Прага: короли, алхимики, привидения и… пиво!

Во времена, когда рабби Лёв обосновался в Праге, пражских евреев ожидали новые удары судьбы — им грозило изгнание. Рабби Лёв хотел защитить свой народ и походатайствовать за него перед императором, но во дворец его не пустили. Тогда он нашел другой путь.

В собравшейся на каменном мосту толпе народа рабби Лёв ждал императора, направлявшегося в Старый Град. Заметив императорский экипаж, Лёв встал на его пути и протянул руки. Зеваки начали бросать в него камни и мусор, но он продолжал стоять неподвижно, а камни и грязь превратились в розы и фиалки.

Экипаж остановился. Раввин подошел ближе, глубоко поклонился, подал правителю прошение и попросил аудиенции. Император коротко взглянул на бумагу и приказал просителю несколько дней не покидать своего дома. На седьмой день рабби Лёва отвезли к Рудольфу. В тот же день Рудольф II приказал, чтобы никто не наносил евреям обиды; каждый их проступок должен быть рассмотрен судом, а за преступление отдельного лица не должна расплачиваться вся община.

Однако благосклонность императора была недолгой; занимаясь большей частью алхимией и астрологией, он доверял государственные дела своим советчикам. Они евреев не любили и пользовались любым случаем, чтобы настроить императора против них. Рудольфу в конце концов надоели вечные споры и конфликты с гетто, и он решил, что евреев надо немедленно изгнать.

В ночь после этого распоряжения императору снился странный сон. Он видел самого себя едущим в экипаже. Местность была голой, без единой тени, император потел, от жажды почти не мог дышать. Тут он увидел реку, велел остановиться, разделся и вошел в воду. Когда он вышел, то увидел, что экипаж и вся свита исчезли.

Огорченный император ждал наступления темноты, чтобы под ее покровом дойти до замка. Он шел всю ночь и на рассвете увидел вдали Прагу. Какой-то нищий дал ему одежду, чтобы он мог идти дальше. Потом, увидев экипаж, правитель попросил помощи. Но его подняли на смех, сказав, что император находится в своем дворце, где с ним только что говорили.

Теперь он осознавал потерю власти: кто ему поверит, что на Градчанах сидит обманщик?

С утомленными ногами и пустым желудком он пришел в гетто. Из последних сил он дошел до дома раввина, и тот принял его с уважением. Умывшись, одевшись и подкрепившись, император обратился к раввину за советом и помощью. Раввин сказал: «Каждый преступник возвращается на место преступления. Потянет его не иначе как к реке, на берегу которой он обманом стал императором; когда он войдет в воду, сделайте с ним то же, что он сделал с вами!» Император, обретя новую надежду, обещал раввину все золото мира.

Раввин сказал: «Если вы хотите меня отблагодарить, то сделайте иначе. Теперь вы знаете, как горьки на вкус несправедливость и бесправие; то, что вы перенесли, скитаясь как бродяга, сейчас ожидает весь наш народ, но не на несколько часов, а на всю жизнь. Поэтому я прошу вас — позвольте моему народу остаться там, где он чувствует себя дома». В доме раввина император тут же написал новый указ, отменяющий постановление об изгнании.

Затем он направился к Влтаве, чтобы подождать своего двойника. В объявленный раввином час появился императорский экипаж со свитой. Обманщик вышел, разделся и прыгнул в воду. В ту же минуту император выбрался из-за кустов и приказал вернуться как можно быстрее в замок.

Кони мчались как одержимые, экипаж трясся на неровной дороге, и император вдруг проснулся. Он лежал в собственной постели и осознал, что это был лишь сон. Встав и подойдя к окну, он долгое время размышлял. Потом, возвращаясь к своей постели, император взглянул на стол и обмер. На столе лежали обрывки нищенских лохмотьев из его сна, а рядом бумага, которую он сам составил и подписал…

Рудольф провел в раздумьях всю ночь. Рано утром он передал своим министрам бумагу с постановлением об отмене изгнания. Рабби Лёву удалось защитить общину от изгнания.

Интересный факт: в 1899 году житель гетто Леопольд Хилзнер был обвинен в совершении ритуального убийства; его адвокатом стал Томаш Гарриг Масарик, будущий президент Чехословакии…

Staronová synagoga (нем. Altneu-Synagoge)

Адрес: Прага 1, Старе Место, улица Червена.

