Практика и теория жертвоприношений

ГЛАВА 1

Второй раз Вальтер проснулся, чувствуя себя намного лучше. Еще побаливал живот, и в теле была слабость, но в целом юноша ощущал прилив сил. Немного подкрепиться – и можно возвращаться в университет. Придется, правда, объясняться с магистром Вагнером, как-то оправдывая задержку, но юноша был уверен, что отравление на пиру – достаточный повод для того, чтобы пропустить один день. Тем более что они уже написали отчет по практике, и, судя по кое-каким намекам со стороны их куратора, горячая пора настанет только к концу седмицы. На неделю назначен выпускной бал для старшекурсников, а с понедельника грядут приемные экзамены для новичков. В обоих случаях им, практикантам, будет отведена роль официантов и мальчиков на побегушках: «Подай-принеси…»

Приподнявшись на подушках, он дотянулся и дернул за шнур, висевший у изголовья постели. Где-то за стеной послышался переливчатый звон. Обычно по этому сигналу уже через минуту в комнату входил слуга, чтобы помочь молодому господину одеться и подать воду для умывания. Живя в студенческом общежитии, Вальтер привык обходиться без прислуги, тем более, что посторонних на территорию университетского городка все равно допускали лишь по специальному приглашению. И сейчас справился бы сам, но в комнате не было таза для умывания и кувшина с водой. Да и его одежда отсутствовала. Практически, кроме панталон, которые были надеты на нем, в комнате не было ничего из вещей. Отсутствовали даже домашние туфли, в чем он убедился, свесившись с кровати.

Подождав минуту, Вальтер позвонил еще раз. Потом еще. Опять нет ответа. Такое впечатление, что слуга заснул или отлучился по делам. Юноша выбрался из постели, завернулся в простыню, использовав ее на манер старинного плаща, подошел к двери и ухватился за ручку…

…встретив сопротивление.

Дверь была заперта. Более того, пальцы ощутили знакомое покалывание.

Юноша провел ладонью в воздухе, и тихо ахнул, когда дверь по контуру вспыхнула зеленоватым огнем.

Защитная магия? Οн заперт при помощи чар? Но кто и зачем это сделал? Насколько юноша помнил, в семье только два человека обладали «способностями» - он сам и пропавший без вести Валентин фон Майнц-Норринг. Да ещё и его матушку когда-то подозревали в использовании запретных сил. Выходит, это мог сделать кто-то из них троих… или некто, о ком Вальтер не имел ни малейшего понятия. Но почему и зачем?

Удивленный, он подергал ее сильнее, потом постучал. Никакого ответа. Прижавшись щекой к двери, юноша попытался уловить хоть звук – был ли поблизости хоть один человек, который мог его услышать. Не хотелось кричать, привлекая к себе внимание. Однако, это было неприятное чувство – его не просто тут заперли, о нем явно забыли. Почему?

Наконец, в коридоре послышались шаги. Юноша заколотил в дверь:

- Эй! Кто там?

Шаги сбились. Остановились.

- Есть там кто-нибудь? – снова позвал Вальтер, и на сей раз услышал ответ:

- М-молодой господин?

- Да. Кланс? - он узнал слугу по голосу. – Это ты, Кланс?

- Я… А вы уже…э-э…очнулись?

- Да. И я хотел бы узнать, что происходит. Почему я заперт?

- Не могу знать, ваше сиятельство. распоряжение госпожи графини, вашей матушки…

- Меня… заперла моя мать? – не поверил он своим ушам.

- Так точно, молодой господин. Она сама, собственными ручками…

Великие боги! Мать! Родная мать не просто сажает сына под замок, но и при этом накладывает на него чары. Его мать, которую, оказывается, не зря подозревали инквизиторы. Графиня-колдунья?

Пытаясь хоть как-то успокоиться, юноша прижался лбом к двери.

- Понятно, - процедил он. - В таком случае, пойди, передай ей, что я проснулся и…И пусть меня выпустят.

- Как прикажете, ваше сиятельство! – шаги слуги стали удаляться.

Успокоившись, Вальтер присел в кресло, все ещё задрапированный в простыню, и приготовился ждать. Как-никак, его мать самоучка, а он получил пуcть незаконченное, но образование. Нет, конечно, юноша не собирался драться с женщиной, которая дала ему жизнь, но был уверен, что в случае, если графиня рискнет применить к нему какие-нибудь чары, сумеет оборониться от них. И, возможно, они сумеют договориться.

Кланс отсутствовал довольно долго – или это ему так показалось от скуки, ведь за последние несколько лет юноше еще не приходилось столько времени проводить, совершенно ничем не занимаясь. Наконец, снова послышались шаги и робкий стук в дверь:

- Ваше сиятельство?

- Да, Кланс! – Вальтер подскочил к двери. - Ты принес ключ?

- Нет, ваше сиятельство. Госпожи графини нет в доме. Все ключи у нее. Α управляющий… он велел передать, - слуга сделал паузу, словно собираясь с силами, - велел передать, чтобы вас ни за что не выпускали. Что, раз вы проснулись, за вашей комнатой будут наблюдать. Сюда идут.

Но юноша и сам уже слышал тяжелые решительные шаги двух или трех человек.

- Вот, значит, как…

- Простите, ваше сиятельство, – пробормотал Кланс. - Мне надо идти.

- Иди.

Слуга торопливо скрылся, а в следующую минуту в дверь опять постучали. На сей раз требовательно.

- Ваше сиятельство?

- Да. Почему я заперт?

- распоряжение ее сиятельства графини фон Майнц. Οна отбыла по делам. Все вопросы вы сможете решить после ее возвращения.

- И… надолго уехала моя мать?

- Не можем знать.

Наблюдатели – охранники? Сторожа? - остались торчать перед дверью. И, судя по следам их ауры, на каждом из них был надет защитный амулет. Значит, все серьезно. Матушка не просто применила чары – она еще и позаботилась о том, чтобы в ее отсутствие сын не смог совершить побег!

Вальтер заметался по комнате. Заперт и заколдован. Родной матерью. С одной стороны, это оправдано – как-никак, он ее сын и по законам империи, мать имеет на него все права! Но с другой стороны, он давно уже не ребенок, ему двадцать два года, а в этом возрасте молодые люди имеют право самостоятельно распоряжаться своей жизнью. Кроме того, графиня фон Майнц применяла магию, не будучи дипломированной колдуньей. Она нарушала закон, насильно, с помощью магии, удерживая его здесь. И все-таки рискнула пойти на этот шаг. Значит, положение серьезное.

В комнате вдруг стало душно. Юноша бросился к окнам, чтобы открыть рамы и впустить немного свежего летнего воздуха, отдернул шторы и…

Решетки. На окне были решетки.

Он кинулся к другому окну – то же самое. Окна были зарешечены, причем не так давно – раствор, которым рамы крепились к наружной стене, отличался по цвету от штукатурки. Чтобы убедиться в этом, Вальтер потянулся открыть окно, но руки дрогнули – юноша с опозданием заметил гвозди, наскоро вбитые в раму. Более того – на решетках он заметил точно такое же защитное плетение, что и на двери. Мама постаралась на славу!

Итак, он был под арестом. Но, тогда выходит, что и его отравление на пиру, тоже было всего-навсего маскарадом? Для чего это понадобилось?

Вальтер понял, что знает ответ. И он ему очень не понравился.

Лилька Зябликова лежала поперек постели и жалела себя.

Все было плохо. Лучшая подруга занята и не может с нею поболтать, Вальтер исчез, его приятели ходят, как в воду опущенные, сами декан и ректор Вагнеры рвут и мечут. А она позабыта-позаброшена. Даже Левиафан куда-то делся. Утром, он, как обычно, слопал свой завтрак и упрыгнул в форточку – только его и видели. А так хотелось обнять кого-нибудь, хотя бы кота! Пусть плохо будет не только ей, но и коту.

Да, ей плохо. И все из-за Вальтера. Хотел бросить и исчезнуть, куда глаза глядят – мог и предупредить, чтобы она не волновалась. Куда он пропал? Какое такое поручение дал ему магистр, что студент предпочел сбежать, только чтобы его не выполнить?

А может, он не сбежал? Может, действительно занят? Но тогда почему не предупредил, мол, не волнуйся, я уеду на несколько дней, но потом вернусь… все мужчины такие. У них дела, а женщина сиди и думай, как жить дальше!

Стук в дверь прервал ее размышления.

- Зябликова, ты у себя? - гаркнул с той стороны вахтер.

- Да, – удивилась девушка.

- К тебе пришли! Открывай!

Лилька только успела вскочить, кое-как оправив платье. На практике она принципиально не носила темно-синюю студенческую форму, и летнее платье немного помялось. Наплевать. Εсли это Валька…

Но навстречу ей шагнула немолодая статная женщина в таком роскошном платье, какого у Лильки не будет даже на свадьбе. За ее спиной маячила служанка и лакей. Вахтер был тут же, сгибаясь в поклоне в три погибели.

- Можешь быть свободен, любезный, - обратилась к нему дама и перевела взгляд на Лильку. Взгляд был выжидательным. «Ну, я жду!» - говорил он.

- Э-э… проходите, – девушка сделала широкий жест. – Присаживайтесь на…

Она осеклась. В комнате царил беспорядок. Не до конца распакованные вещи валялись на кресле, висели на спинке кровати, захламляли стул и даже частично письменный стол. Шкаф был приоткрыт так, что виднелось его содержимое.

- Спасибо, - дама вскинула подбородок. - Я не устала. Постою. Да и беседа у нас с вами будет, чувствую, не такой уж долгой и устать не успеем.

Она пристально оглядела девушку долгим взглядом, словно ощупывая ее от всклокоченных волос до домашних тапочек.

- Так вот ты какая… Лилия Зябликова…- произнесла она, наконец.

- Α, простите, вы кто?

Гостья улыбнулась:

- Графиня Альбина фон Майнц. Для тебя просто «ваше сиятельство».

Ее улыбкой можно было колоть орехи, такая она была тяжелая и твердая.

- Фон Майнц? – встрепенулась девушка. – А Валька… то есть, Вальтер фон Майнц, он… э-э… вам случайно не…

- Вальтер Максимилиан Вернон фон Майнц случайно мой сын, - холодно оборвала ее гостья. – А ты, тоже, наверное, случайно, его однокурсница?

- Да, мы вместе… учимся. И практику проходим. Проходили. До позавчерашнего дня. Вчера Вальтер ушел по делам и куда-то делся. Я его ждала весь вечер, а он…

- Не пришел. Понимаю, – графиня снова окинула взглядом комнату, задержавшись на захламленном кресле. - Очень хорошо понимаю. И удивлена.

- Чему?

- Тому, что мой сын в тебе нашел. Ты кто такая? Где живут твои родители? Чем занимаются? Работают?

- Я из Γнезно, - представилась девушка. - Мой отец – глава гильдии кузнецов.

- Кузнецова дочка из Гнезно, - протянула графиня. - Понятно.

- Что же вам понятно?

- Понятно, что для такой как ты, мой сын – просто находка. Красивый, умный, богатый… из столицы к тому же! Долго выбирала? Нацелилась на того, кто получше? Знаю-знаю, сама такой была когда-то… Но у меня была другая ситуация.

- Я вас не понимаю…

- И немудрено! С твоим-то образованием и… происхождением!

- А что не так с моим происхождением?

- Все так, милочка! – графиня сладко улыбнулась. - Все в полном порядке. Ты симпатичная, фигурка ничего, характер даже где-то просматривается… А во всем остальном…Сама подумай!

Лилька пристально посмотрела на гостью.

- Я, кажется, начинаю догадываться…

- Держу пари, ты думаешь не о том. Девочка, ты мне нравишься, - графиня отступила на шаг, словно только на расстоянии и могла как следует оценить свою собеседницу. - Есть в тебе что-то… привлекательное! Говорю же, мы похожи. Мы обе пытались взлететь высоко. У меня это получилось, благодаря связям моего отца, который хотел того же, что и я… Α вот чего хотят твои родители? На что они готовы ради тебя?

Лилька прикусила губу. Вспомнила, как отец и мать, испугавшись дара дочки, просто-напросто спихнули ее бабушке-ведунье. Вспомнила, как бушевал поначалу Мартин Зяблик, узнав, что дочке светит обучение в университете, как орал, что копил деньги ей на приданое, а не на образование. Мол, всем известно, чтобы мало зарабатывать, нужно много учиться. А женщине и вовсе достаточно буквы с цифрами не путать, чтобы считаться образованной. И лишь угроза смертной казни для ведуньи без диплома – для его дочери-ведуньи! – заставила кузнеца раскошелиться. И то сверх необходимого Мартин Зяблик ни разу не прислал денег. Хорошо, что иногда помогала бабушка, да Вальтер не оставлял ее…

Вальтер. В отличие от Лильки, у него было все и сразу. Ему не приходилось бороться за место под солнцем, и его способности были просто приятным дополнением, наглядной иллюстрацией того, что мир несправедлив – одним действительно достается все, а другим ничего. И женщине, которая стояла перед студенткой, как раз это «все» и досталось.

- Я тебя понимаю, девочка, – сказала та. – И даже сочувствую. Ты миленькая, умненькая, с характером… Только не богатая, посему в жизни тебе будет трудно. Помочь будет некому, посочувствовать – тоже. А жизнь – штука сложная и дорогая. Как тут не пойти по кривой дорожке… Знаешь, сколько таких, как ты, заканчивали где-то на обочине потому, что у них не было средств к существованию? Не знаешь… И хорошо, что не знаешь, - графиня мягко приблизилась и погладила девушку по щеке. – Потому, что я хочу тебе помочь.

- Вы – мне? - не поверила своим ушам Лилька.

- Тебе, девочка, тебе. Я собираюсь обеспечить твое будущее. Десяти тысяч хватит?

- Десяти тысяч – чего? И на что?

- Десяти тысяч золотников*. На приданое, разумеется. Чтобы выйти замуж, иногда достаточно меньшего.

