Повесть о Ратиборе, или Зачарованная княжна (2)

Глава двадцатая, в которой просыпается Ратибор

И услышали, как кто-то громко зевал, кто-то ворочался в постели - конечно же, Ратибор!

- Может, мне в таракана пока что перекинуться? - тревожным шепотом спросил Домовушка. - А то чтоб не случилось чего… Чего не поправишь.

- Перекинься, перекинься, - согласился Ворон, тоже шепотом. - На всякий случай. И кого-нибудь надо послать на разведку. Волонтеры будут?

- Эй, Рыб, а кто такие волонтеры? - спросил Жаб своего соседа по подоконнику.

- Добровольцы, - пояснил Рыб. И добавил задумчиво:

- Я бы вызвался, но, как вы понимаете, для меня перемещение по квартире затруднительно…

- А мне нельзя! - радостно квакнул Жаб. - Этот Боря меня как увидит, так сразу в штаны наделает. От ужаса. А Домовушке потом стирать…

- Я могу на тебя заклинание невидимости наложить. Временное, - предложил я.

- Так я тебе и дамся! Нет уж, хватит, накуражился надо мной! - квакнул Жаб презрительно. - И вообще - сам мог бы пойти! Ты же маг - вот и действуй! Магия против магии!

- Мы ни в коей мере не можем рисковать Котом, - заступился за меня Ворон. - Он - наша последняя надежда, потому что он - единственный маг. То есть единственный, кто в состоянии справиться с другим магом.

Леня, вздохнув, поставила Чайника на стол, поцеловав спящего Егорушку в лобик, положила младенца на лавку, встала и сказала:

- Я так понимаю, кроме меня…

- Я! - гавкнул и, пожалуй, излишне громко, Пес. - Я иду. А что разведывать-то?

- Все! - каркнул выведенный из терпения Ворон. - Спит, или не спит, где спит, а…

- С кем спит, - подсказал пошляк-Жаб.

- …а если не спит, - еще громче заорал Ворон, игнорируя выступление Жаба, - то чем занимается! Понятно?

Ну почему, скажите, почему из-за каждого пустяка у нас начинается такой базар? И даже элементарное чувство самосохранения не заставляет соблюдать тишину и хотя бы видимость единства!

Нет, конечно, когда уж очень прижмет, и дело, в буквальном смысле этого слова, идет о жизни и смерти (или когда нам так кажется), мы сплачиваемся. Мы не ссоримся, не ругаемся, и делаем каждый свое дело, иногда даже жертвуем собой ради выживания остальных. Смертельных случаев ("летательных", по выражению Домовушки) покуда не было, хотя очень даже могли бы быть!

Но когда опасность не так уж серьезна - донна Роза! Что за склоки и скандалы разгораются между нами! Прямо как в парламенте! И чем согласованнее мы действовали вчера - тем больше ругаемся сегодня!

Должно быть, потому что во всех нас сохранилось очень много человеческого.

Или наоборот - мы все звери разных пород. Подотрядов, отрядов и даже классов. Да что там классов! Даже типов мы разных, только вот царство у нас одно - животное.

Да и коллектив наш собирался с бору по сосенке, никто не думал о совместимости будущих обитателей квартиры; однако при наличии авторитетного главы - Бабушки, например, или хотя бы Лады мы сохраняем толерантность в отношениях.

Но даже Паук с его харизмой, и безусловно всеми уважаемый, не способен справиться с нами в периоды неявной или незначительной угрозы. Вот как сейчас. Наверное потому что размером не вышел - хотя паук величиной с кофейное блюдце безусловно впечатляет (вы бы только на когти на его передних ногах взглянули, ядовитые, между прочим!), но все же масштаб у него не тот.

Короче говоря, пока Ворон с Псом и Лёней препирались, кто пойдет на разведку, Ратибор явился к нам сам. Посмотреть что здесь происходит, и кто это так громко орет (каркает, лает).

Мы мигом стихли.

Домовушка эвакуировался под плиту - хоть он и перекинулся в таракана, но мало ли что может взбрести в голову обиженному магу! Вдруг распознает в гигантском членистоногом вчерашнего домашнего духа?

Крыс стремительно юркнул под стол.

Леня схватила Егорушку и Чайника и прижала их к широкой груди.

Пес слегка напрягся.

Я тоже - до этого я полулежал, развалившись на подушечке, а теперь сел и подобрался.

