Повязанные кровью

- Я здесь, - прозвучал голос Горина в дверях и он вошел твердым шагом, окинул всех взглядом, убедился, что никто не сбежал, следовало понимать.

- Еще раз извиняюсь, поймите меня правильно. Семен, ты выключил свет в парилке?

- Да, - ответил маленький мужичонка.

- Повторяю схему действий. Заходите в парилку, считаете до трех и выходите насквозь к бассейну. Я начинаю первый.

Он толкнул дверь в парилку, закрыл её за собой и оттуда послышался его громкий голос.

- Раз! Два! Три!

Колебание среди присутствующих не заняло и нескольких секунд - в парилку твердым шагом двинулся Эггерс, затем Паша - скинул перед дверью свой колпак с головы - твердо пропечатал шаг охранник, вздохнул и протопал швейцар, юркнули за дверь обе уборщицы, а за ними и банщик Семен. Как каждый из подопытных в эксперименте отчитывал время своего пребывания в парилке - стоило записи на магнитофон. Эггерса не было слышно - орать, конечно же, казалось ему унизительным. Швейцар гаркнул так, что двери едва не вышибло, одна из женщин провизжала свое "раз-два-три", вторая еле пискнула.

Денис оказался последним - не торопился, все происходящее и смешило его и настораживало. Он уже шагнул к дверям в сауну, когда в комнату вошел Тарасов.

- Доброе утро. - сказал Денис.

- Не очень-то оно доброе, как считаешь?

- Смотря с какой стороны посмотреть.

- Когда это кончится, позвони мне и зайди в кабинет. Если я буду один.

- Хорошо. Но надо, чтоб и в соседнем кабинете никого не было.

- Ты имеешь в виду Горина?

- Его самого.

- Хорошо. Его не будет. Он сегодня с утра принимает наших клиентов. В этой сауне, кстати.

- С девочками? - попытался улыбнуться Денис.

- Это уж не твое дело. В бизнес фирмы не лезь. - он тут же поправился. - Если это не диктуется выполнением твоего основного задания. Иди и пистолета с документами не отдавай.

- У меня их нет.

- Это просто совет.

Денис шагнул в сауну, прикрыл за собой дверь и его слегка пошатнуло не даром предусмотрительный Паша скинул свой колпак: банщик постарался от души: не продохнуть. Сильно пахло раскаленным деревом с легкой примесью каких-то трав.

Противоположенная дверь была чуть приоткрыта - щель в сантиметр, чтоб модно было различить хоть что-нибудь. Света не доставало, чтоб, скажем, проводить сьемку на телекамеру, если не учитывать, что эту сьемку можно вести специальной аппаратурой, в инфракрасных лучах, но такой ход казался уж излишним, черезчур. Другое дело, что кто-то мог приникнуть глазом к соответствующей дырочке, но тоже вряд ли. Горину нужны были документы и оружие, не более того - личность вора его не интересовала и, следовало признать, для своих целей он применял неплохую выдумку.

- Раз! - выдал Денис на басовой октаве.

- Два! - завизжал резаным поросенком.

- Три-и! - пропел тенором, словно Борька в церкви.

Затем толкнул дверь и оказался в прохладе небольшого помещения с маленьким бассейном, не больше чем три на три метра и площадки перед ним, на которой и теснились все, прошедшие эксперимент.

- Больше никого? - спросил Горин.

- Как видите, - ответил Денис. - Но там ещё Президент, он сейчас тоже проверится.

Горин покосился на него, обошел и исчез в сауне.

Через минуту Паша спросил раздраженно.

- Так и будем стоять, словно дураки?

Эггерс молча прошел в двери и исчез в сауне. Но вернулся через несколько секунд и пригласил.

- Прошу в зал, господа.

Свершили обратный путь, сквозь уже освещенную парилку и вновь оказались в комнате отдыха. Тарасов сидел у камина и баловства ради - жег в очаге мелкие щепки. Горин стоял спиной к круглому столу с самоваром и каждого входящего встречал недобрым взгядом из под лобья. Банщик Семен плотно закрыл дверь в сауну и Горин произнес.

- Садитесь, господа... К сожалению , я вынужден продолжать.

Никто не спросил, удачно ли закончилась попытка выявить похитителя и так было ясно, что хитроумный ход оказался ошибочным.

- Ну что ж, - угрожающе произнес Горин. - Я дал ворюге возможность сохранить хотя бы свое честное имя. Не захотелось - пусть так, будет изгнан с позором и волчьим паспортом. Нигде не устроится на работу.

Швейцар Кирилл привстал - борода его уже была орошена слезами - и заголосил на высокой ноте.

- Да за что ж такая пытка, всем господин Горин! За что меня мучите, я у дверей стоял, мне не положено отходить даже! Ну, спал, так не видел ничего! Но я знаю, кто нынешней ночью по коридорам шастал! Знаю и не побоюсь!... Вот он - он! - Кирилл ткнул пальцем в Дениса. - Он таскался по отелю, он и в кабинет залез!

К чему либо подобному Денис уже был готов, а потому постарался изобразить снисходительную улыбку, а швейцар входил в покаянный раж.

- Он и вчерашнюю ночь какую то проститутку привел, и сегодня у него девка на третьем этаже лежит! Он ворюга всех позорит! Через него подозрения все принимаем.

Кирилл захлебнулся, пал в кресло и стих.

Горин произнес неторопливо.

- Господину Черешкову положено по его служебному положению обходить здание ночью, и он ответственно отнесся к своей работе. Это ещё не показатель. Однако, что вы скажете, господин Черешков?

- То, что сказали вы. - ответил Денис.

- Так. Что касается женщин, это не наша забота, господа, нарушений в этом нет, в личную жизнь своих служащих мы не лезем, она неприкосновенна.... Если дело не доходит до прямого подозрения и обвинения.

Эггерс проговорил с легким вызовом.

- Позволю себе встать на защиту нашего ответственного за противопожарную безопасность Прошу учесть, что молодой человек, вернувшийся с воинской службы, где он в суровых условиях исполнял свой долг, не может быть обвинен в том, что, извините, обладает на данный момент несколько повышенным половым влечением. Его дамы были вполне достойны и я бы отстранился от этой темы, Михаил Афанасьевич. Она не входит в круг дозволенного.

- Я вас понял. - раздраженно остановил ночного портье Горин. Хорошо. Еще раз говорю вору - повинную голову меч не сечет и через минуту приступаем к очной ставке. То есть, свидетель будет проводить опознание.

Шикарно сказано, подумал Денис, но непонятно, что это означает? И тут же сообразил, что будет из себя представлять следующий этап дознания.

Минута прошла в неловком молчание, все старались не смотреть друг на друга.

Горин подошел к дверям и приоткрыл их, позвал.

- Войдите, Василий Сергеевич.

В двери протиснул свой громадный живот уже очень приметный Денису веселенький толстяк - не в канареечном блейзере, на этот раз, а в рубашке, прижатой к телу широкими подтяжками, которые кое-как удерживали штаны под свисающим брюхом. Был этот Василий Сергеевич насуплен, насторожен и обидчиво сердит на все происходящее - Василий Сергеевич, - с подчеркнутым уважением и негромко сказал Горин. - Извините ещё раз за то, что вас беспокою, дело минутное. Кого вы видели в эту ночь возле кабинета Президента?

Оказалось, что толстяк знал методику такого опознания и, мало того, относился к ней серьезно. Он не ткнул в преступника пальцем прямо с порога, а ступил в комнату и замедленно, всматриваясь в лица, стал вышагивать от стены к стене, каждый раз приостанавливаясь возле опознаваемой личности. Лицо свое при этом он сохранял насупленным и даже грозным.

Но когда очередь дошла до Дениса, когда он, Денис взглянул прямо в глаза толстяка, тот неожиданно едва приметно, но лукаво прищурил правый глаз, по мокрым губам скользнула улыбка, прошел мимо, развернулся в дверях и заявил.

- Здесь его нет!

Общий вздох облегчения простонал в комнате.

- Вы уверены в этом? - растерялся Горин.

- Абсолютно, Горин. Ищи в другом месте.

С этим толстяк и удалился, но Денис понимал, что его подмигивание означало предложение встретится и потолковать - не иначе.

- Хорошо , господа, - сказал Горин. - Мне остается только предположить... К своей радости, кстати, что вор был посторонним лицом. Быть может, кто-то из наших клиентов отеля. Все могут быть свободны... Денис Владленович задержитесь, прошу вас на минуту.

Денис почувствовал, что во рту пересохло, подошел к самовару, нашел возле него чашку и налил в неё теплой воды.

- Провал дознания, Михаил? - спросил Тарасов насмешливо.

- Затаился, гад! - огорченно ответил Горин. - Пистолет жалко, документы конечно, мне теперь у депутата новый просить неудобно. Ну это ещё понятно, что украл мое удостоверение депутатское, по нему проезд в метро бесплатный и прочие льготы, но понять не могу, на кой хрен он с катушки автоответчика телефона все записи стер?! Это зачем?

- С чего ты решил что запись стерта? - спросил Тарасов.

- Ну, как же, Валерий! Меня нет три дня, и всего один звонок записан! Этого же быть не может, сам понимаешь! Я сегодня пришел, так с утра уже три звонка и ночью записано два. Ну, ладно, докопаюсь до истины. - он повернулся к Денису. - Ты, конечно, вне подозрений. Ты был тогда в Белом доме, Валерий мне сказал?

- Да. Я вас помню.

- А потом - Останкино или мэрию штурмовал?

- Останкино. - Денису показалось, что все эти детали его биографии Горину прекрасно известны.

- Не ранили тебя?

- Ранили. В ногу. Царапина.

- Как уходил? Танк уже стрелял?

- Нет. Валерий Дмитриевич вывел наш взвод до стрельбы.

- Да, конечно, это я помню. Потом тебя за жабры не взял?

- Я прятался. два года. А потом загремел в армию.

- Ну и славно. В каких войсках?

- Артиллерия. Гаубицы.

- Солидно. - одобрил Горин. - Ну, что ж, будем продолжать нашу службу. Понравилось у нас?

- Да.

По губам Горина скользнула улыбка.

- Скажи спасибо Президенту. Он не забывает друзей, с которыми прошел через горнило боев.

- Спасибо. - через плечо Горина сказал Денис Тарасову.

- Кушай на здоровье, - ответил тот и сделал жест рукой в потолок, напоминая о договоренной встрече.

- Можешь быть свободен.

Денис вышел из сауны в некотором сметении мысли - подтвердилось окончательно, что кроме него самого, в портфель Горина той же ночью забрался ещё один любопытный. И этот же любопытный из непонятных соображений, к тому же стер все записи на автоответчике, что уж вовсе было непонятным. Похищение пистолета и денег - могло быть провокацией Горина. Документы украл он сам, Денис. Но как там ни крути - существование ещё одного вора было однозначно. И проник он в кабинет Горина - до Дениса.

Уже у себя в номере Денис пришел к выводу, что похититель № 1 (себя он скромно поставил на второе место) - попросту незаметно проживает в отеле. В составе ночной дежурной смены он не мог быть - все они торчат в холле, присматривают друг за другом совершенно невольно, туалет - тоже в зоне их видимости, повар Паша - должен был выйти из ресторана и пересечь холл, чтоб добраться до кабинета вице-президента и так же не миновал бы холл и банщик Семен. Так что в данной ситуации служащие ночной смены про такой эпизод вспомнили бы на допросе и тут же выдали предполагаемого преступника, выдали бы с головой - потому что все очень ценили свою хорошую, шикарно оплачиваемую работу в отеле и держались за нее, как за задницу любимой женщины.

Конкурент Дениса по воровским увлечениям - жил в отеле. И следовало как-то неприметно просмотреть соответствующие книги регистрации надежде наткнуться там на что-нибудь интересное.

Но первое, что под рукой - лихой сексуальный маньяк Василий Сергеевич, который дал ложные показания в грозный час опознания!

Денис был уверен, что брюхастый любитель женщин ждет с ним встречи и околачивается где-то поблизости, вот только непонятно, что он замыслил.

Он оказался прав - едва ступил в холл, как тут же увидел толстяка, который сидел в кресле под пальмой и якобы читал журнал, дожидался кого-то. Но приметив Дениса, кивнул головой на выходную дверь, откинул журнал на стол и тут же вышел из отеля.

Выждав минуту, Денис двинулся следом, на улице оглянулся и заметил, что Василий Сергеевич уже стоит неподалеку возле зеленого "опеля" и призывно машет толстой рукой.

Денис подошел, и залез в машину сквозь уже открытую нараспашку дверь. Василий Сергеевич тут же тронул с места, пробормотав.

- Подальше от гадюшника, там слишком много имеющих уши.

Ехали недолго, свернули за поворот и остановились.

Василий Сергеевич выключил мотор, неловко повернулся к Денису и тот увидел перед собой яркие буравчики глазенок, едва пробивавшие толстые щеки.

- Как тебя зовут? - живо спросил он.

- Денис.

- Меня Васькой кличут, для тебя Василии Сергеевич Вящев. Ты, похоже, парень умный, а в какие игры здесь играешь, меня не касается. Но и ты меня не трогай.

- Не собираюсь - Не выдашь?

- Вы же меня не выдали.

Толстяк облегченно перевел дух.

- В общем, если дойдет до всяких расспросов , кое-что ты должен знать.. В скверную историю я влип, очень неприятную историю. Главное запомни, что ты меня ночью в коридоре с этой стервозой невестой не видел.

- Да? - нажав на ироничность тона, спросил Денис.

- Вот именно "да", засранец! Эта невеста, паскуда вонючая, дочь моего старинного друга и партнера по бизнесу! Он её едва столкнул замуж! А ночью сегодня, под утро - скандал в сортире! С кем-то она там трахалассь, и до супружеской кровати потерпеть не могла, сука!

- Что ж вы-то её упустили?

- Да вот так получилось! - закручинился толстяк. - Не повезло...Разгорелся я , конечно, браслет ей с алмазами подарил, подтяжки уже отстегнул, а она, задрыга вонючая, смылась! И нашли её расхристанную, ноги врозь - совсем в другом месте! Однако я виноват, получаюсь и от этого может не только дружба пострадать, но и дело... Понял меня?

- Куда уж ясней. - Денис с трудом удерживался от смеха.

- Резать меня будут - на скажу , что видел тебя у кабинета Тарасова!

- Вешать меня будут - не скажу, что видел вас с невестой!

- Лады. Катись колбаской, может ещё встретимся.

- Не к чему.

Денис вышел из машины и "опель" рванулся с скоростью вовсе не соответствующей грации владельца.