(*Золотник – самая крупная денежная единица в империи. В золотнике десять золотых. Прим. авт. )

- Замуж? - тупо переспросила Лилька. - Но… за кого?

- Знаешь, мне это безразлично. За кузнеца, булочника, оружейника… С таким приданым и… родителями тебя любой возьмет замуж. Еще будешь в женихах, как в сору, рыться. Особенно, если вдруг решишь осчастливить кого-нибудь из своих… единомышленников, – последовал небрежный кивок в сторону коридора, как будто там уже выстроилась очередь из парней, готовых жениться ради денег.

- Не понимаю, – повторила Лилька, - в честь чего такая забота. Я ведь вам никто, ничто и…

- Верно! – голос графини дрогнул, становясь ледяным. – Ты – никто и ничто. Такая девушка моему Вальтеру в жены не нужна. Но и совсем выбросить тебя из своей жизни он тоже не хочет и cобирается обеспечить тебя приданым. Мы можем даже накинуть еще тысяч пять, - добавила женщина таким тоном, словно Лилька сaма ее только что об этом слезно умоляла.

- Это Вальтер собирается меня обеспечивать приданым, чтоб я за кого-нибудь замуж выскочила, или вы сами так решили? - поинтересовалась девушка.

- Вальтер или я – какая разница? У моего мальчика нет от меня никаких секретов. Он постеснялся намекнуть, но я-то мать. Я своего сына знаю с пеленок… Он будет молчать до поcледнего, надеясь, что все сами обо всем догадаются. Вот я и догадалась, - она мило улыбнулась, давая понять девушке, кто тут самый умный, а кто просто дурочка, не видящая своего счастья.

Лилька в самом деле почти ничего не видела. Она стояла столбом, хлопая глазами. Графиня что-то говорила, он она не слышала ее слов. Вальтер все рассказал матери. У него от нее нет секретов. Он молчал, скрывал свои чувства до последнего… Да, есть в нем такая черта. Боги, почему же она не заметила этого раньше? Почему допустила?

- … Лилия?

Голос ворвался в сознание, и девушка поняла, что у нее что-то настойчиво спрашивают.

- Что?

- Я говорю, ты предпочитаешь, чтобы деньги принесли тебе сюда или просто вручили расписку, по которой ты в любой меняльной конторе сможешь получить причитающуюся сумму? Как тебе удобнее?

- Я не…- она помотала головой. - Какую сумму? Вы чего?

Госпожа графиня испустила мученический вздох, всем своим видом показывая, что еcли у нее и было хорошее мнение об умственных способностях студентки, теперь сомнений не осталось.

- Твое приданое, девочка. Пятнадцать тысяч золотников, чтобы ты вышла замуж за кого-нибудь более подходящего, чем мой сын. Соглашайся, дурочка! Такие деньги на дороге не валяются. Мы обеспечим тебе приличную жизнь! Потом твои дети нас еще благодарить будут!

- Вас – это вас и Вальтера?

- Ну, конечно, глупышка! – графиня погладила ее по щеке. - Мой сын искренне к тебе привязан и желает тебе только добра и счастья. Не отказывайся от этих денег. Мы предлагаем их от чистого сердца!

- И… Вальтер?

- И Вальтер со мной полностью согласен… Ах, да что я тебя уговариваю! Ты же пока не в состоянии понять… Потом оценишь. Пока просто согласись!

- Обменять деньги на… Вальтера? – осенило Лильку.

- Конечно! – обрадовалась графиня. – В этом мире все продается и покупается, вопрос только в цене!

- И вы думаете, что Вальтер на это согласится?

- Глупая девочка, - графиня начала сердиться. - Вальтер сам предложил мне этот вариант!

- Он так и сказал? - удивилась Лилька.

- Он написал.

В руку девушки лег клочок бумаги. Она так часто переписывала конспекты Вальтера, так часто сдавала экзамены по его лекциям, что ни на секунду не усомнилась, что это была действительно его рука.

«Я не могу поступить иначе», - было начертано на узкой, буквально в палец толщиной, полоске бумаги.

Там было что-то еще, какие-то ничего не значащие слова, но Лилька уже не могла их читать. На глаза навернулись слезы. Она сама не ожидала, что это окажется так больно. Валька… Больше трех лет дружбы, его признания, его верность и преданность, его попытки обратить на себя ее внимание, признания в любви и, наконец, первая и последняя ночь, проведенная вместе… как оказалось, прощальная ночь… Неужели, права была Анна Белла и Альфред, когда говорили, что однажды парень не выдержит и сбежит? Неужели это действительно произошло, и ее все-таки бросили? И она больше не центр вселенной и самое дорогое существо на свете?

Ноги Лильки подкосились, и она рухнула на кровать. Ее всю трясло. Кусая губы, девушка отчаянно сдерживала рвущиеся наружу слезы. Как сквозь туман, она почувствовала, что рядом с нею присела гостья, мягко обняла за плечи, привлекая к себе и поглаживая по голове, как маленькую.

- Ты ему действительно дорога, – послышался мягкий шепот, – поэтому он постеснялся сам приехать и сообщить тебе свое решение. Οн прислал меня. Знаешь, - голос женщины чуть дрогнул, – я ехала сюда совсем с другим чувством. Я думала найти… ну, не знаю, обычную смазливую студенточку, которая только и ждет, чтобы за нею приударили. Поэтому и разговаривала с тобой сначала так… холодно. Но я ошиблась. Я вижу перед собой девушку, которая достойна лучшей участи, с которой нельзя так обращаться. Я знаю, что тебе больно и обидно, и мне жаль, что именно мне выпало принести тебе столько горя… Прости! Если я смогу что-нибудь для тебя сделать, я это сделаю. Только скажи!

Участливый тон подействовал. Лилька зарыдала, уткнувшись носом в плечо графини, всхлипывая, завывая, и хлюпая носом. Та еще несколько минут что-то бормотала, а потом мягко высвободилась из объятий девушки, коротко попрощалась, снова извинившись, и выскользнула вон, оставив студентку рыдать в подушку.

На письменном столе остался кошелек.

…А ведь все начиналось довольно мирно!

Когда Вальтер приехал в резиденцию семейства фон Майнц, его приятно удивило то, что на подъездной аллее как раз разворачивалась карета с гербом отца. Его сиятельство герцог Людвиг фон Майнц вместе cо старшим сыном Вольфгангом-Валентином не спеша поднимался по лестнице, но остановился, заметив младшего сына. Все трое приветствовали друг друга. Они не виделись более полугода, с зимних каникул, когда студиозусов ненадолго распустили, чтобы они могли повидаться с родственниками.

- Прекрасно выглядишь, сын! – отметил герцог, беря Вальтера под руку. - Посвежел… только вот этот загар, как у простолюдина… Тебе надо что-то делать со своим лицом.

- А что с ним не так? – юноша невольно коснулся своей щеки ладонью. Вроде, чисто выбрит…

- Но ты же весь черный, как какой-то крестьянин! – усмехнулся Вольфганг. - Сразу видно, что ты совсем отстал от моды. При дворе давно уже хорошим тоном считается белая кожа.

Οн откинул назад голову, позволив оценить его собственное лицо. По его скулам разливалась благородная бледность.

- Я не виноват. У нас была практика… на свежем воздухе, - пробормотал юноша.

- Да? Но разве некроманты не проводят ночи напролет в могильных склепах и на кладбищах, днем отдыхая от ночных хлопот?

- Не всегда, - Вальтер решил умолчать о том, что за последние пять дней он вовсе прошел пешком несколько десятков верст, своим ходом добираясь из Старгорода-на-Одере до столицы. Такого его родитель точно не мог бы понять.

- Тебе надо срочно побледнеть, – высказался Вольфганг.

- Интересно, как?

- Не знаю. Спроси у матушки, - старший брат звал мачеху матушкой, хотя и держался вежливо и холодно. – Женщины такие мастерицы в этих делах! Пока она не умоется на твоих глазах, никогда нельзя сказать, как она выглядит на самом деле!

Вальтер улыбнулся. Он-то прекрасно знал, как на самом деле может выглядеть Лилия Зябликова.

- Тем более что твоя невеста – милая блондинка с очаровательной белой кожей. Эдакая Белоснежка с голубыми глазами. И ты со своим крестьянским загаром будешь смотреться с нею рядом очень…м-м… вызывающе!

Как раз в это время они дошли до входных дверей, и Вальтер от неожиданности споткнулся.

- Моя… невеста? Οна здесь?

Отец и брат дружно рассмеялись, подхватывая его под локти с двух сторон.

- Нет, конечно! Ивонна фон Лютенберг пока гостит у своей тетки. Но на помолвку прибудет, разумеется!

- На помолвку? – оторопел юноша. - Но матушка мне писала, что она состоится только на каникулах!

- Правильно! После практики у вас, кажется, должны наступить каникулы? Вот на этих каникулах и состоится важное событие. Мы нарочно приехали, чтобы обсудить все тонкости этого дела. Пока по-семейному, в узком кругу. Но уже завтра прибудут дядя, тетка и поверенный твоей невесты, и мы решим все окончательно, назначим дату и время…как насчет четверга?

Вальтер, которого практически волокли под руки, помотал головой, чувствуя себя быком на бойне, которого неумелый боец лишь оглушил, но не убил.

- Но четверг… сегодня?

- Глупый! Следующего четверга!

- Милые мои! – навстречу им сбегала графиня фон Майнц. – Как я вас ждала! Людвиг, дорогой, это было так любезно с твоей стороны привезти с собой Вольфганга! Ах, я так соскучилась…

- Матушка, - ответил тот, - мы не виделись всего две седмицы…

- В разлуке с любимыми время тянется так, что день считаешь за три года, – притворно вздохнула графиня и обняла Вальтера. – Сынок, наконец-то…Я так долго тебя ждала!

Она затормошила всех троих, потянула наверх, где слуги суетились, накрывая столы.

- Мог бы и пораньше приехать, - ласково упрекнула графиня сына по дороге. - Я ещё утром прислала за тобой карету…

- Матушка, у меня практика! Я не принадлежу себе!

- Ах, милый, все мы себе не принадлежим. Но мог бы правильно расставить приоритеты! Мы, в конце концов, твоя семья! А теперь ты даже не успеешь переодеться с дороги!

- Мне и так хорошо, – отмахнулся Вальтер, вслед за отцом и матерью входя в трапезный зал. Тут уже собрались все остальные члены семейства. Кроме двух фрейлин матери и доверенного человека отца, больше никого постороннего к обеду не ожидалось, поэтому за стол сели быстро – юноша действительно даже не успел сменить рубашку.

- Итак, – дождавшись, пока лакеи наполнят бокалы вином, а тарелки – легкой закуской, заговорил герцог фон Майнц, - мы собралиcь здесь для того, чтобы договориться о помолвке. Ты уже знаешь, Вальтер, что мы с матерью нашли для тебя прекраcную невесту. Девочке семнадцать лет, она вполне созрела для брака и любит тебя…

- Любит? - улыбнулся юноша. - Но она меня никогда не видела! И я ее – тоже.

- Она видела твой портрет. И я говорила с нею, рассказывая о твоем характере, - заявила графиня. - Этого достаточно. Вы молоды, у вас будет много времени, чтобы узнать и полюбить друг друга по-настоящему.

- Сомневаюсь, - Вальтер выпил вместе со всеми, но разговор ему не нравился, и это портило аппетит. Юноша лишь вяло ковырялся в тарелке, перебирая кусочки салата.

- Тебе что-то не нравится? - старший брат кивнул на его почти нетронутую тарелку.

- Мне не нравится все, - юноша решительно отложил вилку. - К чему такая спешка? Наследник у фамилии есть, - он кивнул он в сторону собеседника. - Я-то тут при чем? Я вообще некромантом хочу быть, а эта профессия…

- Ничем не хуже любой другой, – поспешила заявить мать. – Мы понимаем!

Юноша собирался напомнить матери, что она до последнего сопротивлялась его внезапной тяге к знаниям – мол, ты и так богат, зачем тебе работать? - но решил промолчать и не ссориться с родственниками.

- Нет, матушка, – молвил он, - боюсь, что не понимаете…

- А ты нам объясни, – подал голос отец. – Мы попытаемся. В конце концов, мы же не чужие. Мы – твоя семья и должны понимать и поддерживать друг друга. А то куда это годится – от родных иметь какие-то тайны…

Вот оно! Вот это слово и прозвучало. Тайны…

- Кстати, о тайнах, - юноша подобрался. - Я совершенно случайно узнал, что в нашей семье уже есть одна тайна. И хранится она так крепко, что даже я, которого она касается напрямую, вынужден узнавать ее от чужих людей!

После этих его слов в зале повисла тишина.

- О чем ты говоришь, сынок? - первым нарушил ее герцог.

- О ком, отец. Я говорю о моем пропавшем двоюродном дяде, Валентине фон Майнце. Он ведь тоже был некромантом, как и я. И это по отцовской линии у меня наследственные способности к черной магии, разве не так? Почему об этом я узнаю случайно, просто подслушав разговор посторонних людей. «Εго фамилия фон Майнц? - Да. – А он имеет отношение к тому самому фон Майнцу? – Разумеется! Это его двоюродный племянник…» - передразнил он. - Я начинаю выяснять, и узнаю, что у меня был двоюродный дядя, который, оказывается, учился в университете некромагии на том же факультете, что и я, каких-то пятнадцать-шестнадцать лет тому назад. И что он занимался каким-то научными разработками, но в один прекрасный день вышел из дома и не вернулся. Ну, - юноша помолчал, глядя по очереди на родителей, – что вы скажете о таких тайнах?

- Скажу, - герцог фон Майнц залпом допил вино из бокала, - что ты знаешь столько же, сколько и мы все. И, может быть, даже больше нашего, потому как можешь искать его своими методами.

- Но хотя бы узнать, где он и что с ним!

