. Я понимаю, ты руководствуешься вопросом личного пространства, да и парня жалеешь, но…

— Больше снотворное не понадобится, — уверенно ответила девушка.

— То есть?..

— Сегодня я сделала основную работу, дальше всё зависит от желания парня встать на ноги.

— Да уж…такое желание, хоть привязывай, — засмеялся старик. — Когда Адам почувствовал судороги и смог, наконец, пошевелить пальцами на левой ноге, то плакал от счастья…

— Ага, а потом от боли, — иронично хмыкнул Георг. — Хорошо, хоть Юсуп смог массажем снять спазмы, иначе даже не знаю, что б мы делали.

— В следующий раз вызывайте "Скорую", — посоветовала Ольга. — Они сделают укол, расслабляющий мышцы…Или ещё лучше — съездите завтра к хирургам, делавшим Адаму операцию, пусть убедятся, что парень идёт на поправку. Объясните им про судороги и вас обязательно обеспечат нужными лекарствами, а уж укол Юсуп сможет и сам сделать.

— Правильно, сделаю, — массажист, которого Ольга "полечила" после вечернего сеанса Адама, просто светился довольством. — Эх, девочка, руки у тебя волшебные и сердце золотое…

— Только глупое, — буркнул Георг. Он всё ещё был расстроен, что девушка отказалась принять от него пухлый конверт с "благодарностью". — Поехали, отвезу тебя к бабушке.

В машине, прежде чем Георг завёл мотор, Ольга тронула его за руку и попросила:

— Подожди, есть разговор.

— Да? — развернулся к ней Барон.

— Не знаю, в курсе ли ты, что у Адама есть дар…

— Дар? Не понимаю, о чём ты…

— Вот ты, до недавнего времени, был "чёрным", я — "белая", а Адам — он нейтральный…

— Как такое может быть? — опешил мужчина.

— Да я тоже впервые вижу, — покивала головой Ольга. — Дар у парня есть, но он им не пользуется…хотя, — она хмыкнула, — я не права. Адам пользуется даром, когда пишет картины. Вот почему, рассматривая его работы, так трудно отвести взгляд.

— Я тоже это замечал, — задумчиво протянул Георг. — Значит, дар, говоришь?

— И сильный, но…как бы в спящем режиме, Адам пользуется им лишь в творчестве…надеюсь.

— Если б было иначе, я бы заметил, хотя теперь, когда ты сказала, буду специально следить… Ну, чтобы сын не наделал моих ошибок.

— Адам знает о тебе?

— Откровенно на эту тему мы никогда не разговаривали, но парень ведь не дурак, видит моё окружение, а уж какие выводы делает… я не знаю, стоит ли теперь ему объяснять.

— Будь ты на его месте, хотел бы знать? — спросила Ольга.

— Обязательно.

— Вот и ответ.

— Ох, не знаю, Оля, вокруг меня так быстро всё меняется. Ладно, я подумаю над этим. Поехали домой.

— Георг, ты меня сейчас вези не домой, а в костёл Святых Петра и Павла, я там встречаюсь с бабушкой. Кстати, у неё в храме есть знакомый священник, может, договориться с ним о крещении Адама?

— Спасибо, — благодарно улыбнулся Георг. — Мне было недосуг, да и как-то боязно…

— Позвони мне завтра, когда вернётесь с сыном из больницы. Интересно, как врачи воспримут то, что Адам начал выздоравливать…только не нужно рассказывать им обо мне.

— Не беспокойся, о твоём участии в лечении сына знает только Юсуп, а он будет молчать, как и я.

— Это хорошо, спасибо.

— Нет уж, — засмеялся Барон, — тебе спасибо. Огромное.

26

Вечерняя служба в костёле уже заканчивалась, когда к отцу Юргасу, запыхавшись, подошёл настоятель храма и отвёл его за алтарь.

— Ты не знаешь, что за девушка сидит рядом с твоей знакомой, госпожой Варгене?

— Вероятно, её внучка, Ольга. Я тебе рассказывал о её приезде, — Юргас с беспокойством посмотрел на красное лицо настоятеля. — Опять приступ?

— Да, — отмахнулся тот. — Я уже использовал ингалятор, но, как видишь, он не очень помогает. С каждым разом эффект всё слабее и слабее. Но сейчас речь не обо мне. Понимаешь, эта девушка — "белая"… — посмотрев на изменившееся лицо товарища, отец Петрас вздохнул. — Ты знаешь, но не можешь рассказать…

— Тайна исповеди.

— Я понимаю, но дело в том, что я же видящий…

— И ты увидел Ольгу?

— Когда она вошла в храм, я словно ослеп от её блеска. Здесь, где от белизны и так светло, будто днём, девушка засияла первозданным божественным светом… И я прозрел… "Белая" такой силы… Я подобного никогда не встречал… Что ты о ней знаешь?

— Пока ничего. Думаю, Тильда привела внучку, чтобы познакомить её со мной. — Юргас внимательно посмотрел на товарища, чуть дышавшего после приступа астмы. — Не уходи никуда, я приглашу дам на чай в нашу гостиную, мы поговорим, а там…всё в руках Божьих.

— Спаси и сохрани тебя пресвятая Богородица, сын мой…и спасибо.

— Я просто в шоке, бабушка, — шептала Ольга, потрясённо рассматривая убранство костёла Святых Петра и Павла. Внешне выглядевший вполне обыденно, внутри храм поражал богатством изысканной белизны, которая со стен и лепного потолка с ангелами, распространялась на многочисленные статуи и барельефы. На этом белом фоне особенно ярко выделялись старинные иконы и картины древних мастеров.

— Словно вишенки на глазури, — прокомментировала Ольга.

— Вот-вот, — гордо шептала в ответ Тильда. — А теперь представь, если б белый цвет убрали и всё расписали красками…

— Икон не было бы видно, — покивала головой внучка. — Зато на фоне сияющей белизны они просто притягивают взгляд. Красиво!

В конце службы Ольга не захотела стоять в очереди, чтобы принять причастие из рук священника, а отошла в сторону и подождала бабушку у двери. Тильда, перекрестившись на выходе из костёла, молча отвела внучку в небольшую нишу и жестом пригласила присесть.

— Сейчас Юргас освободится и подойдёт, — шепнула она.

— Ты что так таинственно?..

— Он дал понять, что хочет поговорить.

— Ну да, мы ведь тоже хотели.

— Так это мы…

— Не нагнетай, ладно? — нахмурилась девушка. — А то я всюду начну видеть божественные знаки.

— Разве это плохо?

— Да напрягает…а жизнь-то одна.

— И что ты хочешь этим сказать?

— То, что мне хоть иногда нужно думать о себе, иначе не будет у меня ни семьи, ни детей…одни божественные знаки.

— Жаль, — выдохнул за спиной низкий мужской голос, — а я так надеялся… Здравствуй, Тильда.

Юргас был очарован внучкой своей подруги. Пригласив гостей к себе на чашечку чая, он провёл их в небольшую комнату, обустроенную в пристройке к костёлу.

— Здесь неподалёку монастырские келии, где братья готовятся к вечерним молитвам, так что уж извините, к себе не приглашаю. Нельзя.

— Мы понимаем, — кивнула, подморгнув Ольге, Тильда. — И прежде, чем ты начнёшь расспросы моей внучки, а ты это сделаешь, я знаю… Так вот, давай, вначале, поговорим о венчании Витольда. Настоятель определился с датой?

— Да, ровно через десять дней, в пятницу 18 сентября.

— А время?

— Думаю, лучше всего обряд провести утром, в 10, тогда мы сможем ненадолго закрыть храм для туристов, чтобы на церемонии вам никто не мешал.

— Это было бы замечательно, — поблагодарила священника Ольга.

— Спасибо, — сморгнула слёзы Тильда. — Ладно, я всё поняла и теперь мне нужно кое-что сверить с календарём…так что можешь приступать к пыткам… э-э…моей внучки.

— Тильда, — укоризненно протянул святой отец.

Но его приятельница уже не слушала. Передвинувшись под торшер к журнальному столику, она вытянула из сумки большой ежедневник и начала что-то быстро писать, поглядывая на церковный календарь у окна.

— Отче, я готова ответить на любой ваш вопрос, — кивнула доброжелательно Ольга. — Единственная просьба — не разглашать посторонним суть нашей беседы.

— Хорошо, — вздохнул Юргас, опуская глаза и мысленно извиняясь перед отцом настоятелем, когда вдруг услышал тихий смешок.

— Ему — можно, — улыбнулась девушка.

— Кому?

— Тому, перед кем вы мысленно извинились.

Священник от неожиданности даже отодвинулся подальше, чуть не уронив тяжёлый стул.

— И нет, я не читаю чужие мысли, — спокойно объяснила Ольга, — просто они иногда всплывают у меня в голове. Ничего сверхъестественного.

— Вы думаете, ничего?

— Прошу, как чадо божье, именовать меня на "ты", — чуть ехидно добавила девушка и чинно сложила руки на коленях. — Я готова отвечать…

Одетая в длинное холщовое пальто, скрывавшее чёрные джинсы, (дабы соблюсти церковные правила), она сдвинула на плечи цветную шаль, давая возможность старому священнику рассмотреть себя, скажем так, более тщательно. И Юргас лишь тихо вздохнул, молча удивляясь, как оказывается, много общего у этой украинской красавицы с его подругой Тильдой.

— Как же ты похожа на бабушку…только волосы чёрные, — неожиданно сказал он. — Она в молодости не одно сердце разбила…

— Но не ваше, — понимающе кивнула Ольга.

— Давай, всё же поговорим о тебе, дитя, — спохватился Юргас, уходя от слишком личной темы. — Твоя бабушка рассказала мне о силе, которую даровал тебе Всевышний. Я слушал и не верил, каюсь. Но сегодня, когда ты пришла в храм, наш настоятель…увидел тебя.

— Он "белый"?

— Нет, он — видящий, есть такой дар у церковников. После его слов я понял, как был неправ, и поэтому прошу прощения у тебя и у Тильды.

— Ничего, — хмыкнула Ольга, — мы прощаем.

— Спасибо, — улыбнулся священник. — А теперь мне хотелось бы побольше узнать о тебе.

Она кивнула и следующие полчаса рассказывала о детстве на Житомирщине, о работе в больнице, о том, как училась понимать и принимать свою силу и как в её жизни появился Учитель, а затем и его "Салон" с многочисленной клиентурой. О своём вдовстве и переезде в Киев Ольга рассказала кратко, добавив лишь, что это был единственный выход.

— Теперь моя паства — это вторая травма, — закончила рассказ девушка.

— Аминь, — тихо прошептал священник. — Значит, ты исцеляешь людей, скрывая свой дар…

— Да.

— Я понимаю, — вздохнул Юргас. — Но не кажется ли тебе, что этот талант, данный Господом, не должен использоваться вот так…обыденно. Согласен, ты помогаешь людям, но ведь есть те, кто действительно нуждается…

— Знаю, — Ольга, тряхнув головой, выдернула из-под шали свою косу и принялась её переплетать, не заметив изумленный взгляд священника.

— Седая! — тихо ахнул тот.

— Это после мужа… — девушка смутилась, но руки от косы не отдёрнула. — Святой отец, мне нужен ваш совет. Как жить дальше? Я понимаю, что многое могу и готова всегда помогать людям…Останавливает меня лишь нежелание публичности и сопутствующей ей "славы". Огласки я категорически не хочу…Почему? Мне кажется, мой удел — тишина и тайна, иначе Господь выбрал бы для этой работы другого кандидата в "белые".

— Дай мне время на раздумье, дочь моя, — вздохнул священник. — Это слишком важно, чтобы вот так, наобум, что-то советовать. Я позвоню, когда буду готов к следующей беседе, а пока…

— Зовите его, — благосклонно улыбнулась красавица и налила себе свежего чаю.

Настоятель почему-то умилил Ольгу, вызвав желание обнять его и успокоить. В отличие от отца Юргаса, высокого, худого и представительного старика, он был небольшого роста, почти круглый, как Колобок, и со смешными очками-пенсне на аккуратном маленьком носу, из-за чего выглядел солиднее и старше. "Хотя он ещё не старик, — поняла девушка. — Немного за шестьдесят. И очень болен…вот почему отец Юргас беспокоился".

Она встала навстречу настоятелю, оказавшись с ним одного роста, и вежливо поклонилась, давая молча понять, что руку ему, как принято у католиков, целовать не будет.

— И не нужно, дочь моя, — тихо ответил настоятель. — Не сейчас…

— Как мне к вам обращаться?

— Отец Петрас.

— Очень приятно, Ольга. Присядьте, пожалуйста сюда, — она выдвинула в центр комнаты тяжёлый стул и встала за его изголовьем.

— Я думал, мы вначале поговорим, — священник выполнил просьбу девушки и тихо закашлялся, прижимая к губам большой платок.

— Обязательно, но позже. А сейчас мне нужна тишина.

"Боже, за что же ты так наказываешь своих верных слуг? — девушка вздохнула, закончив диагностику, и подняла взгляд на отца Юргаса.

— Я постараюсь помочь… прямо сейчас, но мне нужна вода, прохладная…

— Есть святая, здесь, в храме, — ответил он тихо, пытаясь не потревожить уснувшего во время диагностики настоятеля.

— Прекрасно, — кивнула Ольга. — Ещё нужны полотенца, ведро и небольшой таз.

— Сейчас всё будет, — и священник вышел отдать распоряжения.

— Что с отцом Петрасом? — прошептала бабушка, ёрзая от любопытства.

— Его лёгкие забиты тромбами и мокротой.

— Беда, — выдохнула Тильда. — Ты уж поосторожнее там…

— Ба, я всегда осторожна с пациентами.

— Прости меня, Господи, но я сейчас говорила не о настоятеле, а о тебе, — покивала, улыбаясь, бабуля. — Себя побереги, ладно?

— Обещать не могу, но постараюсь. В конце концов, у меня в планах на завтра Анна, так что мне нужно быть в форме.

— Вот-вот.

Через несколько минут отец Юргас поставил рядом с Ольгой всё, что она просила, и поинтересовался:

— Чем я ещё могу помочь?

— Будете ассистировать…Одну минуту, — девушка дотронулась пальцами к вискам настоятеля и разбудила его. — Отец Петрас, — она обошла стул и присела на пол, вглядываясь в близорукие глаза священника. — Я сняла ваши очки, пока они будут только мешать…Так вот, я хочу сейчас удалить из лёгких мокроту, но мне понадобится ваше содействие.

— Да, конечно, — покивал он. — Какое?

— Просто доверьтесь мне и выполняйте все указания.

— Хорошо.

— Тогда, во-первых, нужно, чтобы вы разделись до пояса…Да-да, я понимаю, вам нельзя, целибат и всё такое, но я ведь медик, целитель и не могу лечить вас, не касаясь… Рядом будет отец Юргас…а бабушка отвернётся и смотреть не будет. Нет, она не уйдёт, потому что будет нужна на подхвате, мало ли что…а посторонних сюда мы не пустим.

— А-а…

— Я не хочу вас пугать, но положение серьёзное. Лёгкие забиты тромбами и мокротой под завязку. Вы ведь пользуетесь ингалятором от астмы, да? Так вот, когда сосуды, а вместе с ними и альвеолы, под воздействием лекарства расширяются, вы начинаете глубже дышать…и с каждым вздохом ещё глубже втягиваете в лёгкие слизь и тромбы. У вас, наверное, уже и голова кружится, и давление высокое? Это от нехватки кислорода.

— Я чувствовал, что ингалятор не помогает, а он, оказывается, ещё и ухудшал моё состояние, — у настоятеля затряслись губы и он всхлипнул. — Боже!

— Знаете, — проникновенно зашептала Ольга, придвигаясь ближе к священнику. — Я давно убедилась, что меня ведут по жизни к тем, кто особенно нуждается. И раз уж я здесь…неужели вы хотите оспорить Божью волю?

— Нет, — выдохнул настоятель. — Я не смею.

— Тогда раздевайтесь до пояса.

Ольга встала на ноги и принялась убирать со стола.

— Зачем? — вскинул брови Юргас.

— Дерево крепкое, отца Петраса выдержит, — она постучала кулаком по столешнице. — Помогите товарищу лечь на живот, головой к самому краю.

— Есть такая процедура — бронхоскопия. Больному через горло вводят в лёгкие специальную трубку и с её помощью отсасывают мокроту. Но в данном случае к бронхоскопу прибегать опасно, так как у отца Петраса сильное воспаление бронхов и любое инородное вторжение может вызвать кровотечение или кое-что похуже.

— Так это не астма? — вскинулся священник.

— Астма, но есть ещё и бронхит, оттого приступы всё чаще и тяжелее.

— Я же просил тебя показаться врачу, — сердито прогромыхал отец Юргас, — ведь второй день с температурой ходишь.

— Я и собирался, завтра, — настоятель опустил голову, упёршись носом в стол и часто задышал. — Но всё равно не верил, что мне помогут.

— Так, не будем тянуть время, — Ольга встала над столом и положила руки на плечи настоятелю. — Сейчас я начну из бронхов вытягивать мокроту, будет неприятно, так что терпите. Когда почувствуете тошноту, отец Юргас подаст вам таз…

Тильда украдкой подсматривала фантасмагорическую картину — её внучка колдовала над священником. "Хотя это, скорее, напоминает массаж", — мысленно поправилась она. Ольга, наклонившись над телом пациента, медленными движениями разглаживала его спину от поясницы до шеи. Периодически отца Петраса тошнило, но "ассистент" Юргас был начеку и ловко подставлял ему таз для сплёвывания мокроты или подавал воду, чтобы товарищ прополоскал рот. При этом Юргас не переставая молился Пресвятой Деве, прося её о милосердии и помощи.

Процедура заняла двадцать минут, после чего Ольга усыпила пациента, а потом, встав у него в головах, занялась приведением в порядок общее состояние организма. Спустя какое-то время, девушка присела на стул, сложив на коленях дрожащие руки, и тяжело вздохнула.

— Бабушка, сделай мне через час крепкого и очень сладкого чаю, — попросила она, откидывая голову на подголовник. — А пока не пугайся, я ненадолго отключусь… так что не трогай меня, ладно?

В комнате воцарилась тишина. И настоятель, и целительница спали, восстанавливаясь после неприятной процедуры. Отец Юргас, сдвинув всё "оборудование" в дальний угол, присел рядом с Тильдой и тихо спросил:

— Что нам делать?

— Ждать, — она закусила губу, наблюдая за внучкой, а потом перевела взгляд на спящего на столе отца Петраса.

— Как он?

— Думаю, хорошо…Теперь хорошо.

— А его мокрота?..

— Я не собираюсь это тебе показывать, просто поверь на слово — то, что Ольга достала из лёгких…просто уму непостижимо, как Петрас вообще дышал.

— Знаешь, — задумчиво протянула Тильда. — Я слышала краем уха вашу с Ольгой беседу…и пришла к выводу…или, скажем так, поняла, какое на самом деле предназначение у внучки.

— Да? Интересно послушать.

— Она сказала, её ведут по жизни. Кто? Сам догадываешься. Думаю, и встречи с людьми на её пути отнюдь не случайны. Понимаешь, о чём я? Так что не нужно девочку наставлять или учить, пусть живёт, как считает нужным. А если кому-то будет нужна помощь, Господь её обязательно направит.

— Значит, тишина и тайна, — кивнул священник. И на вопросительный взгляд подруги, объяснил, — так Ольга выразилась, что её удел — это тишина и тайна.

— В работе, заметь, — хмыкнула Тильда. — А в личной жизни внучка может жить как пожелает…

— Если ей позволят.

— О, в этом я не сомневаюсь. Как говорит Ольга, закон равновесия соблюдается во всём, думаю, будет соблюдаться и в её жизни.

— Я подумаю над твоими словами, — кивнул отец Юргас.

— Подумай, а я пока заварю чай.

Первым очнулся настоятель. Зашевелился на столе, судорожно хватая ртом воздух, а потом охнул:

— Господи, я дышу!

— Несомненно, брат, — ухмыльнулся Юргас, помогая товарищу слезть со стола, — выглядишь хорошо, кожа порозовела, да и взгляд стал ясным.

Натягивая рясу и косясь одним глазом в сторону отвернувшейся Тильды, отец Петрас радостно воскликнул:

— Ты не понимаешь… Я уже и не помню, когда в последний раз вдыхал воздух полной грудью!

— Тише, не кричи, Ольга отдыхает…

— Ох! — перешёл на шёпот священник. — Я не увидел её за спинкой стула, думал, девочка вышла…

— Куда? — сварливо отозвался Юргас. — Монахов пугать?…Она тебя вылечила и свалилась сама…

— Пресвятая дева! А что же делать? — побледнел Петрас.

— Внучка предупредила, чтобы мы её не беспокоили, она скоро очнётся, ответила Тильда, оборачиваясь. — Хорошо выглядите, святой отец.

— Спасибо…хотя мне очень неловко, что вам довелось быть свидетельницей такого неприятного процесса.

— Зато очень познавательного, — Тильда привела в порядок стол и налила настоятелю чая. — Пейте, вам сейчас это особенно нужно.

