Правда и вымысел о Второй мировой войне

Глава 1 Публикации дипломатических документов. Мемуарная литература

В арсенале средств идеологического воздействия английская буржуазная историография видное место отводит публикациям дипломатических документов. Сборники документов рекламируются издателями — обычно крупными буржуазными историками, находящимися на государственной службе, — как полные и достоверные исторические источники.

Капиталистическая Англия имеет давние традиции в издании дипломатических документов. Их первые сборники, широко известные под названием «Синих книг», были опубликованы в конце 30-х годов прошлого века. Издание специальной серии документов, относящихся к подготовке первой мировой войны, а затем межвоенному периоду, стало важным средством обоснования и оправдания внешнеполитического курса Великобритании.

Сразу же после начала второй мировой войны английское министерство иностранных дел (Форин оффис) начало подготовку «Белой книги» — сборника специально подобранных дипломатических документов о причинах конфликта. При этом ставилась цель не только дать официальное объяснение причинам войны, но и оправдать те маневры, которые делало правительство Чемберлена в конце августа 1939 года, а также затянувшуюся более чем на двое суток «паузу» с объявлением войны гитлеровский Германии. По мере подготовки издавались отдельные подборки документов, а 30 сентября 1939 г. «Белая книга» была опубликована полностью [1].

В последующие годы, вплоть до конца войны, издательская деятельность Форин оффиса была незначительной. И лишь когда наметился победный исход и большое значение приобрели вопросы послевоенного мирного урегулирования, началась подготовка к изданию дипломатических материалов межвоенных лет под названием «Документы английской внешней политики, 1919–1939 [2]. Многотомная коллекция документов, издание которой не завершено до сих пор, является важным источником по внешней политике Англии и международным отношениям 20-30-х годов.

«Документы английской внешней политики» широко используются буржуазными авторами. Несмотря на определенные пробелы и искажения, издание представляет интерес и для советских историков, помогая вскрыть реакционные, антисоветские основы предвоенной политики правящих кругов Великобритании.

Решение об издании документов Форин оффиса было принято английским правительством в начале 1944 года и объявлено в палате общин 29 марта министром иностранных дел А. Иденом. Советский историк Б. Е. Штейн отмечал, что это было вызвано стремлением правящих кругов Англии оправдать свой внешнеполитический курс в период между двумя мировыми войнами, а также боязнью возможных разоблачений, которые могли быть сделаны в результате опубликования трофейных немецких документов [3].

Не случайно работа по подготовке публикации с самого начала была разделена на две части, причем приоритет предоставлен второй половине — документам 1930–1939 годов. Главными редакторами были назначены профессор современной истории, служащий Форин оффиса Л. Вудвард и профессор Р. Батлер. Первый занялся подготовкой документов предвоенного, наиболее важного десятилетия (вторая серия), второй — 1919–1929 годов (первая серия). Общий план работы был составлен Форин оффисом.

В 1947 году, уже после выхода из печати первого тома документов, редакторы предложили министру иностранных дел лейбористского правительства Э. Бевину изменить план издания, выделив в новую, третью, серию все документы 1938–1939 годов. Предложение было принято.

Главная причина изменений заключалась в необходимости дать быстрый ответ на разоблачение английской политики «умиротворения» фашистских агрессоров, сделанных на Нюрнбергском процессе в 1946 году. Кроме того, правящие круги Великобритании считали, что Советское правительство ответит на отказ западных держав от совместного издания трофейных документов, который был дан в обстановке начатой «холодной войны», а также выпуск явно тенденциозного и антисоветского сборника [Речь идет о подготовке официальными ведомствами США, Англии и Франции антисоветского сборника немецких документов «Nazi — Soviet Relations 1039–1941», Wash., 1984 [4]] публикацией трофейных немецких документов, имеющихся в распоряжении МИД СССР, документов, проливающих свет на английскую политику капитуляции и сговора с Гитлером в период 1938–1939 годов[Как известно, в ответ на издание сепаратно подготовленного сборника немецких дипломатических документов Советское правительство опубликовало «Документы и материалы кануна второй мировой войны» [5]]. Так что Форин оффис принимал меры для подготовки «документального опровержения».

