Поворот судьбы

Глава двадцать третья Амос

Излишек багажа

От Джей А. Джиллис

«медиа-панорама»

Я присела на кровати, когда услышала детский плач.

Еще до того как я успела скользнуть в свои шлепанцы, появился Лео. Лео стоял на пороге моей комнаты.

— Лео? Это ты? Правда?

— К вашим услугам, — произнес он со вздохом. — Прошло не так много времени, Джулиана.

— Я бы так не сказала. Время подбросило мне много испытаний. Я заболела.

— Я слышал…

— Откуда? Ты же исчез.

— У меня есть свои источники.

— Ты только что узнал?

— Вчера.

— И сразу приехал.

Я ощутила, как благодарность, словно мед, теплой волной разливается у меня по горлу.

Я потянулась вверх и коснулась его лица, не замечая, как он вздрогнул.

— Я пытаюсь вспомнить твое лицо.

— Как скоро ты забыла его! — пошутил он.

Он наклонился и поцеловал меня, положив мне руку на живот. Я не ощутила страсти, но для меня было великолепным ощущение того, что Лео здесь. От него пахло кофейными зернами и ароматным мылом. У него были не очень большие руки, но достаточно сильные, и вот он уже приподнимал меня, как будто я была ребенком.

— Ты что, был там, где не работают телефоны? Вообще, что случилось?

— Ты не знаешь?

— Чего? Ты был ранен? Болен? Потому что я…

— Меня нашли Каролина и Гейб. Они разыскали меня, Джули.

— Дорогой мой, но дети у сестры. Они уехали на весенние каникулы. Не говори мне, что ты был поблизости.

— Они не ездили к твоей сестре.

— Подожди.

Я присела на кровати.

— Они сказали тебе, что собираются к Джейн, а Джейн — что собираются с моими родителями во Флориду. Они сели на автобус…

— Сами?

Лео усмехнулся.

— Они проявили изумительную изобретательность.

— Изобретательность? Ты знал об этом, но не остановил их?

— Я не знал. Думаю, что Кейси была осведомлена.

— Кейси! Кейси!

А затем снова раздался плач ребенка. Значит, это был не сон. Я почувствовала, как в мгновение ока надо мной сгустились тучи.

— Кто это? — спросила я.

— Джулиана, это Амос.

— Амос?

— Мой сын. Джулиана, у меня родился ребенок от женщины в пригороде Нью-Йорка. Я ее очень люблю. Может, не так, как мы с тобой любили друг друга, потому что первая любовь несравнима ни с чем, но ведь любовь…

— Ребенок?! У тебя родился ребенок?! И ты привез его ко мне в дом?!

— Но ему, же нужен отец. Ты бы первая сказала об этом. Джой не очень хорошо себя чувствует.

Я попыталась уловить иронию момента, а затем отступила на шаг и плюнула ему на грудь.

— Бог ты мой! — закричал он и отпрыгнул так, словно я огрела его по голове.

Затем один за другим в комнату вошли Каролина и Гейб. Каролина держала на руках маленького темноволосого мальчика с огромными глазами, как на дешевых картинах. Гейб уставился в окно на качели, где все мы когда-то играли.

— Ты можешь его покормить, Кара, — вымолвил Лео. — У вас нет родниковой воды?

— И сока, и свежего воздуха, и окон, которые открывались бы и закрывались, — тихо произнес Гейб.

— Просто подогрей ее немного. Джой любит, чтобы смесь была комнатной температуры.

— Гейб, подай мне телефон, пожалуйста, — сказала я, вставая и благодаря Бога, за то, что не шатаюсь и не валюсь с ног. — Я думаю, что мне потребуется свидетель этой сцены. Такого еще не было.

Я начала набирать номер Кейси. Я могла бы убить его этой трубкой, зарядив ему со всего маху по черепу, или по его мерзкой полуулыбочке. Затем я сообразила, что набираю номер Конни. Кейси потеряла свой мобильный.

— Вы были у тети? — спросила я. Гейб сокрушенно покачал головой.

