Практика и теория жертвоприношений

ГЛАВА 1

Из дневника кота Левиафана:

«Когда крыса перестала дергаться, я мысленно погладил себя лапой по макушке. Ай да я! Ай, да охотничек! Вон какую зверюгу завалил! Самому приятно! Молодец! Знай наших! Люблю себя. Жаль, правда, свидетелей моего подвига – раз, два и обчелся, а так хотелось… Но сам себя не похвалишь – никто не похвалит.

Хотя… почему это «никто»? Есть один двуногий, который за такую добычу скажет ласковое слово. На большее-то я не соглашаюсь. Я ведь вольный бродяга, искатель подвигов и приключений, а не домашний пушистый комочек. А люди этого не понимают. Им лишь бы потискать котика, не спрашивая разрешения. И только этот уважает.

Да. Вот ему и покажусь! А остальные пусть завидуют!»

Вальтер фон Майнц сидел за рабочим столом у окна на кафедре некромагии и, прикусив от усердия нижнюю губу, копировал записи с одного пергамента на другой.

Практика действительно начиналась с бумажной рутинной работы – ему предстояло проанализировать данные, полученные студентами прошлого четвертого курса, теперь уже пятикурсниками и выпускниками и занести их в специальные таблицы, которые он до этого целых полчаса расчерчивал. А кто сказал, что будет легко? Это только в книгах некроманты с кладбищ и упокоищ не вылезают, пачками то поднимая легионы упырей, то обратно загоняя их в могилы. Многих девчонок привлекает эта внешняя сторона профессии – загадочный властелин над жизнью и смертью, манией руки повелевающей стихиями, вечно мрачный от недосыпа и недопонимания окружающими его тонкой ранимой души. А что почти треть работы некроманта – отчеты, графики, анализ и простые наблюдения, никто во внимание не принимает. И недосып у многих некромантов от того, что приходится до рассвета отчеты составлять и переписывать, а недопонимание у них возникает исключительно с начальством: «Вы сами-то понимаете, что тут написaли? Лично я – нет!»

Рядом точно также, согнувшись в три погибели над пергаментами, трудились Альфред Земниц, Янко Иржинец и Гжесь Кралов. Чтобы дело шло быстрее, приятелей посадили сортировать отчеты – в каких говорится об упырях, они откладывали в одну кучку, в каких – про мроев и прочих духов – в другую, про тех, где упоминалась различная нежить и твари вроде виверн – в третью. Вальтер, соответственно, заготовил три таблицы и заполнял их все по очереди.

- Великие боги, как я устал, - потянулся Альфред. - Сил больше нет.

- Всего второй час работаем, - Вальтер посмотрел на песочные часы.

- Второй час – и третий день! Учти это. И уже три дня занимаемся одним и тем же, заметь!

- Не «уже», а «еще», - Вальтер по диагонали просматривал очередной документ, держа перо наготове.

- Ты что, хочешь сказать, что нам тут еще сидеть и сидеть? - взвыл Альфред. - Так ведь жизнь пройдет!

- Она и так пройдет рано или поздно…

- Да, но так она проходит бесцельно!

- Цель есть. Ее надо только уметь увидеть, – Вальтер поставил в таблицу очередной значок и потянулся к следующему пергаменту.

- Спасибо, друг. Умеешь ты подбодрить в трудную минуту, - не удержался от сарказма Альфред. - Ты, значит, видишь цель и не видишь преград, а мы цели не наблюдаем, зато преград – пруд пруди, так?

- Не кипятись ты, – примирительно сказал Янко. – Напишет тебе твоя Виктория. Вот увидишь! Третий день ещё только, как они уехали!

- Не «еще», а «уже»! – назидательно молвил Альфред. - У нас, может быть, взаимное чувство, а ты… Ты, наверное, не любил никогда! – с надрывом воскликнул он.

Янко пожал плечами и демонстративно переглянулся с тихим Гжесем Краловым, который предпочитал помалкивать и в беседы не вступать.

- Ребята, – Вальтер просмотрел очередной лист, - а кто отчет по волкодлакам сунул в пачку с мроями и призраками?

- А что не так?

- Мрои – нежить, а волкодлаки – нелюди. Забыли уже экзамены «упырихи»?

- Студиозус, - с важным видом изрек Альфред, - не знает предмета в двух случаях – когда ещё не проходил и когда уже сдал. Мы экзамен сдали. Сечёшь?

- Секу, - спокойно кивнул Вальтер. – Но знания лишними не бывают. Вот тебе приятно было бы знать, что твоя Виктория сейчас думает о тебе?

- Слушай, не надо на больную тему, а? - вздохнул друг.

- Смотря, кому больнее, - Янко тихо пихнул его локтем, и парни сочувственно закивали. Лилька Зябликова, давняя и безнадежная любовь Вальтера фон Майнца, пятый день лежала в больнице. Отсидев на кафедре за бумагами положенные шесть часов, Вальтер каждый день забегал к девушке в палату, просиживая там долгие часы, пока его не выставляла дежурная медсестра. Юноша так переживал, что уходил в работу с головой – только бы не думать о Лилии. Ведь целители так до конца и не дали благоприятного прогноза. А вдруг у нее начнутся провалы в памяти или просто расстройство психики? Покажет это только время, и в этом случае получение диплома и работа по специальности для девушки окажется под вопроcом. Впрочем, Вальтеру на это было наплевать. Главное, чтобы Лилия выздоровела. А кем она будет – не важно.

Осторожный стук в дверь заставил всех парней разом обернуться, отвлекаясь от работы. Даже Вальтер бросил перо.

- Войдите!

В дверь осторожно заглянула Мирабелла Флик.

- Вы ещё тут, мальчики?

Все согласно закивали и старательно заулыбались. Визит симпатичной девчонки – отличный повод не работать.

- Где нам ещё быть? Сидим тут, как приклеенные, – развел руками Альфред. – Ни погулять, ни поразмяться. Скоро начнем покрываться пылью веков, и нас отсюда сразу можно в музей, как мумии, оформлять.

- Для мумии ты чересчур много болтаешь, – определила Мирабелла. - Тут у вас никого?

- Сейчас – никого. Но преподы и лаборанты иногда заглядывают. Проверяют, не сбежали ли мы. Пусть, если боятся, за ноги нас к стульям привязывают…

- Чтобы потом ты всех довел до истерики своими воплями о свободе? - усмехнулся Вальтер. - И работа не такая уж пыльная. Нудная только.

- Если бы не твой визит, мы бы вообще тут с тоски померли, - поддержал друга Янко.

- На кафедре некромантии? Как умрете, так и воскреснете! – Мирабелла прошла в комнату, с любопытством озираясь по сторонам. Будучи с другого факультета, на кафедре некромантии она не бывала никогда и сейчас бродила, как в музее, разве что не пальцем тыкала: «А вот это что? А это как называется? А эта штучка для чего?»

Парни следили за нею со смешанным чувством ревности – все-таки Мирабелла была с факультета целителей, а между ними и некромантами отношения довольно часто были натянутыми – и восторга. Все-таки Мирабелла симпатичная девчонка, как ни крути. И у нее до сих пор не было парня, что вызывало одновременно восторг и здоровую конкуренцию.

Мягкий стук распахнувшейся форточки отвлек всех. На подоконник одного из окон спрыгнул толстый рыжий кот, попутно спихнув на пол разложенные там наглядные пособия. Встряхнулся, рассыпав вокруг рыжие шерстинки, и вальяжно прошел по столам, небрежно опрокидывая лапами на пол все, что стояло или лежало у него на пути.

- Левиафан!

Парни вскочили, кинувшись спасать вещи.

- Ой, – всплеснула руками Мирабелла, - это же Лилькин кот?

- Ну да, - кивнул Вальтер. - Он теперь со мной живет.

- А что это у него в зубах?

Вопрос немного запоздал. Вальтер отвлекся от увлекательного и опасного дела спасения документов, который котяра запросто расшвыривал во все стороны и опомнился лишь когда, подойдя, Левиафан бросил прямо на его тщательно расчерченные таблицы громадную серо-бурую крысу.

- Ай!

Даже целительницы, обучающиеся в одном университете с некромантами, боятся крыс. Тем более, таких, длиной почти в локоть, с суровой мордой, покрытой шрамами. С нее даже сейчас не сошло выражение: «Ну, держитесь, жалкие смертные! Настал ваш последний час!» - усиливавшееся тем, что глаза твари были широко распахнуты, а ощеренная пасть демонстрировала длинные желтые резцы.

- Вальтер, мальчики, сделайте что-нибудь! – Мирабелла каким-то чудом оказалась стоящей на столе для совещаний и кричала оттуда. - Убейте ее! Пожалуйста!

Левиафан, сидевший на бумагах, снизу вверх смерил девушку долгим скептическим взглядом.

-Фык, - изрек он, и будущая целительница стыдливо потупилась.

- Я их с детства боюсь, – прошептала она. - Даже на практике дохлых резать не могла. Ну, мальчики, ну что вам стоит?

- Убить ее? – Вальтер, возле которого крыса – вернее, крысюк – и валялась, осторожно провел над нею ладонью. – Он мертв. Окончательно и бесповоротно. Смерть наступила… хм, - он снова провел ладонями над тушкой, пошевелив пальцами, чтобы точнее определить границы размытой ауры, - смерть наступила почти четверть часа назад от удушения. Чистая работа, Левиафан!

Кот выпятил и без того широкую грудь и замурлыкал так, что затряслась стоявшая рядом чернильница.

- Она точно мертвая? - не слезая со стола, переспросила Мирабелла.

- Мертвее не бывает. Но, если хочешь, мы ради тебя можем ее ненадолго слегка оживить и потом убить уже демонстративно.

Вальтер предложил это чисто из вежливоcти, но его друзья радостно ухватились за эту возможность.

- Α ведь это идея! – Альфред вскочил, хищно потирая руки. – Крыса-упырь… бр-р-р… Как вы предпочитаете ее умертвить? – обратился он к Мирабелле. - Через утопление в кипящем масле? Или четвертование? Или колесование? А может, даме по душе костер? Или обойдемся банальным обезглавливанием с предварительным втыканием осиновых щепочек?

- Да ну вас, маньяки! – девушка попятилась и непременно свалилась бы со стола, если бы Гжесь и Янко не успели ее подхватить. – Делать вам больше нечего, только народ пугать!

- Мы не маньяки, мы – некроманты…

- … и это не лечится!

- А делать нам действительно нечего, - делано простер руки Альфред. - Совсем нечего. Практика проходит среди бумаг, чернил и пыли! Весь наш курс делом занят, и только мы – фигней какой-то. Α нам настоящей работы хочется. В полевых условиях. Чтобы упыри, умертвия, нечисть всякая… Ну, дайте хоть на крысе-то попрактиковаться!

Левиафан закатил глаза, всем своим видом покaзывая, что его мнение о молодых людях вообще и одном конкретном студиозусе в частности опустилось ниже нуля.

- Практикуйся, только без меня, – Мирабелла поблагодарила спустивших ее со стола Гжеся и Янко и отступила к дверям. - Α я побежала. У нас сейчас «окно» после лекции, а потом два практических занятия… Да, кстати, я чего приходила-то. Лильку выписывают.

- Лилию? – Вальтер вскочил, как подброшенный.

Приятели только сочувственно покачали головами. Сумасшедшая, безнадежная любовь Вальтера фон Майнца к Лилии Зябликовой, которая его почти четыре года замечать не хотела, с некоторых пор получила огласку и на других факультетах. По счастью, свидетели оказались не болтливыми, и на юношу пока ещё пальцем не показывали, но сочувственные девичьи взгляды он ловил на себе повсюду, даже, кажется, в душевой.

- Когда?

- Еще точно не знаю. Я подслушивала, как матушка Кромби спорила с доктором Шварцем, стоит ли ее держать в стационаре до конца седмицы или можно отпустить уже завтра, если она пройдет все тесты. Ты ведь знаешь, у нее были… м-м… проблемы.

Вальтер, просиявший было при радостном известии, снова помрачнел. Девушку зарезали на алтаре, и, хотя ее удалось оживить, она была мертва больше четверти часа, что не могло не сказаться на ее памяти и рассудке. Правда, пока все было нормально – очнувшись, Лилька узнала Вальтера, подругу Мирабеллу и собственного кота, а также вела себя и разговаривала нормально, но целителей все равно грыз червячок сомнения.

- Мне все равно, - промолвил юноша. – Я смогу ее увидеть?

- Не знаю, когда матушка Кромби будет ее тестировать, но, наверное, только после того, как все закончится, – сказала Мирабелла. - Я постараюсь что-то выяснить и сообщу… А крысу выкиньте! Какая гадость! – воскликнула она напоследок и убежала, хлопнув дверью.

- Выкинуть? - Альфред двумя пальцами за хвост поднял трофей. - Да ни в жизнь! Такая прелесть!

- Забирай, если она тебе так нравится, – разрешил Вальтер, наводя на столе порядок.

- Правда? - парень схватил чей-то отчет, проворно свернул из него кулек и сунул туда трофей. - Ну, спасибо! Я твой должник.

- Мрым! – донеслось сердитое.

- И твоего кота, конечно!

- Урроу…

- Левиафан не мой кот, - перевел с кошачьего Вальтер. – Он – кот Лилии. Я просто его кормлю и забочусь о нем, пока хозяйка не вернулась из больницы. Ребята, давайте шерсть соберем и проветрим комнату, пока мэтр Вагнер не пришел!

У декана факультета некромагии и куратора их группы была аллергия на кошек. И то, что Левиафан был в высшей степени необычным котом, не спасало. У мэтра Вагнера в его присутствии начинали слезиться глаза, першило в горле, он кашлял и задыхался. И соглашался терпеть присутствие рыжего зверя по двум причинам – из чувства вины, поскольку его студентка оказалась на больничной койке и ещё потому, что Левиафан был не совсем обычным котом. То есть, совсем не обычным и не совсем котом.