— Спасибо.

Пока отец Петрас маленькими глотками наслаждался чаем, Юргас рассказал ему и о разговоре с Ольгой, и о выводах Тильды.

— Думаю, госпожа Варгене во многом права, — покивал настоятель гладко выбритой тонзурой. — Вмешиваться в деятельность Ольги не нужно, а вот дать совет или просто поговорить… Мне кажется, любому человеку нужен собеседник, которому доверяешь.

— Ваша правда, святой отец, — улыбнулась Тильда. — А внучке в её важной миссии тем более необходим тот, с кем она могла бы посоветоваться или просто рассказать о наболевшем. Это ведь огромная ответственность, лечить и спасать больных, и я сейчас говорю не только о страждущих телах, но и о душах людей. За неделю знакомства, я заметила как Ольга изменяет окружающих, делая их лучше и просто счастливее. Да я сама тому пример…

— Это правда, — согласился с ней Юргас. — Ты действительно стала живее, активнее, у тебя вновь появилось любопытство в глазах и…

— Радость жизни, — закончила за него фразу Тильда. — Об этом написала мне в письме Зоя, мать Ольги, когда просила приехать Витольда познакомиться с дочерью. Внучка к тому времени уже два года, как вдовела, самоизолировалась от всех и ничему не радовалась. Вот Зоя и понадеялась, что встреча с отцом вновь принесёт Ольге радость жизни…А теперь внучка принесла эту радость всем нам.

— Аминь, — тихо прошептали священники.

Выпив чаю, отец Петрас извинился и вышел из гостиной, вернувшись, спустя короткое время, с небольшой иконой в руках, иконой непростой, старинной и со следами мироточения.

— Ты что, Петрас? — ахнул товарищ.

— Ольга потратила на меня много сил. Я ведь вижу это. Возможно, святые Пётр и Павел, помогут ей очнуться.

— Рискуешь, — нахмурился отец Юргас.

— Моя спасительница того стоит.

Священник аккуратно вложил икону в руки спящей Ольги и "святая троица" замерла, с волнением наблюдая за девушкой. Шли минуты и вдруг…

— Аура Ольги вновь начинает усиливаться и блестеть, — прошептал настоятель. — И процесс происходит очень быстро.

Очнувшись, Ольга с удивлением уставилась на улыбающиеся лица священников и Тильды, а затем опустила взгляд и поняла, что именно держит в руках.

— Прости меня, Господи, но это лучшая батарейка для подзарядки, какую я только могла себе представить, — пробормотала она.

Дружно грянул хохот. Смеялись святые отцы, хихикала бабушка, смех поддержала и Ольга, прижимая к груди икону, а затем девушка прижалась лицом к лику Святых и искренне прошептала: "Спасибо".

— Вот так, — удовлетворённо вздохнул настоятель. — Святые вернули нам Ольгу, а в ответ девочка вновь сделала икону жемчужиной иконостаса, — он с почтением принял из рук Ольги образ и показал его Юргасу и Тильде.

Те ахнули, икона замироточила. По ликам Святых Петра и Павла проступили влажные следы и в комнате ощутимо запахло сладкими цветами.

— Я отнесу икону на место и предупрежу братьев, — с волнением прошептал отец Юргас. — Это очень важно для нашего храма, думаю, завтра мы начнём утреннюю службу с праздничной литургии. Вы ведь придёте?.. Тильда? Ольга?

— Прости, не получится, — с сожалением ответила Тильда. — Утром оперируют Анну…и мы с Ольгой обязательно должны быть в больнице.

— Что?.. Как оперируют?.. Почему? Что случилось?

Пока Тильда объясняла взволнованному Юргасу проблему со здоровьем племянницы, Ольга решила воспользоваться моментом и поговорить с настоятелем об Адаме. Но тот начал первым.

— Спасибо огромное, дочь моя, за то, что помогла мне без просьб и объяснений, — отец Петрас поправил очки и обезоруживающе улыбнулся. — Я чувствую себя просто отлично. Оказывается, это так прекрасно, просто дышать…Но что мне делать дальше? Нужно обращаться к врачу?

— Нет, — улыбнулась Ольга. — Я так долго не просыпалась потому, что полностью вас вылечила, истратив на это всю свою силу. Так что бронхита больше нет, да и астма, думаю, будет беспокоить теперь нечасто. Сердце у вас здоровое, сосуды я почистила, печень укрепила. Соблюдайте диету и будете полностью здоровы.

— Спасибо, Ольга, — и священник, схватив руку девушки, поцеловал её. — Спасибо от всей души…и если я могу хоть чем-то быть полезен…

— А можете, — подмигнула красавица и засмеялась. — У меня будет к вам просьба…но не сейчас. То есть, я думала действительно с вами поговорить об одном деле, но заметила, что уже поздний вечер. Нам всем нужен отдых, а завтра мне с бабушкой ещё и рано вставать, ехать в больницу…

— Когда же?..

— Я освобожусь дня через два. Вам сюда можно позвонить?..

— Конечно, — покивал головой священник. Он нашарил в глубоком кармане рясы небольшое портмоне и вытащил из него визитку. — Я буду ждать… Звони и приходи, чем смогу, помогу обязательно.

— А я обещаю ответить на все ваши вопросы, — улыбнулась девушка.

Когда за посетительницами прибыло такси и они, попрощавшись, уехали домой, настоятель торжественно водрузил икону в центр алтаря, а потом, помолившись во славу Господа и Пресвятой Девы, обратился к отцу Юргасу:

— Возможно, ты не понял, но сегодня нас посетила Святая…

— Думаешь?

— Те, кого впоследствии называли Святыми, при жизни были обычными людьми…то есть, необычными, конечно, ведь они шли по жизни, творя чудеса, хотя думали, что просто честно делают своё дело. И Ольга именно такая. Она не считает свой дар ни благословением, ни наказанием, просто от всего сердца делится своей волшебной силой, неся больным исцеление, а их душам облегчение и надежду на новую жизнь. И разве это не чудо?

— Аминь.

27

— Что ж такое? — тихо бормотала Тильда. — Мы уже третий час сидим под операционной, а конца всё не видно…

— Успокойся, родная, — Ольга положила руку на дрожащую ладонь бабушки и влила в неё силы. — Нельзя думать о плохом. Мысли тоже материальны, знаешь ли.

— Ох, нет, я ничего такого не думала, — начала торопливо оправдываться старушка, — просто устала ждать и…

Двери в конце коридора открылись и в сторону вскочивших Ольги и Тильды энергично двинулся Карл Петравичус, хирург, оперировавший Анну.

— Всё хорошо, госпожа Варгене, — громко сказал он на подходе, — мы закончили.

— Благослови вас Пресвятая дева, — Тильда рухнула обратно на стул и заплакала. — Извините меня…

— Ну что? — поинтересовалась Ольга, когда врач присел рядом сними. — Как всё прошло?

— Опухоль мы удалили, но пришлось повозиться со спайками, которые образовались из-за неё…

— Вот, — погрозила пальцем Ольга, — а я ведь говорила Анне, что нельзя тянуть с операцией.

— Совершенно верно, зато теперь мы уверены — рецидивов не будет, по всем параметрам опухоль выглядит доброкачественной, хотя окончательный анализ, конечно, сделают в лаборатории. В любом случае, вашей родственнице больше ничто не угрожает…Госпожа Варгене, — Карл похлопал Тильду по колену. — Сейчас Анну повезут в палату, она уже очнулась и будет неправильно, если увидит ваши слёзы…

— Вот-вот, с мнительностью тётушки это легко, — ворчливо заметила девушка. — Бабушка, давай, приводи себя в порядок, посидишь с Анной часок и марш домой…Кстати, не забудь, тебе ещё предстоит выдержать удар тяжёлой артиллерии.

— Вы о чём? — удивился хирург.

— Понимаете, Карл, — начала объяснять успокоенная Тильда. — Моя племянница категорически запретила рассказывать об операции её сыновьям…

— Они не знают?

— Нет. Мальчики, хоть и взрослые, но, когда дело касается их матери, паникуют, как подростки. Анне же хотелось спокойно сосредоточиться на предстоящей операции, вот она и поставила нам условие — ляжет под нож, только если мы её прикроем.

— Ага, — задумался Петравичус. — Тогда у меня просьба — повремените с этим сообщением до завтра. Сегодня госпоже Зуокене будет не до посетителей и их волнений.

— Это хорошо, — выдохнула облегчённо Тильда. — Я тоже хочу отдохнуть, расслабиться и…

— Выпить рюмку коньяку, — подмигнул хирург. — Разрешаю перед сном.

— Обязательно, — кивнула старушка. — И спасибо вам, доктор.

— Пожалуйста, — врач встал, попрощался и направился к себе, кинув на ходу. — Ольга, загляните вечером ко мне в кабинет, есть разговор.

Анна выглядела настолько бледной, что её лицо почти сливалось с цветом подушки. Но женщина улыбалась и тихо шептала:

— Мне сейчас так хорошо, я словно летаю…

— Это обезболивающее, лёгкий наркотик, — шепнула Ольга бабуле. — Так надо. Сейчас Анна уснёт и проспит до вечера, а я её, тем временем, подлечу и всё будет хорошо. Езжай домой и звони, когда захочешь, телефон у меня в кармане, я сразу отвечу.

— Ох, солнышко, ты не представляешь, какое облегчение знать, что ты здесь, рядом… Ладно, я поехала, Геле позвоню из дому.

— Думаю, Геля вскоре будет здесь, — улыбнулась Ольга. — Уж это я могу тебе обещать.

— Ты права, она отличная подруга, — покивала головой Тильда.

Скрипнула дверь в палату.

— Я не просто отличная. Я боевая, — прошептала вплывающая Геля.

Её разноцветный наряд, укутывающий крупную хозяйку до пят многослойным сари, напомнил Ольге парусник, который она когда-то наблюдала на Днепре.

— Вы так легко одеты, — поинтересовалась она. — Не холодно?

— Нет, меня греют мои жировые прослойки, — подмигнула Геля, а потом достала из кулька белый халат и присела у кровати Анны.

— Что же ты такая бледная? — прошептала она подруге.

— Ге-е-ля, — откликнулась та. — Мне так хорошо…

— Вот-вот, кайфуй, пока можешь, — ворчливо отозвалась Геля, — но я надеюсь больше тебя такой не видеть, а то краше в гроб кладут. — Она перешла на литовский язык и начала что-то торопливо втолковывать подруге, поглаживая её по руке.

— Ругается, — смекнула Ольга. — Ба, пойдём, я тебя провожу к выходу.

Попрощавшись с племянницей и Гелей, Тильда с облегчением покинула больницу и, выйдя на крыльцо, глубоко вздохнула.

— Слава тебе, Господи, наконец, этот кошмар закончился.

— Знаешь, — обняла её за плечи внучка. — Давай позвоним отцу, он приедет и заберёт тебя домой, ведь занятия у него, наверняка, уже закончились.

— Но мы ведь обещали Анне… — удивилась Тильда.

— Не говорить Казику и Дону, об отце речи не шло… Тем более, уверена, папа в состоянии сохранить великую тайну своей кузины до завтра, — фыркнула девушка. — А так ты и его в курс дела введёшь, и до дому доедешь.

— Молодец, хорошо придумала, — захихикала бабуля. — Уже звоню.

Спокойный и рассудительный Витольд негодовал. Его кузина, можно сказать, умирала, а он ничего не знал. Всю дорогу до дома он выговаривал матери, выталкивая словами наружу вдруг охвативший его ужас. И мать поняла его правильно.

— Я так понимаю, ты сейчас не только из-за Анны ругаешься. Дело ещё и в Беруте, да?

— Ох, мама, — вздохнул Витольд. — Я как представлю предстоящие роды…хотя какие уж тут представления…то просто с ума схожу. Как всё пройдёт? А вдруг будут осложнения? Ведь Беруте уже не молоденькая девочка…

— Она здоровая крепкая женщина и нормально справится с родами. Знаешь, сынок, я так тебе скажу — не хочешь бояться и переживать — согласись на партнёрские роды.

— Что? Какие роды?

— Партнёрские. Это когда муж принимает участие и в подготовке, и в самих родах, то есть, учится помогать жене переносить схватки и находится всё время рядом. Он же, кстати, перерезает пуповину у младенца…

— Жуть!

Витольд чуть руль не бросил, так его впечатлило услышанное, зато Тильда хохотала от души и с удовольствием дразнила сына до самого дома. Зато оказавшись на кухне и переодевшись в любимый халат, старушка вдруг сдулась и затихла, уткнувшись носом в рюмку с коньяком.

— Ты что, мам? — Витольд чмокнул её в седую макушку и присел рядом.

— Радуюсь.

— Что-то не похоже.

— Просто сил больше не осталось. Вот сейчас выпью рюмку, как доктор прописал, и отправлюсь в постель, пусть ещё и белый день на дворе. Полежу, почитаю, позвоню Ольге узнать, как там Анна — и спать.

— Да уж, — протянул сын, — доченька не перестаёт меня удивлять. Спелась с тобой и поддерживает во всех авантюрах…

— Ты ещё не знаешь, что Ольга придумала напоследок, — слабо улыбнулась Тильда. — Она предлагает мне поехать вместе с ней в Киев.

— А-а?

— Ага, — фыркнула мать. — Говорит, ты всё равно сейчас будешь всё время занят, так что до родов Беруте я вполне успею побывать в Киеве и узнать, как и чем живёт моя старшая внучка.

Витольд помолчал, переваривая новость.

— И что ты решила? — поинтересовался он наконец.

— Поеду, конечно.

— Может, это и правильно. Ольга за тобой присмотрит, всё покажет и расскажет…И, надеюсь, ты сможешь повидаться с Зоей, раз со мной она не захотела общаться.

— Это уже определится в Киеве, — вздохнула мать. — Сейчас для меня главное — твоя свадьба. Кстати, мы вчера побывали у Юргаса. Настоятель назначил дату церемонии на 18 сентября, в 10 утра. Ради этого для нас даже храм ненадолго закроют, чтобы посторонние не мешали венчанию.

— Как тебе это удалось? — воскликнул обрадованный Витольд.

— Да вот повезло. Ладно, сынок, — поднялась из кресла Тильда. — Я к себе, а ты поезжай, расскажи Беруте новости. Да и об Анне тоже расскажи. А я завтра с утра вызову к себе Казика и Дона и буду их "удивлять".

— Группа поддержки требуется? Если нужно, я приеду, — предложил сын.

— Не нужно, управлюсь как-нибудь…надеюсь.

— Ну уж нет! — решительно заявил Витольд. — Я хочу присутствовать! В конце-концов, это мои племянники, мы — семья…так что звони, когда договоришься о визите мальчиков, и мы с Беруте обязательно приедем.

— Хорошо. И спасибо.

Подруга Анны, Геля, просидела в больнице до вечера, страшно утомив Ольгу бесконечной болтовнёй. Толстуха, захлёбываясь, рассказывала новости современного Вильнюса, содержание каких-то сериалов и обычные сплетни о знакомых ей артистах, правда, когда она перешла на воспоминания об Анне, Ольга встрепенулась и стала внимательно слушать.

— Мы же с первого класса вместе, — делилась Геля. — И в школе, и в институте всегда помогали друг другу. Я была подружкой невесты на свадьбе Анны, а потом и крёстной Казимира. А она…выдавала меня замуж целых три раза, и ещё помогла приобрести салон-парикмахерскую и организовала первых клиентов.

— Да, такая дружба — это уже семья, — покивала головой Ольга.

— Конечно, семья, ближе Анны у меня никого нет.

Когда же Геля, наконец, собралась домой, Ольга, проводив её к выходу, завернула к Карлу Петравичусу.

— Вы хотели, чтобы я зашла к вам вечером, — напомнила девушка.

— Да-да, — доктор встал из-за стола и кивнул на небольшое кресло, стоящее у стены. — В палате, где лежит госпожа Зуокене, других кроватей нет, а это кресло — раскладное, заберите его для себя.

— А как же вы? Или другие врачи?

— Я уезжаю домой, а у дежурного врача есть кушетка.

— Тогда спасибо…

— И ещё, Ольга, перед сном Анну осмотрит госпожа Вилькайте, она сегодня дежурит до утра, врач хороший, да вы сами убедитесь… Так что не беспокойтесь ни о чём и спокойной ночи.

— Вам тоже, Карл, и спасибо за кресло.

Наступил вечер. Дежурный врач, оказавшаяся немолодой хмурой дамой, осмотрела Анну и удовлетворённо кивнула:

— Всё нормально. Сейчас сделают укол снотворного и, надеюсь, госпожа Зуокене спокойно проспит до утра. — А потом она снисходительно посмотрела на Ольгу, устроившуюся в углу на кресле Карла, и цинично заметила, что "ничему не удивляется, такой красотке мужики всегда готовы помочь, тем более, Карл, известный плейбой…" Дама поджала губы и, не прощаясь, вышла.

— Ольга, — тихо позвала тётка.

— Да? — девушка вскочила и наклонилась на больной.

— Не обращай внимания. Эту жуткую бабу тут никто не любит. Она вечно говорит всем гадости. Медсёстры шепчутся, что из-за вредного характера от неё мужчины сбегают так быстро, что замужем она так и не побывала, вот и бесится.

— Тётя, если вы думаете, что меня задели её слова, не переживайте, у меня на такое иммунитет с детства.

— Ну да, ты ведь красавица, а многие женщины не выносят конкуренции, пытаясь унизить или оболгать соперницу.

— Бывает, да что уж теперь…

Тут в палату вошла молоденькая медсестра, почирикала на литовском, улыбаясь, сделала Анне укол снотворного и упорхнула, пожелав спокойной ночи. Вскоре на этаже погасили свет, больница медленно затихла и всё погрузилось в сон. Заснула и Анна, выпив перед сном глоток воды. А Ольга, сходив предварительно "на разведку" и, убедившись, что в палату больше никто не войдёт, занялась делом.

Девушка встала в изголовье кровати, положила пальцы на виски тёти и приступила к "работе".

"Так, сердце работает нормально, организм вполне справляется со стрессом после операции — это хорошо…а вот остатки спаек на месте опухоли — сигнал тревожный, так что придётся потрудиться и убрать их до конца. По-видимому, Карл эти спайки не заметил или посчитал неважными, а они ведь будут болеть и тянуть…"

Через час, сняв воспаление и полностью очистив и укрепив организм Анны, Ольга решила пройтись перед сном по коридору до туалета. Девушку порадовало, что маленькое отделение мирно отдыхает, сестричка спит, прикорнув на кушетке у окна, тихо шепчут секунды большие часы под матовой лампочкой ночника на стене, и в темноте виднеется лишь узкая полоска света, падающая из-под двери дежурного врача. "Не спит, — поняла Ольга. — Значит, можно пообщаться и расставить все точки над і". Девушка тихо стукнула в дверь и вошла в кабинет.

— А, "белая", — хмыкнула тётка, — я знала, что ты придёшь. Чай будешь?

— Буду, спасибо, — Ольга кивнула и села напротив "чёрной". — Как к вам обращаться?

— Моника, и можно на "ты", — врач организовала чай, потом уселась за стол и вздохнула. — Будешь возмущаться, почему я здесь работаю?

— Мне просто интересно, — кивнула Ольга. — "Черные", как правило, долго в больницах не задерживаются, предпочитая здоровую "пищу", иначе можно засветиться, ведь смертность больных начинает расти.

— Я знаю, — ласково согласилась тётка. — Но, видишь ли, в ряды "чёрных" я попала совсем недавно, проработав хирургом-гинекологом больше 30 лет. Так что уж до пенсии куда мне деваться? Да и на рабочем месте я гадить не собираюсь, тем более, тут всегда можно нарваться на…оппонентов.

— Они здесь часто бывают?

— Да "белые", вообще — редкость, хотя в больницах, да, встречаются чаще других, ведь врач — профессия гуманная. Хотя такую силу, как у тебя, я вижу впервые. Ты знаешь, что просто светишься, девочка?

— Мне говорили, — улыбнулась Ольга. Почему-то эта женщина у неё совершенно не вызывала отторжения, несмотря на черноту. Да и чернотой-то это можно было назвать с большой натяжкой. — Ты не жалеешь, скажем так, о смене ориентации?

Моника громко рассмеялась, но быстро затихла, глянув на двери кабинета, а потом перевела взгляд на девушку.

— Всё спокойно, — подтвердила та. — Можно говорить.

— Для меня это был единственный выход, — помолчав минуту, ответила врач. — Я ведь не знала, что делать… и не могла понять что так переполняет душу…боялась сорваться и наделать глупостей. Но однажды появились "чёрные", просветили и научили справляться со своей силой. Стало легче… немного. Хотя, на самом деле, это меня не радует. Но теперь, по крайней мере, я знаю, что со мной происходит и есть с кем это обсудить.

В комнате повисла тишина, а Ольга, осторожно подбирая слова, спросила:

— Но сейчас, когда ты всё осознаёшь, тебе лучше? Появилось чувство удовлетворённости…или "чернота" по-прежнему мешает жить?

— Откуда?.. — изумилась Моника, а потом нахмурилась. — Что-то ты много о нас знаешь.