— Значит, вы не ездили к моей сестре. Вы соврали мне и сбежали, зная, как легко вам может все сойти с рук, когда я принимаю лекарство. Вы знали, что я не смогу вас проконтролировать.

И отправились к нему.

Я понимала, что делаю неправильно, втравливая детей в наши ссоры.

— И вам удалось убедить Кейси принять в этом участие.

— Мы отправились к Лео, потому что хотели привезти его домой, — объяснил Гейб.

— Вы привезли его. Что дальше? Он был ошеломлен и обескуражен.

— Но разве ты не этого хотела? Мама, ведь ты мечтала о том, чтобы иметь шанс поговорить с папой. Ты всегда жаловалась на его отсутствие.

— Я не знаю. Я не так себе все это представляла. — У меня голова раскалывалась от напряжения. — Значит так: я хочу, чтобы мы кое о чем договорились, до того, как здесь появятся Кейси и Аори. Я не хочу устраивать сцену при ребенке. То, что касается вашего поступка, то вы действовали глупо и опрометчиво. Вас могли убить или ранить.

— Мы каждый вечер звонили Кейси. Она все знала.

— Тогда и Кейси поступила очень неосмотрительно.

Я пошла в кухню и потянулась к шкафчику за аспирином, но не смогла этого сделать. Мне помог Лео, и вода потекла у меня сквозь пальцы, но я продолжала пить, чтобы избавиться от привкуса мела во рту. Я вдруг сообразила, что на мне только фланелевая рубашка и попросила всех выйти. Я стала одеваться с особой тщательностью и неспешностью.

Натягивая брюки и застегивая ремень, который когда-то был мне впору, а теперь стал велик, я думала о том, что Лео не появился бы в нашем доме, если бы дети не выгнали его, как зверя из логова. Он понял, что виноват. Пока я заправляла рубашку и поднимала ворот, наносила немного тонального крема, чтобы отвлечь внимание от уставших глаз, я размышляла над тем, что мне придется осознать: у него есть семья, у него есть ребенок от другой женщины. Его союз — это лучше, чем брак, потому что заключен по взаимной любви. Я не хотела давать себе труд задерживаться на этой информации, но что она могла дать мне в предстоящем бракоразводном процессе? Я расчесалась и уложила волосы гелем.

Висконсин был штатом, где к разводу стоило готовиться во всеоружии.

Но здесь вина одной из сторон была очевидной, не так ли?

Нет.

Хорошо.

Я подумала: что мне удастся использовать против Лео? От него не очень-то много и осталось. Он казался уверенным, нетерпеливым. Ему было скучно видеть нашу жизнь, наши проблемы. Он все заранее предвидел, а я все еще любила того парня, который посвятил мне стихи…

Нет, этот парень мог целовать жену, а потом без запинки отрапортовать, что влюблен в другую.

Нет.

Некоторым не стоит давать второго шанса — они этого просто не заслуживают.

О, если бы только ему потребовалось от меня хоть что-то, в чем я могла бы ему отказать!

Его родители приедут сегодня вечером.

Последний взгляд в зеркало — и я вышла из комнаты. Я надеялась, что сумела сохранить королевскую осанку. Каролина кормила младенца, сидя в кресле-качалке.

— У тебя случайно нет маленькой колыбели, которой я мог бы воспользоваться? — спросил меня Лео.

— У меня нет случайно колыбели, которой ты мог бы воспользоваться.

Я пересекла комнату и выбрала себе одну трость из папиной коллекции. В тот день она была мне ни к чему, но я хотела, чтобы Лео видел меня с ней.

— Ты не обходишься без трости? — спросил он.

— Да, при некоторых обстоятельствах, — сказала я, вглядываясь в его лицо и узнавая черты, которые передались моим детям. Но они исчезли, как в калейдоскопе исчезает вмиг картинка. — Я могла бы ею воспользоваться, чтобы размозжить тебе череп. Но мне не хочется попасть в тюрьму. Я хочу, чтобы в нее сел ты. Хотя то, что ты сделал, не идет вразрез с законом. То, что ты сделал, нарушает нравственные нормы, и это обычно карается более страшным судом — собственной совестью. Твои родители захотят повидаться с тобой, до того как ты уедешь…

— Я планировал остаться еще на некоторое время.