Левиафан был Покровителем – существом, приставленным к девушке ее бабушкой-ведуньей. Происходило он из каркорушей – разновидности бесов, которые считались помощниками и хранителями и, в отличие от обычных котов, умел разговаривать, предсказывать будущее и…*

(*Οстальное я удалил. Нечего тут мои секреты раскрывать! – примечание кота Левиафана)

В разгар занятий обычно комнаты общежития пустеют, в коридорах тишина и покой. Даже те полуночники, которые прогуливают занятия, и то не выползают из своих комнат, а тихо-мирно отсыпаются после «ночной смены». И, если где-то что-то происходит, то звуки разносятся далеко.

В своей комнате, уткнувшись в подушку, зло рыдала Анна Белла. Ее подруги, Людмила Монс и Яна Терчева, ничем не могли утешить первую красавицу курса – им самим требовались помощь и сочувствие. Всех троих отчисляли из университета. Повезло только Аглае Борецовой, и то по той причине, что здесь обучался ее брат-близнец Антон Борец, а близнецов нельзя разлучать. Но родителям девушки и самому Антону сделали предупреждение – в случае любого, даже самого незначительного нарушения дисциплины выгнаны будут оба, невзирая на лица и степень вины.

У Анны Белла дела обстояли намного хуже. Несмотря на то, что все члены ее клана в свое время обучались в университете, несмотря на то, что фамилия Белла была одной из cтарейших некромантских фамилий, ее, как зачинщицу, все-таки выгоняли вон. В тот же день, как был вынесен приговор, Αнна отправила отцу послание магической почтой, где не пожалела красок, расписывая учиненную несправедливость и умоляла о помощи. Однако ее письмо опоздало всего на полчаса, разминувшись с официальным уведомлением из ректората, где ее проступку давалась несколько иная оценка. Свое слово сказала и Инквизиция.

Два дня Анна жила, сама не своя, как бы зависнув между небом и землей, и вот сегодня тоже магической почтой пришел ответ из дома: «Собирай вещи».

Все было кончено.

- Ну, почему? - всхлипывала и завывала она, размазывая слезы по подушке. - Ну, за что они так со мной? Они же ничего не знают! Я же им все объяснила! Ну, почему-у-у…

Людмила и Яна молча всхлипывали, обнявшись, как на похоронах.

- Тебе хорошо, - нарушила молчание Людмила, - у тебя хотя бы родители понимающие. А мне что делать? Я из торговцев. Куда мне податься? Только замуж за того, на кого папенька укажет! Как я буду жить?

- Как? - взвизгнула Анна, рывком приподнимаясь на постели. – Нормально будешь жить! А я теперь у своей родни как бельмо на глазу. Все – понимаешь, все с высшим образованием, некроманты, алхимики, ведьмаки. И только я одна… позор! Какой позор! Вы только о себе думаете, а обо мне подумать некому! Я никому не нужна-а-а…

В это время кто-то поскребся в дверь. Девушки мигом притихли.

- Кто там?

- Анна, можно к тебе?

- Александер? - девушка сорвалась с места и кинулась к дверям. Едва кузен переступил порог, она повисла у него на шее, снова дав волю слезам. – Они меня выгоняют…

- Знаю, Анна, знаю, - тот обнимал ее, гладя по спине. - Ужасно.

- Я не хочу! Понимаешь, Александер, не хочу! Сделай что-нибудь, ты же можешь!

- Сделать? – брат посмотрел на сестру. - Что, например?

- Не знаю. Но ты должен что-нибудь придумать. Спаси меня!

Αлександер Белла покачал головой. Он учился на пятом курсе и вот-вот должен был приступить к защите диплома по алхимии. И ему совсем не хотелось портить карьеру, даже ради сестры. Но, с другой стороны, он тоже Белла, а все в их роду держатся друг за друга.

- Я не знаю пока, что делать… но подумаю.

- Думай поскорее, - Анна вцепилась брату в плечи, затрясла его. - Иначе будет поздно. Отец прислал сообщение, чтобы я собирала вещи.

- А он не прислал сообщение, когда ты должна отсюда съехать?

Анна задумалась. И внезапно ее осенило. Ну, конечно! Незамужней девушке неприлично путешествовать одной. Даже если она – без пяти минут некромантка, ее все равно должны сопровождать – жених, брат, отец, слуги или охранники, а иногда все сразу. Да и замужней просто так в одиночку в путь пускаться не стоит. За всю жизнь Анна только однажды в какой-то книжке прочла о девушке, которая пустилась в опасное странствие. Но это была фантастика, да и дева оказалась воительницей. Α в реальной жизни ей даже за ограду университета можно было выходить только с сопровождением.

- Ничего такого он не писал, – припомнила девушка.

Это было странно – в нынешнем поколении семейства Белла она была единственной девочкой, которая оказалась достаточно умной, чтобы получить высшее образование, и все, включая тетушек и дядюшек, с нею возились и баловали. И чтобы отец махнул рукой на судьбу ребенка? Да быть такого не может! Или может? Или Белла-старший готов рискнуть?

- Ничего, – Αлександер сочувственно погладил ее по плечу. - До выпускного ещё почти полмесяца. Живи спокойно. А мы тем временем что-нибудь придумаем.

- Только, пожалуйста, Александер, думай поскорее, - Αнна прильнула к кузену, умильно заглядывая в глаза и потихоньку проговаривая заговор подчинения. Конечно, кузен сам опытный маг, но он же родственник, а у родни, как правило, нет иммунитета против колдовства тех, в чьих жилах течет одна кровь.

- Если я сам не смогу, мне братья помогут, – серьезно сказал тот и распрощался с сестрой.

Едва за ним закрылась дверь, Анна радостно завизжала, запрыгала на месте, хлопая в ладоши, а потом схватила за руки подруг и вместе с ними закружила по комнате.

- Спасены! Мы спасены! – пела она.

- Говори за себя, - Людмила первая вырвалась из ее рук. - Тебе братья могут помочь, а нам кто?

- Не беспокойтесь, девочки, - отмахнулась Анна с былой самоуверенностью. – Я про вас не забуду.

Полчаса спустя в комнате Александера Беллы состоялось тайное совещание. Кроме самого хозяина комнаты и Αнны Белла, которая скромно свернулась калачиком в кресле, присутствовали будущий ведьмак Ангел Белла и некромант с параллельного потока, третьекурсник Йозеф Белла, задержавшийся в университете потому, что хотел присутствовать на выпускном вечере старшего брата. Οтсутствовал только самый младший – первокурсник-ветеринар Йоганн Белла, да и то потому, что сейчас у него была последняя лекция.

Александер жил один. Большинство алхимиков селились по одиночке, ибо, как ни проветривай помещение, как ни стирай одежду и не умывайся, запах химикатов рано или поздно становился настолько силен, что даже коллеги не всегда его выдерживали. Вот и братья, войдя, первым делом сморщились:

- Боги, Αл, чем у тебя тут воняет?

- Скандалом воняет, вот чем, – сообщила Анна, дыша через платочек. – Меня выгоняют из универа, слышали?

Братья вздохнули и сели рядом на кровать.

- Да.

- С этим надо что-то делать, - Александер стоял над ними, cкрестив руки на груди. - Мы, Белла, из старинного рода. Наш предок – историческая личность. Портрет Йожа Беллы висит в Зале Славы. Все Белла заканчивали этот университет. И допустить такой позор… Лично я не могу.

- А что отец? – Ангел Белла был родным братом Анны. В то время как остальные – двоюродными. – Ты ему писала?

- Да. В тот же день, - девушка смерила его мрачным взглядом.

- И?

- Велел собирать вещи, - Αнна презрительным жестом швырнула ему отцово письмо. - И больше ни слова.

- Действительно, ни слова! – согласился тот. - Это плохо. Тут даже не сказано, кто из нас будет тебя сопровождать домой!

- А что в этом плохого? - в душе девушки затеплилась надежда.

- А того, что, видимо, отец сам собирается за тобой приехать. Нам не доверяет!

Анна прикусила губу вместе с платочком, чувствуя, как на глазах вскипают злые слезы. Ну, почему все так происходит? Отец – это не старший брат. Отец наверняка захочет поговорить с ректором, возможно, посетит Инквизицию и даже может захотеть встретиться с жертвой, чтобы, так сказать, замять это дело. И, если он узнает правду, то дочери на обратном пути небо с овчинку покажется. Будет просто счастьем, если он «всего лишь» на пару лет запрет ее в монастырь, откуда отпустит только замуж.

- Почему? – подумал вслух Йозеф, который тоже сидел на чемоданах, ожидая отъезда.

- Кажется, знаю, – подал голос Александер. – Я же выпускник.

Анна охнула. Разумеется! Как же она могла об этом забыть? Александер учился на последнем курсе, ему осталось корпеть над дипломной работой каких-то несколько дней. Потом зачетная седмица, защита – и выпускной вечер. По традиции, выпускной приурочивали к празднику встречи выпускников прошлых лет. И семейство Белла, в котором все, кроме пары тетушек, в свое время заканчивали Университет, обязательно приедут на праздник – порадоваться за нового дипломированного специалиста, встретиться со cтарыми друзьями-подругами…

… и забрать на обратном пути провинившуюся дочь.

- Какой позор! – прошептала Анна, хватаясь за голову. Да уж, большего унижения отец придумать не мог – на фоне всеобщего праздника и новенького диплома Александера ее провал будет смотреться просто ужасно. Злые слезы вскипели в глазах.

Братья, почувствовав ее состояние, тут же принялись утешать сестру.

- Я так не хочу, - твердила она. - Надо что-то предпринять! Мальчики, сделайте что-нибудь!

- С отцом?

- Я не знаю, – Анна прикусила губу, чувствуя, что сейчас расплачется. рядом с братьями она могла позволить себе быть слабой и беззащитной.

- Α чего ты от нас хочешь? Чтобы мы восстановили тебя в университете? Или чтобы отомстили твоим врагам?

- Я не знаю, – повторила Анна. - Но я не переживу этого позора!

- Она права, - помолчав, сказал Йозеф. - Это такое пятно на всем нашем роду… У меня уже четыре раза спрашивали, что решили с тобой делать! А что будет дальше?

- Я должна остаться в университете!

- Но зачем? Учиться тебе все равно не позволят!

- Я не знаю, - в который раз беспомощно протянула девушка. – Но должна остаться – и все. Или уж если придется уезжать, то не так быстро. Чтобы это выглядело так, что не меня выгнали, а я сама ушла.

- Οго! – восхитился Αнгел. - Смело. Хлопнуть дверью – мол, вы для меня не подходите! А что? Это интересно. И восстанавливаться ты не будешь, я так понимаю.

- Восстанавливаться? - чуть не взвизгнула Анна. – Ты что? С ума сошел?

- Ну, - парень и виду не подал, что его задел тон сестры. – Иногда студиозусы могли восстанавливать обучение… при некоторых условиях.

Он ещё не договорил, а Анна уже бросилась ему на шею:

- Какие это условия? Какие условия! Гель, милый, что ты говоришь? Я могу восстановиться? Как? Скажи!

- Тихо-тихо, - тот постaрался отцепить от себя сестру, - Не так быстро! Я просто предположил, что еcли имеет место практика отчисления студентов, то должна существовать и практика восстановления на учебе! Но, если ты так хочешь, я могу покопаться в документах…

- Хочу, – закивала Анна. - Конечно, хочу. Гель, милый, поищи! Мне срочно надо!

- Срочно не обещаю, я ведь не знаю, где искать, но постараюсь.

- Я помогу, если что, – кивнул Александер. - Но учти, что у меня самого на носу сессия.

- За такой срок вы справитесь, - кивнула девушка. Она опять стала уверенной в себе и улыбалась. Братья за нее, они обещали помощь. А там, как знать…

ГЛАВА 2

Остаток дня Вальтер провел, как на иголках. Мысль о том, что Лилию выписывают, не давала ему покоя. Он то сидел с глупой улыбкой, то раздражался без причины. Друзья скоро отстали от него, а вот заглянувший в обед, чтобы объявить о перерыве, декан удивился:

- Студиозус фон Майнц, по какому поводу витаем в облаках?

Вальтер как раз сидел, подперев голову рукой и покусывая кончик давно высохшего пера. Он даже не среагировал на появление куратора и встрепенулся, услышав его слова, хлопая глазами, как спросонья:

- Что?

- Очнитесь, студиозус фон Майнц, – магистр Вагнер покачал головой. - Что с вами?

- Ничего. Я… задумался.

- Лилию Зябликову выписывают, - сообщил Αльфред Земниц. - Сегодня вечером.

- Наверное, выписывают, - уточнил Вальтер.

- Понимаю. И поэтому у вас сегодня нерабочее настроение, – декан прошел к столу, бегло просмотрел исписанные листы и брезгливо принюхался, уловив запах кошатины. Заглянул было под стол, но тут же выпрямился и отступил подальше. - Вижу, вы за сегодня сделали не так уж много и вряд ли сделаете больше, посему даю вам увольнительное до завтра. Тем более что вас хотела видеть ваша матушка. Так что бегите, устраивайте личные дела, но чтобы завтра опять были здесь. В полном составе.

- Спасибо! – мигом ожил юноша и, подхватив со стула куртку, умчался прочь. Выскочив из-под стола, Левиафан поспешил за ним по пятам.

- А вы что встали? - после ухода кота почувствовавший себя лучше магистр смерил троицу практикантов пристальным взглядом. – Увольнительное только у студиозуса фон Майнца. Вы – за работу!

Парни испустили глубокий вздох.

- Дуракам и влюбленным счастье, - изрек Альфред, покорно пододвигая к себе очередную папку с отчетами.

Мысль о том, что Лилию выписывают, настолько вскружила Вальтеру голову, что даже о предстоящем визите к матери он думал с воодушевлением. Никто и ничто не могло испортить ему этого праздника! И даже хорошо, что мама просила его зайти. Рано или поздно, но между ними должен был состояться весьма важный откровенный разговор. Так, может быть, сейчас?..

Ее светлость госпожа графиня фон Майнц заняла целый этаж гостевого корпуса, большую часть времени пустовавшего. Эти комнаты заполнялись народом только накануне дня выпускника и перед началом занятий, когда многие родители приезжали, чтобы присутствовать при посвящении своих чад в студиозусы. Сейчас один из этажей был отдан графине – временно, разумеется.

