Позывной «Курсант» #4

Глава 17 Все становится на свои места, но пока не понятно, на какие

— И ты представляешь, товарищ Шипко, эти идиоты берут Эйтингона и его группу под наружное наблюдение, а не понимают, что имеют дело с профессионалами. Сам Эйтингтон десять дней как в Москве. Ну ты понял. Ничего не делает. Просто сидит дома. Оперативный отдел установил за ним постоянную слежку, его телефон прослушивается. И тут мы встречаемся с ним на улице. Знаешь, что он мне сказал? Знаешь? Он сказал:«Коля, ты ведь ведь в курсе, как я работал. Ну вот пожалуйста, доложи своему начальству: если они хотят арестовать меня, пусть сразу это и делают, а не устраивают детские игры». Вот, что значит старая школа!

Клячин высказался, откинул голову назад и громко расхохотался.

Не знаю, может, дело в самовнушении, но после вопросов Шипко и его намеков на то, что товарищ старший лейтенант госбезопасности мне мне совсем не товарищ, дядя Коля стал видеться совсем в другом свете. И лицо у него какое-то подозрительное, и голос раздражающий, и смех дурацкий.

А еще вдруг вспомнилось первое впечатление, которое произвёл на меня Клячин. Волк, дикий и голодный. С чего это вдруг я начал видеть лишь овечью шкуру, натянутую поверх натуры хищника, понятия не имею. Наверное, дело в том, что Бекетов в моем восприятии большая гнида, чем Николай Николаевич. Вот я и расслабился, позволив себе относится к Клячину хорошо. А зря. Только теперь совершенно непонятно, когда я смогу нормально поговорить с Шипко и выяснить что же он хотел рассказать. Потому что непонятно, какого черта вообще происходит. Зачем здесь появился Клячин?

— Нет, ты представляешь, Алексей! — Он обернулся и через плечо посмотрел на меня, предлагая поддержать разговор. — Хотели они проженного разведчика под наблюдением держать втихаря! Да он их сразу выкупил. В первый же день.

Я натянуто улыбнулся. Но только по той причине, что от меня ожидалась именно такая реакция.

Хотел бы искренне подержать веселье Клячина, вот только понятия не имею, что за Эйтингтон такой и почему Николаю Николаевичу весело от того, что за этим Эйтингтоном следят. По мне, вообще ничего веселого, когда за человеком ходят сотрудники НКВД.

Ну и конечно, единственная эмоция, которую я ощущал в данный момент, это напряжение. Причём напряжение, которое зрело не только внутри меня. Оно буквально искрило в воздухе, пробегая невидимыми разрядами электричества, от Клячина к Шипко, от Шипко к Клячину. И периодически перескакивало на меня.

Панасыч, кстати, тоже не смеялся. Он был максимально сдержан и даже хмур. Причина его состояния крылась, само собой, в Клячине. Вернее, в поведении дяди Коли.

Пока еще ничего не происходило, но при этом было вполне очевидно, непременно должно произойти. Имею в виду, не происходило ничего, связанного со мной, поездкой в коммуну, с Клячиным. Даже тема эта не поднималась. Мы все трое изображали какую-то крайне нелепую сценку, в которой каждый знает, что надо говорить на самом деле, но вслух произносит совсем другие слова.

Свое появление Николай Николаевич объяснил… никак. Вообще. Будто наша компания не под Харьковом встретилась, а где-то на Московской улице. Правда, справедливости ради, стоит отметить, что и мы себя вели точно так же. В итоге, со всех сторон разыгрывался спектакль, но все понимали, он вот-вот подойдёт к концу и тогда финал может получится хреновый.

Сдаётся мне, Шипко сразу это оценил, но отчего-то решил подыграть Клячину. Я, естественно, придерживался той же линии.

— Вот как… — Тихо высказался он, когда мы вышли за ворота и увидели идущего навстречу Николая Николаевича.

Причем высказался не для меня, а для самого себя. Такое ощущение, что появление этого, конкретного чекиста Шипко удивило, но несильно. И удивление такое было, сомнительное. Не в плане:«О, боже! Как неожиданно!», а скорее:«Хм…Неужели ума только на это хватило? »

— Предполагаю, вы данной встречи не планировали? — Так же тихо спросил я.

