Поздняя любовь

7

Стив сидел в кабинете. Прежде, чем Кристофер начал обличительный монолог, Стив обезоруживающе откровенно произнес:

— Знаю, знаю!.. Но что поделаешь — она так захотела…

— Она захотела, а ты, конечно, изо всех сил отбрыкивался?

В голосе Кристофера, на его лице было столько неистовства, которое относилось не к сбежавшей женщине, а лично к Стиву, что тот поклялся: он не только не уговаривал, но и в уме не держал видеть у себя Лиз.

— Она пришла утром, — говорил Стив, — сказала, что ищет работу, так нет ли у меня чего-нибудь для нее…

Он уверял, что пытался выяснить, какая кошка пробежала между ней и Кристофером, но Лиз не пожелала говорить на эту тему.

— Понимаешь, Кристи, она очень просила. Ну, и я предложил…

Он предложил ей быть кем-то вроде сторожа в бывшем особняке Фрейзеров.

— Я там все переделаю. Но пока дом пуст. Ее это устраивало, у нее дети, а места там много.

Кристофер не проронил ни слова. Занервничав, Стив предложил:

— Поговори с Лиз сам. Все решает она. Если захочет, пусть возвращается к тебе…

Все так же, не говоря ни слова, Кристофер вышел, сел в машину и поехал в бывший дом Коры. Он столько раз бывал здесь! Родители Коры привыкли к его посещениям и, если день не видели, спрашивали у дочери, не заболел ли Кристи. Ему передавали, что отец Коры здорово рассердился, когда она сошлась с Дэвидом… Потом было десять лет перерыва. Несколько дней назад Кристофер снова приходил сюда — попрощаться с мистером Фрейзером. И вот особняк уже не был домом Коры, но для Кристофера он оставался частью его жизни — и невозможно было представить здесь другую женщину, с которой он был близок. Что-то в этом было неестественное. Впрочем, приводила же Кора сюда Дэвида!..

Оставив машину за воротами, он вошел во двор. Кто-то успел привести в порядок лужайку. На врытых в землю столбах висели качели. Должно быть, их соорудили для Нэнси и Рика. Вокруг не было ни души. Кристофер поднялся по лестнице, отворил дверь — она была не закрыта — и попал в комнату, где недавно на пианино стояла фотография его и Коры. Крышка инструмента была откинута: кто-то играл или пытался играть. Фотография исчезла. Кристофер почувствовал облегчение: он не хотел, чтобы в доме, где теперь живет Лиз, оставалась его фотография.

Из соседней комнаты послышался голос Лиз:

— Нэнси, это ты?.. Рик?..

Не получив ответа, Лиз вышла. На ней было красивое и, видимо, дорогое платье, расшитое шелком и кружевами. Новая прическа шла ей, хотя делала старше. Можно было подумать, что Лиз собралась в гости или в театр. Когда она успела? — подумал Кристофер. А Стив? Уверял меня, что нанял ее сторожем… Сторожем? Да она здесь хозяйка!..

Пока ехал, Кристофер повторял про себя слова, которые скажет Лиз, но сейчас он понял, что приезд его был глупостью. Какими просьбами вернуться, какими укорами можно пронять женщину, на которой платье «от кутюр»?! Наверное, в ее глазах он был смешон. Не ему тягаться с Коротышкой — мысленно Кристофер назвал Стива прозвищем, данным в школьные годы, когда Стив был ниже всех в классе.

Лиз застыла в раскрытых дверях. Свет из комнаты, откуда она появилась, освещал ее сзади, создавая вокруг головы золотистый ореол.

— Отличное платье, Лиз. Не сравнить с тем, которое ты оставила в шкафу! Ты права, что ушла…

Ему понравилось, что Лиз вздрогнула и побледнела, но он не стал дожидаться ответных слов и ушел. Кристоферу было досадно, что он не сказал ничего из того, что собирался сказать, однако он ни о чем не жалел, был спокоен и хотел есть: он не ел с прошлого вечера, когда к нему приехала компания.

Недалеко от бывшего дома Фрейзеров было кафе. Кристофер оставил машину на стоянке и перешел дорогу. Сквозь широкое окно видел сидящих за столиками людей, официантку в кокетливом фартучке, которая несла на подносе вазочки с мороженым…

Он вошел в зал. Его окликнули. Кристофер оглянулся: Вероника Смит махала ему рукой, приглашая присоединиться к ней. Она сообщила, что ее машину ремонтируют в мастерской по соседству — обещали сделать через полчаса, а она ждет уже час.