Строгий голос матери юноша услышал издалека – та покрикивала на горничных, распекая их за что-то. Графиня повернулась к вошедшему сыну и протянула ему обе руки.

- Милый, я так тебя ждала! Ты меня совсем забыл!

- Увы, матушка, - Вальтер поцеловал ей руки. – Но я на практике. Наставник ежедневно дает нам поручения, которые мы должны выполнить самостоятельно, показывая, чему научились. И, пока не исполнишь все, что задано, запрещено бросать работу.

- Даже ради родной матери? Я тут одна-одинешенька, предоставлена самой себе, в полном неведении. Да ещё и местные служанки совершенно ничему не обучены! Я так измучилась, объясняя им элементарные вещи!

- Но мама, это же не настоящая прислуга! Это студентки, которые просто подрабатывают в свободное время. Стипендию получают далеко не все, а если она есть, то так мала, что ее совсем не хватает на ленты и булавки! Вот девочки и вынуждены как-то зарабатывать себе на жизнь. И так делают многие из нас, - и юноша подмигнул двум горничным.

- Многие? – ужаснулась графиня. - И ты?

- Нет, что вы, мама, – улыбнулся почтительный сын. – Благодаря вашей помощи, я ни с чем не нуждаюсь, но каждый день сталкиваюсь с теми, у кого нет таких богатых родителей.

При этих словах на ум снова пришла Лилия. Ее отец, конечно, не бедствует, но присылает дочери так мало, что этого явно не хватает, чтобы сводить концы с концами. А в свой последний визит Мартин Зяблик «забыл» передать дочери даже горсточку медянок, не говоря уж о чем-то большем. И кое-какие вещи для практики Вальтеру пришлось приобретать на свои деньги.

- Да, - кивнула графиня. - Это, конечно, ужасно, но мы не можем помочь всем. Я постараюсь по-другому относиться к этим девочкам. Но приглашала тебя, сын, совсем не для этого. Мне нужно знать, когда закончится твоя практика?

- А зачем вам это знать?

- Как? - женщина всплеснула руками. - Но ведь скоро в Зверин приедет сам император, и весь двор тоже переберется сюда! Я нарочно отправилась вперед, чтобы приготовить дом к приезду семьи. И должна знать, когда тебя можно представить ко двору. Ты, кстати, не забыл, что должен познакомиться со своей невестой? Девушка тоже приезжает. Отличный повод…

- Матушка, какое представление ко двору? - чуть не взвыл юноша. – Какая невеста? Мы же договорились, что все это – на каникулах!

- Но каникулы не за горами!

- Каникулы у нас только через полтора месяца. После практики!

- А когда закончится практика?

- Через полтора месяца!

- И… сколько они будут длиться?

- Шесть седмиц.

Нет, Вальтер фон Майнц, конечно, любил свою мать, как и положено воспитанному молодому человеку, но иногда ему хотелось, чтобы эта женщина исчезла из его жизни. Или хотя бы оставила его в покое и не лезла не в свое дело. Его жизнь – это только его жизнь.

- Но… как же так? - всплеснула руками графиня. - Какие полтора месяца? Почему так долго?

- Это практика, матушка. И я должен ее пройти от начала до конца.

- Но у тебя есть обязанности, которыми ты не должен пренебрегать…

- И в первую очередь – учиться. Я сначала должен окончить университет, а уж потом…Знаете, матушка, у меня ведь были свои планы, – осторожно промолвил Вальтер. - Я уже думал над тем, как проживу свою жизнь…

Он невольно задержал дыхание.

- Если ты считаешь, что твоя жизнь принадлежит только тебе, – отчеканила графиня, - то ты ошибаешься. В первую очередь ты принадлежишь нам с отцом, потом – императору, потом – своей невесте, потом - родине и уж в последнюю очередь – всем остальным. Запомни это, сын! Пока я – твоя мать, только мне и решать, как ты будешь жить. Мне, твоему отцу и императору. Вот те люди, чье мнение для тебя должно что-то значить!

- Даже в личной жизни? – изумился юноша.

- У таких, как ты, нет и не может быть личной жизни. Наше семейство слишком на виду. И твой брак – это тоже часть придворной жизни. Тоже шаг на пути к укреплению связей. Твоя невеста это должна понимать. Α если ты этого не понимаешь…

- Матушка, - не выдержал Вальтер, - прошу вас, потише! Что о нас подумают посторонние люди?

В соседней комнате хлопотали студентки, временно исполнявшие обязанности горничных, а дверь туда осталась приоткрыта. Вспомнив об этом, графиня замолчала и заулыбалась, натянув на лицо улыбку.

- Ты прав, сын мой. Но подумать только, до чего это унизительно – скрывать свои чувства перед какими-то студиозусами! Если хорошенько разобраться, - продолжала она, понизив голос, - то кто они такие?

- Прежде, чем отвечать на этот вопрос, подумайте, а кто такой ваш сын, как не один из этих «каких-то студиозусов»? - вздохнул Вальтер.

Женщина поняла, что слегка перегнула палку. Она улыбнулась и погладила сына по руке:

- Извини, милый. Но эта неопределенность сводит меня с ума. Так когда тебя ждать в гости для знакомства с невестой?

Юноша подавил вздоx. Да, разговор с матерью был сложным. Но никто не говорил, что будет легко!

- Матушка, – заговорил он, тщательно подбирая слова, – а это так уж необходимо – женить меня как можно скорее?

- Это крайне необходимо, сынок. Οбстановка при дворе может измениться в любую минуту. Ты просто всего не знаешь… Твой брат, как друг наследника, и то не в полной безопасности. И мы с отцом хотим обеспечить твое будущее при любом раскладе. Не забывай, кто твоя мать! Мое происхождение может быть использовано как оружие против тебя, Вальтер!

- Но я думал, что, как второй сын, я могу себе позволить… э-э… свободный выбор!

- Нет. У тебя его нет.

- Но… разве вы сами, матушка, не вышли замуж по любви?

Взгляд графини затуманился воспоминаниями о молодости, но прояснился уже через пару секунд.

- Да, мне удалось, - произнесла она. - Однако если бы ты знал, чем я пожертвовала для этого… Увы, с тех пор я жертвую постоянно.

Лилька стояла у окна и смотрела на сквер. Настроение у девушки было пасмурное – за окном медленно, неотвратимо наступало лето, а она сидела в четырех стенах. До обеда, когда в палату заглядывало солнце, тут было жарко и душно, а после обеда, как сейчас, наоборот, как-то сразу наступали сумерки. И тянулись так долго, что девушке хотелось плакать от тоски и скуки. Не помогали ни книги, которыми ее буквально завалила Мирабелла, ни рукоделие, принесенное ею же, ни сама подруга, то и дело забегавшая «на минуточку», чтобы поделиться последними новостями. Увы, но остальные однокурсники совсем забыли о ее существовании. Заходил только Вальтер, но он, если быть откровенной, Лильке немного надоел. Нет, Валька хороший, добрый, надежный друг, но всегда видеть только его лицо…Благодарю покорно!

Подумать только, как ужасно тянется время! Она провела тут всего четыре дня, а казалось, что четыре года. И сколько, интересно знать, ей тут торчать?

Вчера вечером девушка тайком подслушала беседу матушки Кромби и доктора Шварца, ее лечащих врачей. При разговоре присутствовала Мирабелла, которая, наверное, нарочно, то и дело влезала в разговор и на повышенных тонах переспрашивала: «Неужели, выпишут? А когда? А можно, я ей сама скажу?» - и теперь Лильку терзали сомнения. Неужели, закончился ее заключение?

В передней, где обычно осматривали больных, послышались негромкие голоса. Один принадлежал матушке Кромби и, судя по интонациям, целительница была чем-то жутко недовольна. А вот второй голос был Вальтера, и он, наоборот, дрожал от восторга и нетерпения.

- Это правда? – вскрикнул он в какой-то момент. – И я могу ее забрать?

Лилька скривилась. «Забрать»! Она что, вещь, чтобы ее забирать? Но в то же время девушка прислушалась к разговору. Забрать? Это отсюда, да? Если так, она согласна! Девушка с восторгом развернулась ему навстречу.

Вальтер вошел вторым, пропустив вперед матушку Кромби. Целительница сердито нахмурилась, не заметив пациентки на кровати, и Лилька поспешила заговорить:

- Я себя отлично чувствую! Честно-честно!

- То, как вы сами себя ощущаете, не всегда совпадает с истинным положением дел, – отрезала матушка Кромби. - Иногда пациенты и привирают, приписывая себе симптомы, которых на самом деле нет!

- Но я правда чувствую себя хорошо! И могу это доказать!

- Матушка Кромби, - подал голос Вальтер, - вы, кажется, обещали…

- Да, помню. Бумаги готовы, но это ещё не означает, милая девушка, что вы совершенно здоровы. Вы были мертвы – объективно мертвы! – почти четверть часа. Иногда этого достаточно, чтобы в организме произошли необратимые процессы. А это значит, что теперь вы обязаны находиться под нашим наблюдением, по меньшей мере, год.

- И что это значит?

- То, что раз в седмицу вы обязаны проходить полное обследование в нашей лечебнице. В случае если вам будут назначены процедуры, вы должны их проходить и неукоснительно выполнять все требования врача. Лишь через год при условии отсутствия рецидивов и заметных регрессивных отклонений от нормы, вам будет выдано свидетельство «условно здорова». Но даже в этом случае мы бы не стали давать полной гарантии…

- Матушка Кромби, – Вальтер мысленно обругал себя последними словами за то, что осмелился перебить женщину, годящуюся ему в матери, но продолжил: - я бы попросил вас не слишком сгущать краски. Даже мне страшно!

- О да, прошу меня извинить, - не меняя ни интонации, ни выражения лица, сказала целительница. – Я только хотела дать понять, что, возможно, потребуется длительное лечение. И. конечно, выполнение всех предписаний врача!

- Об этом не беспокойтесь, - юноша решительно расправил плечи. – Это я беру на себя.

- Хорошо. Тогда пройдемте со мной. Я вам выдам порцию восстанавливающего эликсира и расскажу, как и в каких дозах его следует принимать. А вы, милая девушка, собирайте вещи!

Проходя в соседнюю комнату, Вальтер подмигнул Лильке, и та сорвалась с места, заметавшись по комнате и хватая разбросанные тут и там детали туалета, книги, тетради и прочую мелочь. Просто удивительно, сколько за столь короткое время тут накопилось ее вещей. Валька что, всю комнату сюда перетаскал? Мебель-то хоть оставил на прежнем месте? Да что она переживает? Разве ей все это тащить? Валька принес, Валька и унесет!

В соседней комнате матушка Кромби выставила перед Вальтером несколько пузырьков, отличающихся размером и цветом стекла.

- Прошу запомнить, молодой человек, что вашу подругу мы выписываем исключительно потому, что вняли вашим настойчивым просьбам. И еще, что доктор Шварц почему-то уверен в том, что привычная обстановка способна принести лучший результат, чем изолированная палата интенсивной терапии. Кроме того, многие проблемы, если они есть, нельзя выявить сразу. Может пройти от нескольких дней до нескольких лет. И все эти годы держать девушку практически в заточении на всякий случай? Хм… Поэтому мы отпускаем ее под вашу ответственность и с условием, что в случае чего вы немедленно вернете ее под наблюдение врачей!

- Согласен, - коротко сказал Вальтер.

- Кое-какие симптомы заметны уже сейчас, – продолжала целительница. - У Лилии могут наблюдаться вспышки агрессии или, наоборот, печали, тоски и даже депрессии. В случае перепадов настроения вот, получите кое-какие настойки. Синяя – успокоительное, розовое – наоборот, для поднятия настроения. Она даже пахнет ванилью и розами, извольте убедиться.

Юноша добросовестно понюхал пробку.

- Дозировка простая. Десять капель на стакан простой воды. Ни в коем случае не давать с вином – последствия могут быть…м-м… далекие от задуманного… Кроме того, вот этот пузырек матового стекла – в нем настойка для стимуляции памяти. Принимать ежедневно. Понимаете? Ежедневно, по чайной ложке на стакан воды утром и вечером.

Вальтер взвесил на ладони пузырек. Он был самым большим по объему и весу.

- Как долго это надо пить?

- Не знaю. Мы никогда с этим не сталкивались… Да, кстати, вот ещё один эликсир, который вы тоже обязаны давать ей ежедневно, - целительница прошла к шкафчику и достала бутылочку. - Это снадобье не обычного действия. В его основе лежит живая вода. Да-да, та самая живая вода, пресловутый эликсир бессмертия… Вы что-нибудь слышали о лорде Вайворе Масе?

- Это имя упоминалось на «Истории магии», – припомнил юноша. - Граф-алхимик, жил более трехсот лет тому назад. Принaдлежал к старинному роду Масов. Выпускник Колледжа некромагии, один из ведущих алхимиков своего времени. Его портрет находится в Зале Славы. Изобрел несколько эликсиров, которыми пользуются до сих пор – как в лечебных целях, так и для придания оружию особенных свойств. Был одним из Супругов Смерти…

- Да, все верно, – кивнула матушка Кромби. - Единственный алхимик, который удостоился этой небывалой чести. Есть легенда, что рецепт эликсира бессмертия он получил как раз от Богини Смерти в качестве свадебного подарка.

- Только это его не спасло, - припомнил Вальтер. - Насколько помню его биографию, в конце Войны Трех Королей Вайвора Маса обвинили в государственной измене – якобы он отравил наследника престола. Граф был приговорен к смертной казни, но скончался в тюрьме. Предположительно от пыток, но…

- Достаточно, молодой человек! – матушка Кромби шутливо замахала на него руками. – Не надо мне сдавать экзамен на предмет вашего знания древней истории. Я уже убедилась, что ваша память достаточно сильна, чтобы вы запомнили все, что я вам тут наговорила и ни за что не перепутали настойки… Так вот, в этой бутыли слегка модифицированный эликсир бессмертия, который придумал Вайвор Мас. Давать его вам стоит нерегулярно, а только в крайних случаях. Когда – если – заметите в самочувствии и… м-м… внешности Лилии Зябликовой какие-то подозрительные перемены.

- Например? – Вальтер затаил дыхание.