Как добраться: станция метро «Staromestska».

Maiselova synagoga

Адрес: Прага 1, Старе Место, Майзелова улица.

Как добраться: метро «Staromestska».

Лет двести назад примас (глава общины) рабби Ицхак возвращался в Прагу из далекого путешествия. Смеркалось, и кучер заблудился в густом лесу. Вдруг лошади заржали и вздыбились так, что кучеру и сидящему в экипаже примасу стало страшно. Они заметили вдали мерцающий сквозь деревья маленький синеватый огонек, который наконец вырос в пылающую гору, освещающую все вокруг. Приблизившись к огненной горе, рабби Ицхак увидел двух маленьких человечков с длинными седыми бородами, наполняющих маленькие мешки кусочками золота и серебра из большой сверкающей груды. Некоторое время рабби Ицхак молча смотрел на их работу, но потом спросил: «Для кого вы наполняете эти мешки?» — «Не для тебя», — злобно ответил один из человечков и исчез вместе с золотом и мешками. Другой человечек ответил раввину более дружелюбно: «Для одного из твоих людей, но, спросив об этом, ты причинил владельцу огромный вред». Потом карлик сказал, что богатство будет передано после свадьбы дочери примаса. Он разрешил, чтобы раввин поменял несколько лежащих на земле кусков золота за деньги. Примас вынул из кошелька три золотые монеты, бросил их на землю и вместо них взял три куска, которые там лежали. В тот же момент все исчезло, а он оказался стоящим в темноте. Примас вернулся к экипажу и с рассветом прибыл в Прагу. Заинтригованный примас не мог догадаться, кто должен стать владельцем такого клада, и поэтому прибег к Божьей помощи. Он завернул куски золота в бумагу и один из них бросил из окна на улицу. Хотя дом находился на оживленной широкой улице, кусок золота остался незамеченным до вечера. Раввин уже хотел снова принести его наверх, как вдруг мимо него по улице пробежал вприпрыжку какой-то маленький оборвыш. Остановившись перед домом раввина, он робко оглянулся, поднял золото и убежал. Глава общины покачал задумчиво головой и сказал: «Вот тебе и миллионер!»

На другой день примас снова решил испытать судьбу. Второй кусочек снова подобрал тот же самый мальчишка. То же самое повторилось и на третий день.

Рабби Ицхак уже не сомневался в том, что когда-нибудь этот мальчишка получит все лесное богатство. Он вызвал слугу и приказал ему объявить о потере кусков золота и попросить нашедшего, чтобы он вернул их владельцу по закону Моисея.

Вскоре мальчик пришел к раввину, рассказал, как странным образом нашел три куска золота, потому что накануне ночью видел сон об этой находке. Сейчас он хочет все вернуть по закону Моисея, но у него осталось лишь два куска, потому что один он сразу отдал своей матери для ее торговли. Однако и она вернет золото сразу, как только это будет возможно.

Раввин, улыбаясь, спросил: «Разве ты не мог оставить себе все три куска? Кто бы тебя выдал, ведь тебя никто не видел?» Мальчик ответил: «Лучше я останусь бедным и честным, чем получу богатство таким путем. Вот ваше золото».

Примас подошел к мальчику, благословил его и предложил остаться в его доме. Но мальчик отказался: «Дома у меня старый слепой отец, о котором я должен заботиться, когда мать идет в свою лавку. Нет, я не могу остаться». Узнав, что отца мальчика зовут Шалум Майзель, примас отдал мальчику золото и вскоре пришел поговорить с его отцом.

Он обратился к Майзелю с просьбой, чтобы тот отдал ему сына Мордехая на воспитание; раввин воспитывал бы его как собственного сына и дал бы ему возможность учиться. «Я принял решение сделать из него порядочного, умного торговца. Если он оправдает мои ожидания, я дам ему в жены свою единственную дочь Суламиту». Обрадованные родители согласились.

Вскоре мальчик Мордехай вырос в красивого и умного юношу. Он все так же заботился о своем слепом отце и помогал матери в маленькой лавке с жестяным ломом. Суламита тоже выросла и похорошела. Когда молодому Майзелю исполнилось двадцать, а Суламите шестнадцать лет, их, к великому изумлению общины, обручили. Год спустя пару обвенчали во дворе Староновой синагоги.

