Повесть о таежном следопыте

Глава третья ВЛАСТЕЛИН ТАЙГИ

Капланов не раз мысленно возвращался к тем тревожным часам, когда он шел по следам опасного хищника. Подробности преследования тигра глубоко врезались ему в память. И странно: чем больше он размышлял об этом, — обычно поздним вечером у костра или днем, в очередном походе на лыжах в глубь тайги, — тем полнее и ярче вставали перед ним картины той новогодней ночи на льду таежной реки Нанцы.

О поведении тигра он знал не все. Вот что рассказали ему следы.

Тигр шагал, раскачиваясь на ходу, внимательно глядя вперед зоркими зеленовато-желтыми глазами. Он все время шел внутренним изгибом реки и, как только река меняла направление, сразу переходил на другую сторону, постоянно оставаясь под прикрытием берега. Стоило донестись малейшему звуку или промелькнуть вдали какому-нибудь зверю, хищник мгновенно замирал на месте, прижимаясь к первому попавшемуся укрытию.

Это привычка, свойственная всем кошачьим, — затаиться, чтобы лучше высмотреть, а затем в удобный момент броситься на свою жертву. Но это отнюдь не было страхом. Врагов, кроме человека, взрослый тигр не знал.

Волки, заметив его следы, уходили прочь. Там, где был тигр, они не появлялись. Полосатый хищник убивал любого крупного зверя почти мгновенно. Он сбивал его прыжком и, вонзив клыки, перекусывал шейные позвонки. Он ловил не только кабанов, лосей, изюбров, косуль, кабарог, волков, рысей, но расправлялся и с медведем.

Тигры поднимают медведей даже из берлог. Вот почему в местах обитания тигров зимой иногда встречаются бродячие медведи. Только на очень крупного медведя тигр старается не нападать, так как не может прокусить ему шею.

Тигр опасается лишь человека. Зверь легко проходит без остановки тридцать-пятьдесят, а иногда и до ста километров в сутки. Это позволяет ему избегать людей. Там, где они есть, тигр оседло не живет.

С тех пор, как оба склона Сихотэ-Алиня стали заповедными и охотники перестали заходить в эти глухие места, тигры, которые вели преимущественно бродячий образ жизни, не задерживаясь подолгу на одном месте, все чаще посещали территорию заповедника, оседали на отдельных его участках. Теперь они могли переходить даже на восточный склон хребта, где раньше человек не давал им возможности показываться.

Тигр, поселившись в бассейне реки Нанцы, в западной части заповедника, избрал себе охотничий участок площадью примерно около семидесяти километров в диаметре. Обходил он его обычно по своему старому следу, но иногда в противоположном, чем раньше, направлении.

Охотился он, как и все тигры, чаще всего перед закатом и восходом солнца, но мог напасть на зверя в любое время.

Отдохнув днем в чаще, в сумерки тигр вышел на лед реки. Здесь идти было легче, чем пробираться через бурелом, да и добычу увидеть отсюда можно было скорее. Однако ничего путного пока не попалось. Правда, однажды тигр вспугнул под берегом объедавшего ветки ивняка взрослого лося, но сильный зверь стремительным аллюром ушел в тайгу. Он прыжками преследовал его около двухсот метров, потом остановился, словно в раздумье, и вернулся на лед реки. Такой способ охоты ему был непривычен.

Тигр, как и другие звери из семейства кошачьих, любил устраивать засады. Он мог подолгу идти по следу животного, пока не находил свежих отпечатков его ног. Тогда он заходил из-под ветра и залегал на пути зверя, ожидая, чтобы тот подошел вплотную. А дальше — молниеносный прыжок, и добыча оказывалась в когтях хищника. Так было проще и надежнее, чем преследовать в чаще быстроногих животных.

Сейчас, проходя у самого берега, тигр заглянул в дупло корявой толстой ивы. Туда забрался маньчжурский заяц, который искал себе безопасный приют. Тигр просунул в дупло лапу, зацепил ею отчаянно заверещавшее животное и мгновенно проглотил целиком, будто пельмень. На снегу под ивой осталось лишь несколько капель заячьей крови.

Этот мимолетный завтрак только раздразнил его аппетит. Минуя поворот реки, где был сильно подмыт берег, тигр увидел громадный тополь, который когда-то лежал на берегу, а теперь оказался висящим в воздухе комлем к реке, на высоте более двух метров надо льдом. У него выгнила вся сердцевина. Дупло зияло большим черным пятном. Тигр, не раздумывая, прыгнул в дыру. Однако там он ничего не обнаружил. Обнюхав дупло, хищник вернулся на лед и продолжал свой путь.

Вскоре впереди он разглядел прорубь. Тигр замедлил шаги и вдруг за поворотом неожиданно обнаружил избушку. Осенью он ее здесь не видел.

Зверь, приподняв морду, стоял, не двигаясь, пытаясь уловить чужие запахи. Он понимал: тут поселился его злейший враг — человек. Запах дымка говорил о том, что человек сейчас недалеко.

Тигр круто повернулся и поспешно направился на другой берег, решив обойти стороной опасное место.