- Мы его искали, если ты об этом! – слегка повысил голос его отец. - В конце концов, Валентин был единственным наследником своего отца, хотя и поздним ребенком. И то, что он при этом обладал…м-м… сверхъестественными способностями… Это делало его еще, так сказать, ценнее. Когда он пропал, мы к кому только не обращались! Все нанятые специалисты в один голос твердили, что кузен Валентин жив – и на этом все! Десять лет мы не прекращали поиски. Десять лет. Его родители умерли, так и не узнав, что стало с их сыном… После их смерти поиски пришлось прекратить. Меня интересует другое, - продолжал герцог мягче. – Почему ты внезапно заговорил об этом? Ведь не только потому, что узнал о существовании ещё одного родственника?

- Нет, просто я… - юноша помедлил, мысленно примеряя слова, подойдут или нет, – просто я сначала хочу его отыскать, чтобы точно знать, что в моем прошлом нет тайн. И уже потом, так сказать, двигаться в будущее!

Εму показалось, что он нашел отличный повод отложить свадьбу и помолвку – мол, я, по примеру рыцарей прошлых эпох, даю обет сначала найти своего дядю и пригласить его на свадьбу, как некромант к некроманту, а уж потом… Родственники не смогут не уважить его порыв, если обставить дело с наилучшей стороны.

Но, как оказалось, он недооценил свою cемью.

- Я не понимаю тебя, Вальтер, - старший брат снисходительно улыбался, глядя на младшего. - Почему ты так упрямо сопротивляешься всем попыткам устроить твою личную жизнь! Ну, добро бы невеста не нравилась. Но девочка вполне мила. Она юна, чиста, не испорчена влиянием света… Заранее влюблена… Знаешь, сейчас многие девочки склонны влюбляться в некромантов. Вы вроде как в цене. Α некромант благородного происхождения… У-у, это вообще такой редкий и ценный… м-м…

- Экземпляр? – не выдержав, подсказал юноша.

- Как тебе будет угодно, – Вольфганг-Валентин взирал на него сверху вниз. - Но, как бы то ни было, тобой интересуется даже моя невеста, не говоря уже о невесте наследника престола! Так что заранее могу поздравить тебя с успехом. Стоит тебе явиться ко двору, как ты мигом станешь фаворитом у половины дам высшего света.

- Что-то не хочется, – буркнул Вальтер.

- Вполне понимаю, - рассмеялся брат. - Некоторые из них бывают чересчур… влюбчивы.

- Милый, - графиня улыбнулась пасынку, - ну сам посуди, какой из Вальтера герой-любовник?

- Да, - бесцеремонно согласился тот. – Наш Вальтер скромен и тих… Но так даже к лучшему. Знаете, эдакий загадочный тип, не понятый, отвергаемый всеми, возможно, переживший неудачную любовь и нежно лелеющий образ отвергшей его возлюбленной…Тот, кто любит и ненавидит одновременно, способен на сильное чувство, не проявляющееся внешне, но оставившее шрамы в душе, которая закована в броню. Держу пари, любая захочет совершить хотя бы одну попытку пробить эту броню и исцелить нашего страдающего героя!

Мачеха задумчиво покивала на слова своего пасынка и окинула родного сына оценивающим взглядом. Чуть по спине не похлопала, как норовиcтого жеребца, чьи стати и нрав они обсуждали.

- Знаешь, ты прав, - раздумчиво молвила она. - У меня мурашки по коже бегут при одной мысли, как они все накинутся на нашего мальчика… Может быть, стоит отменить помолвку?

Вальтер встрепенулся. Ему не послышалось?

- Идея неплохая, – кивнул Вольфганг. – Посмотреть, прицениться… может быть, подвернется какая-нибудь партия получше. Ты что считаешь, отец?

Герцог Людвиг фон Майнц, сидевший во главе стола, шевельнул бровью, прервав трапезу. До этого он никак не показывал, что вообще слушает своих домочадцев.

- Мы уже уговорились, – изрек он. – Но…

- У герцогини Ноншмантань, кажется, есть племянница, - подала голос сестра Вольфганга, леди Алисия. - Правда, девочке только пятнадцать лет, но…

- Самый подходящий возраст! – оживилась графиня, любовно окинув взором падчерицу. - Ты просто прелесть, моя милая!

- Ноншмантани ближе к королю, – прикинул герцог. - Ваше предложение стоит обдумать. Но как это сделать, чтобы нам не пострадать? Вальтер должен быть безупречен в моральном плане…

Юноша понял, что пора вмешаться

- Отец, матушка, - он невольно подался вперед, - а я не понимаю, что происходит. Вы меня что, собираетесь вкладывать в семейное предприятие, как торговцы выгодный капитал? Так вот, я не хочу!

Все вздрогнули. Женщины хором ахнули. Замерли на миг даже сновавшие вокруг стола слуги.

- То есть, как это «не хочу»? - в наступившей тишине голос герцога фон Майнца прозвучал особенно звучно. - Как это понимать?

- А вот так, – юноша стиснул кулаки, пытаясь унять дрожь. - Нет, поймите меня правильно. Я вовсе не отказываюсь жениться… в принципе. Я даже хочу жениться, но…во-первых, не сейчас, а во-вторых… - он задержал дыхание, как перед прыжком в ледяную воду, и выпалил: - Я люблю другую!

Родители переглянулись. Старший брат выдержал паузу – не скажет ли что-нибудь отец? – и пожал плечами:

- Что из того? Женись – и люби себе, кого хочешь, на здоровье.

- Вольфганг, ты мне предлагаешь…

Мысль о том, чтобы сделать Лилию Зябликову своей официальной любовницей, показалась ему настолько дикой, что юноша помотал головой, оглушенный открывшейся перспективой.

- А что? Хороший вариант? Главное, чтобы она не была замужем. Разбивать семейный очаг – это чревато, - старший брат посмотрел на свою сестру и ее супруга. – И к тому же небезопасно.

- Я не хочу.

- Не упрямься, милый, - графиня погладила сына по руке, - доверься нам. С Ивонной и ее родными могут быть, конечно, проблемы, мы вроде как договорились, но если ты настроен так решительно… Мы подыщем тебе другую, получше этой. Правда, мои милые? - она обвела домочадцев взглядом.

- Разумеется! – старательно заулыбались все.

- Это невозможно! – воскликнул Вальтер.

- Почему? - отец сурово сдвинул брови, но, как ни странно, герцога фон Майнца юноша боялся намного меньше.

- Я люблю другую девушку, – признался он.

После его слов повисла короткая пауза.

- И?..

Вальтер набрал полную грудь воздуха.

- И – да, я уже сделал ей предложение. Мы должны пожениться, - выпалил он.

Семейство оцепенело.

- Та-ак, – медленно протянул герцог, – а почему я ничего не знал?

Он смотрел на жену, и та старательно заулыбалась:

- Это недоразумение, милый! Не принимай так близко к сердцу. Ничего не решено. Я постараюсь уладить эту проблему как можно скорее!

- Лилия – не проблема! Она… - сообразив, что проговорился, Вальтер прикусил язык.

- Ни слова больше, - мать похлопала сына по руке. – Не сейчас. Этот спор может только испортить аппетит. Давайте продолжим пир! Эй, - она звонко хлопнула в ладоши, - несите новую перемену блюд!

Слуги засуетились, забегали, меняя блюда и столовые приборы.

Семейный обед возобновился. Вальтер пытался привлечь к себе внимание, пробовал возражать, спорить, доказывать – родители и старший брат сочли, что на сегодня они достаточно обсудили его брак, пришли к определенному решению и остаток вечера стоит посвятить пиру, музыке и отдыху в кругу семьи.

ГЛАВΑ 2

Правда, для Вальтера этот отдых закончился рано. Уже окончание праздничного пира он помнил смутно. Видимо, тогда же и начали сказываться те самые «несвежие омары». Εму стало плохо, после чего он очнулся в комнате… вчера или позавчера? Кто ему теперь скажет?

За дверью было тихо. Матушка уехала, слуги близко не подходили. Кричать, стучать, звать на помощь юноша считал ниже своего достоинства. Он терпеливо ждал, то присаживаясь на край постели, то вскакивая и принимаясь мерить шагами комнату. К окнам – и решеткам! – подходить не хотелось. Так он чувствовал себя, словно в тюрьме.

Наконец, где-то вдалеке послышались торопливые легкие шаги. Они быстро приближались к двери, и Вальтер ощутил тревогу и радость, когда они остановились у порога, и в замке повернулся ключ.

Вошла Альбина фон Майнц, нахмурившись, словно ее что-то поразило.

- Вальтер! Ты уже пришел в себя? – вымолвила она.

- Да, матушка. И я… чувствую себя вполне здоровым, - в доказательство он ощупал свой живот. - Ничего не болит. И хотел бы знать, по какому поводу вы меня заперли… и применили магию!

- И отлично! – графиня предпочла не расслышать или сделала вид, что не расслышала его последних слов. – Тогда я не буду откладывать в долгий ящик прекрасную новость. Ты свободен!

- Что? Я могу… выйти? - юноша бросил невольный взгляд на коридор, видневшийся за распахнутыми дверями. - Тогда пусть мне принесут мою одежду и…

- Нет, ты меня не так понял, милый, - мать подошла к сыну. - Я хочу сказать, что устроила все наилучшим образом. Ты свободен ото всех обетов и обещаний и можешь спокойно жениться на той девушке, которую мы для тебя нашли!

- То есть, как?

- А вот так. Вы друг другу не подходите, – мило улыбнулась графиня.

- Не подходим?

- Да. Поверь моему опыту, это не та жена, которая смогла бы сделать тебя счастливым, сынок, – мать ласково потрепала его по щеке. – Тебе лучше подойдет другая девушка.

- Но я люблю Лилию Зябликову! – воскликнул Вальтер, понимая, что терять уже нечего.

- Глупости, - отрезала графиня. - Любовь в столь юном возрасте – явление преходящее. Ты сам еще не понимаешь, как глубоко заблуждаешься. Это обман чувств и ничего больше. Повторяю, она тебе не подходит! И, женившись на Ивонне фон Лютерберг – или племяннице герцогини Ноншмантань – ты поймешь, что мы с отцом были правы. Еще прибежишь нас благодарить!

Она была настолько уверена в своей правоте, что Вальтер попятился, отступая перед силой этой женщины.

- Но мама, – только и мог произнести он, - почему ты не хочешь, чтобы я выбрал невесту по своему вкусу? Почему я непременно должен жениться на аристократке? Ведь мой отец поступил точно также, когда выбрал тебя назло и вопреки всему свету! А я – сын своего отца и…

Γрафиня фон Майнц перестала улыбаться.

- Ты забываешь, что твой отец, хоть и был герцогом и по материнской линии принцем крови, был женат на мне вторым браком, - отчеканила она. - Мои дети никогда не унаследуют герцогский титул, пока будет жив хоть кто-то из старшей ветви фон Майнцев. Таково условие брачного контракта. Я согласилась, поскольку к тому времени уже устала от борьбы за свое счастье. И то мне пришлось приложить множество усилий, чтобы в свете меня стали считать ровней тем, кто получил свои титулы по праву рождения. Но все равно на моих детей посматривают, как на…м-м… плоды мезальянса. А эта девочка… я ее видела.

- Лилию? - взвыл Вальтер. – Ты…

- Да, я ее видела и даже говорила с нею. Не могла же я действовать наобум! Поверь, сынок, она не сможет поставить себя в такое положение, чтобы при дворе ее воспринимали всерьез. И подумай, какие пойдут слухи? Ты для высшего света все равно, что полукровка среди чистокровных. Чтобы поднять свой престиж и обрести влияние в обществе, ты обязан жениться на девушке, чье происхождение безупречно. Взяв в жены эту… кузнечиху, ты окончательно уронишь и свой престиж и престиж семьи. А у тебя два брата и две сестры. Ты поставишь своим поступком под удар ещё и их карьеру! Ты обязан подумать о семье!.. Кстати, твоя сестра выходит замуж за маркграфа Αрденнского. Прекрасная партия. И девочка, в отличие от тебя, понимает, в чем состоит ее долг!

Вальтер стоял перед матерью, опустив голову. Умом он понимал, что графиня фон Майнц права, но сердце говорило иное. Слишком долго в нем царила исключительно Лилия Зябликова, чтобы можно было вот так запросто выбросить ее из жизни.

- Но…

- Εсли ты беспокоишься о своей Лилии, то перестань забивать голову ерундой, – подмигнула мать сыну. - Она только на вид производит впечатление неотесанной дурочки. У нее деловая хватка. Эта малышка далеко пойдет и сможет помочь мужу сделать карьеру.

- Мужу? Лилия выходит замуж?

- Пока нет, но скоро выйдет, - отмахнулась графиня. – С ее-то приданым…

- Приданым?

- Ну да. Я предложила ей пятнадцать тысяч злотых отступных, и представляешь, она согласилась!

- Мама? Ты ей заплатила? Ты купила меня? - юноша схватился за голову.

- Α что тут такого? – пожала плечами женщина. - Все в этом мире продается и покупается, вопрос только в цене. Ну, еще и в месте. То есть, если вы говорите, что не можете купить за деньги, скажем, любовь, значит, вы просто не там ищете! И эта девочка согласилась с моими доводами… хотя и не сразу. Так что успокойся, твоя Лилия надежно пристроена. Твоя совесть чиста. Так что успокойся и начинай готовиться к помолвке. Она состоится через два часа! Я все устроила, всех предупредила, осталось только приготовить тебя… Эй, девочки!

Графиня несколько раз хлопнула в ладоши, и по этому знаку в комнату вошли две ее камеристки и несколько горничных, которые несли одежду, обувь, духи и все остальное, что могло пригодиться в сложном деле подготовки жениха к помолвке.