- Ну и порядки у вас нерусские! - зевая, сказал Ратибор, кажется, совсем не обиженный. - Не покормивши, в баньке добра молодца не попаривши, сразу же спать уклали, даже сапог не дали снять!

- А что, в вашем Тридевятом Царстве по утрам здороваться не принято? - сварливо осведомился Ворон.

- Э-э… Доброго утречка, ясного солнышка, Ворон Воронович! И тебе, Кот Котофеич! И тебе, добрый молодец, имени-отчества, уж прости, не ведаю! Ну, и всем прочим того же, - с этими словами Ратибор поклонился в пояс на три стороны, подтянул спадающие портки - девицей он стал очень маленькой, даже щуплее Лёни, когда она была еще женщиной - а уж на что наша Лёня худышка! Была.

И сел на лавку.

И потеснился, и рядом с собой по лавке похлопал:

- Присаживайся, молодец, давай знакомиться. Меня Ратибор зовут, по батюшке - Велемирович. А тебя?

- Леня, - сказала Лёня.

- Ну, здрав буди, Лёня Батькович!

- Ну… здравствуй… те, - пробормотала Лёня и присела на краешек лавки. Чайника и младенца из рук она не выпустила.

- Ну, может теперь меня покормят? - весело спросил Ратибор. - Семь лет к вам пути искал, семь хлебов сгрыз каменных, семь пар сапог сносил железных…

- Что, вправду? - не выдержал Жаб. Он при появлении Ратибора спрятался в своей миске и накрылся полотенцем, но тут высунул кончик морды. Перьев его радужных, к счастью, не было видно.

- Нет, конечно, - пожал плечиками Ратибор. - Это так говорится для этого самого… Слово такое иноземное… для протоколу. То есть чтобы все, как полагается. А на самом деле пути к вам - не семь лет, а три года, однако сапоги у меня - скороходные, так что я всего два месяца на дорогу истратил. И салфет у меня самобраный с собою, да только со своими пирогами в гости не ходят!

- А мы тебя в гости не звали! - сказал Пес. Судя по его ощетинившемуся загривку и напряженной позе - готов к прыжку! - пришелец Псу не понравился.

- Во-во! - поддакнул Жаб, высовываясь из-под полотенца чуть больше. - А незваный гость - он даже татарина хуже!

- А чем вам татарины не нравятся? - удивился Ратибор. - Народ как народ, а что кумыс вместо браги пьют, да конину вместо свинины едят - так нам же больше достанется!

- Это у нас поговорка такая, неполиткорректная: "незваный гость хуже татарина", - сообщил Рыб, высовываясь из аквариума. - У вас, в Тридевятом Царстве, наверное, татаро-монгольского ига не было? Батый до вас не дошел?

- Кто такой? Не слыхал про такого. Про Тугарина слыхал. Про Одихмантия слыхал, и про сынов его, Сухмана с Довмантом. Еще про некоторых. Только все они не татарины. А я тоже поговорку вам скажу: соловья, то бишь добра молодца, баснями, то бишь разговорами, не кормят! Такая у вас поговорка имеется?

Я смотрел на него и дивился - неужели он до сих пор не заметил, что стал уже не добрым молодцем, а красной девицей? Или он притворяется? Усыпляет, так сказать, нашу бдительность?

А Рыб уже рассказывал, что такая поговорка имеется, и объяснял смысл слова "политкорректность". Странно, но Ворон в этот разговор не вмешивался. Он молча сверлил Ратибора взглядом желтых своих глаз, и, должно быть, думал о том же, что и я: как отнесется Ратибор к своему превращению, когда осознает его?

- Ну, так что, хозяйка? Кормить будешь? Иль мне свой дорожный припас доставать? - он повертел головой, как видно, пытаясь найти хозяйку. Голос Ратибора прозвучал уж совсем жалко, видно, и впрямь парень оголодал. Пожалуй, нужно было его покормить, потому что голодный маг - это намного, очень намного хуже, чем маг сытый. По себе знаю. - Где хозяйка - или кто у вас за нее?

- Домовой у нас за хозяйку, - сообщил я. - Которого ты вчера чуть не обратил в элементарные частицы.

- Домовой? - Ратибор полез почесать затылок, обнаружил там косу, перекинул ее через плечо и задумчиво на нее уставился. - А - ну да, все понятно, и все логично. Кому ж еще, как не Домовому…

- Кстати, - с ехидцей заметил Рыб, высовываясь почти до половины из аквариума, - у нас еще поговорка есть: "в чужой монастырь со своим уставом не лезут"!