Денис остался на тротуаре, с минуту постоял на солнце, подумав, что при такой погоде было бы весьма славно махнуть куда-нибудь к реке или на Медвежьи озера, искупаться, поиграть в волейбол, подхватить какую-нибудь девчонку в купальнике и...

Он приметил, что стоит в нескольких метрах от знакомого кафе. Того кафе, в котором первый и последний раз видел секретаршу Ольгу, через минуту после их встречи, если можно её так назвать - сгоревшую в "ауди" Он припомнил, что официантка кафе принимала Ольгу, как постоянного посетителя, оказывала ей знаки дружеского внимания, но что из этого могло следовать?

Денис сообразил, что ему попросту не хочется возвращаться в отель, поскольку там предстояла беседа с Тарасовым и она, судя по всему, тоже не входила в разряд приятных.

Он вошел в кафе, посетителей не было, а официантка оказалась той же девчонка в кокетливом платьице и приветливой улыбке на губах.

Денис не пошел к стойке, а плотно уселся, желая показать, что требует обслуживания. Она тот час метнулась к нему, выдернула из кармашка записную книжку и сказал.

- Здравствуйте. Чего желаете на завтрак?

- Чего-нибудь... Пару яиц, кофе. А что, эта красивая блондинка, которая по утрам приходит и курит у вас, уже ушла?

- Что? - растерлась девушка.

Денис улыбнулся, изображая неловкость.

- Да знаете, я иногда утром её здесь видел... Красивая женщина. С утра приятно посмотреть и полезно, как гимнастика на весь день.

- Это Оля... Но она больше никогда не придет. - улыбки отклеилась от лица официантки.

- Как так?

- Так. Она в машине сгорела.

- В машине? Сгорела?!

- Да. Прямо вот здесь. Десять метров не отъехала. Значит два яйца и кофе?

- Да.

Она упорхнула в глубины кафе и тут же вернулась с заказом.

- Простите, что я спрашиваю Как - то меня это оглушило.. Таких красавиц не взрывают. Она что - банкиршей была? Или большой бизнес делала?

Официантка оглянулась - посетители не появлялись и за стойкой бара тоже никого не было видно.

- Честно вам сказать, я вот лично так считаю, что без дела никого не убивают! Никого! Я читала, что без причины даже кирпич на голову не падает! Ну, откуда у неё такая шикарная машина была? То одна, то другая! То на "форде", то на "ауди", а зимой так на "плимуте" каталась.

- Вы в марках разбираетесь? - улыбнулся Денис.

- Муж увлекается. Ну, и я... Какова машина, таков и клиент, нам это знать надо.

- Марка машины ещё ни о чем не говорит. Вопрос в том, кто её возил, она же сама управляла.

- А не всегда! Весной да и летом её на черном "чероки" подвозили. "Гранд-чероки". - поправилась она.

- А на шоколадном "мерседесе"?

- Нет, такого не было. - и тут же она мгновенно насторожилась. Слушай, ты из милиции? Так я тебе ни хрена не говорила!

- Нет, что ты. Это у меня шоколадный "мерс". Хочешь, покатаемся.

Она засмеялась.

- Если б ты мне его по дешевке продать предложил - другое дело. А кататься у меня есть с кем. Рассчитайся сразу, чтоб я к тебе лишний раз не бегала.

Денис рассчитался, накинул в меру на чай, за что получил дополнительную информацию, которой не спрашивал.

- А в "чероки" крепкий мужик сидел, настоящий, сюда не заходил, но я его видела. Ты ведь все-таки мент? Это дело расследуешь?

- Да. - ответил он и официантка отскочила от греха подальше.

Информация мало что дала - и так было понятно, что официальной работой секретраше не подсилу зарабатывать настолько, чтобы менять иномарки. И никакого греха в том Денис не видел, что Ольга эксплуатировала свои Богом данные высокие качества тела. Не она первая, ни она последняя. И ничуть не хуже тех, кто так же продают свои мышцы или мозги. Однако и "чероки" машина приметная.

Через четверть часа он подошел к отелю "Олимп-Россия", миновал его, свернул в подворотню и оказался во дворе. Всего здесь стояло теперь пять машин, включая шоколадный "мерс" Тарасова. Но любопытней оказался тот факт, что Президент фирмы - принял кое-какие меры, после всего случившегося. Возле этой стоянки прохаживался охранник в униформе при дубинке и крайне раздраженной мине на упитанном лице.

- Ого! - радостно сказал Денис. - У нас и здесь охрану поставили?!

- Торчу как болван. - сердито ответил парень. - Ни сегодня завтра сюда телекамеру для обзора выведут. Не на улице же зимой мерзнуть. ты наш пожарник, вроде?

- Ага.

- Тоже работа не пыльная. Машины нет?

- Есть. Синяя "шкода"

- Видел.

- А этот "чероки" чей? Что-то я его не примечал раньше.

- Хозяин в командировке был. Горин, вице-президент. "Мерс" Тарасова. На "форде" шеф-повар Пашка катается. А на "восьмерке" Володька официант. Покурим?

Покурили. Потолковали о своей службе. Признали, что место клевое и хозяева люди порядочные. Воруют, конечно, от налогов укрываются - но как иначе, при таком бардаке вокруг? Главное - "меру знать и не зарываться, потому что жадность - она фраера и губит"

А то что господин Горин подвозил иногда секретаршу Президента Ольгу в кафе, после предполагаемых ночных развлечений, мало доказывало, что тот же господин Горин эту официантку в дальнейшем и погубил. Другое дело, что через секретаршу Олю господин Горин мог держать под контролем любое движение, любой чих самого Президента. И если в конечном счете секретарша Оля засекла этот момент. если сообразила, что выдает тайны своего шефа - то могла бы и потребовать дополнительную плату за свои побочные услуги. За что и поплатилась. Вот такая возможная схема причин её смерти.

Денис отдал охраннику сигареты, оставшиеся в пачке и пошел в отель Вас наш Фарид-татарин искал. - сказал ему в дверях отеля охранник.

- Спасибо.

Денис прошел к стойке портье - дежурил незнакомый ему молодой парень - подтянул к себе служебный телефон внутреннего пользования и набрал "О1" И тут же едва не выругался, едва услышал бодренький голос Ады.

- Приемная Президента фирмы "Фазенда-ИКС"!

- Соедините с Тарасовым.

- Денис! - веселый смешок - Соединяю!

Через несколько секунд в трубке щелкнуло и Тарасов спросил спокойно.

- Денис? Заходи, я один.

Он поднялся на второй этаж, вошел в приемную и тут же спросил.

- Ада, как ты тут оказалась?

- А тебе-то что? - с вызовом спросила она. - Я сама теперь свою дорогу строю! Валерий Дмитриевич попросил на телефоне посидеть пару дней, пока секретаршу не найдут!

- Фарид меня не искал?

- Я его не видела.

Денис ступил в кабинет Тарасова и тут же натолкнулся на внимательный, настороженный взгляд. Тарасов казался отстраненным и жестким, ничего дружеского в нем не было видно. И первые его слова тоже ничего доброго не предвещали.

- Ну, правофланговый... Пожалуй, пришел час истины, когда надо говорить в открытую. Для тебя это важно в первую очередь.

- Может быть, - уклончиво ответил Денис. - Мы одни?

- Одни, как видишь.

Денис ткнул пальцем в стенку.

- А в том кабинете?

- Горина нет.

- Я бы проверил.

- Проверь.

Денис неторопливо прошел к замаскированным дверям открыл их и убедился, что кабинет вице-президента пуст.

- Что должны означать твои подозрения?

- То, что они означают.

- Садись.

Денис погрузился в мягкое кресло и будто ударился о жесткий взгляд Тарасова.

- Ну, что скажешь, правофланговый?

- По какой теме?

- Начни... Начни с результатов осмотра кабинета моего вице-президента Горина. Пошарил ночью?

- Да.

- И прихватил пистолет с деньгами? Это зачем?

- Пистолета там не было. Денег - десять долларов.

- Пятьсот!

- Десять.

Тарасов помолчал и сказал, словно сдался.

- Над выпить. Иначе разговор не заскользит.

Он нажал кнопку и сервированный столик послушно появился на поверхности.

Выпили молча по рюмке водки. Денис достал из кармана свой бумажник и выложил перед Тарасовым обе визитные карточки Горина.

Тарасов внимательно ознакомился с ним, откинул в сторону.

- Дальше - что?

- Горин - крыса.

- Доказательств существенных, как я понимаю, у тебя нет? И быть не может.

- Есть косвенные. Но достаточно весомые. Он копает под вас яму.

- Как понять?

- Прежде он был вашим командиром. Потом, вы сами сказали, что вытащили его из канавы. На фирме - он второе лицо. - Денис прилагал все усилия, чтобы излагать свои мысли коротко и четко. - Такое положение вещей для него унизительно. Он намерен перехватить у вас руководство фирмы. Из этих целей - его действия. Он уехал в командировку, а его подручные взорвали вашу секретаршу Тарасов помолчал.

- Слова твои были бы весомые, дитя мое. Но они чепуха, поскольку ты не знаешь наших отношений. Наших давних отношений. В трудах и боях.

Особой твердости в голосе Тарасова все же не было и Денис ответил резко.

- В бизнесе прежние отношения ничего не значат. Он вам завидует и этого достаточно.

- Чтобы убить мою секретаршу? - неприязненно усмехнулся Тарасов.

- Она наушничала на вас Горину. У неё тоже была лопата в руках для вашей могилы, фигурально выражаясь.

- В известной степени, угадал... Она намекала... Наплевать на что она намекала! - он снова криво усмехнулся. - Не пойму, правофланговый, почему я склонен тебе доверять, хотя ты этого и не заслуживаешь. С моей позиции ты заслуживаешь совсем другого отношения.

Денис почувствовал, что у него похолодело в животе, в мозгах послышался гул надвигающейся горной лавины, которая сокрушает на своем пути - и скалы, и дома. Он понял, что разговор пошел без увиливаний и двусмысленностей.

- Вы просили меня искать крысу, и что мог, то я и нашел. Доказательства слабые, но если продолжать работу, они отыщутся - Может быть. Но дело в том, правофланговый.... Дело в том, что и у Горина есть на тебя обвинение... ДАВНО есть очень серьезное, доказательное обвинение.

- У Горина? - усылашал свой голос Денис. - Против меня?

- Да.

- Я знаю. - через паузу сказал Денис.

- Ну?

- Он сказал вам... Он сказал, вам, что я убил вашего брата... Тогда, в Белом доме... Вы поручили ему отыскать убийцу и он нашел.

- Значит, нашел? - тяжело спросил Тарасов.

- Да. Это я.

- Ты, значит...

- Я не могу оправдаться. Нет ни свидетелей, ни фактов. В нас стреляли. И я - стрелял. Вслепую. Может быть, я попал в вашего брата... Но он хотел выпустить меня из Белого Дома! И получается... В любых случаях, он погиб из-за меня.

- Жалкие слова.

- Конечно.

- Значит, так...

- Так. - с вызовом ответил Денис. - И вы знаете это давно. Все давно вычислено. Вы собрали под крыло фирмы всех, кому дали кровавый знак из куска своего ремня. И начали с Фарида. Но меня не было, а когда я вернулся...

- Притормози.

Денис замолчал и тупо смотрел, как Тарасов наполняет рюмки снова.

- Искать мне тебя долго не пришлось. Я просто вспомнил , что у тебя была свежая рана на бедре. А в пистолете брата не хватало несколько пуль. И убит он был из автомата. У тебя была рана тогда , у единственного из взвода. Свежая рана. Ты её пытался спрятать. Прав ты и в том, что я за тобой не бегал. А просто ждал, пока ты сам ко мне явишься. Мне торопится не к чему. Брат тоже потерпит. Мир его праху.

Снова выпили и Денис вкуса напитка не почувствовал.

Тарасов поставил рюмку на стол, слегка пристукнув ею.

- Ну, и что мне теперь с тобой делать?

Денис пожал плечами.

- Убить, наверное.

- Правильно мыслишь. Я мог давно это сделать.

- Да. Конечно, - согласился Денис. - Но...

- Что "но"... Договаривай.

- Вы - солдат. И знаете, что такое бой...Боевая обстановка. Один нападает, другой защищается. Часто попадают в своих... Я испугался. И стрелял наугад.

- Но попал?

Денис не ответил.

- Что ж... Действия для кошмара боевой ситуации логичные...

- Я просто убегал, Валерий Дмитриевич. Можете сказать - дезертировал. А потом вы сами нас оттуда вывели. Это же хотел сделать со мной и ваш брат. А в нас стали стрелять из темноты.

- Да... Он первым понял, что вся оборона Белого Дома - бордель не нашей игры... Но ты виноват в его смерти, правофланговый. Не знаю, что с тобой делать, сучий потрох. Равно, как не знаю, что делать и с Мишкой Гориным. Ему копать под меня яму - глупо. С руководством фирмой, с управлением - он не справится.

- Вам знать лучше.

Тарасов замолк , потом сказал требовательно.

- Смотри мне прямо в глаза!

Денис и без того не сводил с него взгляда.

- Смотрю.

Пересмотр продолжался секунд двадцать, потом Тарасов прищелкнул рюмкой о столешницу.

- Ладно, правофланговый. Живи!... Но помни, что ты навеки мой должник.

Денис слабо подхватил.

- А долг выкупается кровью?

- Правильно говоришь... Может быть и так. Ищи настоящую крысу. Или докажи, что уже нашел этого зверька. Найди крысу и - убей.

- Горин был связан с Ольгой. Тесно связан! По утрам на своей машине возил её в кафе. - нажал Денис. - От неё он мог получать информацию о любых ваших действиях!

- Каких?... Да и плевать мне на это...Ты запомни, Денис, я не только вытаскиваю своих друзей из канавы... Но и не отказываюсь от них до конца Тогда я отказываюсь от вашего задания!

- Не имеешь права. Ты что, меня не понял?... Не имеешь. Копай глубже. И вот на что обрати внимание... Зачем кому-то потребовалось стирать запись на автоответчике Михаила? Вот что в разум не возьму.

- Получается, там было что-то опасно. - заметил Денис.

- Получается... Но что?

- Горина надо спросить.

- Спрошу, не волнуйся. Я его о многом спрошу. Но это уж наше личное дело. Иди, ты свободен.

Денис вышел из кабинета и Ада торопливо попыталась его остановить.

- Денис, ты только не... В общем, подожди.

На мгновение он увидел её испуганные глаза, она цеплялась за его руку, но разбираться сейчас ещё и в её проблемах у него не было сил. Он вырвался и сказал.

- Потом. Мне не до тебя.

- Денис! - крикнула она уже в след. - Тебя ищет Фарид, он...