— Машина у вас ломается все время, — сказал Кристофер. — Купите другую.

— У меня есть другая. Я хочу эту!

Кристофер не сомневался, что есть «другая», и скорее всего не одна. Но детская капризность немолодой женщины неприятно удивила его. Вероника попросила подвезти ее домой.

— Хорошо. Но сперва я должен поесть.

— Конечно! — милостиво согласилась миллионерша. — Я люблю смотреть на мужчин, когда они едят.

Официант принес две порции сосисок. Кристофер густо полил их кетчупом.

— Замечательно! — воскликнула Вероника, глядя на его тарелку.

— Можете заказать себе.

— Дорогой! Я на диете.

Ему хотелось спросить, какая радость от миллионов, если нельзя съесть порцию сосисок?.. Он понимал, что, рассуждая так, можно дойти до абсурда: без сосисок жизнь не жизнь! Но нежелание расстаться с машиной, которая ломается каждый день, это уж точно глупость! Миллионерша начинала его раздражать.

В машине Вероника похвалила его водительские способности и предложила работать у нее шофером. Кристофер ответил, что завтра уезжает. Он сказал это непроизвольно, но, выразив идею вслух, решил ею воспользоваться: завтра же уедет! И сразу все определилось, даже Вероника уже не казалась вздорной дамочкой. Жаль только мать — она лишилась служанки, которая ей нравилась. Нравилась… Ему Лиз тоже нравилась. Но по собственному опыту Кристофер знал: все проходит. Мать наймет другую служанку, а он забудет Лиз, как забыл Кору…

Кристофер довез Веронику до виллы.

— Может быть, зайдете и что-нибудь выпьете? — предложила она.

Она сразу прошла в кухню, объявив, что у горничной выходной. Кухня в отличие от остальных запущенных помещений дома словно была перенесена из рекламных проспектов дорогих изданий. Вероника достала из холодильника несколько бутылок, быстро и ловко смешала в стеклянной миске их содержимое. Добавила лимон, специи, сахар и что-то еще из других бутылок и банок. Кристоферу показалось, что она бросала в посуду все, что попадалось под руку. Приготовив зелье, Вероника поставила на столешницу два бокала, наполнила их до половины. Один подала Кристоферу, из второго стала пить сама, поглядывая на гостя. После кетчупа и сосисок Кристофера мучила жажда, и он почти залпом осушил свою порцию.

— Ну как? — спросила Вероника.

— Что-то не разобрал, — признался он.

Вероника улыбнулась.

— Ничего. Разберете.

Кристофер предпринял попытку уйти, но Вероника уговорила его посидеть еще несколько минут.

— Не более десяти, — уточнила она.

Через десять минут Кристофер был пьян.

Домой он попал, когда в городе не спали только влюбленные и страдающие бессонницей. Что это была за гадость? — с отвращением думал он о пойле, которым потчевала его миллионерша. Тихо, чтобы не разбудить мать, Кристофер пробрался в гостиную, где на столике у дивана стояли бутылки с минеральной водой. Пил он долго и жадно. Потом поднялся в свою комнату и отправился под душ, под которым долго стоял, включая то горячую, то холодную воду.

Постепенно в голове прояснилось. Он смутно видел Веронику, которая куда-то вела его. Комната, где ярко горел свет. Огромная кровать, на которую он сразу же повалился, приторный запах духов… Кажется, его стошнило, и Вероника злилась, а ему почему-то было смешно. Он смеялся и говорил: «А ты думала!» К чему или к кому относились эти слова, Кристофер не знал — ни когда произносил их, ни сейчас. А потом провалился в небытие…

Когда он уходил от Вероники, голова раскалывалась. Хозяйка дома лежала на диване одетая, она даже не сняла украшения. Лицо спящей было капризным и обиженным. Да, такая могла ездить черт знает на чем только потому, что не желала покупать другую машину! Кристофер тронул Веронику за плечо. Она что-то промычала, потом сказала отчетливо:

— А ты слабак…

— А ты шлюха…

Его машина стояла перед виллой миллионерши — там, где он ее оставил. Вдоль шоссе горели фонари. Ночная дорога была пустынна, и Кристофер поехал с ветерком. Через четверть часа он был дома. Дом, сад — все погрузилось в темноту. Кристофер поставил «форд» в гараж и пошел искать минеральную воду…

Утром он сказал матери, что уезжает.