Повторившаяся любовь

Глава 4

Как только Нэв вышла из самолета, сухой июльский жар окутал ее как шерстяное одеяло. Она была рада, что легко одета. С ней были ее ноутбук и некоторые вещи на тот случай, если бы потерялся багаж. У нее в чемодане было достаточно вещей на три недели. Она будет чередовать одежду в течение своего двухмесячного пребывания, а если ей захочется чего‑то новенького — пойдет на местный рынок. В конце концов, она приехала работать.

Нэв воспользовалась моментом, чтобы написать эсэмэс матери, что она приехала, и присоединилась к медленно движущейся толпе, чтобы получить штамп в паспорте при пересечении границы. Затем получила багаж. Как и указала Лючия Микеле в своем письме, ее ждал мужчина средних лет с табличкой, на которой было написано ее имя. Он приветствовал Нэв по‑итальянски и представился как Томазо Рокко. Она улыбнулась ему и поблагодарила тоже по‑итальянски.

Нэв заметила, что брови у него приподнялись. Возможно, он удивился ее знанию языка. После возвращения из той поездки она действительно начала изучать итальянский.

Томазо ловко схватил ее чемодан, и через некоторое время они уже ехали на южное побережье. Нэв радовалась, что Томазо был немногословным, так как хотела насладиться представшим перед ней зрелищем. У нее перехватило дыхание при виде мерцающих просторов залива Святой Евфимии в Тирренском море, фасадов вилл и апартаментов в пастельных тонах. Знакомые олеандры в россыпи белых, розовых и лиловых цветов росли не только вокруг домов, но и вдоль бесконечных участков железнодорожных путей, и эта картина своей комбинацией разноцветных штрихов напомнила Нэв работы импрессионистов.

Несмотря на удушающую дневную жару, Томазо предпочел открыть окна, а не включать кондиционер, и Нэв не возражала: она с восторгом вдыхала сладкий запах цветущих олеандров.

Вскоре Томазо изменил направление движения, и морское холмистое побережье сменили оливковые рощи. Деревья были с узловатыми ветвями и серебристо‑зеленой листвой. Вдруг автомобиль резко затормозил, и Нэв, повернув голову, поняла причину: стадо коз переходило дорогу. Пастухи помахали Томазо, и он покорно помахал в ответ.

— Люди здесь не спешат. Как и тысячу лет назад, — произнес он, барабаня пальцами по рулевому колесу.

— Как будто время остановилось, — кивнула Нэв.

Томазо бросил на нее озадаченный взгляд, посигналил, и козы наконец освободили им путь. Нэв снова уставилась в окно, наслаждаясь великолепным видом. Они подъезжали к горному хребту Аспромонте.

Она не могла сдержать легкую дрожь, так как вспоминала, что читала о гнусностях, творившихся в темных рощах на склонах гор. Когда‑то там обитали бандиты. Некоторые из них были последователями Робин Гуда, но в основном в народных песнях были увековечены их жестокие деяния.

Нэв поразили деревушки на вершине холма. Некоторые были заброшены, с разрушенными домами. Эти селения‑призраки, заросшие кактусами, вызывали в ее воображении всевозможные истории…

Она была полностью поглощена мелькавшим за окном горным пейзажем с темными оврагами и отвесными скалами. Женщина по‑новому смотрела на открывающиеся виды. В восемнадцать лет, возможно, ее внимание было приковано к чему‑то другому, но сейчас ей открывалась природа этого края, величественная и поразительная.

— Мы приближаемся к Валдоро, — внезапно произнес Томазо, и Нэв осознала, что так сильно была погружена в свои мысли, что пропустила дорожный знак.

А потом она увидела персикового цвета фасад кондитерской, находившейся неподалеку от виллы, где она проводила свои каникулы.

— У них лучшие марципановое печенье и канноли! Не могли бы мы остановиться?

Она бы с удовольствием купила угощение для Бьянки.

— Уверен, что у вас еще будет время вернуться сюда, — сказал Томазо с ноткой сожаления. — Но сейчас ваш работодатель с нетерпением вас ждет.

Ее работодатель настолько непокладистый? Она хотела отвлечься лишь на пять минут… Внезапно автомобиль свернул с главной дороги налево.

— Куда мы едем? — спросила Нэв. — Я думала, мы направляемся в Валдоро.

— Мы все еще в Валдоро, синьорина. Ваш босс живет за чертой города.

Томазо ехал все дальше, все меньше и меньше домов становилось вокруг, а потом вокруг стали мелькать только оливковые рощи и необработанная земля с кустами кактусов. Водитель свернул на боковую дорогу, поднимавшуюся серпантином вверх по лесистому склону, между деревьев которого иногда мелькала гладь Ионического моря.

Дорога забиралась все выше и выше, и от головокружения у Нэв стало сводить желудок. Кто же строил эту дорогу, каких трудов стоило доставить строительные материалы на вершину горы? Когда она видела фотографии высокогорных деревень и монастырей, то всегда представляла, как столетия назад все материалы для стройки доставляются на мулах, с трудом взбиравшихся ввысь.