Она не договорила, замялась да и слушать её Денис не хотел. Он прошел по коридору, вышел из отделения офиса и заметил, что в крыле, возле одного из номеров пожилая горничная собирает грязное белье. Денис прошел мимо горничной, вошел в номер, тут же заперся в ванной, включил холодную воду и сунул голову под струю.

Когда голова заледенела, он выключил воду и вытер волосы насухо подвернувшимся полотенцем.

Ладно, решил он, просишь копать глубже, так будет тебе глубже. Собственно говоря, эта производственная задача теперь явно совпадала с охотой за наградой мэрии, Денис был уверен в этом почти без колебаний. Он вышел из ванны и горничная взглянула на него в недоумении но ничего не сказала.

Дежурный портье посмотрел на Дениса и сказал с непонятной осторожностью и неуверенностью.

- Вас ищет наш слесарь Фарид Хомятов, Денис Владленович.

- Я знаю. У нас есть книги по учету гостей?

- Конечно.

- Дайте я на них взгляну.

- За какой месяц? - услужливо спросил розовощекий плечистый парень, которому впору было молотобойцем служить.

- За три последних Портье тут же нырнул под стойку, потом выложил затрепанные книги и заметил сдержанно.

- Слава Богу, что так - Что именно?

- Что в краже у нашего вице-президента подозревают не своих, а гостей. Тоже конечно, не в радость, но хоть мы в стороне.

Денис не стал комментировать догадку парня и бегло пролистал ту книгу, что была отмечена текущим июлем. Все три книги были ещё старого, напечатанного во времена СССР образца - существовали даже графы: "Основания для поселения" и "Прописка по постоянному месту жительства". Теперь времена изменились и надобность , как таковая, в этих графах отпала, так что их заполняли формально..

В графе, которая требовала оснований для поселения, гости упражнялись в меру своего остроумия. Один заявил попросту; "сбежал от жены, хочу отдохнуть". Чаще всего значилось: "по рекомендации президента фирмы "Фазенда-ИКС". Но в основном ограничивались простым заявлением: "основания имеются". Так же чаще всего обходилось и со сведениями о месте постоянного жительства. Что ни говори, а работа милиции явно усложнилась Беглый просмотр и за июль, и за июнь мало что дал. Регулярно появлялась фамилия Вящяева В.С., но Денис и без того уже знал, что игривый толстячок обитал в отеле, словно дома. Денис хотел было уже отдать книги, но в записях за май вдруг промелькнула строка.

"Депутат Государственной Думы Афонин М. И., рекомендация вице-президента фирмы Горина М.А., прописка в городе Екатеринбурге"

- Можно я поработаю с книгами пару часов у себя? - спросил Денис.

- Конечно, но домой уносить не разрешено.

- Я понял.

Он пошел к себе в номер, пытаясь вспомнить депутата Афонина, таким, каким он его видел четыре года назад в Белом доме. Ни черты лица, ни даже фигура память не восстанавливала. Чудилось что-то легко и умело говорящее, звенел в ушах хорошо поставленный баритон, вспоминался отличный темно-синий костюм, аккуратные усы и не более того.

Денис вставил в замок дверей ключ и заметил клочок бумаги, торчащий над дверной ручкой. Кто-то оставил записку и Денис выдернул её, открыл дверь и вошел в номер.

Он развернул бумажку и обнаружил запись, сделанную торопливыми буквами - автор пытался писать стандартными квадратными буквами, маскируя свой почерк.

"ПОЛУЧИЛ ПЕРВОЕ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ, ГАДЕНЫШ? ТАК ЧТО - НЕ РЫПАЙСЯ. А ТО И ТЕБЕ БУДЕТ ХУДО! ЖИВИ НА ЗАРПЛАТУ, ИЛИ ВОРУЙ, ОСТАЛЬНОЕ НЕ ДЛЯ ТЕБЯ"

Подписи, конечно не было, а смысл записки был бы в чем-то ясен очередное предупреждение прекратить охоту за призом в сто тысяч долларов, так скорее всего следовало понимать, однако категорически непонятно, что за первое предупреждение Денис уже получил? То, что Аду избили? Вовсе глупость...

Додумать Денис не успел. В дверь стукнули, открыли и Фарид ступил в номер - растерянный и какой-то даже пришибленный. Едва улыбнулся и проговорил, заикаясь.

- Целый час тебя ищу... Ты сядь, Денис.

- Что еще?

- Ден, очень плохие вести... Очень. Ты сядь.

- Не тяни, зараза! Что случилось?

- Ден, твой отец... Владлен Тимофеевич... Умер.

На минуту из тела Дениса изчезли все чувства и мозг - ощущалась лишь бездонная пустота. Потом он обернулся и бессмысленно принялся шарить глазами по номеру. Наткнулся взглядом на свою застланную постель и вдруг принялся пинать матрас и подушки ногами. Каждый удар он сопровождал резким выдохом, как выкриком. Покрывало, одеяло, потом подушки слетали с кровати и падали на пол.

- Хватит, Ден, хватит. Не круши мебель, толку от этого мало.

Фарид охватил его сзади руками, толкнул в кресло и Денис разом обессилел.

- Как это произошло?

- Отец утром пошел двор поливать... А Владлен Тимофеевич лежит на лестнице. И сумочка тут же... Он, наверное, в магазин пошел. Ну, отец его на руки, к нам занес, на диван положил.. Но он уже мертвый был, только мы "скорую "вызвали а сейчас его уже увезли. У него сердце остановилось, Ден. Сердечная недостаточность, сказали. Вроде так.

- Может быть. Едем. - Денис встал, потом приостановился и потянулся к телефону.

- Я скажу Президенту, что...

- Не надо, Ден, я уже сказал только что. Тебе не надо приходить на работу, сколько потребуется.

- Да. Хорошо, едем.

- Что это, Ден?

Денис не понял вопроса, посмотрел на Фарида, а тот вытаращил глаза на развороченную постель.

Денис оглянулся - на металлической сетке постели, открывшейся после его буйства - лежал вороненый пистолет с рукояткой, аккуратно замотанной синей изоляционной лентой.

- Что это? - следом за Фаридом повторил Денис.

Фарид наклонился над оружием.

- Это пистолет "ТТ".

Денис отодвинул друга в сторону, взял оружие в руки, привычно извлек обойму - она была укомплектована всеми патронами.

- Во время мне подарили игрушку. - пробурчал Денис.

- Выкини его к чертовой матери! Это же тот, который сперли у Горина, ты что не понимаешь? Тебя подставить хотели!

- Ты уже об этом знаешь?

- Весь отель знает! Пойдем и выбросишь дуру в Москва-реку!

- А ты тот автомат выбросил?

- Он - чистый! А из этого может половину Москвы перестреляли! И я свой автомат так заховал, что...

- Откуда ты знаешь, что автомат "чистый"? Может и из него сто человек поубивали, пока он до тебя дошел. Ладно, о чем мы говорим. Поехали в больницу.

- В морг, Ден. - негромко поправил Фарид. - В морг пятьдесят первой больницы.

- Да, конечно.

Денис снял с вешалки свою спортивную сумку, уложил в неё пистолет и они вышли из номера.

ПОЛУЧИЛ ПЕРВОЕ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ, ГАДЕНЫШ? - неизвестно кем задаваемый вопрос стучал в голове Дениса. Так что, следовало понимать, что теперь это первое предупреждение было определено конкретно, и ломать голову над его смыслом не приходилось.

- Сколько было точно лет Владлену Тимофеевичу, Ден? - услышал Денис голос Фарида, поднял голову, обнаружил, что его синяя "шкода" катится уже в районе Филевского парка, почти никогда не балующийся табаком (отец запрещал) Фарид - курит за рулем, а день все такой же солнечный и ясный.

- Жития ему было семьдесят три года. - ответил Денис.

- Ну, все же пожил...Более или менее.

- Пожил бы еще. Если б не помогли умереть.

Фарид ответил не сразу.

- Нет, Ден. Я тоже сначала об этом подумал. Аду избили, а теперь Владлен Тимофеевич. Нет. На теле ни царапины, одежда аккуратненькая.. Он на лестнице калачиком свернулся и тихо так, наверное, отошел. Нет. Его не убивали.

- Да много ли надо , чтоб убить старика? - ожесточенно ответил Денис. - Да ещё с больным сердцем?! Его достаточно испугать, за грудки потрясти, чтоб из него дух вылетел! И почему он на лестнице оказался, когда у нас лифт работает? А по лестнице ему и не подняться!

- Отец тебе расскажет, как его нашел. И врач тебе сейчас все объяснит.

Через полчаса немолодой врач в коридоре больницы сказал с нормальной, непреувеличенной мерой сочувствия в голосе.

- Картина достаточно типичная, Денис. Но мы обязаны провести вскрытие - Не надо...

- Мы обязаны. Человек погиб не в своей кровати после хронической болезни, ты уж извини.

- Если у вас будет другой диагноз...

- Конечно, тебе сообщат.

В отдельном одноэтажном здании морга, коренастый и угловатый старик санитар попросил Дениса и Фарида немного подождать, а потом выкатил в фойе каталку, покрытую простыней, быстро глянул в лица парней и откинул простыню в изголовье.

Отец лежал голый, худой, костлявые руки сложены на спине, рот открыт - вставную челюсть у него не вынимали. Глаза не были закрыты полностью, даже левый. Между ресниц поблескивало что - то темное и мутное. Но почему - то он казался Денису непривычно совершенно седым, белым как снег, хотя будучи живым оставался при серо-стальных волосах. Тех, что ещё были.

- Закрой ему глаза, сын. - негромко сказал санитар. - Это твой долг.

Денис попытался закрыть отцу глаза и, кажется, это не очень получилось.

Санитар накинул на тело простынь, Фарид финтом фокусника сунул ему в карман халата деньги.

Перед моргом зеленела тенистая роща - старые, высокие деревья, трава под ними и несколько неторопливых фигур гуляющих здесь, - в стороне от страшного здания.

- Посидим, покурим? - спросил Фарид.

- Давай.

Они прошли в глубину парка, нашли скамью, Денис достал сигареты, протянул их Фариду, а взамен получил плоскую фляжку водки.

- Хлебни, Ден.

Он так и сделал, и спросил.

- Как хоронить-то, Фарид? С чего начинать? И денег, черт возьми нет, придется занимать.

- Ничего тебе не придется. Фирма оплачивает все расходы по похоронам Владлена Тимофеевича.

- Какая фирма?

- Наша фирма. Так сказал Тарасов. И дал мне уже кое-какие деньги. Все хлопоты я сам проверну, не дергайся. Это сейчас просто, Ден.

глава 7

Квартира сразу опустела, хотя отец в ней и без того занимал в ней очень мало места. До вечера Денис покопался в отцовских бумагах, никаких указующих записей, завещания не нашел, да и нечего было завещать, кроме семейных реликвий, которые на рынке ничего не стоили. В записной книжке отца - почти все имена с номерами телефонов были вычеркнуты: многие друзья его уже ушли в иной мир. Денис выбрал тех, кого знал или слышал о них от отца и до поздна сидел у телефона в коридоре, сообщал грустное известие и дату похорон - в субботу, в десять.

В двух местах не поняли о чем идет речь, в одном попросту сообщили , что Николай Петрович и сам уже умер.

К полуночи пришли Фарид с Борисом и Борька сказал с порога.

- Денис, все слова ничего не значат. Все, что я чувствую, считай уже сказано. Англичане в таких случаях отделываются одной фразой : "ай эм сори" Означает, что "весьма сожалею." И говорят они её всегда - наступил тебе на ногу, плюнул даме в лицо, или сочувствуют смерти твоей бабушки: "ай эм сори". Чихать на англичан. Владлен Тимофеевич был славный старик, прожил жизнь с напором, с идеей, мир его праху Через час, когда принялись на кухне за вторую бутылку, Борис спросил осторожно.

- Денис, если хочешь, то моя церковь отпоет твоего батюшку по торжественному чину. Тебе это, практически, ни во что не обойдется.

- Не надо, - ответил Денис. - Никакого завещания он не оставил, отпевания не заказывал, да и вообще убежденным коммунистам ритуала не положено.

- Не скажи. У нас в церкви только коммунисты в последнее время косяками и идут. В мае работали по полковнику КГБ. На груди звезда Героя Советского Союза. на крышке гроба провославный крест. Представляешь, сколько они душ христианских загубил? А перед смертью - испужался, надеется в Рай попасть и отмолить себе Царствие Божие и вечное.

- Все-таки, Борька, ты подонок. - сокрушенно сказал Фарид. - Ты хоть на грамм веришь сам-то в Бога, если в церкви халтуришь?

- Как тебе сказать, - с тихой улыбкой ответил Борис. - Бог-то может быть он там где-то и есть. В качестве высшей силы. Но жизни в загробном мире, вечного блаженства в Раю, я бы лично не хотел.

- А это ещё почему?

- Так видишь ли, ты туда попадешь в компании со своими современниками, иначе ж не получается? И околачиваться там с ними - вечно! Представляешь, вечно тусоваться с такими душами, как Гитлер, Сталин, Берия, бандит Володька из тридцать третьего дома, да ещё Наполеон и тот же полковник КГБ - мне не охота. Ну , к дьяволу. Лучше в небытие. Из тьмы вышел, во тьму уйду. А ты, Фарид, будешь в раю своего Аллаха развлекаться с гуриями и подглядывать в щелочку, как грешники горят в Аду. Так, кажется, Коран трактует загробный мир правоверных.

- Мою душу пополам разорвут, - мрачно заметил Фарид. - Часть к вам, часть к мусульманам.

- Попросись лучше в Ад, мы с Денисом тебя там на какой-нибудь раскаленной сковородке встретим... Отставим тему, ни к месту... Денис, ты мне не подаришь мемуары Владлена Тимофеевича на память о нем?

- Зачем тебе?

- Так... Все-таки, какая нинаесть, а точка зрения очевидца на события истории...Он там про конец войны любопытно пишет... Принципиально говоря, всякий разумный человек желает оставить свое понимания мира и времени, в котором жил. Один для этого строит Храм Василия Блаженного, другой изобретает велосипед, третий выигрывает Аустерлиц и проигрывает Ватерлоо... Гитлер уничтожил восемь миллионом евреев, а партайгеноссе товарищ Сталин тоже не отстал - пятьдесят миллионов россиян смел с лица земли. Чингиз-хан...

- Не вали всех до одной кучи, - сердито прервал Фарид. - Сравнил! Это разные вещи, кто колесо изобрел, кто людей убивал Борька ехидно засмеялся.

