Пояс Рода

XXVI

Что об этом скажут помощнички?

Возле костра было тихо. Тихо и тревожно. Сам-то Хранитель чувствовал некое удовлетворение, но по мере того как приходили его лесные знакомцы, его торжествующее настроение таяло как дым.

Первым пришел, как ни странно, Магистр. Он устало прислонился к дереву и казался еще бледнее, чем обычно. На его кинжале что-то поблескивало в свете костра. Кровь? Откуда у призрака кровь? Проблемы этого мракобеса мало волновали Хранителя, но все же… Что сказать? Слова как-то не подбирались…

— Спасибо, Хранитель… — тихо сказал Магистр. — Кажется, теперь я знаю, что надо делать… Извините, я просто устал… За столько лет… А это так просто…

Вот те раз! Что он, Хранитель, натворил на этот раз? Но было такое впечатление, что алхимик уверен в том, что ему, Хранителю, это известно. Хранитель молчал, надеясь, что объяснения последуют.

Но тут кусты раздвинулись, и на поляну толпой вывалилась ватага весьма потрепанных, но довольно гогочущих, как будто подвыпивших, Злыдней, а за ними — разъяренные Кладник, Паморак, Водяной и еще куча разных колоритных персонажей, которых Хранитель даже не мог никак назвать. Последним на поляну ступил, как-то очень по-особенному, не торопясь, легко, но торжественно, капеллан. Вместо Библии в руках у него был меч.

Хранитель почти испугался. Что все это значит, он уже совсем не понимал. Оставалось ждать. Капеллан снял каску и тряхнул копной белокурых, почти прозрачных волос. Его глаза были сияющими, и в них отражался огонь костра. От этого они казались кровавыми. Неожиданно громким, и каким-то изменившимся взрослым голосом он сказал:

— Наконец-то я стал воином. Спасибо, Хранитель.

И тут Хранитель не выдержал. Он почти закричал:

— Вы можете мне объяснить, что, на хрен, происходит? Что это за балаган такой?

— Сейчас мы тебе все объясним… — ПРОШИПЕЛ Кладник.

Злыдни захихикали. Но капеллан поднял руку, и они испуганно смолкли.

— Понимаете, Хранитель, вы все сделали правильно. Но привлекли ненужное внимание и обнаружили еще одну проблему. Как ее решить, я не знаю. Но это уже не моя задача.

— А что я такого сделал? Мне кажется, все прошло как надо…

— КАЖЕТСЯ ЕМУ… — захихикали в толпе.

— Действительно, — продолжил капеллан, — ритуал прошел как надо. Мои подопечные были довольны. Они повеселились, немного подрались, потом примирились и перестали бояться Геены Огненной. Они покаялись друг перед другом и перед своими жертвами и простили своих врагов. Теперь они готовы уйти с нижних слоев в верхние, чтобы охранять живущих. Но неожиданно мы столкнулись с тем, что и наверху не все так просто. На нас напали. Со всех сторон. С Запада, с Востока, из-за океана… Мы были вынуждены сражаться, но Кривь еще слишком слаба. Она отравлена. Ей нужно перестроиться, переболеть. Она чихает, меняет кожу, и ей очень нужна помощь. Поэтому мы пока не можем уйти. Но очень трудно балансировать… долго они не смогут… А вот эти, — он брезгливо кивнул в сторону лесного народа, — нахватались разной дряни от жадности и от страха, что их зачистят. Обросли людской грязью, и рады.

К тому же ваш Род слаб. От него почти ничего не осталось. А с окончанием Пояса Рода Кривь погибнет, и погибнет все живое. Кого мы будем тогда охранять? Поэтому мы пока остаемся. Ведь и ты не хочешь отпускать своих предков, так? И они тебя оставлять не хотят. Ситуация прямо тупиковая.

Хранитель думал. Если решение — за ним, он должен выслушать все стороны.

— Ну, сволочь хвостатая, ты втянул меня во все это, так уже скажи, чем так недоволен? Вроде как наоборот, должен был бы радоваться. Кстати, где обещанное мне? Ведь ты же сам и заманил меня, обещал прямо сам не знаю что…

Кладник выступил вперед. Он был не в себе, но страха в его глазах не читалось.