— Да уж научили, — невесело скривилась девушка.

"Оппоненты" замолчали, прихлёбывая чай, а потом врач честно ответила:

— То, что я официально стала "чёрной", лишь всё усложнило. Теперь надо мной есть…э-э…куратор и мне приходится считаться с его мнением, да и хлопот прибавилось…разных.

— Значит, жалеешь?

— В этой жизни за всё нужно платить.

Ольга внимательно рассматривала Монику, профессионально замечая и желтизну кожи врача, и сухость морщин на её шее. "Неужели она за собой не ухаживает? — подумала девушка. — Непохоже, такая дама, одинокая, интересная, наверняка, должна уделять себе много времени. В чём же дело?"

— Ты разрешишь себя осмотреть? — спросила она.

— Зачем? — насторожилась Моника.

— Я хороший диагност, — пожала плечом Ольга. — Возможно, скажу то, чего ты о себе ещё не знаешь, но мне нужно добровольное согласие.

— "Белые" не вредят, — задумчиво процедила врач, посматривая на кивнувшую головой девушку. — Значит, ты что-то увидела. Что?

— Ещё сама не поняла, потому и спрашиваю разрешение. Что скажешь?

— А давай, мне, в любом случае, терять нечего.

— Хорошо, ты не вставай, я сама… — Ольга обошла стол, встала над Моникой и положила пальцы на виски врача. — Просто посиди тихо…

"Чернота" пациентки была сродни тонкой плёнки, которую девушка легко прошла, и, оказавшись внутри Моники, привычно занялась диагностикой. Врач оказалась на удивление здоровой женщиной, сердце, печень, сосуды были в норме, зато почки Ольгу удивили. "Вот это надпочечники!" — ахнула девушка. Вместо привычной вершины, каждая почка заканчивалась крупным наростом, возле которого клубилась тёмная дымка. Ольга попробовала потрогать эту темноту, но отдёрнула руку, засомневавшись в том, как прореагирует "чернота" на её вмешательство.

Девушка отступила от Моники, молча вымыла руки в умывальнике в углу кабинета и вернулась на своё место за столом.

— Ну что? — нетерпеливо спросила Моника.

— Всё дело в надпочечниках, они увеличены и поэтому вырабатывают слишком много тестостерона, отсюда и агрессивность, и злость, и прямая дорога в "черноту"…я так думаю.

— Хочешь сказать, это всего лишь гормоны?.. — не поверила врач. — Из-за них я стала "чёрной"? Не может быть!

— К "черноте" у нас у всех есть предрасположенность, — грустно ответила Ольга, — почему-то с самого детства люди легко поддаются искушению зла. А гормоны и правильное воспитание это нейтрализируют…или уравновешивают, скажем так. Но у тебя произошёл сбой… Скажи, ты когда в последний раз сдавала анализ на гормоны?

— Кажется, никогда. Не было необходимости, — подняла брови Моника. — Я знаю, что здорова.

— Да, ты здорова, я проверила, но вот почки…

— Если спина иногда и тянет, так и мне уже под пятьдесят.

— Знаешь, это ведь легко проверить. Сдай анализ на андрогены и не удивляйся, если окажется, что тестостерон много выше нормы.

— Хорошо, — Моника задумалась, сцепив длинные пальцы в кулак, — я почти верю, что так и будет. А потом?

— Начнёшь принимать лекарства. Я не очень ориентируюсь, какие именно сейчас препараты в ходу, думаю, специалист подскажет. Знаю лишь, что их придётся пить до конца жизни.

— Угу, — "черная" замолчала, а потом посмотрела на Ольгу и вдруг улыбнулась. — Спасибо.

— За что?

— За надежду. Если мне удастся себя обуздать…вся жизнь изменится к лучшему.

— Я пробуду в Вильнюсе до 15 сентября, — понимающе хмыкнула девушка. — Захочешь более кардинальных перемен — обращайся. — Она встала и потянулась, выгнув спину. — Прости, затекла. Пойду к себе в палату, спокойной ночи.

— Ещё раз спасибо, — Моника помахала ей рукой и подтянула к себе ноутбук. — А я пока поинтересуюсь в сети, что сейчас пишут о надпочечниках.

28

Утро у Тильды прошло бурно. Вызвав к себе внуков, а вместе с ними и Витольда с Беруте, она сообщила новость об операции Анны. Что тут началось! Крики, обвинения, обиды. Первым, как и ожидалось, успокоился Казимир.

— Бабушка, — вздохнул он, плюхнувшись на стул, — объясни, наконец, что с мамой? И почему вы от нас это утаили?

— У мамы обнаружили доброкачественную опухоль на яичнике. Она долго колебалась, решаясь на операцию, и совсем извелась…хотя Геля и требовала обо всём рассказать на семейном совете…

— Анна ведь сильно похудела, а я думал — новая диета, — заметил виновато Витольд.

— Какой же я слепец, ничего не видел и не замечал, — Донатас присмирев, прекратил бегать по кухне, и сел рядом. — Ба, и что теперь?..

— Решиться на операцию вашу маму подтолкнул приезд Ольги. Она, хоть и не врач, но сразу поняла, что с Анной что-то не так…

— Да наша Ольга лучше всех врачей, — вновь взвился Дон. — С её опытом и знанием тела, конечно, сестрёнка заподозрила неладное.

— Вот тогда-то и я всё узнала, — покивала головой Тильда. — Крику было… Правда, внучка нас успокоила. Она объяснила Анне, как сейчас проходят операции, ну и уговорила её сразу же лечь в больницу. А та заявила, что согласна на это лишь с одним условием — вы ничего знать не будете.

— Но почему? — взвыли оба парня.

— Да именно поэтому! — воскликнула, молчавшая до сих пор Беруте. — Чтобы избежать волнения близких, их беспокойства и истерик. Когда человек готовится операции, ему необходимо сосредоточиться на себе, нужен покой и уверенность.

— Откуда знаешь? — спросил обиженный Дон.

— Моя мама пережила похожую беду. И когда легла в больницу, то просила меня лишь об одном — не волноваться, а то ей некогда меня утешать и успокаивать.

— Парни, — хмыкнул Витольд, — а теперь представьте на минуту, как бы вы отреагировали, узнав мамины новости неделю назад? Думаю, так же, как и сейчас. А ведь Анна знает, чего от вас ждать… вот и спряталась.

— Да уж… — опустил голову Казик. — Позор. Я — весь в работе, Дон — в театре… Так что, мама, когда случилась беда, решила — от нас одно беспокойство и мы лишь всё испортим…

— И разве была не права? — хмуро заметил Донатас. — Бабушка, когда нам можно в больницу? И сразу хочу заверить — я буду держать себя в руках… Казик — тем более.

— Обещаю вести себя, как взрослый уравновешенный мужчина, — добавил брат.

— Фух! — выдохнула Тильда и расслабилась. — Ладно, мальчики, сейчас я при вас позвоню Ольге и всё выясню.

Переговорив с внучкой, бабуля повеселела.

— Всё хорошо. Ночь прошла спокойно. Анна готова принимать гостей вечером, в часы приёма посетителей, с 18.00 до 20.00. Сейчас в отделении обход, врачи, процедуры, так что потерпите до вечера. И ещё — ничего везти с собой не нужно, Анне пока есть-пить нельзя.

— Пара журналов не помешает, — добавила Беруте. — Лучше на русском языке, чтобы Ольга тоже могла почитать.

— А если отвезти ноутбук? — оживился Казимир. — Это можно?

— Вот побываешь, узнаешь, а потом привезёшь, — улыбнулась Тильда. — Я же всегда вам повторяю: помощь — это, когда делаешь то, о чём тебя просят, а не то, что хочешь или считаешь более правильным.

— Да я помню, — фыркнул Донатас. — Мама также говорит.

— Вот и разобрались, — Витольд встал и подал руку невесте, — нам пора на работу. Кого подвезти до центра — прошу на выход.

Тильда прокралась в отделение в обед, надев предварительно белый халат.

— Меня бы не выгнали, — объяснила она, поздоровавшись. — Но решила не нарываться, мало ли чего… Как ты, Анна?

— Намного лучше, чем вчера, — улыбнулась племянница. Она всё ещё была бледной, но выглядела хорошо, удобно устроившись на высоких подушках. — Ольга меня утром уже водила по коридору.

— А это не рано? — удивилась Тильда.

— Нет, бабушка, — Ольга обняла её и чмокнула в висок, — так нужно. Чем быстрее человек встаёт после операции, тем меньше у него потом образуется спаек.

— Да уж, — хмыкнула бабуля. — Раньше бы доктора приказали лежать неделю, да и больничный выдали бы на два месяца, не меньше.

— Я же говорила, что сейчас всё изменилось, — улыбнулась Ольга. — Сегодня я побуду в больнице контрольную ночь, а уже потом меня сможет заменить Геля.

— А она надолго?..

— Сутки, больше не нужно.

— А потом?

— Думаю, через неделю тётю выпишут.

— Ой, как хорошо! — воскликнула Анна. — У меня же дом без присмотра, а Донатас, наверное, там насвинячит до потолка.

— Ничего не насвинячит, — отмахнулась Тильда. — Они с Казиком, когда узнали об операции, так переполошились… Витольд мне звонил недавно, уверял, что парни клятвенно пообещали к твоему приезду всё вылизать и вычистить, чтобы ты не перенапрягалась.

— Когда ты им сказала? — зарумянилась Анна.

— Утром.

— И что?

— Поскандалили, конечно. Но потом устыдились, что им, оказывается, нельзя доверять и пообещали вести себя, как взрослые. Вечером будут, так что готовься.

Ольга, оставив Анну под присмотром бабушки, съездила ненадолго домой, приняла душ и поела, а перед выходом в больницу, позвонила Барону.

— Здравствуй, как там Адам?

— Ольга! Ты куда пропала? Я звонил несколько раз и на мобильный, и домой…

— Моя тётка в больнице, так что я была занята.

— О-о, понимаю. Что-то серьёзное?

— Была операция, но сейчас уже всё хорошо. Так что Адам?..

— Намного лучше, спасибо. Мы вчера были у хирургов, которые его оперировали. Они так удивились начавшемуся выздоровлению Адама, что в приступе откровенности признались — уже и не надеялись на улучшение…А тут такой подарок.

— Снимок сделали?

— Обязательно. Он, кстати, подтвердил, что гематома спала и значительно уменьшилась в размерах. Юсуп поёт хвалу твоим золотым рукам, а я и не сомневался в результате, ты же сама — чудо, вот чудо и сотворила.

— Да ладно, скажешь тоже…

— Не скажу, а утверждаю, — засмеялся счастливый Георг. — Когда мы тебя увидим?

— Я позвоню завтра и договоримся, а пока прощаюсь, мне пора.

— Удачи, девочка.

Перед сном Анна поужинала жидкой кашей и, выпив чаю, быстро уснула. И немудрено, после такого насыщенного вечера. Укладываясь в кресло, Ольга не смогла сдержать улыбку, вспоминая, как Дон и Казимир навещали мать. Они изо всех сил пытались "держать лицо", тихо рассказывая свои новости, хотя большую часть визита потратили на выпытывание у матери подробности об операции и её прогнозах. Первым не выдержал Дон, уткнувшись лицом в колени Анны.

— Мам, ну как же так? Почему ты нам ничего не рассказала? Неужели ли мы с братом не поняли?..

— Нет, — ответила она и ласково взъерошила волосы сына.

— Мама, прости, — присоединился Казимир с другой стороны кровати, ухватив Анну за руку. — Мы с Доном были эгоистами и ни на что не обращали внимания. Обещаем, больше такое не повторится.

— Мальчики, вы тоже на меня не обижайтесь, просто когда со мной случилась эта беда, хотелось лишь одного…

— Знаем, спрятаться, — ответил Донатас. — А выслушивать наши стенания и крики не было ни сил, ни желания.

— Приблизительно так. Это бабушка вас просветила?

— Беруте, — И Казимир поцеловал руку матери. — У неё в семье был похожий случай. — Кстати, она с Витольдом тоже обещала тебя навестить.

— Уже. Как раз перед вашим приходом уехали, — улыбнулась Анна и вдруг зевнула. — Ох, простите, мальчики…

— Казик, Дон, вам пора, — скомандовала Ольга. — Мама ещё слаба, ей нужен отдых и покой, так что прощайтесь, я вас проведу к выходу.

У дверей больницы кузены попеняли Ольге за то, что она "не сдала" им мать неделей раньше.

— Не могла, — развела руками девушка. — Иначе операцию опять отложили, а ждать было нельзя, опасно.

— Да мы понимаем.

Дон и Казик переглянулись.

— Как же ты вовремя появилась, — Дон обнял сестру и чмокнул в макушку. — Спасибо.

— Поддерживаю, — Казик присоединился к брату. — Мы твои должники.

— Вот уж нет, — фыркнула красавица. — Вы — моя семья, какие уж тут счёты? Ладно, отправляйтесь по домам и не переживайте, все проблемы тёти позади. Завтра увидимся.

Наутро, убедившись, что Анна уверенно идёт на поправку, Ольга "сдала смену" Геле и отправилась домой. Быстро приняв душ и перекусив, девушка договорилась о встрече с отцом Петрасом и спустя час уже входила в костёл Св. Петра и Павла.

Разговор состоялся в знакомой, с прошлого визита, комнате. Отец Юргас, поприветствовав девушку, извинился и ушёл, оставив её наедине с настоятелем. "По моей просьбе", — шепнул отец Петрас.

— Прежде, чем мы начнём беседовать, разрешите я вас осмотрю, — сказала Ольга. — Раздеваться не нужно, просто посидите тихо…

Она быстро провела диагностику и, убедившись, что всё сделано верно, лишь подпитала священника силой и вновь села за стол, где её уже ожидала чашка с липовым чаем.

— Как это происходит? — полюбопытствовал отец Петрас, кивнув на руки Ольги. — Что ты чувствуешь?

— Можно сказать, что пальцы — мои проводники в организме пациента, я ими вижу, — ответила девушка. — А ещё очень помогает знание медицины и энергетики здоровых органов. Моя диагностика — это, как смотреть цветной телевизор…

— То есть?..

— Здоровое тело светится светлым розовым цветом. Воспаление органов, соответственно, красное, а совсем плохие болезни — коричневые или чёрные…как-то так.

— А лечение?

— Я, с Божьей помощью, помогаю пациенту сменить "цветовую окраску", — красавица улыбнулась, — я ведь знаю, каким должен быть здоровый человек, поэтому сначала "вытираю" темноту, а потом возвращаю организму его розовый цвет здоровья. Но это очень приблизительное обозначение, отче. Я ведь по профессии ещё и массажист, а значит, хорошо знаю тело и могу помочь людям без применения силы.

— А как было со мной?

— Диагностика была…э-э…

— Божьим чудом? — подсказал священник, улыбаясь.

— Да, — кивнула Ольга, — а лечение — комбинацией массажа и чуда. А ещё я добавила вам сил и энергии, чтобы ускорить регенерацию тканей…

В ответ настоятель торжественно прочитал молитву на латыни и они оба перекрестились, прошептав "Аминь".

— Теперь о моей просьбе, — девушка, прищурившись, посмотрела на отца Петраса. — Я ведь могу быть откровенной?

— Конечно! — замахал руками тот. — Я буду молчать, клянусь!

— Дело не в том, что я вам не доверяю, — смутилась Ольга, — просто не хочу напугать…

— Рассказывай, — приказал священник.

— Ладно, но я вас предупредила. Так вот, здесь, в Вильнюсе, есть "чёрные"…

— Знаю, я ведь видящий, — вздохнул отец Петрас.

— С одним из них я познакомилась в поезде, когда ехала сюда. Ему стало плохо, он умирал…так что пришлось лечить. Было очень сложно…и ему, и мне. Единственным спасением стал ритуал изгнания "черноты", иначе Георг, так зовут пациента, точно бы умер.

— Что? — вытаращил глаза настоятель. — Ты изгнала зло?

— Мы с Георгом сделали это вместе, в одиночку никто бы из нас не справился.

— Получается, объединившись, возможно возвращать людей к Богу? — встрепенулся отец Петрас.

— Я не знаю, — развела руками Ольга. — Возможно, дело в том, что я сильная "белая"…

— Очень сильная, поверь, — закивал головой Петрас.

— А этот "чёрный" хотел жить…даже не так, он должен был выжить ради сына. Месяц назад они попали в аварию и Адам, сын Георга, сильно пострадал, отказали ноги, парень был в отчаянии. И как раз о нём я хотела бы вас просить…

— Что именно?

— Я помогла Адаму, сняв гематому на позвоночнике, но чтобы процесс исцеления шёл быстрее, парня нужно окрестить.

— "Чёрного"? — охнул настоятель и стащил очки, начав протирать их, избегая смотреть на Ольгу. — Это невозможно, прости

— Во-первых, Адам не "чёрный" и никогда им не был, — расстроенная девушка отодвинулась от стола и встала. — Его отец тоже "чёрным" стал не от хорошей жизни, а на войне в Афганистане. Сейчас барон Браунис — председатель дворянского собрания и уважаемый в Вильнюсе человек. Обычный человек, заметьте, не "чёрный". И он через меня обращается к вам, как к настоятелю храма, помочь окрестить его сына. А чтобы не смущать вас своей персоной, Георга тут не будет, Адама привезёт мой отец, он и будет крёстным.

— Э-э…Ольга, — подскочил священник, — извини, я поспешил с отказом. Конечно, если всё именно так, а я ведь увижу…мальчика, то…

— Вообще-то ему тридцать скоро исполнится, — улыбнулась девушка и вновь села за стол.

— Не важно, так вот, я, конечно, даю согласие на крещение. Пусть твой отец заедет ко мне, чтобы определиться с датой, ведь это процесс не скорый, парню нужно подготовиться, исповедоваться…

— Спасибо! Я понимаю, главное, вы согласны.

— Хорошо, — отец Петрас вновь надел очки, сел и грустно улыбнулся. — Фух! Я думал, мы поссорились…и расстроился ужасно.

— Да нет, я же понимаю…хотя настроение тоже бы испортилось, — Ольга протянула руку и погладила пальцы священника. — Спасибо ещё раз. Кстати, — встрепенулась девушка, — вы обратите особое внимание на Адама. Он художник, и художник замечательный. Если сможете подружиться с ним и он согласиться писать иконы, ваш храм ждут новые чудеса.

— Да? Какие?

— У парня есть дар, обычно он в спящем состоянии, но когда Адам пишет картины, дар просыпается и от его полотен взгляд оторвать просто невозможно. А теперь представьте, если бы Адам начал писать картины на библейские сюжеты?

— А-а? — священник удивлённо открыл рот. — Думаешь, его иконы бы?..

— Уверена, — покивала головой Ольга и лукаво подмигнула. — Будет вам бонус за хорошее поведение.

Настоятель захохотал, его смех подхватила и девушка, такими их и застал отец Юргас, уставившись изумлённо на хохочущую пару.

— Чему смеёмся? Я тоже хочу, — сказал он.

— А, — отмахнулся настоятель, — не важно.

— Зато важно другое, — прервав смех, заявила Ольга. — Отец Юргас, присядьте, пожалуйста, на стул, я хочу провести эксперимент.

— Да? Какой? — священник сел, где указала Ольга и покрутил головой. — Будешь диагностику делать?

— Просто хочу попробовать дать отцу Петрасу увидеть то, что вижу я.

— Думаешь, получится? — подхватился настоятель со стула.

— Вы же видящий, давайте попробуем, согласны?

— Конечно, я очень хочу…

— Значит так, становитесь как я, в изголовье, положите пальцы на виски товарища…

— Брата во Христе, — подсказал Юргас.

— Вот-вот, закройте глаза, сосредоточьтесь и начинайте молиться.

Когда настоятель выполнил просьбу девушки и начал шептать первые слова "In nomine Patris, et Filii, et Spiritus Sancti", то почувствовал, как на его руки сверху ложатся тёплые девичьи ладони, а потом…увидел…красноватый цвет сосудов, переплетающийся с розовым теплым цветом человеческого естества. Но картинка вдруг мигнула и стремительно поплыла вниз, а там…там пульсировало сердце отца Юргаса.

— Видите? Оно красное, — зазвучал в голове настоятеля тихий голос Ольги, — но это пока не страшно, ведь наш пациент немолод, а тут ещё и усталость добавилась, видно…э-э…ваш брат во Христе сегодня плохо спал. Сейчас мы ему поможем.

Вокруг сердца заклубилась серебряная дымка, укутывая его и разглаживая, постепенно красный цвет ушёл, оставив после себя лишь небольшие отметины и пятнышки.

— Идём дальше, — донёсся голос девушки.

Следующим был желудок, где Ольга тоже сняла воспаление от застаревшего гастрита, потом она подлечила печень с жёлчным пузырём, подтолкнула активнее работать кишечник, а в конце почистила от песка почки.

— В целом, отец Юргас вполне здоров. И то, что мы видели и подлечили — обычный "джентльменский набор" стареющего организма.

— Джентльменский набор? — хихикнул вдруг настоятель.