- В том-то и дело, Фарид, что каждый из людоедов считал, что глубоко прав в своих поступках! Что действовал если не на благо всего человечества, то на благо нации! Я же говорю про людей идейных. И Владлен Тимофеевич был человеком Идеи... У него свой взгляд на происходящее, мы можем выслушать, но не судить... Мне это чисто теоретически интересно, Денис.

- Возьми, если надо.

- Но ты не...

- Возьми. - твердо повторил Денис. - Отец убит, а то, что он писал только ему и надо было.

Фарид наклонился над столом.

- Ден, перестань. Владлен Тимофеевич умер своей смертью.

- Да? А почему он лежал посреди лестницы, а сумка с хлебом наверху, на площадке? Почему он вообще на лестницу пошел?

- Ден, лифт мог не работать. А Владлен Тимофеевич поднялся на площадку, почувствовал себя плохо, выронил сумку, падая - попятился, а потом сел и умер. Отец же его ещё теплого застал! И никого вокруг не было!

- И белый, седой он в морге лежал. - пьяно и упрямо возразил Денис. Он серый был, как матерый волк. А говорят, что люди от страха и переживания могут вмиг побелеть.

- Это сказки, Денис. - заметил Борис. - Это литературные сказки. За несколько дней поседеть, за неделю - ещё куда ни шло. Но за несколько секунд - нонсенс.

- Ладно, можете верить в то, что вам приятней. И безопасней, а я предупреждение получил, что отец первый, я - следующий.

- Это ещё что за новость? - спросил Борис.

Денис поднялся, прошел в свою комнату, нашел в джинсах записку, которую вытащил из дверей своего номера в отеле и вернулся с ней на кухню Можете почитать. Бандит уже знал, что отец умер. Он его уже убил. И оставил мне это сообщение.

Борис передал записку Фариду и сказал.

- Ну, по пьяному моменту ты не торопись делать заключения такого рода. Это может быть так, а может и нет. Я бы предположил другую версию, как я её вижу.

- Какую? - глухо спросил Денис.

- Насколько Фарид рассказал мне состав событий, он прибежал на фирму, начал разыскивать тебя и, мы нашего молчуна Фарида знаем, всему свету по секрету поведал между делом о твоей трагедии Все в отеле уже знали, что твой отец умер. А тебя в номере не было. И неизвестная персона, вложила тебе эту записку, чтобы ЕСТЕСТВЕННУЮ смерть Владлена Тимофеича разыграть в свою пользу, для твоего устрашения. Вот так.

Фарид тяжело охнул.

- Ну, опять ты, кривоумный трепач так все закручиваешь, что в припадке белой горячки не померещится! Я, конечно, разволновался, у человека отец умер, я его найти не могу... Некоторым сказал, в чем дело...Ты думаешь, это приятное дело, такие вещи другу сообщать?

- Я бы перепоручил это дело другому. - спокойно ответил Борис. - Но вопрос в другом, и вопрос серьезный. Если Денис расценивает эту записку как предупреждение, то ему следует принимать решение: продолжаем мы охоту за несметными сокровищами из казны Московской мэрии, или закрываем... Денис, ты мотор всего дела, тебе и решать.

- Продолжаем, - тяжело сказал Денис. - Теперь тем более продолжаем.

- Хорошо, - просто согласился Борис. - Что делать лично мне?

- Тебе? - Денис сосредоточился, стараясь справится с опьянением. Тебе вот что... Ты помнишь по нашим боевым временам депутата Афонина?

- Туманно. Нечто усатое, болтливое, крикливое и, как показали события - лживое. Он и теперь заседает в Думе.

- Да... Он в друзьях Горина. И Тарасова. Пощупай его за вымя.

- В системе свободной охоты или дашь указания?

- Сам разберешься Доберись до него, попроси помощи, скажи, что ищешь работу, что тебя за те дела у Белого дома преследуют до сих пор, а он тебе должен помочь, потому что тоже выступал, а сам процветает. Разъясни его, но будь острожной.

- Денис, - улыбка у Бориса получилась нехорошей. - Уж я найду, что ему сказать.

Фарид одобрительно засмеялся.

- Это дело нашей гадюке самый раз по плечу, не обижайся, Боб.

Борис взглянул на друга кротко и сказал.

- Я уже привык пропускать твои глупости между ушей. А с учетом их количества, я тебя не слышу неделями, друг мой.

- Пришибу я тебя когда-нибудь. Честно говорю - доведешь, и пришибу.

- Только учти - ты всегда начинаешь первым.

Все, понял Денис, тризну по отцу сыграли, память его уходит в забвение. Живым - жить и отмеривать свои страдания по умершим в дозах, которые покойники заслужили. Перебор столь же лицемерен, как и равнодушие. Смерти боятся все - смерть ближнего и твоя смерть, это лишь вопрос времени и очередности, которую выстраивает Судьба. Сегодня - не ты. И радуйся этому, оплакивая покойного.

... Хоронили Владлена Тимофеевича в субботу, через три дня. От фирмы прислали венок, провожающих было немного, уместились в один автобус фирмы "Ритуал" - вместе с гробом.

Во втором зале Хованского крематория без долгих слов прощания свершили положенный ритуал при помощи специально к этому действу приставленной женщины, которая все знала и подсказывала, когда близкие усопшего ошибались в деталях - после чего закрытый гроб покатился на роликах по черной дорожке в арку и за ним закрылся черный занавес. Денису на миг показалось, что гроб с телом отца словно ракета разогнался по взлетной полосе и теперь оторвется от земли взмоет в космос.

Когда садились в автобус - из короткой и толстой трубы крематория густо валил черный дым.

Стариков, собравшихся на поминки, Денис не узнавал, они больше кушали, чем пили да и то, - какое там "кушали"! - клевали, точнее сказать.

Крепко выпил только отец Фарида Булат Аббасович Хомятов, но молчал все грустное застолье, лишь перед уходом домой положил свою тяжелую лапу на плечо Дениса и сказал.

- В Раю душа твоего отца, моего друга. Ты нам всегда как сын.

С самого начала похорон и до поминок Денис с нарастающим раздражением пытался определить - чего ему не хватает, в чем дискомфорт происходящего. Принимая во внимание, что голова его трещала от трехдневного пьянства, разобраться сразу в своих ощущениях он не мог. И лишь когда последний старик вечером покинул квартиру, Денис спросил.

- Фарид! Черт меня побери! А где Борька?!

- Не знаю.

- Как не знаешь?

- Я не могу найти его второй день.

- Ты что, смеешься?!

- Абсолютно не смеюсь, Ден. Его нет второй день ни дома, ни в церкви, ни у Евгении - нигде.

- Кто такая Евгения?

- Она поет с ним в церкви. Он её хотел тебе подарить, а ты отказался.

- Не помню... Фарид, мать твою так, где Борька?!

- Оттянемся пивом, отоспимся и начнем искать. - рассудительно решил Фарид.

Проспались к полудню понедельника, кое-как встряхнулись и поехали на работу.

Появление Дениса в офисе сопровождалось многоступенчатым ритуалом.

Первым, в дверях фирмы к нему шагнул швейцар Кирилл, виновато улыбнулся и сказал.

- Денис, я тебе сочувствую, батюшка умирает, это ужас как тяжко. А на меня ты не обижайся, что я на том допросе в тебя пальцем тыкал. Знаешь , пенсия у меня - крохи, а тут работа такая хорошая. Я прямо здесь и умереть хочу.

Затем официантка позвала Дениса в ресторан и из глубин кухни появился повар Паша, в руках держал поднос, на нем две рюмки и без лишних слов помянули покойного Ада перехватила его возле кабинета и сказала, что Тарасов зовет к себе.

Босс встретил его на пороге кабинета, молча похлопал по плечу, усадил в кресло и - опять же нажал на кнопку, после которой автоматический столик вынес на поверхность опять же положенную выпивку. После чего Тарасов задал несколько рассеянных вопросов о жизни отца Дениса, а потом спросил задумчиво.

- Денис... А тебе не кажется, что твоего отца...

- Кажется.

Тарасов вскинул брови.

- Вскрытие делали?

- Да. Но диагноз первоначальный. Сердце отказало.

- Ну, должен тебе заметить, что при современной химии и фармакологии симуляция сердечной недостаточности это...

- Я это и имею ввиду.

- Хорошо. - резко оборвал Тарасов. - Хватит тебе ходить в пожарных. Назначаешся начальником службы безопасности отеля. Я восстанавливаю эту должность. Попробуем выхлопотать тебе разрешение на оружие. Принимай дела.

- У кого?

- У меня.

- Понятно. А кстати, кто занимал мой номер в отеле до меня?

Тарасов улыбнулся.

- Тебя мониторы испугали? Твой номер занимал бывший начальник службы безопасности. Я его выгнал за предательство. Он из кладовок ресторана воровал спиртное. Понравились мониторы?

- Да, удобная штука.

Тарасов вручил ему папку с документами, где были перечислены все охранники, техника самообороны отеля, внутреннего и наружного наблюдения, но работать с документации не было настроения и Денис ушел из отеля, побродил по улицам, пообедал на веранде открытого кафе, даже вздремнул в парке на скамье и к вечеру вернулся в отель, и прошел в свой номер, где его терпеливо поджидал Фарид, сообщивший, что и сегодняшние его усилия по розыску бесследно пропавшего Борьки Кожанова успехом не увенчались.

- Пойду домой. - закончил Фарид. - А то мы с тобой ничего лучше не придумаем, как снова напьемся.

- Пить не будем. Посиди у меня немного.

- Зачем?

- Не знаю... Мне кажется, что мы сегодня ещё получим сообщение о Борьке. Я так чувствую.

- Оставь, Ден . - усмехнулся Фарид. - Я в эту экстра-пара-сенсорику и всякие гороскопы не верю. Хлеб и водка - есть хлеб и водка. Ни в какой виртуальной реальности, мать её в зад, они не отражаются.

Словно в ответ ему зазвонил телефон под рукой Дениса, он снял трубку и незнакомый, гнусавый женский голос потребовал.

- Господина Черешкова, будьте любезны!

- Я у телефона.

- Слушайте меня внимательно и не перебивайте. Ваш друг сидит у нас. Пока жив и здоров. Ультиматум следующего порядка. Пока вы будете сидеть спокойно и не станете заниматься внеслужебными делами, его жизнь в безопасности. При вашей очередной попытке заработать известные вам призовые деньги, мы будем резать вашего приятеля по частям, а кусочки отправлять вам почтой. Эта часть ультиматума понятна?

- Вполне, - наливаясь злобой, ответил Денис.

- Далее. Ориентировочно, он просидит здесь полгода. За его содержание вы заплатите имеющиеся у вас на счету десять тысяч баксов. Расчет по окончанию наших отношений.

- Через полгода?

- Быть может несколько больше. Или меньше. В зависимости от вашего поведения. И от того, насколько быстро будет затухать следствие по известному вам делу.

- Вы блефуете, мадам. - выдавил Денис.

- Отнюдь. Сейчас будут доказательства.

В трубке что-то пощелкало, постукало и по обыкновению негромкий голос Бориса, с легкой смешинкой в интонации, при очень хорошей слышимости зазвучал словно где-то рядом.

- Денис, во-первых, никаких денег не плати. Пусть эти ублюдки кормят меня за свой счет. И не верь, пожалуйста, ни в какие сроки. Они меня, конечно же, убьют. Сейчас они попросту врут, что бы выиграть время. Дави их , Денис, и ничего не бойся.

- Подожди, Боря...

- Да нет. Не прерывай меня. По нашей договоренности с господами заговорщиками я имею право говорить тебе все, что хочу. Кроме определенных конкретных имен лиц, и без того тебе известных. Так что не имен, ни моих успехов в расследование нашего дела я тебе выдать не могу, поскольку дал этим джентльменам честное слово. Итак, Денис, я сижу в подвале, как сюда попал - не знаю. Где находится этот подвал - тоже не знаю. Иногда слышу гудок электрички, но очень далеко. Иногда мычат коровы, поют петухи. Все нормально. Не бойтесь этих говнюков, если удастся меня найти и вытащить попробуйте, а так... Ну, вот, моя дама и джентельмены разволновались... Будь здоров, Денис,. Поклон Фариду.

После краткой паузы снова загнусавила женщина.

- Надеюсь, вам все понятно и я не спрашиваю, согласны вы или нет.

- Дайте ещё раз Бориса. - жестко потребовал Денис.

- Зачем? Он вам все сказал. Мы ему все разрешили и достаточно.

- Не делай из меня дурака, падла гнусавая! - заорал Денис. - Вы уже давно убили Борьку! А запись его слов сделали на магнитофон! Ты что думаешь, я щелчка включения аппарата не слышал?

- Рехнулся, парень...

Сжимая трубку до боли в руке, Денис слышал приглушенные голоса кто-то совещался нивесть в какой дали отсюда, на другом конце линии связи. Потом послышался смех Бориса и он заговорил вновь.

- Денис, ты молодец! Эти уроды просто обосрались! Они думают, что на дураков нарвались, а дураки, ты ж помнишь - всегда проигрывают. Но мы им ещё вмажем! Всей команде вмажем! Что ты от меня хотел?

- Что говорить твоей матери?

- Я ей уже звонил отсюда , опять же по разрешению... Сказал, что совершаю паломничество на святую землю Иерусалима. Чтобы приклонить колена у креста Господня. Путешествие, сам понимаешь, длинное... Если не бесконечное. Отбой?

- До встречи, Борис...

Денис услышал его смех и гнусавая женщина снова сказала.

- По моему обеим сторонам все ясно?

- Ясно. - ответил Денис и с невероятным трудом сдержался, чтоб не заговорить на старом, честном и прямом солдатском языке, но она неожиданно сказала мягко.

- Все будет хорошо, мальчики, только не трепыхайтесь, не лезьте в игры взрослых.

Больше не было сказано ничего, Денис положил трубку, оглянулся, увидел побледневшее и напряженное лицо Фарида, спросил.

- Ты все слышал?

- Да.

- Что будем делать?

- Ден... Борька стоит дороже, чем сто тысяч баксов... И двести тоже... Возьми и получи эти десять штук, и мы...

- Очнись. Ты ничего не понял. Десять штук мы отдадим за его содержание, когда все кончится.

- Да... У меня мозги свихнулись... Подожди, Ден! Борька же все знает и видит врага! Он вернется и..

- Он не вернется, - остановил Денис. - Не вернется, потому что видит врага и все знает. Это блеф, Фарид. Они тянут время. А время играет на них.

- Да каким образом?

- Простым. Вице-мэр Рекунов пережил кризис и идет на поправку... Следствие, скорее всего, как у нас принято, начнет затухать. Вице-мэр вернется на работу и..

- Ден, ты не думаешь, что этим уродам было проще всего разом убить нас всех троих? Не так уж и сложно.