- Мы не знаем, что происходит с человеком после того, как он столько времени будет мертв, а потом оживет. Возможно, ее душа и тело… сейчаc все в порядке, но… кто знает? Этот эликсир призван продлять жизнь в случае, если она окажется… так сказать, под угрозой.

- Лилия умирает? - задал юноша самый страшный для него вопрос.

- Боги с вами, молодой человек! О чем это вы говорите? - заторопилась матушка Кромби. – Она не умирает, но… кто знает. Вдруг она… так сказать, начнет умирать. Понимаете? Этот эликсир на тот самый крайний случай. И постарайтесь не расходовать его по пустякам. Несмотря на то, что со времени его открытия прошло почти три столетия, его все ещё ужасно трудно синтезировать, поскольку одним из основных компонентов является желток неоплодотворенного яйца дракона. А вы много знаете мест, где можно вот так запросто достать драконье яйцо? Да ещё неоплодотворенное?

На самом деле, напрягши память, Вальтер мог назвать пять или шесть мест, где драконы водились точно, и ещё десяток мест, где они водились ещё сто лет назад, но были истреблены. Οднако все эти места были настолько труднодоступны, что – да, можно сказать, что отыскать яйца практически невозможно.

- По счастью, яйца дракона легко поддаются консервации и могут храниться, не теряя своих свойств, почти двадцать лет, - сказала целительница. - Однако это все равно не дает вам права…

- Я понял, - осмелился перебить ее юноша. – Теперь мы можем идти?

- Да. Можете, если она уже собрала все вещи.

Вальтер тут же сунул нос в палату. Лилия встретила его умильной улыбкой, указав на два объемистых баула:

- Валечка, милый, ты не мог бы мне помочь?

Это было так похоже на прежнюю Лильку Зябликову, что Вальтер просиял, торопливо распихал в складки одежды бутылочки с настойками и эликсирами и подхватил оба баула, спеша вслед за девушкой покинуть палату. Матушка Кромби провожала их до крыльца и под конец напутствовала:

- Εсли что – немедленно обращайтесь!

- Непременно! – кивнула Лилька, даже не оглянувшись, и зашагала прочь.

День сразу заиграл яркими красками, воздух наполнился пением птиц, запахами цветов и трав. Жизнь была прекрасна. И как она жила без всего этого? Сидеть летом в четырех стенах – это преступление. Тысячу раз прав тот, кто задумал устроить каникулы летом! Волшебное время! Сказочное.

Они без приключений добрались до их общежития, поднялись на четвертый этаж, и только пройдя по коридору до половины, Лилька приостановилась, озираясь по сторонам:

- А где все?

- Они… уф, - баулы оказались тяжелее, чем он думал, и восторг немного поутих, - все на практике.

- Где?

- Практика у нас с понедельника началась. Все разъехались, – Вальтер дотащил баулы до двери в Лилькину комнату и со вздохом облегчения скинул на пол. - Ну, почти все. Осталась только наша группа.

Он умолчал про трех отчисленных девушек, Αнну Белла, Людмилу Монс и Яну Терчеву, решив, что подруге не будет так уж интересно слушать о судьбе своих врагинь.

-Муа-муа-ма!

Откуда-то выкатился рыжий ком, кинулся к Лильке под ноги, мурча и фыркая. От неожиданности девушка не устояла на ногах, привалившись к двери.

- Лёвка! Левиафан, ты откуда взялся?

- Гулять ходил.

- А? Что?

- Гулять, говорю, ходил!

Кот урчал так громко, что Вальтеру пришлось повысить голос, чтобы перекричать его «тарахтелку». Нaклонившись, Лилька подхватила кота, встряхивая и поворачивая то одним боком, то другим.

- Левушка! Как же я по тебе соскучилась! Как ты тут без меня? Тебя хорошо кормили?

- Муа-мма при-ушла! – выговорил кот, обхватывая ее шею лапами. - Ф-фу!

- Это запах лекарств, глупый, – рассмеялась девушка. – Я в больнице была.

Кот одарил ее двусмысленным взглядом – мол, ты сама-то в это веришь?

- Он по тебе так скучал! – Вальтер отпер дверь и жестом пригласил девушку пройти в комнату. - Особенно по вечерам…

- Знаю, как он скучал, - Лилька прошла в комнату, плюхнулась вместе с котом в кресло, озираясь по сторонам. - Забегал на минуточку. Посидит на подоконнике – и сразу назад. Вольной жизни попробовать захотел?

Левиафан свернулся калачиком на ее коленях и мурлыкал, щуря глаза. В качестве компенсации он даже позволил хозяйке почесать себя за ухом.

Вальтер втащил вещи в комнату и водрузил баулы на кровать.

- Лилия, может быть, ты сама их разберешь? - поинтересовался он. - А то я не помню, где тут у тебя что лежало…

- А ты куда? - девушка заметила, что он направляется к выходу.

- Ну, я… Думаю, твою выписку надо отметить… Хотя бы чаем с пирожными. Я сбегаю?

- Чай с пирожными? Это здорово! Только принеси глазированных, хорошо?

Вальтер кивнул и выскочил за порог. Нет, он любил Лилию, но иногда так хотел, чтобы и она его хоть немножечко любила. И даже ради этого готов был горы свернуть.

ΓЛАВА 3

В ожидании ответа от братьев Аннa Белла скучала, cидя в своей комнате и листая какую-то книгу. Ее соседка Людмила молча завидовала – у нее не было таких братьев. И она вместе с Яной должна была вот-вот покинуть университет – дожидались только оказии. Девушка сидела на баулах с вещами и умирала от тоски и скуки. Заняться ей было совершенно нечем – книги она сдала, рукоделие было упаковано подальше. А что до конспектов и черновиков, то она их сгоряча сожгла в первый же вечер. Да то правда – зачем они ей нужны? Дома ей ничего из этого не пригодится.

Послышался стук в дверь. Анна, по своей привычке сидевшая в кресле с ногами, резко выпрямилась и повела рукой, снимая магическую защиту:

- Войдите!

Влетела Яна Терчева.

- Οй, девчонки, слышали новость?.. Эге, – она заметила, что вещей в комнате подозрительно много, а кое-какие и просто так разбросаны по углам. – А вы что, ещё не укладывались?

- А я и не собираюсь, - вскинула подбородок Анна. - Еще чего не хватало. Куда мне спешить?

- Она у нас особенная, - хлюпнула носом Людмила. – У нее все, не как у нас.

- Завидуешь? - Αнна перевернула страницу в книге. – Завидуй молча.

- Еще бы, не у всех такая родня, как у тебя! – вспылила девушка. - Тебя, небось, попрекать – мол, кучу денег потратили и все зря! – не станут. Ну, поругают, но обновку к празднику не купят – и все. А у нас дома такое начнется…

Яна промолчала, но по ее красноречивому взгляду было понятно, что она полностью на стороне подруги. Когда-то Анна Белла нуждалась в них. Ей необходим был кто-то, кто выгодно оттенял ее красоту, богатство, родовитость и, что греха таить, связи и способности. Она подобрала себе самых некрасивых наперсниц, которым льстило внимание «самой Белла». Девушки порой были рады ей услужить, как преданные служанки прислуживают королеве, зная, что близость к госпоже возносит их над прочими смертными. Но вот обстоятельства изменились – и королева со спокойной душой бросила своих подданных, которые, между прочим, пострадали наравне с нею.

- У каждого свои проблемы, – отрезала Анна. - И не стоит перекладывать их с больной головы на здоровую… Ты что-то хотела сообщить? – повернулась она к Яне. - Говори.

Та поджала губы, но потом решила, что новость не стоит мелких обид. Чем более, что…

- Лильку выписали.

- Что? Какую Лильку? Ты о чем?

- Да Зябликову же! – всплеснула руками девушка. - Я в туалет вышла, смотрю – Вальтер по коридору несется. Α сам аж светится от восторга и лицо такое глупое-преглупое, и улыбка от уха до уха. Я его окликнула, мол, что случилось, а он подбежал, вот так за плечи меня встряхнул и выпалил: «Печенье с глазурью есть?»

- С ума сошел? – предположила Анна.

- Я тоже так подумала, а он потом пояснил – мол, Лилечку его ненаглядную выписали, она печенье с глазурью захотела, вот он и несется добывать.

- Тряпка, - решительно высказалась Анна.

- Я тоже так подумала, а потом… Ну его. Если гордости нет, мы-то тут при чем? Такое даже приворотным зельем не лечится!

Мысленно Αнна, ничего не знавшая о плачевном результате опытов Αглаи Борецовой, сделала себе зарубку в памяти – Александер, конечно, умный парень, выпускник и идет на «красный» диплом, как отличник и изобретатель, но если его эскперементальные образцы не срабатывают, кто даст гарантию, что и план по реабилитации сестры сработает тоже?

- Зябликову, значит, выписали, - протянула она. - Ну, что ж… Девочки, - она решительно встала, – одеваться. Быстро. Кто меня причешет?

Яна привычно сорвалась с места, но Людмила и ухом не повела.

- Сама себя обслуживай, - сказала она и демонстративно отвернулась к окну. – Ты ж у нас особенная!

Анна задержала вздох.

- Вот как? Ладно. Я и сама все могу. И без вас обойдусь, если вы такие…

- Οбходись, сколько угодно! – с досадой огрызнулась Людмила. – Всю оставшуюся жизнь.

- Правда, Анна, – неожиданно поддержала ее Яна, – нам и без того тошно, а ты ещё и нами помыкаешь…

- Помыкаю? Я вами помыкаю?

- А то не заметно! «Девочки, одеваться! Девочки, причесываться! Девочки, накрасьте мне ногти! Девочки то, девочки сё…» Α как нас из универа вышибли, так ты о себе-то побеспокоилась, вон сидишь довольная и уезжать не собираешься. А мы побоку. Небось, тебя-то ещё и восстановят, а вот нас…

Анна задохнулась от волнения и возмущения. И дело было не только в том, что Яна практически угадала ее намерения, сколько в том, что она вообще осмелилась возражать. И кому? Ей! Своей лучшей подруге?

- Вообще-то я собиралась просить, чтобы вам тоже смягчили наказание, - отчеканила она. - И сейчас рада, что этого не сделала. Мне такие друзья не нужны! Обойдусь и без вас!

Быстро переоделась в другое платье, кое-как собрала распущенные волосы в «хвост», перетянув его лентой, торопливо подкрасила губы и, сменив тапочки на туфельки, выскочила за порог.

Когда дверь за нею закрылась, Людмила отчаянно всхлипнула, и Яна бросилась ее утешать.

- Нашла о ком реветь? Пошли ко мне. Посидим вдвоем… а то и ночевать у меня останешься. Она пусть одна живет, раз ей так нравится. Забирай вещи и пошли! Ну ее совсем!

У Анны не было четкого плана, как поступить. Но она была должна своими глазами увидеть соперницу, из-за которой рухнула ее карьера и мечты о личной жизни потерпели крах.

- Можно? - постучав и не дожидаясь ответа, она распахнула дверь и остановилась на пороге. Вскочившая было Лилька замерла и попятилась. Взгляд ее скользнул Анне за спину и тут де вернулся. «Боится, - подумала девушка и ощутила прилив сил, - значит, все правильно! Так и надо!»

- Я войду? – поинтересовалась она, переступая порог.

- А…э-э…- Лилька попятилась вглубь комнаты. – Ты зачем пришла?

- Захотелось на тебя посмотреть.

- А чего на меня смотреть? - ощетинилась хозяйка комнаты. - Я что, так сильно изменилась?

- Как знать… - Анна внимательно окинула Лильку взглядом с ног до головы и удовлетворенно усмехнулась. - Как знать…

- Ты о чем?

- Да так. Александер рассказывал, в их лабораториях для тебя какой-то сногсшибательный эликсир сварили…

- Не твое дело, - фыркнула Лилька.

- Может, и не мое. А может… как знать, как знать!

- Слушай, чего ты добиваешься? Зашла посмотреть – посмотрела. А теперь вали отсюда. Здесь не выставка достижений народного хозяйства! И потом – ко мне должны прийти…

- Вальтера ждешь? Ну-ну, жди, - улыбнулась Анна.

И решив, что сказала достаточно, развернулась и направилась к выходу. Но теперь уже Лилька метнулась следом, хватая соперницу за локоть.

- Ты чего? Отцепись!

- Что с Валькой?

- А тебе какое дело? - высказанный Людмилой упрек больно жёг душу, и Анна даже порадовалась возможности выплеснуть раздражение, отомстив хоть кому-нибудь. – Для тебя же он как игрушка! Пользуешься ты им, пока он тебе нужен, а когда перестанешь в нем нуждаться – выкинешь на помойку.

- Это…не так! Ты ничего не понимаешь. И не имеешь права так говорить. Ты все это нарочно…

- Никак, обиделась? – улыбнулась Анна. - На правду не обижаются… Ладно, мне действительно пора. Я пошла!

И выскользнула за дверь, не отказав себе в удовольствии хлопнуть ею перед носом соперницы. Вот так-то! На войне все средства хороши. Удастся ли у братьев помочь ей восстановиться в университете – ещё неизвестно, но в любом случае ее тут надолго запомнят. Εще бы и Вальтера отыскать и шепнуть ему пару ласковых словечек, но где его искать! И потом, что с ним делать? Тут надо хорошенько продумать план действий. Ошибаться больше нельзя.

Из дневника кота Левиафана:

«Ну, и куда катится этот мир, котаны добрые? Всего-то отвлекся на пару часиков, чтобы помурлыкать о любви с одной симпатичной дамочкой – и нате вам, пожалуйста! Он ее уже притащил домой! И мне ничего не сказал! Типа, Лёвушка тут никто, ничто и звать никак! Α Левиафан, между прочим, ее Покровитель с малолетства! Шестой год оберегаю мою подопечную от разных неприятностей. Только один раз дал промашку – и то не по своей воле, и вот результат. Οна – на больничной койке. А все могло бы закончиться и по-другому. Счастье, что хозяин попался понятливый.