— Бабушкино выражение, — объяснила девушка. — Вы же понимаете, что в пожилом возрасте не бывает абсолютно здоровых людей.

— Конечно, хотя видеть всё это очень интересно…и немного страшно, — шепнул он.

— Понимаю.

Ольга отняла ладони от рук священника и отошла.

— Вы всё ещё видите?

— Да, но очень плохо, как сквозь толщу воды.

— Будете тренироваться, резкость улучшится, — пообещала девушка. — Можете открыть глаза.

— Чудо! — отец Петрас рассматривал свои руки и потрясённо качал головой. — Просто чудо!

— Ольга, — подал голос Юргас. — Спасибо. Я не знаю, что вы сделали, но я себя так отлично уже давно не чувствовал.

— Не за что, — девушка присела к столу и вздохнула. — Отец Петрас, думаю, вам нужно почаще работать над этой разновидностью видения. В конце концов, обнаружить болезнь и указать где она находится — первый шаг к исцелению человека.

— Ты даже не представляешь, что сейчас для меня сделала, — выдохнул настоятель, подошёл к Ольге и обнял её. — Это же чудо! Уметь такое — это же…

— Огромная ответственность, друг, — заметил Юргас, — и много учёбы, в основном, медицины. Ты ведь хочешь понимать, что видишь, не правда ли?

— Обязательно, — покивал головой священник. — Но я готов.

Он ещё раз посмотрел на свои руки и спросил:

— А лечение? Я смогу когда-нибудь?…

— Всё в руках Божьих, — откликнулась Ольга. — Главное, не спешите, не пытайтесь торопить процесс, просто верьте, что однажды и это получится.

— Аминь.

— И что скажешь теперь? — поинтересовался настоятель у отца Юргаса, когда Ольга, попрощавшись, уехала домой.

— Ты был прав. Девушка — чудо, и нам надо хорошо подумать, как её беречь и использовать.

— Ольга ведь скоро уедет, — отец Петрас нахмурился. — А в Киеве у неё духовника нет…пока что. Но ей обязательно нужен кто-то, кто бы мог выслушать и помочь советом иль делом.

— Значит, пора искать связи, — хмыкнул Юргас.

— Вот-вот, и с выходом на Киев.

Книга изготовлена для библиотеки knizhkoff.spaces.ru

29

Дни в Вильнюсе пролетали незаметно. Вскоре Анну выписали из больницы и она, под заботливое ворчание сыновей, уехала домой в Дукштас. Геля, освободив от работы неделю, отправилась вместе с подругой, обещая Тильде звонить и докладывать обстановку "обо всём на свете, но в первую очередь, о самочувствии Анны".

— Одно дело сделано, — подвела итог Ольга. — Теперь возьмёмся за Адама Брауниса.

Она встретилась с Бароном за ужином в доме бабушки. Ужин девушка приготовила сама, наделав голубцов с различной начинкой, и подав к ним вкуснейший соус, сметану и холодное пиво.

Георг даже осоловел немного, пожаловавшись Тильде, что от Ольгиных голубцов оторваться просто невозможно.

— Да уж, внучка у меня такая, — улыбалась довольная госпожа Варгене. — Если что и делает, то от души…Вы меня извините, Георг, но я пойду, прилягу, потому что тоже разомлела и хочу подремать.

— Да-да, конечно, — Барон привстал, прощаясь со старушкой, а потом перевёл взгляд на Ольгу. — Я так понимаю, нам надо поговорить?

— Надо, садись, я сейчас всё объясню.

Красавица быстро убрала со стола и села напротив.

— Я поговорила с настоятелем храма Святых Петра и Павла. Рассказала ему всё честно, но без подробностей. Он согласен окрестить Адама…

— Спасибо…

— Но так как тебе в храм нельзя…то есть, можно, конечно, но при обряде должен присутствовать только крёстный отец.

— Понимаю.

— Так вот, нам нужно было заранее оговорить, кто будет крёстным Адама, а так как я этого не знала, то предложила отцу Петрасу кандидатуру своего отца. Если ты не против, это было бы лучшим вариантом для всех.

— Конечно, я только "за".

— Папа ещё ничего не знает. Об этом будешь договариваться с ним самостоятельно. Не знаю, как у католиков, но у православных не принято отказываться от просьбы стать крёстным отцом.

— Не важно, я в любом случае постараюсь уговорить Витольда. Он действительно лучший кандидат в кумовья, — Георг расплылся в улыбке. — А ещё это родство свяжет нас с тобой окончательно и я очень этому рад.

— Но учти, — покивала пальцем Ольга. — Отец обо мне ничего не знает, как не знает вообще о "чёрных" и "белых". А если где и слышал краем уха, для него это просто байки и глупые сплетни.

— А почему не расскажешь? Ведь бабушка, я понял, в курсе?

— Тильду я лечу. И с ней изначально было проще. А папе довелось бы долго рассказывать, доказывать и убеждать, что для меня это нормально и неопасно…так что молчание, пока что, лучший выход.

— Наверное, хотя решать тебе.

— Именно. В общем, главное я сказала, дальше дело за тобой. А пока расскажи, как там Адам?

— Идёт на поправку. Занимается с Юсуфом. А ещё вновь рисует.

— Отлично! — обрадовалась Ольга.

— А когда ты вновь посмотришь сына? — поинтересовался Георг.

— Думаю, завтра вечером. Я позвоню.

Отъезжая от дома Варгасов, Барон с теплом посмотрел на хрупкую фигурку девушки, вежливо ожидавшей на крыльце отбытия гостя.

"Такая изящная, молоденькая, а какая сила в ней бурлит, — хмыкнул мужчина. — И ведь легко справляется с даром, не сходит с ума, не задирает нос… а ведь Ольге есть, чем хвастаться и гордиться. Но никакой "звёздности" нет и в помине, она простая и приветливая умница-девочка!…Эх, мне бы лет пятнадцать сбросить, я б её не упустил…Но нельзя… Возраст, наши "полюса", расстояние, да и искры от неё я не почувствовал, лишь любопытство и обычный интерес. Жаль, не судьба…И жаль, что Адам об Ольге не знает… Хотя, это хорошо, что парень её не видел, иначе пропал бы сразу, а девочка ведь скоро уедет в Киев и возвращаться сюда будет не часто".

Но потом мысли Брауниса занял привычный вопрос, мучавший мужчину уже который день. "Как "расплатиться" с Ольгой?" То, что она отказалась от денег за свои услуги, ело душу несправедливостью отказа. "Хотя сейчас, — хмыкнул Георг, — кажется, появился вариант, с кем можно посоветоваться. Позвоню завтра Тильде и напрошусь на чашку чая, а при встрече выложу всё, как на духу. Глядишь, старушка что и посоветует".

Утром Ольге позвонил Донатас.

— Сестрёнка, ничего на вечер не планируй.

— А что такое?

— Мы идём развлекаться и танцевать.

— О-о, даже так?

— Ага, так что надень что-нибудь яркое, но удобное. Потому что среди толпы в "Воо", так называется ночной клуб, на высоких каблуках долго не попрыгаешь.

— Понятно. Но мне нужны временные рамки, а то у меня назначена встреча поздним вечером и придётся ненадолго отлучиться.

— Не понял, куда это ты ночью собираешься? — удивился Дон.

— Консультирую пациента.

— Опа! И когда успела?

— Да как-то само незаметно нарисовалось…но это ненадолго, где-то на час-полтора. Если тебя устраивает такой расклад…

— А куда деваться? — хмыкнул кузен. — Ладно, будем разбираться по ходу мероприятия. В общем, я заеду за тобой в девять вечера.

— А Казик и Лара?

— Ещё не знаю. Но если они не смогут…

— Значит, оттянемся вдвоём.

— Ох, сестрёнка, — засмеялся Донатас, — какое "вдвоём"? Там же будет с пару сотен человек и большую часть из них я знаю.

— Ладно, жду тебя вечером. И спасибо за приглашение.

— Ерунда, если бы не ваши тайны с матерью, а потом её операция, мы бы давно вели активный вечерний образ жизни. Всё, до встречи.

Отключив мобильный телефон, Ольга услышала за спиной вздох бабушки.

— Что? — поинтересовалась она. — Ты против?

— Нет, конечно, — фыркнула та в ответ. — Тебе давно пора погулять вволю, а то все дни лишь работа и работа. Который день то Адама Брауниса спасаешь, то Анну сторожишь в больнице, да и в храме Св. Петра и Павла так отметилась, что святые отцы всё никак в себя не придут.

— Георг доложил? И как ему я?..

— Да уж наслушалась комплиментов, — засмеялась Тильда. — И он, и настоятель Петрас теперь твои самые ярые сторонники.

— Но ведь именно этого ты и хотела.

— Да, потому что считаю, моя внучка делает великое дело, и кому, как не церкви, её ценить и уважать.

— Спасибо, — Ольгу чмокнула бабушку в седые волосы и присела к столу. — Именно ты моя главная поддержка и опора…И мне действительно было важно знать, что моя деятельность не считается церковью запретной или богопротивной.

Тильда вдруг засмеялась.

— Какая же ты разная.

— Не поняла…

— Когда говоришь со священниками — умная и решительная, со мной — внимательная и интеллигентная, а вот с Доном…

— Какая? — у Ольги заискрились глаза лукавством.

— Современная, хотя молодежь говорит — продвинутая.

— Это ты у меня продвинутая, — захохотала девушка. — И любопытная.

— А что, плохо?

— Наоборот, пока человек интересуется миром и людьми, он не стареет душой.

— Зато тело стареет, — вздохнула Тильда.

— Вот и давай его подлечим, пошли к тебе в комнату.

— Может, не надо?

— Надо-надо, пошли.

Ольга промассировала бабушке ноги, укрепила сосуды и мышцы голеней, а потом они занялись глазами Тильды.

— Знаешь, — после сеанса сказала бабуля, — кажется, я стала лучше видеть, улучшается резкость, уходят размытые очертания предметов…тьфу-тьфу-тьфу, чтоб не сглазить.

— Это хорошо, — улыбнулась внучка. — Вот поедешь со мной в Киев, думаю, мы твои глазики вообще максимально оздоровим.

— Хорошо, — кивнула Тильда, — считай, ты меня уговорила.

— Ура! — девушка расцеловала бабулю и бросилась к телефону. — Нужно вызвать такси и ехать на вокзал за билетами.

— Что, уже?

— А чего тянуть? Чем скорее в руках окажутся билеты, тем легче тебе будет смириться с поездкой. Начнёшь составлять список вещей в дорогу, всё планировать и утрясать. Ведь, наверняка, уже давно никуда не выезжала дальше Дукштаса, да? А теперь нужно решить, кто останется в доме, пока тебя не будет, сходить в банк снять деньги, найти паспорт… Ох, а про паспорт мы не подумали! — расстроилась Ольга. — Я ведь не знаю, можно ли по литовскому паспорту ехать в Украину.

— Дорогая, Литва ведь вошла в Евросоюз, — успокоила внучку Тильда, — так что с паспортом у меня всё нормально.

— Вот и прекрасно! — вздохнула облегчённо девушка. — Тогда начинай планировать поездку, а я поехала за билетами.

Но Тильде пришлось временно отложить ежедневник и любимые списки, потому что к ней пожаловал неожиданный гость. Барон Браунис, позвонив Варгасам и удостоверившись, что Ольги нет дома, напросился в гости "на поговорить". Сегодня господин Георг изменил своему традиционному стилю — деловому черному костюму — и оделся в обычные джинсы и светлый блейзер, отчего стал выглядеть моложе и подтянутее.

— У меня к вам, госпожа Тильда, серьёзный разговор, — начал он, но увидев изумление в глазах старушки, вдруг фыркнул смехом. — Не пугайтесь, я не собираюсь просить руки вашей внучки.

— Ох, — она расхохоталась с облегчением. — Извините меня, просто я вижу, что вам нравится Ольга…

— Нравится, но как хороший человек и отличный товарищ. Я обязан ей жизнью, как и мой сын Адам, поэтому ни в коем случае не собираюсь усложнять наши отношения…э-э…глупыми фантазиями. Просто девочка стала очень важной частью моей жизни и как раз об этом я хочу с вами посоветоваться…хотя скорее, мне нужен ваш совет.

— Слушаю, — Тильда перестала улыбаться и сложила руки на коленях.

— Я не знаю, как отблагодарить Ольгу, — прямо признался Барон. — Она отказывается брать деньги, предупредила, что подарки тоже не примет и я чувствую себя неуверенно…и неудовлетворённо. Понимаете, Тильда, это ведь неправильно, что Ольга так себя ведёт. Она спасает жизни, тратит на это свои силы и время, а потом говорит "до свидания" и просто уходит. И я чувствую себя обязанным, а невозможность хоть как-то отблагодарить девочку гложет меня уже который день.

Тильда помолчала минуту, спокойно рассматривая Георга, а потом кивнула:

— Хорошо, я поговорю с внучкой и объясню ей вашу позицию.

— Если Ольга не хочет прикасаться к деньгам, — вдруг сказал Браунис, — я могу открыть на её имя счёт в киевском банке. Не желает тратиться на себя, пусть займётся благотворительностью.

— Хорошая мысль, — согласилась Тильда. — Хотя, лично мне, было бы спокойнее знать, что у Оленьки есть деньги на всякий непредвиденный случай, ведь жизнь полна неожиданностей…

— И никогда не знаешь, что может случиться, — закончил мысль Георг. — Спасибо за понимание. Я, пожалуй, поеду, а вы уж постарайтесь…

— Не беспокойтесь, я всё устрою.

Сентябрьский вечер был на удивление тёплым и тихим. Вместе с бабушкой Ольга с удовольствием занялась цветником у их дома, прополов клумбы и взрыхлив землю вокруг кустов. Потом они дружно пили чай на кухне и Тильда рассказала внучке о визите Георга. Объяснив позицию Брауниса, бабуля приступила к уговорам.

— Прежде, чем отказываться от вознаграждения за свой труд, подумай вот о чём. С точки зрения больного, врач, не берущий плату за услуги, или не хочет нести ответственность за работу, или гордец, считающий себя выше других.

— Но я не такая, — возмутилась Ольга.

— Я знаю, и Барон тоже это знает…но ты обесцениваешь свой дар, гордо отворачиваясь от денег, вроде ты лучше остальных людей. И я согласна — несомненно лучше! Но так нельзя, понимаешь? Браунис обижается, он растерян и удручён. С точки зрения морали, конечно, имея такой дар, вроде грех прикасаться к деньгам, но жизнь — это будни и практичный приземленный быт, а для быта и просто для женских нужд и капризов обязательно нужны средства. Зарабатываешь ты мало, хотя есть ещё салон, а также золотые руки, чтобы что-нибудь сшить, но это всё.

— Бабушка…

— Я не закончила. Пойми, я не предлагаю тебе переходить на рыночные отношения, превратив дар в средство заработка, но не отказывайся от благодарности, когда её предлагают от чистого сердца. В конце концов, ты можешь использовать эти деньги на благие цели, ведь сама рассказывала, как анонимно переводишь средства нуждающимся в операциях. Что же тебе мешает воспользоваться для этого счётом в банке, который откроет на твоё имя Георг?

Ольга опустила голову и вздохнула.

— Я тебя услышала и мне нужно подумать. Не обидишься, если я отвечу завтра?

— Нет, конечно. Кстати, тебе пора собираться в клуб, через час приедет Донатас, а ты ещё не определилась с нарядом.

— Да что там определяться… надену майку, джинсы и туфли на танкетке, а для улицы у меня есть кожаная куртка.

— Что-то мне не нравится этот перечень, — нахмурилась Тильда. — Слишком уж обыденно.

— Может прибавить к наряду какие-нибудь цацки? — подмигнула Ольга.

— Цацки?.. Это что?

— Как правило, бижутерия, хотя может быть и что-то посолиднее. Но в толпу пыхтящей и прыгающей молодёжи лучше надеть яркие серьги или браслеты, не знаю…

— Зато я знаю, — вдруг загорелась бабуля. — Принеси пока сюда из комнаты то, что собираешься надеть, а потом пороемся в заветном сундучке.

— Поняла, уже бегу.

Десять минут рассматривая бабушкины украшения, Ольга пришла к выводу, что лучше всего ей подойдут браслеты с бирюзой и такие же серьги.

— У меня голубая майка, всё будет гармонировать, — удовлетворённо вздохнула красавица, и вдруг замерла.

— Что? — подняла бровь бабушка.

— В такой толпе, думаю, нам с Доном нужно подстраховаться.

— Ты о чём?

— О защите от дурного сглаза или чего-то подобного.

— О-о, — Тильда азартно блеснула глазами из-под очков. — А что ты будешь делать?

— Есть классический способ — завязать на руке красную нитку. Это лучший оберег, проверенный сотнями лет. Хотя можно придумать и лучше.

— Например?..

— Сделать самодельный браслет, подобрав соответствующие камни… правда, это займёт время, а его у меня нет, так что сегодня придётся обойтись старым способом, красной ниткой. А пока меня не будет, бабуля, запиши на бумаге даты рождения всех наших, чтобы понять, какие браслеты можно изготовить. Перед отъездом, вручим всем обереги, и сможем уезжать со спокойной душой.

— А эти обереги нужно носить всё время? — заинтересовалась Тильда.

— Желательно, а при выходе на люди — обязательно.

— Жаль, я раньше об этом не знала…

— Я тоже как-то не задумывалась. Себя я чувствую и так защищённой, а дома о всей родне всегда заботится мама. Но здесь, в Вильнюсе…

— Теперь есть ты и это прекрасно, — бабушка чмокнула Ольгу в висок и встала. — Скоро девять, пойду ложиться, Донатасу передавай привет и напомни от меня, чтобы позаботился о сестре и никуда одну не отпускал.

— Хорошо, — Ольга засмеялась и начала переодеваться.

В клуб они приехали к десяти. На входе Дон лишь поздоровался со здоровенным охранником и кивнул на Ольгу — "кузина", а потом они беспрепятственно прошли внутрь, минуя длинную шумную очередь молодёжи.

В холле, где музыка была ещё не очень громкой, девушка остановила брата просьбой, что ей нужно позвонить, а потом набрала номер Брауниса.

— Привет.

— Ольга, я как раз собирался звонить с просьбой отложить твой визит на более позднее время.

— Что-то случилось?

— Нет, наоборот, Адам впервые согласился встретиться с друзьями, парни заказали пиццу и теперь активно общаются.

— Очень хорошо, потому что я тоже сейчас нахожусь в ночном клубе и собираюсь развлекаться и танцевать, — засмеялась девушка. — Позвони, когда гости Адама уйдут и тогда определимся, стоит мне приезжать или перенесем визит на завтра.

— Хорошо, спасибо за понимание.

— Да не за что.

30

Музыка, музыка, ритмичная, укачивающая…и толпа молодёжи, так же ритмично-хаотично перемещающаяся по залу — это просто завораживало. Ольга сразу же влилась в "массы", затанцевав вокруг Дона, покачивая бёдрами. Руки девушки, плавно вскидываясь вверх, резко опускались вдоль тела, стан изгибался, призывно соблазняя и, одновременно, отталкивая. Красавица смеялась, видя восторженное лицо кузена, но предложения сменить партнёра на окружающих её юнцов и мужчин, неуклонно отклоняла, не желая новых знакомств.

— Ох, давай передохнём, — ухватив брата за руку, Ольга потащила его к столику в углу зала, где их верхнюю одежду сторожили Казик и Лара.

— Устала, сестрёнка? — подмигнул Донатас. — Что так быстро?

— Пить хочу. А ещё пообщаться с вами всеми.

— Ладно, но только не долго, а то я лишь разогрелся.

— У нас вся ночь впереди.

Казимир и его невеста объявились неожиданно полчаса назад, возникнув среди танцующей молодёжи, словно по мановению волшебной палочки.

— Ура! — крикнула Ольга. — Я боялась, что вас не будет.

— Мы ненадолго, — Казик, вытащив их из толпы, быстро разыскал свободный столик и уселся на стул, всем видом демонстрируя, что согнать его отсюда не смогут даже танки.

— Почему ненадолго? — спросил Донатас.

— А то ты не знаешь, — фыркнула Лара. — Твой брат ненавидит танцевать. Я его еле уговорила.

— И не уговорила бы, если б не Ольга, — подмигнул старший Зуокас.

— Почему?

— Она впервые в Вильнюсе, а уже успела столько сделать для нашей семьи и было бы верхом неблагодарности…

— Глупый, я уже объясняла, — перебила его Ольга, — что мне не нужна твоя благодарность, мы ведь семья.

— Но ты скоро уедешь, а хочется лишний раз повидаться и поговорить…

— Это другой разговор, — улыбнулась девушка. — Такую причину я считаю уважительной…А пока что, мальчики, вы пообщайтесь вдвоём, а мы с Ларой пойдём, позажигаем. Сестрёнка, за мной!

Они выпорхнули из-за стола и исчезли в толпе, а братья, дружно вздохнув, принялись за пиво, изредка поглядывая в сторону танцующих.

— Странно, что ты не повёл Ольгу к друзьям, — заметил Казимир, — ведь твоя компания где-то здесь, верно?