— Ну, скажем, она не входила в расписание сегодняшнего дня. Коробку прибери вон, под куртку. Чего ты ей размахиваешь, как знаменем полка? — Ответил чекист, а потом ускорил шаг, направляясь к Клячину.

Сначала взгляд у дяди Коли был очень выразительный. Я, честно говоря, внутренне приготовился к смертоубийству. Потому что уже видел подобные взгляды у товарища старшего лейтенанта госбезопасности. Шальное, дурное веселье. Вот как оно выглядело. Похоже на пьяный азарт, когда так и хочется дать кому-нибудь в морду. В случае с Клячиным речь, конечно, не о простой драке. Сталкивались, знаем.

С другой стороны, в двух шагах от коммуны, можно сказать, среди бела дня, будет очень странно, если два чекиста сойдутся в смертельной схватке. Черт… Сравнения-то какие в голову лезут пафосные… В любом случае, это совсем уж лютая дичь получится.

Видимо, понимал столь очевидную истину не только я. Чем ближе подходил Николай Николаевич к нам, тем спокойнее становилось его лицо. Он, похоже, просто-напросто взял себя в руки.

— Ну какая же приятная встреча! — Громко сообщил Клячин нам обоим. — А я, главное, приехал в школу, хотел увидеться со своим подопечным, а мне говорят, нет его. Я расстроился. Думаю, ну что за гадство. И прямо следом меня сюда отправляют. И что я узнаю? Мой товарищ Николай Панасыч и мой подопечный Алексей тоже в Харькове.

Клячин широко отвел руку в сторону, будто собирался влупить леща Панасычу, но в итоге просто протянул ее для приветствия. Типа, пошутил.

Панасыч ладонь «коллеги» пожал. Выпендриваться не стал. Он словно притаился в засаде, ожидая дальнейших действий со стороны товарища старшего лейтенанта госбезопасности. Чертовы игры чекистов. И Алеша Реутов между ними.

— А где Павел? — Поинтересовался я, выглядывая из-за плеча Клячина.

Вопрос, кстати, был вполне насущный. Потому что Павел пропал. Исчез. Машина на месте стояла, а Павла в ней не было.

— Да ему пришлось срочно убежать. Дела, знаешь ли. Служба. — Отмахнулся Клячин, будто речь шла о чем-то крайне обыденном.

Я с удивлением посмотрел по сторонам. Лес, дорога, коммуна. До города километров тридцать навскидку. Куда он убежал? На какую службу? С зайчиками и лисичками просветительскую работу вести?

Однако, Шипко промолчал и я тоже не стал заострять внимания. Ну не прибил же его Клячин, этого Павла. Тупо не успел бы. Это ж надо и тело куда-то деть. Тьфу, блин… Какая ересь в голову лезет. Не иначе как от волнения.

— Едем? — Клячин кивнул на «Воронка». — Я вас сейчас с ветерком прокачу.

Панасыч спокойно, как ни в чем не бывало, направился к машине, открыл пассажирскую дверь и устроился на переднем сидении.

— Идёшь, Алексей? — С ухмылкой поинтересовался Клячин.

Как только Шипко исчез из поля зрения, у него моментально изменился взгляд. Снова стал цепким, злым, внимательным.

— Иду, конечно. Что ж мне, следом за вами бежать? — Пожал я плечами и тоже направился к машине.

— Все хорошо? — Спросил вдруг Николай Николаевич, а потом, когда я проходил мимо него, вообще схватил меня за предплечье, удерживая на месте.

— Все просто замечательно. — Ответил я, искренне глядя на дядю Колю. — Позвольте, присяду, а то уморился, честно говоря.

Чекст разжал пальцы и убрал руку. Но взгляд его я чувствовал ровно до того момента, пока не забрался в тачку.

И вот теперь мы ехали в сторону города, слушая веселые истории Клячина. Веселыми они, правда, казались только самому рассказчику.

О том, что всех волнует на самом деле, все упорно молчали. А волновало лишь одно, зачем Николая Николаевича принесло сюда? Естественно, в счастливое совпадение обстоятельств не поверили ни я, ни Шипко.

— Аэродром в другой стороне. — Сказал вдруг Панасыч, когда мы вдруг свернули на неприметную дорогу, ведущую в лес.

— Да хватит тебе, товарищ сержант, все успеется. Надо же отобедать. Тут домик есть неподалеку, местного лесничего. Банька. Там посидим, поговорим. Встречу, так сказать, отметим. Да, Алексей? — Клячин снова посмотрел через плечо, а затем подмигнул мне задорно. — За вами сегодня не прилетят.

