Познающий НеЖизнь

Глава 32

— А тут… мало что изменилось, если не считать разрухи и обветшалости. — Сказал я, уже находясь внутри помещения и осматривая комнаты одну за другой, вещи, что находились внутри них и… где-то внутри надеясь увидеть своих родных. На момент моего ухода на войну у меня в живых осталось не так много живых родственников. И сейчас я так хотел увидеть их. То немногое, что осталось у меня от моей жизни.

Или уже не меня?

И я понимал, что увидеть их здесь было крайне маловероятно, а даже если я их и увижу, то, куда вероятнее, что это будет безумная нежить, которая, вообще неизвестно при каких обстоятельствах способна вспомнить себя. Если для них это вообще возможно, ведь есть вероятность что мне просто повезло и сошлись какие-то обстоятельства. И это же было причиной того, почему я безумно хотел не найти здесь своих родных.

Странное, противоречивые желание. Я желаю увидеть хоть кого-то из родных, но вместе с тем желаю, чтобы их здесь небыло и я не видел того, что их постигла та же участь, что и большую часть жителей города, если вообще не всех, за редкими исключениями.

Я проходил от одного помещения к другому. Комнат у нас дома было не мало, хотя большая часть из них были мелкими. Что не говори, а я служил в столичной гвардии, да ещё и был магом, не самым слабым. Платили мне очень хорошо.

Дом был пуст. Одно только это уже заставило меня облегчённо выдохнуть, хотя я и понимал, что высока вероятность, что те, кого я ищу, могут быть среди тех толп нежити, что бродит по городу, или вовсе быть среди тех, кого я с Лунарой уже убили, просто дожидаясь, когда они вновь воскреснут.

В конце концов я остановился в последней комнате. В своей комнате. Одна из немногих в этом доме широких, очень просторных комнат. Ранее тут было очень удобно мне. Мягкие ковры, плотные шторы на окнах, большой шкаф, двухместная кровать в центре, прямо напротив двери… теперь же от ковров едва остались изъеденные насекомыми нити, не осталось и одежд, которыми был полон мой гардероб, не осталось той кровати — ножки давно сломались, кровать была сломана и перекошена, у шкафа были открыты обе дверцы и одна из них едва держалась на одной только петле. Ну и дыра в потолке прекрасно дополняет все вышеперечисленное.

— Не могу оценить, как здесь было раньше, но сейчас… не очень. — Тихо сказала Лунара.

— Согласен. А вот при жизни мне очень нравилось проводить здесь время. Спать на мягкой и широкой кровати, иметь одежду на любой вкус, ходить по теплом полу, ступая по мягким коврам… — ответил я, осматривая все вокруг.

— Хочешь вернуть себе все это?

— Нет. Не знаю. Просто не чувствую в себе пробуждения ко всему этому. Может потому что я мёртв. И если смогу полноценно воскреснуть, кто знает, возможно и желание вернуть все это вернётся ко мне. Но сейчас… ничего такого не чувствую.

— Значит, не только у меня такое… — сказала Лунара, заставив меня развернуться и посмотреть на неё, пока она держала в руках золотую монетку, возможно найденную у меня дома или у кого-то из убитой нежити. — Знаешь, пока я не утонула, и не осознала себя уже… такой… я много воровала. Сначала, только для того, чтобы выжить, прокормить себя, своих друзей. А потом… вошла во вкус. Набравшись навыков, я крала уже не еду с рынка, но деньги, драгоценности, золото и серебро, все, что блестит. Не потому что мне было это нужно. Потому что хотела. Потому что нравилось.

— Теперь у тебя этого желания нет? — понимал я её.

— Ранее я, как сорока, хотела забрать все ценное, блестящее, красивое. Оно словно грело мне душу, доставляло счастье… а теперь блеск красоты и ценности… стал пустым… холодным… безразличным. Он перестал хоть что-то для значить.

— И на твой взгляд… — говорил я, обращая эти слова и к себе тоже, — это во вред нам пошло… или всё-таки во благо?

— Те, ради кого я рисовала и воровала еду, в конце концов были мной брошены — я боялась, что они предадут меня, что они украдут то, что украла я. Я постоянно пряталась, почти не выходила на улицу при дневном свете — меня легко бы узнали. Перед смертью, единственное, что у меня осталось… это огромная гора денег, драгоценности и прочего бесполезного барахла, которое я даже не могла нормально использовать, да луна, что освещала мне дорогу по ночам и всегда безмолвно следовал за мной. После чего я и вовсе умерла.