Прошло семь свадебных дней, и рабби Ицхак решил, что уже пришло время забрать обещанные мешки с золотом его зятя. Он прихватил Майзеля с собой и двинулся в путь. Под вечер они доехали к тому месту в лесу, где примас шесть лет назад видел чудесное явление. Они пробыли здесь почти всю ночь, но не увидели ни горящей горы, ни карликов, ни мешков с золотом.

Прошли недели, месяцы, даже годы, рабби Ицхак предпринял еще много поездок к таинственному месту, однако золотые мешки так и не появились. Ицхак стал считать происшедшее происками злого духа. Разочаровавшись, он становился с каждым днем раздражительнее и относился к зятю холодно и презрительно.

Молодого Майзеля, ничего не подозревавшего, задевало его неприветливое отношение, и он решил устроить свое собственное домашнее хозяйство. Молодая пара нашла себе другое жилье. Майзель унаследовал лавочку своей матери и вскоре мог без поддержки тестя заботиться о своем собственном доме и доме его родителей. Со временем дом Майзеля стал убежищем для нуждающихся и угнетенных.

Однажды, когда Майзель был в своей лавке, туда пришел одетый в дрянную рубаху крестьянин, чтобы купить какую-то мелочь. Выбрав все нужное, он сказал: «Мне сейчас не хватает денег, но эти вещи мне очень нужны. Вы не можете немножко повременить?»

«Если вам эти вещи действительно так нужны, то я их дам и бесплатно. Хоть я вас и не знаю, но вы меня не обманете», — сказал ему Майзель. Крестьянин, явно довольный, предложил выгодную сделку. У него дома многие годы стоит огромный железный сундук, который никто не может открыть. Этот сундук, который ему самому не нужен, он продаст на вес. Вскоре он доставил сундук в лавку, где его с трудом положили на весы. Подсчитав сумму, крестьянин очень обрадовался, что ему вдобавок к долгу заплатят еще несколько монет.

Маизель попытался открыть сундук, и это ему легко удалось. Оказалось, что он доверху наполнен какими-то свертками. Он поспешно развернул один из них и увидел куски золота. Маизель спрятал их в тайном месте, не сказав никому ни слова. Он остерегался выдать эту тайну, думая, что крестьянин вернется и потребует сундук обратно.

Прождав целый год, Маизель решил, что имеет право на применение подаренного Богом имущества. Он принес часть золота раввину и попросил построить синагогу, но так, чтобы никто не узнал его имени.

Раввин удивился скромности этого человека, дал ему благословение и обещал, что сделает все так, как тот желает.

Наконец строительство завершилось, и в один прекрасный день синагога была освящена. На церемонии присутствовали знатнейшие жители города. Раввин выступил с трогательной речью, в конце которой заставил Майзеля выйти к народу и объяснил, на чьи средства выстроен храм. Как только раввин закончил речь, восхищенный тесть бросился к своему зятю и молча обнял его.

Всю свою последующую жизнь Мордехай Маизель был богатым человеком, но оставался таким же набожным и скромным, как и раньше. Он никогда не согласился принять какой-нибудь должности или чина. Его скромность восхваляется пражскими евреями до сих пор: «У Майзеля даже нет своего места в синагоге». О его добрых деяниях можно до сегодняшнего дня прочитать в Майзеловой синагоге, в вытесанных на мраморе еврейских стихах.

Pinkasova synagoga

Адрес. Прага 1, Старе Место, Йозефов, улица Широка, 3.

Как добраться: метро «Staromestska».

Когда-то в Праге жил бедный еврей, который, чтобы выбиться в люди, днем ходил с мешком по улицам, покупая старую одежду, а ночью изучал в своей бедной коморке при тусклом свете лампы Талмуд. Его бедное ремесло не приносило ему, несмотря на все усердие, столько, чтобы ему хватало на самое необходимое, и он с женой и детьми умер бы от голода, если бы один добросердечный граф не поддерживал его. Каждую пятницу граф просил своего подопечного показать прибыль с предыдущей недели, и если ее оказывалось недостаточно для того, чтобы по правилам и закону отпраздновать субботу, граф вынимал кошелек и добавлял недостающие деньги. И перед другими праздниками Пинкас — так еврея звали — должен был подсчитать графу, сколько ему необходимо для праздника, и получал деньги.