3 мая 1948 г., когда подготовка первого тома новой, третьей, серии английских дипломатических документов шла полным ходом, в палате общин было сделано заявление об изменении плана издания. В результате весной 1948 года окончательно определился план издания: первая серия (1919–1929 гг.) под редакцией Р. Батлера, вторая (1930–1937 гг.) и третья (1938–1939 гг.) под редакцией Л. Вудварда.

С 1946 по 1964 год было опубликовано 32 тома коллекции, причем 19 состоят из документов периода 1930–1939 годов. Издание третьей серии полностью завершилось в 1961 году.

Коллекция дипломатических документов, относящихся к 1919–1939 годам, как и собрание соответствующих документов о происхождении первой мировой войны [6], издается на основе тематического принципа. Этот выбор редакторы издания Л. Вудвард и Р. Батлер объясняют единственной фразой. «Недостатки хронологического метода, — пишут они, — без какой-либо «сортировки» документов по содержанию настолько очевидны, что не нуждаются в упоминании» [7].

Выбор обычного для английских изданий тематического принципа объясняется не только «пороками хронологического метода», сколько открывающимися широкими возможностями для различных препараций, пропусков и «причесывания» документов. Используя этот принцип, нетрудно выдвинуть на первый план те документы, которые подтверждают концепцию редакторов, или, наоборот, отодвинуть на задний план и даже совсем опустить те из них, которые ей противоречат. Следует добавить, что большие возможности для маневрирования представляет издателям в ряде случаев и произвольный выбор хронологических рамок для той или иной темы.

Подчеркнем особо, что как коллекция документов об английской внешней политике 1919–1939 годов в целом, так и ее третья серия особенно являются далеко не полным и не объективным изданием. Хотя издатели всеми силами стараются скрыть это обстоятельство, оно становится совершенно явным для внимательного читателя. Так, производя отбор документов, редакторы нередко исключают из публикации даже те из них, которые отнесены ими же самими к разряду наиболее важных. С целью маскировки подобного рода пробелов применяются разные методы. Например, третья серия документов открывается материалами о подготовке гитлеровской Германией аншлюса Австрии. Ее исходная дата — 9 марта 1938 г. Это позволило на законном основании «забыть» о беседе лорда Галифакса с Гитлером в ноябре 1937 года, в ходе которой он дал понять, что Англия не заинтересована в судьбе Австрии, или о встрече английского посла в Берлине Гендерсона с фюрером 3 марта 1938 г. Материалы, опубликованные Советским правительством, показали, чьим интересам служит такая «забывчивость» [8]. Точно так же редакторы поступили с рядом важных документов по чехословацкому вопросу (отправной датой для него выбрано 16 марта 1938 г.), вследствие чего «выпали» протоколы совещания руководителей английского и французского правительств 29–30 ноября 1937 г.

После выхода в свет воспоминаний Л. Эмери, а затем А. Идена стало известно содержание этих переговоров. Бывший английский премьер, например, вполне определенно дал понять, что Англия не будет воевать из-за Чехословакии. Как пишет Иден, Н. Чемберлен заявил тогда французам, что англичане «не должны быть вовлечены в войну из-за Чехословакии… Он не думает, что было бы возможно мобилизовать общественное мнение Англии в поддержку вооруженного вмешательства на стороне Чехословакии, в то время как любая попытка прийти к разумному и мирному решению между Германией и Чехословакией будет поддержана» [9].

В ряде случаев, приводя какой-либо документ или ссылаясь на него, редакторы произвольно «опускают» другой, связанный с ним и нередко не менее важный. Так, например, во втором томе третьей серии нет ответа Гитлера на личное послание Н. Чемберлена от 13 сентября 1938 г. В примечании «разъясняется», что в архивах Форин оффиса его «найти не удалось». А иногда редакторы не делают даже и таких ссылок. В частности, без всяких объяснений в третьей серии отсутствуют записи важных бесед Н. Чемберлена и Э. Галифакса с Риббентропом, состоявшихся в Лондоне 10–12 марта 1938 г., а также послание английского премьера Гитлеру, переданное тогда же через германского министра иностранных дел [10].

Таким образом, публикация «Документов английской внешней политики, 1919–1939», в частности ее третьей серии, не является сколько-нибудь полной. Судьба ряда важных документов, существование которых уже доказано, остается неизвестной.