Вот это уточнение меня, прямо скажем напрягло еще сильнее. Не прилетят только сегодня? Или вообще уже никому нет дела да нас с Панасычем? И кстати, большой вопрос, Клячин сюда приперся по своей инициативе или по распоряжению начальства. Просто личная инициатива в данном случае вряд ли возможна. Значит, Николай Николаевич выполняет приказ? Но Бекетову очень неуместно причинять вред мне. Все-таки информация о тайнике Витцке есть лишь в моей башке.

Убьют меня, хрен им, а не документы. Да ещё вон, Шипко говорит, в тайнике алмазы. Я думал деньги, но нет. По уму все сделали. Денежки, они всегда обесценится могут. А камни, их хоть через сто лет продать реально за еще большую сумму. Так что не станет Бекетов отказываться от столь важных вещей.

А вот Панасыч…Я посмотрел в затылок Шипко. Черт… Точно! Клячин явился не ради того, чтоб навредить мне. Его цель — Шипко. Причем цель, сто процентов согласованная с Бекетовым. Выходит, товарищ старший майор госбезопасности узнал всё-таки о моем маленьком путешествии. Узнал, а потом заволновался. Но не из-за меня, а из-за моего спутника. Видимо, Шипко и правда что-то знает.

Но самое интересное, судя по внешнему спокойствия Панасыча, его это совсем не беспокоило. А я бы на месте товарища сержанта очень даже беспокоился. Шипко одет по гражданке и, соответственно, оружия при нем нет. В карманах пальто он его точно не прячет, я бы заметил. Клячин — по форме, как положено. И соответственно, у него оружие есть.

Каким бы крутым не был Панасыч, а я прямо даже на секунду не сомневаюсь, что он крут, но, как говорится, против лома нет приема. В данном случае, против пистолета кулаком особо не помашешь.

— Конечно, отметим. Чего ж не отметить. — Со смешком поддакнул Шипко дяде Коле.

Я вообще в осадок выпал, если честно. Только меня, что ли, волнует вся ситуация? Такое чувство, что обоим чекистам на происходящее плевать. Один гогочет, как ненормальный. Второй ему подыгрывает.

— Как раз душевно поговорим, да? Мы ведь старые друзья. Чего нам скрывать друг от друга? — Продолжил вдруг Шипко. — Например, расскажем Алексею, как ты его мать убил.

Это было мандец, как неожиданно. Просто словно обухом по голове долбанули. Я сначала даже не понял, что вообще говорит Панасыч. Слова долетали, а их смысл — нет.

Машина резко остановилась. Прямо посреди леса, со скрипом и визгом.

Клячин повернулся ко мне. На Шипко он даже не глянул. А я сидел, идиот идиотом, пытаясь понять, что за шутка такая нелепая сейчас прозвучала в исполнении Панасыча.

— В смысле, мать убил? — Бестолково переспросил я.

Причём, не понятно, кого переспросил. Сам себя, наверное. Шипко по-прежнему смотрел вперед, будто не он сейчас выдал эту дурацкую фразу. Клячин уставился на меня, но молча. Просто сопел и тяжело пялился исподлобья.

— В прямо, Алексей. В прямом. — Спокойно ответил Панасыч.

— Это вышло случайно. — Сказал вдруг Николай Николаевич, игнорируя сидящего рядом чекиста. Смотрел он только на меня. В глаза мне смотрел. — И я не виноват. Я ее пытался удержать, она сопротивлялась, просто не рассчитал. Не было у меня такой цели.

— Подождите… — Я затряс головой и нервно засмеялся. — Этого не может быть. Второй человек — Разинков. Фамилия его была Разинков. То есть их двое явилось. Ляпин и Разинков.

— Верно. Разинков. — Панасыч вообще был спокойным. Будо речь шла о чем-то обыденном. — Это прежняя фамилия товарища старшего лейтенанта. Мы с ним одновременно, так сказать, новые документы получали. Пришлось в операции одной участие принимать. И фамилии у нас действительно были другие. Моя прежняя — Ляпин. А его прежняя — Разинков.

— Заткнись! — Клячин вдруг резко повернулся к Шипко, затем вполне ожидаемо вытащил из-под «кожанки» пистолет — А ну выходи из машины!