Каждый раз, когда граф одаривал Пинкаса, тот поднимал глаза к небу и говорил: «Боже, ты не оставляешь детей своих, ты опять помог мне!» А когда граф его спрашивал после праздников, как он их провел, Пинкас отвечал: «С божьей помощью».

Это графа огорчало. Он думал: «Какой неблагодарный народ! Я засыпаю его благодеяниями, помогаю ему, а он все говорит, что Бог ему помог. Хотел бы я видеть, поможет ли ему Бог, если я отвернусь от него и перед Пасхой откажу ему в даре».

За несколько дней до праздника граф сказал Пинкасу, робко напомнившему ему о предстоящем празднике: «На этот раз не могу тебе помочь. Я сам нуждаюсь в деньгах, прибыли у меня небольшие, а расходов много; твой Бог тебе как-нибудь поможет». Пинкас опечалился, но спокойно сказал: «Ничего не поделаешь. Бог поможет!»

Вечером, после возвращения Пинкаса с пустыми руками, жена и дети были в отчаянии. Пинкас молча ушел в свою каморку. Вскоре все его домочадцы заснули.

Неожиданно маленькое окошко открылось и в комнату упало страшное волосатое существо. Пинкас в ужасе подпрыгнул и стал бормотать заклинания от злых духов. Послышался чей-то смех, и бедняга окончательно уверился в проделках нечистой силы. От шума проснулась жена, стала стучать в дверь, и это придало Пинкасу мужества. Он вгляделся в существо — это оказалась большая дохлая обезьяна. Пинкас считал обезьян наполовину людьми, которых знатные господа хотят превратить в разумных существ. «Сейчас придут, — подумал он, — и скажут, что это я ее убил». Испуганная жена наконец распахнула дверь и спросила, что случилось. Выслушав своего мужа, она воскликнула: «Да, это — хитрость, они хотят нас уничтожить, мы должны тотчас избавиться от этого проклятого животного». Обезьяну решили сжечь в печи.

Пинкас с женой потащили обезьяну к печке и вдруг услышали звук катящейся монеты. Приглядевшись, они увидели в углу сверкающий дукат. Как только они потащили обезьяну дальше, изо рта у нее выпала целая куча золотых дукатов. Пинкас поднял глаза к небу и воскликнул: «Я был молодым и состарился, но никогда не видел, чтобы Ты оставил своих набожных детей в беде». Обезьяну сожгли, монеты помыли и положили в мешок. Наутро Пинкас с женой купили одежду для детей и себя, вино и еду к праздничному столу. К празднику стол ломился от блюд.

Вдруг кто-то постучал в окно. Пинкас быстро открыл, и в комнату вошел граф, покровитель Пинкаса. «Что я вижу?» — воскликнул он, удивленно осматриваясь по сторонам. — Ты вдруг стал богатым человеком?» — «Да, — ответил Пинкас, улыбаясь. — Всевышний помог мне». И начал рассказывать графу всю историю.

Граф, услышав об обезьяне, не мог сдержать изумления: «Все это удивительно. Моя обезьяна три дня назад неожиданно околела, и я велел сразу же удалить ее из дома. Но как это связано с твоим счастьем?» Пинкас вынул из сундука мешок с монетами и дал его графу, говоря: «Здесь все, кроме нескольких дукатов, которые я истратил, чтобы встретить праздник». — «При чем тут этот мешок?» — спросил граф в изумлении. «Это золото было у обезьяны в желудке, и если она была вашей, то и золото — ваше», — ответил Пинкас. Выяснилось, что после смерти обезьяны младший слуга хотел сыграть шутку с бедным Пинкасом и бросил животное в его комнату. Граф сказал: «По всей вероятности, глупая обезьяна, увидев, что я пробую на зуб маловесные золотые монеты, чтобы их обозначить, решила, что золото едят, — и умерла, объевшись им. Оставь это золото себе!»

За несколько лет Пинкас приумножил капитал, принесенный обезьяной. Его честность и знания завоевали ему признание народа; вскоре его избрали бургомистром еврейской общины. В его доме собирались мудрейшие раввины, а за столом ежедневно угощались голодные бедняки. Пинкас построил несколько квартир для бедных на улице, где он жил, и дал средства на возведение великолепной синагоги, которая до сих пор носит его имя.