— А что, разве ты не почувствовал СИЛУ? Разве не отдали ее тебе? — он был спокоен и насмешлив. — Разве предки твои не с тобой? Разве денег у тебя меньше стало? Чего тебе еще?

Хранителю показалось, что Кладник усмехается. Тот продолжил:

— Устроил тут шоу-представление… Мы здесь веками жили себе, а ты… Ну да, хуже стало, но мы привыкли потихоньку. У вас, людей, тоже характер с возрастом портится. Пообщайся с вами пару тысяч лет… То один спаситель, то другой… То демоны, то добры молодцы, то крестоносцы сопливые. Но вы, люди — хуже всех! Со страху все продать готовы — изучил я вас за это время. По мне, так вы — вообще лишние тут… Жаль, что не я это решаю.

Испокон было так: вы себе, а мы — себе. Делим одно место. Вы нас уважаете, а мы вам помогаем жить: кормим, одеваем, лечим. Мы — это все живое здесь. Не будет нас — ничего не будет. Так-то. В старину это знали. Ты, конечно, нам понравился. Обычаи старые вспомнил, сумел нас увидеть. Но жаден ты слишком. Мы для тебя — только нечисть, которая СИЛУ прячет. А видишь, как оно с силой-то… непросто. Она сама себе хозяина ищет. Соединяется с ним. Какова СИЛА, таков и Хозяин. А СИЛА такова, каков РОД. Видишь, что у вас в городах делается? И с Хозяином вашим? Вот это и есть то, что с Кривью происходит. Она, конечно, силенок набрала, но за счет чего? И правда, какое-то время это было без разницы. Особенно когда у нас в святилище правильные люди правильно служили. И вам, людям, и нам, кого вы нечистью называете. Бывало, если что не так — то под корень, и все. Чтобы гнилые нити не плодились, для вас же польза. — Кладник злобно чихнул. — А потом, когда Крышень пришел да заступился за ваше племя человеческое, эти — он кивнул в сторону капеллана и Магистра, и еще всякие, — появились. Мы-то их приняли. Что нам, место они занимают? А вы, люди, сразу к ним переметнулись, а нас врагами сделали. Жрецов наших истребили такие, как этот. Да что наших, они и своих-то не жалели. Чуть что — и на костер! Вот эти-то мракобесы и испортили все. А вы-то стадом за ними поперли, сразу забыли о тех, кто вам тысячи лет жизнь устраивал! Ан нет! Посмотри на них! Грехи они отпускают… Их как раз с ихними грехами-то в Ирий, который они называют Рай… даже назвать по-своему не сумели, пла… плаги… плагиаторы, воры… и не берут как раз!

Тут Кладник показал язык Магистру.

— Видел с той стороны братьев своих? Недоумок! Понял, кому они служат? Поранили бедненького! Соблазнили братьев демоны! Ай-яй-яй, как жалко! А что соблазнили, так неясно было вам, когда они людей убивать проповедовали, когда жгли, топили? А потом на месте старых святилищ свои храмы ставили, прикрываясь именами святыми! А кто из ваших же священников на самом деле Правду видел, где они? Или отшельники, либо сами вы их истребляли. Где ваши глаза-то были? Так тебе и надо, злодей! Прикрываетесь только верой, а сами… Убийцы и невежды! Камень им философский, чтобы все совсем испортить! Кукиш вам! Камень, Кветка, Кветка, понял, а не Чаша — вот тут, где у смертных сердце! И Бог — один в тысяче видов и творений! И нас в том числе! Нельзя описать, как это выглядит, можно только почувствовать, это не цацка какая-то блестящая! Это Свет в чистом виде, который через все проникает и оживляет все! Капля росы в середине Кветки, из которой вы Чашу вашу придумали! Злыденята даже смеялись над вами, невеждами! Если она есть, то ни вода, ни огонь не страшны! А что больно — так это не страшно! Проходит все. А баба, если она правильная, после этого только краше становится! Вот как ваши служаки наших баб боялись, покоя им не было, пока не извели! Видел того, который жрецов сжигал, святым писанием прикрываясь? Самый страшный демон он и есть! И что с ним? Травит нашу Кривь, до сих пор она его переварить не может! То-то! Попробовал с ним сразиться? Не сможешь ты его одолеть. Его простить нужно. А это — не по вас. И тебе, капеллан, или кто ты уже теперь, это не по силам. Тут наши бабы нужны. Без этого отравит этот демон нашу кормилицу.