— Эй! Так не пойдёт. Куда выходи? — Вскинулся я. — Вы совсем, что ли, звезданутые оба? Вывалили мне на голову херню какую-ту, а теперь «выходи»?

Вообще, конечно, с моей стороны поведение было не самое разумное, особенно в присутствии человека с оружием. Но я реально охренел. Просто охренел. Такого поворота и такой правды я не ожидал вообще. Какого черта? Получается передо мной сидят те два человека, которые приходили за матерью Алеши? Но… Голоса? Почему я не узнал их голоса? Ладно фамилии. Хорошо. Голоса то должен был узнать. Наверное…

— Сиди здесь, Алексей, и не слушай его. Он — белогвардейская сволочь, которая сменила шкуру и пробралась в наши ряды. Внебрачный сын графёнка одного. Паскуда вражеская. Много лет скрывался под личиной борца за коммунизм и светлое будущее. — Сказал Клячин, не отводя при этом взгляда от Шипко. — Сейчас мы с ним побеседуем, я вернусь и поедем с тобой обратно в Москву. Все объясню тебе по дороге. Ты, главное, только его не слушай. Брешет он. Вылазь, говорю, товарищ Шипко! Поговорим с тобой по-простому. По-свойски поговорим.

Панасыч спокойно пожал плечами, а затем реально полез наружу. Без споров, без пререканий. Клячин тут же выскочил из машины, обежал ее и, пристроившись за Панасычем, повел его в лес.

Между прочим, у Шипко была ровно половина минуты, чтоб сбежать. И уверен, он бы смог. Потому что эту половину минуты Клячин как раз потратил, чтоб оказаться на улице рядом с бывшим товарищем. Да, Николай Николаевич по-любому начал бы стрелять. Это понятно. И по-любому попытался бы догнать Шипко, чтоб не дать тому уйти. Однако, там пятьдесят на пятьдесят получился бы итог. В любом случае, это — шанс. Панасыч вполне мог ускользнуть. А теперь уже вряд ли такое у него получится.

Не понимаю, почему он не воспользовался моментом. Наоборот. Ждал, пока Клячин пристроится ему в спину, тыча пистолетом между лопаток.

Я смотрел вслед чекистам и в башке моей творилось черт знает что. Вот это номер, однако. Вот это поворот. Все, что угодно мог предположить, но точно не такой финал сюжета.

Не могу сказать, будто в моей груди разгорелось пламя жажды мщения. Да, прабабку жалко. Да, я теперь, собственно говоря, и есть Алеша Витцке, он же Реутов. То есть мне она — мать родная. Но… Я ее не знал. Помню лишь по видениям деда. Ненависти к Клячину из-за ее смерти у меня нет.

Однако, ситуация усложнилась в другом вопросе. Как мне теперь быть со всем этим? Вот — есть два чекиста. Кто из них там друг друга замочит, утверждать все-таки не берусь. Конечно, у Клячина аргументов в их беседе побольше. И самый важный аргумент — оружие. Но…

Убьет он сейчас Шипко и что? Дальше что? К чему приведет это? Очень неуверен, что мы после такого с дядей Колей дружить будем. Даже если я скажу, что великодушно прощаю ему смерть матери.

А Панасыч… Выходит, он тогда за Алёшей вернулся. Вытащил его из комода. Велел явиться на определенное место. Зачем? Спасти хотел?

Черт!

Я плюнул на сомнения и решил отталкиваться от внутренней чуйки. Все. Игрушки закончились. Теперь это — моя жизнь и управлять ей буду я сам. Задолбали, ей-богу, со своими играми престолов, блин. Хватит с меня.

Осторожно открыл дверь машины и выбрался наружу. Осмотрелся. Вокруг был лес и ни единого намёка на цивилизацию. Да, Клячин явно не в домик лесника собирался. Он изначально планировал грохнуть тут Шипко.

Я аккуратно, стараясь не производить шума, двинулся за чекистами, в ту сторону, куда они ушли. Попутно глядел под ноги, надеясь увидеть что-то подходящее для моей задумки. Оно, это подходящее, нашлось через несколько шагов. Увесистый, тяжёлый дубок.

— То, что надо… — Тихо высказался я себе под нос и прихватил толстую палку с собой. Пригодиться. Если еще не поздно, конечно.

