Прачка-герцогиня

XV

Екатерина Лефевр находилась в подавленном состоянии в ожидании приговора Нейппергу. Она старалась найти способ спасти графа, но все ее планы оказывались неудачными. Было бы безумием надеяться на то, что можно смягчить Наполеона. Нейпперг был приговорен, ничто не могло защитить его от мести императора. Всемогущий повелитель хотел наказать графа за оскорбление, нанесенное ему как мужу Марии Луизы.

Когда маршал Лефевр вошел в кабинет императора, он нашел свою жену в полном отчаянии. Лефевр был в парадной форме и казался очень озабоченным. Один из адъютантов только что сообщил ему об аресте Нейпперга.

– Ты слышал ужасную новость? – спросила маршала его жена.

– Да, я знаю все. Несчастный сам себя погубил! – ответил ей Лефевр, вздохнув. – Император позвал меня для того, чтобы я как маршал двора председательствовал в военном суде, когда будут судить графа.

– А между тем Нейпперг спас, мне жизнь когда-то, в Жемапе, – напомнила Екатерина. – Меня хотели расстрелять, и, если бы не граф, меня не было бы теперь здесь.

– Да, у нас есть долг перед Нейппергом, – согласился Лефевр мрачным тоном. – А потом, помнишь, утром десятого августа ты в свою очередь не допустила, чтобы его убили. Да, подобные вещи связывают людей. Но, черт возьми, я ничего не могу сделать для него! Я состою на службе и вынужден подчиниться приказу императора.

– Ну, а я не состою на службе, – воскликнула Екатерина, – и не имею никаких обязанностей; я женщина с сердцем и жалею несчастного графа. Ты сказал о нашем долге, Лефевр. Да, долг сделала маркитантка, а уплатит его герцогиня. Предоставь мне свободу действовать и скажи только, кто может проникнуть сейчас к императрице?

– Единственный, кто может подойти к дверям комнаты ее величества, это я. Как маршал двора я имею право проверить, находятся ли на своих постах все часовые.

– Ах, ты можешь сделать это? – радостно воскликнула Екатерина. – Значит, не все еще потеряно, ты Сможешь мне! Постарайся подойти как можно ближе к дверям той комнаты, в которой отдыхает императрица.

– Это нетрудно сделать! – заметил Лефевр.

– И начни так сильно шуметь, чтобы она проснулась, – продолжала Екатерина. – Нужно, конечно, чтобы Мария Луиза узнала твой голос. Присутствие ночью у ее дверей маршала сразу убедит императрицу, что во дворце происходит что-то необычное. Скажи громко часовым следующее: «Следите хорошенько за тем, чтобы никто не проник в комнату императрицы. Задержите каждого, кто бы ни прошел мимо с письмом, если даже это письмо адресовано австрийскому императору». В особенности произнеси как можно громче слова: «австрийскому императору».

– Я не вполне понимаю тебя, – пробормотал Лефевр, – ты объяснишь мне…

– Это лишнее, – прервала Екатерина своего мужа, – да и времени нет. Бывают такие обстоятельства, когда каждая минута дорога; иди скорее и действуй! Главное, как можно громче произнеси слова «австрийскому императору»!

Когда Лефевр ушел по направлению к апартаментам императрицы, Екатерина начала искать кого-нибудь, кто мог бы помочь ей спасти Нейпперга, но, кроме офицеров-ординарцев и адъютантов Наполеона, никого не было вблизи, а с офицерами нельзя было говорить об арестанте, которого они обязаны были стеречь.

Уже два раза Лористон выходил из спальни Наполеона и справлялся, не приехал ли герцог Ровиго.

– Что делает этот министр полиции? Не понимаю, почему его нет до сих пор, – негодовал Лористон, – он, очевидно, не знает, что здесь происходит?

– Теперешний министр полиции ничего не знает, Даже и того, что его жена наставляет ему рога, – послышался чей-то едкий писклявый голосок.

– Вероятно, вы помогаете ей в этом, герцог? – шутливо спросил Лористон.

– Возможно. Это лучший способ следить за тем, что делает мой заместитель! – смеясь проговорил все тот же писклявый голосок.