— Я их ещё вчера предупредил, чтоб не обижались. Объяснил, что сестра скоро уедет, а мы хотим подольше с ней побыть… не делясь её обществом с другими.

— Значит, поступил, как и я.

— Ну да…кстати, Ольга в такси тоже сказала об этом…что не хочет новых знакомств и внимания, чтоб не отвлекаться на посторонних.

— Конечно, наша кузина — девушка умная, пустой трёп и флирты ей не интересны.

— Да она ещё и красавица, — вставил Донатас. — Мои знакомые и друзья сразу же начнут за ней ухлёстывать…а оно ей надо?

— Правильно, не надо, — покивал Казимир. — Кстати, мы с Ларой серьёзно намерены ещё до Нового года побывать у Ольги в Киеве.

— То есть, после свадьбы?..

— Угу.

— А как же я?

— Останешься сторожить маму. А когда мы вернёмся из Украины — твоя очередь навещать сестру, договорились?

— Ладно, — улыбнулся Дон.

Вечер продолжился весело. Ольге удалось уговорить Казимира вылезти из-за стола и они оторвались на краю танцпола под музыку Эмми Вайнхауз. Донатас и Лара просто легли от хохота, когда Казик, изображая робота, с каменным лицом маршировал вокруг соблазнительно изгибающейся Ольги.

Потом пары поменялись и уже Лара, заискивающе заглядывая в глаза Дона, призывно кружила вокруг парня, а тот прыгая, словно кузнечик, крутил головой во все стороны, всем видом демонстрируя своё превосходство.

А ещё через полчаса Ольгу во время танца толкнули в спину с такой силой, что она непременно бы упала, если б её не подхватил Донатас.

— Ирма! — крикнул кузен, отодвигая сестру в сторону и хватая за руку рыжеволосую красотку со злым лицом. — Ты что?..

В ответ на литовском понеслась явная ругань.

— Какой темперамент! — восхитилась Ольга, развернувшись к орущей девице, а потом вдруг шагнула к ней и легко провела ладонью ей по лицу. — А ну тихо!

И та заткнулась, открывая рот, словно рыба, и выпучив глаза.

Вокруг танцевала и смеялась молодёжь, гремела электронная музыка знаменитого диджея фон Бюррена, а в маленьком кругу Зуокасов, переместившегося за свой стол, творилось волшебство. Насильно усадив изумлённо молчащую Ирму перед собой, Ольга обратилась к братьям.

— Прикройте меня со спины.

Убедившись, что на них никто не обращает внимания, девушка протянула руки к вискам рыжеволосой скандалистки и вздохнула:

— Ну что же, посмотрим, — а через минуту воскликнула. — Вот это сюрприз!

— Оля, что?… — ухватил её за плечи стоявший позади Донатас.

— Э-э…мальчики, Лара, — Ольга встала и потянула за собой Ирму, — вы меня тут подождите, а нам нужно отлучиться в дамскую комнату.

— Зачем?

— Потом объясню. Мы ненадолго.

— А как-то подстраховать?.. — вклинился Казик.

— Не нужно, всё будет хорошо. Кстати, Дон, твоя знакомая говорит на русском?

— Да.

— Очень хорошо. Ждите меня здесь, я скоро вернусь.

Дамская комната, как ни странно, была полупустой, даже привычной очереди к кабинкам не наблюдалось, только несколько барышень крутились у зеркала, да ещё две парочки курили в закутке.

— Ага, пойдём.

Ольга втолкнула Ирму в первую же свободную кабинку и усадила её на крышку унитаза. Она наклонилась вплотную к лицу девчонки и щёлкнула пальцами.

— А-а-а! — заорала та, выпучив глаза.

— Заткнись!

Ирма замолкла, побледнев.

— К кому ты ходила, дурочка, колдовать на Донатаса? Отвечай!

— К ма-дам Жижи, — проблеяла девица.

— Что ты просила?

— Чтобы рядом с ним никого не было, только я.

— Давно ходила?

— Неделю назад.

— Что делала эта мадам?

— Какой-то ритуал, обкуривала меня травами и дала амулет.

— И что? Помогло?

— Не-е-ет! — обиженно протянула Ирма. — Наверное потому, что Дон в эти дни в клуб не приходил. С тобой был, да?

— У него мать попала в больницу, дура. Брату было не до танцев.

— Госпожа Анна в больнице?.. Ты сестра?.. У Дона нет сестёр!

— Есть, я его кузина из Киева, приехала погостить на пару недель.

— А-а, — девчонка вдруг скривилась, — что же теперь делать? Я всё испортила! — и она заревела во весь голос.

Ольга вышла из кабинки и подпёрла её плечом, слушая завывания неудачливой "соперницы".

"И ведь таких идиоток вокруг хоть пруд пруди, — подумала она. — Жаждут всегда быть первыми и готовы пойти по трупам, лишь бы добиться своего…гм…принца. И не важно, согласен он с их желанием или нет, главное — теперь принц — собственность и им можно гордо хвастаться перед подругами, как дорогим "трофеем". А то, что взамен девчонки отдают свою глупую душу в руки различных…мадам, они даже не догадываются. Ладно, придётся помочь, раз встретился такой случай".

Девушка вздохнула и вернулась к "пациентке".

— Вытри лицо, смотреть страшно. Салфетка есть? — строго спросила Ольга.

— Есть, сейчас.

Ирма за минуту вытерла потёки туши на щеках, промокнула покрасневшие глаза и высморкалась.

— Что теперь будет?

— А как ты думаешь?

— Я не знаю. Мне обещали, что к Дону больше никто из девчонок не подойдёт.

— Как это вообще возможно? — удивилась Ольга. — Брат ведь учится, а в институте, да и в компаниях вокруг него всегда полно девушек. Но они же не обязательно в него влюблены?..

— Влюбляются все, рано или поздно, — понуро опустила голову Ирма. — Это закон.

— Глупости!…Кстати, а чего ты добивалась, толкая меня?

— Разозлилась. Сначала смотрела издали, терпела-терпела, а потом выпила коктейль… и не сдержалась.

— Выпила? Разве тебе можно? Малявка ведь совсем.

— Мне неделю назад исполнилось 21.

— И как подарок себе, ты решила сходить к мадам Жижи на сеанс "чёрной" магии? — поинтересовалась Ольга.

— Что? — вскинула голову Ирма. — Никакой "чёрной" магии там не было.

— Было-было. А как же иначе назвать насилие? Насилие над духом человека… Заставить полюбить… словно изнасиловать душу.

— Нет, я не такая, — запротестовала рыжая. — Я хороший человек.

— Хороший человек по ведьмам не ходит, это раз. Хороший человек не желает любимому зла, это два. И хороший человек заботится о своей душе, ведь она у него одна…

— Я не понимаю…

— Мадам забрала у тебя часть души.

— Не-ет…

— Да, — вздохнула Ольга. — Ты отдала ведьме кусочек себя в обмен на насилие над моим братом, — она отшатнулась, прижавшись к двери кабинки, потому что Ирма, вскочив, еле успела развернуться и склониться над унитазом — девчонку вырвало от души. — И это только начало!

Рыжая ревела, икая от ужаса, было тесно…и противно, так что Ольга, махнув рукой на конспирацию, вытащила "подругу" в холл туалета и вымыла ей лицо холодной водой. Вокруг тихо рассосались остальные девочки, понимая, что вмешиваться не стоит, а через двери в туалет проскользнула Лара, молча спрашивая глазами "Как дела?"

— Нам нужно выйти на воздух, — вздохнула Ольга. — Это можно устроить?

— Конечно, — покивала головой Лара. — Охранник поставит печать на руку и вперёд.

— Пошли.

Дружной компанией, толкая впереди себя Ирму, Зуокасы и Ольга вывалились из душного клуба и отправились к ближайшему скверу.

— А теперь слушайте меня внимательно, — серьёзно предупредила Ольга, выбрав пустынное место в центре сквера. — Отходите на десять метров, не меньше, и охраняете нас с Ирмой от посторонних. Мне нужно пять-десять минут, а потом я вам всё объясню.

— Поняли, — Казимир, ухватив Лару за локоть, ретировался к ближайшему кустарнику, а Донатас прошёл до ближнего фонаря и спрятался за ним, периодически поглядывая по сторонам, хотя взгляд парня неуклонно возвращался к двум фигуркам у цветочной клумбы.

— Значит так, Ирма, я сделаю тебе подарок и избавлю от заклятия…

— Ладно, — жалобно ответила девчонка. — А-а… будет больно?

— Потерпишь.

— Хорошо.

Ольга усадила рыжую ревнивицу на скамью и обхватила её голову руками. "Господи Боже, прости неразумную дочь твою, за глупость и нахальство, — прошептала она, примериваясь к "чёрной" метке. — Пусть живёт здоровой и полноценой жизнью. Надеюсь, она запомнит этот урок".

Девушка, мысленно напрягаясь, обхватила метку "белой" петлёй и начала её затягивать, выдавливая наружу "черноту". Борьба была недолгой. Хлопок — это лопнула метка, рывок петли наружу и крик Ирмы, когда из её рта вылетел чёрный клубок дыма. Развеяв его взмахом руки, Ольга придержала от падения со скамьи свою пациентку и, воспользовавшись её обмороком, подчистила окончательно все следы "конкурентной" магии.

— Всё! — крикнула она Зуокасам. — Можно подходить.

Братья и Лара мгновенно оказались рядом и замерли, удивлённо рассматривая очнувшуюся Ирму. Девушку как будто подменили — из злобной неприятной фурии она превратилась в юную улыбающуюся красавицу.

— Спасибо, — прошептала девчонка. — Спасибо огромное! Я не понимала, насколько мне плохо…а теперь, словно ожила.

— Чтоб ты знала, — хмуро отозвалась Ольга, присаживаясь рядом, — эта зараза у тебя внутри уже начала отравлять кровь. Ещё неделю-две и ты бы заболела так, что никакие доктора б не помогли.

— Ольга? — настороженно спросил Донатас. — О чем ты говоришь?

— Не надо! — вдруг вскинулась Ирма.

— Надо!

— Нет! Мне стыдно…и неловко…как потом вам всем в глаза смотреть?

— Дон, — вздохнула Ольга. — Можешь вызвать такси для девочки?

— Конечно, — парень вытащил телефон и отошёл в сторону.

— Поедешь домой. Одна. И будешь думать, как жить дальше, — Ольга, вскинув бровь, рассматривала покрасневшую до слёз Ирму, но потом взяла её за руку и влила немного энергии. — Дурочка, жизнь так прекрасна. И ты прекрасна. Неужели для счастья этого мало? Учись любить себя, ищи покой в душе, гармонию… А завтра утром пойдёшь в церковь и будешь каяться в своём грехе до тех пор, пока сама себя не простишь. Поняла?

— Да, спасибо, — девушка быстро обняла Ольгу и, увидев подъезжающее такси, прошептала. — Я уеду, а потом ты им всё расскажешь, ладно? Не знаю как благодарить тебя…

— Не будь дурой, — фыркнула в ответ Ольга. — Поезжай.

Когда огонёк такси скрылся из виду, рядом расселись братья и Лара и молча уставились на Ольгу.

— Хорошо-хорошо, сейчас всё объясню, — ответила девушка, застёгивая плотнее куртку. И немудрено, ночи в сентябре уже стали достаточно холодными. — В общем так, Ирма решила приворожить Дона и отпугнуть от него всех соперниц. Дурочка, не придумала ничего лучше, как пойти к ведьме…

— Что? — подскочил Донатас. — Она с ума сошла?

— Ага, сошла, от любви к тебе, как она считала, — хмыкнула Ольга. — Ведьма провела сеанс "чёрной" магии, повесила на девчонку амулет, кстати, пустышку, а ещё прицепила "чёрную" метку, чтобы откачивать из Ирмы жизненную энергию.

— Вот это да-а, — протянул Казимир. — И ты это сразу поняла?

— Что Ирма под чужим воздействием — сразу, а подробностями она сама поделилась в дамской комнате.

— А я? — встревожился Дон. — Что со мной?

— Всё нормально, да и красную нитку мы на тебя нацепили не зря, оказывается, — улыбнулась Ольга. — А потом мне стало жаль эту дурёху. Ничего не знает, не понимает, а туда же — "Хочу любви любой ценой!" Вот и дохотелась. Чуть себя не погубила…

— …если бы не ты, — прошептала Лара. — Ты её спасла. И Дона защитила.

— А теперь хочу домой, — зевнула Ольга. — Ну их, эти ваши танцы, всё настроение мне испортили.

— Знаешь, — заметил Казимир, — у нас в городе есть один клуб…

— Ещё? — ужаснулась девушка.

— Мы с Ларой иногда ходим туда послушать джаз.

— А-а, тогда ладно, — засмеялась красавица. — Но ведь не сегодня?

— Я закажу столик на субботу, мы поужинаем и поговорим в приятной обстановке, — он ехидно подмигнул Дону, — да и кричать во весь голос не придётся. Что скажешь, Ольга?

— Принимается. А сейчас прощаемся и по домам, хорошо?

— Конечно, только предупреждаю, лично у меня тебе накопилось множество вопросов…

— У нас всех, — вставила Лара.

— Но время и место сейчас не подходящее, а вот при следующей встрече готовься отвечать…

— Куда ж я денусь.

Уже в такси, вспомнив о Георге Браунисе, Ольга вытащила телефон и недовольно хмыкнула — четыре пропущенных звонка.

— Что? — склонился к ней Дон.

— Мне звонили, а я в этом шуме-гаме ничего не услышала. Хотя, постой, здесь же есть сообщение.

Текст СМС-ки был кратким. "Визит переносим. Друзья Адама остаются ночевать".

— Вот и хорошо, — зевнула Ольга.

На крыльце, прощаясь с братом, девушке пришлось прочитать ему короткую лекцию.

— Пора взрослеть, Дон. Как видишь, твои игры "в любовь" могут довести до греха.

— Да я уже понял, — вздохнул парень. — Кто ж знал, что Ирма такая дура.

— И не она одна. Я прошу тебя, если уж так хочется запрыгнуть в койку, выбирай партнёрш по себе.

— То есть?..

— То есть тех, кто желает просто развлечься или приятно провести время…в постели…без обязательств, а то влюблённые девочки, как видишь, могут быть опасны.

— Я понял, — криво улыбнулся Дон. — Значит, никакой романтики, только круглый расчёт. Неужели, думаешь, я такой циничный?

— В этом вопросе — да. Но я тебя не осуждаю. Просто, когда хочется секса и не хочется ответственности, выбирай для этого подходящих партнёрш, а вот романтичных барышень обходи стороной…пока не созреешь.

— Я учту твой совет. И спасибо за вечер, и за всё, что ты сделала для меня и дурёхи-Ирмы.

— Держись от неё подальше. И совет на будущее — не подавай надежды тому, кто хочет серьёзных отношений. Парень ты умный, сообразительный, да и чутьём тебя Бог не обидел, думаю, понимаешь, о чём я.

— Понимаю.

— Вот и всё, спокойной ночи, — Ольга чмокнула Донатаса в щеку и исчезла за дверью, а парень, постояв пару минут на крыльце, хмыкнул и, развернувшись, потопал к ожидавшему его такси.

31

Рабочий день закончился. Хотя какой он был, этот день? Решения и звонки, документы и банки, бесконечные встречи и поездки — суета, одним словом. Для Георга Брауниса, забросившего все дела на несколько месяцев, в сутках теперь явно не хватало часов. Столько было не сделано и просто упущено, столько пришлось вновь переделывать и согласовывать на уровне города, что он лишь вздыхал, уходя из офиса. Заместители, конечно, не подвели, и компания работала без перебоев, но ведь были вопросы, которые решал лишь он, лично. "А меня не было, — вздохнул Барон. — Ну ничего, со временем всё можно наверстать, главное — Адам пошёл на поправку". Они с сыном вновь стали близки так, как не были уже давно и хотя Адам пока что был сосредоточен на своём выздоравливании, Георг понимал — сын скоро начнёт задавать вопросы, на которые ему отвечать совершенно не хотелось. "Нужно посоветоваться с Ольгой, — подумал Браунис, — возможно, она что-то подскажет. Как же хорошо, что эта девочка рядом…и плохо, что скоро уезжает".

От размышлений Барона отвлёк Влад, его охранник, взглянувший на босса особым прищуренным взглядом.

— Очередная сплетня из жизни "чёрного братства"? — иронично поинтересовался Браунис.

— Точно, — ухмыльнулся парень. — Мадам Жижи сегодня ночью попала в больницу.

— И?..

— Пока она ещё очень плоха, но просила передать, что чуть не умерла из-за отката…

— Да что ты? — восхитился Барон. — Что же мадам такое наколдовала, что не смогла потом заблокироваться?…И кто её так красиво наказал?

— Клянётся, делала обычные привороты, ничего серьёзного…

— Знаю я это "обычное", — буркнул Браунис. — На каждого клиента Жижи вешает "чёрную" метку и, словно паучиха, высасывает силы и здоровье. А теперь жалуется, бедняжка.

— Её предупреждали, и не раз, что однажды она попадётся, — согласился Влад с шефом. — Но мадам слишком самоуверенна, за что и поплатилась.

— Так известно, кто её проучил? — заинтересовался Барон.

— Говорит, это была "белая", и "белая" очень сильная, так как разнесла блоки мадам одним касанием, порвав связующие нити большей части "чёрных" меток.

— Ого! — ахнул Браунис.

— Ого, — согласился Влад. — Вот поэтому и неизвестно, кто из клиентов вызвал откат, а кто попал под него случайно.

Барон встревожено вдруг замер и тихо выдохнул.

— "Белая"…

— Никто ничего не знает, — стал уверять шефа охранник. — Я специально проверял всевозможные слухи. Но всем нам стоит быть осторожнее, пока Ольга в Вильнюсе, особенно, когда она приезжает лечить Адама… Мало ли кто и что увидит, а ведь Ольга — девочка заметная и сияет "белизной" на всю округу.

— Я понял, — нахмурился Барон. — Ты же понимаешь…

— Шеф, не беспокойтесь. Я — могила, клянусь.

— Спасибо. И у меня тогда к тебе будет просьба. Чтобы не светиться лишний раз у дома Варгасов, Ольгу сегодня к ночи ты заберёшь сам. Я позже сообщу время, договорились?

— Конечно, — закивал охранник. — А как вы думаете, это она?..

— Даже не сомневаюсь.

— И когда только успела?

— Она с кузенами вчера была в клубе "Воо". Думаю, именно там и могло что-то произойти…

— Да? Очень интересно — "Воо", танцы и Ольга?..

— Ага, глаза-то загорелись, — уел Влада Барон. — Но даже мечтать не смей, эта девочка не для нас с тобой.

— А жаль, — вздохнул парень.

— Мне тоже.

Влад привёз Ольгу около полуночи. По дороге они общались мало, девушка позёвывала, и парень решил попридержать своё любопытство о том, что произошло накануне в клубе (если произошло, конечно), поинтересовавшись лишь, как гостья проводит время и развлекается в Вильнюсе.

— Хм, давай подсчитаем, — задумалась красавица. — Я продиагностировала за две недели около двух десятков человек, провела несколько дней в больнице у постели тётки, регулярно лечу бабушку, родных и знакомых, да и к вам приезжаю частенько… Так что "развлекаюсь" по самое не могу.

Взглянув на вытянувшееся лицо парня, девушка, не выдержав, фыркнула: "Да всё нормально, Влад, не бери в голову", а потом вновь зевнула.

— Извини, что-то я подустала за последние дни.

— Проблемы?..

— Скоро свадьба у отца, дел невпроворот, вот и не высыпаюсь.

Ольга лукавила, конечно, но откровенничать с охранником Барона не собиралась. Зато уже в доме Браунисов, тепло поздоровавшись с хозяином и обняв Юсупа, девушка, прежде чем отправиться к Адаму, попросила заварить ей крепкого черного чаю.

— Что-то сонная совсем, — объяснила она, — а мне нужна концентрация.

Адам спал, повернувшись на бок. За ту неделю, что Ольга его не видела, он заметно изменился, прилично добавив в весе, да и вообще выглядел хорошо — крепкий, с развитой мускулатурой…и бритый.

— Вас навещали девушки? — спросила она Юсупа.

— Да, днём забегали подружки Адама. А откуда ты?..

— Парень побрит, — улыбнулась Ольга.

— А-а, я уж и не знаю, чего от тебя ожидать, — тихо засмеялся массажист.

— Ладно, приступим.

"Дело движется", — хмыкнула девушка, спустя какое-то время. "Гордиев узел", как ещё недавно называла она гематому на позвоночнике Адама, заметно спал и работать стало легче, нервные окончания послушно расправлялись, возвращаясь на привычные места, воспаление уменьшилось и это лишь подтверждало то, что процесс выздоровления движется в правильном направлении.

Тишина, царящая в комнате, сегодня была мирной, сонной и спокойной. "А ведь ещё совсем недавно здесь было тревожно и неуютно", — подумала Ольга и склонилась над Адамом, который вдруг зашевелился…и открыл глаза, сонно рассматривая над собой перевёрнутое лицо прекрасной незнакомки.

