Повесть о трех пастухах

15

Наступило утро. С первыми лучами солнца разведчики вновь извлекли свою добычу на свет Божий. Все три брата стояли на коленях перед ямами. Позади них с палками в руках прохаживались Лутарь и Мокров.

— Эй, чехи, после сегодняшней ночи вы пид…сы. — Начал речь Мокров сейчас я хочу от вас это услышать. Ну, кто вы? — Подкрепил он вопрос ударом палки по спине Саида.

— Мы пид…сы! — жалобными голосами ответили пленные.

— Громче, — настаивал Мокров, продолжая охаживать палкой их спины, громче, чтобы все знали что все чечены пид…сы.

— Мы пид…сы! Все чеченцы пид…сы! — вновь прозвучал жалобный хор. В этот раз уже громко.

— Теперь орите: "Христос акбар!" — потребовал Лутарь. — И креститесь суки, с поклонами.

Три мусульманина на виду высыпавших из палаток солдат истово крестились и громкими гортанными голосами блеяли: "Христос акбар". Голые, стоя на коленях они отбивали поклоны под смех зрителей.

Крики и «молитвы» донеслись до палатки оперуполномоченного ФСБ, который вчера вечером прилетел из Ханкалы и был еще не в курсе происшедшего. Майор Гавриков заинтересовавшись направился к разведчикам. Увидев «моление» усмехнулся и спросил Авдеева о происходящем.

— Да, ребята развлекаются, — ответил ротный, — чехов пленных уму разуму учат, горячую кровь остужают.

— Слушай, а кто они? — Спросил Гавриков.

— Да фугас ставили, местные мы их уже допросили, теперь завалим.

— Слушай, — попросил Гавриков — я с ними переговорю, может они мне пригодятся. А с командиром полка я решу. Пока придержи их.

— Ладно, валяй, — с легкостью согласился Авдеев.

Пленных, как были голых, только с мешками на голове провели через весь плац к палатке оперуполномоченного, возле которой также было вырыто несколько глубоких ям. Там он провел с пленными соответствующую беседу. Беседа была об одном — вербовка. Шамилю, Саиду и Вахе было предложено, в случае их согласия стать осведомителями в следственном изоляторе Чернокозово, куда они вскоре будут отправлены. Ну а в случае несогласия… они уже сами убедились что будет.

Все трое, несмотря на позор выдавать своих земляков и возможную вполне реальную месть с их стороны согласились. Никакие моральные соображения в данный момент не действовали. Одна мысль полностью заполняла сознание: "На сегодня, а может и навсегда, мучения прекратятся". Разве это не причина плюнуть на гордость, на долг, на честь? Получив согласие на вербовку Гавриков отправился улаживать вопрос с командиром полка. Пленники ожидали решения своей судьбы в ямах взвода военной полиции.

Тем временем в полк приехала съемочная группа ОРТ. Переговорив с командиром они развертывали съемочную аппаратуру в районе вертолетной площадки. Туда майор Быков вел "взятого в плен боевика". Абдувасид, выряженный как пугало в гражданскую одежду с повязкой на глазах под «конвоем» подошел к камере.

— Я приехал из Узбекистана — с трудом выговаривая русские слова начал свой монолог «боевик» — вступил в отряд полевого командира Бараева. Там меня обучили ставить мины, что я и делал. Обещали платить… — он на секунду задумался, — тысячу баксов в сутки.

— А как с вами здесь обращаются? — задал вопрос корреспондент.

— Обращаются со мной нормально, не бьют, кормят, — продолжил говорить Абдувасид — сегодня передадут властям. Надеюсь, что со мной поступят по справедливости. На мнэ нэт крови и я добровольно сдался федеральным войскам. Я надеюсь на амныстию и буду заниматься мирным трудом.

Абдувасида увели. Все остались довольны. Абдувасид полученной от Быкова пачкой «Явы». Быков, тем что сумел создать себе рекламу, а он был очень честолюбив и не чужд славы (вполне впрочем заслуженной, так как неоднократно лично участвовал в рискованных операциях и проявил личную храбрость). Журналист тем, что сумел снять «горячий» сюжет о захваченном в плен федеральными войсками боевике. К вечеру Быков обещал еще один «горячий» сюжет об освобожденном рабе.

Сразу после съемки Быков вместе с Гавриковым, под прикрытием разведки отправился в село, где по словам Шамиля содержался русский раб.