- Согласен, - задумчиво кивнул Денис. - Но все же это хлопотливое занятие... И быть может, они не могут сделать это по каким-то другим соображениям. Быть может, у нас есть защита, о которой мы не подозреваем. Или они боятся, что мы уже приняли какие-то контрмеры.

- Ты знаешь, если мы притихнем и не будем рыпаться, наверное все и сойдет на тормозах? Они же, Борька сам сказал - джентльмены. Позвонить ему дали...

- Фарид! Джентльмены взрывают молодую женщину и убивают старика?! А до этого убили охранника вице-мэра и самого Рекунова покалечили?! И твою сестру - они же избили!

- Не думаю, - заколебался Фарид. - Это все с этим конкурсом фото-красавиц. Там ведь тоже сплошное зверье, хоть и женского рода... Знаешь, как они друг друга ненавидят? Нет, это мимо кассы.

- Дай Бог, что б так! Но они не джентльмены. Борьку - убьют. В любых ситуациях!

- Тогда... Тогда я пойду домой и достану из загашника автомат. Начнем искать! Один черт и..

- Нет. Нет. Не начнем искать... Мы возьмем тайм аут. Они должны уверовать, что их условия приняты. Сидим, как мыши в подполе, недели две...И будем старательно наблюдать за теми - КТО НАБЛЮДАЕТ ЗА НАМИ... Первый кандидат - Михаил Афанасьевич Горин, поскольку по моему разумению, побоявшись своего характерного голоса дребезжащего саксофона он и подсадил к телефону эту гнусавую, неизвестную нам бабу. Второй кандидат - депутат Афонин, поскольку Борис именно на него выходил в поисках и там погорел...

- Афонина нам не достать.

- Само собой. Там посмотрим... Третий кандидат, как это ни грустно, наш благодетель - Тарасов Валерий Дмитриевич... Ты не приметил в словах Борьки какого-нибудь намека? Скрытого сигнала? Он же хитрый, как бес.

- Ден, он мудрый, как змий... Его заточили где-то в Подмосковье, это понятно Коровы мычат... Петухи поют... Коровино? Петушково? Петушки? Есть такие места под Москвой?

- Ну - ну, крути дальше! - нервно подогнал Денис. - Он же сказал точнее, Фарид! Он нас мордой ткнул в место где сидит!

- Иерусалим? Новоиерусалим получается? Где-то там?

- Черт меня дери, - еле слышно произнес Денис. - Да я же точно знаю, как его найти. Знаю, Фарид! Я укажу на карте точку его тюряги с точностью до ста метров...

- Как?

- Не скажу. - решительно ответил Денис. - Выдержим тайм-аут. Если я тебе скажу, ты тут же бросишься в атаку. Все-таки выдержим тайм-аут.

Фарид прокашлялся, что выражало у неё крайнюю степень обиды, но сказал деловито.

- Хорошо. Я в этот перерыв займусь чисткой автомата. Не помешает?

Денис задумался, вздохнул и невесело ответил.

- Может быть...

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

ЭТИ - БУДУТ УБИВАТЬ!

глава 1

Время тянулось медленно, а может быть, и вообще остановилось. В подвале было перманентно темно, только через крошечную вентиляционную дырку, под самым потолком можно было определить: светиться - день, не светится - ночь. Керосиновая лампа на ящике тоже давала мало света сквозь закопченное стекло, зато нещадно воняла и поддавала жару в дневные часы.

Но Бориса Кожанова более всего удивляло то, что он не страдал до изнеможения в своем заключении. Он умел управлять своим настроением и психикой, умел "уйти в себя" в мир своих мыслей и чувств. Ему хватало для спасения от скуки материала опыта двадцати двух лет жизни и громадного количества прочитанной литературы. Можно сказать, что он был прирожденным сидельцем в одиночке.

Сам себя он в эти часы сравнивал со знаменитым Шлиссельбругским заключеннным народовольцем Николаем Александровичем Морозовым, который томился в каземате двадцать один год, вел там активную научную работу, вышел несгибаемым и известным ученым и потом жил ещё долго, общего жития его было девяносто один год; с 1854 до 1946.

Научной работы Борис вести не мог, поскольку бумагу ему не давали, книг выписывать не позволяли, кормили два раза в день, и через день выносилось ведро параши. Часами напролет он лежал на надувном матрасе, неторопливо проворачивал в мозгу набегающие мысли, унынию не предавался, а все случившееся с ним воспринимал со смешком. Быть может, он был фаталистом, а потому считал, что с роком и судьбой спорить бессмысленно, что случится, то и должно случится.

Во всяком случае, такого порота событий, который произошел при его встрече с депутатом Афониным предвидеть он не мог, а потому и предохранительных мер никаких не принял - даже не сказал друзьям как собирается найти и поговорить с депутатом.

Логово депутата Борис нашел без ухищрений и затруднений. Попросту приехал в Крылатское, нашел депутатский дом, возле дверей расспросил скучающих бабуль, где таковой-то избранник народа проживает, вечером нажал на соответствующую кнопку домофона и энергичный голос спросил.

- Кто там?

Ответ у Бориса был подготовлен.

- Ваш соратник, Максим Иванович, по борьбе в октябре девяносто третьего года.

- Кто именно? - прозвучал настороженный ответ.

- Рядовой солдат.

Замок щелкнул, Борис поднялся на лифте на двенадцатый этаж, Афонин встретил его в открытых дверях - плотный, усатый, внимательный, с незначительной трусоватостью в глазах. Первый вопрос , когда не приглашая в комнату, Афонин усадил гостя в просторной прихожей, прозвучал едва ли не на лакейский манер.

- Чем я вам могу служить?

- Я вернулся из бегов... Сами понимаете, прятался после тех событий... Мне бы нужна работа.

Борис собрался разыграть простачка, хотя и понимал, что быстро сорвется, и выдаст себя с головой.

- Четыре года прятался? - на розовом лице депутата вспыхнуло удивление. - Да ведь через полгода всем была амнистия! Я сам вышел из заключения! И все забыто!

- У вас дело проще... А на моих руках кровь.

- Даже так?

- Получается так.

- И где же вы скитались четыре года?

Борис вспомнил, что рассказывал Денис и ответил уклончиво.

- Ловил рыбу на Каспии... Изумруды искал на Урале...Потом в Тихом Океане ноги мочил. По разному.

- Криминального следа не оставили? - строго осведомился Афонин.

- Что вы! Я бы к вам не пришел.

Афонин демонстративно призадумался, потом спросил сухо.

- Что вы умеете делать? Профессия есть?

- Какая ж профессия, если меня мотало по стране буйным ветром?

- А чего бы вы хотели?

- Не знаю. - поежился Борис. - Устроиться в Москве, к делу прилепится.

Он уже видел, что чем дальше, тем больше не нравился Афонину и поначалу решил сменить свою роль.

- Но почему вы пришли именно ко мне? - капризно спросил Афонин. - Для меня события тех дней кончились, я теперь на другой платформе, или почти на другой. И боюсь, что мы уже не поймем друг друга.

Борька понял, что никакой другой роли не сыграет и пора быть самим собой.

- Я понимаю, что вы лично перекрасились и утроились с комфортом. ехидно начал он. - Ну, хоть какое-то занятие вы и мне можете подыскать.

- Я не перекрасился! Я остался на прежних и даже более крайних позициях!...Не обижайтесь. - круто ответил Афонин и встал. - Но я не смогу вам помочь...

- Значит так. - Борька не шевельнулся в кресле. - А ведь я не ответил вам "не могу", когда вы погнали меня штурмовать мэрию. И мой друг не отказался напасть на Останкино. А один очень глупый, но идейный мальчик по имени Виталик Соколов получил пулю в лоб потому, что послушался вашего призыва, Максим Иванович... У вас знатная квартира, вы опять в парламенте, а Виталик - в сырой земле.

- Сколько ты хочешь, чтоб убраться отсюда? - сердито нахмурился Афонин.

И в этот момент Борис совершил ошибку, как оказалось в дальнейшем. Совершенно автоматически ответил.

- Сто тысяч долларов.

- Сколько?! Сто тысяч?! Почему именно столько?

- Ну, Максим Иванович, именно столько пообещал мэр Москвы за сведения о людях, покушавшихся на вице-мэра.

- Да я-то тут при чем? - откровенный страх метнулся в глазах депутата. - Ты что, парень, чердак у тебя поехал?

- Так моя - то покалеченная жизнь, Максим Иванович, не хуже чем вице-мэра. - попытался вывернуться Борис. - Я её и оцениваю во столько же.

Оказалось, что в квартире они не одни - хуже того: получилось, что их подслушивали, в двери с витражом постучали и Афонин торопливо извинился.

- Подожди минутку, это жена, мы на дачу собираемся, сейчас договорим.

Он нырнул за стеклянные двери, из-за них не доносилось ни звука и Борис понимал, что всю игру провел из рук вон плохо, и что самое лучшее было бы сейчас ретироваться, не прощаясь.

Но Афонин вернулся неожиданно в приподнятом и дружеском настроение.

- Знаешь, Борис, а ты мне понравился, черт тебя дери! Нахальный ты, конечно, и беспринципный парень, но такие тоже нужны в борьбе! Мы так сделаем. Мне надо уехать на дачу, поедешь со мной и завтра мы там на природе обо всем спокойно потолкуем. Место я тебе найду. Сейчас жена соберется и едем!

Борька понимал, что предложение это скорее всего пахнет ловушкой, но присутствие жены его несколько успокаивало.

Тем более, что жена Ляля оказалась ещё моложе, чем сам Борька веселенькая вертихвостка, которая и на дачу отправлялась, вся увешанная золотыми цепочками, браслетами и кольцами на каждом пальце. Афонин вызвал свою машину, они спустились вниз и по дороге депутат прошептал Борьке на ухо, что о делах при супруге говорить не следует - она, видите ли, сущий ребенок.

О делах не говорили ни в машине, ни на даче, где уже были готовы шашлыки, которые откушали в узкой компании, а Борька быстро сомлел и его препроводили во флигель, где уложили на пышную, деревенскую перину, на которой он мгновенно заснул.

А проснулся - в подвале, на надувном матрасе, и как произошло это перемещение, как он даже его не ощутил, Борька осмыслить не мог. Да и не пытался он что-либо осмысливать, поскольку исходная позиция была очевидна; его вычислили ещё в московской квартире депутата, на даче чем-то опоили и без всяких затруднений заточили в подвал. И едва он это осмыслил до конца, как двери подвала раскрылись и ничего не успев увидеть, Борька почувствовал, что его ударили ногой, обутой в сапожище - точно в грудь. Он слетел с надувного матраса и заверещал.

- Не бейте меня! У меня очень низкий порог болеустойчивости! Я могу умереть от укола иголкой!

- Не подохнешь! - пообещал ему из темноты один мужик , а второй радостно засмеялся и Борю взяли в крутой оборот, досталось так, как ни разу в жизни не доставалось, на что уж в пятом - восьмом классе у них случались жестокие драки с Фаридом. Били его и руками и ногами, прикладывали головой о стенку, но в конце концов мордобойцы притомились и ушли.

А Борька тихо засмеялся - все было как раз наоборот. Неизвестно какая была у него нервная система, непонятно какой у него был организм, но вот как раз физической боли он боялся меньше всего, безтрепетно ходил к зубному врачу, едва не помер в тринадцать лет потому, что не замечал боли воспалившегося аппендикса, а однажды на спор проткнул ляжку вязальной спицей и при этом пел "Легко на сердце от песни веселой!", не ошибившись ни в одной ноте, ни в одном слове и не потеряв ритма. Но секрета этого не знал никто - Фарид в первую очередь.

Борис понимал, что он получил первичную обработку, стандартное начало для подавления воли и выучке к послушанию. По гестаповско-чекистской логике, теперь должны были последовать пытки голодом и жаждой, угрозами и повтором избиений, пока человек не превратится в животное, или категорически в другую личность, поскольку первую из него - выдавили; о системе допросов с пристрастием Борис тоже читал литературу. Однако, читал и как ей противостоять - надо отключаться и заставить себя смотреть на себя же будто со стороны. А ещё советовали опытные авторы соответствующей литературы, можно так настроить свою психику, чтоб от боли и бессильной ярости истязателей - получать удовольствие. При тренировках - добиться этого можно был, да жаль, что Борис не предусмотрел фатального поворота в своей судьбе и к этому моменту необходимых тренировок не проводил. Короче сказать при втором разминочном избиение, он уже вопил по настоящему, без игры, поскольку его били плетками-нагайками, но опять же кости остались целы, кровища не хлестала и Борис смекнул, что убивать его не собираются, а готовится Большая Беседа, которую проведут люди солидные, обличенные возможностью принимать кардинальные решения.

До пыток голодом и жаждой дело не дошло.

Дырка вентиляции едва светилась, (что означало вечер) когда все те же мордобойцы, изображая вежливость носорога, пригласили Бориса выйти из камеры, подняться по короткой лестнице и представиться в зале с камином мужчине сидевшем в глубоком кресле и - поздороваться с Афониным.

- Здравия желаю, товарищ командир! - гаркнул Борис. - Ваш солдат из взвода Тарасова по вашему приказанию прибыл!

И лихо отдал честь. А Горин смотрел на него внимательно, не улыбался и голосом , отдающим в медь треснувшей трубы, произнес уверенно.

- Значит, ты меня знаешь. Я так и думал.

- Так точно, товарищ генерал! Под вашим руководством четыре года назад я был готов сложить голову в борьбе за высокие идеи! Теперь, простите, подвергся гестповским пыткам, по вашему приказанию!

Горин покривил губы.

- Не юродствуй и садись. Это ещё не пытки.

- Служу Советскому Союзу! - закончил Борис солдатское вступление и сел.

- Значит боролся за идеалы... Но потом передумал и сбежал, как я понимаю? Передумал?

- Как и вы. - просто ответил Борис.

- А теперь решил поохотится за сто тысяч долларов?

- За ста тысячами долларов. - поправил Борис. - Ну, да. Деньги, сами понимаете, солидные.

- Вроде бы, ты не глуп. - Горин внимательно смотрел ему в лицо. - А занят таким бездарным делом.

- И вы не дурак, судя по всему. Только зачем вице-мэра убивать? Все равно другого назначат.

- Нет, голубчик, - усмехнулся Горин. - Я вице-мэров пальцем не трогал. Для меня это слишком мелкая рыбешка.

Афонин одобрительно улыбнулся, сидя в своем кресле.

- Мелкая? - с интересом вытаращил глаза Борис. - Следует понимать, что в идеале вы нацелились в Президента?