— Kas tu?.. — хрипло выдохнул парень ("Кто ты", литов.)

— Ш-ш, — она лёгким касанием пальцев усыпила его и, сделав шаг в сторону, присела на стул.

— Уф, — прошептал Юсуп, наклоняясь к девушке, — я уж думал, сейчас начнётся скандал.

— Почему скандал? — удивилась Ольга.

— Не знаю, но мой клиент…хотя какой он клиент? Адам уже давно мне, как родной. Так вот, парень ещё слишком нервно относится к своей…э-э…временной несостоятельности. Сегодняшнее общение с девушками далось ему нелегко. После их ухода, он признался, что боится, вдруг у него ничего не получится?.. А тут вдруг возникаешь ты, красавица-незнакомка. Ещё один повод для расстройства.

— Да всё у Адама получится, — отмахнулась Ольга. — Даже не сомневайтесь.

В это время скрипнула дверь и в комнату сына заглянул Георг.

— Ну что?

— Всё хорошо, сейчас заканчиваю и поговорим.

Красавица вновь встала у изголовья кровати и положила пальцы на виски пациента. "Да, работы с позвоночником ещё много, но Юсуп — прекрасный массажист и справится. Жаль только, меня не будет рядом, я бы значительно ускорила процесс выздоровления, чтобы Адам не психовал…Но эти мужики!…Я их не понимаю! Носятся со своими причиндалами, как с писаной торбой, и чуть что "Ах, жизнь кончена и мне конец!"…Конечно, секс, это важно, но человеческая жизнь, сама по себе, значит намного больше!…Хотя Адама, конечно, нужно успокоить, хороший настрой для него сейчас — главное. Может, подсказать Георгу, чтоб поискал психолога для сына?"

Домой Ольгу отвёз Барон и по пути они поговорили.

— Твой отец согласился стать крёстным Адама, — начал первым Георг, — мы с ним сегодня встречались за обедом и Витольд пообещал завтра же поехать в костёл, чтобы договориться о крестинах.

— Это хорошо, — кивнула девушка. — Я утром тоже побываю у настоятеля (мы с ним условились о встрече), и напомню о своей просьбе.

— Спасибо.

— И Георг, — Ольга смущённо взглянула на него, — мне бабушка сказала, что ты заезжал… но я ещё не готова…э-э…положительно ответить на твою просьбу, не обижайся, ладно?

— Скажи кому — не поверят, — фыркнул мужчина. — Я уговариваю врача… Что, значит, ты не врач? Ещё какой врач! Целитель!…А денег брать не хочешь. Гордая, да?

— Глупости! Просто мы подружились, а у друзей я денег не беру, — возмутилась красавица.

— А я дружбу в деньгах и не оцениваю! — не согласился Барон. — Но любой труд, тем более, труд целителя — должен быть соответствующе оплачен. А ведь ты столько времени и сил положила на моего сына…

— Георг…

— Ольга…

— Ладно, я обещаю ещё подумать! — вспыхнула девушка.

— Вот, совсем другое дело! — заулыбался Барон и, чтобы замять чуть не начавшуюся ссору, перевёл разговор на другую тему. — А теперь признавайся, зачем чуть не угробила мадам Жижи?

— Что?..

— Или это не ты вчера разорвала связь и сняла "чёрную" метку с клиента мадам?

— Я-я-я… А что случилось?

— Жижи стало плохо и она попала в больницу.

— Ой, я же не хотела… — ахнула Ольга. — Понимаешь, я ведь не специалист…и не умею проводить соответствующий ритуал. То есть, знаю как, конечно, но…просто одну девчонку стало жалко, вот и убрала метку быстренько.

— Ага, быстренько. Не убрала, а выдрала…с мясом, — фыркнул Барон и вдруг захохотал. Он остановился у дома Варгасов, выключил двигатель и повернулся к Ольге. — Мадам от твоего "быстренько" чуть дуба не врезала.

— Но как же так?.. — жалобно зашептала девушка. — Бедная Жижи…

— А вот жалеть эту стерву не надо, — посерьёзнел Георг. — Её не раз предупреждали, чтобы прекратила "метить" клиентуру, но мадам было плевать. Своими метками она откачивала жизненную энергию у людей, словно вампирша, право слово. И её давно нужно было остановить.

— Обо мне уже знают? — тихо спросила Ольга.

— Нет, и не узнают.

— Откуда такая уверенность?

— Вместе с привязкой твоей девочки, оборвалась ещё и добрая половина остальных меток Жижи. Откат такой силы её и доконал.

— Но?..

— Да что с этой гадиной сделается? — отмахнулся Барон. — Отлежится и начнёт по новой… хотя теперь, думаю, будет намного осторожнее.

— Фух! — выдохнула Ольга. — Ну и дела…

— Кстати, мадам твердит, что метку ей сорвала очень сильная "белая"… а в Вильнюсе таких сейчас нет, так что будь осторожнее, — попросил Георг. — И совет, подумай, как и чем можно замаскировать твою "белизну", а то светишься, словно рождественская ёлка…

— Да?.. — Ольга замерла, уставившись в темноту за лобовым стеклом и вдруг выдохнула. — Метка…

— Что? — не понял Барон.

— Если "чёрные" ставят метки, значит, "белые" тоже это могут?

— Я не знаю, — пожал плечами мужчина, — вероятно…

— А если поставить метку на Адама? Как думаешь, я смогу лечить его на расстоянии? Хотя мне с собой будет нужна ещё и его фотография…для надёжности, так сказать.

— Ольга, я тебя обожаю! — выдохнул Барон.

— Подожди обожать, может, ничего и не получится.

— У тебя? Не верю!

— Ага, а я вот боюсь надеяться.

— Знаешь, надежда — она сродни вере. Не сомневайся в себе и ничего не бойся, я уверен — всё у тебя получится…а эта "белая" метка существенно облегчит всем нам жизнь.

— Ну да, облегчит. И я больше не буду чувствовать себя виноватой оттого, что скоро уезжаю.

Глаза Георга горели от предвкушения.

— Когда попробуешь?..

— Давай в воскресенье вечером. А пока я потренируюсь…на бабушке. Думаю, она согласится побыть подопытным кроликом.

Бабушка, конечно же, согласилась, и с удовольствием.

Усадив Тильду в её любимое кресло, Ольга "занырнула" внутрь старушки и остановилась, задумавшись, куда ставить метку. Непосредственно на больной орган или просто внутрь тела? А может на висок? И какой формы должна быть метка? Тут девушка вспомнила один симпатичный роман, который она прочитала перед поездкой в Вильнюс. "Лейна", так, кажется, он назывался. Там героиня тоже повесила метку на друга, завязав её бантиком у него на голове. Ольга улыбнулась и попробовала соорудить такое же безобразие на бабушке.

"Нет, это глупость, — решила девушка. — Метку на коже увидит любой экстрасенс: и "чёрный", и "белый", и просто видящий, как отец Петрас, например. Значит, нужно её помещать внутрь тела. Но куда? Например, у бабули две проблемы — ноги и зрение. Что выбрать?"

И тут Ольга решительно развернулась к сердцу Тильды. "Вот главный орган. Метка должна быть на нём. А уже через сердце и кровотоки я попаду куда угодно". Мысленно прижавшись к бабушкиному сердцу, девушка нежно поцеловала его, оставив на поверхности "белый" след своих губ. "Это и будет моя метка, вот так".

— Ба, ты посиди тут, а я поднимусь к себе в комнату, — пробормотала красавица и вихрем взлетела по лестнице на второй этаж.

"Так, приступим, — пробормотала Ольга и уселась в кресло-качалку у окна. Она закрыла глаза и начала обследовать свою комнату, но ничего рядом не почувствовала. "Конечно, здесь же бабушки нет", — фыркнула, и "потянулась" искать Тильду вниз в гостиную. "Э, нет, неправильно, — остановила себя Ольга. — Я знаю, где сидит бабушка, значит, эксперимент не честный".

— Ба, — крикнула Ольга, свесившись через перила. — Пересядь куда-нибудь, чтобы я не знала, где тебя искать, — и вновь вернулась к себе в комнату. — Вот теперь будет правильно.

Но след Тильды по-прежнему виден не был.

"Что ж такое? — пробормотала девушка и вдруг ахнула, стукнув себя по лбу кулачком. — Вот, балда. Мне не бабушкин след искать нужно, а свой".

Перенастроив восприятие на себя, Ольга хмыкнула. Её комната была полна отпечатков, а на полу вообще была "протоптана" дорожка к двери.

"И как здесь найти след, ведущий к бабушке?"

Мысленно позвав Тильду, девушка вдруг с восторгом обнаружила среди многочисленных "белых" пятен светящуюся перламутровую нить, ведущую за пределы комнаты. "Дорога к бабуле? Сейчас проверим". Ольга последовала по нити, укачавшись по дороге, словно на американских горках, и за несколько секунд оказалась в знакомом естестве Тильды, еле успев затормозить у её сердца. "Так, я на месте, — выдохнула, — теперь попробую лечение". Она медленно прочистила сосуды в ногах бабушки, сняла там небольшое воспаление, а потом поднялась до лобной части головы и внимательно осмотрела район глазниц. "Хрусталики действительно усыхают, — пробормотала Ольга. — Лекарство действует, но слабо, а значит, следует его заменить. Но можно ли вообще ускорять лечение? Ведь глаза — орган нежный, резкое воздействие на них опасно".

Тильда, взглянув на входящую внучку, отложила журнал.

— Ну что?

— Всё получилось.

— Я и не сомневалась.

— Зато я… — Ольга плюхнулась в кресло и поджала под себя ноги. — Знаешь, иногда вера людей в меня…очень напрягает.

— Почему? — удивилась бабушка.

— Я ведь могу ошибаться, как и любой человек. Очень сложно высоко держать планку, постоянно всё просчитывать и учитывать. Вероятно, мне было бы проще, если бы ко мне относились с большей долей критики и скептицизма, а то вдруг загоржусь и буду считать себя непогрешимой.

— Солнышко, прости, — Тильда, протянув руку, погладила плечо внучки.

— За что?

— За эгоизм. Ты совершенно права, жизнь рядом с чудом расслабляет. Это ведь так здорово, когда вдруг приходит кто-то и легко решает наши, казалось бы, неразрешимые проблемы.

— Да ладно, — смутилась внучка.

— А по поводу критики…то здесь ты ошибаешься. Критиковать тебя не за что, а вот несколько советов дать могу.

— Я вся внимание, — улыбнулась Ольга.

— Первый, слушай своё сердце, оно у тебя мудрое и никогда не обманет. Второй совет — не разрешай никому садиться себе на голову, а то иногда складывается впечатление, что ты готова помогать первому встречному. И третий совет — достойно оценивай свой труд, ведь дар у тебя действительно бесценный, а ты размениваешь его на пятаки.

— Ба?..

— Да, я опять о Браунисе и ему подобных. Ну ладно, лечить больных, у которых нет денег, это святое. Но уж богачи пусть раскошеливаются, а то несправедливо получается…и, опять же, нарушается закон равновесия.

Ольга захохотала.

— Ба, я от тебя в восторге! Вот это ты повернула, прям, как название сериала "Богатые тоже платят", нет не так — "Богатые пусть платят подороже".

Вошедшие в комнату Витольд и Беруте, с удовольствием наблюдали, как Тильда тискает и щекочет внучку, а та визжит от удовольствия и ещё больше прижимается к бабушке, прося не останавливаться.

32

Следующая неделя пролетела стремительно.

Ольга побывала в костёле Святых Петра и Павла и с удовольствием пообщалась с настоятелем Петрасом, рассказав ему о своём опыте работы с "белыми" метками. Петрас проникся.

Вечером того же дня девушка "пометила" Адама и с тех пор перед сном обязательно наведывалась к нему, методично приводя в порядок его позвоночник и все нервные окончания.

Вместе с бабушкой Ольга побывала у тётки, порадовавшись тому, как Анна быстро возвращается в норму. Вечером за ними заехал Витольд вместе с Беруте и они провели чудесный вечер, посвятив его старым фотографиям семейства Зуокасов.

К четвергу практически всё к свадьбе было готово.

— Моё платье и костюм Витольда уже в шкафу, Ванда ради праздника, кстати, тоже согласилась надеть платье, а то у дочери в гардеробе лишь джинсы и юбки, — докладывала Беруте. — В костёле нас ждут в пятницу на 10 утра, а потом мы все едем в ресторан на небольшое торжество.

— И торт будет? — поинтересовалась Ольга.

— Как же без торта, обязательно будет.

— А потом?..

— Потом наступят будни, — хмыкнула будущая мачеха. — Мы решили с Витольдом, что сначала проводим вас с Тильдой на киевский поезд, а уже потом съездим на неделю в Варшаву. Я давно хотела там побывать, ведь мой отец был поляком.

— А Ванда?

— К нам переедет крёстная Ванды, Натела. Они с моей проказницей-дочерью прекрасно проведут время и без нас…А вы, — встрепенулась Беруте, — уже решили, что наденете на свадьбу?

— О-о, — закатила глаза Ольга. — У бабушки такой наряд, просто отпад, да ещё со шлейфом.

— А у тебя?

— Сюрприз. Бабуля срочно перешивает мне платье из своей коллекции, надеюсь, всем понравится.

— Даже не сомневаюсь.

— И теперь последний вопрос, — наклонилась вперед Ольга. — Девичник будет?

— А?

— Девичник. Чтобы попрощаться с холостяцкой жизнью.

— Я не знаю… — растерялась Беруте. — Как-то даже и не вспомнилось, мы же с Витольдом уже давно живём семьёй.

— Не-ет, я так не согласна, — возмутилась падчерица. — Сегодня же выгоняй жениха к его племянникам Зоукасам, пусть проведут время где-нибудь в баре, а мы, девочки, устроим себе небольшой сабантуй.

— Не поняла…сабантуй? Это что?

— Купим сладостей, шампанского…

— Мне нельзя алкоголь…

— Значит для вас с Вандой купим соку, я приготовлю бутерброды с лососем и ветчиной, будут ещё фрукты и мороженое. Что скажешь?

— Звучит заманчиво, но ведь опять хлопоты…

— Беруте, — взяла слово Тильда. — Ни о чём не беспокойся. Мы с Ольгой организуем девичник здесь, у нас дома. Поедим чего-нибудь вредного и калорийного, посплетничаем, пошумим…а потом я предлагаю в мастерской устроить дефиле из остатков моих коллекций. Будет весело, согласна?

— Да разве можно от такого отказаться? — ахнула невеста.

— Вот! Я же говорила! — засмеялась Ольга.

А Тильда добавила:

— Ждём тебя, Ванду, Лару…и кого ты там ещё приведешь, к нам на 7 часов вечера. И ни о чём не переживай, это будет наш с внучкой вклад в ваше торжество.

— Спасибо, — растроганная Беруте даже прослезилась.

Приготовления к девичнику заняли добрую половину дня, потому что Ольга решила всё устроить "по-серьёзному". Раздвинула в гостиной мебель, навесила шариков и смешных плакатов с пожеланиями счастливой семейной жизни, приготовила несколько подносов с крохотными канапе, воткнув в них сверху шпажки с маслинами, а ещё принесла из пекарни мадам Зельды корзинку всевозможных пирожных с кремом и купила пару упаковок мороженого.

Шампанское и соки привёз Витольд, заехав домой к матери по дороге в университет.

— Оленька, — обнял он дочь, — спасибо огромное за то, что организуешь для Беруте этот праздник. Они с Вандой уже в предвкушении и с нетерпением ждут вечера.

— Ну что ты, папа, мне это самой приятно.

— Только меня вот, что интересует, — приподнял бровь Варгас. — Вы глупостей делать не будете?

— Ты о чём? — удивилась мать.

Витольд засмущался, а Ольга вдруг захохотала.

— Пап, ты — прелесть! Спасибо, что напомнил…

— Оля!!! — крикнул отец.

— Да в чём дело? — поднялась из кресла Тильда.

— Ба, мы про стриптизёров забыли, — стонущая от смеха, Ольга потянулась к телефону. — Сейчас позвоню Дону, может он кого-то посоветует…

— Дочь, прекрати! — взвыл Витольд. — Никаких стриптизёров! Я запрещаю!

— А что, — заинтригованная бабуля повернулась к сыну, — нам их действительно можно пригласить? Заманчиво звучит… а то стыдно признаться, я такое вживую никогда не видела… Так и помру, не сунув пару евро в трусы красивого мальчика…

В итоге Витольд позорно сбежал под хохот матери и Ольги.

Уже перед приходом гостей, завалившись на диван отдохнуть, красавица протяжно вздохнула.

— Что? — спросила Тильда, присев в ногах внучки. — Устала?

— Нет, ба, не устала, просто вспомнила, что за домашними хлопотами я мало что повидала Вильнюсе…в смысле, кроме города, его храмов и университета я больше нигде не была. А ведь хотела походить по вашим картинным галереям и музеям, побывать в театре на паре спектаклей…

— Да, — вздохнула бабушка, — это наше упущение. Мы тебя так завалили своими проблемами…когда уж тут было отдохнуть и развлечься.

— Значит, мне придётся приехать ещё раз, — лукаво подмигнула Ольга. — А потом ещё и ещё.

— Хотя до отъезда осталась неделя, ты успеешь многое наверстать…

— Ага, главное не лениться, — согласилась внучка.

— Кстати, одна по музеям не ходи, а зови с собой Казика и Лару. Они настоящие знатоки вильнюсских музеев и галерей, думаю, не откажутся побыть твоими гидами.

— Отлично, — девушка вдруг зевнула и повернулась на бок. — Я вздремну пару минут, а ты тоже приляг, отдохни до прихода гостей, вечер сегодня будет долгим.

После ухода Тильды, Ольга, уткнувшись носом в диван, полежала пару минут, но поняв, что не уснёт, перевернулась на спину и стала вспоминать о минувшей субботе, когда вместе с кузенами Зуокасами и Ларой ужинала в ресторане. Всё было чинно и спокойно. Вокруг сидела нарядная публика, на небольшом возвышении тихо играл джаз маленький оркестр, среди столиков скользили ловкие официанты, разнося напитки и блюда с едой…и в этой атмосфере интеллигентного бомонда братья Зуокасы устроили своей киевской кузине форменный допрос.

— Когда ты поняла, что Ирма находится под принуждением?

— Откуда знала, как снимать "чёрную" метку?

— Что вообще происходит? Ты экстрасенс?..

— …не просто хороший массажист и медсестра, а что-то большее?..

— Не молчи, рассказывай, наконец, обещала ведь…

Ольга вздохнула, с тоской посматривая на родных. "Вот пристали. И ведь не отвертишься, им действительно нужно как-то всё объяснить".

— Казик, Дон, Лара, прежде, чем разговаривать, мне нужна ваша клятва о неразглашении… иначе я могу пострадать.

— Не вопрос, — откликнулся Казимир. — Мы готовы.

Выслушав обещание родных сохранить всё сказанное в тайне, Ольга обречённо вздохнула, но кузены были неумолимы, а Лара ещё и поторопила:

— Оленька, чем скорее удовлетворишь наше любопытство, тем…

— …скорее смогу поесть, я поняла, — фыркнула в ответ красавица. — Ну хорошо. По материнской линии все женщины рода Коляда обладают необычными способностями. Моя бабушка и её сестра — известные на Житомирщине целительницы, умеют снимать порчу, излечивают болезни травами, да и вообще помогают людям, чем могут. Мама Зоя пошла по другому пути — она раскладывает карты Таро и составляет гороскопы. А я…мой дар проявился лишь в восемнадцать лет, когда родные на меня уже махнули рукой. Оказалось, я могу лечить людей, как бы заглядывая внутрь тела пациента. Мой способ лечения — изменение ауры больного органа или части тела человека на нормальный цвет здоровья. Со временем и опытом, это свойство видеть стало помогать мне обнаруживать болезнь человека даже не дотрагиваясь до него. Вот так я и увидела, что на подруге Дона висит "чёрная" метка.

— Что это означает — "чёрная"? — спросил Казимир.

— Всё во вселенной существует в равновесии и каждая из категорий имеет свою противоположность… как правило. Эти законы распространяются и на жизнь человечества, ведь люди — важная часть нашей живой планеты. Мы вырастаем из сказок, где зло борется с добром, где колдуют ведьмы и добрые волшебники… Современный человек часто не задумывается, что эти "сказки" — существуют и сейчас.

— Мы видели по телевизору "Битвы экстрасенсов", это производит огромное впечатление, — пробормотал Дон. — Я действительно никогда не думал, что можно вот так пойти к…специалисту и решить какую-то проблему.

— А "специалисты" бывают разные, — вздохнула Ольга. — Существуют две основные категории антагонистов силы — это "чёрные" и…скажем так, те, кто стоит на стороне добра и помощи людям.

— И ты из второй категории, естественно, — кивнул Казик.

— Я с рождения "белая", — криво улыбнулась Ольга, — а, значит, многое вижу и могу. Именно поэтому моя сила может исцелять, а слово помогает и утешает людей в минуты горя и уныния.