Stary zidovsky hřbitov

Адрес: Прага 1, Старе Место, кладбище U stareho hřbitova.

Как добраться: станция метро «Staromestska».

Во времена Рудольфа II среди пражских евреев неожиданно вспыхнула эпидемия чумы, которая выбирала себе в жертву только детей, а взрослых не касалась. Ежедневно, ежечасно сотни трупов свозились на кладбище и часто целыми днями лежали, ожидая погребения, — не хватало рук, чтобы выкопать могилы для несчастных малышей, которых смерть унесла еще до расцвета жизни. Из-за ядовитых испарений, исходивших от непогребенных тел, чума распространялась еще больше.

Плач и причитание царили в общине, а поскольку чума появилась только в еврейском районе, стало ясно, что она является наказанием, постигшим всю общину за какое-то неведомое преступление, совершенное среди евреев. Читались особые молитвы, всем было предписано поститься, чтобы искупить грехи и вымолить у неба прекращение эпидемии, но чума не утихала. Все раввины и ученые Праги собрались, чтобы вместе посоветоваться, как остановить ангела смерти.

Раввины сначала обсуждали, в чем может быть причина чумы, что это за преступление, за которое было наложено такое жестокое взыскание на всю общину, но истинной причины никому так и не удалось найти.

Ночью после обсуждения рабби Лёв лежал в своей постели и размышлял. Через некоторое время он заснул. Наступила полночь, и раввину приснилось, что пророк Элиягу ведет его на кладбище, где покойные дети встают из могил. Проснувшись, раввин долго думал об этом сне. Потом он приказал позвать одного из своих самых смелых учеников и сказал ему: «Господь наслал на нас беду и несчастье, так как мы тяжко грешны. Чтобы узнать, каким преступлением мы провинились, пойди сегодня в полночь на кладбище. Когда увидишь, что покойные дети в белых саванах встают из могил, сорви саван с одного из них и принеси мне».

Ученик сделал так, как велел раввин. Он ждал около получаса, и тут часы еврейской ратуши пробили полночь. В тот же миг между надгробиями настало оживление: маленькие дети, закутанные в белые саваны, выходили из могил и, паря над ними, танцевали необычайную пляску духов. Ученика охватил ужас от этого кружения, он задрожал всем телом, но благо всей общины зависело от его смелости, и, набравшись храбрости, он сорвал с одного ребенка саван и побежал к рабби Лёву. Он рассказал о том, что видел, и подал раввину сорванное с ребенка одеяние.

Мертвые дети продолжали плясать на кладбище. Ровно в час ночи они удалились в свои могилы. Только сейчас один из них заметил, что у него нет савана, без которого он не может вернуться в могилу. Возникнув перед домом раввина, он протянул в мольбе руки и плача воскликнул: «Раввин, верни мне мой саван!» Но Лёв, крепко держа одеяние, ответил: «Если ты хочешь получить назад свой саван, скажи мне, в чем причина этой чумы».

Сначала ребенок молча плакал. Но поскольку раввин оставался непреклонным, мальчик наконец выдал причину чумы. Выяснилось, что причина проклятия — две грешные матери, которые убивают своих новорожденных деток. Ребенок назвал их имена и, получив свой саван, вернулся на кладбище — покоиться в вечном мире. На следующий день рабби созвал совет старейшин, перед которым предстали обе женщины вместе со своими мужьями. Совет решил, предоставив все факты, предать преступников во власть светского правосудия. Женщины были присуждены к смерти, а мужчины — к тюремному заключению. С тех пор дети перестали гибнуть. Улица, на которой жили женщины, стала называться улицей Белелеса, так как их звали Белла и Элла.

Когда рабби был уже совсем пожилым, почти столетним человеком, в гетто вновь вспыхнула чума. Зря рабби Лёв погружался в чтение своих ученых книг, чтобы найти причину и спасение от беды. Он вспомнил, как однажды уже остановил чумной мор среди детей, и ночью направился со своими учениками и служителями синагоги к задней калитке кладбища.