Кладник сел и опустил голову. Капеллан объяснил:

— Испугались они. Думали, что их последней оболочки лишат, цеплялись за то, что с погибших воинов отслаивалось — куски вашей материи. Да и Змею жалели: ведь это она все должна переварить. А там всего было… особенно один служитель был… много на нем крови святых и невинных было. Когда у воинов души засветились, я увидел, что у того души просто нет… отрава одна, но Кривь его уже проглотила… затрясло ее, закрутило. Магистр кинулся, но поздно. Налетели на него те, от которых мы оборонялись — все на одного, но он — молодец! Сначала кинжалом дрался, а потом бросил и вместе со мной молился. Расточились они, но Кривь совсем плоха. Жаль, что эти элементали наглотались дерьма всякого, особенно Злыдни. Вон как пьяные матросы… Вроде бы Кривь защищали, но их страх как магнит, привлек к ним массу гадости всякой. А поскольку они не люди, я не знаю, как им помочь. Если же не делать ничего, то они или станут вашими врагами, или погибнут, как Судьба предупреждала. Помнишь, давно, на источнике? Как теперь с ними быть?

Хранитель хотел уже что-то сказать. Но слова застревали в горле. В его голове проносились тысячи мыслей. Он думал о том, как он позволил себе влезть в такое дело и что будет теперь с его школами… Думал о том, как это неожиданно и слишком глобально для него. Нафига ему эти тысячелетние дрязги, он тоже подумал… Но его размышления прервало еще одно неожиданное появление.

На поляне материализовалась процессия.

Впереди шли рука об руку парень с девушкой, одетые в расшитые рубахи. В руках они держали что-то тканое, свернутое в рулон. Он был тяжелый, и край его свисал неровными лохмотьями. Узор на нем был нарушен, и были прорехи, но нити были новыми и чистыми.

За ними следовала фигура, окутанная плащом с капюшоном, опираясь на трость с камнем на рукояти. Не узнать ее было невозможно. Все притихли. Она уселась на пень, откинула капюшон и медленно обвела присутствующих продирающим до костей взглядом. Камень на ее диадеме отливал кровавым огнем с зелеными искорками.

— Ну, продолжим… — сказала она, как будто только что выходила на пять минут. — Несмотря на то, что произошло, все идет не так плохо. Смотрите, на поясе меньше гнили, появились новые узорчики. Красивые! — отметила она, медленно рассматривая полотно. Жаль такие резать! Но мало их, мало. Что ваш отец говорит? И как его здоровье? — спросила она у парня с девушкой.

— Лучше ему, лучше. Но слаб еще. Боимся, что все же не поправится, — перебивая друг друга, затараторили те. — Сказал, место новое, может, надо Криви, она гнездо хочет вить. Столько тысяч лет такого не было! Но, говорит, может не выйти ничего, она очень слабая и больная. И…

— Ну, скажите им всем, что надо делать!

— А что говорить? Отец сказал: все в старинах есть. Кто может что, тот и должен делать. Люди — праздники справлять да предков помнить. Волхвы и священники — молиться все вместе. Духи земные — свою службу нести. Если надо, то до конца. Рассказывать людям о том, что надо делать…

Женщина задумалась.

— Гнездо… Это меняет дело. Кто только из того яйца вылупится?

— А кто ж его знает, спадарыня… Нам то неведомо, и батюшке тоже. Да и яйца еще нет. Одна часть ее совсем больна. Но только ей всяко помочь надо. Вот мы и попросились вместе с тобой. И тебя просим, — они поклонились в пояс, — не губи!

— Как будто я в себе вольна…

Она надолго смолкла, глядя в костер. Потом медленно поднялась.