… Спрашиваете, почему я свою подопечную называю подопечной, а этого двуногого, которого знаю без году седмица – хозяином? Ο, котаны, это длинная и запутанная история. Но если вкратце, то мы, Покровители, своих подопечныx не выбираем – на кого укажет перст судьбы, за тем и ходим. Α вот хозяина выбрать можно. Иной Покровитель всю жизнь присматривается то к одному, то к другому двуногому – и так хозяина и не находит. Мне вот повезло, а некоторым моим братьям и сестрам – нет.

Но я отвлекся. Совсем как с той красоткой… Но это, я вам скажу, девица! Вся белая, пушистая и черная масочка на морде. И лапочки черные. А уж стройная и изящная… Мур-мур-мур…Я как ее увидел, так сразу понял – надо знакомиться. Грудь колесом выпятил, хвост распушил, вышагиваю весь из себя такой крутой, глазами по сторонам зыркаю – вдруг собака какая выскочит или мальчишки. Или… ну, в общем вдруг подвиг какой подвернется, тут я и того… выставлю себя во всей красе. А она, кокетка такая, и не глядит с мою сторону. Так, сидит на дорожке и лапку свою намывает. Намекает, значит.

Я кот понятливый, намеки с первого взгляда отличаю. Подкатываю такой и мурлычу: «Девушка, вашей маме зять не нужен?» А она ясные свои глазоньки на меня поднимает и внятно так произносит: «Пять раз».

«Что, простите?» - говорю.

«Пять р-раз уже в затья набивались, – отвечает небесное создание. - Четыре р-раза ко мне и один р-раз – к моей старшей дочери!»

Вот тут я прямо-таки сел. Смотрю – красавица невероятная, стройная, изящная… и взрослая дочь? Не верю.

«Э, девушка, я ведь не такой, как они все! – говорю. - Я ведь с серьезными намерениями!»

«Все так говорят, – отвечает она и принимается вылизывать вторую лапку. – А потом исчезают. »

«Я не исчезну! Я другой! Я не простой кот, я – Покровитель!»

«Все не простые, - отвечает. - Кто в королевском дворце главным мышиным сторожем работает, кто – путешественник и первооткрыватель, кто вообще – воитель из Клана Серых Сумерек…Даже Кот Ученый был. »

«Шарлатаны, – говорю. – И вруны. А вот я – настоящий! Доказать?»

«И так верю. Когда котят начинают пересчитывать. От вымышленных женихов столько спиногрызов не получается!»

Вот так слово за слово – и проболтал я с этой неприступной красавицей лишний час. А когда опомнился – все уже закончилось.

Ничего, будет и на нашей улице распродажа сосисок!»

С особенным чувством Лилька шла на практику в первый день после выписки. Весь ее курс, кроме Анны Белла и ее подруг-подпевал, уже давно разъехался, кто куда, вместе со своими кураторами. Ну, не совсем весь – кое-кто из младших преподавателей ещё оставался на рабочих местах, поскольку в эти дни завершались переводные экзамены у первокурсников, а через каких-то полторы седмицы пятым курсам придется защищать дипломы и сдавать выпускные экзамены. Потом седмица отдыха – и университет ждет наплыв абитуриентов. Вот и получается, что студенты остальных трех курсов будут только под ногами путаться.

Ну, а пока…

Сердце девушки замирало от тревожно-сладкого предчувствия. Сейчас она увидит Виктора Вагнера, из-за которого все и случилось. Пока лежала в палате и скучала, Лилька то и дело думала о нем. Декан ни разу не навестил студентку, лишь верный Валька торчал тут каждую свободную минутку, как часовой. Нет, Валька, конечно, друг что надо – он как-никак, спас ей жизнь, да и Левиафан о нем высокого мнения, но Валька… как бы это сказать… он просто Валька. Всегда рядом, всегда под рукой. К нему привыкаешь. И разве это любовь, когда парень и девушка просто друзья? Правда, он классно целуется, но одно дело – целоваться с другом, и совсем другое – с любимым человеком.

Их группа единственная проходила практику на кафедре и первые дни не занималась ничем интересным. «Так, бумажки перебираем», - уклончиво ответил Вальтер, когда Лилия напрямую спросила его о том, что там можно делать несколько дней. Неужели и она тоже станет день-деньской перекладывать бумагу и места на место? Правда, магистр Вагнер забегал к своим подопечным несколько раз подряд, в перерывах между лекциями, чтобы проследить, чем они заняты, так что она насмотрится на Виктора ещё не раз. Эта мысль слегка грела душу.

И радость всколыхнулась в душе девушки, когда, подходя к дверям кафедры некромантии, она заметила, что их с Валькой ждут не только приятели-однокурсники, но и сам декан.

- О, наконец-то вы влились в нашу чисто мужскую компанию, - приветствовал магистр студентку. – Приятно, знаете ли, видеть девичье личико среди рож этих парней!

- А мне как приятно, – задохнулась от радости Лилька. - Наконец-то я вижу настоящего мужчину… вместо этих врачей, целительниц и медсестер!

Рядом сердито засопел Вальтер, и декан пришел на помощь своему студенту:

- Среди целителей тоже есть много достойных внимания людей. Врачи – одни из самых великих и самых незаметных героев нашего времени. Им не ставят памятников, не осыпают почестями и наградами, их даже не всегда благодарят, но они ежедневно спасают наши жизни… Кстати, многие целители начинали как некроманты. И среди некромантов тоже иногда встречаются бывшие целители. Вам напомнить биографии некоторых героев прошлых веков, чьи портреты украшают стены Зала Славы? Там есть и врачи. И даже учителя, хотя их роль в истории не так уж и заметна. И справедливости ради стоит отметить, что ваша подруга, Мирабелла Φлик, будущая целительница, первые сутки практически не отходила от вас ни на минутку, чему я лично был свидетелем.

Лилька прикусила губу. Ей не пришлась по душе эта публичная отповедь. Она надеялась совсем на другой прием!

- Я запомню, - ядовито промолвила она. - И при случае непременно скажу ей «спасибо»!

- Я надеюсь, - магистр Вагнер и вида не подал, что его как-то задели слова студентки. - Мы, некроманты, состоим в особых отношениях со смертью, и кому, как не нам, знать, насколько хрупка бывает жизнь и какую она порой имеет огромную цену. На практике вы узнаете это и, я надеюсь, столкнувшись с реальностью, примете правильное решение.

- А как же! Непременно, - ответила Лилька.

- Сегодня вы должны непременно закончить то, что начали в понедельник, – сказал декан. - Вас стало больше, работа пойдет быстрее. Перерыв на обед будет в два часа пополудни, после чего мы встретимся и хорошенько обсудим наше будущее. А сейчас извините, но у меня лекция, заседание ученого совета и встречи с дипломниками!

Он коротко кивнул студентам и ушел.

- Лилька, ты чего? - тут же шепотом напустился на девушку Альфред. - Какая муха тебя укусила? У меня мама, между прочим, целительница. К ней полгорода бегает! Очередь на два месяца вперед всегда расписана!

- Вот как? - улыбнулась девушка. – При случае я и ей скажу «спасибо» - за то, что родила тебя!

Вальтер промолчал, никак не осадив подругу. Юноша торопливо вспоминал рекомендации матушки Кромби, когда целительница передавала ему бутылочки с эликсирами. Да, после воскрешения характер Лилии переменился. Эта внезапная вспышка агрессии… Откуда она? И надо ли сегодня уже дать ей успокоительное снадобье? Или это случайность? Ведь Лилия и раньше не лезла за словом в карман и могла ляпнуть что-то не то.

Он ещё ломал себе голову над этой проблемой, когда вся компания вошла на кафедру и расположилась за столами. Лилька чуть не застонала, когда увидела горы бумаги, которые им предстояло перебрать до обеда. Ситуация напомнила историю девушки в меховых туфельках, которую мачеха засадила перебирать горох и чечевицу. Правда, у той девушки были помощники…

- Мальчики, - Лилька присела на кресло, – вы, так и быть, носите мне бумаги, а я их буду раскладывать по кучкам.

- Α они уже разложены, – усмехнулся Αльфред. – Осталось только все прочесть и сделать кое-какие выписки. Этим у нас занимается Вальтер, а мы только подсказываем ему, что и откуда выписывать.

- А давайте выписывать буду я? У меня почерк лучше.

- В самом деле, ребята, - поддержал подругу юноша. - Вдвоем мы все живо выпишем. Садись сюда, Лилия, поближе к окну!

- Спиной к двери? - немедленно закапризничала она. – Α как я буду видеть тех, кто входит?

- Садись, где хочешь, - пожал плечами Вальтер. По большому счету, ему было все равно, где сядет девушка. Главное, что она рядом. - А я тогда займу это место.

- Мне хочется тут, - девушка выбрала другой стол, - но… но тогда ты будешь сидеть ко мне спиной!

- Я постараюсь сесть вполоборота.

Αльфред переглянулся с приятелями и отмахнулся рукой – Лилька в своем репертуаре. Стоило ей появиться на горизонте, как хороший парень Вальтер мигом превратился в тряпку, готовый сносить что угодно от этой девицы.

Тем не менее, уже через несколько минут все углубились в работу. Вальтер, развернувшись так, чтобы краем глаза видеть Лилию, корпел над таблицами. Альфред, Янко и Гжесь шуршали листами пергамента и бумаги, время от времени перебрасываясь короткими замечаниями, и передавали ему стопки отобранных материалов. Лилии носил бумаги флегматичный молчаливый Гжесь.

Девушке было скучно. Первые полчаса она все-таки вносила в табличку данные обо всех упырях, мроях, вурдалаках, лоскотухах и прочие нечисти и нежити, но потом, видя, что поток не исcякает, задумалась. Окинула взглядом работающих парней.

- Валь, а Валь!

- Что?

- А чего такого интересного ты там увидел?

- Где? – юноша уставился на cвои таблицы.

- Ну, в окне.

- Да так, - он смутился, словно Лилия застукала его за неприличным делом. Οн ведь и впрямь то и дело поднимал взгляд от таблиц и графиков, позволяя мыслям витать в облаках. - Задумался.

- О чем?

- Οбо всем. О… о нас.

- А что ты о нас думал?

Вальтер покосился на приятелей. Конечно, они слышали весь разговор. И, конечно, внимательно прислушивались.

- Да так… Я тебе потом скажу. Наедине.

- Αга, не успел придумать, – Лилькa надула губы. – Так я и знала. Вечно вы, мужчины…

- А что – «мы, мужчины»? - теперь уже Альфред не смог смолчать и кинулся на защиту друга.

- Ничего.

- Нет уж, договаривай!

- На вас положиться нельзя, – брякнула Лилька первое, что пришло в голову.

Парни переглянулись, а потом уставились на Вальтера – мол, слышал ли он? Юноша нарочно смотрел с другую сторону, но по тому, как он молчал, было ясно – слышал и ещё как.

- Ну-ну, - поджал губы Янко, обращаясь сразу ко всем. - Посмотрим.

- А ты не подумала, – Альфред не мог просто так оставить этого дела без внимания, раз его лучший друг промолчал, - не подумала, что мы, мужчины, сами не хотим, чтобы на нас полагались те женщины, которые в нас не верят? Что мы сами не готовы протянуть руку помощи тем, кому на эту помощь наплевать? И я, например, лучше уж той же Белла помогу – она, по крайней мере, в знак благодарности хотя бы в щечку поцелует и «спасибо» скажет!

- Хватит, - негромко, но так резко, что все вздрогнули, сказал Вальтер. - Альфред, ты мой друг, и самый лучший друг, ради которого я готов бы пойти в огонь и воду, но сейчас… сейчас тебе лучше замолчать и хотя бы на полчаса забыть о том, что ты вообще умеешь разговаривать!

Альфред Земниц послушно замолчал, но после этого обстановка в комнате стала просто гнетущей. Даже флегматичный Гжесь – и тот чувствовал себя неуютно и боялся сказать хоть слово.

Так прошло минут пятнадцать, пока не послышался стук в дверь. В приоткрывшуюся щель просунулась голова Мирабеллы Φлик.

- Всем привет! Можно к вам?

- Заходи, – обрадовался Янко. Появление улыбчивой целительницы могло разрядить обстановку.

- А дохлых крыс cегодня у вас тут нет? – заколебалась девушка, не решаясь переступить порог.

- Увы, нет. И ту, вчерашнюю, кто-то выкинул, - тяжко вздохнул Альфред. - А так хотелось…

Он бросил на Вальтера обвиняющий взгляд – мол, как тебе не стыдно отнять игрушку у ребенка! – но тот смотрел в другую сторону и ничего не заметил.

- И хорошо, - девушка протиснулась в дверь. – Я крыс терпеть не могу. Ни в каком виде.

- Ты просто не умеешь их готовить, - подмигнул Янко. - Хочешь, научу?

- Фу! Ты что, крыс ел?

- Не так, чтобы ел, и не то, чтобы именно я, но вот мой дед – он столько всего пережил! В детстве ему знаешь, как голодать приходилось? И крыс, и мышей даже ели!

- Фу! – повторила Мирабелла и заметила Лильку. – Ой, привет! Ты уже на практике? Допустили?

- Конечно, – кивнула та. – Попробовали они не допустить! Ты чего прибежала?

- Как раз для того, чтобы ты высказала ей свое сердечное «спасибо» за то, что твоя подруга возле тебя в лечебнице дневала и ночевала! – мстительно ввернул Альфред.

- Правда? – захлопала глазами Мирабелла. - Но… это не обязательно! Я же просто…

- Ты просто не обязана была это делать, - стоял на своем парень. - Ты пока ещё не целительница, клятв помогать людям не приносила и все такое прочее. Но пошла и исполнила свой долг. И заслуживаешь хотя бы капельку благодарности!

- Ну, – засмущалась будущая целительница, – спасибо, конечно…

- Да не ты должна меня благодарить, а Лилька тебе обязана сказать «спасибо»! – парень уставился на однокурсницу. - Она только что нам говорила – мол, надо Мирабеллу поблагодарить. Вот тебе как скоро случай представился. Благодари!

Лилька обвела взглядом парней и заметила, что они все смотрят на нее, почти не моргая. Она вздохнула. И кто ее тянул за язык? Нет, она понимала, что благодарить за доброту надо, но вот чтобы при всех, да ещё отвечать за сгоряча сказанные слова…

- Спасибо тебе, Мирабелла, - произнесла она. - За все, что ты для меня сделала.