Следует отметить, что в издание нередко включены документы в выдержках или с большими купюрами. Так, например, записка заместителя министра иностранных дел А. Кадогана, обобщающая итоги переговоров Галифакса с доверенным представителем Берлина капитаном Видеманом, имевших место в июле 1938 года, начинается с довольно странного оборота речи «с другой стороны». В сноске редактор «разъясняет», что, хотя документ и содержал «предварительный параграф или параграфы», найти их в архивах Форин оффиса «оказалось совершенно невозможным» [11].

Характерной чертой третьей серии коллекции является то, что в ней помещены лишь отдельные документы из переписки Форин оффиса с английским посольством в Москве. А если они и приводятся, то лишь с вполне определенной целью: представить доказательства «неспособности» Советского Союза оказать военный отпор фашистской Германии в дни судетского кризиса 1938 года или его «нежелание» пойти на союз с Англией и Францией летом 1939 года и т. д. [12] Ясно, что такой подход к публикации дипломатической переписки Форин оффиса с посольством в Москве не является случайным. Он отражает основную концепцию английской буржуазной историографии о «позиции Москвы» в 1938–1939 годах.

Подведем итоги. Коллекция «Документов английской внешней политики, 1919–1939», особенно ее третья, завершенная раньше других серия, является отнюдь не объективным и далеко не полным изданием, хотя по количеству томов и их объему она намного превосходит известные публикации немецких, французских, итальянских дипломатических документов, а также английских, относящихся к проблемам происхождения первой мировой войны. Хотя ее редакторы неоднократно подчеркивают в предисловиях, что цель изданий состояла в том, чтобы «извлечь из архивов Форин оффиса полную документацию о характере и ходе осуществления политики, то есть показать, какой была английская политика», хотя они уверяют, что получили «полную свободу в выборе и классификации материалов» [13], их утверждениям, как показывают многочисленные факты, верить нельзя. Задача издателей, выполнявших, признают они это или нет, волю правящих кругов Великобритании, была, конечно, иной: показать какую-то часть истины, чтобы извратить и скрыть ее от общественности в целом.

В отличие от предвоенного периода, которому посвящена обширная публикация дипломатических документов, период второй мировой войны обеспечен документальными источниками весьма плохо.

В 1939–1945 годах в «Синих книгах» было опубликовано лишь небольшое количество специально подобранных документов. Окончание войны не привело к серьезным изменениям. В 1951–1954 годах «Чатам хауз», правда, выпустил из печати двухтомник «Документы международных отношений, 1939–1946» [14]. Но в издание были включены главным образом уже опубликованные документы.

Сильный удар по попыткам фальсификации истории второй мировой войны наносят советские публикации документов. В 1948 году МИД СССР издал два тома трофейных документов из архива министерства иностранных дел фашистской Германии. Советское правительство пошло на это лишь после того, как правительства США, Англии и Франции, отказавшись от совместной с Советским Союзом публикации, приступили в явно антисоветских целях к их изданию сепаратным путем. «Ввиду этого, — говорится в предисловии к первому тому сборника, — Советское правительство сочло себя вправе в свою очередь предпринять публикацию тех секретных документов из архива министерства иностранных дел, которые оказались в числе трофеев, захваченных советскими войсками после победоносного вступления в Берлин» [15].

Сборник «Документы и материалы кануна второй мировой войны» осветил многие темные места, и прежде всего в англо-германских отношениях 1937–1939 годов. Материалы из личного архива германского посла в Лондоне Дирксена, вошедшие во второй том [16], являются, в частности, грозным обвинительным актом против «двойной игры», которую вели правящие круги Великобритании весной — летом 1939 года.

Большую ценность в восстановлении правдивой картины межсоюзнических отношений в годы войны представляет переписка глав правительств СССР, США и Англии 1941–1945 годов [17]. Издание в Советском Союзе полных текстов посланий глав правительств трех великих держав нанесло сильный удар по попыткам реакционных политиков, публицистов и историков тенденциозно толковать отдельные выдержки из этой переписки, начало чему было положено У. Черчиллем еще в конце 40-х годов.