– Ах, это вы, герцог? Само небо посылает мне вас, – воскликнула Екатерина, бросаясь навстречу бывшему министру полиции Фушэ, герцогу д'Отранте. – Бы можете оказать мне большую, огромную услугу, – начала Екатерина.

– В чем дело? Вы знаете, что я всегда был дружески расположен к вам, – ответил Фушэ, – ведь мы с вами очень давние знакомые. Вы видели меня молодым бедным человеком, все состояние которого заключалось в патриотизме и революционном задоре, а я вас помню прачкой. Теперь вы – герцогиня…

– А вы – бывший и будущий министр полиции, – прервала его Екатерина. – Но не в этом дело. Вы слышали, что произошло с графом Нейппергом?

– Да. Ожидают только Савари, чтобы расстрелять австрийца!

– Нельзя допустить смерти Нейпперга, – горячо воскликнула Екатерина, – я надеюсь, вы поможете мне снасти его.

– Надеетесь на меня? – с удивлением переспросил Фушэ. – На каком основании? Граф Нейпперг – австриец и открытый враг нашего императора. Он мне не друг и не родственник, какое же мне дело до него? Он просто глуп и неловок; вместо того чтобы броситься в объятия женщины, он попадает в руки охранников. Австриец так глупо попал впросак, что пропадает всякое желание облегчить его участь.

Внезапный арест Нейпперга помешал планам Фушэ, который рассчитывал сам выследить графа и тогда, смотря по обстоятельствам, или представить его императору и получить за это благодарность, или дать графу возможность убежать, потребовав за такую услугу значительную сумму.

Теперь дело было проиграно, и потому Фушэ был в дурном настроении. Ну, стоило ли ему так долго выслеживать Нейпперга, тратить столько труда, чтобы арестовать его, когда тот сам бросается в руки Рустана!

Слова Екатерины подали некоторую надежду Фушэ: может быть, удастся снова восстановить то здание, которое собирается рухнуть?

– Кроме удовольствия быть вам полезным, какую выгоду я лично могу получить, занявшись делом Нейпперга? – спросил он.

– О, очень большую! – ответила Екатерина. – Вам хотелось бы сделаться снова министром полиции? Не правда ли? Да? Ну теперь вам представляется для этого прекрасный случай. Спасите Нейпперга – и вы получите портфель министра. Я сейчас объясню вам все. Ввиду того, что между императрицей и графом Нейппергом не существует ни малейшей интриги…

– Ни малейшей интриги! – насмешливо повторил Фушэ.

– Вы сомневаетесь в этом? – спросила Екатерина.

– Ничуть, ничуть! Каким образом австриец докажет свою невиновность? – все так же насмешливо заметил Фушэ.

– Не он один докажет, но и императрица подтвердит это! – возразила Екатерина.

– Совершенно верно. Императрица больше всех заинтересована в этом. Что же произойдет дальше?

– Если вам удастся отсрочить военный суд, удалить Савари и дать время императрице принять со своей стороны какие-нибудь меры, наш осужденный будет спасен. Когда императрица узнает, что благодаря вам казнь отсрочена, она начнет убеждать Наполеона в вашем необыкновенном уме и ловкости и ей нетрудно будет добиться от своего супруга, чтобы вам вновь вернули вашу должность, которую вы так прекрасно исполняли.

– Честное слово, герцогиня, вы склонили меня на свою сторону, – воскликнул Фушэ, доставая табакерку и взяв из нее щепотку табаку. – Вы прекрасно придумали все, и я постараюсь вырвать из рук Савари несчастного Нейпперга. Я должен сейчас же видеть императора.

В эту минуту в кабинет вошел Констан, камердинер Наполеона, чтобы узнать, не приехал ли герцог Ровиго.

– Доложите, пожалуйста, дорогой Констан, его величеству, что я здесь и весь к его услугам! – обратился Фушэ с любезной улыбкой к весьма влиятельному камердинеру.

Констан почтительно поклонился и удалился.

– Если Савари опоздает еще минут на десять и мне удастся в это время переговорить с императором то граф Нейпперг будет вне опасности! – убежденно проговорил Фушэ.