— И где же ты планировал остановиться?

— В отеле. У друзей.

— У тебя нет друзей, Лео, — тихо произнесла я, впервые за долгое время осознавая, что это правда.

— У меня друзья в «Долине восхода».

— О, неужели ты живешь… — Я не могла сдержать смеха. — Неужели ты обитаешь в месте с таким названием?

— Неужели ты, городская барышня из богатой семьи, живешь в Шебойгане? — парировал Лео.

— Дети, поднимитесь наверх.

— Мам, мы же не наверху живем. Мы теперь все живем на первом этаже, — напомнила Каролина.

— Ты знаешь, что я это и имела в виду, моя дорогая. Несмотря на то, что Каролина держала на руках Амоса, мне удалось поцеловать дочку.

— Я так по тебе соскучилась. Вы держались молодцом. Но вам повезло.

Кара грустно улыбнулась.

— Будь осторожна, поддерживай Амоса под голову, иначе его вырвет, — вслед удаляющейся Каролине произнес Лео.

— Он и имя свое изменил, — через плечо бросил Гейб.

— Я теперь называю себя Леоном. Там, в долине, — пояснил Лео, когда Гейб ушел.

— Я бы назвала тебя «Посмотрите, кто сошел с ума», и не только в долине, — прокомментировала я.

— Джулиана, я и не рассчитывал, что ты поймешь меня или простишь. Возможно, на то есть причины. Каждая пара переживает лучшие и худшие времена. У наших отношений закончился срок годности.

— И поэтому появилось это существо… как ее зовут, забыла.

— Джойос?

— Правда? — Я не знала, как удержаться от приступа смеха, ощущая непонятное удовлетворение. — Твою подружку зовут Джойос?

— Джой. Она сама себе выбрала имя.

— Как и ты. Леон. Держу пари, что она…

— Она варит джем.

— Бог ты мой! — Я присела у окна. — Ты знаешь, что выглядишь в моих глазах карикатурой на самого себя? И сколько продлится это родство душ? Вечность?

— Она инструктор Пилатеса.

— Все стало на свои места. Она тебе напомнила меня в молодости.

— Если хочешь знать, мы не загадываем наперед. Мы решили, что будем радоваться каждому прожитому дню.

— Ты идиот или притворяешься? У тебя в соседней комнате ребенок. Это называется «не загадывать наперед»? Ты стер из памяти одну семью и снова хочешь поступить так же?

— Нет, на этот раз все будет по-другому.

— Лео, на этот раз будет так, как и было, потому, что наступает пресыщение новизной. Сначала тебе кажется, что ты и не видел таких сисек, а потом ничего особенно привлекательного уже в них не находишь. Ты ощущаешь сейчас себя снова на двадцать пять, потому что живешь с ней. Думаешь, это продлится вечно? Да мне плевать, честно говоря. Я веду с тобой эту беседу только потому, что ты отец моих детей.

— У нас не было разногласий из-за детей.

— Что-то не припомню, чтобы все выглядело такой идиллией. Ты же говорил, что нас слишком много и ты задыхаешься от забот и хлопот. Ты не ездил в Колорадо фотографировать…

— Ездил, но она ездила со мной. Она хотела понять, свободен ли я…

— От чего? От семьи, которую ты втоптал в грязь?

— Я не принимал решения о третьем ребенке. Я даже не принимал решения… покинуть вас. Так получилось. Обстоятельства сложились так, как я сам этого не ожидал, — прошептал Лео. — Но когда все произошло, я подумал, что для этого были причины.

— Не обязательно оправданные, как выразился бы Гейб.

— Я долго думал, а потом пришел к выводу, что это был мой последний шанс…

— Затащить в постель молоденькую девушку? Упасть в пропасть?

— Ощутить, что такое страсть. Что такое жизнь. Я указала тростью на выход.

— Удачи тебе. С твоей новой жизнью. У тебя теперь четверо детей, Лео. И трое из них живут со мной. Думаю, что будет справедливым требовать от тебя после развода уплаты алиментов в размере двадцати — или сколько там? — процентов твоего жалованья.