Значительный интерес представляют совместная публикация МИД СССР и Министерства иностранных дел Чехословакии, предпринятая к двадцатой годовщине Мюнхена [18], а также тематические подборки документов из архивов МИД СССР по вопросам внешней политики и международных отношений Советского Союза, в том числе протоколы переговоров делегации СССР с военными миссиями Англии и Франции, происходивших в Москве в августе 1939 года, а также материалы трех межсоюзнических конференций на высшем уровне — Тегеранской, Крымской и Потсдамской [19].

Правдивые и строго научные публикации документов, изданные в СССР, в том числе протоколов межсоюзнических конференций на высшем уровне, выставляют в весьма неприглядном свете реакционных историков и публицистов Англии, которые намеренно извращают характер отношений внутри антигитлеровской коалиции 1941–1945 годов.

Важным источником изучения внешней политики Англии кануна и периода второй мировой войны являются воспоминания ее политических и военных деятелей, а также дипломатов. Из-за скудости документальных публикаций, относящихся к периоду войны, мемуарная литература остается в ряде случаев единственным источником. Работа с этой литературой, безусловно, не проста. Многие высказывания, нередко делаемые мемуаристами с целью самооправдания или рекламы, не соответствуют действительности. Как правило, большинство фактов и данных, сообщаемых ими, нуждаются в проверке.

Среди мемуарных работ государственных деятелей Великобритании первое место по своему значению и влиянию на буржуазную историографию международных отношений конца 30-х — первой половины 40-х годов занимает «Вторая мировая война» Уинстона Черчилля в шести томах [20].

У. Черчилль — опытный публицист и историк. При написании «Истории второй мировой войны» он использовал большое количество документов, в том числе личных. Многие из них на страницах шеститомника приводятся либо полностью, либо с незначительными сокращениями, что ценно для исследователя. Целый ряд событий и эпизодов войны, например разгром Франции, период «битвы за Британию», дипломатические конференции, в которых участвовал Черчилль, встречи с президентом США Ф. Рузвельтом, изложены автором ярко, со знанием дела. Все это, учитывая, что большинство английских документальных материалов военных лет не опубликовано, делает мемуары У. Черчилля немаловажным источником по истории второй мировой войны.

Но работа привлекает внимание не только этим. Ее автор — крупнейший консервативный и государственный деятель Англии 40-50-х годов — внес большой вклад в разработку и обоснование буржуазной историографией концепции второй мировой войны в целом. Многие ее версии и оценки, в том числе открыто антисоветские по своему содержанию, обязаны Черчиллю своим происхождением.

По своему содержанию шесть томов «Второй мировой войны» У. Черчилля далеко не равноценны. Первый из них, в котором описываются события предвоенных лет, и часть второго приближаются к историческому исследованию, где автор одновременно выступает как современник, активный участник событий. Что касается остальных, то основной метод, использованный при их написании, заключается в подборке нужных автору документов, главным образом личных, и увязке их друг с другом более или менее обширными комментариями. Такой метод давал У. Черчиллю почти полную свободу изложения своей концепции.

Начав работу над мемуарами вскоре после окончания войны, У. Черчилль закончил ее в 1953 году. Если первый том был написан еще до того, как развернулась «холодная война», отцом которой нередко и не без основания называют Черчилля, то последний том вышел из печати в самый ее разгар. Вследствие этого по характеру выводов и оценок первый и частично второй том резко отличаются от всех предыдущих. В этой связи замечание автора в предисловии к первому тому о том, что «уроки прошлого» должны быть учтены в будущем, звучит по меньшей мере иронически [21].

В первом томе У. Черчилль критикует политику консервативных кабинетов С. Болдуина и Н. Чемберлена, способствовавшую перевооружению Германии и развертыванию фашистской агрессии. Но ответственность за это несут не только Англия и Франция. «Соединенные Штаты также не могут избежать приговора истории», — справедливо подчеркивает автор. «Моя цель, как одного из тех, кто жил и действовал в те дни, — пишет он в начале работы, — показать, как легко могла быть предотвращена трагедия второй мировой войны» [22].

Критическая направленность первого тома объясняется тем, что в довоенные годы У. Черчилль находился в оппозиции к внешнеполитическому курсу консерваторов, возглавляемых С. Болдуином, а затем Н. Чемберленом. Критика предвоенной политики позволила ему более выгодно представить собственную деятельность в 1940–1945 годах. Последующие части мемуаров, написанные в разгар «холодной войны», являются своеобразной саморекламой. Их антисоветский характер очевиден.