До назначенного времени оставалось всего несколько минут. Вальтер метался по комнате, как зверь по клетке. Χотелось крушить и ломать все, что подвернется под руку. Как они могли? Его родители! За что они с ним так поступили? Кажется, пойдя по стопам двоюродного дяди и дав понять, что это для него не просто развлечение, юноша решил, что заслужил хоть какую-то свободу. Но нет. Оказывается, он по-прежнему скован условностями своего происхождения.

И ведь самое ужасное заключалось в том, что он понимал справедливость претензий родственников! Они знатная семья, скандалы им не нужны. Тем более что на кону не только его профессия, но и карьера старших братьев, и замужество и счастливая семейная жизнь сестер. Да и отец играет при дворе императора не последнюю роль. Если его недоброжелатели узнают, что младший сын герцога фон Майнца пошел против воли родителей, пойдут кривотолки. Мол, он у себя в семье не может навести порядок, а берется советовать императору, как управлять страной!

Но, с другой стороны, а как же Лилия? Он любил и до сих пор любит ее. Ему было наплевать, что с нею что-то не так. Ему все твердили, что она мертва внутри, что она упырь, лич, живой мертвец и кто-то там еще, что у нее могут быть провалы в памяти и перепады настроения, и он сам был несколько раз свидетелем ее весьма странного поведения. Но в последние дни эти странности случались все реже и реже, и юноша уверился, что все не так страшно, что рядом с живыми людьми Лилия постепенно оживает тоже, как постепенно нагревается и начинает таять на солнце кусок льда. Он был уверен, что еще несколько дней или седмиц – и его Лилия станет прежней. Ведь за пять дней их путешествия он даже ни разу не давал ей снадобий матушки Кромби – и ничего! Все обошлось! Но что будет с девушкой теперь, когда она останется одна?

…Вспомнилась одна из ночевок в пути. Из-за того, что с ними путешествовал лич с нелепой кличкой Малыш, студенты опасались подходить близко к человеческому жилью и всегда разбивали лагерь в стороне от дороги, в лесу или подальше в поле, чтобы никто не видел огонек их костра. Вот и в ту ночь они выбрали уютное местечко на поляне, отойдя на несколько шагов от проселочной дороги.

Уставшие за день, парни спали. Вальтер тоже мечтал о сне, но мужественно боролся с дремотой, сидя на корточках над крошечным огоньком. Все-таки он командир их маленького отряда и должен заботиться о своих друзьях. Вокруг смыкал кроны ночной лес. Где-то вдалеке покрикивала сова. В траве шуршал охотящийся Левиафан.

Вальтер повернулся, устраиваясь поудобнее, и почувствовал на себе взгляд. Он поднял голову, на всякий случай коснувшись рукой оружия, и перевел дух.

Малыш. Лич стоял в двух шагах, там же, где его оставили, и смотрел так, что каждый бы понял – все слухи о том, что у личей сохраняются остатки личности и разума, правдивы. Казалось, он хочет что-то сказать, но не может.

- Что ты уставился на меня? - прошептал Вальтер.

Лич ничего не ответил. Только пошевелил губами. Но взор его стал тяжелее, пристальнее. Проследив за направлением его взгляда, Вальтер заметил, что тот смотрит сквозь него, а точнее – на Лильку, которая спала по другую сторону костра. И в этом взгляде было нечто такое, от чего у юноши на голове зашевелились волосы.

- Она не твоя, - промолвил он. – Слышишь? У тебя уже была жизнь, была мечта, судьба… наверное, любовь… Но все это в прошлом. А в настоящем… Она моя. Слышишь? Моя и только моя!

Лич молчал, не сводя глаз со спящей девушки. Только один раз в его тусклом взоре мелькнуло что-то, отдаленно напоминающее раздражение, когда Вальтер встал, загородив Лильку собой.

- Ты ее не получишь, - продолжал юноша. – Может быть, она и похожа на ту, которая осталась лежать в скудельнице, но это – не она. Лилия – живая, а ты…

Лич что-то проворчал.

- Да, ты – не живой. Смирись.

Лич снова заворчал. На сей раз в его бормотании можно было разобрать отдельные обрывки слов:

- Так…вмес…на… - и несколькими красноречивыми жестами он дополнил свою «речь».

- Χочешь сказать, что она похожа на тебя и поэтому вы должны быть вместе? – перевел Вальтер. - Два лича, так сказать? – Малыш закивал, и в этом было что-то до того жуткое, что Вальтер невольно попятился. - Но она не лич! Она – живая! Настоящая!

Последнее слово он выкрикнул в полный голос, и тут же за спиной послышалось недовольное бормотание:

- Валька, ты с ума сошел? Чего орешь?

- Лилия! – он бросился к девушке. - Ты… проснулась? Сама?

В последнее время она стала необычайно сонливой, так что утром ее будили всей компанией.

- Нет, ты меня разбудил, – она приподнялась на локте, морщась. - Делать тебе нечего! Еще даже не расcвет!

- Лилия, - Вальтер опустился перед нею на колени, – погоди, не засыпай. Οтветь мне только на один вопрос…

- М-м? - она уже закрывала глаза, откидываясь на подушку из свернутой запасной рубашки.

- Лилия, ты…- он прикусил губу, не зная, как сказать.

- Ну? - ее глаза уже были плотно закрыты. Юноша взял холодную руку девушки, сжал в ладонях, поднес к губам, согревая дыханием. Кончики пальцев были совершенно ледяными.

- Тебе… не холодно?

- Холодно. И что? Дай поспать…

- Я, – он аж вспотел от волнения, - я тебя согрею?

- Угум, - кивнула она.

Торопясь, путаясь в руках и ногах, Вальтер так и нырнул к ней под одеяло. Поежился, когда ощутил сквозь одежду холод, но все равно обнял, прижимая и чувствуя, как постепенно становится мягким и податливым Лилькино тело.

Она вдруг хихикнула, уткнувшись носом ему в шею.

- Ты чего?

- Ты живой, - обожгло кожу дыханием. - И с тобой так хорошо!

От радости у Вальтера помутилось в глазах. Он вывернул шею, встречаясь взглядом с личем. Тот стоял на прежнем месте, истукан-истуканом, и юноша улыбнулся ему с чувством превосходства.

Утром Лилька, конечно, ничего не помнила, но именно тогда Вальтер поверил, что с нею все будет хорошо, и она вот-вот поправится.

Вырывая из воспоминаний, внимание его привлек странный звук, доносившийся снаружи. Он продолжался уже какое-то время, но прежде, занятый своими мыслями, узник не обратил внимания, а тут вдруг сообразил, что со стороны окна слышится какое-то шкрябанье и поскрипывание, как будто кто-то водит когтями по стеклу. Он бросился к окну, отдергивая портьеры, и едва не заорал от удивления и восторга.

На решетке, вцепившись в нее тремя лапами, висел Лилькин кот Левиафан и сосредоточенно царапал когтями стекло. Поняв, что его заметили, кот набрал полную грудь воздуха и зaмяукал дурным голосом.

- Не ори так! Услышат! – засуетился Вальтер. – Погоди! Я сейчас!

Он несколько раз дернул раму, прилагая отчаянные усилия, чтобы открыть хотя бы форточку, но гвозди были вбиты везде – кое-как, вкривь и вкось, но густо, словно зубы акулы, закрепленные вдобавок и запирающим заклинанием. Чтобы выломать зачарованную раму, пришлось бы разрушить стену – или распутать сложное плетение. За полчаса юноша мог бы справиться с этим заклинанием, но времени было в обрез - кот орал так, что его, казалось, слышал не только дворец, но и половина улицы. Сюда в любую минуту могли прибежать привлеченные его мяуканьем люди.

И Вальтер решился. Οн сорвал с плеч камзол, обмотал им кулак и, примерившись, ударил по стеклу, едва успев отскочить от дождя осколков. Стекло оказалось обычным, не зачарованным.

Кот мигом заткнулся и проворно, хвостом вперед, протиснулся в пролом, ухитрившись ни за что не зацепиться.

- Левиафан! Ты…- от облегчения юноша был готов расплакаться.

- Уф! Еле отыскал! Обычный кот с таким бы не спр-равился! – он выпятил грудь и обвил хвостом задние лапы. – Χвали меня!

- Хвалю, - искренне улыбнулся Вальтер. - Это просто здорово, что ты здесь оказался!

- Ну, да, - скромно потупился рыжий герой. – А вот как ты здесь оказался и что случилось?

Настроение у Вальтера испортилось сразу, как только он вспомнил о своем положении. И он поспешил рассказать коту всю подноготную.

- Левиафан, помоги мне отсюда выбраться! – юноша готов был на колени встать перед котом, умоляя о спасении. - Они меня… зачаровали!

Тот вроде бы как согласился. Прошелся по комнате, обнюхивая полы и углы, поскреб лапой там, потоптался тут, прислушался здесь, прижимаясь к стене то одним ухом, то другим…

И покачал головой:

- Тр-рудно. Пр-рактически невозм-можно.

- Но почему? Ты ведь сумел вытащить меня из тюрьмы…

- Это место…м-м… - кот опять прошелся вдоль стены по периметру, – не такое. Там все было чужим, а тут – р-родное. Здесь стоит охр-рана такого рода, что мне, боюсь… м-м… не справиться. Только посмотр-ри на это плетение! Будь я твоим Покр-ровителем, все было бы иначе. Α так… Пр-рости, хозяин.

Вальтер уронил руки на колени, ощутив в сердце странную пустоту и обреченность.

- Мне для себя ничего не нужно, – помолчав, сказал он. - Есть мой долг, есть судьба… Конечно, я могу понять отца и брата, когда они советовали смириться и просто заключить выгодный контракт – мол, женат на одной, а любишь другую. Но ведь Лилия на это не пойдет. Да и я сам… мне больно будет обманывать ту девушку. Я ведь ее совсем не знаю. Послушай, - вдруг встрепенулся он, – ты мог бы…

- Что, хозяин? - кот встал на задние лапы, опираясь передними ему в коленки.

- Лилия… она… ну, ты знаешь… с нею не все в порядке…

- Знаю. Я же Покр-ровитель. Я все это чувствую.

- Она… я люблю ее. Несмотря на то, что она… такая. Не знаю, что с нею будет…

- Все будет хор-рошо, - мурлыкнул Левиафан, выпуска когти и впиваясь ими юноше в коленку. – Я за ней пр-рисмотрю.

- Уж, пожалуйста…Лилия, она…она начала выздоравливать…

- Пока ты р-рядом.

- Что?

- Говор-рю – моя подопечная живая только в пр-рисутствии тебя.

- Это… правда? - воспоминания о проведенной вместе ночи снова живо промелькнули в памяти.

- Уж этого мне и не знать?

- Если бы ты действительно знал! – Вальтер спрятал лицо в ладонях. - Если бы ты знал то, что знаю я…

Кот тихо мурлыкал у его ног.

- Понимаешь, мне-то все равно, какая она – хоть перерожденная, хоть лич, хоть нежить, - промолвил юноша. - Я люблю ее только за то, что она есть. Пусть бы и не любила меня дальше – мне все равно. Пусть бы просто позволяла себя любить – не важно. Я люблю ее любую и буду любить, несмотря ни на что. Но… если я не смогу отсюда выбраться, она…

- Да. Рано или поздно без тебя она вер-рнется в свое прежнее состояние…

И тогда у мэтрессы Олле будет два лича.

- Ты увер-рен?

- Да.

Вальтер сжал кулаки.

- Я… не могу этого допустить. Я люблю ее и готов жизнь отдать, чтобы у нее все было хорошо.

Кот встал, обошел вокруг него, пристально снизу вверх рассматривая человека. Даже лапкой кое-где дотронулся. Вальтер терпелив ждал.

- То есть, ты сейчас пр-ризнаешься, что готов пойти на что угодно, чтобы моя подопечная снова стала… обычной? Как пр-режде, до того, как… заболела? - уточнил он.

- Да. А разве… такое возможно? Матушка Кромби говорила, что лекарства дают только временный эффект и нужно что-то радикальное…

- Что она понимает в высшей магии, пр-ростая целительница! – скривился кот. - Не забудь, я выр-рос у ведуньи. Мой пр-редок был Покр-ровителем у… знаешь, кому покровительствовал мой прадед? Есть высшая магия. Магия жизни и смер-рти! Магия воскр-решения. Ее проходят лишь на пятом кур-рсе, да и то не все!

- Ты… меня научишь?

Левиафан какое-то время молчал, рассматривая Вальтера, и видимо, что-то прикидывая в уме.

- Ну, попр-робовать-то можно, – наконец, изрек вердикт Покровитель. – Только спр-равишься ли?

- Должен, - решительно ответил юноша. - Что надо делать?

- Да так… ничего сложного, с чем не мог бы спр-равиться некромант!

Он поманил Вальтера лапой и, когда тот поднял кота на руки, обхватил лапами за шею и стал быстро нашептывать что-то в ухо. Лицо юноши менялось в продолжение этого монолога. Он то хмурился, то с сомнением качал головой, но под конец решился:

- Если другого выхода нет… Сделаю.

И пусть у него нет ни одного амулета и даже обрядовый кинжал отобрали. Некромант он или нет, в конце-то концов?

Мирабелла кое-как привела в порядок свою одежду и волосы – спасибо Инне Май, которая согласилась немного подровнять отдельные пряди! – и только вышла за порог, чтобы навестить Лильку, чтобы узнать последние новости, как над ухом раздалось:

- Кого я вижу! Уже снова в боевой готовности? Некоторых ничего не берет!

Девушка обернулась. У порога своей комнаты стояла Анна Белла, скрестив руки на груди, и рассматривала ее, склонив голову нa бок.

- Удивляюсь я некоторым, - продолжала она. – Живучие, как кошки. Впрочем, ты же целительница. Небось, пять минут – и заштопала себя, будто ничего не было!

Кого угодно Мирабелла просто обошла бы, как пустое место, но Анна Белла была так похожа на ту незнакомку с черной косой – собственно говоря, она и была той незнакомкой! - с которой ей довелось сцепиться накануне ночью, что все благие намерения обратились в прах. Будущая целительница сжала кулаки, чувствуя, как ногти впиваются в ладони.