Как только они приблизились, калитка открылась, и из нее вышел высокий, бледный, исхудалый человек с длиннейшим списком в руке. Это была Смерть. Мудрый раввин сразу догадался, кто перед ним стоит, и вырвал список из ее костлявых рук. Список содержал имена тех, кто должен был на следующий день умереть. Среди них было имя рабби Лёва и его спутников. Раввин быстро разорвал список на мелкие кусочки.

«На этот раз ты меня избежал, — сказала Смерть. — Берегись второй встречи».

Рабби Лёв был осторожен. Он знал, что Смерть теперь будет ждать его на каждом шагу. Тогда с помощью ученых книг он изготовил маленькое приспособление, которое постоянно носил с собой. Когда Смерть приближалась, механизм тихо звенел, как старые часы, предупреждая об опасности.

Смерть являлась в разных обличьях, чтобы обмануть раввина, но мудрый талмудист всегда ее распознавал. Однажды Смерть превратилась в лавочницу, другой раз — в рыбака, затем — в нищего, наконец — в знатного господина, желающего изъявить ему свое почтение. Однако устройство всегда вовремя предупреждало его.

Так прошло много лет. У раввина был день рождения — собрались все его ученики, родные и друзья, чтобы воздать ему почести и выразить благодарность. Растроганный Лёв забыл свой механизм в кабинете и вышел, дружески улыбаясь, навстречу своим гостям. Последней вошла его младшая внучка и подарила ему красивую, только-только распустившуюся розу. Раввин принял розу из рук ребенка и понюхал ее. В ту же минуту он замертво упал на землю.

Напрасно чудесный механизм звенел в соседней комнате. Он звенел долго-долго, пока не сломалась пружинка, и он остановился навсегда. Никто не заметил, что на одном листке розы блестела маленькая росинка, в которой и притаилась Смерть.

Дело было в 1530 году. Один священнослужитель по имени Тадеуш, фанатичный противник евреев, снова пытался превратить покой и согласие в распри и раздор и вызвать новые суеверные обвинения. Рабби Лёв узнал об этом вовремя и во сне задал небу вопрос, какими средствами начать ему борьбу с врагом и как противостоять злу. Он получил следующий разложенный по алфавиту ответ: Ata Bra Golem Dewuk Hachomer Wrtigzar Zedim Chewel Torfe Israel — «Сотвори Голема из глины для защиты своего народа». Рабби Лёв истолковал сочетание слов так, что он может при помощи открытого ему небом числа букв создать из глины живое существо.

Он позвал своего зятя Ицхака бен Симона и его ученика Якоба Сассона и поведал им тайну, как может быть создан Голем. «Я требую вашей помощи потому, что для его сотворения нужны четыре стихии: ты, Ицхак, — огонь, ты, Якоб, — вода, я сам — воздух, а вместе мы создадим из четвертой стихии — земли — Голема».

В установленный день все трое направились после полуночи в микве (ритуальную баню), потом пошли молча домой, где прочитали молитвы. В конце концов они направились за город к берегу Влтавы. Там они нашли глину и сразу взялись за работу.

При свете факела и под чтение псалмов работа проходила в лихорадочной спешке. Они вылепили из глины фигуру мужчины со всеми конечностями длиной в три локтя. Голем лежал лицом вверх. Потом мужчины встали у его ног так, чтобы смотреть ему прямо в лицо.

Рабби Лёв приказал Ицхаку семь раз обойти вокруг глиняного тела справа налево, доверив ему цируфим — фразу, которую тот должен при этом произнести. Когда это было сделано, глиняное тело стало огненно-красным.

Тогда рабби велел Якобу обойти тело справа налево семь раз, сообщив и ему определенный для его стихии цируфим. Когда тот завершил свое задание, огненно-красный цвет исчез, в глиняном теле потекла вода, из кожи пробились волосы, а на пальцах — ногти.

Наконец рабби Лёв сам обошел глиняное тело, вложил ему в рот написанный на пергаменте шем[1]. Кланяясь востоку и западу, югу и северу, все трое одновременно произнесли слова: «И вдунул в лицо его дыхание жизни, и стал человек душою живою». И вот благодаря трем стихиям — огню, воде и воздуху четвертая стихия — земля — ожила. Голем, открыв глаза, озирался в изумлении. Рабби Лёв сказал ему: «Вставай на ноги!» И он встал.