— Раньше… ты говорила другое… — сказал я, вспоминая её слова в прошлом.

— Раньше… я и сама не помнила всех подробностей. А, быть может, и сейчас я чего-то не помню. Но, знаешь… я рада, что после смерти, блеск золота больше не пленяет взор. А ты? Ты не считаешь утрату благом или горечью? — посмотрела на меня Лунара, проходя вдоль стен комнаты, медленно проводя тонкими пальцами по пыльной поверхности стен.

— Помню только, как мне нравилось все это, — взмахом руки обвел я всю комнату, — но не помню ни ощущений мягкости и наслаждения, ни того, почему мне это нравилось. Просто в какой-то момент я попробовал и мне начало это нравится. Каждый раз, возвращаясь с работы, я разваливается на кровати и часами не слезал с неё. Порой, погруженный в лень, я даже ужинать не спускался. Наверное, только потому к моменту смерти и не был жирной свиньёй, что едва ноги волочить может. Я ведь был… довольно талантливым магом, Лунара. Мои наставник говорили мне, что у меня большое будущее. Чары давались мне легко и магическая сила во мне росла быстро и непринуждённо. Используй я свой природный талант, быть может, я и не умер бы тогда, на войне. Быть может, был бы намного, намного сильнее, чем когда умер от рук демона. Но нет. Я просто валялся в кровати, погружаясь в полудрему и не желая делать ничего. Как итог, те, кто был куда менее талантливым, догонялки и превосходили меня. А я… а я оставался таким же. По утрам тратил полтора-два часа, чтобы выбрать, в каком наряде сегодня предстать перед остальными, а вечером валялся и ничего не делал, дожидаясь, когда усну. Так что, — я посмотрел на Лунару, что остановилась и смотрела на меня неподвижно, — нынешний я, нынешнему мне, нравится несоизмеримо больше.

— Значит это не я такая странная, — улыбнулась Лунара и слегка надавила на стену. — Мы оба прошли через смерть, что очистил нас от самых наших пагубных привычек, верно?

Кусок стены вдавился в стену и тут же сработала пружина, выталкивая эту часть наружу и позволяя открыть маленькую дверцу.

— Оу… — в памяти сразу же всплыли воспоминания о том, как я создавал этот сейф и маскировал его в стене при жизни. — Надо же, я и забыл о том, что он здесь есть.

— Тогда хорошо, что я не забыла своих навыков, — улыбнулась она мне и отошла.

Механизм сейфа был прост и ориентировался больше не прочность, а на то, что его не найдут. Открыв его, я нашёл так только кучу уже сгнившей бумаги, да деревянную коробочку с запиской. И естественно, от записки уже ничего не осталось.

Достав коробочку, я открыл его, увидев внутри кольцо. Простое, не дорогое, если смотреть по деньгам. Но дорогое для памяти.

— Ты хотел сделать кому-то предложение перед смертью? — проявила любопытство Лунара.

— Нет. Это кольцо матери. Она умерла и отец постоянно носил его с собой, никогда не расставаясь. Похоже, что он положил его сюда перед тем… перед тем, как все окончательно разрушилось.

— Он знал про тайник?

— Похоже, что знал. Хотя я никому о нем не рассказывал. Он даже записку оставил, но… прочесть её уже невозможно. Последние слова отца я так и не смогу узнать.

Несколько минут мы молча стояли и ничего не говорили, пока я просто рассматривал кольцо. В конце концов, сжав его в руке и убирая в нагрудный карман, застегивая тот на петлю.

— Больше здесь делать нечего. — Посмотрел я на Лунару. — Пора отправляться. Есть пожелания, куда идти?

— У меня нет ничего в столице и я тут никогда не жила. И целей у меня, в общем-то, нет. Тебе решать, куда нам отправляться. — Пожав плечами, ответила она.

— Моей цель является воскрешение. Я не хочу оставаться живым мертвецом, что только за счёт человечности имитирует жизнь. Единственное, что, как я думаю, может нам помочь, это магия и Боги. И для обеих целей, нам нужно взобраться в центральные кольца столицы. А так же посетить Город Богов — Анор-Лондо.

— Тогда веди, — улыбнулась Лунара и уступила дорогу на выход из дома.