– Что же вы сделаете для этого? – спросила Екатерина.

– Я докажу его величеству, что невозможно казнить сейчас же, почти без всякого суда человека только за то, что его видели ночью во дворце. Это значило бы навлечь на себя всеобщее негодование, скомпрометировать императрицу, подтвердить скандальные слухи, которые уже и так носятся относительно Марии Луизы и графа Нейпперга и вызвать серьезное неудовольствие австрийского двора.

– Как же вы объясните его величеству присутствие во дворце графа? – поинтересовалась Екатерина.

– Заговором! – не задумываясь, ответил Фушэ.

– Но тогда нужно, чтобы заговор действительно существовал! – проговорила Екатерина.

– Это не важно. У хорошего министра полиции всегда имеются в запасе два-три заговора. У меня есть нити двух заговоров. Одно из этих сообществ – республиканское. Лагори, Мале, филадельфы… Но, конечно, было бы маловероятно, чтобы граф Нейпперг, австрийский генерал, аристократ, вступил в сношения с бывшими якобинцами. Придется прицепить его к заговору роялистов, в котором значится граф де Прованс и лондонские эмигранты.

– Это опасно, – возразила Екатерина. – Ведь можно доказать, что он не состоял в том сообществе.

– Да сообщества и нет вовсе, – хитро улыбнулся Фушэ. – Как же найти доказательства того, что оно не существует? Во всяком случае мы таким образом выиграем время. А вот и Констан. Вы пришли за мной, мой друг? – обратился Фушэ к лакею.

– Его величество приказал сказать вам, что примет вас после герцога Ровиго.

– Его величество ничего больше не прибавил? – спросил Фушэ, делая недовольную гримасу.

– Нет, его величество изволили сказать при этом, что не торопятся принять герцога д'Отранте, так как он вероятно, сообщит какую-нибудь глупую историю о новом заговоре. «Я должен покончить раньше с Нейппергом!» – вот последние слова его величества. Как видите, герцог, вам придется подождать. А вот и герцог де Ровиго.

– Что случилось? Почему император послал за мной среди ночи? – спросил Савари, запыхавшись и тяжело дыша. – Ведь вы всегда все знаете, – обратился он к Фушэ, – объясните же мне, в чем дело? Держу пари, что это из-за вас меня разбудили, – прибавил он пренебрежительным тоном. – Вы, наверно, опять стараетесь вбить в голову его величеству какую-нибудь историю о военном заговоре?

– Ничего подобного, – спокойно возразил Фушэ, – дело идет о графе Нейпперге.

– О Нейпперге? – удивился Савари. – Но тот благополучно живет в своем имении возле Вены. Он охотится, занимается рыбной ловлей и играет на флейте. Я только что получил подробный рапорт об этом господине.

– Скажите об этом его величеству, мой милый заместитель, – насмешливо заметил Фушэ. – Император будет очень доволен и поблагодарит вас за точные сведения.

– Я это не считаю большой заслугой с моей стороны.

Савари гордо откинул голову и прошел в спальню императора.

– Вот все наши планы и рухнули! – воскликнул Фушэ, когда дверь за Савари закрылась. – Нужно придумать что-нибудь другое.

– Так думайте, думайте скорее! – в отчаянии прошептала Екатерина.

– Ну, вот еще одно средство; оно, правда, не особенно удачно, но у нас нет выбора, – проговорил Фушэ после короткого раздумья. – Нейпперг знает ваш почерк? В таком случае напишите то, что я сейчас скажу вам.

Фушэ взял со стола императора бювар и листочек бумаги, на котором Екатерина Лефевр должна была письменно посоветовать Нейппергу, чтобы он притворился спящим, а потом, когда его стражу постараются отвлечь, тихонько открыл окно и выскочил из него.

– Теперь положите записочку в бювар и попросите передать этот бювар от вашего имени Нейппергу для того, чтобы он мог написать перед смертью письмо своей матери, – сказал Фушэ. – В этой просьбе не откажут.

Екатерина обратилась к Лористону, и тот взялся исполнить ее поручение.

Через несколько минут он вернулся с пустыми руками; бювар дошел по назначению, и стража Нейпперга не заметила записочки, которая лежала внутри.