— Джулиана, я, наверное, сейчас и половины твоей зарплаты не получаю. Я делаю много благотворительной работы и тружусь на общину, в которой живу.

— Но это не меняет дела. Плати мне часть того, что ты получаешь. Не для меня, Лео. Для них.

— Вот поэтому нам и нужно поговорить. Нам надо рассудить все по справедливости, чтобы не обидеть детей, — сказал он. — Я их всех очень люблю. Если ты не в состоянии заботиться о детях, я с удовольствием заберу их с собой. Всех. Думаю, что будет справедливо, если ты воспользуешься трастами, которые оставил твой отец. Эти деньги нужны тебе сейчас. Если ты не доверяешь мне инвестировать их, обратись к другому юристу.

— Я обязательно об этом подумаю.

— Правда?

— Почему бы и нет? Неужели я не заслуживаю того, чтобы подумать о себе и своем здоровье теперь, когда мне не приходится ждать от тебя помощи?

Я знала, что мне нужны деньги, чтобы продолжать курс лечения, а не для того, чтобы мечтать о престижных университетах.

— Мне отрадно видеть, что ты разумно отнеслась к моему предложению. Перед тем как отправиться с детьми к тебе, я просмотрел информацию в Интернете о рассеянном склерозе. Это чревато, как я понял.

— Не волнуйся, я все равно в состоянии делать то, что делала и раньше, в балетном классе.

— Ты до сих пор туда ходишь?

— Да, иногда.

— Но Гейб преподнес мне ситуацию так, что я представил тебя прикованной к постели.

Он посмотрел на трость.

— И это случается.

Мы стояли друг напротив друга, как боксеры-тяжеловесы, прислушиваясь к дыханию противника.

— Ты знаешь, когда сюда приедут мои папа и мама? — первым нарушил молчание Лео.

— Они приезжают около шести, но поедут к себе, а уже затем, наверное, появятся здесь. Их самолет приземляется в четыре. Они продали свою часть дома во Флориде.

— Но зачем? Я же обещал…

— Даже не мечтай об этом. Лео, твои родители ни при каких обстоятельствах не пустят Джой на порог своего дома.

— Ты удивишься, когда поймешь, какие чудеса может сотворить упоминание о ребенке.

— А я думала, что ты оставил эти подвиги в далеком прошлом. Вспомни, как ты принял появление нашей девочки. Нашей двухлетней дочери.

— Ты говоришь так, будто я совершил преступление.

— Преступление? Хуже — ты совершил грех. О Лео, как теперь мне понимать все разговоры о том, что тебе надо выйти на пенсию? Малыш Амос немного не вписывается в общий тон твоих вечных жалоб.

Лео вздохнул.

— Наверное, лучше мне сразу признаться. Все равно тебе предстоит это узнать. Джой снова беременна.

— Ну, не чудесно ли?

Я сама была удивлена тому, насколько спокойно я отреагировала на это известие, хотя в горле у меня стоял противный комок.

— Ты не просто человек, которому патологически не везет из-за собственной глупости. Ты редкий дурак. Теперь у тебя будет пятеро детей, содержание которых потребует средств. После разговора с тобой хочется пойти вымыть руки. И ты еще посмел представить ситуацию так, как будто рождение Авроры подтолкнуло тебя к краю! Ты винил меня, ты винил маленькую Аврору, а я клюнула на эту ерунду.

— Где она? В детском саду?

— Ее скоро привезут.

— Надеюсь, ты отправила ее в приличное место.

— Конечно, Лео. Я отправила ее к Конни, что я делаю два раза в неделю по утрам, а в остальные дни сама заменяю ей все приличные сады, совсем как ты когда-то хотел.

— Прекрати, Джулиана. Где моя дочь?

— Она с Кейси и Эбби. Кейси и Эбби теперь живут здесь. Они снимают у меня комнату, потому что мне нужны деньги и компания, а иногда требуется помощь, без которой я сейчас не могу обойтись. Ты знаешь, что мне пришлось продать дом Лизель и Клаусу?..