- Это уж точно, - согласился Ратибор, по-прежнему разглядывающий свою косу.

- Если ты обещаешь никаких действий против Домовушки не предпринимать, мы его позовем, - сказал я, внутренне подготовившись: нащупал поток магионов и взял наизготовку магополе для установки щита - в случае чего. Краешком глаза я увидел, что Домовушка выставил из-под плиты усы. Должно быть, его щедрая хлебосольная натура изнывала от необходимости таиться, когда в доме имеется голодная особь все равно какой породы (рода, вида, класса).

Ратибор со вздохом откинул косу за спину и сказал, хмурясь:

- Обещаю. Только вы уж больше шуток таких со мной не шутите!

И тут произошло - даже и не знаю, каким словом назвать то, что произошло. Просто Ратибор встряхнулся - знаете, как собаки встряхиваются после купания - и из девицы превратился в молодца.

Мы все ахнули, а Леня от неожиданности вскочила с лавки.

Домовушка выполз из-под плиты, по дороге перекидываясь в свой обычный облик.

- А никто над тобой, касатик, шутки шутить и не думал даже! - проговорил он, проворно набрасывая на стол скатерку, доставая с полочек посуду, а из ларей - припасы, снуя туда-сюда, как челнок в ткацком станке. - Это несчастливая оказия с тобой случилась, потому как Коток наш не силен еще в науках магических. Да и ты сам повинен - не спросясь, не сказавшись, ручонками замахал, кудесничать почал! Вот тебя спать-дремать и уложили. А нет бы, чин чином, как полагается, попросить дозволения, а еще бы вернее - спросить, поклоняясь, кто-де ты такое, существо неведомое, незнамое? Как тебя звать-величать, чего от тебя ждать-ожидать? А спросил бы - так и ввечеру накормлён был бы сытно, напоён сладко, да, напаренный жарко, почивать уложен бы был в мягкую постельку, на белу простынку. Вот только баньки у нас нету, сколь ни просил, сколь ни молил - хоть какую бы мне сладили, пусть не парную, русскую, так хоть сухую, чухонскую - нет, говорят, мыльной комнаты с тебя, говорят, достанет…

Помимо пшенной каши, как и нам всем на завтрак, Домовушка подал на стол мед трех видов: липовый, гречишный и разнотравный, груздочки соленые (не более пятачка диаметром), квашеную капусту, сухарики, сушеные с чесночком и солью, и сухарики, сушеные со сливочным маслом и сахаром, сухофрукты (чернослив, курага, изюмом, инжир), орешки лесные, каленые, грецкие, поджаренные без скорлупы, и заморские фисташки. И сушки - лимонные и обыкновенные, и печенье "хрустики с маком", и домашнее печенье, известное у нас как печенье "через мясорубку". Из тайной схованки, из заветного тайничка вытащил Домовушка и бутылочку. Что в ней помещалось, осталось тайной - бутылочка была из-под пива, темного стекла, заткнута щепочкой с обмотанной вокруг нее тряпочкой.

Жаб даже не выдержал, ахнул:

- Ты гля! А нас голодом морит, и жаждой!

Домовушка возмутился:

- Наговариваешь, напраслину возводишь! Когда это ты голодный спать укладывался? Просто одно дело: день будничный, другое - праздничный, а уж для гостя дорогого, родного нашей Лады братца как же не расстараться? - оглядев стол, Домовушка развернулся к Ратибору и с поклоном сказал:

- Откушай, батюшка, Ратибор-свет Велемирович! Не побрезгуй нашим угощением!

- Благодарствуйте, - важно ответствовал Ратибор, придвинулся к столу, и вооружился ложкой, вытащенной из-за голенища своего зеленого сапога.

Отведал каши, зачерпнул ложкой груздочков, пятернею - капустки, горстью - орешков, а потом поискал глазами:

- А хлебца нету?

Домовушка запунцовился, что было видно даже сквозь покрывавшую его личико шерстку.

- Хлебушка, не обессудь уж, касатик, не припасено у нас. Вчерась был, да вышел весь - приели. А нынче еще в продуктовую лавку не ходимши…

- Сами, значит, не печете? - лукаво прищурился Ратибор.

Не знаю, о чем он там думал - но ход его мыслей мне не нравился.

Слишком лукавым показался мне его прищур.