– Теперь я на время покину вас, – обратился Фушэ к Екатерине. – Я поставлю перед окном надежных людей, которые примут нашего пленника и переправят его дальше. Постарайтесь отвлечь Бригода, который через открытую дверь следит за графом Нейппергом; нужно дать возможность вашему протеже приготовить для побега окно и так положить свой плащ, чтобы подумали, что он сам завернулся с головой в него и спокойно спит.

Фушэ тихонько вышел, как тень, прошмыгнул между ординарцами и незаметно исчез.

– Господин Бригод, – смело и громко обратилась Екатерина к одному из адъютантов, – будьте так любезны, спросите императора, могу я уйти, или должна подождать, пока он позовет меня.

– Император желает кое о чем спросить вас, герцогиня, – вдруг услышала она за своей спиной голос Наполеона.

– Я к вашим услугам, ваше величество, – ответила Екатерина, задрожав с ног до головы.

Наполеон стал спокойным, и это не предвещало ничего хорошего. Савари следовал за ним. Что, если император велел ускорить казнь и граф не успеет убежать? Эта мысль мучила Екатерину Лефевр.

– На этот раз, надеюсь, вы хорошо поняли мое желанье? – обратился Наполеон к Савари резким то ном. – Постарайтесь быть более ловким, чем всегда.

– Ваше величество, саперы уже роют яму в лесу, – низко кланяясь, ответил герцог Ровиго, – через три часа, еще до восхода солнца, виновный будет лежать в этой яме и на земле не останется от него и следа.

Министр полиции попятился к дверям с гордым видом, довольный, что уразумел инструкции императора. Он ждал, что получит награду, когда сообщит его величеству, что дело окончено.

– Теперь мы наедине, – сухо проговорил Наполеон, смотря на Екатерину суровым взглядом. – Впрочем, мы будем сейчас втроем. Позовите сюда герцогиню Монтебелло, – обратился он к адъютанту, – и затем оставьте нас.

Статс-дама пришла трепещущая, закрыв руками заплаканное лицо.

Наполеон приступил к допросу. Он старался сбить с толку и Екатерину и Монтебелло и заставить их таким образом проговориться. Он был убежден, что обе женщины кое-что знают, что статс-дама ввела Нейпперга во дворец. Ему было известно, что Екатерина была хорошо знакома с графом. Во время пребывания во Франции Нейпперг часто посещал Лефевра; ходили слухи, что между ним и Екатериной Лефевр существует любовная интрига. Наполеон не сомневался, что граф нарочно распространял эти слухи, чтобы лучше скрыть истинное положение вещей.

Пронизывая острым взглядом испуганных женщин, император потребовал, чтобы они говорили всю правду, не скрывая ничего, как бы ужасна ни была для него эта правда. Он боялся услышать об измене жены и вместе с тем искал доказательства этой измены, предпочитая самую жестокую уверенность постоянному сомнению.

Он принимал тысячу самых разнообразных решений и с отчаянием приходил к заключению, что его жизнь разбита, надежды неисполнимы и все планы на будущее рухнули: Мария Луиза вернется к отцу, новая война восстановит против него всех монархов Европы, да и французы отвернутся от него. Но ужаснее всего было сознание, что Мария Луиза отдалась другому! Сильный, могущественный человек чувствовал себя маленьким и слабым при мысли, что его жена могла изменить ему! Он будет вынужден оттолкнуть ее, жить вдали от нее, отказаться навсегда от ее ласк! Наполеон сознавал, что не может жить без Марии Луизы. На что ему были слова, все победы, завоеванные территории? Он раздавал их братьям и своим маршалам. Ему ничего не нужно было на земле, кроме Луизы! Поэтому он с таким напряженным беспокойством задавал вопросы своим собеседницам; в их власти было прекратить его муки! Он следил за каждым движением их лиц, старался проникнуть в самую глубину их сердец.

Обе женщины твердо выдерживали этот трудный экзамен, и чем настойчивее они отвергали подозрения Наполеона, тем более смягчался его голос, тем яснее становилось выражение его глаз.