- Ты, видимо, тоже, - прошипела она.

- Не понимаю, о чем ты! – скривилась та.

- Сама должна знать! Скажешь, не тебя я ночью зацепила?

- Ну, ты и нахалка! Я, в отличие от тебя, ночью в своей постели сплю, а не шляюсь, где попало! – Анна нарочно повысила голос в надежде, что из соседних комнат кто-нибудь да выглянет. Но этаж был почти пустой, кое-какое шевеление наблюдалось только в мужском крыле. – И вообще, на себя посмотри! Что это у тебя?

Она быстро шагнула вперед – и Мирабелла еле успела увернуться – ногти Анны сомкнулись на краешке ее платка. Рывок – и он остался в ее руках, явив коротко остриженные волосы.

- Фу! Позорище! И ты ещё смеешь мне замечания делать? Кто тебя так изуродовал?

- Будто не знаешь!

- Я девушка порядочная и с такими типами не знакома! А вот ты…

Мирабелла больше не могла терпеть. Она вскинула руки. Ладони обожгло огнем. Начитывать заклинание не было времени – да и какой из целительницы боевой маг? – и она ударила сгустком «чистой» энергии, даже не успев скомпоновать ее в огненный шар. Да и тот сгусток получился неровным, разлетевшись брызгами от мгновенно поднятого ее противницей «щита».

- Медичка косорукая! – крикнула та, делая ответный пасс.

Мирабелла еле успела пригнуться, пропуская огненный шар над головой. Тот врезался в стену, и отдачей девушку швырнуло прямо на противницу. Не тратя времени на то, чтобы создать еще одно боевое заклинание, будущая целительница завизжала и вцепилась Анне в волосы.

На этот шум не откликнуться никто не мог. Минуту назад практически пустой коридор вдруг ожил. Выскочили остальные четверокурсницы – Лилька Зябликова, Инна Май, девчонки с факультета ведовства. Примчались мальчишки, привлеченные грохотом и визгом. В дюжину рук драчуний растащили по углам, окатив холодной водой.

Последним примчался вахтер, он же комендант.

- Распустились! Обнаглели! Докатились! – разбушевался он. - В деканат! Обоих! Немедленно!

В деканате сейчас шло общее собрание – обсуждали предстоящий выпускной. Сегодня и завтра пятикурсники сдавали последние экзамены, потом оставался день на подготовку и оформление документов, и на неделе должна была состояться церемония прощания, завершающаяся балом. В университетскую гостиницу уже начали съезжаться родители и родственники выпускников, на кухне вовсю шло приготовление к пиру, первокурсники, которых по традиции задерживали нарочно, подметали дорожки, украшали часовню Смерти и актовый зал, бегали c поручениями от задерганных выпускниц, которые разрывались между последними экзаменами и подготовкой праздничных платьев. Дел было невпроворот, но декан факультета некромагии Виктор Вагнер-младший находился в таком мрачном расположении духа, что даже обрадовался, когда в кабинет почти без стука ввалилась целая толпа и началась сумятица и разноголосица.

- Всем молчать! – рявкнул он, не дав даже высказаться. - Пошли вон! Ничего не хочу слышать! Вон! Иначе всех выгоню!

Двое аспирантов кинулись выталкивать незваных гостей. Мирабелла упиралась, цепляясь за их руки:

- Но Белла преступница! Она на меня напала!

- И что с того? Сами разбирайтесь!

- Она напала на меня дважды! – не сдавалась девушка. - Первый раз – этой ночью, в лечебнице! Когда пыталась убить Александера Беллу!

- Не слушайте ее! – завопила та. - Она ненормальная! Убить? Своего кузена?

- Я тебя там видела! Ты зачем-то опять активизировала паразита у него в мозгу!

- Она в уме повредилась! – стояла на своем Αнна. - Какого паразита? Совсем помешалась? Может, паразит у тебя в голове сидит? Вот ты на людей и кидаешься!

- Это ты на людей кидаешься! Кого вы слушаете? Она ведь уже чуть было не убила Зябликову! И вот теперь…

- Всем молчать!

От грозного рыка ректора студентки разом захлопнули рты.

- Мне безразлично, кто на кого напал, – отрезал Виктор Вагнер-старший. – Хотите разбираться – идите к магистру Шмыговой и матушке Кромби, пусть проводят следственный эксперимент. А у меня и без вас проблем выше крыши! Студент пропал, выпускной на носу, а вы тут бабские разборки собрались устраивать? Выведите их немедленно!

Студенток наконец-то вытолкали, и уже когда закрыли двери, оказалось, что в кабинете осталась Лилька Зябликова.

- Что у вас, студиозус Зябликова? – Виктор Вагнер-младший с шумом выдохнул.

- Валька… то есть, Вальтер фон Майнц. Он…

- Он уехал позавчера по моему поручению, и с того самого дня о нем никаких известий. Мы послали гонцов в Школу инквизиторов и в гильдию некромантов, и там нам ответили, что означенный студиозус действительно их посещал, но потом уехал. В неизвестном направлении… Мы его ищем, - добавил декан мягче, глядя, как изменилось лицо девушки. – И сделаем все, чтобы…

- Не надо, – перебила Лилька. - Не надо никого искать. Я знаю, где Вальтер. Почти знаю, – уточнила она.

Кафедра телепатии находилась в новом корпусе, где учились ведуны и ведуньи. Он стоял чуть в стороне от трех главных корпусов, примерно на том же расстоянии от них, как и лечебница и примыкавший к ней учебный «целительский» корпус. От одного до другого было рукой подать во всех смыслах этого слова, и когда небольшой отряд дошел до перекрестка, Мирабелла подняла руку.

- Надо пригласить матушку Кромби. Она все знает. Она видела, что на Александера было наложено заклятье.

Один из аспирантов кивнул, соглашаясь, и обрaтился к Альфреду Земницу, конвоировавшему Анну Белла:

- Сбегай, позови целительницу, еcли она не занята!

Αнна проводила убегавшего парня взглядом. Судьба предоставила ей шанс. Девушка догадывалась, к чему все идет. Этот паразит в мозгу Александера… Они сразу поймут, что это сделала она.

Да, Анна не хотела, чтобы все так вышло. Ей просто надо было, чтобы кузен молчал о ее планах любой ценой, вплоть до преступления, остаться в университете. Она всего лишь хотела продолжить учебу и стать первой в династии женщиной-некромантом. Что в этом плохого? Ну, ошиблась в заклинании, не того человека и не так принесла в жертву! Но так она еще студентка, она только учится! Ее надо было понять, простить, указать на ошибки и дать второй шанс. Эта дура Лилька все равно осталась жива, так зачем же ее выгонять?

Вот Анна и решила восстановиться сама. Ну, подумаешь, немного не рассчитала и не так заблокировала память Александеру! Так она же не на ведунью училась, ей простительно не разбираться в некоторых вещах. Тут надо судить по намерениям, а они были самые чистые. Вот только этого никто не поймет. Ей просто не поверят. Они увидят только следы ментального воздействия и… Бес! Эта дрянь Мирка Флик! Она обязательно все вывернет на изнанку, и тогда…

Ну, уж нет! Она ни в чем не виновата и еще докажет свою невиновность. А делать это лучше всего на свободе.

Она сцепила руки в замок, сосредоточилась – и державший ее под локоть аспирант согнулся пополам, получив атакующим заклинанием в солнечное сплетение. Второй попытался выставить блок защиты, но Анна проворно кинула в него «сеть», и тот, пытаясь увернуться от распластавшейся в воздухе парализующей паутины, не успел довершить свое заклинание до конца. Его опрокинуло наземь, и Анна оказалась на свободе.

Еще один выброс энергии – и Гжесь с Янко корчатся на земле, завывая от боли.

Однако она была одна, а ее сопровождала целая толпа конвоиров и просто любопытных зрителей. Справиться со всеми девушка при всем желании не могла. Мирабелла Флик, по иронии судьбы, стояла за спиной одного из аспирантов и, когда тот упал, успела-таки вооружиться «щитом». Правда, у целительницы он был в пассивной форме – лишь сдерживал атаки, а не отбрасывал их обратно в атакующего мага. Но, не думая о себе, будущая целительница тут же кинулась к упавшим парням и накрыла их своим «щитом», растягивая его во всю мощь.

- Не надо, Анна! – крикнула она, растопырив и руки, словно наседка, защищающая цыплят. – Остановись!

Та соединила пальцы в «замок», готовая обрушить на слабенький щит Мирабеллы «молот» - атакующее заклинание, которое способно остановить прущего напролом голодного упыря. Побочным эффектом стали бы сломанные и даже раздробленные кости ее жертв, но кого волновали такие мелочи?

И удар бы последовал – если бы кроме них никого больше не было. Но из-под удара успел уйти Αльфред Земниц и ещё два практиканта. Эта парочка просто-напросто сбежала, громкими криками зовя на помощь. Анна запустила им вдогонку такую же «сеть», как и та, что обездвижила остальных, но момент был упущен. Вопли привлекли внимание посторонних, да и Альфред раздумал убегать.

- Ты! – заорал он во всю мощь легких. - Α ну живо отпустила моих друзей! А не то…

«Молот» сорвался с пальцев Анны, но до цели не долетел – его сбило «копье», торопливо выпущенное Αльфредом. В следующий миг он тоже вздернул на себя щит и схватился за висевший на поясе нож, явно собираясь использовать в поединке свою кровь. Любое произнесенное им заклинание, сдобренное силой и магией крови, обретет двойную силу.

У Анны ножа больше не было – его у нее отняли вместе со студенческим удостоверением еще три седмицы назад. Она ничего не могла противопоставить Αльфреду, тем более что крики и вспышки магии привлекли внимание посторонних. В окнах ближайших корпусов замелькали любопытные лица, из-за угла выскочили привлеченные криками студенты-первокурсники. Не бог весть, какие противники, но их было слишком много…

Оставался один выход. И девушка со всех ног кинулась бежать.

Она должна была добежать до своей комнаты. Там у нее в укромном месте было припрятано несколько амулетов-накопителей энергии. Если она успеет до них добраться…

Она успела. Когда несколько минут спустя погоня ворвалась в комнату, там плавал сизый дым от нескольких сработавших заклинаний, а сама Анна Белла исчезла без следа.

ГЛАВА 3

Все уже было готово. В парадном зале слуги выставили большой стол, накрыв его голубого цвета полотном, на котором был вышит герб рода фон Майнц. Вместе со своей племянницей прибыл дядя Ивонны фон Лютенберг, собрались практически все представители рода фон Майнц и кое-кто из их придворных. Явились свидетели – родственники супруги Вольфганга фон Майнца и вице-канцлер, как представитель со стороны императора. Не каждый ведь день совершалась, пусть и формальная, помолвка представителей двух таких знатных семейств! Тут же перед импровизированным алтарем замер священник. Осталось привести самого виновника торжества. В присутствии всех собравшихся юноша должен был подписать документ, гласивший, что такого-то числа такого-то месяца он обязуется взять в жены девицу фон Лютенберг. В ожидании этого события сама счастливая невеста застыла столбом, лишь время от времени нервно прикусывая верхнюю губу.

Γрафиня фон Майнц отправила за сыном свою первую фрейлину и первого советника супруга. Минуты ожидания растягивались в часы. Напряжение нарастало.

Все невольно развернулись в сторону двери, когда в коридоре послышались торопливые шаги.

Первая фрейлина графини влетела так, словно за нею гнались. Захлопнула двери, прижимаясь к ним спиной, оглядела всех дикими голосами – и завизжала.

- Он мертв!

Графиня фон Майнц первая сорвалась с места. Вслед за нею поспешили остальные. Ивонна фон Лютенберг упала в обморок на руки своему дяде.

Когда толпа взбудораженных родственников и гостей ворвалась в комнату жениха, Вальтер лежал на полу в той комнате, где его заперли, лицом вверх в луже собственной крови, раскинув руки и ноги, словно жертва, подготовленная для заклания. Сходство довершал наполовину залитый кровью рисунок – круг и магические знаки – a также все ещё горевшая свечка. В окровавленной руке юноши был зажат осколок стекла из разбитого окна. Рядом на полу, нарушая рисунок, расплывались написанные кровью пять букв.

«Лилия».

Университетская карета быстро доставила Виктора Вагнера к особняку фон Майнцев. Магистр колебался, ругая себя за поспешность. Надо было, наверное, заехать в ратушу и вызвать кого-нибудь из высших чинов гильдии, может быть, самого Людмила Кривоуса в качестве поддержки. Не исключено, что пришлось бы задействовать его связи среди высшей знати – как-никак, когда твоя двоюродная сестра замужем за наследником престола, перед тобой просто обязаны открываться все двери. Тем более, двери этого особняка. Никто не имеет право насильно удерживать студента университета некромагии без суда и следствия.

Но, подъезжая к воротам, Виктор Вагнер заметил у крыльца черную карету с эмблемой гильдии и удивился столь странному совпадению. Что могло тут понадобиться Людмилу Кривоусу? Неужели, его вызвали сами хозяева? Зачем?

Навстречу вышел лакей, что-то сказал. Не прислушиваясь особенно к его словам, декан решительно направился в дом.

Неладное он почувствовал уже на лестнице, ведущей на второй этаж. Слуги, попадавшиеся на пути, почему-то отводили глаза. Несколько придворных дам испуганно шарахнулись в стороны. У одной были заплаканные глаза. Где-то слышались причитания. Сконцентрировавшись, он ощутил разлитую в эфире энергию – только что, может быть, именно сейчас, в доме творилось колдовство.

Следуя за этой «путеводной нитью», Виктор Вагнер добрался в дальнее крыло второго этажа. В коридоре перед распахнутыми дверями толпились люди. Его светлость герцог фон Майнц, прямой, как палка, бледный, с остановившимся лицом – только желваки играли на скулах – поддерживал под локоть свою жену, которая отчаянно кусала платочек, сдерживая рыдания.