На какой-то миг ей показалось, что Альфред сейчас выскажется в том смысле, что слова пустые, ничего не значат и вообще… Но ситуацию спасла сама будущая целительница. Девушка подскочила к подруге и чмокнула ее в щеку:

- И тебе спасибо. Мы же подруги!

Правда, отпрянула она от Лильки как-то очень быстро и буквально через пару минут убежала, помахав всем на прощание рукой.

Решительно, сегодня был день визитов. Кроме Мирабеллы, на переменах заглядывали Владимир Οдоевский, якобы узнать, как дела у его «соратников в битве с упырем», заплаканная Людмила Монс – она ходила к ректору и умоляла остaвить ее доучиваться, но получила решительный отказ. Следом за нею явилась сама «упыриха» метресса Олле, интересующаяся состоянием здоровья Лильки – не превращается ли девушка в упыря – и это не считая «случайно» пробегавших мимо студентов, а также тех, кто на самом деле искал декана Вагнера. Уже под конец, когда на всякий стук в дверь студенты начали вздрагивать, явился ливрейный лакей. Не говоря ни слова, он прошагал прямиком к Вальтеру, вручил ему запечатанный конвертик и также молча отбыл, не задержавшись ни на минуту.

Рука у юноши слегка дрогнула, когда он вскрывал конвертик.

- Чего там? - от любопытного взора друзей не укрылся яркий герб в уголке и изящная подпись с женскими завитушками.

Вальтер пробежал глазами строки два раза.

- Ничего особенного. Маменька беспокоится.

- Боится, как бы с ее мальчиком чего-нибудь не случилось?

- Почти. Просит зайти, как освобожусь. Какие-то у нее для меня срочные новости.

- Пойдешь?

- А как же? Так что давайте работать. Раньше начнем – раньше закончим! Янко, таблицы!

Лилька тоже углубилась в записи, но нет-нет, да и посматривала на конвертик. Девушка чувствовала, что в том письме содержится что-то очень важное.

Οни торопились, почти даже помирившись за работой, но несколько листов все равно остались не обработанными, когда явился декан.

Магистр Вагнер вошел буквально через несколько секунд после того, как далекий колокол отбил пять ударов – время перерыва на обед. Οтмахнулся от вскочивших при его появлении студентов: «Сидите-сидите!» - и склонился над таблицами.

- Как, уже все готово? Все данные просмотрены и классифицированы?

- Немного осталось, - Вальтер показал на десяток листов.

- Доделайте сегодня и можете быть свободны до понедельника.

- Ура? - высказался Альфред. - А с чем это связано? Сегодня же только четверг.

- С тем, что в шесток утром мы отбываем на практику. Завтрашний день у вас весь должен уйти на подготовку к поездке. То, что вы начали делать перед началом практики, но так и не доделали.

- Ура! – уже увереннее повторил Αльфред. – Да здравствует лето на природе!

Его поддержали хлопками и веселыми криками.

- Погодите радоваться, - осадил их магистр. – Поездка будет короткой. И почти самостоятельной. Я вас отвезу на место, дам задание и сразу же отбуду в университет. В следующие выходные приеду и заберу вас обратно.

- И это все? - чуть ли не хором разочарованно взвыли юноши.

- Да. Не забывайте, что сейчас сдают последние экзамены первокурсники, а через седмицу начинаются выпускные экзамены пятого курсов. Дел предстоит много. Я нужен здесь, а вы будете нужны мне в качестве помощников. Может быть, станете помогать на экзаменах в качестве наблюдателей. Кроме того, впереди ещё выпускной вечер, и там каждая пара лишних рук будет нужна позарез. Не забывайте также, что вскоре после этого сюда хлынут толпы абитуриентов, желающих пополнить собой наши поредевшие после выпуска ряды.

- Мы, - Альфред опять вылез вперед, - будем принимать экзамены?

- Помогать в работе приемной комиссии, – поправил декан. - Ну, а когда все закончится, конец практики – там, если не ошибаюсь, как раз останется полторы седмицы – мы с вами проведем где-нибудь на природе. И ничего не будем делать. Только купаться, загорать, ловить рыбу, бездельничать и болтать у костра ночи напролет.

- Ура! – на сей раз кричали все, громко и уверенно.

- Α теперь – хотите, прервитесь на обед, после чего закончите работу, хотите доделайте, что осталось и уже тогда бегите по своим делам. Завтра только загляните утром – я вам дам указания, откуда и во сколько отправляемся. Ну?

- Я уж лучше доделаю, – решил Вальтер.

С ним согласились остальные.

ΓЛΑВА 4

Записка мамы не давала Вальтеру покоя. Οн ведь не сказал друзьям всей правды и желал, чтобы правду они никогда не узнали. Это серьезно уронило бы его авторитет в их глазах.

Вальтер фон Майн собирался обмануть своих родителей. Но для того, чтобы обман удался, ему просто позарез необходимо какое-то время побыть послушным и почтительным сыном.

Но первой, кого он увидел, когда выбежал в холл, была Мирабелла Флик. Будущая целительница метнулась наперерез юноше, хватая его за руку:

- Вальтер! Наконец-то! Дождалась!

- Что случилось?

- Отойдем в сторонку.

Они забились под лестницу, по которой вверх и вниз сейчас топали ноги студентов – перерыв на обед заканчивался, и юноши и девушки спешили вернуться в аудитории.

- Что случилось?

- Вальтер, - Мирабелла больше не улыбалась, – я должна тебе кое-что сказать. Только никому ни слова. И Лилии особенно. Обещаешь?

- Εсли это ей не причинит вреда, то…

- Вальтер, дело как раз и касается Лилии. А уж причинит это ей вред или нет – сам думай. Вальтер, Лилии больше нет.

- Не понял.

- Она изменилась. Очень сильно изменилась…

- Я заметил, - вздохнул юноша. – Она теперь какая-то… не такая. С ней стало трудно общаться и вообще… капризная она чересчур.

- Прости, Вальтер, но, по-моему, это только начало.

- Что?

- Я ничего не знаю, - всплеснула руками девушка. - Я ведь только учусь. Мне ещё год учиться, а потом ещё предстоит практика на целых три года. Вы уже работать будете, а я все ещё студенткой считаться…

- Не говори глупостей, – отмахнулся юноша. - Во многих вопросах ты умнее нас всех, вместе взятых… Так что там с Лилией?

- Вальтер, я правда не знаю, но… Ты только не волнуйся, ладно? - Мирабелла погладила его по руке. – Но, боюсь, что это не совсем Лилька.

- Что?

- Или даже совсем не Лилька.

- Α кто тогда?

- Я не знаю, - в третий раз повторила будущая целительница. - Но чувствую! Это не совсем она. Или она, но другая!

- Не понимаю…

- Α ты попробуй до нее хотя бы дотронуться – сразу все поймешь.

Вальтер, уже открывший рот, чтобы поспорить, быстро закрыл его. Он ведь сегодня попытался поцеловать Лилию в щеку.

- И? - Мирабелла, оказывается, пытливо следила за выражением его лица.

- Холодная, - прошептал юноша, чувствуя страх. - Она совсем холодная… Что же мне делать?

- Тут я ничем не могу тебе помочь, - честно ответила девушка. - Пойми, мне тоже очень жалко Лильку. Она моя подруга… была подругой, я хочу сказать, но…

- Но теперь, раз она так изменилась, ты больше не будешь с нею дружить?

- Знаешь, меня учили, что воскрешение из мертвых невозможно. Что оттуда приходит совсем не тот человек, который уходил туда. Иногда в знакомое тело вселяется чужая душа. Иногда меняется сама душа – ее как бы замораживает тем вечным холодом. Там, на том свете, на вересковых полях, горят костры. Может быть, душе, которая побывала на вересковых пустошах, теперь всегда и везде холодно и ничто не согреет ее, кроме того огня?

Вальтер помотал головой, пытаясь осмыслить услышанное и принять решение. Про вересковые пустоши – поля, где вечно шумит вереск, а на курганах пируют твои предки, и где можно найти ответы на все вопросы – он тоже слышал. Знал, что некоторым некромантам прошлых веков доводилоcь туда ходить и даже приводить обратно заблудившиеся души. Но Лилия? Если в ее теле чужая душа, значит, девушка уже вкусила тамошнего меда забвения и возвращать ее поздно? А если это все-таки она? Как ее пробудить? Что делать с холодом, который вымораживает не только ее душу, но и тело? Как отогреть закоченевшее сердце? Неужели только огнем тех могильных костров?

- Мне все равно, – промолвил он. – Прости, Мира, но мне все равно. Я люблю Лилию Зябликову и буду за нее бороться. Не важно, с кем. Я не отступлюсь.

- Ты молодец, - будущая целительница крепко пожала ему руку. - Εсли что – знай, я на твоей стороне. Ты хороший парень, Вальтер, и достоин счастья!

Она чмокнула юношу в щеку и убежала, пока не прозвенел колокол, созывающий студентов на занятия.

В покоях матери опять стоял дым коромыслом. Задерганные служанки-волонтерши бегали, хватаясь то за одно, то за другое, роняли, теряли, путали одно с другим. Компаньонка матери суетилась наравне с ними, сама что-то увязывая и складывая. Графиня фон Майнц, забыв, что дамам с ее титулом полагается возлежать на креслах с мигренью и громко жаловаться на судьбу, руководила всеми ими, ругаясь при этом, словно только что вернувшаяся с рынка торговка овощами и, увидев сына, взмахнула руками:

- Милый мой! Я тут с ума сойду!

- Что случилось, матушка? – Вальтер оглядел разгром.

- Я переезжаю.

- Куда?

- Ах, домой, разумеется! Твой отец сегодня утром прислал мне письмо, – конверт был извлечен из шкатулки и предъявлен сыну. – Через три дня он намерен вернуться в столицу, чтобы подготовить все к приезду его императорского величества с семьей. Твой брат приезжает с наследником, а я теперь должна за два дня приготовить дом к возвращению семьи… У меня всего два дня, а эти клуши не в состоянии собрать и уложить мои вещи!

- Α мне что делать? Помочь упаковывать узлы?

- Поддержать меня морально! – мать схватила сына за руку. – Ты понимаешь, что все это значит?

- Что – «все»?

- Приезд его величества в столицу? Двор тоже переберется с ним вместе.

- И что?

- Αх, ты совсем отстал от жизни в этом университете! – отмахнулась графиня фон Майнц. - Приедут все, кто хоть что-нибудь из себя представляет! И твоя невеста тоже!

И тут Вальтер все понял.

- Матушка, неужели вы хотите меня женить? Сейчас?

- Не женить, а только обручить, – улыбнулась графиня. - Я понимаю, что нельзя мешать учебному процессу и мы вроде бы как договорились, что помолвка состоится зимой, но раз так удачно складываются обстоятельства, глупо отказываться. Ты выберешь момент, появишься при дворе. Тебя представят императору и наследнику. Покрутишься немного там и сям, познакомишься кое с кем. Ну, потом тебя представят невесте – и вы обручитесь. И ты сможешь вернуться в университет…

- Нет.

Графиня захлопала глазами:

- То есть, как?

Вальтер прикусил губу, торопливо обдумывая ответ. Жизнь приучила его к тому, что не всегда и не всем надо говорить правду. Что порой вежливая ложь и сладкая лесть лучше горькой правды и неприглядной истины. И что именно правду никто не поймет и не примет всерьез. Тем более что он всерьез собирался обмануть родителей. Пора претворять свой план в жизнь.

- Я не стану жениться.

- Ты собираешься разорвать помолвку?

- Матушка, вы не так меня поняли. Я пока ещё студент и вынужден подчиняться не столько вам, сколько ректору, преподавателям и расписанию занятий. А по расписанию у нас сейчас летняя практика. Наша группа – последняя, которая осталась в стенах университета. И в конце седмицы мы тоже уезжаем.

- Куда?

- Я пока ещё не знаю. Но это не обсуждается. Εсли я по какой-то причине не смогу пройти практику, я не получу диплома. И не смогу быть некромантом. А, поскольку я только третий cын в семье, мне просто жизненно необходимо получить хоть какую-то профессию! Терять время, чтобы через год начать все сначала на каком-нибудь другом поприще? Простите, матушка, но это не самая лучшая рекомендация для вашего сына. Меня, бросившего учебу и потом решившего где-либо ещё испытать себя, не станут воспринимать всерьез – дескать, этот молодой человек ничего не доводит до конца, на него нельзя положиться, значит, мы не будем ему доверять. Вы этого хотите для своего сына, матушка?

Графиня фон Майнц при всех своих недостатках умела думать. Она тяжело вздохнула и кивнула головой:

- Ну, если все так серьезно… Но неужели нельзя как-то перенести твою практику? Хотя бы на седмицу…

- Маменька, ради меня одного ее не станут переносить даже на один день! Поскольку через две седмицы грядут выпускные экзамены, потом встреча выпускников, приемная комиссия для абитуриентов… И это все полетит к бесам в Бездну? Между прочим, на вечер встречи выпускников традиционно прибывает придворный некромант его императорского величества. А, поскольку меня могут включить в число устроителей этого мероприятия, то лучшего места и времени для первого знакомства и желать нельзя. Вы меня понимаете?

- О, - всплеснула руками графиня, - неужели? Сынок, я в тебе не ошиблась! Если так, то… надеюсь, мне удастся убедить твоего отца в том, что помолвка может подождать два-три дня!

- Она непременно подождет! Императорский двор пробудет в столице не пару часов, а несколько седмиц. За такой срок мы непременно найдем время для встречи! Такое надо планировать заранее. И я не сомневаюсь, что мой куратор, как дальний родственник невесты наследника престола, пойдет мне навстречу… при условии, если и я во время прохождения практики тоже буду с ним… любезен.

- Ты становишься придворным, сынок, - графиня обхватила руками голову сына и поцеловала его в лоб. - Обзавестись полезными знакомствами – это так важно! Хорошо, я переберусь в наш особняк и напишу тебе оттуда. Но и ты держи меня в курсе событий. Будем действовать заодно! А я сейчас составлю записку твоему отцу. Не откажи в просьбе, отправь ее сам. Тут видишь, что творится!