- Не мели чепухи, - раздраженно оборовал Горин. - Куда я нацелился, не твоего ума дело. Слушай пропозицию... Сейчас мы соеденим тебя с твоими корешами. Условие такое - говори, что хочешь, не называя ни одного имени. А смысл твоих слов должен быть такой. Ты заверишь, что будешь жив и здоров, если твои дружбаны будут сидеть тихо, и никаких поисков людей причастных к покушению на вице-мэра предпринимать не будут. Все, кончено для вас это дело. И жив ты будешь до тех пор, пока они будут соблюдать это условие.

Вот ту - то Борис и устроил торговлю в лучшем своем казуистическом стиле, на который был способен. Торговался похлеще кавказца на базаре, кричал и шептал, приводил доводы и резоны, одновременно пытаясь понять имеет ли он дело с людьми обличенными верховной властью, или это лишь передаточные звенья длинной цепи, конец, которой находится в других руках. Кроме того, изображая на тот же кавказский манер буйный темперамент, он вскакивал с кресла, метался по комнате, незаметно косил глазом в окно, и когда приметил за кромкой леса высокие купола Храмов, то ему показалось, что он узнал их.

- Ну, а если я не соглашусь? Вы меня , понятно, пришибете, но вас-то Михаил Афанасьевич мои, как вы выразиться изволили, дружбаны - сдадут?! За эти самые сто тысяч долларов.

- Чтобы сдать - нужно иметь крутые доказательства.

- Найдутся, найдутся доказательства, это уж будьте спокойны.

- Даже если меня с Афониным и сдадут, голубчик, это ничего не решит.

- Понятно.

- И что тебе понятно? - напряженно спросил Афонин.

- Да шестерки вы оба в большом деле! От кого-то получили заказ убить вице-мэра! Передали его по цепочке дальше, кто-то эту акцию провел, да неудачно. А тут вы почувствовали, что жареным запахло, надо свою шкуру спасать, вот меня и прихватили. На вашем месте, господа, вам проще всего было бы всю нашу команду убить разом! Что вам, впервой что ли?

- М-м, - одобрительно промычал Горин. - Хорошая мысль... Однако...

- Однако - что? Начальство не дозволяет? Запретили ликвидацию?

- Трепло... Ведь поджилки трясутся, а ещё хорохоришься?

- А что остается делать? Есть другие предложения?

- Кончай базар, - решительно оборвал Горин. - Принимаешь условия?

Все свои доводы Борис уже исчерпал, никакого нового поворота темы в голову не приходило и он сдался.

- Ваша взяла. Жить-то хотца.

- Нина! - позвал Афонин и в комнату вошла дородная женщина лет тридцати, куда как больше подходящая Афонину на роль жены, нежели вертихвостка Ляля - да так оно и было, скорее всего, поскольку Ляли Борис не видел даже и на даче.

Нину подробно проинструктировали, она взялась за телефонную трубку, Горин - дал номер и начались переговоры, в которых принял участие и Борис молол первое, что приходило в голову по заданной теме и мучительно пытался придумать какой-нибудь намек, чтоб дать конкретные данные об истинности своего местонахождения и положения. Бодрость и оптимизм дался ему нелегко, а намека почти не получилось. Почти. Фарид - скорее всего ничего не поймет от злости. А Денис может и сообразит что к чему.

После переговоров и утверждения договора, принялись обсуждать режим заключения Бориса под стражей и ему ничего не удалось выпросить, (книги, телевизор, радио, обед с вином по субботам, прогулки у моря) кроме керосиновой лампы. Кормежка - два раза в день, параша - в углу, выносится раз в двое суток - Шаг влево, шаг вправо - стреляем без предупреждения? осведомился Борис.

- Так. - ответил уставший Горин.

Борис решил воззвать к братству идейного единения и сказал едва ли не искренне.

- Ну как не стыдно вам меня так тиранить? Я же с вами стоял плечом к плечу! По нас из танка стреляли, когда вы уже бежать собрались, а теперь вы меня мучаете.

Ответ оказался вполне резонным.

- Ты перебежал через баррикаду, голубчик. А мы остались на своих местах.

- Зря вас простили и амнистировали , сволочей, - с чувством произнес Борис. - Еще в девяносто первом надо было вас додавить.

- Ты тогда был совсем сопливым мальчиком, Боря. - улыбнулась Нина. Не говори чего не ведаешь, чего и понять не можешь.

- А вот уж нет! - обиделся Борька. - Я уже и тогда был примерным комсомольцем! Молодым , но пламенным. И помню, как ваша банда орала: "Не устраивайте охоты на ведьм! Не устраивайте охоты на ведьм!" Простили вас и дали поблажку. А охоту - устроили вы! Осмелели, оборзели и...

Афонин выкрикнул возмущенно.

- Да за кого ты нас принимаешь, сопляк?! - прозвучало с фальшивым возмущением.

- За тех, кто вы есть. Недобитки.

- Мальчик, - терпеливо улыбнулась Нина. - Тебе надо бегать за девочками. Танцевать на дискотеке. Получать образование. Тебе нужно готовиться к жизни в двадцать первом веке. А всю эту грязь, про которую ты мелешь, оставь тем, кто в этом деле больше тебя соображает.

- Ага! Правильно. - Борис уже не мог остановиться себе на горе. - И эти, кто якобы больше соображают, устроят нам двадцать первый век похуже , чем двадцатый... Но ведь мне, в общем , наплевать. Я в это дело влез случайно и сейчас высказал чисто теоретические соображения. Я не герой, как вы смели заметить А страдать за идею меня отучи в последние годы. Я уже не пламенный комсомолец, я в церкви пою и готов сшибить лишний доллар, везде, где придется.

- Вот и молодец. - сказала Нина, а Горин буркнул.

- Черт знает с какими мы кадрами будем воевать с Америкой.

- Так вы ещё с Америкой, с империализмом собираетесь опять воевать? восхитился Борис, но дискуссию закончили.

- Заткнись - приказал Горин. - Марш в подвал, будут твои друзья вести себя прилично, к Новому году, быть может, и освободишься.

Время потянулось неторопливо и по началу без происшествий. Пример могучего народовольца Н.А. Морозова - вдохновлял. Интеллектуальной базы для углубленных размышлений - хватало. Когда душа просила чувственных удовольствий, Борька занимался онанизмом, что впрочем, рекомендуется и космонавтам в автономном и длительном полете. Таким образом в чувственных представлениях своих Борис "переспал" со всеми ведущими киноактрисами мира, с директрисой своей школы и ожившим образом Данаи, кисти великого Рембрандта - сексуальная и темпераментная оказалась женщина, не даром сам Зевс явился ей в виде золотого дождя.

Чтобы не присохли голосовые связки он как-то в полный голос пропел заупокойную по своим врагам и результат оказался сногсшибательный охранники принесли очередной обед, который резко отличался в лучшую строну чем прежнии, после чего Борис усердствовал в церковном песнопении как мог, и милостью Господней обделен не был - ему стали проносить фрукты.

Затем ему пришла в голову мысль в подражание великих узников - рыть подкоп, но это бездуховное занятие, как оказалось, отнимало время и отвлекало от высоких размышлений, а потому идею о дерзком побеге он отринул.

Морозов Н.А . - просидел двадцать один год. Дантес ("граф Монте Кристо") томился семнадцать лет. Испанские коммунисты в годы правления Франко - тоже прокуковали за решеткой около двадцати - это Борис помнил, но такого срока мотать в подвале - не собирался.

Как-то то ли днем, то ли ночью пришла вместе с охранниками дородная Нина, сторожей выгнала за двери, а сама присела, на ящик, сунула под надувной матрас Бориса бутылку сладкого кагора и спросила.

- Боря, ты действительно религиозен?

- Да. - бестрепетно соврал Борис. - Спаситель придает мне силы в заточении.

- Я почувствовала... По твоему голосу... Я над тобой сплю наверху. Ты чего - нибудь хочешь? В рамках дозволенного?

При уточнение оказалось, что эти рамки настолько узкие, что в них ничего не влазило. И тут в голову Борьки пришла и вовсе шальная мысль почти все литературные узники бежали из тюрьмы при прямой помощи Женщины и над этим стоило призадуматься - без всяких разговоров он придвинулся к Нине и принялся тискать её, кусать за пышную грудь, залез под юбку, и целовать так, что она застонала было, но отскочила.

- Нет. Не надо. Я ещё зайду.

План романтического побега уже созрел в голове Борьки, по утрам он разливался соловьем, зная, что его слышат наверху. Но оказалось, что любовь Нины была густо замешана на религиозной основе и при следующем посещение она принялась сетовать, что истинно верующих россиян православных - очень мало, остальные лишь кривляются, а вот в его, Бориса, голосе такая высокая одухотворенность, что никакие слова не нужны.

При этом она то ли действительно не замечала, то ли делала вид, что не чувствует, как Борька прощупывает её тело руками до последней, самой интимной складки. В конце концов , она отвела его руки и сказала печально.

- Ты знаешь, Боря, я бы тебе помогла отсюда уйти...

- Если бы?

- Если бы ты дал мне слово и сдержал его..

- Какое? - возликовал в душе Борис.

- Что ты уйдешь в монастырь.

- В какой? - деловито и смиренно спросил Борис, после минутного шока.

- В Оптину пустынь.

- А ты дашь слово, что будешь бегать ко мне туда через день и без трусиков?

- Ну что ты, Боря... Ты создан для послушания.

- Я что - чернил попил? Белены обожрался?

- Тогда сиди. - вздохнула она и ушла.

После этого визита Борис продолжал утренние упражнения в вокале, но без прежнего духовного подъема и порой перемежал церковное пение с лютой похабщиной, в которой тоже был крупным специалистом.

глава 2

Изнурительный тайм - аут Фарид выдержал с неделю. Потом сказал.

- Ден, я не могу. Надо что-то делать. Никто за нами не присматривает, никакого сигнала нет, надо искать этого недоноска.

- Может мы просто не замечаем. - без уверенности возразил Денис.

- А может быть, Борька уже труп? И мы сидим, как олухи. Надо хотя бы это узнать.

- Хорошо, - согласился Денис. - Ночью я попробую устроить разведку.

- Помочь?

- Ты помешаешь в данном случае.

- Да я на шухере постою!

- Не надо, Ден. Сиди дома на телефоне.

В обеденный час Денис прошел в ресторан и сел за свой столик, персонально выделенный ему шеф-поваром Пашей, с которым совершено неожиданно завязалась дружба. Простецкий по натуре своей шеф-повар, выписанный Тарасовым откуда-то из глубинки, был в своем деле талантом-самородком, но к Москве приживался плохо, был рад каждому доброму слову, а Денису прикипел сердцем разом, после того как тот провел с ним пару сеансов езды по автомобильной Москве. До этого Паша рисковал ездить по улица столицы только глубокой ночью, а всякая ничтожная "пробка" доводила его до истерики, не говоря уж про то, что с инспекторами ГАИ он и вовсе говорить не умел - только что на колени перед обиралами в форме не падал.

По всем этим причинам питался Денис весьма отменно и по чисто условной плате. И даже порой получал персональные, изысканные блюда, о существовании которых никогда не подозревал.

Он уже заканчивал свой обед, когда в зал вошел Тарасов и сам подозвал его к себе, чего Денис и дожидался.

- Проводишь инструктаж со своей командой?

- Да - ответил он.

- Дрюч их, чтоб бдительность не теряли. Вчера ночью два бандиты напали на ночной пункт по обмену валюты на Якиманке. Там сидели три охранника и девчонка кассирша. Все трое олухов вскинули руки тут же - не смогли отличить игрушечного автомата от настоящего. Бандиты набили мешки валютой, пока один, самый смелый и соответственно самый дурной охранник. ухватился за свое помповое ружье и прострелил голову....

- Кассирше?

- Зараза. Люблю тебя за сметливость. Дело с твоим разрешением на оружие двигается, стоит больших денег, но я проверну.

- Да не надо. Мне в охранен не стоять. Мы охраняем объекты строительства? Возле коттеджей?

- Это другая служба. Там чаще всего торчит сторож в валенках и с тульской двустволкой... А знаешь что? Съезди-ка ты туда, да погляди, в порядке инкогнито, что там творится. Стройматериалы воруют нещадно. На один коттедж чуть не вдвое кирпичей и леса уходит. Тайно съезди и приглядись.

Ни о чем подобном Денис даже и мечтать не мог - Тарасов сам предлагал то, к чему Денис собирался подвести его путем длинных логических соблазнов.

- Присмотреть, как сторожат?

- Присмотреться, как охрана ворует стройматериалы!

- Охрана?

- А кто еще? Воруют и пропивают - это допустимо и закономерно, Списывается на усушку - утруску. А когда идет массированный грабеж, то это означает, что главный охранник строит себе коттедж из материала хозяина. Ты понял?

- Конечно.

- Присмотрись издалека, чтоб тебя не приметили.

- А что я издалека увижу?

- Все увидишь, если смотреть умеешь.

- Попробую. Я в Новоиерусалим поеду, там у меня как раз дружок живет, поможет.

Тарасов взглянул удивленно.

- В этом районе мы ничего не строим. Начинай с деревни Образково, возле Пушкино. Там целый комплекс коттеджей. Поезжай, бензин тебе оплатят.

Тарасов не закончил беседу вопросительным взглядом, который обычно означал; "Что новому по делу "крысы"?, и Денис отошел от него несколько смущенный. До этого разговора он считал, что Борис спрятан где-то в районе строительств, в одном их комплексов городков из коттеджей, который фирма возводила чохом - блок по десять, пятнадцать корпусов. И указания, если правильно понимать намек Бориса было - Новоиерусалим. Просить каких-то дополнительных объяснений было рискованно, но проверить факты - возможность существовала.

До вечера Денис успел "вздрючить" охранников по совету Тарасова, рассказал им мрачную историю убийства кассирши на Якиманке и получил заверения, что уж они-то, профессиональная охрана, с первого взгляда отличат игрушечный автомат от настоящего, а стреляя, в голову товарища не попадут. Дай Бог.

Спать он лег около одиннадцати, а будильник поставил на самый воровской час, чтоб проснутся от двух до трех, когда сон валит с ног самую стойкую охрану.

Будильник сработал в нужное время. Денис проснулся и включил мониторы. Экраны выдали нужную информацию - один их охранников, ретиво убеждавший Дениса в том, что по ночам вообще не может спать - лежал на диване, а что совсем скверно, ружье помповое валялось на столе в стороне от него так, что не вставая - он не мог до него дотянутся. Хоть бы под бок себе положил. Второго охранника не было видно - свалил в пустой номер отеля и, надо понимать, дрых при полном комфорте. Швейцар пытался читать журнал, но ронял голову и тыкался в раскрытые страницы. Ночной портье у стойки не стоял, но дверь в его внутреннюю комнату была приоткрыта и в Эггерсе можно было быть увереным: тот лиш снял смокинг, разумеется, пьет кофе, смотрит телевизор и готов вскочить на ноги при первом требовании.