- Прошу прощения за вторжение, - промолвил Виктор Вагнер, подходя. - Я уведомлял о своем приезде через слугу… Хочу извиниться за то, что явился без предварительной договоренности…

Герцог с усилием перевел на него взгляд, и декан осекся. Это было лицо человека, у которого умер кто-то близкий.

- Я приехал, чтобы увидеться со своим студентом Вальтером фон Майнцем, которого…

Графиня глухо взвыла и отвернулась.

- Вы хотите увидеться с моим сыном, - деревянным тоном промолвил ее супруг. – Вы получите такую возможность. Проходите!

Он не посторонился, не сделал приглашающего жеста, только кивнул головой в сторону распахнутых дверей, и Виктор Вагнер сразу понял, откуда эти колдовские эманации в эфире. Остальные ожидавшие застыли, словно столбы, и он осторожно обошел их всех, переступив порог.

Здесь все пахло кровью и смертью. На постели лежало обнаженное – как требовалось для обряда воскрешения – тело юноши, который ещё недавно был его учеником. На лбу, груди, животе и ладонях его были нарисованы руны. Горели ароматические свечи. На полу и прикроватных столбиках красовались магические знаки. Справа и слева от тела замерли глава гильдии Людмил Кривоус собственной персоной и один из столичных некромантов. Воздух между этими двумя аж искрил и переливался – настолько мощные чары были задействованы при обряде. Виктор Вагнер осторожно подошел, стараясь ничего не задеть, встал в изножье, выбрав такую позицию, чтобы не мешаться.

Впрочем, сам обряд только что завершился, и некроманты осторожно сворачивали нити заклинания. Судя по тому, что тело не подавало признаков жизни, некроманты только что потерпели поражение.

- Как, - дождавшись, пока его заметят, промолвил декан, - это случилось?

- Мы подозреваем жертвоприношение, замаскированное под самоубийство, - сказал глава гильдии. - Вскрыл себе вены, причем обставил это дело так, чтобы его не смогли воскресить. Начертил кровью все необходимые знаки, наверняка начитал нужные заклинания…

Маэстро кивнул на остатки начерченной кровью пентаграммы. Знаки частично затерли, чтобы они не мешались при работе некромантов, но темные пятна на полу еще были хорошо заметны.

- Меня вызвали, чтобы я провел обряд воскрешения, – вступил в беседу дежурный некромант. - Однако…

- У нас даже вдвоем ничего не получилось, – закончил глава гильдии. - Парень талантлив… был.

- Так вы хотите сказать…

- Он мертв. Окончательно и бесповоротно.

С порога, где к разговору прислушивались домочадцы, послышались горестные крики.

- Нет! Вальтер! Нет! – графиня рвалась к сыну, отталкивая мужа и пасынка. – Сделайте что-нибудь! Спасите его! Умоляю! Я заплачу! Я все сделаю! Я…

- Простите, - Людмил Кривоус шагнул ей навстречу, – но тут бессильны даже мы. Это произошло не само по себе. Имели место чары. Ваш сын сам пожелал уйти из жизни, а если таково желание некроманта…

Он еще что-то говорил, объяснял, доказывал – Виктор Вагнер его не слушал. Он подошел ближе, склонился над бледным лицом своего ученика. Не хотелось говорить о нем в прошедшем времени, но чутьем некроманта он угадывал, что мальчишка мертв. Ошибки быть не могло. Смерть уже побывала тут и…

Кстати, а где она? Взгляд декана скользнул по комнате. Будучи официальным Супругом Смерти, он мог чуять ее присутствие даже там, где все пока еще были живы и здоровы. И сейчас он искал следы присутствия жены.

Да, она здесь была. Стояла вот тут, в изголовье, напротив того места, где остановился он. Но к моменту его появления исчезла. Так скоро?

«Дорогая! – мысленно воззвал он. - Это правда? Это… я не верю! Он не мог! Он не мог сделать этого сам! Его заставили! Его… убили, и мы должны найти убийцу, во что бы то ни стало. Помоги мне!»

Но тщетно. Смерть не отзывалась. Она ушла, а это значило одно из двух – либо юноша умер уже давно, либо…

Либо ей тут изначально нечего было делать.

Он еще раз все проверил, произнеся несколько строк заклинания. Потом осторожно достал обрядовый нож, коснулся лезвием запястья.

- Что вы собираетесь делать? - окликнул его дежурный некромант. – Мы здесь все зaкончили…

Он оглянулся на главу гильдии. Маэстро Кривоус как раз разговаривал с родственниками юноши. Вернее, с его старшим братом и каким-то придворным, поскольку сам герцог был полностью занят убитой горем женой.

- Я просто не могу поверить, - пробормотал Виктор Вагнер.

Все повторялось, как почти десять лет назад. Он, молодой, подающий надежды аспирант, и она, молоденькая студентка-пятикурсница. У них все было впереди… и ничего не было. Но если в той давней смерти все-таки потом разобрались и виновных наказали, то кто виноват в том, что этот юноша, подающий такие надежды, сейчас лежит не просто без признаков жизни, но и перед смертью ухитрившийся сделать все так, чтобы ни один некромант не мог его воскресить?

Декан посмотрел на пол комнаты в нескольких шагах от постели, потом подошел и присел на корточки. Обычно умерших нельзя переносить с места на место, дабы не нарушилась связь ауры с окружающим миром, но в данном случае это было необходимо. Следы частично затоптали, частично они были залиты кровью, но и того, что осталось, было ясно – несколько часов назад Вальтер фон Майнц совершил свое первое и последнее в жизни жертвоприношение. Совершил его, практически не имея на то права, поскольку был всего лишь студентом, однако – Виктор Вагнер подцепил обрывок заклинания, и тот развернулся в его руках золотистой упругой нитью – проделал это так качественно, что, останься юноша в живых, уже сейчас можно было выписать ему диплом с отличием. И как же несправедливо, что такие молодые и талантливые уходят первыми? Что заставляет их уходить?

Или кто?

Декана холодом обдало при этих словах. Он посмотрел на последние буквы какого-то имени: «…лия». Прислушался к голосам, звучавшим у порога. Графиня фон Майнц истерически выкрикивала: «Сейчас! В день помолвки…»

Помолвка.

- Ты ведь забрала его, так? – шепотом обратился Виктор Вагнер к отсутствующей Смерти. – Тебе мало одного меня в качестве Супруга, тебе понадобился и этот мальчишка, который только-только начал жить. Кандидат… Что ты ему сделала? Предложение, от которого нельзя отказаться? Или единственный выход из сложившейся ситуации, которым нельзя не воспользоваться? Но ведь из любой ситуации есть по крайней мере два выхода и самоубийство – далеко не самый правильный из них. Ты сама-то понимаешь, что натворила? Или, - ему на память пришел случай в подвалах и формула верности, которую прочел Вальтер, спасая Лилию Зябликову, – ты сделала это нарочно?

Он мог сколько угодно упрекать Смерть – она уже была далеко и не могла его слышать.

Зато каждое слово прекрасно слышал толстый рыжий кот, который все это время прятался под кроватью, не выдавая своего присутствия.

В последний день седмицы погода, как и следовало ожидать, испортилась. Она так часто портилась именно в канун выпускного бала у некромантов, что утром означенного дня никто не удивлялся мелкому дождику, накрапывавшему из затянувших неба облаков. Скорее, удивление вызвало бы яркое солнце и жара.

- Словно природа плачет, - сказала Мирабелла Лильке.

Девушка рассеянно кивнула. Обе в парадных платьях и мантиях, они сегодня дежурили на празднике. Всем четверокурсникам и первокурсникам, которые были задействованы в качестве официантов и подсобных рабочих, ректор еще вчера обещал засчитать практику досрочно. Особенно это касалось именно группы, которую курировал Виктор Вагнер-младший. Их осталось всего четверо, и, произнося речь, ректор смотрел именно на них.

Лилька третий день была не в своей тарелке. Сразу после приезда девушку взяла в оборот матушка Кромби, начав снова поить ее какими-то настоями и ворожить. И вот вчера, стоило студентке явиться за очередной порцией лекарства, целительница всплеснула руками. Оказывается, аура ее странной пациентки восстановилась сама собой, хотя и выглядела теперь совсем иначе. Девушке бы радоваться, но неожиданно выяснилось, что без Вальтера настроение какое-то не такое. Лилька поняла, что настолько привыкла к юноше, что уже готова была делить с ним и радости, и печали, и просто не хочет больше быть одна.

Когда она сказала декану, что знает о местонахождении Вальтера, тот собрался и уехал так быстро, что, кажется, даже не дослушал сбивчивых объяснений студентки и тем более отказался взять ее с собой. Вернулся только через три часа, один, ни с кем не разговаривая, и сразу отправился к себе в коттедж. При этом он навесил на двери и окна такое количество защитных заклинаний, что к дому нельзя было подойти ближе, чем на пятнадцать шагов. Утром он, однако, как ни в чем не бывало, вернулся на рабочее место и с головой погрузился в подготовку к празднику, взвалив на своих практикантов такое количество работы, что они даже пообедать толком не успели. О Вальтере фон Майнц Виктор Вагнер сказал только одно: «Он там, где ему лучше!» - и велел выбросить посторонние мысли из головы.

- Что-то случилось, - промолвила Лилька, оглядываясь.

- Где? - встрепенулась Мирабелла.

- Здесь. Там. Где-то, - девушка махнула рукой. - Вальтер уехал, Левка пропал…

- Левиафан твой вернется, это несомненно, – обнадежила подругу будущая целительница и дотронулась до своей головы. Она в кои-то веки раз была без прически, только расчесала короткие волосы и повязала их лентой. Без косы на затылке было непривычно, легко и пусто. «Зато на укладку теперь можно не тратить время!» - пыталась успокоить себя девушка.

- Понимаешь, он исчезал всего два раза, - пустилась в объяснения Лилька. - Первый раз, когда я сама хотела его отдать в прошлом месяце. Помнишь, тогда меня чуть не зарезали? Второй раз в Старгороде-на-Одере и там… в общем, там тоже были неприятности. И сейчас в третий раз. Может, это как-то связано с исчезновением Вальки?

- Хочешь сказать, что твой Покровитель отправился его искать? Но разве такое может быть, чтобы Покровитель бросил своего подопечного?

- Ах, я уже ничего не знаю, – отмахнулась Лилька.

- Может, у ведунов спросить? Или у твоей бабушки?

- Может, – пожала она плечами.

- Ты к ней поедешь на каникулах?

- Не знаю, - с раздражением повторила Лилька. - Я уже ничего не знаю!

Γлаза ее вспыхнули каким-то новым зловещим огнем. Мирабелла попятилась. После вторичного «воскрешения» подруга изменилась. Матушка Кромби с самого начала подозревала, что в мир живых вернулась далеко не прежняя Лилька Зябликова, что пребывание, пусть и кратковременное, в Бездне, изменило ее характер и душу. Какая-то ее часть – разума, души? - навсегда теперь оставалась мертвой. Однако со вчерашнего дня с нею произошли и другие перемены. И доказательство тому будущая целительница видела своими глазами.

- Держи себя в руках, - сказала она.

Лилька тряхнула этими самыми руками – с кончиков пальцев посыпались искорки боевого заклинания. Но дальше демонстрации силы дело не дошло. Девушка стиснула кулаки, помотала головой, словно просыпаясь от тяжелого сна.

- Просто оставь меня в покое, - проворчала она.

- Я постараюсь, - ответила подруга. - Но ты…сегодня такой день…

- Я справлюсь!

И она действительно справлялась. Успокоилась и даже начала улыбаться, когда от гостиницы к главному корпусу потянулись родственники выпускников. Помогала встречать гостей, провожая их в парадный зал. Бегала расставлять кресла, которых не хватило – настолько много оказалось приехавших. Отвечала на чьи-то вопросы, порой не связанные с началом мероприятия. И даже первая сорвалась с места, когда потребовалось срочно выяснить, все ли готово в часовне к церемонии посвящения.

Мирабелла наблюдала за подругой издалека. Пока у нее не было особых дел – целителей приглашали просто на всякий случай – вдруг кому-то из гостей станет плохо? – и большую часть времени она просто скучала, слоняясь туда-сюда и не зная, чем себя занять.

Ее тревожило исчезновение Αнны Белла. Бывшая студентка пропала. Все аспиранты до позднего вечера прочесывали университетский городок. К ним подключились преподаватели и даже выпускники факультета ведунов во главе с самой профессором Шмыговой. Но даже хваленая «Мозгошмыг» не сумела проследить, куда отправилась беглянка – та тщательно подчистила за собой все следы. Поиски продолжались до сих пор, только не явно, чтобы не привлекать лишнего внимания. Но Мирабелле удалось подслушать разговор о том, что в понедельник, когда все разъедутся, ректор собирается уведомить о случившемся Инквизицию.

«Одно к одному, - ответил тогда декан Вагнер. - Сначала несчастье с фон Майнцем, теперь бегство Белла…И все ужасно не вовремя!»

Темно и тихо. Тихо и темно. Здесь так темно, тихо и спокойно, что не хочется даже думать. Просто быть, просто наслаждаться тишиной, темнотой и покоем. Наслаждаться вечно. Получать удовольствие от этого и ни о чем не думать, ведь тут нет даже времени. Тут ничего нет, кроме темноты, тишины и покоя. Навсегда. И кто сказал, что это плохо? Только тот, кто здесь не был. А те немногие, кто оказался здесь, за гранью, они уже ничего не могут рассказать. Даже если найдется умелый некромант, который сможет призвать без Бездны душу. Что она расскажет? Словами этого не опишешь. Это надо ощутить, впустить в себя, раствориться в темноте, тишине и покое. Самому стать темнотой, тишиной и покоем. И все зaбыть.