Едва тигр вошел в чащу, как почуял, что какой-то зверь бежит по его следам. Он даже уловил чье-то порывистое дыхание. С удивлением и беспокойством тигр обернулся и, встав передними лапами на поваленное дерево, внимательно посмотрел вокруг.

Когда он заметил бегущую к нему собаку, его охватила ярость. Собак, как и волков, тигры ненавидят. А тут еще пес, обнаглев, сам бросился вслед за тигром.

Зверь злобно ощерил пасть, испустив короткое хриплое рычание. Он настиг собаку в два прыжка. Расправиться с ней было делом нескольких секунд. Но тигр сразу же бросил свою жертву и, тревожно оглянувшись, — не идет ли сюда человек, — рысью убежал вверх чащей леса.

Через короткое время он остановился, стал выжидать. И в самом деле, полежав в ельнике, тигр вскоре почуял приближение человека. Крупными прыжками он бросился в глубь тайги.

Прошло шесть дней.

Тигр продолжал поиски добычи в своем охотничьем участке. За это время ему удалось поймать зазевавшуюся кабарожку и выловить из-под снега пару рябчиков, которые закопались туда, прячась от мороза. На крупных животных он нападать сейчас избегал: около убитого лося или изюбра надо было провести несколько суток, чтобы его съесть, а тигр задерживаться на одном месте не мог, так как знал, что где-то недалеко находится человек.

Чувствуя беспокойство, он, в конце концов, захотел проверить, ушел ли тот из пределов его охотничьего участка. И тигр снова направился в район, где ему тогда попалась глупая, полезшая на рожон, собака. Однако близко к избушке он из осторожности не подошел.

Описав большой круг, хищник сошел на лед, но едва он сделал там десяток шагов, как его оглушил выстрел, и спину словно обожгло огнем.

Тигр, взревев от боли, подпрыгнул и, озираясь, подготовился к прыжку на своего врага. Однако странно — нигде не было ни человека, ни его запаха. В кустах на берегу он заметил лишь легкий рассеивающийся дымок. Не понимая, в чем тут дело, дожидая каждую секунду нового выстрела, тигр метнулся в чащу.

Но сразу почувствовал, — правая нога плохо ему повинуется, а на спине, у основания хвоста, все горит от острой боли. Тигр с трудом достал рану языком, ощутив знакомый солоноватый вкус крови. Она уже обильно капала на снег.

Зверь грозно прорычал. Если бы сейчас появился человек, он, вероятно, бросился бы на него.

Но вокруг было тихо. Слегка ковыляя, тигр сперва медленно, а потом постепенно убыстряя ход, пошел обратно по льду реки. Он не скрылся в чаще леса, а смело шел по открытому пространству. Уклоняться от встречи с человеком зверь сейчас не стал бы.

Уже было совсем светло, когда тигр зашел отдохнуть в чащу. Рана на спине, слегка кровоточа, ныла, а нога онемела. Он улегся на снег и попытался зализывать рану. Потянуло в сон. Он ворочался с боку на бок, свертывался в клубок, но лежать было неудобно из-за боли в спине и ноге.

Отдохнув часа три, тигр снова ощутил какое-то беспокойство. Так обычно бывало, если ему грозила опасность. Он еще не знал, откуда она могла прийти, но что-то подсказывало — надо уходить. И хотя вокруг по-прежнему было все спокойно, он с трудом поднялся и, пройдя немного по чаще, опять спустился на лед реки.

Тигр направился в район Больших скал, где он чаще всего обитал в зимнее время. Здесь заканчивался его охотничий участок, а рядом, за каменной грядой, подошедшей к реке, начинались владения его подруги, которая теперь воспитывала двух маленьких тигрят. Она близко не подпускала тигра к своим детенышам, хотя любопытство не раз подгоняло его обнюхать или хотя бы поближе рассмотреть их.

Сама тигрица часто вызывала его интерес и какое-то смутное влечение, но и к себе она позволяла подходить очень редко. Случалось это лишь в середине зимы, а если у нее были дети, то не чаще чем раз в два-три года. Но тогда, как назло, откуда-то появлялся молодой тигр, его соперник, и он вынужден был рычаньем предупреждать, чтобы тот не смел подходить к тигрице.

Однако в прошлый раз молодой тигр осмелел и вступил с ним в драку. Он легко расправился с пришельцем, а тигрица, довольно урча и фыркая, благосклонно разрешила ему приблизиться.

Вместе тигр и тигрица обычно держались несколько дней. В это время они искали добычу, а вдвоем убить хорошего кабана, лося или изюбра было значительно легче и быстрее. Но тигрица, как и все самки, которых он ранее встречал, обладала очень неуживчивым характером. Внезапно изменив свое расположение, она начинала упорно его отгонять.

Поэтому большую часть жизни он оставался в полном одиночестве. Она проходила у него в чередовании продолжительных обходов своего охотничьего участка, что иногда длилось по нескольку суток, и отдыха около пойманной добычи по пять-десять дней, пока тигр не съедал ее. Таким образом, двух-трех крупных животных ому обычно хватало на весь месяц.