— Ладно. Спас скоро. Может быть… Только вы-то не подведите меня. Особенно ты, — она внезапно посмотрела в глаза Хранителю. — Какое-то время все на тебе будет. Но не забывай, что ты Хранитель. Не Хозяин, не ведьмак, а Хранитель. Это — не твое. Это — для всех. Справишься — не забудут про тебя, не боись. Оплошаешь — потеряешь все, не только жизнь. Болеть будешь вместе с ней, — она указала куда-то в землю. — Это чтобы ты лучше чувствовал, что надо делать. В помощь тебе остаются все твои Деды — и отцовы, и материны… Замирись с теми из них, с кем разошелся.

— А с кем это?

— А с кузнецовым родом. Кузнец теперешний слабоват, и на тебя все ляжет. Но он свою Кветку по своему собственному желанию Берегиням подарил, хоть и глуп еще. Может, как-то и повезет ему, хотя надежды мало… А ты и этот — она кивнула в сторону Магистра — только сладили свою. Отдать надо. Чтобы было понятней, скажу еще: это значит, что отдай всем самое дорогое, то, чему жизнь посвятил. Вот этот алхимик: открыл ему один… сиделец здешний, как этот камень добыть, а он за вашу Кривь заступился… Но еще думает о нем. Пока. А будет награда или нет — этого я не знаю. И не решаю.

— А нам что делать? — заголосили лесные жители.

— А вы уже делаете. — Она тепло улыбнулась. — Ишь, мелкота, нечисть, а себя не пожалели, столько тяжести забрали. Вон Берегини вообще прийти не смогли… Ладно, пора мне…

И снова за спиной у нее выросли тени крылатых псов, все озарилось радужным сиянием, и процессия растворилась…

— Ладно, — проговорил Хранитель, чтобы прервать паузу и не упустить главенство в собрании, а больше потому, что не знал, что сказать и не хотел уже никаких споров и вопросов, — всем отдыхать! Думать буду. Приходим в себя пока. А то, действительно, устроили митинг! Придумаю что-нибудь. Слышали: нормально все, по плану. Взялись, так закончим.

Тени одна за другой медленно растворились.

— Стой! — крикнул Хранитель капеллану. Ему вдруг стало мучительно любопытно. — А ты что так на Архангела Михаила похож? Вселился он в тебя, что ли?

На самом деле Хранитель проверял сам себя: если капеллан скажет, что да, тогда он, Хранитель, завтра навестит психиатра.

Однако тот рассмеялся звонким голосом:

— Смешной Вы, хоть и ведьмак! Куда мне до него! На этом плане мы все выглядим так, как те, кого мы зовем. Если они отзываются. Все выглядят так, что видно, что у них внутри. Да и вообще, все это — условности. У того, кого ты называешь Михаилом, знаешь, сколько имен? И сколько людей в этот момент взывают к нему? Считай, что я сейчас — только маленькое его пожелание нам удачи… Он мне немного силы своей дал, чтобы я справился… Не думай об этом, — и он растаял, а не взлетел, как ожидалось…

Хранитель немного успокоился. Оказывается, не так уже все и плохо. А что касается дерьма всякого — то это как раз по его части. Родная, так сказать, стихия. Вот же как Дед его наставлял: под ноги смотри… Но смутно тревожили мысли, что нужно что-то отдать… Что? Кому? Как по его, так и все неплохо, действительно, прав Кладник: СИЛЫ ХОТЬ ОТБАВЛЯЙ… ПРАВДА, КАК-ТО ТЯЖЕЛО ОН СТАЛ ВСЕ ЭТО ПЕРЕВАРИВАТЬ… Что там она сказала про эту Кривь? Она тоже что-то переваривает все время? И он вместе с ней?

Да, это называется — попал на чужую свадьбу… Да нет, не на чужую — вдруг пронзительно понял он. Просто… просто он раньше воспринимал всю эту хрень как игру, до конца сам не веря в реальность происходящего. Теперь же все эти персонажи оказались гораздо более реальными, чем ему хотелось, и чем даже… люди. Это и беспокоило больше всего.

Но в общем и целом к нему вернулась обычная ясность мысли. Так, подождем Спаса…

Вдруг совсем неожиданно и бесшумно начался дождь, который все усиливался. Струи воды, как слезы, которые сначала с трудом вырвались прямо из чьего-то измученного сердца, превращались в сплошные потоки…