– Итак, вы думаете, герцогиня Данцигская, что я заблуждаюсь относительно причины, заставившей графа Нейпперга явиться ночью ко мне во дворец? – спросил Наполеон менее раздраженным тоном. – Вы действительно предполагаете, что герцогиня Монтебелло говорит правду, утверждая, что дело идет о письме, которое Нейпперг должен был передать моему тестю?

– Я убеждена, ваше величество, что это сущая правда! – уверенно ответила Екатерина.

– Я хотел бы, чтобы это было так! – грустно пробормотал Наполеон.

– Вы легко можете проверить слова герцогини Монтебелло, – сказала Екатерина, которой вдруг пришла в голову смелая мысль. – Императрица спит, она ничего не знает о том, что происходит здесь, во дворце. В таком случае пусть герцогиня Монтебелло при вас исполнит данное ей поручение. Если она обманывает вас, то вы сейчас же сами заметите это.

– Черт возьми, вы очень умны, герцогиня! – воскликнул император. – Я сейчас же произведу этот опыт. Только берегитесь, не вздумайте одурачить меня, – строго обратился он к статс-даме, сильно стискивая ее руку. – Не произносите ни одного слова, не делайте ни одного жеста, которые могли бы предупредить императрицу. Идите и помните, что я слежу за вами.

По приказанию Наполеона герцогиня направилась к комнате императрицы. У нее подкашивались ноги от страха. Она не знала, что Мария Луиза уже предупреждена Лефевром, который громко, у самой ее двери, сказал часовому, что всякое письмо, которое вынесут из покоев императрицы, будет вскрыто и передано его величеству.

Наполеон, судорожно сжав спинку кресла, стоял в углу и с беспокойным блеском в глазах следил за тем, что должно было сейчас произойти.

Герцогиня Монтебелло вошла в спальню Марии Луизы и, согласно распоряжению императора, оставила дверь открытой.

– Ваше величество, – громко и ясно проговорила она, – граф Нейпперг послал меня к вам за ответом, он ждет в приемной. Что вы прикажете сказать ему?

Мария Луиза глубоко вздохнула, как бы проснувшись от сладкого сна, протянула руку, достала с ночного столика письмо и подала его статс-даме.

– Вот ответ, – зевая, произнесла она, – поблагодарите от меня графа Нейпперга и уходите; я страшно хочу спать!

Монтебелло вернулась к Наполеону с письмом в руках. Император жадно схватил его, сорвал печать и начал читать.

Екатерина Лефевр и герцогиня Монтебелло с беспокойством следили за лицом Наполеона; они видели, как оно прояснялось по мере чтения, потом он вдруг расхохотался и прижал листок бумаги к губам.

– Дорогая Луиза, как она любит меня! – растроганно прошептал император. – Да, вы были правы, – обратился он затем к дамам, смотревшим на него, – здесь нет ни одного слова, которое могло бы возбудить тревогу в самом ревнивом муже. Императрица высказывает свои взгляды на политику, которые не вполне согласуются с моими, и только один раз упоминает имя Нейпперга: она просит своего отца избрать в будущий раз другого посланника, так как ей неприятно видеть при своем дворе лицо, возбуждающее своим появлением сплетни в газетах. Ах, герцогиня, я так счастлив! – с искренней радостью воскликнул Наполеон и, подойдя к Екатерине, ущипнул ее за ухо.

Это была его обычная ласка в минуты торжества.

– Теперь, ваше величество, когда ваши опасения рассеялись, я надеюсь, вы отмените военный суд и от пустите графа Нейпперга! – проговорила Екатерина, потирая ухо.

– Пусть он уезжает сейчас же и больше никогда не показывается во Франции, как советует ему императрица! – приказал Наполеон. – Я, собственно, против него ничего не имею, так как ни одной минуты не думал, что он виновен; все это глупое приключение вызвало недоверие моего тестя: австрийскому императору вдруг понадобилось узнать, счастлива ли его дочь со мной, – вот и все! А бедный Нейпперг пострадал!

Император совсем позабыл о своих недавних подозрениях, о ревности и злобе, клокотавших в нем. Позвав Ремюза, он приказал ему отдать шпагу Нейппергу.