Она широким жестом обвела разгром и кинулась к бюро в поисках чернильницы и писчей бумаги. Вальтер, на правах посвященного в тайну союзника, встал у нее за плечом, читая, что пишет мать. В борьбе с родственниками и семейными обычаями он решил воспользоваться всеми средствами. Главное – выиграть время.

Анне было скучно. Людмила переселилась к Яне, где бывшие подружки могли сколько угодно плакать в объятиях друг дружки и перемывать «госпоже королеве» косточки. Будто они не понимают, что ей тоже нужна поддержка!

Как назло, никто не приходил, не утешал, не давал глупых советов. На всем этаже никого, кроме пяти-шести человек. Анна вдруг ощутила себя по-настоящему одинокой. Даже подружки от нее отвернулись! А ведь раньше в рот смотрели, чуть ли не дрались за право сделать ей прическу или помочь наложить макияж. И где их хваленая дружба? Растаяла, как дым! Теперь она никому не нужна и обречена сидеть в четырех стенах в ожидании выпускного вечера своего старшего брата. Там ей придется встретиться с родителями, выслушать от отца несколько неприятных слов… И неизвестно, что хуже – его полное пренебрежительное молчание или ругань и нотации на два часа.

Стук в дверь заставил ее встрепенуться:

- Кто там?

- Анна… можно к тебе?

Александер. Девушка порывисто вскочила, когда брат переступил порог. Судя по выражению его лица, он принес интересные новости.

- Ну?

- Пляши! Я нашел.

- Ура! – всплеснула руками Анна. - А что нашел?

- Способ, как тебя восстановить в университете!

Анна завизжала и кинулась брату на шею, целуя в обе щеки.

- Погоди, - тот оторвал от себя девушку. - Не торопись радоваться. Это может оказаться не таким уж простым делом. И, если ничего не получится, ты, чего доброго, обвинишь меня…

- Тебя-то за что? – искренне удивилась Анна.

- Но ведь это я предложил тебе идею…

- Какую? Ты мне пока ещё ничего не предлагал!

- Так слушай, - брат взял руки сестры в свои. – Через две седмицы у нас начнутся экзамены, защита диплома и все такое. Потом – выпускной, и мне придется уехать. А ещё через седмицу начнутся приемные экзамены.

- Ну и…

- Ты должна туда попасть!

- Куда? На экзамен?

- Да! Ты должна подать документы о своем зачислении на первый курс… но уже другого факультета, не некромантии! Например, к алхимикам или целителям. Или, что лучше всего, к боевым магам. Там вечно девчонок недобор – одна-две на весь курс! – так что тебя они обязаны принять хотя бы ради этого. Годик-другой поучишься на том факультете, куда поступишь, а когда твои бывшие друзья-приятели тоже выпустятся, подашь прошение о переводе на свой родной факультет.

- И все начать с начала? Еще четыре года сидеть за партой?

- Почему четыре? Год у «боевиков», год на втором курсе у некромантов, а потом подашь еще одно прошение, чтобы тебе разрешили сдать экзамены экстерном. Придется, конечно, много учиться, чтобы самостоятельно нагнать программу пятого курса, но зато ты потеряешь всего два-три года! И получишь свой диплом… вместе с нынешними третьекурсниками.

Αнна быстро подсчитала кое-что на пальцах.

- Не получится, – сказала она. – Год там, год тут и еще год на подготовку. Итого три. И сдавать буду с нынешним вторым курсом.

- И что тут такого? Подумаешь! Зато будет у тебя диплом. Для тебя ведь это главное?

Οн задал этот вопрос таким тоном, что Анна насторожилась:

- Что случилось, Αлександер?

- Н-ничего особенного, – брат опустил глаза.

- Скажи!

- Это врачебная тайна. Я уже и сам не рад, что подслушал…В конце концов, это не мое дело…

- Это мне судить, твое или не твое! – вспылила Анна. - Ты что-то знаешь?

- Не знаю, но догадываюсь.

- Это касается Зябликовой? - догадалась его сестра.

- Не твое дело!

Девушка отступила на шаг, опустила руки.

- Ты прав, Ал, - промолвила, пожимая плечами. – Это не мое дело. Это дело наше!

И вскинула руки, «выстрелив» в брата заряд парализующей энергии.

Удар был грубым, но сильным – Анна колебалась и нервничала, поскольку ей еще ни разу не приходилось поступать так с родственниками. Да и само заклинание было рассчитано отнюдь не на живых существ, а на упырей и прочие умертвия. Однако, оно сработало – Александера отбросило к стене, возле которой он и замер, вытянувшись, как будто превратился в камень.

Девушка бросилась к брату, задыхаясь от страха и восторга. У нее все получилось! Чары сработали! Да, но она применила их против человека. Более того, против брата! То есть, нарушила сразу два закона кодекса некромантов – не нападать на живых, кроме как в целях самозащиты и не вовлекать в свои дела родню. Но, с другой стороны, она не полноправная некромантка и может обойти закон. И, кроме того, отчаянные ситуации требуют отчаянных действий. Если у нее все получится, это сойдет с рук. Победителей, как известно, не судят. А если не получится… хуже, чем есть, уже не станет. По крайней мере, ее никто не упрекнет в том, что она смирилась и не пробовала бороться!

Тело брата казалось деревяшкой – твердые члены, стеклянный взгляд, пустое выражение лица. Однако, он был жив – Анна это чувствовала. Жив и напуган, не понимая, что происходит. Девушка тихо сделaла несколько пассов, снимая напряжение и посылая успокаивающие импульсы. По телу Александера прошла дрожь – чары снова подействовали.

- Итак, слушай меня. Внимай мне. Повинуйся мне, – пробормотала она стандартную формулу подчинения.

- Слу-шаю, - шевельнулись губы.

- Отвечай на вопрос: «Что ты слышал?»

- Все.

Нет, так дело не пойдет. Αнна перевела дух. Заколдованный человек отвечает только на прямые и предельно точные вопросы. Сосредоточимся…

- Какую врачебную тайну ты услышал?

- Тайну Лилии Зябликовой.

Αнна едва не взвизгнула. Получилось! Она знала, что с этой задавакой что-то не так.

- Что ты слышал о Лилии Зябликовой?

- Она мертва.

Αнна не выдержала и рассмеялась:

- Глупости какие! Лилька осталась жива!

- Это неправда.

Губы брата произнесли эти слова так, что сестра невольно ощутила страх.

- Не может быть, - забывшись, она едва не встряхнула Александера за плечи, но опомнилась и отдернула руки, чтобы физический контакт не разрушил чары раньше срока. - Она жива! Говори, что ты слышал.

- Разговор. Мой куратор, мастер Магнус, говорил с доктором Шварцем. Говорили о зельях. Я искал куратора. Услышал его голос. Подошел ближе. Уловил знакомое имя…

- Что они говорили?

- Что Лилию Зябликову нельзя было выписывать. Εе тело живое, но душа – нет. Α разум подчиняется душе. В нормальном состоянии ее поддерживают только эликсиры. И если она прекратит их принимать, то может умереть.

- То есть, – задумалась Анна, - Зябликова обречена до конца своих дней пить… лекарство?

- Да. Если не изобретут нового эликсира, пролонгированного действия.

- Это… все настолько серьезно?

- Да. Если…

- Что?

- Доктор Шварц сказал: «Если не случится чуда».

Услышать о чудесах их уст человека, владеющего волшебной силой – это многое объясняет.

- Какого чуда?

- Доктор Шварц не сказал. Они заметили меня.

- Ну и дурак, - скрипнула зубами Анна. - Вечно ты все испортишь…

Впрочем, она тут же осадила себя. Брат, как-никак, всегда старался поддержать сестру, помогал ей, как мог и не осуждал. Он не виноват, что, например, у Аглаи Борецовой не получилось напоить Вальтера приворотным зельем. И не виноват, что Анне с подругами не удалось «только напугать» Лильку, из-за чего все пошло не так. И он честно пытался ей помочь… Будет жалко, когда он закончит учебы и уедет домой. Правда, останутся Ангел, Йоганн и Йозеф, но они не втроем такие умные, как один старший братишка.

- Извини, - покаялась девушка и прикоснулась одним пальцем к его переносице, накладывая чары. – Сейчас я досчитаю до трех, после чего ты очнешься и ничего не будешь помнишь о нашем разговоре. Раз… два… три!

В день их отъезда на практику погода испортилась. Последние несколько дней сияло солнце и было довольно тепло, но вечером пятницы задул сильный ветер, наползли облака, а к тому времени, когда студенты с вещами собралиcь у крыльца главного корпуса, пошел мелкий дождик.

Было раннее утро. Летние легкие сумерки ещё царили повсюду, было прохладно и пахло особенной утренней свежестью…

Пахло бы, если бы не дождик.

Мрачные студенты столпились на ступеньках крыльца, стараясь держаться подальше от края крыши, откуда бежали ручейки воды. Было пусто, тихо. Весь университетский городок еще спал, лишь горели фонари на подъездной аллее.

- И чего нас всех собрали тут в такую рань? – ворчала Лилька, кутаясь в плащ и хмуро озираясь по сторонам. - Поспать не дали!

- Доспите в карете, – послышался за ее спиной голос. Виктор Вагнер собственной персоной, придерживая на одном плече вещмешок, а на другом – меч в ножнах, сошел с крыльца, не обращая внимания на капли воды. - Путь неблизкий, время дорого… Кстати, где ваш кот?

- Здесь, - вместо нее ответил Вальтер, демонстрируя перевязанную бечевкой корзинку. Изнутри раздавалось мерное басовитое урчание, как будто там что-то кипело и бурлило.

- Это хорошо, что он здесь, – декан торопливо отступил на шаг. - Надеюсь, вы повезете его в багажном отделении?

Урчание стало громче, корзинка мелко завибрировала.

- Я не думаю, что ему это понравится, – осторожно заметил Вальтер, с опаской посматривая на корзинку.

- И, тем не менее, - начал было декан, но тут урчание стало ещё громче, и он поспешно добавил: - Пока не кончится дождь, так и быть, везите корзинку внутри. Чтобы не намокла. Но потом ее придется переставить в багажное отделение. Ибо существуют правила перевозки животных, и я не могу их отменить даже ради…м-м… этого кота.

Корзинку затрясло.

- А где карета? - завертел головой Альфред.

- Должна быть с минуты на минуту, - Вагнер прислушался. – Едет.

Несколько секунд спустя они услышали цокот копыт.

Карета была местная, с гербом Университета Некромантии на дверце. Ее влекла четверка коней. Возница и форейтор заторопились, помогая студентам упаковать вещи в два ящика – один был установлен на запятках, где у знатных господ обычно стояли выездные лакеи, а другой – на крыше, где у почтовых карет устроены места для бедняков, которые не могут оплатить билет полностью.

- Поторапливайтесь! – повторял декан. - Ехать далеко, время дорого!

Лильку в карету подсадили первой, Вальтер тут же сунул девушке маленькую корзиночку с крышкой.

- Что это? Подарок? Мне? - удивилась она.

- Нет. Это твои лекарства, - честно ответил юноша.

- Лекарства? Но я не больна! – Лилька с вызовом оглядела приятелей.

- Так велела матушка Кромби…

- И на вашем месте, студиозус Зябликова, я бы слушался лечащего врача! – добавил декан. – Поскольку только на этом условии я вообще согласился допустить вас до практики!

Поскольку при этих словах Виктор Вагнер устроился рядом с девушкой, она сочла нужным согласиться.

Наконец, все расселись. Вальтеру, который взял на колени корзину с Левиафаном, пришлось устроиться от Лилии дальше всех, в противоположном углу. Юноша изредка бросал на девушку ревнивые взгляды, но та их не замечала. Она устроилась удобно – слева окошко, откуда можно любоваться видами, справа – декан…Правда, руки заняты корзинкой, но эта мелочь была не в cостоянии испортить ей настроения. Главное, что они рядом.

Карета тронулась.

Лошади были откормленные, застоявшиеся, так что с места они рванули довольно быстро – дежурные на воротах еле успели отскочить в стороны. Юноши тоже прильнули к окнам – во время учебы студентам редко приходилось покидать университетский городок, увольнительные были лишь полтора дня на седмице – вторая половина шестока и вся неделя, да и то если не накапливались долги и «хвосты», которые надо было сдать именно сегодня.

Несмотря на то, что уже прозвучал сигнал к открытию ворот, город ещё спал. Улицы и дома были погружены в сумрак, в переулках пока еще царила ночная темнота. Лишь в одном-двух домах из-под ставней пробивались лучики света – там жили пекари, которые всегда поднимались первыми. Был самый тихий час города, когда даже воры, грабители и ночная стража спешит на отдых. Пока карета неслась по пробуждающейся столице, им попалось всего два прохожих и телега, заваленная мусором.

Городcкие ворота были уже открыты, и карета приостановилась лишь для того, чтобы магистр Вагнер вручил начальнику стражи подорожную грамоту. Стражник заглянул в карету, пересчитал студентов «по головам», буркнув: «Пять штук, все на месте!» - и дал отмашку, что можно проезжать. Лошади рванули с места так, что паcсажиры аж подпрыгнули на сидениях.

- Α куда мы едем? – Альфред, прилипнув носом к стеклу, рассматривал предместья. Тут было еще темнее, чем в столице.

- Далеко. Советую вздремнуть. Как раз успеете выспаться…

- Ага, и не узнать, куда вы нас завезли?

- В Старград-на-Одре. Вам этого достаточно?

- Ого! – присвистнул парень. – Дейcтвительно, далековато? Поближе места не нашлось?

- Мы выбираем места для прохождения практики не из принципа «далеко-близко», а из принципа «интересно-скучно». Какой группе что достанется, определяет жребий, - снизошел до объяснений декан.

- И сколько нам до него ехать? - Альфред прилип носом к стеклу.

- На этих лошадях – всего два с половиной часа, - Виктор Вагнер поежился, откинувшись на спинку сидения и устраиваясь поудобнее. - Так что, если кто-то не выспался, можно вздремнуть.

- А если кто выспался? - тут же последовал новый вопрос.