— Да, мне Гейб сказал.

— Никому не удалось разыскать тебя. Ни твоей семье, никому.

— Я признаю, что был не прав, когда исчез вот так и не сообщал о себе. Я вижу, как это отразилось на детях. Но я был в отчаянии, Джулиана. Я был точно так же болен, как и ты, но не в физическом смысле.

— Ну, до чего ж трогательно! — воскликнула я. — Знаешь, Лео, когда я думаю о тебе, мне на ум приходит очень много сравнений. Я вспоминаю змею… Но одно скажу тебе точно: я не верю в твою тупость. Ни при каких обстоятельствах нельзя сравнивать, и ты сам это прекрасно знаешь, твое так называемое отчаяние и состояние моего здоровья. Нечего даже и пытаться поставить на одну доску то, как ты себя чувствовал со мной (а тебе не было плохо), с тем, как приходится сейчас мне. Понятно?

Он мягко улыбнулся.

— Я и не ожидал, что ты поймешь меня. Для тебя сейчас все замутнено гневом. Твоя гордость, твое самолюбие уязвлены.

— Да, пожалуй, — согласилась я. — Но я немножко разбираюсь в маркетинговых исследованиях. Если бы ты опросил сто женщин, которых оставили на произвол судьбы с тремя детьми на руках и после этого они узнали, что их здоровье резко ухудшилось, а деньги со счета куда-то исчезли, потому что муж не проявил ни благородства, ни элементарной порядочности, чтобы объясниться… Если бы ты их спросил: «Чувствуете ли вы гнев?» — то наверняка лишь несколько процентов опрошенных ответили бы утвердительно. Остальные выбрали бы слова покрепче.

Входная дверь открылась, и я услышала, как Кейси, смеясь, крикнула вдогонку девочкам:

— Так, подождите! Я хочу снять с вас сапожки!

— Привет, — сказала я. — Мы здесь.

— Папа! — закричала Аврора, словно увидела какое-то экзотическое животное.

Лицо Лео исказилось гримасой искреннего сожаления. Он выглядел несчастным.

— Куколка моя! Ты же выросла на целый фут!

Он раскрыл объятия и поцеловал Аори в макушку. Лео сокрушенно качал головой и искал моего взгляда. Я увидела, что он по-настоящему расстроен, но мое сердце уже не могло открыться ему. Аори немного отстранилась и отступила на шаг, вдруг став застенчивой.

— О, величайший из идиотов пожаловал, — произнесла Кейси, разматывая шарф.

Она стояла в стороне. Ее желтое пальто и красивая вязаная шапочка довершали образ здоровой и успешной женщины.

— Привет, Кейси, — приходя в себя, ответил Лео. — Разве Конни не учила тебя, что в некоторых случаях лучше помолчать? В частности, когда ты не можешь быть милой и любезной.

— Я не вижу здесь никого, кроме Джулианы, к кому мне хотелось бы проявить любезность.

Аори подбежала ко мне и уселась рядом у окна, стараясь спрятаться за моей спиной. Она засунула пальчик в рот, не зная, как ей лучше исчезнуть из виду. Кейси добавила:

— О, еще твою дочь, конечно.

— Она услышала по тону твоего голоса, что ты презираешь меня, поэтому и убежала.

— У нее просто хороший вкус.

— Прекратите, — остановила я их. — Мне противно это слушать.

Послышался плач младенца, и Лео вздрогнул.

— О нет! — воскликнула Кейси. — Это еще что такое?

— Это Амос, — сказала я. — Амос Штерн. Когда Лео приходит в голову путешествовать по райским кущам, он делает это под другим именем. Амос, кстати, один из плодов его жажды приключений. И это еще не все. Амос не единственный представитель клана. Лео намерен основать целую династию со своей новой пассией, извини, любовью его жизни.

— Скажи, что ты пошутила, — проговорила Кейси. — Лео, даже ты не мог оказаться таким дерьмом.

Каролина крикнула из комнаты:

— У меня больше нет молока.

У Кейси глаза округлились до размеров чайных блюдец.