– А затем? – спросил камергер.

– А затем проводите графа Нейпперга до кареты и пожелайте ему счастливого пути! – ответил Наполеон.

– Увы, Нейпперг уже умер! – раздался голос Савари, который вошел в комнату в сопровождении адъютантов и ординарцев.

– Как умер? Вы уже расстреляли его? – с огорчением спросил император. – К чему такая поспешность? Вы должны были подождать восхода солнца!

– Я и собирался сделать это, ваше величество, но граф Нейпперг сбежал, выскочив в окно. К счастью, под окном стояли мои агенты; они схватили преступника, посадили его в карету и отвезли в лес, где его уже ожидал взвод солдат. Спросите герцога д'Отранте – он тоже был там.

– О, совершенно случайно! – заметил Фушэ, доставая свою табакерку.

– Вы поступили глупо, – строго заметил Наполеон, обращаясь к Савари. – Раз Нейпперг убежал, нужно было оставить его в покое. Не правда ли, Фушэ?

– Совершенно верно, ваше величество, – поспешил согласиться Фушэ. – Если бы я имел честь состоять еще министром полиции, я догадался бы, что может существовать недоразумение, нужно было предвидеть, что император, наведя более точные справки, помилует обвиняемого.

– Да, следовало предвидеть это, – обратился Наполеон к злополучному Савари. – У вас нет дара предвидения, поэтому вы не можете быть министром!

– Следовало, – продолжал Фушэ, пользуясь одобрением императора, – дать полицейским агентам приказание отвести арестанта не в лес, а в сторону, противоположную той, где ждал взвод солдат. Вот как бы я распорядился, если бы имел честь быть министром полиции.

– Очень жаль, что вы не министр! – проговорил Наполеон.

– Осмелюсь доложить вам, ваше величество, – живо воскликнул Фушэ, – что я поступил так, как будто был министром. Предвидя, что существует какое-то недоразумение и что вы, ваше величество, убедившись в совершенной невиновности заподозренных лиц, пожелаете помиловать графа Нейпперга, я вызвал команду полицейских агентов, на которых я могу положиться, и приказал им отвести графа на дорогу, ведущую в Суассон. Полицейские подумали, что я снова стал министром…

– Вы действительно стали им, – прервал его Наполеон, очень довольный сообщением Фушэ.

– Полицейские повиновались мне, – продолжал последний, – и граф Нейпперг вовсе не умер, как уверяет вас, ваше величество, герцог Ровиго, не всегда точно осведомленный, а едет по направлению к Суассону, где его ожидает завтрак.

– Благодарю вас, герцог д'Отранте, – воскликнул Наполеон, – вы неоценимый администратор! Вы предугадываете то, чего другие не понимают, когда им даже разжевывают и в рот кладут. Скажите, пожалуйста, вы были уверены, что я помилую графа?

– Почти уверен, ваше величество, в особенности после того, как поговорил с герцогиней Данцигской.

– А если бы я не изменил своего первого решения, вы дали бы таким образом возможность убежать важному политическому преступнику! – сказал Наполеон.

– Ваше величество, я отправил вперед отряд полицейских, они задержали бы в Суассоне графа Нейпперга, если бы вы нашли его достойным наказания.

– Что за бес сидит в этом человеке, он предвидит все! – пробормотал император и, подойдя к Екатерине Лефевр, весело сказал ей: – Я думаю, герцогиня, что вам уже пора вернуться к своему мужу, а я пойду разбужу императрицу и уверю ее, что письмо, которое она написала, уже отправлено в Вену.

Чувствуя себя счастливым от уверенности, что Мария Луиза не обманывает его, и довольный тем, что граф Нейпперг избежал смерти благодаря догадливости Фушэ, император приходил все в лучшее и лучшее настроение. Он подошел к Екатерине, приподнял ее голову, поцеловал и ласково сказал:

– Спокойной ночи, мадам Сан-Жень!

Это была неслыханная милость при дворе Наполеона.

С чувством страстной любви к жене император вошел в комнату Марии Луизы.

Через девять месяцев после этой тревожной ночи на свет появился Римский король, которому мы посвящаем целый роман.