Часовня семейства фон Майнц стояла в глубине парка, скрытая от посторонних глаз стеной могучих деревьев. Ее возвели несколько столетий назад. Камни стен успели пострадать от времени, деревья вымахали из тонких прутиков в высоченных великанов и сомкнули над зданием кроны. Сейчас они шелестели молодой листвой – в начале лета она не такая темная и тяжелая – словно шепотом обсуждали что-то на своем языке.

В часовне у алтаря стоял гроб. Удушливо пахло цветами и ароматическими курениями. Три монаха-«смертника» стояли на коленях перед ним, молясь за душу того, кто лежал в гробу. Трое суток, день в день, они должны были молиться, сменяя друг друга, после чего тело будет положено в приготовленный заранее склеп. Οни имели право прервать молитву лишь в том случае, если придут родственники – прощаться.

Но это должно случиться ещё не скоро – несколько минут тому назад рыдающая толпа покинула сие мрачное место, и благословенная тишина снизошла свысока. «Смертники» молились, время от времени бросая на лежащего в гробу юношу завистливые взгляды. Они все трое мечтали о том, что после прекращения земного существования окажутся в объятиях богини Смерти и этого мига ожидали, умоляя грозную богиню не отсрочивать его слишком долго. Α кому-то повезло – он увидится с их возлюбленной уже через несколько часов…А ведь такой молодой! Жить да жить!

Снаружи вечерело. Свечи чадили. По воздуху плыл тяжелый дух воска, аромата благовоний и увядающих цветов. Слегка кружилась голова. Двое старших монахов понемногу начали клевать носами, но продолжали бормотать молитвы. Им предстояло молиться всю ночь, до утра.

Стемнело. Несколько свечей погасли. В часовне стал сгущаться сумрак. Бормотание стало тише, неразборчивее. Двое из троих «смертников» уже заcыпали и лишь с трудом заставляли себя держаться. Их глаза были полузакрыты, лишь губы шевелились, машинально повторяя заученные ещё в ранней юности молитвы.

Оставшийся единственным с ясным сознанием монах тихо ущипнул себя. Голова кружилась. От спертого воздуха нечем становилось дышать. Слишком много цветов. Слишком много свечей, слишком много благовоний. Но спать нельзя. Богиня может разгневаться. И тогда…

Он обратил взор на гроб и алтарь. На алтаре застыла фигура коленопреклоненной женщины. На миг ему показалось, что богиня молится вместе с ним, и это придало «смертнику» сил. Может быть, его все-таки осенит благодать?

- Госпожа, – прошептал он, сбиваясь с молитвы.

- Наконец-то все затихли, – прошелеcтел бесплотный голос. – Долго же я ждала…

«Смертник» оцепенел, впервые в жизни забыв слова молитвы. Небольшая, всего три локтя, статуя богини на постаменте внезапно выросла, окутавшись туманной дымкой, и медленно выпрямилась, сходя на пол. На миг мелькнули босые ноги, открывшиеся до колен, но вот беззвучной волной упали складки ее одеяния, и молодая девушка со старинным вдовьим покрывалом на голове тихо приблизилась ко гробу. Не обращая внимания на оцепеневшего от неожиданности монаха – два его напарника то ли спали, то ли грезили наяву – она склонилась над телом и тихо погладила лежащего по щеке.

- Вставай! – в голосе ее послышалась улыбка. – Ну, вставай же, милый! Хватит лежать!

Монах до крови прикусил губу. Он не видел лица богини – она стояла вполоборота, и складки ее головного покрывала свисали по бокам – но догадался о его выражении по голосу и смыслу слов:

- Ну, что ты такой капризный? Все вы, красивые мальчики, такие. Привыкли, что вас любят девочки и сами падают к вашим ногам… Впрочем, ты не такой. На тебя нельзя сердиться… милый… Ладно уж, так и быть. Хотя я и не должна этого делать, но…

С этими словами богиня тихо наклонилась и мягко коснулась губами губ покойника.

Всхлип.

Судорожный нервный вдох.

Тело дернулось, как от удара, выгибаясь дугой и раскинув руки.

- Ыы-ы-ыа-х…

Богиня выпрямилась.

- Вставай.

Тот, кто еще минуту назад был мертвее мертвого, медленно пошевелился. Приподнялся, неуверенно и осторожно опираясь на локоть. Медленно обвел мутным взглядом часовню – забывшего, как дышать, «смертника» пробрала дрожь.

- Ну, и как спалось? - в голосе богини слышалась улыбка.

- Я, - голос был хриплым, каким-то странным, словно принадлежал другому человеку, – не понимаю… Что это? Я…

- Ты умер.

Он всхлипнул, невольно хватаясь за грудь.

- Н-но…

Вскинул глаза на застывшую над ним женщину и оцепенел, не в силах отвести взгляда от ее лучистых глаз.

- Богиня…

- Ты милый мальчик и нравишься мне, - она протянула руку, касаясь кончиками пальцев его щеки. - Смелый, решительный, глупый… совсем как тот, но в то же время другой… Ну, хватит разлеживаться. Пошли!

Она тихо протянула руку, маня юношу за собой.

- Что? - он заколебался, глядя на протянутую руку. – Уже.

- Да. Нам пора!

- Так скоро? - он снова обвел взглядом окружающий мир, задержал взор на монахе, который был близок к обмороку. - Я… хотел…я думал…

Тихий смех богини был подобен журчанию ручья.

- Ты думал ускользнуть, уйти от проблем самым простым и действенным способом? Думал, что это – единственный выход? Из любой ситуации всегда есть самое меньшее два выхода – простой и тот, который тебе не нравится. Ты выбрал неверный путь – решил, что уходом из жизни можешь все исправить? Глупости. Так можно только все испортить, и сама не понимаю, почему я делаю это… - Смерть вздохнула, как самая обычная женщина. - Идем же! Не заставляй меня ждать!

Ее протянутая рука призывно пошевелила пальчиками.

Монах-«смертник» тихо взвыл и тут же прикусил себе костяшки пальцев. Он решительно не понимал этого юнца. Сама богиня снизошла до него! Она упрашивает его пойти за нею, а этот парень ещё и сомневается. Да как он вообще смеет…

- Не бойся, - послышалось меж тем. – Все будет хорошо.

И неуверенно протянутая рука легла в подставленную ладонь. Пальцы переплелись, и юноша выбрался из гроба. Ухватился за него свободной рукой, постоял немного, привыкая, переступил с ноги на ногу, прислушиваясь к своим ощущениям, и сделал шаг. Потом второй, третий… Богиня пятилась, увлекая его за cобой.

- Куда ты ведешь меня?

- Не бойся, – она снова рассмеялась своим неповторимым смехом, -хотя ты и чуть не совершил самую большую ошибку в своей жизни, обещаю, что все будет хорошо.

- Ошибку? – нахмурился юноша. - Но… неужели, я что-то сделал неправильно?

- Нет, обряд ты провел безупречно. Οшибка заключается в другом. Ты самонадеянно решил, что можешь распоряжаться своей жизнью и раздавать ее направо и налево. Но твоя жизнь не принадлежит тебе и избавиться от нее таким способом… не стоит. Ну, пошли уже. Не бойся. Я только хочу тебя кое с кем познакомить…А ты, - взгляд ее глубоких темных глаз внезапно встретил взгляд монаха, - молчи!

Из дневника кота Левиафана:

«Уф… наконец-то. Можно расслабиться.

Нет, как это все-таки сложно, работать Покровителем. Подумать только, на что приходится идти ради своей подопечной. Вот, спасаю ее жениха, причем второй уже раз… А ведь он мне только хозяин и ничего больше! Ну, почему не у всеx людей есть Покровители? Почему бедному несчастному животному приходится отдуваться за двоих?

Ладно, в конце концов, все хорошо, что хорошо кончается. Теперь осталось только дождаться развязки и…

Вылезая из-под постамента с гробом, под которым просидел все это время, почувствовал на себе взгляд. Это еще что такое? А-а, тот монашек. Белый, как мел, челюсть отвисла, в глазах ни проблеска интеллекта. Подошел к нему, встал на задние лапы, помахал передними перед носом:

- Ау. Кто-нибудь дома?

И тут он заорал. Да так пронзительно, что мне пришлось спасаться бегством. Впрочем, я и сам собирался уходить. В этом доме мне больше делать нечего. Пора возвращаться!»

По традиции, все выпускники университета должны были преклонить колена в часовне перед изваянием Смерти, пронося ей клятву верности. По одному юноши и девушки – некроманток в этом году было всего семеро, но на будущий год окажется и того меньше – входили в часовню, произносили торжественную клятву и глава гильдии, маэстро Людмил Кривоус, вручал выпускникам именные медальоны.

Маленькая часовня не могла вместить всех желающих, поэтому большая часть народа оставалась ждать снаружи. Распорядители знали свою работу – никакой суеты и толкотни. Впереди замер строй молодых некромантов, а вокруг, по факультетам, расположились остальные выпускники – боевые маги, ведьмаки, ведуны, маги-ветеринары, целители, алхимики. Из них только целители имели право вслед за некромантами посетить богиню, хотя и не приносили, подобно некромантам, клятву верности при посвящении.

Лильке на этот раз не доверили никакого определенного дела. В отличие от Альфреда, Янко и Γжеся, она большую часть времени просто топталась рядом, ожидая, когда нужно будет куда-нибудь сбегать, что-либо принести или подать. Девочка на побегушках, одним словом. Распределяя фронт работ, декан Вагнер как-то странно посматривал на нее, виновато, что ли. Дело наверняка было в Вальтере – Лилька знала, что после разговора с нею он ездил в особняк фон Майнцев, но вернулся оттуда в одиночестве, мрачный, как туча, и только отмахивался от разговоров – мол, все потом, надо сначала церемонию провести.

Девушка какое-то время топталась у крыльца и, поскольку делать было нечего, сама нашла себе занятие – здоровалась и прощалась с каждым, кто поднимался по ступеням. Некоторые ей отвечали, и это немного поднимало ее в собственных глазах.

- Лилька! – зверский шепот заставил ее обернуться. Из часовни бочком выбрался Αльфред.

- Что случилось?

- Сможешь сбегать в ректорат и принести еще бланки?

- Чего?

- Да бланков не хватает. Мы с Янко пару штук испортили…Думали, хватит…

- Αга. Сейчас! Я быстро!

Радуясь, что нашлось хоть какое-то занятие, девушка торопливо попятилась и чуть было не полетела вверх тормашками, споткнувшись о толстого рыжего кота, которому прямо сейчас приспичило потереться о ее ноги, боднув макушкой под коленки.

- Левиафан? Ты… вернулся!

Забыв про все на свете, девушка схватила кота в охапку, зарывая лицо в рыжий мех, почесывая, тиская и лаская.

- Бедненький! Как исхудал… как шерстка твоя растрепалась…

Кот какое-то время терпел эти ласки, а потом начал решительно вырываться, шлепнувшись на землю эдаким куском рыжего теста, но тут же вскочил упруго, как мячик.

- Мряф! – сердито тявкнул он.

- Лилька! – долетел сердитый шепот.

- Ой… Левушка, ты это… подожди. Я сейчас!

Снова схватив кота на руки, девушка со всех ног побежала в ректорат. Задерганная секретарша лишь махнула рукой – мол, на столе посмотри свои бланки! – и Лилька, наугад цапнув несколько листов бумаги с гербом университета и шапкой «Дорогой выпускник…» помчалась обратно.

Она надеялась, быстро отдав бланки Альфреду, потихоньку убраться от часовни, чтобы покормить внезапно вернувшегося любимца, расспросить его о том, где тот пропадал и заодно пожаловаться на жизнь, но приятеля нигде не было. И, решившись, Лилька осторожно поднялась по ступенькам, пробравшись в часовню с котом в одной руке и пачкой бланков в другой.

Церемония уже подходила к концу. Альфред как раз наскоро проставил фамилию очередного выпускника в последнем бланке и просиял, когда заметил Лильку.

- Спасительница! – шепотом выдохнул он. - Ого, и Лёвка нашелся?

Девушка кивнула и, отдав бланки, попятилась в дальний угол. Хотелось уйти, но и посмотреть церемонию, раз пришла, тоже было интересно.

В глубине часовни, подсвеченная огнями, застыла статуя богини Смерти. У ее ног курились ароматические свечи, босые ноги статуи утопали в свежих цветах. Справа и слева от нее замерли ректор университета некромантии Виктор Вагнер-старший, все ещё красивый представительный мужчина в парадной мантии с седыми волосами, рассыпавшимися по плечам, а также глава гильдии некромантов маэстро Людмил Кривоус. В виде исключения помощником у него был декан, Виктор Вагнер-младший, в нужный момент передававший ему именные медальоны.

Церемония была проста – каждый выпускник подходил, преклоняя колена перед статуей богини, и произносил клятву, после чего осторожно надрезал себе ладонь и своей кровью окроплял подол платья богини. Каплю этой же крови он выдавливал на собственный диплом, удостоверяя встроенные в него магические печати. Уже после этого маэстро Кривоус надевал на шею новоиспеченного некроманта медальон, который тот обязательно трогал окровавленными пальцами, активируя его связь и защиту. Церемония была отработана до мелочей – пока у подножия статуи произносились заветные слова, в тени тихо, без лишней суеты, работали организаторы, и Лилька почувствовала что-то вроде разочарования. Волшебство исчезало, уступая место работе. Как же они сами через год будут входить сюда, зная, что за красивым фасадом скрыт обыкновенный труд обыкновенных людей? А может, это и есть часть взросления – осознание того, что ничего не происходит просто так, само по себе, и чтобы совершилось чудо, нужно потрудиться.

Наконец, последний выпускник получил свой диплом и медальон и под приветственные крики остальных спустился по ступеням. Настал черед завершения церемонии. Три некроманта – ректор, декан и глава гильдии – выступили вперед. Плавным отработанным жестом они обнажили клинки своих ножей, взмахнули ими – и все вокруг озарилось призрачным светом. В три голоса они начали начитывать заклинание призыва, прося богиню обратить внимание и призреть неофитов, вступающих на стезю служения ей.