В какой‑то момент Нэв закрыла глаза. На дороге не было никаких ограждений, и она вдруг представила, как они срываются в пропасть.

— Мы на месте, — спустя целую вечность наконец‑то объявил Томазо, и автомобиль остановился.

Она открыла глаза и перевела дух, потом нерешительно вышла и поблагодарила водителя. Кивнув ей, он пошел доставать ее багаж.

Нэв замерла, а затем почувствовала легкую дрожь, когда увидела дом.

Это был не дом. Замок! Может быть, это сон? Она ущипнула себя за руку. Нет, не сон.

Во дворе стояли синий «ламборгини», красный «альфа‑ромео» и маленький, скромный «фиат».

Нэв последовала за Томазо в сторону массивного округлого портика, низкие каблуки ее туфель стучали по гранитным плитам дорожки, и ей казалось, будто она направлялась в сказку. Несколько рассеянных облаков, казалось, были в пределах досягаемости, лишь стоило протянуть руку, и воздух на такой высоте был чрезвычайно свеж. Пахло хвойными деревьями, росшими повсюду, и солнечные лучи с трудом пробивались сквозь их мохнатые ветки. Солнце поблескивало в окнах, и Нэв подумала о том, что, может быть, ее работодатель наблюдал за ней через одно из них. Она вдруг почувствовала внутреннюю дрожь. У нее возникло ощущение, что должно случиться что‑то неожиданное.

Томазо, не тронув тяжелый железный молоток, нажал зуммер на панели внизу. Итак, в замке, несмотря на средневековый вид, должно быть, много современных устройств. Возможно, это указывало на эксцентричность работодателя.

Она почти ничего о нем не знала. Кто был этот загадочный босс, живший на вершине горы и желавший сохранить в тайне свою личность? Как он мог растить свою племянницу здесь, в изоляции от общества, от других детей?

Сотни вопросов роились в ее голове, но они рассеялись, когда дверная ручка повернулась.

Нэв ожидала увидеть растрепанного, с пышной шевелюрой, полубезумного ученого или изобретателя с дымившейся колбой в руках. Но перед ней предстал неулыбчивый тридцатилетний мужчина, мало похожий на Франкенштейна. В ее ноздри проник свежий цитрусовый аромат его одеколона. Он был небрит, но это нисколько не умаляло его привлекательности. Если бы он еще снял солнцезащитные очки… Нэв почему‑то почувствовала тревогу.

Его темно‑каштановые волосы были коротко подстрижены, у него были прямой нос и сильная челюсть. И идеальные губы. Хотя Нэв не могла оторвать взгляд от его фигуры, отметив широкие плечи и крепкий торс. Одет он был в черную рубашку, кремового цвета брюки и начищенные черные туфли. Разумеется, из итальянской кожи.

От того, как он смотрел на нее, у Нэв замерло сердце. Он тепло улыбнулся, и она тоже начала улыбаться, но потом вдруг осознала, что его внимание обращено не на нее, а на Томазо, стоявшего позади нее с чемоданом в руке. Открыв дверь пошире, он приказал по‑итальянски водителю отнести чемодан в ее комнату. Когда Томазо удалился, он оценивающе взглянул на Нэв, протянул ей руку и с полуулыбкой произнес:

— Добро пожаловать, синьорина Уайлдер.

Нэв действительно почувствовала бы, что ее приветствуют, если бы не его холодный тон.

Из окна своего кабинета Дэвид наблюдал, как Нэв вышла из автомобиля. С каждым ее шагом по направлению к дому сердце у него колотилось все сильнее. От мерцания ее волос, в которых отражалось солнце, у него перехватило дыхание. Одетая в длинное платье бледно‑лавандового цвета, она была похожа на фею, ей осталось только скинуть туфли и закружиться в танце…

«Стоп! Что ты делаешь? Эта фея унизила тебя, помнишь?»

Она ясно дала понять, что ты ниже ее по статусу. И она здесь только лишь для того, чтобы позаботиться о Бьянке.

Дэвид понял, что невольно сжимал челюсти, и попытался расслабиться. У Нэв Уайлдер были лучшие рекомендации, и ему нужно было попытаться забыть, какой она была раньше, что она причинила ему огромную боль, при этом сама, казалось, совершенно ни о чем не переживала. Она, скорее всего, просто забыла этот инцидент. Он должен тоже забыть… во всяком случае, он не собирался поднимать эту тему, если она этого не сделает первой.

Спускаясь по глянцевой дубовой лестнице на первый этаж, Дэвид думал о том, как удачно он отослал Бьянку в поездку на несколько дней. Слава Всевышнему, девочка отлично ладила с Лючией, его верным помощником и другом. Дэвид не знал, как бы он справился последние несколько месяцев без ее помощи. Она поддерживала его как могла, когда он уволил трех нянь подряд, и за это он готов благодарить ее бесконечно. Лючия жила в счастливом браке и детей у нее не было, но она выросла в большой семье.