— Ого! — Зуокасы переглянулись. — А подробнее…

— Моя мама когда-то объяснила мне всё так — каждый человек рождается со своим штрих-кодом, как на товарных знаках…

— А-а, — шепнула Лара, — линия белая, линия чёрная…

— Именно. И в течении жизни человек своими делами и мыслями изменяет этот код, увеличивая его черноту или белизну. Предательство, зло, ложь, убийство зачерняет этот штрих-код. Любовь, добро, сострадание и помощь ближнему — обеляет.

— А ты?..

— Я изначально родилась "белой" и хотя в моей жизни были ошибки и глупости, как у всякого нормального человека, но черноты в ней не было никогда. А работа медсестры и целителя лишь усиливала мою "белизну", помогая лечить пациентов. Вот так я и живу. — Девушка вздохнула и жалобно попросила. — Ребята, дайте поесть, а?

— Ешь, на здоровье, — кивнули Зуокасы, проникшись речью кузины.

Уже во время десерта Казик, всё время молча жевавший рядом, тихо спросил:

— Получается, добро постоянно борется со злом и ты — на острие этой борьбы?

— Моё предназначение — лечить и спасать людей, неважно какой они "окраски". Я никому не отказываю.

— И ты не боишься "чёрных"? — округлила глаза Лара.

— А куда деваться? Я — "белая", скрыть такое невозможно.

— А эти "чёрные"? — поинтересовался Дон. — Они какие?

— Разные. Раньше я их всех воспринимала одинаково плохо, но сейчас понимаю — "чёрный" "чёрному" — рознь. У них своя иерархия и свои правила сосуществования с миром…но, к сожалению, не все это соблюдают. Наивная Ирма, когда шла к "экстрасенсу" приворожить Дона, даже не догадывалась, что вместе с колдовством "чёрная" нацепила на неё метку, через которую отсасывала из девчонки жизненную энергию. А я это колдовство разрушила и…м-да, — вздохнула Ольга, — перестаралась, однако.

— Ты о чём? — насторожился Донатас.

— Да у этой мадам, кроме Ирмы, было прицеплено ещё с десяток других клиентов, а я эти метки сорвала, произошёл откат, то есть возврат колдовства, в итоге мадам попала в больницу.

— Так ей и надо, гадине, — торжествующе припечатала Лара.

— Ага, наша Ольга — как меч справедливости, — подхватил Дон. — Раз — и нету ведьмы, наказана за всё.

А Казик, испытующе взглянув на кузину, поинтересовался:

— Откуда ты знаешь о той мадам, что загремела в больницу?

— Да уж просветили, — хмыкнула Ольга. — Нашлись добрые люди…

— Эти "добрые", надеюсь, тебя не обидели, не угрожали? А то, если что, помни: мы — семья, и тебя есть, кому защищать.

— Да! — кивнул, посерьёзнев, Дон.

— Обязательно, — подтвердила Лара.

— Спасибо, — Ольга, расчувствовавшись, чуть не всплакнула. — Но у меня всё хорошо, правда. Те, кто рассказал мне о мадам Жижи — друзья, и они тоже готовы меня прикрывать и защищать.

— Не понял, а когда ты успела обзавестись друзьями? — ревниво поинтересовался Донатас.

— Случайно…хотя, может, и нет…Как и у всех, мне в жизни встречаются разные люди, а потом кто-то из них становится другом, а кто-то уходит в сторону, как-то так.

— Ты можешь нам ещё что-нибудь рассказать о себе? — спросил Казимир.

— Сейчас — нет. А вот приедете в гости, — подмигнула Ольга, — буду более откровенной, обещаю.

Девичник прошёл отлично.

Беруте, кроме Ванды и Лары, привела с собой подругу Нателу и кузину Софи.

— Мы очень благодарны за приглашение, — вручила Тильде большой торт Натела, крупная фигуристая блондинка.

— И рады познакомиться с новой семьёй нашей подруги, — хрупкая блондинка Софи выложила на стол большой пакет с курицей-гриль и смущённо объяснила. — Беруте сказала, мы будем ужинать вредными и калорийными продуктами. Это — наша доля.

— Подходит, — улыбнулась Тильда. — Девушки, мойте руки и прошу к столу.

А потом понеслось. Тосты и смех, анекдоты и рассказы Беруте о знакомстве с Витольдом и о его ухаживании, Ванда поделилась воспоминаниями о том, как учила будущего отчима кататься на роликах, а Тильда, выпив шампанского, выложила на стол детские фотографии сына, где он голеньким годовалым бутузом сидел в ванночке, что вызвало восторг у веселящихся гостей.

Женщины-девушки-девочки пили и ели, закусывали и снова выпивали, потом пытались хором петь старые литовские песни, а под конец невеста всплакнула над своей "горькой" судьбой, вызвав коллективный хохот у подруг.

— Так, — скомандовала Тильда, — быстро убираем посуду и переходим в мастерскую. Не зря ведь я готовилась к этому вечеру.

Ольга, заранее приготовив музыку, включила магнитофон, все перемеряли платья и костюмы, подобрав себе подходящие наряды, даже Ванда ухватила платье со шлейфом, подоткнув длинный подол за пояс и вызвав дружный смех веселящихся женщин. Ну а потом было, собственно, дефиле, которое снимала на камеру виновница торжества. Правда, когда пришла её очередь демонстрировать наряд, Беруте вдруг заупрямилась, отговариваясь тем, что у её платья слишком короткий подол. Но Натела ловко выставила подругу на возвышение, пообещав снять её в самом лучшем ракурсе.

К полуночи в дом Тильды нагрянул жених с племянниками Зуокасами и потребовал обратно свою жену.

— Я завтра буду твоей женой! — отчеканила Беруте. — А пока ещё я…думаю.

— Что? — завопил Витольд. — Думаешь? Ну ладно… — подхватив на руки невесту, он кивнул Ванде. — За мной, ребёнок. — Но гордо прошагав до двери целых три шага, вдруг охнул. — Спина!.. — и начал опускаться на колени.

— Дорогой? — всполошилась невеста. — Ты что?..

— Беруте, в сторону, — быстро среагировала Ольга. — Бабушка, уведи отсюда всех. Мне нужно пространство и тишина.

Оставшись наедине с отцом и уложив его на живот, Ольга стянула с него футболку и приспустила джинсы, а потом принялась править позвоночник.

— Оля?.. — жалобно позвал Витольд.

— Лежи тихо. Я давно собиралась добраться до твоей спины, да всё как-то не выходило, то ты занят, то я…

Девушка уверенно простукивала и проминала пальцами позвонки, выставляя их в правильном положении, а потом вставила на место свёрнутый крестец, обезболила и легко промассировала всю спину.

— Ну как? — поинтересовалась она.

— Лежу и балдею, — ответил отец, а потом счастливо засмеялся. — И ничего не болит. Волше-е-бница!

Приведя себя в порядок, Витольд крепко обнял дочь, чмокнув её в мАкушку.

— Спасибо, солнце, я бы без тебя пропал, а ведь завтра свадьба.

— Ага, — согласилась Ольга. — Пап, ты это…не поднимай пока тяжести, ладно? А то позвонок опять выскочит…

Компания встретила Варгасов шумом и смехом.

— А я ведь говорил, что Ольга всё быстро исправит, — заявил гордо Донатас. — Она же у нас специалист, — и парень подмигнул, — высшей категории. У неё даже свой салон есть, массажный.

— Ой, я тоже хочу массаж, — сразу заявила Натела.

— И я, — вставила за ней Софи.

— Хорошо, — покладисто согласилась Ольга. — Но ведь не сейчас?.. Вот сыграем свадьбу и в понедельник милости прошу в гости на массаж.

— Спасибо, — Натела вдруг всхлипнула. — Я понимаю, что нахально напрашиваюсь, но мне действительно нужно…

— И мне нужно, — вздохнула Софи. — Ты прости, Оля, но мы обязательно придём.

— Конечно приходите, — улыбнулась девушка. — Я же сказала…

— Всё, — решительно скомандовала Беруте. — Отправляемся по домам. Нам всем нужен отдых, особенно хозяйке этого дома.

Гости многословно поблагодарили Тильду и её внучку за прекрасный вечер, быстро попрощались и вскоре дом опустел.

— Фух! — рухнула на диван Ольга. — Вот это погуляли… Ба, не трогай посуду и марш в постель. Я сама всё уберу.

— Но?.. — запротестовала Тильда.

— Никаких "но". Спать и быстро. Я через полчаса зайду и проверю.

— Какая грозная, — заулыбалась бабушка. — Хорошо, я иду ложиться, а ты долго тут не возись, ведь завтра предстоит хлопотный день.

— Зато важный и приятный. Не переживай, я быстро уберусь и тоже отправлюсь спать.

33

Костёл Святых Петра и Павла, как и обещал настоятель Петрас, закрыли с утра на час. Венчал Витольда и Беруте старый друг семьи Варгас отец Юргас. И невеста, и жених выбрали для церемонии светло-серые цвета нарядов, белыми были лишь цветы в причёске Беруте, да розочка в петлице пиджака Витольда.

Ольга, рассматривая гостей, лишь удивлённо покачала головой, потому что не сговариваясь, все выбрали наряды в тон платью невесты — различные оттенки серого и серебряного, и лишь она с Тильдой выпадали из общего ряда. Ольгу облегал синий плотный шёлк, украшенный бисером по горловине, а Тильда надела тёмно-лиловое платье со шлейфом и маленькую кокетливую шляпку.

Церемония венчания была не длинной, но торжественной. В конце гостей порадовали традиционным маршем Мендельсона и проводили с извинениями на улицу через боковой выход.

— Вы ведь не хотите, чтобы вас фотографировали посторонние или многочисленные туристы, гуляющие по площади? — весело спросил новоиспечённую пару отец Юргас.

— Только не это! — хором ответили Витольд и Беруте.

А потом все расселись по машинам и отправились в уютный ресторан на окраине Вильнюса.

Торжество в ресторане длилось несколько часов. Компания ела и пила, танцевала и шумела, раздавались нестройные тосты за жениха и невесту и дружные крики "Горько!", в общем — всё, как и должно быть на свадьбе. Атмосфера сложилась уютная и милая, что не могло Ольгу не радовать. Перетанцевав со всеми представителями мужского пола, она вскоре выскользнула на террасу и, устроившись в углу на удобном диванчике с бокалом вина, стала любоваться окрестностями, когда к ней подсели Казимир и Лара.

— Бабушка нас отругала, — пожаловался кузен.

— За что?

— Говорит, мало уделяем тебе внимания.

— Неправда, это обстоятельства так сложились, — успокоила брата Ольга. — Вот приеду в следующем году и наверстаю то, что не успела посмотреть.

— Но у тебя впереди ещё неделя, — сказала Лара. — Давай завтра сходим в нашу любимую картинную галерею, а в воскресенье — в театр Русской драмы. Среда в Вильнюсе, как и во всей Европе — день музеев. Скажи, что тебе интересно и мы с Казиком подберем маршрут и будем твоими гидами.

— Я с удовольствием, спасибо, Лара, — улыбнулась Ольга и, в свою очередь, поинтересовалась. — А ваша свадьба когда, кстати? Приехать я не смогу, извините, но поздравить обещаю. Вы с датой определились?

Пара переглянулась и вздохнула.

— Мы перенесли свадьбу на май.

— Почему? — удивилась Ольга. — Я думала в октябре…

— Да вот решили, что в октябре уже холодно…

— То есть, опять отложили торжество? — нахмурилась красавица. — Ребята, я не понимаю, брак — это церемония, венчающая вашу любовь, или удобный ритуал ради штампа в паспорте?

Казик и Лара смущённо переглянулись.

— Конечно, вы давно живёте вместе…кстати, во грехе…и чего ожидаете от таких отношений? Чем скрепите свою любовь, когда не будет ни семьи, ни детей? А может постоянный перенос даты свадьбы — лишь удобный повод не брать на себя обязательства?

— Оля…

— Что, Оля? — фыркнула девушка. — Вот я вас сейчас как зачарую… а ещё обижусь.

— Не надо, — попросила жалобно Лара.

— Надо. Или мы ссоримся или сегодня же после обеда вы идёте в ЗАГС и подаёте заявление…а ещё можете зайти в храм и договориться о венчании. Вечером доложите об исполнении, ясно? Иначе возьмусь за вас сама.

— Мы поняли, — кивнул смущённый Казик и встал, предложив руку невесте. — Разрешите выполнять?

— Свободны, — милостиво кивнула Ольга.

А через десять минут на террасу вышла Анна и от души обняла племянницу.

— Спасибо огромное!

— За что? — поинтересовалась девушка.

— Казик с Ларой только что объявили — вскоре предстоит ещё одна свадьба, их. Дату скажут на следующей неделе. Это твоя работа?

— Да пришлось попугать немного, — засмеялась Ольга.

— Я же говорю "Спасибо!". Без тебя они бы ещё долго тянули.

— Тётя, а как ваше самочувствие? — перевела разговор девушка. — Что-нибудь беспокоит?

— Всё хорошо, ты же сама проверяла, — улыбнулась Анна.

— Ну и прекрасно. А теперь пойдёмте внутрь, а то сегодня такое солнце, жара, как в июле. Вам пока это не рекомендуется.

Ольга утянула тётку в прохладный зал ресторана и усадила рядом с Тильдой. "Устала?" — шепнула бабушке.

— Домой хочу, — ответила та.

— Тогда предлагаю сбежать. Закажем такси и уедем, а молодые и гости пусть ещё погуляют и пошумят.

Так они и сделали.

Утро субботы началось дождём. Ольга, позёвывая, сидела, уткнувшись в кружку с кофе и тихо беседовала с бабушкой.

— Ты списки свои составила?

— Не до конца.

— Ба, бери лишь необходимые вещи: немного одежды, удобную обувь, лекарства и тому подобное. А то ведь ещё будет баул, куда мы запаковали наряды из твоей коллекции…а ещё моя сумка. Получается много поклажи. Конечно, нас посадят в поезд и встретят…

— А кто встретит? — поинтересовалась бабуля. — Мама?

— Нет, родня — на Житомирщине. Мы с ними по приезде созвонимся. А встретят нас мои новые, скажем так, поклонники.

— Да? Кто же это?

— Помнишь, я по приезде сюда звонила в Киев, интересуясь одним пациентом?

— Угу, байкером, — подмигнула Тильда.

— Так вот, с его товарищами я с тех пор несколько раз созванивалась, а два дня назад сообщила им дату приезда и номер нашего поезда. Обещали обязательно встретить.

— Хорошо.

— Так что давай сейчас пробежимся по списку, вычеркнем ненужное…

— Оля… — укоризненно покачала головой бабушка.

— Да-да, вычеркнем. Пересмотрим, может что нужно постирать из вещей или просто привести в порядок. В полдень заедут Казик с Ларой, чтобы показать мне их любимую картинную галерею и, может, мы с ними ещё куда-нибудь заглянем. Ну а вечер потом полностью твой, договорились?

— Да.

34

Салон "Богема" располагался в старом городе, недалеко от Ратушной площади. Большой светлый зал был полон публики — оказалось, сегодня открылась выставка нового молодого художника. Ольга, рассмотрев первые полотна, размещённые на легких белых перегородках, деливших зал, словно пчелиные соты, тихо ахнула.

— Адам.

— Что? — склонился к ней Казимир. — Ты знаешь художника?

— Знаю. Извини, мне нужно отойти позвонить.

Выйдя из салона на улицу, девушка набрала номер Георга Брауниса.

— Здравствуй.

— Привет, пропажа. Как прошла свадьба?

— Отлично. Извини, мы несколько дней не общались…

— Ты была занята, а я специально не звонил, потому что и так загрузил тебя своими проблемами. Да и Тильда пожаловалась, что с такой "насыщенной" программой ты нигде не успела побывать, вот я и…

— Георг…

— Оля?..

— Ты говорил с бабушкой?

— Я ей регулярно звоню узнать, что же ты решила…

— Ах, это?..

— Именно.

— О деньгах мы поговорим потом…Подожди, не перебивай. Дело в том, что родные привели меня на выставку в салон "Богема".

— И где ты? — изменился голос Барона.

— Сейчас на улице у входа.

— Буду через минуту.

Он вышел из салона, как всегда одетый в черный костюм, импозантный, высокий, седой до белизны, блеснул улыбкой и…затащил Ольгу в подворотню.

— Ты что? — воскликнула ошарашенная девушка.

— Ты же ведь шифруешься, Мата Харри, вот я и прячу тебя от любопытных.

— А-а…И что теперь делать, мне так хочется посмотреть картины Адама. И почему ты молчал о выставке?

— Выставка была организована ещё полгода назад, но авария разрушила планы моего сына, он замкнулся и на всё махнул рукой. Но с тех пор, как его начала посещать одна…м-м…необычная девушка и здоровье парня пошло на поправку, хозяин салона за несколько дней вновь организовал выставку. Ведь картины Адама так и лежали тут, в запаснике, развесить их было делом одного дня. Изменили только дату открытия на буклетах и…вуаля.

— Вуаля то вуаля, а мне что делать? — огорчённо вздохнула Ольга.

— Адам тебя не знает, народу много, затеряешься.

— Ага, не с моим счастьем. Обязательно что-то случится.

— Если честно, я хотел пригласить тебя сюда завтра, но ты меня опередила.

— Знаешь, не обижайся, но я хочу одна тут побродить.

— Сегодня никак не получится.

— Понимаю, значит, приду на днях. И, кстати, как Адам?

— Намного лучше, спасибо.

— А что говорит Юсуп?

— Каждое утро замечает новые изменения.

— Ну да, я же перед сном "заглядываю" к Адаму и занимаюсь лечением, ведь изначально убрала лишь гематому и исправила основные повреждения. А сейчас приходится заниматься более тщательно, тем более, что из-за тренировок и массажей у твоего сына к вечеру развивается воспалительный процесс.

— Знаешь, и я, и Юсуп не можем не восхищаться твоей работой, Оля. Ты избавила Адама от большей части лекарств. Раньше перед сном он принимал и обезболивающее, и противовоспалительное, и снотворное, а сейчас он спокойно засыпает, даже не догадываясь, кому обязан здоровьем и новой жизнью.

— Это хорошо…Ладно, Георг, возвращайся обратно, а я вызову брата из салона, объясню ситуацию и поеду домой. Созвонимся завтра.

Тильда удивилась скорому возвращению внучки.

— Что случилось? — встревожилась она.

Ольга в двух словах объяснила ситуацию и ушла переодеваться. А когда девушка вернулась в гостиную, бабушка задала ей резонный вопрос.

— Ты не перебарщиваешь с секретностью, дорогая? Можно подумать, Адам, увидев тебя, воспылает неземной страстью и бросится домогаться.

— Я не знаю, что происходит, ба, — смущённо объяснила Ольга. — Но у меня стойкое неприятие этого знакомства. Я не хочу лишних сложностей и объяснений с Адамом, потому что знаю — они будут. А ещё я слушаю свою интуицию, которая сигнализирует, что мне это не нужно. Вот и шифруюсь.

— С таким аргументом не поспоришь, — Тильда улыбнулась и обняла внучку. — Так, может, мне составить тебе компанию? Давай после обеда съездим в наш Центральный музей или просто пройдёмся по Старому городу. Дождь давно закончился, солнце высушило лужи, погуляем, а ещё можем поужинать где-нибудь в кафе и…

— Ты самая лучшая в мире бабушка, знаешь? — поцеловала её Ольга. — Замечательный план.

Выставка удалась. Публика была в восторге. Автору поступило множество предложений о покупке его полотен и Адам уже ёрзал в предвкушении, ожидая, когда вновь окажется в своей мастерской и, отгородившись от беспокойного мира, сможет писать любимый космос и фантастические пейзажи. Хотя его душу разъедал червячок сомнения, художник понимал — этап фантастики в творчестве себя изжил. Ему хотелось чего-то нового. Но чего?

Попрощавшись с хозяином салона и поблагодарив его за хлопоты и прекрасное знание своего дела, Адам с помощью отца уселся на заднее сиденье большого фургона и отправился домой. Он с благодарностью погладил подлокотник инвалидного кресла, которое так облегчало передвижение, и мысленно попросил у него прощение, ведь первое время ненавидел кресло от всей души. А сейчас парень понимал — это временная мера и нужно быть благодарным Богу за то, что всё возвращается на круги своя.

За окном автомобиля вечерело, тёмно-красное солнце садилось за крыши Старого города, раскрашивая черепицу старинных зданий всевозможными оттенками багрянца. На улицах было людно, и немудрено, ведь суббота — любимый выходной работающего человека. "Ничего, — успокоил себя Адам, — пройдёт месяц-два и я смогу вновь проводить выходные как хочу. Буду много гулять, ходить в кинотеатры, выезжать на природу…кстати, можно вновь начать писать пейзажи на пленэре, а ещё портреты друзей или натюрморты".

Автомобиль Браунисов остановился на перекрёстке, ожидая зелёный свет, когда взгляд Адама зацепился за лицо девушки, сидящей в ресторане рядом с дорогой. Зал ресторана был ярко освещён и лицо незнакомки у окна показалось молодому художнику настолько прекрасным, что он тихо охнул. А потом его сердце пропустило удар, глаза увидели главное — аура незнакомки переливалась ярким белым перламутром.