Оценивая вторую мировую войну с позиции английского империализма, У. Черчилль называет ее «ненужной войной». Ведь ее итоги привели к резкому нарушению «баланса сил» в мире, к появлению новых стран социализма, сплотившихся в могучую систему. Это вызывает сильное недовольство лидера английских консерваторов. Он призывает вернуться к традиционной политике «баланса сил» в ее новом антисоветском оформлении: блок США, Англии и Франции против СССР и социалистических стран [23]. Как известно, в этом У. Черчилль оказался неплохим пророком: менее чем через год после выхода из печати первого тома его воспоминаний, содержащего этот призыв, был создан НАТО.

Антони Иден, «молодой» лидер консерваторов, занимавший пост министра иностранных дел в правительствах С. Болдуина и Н. Чемберлена (1935–1938 гг.), в военном кабинете (1940–1945 гг.) и новом правительстве Черчилля (1951–1955 гг.), сам ставший премьер-министром (1955–1957 гг.), обратился к воспоминаниям, когда стало ясно, что его политическая карьера закончена. В 1960 году вышел том мемуаров, посвященный последнему периоду деятельности А. Идена, а через два года появилась книга воспоминаний о начале дипломатической карьеры, названная «Лицом к лицу с диктаторами». О событиях 1939–1945 годов Иден повествует в последнем томе воспоминаний, опубликованном в 1965 году [24].

А. Иден сообщает много интересных подробностей о процессе формирования внешней политики Англии в 1935–1938 годах. Он привлек много неопубликованных архивных и личных документов, в том числе протоколы кабинета, свои отчеты правительству о встречах и совещаниях с иностранными дипломатами и государственными деятелями. Кроме того, А. Иден использовал свой дневник тех лет и выступления в палате общин.

Основная идея первого тома воспоминаний — с документами и материалами в руках подтвердить «легенду», которая уже давно создана английской буржуазной историографией, а именно: А. Иден — идейный противник Н. Чемберлена, последовательный борец против фашистских диктаторов, ревностный сторонник коллективной безопасности в Европе.

Можно ли сказать, что автор справился со своей задачей? Нет, нельзя. Факты говорят о том, что деятельность А. Идена в Форин оффисе, на посту его бывшего шефа, была далеко не такой, как он ее изображает.

Во-первых, в своих воспоминаниях автор говорит лишь часть правды, скрывая от читателей факты, противоречащие «легенде». Так, сообщая о своем стремлении к совместным с Советским Союзом действиям против фашистской Германии, А. Иден умалчивает о том, что английское правительство, при его участии, смотрело сквозь пальцы на ее перевооружение и даже стремилось легализировать этот процесс [25]. Оправдывая отказ от сотрудничества с СССР, Иден неоднократно заявляет, что правительственные круги Англии считали Советское государство слабым, неспособным стать союзником против гитлеровской Германии. Подводя итоги своего визита в Москву в марте 1935 года, автор, например, подчеркивает, что в Англии существовало «почти всеобщее» мнение о том, что вооруженные силы Советского Союза находятся в «плохом состоянии» [26].

Другой довод Идена против активной борьбы с фашистской Германией — ссылка на общественное мнение Англии, которое якобы стояло за мир во что бы то ни стало [27].

Во-вторых, очень часто суть дела, мотивы действий английского правительства и своих собственных А. Иден пытается похоронить за массой деталей и подробностей.

В-третьих, хотя автор всеми способами подчеркивает свои разногласия с премьер-министром, используя для этой цели личные документы, общность их взглядов по коренным вопросам внешней политики несомненна. Английские буржуазные историки часто изображают А. Идена противником переговоров с Италией и, в частности, требования Муссолини о признании Англией захвата Эфиопии. Из письма Идена заместителю министра иностранных дел Р. Ванситтарту от 4 августа 1938 г. видно, что он соглашался с итальянским требованием, но добивался «вывода итальянцев с Майорки, механизированных дивизий из Ливии, объяснений по поводу укрепления островов в Средиземном и Красном морях и т. д.» [28]. Таким образом, если Чемберлен был готов пойти на признание без всяких условий, то Иден, заботясь об интересах английского империализма, стремился получить хоть кое-что взамен.