— Она говорит о детской смеси, — объяснила я. — Это не ребенок Каролины. Все не до такой степени плохо. Подружка Лео из пригорода Нью-Йорка собирается не останавливаться на достигнутом. У нее, кроме этого ребенка, скоро появится следующий.

— Ты специально нагнетаешь, — начал Лео. Кейси села на табурет в холле.

— Нет, Лео, по-моему, она старается не сгущать краски, как того требует эта ситуация.

— Ребенок? — Аори вдруг нарушила течение разговора. — Папа привез мне настоящего ребеночка?

В этот момент мне перестало быть смешно.

— Аори, — сказала я, усаживая малютку на колено. — Аори, послушай…

Но тут появилась Каролина с извивающимся Амосом на руках. У нее задрался свитер.

— Папа, помоги! — крикнула она, и Лео вскочил.

— Папа, помоги! — в один голос повторили мы с Кейси, но у меня сразу же выступили на глазах слезы. Я встала, не выпуская руку Аори.

— Папа? — нерешительно спросила Аори. — А мы можем оставить ребенка?

— Лео, я тебя прошу, уйди, ради всего святого. Я потом ей все объясню…

— Но я имею право видеть свою девочку, — вдруг бросил мне в лицо Лео. — Я хочу, чтобы у меня была возможность встречаться с дочерью!

— Тебе надо было подумать об этом… шестнадцать месяцев назад! — укоризненно произнесла Кейси.

— Не надо, Кейси. Не перед детьми. Я знаю, что ты хочешь мне помочь, но от этого будет только хуже.

— Джулиана, ты позволишь ей прийти ко мне в отель, когда мои родители приедут к тебе? Она могла бы поплавать там в бассейне и тогда, как следует вспомнила бы меня.

— Хочешь поехать в отель с папой, Аори? — Я повернулась к ней и взяла ее за плечи, маленькие, как у птички. Я говорила мягко и тихо, заглядывая ей в лицо. Аори едва слышно ответила:

«Нет, нет».

Я обратилась к Лео:

— Она не хочет, Лео. Она отвыкла от тебя. Слишком много времени прошло. Я бы ей позволила.

Здесь решила выступить Каролина.

— Не волнуйся, Аори. Бабуля и дедуля приедут, — сказала она примиряющим тоном. — Все будет хорошо. Правда. А ты можешь поиграть с ребенком.

Я, Кейси и Гейб одновременно посмотрели на Каролину так, что могли бы, наверное, своим взглядом превратить ее в соляной столб.

— Ну, все будет хорошо. Бабуля и дедуля приедут. Они поедут в отель.

Но, как оказалось, Штейнеры не собирались пока этого делать.

Они появились у меня дома.

Кейси скромно сказала, что ей надо навестить Конни, и я пообещала сразу же позвонить, в случае если не смогу справиться с чем-то. Они с Каролиной, которая должна была вернуть телефон Кейси, пошли на кухню, и я услышала, как моя дочь рассказывает ей о своих приключениях. Кейси слушала эту историю и ужасалась.

Когда прибыли родители Лео, я попыталась объяснить им, по возможности сглаживая острые углы, что произошло с детьми и как они решили отправиться в это немыслимое путешествие. Хана все время хваталась за сердце. Лео стоял у задней двери, без пальто и шляпы.

Он смотрел в темноту, а потом появился перед матерью, держа перед собой Амоса, как щит. Он был совершенно уничтожен и заметно сник, когда Хана сказала:

— Он очень хорошенький, Лео. Пусть простит тебя Бог, но, что же ты наделал?

— Папа? — обратился Лео к отцу, но Гейб-старший лишь покачал головой и прикрыл лицо руками.

Он медленно опустился на крыльцо.

— Папа, послушай, я не первый человек на земле, который разочаровался в браке. Я не первый человек, который захотел прожить остаток жизни по-другому, снова ощущая страсть. Ты не можешь себе представить, какую радость дает мне…

— Лео, если ты не уважаешь меня, то прояви, хотя бы уважение к своим дочерям и сыну. Не надо мне ничего говорить. — Он встал. — У меня хорошо развито воображение, и я могу легко представить, что ты искал, но у меня его не хватает на то, чтобы понять, как могло произойти то, что произошло. Ты обманул свою жену. Ты обманул себя. И у тебя нет стыда.