Потом на него надели одежду служки-шамеса, и вскоре он выглядел как обычный человек, правда, далеко не красавец. Грубые черты лица, очень плотное телосложение, на вид лет тридцати, очень сильный, но неповоротливый, с темным цветом кожи. Говорить Голем не умел.

На рассвете все четверо пошли домой.

По пути рабби Лёв сказал Голему: «Знай, что мы тебя сотворили из кома земли. Твоя задача — защищать евреев от преследований, тебя будут звать Йозеф, и ты будешь ночевать в раввинате. Ты, Йозеф, должен слушаться моих приказов, куда и когда бы я тебя ни послал, в огонь и воду, если я тебе прикажу прыгнуть с крыши и если я тебя пошлю на дно моря». Йозеф кивнул в знак согласия.

Дома рабби Лёв сказал, что на улице встретил немого незнакомца, пожалел его и принял в слуги раввината.

Силы Голема были очень велики. Он управлялся со всей хозяйственной работой в доме раввина, помогал ему при богослужениях и отпугнул всех посягателей на безопасность еврейского гетто.

Рабби Лёв ввел обычай давать Голему по пятницам после обеда своего рода дневной план, потому что в субботу хотел общаться с ним только в крайнем случае. Как правило, рабби Лёв велел ему не делать в субботу ничего другого, кроме как стоять на посту и быть осторожным.

Однажды рабби Лёв забыл дать в пятницу после обеда Голему его дневной план, и тот оказался предоставлен самому себе. Когда наступил вечер, Голем стал метаться по гетто, все сокрушая на своем пути. Люди разбегались с криком: «Йозеф Голем сошел с ума!»

Вскоре весть об этом донеслась до Староновой синагоги, где молился рабби Лёв. Он прервал молитву, выбежал наружу и закричал в пустоту: «Йозеф, остановись!» И люди увидели, как Голем сразу же застыл как истукан. Рабби Лёву сообщили, где стоит Голем, раввин подошел к нему и шепнул на ухо: «Иди домой и ложись спать». И Голем послушался его, как дитя.

С этой пятницы никогда не случалось, чтобы он забыл дать Голему его дневной план, зная, что Голем способен опустошить всю Прагу, если его вовремя не остановить.

По одной из версий, Голем якобы влюбился в дочь самого раввина Лёва и начал мстить жителям гетто из-за своего неразделенного чувства. Такая трактовка проникла в художественные тексты начала 1900-х годов (пьесы Антонина Фенцла, Артура Голитшера, один из ранних романов Макса Брода). Мотив несчастной любви Голема попал и в одноименный фильм немецкого режиссера Пауля Вегенера. Но эта версия, что называется, притянута за уши. Бунт Голема — это бесконтрольные мистические силы, разбуженные человеком на свою погибель. Так или иначе, но Лёв через 13 лет после создания глиняного человека принял решение об уничтожении Голема.

Когда общине больше не грозила опасность, рабби Лёв снова вызвал своего зятя Ицхака и его ученика Якоба, участвовавших в сотворении Голема, и сказал им: «Теперь Голем стал лишним, так как нам уже не надо опасаться врагов. Поэтому мы должны его уничтожить».

Лёв велел Голему перенести свою постель на чердак Староновой синагоги и ночевать там. В два часа ночи пришли Ицхак и Якоб. Все трое поднялись со слугой на чердак, где спал Голем, и приступили к его уничтожению.

Они делали все противоположно тому, как во время сотворения. Если, создавая его, они стояли у ног Голема, то на этот раз встали к его голове. Слова из Книги Бытия тоже читались наоборот.

После этого Голем снова стал глыбой, как до своего оживления. Рабби Лёв позвал слугу, взял у него свечи и приказал ему раздеть Голема до рубашки. Одежду он велел незаметно сжечь. Застывшего Голема укрыли старыми одеяниями и остатками книг, хранимых на чердаке синагоги.

Утром на еврейских улицах узнали, что Йозеф Голем ночью исчез из города. Только несколько человек знали правду. Рабби Лёв приказал объявить во всех синагогах и молитвенных домах о строгом запрете входить на чердак Староновой синагоги.

В конце XVIII века на чердак синагоги поднялся тогдашний пражский раввин Эзехииль Ландау. Он очень испугался того, что там увидел, никому об этом не рассказал и подтвердил запрет раввина Лёва.