В Больших скалах, там, где целыми днями гудел ветер, тигр чувствовал себя в безопасности. Ветер разметал следы на льду реки, а нагромождения скал были настолько неприступны, что туда вряд ли решился бы войти человек. В одной из каменных расщелин у тигра было логово, где он иногда отдыхал во время непогоды. Не очень далеко отсюда, за поворотом, в пещере среди скал, тигрица прятала своих детенышей.

До Больших скал тигр добрался в сумерки. И хотя сейчас было самое подходящее время идти за добычей, он улегся отдохнуть в каменной расщелине, где его никто не мог потревожить.

В логове он проспал всю ночь и почти весь день. Лишь к вечеру, ощущая голод, тигр вышел из пещеры. Рана болела уже не так сильно, хотя еще саднила. Однако ногу он не мог ставить как обычно, он теперь ее слегка отставлял. Это было и непривычно, и неудобно.

Выйдя из скал на лед, тигр направился вниз по реке, чтобы, не доходя до владения тигрицы, свернуть в чащу, где могли быть кабаны или лоси.

Внезапно он заметил след человека. Обнюхал — след совсем свежий.

Тигр приглушенно зарычал, шерсть на его спине поднялась, он сердито ударил себя хвостом по бокам. Двуногий враг был рядом.

Хищник осторожно пошел по следу. Ему стало ясно: человек пытался проникнуть в обиталище его сородичей.

Опасность угрожала не только самому тигру, но и его подруге, и детенышам, а тут еще беспокоила незажившая рана. Зверь готов был преградить путь своему врагу. Обозленный, он всматривался вперед, ожидая, что вот-вот покажется спина удаляющегося человека.

Ветер гудел и плевался крупинками снега. Казалось, и он не хотел пропустить в глубину Больших скал пришельца.

Темнело. Тигр, ускоряя шаг, хотел напрямик срезать изгиб реки под скалистым выступом, за которым кончался его участок.

Вдруг на него повеяло близким запахом человека. Он еще не успел остановиться, как увидел впереди своего врага.

Встреча была почти неизбежной. Человек, не видя зверя, шел навстречу. Тигр мгновенно бросился к берегу и залег в прибрежных кустах. Отсюда легко можно было совершить нападение.

Прижавшись всем телом к камням, положив оскаленную морду на передние лапы, он нетерпеливо бил кончиком хвоста по снегу.

Тигр настороженно следил за приближающимся врагом. Вдруг тот, заметив след зверя, остановился, посмотрел в сторону, где он лежал и, быстро вскинув ружье, выстрелил.

Блеснул огонь, все кругом загремело.

В паническом страхе тигр метнулся назад. Он не сумел овладеть собой! Ему показалось — сейчас его снова обожжет пуля. Он готов был к нападению, но поединок не состоялся. Человек и сейчас оказался сильнее.

Крупными прыжками тигр обходил чащу под самыми скалами. Теперь он хотел лишь одного — уйти от человека. Несколько километров он быстро шел по чаще. Понемногу успокаиваясь, зверь осмелел и вышел на лед реки.

Понюхав воздух, тигр убедился, что враг отстал. Замедлив шаг, тигр продолжал уходить вверх по реке. Его сейчас одолевали противоречивые чувства: страх перед идущим сзади человеком гнал зверя в сторону, ненависть и жгучее желание расправиться с ним — толкали обратно, навстречу врагу.

Он несколько раз останавливался, прислушивался и втягивал в себя воздух. Человека близко не было — страх перед ним исчезал. Наступившая ночь придавала смелости.

Наконец тигр решился. Потоптавшись на месте, он после некоторого колебания пошел в обратную сторону.

С каждым шагом навстречу человеку зверь все больше раздражался. Свежая рана, появление врага среди скал, выстрелы, назойливое преследование, которому он сейчас подвергался, — все это снова и снова приводило его в ярость.

Теперь он уже не уступит ему дороги. Наученный опытом, он нападет прежде, чем тот успеет выстрелить.

На этот раз тигр не почуял, а услышал скрип быстро приближающихся лыж. Он невольно попятился и сразу скачками скрылся в прибрежном буреломе.

Светила луна. Человек подходил, держа в руках ружье. Тигр весь напрягся, ожидая момента, когда тот сделает опасное движение, чтобы выбросить огонь и гром. Сейчас зверь был в себе уверен — он мог обрушиться на врага в любую секунду.

Однако это ожидание выстрела, которого так и не произошло, затянуло время, и человек сумел пройти мимо. В ноздри зверю ударил ненавистный запах, сразу напомнивший о силе врага. Не сводя горящих глаз с человека, тигр пропустил его, уже не решаясь нападать.

Когда тот скрылся за поворотом реки, тигр осторожно вышел из своего прикрытия. Он сделал несколько шагов по льду вслед своему врагу, но потом остановился и, вдруг остро ощутив пробудившийся голод, повернул опять в сторону Больших скал, где надеялся найти добычу.

Ветер, как обычно ночью, стихал. Угрюмо вздымались над рекой скалистые утесы, охранявшие обиталище огромных полосатых кошек — властелинов глухой тайги.