Попытки автора изобразить себя идейным противником Н. Чемберлена не дают желаемого эффекта. Будучи в 1935–1938 годах министром иностранных дел Англии, А. Иден как в печати, так и публично выступал против умиротворения фашистских агрессоров, однако, как об этом неопровержимо свидетельствуют факты и подтверждают его собственные воспоминания, он сам весьма мало делал для противодействия агрессии. Можно лишь согласиться с известным английским историком А. Тэйлором, который после выхода мемуаров Идена из печати писал: «Он выступал против диктаторов, но не оказывал им сопротивления» [29].

Второй том мемуаров А. Идена, второй по хронологии описываемых событий, названный «Подведение итогов», посвящен главным образом показу его деятельности в качестве министра иностранных дел в военном кабинете У. Черчилля с конца 1940 по июль 1945 года. В первых главах Иден дает оценку событий, предшествовавших войне, описывая их с позиций отставного министра, «не согласного с внешней политикой», которую проводил Н. Чемберлен [30]. Характерна позиция, которую занимает Иден, описывая первые недели второй мировой войны. Он совершенно опускает вопрос о том, почему Польша не получила помощи от Англии и Франции, обусловленной соответствующими соглашениями. Это нетрудно понять: 3 сентября 1939 г. Иден вошел в правительство Чемберлена, став министром по делам доминионов, и, следовательно, в достаточной мере ответствен за позицию кабинета.

Излагая свою деятельность в качестве министра иностранных дел, Иден пытается показать, что его роль в руководстве внешней политики Англии не уступала роли У. Черчилля. С этой целью он напоминает, что в военные годы неоднократно встречался с крупными политическими деятелями стран антигитлеровской коалиции — Сталиным, Рузвельтом, де Голлем, Хэллом и др. Автор описывает свои встречи с советским послом И. М. Майским в 1941 году. При этом Иден изображает английское правительство и себя лично сторонниками тесного сотрудничества с Советским Союзом. Однако общая для английских политиков и буржуазных историков концепция явственно видна: предложения, а затем и требования СССР об оказании ему действенной помощи в борьбе с гитлеровской Германией, в частности об открытии второго фронта в Европе в 1941–1942 годах, утверждает автор, не могли быть выполнены [31].

Довольно бегло говорит Иден о конференциях трех стран, возглавлявших антигитлеровскую коалицию: Тегеранской, Крымской и Потсдамской, не упуская, впрочем, случая бросить тень сомнения на политику СССР, на решения, согласованные союзниками. Он, например, заявляет, что соглашение о вступлении СССР в войну против Японии, достигнутое в Крыму, было ошибкой, «божьей карой», что уже через несколько недель после конференции Советское правительство якобы нарушило «Декларацию об освобожденной Европе» [32]. В этом Иден перекликается с буржуазными историками, выступающими с открыто антисоветских позиций.

Второй том воспоминаний Идена почти ничего не добавляет к картине английской внешней политики 1939–1945 годов, уже нарисованной Черчиллем. Автор не сумел доказать тезис о своей ведущей роли в решении внешнеполитических проблем, а используемые им документы нередко свидетельствуют, что в антисоветских настроениях Иден почти ничем не отличался от Черчилля.

Воспоминания Г. Макмиллана (том первый — «Ветры перемен, 1914–1939», том второй — «Пожар войны, 1939–1945» [33]), видного деятеля консервативной партии послевоенных лет, — продолжение традиции, начатой Ллойд-Джорджем, развитой У. Черчиллем и А. Иденом. Но в отличие от них, Г. Макмиллан стержнем мемуаров делает свою биографию и этапы карьеры. С 1931 года Макмиллан все большее внимание уделяет внешнеполитическим проблемам, что сразу сказывается на содержании первого тома воспоминаний.