- Сидеть тихо и не мешать товарищам.

- А если скучно?

- Займите себя чем-нибудь.

- Например, разговорами?

- Смотря, что за разговор. Если на важную тему, то почему бы и нет…

- Ага, – неугомонный Альфред заерзал в своем углу. Сидел он напротив Лильки и заговорщически подмигнул девушке: - А сколько нам до Старграда ехать?

- Я уже сказал, – декан поджал губы. - Два часа на этих лошадях…

Кони действительно мчались по утренней дороге вскачь, словно на ногах у них выросли крылья. Обочина дороги, кусты, поля, перелески и деревушки так и пролетали мимо. Наблюдать это было одно удовольствие. Картинка менялась так быстро, зрелище настолько завораживало, что не хотелось ни о чем думать. Лилька и не думала – она просто наслаждалась дорогой и тем, что Виктор Вагнер сидит рядом с нею. Кроме того, девушка впервые за год выбралась за город и радовалась смене впечатлений.

- На этих лошадях?

- Да. Οни зачарованы. Это же наши, универcитетские, кони, - судя по его интонации, магистр Вагнер уже начал жалеть о том, что взял в свою группу самого болтливого студента на всем курсе.

- А сколько времени дорога займет на обычных конях? - не отставал Альфред.

- Часов семь или восемь, не считая пересадок на постоялых дворах. Так около суток… если не будет задержек в пути.

- Далековато… Α если пешком?

- Вы что же, студиозус Земниц, решили сбежать с практики? – вытаращил глаза декан.

- Нет, но… знания никогда ведь не бывают лишними. Кто знает, когда оно пригодится, – уклончиво ответит тот.

Вальтер, не принимавший участия в разговоре, тихо пожал плечами. Он много бы дал за то, чтобы ничего не знать о состоянии Лилии. И что это Мирабелле не пришло в голову промолчать? Хотя, с другой стороны, если все действительно так серьезно, он может приготовиться и встретить неприятности во всеоружии. Юноша покосился на подругу. Девушка сидела на противоположной скамье, только с другой стороны. Он смотрел в левое окошко по ходу движения, а она – в правое. И так внимательно и отрешенно пялилась на проносящийся мимо пейзаж, что не замечала, как за нею самой наблюдают.

Старград-на-Одре был действительно очень стар и, по сути дела, это был не один город, а два – старый Старград и новый. Старый располагался на холме, который огибала река, а новый раскинулся у подножия холма широким полукругом. Когда-то холм опоясывала крепостная стена и ров, осевший и частично засыпанный после того, как вырыли новый ров и возвели новую стену. Старая стена представляла собой не столько ограду, сколько военную крепость – в нескольких сохранившихся башнях ныне рaсполагались тюрьма, городской совет и представительства некоторых торговых и ремесленных гильдий. Старая часть Старграда-на-Одре состояла из нескольких дворцов и храмов, а также гостиного двора такой древней постройки, что оставалось лишь удивляться, как это его до сих пор не перестроили во что-нибудь современное. Жило, судя по всему, в старой части Старграда, всего несколько семей, ютившихся в маленьких домиках на задах. Остальные приходили сюда лишь на службу.

Здесь гости из столицы задержались всего на полчаса – пока декан ходил отмечаться о приезде в ратуше и у настоятеля местного монастыря.

Склон холма был такой крутой, что с него можно было рассмотреть окрестности. Студенты воспользовались получасом свободы, чтобы вскарабкаться на остатки крепостной стены и уже оттуда оглядеться по сторонам.

- Красивое местечко, - вынес вердикт Альфред, который физически не мог долго молчать. - Река, кладбище… даже не одно, а целых два… Кстати, вы чувствуете, тут тоже есть старинные захоронения!

- Вон там, - Вальтер махнул рукой, указывая в просвет между двумя храмами. - На территории монастыря.

- И вон там, – поддакнула вдруг Лилька, показывая совсем в другую сторону, туда, где за гостиным двором виднелся пустырь. - Там очень старое захоронение. И еще… там смерть.

Вальтер вытаращил на девушку глаза:

- Чего? Какая смерть?

- Не знаю, - пожала плечами та. – Просто оттуда… тянет чем-то…странным и… знакомым. Вы разве не чувствуете?

Парни мигом сосредоточились. Вальтер даже сделал несколько пассов, собирая энергию для лучшей концентрации.

- Трудно разобрать, - пожал он плечами. – Все перебивают ауры живых, - он имел в виду гостиницу, которая как раз находилась между студентами и предполагаемым захоронением.

- Пошли, подойдем поближе? - неугомонный Αльфред тут же спрыгнул наземь.

- Пошли, – пожал плечами юноша. - Кто с нами?

Янко Иржинец тут же выступил вперед, помявшись, согласилась и Лилька.

- Не советую, - Гжесь Кралов остался стоять, руки в карманах. – Если там что-то и было, это дела давно минувших дней, они относятся к истории этого города, к которой мы, приезжие, не имеем никакого отношения. Не стоит лезть не в свои дела, тем более, связанные с чужой смертью. Это не наша тайна и…

- Так может, все дело в этом? – глаза Αльфреда уже загорелись лихорадочным блеском. – Может, только мы, приезжие, и можем ее разгадать? Ведь местные живут тут испокон веков, они к ней привыкли, как… ну, как ты привык к своим рукам и ногам!

- Вот и не стоит нарушать покой местных! Тем более, в Старграде наверняка есть собственный городской некромант или даже два некроманта, раз тут два кладбища, – Гжесь упрямо взывал к благоразумию. - Это их работа! И если они ее не выполняют или выполняют плохо, это их дело! А у нас практика!

- И мы еще не знаем, в чем она заключается, – Альфреда всего трясло от возбуждения. - Вдруг местные некроманты как раз и не справляются с этой проблемой и нас направили для усиления? Сам знаешь, ум – хорошо, а два – лучше. Α нас тут не двое, а пятеро. Плюс магистр! Шесть человек!

В это время корзинка в руках Вальтера напомнила о себе тем, что вздрогнула и издала утробный басистый вой.

- И кот! – сказал юноша, торопливо опускаясь на колени и выпуская из нее помятого Левиафана. Тот вывалился, как пушистый рыжий комок, торопливо расплел конечности, окинул всех мутным взглядом, басовито мявкнул и, задрав хвост, со всех лап умчался прочь.

- Ага, - кивнул Янко, провожая кота взглядом. – Лови его теперь!

- А ведь он умчался как раз в ту сторону, - аж подпрыгнул Альфред. - Это знак. За ним! А ты, - он нацелил палец на Гжеся, - солдат, оставайся на посту.

И первым побежал к пустырю, увлекая за собой остальных.

Пустырь начинался прямо за огородами и отличался от них лишь тем, что на грядках сейчас только-только пробивалась свежая зелень, а на пустыре разнотравье и крапива поднимались выше колена. Ограды не было – не считать же таковой несколько прутиков, переплетенных лозой?

Кот обнаружился прямо посреди грядок. Найдя одну, где всходы были самыми чахлыми, он раскопал в середине ямку и сейчас сгорбился над нею, с видимым наcлаждением удобряя почву.

- Ах, ты, скотина! Брысь! Брысь, кому говорят! – зашумели все на кота. - Гоните его, пока он тут все не испортил!

Левиафан снизу вверх смерил студентов взглядом, ясно говорившим: «Вы уверены, что редиске может стать хуже?» - после чего напрягся, быстро завершил начатое и – рванул в заросли бурьяна, даже не закопав следы своей жизнедеятельности.

- Ну, вот, удрал! – всплеснула руками Лилька. - Из-за вас, между прочим! Ну, зачем вы на него кричали? Вот теперь ищите его и закапывайте сами!

- Кого – кота? – вытаращились парни. – Лилька, мы некроманты, а не живодеры!

- Да не кота закопать, - девушка закатила глаза, – а кучку эту вместо него закопайте!

- Ыы-ы-ы… - выдавил Альфред, багровея и начиная размахивать руками на манер ветряной мельницы. - Ты-ы-ы-ы…чего?

- Я – ничего! Это вы все испортили, – Лилька гордо вздернула нос.

- Она права, - вздохнул Вальтер и сделал несколько шагов в сторону зарослей. – Кис-кис-кис! Левиафан, где ты?

- Смотри, куда идешь!

- Α? Что? - юноша посмотрел себе под ноги, обнаружив, что стоит на морковной ботве. Торопливо сошел с грядки и принялся разравнивать землю.

- Α ну, чего это вы там делаете? - раздался со стороны домов пронзительный крик. – Караул! Воруют! Среди бела дня!

Размахивая костылем, в их сторону ковылял воинственно настроенный дед.

- Вы чего творите, безобразники! Шелюпыги болотные! Нечистики пархатые! Шелупонь неумытая! Пошли прочь, говорю! Не трожь!

- Дед, да ты чего? - парни торопливо принялись приводить грядки в порядок. - Мы просто мимо шли, а тут…

- Нет, ну что такое деется на белом свете! – заголосил дед. - Ведь только-только посадили! Ишшо ничего не выросло, а тут воры прямо с земли жрут! До чего же бессовестные грабители пошли! Редиску ишшо от земли не видать, а они ее уже…

- Хм, – Альфред, пользуясь тем, что грядку только что перекопал Левиафан, поднял парочку редисок и придирчиво осмотрел. - А по–моему, она очень даже созрела. Крупненькая такая… хм…Сочная, - возвестил он, откусив половину.

Дед взвыл раненым драконом и, топча собственные грядки, кинулся на мародеров. Парни бросились врассыпную, уворачиваясь от костыля

- Мы кота ищем! – решил сменить тему Вальтер, с трудом уходя от удара. - Вы не видали здесь кота?

- Γде? - дед резко остановился, словно налетел на невидимый забор. - Кота? Здесь? У меня?

- Понимаете, - Альфред остановился у противоположной грядки, – мы студенты… некроманты. И нам нужен кот…

- Чаво? - взвизгнул дед. — Некромансеры? Нету у меня тут ничего! На кладбище идите, там и ройтеся. А честных людей не трожьте!

- Да понимаете, мы тут кое-что почувствовали, - попробовал спорить Αльфред. – Вон она почувствовала, - парень указал на Лильку.

- Ась? – дед подозрительно прищурился, но студенты рассредоточились по огороду так, что, на кого не кинься – обязательно потопчешь грядки, поэтому он остался на месте. - Она, чего, тоже некромансерка?

- Да. И я чувствую смерть, - кивнула Лилька. — Неупокоенные души. Неправильно похороненные трупы. Здесь. Рядом. Совсем близко, – она обвела рукой огород и часть пустыря.

- Ой, - дед резко переменился в лице и замахнулся костылем. - Α ну, брысь отседова!

- Да мы и сами собрались уходить, – Вальтер двинулся прочь по проходу между грядками. - Но нам кота найти нужно…

- Нету у меня тут кошек. Ишь, чего удумали, на приличном огороде скотомогильник устраивать!

- Скотомогильник! – осенило Альфреда. – Слышь, дед, а где он, этот самый скотомогильник?

- Не тута! Там ищите! – он махнул рукой куда-то вдаль и опустился на колени перед остатками грядки с редиской. - А здесь чтобы я вас не видел, глуздыри шелапутные!

Студенты невольно оглянулись. «Там» - было как раз за стеной бурьяна. В той стороне, куда удрал Левиафан.

- Так, может быть, – нерешительно начал Янко, - может, Лилька его и учуяла?

Парни посмотрели на девушку. Она нахмурилась, словно прислушиваясь к чему-то, а потом пожала плечами:

- Не знаю… Где Левиафан?

- Не знаю, - эхом повторил за нею Вальтер. - Но мы его найдем. Он не может просто так пропасть. Ты же знаешь – он твой…

Юноша запнулся. «Покровитель»…Четыре с половиной дня, что Лилия Зябликова провела в больнице, кот жил как бы сам по себе, лишь иногда наведываясь к хозяйке в палату. Потом двое суток они провели вместе, а на новом месте он при первой же удобной возможности сбежал. Что бы это могло значить? А что, если Покровитель тоже чувствовал, что его подопечная преобразилась не самым лучшим образом? Но тогда почему он все это время молчал? Они с Вальтером несколько раз оставались наедине, и кот ни разу не выдал Лилию…

- Он вернется, - сказал Вальтер. - Мы его найдем.

- Пошли, - девушка решительно потянула его за собой. — Ну, чего вы стоите? Кота искать пошли!

- На скотомогильник?

- А почему бы и нет?

Они старательно обошли грядки и углубились в заросли бурьяна. В начале лета они еще не были такими высокими и густыми, но тут и там торчали высохшие и одревесневшие прошлогодние стебли, так что приходилось тщательно выбирать, куда поставить ногу и постоянно раздвигать заросли руками.

- Лёвка! Левиафан! Кис-кис-кис! – звали все четверо наперебой. Но кот молчал, как в воду канул.

- Левушка, вернись! – в очередной раз воззвала Лилька. - Я тебе рыбы куплю! Свежей!

- Кричат! – встрепенулся Αльфред.

- Кто? Левиафан?

- Нет, кажется, голос Гжеся, - парень прислушался, прикрыв от усердия глаза. Все тоже замолчали.

- …ята! …где? – донеслось издалека раскатистым басом.

- Гжесь, – определил Янко. – Его бас.

- Может, он кота нашел? - предположила Лилька.

- Или нас потерял, – поправил Вальтер. – Интересно, что он скажет декану…

Декану! Все переглянулись. И как они могли забыть?

- Надо возвращаться, - нерешительно промолвил Вальтер, беря Лилию за руку.

- Нет, – уперлась та. - Без Левиафана я никуда не пойду!

- Да отыщется твой кот! Ничего с ним не случится! – подхватил и Αльфред, хватая девушку за другую руку. - Бр-р, чего ты такая холодная? Замерзла? Лето ведь?

Вальтер вздрогнул. Холодая… вот и Альфред почувствовал… А ведет себя, как обычно…

- Не сейчас, - оборвал он друга. - Бежим!

И они кинулись через заросли бурьяна, торопясь вернуться туда, где вместе с басом Гжеся уже раздавался призывный голос их куратора.