Дэвид был рад, что Лючия смогла завоевать доверие племянницы, но она не могла быть няней для нее. После всех разочарований он верил, что Нэв Уайлдер — правильный выбор. Он решил не знакомить Бьянку с новой няней прямо сейчас, так как боялся расстроить ее, если ему придется уволить Нэв.

Дэвид был уверен, что сможет определить, насколько искренней была Нэв на собеседовании. И если ему что‑то не понравится, он в тот же день отправит ее обратно в Ванкувер.

Когда Дэвид открыл массивную входную дверь, то его словно пронзило электричеством. Его взгляд устремился сначала на Нэв, потом он улыбнулся Томазо, попросив его отнести ее багаж в комнату. Ничто в ее взгляде не указывало на то, что она узнала его. Отлично. Но ее улыбка вдруг померкла, и он осознал, что выражение его лица не самое приветливое. Независимо от того, что он думал о ней, ему нужно было быть с ней вежливым ради Бьянки, напомнил он сам себе.

Дэвид заставил себя улыбнуться, несмотря на то что внутри у него все сжалось. Но понял, что ему не удалось обмануть ее.

Он откашлялся и попытался сказать как можно более дружелюбно:

— Прошу прощения, синьорина Уайлдер. Плохо спал последние несколько месяцев. Это было очень трудное время, как вы можете себе представить.

Он предложил ей руку.

Ее аквамариновые глаза расширились от удивления.

— Да, конечно, синьор. — Она мягко сжала протянутую ладонь. — Я очень сожалею о вашей потере… и о потере Бьянки.

Прикосновение ее руки, пусть и недолгое, воспламенило его нервные окончания.

Он кивнул и сосредоточился на том, что она говорила. Ее глаза действительно наполнились слезами, или ему это показалось?

— Спасибо. Могу ли я взять вашу ручную кладь?

Ему не хотелось дальнейших упоминаний о сестре и зяте, он боялся расчувствоваться перед ней.

К счастью, появление Томазо отвлекло их обоих. Дэвид поблагодарил его и предложил ему прохладительные напитки, но тот почтительно отказался:

— Моя жена написала, что ждет меня к ужину.

Он пожал Томазо руку, и тот направился к своему «фиату».

Дэвид сделал знак, чтобы Нэв вошла в замок, который наверняка произвел на нее огромное впечатление. Дубовая лестница, сводчатый потолок, роскошная мраморная плитка персикового оттенка, инкрустированная мебель из грецкого ореха и дуба, включая массивный круглый стол с большой хрустальной вазой со свежесрезанными цветами, которые доставляли в замок раз в неделю. Он наслаждался их видом и запахом — сочетание пиона и олеандра, жасмина и розы, характерное для Калабрии.

— Вам нужно отдохнуть с дороги. Пойдемте, я покажу вашу комнату.

Нэв на мгновение заколебалась, прежде чем кивнуть, и стала грациозно подниматься по лестнице. Дэвид не мог оторвать взгляд от ее фигуры. Платье прекрасно подчеркивало изгибы ее тела, расклешенная многослойная юбка покачивались при каждом движении бедер. Она вдруг остановилась, и он, отвлекшись, наткнулся на нее. Нэв едва не упала, и он, выпустив сумку из рук, инстинктивно поддержал ее.

Его словно пронзило током. Он держал ее в руках, его губы были всего в нескольких дюймах от ее шеи… о, как часто он мечтал об этом…

Он почувствовал, как она напряглась. И все его надежды взять ее на руки, покрыть поцелуями шею, коснуться коралловых губ, разбились, как волны о валуны на берегу.

— Простите, — быстро извинился он и поднял выпавшую из рук сумку.

Дэвид повел ее мимо доброй полудюжины дверей, пока они не дошли до четырех комнат, расположенных в одной из башенок замка. Он решил поселить ее в свободной гостевой рядом с детской Бьянки, напротив его спальни и кабинета.

Не то чтобы у него были какие‑то не джентльменские намерения по отношению к Нэв. Нет, несмотря на ее несомненную привлекательность, его гордость не позволяла ему даже думать в этом направлении. Она приехала сюда работать. Больше ничего. Он открыл тяжелую дверь.

— Надеюсь, вам понравится комната, синьорина Уайлдер.

Она заглянула внутрь и в удивлении открыла рот. Потом повернулась к нему с ослепительной улыбкой.

— Понравится? Да это мечта каждой девушки, — выдохнула она. — Этот замок, комната принцессы… чувствую себя как в сказке.

Она подошла к окну, чтобы посмотреть на открывающийся оттуда вид. Ветер раздувал ее волосы, и у Дэвида перехватило дыхание от осознания реальности ее присутствия здесь.

— Я рад, что вам понравилось. Прошу учесть, что жизнь здесь мало похожа на сказку. И надеюсь, вы продержитесь дольше, чем три предыдущие принцессы…