"Как это возможно? Откуда взялась у девушки такая белизна?"

В это время зажёгся зелёный свет, машина тронулась с места и Адам, выворачивая шею, провёл взглядом сожаления прекрасную незнакомку, а потом откинулся на спинку инвалидного кресла и закрыл глаза.

"Невозможно, "белая" аура, — стучало в голове художника. — "Белая!" А я думал, такого не бывает, ведь всегда видел или обычных людей или "чёрного" отца с сотоварищами".

Он давно знал, что может иногда видеть, и старался, когда писал картины, вкладывать это видение в полотна. Он никогда и никому об этом не рассказывал, понимая, что его дар — слишком личное, почти интимное, и посвящать в свою тайну друзей, а тем более отца нельзя. Но иногда тайна угнетала, особенно дома, в родных стенах. "Хотя у папы такие скелеты в шкафу, — иронично хмыкал Адам, — что рядом с ним я себя чувствую глупым щенком". Повзрослев, парень понял — пора жить отдельно, слишком уж давило, а иногда и просто пугало окружение отца, да и аура старшего Брауниса с каждым годом становилась всё чернее и чернее.

Став жить отдельно, Адам все силы направил на творчество и дар ему в этом очень помог. Фантастические пейзажи, сказочные картины фэнтези, космос — всё стало носить незримый отпечаток необъяснимой для зрителя притягательности. И это — благодаря волшебному таланту.

Но в повседневной жизни, ради собственного спокойствия, Адам приспособился усыплять свой дар, иначе видение свело бы его с ума. Слишком уж напрягали художника чужие люди, любопытные друзья и непостижимые женщины-девушки. Но особенно тревожил "чёрный" отец и его окружение. Как жить в мире со всем этим, когда видишь, но принять не можешь, да и не хочешь? И однажды парень решил: "Я люблю отца, ближе и роднее у меня никого нет. Если ради того, чтобы наши отношения не портились, нужно таиться — пусть так и будет, я потерплю".

Авария всё изменила. Всё. Привычка себя контролировать полетела к чёрту — и окружающий мир вдруг засверкал разнообразием тонов и красок. А когда острота момента спала, когда вернулась надежда вновь встать на ноги, художник решил — он больше не будет ограничивать свой дар, потому что этим обкрадывает и себя, и своё творчество. "Ведь не зря же мне даровали талант?"

Лишь спустя какое-то время, вынырнув из пучины отчаяния, Адам обнаружил, что изменился не только он, изменился и его отец. Куда-то подевалась "чёрная" аура старшего Брауниса, да и сам он стал выглядеть заметно лучше — повеселел, посвежел и просто помолодел. Адам напрягал зрение, пытаясь прощупать отца со всех сторон, но результат оставался прежним — "чернота" Георга исчезла, превратившись в ауру обычного рядового человека. Но как такое возможно?

Адам поговорил с Юсупом и узнал много нового о своём отце.

— Ты болел, часто просто лежал, не реагируя ни на что, и с каждым днём таяла надежда, что всё изменится к лучшему, — вздохнул старый массажист. — А Георг не сдавался. Сколько врачей объехал, страшно сказать. К кому только не обращался? Сам почернел от горя, так переживал…вот сердце и не выдержало.

— Что? — дёрнулся парень. — Сердце?

— А ты думал оно у Георга каменное? — грустно спросил Юсуп. — Ты же у отца единственный ребенок, любимый сын, наследник и тут такое… Что случилось?.. Георг как раз возвращался из Минска, куда ездил на консультацию по поводу твоего диагноза, когда в поезде ему вдруг стало плохо. "Я был уверен, что умираю", — признавался он по приезде.

— Боже… — выдохнул побледневший Адам.

— Вот Бог Георгу и помог, — покивал бритой головой Юсуп, — послал спасительницу. В соседнем купе ехала молоденькая девушка, она оказалась медсестрой. Так эта красавица выхаживала Георга всю ночь, боролась изо всех сил…и вытащила отца, считай, с того света…да, бывают чудеса и в наше время.

— А кто она? — встрепенулся парень. — И почему ты назвал её красавицей?

— Так отец твой рассказывал, — хохотнул массажист — Самое интересное, что на вокзале девушку встречал ваш знакомый, барон Варгас, она оказалась его дочерью.

— О-о! — округлил глаза Адам. — Отец пригласил его стать моим крёстным, правда, мы с Витольдом по этому поводу ещё не общались…

— Успеете, — отмахнулся старик. — Он на днях женится, потом уедет ненадолго в свадебное путешествие, а уж затем придёт и твоя очередь.

Адам не догадывался, что Юсуп рассказал ему об Ольге не просто так.

— Он всё равно узнает о её существовании, когда встретится с Витольдом, — размышлял слух Барон. — Уверен, Варгас вспомнит о нашей встрече на вильнюсском вокзале и о том, как я познакомился с его дочерью.

— Конечно, девочка ведь всю ночь вас спасала, — напомнил массажист.

— Так что и для Адама, и для Варгаса скажем лишь часть правды, таково требование Ольги.

— Возможно, это даже к лучшему, иначе придётся влезать в такие дебри, — вздохнул Юсуп, — что не известно, как потом мы из них выпутаемся.

— Вот именно.

Вернувшись домой и поужинав, Адам с помощью старого массажиста удобно расположился в своей постели и, сомкнув веки, начал вспоминать лицо прекрасной незнакомки, мельком увиденное из окна автомобиля.

"Утром обязательно нарисую", — решил парень и, улыбаясь, уснул.

35

Последние дни пребывания в Вильнюсе Ольга провела словно в круговерти, таким насыщенным был график встреч: она проведала тётку Анну, съездив к ней в Дукштас; вновь посетила вместе с бабушкой салон Гели и освежила стрижку, категорически отказавшись отрезать белую косу; а ещё побывала у отца в университете, напросившись на его лекцию.

— Но я ведь читаю на литовском, — удивился Витольд, — ты ничего не поймёшь.

— Мне и этого хватит, — засмеялась Ольга.

Запомнилась девушке и встреча с Донатасом, который всё-таки затащил её в кафе на встречу с друзьями, где украинская кузина вызвала фурор. И немудрено, по просьбе Дона Ольга надела обтягивающие джинсы, туфли на высоком каблуке, топ и кожаную куртку, а перед выходом из дома брат вручил ей фуражку и попросил поярче накрасить губы.

— Доник, — ахнула Ольга, увидев себя в зеркале, — но я же теперь похожа на стриптизёршу!

— О, да, — выдохнул кузен. — Великолепную, сексуальную и очень-очень красивую стриптизёршу. Пусть мои друзья помучаются от зависти, — он хохотнул, — тем более, что под этим прикидом скрывается совершенно другой человек — необычный, таинственный и мудрый.

— Ка-а-кие комплименты, оказывается, ты умеешь говорить, — протянула Ольга и засмеялась. — Коварный соблазнитель.

— Да, я такой, — ухмыльнулся Дон и, обняв её за плечи, развернул к двери. — Пойдём, развлечёмся. А за свой внешний вид не беспокойся, считай это просто маскировкой.

Побывала Ольга и в галерее "Богема", где добрый час рассматривала картины Адама Брауниса, молча решая для себя вопрос, почему избегает встречи с художником. Но внятно объяснить это так и не смогла. "Ну и ладно, — решила, — не познакомились и не нужно. Мне всё равно скоро уезжать".

Накануне отъезда девушка поужинала со старшим Браунисом, подведя итог их отношений, тихо пробормотав: "Я согласна", на что довольный Георг вручил ей пакет документов с банковскими карточками.

— И не накручивай себя, — посоветовал Барон, — ты правильно поступаешь. Кстати, совет на будущее — цени себя, Оля, ведь твой дар уникален. Если вдруг опять встретится состоятельный клиент, не смей снижать планку. Твои услуги дорогого стоят, ясно?

— Да понимаю я, — вздохнула девушка, — но всё равно совестно.

— А бесплатно использовать дар, данный Богом, не совестно? Ну подумай сама, вдруг тебе будет нужно поехать к больному, а денег на такси не окажется?

— У меня машина.

— А заправить её, а техосмотр?..

— Согласна, — вздохнула красавица, — деньги мне нужны. Но брать у людей, ставших мне близкими, как-то неправильно…

— Я думаю, тебе вообще пора создавать свой Фонд "белой" помощи.

— Конечно, — фыркнула Ольга. — А ещё фиолетовой, зелёной в полоску и коричневой в клеточку.

— Ты ведь понимаешь, что я имею в виду, — отсмеявшись, сказал Георг. — Ошибки природы не всегда можно исправить, часто нужна чисто хирургическая помощь, а услуги хирургов стоят ох, как дорого.

— Я дома уже давно помогаю анонимно тем, кто нуждается в операциях, — заметила девушка. — Светиться не могу, опасно. Да и хлопотно, мне разборки с администрацией или налоговой службой ни к чему.

— Знаешь, — задумался Барон, — тебе обязательно нужна легальная защита.

— Была… мой покойный муж. Но сейчас я переехала в Киев и стараюсь не афишировать свои таланты.

— Рано или поздно о тебе узнают и что тогда будешь делать?

— Думаю, Бог подскажет, — серьёзно ответила Ольга. — Я верю — Он ведёт меня за руку и пока я Ему нужна, мне будут помогать.

— Сказал бы "Аминь", — кивнул Барон, — но язык не поворачивается.

— А ты тренируйся, — засмеялась красавица, — и однажды получится.

Проведя Ольгу до дома Георг от души обнял её, чмокнул в макушку и попросил номер городского телефона в Киеве.

— Буду иногда звонить, не возражаешь?

— Нет, конечно, мне будет приятно.

— Провожать на вокзал не приду, так что лёгкой тебе дороги и всего хорошего. Удачи!

А дома Ольгу ждал сюрприз. Подруги Беруте, с которыми она познакомилась на девичнике, Натела и Софи, передали в дорогу знаменитый бальзам "Жальгирис" и большую коробку конфет "Рута".

— Девочки просили сообщить, что после чудодейственного массажа, которым ты их осчастливила в понедельник, они словно сбросили по десять лет каждая, — рассказывала, улыбаясь, бабушка. — Ждут тебя на следующий год, обещая насыщенную программу развлечений.

— Да мне как-то и Казика с Ларой за прошедшие дни хватило, — вздохнула Ольга. Кузен с невестой всё-таки выполнили своё обещание и за три дня показали ей лучшие музеи и галереи Вильнюса. — А что будет через год…кто знает?..

Череду прощальных визитов завершило посещение костёла Святых Петра и Павла. Настоятель Петрас и отец Юргас от души благословили девушку и пожелали ей успехов на ниве "белой" помощи страждущим.

— И ещё, Ольга, — отец Юргас протянул листок с номером телефона. — Это отец Владимир из Главного костёла Киева…

— Александровского?

— Да. Если будет нужна помощь церкви или просто совет умудрённого опытом человека — смело обращайся.

— Вы ему рассказали обо мне?..

— О том, что ты "белая"? Исключено. Но отец Владимир тоже "белый". Возможно, он мог бы дать тебе несколько советов?

— Спасибо, это меняет дело. Я обязательно с ним свяжусь, — Ольга улыбнулась и обняла святых отцов на прощание. — У вас всё будет хорошо, я знаю. — Она перекрестилась на иконостас, прочитав короткую молитву, и через минуту исчезла за тяжёлой дверью храма.

— Жаль, — выдохнул настоятель. — Какая девушка!

— Петрас, — укоризненно прогудел отец Юргас.

— И тебе тоже жаль, что такое сокровище живёт не у нас, а в Киеве.

— Думаю, через год мы обязательно встретимся, так что постарайся до приезда Ольги максимально развить свой дар, чтобы было чем хвалиться.

— Обязательно, это сейчас для меня главное.

— Аминь.

На вокзале у киевского поезда было шумно — пассажиры и носильщики, гудки тепловозов и орущие динамики — всё слилось в грохочущую музыку традиционных вокзальных картинок.

Загрузив багаж и оставив бабушку устраиваться, Ольга вышла на перрон попрощаться с роднёй. "Я не буду выходить, — взволнованная поездкой, Тильда уселась у окна и помахала в него платочком. — Уже со всеми сто раз переговорила и обнялась, надоели… А ты иди, они ведь ждут".

— Дорогая, — первым обнял дочь Витольд, — огромное спасибо за то, что приехала…

— И за то, что для всех нас сделала, — добавила Беруте.

— А что я сделала? — удивилась Ольга.

— Много, очень много. Во-первых, благодаря тебе мы с твоим отцом поженились, — подмигнула мачеха.

— Ты уговорила меня решиться на операцию и потом выхаживала в первые, самые трудные, дни, — обняла племянницу Анна и тихо добавила. — Я знаю, что своим быстрым выздоровлением обязана именно тебе… не спорь, это же правда.

— А ещё ты "страшными угрозами" заставила нас с Казиком подать заявление в загс, — улыбнулась Лара. — Мы женимся через четыре недели. Надеюсь, Тильда к тому времени вернётся?

— Будет видно, но обещать не могу, — развела покаянно руки Ольга.

— А меня сестрёнка просто спасла, — торжественно провозгласил Донатас. — Как, не скажу, зато скажу ОГРОМНОЕ СПАСИБО! Если б не ты, Оля…эх! — он обнял кузину и, поцеловав её в щёку, шепнул. — Ирма тоже передавала спасибо. Не дёргайся, я с ней не виделся. Она просто на днях звонила передать, что по твоему совету усиленно посещает в храм, ну и всё такое.

— Хорошо, — Ольга чмокнула кузена и он отступил в ряды родственников. — Ещё благодарности будут? — засмеялась.

— А как же, — вихрем закрутила её новоиспечённая сестра Ванда. — Спасибо тебе за маму, за нового папу и классную бабулю. И не забывай, Оля, ты теперь моя старшая сестра и мы сможем общаться через интернет.

— Конечно, — покивала головой Ольга.

— А чтобы облегчить общение, — выступил вперёд Казимир, — вот…от нас всех подарок, — и он протянул девушке стильный узкий чемоданчик. — Это ноутбук. Я загрузил его самыми новыми программами, принятыми на Украине, так что изучай и пользуйся.

— Ох! — вспыхнула румянцем Ольга. — Но я… это же…не может быть…

— Проспорил, брат, — засмеялся Донатас. — У Ольги нет слов.

— Это правда, — подтвердила она. — И спасибо большое, но…

— Ноутбук держи, — Казик сунул ей в руки кейс, — инструкции внутри. Там всё просто, разберёшься.

Ольга всхлипнула и объятия и поцелуи родни пошли по новому кругу.

Вскоре проводница пригласила отъезжающих в вагон, девушка, забежав в купе, долго кивала всем на прощание, а когда перрон уплыл, скрыв с глаз родные лица, плюхнулась на место напротив бабушки и заплакала.

— Ну что ты? — погладила руку внучки Тильда.

— Это от счастья, ба…потому что вы все мне так понравили-и-ись…

— Оленька, — ответила бабуля, — это нам повезло. Ты своим приездом, считай, сцементировала семью Варгасов-Зуокасов на долгие годы…А сколько добра всем принесла, здоровья вернула и просто спасла. Это ты — наше сокровище…и моё личное счастье, — улыбнулась. — Ну что, внучка, приводи себя в порядок. Нас ждёт дорога…и ты обещала мне в поезде рассказать интересную историю, помнишь?.. Вот и прекрасно!

Эпилог

В Вильнюс пришёл ноябрь, ноябрь слякотный и холодный. Адам, сидя на заднем сидении автомобиля, рассматривал город, окунувшийся во влажный вечерний туман, и его взгляд выхватывал из мелькавших мимо картинок Старого города интересные кусочки чужой жизни. Эти кусочки художник потом выписывал в замысловатых сюжетах на холсте, а пока его взгляд зацепился за витрину супермаркета, где за стеклом суетились продавщицы, наряжая голубую ёлку. До Рождества оставалось три недели и город активно готовился к любимому празднику.

"Скоро Рождество, — вздохнул Адам, — как быстро летит время". Он взглянул на отца, сидевшего за рулём, и заметил:

— Тебе ещё не надоело быть моим личным шофёром?

— Нет, — фыркнул Георг. — А что?

— После Нового года я собираюсь сам водить автомобиль…опять.

— Хорошо, — покладисто согласился отец и затормозил у тротуара. — Посиди немного, поскучай, а я зайду в магазин за продуктами.

Пока старший Браунис отсутствовал, Адам прикрыл глаза и прочитал благодарственную молитву. Художнику было за что благодарить Его, в первую очередь за то, что Он вообще появился в жизни Адама. Крёстный, Витольд Варгас, очень серьёзно отнёсся к своим обязанностям и рассказал о таинстве крещения, что знал. Потом было знакомство с отцом Юргасом, изучение под его руководством Библии и первая исповедь. А после, собственно, крещения Адам познакомился в храме с собратом по дару. Настоятель Петрас тоже видел и двум видящим было, что обсудить и о чём поговорить. Вскоре посещение костёла Святых Петра и Павла стало для Адама главным событием дня. А ещё через какое-то время он начал набрасывать эскизы своей первой иконы.

Художник не знал, как мысленно охнул настоятель, увидев в облике Богородицы знакомые черты прекрасного девичьего лица. Рассматривая портрет Ольги, отец Петрас молча согласился — эта девушка, как никто, достойна стать прообразом матери Христа и благословил будущую икону.

— А откуда ты взял лик? Сам придумал? — поинтересовался настоятель.

— Увидел мельком на улице, — нехотя ответил Адам.

Лицо незнакомки из ресторана далось ему тяжело. Нарисовав несколько эскизов, он со злостью порвал их. "Пустышки!" Образу не хватало чего-то важного, на первый взгляд, неуловимого — ощущения радости и узнавания, которые Адам испытал, увидев красавицу. И две недели, переводя бумагу, он вновь и вновь рисовал прекрасную незнакомку, пока не понял свою ошибку — мало одного лишь лица. "Нужно нарисовать ещё и ауру…как смогу, словно вокруг девушки переливается белая дымка перламутра". Он истово помолился, вгоняя себя в привычный транс художника, и сразу начал писать маслом, напитывая грунтовку холста яркой "белизной".

И всё получилось.

Старый Юсуп, первым увидевший картину, замер в дверях, молча открывая рот, пока хорошенько не прокашлялся и не прохрипел:

— Это… Откуда?..

— Моя будущая икона Богоматери, а пока только портрет незнакомки.

— Незнакомки?

— Да, я увидел её на улице… Машина стояла на светофоре и у меня была минута, чтобы рассмотреть и запомнить девушку.

— Удивительно, — Юсуп развернулся и рысью бросился в кабинет Барона, чтобы предупредить его о картине.

— Ольга не зря таилась, — хмыкнул, выслушав, Георг, — чувствовала, что реакция Адама может быть слишком острой…так он её на улице заприметил… Судьба?.. Пожалуй, стоит позвонить в Киев, возможно "гриф секретности" уже можно снять? Я бы хотел первым начать разговор с Адамом о происшедшем…

Складывая в бумажный пакет купленные продукты, Георг не поверил своим глазам — у кассы со стеллажа с журналами на него смотрела Ольга. Рождественский номер "Дивы" шёл нарасхват, большинство покупателей интересовала девушка на обложке — прекрасное таинственное лицо, дуги чёрных бровей, синие до черноты глаза и чувственные губы. Ольга стояла напротив заснеженного окна, держа в ладонях свечу, и словно всматривалась в темноту новогодней ночи… И она была прекрасна.

— И правда судьба, — Георг прикупил три экземпляра "Дивы" и, усаживаясь за руль, протянул один номер Адаму. — Посмотри.

Пока доехал до дома, выслушал за спиной и охи, и вздохи…и смачную ругань, когда сын, найдя запись о модели, обнаружил стандартную фразу "Фотографии являются собственностью автора Беруте Варгене".

Дома, расположившись в гостиной, Адам снова начал изучать лицо прекрасной незнакомки, ни минуты не сомневаясь — именно её он видел за стеклом ресторана…когда до него дошло:

— Отец, это же… Беруте Варгене — жена крёстного?..

— Да, — кивнул Георг, садясь напротив сына.

— А девушка?..

— Ольга — дочь Витольда от первого брака.

— Юсуп сказал мне, что в поезде…

— …она спасла мне жизнь, это правда.

— И когда ты увидел картину, сразу понял, кого я рисую?

— Догадался…

— И молчал?..

— Ольга запретила.

— Но почему? Что за тайны вокруг меня вы развели?

— Никаких тайн…больше никаких. Я давно собирался рассказать о том, кем я был и кем стал…и что сделала для нас с тобой эта "белая".

— Ты знаешь, кто она? — ахнул Адам.

— О, да, знаю… ведь именно Ольга вытащила меня с того света и помогла избавиться от "черноты". А ты, благодаря ей, однажды начал быстро выздоравливать, а затем и ходить… Это чудо сотворила Ольга.

— Не понимаю… я же никогда её не видел. Объяснись толком.

— Тогда, слушай.

Конец.

8. 06. 2014