Денис обулся, нашел в столе универсальный ключ, который ему дал Фарид, и вышел из номера.

Никем так и не примеченный, он поднялся на второй этаж и немного покопавшись с замком в дверях кабинета Горина - открыл его.

Включил свет и убедился, что ничто не изменилось. Был соблазн прослушать записи на автоотвечике, но Денис почему-то удержался. Он сразу же прошел к письменному столу, обошел его, взялся за российский стяг и откинул его в строну, открывая карту России. Как и прежде, филиалы фирмы "Фазенда-ИКС" в центральных городах были отмечены красным фломастером, а места строительства - синим. Путаница началась разом - в районе Пушкино, где возле деревни Образково должна быть стройка, куда следовало поехать отметки о наличие объекта не было. А возле Истры, возле которой и есть стоять Новоиерусалим пририсован синий кружок. Денис поднапряг мозги и припомнил, что самое крупное строительство фирмы на данный момент начиналось на Волге, возле Юрьевска - крупнейший Московский банк решил возвести там старорусскую деревню с американским комфортом типа ранчо. Он всмотрелся в карту - никакой отметки о стройке, которая своими скандалами трясла фирму, как уже знал Денис, в течение года.

Потребовалось около минуты, что бы Денис сообразил - карта, точнее отметки на ней, никакого отношения к деятельности фирмы "Фазенда ИКС" - не имеет. Она требовала иного ключа расшифровки, если сказать точнее. Еще точнее - карта давала схему деятельности той части деятельности фирмы, которая определялась знаком "ИКС". без учета официальной - "Фазенды". И вот эта деятельность имела место быть в филиалах крупных городов России красный фломастер, а синий - что? В сельской местности? Базы? Склады? Подпольные алкогольные заводы? Хранилища наркотиков? Так или иначе, но система красных и синих отметок на карте составляла из себя нечто вроде сетки, накинутой на почти всю территорию страны. И ничего другого не оставалось предположить, как то, что в одну из этих ячеек попал Борька - в Новоирусалиме. Слабенькая и хлипкая догадка, но лучше, чем ничего. Тем более, что и путь туда не далек.

Денис выключил в кабинете свет, долго пришлось повозится с замком, прежде чем он поддался универсальному ключу , затем без всяких приключений Денис вернулся в номер и перевел стрелки будильника на шесть утра В 06.15 он вышел в холл уже одетым в дорогу, поздоровался с Эггерсом и во время вспомнил, что недостаточно оснащен для своей экспедиции.

- Яков Александрович, у меня к вам несколько странная просьба.

- Сделаю, все. что в моих силах.

Фраза была произнесена так, что неминуемо нуждалась в финальной точке - обращения "сер", или "Ваше Превосходительство".

- Мне нужен бинокль. Хотя бы театральный.

- Одну минутку, - ответил Эггерс, покинул свой пост, спустился по лестнице вниз в свой полуподвал и тут же вернулся с дамским, театральным биноклем в руках, отделанным переливчатым перламутром - изделие начала века, не позже. На глазах Дениса портье вложил бинокль в мягкий сафьяновый футляр и подал в руки.

- Пользуйтесь столько, сколько будет угодно..

Опять же следовало закончить - "сколько угодно (сэр) Вашей Милости"

- Спасибо. - объяснять необходимость владения прибором Денис не стал - портье мог обидится такой мелочностью.

Денис прошел во двор, завел "шкоду", прикинул дорогу и машина рванулась через центр к Волоколамскому шоссе.

По ещё не загруженной утренней трассе он так лихо разогнался, что до Истры долетел меньше , чем за час, там у первой же старушки спросил где здесь Иерусалимский Монастырь и получил строгую отповедь.

- Нехристь, что ли? Совесть-то имеешь православную? Новоирусалимского монастыря не знаешь? Пороть тебя надо! Там он.

Ох, бабка, тебя бы скорее всего саму выпороли за твой тон и слова, лет скажем тридцать назад, и уж наверняка бы загремела в Соловецкие дали в 37-39 годах.

Денис проскочил Истру, городок оказался небольшим, и уже без труда вылетел на монастырь. А потом кружил часа два по проселочным и государственным дорогам, натыкаясь на Букарево, Дудинское, Манихино, припомнил, что синяя отметка была южнее Истры, перекатился через реку Истра и опять же ничего подозрительного не заметил, пока не предположил, что заточенный в свою темницу в какой-нибудь подвал, несчастный узник мог увидеть лишь купол собора, или колокольню и вращаться надо в её виду.

Случайно ли, иль в результате упорных усилий, в чистом поле он наткнулся на покосившийся столб с указательной стрелкой на деревню, название котрой смыли дожди. Но под непрочитываемым названием было четко выведено "ВИВАТ, РОССИЯ!" И этого для Дениса хватило, чтоб какие-то клочки мозаики соединились в определенную картину и он понял, что путь его поиска правильный. Он пересек сосновую рощу по избитой дороге, со взгорья увидел некое подобие каких-то строений, загнал машину в кусты и пошел к ним пешком.

И опять угадал - через километр перед ним возникли ворота без забора, над воротами исторический лозунг повторялся - "Виват, Россия", а за ним, теперь было четко видно - располагался лагерь: легкие деревянные домики и солдатские палатки, выгоревшие на солнце Лагерь был пуст, но несколько человек прохаживались перед палатками и мерность шага, усталая неторопливость подсказывали - это охрана!

Лезть на рожон не было смысла по двум причинам: ни в палатке, ни фанерной будке содержать заключенного в течение полугода было невозможно, второе - светится раньше времени было глупо. Денис повел глазами окрест и обнаружил, что метрах в полуторастах от лагеря на восток - стоит коттедж, весьма схожий с той архитектурной халтурой, которую, словно консервные банки, штамповала фирма "Фазенда-ИКС".

Денис достал бинокль Эггерса, приложился к окулярам и тут же слегка подивился - он мало что смыслил в оптике, из гаубицы стреляли уже иными системами наведения, а не визуальными, но все же понял, что линзы в приборе стоят для театрального зрелища слишком мощные. Не отвлекаясь на эту мысль, он поймал в окуляры коттедж и через пять минут пришел к выводу , что он безлюден и пуст. Через шесть минут - отказался от своего умозаключения.

На открытую веранду коттеджа вышла рослая дородная женщина в очень короткой ночной рубашке, из под которой белели толстые ляжки. Женщина глянула на солнце, сладостно потянулась, забросив руки и откинув назад черную гриву густых волос. Рубашка её спереди задралась выше кое-чего, что в бинокль можно было разглядеть с предельной ясностью. Но Денис пустяками не отвлекался, всматривался в лицо женщины, а она словно устыдилась своей сладостной истомы и тут же перекрестилась. Потом вернулась в дом, но сразу же распахнулось широкое окно, в котором религиозная блудница стояла уже решительно обнаженной и снова томно потягивалась.

Единственное что оставалось - топать к коттеджу и спрашивать дорогу, скажем - в Михино, где при смерти лежит любимая бабушка.

Ничем более не смущаясь, Денис упрятал под легкую куртку бинокль и двинулся прямо через поле, заросшее дикой травой, однако краем глаза заметил, что от лагеря к коттеджу движутся две фигуры. Парни несли в руках по кастрюле, и Денису показалось, что они наполнены чем-то горячим, во всяком случае к животу эти кастрюли носильщики не прижимали.

Денис делал вид, что внимания на ещё далеких спутников не обращает, хотя они двигались к коттеджу, составляя с линией движения Дениса острый угол.

Он ускорил шаги и когда оказался метрах в пятнадцати - голая женщина увидела его из окна, взвизгнула и спряталась за гардину.

Денис сделал ещё шаг и - замер.

Откуда-то из-под земли , едва слышно доносилось пение... Высокий тенор, забравшись на верха немыслимой октавы пел что-то Денису незнакомое, но то , что это подавал голос Борька - сомнений не было никаких. Фарид бы не определил - Денис не сомневался. Видел ли его Борька понять было невозможно - скорее всего - нет, не видел Разговор с хозяйкой коттеджа отменялся и Денис, рассеяно оглядываясь, будто грибы искал, неторопливо принял в сторону, обогнул дом, и лишь шагов через сто быстро оглянулся. Оба парня уже поднимались на крыльцо, никакого настороженного волнения в них не отмечалось, в спину Денису не смотрели - или уже насмотрелись и сделали выводы - при работе в разведке всегда надо делать корректировки на свою промашку..

Денису пришлось сделать большой крюк по краю поля, прежде чем он вышел к своей машине, но попадаться на глаза женщины он не хотел, а тем более - парней с кастрюлями.

Путь до Москвы занял заметно больше времени, чем от нее. Волоколамка уже ревела моторами, солнце раскалило асфальт, он лип к шинам, а если для свежести Денис открывал стекло, то в лицо хлестали удушающие газы дизельных моторов и горячие потоки воздуха. Следовательно, в такой ситуации полагалось не открывать окна, а включать кондиционер. Включим, лет через сто - когда разбогатеем.

Денису не было резона ехать в офис - начальство полагало, что он на объекте, наблюдает за расхищением хозяйского имущества. Решение этой задачи он отложил на завтра, а вызволение Бориса назначил на субботу, или даже воскресенье потому, что выходные дни казались ему более спокойными и менее опасными в модели поставленной задачи.

Он вкатился во двор своего дома, загнал машину в гараж и когда пошел к парадным дверям, окно на первом этаже распахнулось и Ада радостно крикнула.

- А ты что не на работе?

- А ты?

- Моя деятельность закончилась! В субботу - первый просмотр!

- Какой просмотр?

- Да конкурса фото-моделей!

- Но юбилея Москвы ещё два месяца...

- В дни юбилея, третьего сентября - финал! Ты прийдешь в субботу?

- Подожди... Отец знает о твоих планах?

Судя по всему родителей не было дома, поскольку она громко позвала.

- Подожди у дверей! - и отскочила от окна, причем обнаружилось, что за ещё неполное утро Денис дважды видит голых женщин - дородную и могучую типа "Родина-мать" и представительницу нового поколения красавиц, спортивно стройных, однако мало чем уступающим прародительницам в объеме груди.

Он прошел на лестничную площадку первого этажа, двери почти тот час открылись и Ада, в халатике, торжествуя всем своим лицом, шеей, грудью сунула ему в руки раскрытый паспорт.

- На, полюбуйся!

Любоваться было чем - на соответствующем листе документа стоял грязно-сизый штамп, который утвеждал, что зарегистрирован брак с каким-то гражданином с именем через "Оглы"

- Кто этот - "Оглы". - дрогнувшим голосом спросил он.

- Хороший парень!

- Без квартиры?

- Почему это? У него квартира на Волхонке, дача на Клязьме, но машины пока нет.

Если б она влепила, что у "Оглы" трехсотый "мерс", то все было бы враньем. А так - походило на правду.

- Быстро ты... И уже была свадьба?

- Обошлись без фальшивых праздников. Как таковое - все было. Повенчались в церкви, зарегистрировались в ЗАГСе и все такое прочее.

- Фарид в курсе? - он чувствовал, что задает нелепые вопросы, что никому - то, и ему самому, ответы на них не нужны, а вместе с тем непонятная злость на эту девчонку уже мутила ему рассудок.

- А зачем Фариду знать? Он же старикам настучит! Я только маме сегодня скажу, вечером шмоточки соберу, улечу на Волхонку и пусть тут сами разбираются. Ну , что?

- Что - "что"?

- Как ты на это реагируешь?

Он увидел близко перед собой её сияющие глаза и пробормотал.

- Поздравляю.

- Поцелуй же меня!

Он едва успел наклонится к ней, как Ада охватила его обеими руками за шею, рванула на себя, прижалась лицом к его щеке, оба потеряли равновесие и рухнули в открытые двери на пол.

Ада захохотала с такой издевательской силой, что через секунду надо было ожидать стремительного появления на лестнице всех жильцов до пятого этажа включительно. Денис попытался встать, а она цеплялась ему за шею, захлебывалась в смехе и "подьем-разгибом" пришлось выполнять, цепляясь за стенки. Он кое-как отлепился от нее, отвернулся и пошагал по лестнице, минуя лифт. В спину себе услышал жесткое и взрослое, без смеха.

- Дурак. Дурак и трус.

Без передышки он добрался до своей квартиры и тут же взялся за телефон, потому что ещё час назад собирался звонить Фариду. Телефон обжег руку - Фариду теперь звонить не следовало, во всяком случае, пока не решишь, что ему сказать о подвигах сестренке, а не сказать нельзя. Рано или поздно всплывет, а Фарид был очень щепетилен в вопросах этики мужской дружбы: "Ах, ты от меня скрыл эту собачью свадьбу?! Ты мне больше не друг! Мужчины так не поступают!" И ведь могло рухнуть все, что начиналось много лет назад, с первого класса, если не с детского сада.

Дозвониться до Фарида он набрался духу только через час, но время это прошло не в размышлениях о мужской дружбе, а скорее - о женском коварстве.

- Фарид? - сказал он в трубку. - Я, похоже, нашел Борьку.

- Жив, прохиндей?!

- Жив.

- Привез?

- Нет. Нам придется за ним ехать. Ты на всякий случай свою... Машину смазал?

- И снарядил. Когда едем?

- В субботу. Но до утра пятницы, до завтра, мы не встретимся. Мне надо уехать за город по служебным делам.

- О кей. Завтра утром сранья в офисе, в субботу - операция.

- Если меня не будет и завтра, может быть задержусь, то в субботу буду точно.

- Понял.

Принуждая себя не думать ни о чем, если такое возможно, Денис переоделся, прихватил свитер, термос с горячим кофе, фляжку водки, спустился в гараж, не глядя на окна первого этажа выгнал в машину во двор и уже через двадцать минут оказался на Ярославском шоссе, долетел до Пушкино, по схеме автомобильного атласа принял вправо, переехал через мост над речушкой Уча и поначалу нашел деревню Образково, а потом увидел в чистом и бескрайнем поле две шеренги двухэтажных особняков, общим количеством штук в двадцать - стройка века, выполняемая фирмой "Фазенда-ИКС"

Он оставил машину возле торговой палатки, вытащил из багажника одеяло, запер автомобиль и забрался на опушку леса, где нашел пригорок, с которого вся понорама стройки была видна, как футбольное поле с верхних рядов трибун. В бинокль - тем более.