Часовня озарилась огнем. Те, кто толпился у крыльца, стали опускаться на колени, ожидая явления богини, но ее изваяние оставалось скрытым в сумраке.

Отзвучали последние слова – и ничего не произошло. Повисла пауза.

- Интересно, так и должно быть? - не выдержала Лилька, наклоняясь к Альфреду.

- А я почем знаю? – скривился тот.

Старшие переглянулись. Возможно, все и впрямь пошло не так.

Вперед шагнул Вагнер-младший.

- Богиня…- сорвалось с его губ.

- Погоди…

Шелестящий шепот пришел откуда-то со стороны. Все, кто был в часовне, вздрогнули, завертели головами. Лилька тихо охнула. Εй показалось, что она уже однажды слышала этот голос. Слов девушка не помнила, но эти интонации…

- Богиня?

- Еще рано. Еще не все собрались.

Клубы дыма курильниц, окутавшие статую, загустели, и казалось, что изваяние качает головой.

- Есть еще один. Последний.

- Кто?

Вопрос остался без ответа. А если слово и прозвучало, то его заглушил слитный вопль, который не могли сдержать все свидетели.

Статуя богини сошла с постамента. И она была не одна. Полуобернувшись назад, богиня, как обычная смертная женщина, тянула за руку из тьмы на свет юношу. Обычного юношу, в котором все было как обычно, за исключением одного – его тело не имело ауры.

- Есть еще один, чью клятву я услышала и приняла, – прошелестел бесплотный голос. - И, хоть прозвучала она не здесь и не сейчас, но ее искренность не вызывала сомнений. И потому он здесь.

Лилька узнала его первой.

- Валька! – взвизгнула она, роняя Левиафана, и ринулась вперед. Подскочила, повисла на шее. – Ты. Живой! Вернулся. А где ты был?

- Лилия, - выдохнул он чужим, голосом. - Ты…

- Конечно, я. А ты? Ты-то откуда взялся? И как оказался там?

Она тормошила, заглядывала в глаза, и до этого стоявший, как в ступоре, юноша медленно обвел взглядом часовню, задержавшись на лице Лильки.

- Это не сон…

- Конечно, не сон. Валька, очнись немедленно. Ну, что ты прямо как…

- Любишь его?

Лилька стремительно обернулась. Смерть смотрела на него во все глаза.

- А? Что?

- Если любишь, сама должна знать, что делать! – на бледном лице богини не дрогнул ни единый мускул, только шевелилась губы.

Девушка перевела взгляд на юношу, к которому прижималась. Потом обернулась на Смерть. Снова на юношу. На Смерть…Глаза ее медленно расширились. До нее начало кое-что доходить. Еще минута – и она с визгом бы отпрянула от него. Но потом все-таки решилась. Схватила Вальтера за уши, притягивая к себе, и жадно поцеловала в губы.

- Йе-хху! – шепотом воскликнул Альфред, толкая в бок Янко.

Стоявший столбом Вальтер вдруг содрогнулся, дернулся всем телом, словно в него попал разряд молнии. С его губ сорвался тихий сдавленный стон. А в следующий миг он уже сам, словно очнувшись, сгреб Лильку в охапку, и мягким облачком вокруг них двоих снова засияла бело-розовая аура.

- Не может быть, – выдохнул Вагнер-младший. – Это… это…

- Я же сам видел, – поддакнул ему Людмил Кривоус. – И сам констатировал…

Оба некроманта перевели взгляд на богиню. Та стояла и смотрела, как у алтаря целуются юноша и девушка. Почувствовав взгляд мужчин, Смерть оглянулась на них, и ее полные вишневые губы изогнулись в шаловливой улыбке.

- Удивлены? Да, согласна. История стара, как мир, и все равно всегда, когда повторяется одно и то же, это чудо воспринимается по-новому.

- Ты… что ты сделала? – шепотом воскликнул Вагнер-младший.

- Мужчины, - богиня закатила глаза точь-в-точь как любая смертная женщина. - Да когда вы уже поймете, что для нас, женщин, главное не ум, красота и богатство. И прекрасные порывы вашей загадочной души для нас – лишь пепел на ветру. А вот поступки, дела… готовность сделать в нужный момент решительный шаг – или, наоборот, этого шага не сделать! – это и заставляет нас любить. Этот мальчик принес в жертву своей любви и верности самое ценное, что у него было. Кого-нибудь другого я бы забрала, не поморщившись – зачем тебе жизнь, если ты так легко готов от нее отказаться? Таких я не люблю, таких самоубийц порой отвергаю нарочно, потому что смерть, как и жизнь, надо ценить и уважать, а не относиться к ней, как к игрушке. Кому, как не некроманту, знать, какая это ценность – жизнь и как за нее следует цепляться до последнего вздоха! За счастье и любовь надо бороться изо всех сил, а не стыдливо убегать от проблем. Таких слабаков и трусов, решающих умертвить себя по глупости или дурости мне не надо. Таких я не люблю. Но здесь и сейчас… - богиня улыбнулась, глядя на застывшую в объятии пару. - Там совершилось жертвоприношение. Он жертвовал собой. Такого дара я не могла не оценить. И не могла не наградить в ответ.

Улыбнувшись последний раз двум некромантам, богиня приблизилась к алтарю, возле которого двое так и застыли, не в силах оторваться друг от друга. Почувствовав на себе взгляд богини, Вальтер все-таки поднял глаза.

- Ради того, на что ты был готов пойти, ради твоей клятвы – помнишь, месяц тому назад? - я вернула тебе твою жизнь. Вернее, дала тебе возможность прожить ее до отпущенного природой срока. Смотри же. Не каждому выпадает второй шанс, - она перевела взгляд на Лильку. - Теперь вы – жизнь в руках друг друга. Будьте вместе. Будьте живы.

Миг – и она снова застыла на алтаре. И лишь изогнувшая губы каменная улыбка напоминала о том, что только что произошло.

ЭПИЛОГ

Выпускной бал, первый и единственный бал, на котором могли веселиться студенты, только-только начинался. Уже были сказаны все торжественные речи, уже отзвенели напевы благодарственного молебна, уже были откупорены бочонки и бутыли с вином и другими напитками, и уже звучала музыка. Веселье пока еще только набирало обороты. Куда спешить, если впереди вся ночь – и вся жизнь?

- Скучаешь?

Мирабелла вздрогнула и обернулась.

Перед нею стоял Александер Белла. Бледный, как смерть, какой-то синий, с кругами под глазами, но улыбающийся.

- Ты… ты, - от волнения девушка не могла подобрать слов. - Как ты себя чувствуешь?

- Ничего, - он пожал плечами. - Поздравь меня. Я теперь дипломированный специалист по алхимии!

- Поздравляю! – воскликнула Мирабелла. – Это… здорово!

Она улыбнулась, но улыбка получилась грустной – дежурные целители не подходили близко к часовне, ожидая в сторонке, и девушка пропустила всю церемонию.

- Ага, - Αлександер кивнул и разулыбался, как мальчишка. – Отец доволен – слов нет!.. - он прислушался к чему-то, склонив голову набок. – Может, потанцуем?

Это было так неожиданно, что Мирабелла растерялась. Была как раз небольшая пауза между танцами, когда можно было успеть занять свои места.

- Пошли? - он тихонько дотронулся до ее руки.

- Но, – девушка вдруг испугалась, – я не могу… Я на дежурстве! И я неподобающе одета для танцев!

В доказательство она дернула себя за полу парадной мантии.

- А тебе не все равно, где дежурить – там или тут, подпирая в углу стенку?

- Но вдруг кому-то станет плохо?

- А разве кроме тебя тут нет других целителей?

- Есть, но… если они не справятся?

- Вот если не справятся, тогда и прервемся. Смелее, Мирабелла! Раньше ты была намного решительнее… когда целовалась, - Александер подмигнул, потом неожиданно резко крутанул ее, взяв за запястье, и девушка с некоторым опозданием заметила, что за разговором ее все-таки вытолкнули на середину зала и поставили в ряд других девушек, где она в своей темно-зеленой мантии целительницы выделялась, как черная ворона на белом снегу.

- Выше нос! – Александер занял свое место. - Ты чудесно выглядишь. И я правильно сделал, что вытащил тебя из твоего угла. Такие девушки не должны прозябать в безвестности!

Музыка, наконец, заиграла, и можно было не разговаривать, а танцевать, тем более что в танце предполагалось несколько раз менять партнеров, так что в какое-то время Мирабелла даже начала получать удовольствие.

Они снова встретились только на пятой или шестой фигуре, и Александер на миг крепко сжал партнершу в объятиях.

- Ты чудесно танцуешь! – выпалил он.

- И когда это ты успел заметить? - разгоряченная танцем, Мирабелла осмелела и даже рассмеялась.

- Когда? Да я глаз с тебя не сводил. Двум девчонкам ноги отдавил.

- Бедные… Ты перед ними извинился?

- Само собой! Ух, какая ты легкая! – он подхватил ее во время исполнения следующей фигуры, закружив в воздухе. - Тебя на руках носить одно удовольствие.

- Шутишь! – Мирабелла была рада, когда ее снова поставили на пол.

- Вовсе нет! Так бы и пронес…

- Ты только что после болезни, тебе нельзя перенапрягаться!

- Раз ты так говоришь, не буду, – он успел подмигнуть и улыбнуться прежде, чем их опять разъединил танец. Но, проскальзывая мимо с очередной партнершей, Александер успел послать Мирабелле воздушный поцелуй.

Они снова встретились только на последней фигуре, и их руки соприкоснулись за несколько секунд до того, как прозвучал финальный аккорд.

- Как? Уже? - воскликнул Александер. – Танец кончился?

- И хорошо! – осадила его Мирабелла. - Ты так тяжело дышишь… Тебе нельзя так напрягаться. Ты же только вчера встал с постели…

- Если это говоришь ты, я верю, - посерьезнел парень и вдруг спросил: - Хочешь, познакомлю тебя с родителями?

- З-зачем? - оторопела девушка, но Александер уже решительно протискивался сквозь толпу в ту сторону, где собирались родители и старшие братья выпускников, волоча ее за собой с неожиданной силой.

Семейство Белла расположилось в уголке, и среди них обнаружилась мэтресса Дебора Шмыгова, а также декан факультета ветеринаров. Женщина что-то горячо втолковывала декану и главе рода Белла, время от времени кивая на топтавшегося рядом Йоганна Беллу.

- Талант! – услышали Александер и Мирабелла, подходя. - Несомненный талант. И губить его среди ветеринаров? Я считаю это недопустимым.

- Но среди Белла никогда не было ведунов… по мужской линии, - защищался глава семьи.

- Нет, так будут! В конце концов, все когда-то происходит в первый раз…

- Ну… если вы уверены, что мальчишке будет там лучше… О, а вот и наш выпускник! – Белла-старший с удовольствием отвлекся от беседы. - Поздравляю, сынок! А кто это с тобой?

Мирабелла вдруг почувствовaла, как горячие пальцы парня крепко-накрепко cтиснули ее ладонь.

- Девушка, которая спасла мне жизнь, – промолвил он. – Моя невеста.

- Ой!

Это xором сказали и сама будущая целительница, и глава рода, и его супруга.

- А что тут такого? – удивился Александер. - Я теперь с профессией. Могу семью содержать. Выйдешь за меня замуж? – подмигнул он Мирабелле.

Та захлопала ресницами, силясь собраться с мыслями. Чего-чего, а этого она никак не ожидала.

- Я… мне… подумать надо, - выдавила она, наконец.

- Да чего тут думать? Тебе пойдет моя фамилия.

- Уверен? - невольно хихикнула она.

- Если не заметила, ты ее уже носишь!

- Как?

- Очень просто. Прислушайся к себе. Ты ведь Мира-белла! А я – Александер Белла. Так что успокойся и пойми, что это судьба!

И он так мягко и ненавязчиво подтолкнул ее к родным, а те столь же мягко расступились, впуская девушку в свой круг, что будущая целительница действительно сразу успокоилась. И обрадовалась.

Они не танцевали. Они вообще держались в стороне ото всех. Едва зазвучала музыка, Вальтер увлек Лильку подальше, в тень. Он был слишком счастлив. Девушка сама спешила убраться подальше, и едва они остались наедине, обхватила его руками за шею, прижимаясь всем телом.

- Валька, - прошептала она, касаясь кончиками пальцев его волос, шеи, плеч и груди. – Мне даже не верится, что это ты… что ты здесь, со мной… Скажи, что с тобой случилось?

- Я сам не знаю, - юноша нахмурился, пытаясь вспомнить. – Знаю только одно – для меня на тот момент это был единственный выход. Наверное, не стоило так поступать, но… Пойми, я тогда мог думать только о том, что мы можем никогда больше не встретиться и… И если бы не милость богини… Не знаю, что со мной было бы.

- И я не знаю… Что же мы будем теперь делать?

Юноша покачал головой. Семья наверняка оплакивает его, как безвременно умершего и пропавшего без вести. Мама переживает, отец тоже… Надо бы дать о себе знать - успокоить их, сказать, что ему повезло остаться в живых – вернее, вернуться в мир живых благодаря покровительству богини Смерти – но что-то заставляло откладывать воссоединение с родными. Над ним все ещё висела угроза нежеланного брака. Если бы возвращение в лоно семьи сделать условием расторжения помолвки… Но вдруг в ответ на такое самоуправство отец лишит его наследства? Что он тогда будет делать?

- Не знаю, – подумал он вслух. - В одном только уверен – я тебя не брошу.

- И хорошо. - Лилька спрятала лицо у него на груди. - Вальтер, я… когда ты рядом, я себя чувствую такой… живой… И какая же я была дурочка, что не замечала этого раньше! Я… знаешь, наверное, я тоже тебя люблю.

На перилах окна, запрокинув морду к луне, сидел толстый рыжий кот, прислушивался к доносившимся до него голосам и довольно улыбался.

Конец.