— Папа, мама, но почему мне должно быть стыдно за то, что я сделал по велению сердца? Я одинаково люблю всех своих детей и несу за них полную ответственность.

— Но троих своих детей ты забыл. Ты пренебрег ими. Ты не захотел брать на себя ответственность, так что даже двоих из них подверг, страшной опасности.

Я посмотрела на Лео, желая увидеть, возымело ли на него хоть какое-то действие осуждение матери. Нет, не возымело.

— Это был их выбор. И у них есть мать… Я не знал, что Джулиана больна. Настолько больна, как она утверждает. Я не собирался пренебрегать детьми. Так получилось. Ведь самое главное, что родился ребенок, — произнес он.

— Лео, ты говоришь так, словно дети падают тебе в подол с деревьев, — сказала Хана.

— Неужели его собственные дедушка и бабушка откажутся любить его только потому, что все вышло так неожиданно?

— Никто этого не говорил, — возразила Хана.

— Но вы именно так себя и ведете!

— А как ведешь себя ты? — взорвался Гейб-старший. — Ты сам говоришь, как ребенок. Джулиана, мы едем к себе.

— Хорошо, папа, — ответила я.

— Ах, вот как? Вы собираетесь слушать только ее? Вы стали полностью на ее сторону. А как же я? А как же Амос? Вы могли хотя бы в отель ко мне приехать.

— Мы приедем, — мягко произнес его отец. — Но нам сначала надо… устроиться. Мы тебя любим. Ты наш сын. Мы всю жизнь тобой гордились. Сколько раз мы вспомнили о том, что у нас есть сын, свет в нашем окне! Но за последние несколько месяцев ты не потрудился даже побеспокоиться о своей семье. Джулиана могла умереть, однако, похоже, тебе было наплевать. Ты не хотел, чтобы тебя тревожили.

— Но она не выглядит так уж плохо, — усомнился Лео.

— Да, она сегодня выглядит великолепно. Правда, Джулиана. Но не благодаря тебе, Лео. — Хана повернулась ко мне. — Ты так оделась, так сияешь! Как прежняя Джулиана.

— Вряд ли это возможно, но у меня был хороший день, несмотря на…

— Это прекрасно, дорогая. Мы заберем Аврору в отель, и она там останется с бабулей и дедулей, а? Может, Аори даже поможет бабушке разобрать сумки с коробочками, в которых живут сюрпризы.

Аори побежала за своим рюкзачком.

— Арт и Пэтти сказали, что мы можем приезжать во Флориду, когда захотим. Они согласны, чтобы мы пользовались домом, когда их там нет! Разве не чудесно? Ты можешь взять детей и отправиться туда.

— Я не смогу. Мне противопоказано солнце…

— Но тогда мы поедем и детей возьмем с собой.

— Спасибо, Хана.

— Почему бы тебе не собрать вещи Аори и вещи Амоса? Мы могли бы поговорить обо всем в гостинице. Давайте дадим Джулиане отдохнуть, — сказал отец Лео.

— Я не знаю, готов ли сейчас к разговору, — ответил Лео, и его тон, озлобленный и язвительный, прозвучал оскорбительно даже для моих ушей.

— Не знаю, хочу ли я этого разговора вообще, — произнес Гейб-старший. — Но если ты намерен разгребать то, что натворил, мы должны все обсудить. У меня есть прекрасный адвокат, приятель моего друга, и он может выступить посредником.

— Я не собирался приползать сюда на коленях, чтобы просить о чем-то. И не хочу никаких переговоров, — проговорил Лео, дав знак Каролине принести его пальто и помочь ему с многочисленными застежками и ремнями сумок.

— Мне кажется, ты не понимаешь одной важной вещи, — вымолвил отец Лео. — Если ты, мой сын, не чувствуешь стыда за то, что сделал, то это значит лишь то, что мы, твои родители, осознаем его вдвойне.