Чекисты обнаружились метров через пятьдесят, в самой чаще. Естественно, подбирался я тихо, прячась за кустами. Спасибо Молодечному. Раз двадцать вспомнил его в этот момент. Благодаря нашим занятиям я двигался как чертов ниндзя. Ну… Почти. По крайней мере, выходило у меня изображать из себя шпиона очень даже неплохо.

Клячин стоял ко мне спиной. Самоуверенно, однако. Видимо, он решил, что я угрозы не представляю, раз так спокойно оставил тыл неприкрытым. Либо уверен в силе своего влияния на меня. Дурак ты, дядя Коля, если за это время так и не раскусил Алешу Реутова. А я тебя умным хищником считал. Хрен там. Дурак.

— Чего тебе неймется, Коля? Чего ты нос свой суёшь везде? Может, потому что ты — крыса? Жирная буржуйская крыса. А я говорил Бекетову, что тебе верить нельзя. Говорил. Знал, ты себе на уме. Свои цели какие-то имеешь. — Рассуждал Клячин, размахивая пистолетом перед носом Шипко.

Ну фу, блин. Он серьёзно? Это очень пошло и глупо трепаться с тем, кого планируешь убить.

Панасыч стоял ко мне лицом. Он заметил мое появление, потому что прячься не прячься, а кусты зимой это тебе не летом. Они голые и лысые. Однако, надо отдать должное, Шипко даже бровью не повел. И взгляд никуда ее переместил с лица Клячина. Иначе привлёк бы внимание того к происходящему за спиной. Но я точно знал, Панасыч меня видит.

Тратить время на долгие прелюдии не собирался. Цель моя была максимально простая. Подобраться ближе, а потом вырубить Клячина ударом палки по затылку. На нем только форменная фуражка. Затылок прямо весь на виду и не защищён. Хорошо, что дядя Коля не в тёплой шапке. Это было бы хуже.

Поэтому я, не долго думая, сделал еще один маленький шажок в сторону чекистов. К сожалению, именно в этот момент, когда до моей цели оставалось всего ничего, сработал закон подлости. Под ногой хрустнула палка. Ну или я просто утратил бдительность, что, наверное, ближе к правде.

Клячин резко, в одну секунду, обернулся. Это был момент… Не знаю, как описать. Как в кино, наверное…

Мы встретились с ним глазами и по взгляду чекиста я понял, срать он хотел на документы, необходимые Бекетову. На алмазы, похожу, тоже. Клячин для себя уже принял решение.

Сейчас он завалит Шипко, а потом и меня. Видимо, из двух зол дядя Коля выбрал меньшее для себя. Иметь рядом пацана, чью мать он убил, который, к тому же, отправится в Германию в роли разведчика, Клячину точно неохота. Мало ли, чем закончится вся эта история.

Да, он хотел подсидеть Бекетова с моей помощью. Ну и ничего. Подсидит другим образом. Сейчас дядя Коля четко для себя решил, Бекетов — это, конечно, проблема, но его личная, в большей мере придуманная. Просто, видимо, Игорь Иванович надоел Клячину до одури, вот и все. Товарищ старший лейтенант госбезопасности, решил, что пришло время двигаться самостоятельно. Бекетов всего лишь мешает карьерному росту, потому что ему выгодно держать такого человека, как Клячин, под рукой.

А вот Алеша Реутов — это теперь настоящая проблема, вполне реальная.

Поэтому, Клячин убьет меня. Возможно не сейчас, чуть позже, но точно убьёт. Вон, как Зайцев, выйду в город и все. Потом хрен докажешь.

— Алексей… — Клячин покачал головой, глядя на меня с выражением сильного удивления, которое тут же сменилось злостью.

Он точно был уверен, что я не попрусь за ними следом, поэтому мое появление, да еще с дубком наперевес, выглядело для него странно.

В тот же момент Панасыч, не дожидаясь дальнейших высказываний со стороны Клячина, прыгнул вперед и прямо в этом прыжке ребром ладони звезданул чекиста по боковой стороне шеи. Причем так звезданул, что я сразу понял, все. Больше дядя Коля уже ничего никому не скажет. Мое имя — последнее, что он произнёс в своей сраной, прости Господи, жизни.

Клячин изумленно «булькнул» горлом, словно захлёбывался слюной. Его лицо стало еще более удивлённым, чем минуту назад, при виде моей физиономии. Уже в секунду он, выронив пистолет, мешком осел на землю, прямо на снег.