Он постелил одеяло на землю, между кустов, прилег и принялся прощупывать сквозь окуляры все детали открывающейся панорамы. И в своем дозоре пролежал до полуночи, пока не спустилась полная тьма. Однако и после этого не ушел, поскольку стройку осветили, хоть и не в большом количестве, но прожектора.

Поначалу в дневном свете, а потом в электрическом, на стройплощадке, с точки зрения Дениса царило неприкрытое воровство и хищение. Всякий материал, выносили ведрами, ящиками, мешками, тачками. К полуночи активность возросла и хищение сопровождалось грузовым транспортом.

Около часа по полуночи Денису надоело это безобразие: наблюдать за стройкой и на завтра продолжение наблюдения потеряло смысл, он снял свой дозор, вернулся к машине и через час был дома.

А утром проснулся от настойчивого телефонного звонка в коридоре, к аппарату не пошел, принялся завтракать и одеваться, а телефон упрямо надрывался в ритме - звонок через десять минут.

На службу идти решительно не хотелось и, чтоб оттянуть свое появление в офисе, он двинулся пешком, прикидывая по дороге свой отчет о командировке. Решил обойтись одним словом: "Воруют." А в тонкостях пусть разбираются специалисты, - быть может, на стройке происходило не воровство, а перегруппировка строительных сил, которую неспециалист понять не мог.

Едва он ступил в холл отеля, как тут же увидел у стойки портье Фарида - бледный и весь зажатый, он молча кивнул Денису и тот простонал в душе от ожидания неминуемого разговора, обвинений и претензий.

- Пройдем к тебе. - едва слышно сказал Фарид и в руках его Денис увидел плоскую коробку из под шоколадного набора.

- Что это с тобой? - спросил Денис.

- Не было бы сейчас с тобой ещё хуже.

Денис открыл свой номер, Фарид прошел следом за ним, и плотно прикрыл дверь. Шагнул к столу и положил на него коробку.

- Ты только не падай в обморок... В коробке штука похуже бомбы...

- Что там?

Фарид молчал.

- Ну, не тяни. Действительно что ли бомбу у себя под кроватью нашел?

- Там.. Нашего Борьку стали резать по частям.

- А там? Член?!

- Его левое ухо.

Денис помолчал, перевел дыхание, потом глуповато спросил.

- Точно?

- Точнее некуда.

- Тогда мне не показывай. Сопроводительное письмо есть?

- Да. - Фарид протянул поздравительную открытку, на обратной стороне которой было выведено каллиграфическим почерком.

"Вы нарушили договор, джентльмены. Осталось одно ухо, нос и руки с ногами. Но тянуть не будем - правое ухо, потом голова."

- Серьезная публика. Ухо под корень срезано, или часть?

- Под корешок. У него только дырка в голове осталась... Коробку принесли швейцару. Какой-то парнишка с улицы, не найдешь. Сказал, передать на мое имя.

- Ты где - нибудь вчера засветился?

- Нет, Ден. Где-то засветился ты.

- Я забрался ночью в кабинет Горина... Сверился с картой, нашел Новоирусалим Потом поехал туда.... Шел через поле, но никакого конфликта не было, знакомых лиц тоже...Значит, за мной наблюдали из коттеджа и узнали.

- Может быть и так, Ден. Что будем делать?

Денис вытер лицо ладонями, словно в него плюнули.

- Подожди, дай очухаюсь... У меня тоже для тебя не радостная новость.

- Какая?

- Ада вышла замуж.

- Ты врешь...

Денис посмотрел на него и ничего не ответил. Фарид сел и сказал глядя в пол.

- Отцу конец... Не скоро прочухается.... Какой ты идиот, Денис. Ты же клинический идиот!

- Я тут при чем? - слабо спросил он , хотя уже знал ответ.

- Да девчонку же тебе с пеленок готовили! Мать твоя покойная, прямо об этом говорила и мои старики. Ты же для неё Богом был, черт тебя дери. Ей некуда было от тебя просто деться, понимаешь ты это?

- Она мечтала о карьере фото-модели...

- Чушь это псиная! Она же татарка наполовину! Одно слово мужчины, любимого мужчины, и она побежит за тобой на край света! Наши женщины не выходят замуж! Они приступают к служению мужчине! Знаешь небось, что ноги моют мужу и все такое прочее? И это великая гордость, а не унижение, идиот ты несчастный... Всю нашу семью покрушил!... Ну, ладно, ладно... У меня на тебя обиды нет.. Так что будем делать с Борькой?

- Завтра поедем с утра выдергивать.

- Хорошо... Тогда я схожу в мечеть, помолюсь.

- Чего? Не дури.

- Дури не дури, а так будет надежней. Не помешает, во всяком случае. Утром я к тебе приду.

- Не ори на сестру, теперь уже ничего не изменишь...

- Да, конечно. Пока в мечети кверху задом постою - остыну.

Он вышел из номера, Денис хотел было его остановить, чтоб сказать, что на поле, перед коттеджем, никто его не мог засечь, но не стал этого делать.

На поле его не могли засечь. Парни с кастрюлями были незнакомы и совершенно равнодушны к нему. Женщина вела себя так, как ведет себя женщина в пустом доме - даже мужа там не было, во всяком случае, на то не вспоминалось ни единого намека в её поступках на крыльце и у окна.. Про наблюдателей на верхних и нижних этажах говорить не приходилось - голой перед наблюдателем она бы вряд ли прыгала на крыльце. Она томилась одиночеством и жаждала мужчины, а в доме никого не было, вот как было дело. В доме находилась она и запертый где-то Борька, которому парни из лагеря несли завтрак. Получалось, засекли его - на более раннем, или позднем этапе.

Он поднялся и обнаружил, что Фарид в расстройстве забыл коробку с ухом Борьки на столе. Что с ним было делать - неизвестно. Денис взял коробку и сунул её в холодильник - ухо, конечно, нынче говорят пришивают, но если эту операцию проделывают мгновенно. Отмороженное ухо из холодильника - не пришьешь, даже если завтра им удастся выдернуть Борьку из темницы. Пусть лежит ухо в холодильнике, хоть на память.

глава 3

Часа через два после казни, Борису показалось, что у него резко подскочила температура и он впервые за время своего заключения, повел себя как буйный и неукротимый арестант, принялся колотить ногами в двери своей темницы, кричать нехорошим голосом и угрожать. Кончилось это тем, что оба его охранника - дежурили они в очередь и ночевали где-то рядом с камерой Бориса - ворвались в его темный подвал, забыв напялить на свои мерзкие рожи маски. До этого они всегда появлялись в черных шапочках, натянутых до подбородка и с прорезями для глаз. И Борька, увидев морды тюремщиков "голыми" завопил во всю мощь своего разработанного тенора.

- Сволочье поганое! Теперь я вас запомню! Если я умру от заражения крови, вы у меня все передохните! Теперь я ваши рожи на всю жизнь запомню! Смерть вам, гадам будет ! Страшная смерть!

Охранники растерялись - судя по всему они не получили четких указаний своих действий, вошли лишь чтобы как-то прекратить крики буяна, более того - после казни им даже велено было помыть тщательно подвал и вычистить стекло в керосиновой лампе. Как утихомиривать Бориса они не знали - приказ "не бить", связывал руки мордобойцев, поскольку ничего другого, как именно "бить" они и не умели, и Борька эту слабину тут же учуял, принялся ногами и руками колотить своих мучителей по очереди, но в основном надеялся за мощь своего голоса, истошно кричал в потолок.

- Ты, проститутка вонючая! Если я помру, то ты и весь твой род будет на веки вечные про-окля-ят! Про-окля-ят, сука! Про-окля-ят!

Ход оказался категорически правильным. Еще через часок в камеру вошел явно профессиональный врач - в халате, с походным чемоданчиком, с блудливыми глазами, растерянный, но знающий свое дело. Стараясь не втречаться с Борисом взглядом, он размотал на его голове повязку, сделанную палачами сразу после отсечения уха кое-как, осмотрел рану, что-то пробормотал, промыл все, что осталось от уха, чем-то смазал, чем-то больно уколол несколько раз и наложил настоящую повязку. Когда вся процедура была закончена, Борис ехидно спросил.

- Ну, Эскулап, за сколько продал свою профессиональную совесть? За сколько тебя купили?

- Оставьте. Я исполняю свой долг. - покраснев, проворчал врач и принялся быстро собирать свой чемоданчик.

- А клятву Гиппократа принимал, пакостник?! - в голосе Борьки слышалось праведное возмущение, хотя если быть до конца честным, то более всего он переживал даже не утрату левого уха, как такового, а то, что вся экзекуция прошла с такой продуманной ловкостью и скоростью, что Борька даже и сопротивления оказать не успел. Беда не в том что больно, а в том, что обидно. Собственно говоря, его взяли сонного и тепленького. Он и проснуться не успел, как на него навалились, схватили за волосы - чик! - не сразу пришла боль, а то что уха не стало, так и вообще он сообразил, когда палачи уже покинули его подвал, а охранники замотали голову тряпками.

После ухода продажного Эскулапа, Борька успокоился - к нему пришла та стойкость духа ранних христиан, с который они отважно выходили к диким зверям на цирковые арены Древнего Рима и, не дрогув, принимали неизмеримые мучения. Правда - тех поддерживала Великая Вера, а Борьку - Великая Злоба и ещё более Великая Жажда Мести. Но все же, он был человеком холодного ума и логику предпочитал любым взрывам эмоций. Они пять раз подумал, прежде чем проклял Нину (когда кричал в потолок) и шесть раз перепроверил свои мысли, когда оскорблял врача, а шепотом назвал ему телефон, по которому следовало позвонить и сообщить об увиденном. Он понимал, что хотя в общей ситуации схватки со своими врагами и потерпел физический урон, но в большой стратегии борьбы - победил, поскольку наверху, в лице дородной Нины, почти наверняка приобрел союзника.

И кривоумный хитрован, как оказалось - нашел правильную тактику. Еще через час его громких стенаний и одухотворенных проклятий в потолок, охранники (опять в масках) вернулись, вежливо и даже нежно препроводили его наверх, пометили в узенькую, но светлую комнатенку, (при решетке на окне) уложили на чистую кровать с приятно пахнущим бельем. Правда потом, обмотали ногу цепью (собачья, используется для привязи пса к сторожевой будке) и второй конец цепи прочно замкнули на батарее отопления. Двигаться по комнате можно было, но в пределах длинны привязи. Уже, во всяком случае, лучше. Борька был уверен, что в нужный момент сумеет с этой цепи сорваться.

Следом за тем, появилась и заплаканная Нина, которая в слезливых выражениях, просила прощения у мученика и ещё через пару часов тяжелых страданий - этим прощением была облагодетельствована, а Борис, для поддержания физических сил, получил обильный ужин, который был орошен коньяком и шампанским.

К вечеру дом наполнился людьми и шумом голосов, Борис сообразил, что наступил уик - энд, (вечер пятницы) в дом поднабились гости, но никто к нему не заходил, а за дверьми, как ему казалось, сидел кто-то из стражей.

Можно было бы попытаться ночью совершить побег, однако боль в ухе, (или в том месте, где оно должно было быть) сытный и плотный ужин, мягкая постель, пахнувшая женщиной, привели к тому, что с вечера он глубоко заснул, а проснулся с горластым криком петухов, светелка его была залита лучами раннего едва восходящего солнца и о побеге, решил Борька, поздно было думать.

Но в доме царила глубокая тишина и Борька решил ещё понежится в утренней неге, но тут двери его светелки осторожно приоткрылись и плавной походкой вошла Нина - вся просветленная и трепетная.

Нечестивец сразу решил, что женщина выпроводила из дому всех гостей, включая мужа, усыпила бдительность охраны и пришла к нему с утренними визитом вполне определенного свойства. Он откинул одеяло и пригласил весело.

- Приляг, прекрасная моя.

Нина покраснела и сказала глубоким голосом.

- Боря... Ты можешь меня крестить?

- Что? - опешил Борька.

- Я хочу креститься. Так надо.

- Как ты себе это представляешь? - неуверенно спросил Борька, хотя мозги его уже включились в работу, прикидывая свой вариант в возникающей ситуации.

- Ну ты же служил в церкви, знаешь службу, мучения принял, можно сказать... Ну, почти святой. Крести меня.

Никакой даже микро-крохотной церковной службы Борис, натурально, отправить не мог, хотя и пел в церкви добрых пять лет. Но строго говоря, он и не понимал, что поет и зачем это надо - просто не ставил перед собой такой задачи, слушался регента, наслаждался мелодией, ставил звучания своего очень недурного тенора и не более того. Чтобы не выглядеть окончательным циником, к работе относился добросовестно, крест на шее носил не пижонства ради - был действительно крещен. Ну, и как подобает культурному человеку, несколько раз вдумчиво прочел все четыре Евангелия, полистал Ветхий завет, заострил внимания на емких формулировках Экклезиаста, восторгался эротикой "Песни песней", а в остальном, как известно, был скорее сатанистом, нежели христианином.

Было бы у него в данный момент два уха - ни в какую религиозную авантюру он бы и не подумал ввязаться. Но рана на месте отрезанного бритвой левого уха - болела, душу переполняла жажда мщения и он уточнил уверенно.

- В принципе на свершение некоторых таинств я имею право, но ритуал требует специального оформления, дорогая, а так же кое-какого положенного реквизита.

- Какого, Боря?

Он быстро прикинул, что можно высосать из складывающейся ситуации и заявил.

- Во - первых, понятно, я не имею права быть прикованным во время святого обряда. Ну, и охранников при этом, сама понимаешь, не положено.

- Они спят. - засмущалась Нина. - Долго будут спать. Никого дома нет.

Уже хорошо, мелькнула в голове Борьки шальная мысль, час освобождения близок.

- Что ещё нужно? - заботливо спросила Нина. - Ты не думай, я же знаю, что бесплатно ничего не делается.

- Дело не в оплате, отроковица моя. - строго сказал Борька. Таинство крещения сверашается крестом и водой. Крест на шее у меня есть, а воды...

- Я принесу воды... Сколько надо?

Борьке, естественно , захотелось выругаться, но он уже вошел в роль пастыря и сказал сурово.

- Уж не из водопровода ли ты, отроковица, собралась сюда в миске воду принести? Нужна проточная, природная вода! Родниковая, или речная. Сойдет и ручей.

Она явно заколебалась, но стремление приблизиться в Вере превознемогло все страхи.

- Хорошо... Тут неподалеку есть ручей... Совсем рядом. Что еще?

- Еще? Ну, приляг ко мне под бочок и я тебе поясню, как высветить свой дух к обряду. - Борка решил из всей затеи выжать все, что можно, твердо уверенный, что путь к освобождению уже обозначен и десяток минут приятной задержки ничего нарушить не может.