Хотя автор, как правило, придерживается официозных взглядов, в ряде случаев его оценки идут вразрез с ними, что объясняется особой позицией, которую он вместе с У. Черчиллем занимал в консервативной партии. Так, англо-германское морское соглашение 1935 года он расценивает как «вопиющую ошибку» Англии, критикует отказ правительства от противодействия фашистской Италии, напавшей на Эфиопию. Мюнхен Макмиллан справедливо называет «поворотным пунктом» на пути к войне, подчеркивает личную ответственность Н. Чемберлена, капитулировавшего перед Гитлером уже во время его первой встречи с фашистским диктатором 15 сентября 1938 г. [34]

Г. Макмиллан стремится доказать, что он, как и Черчилль, в 1939 году выступал за создание «фронта мира» с участием СССР. «Почему мы не сделали реальных усилий, чтобы вовлечь Россию в активный союз, и т. д.? — спрашивает он. — Возможно, верный ответ заключается в том, что все были за это ответственны…». Хотя правящие круги стремились сохранить за Англией статус великой державы, они не желали платить за это. Они выступали за мир, но были равнодушны к мероприятиям по его защите, замечает автор [35].

Конечно, это объяснение нельзя считать полным. Оно затушевывает главное: антисоветскую направленность политики «умиротворения» 30-х годов. Макмиллан утверждает, что «умиротворение» не было обдуманной политикой и Чемберлена нельзя обвинять в том, что он стремился направить Гитлера на Восток, с тем чтобы Германия «растратила свои силы в конфликте с Россией». «Такого плана не существовало» [36],- бездоказательно заявляет автор. Макмиллан полностью солидарен с многочисленными антисоветски настроенными апологетами «умиротворения».

Второй том мемуаров охватывает период войны. Первая часть его, где речь идет о событиях 1939–1941 годов, представляет немалый интерес. Макмиллан вынужден признать, что правительство Чемберлена лишь под нажимом общественности и оппозиции пошло на объявление войны Германии и что это стало «личной трагедией» для премьера. Поэтому предательство Польши и бездействие Англии и Франции на западном фронте сопровождались яростной антисоветской кампанией и прямой помощью белофиннам в войне против СССР. Макмиллан сообщает, в частности, что 23 февраля 1940 г. в Лондоне было официально объявлено о скорой отправке 20–22 тыс. солдат для «помощи финским войскам» [37]. Автора нельзя упрекнуть в некомпетентности: в конце 1939 года он стал членом специального комитета, руководившего помощью Финляндии.

Рассказывая о своей работе в министерстве снабжения, Макмиллан показывает суть англо-американских отношений в 1940–1941 годах, торгашеский характер военной помощи, оказываемой Соединенными Штатами Америки Англии. Эти свидетельства представляют немалый интерес.

Явно не симпатизируя СССР, автор признает, что вступление его в войну с Германией было весьма выгодно Англии. Макмиллан полностью поддерживает Черчилля в его отказе от выполнения требований Советского правительства открыть второй фронт в Западной Европе. В этом взгляды Макмиллана ничем не отличаются от господствующей официальной концепции буржуазной историографии.

Большая часть второго тома мемуаров Макмиллана посвящена описанию хода событий и действий Англии на Ближнем Востоке и в Восточной Азии. Здесь много биографического материала, не вызывающею большого интереса.

Значительный интерес для понимания внутренних пружин английской внешней политики довоенных лет, а также периода «странной войны» представляют воспоминания Л. Эмери, видного деятеля консервативной партии, представлявшего интересы колониальной буржуазии [38].

В плане критики внешней политики Чемберлена автор в какой-то мере напоминает Черчилля. Однако он идет дальше, называя по именам инициаторов мюнхенской политики. По языку и силе образов мемуары Л. Эмери несомненно превосходят работы Черчилля, Идена, Макмиллана.

Конечно, далеко не со всеми выводами автора можно согласиться. Так, например, он выступает защитником обанкротившегося курса на сближение с фашистской Италией, всячески обеляет капитулянтскую политику министра иностранных дел С. Хора во время итальянской агрессии против Эфиопии. Примечательна характеристика, которую дает Л. Эмери А. Идену на посту министра иностранных дел. «Антони Иден был назначен министром иностранных дел, — пишет он, — для того чтобы показать преданность Болдуина идее коллективной безопасности и нежелание идти на компромисс с Муссолини в вопросе об Эфиопии. Эта политика привела к плачевным результатам. Но тот факт, что Иден остался на своем посту (в правительстве Н. Чемберлена, — Г. Р.), ясно показывал, что в принципе мы от этой политики не отказались…» [39].

Но особенно серьезно звучит критика, когда речь заходит о мюнхенской политике Чемберлена. Л. Эмери подтвердил факт, на который уже давно указывали советские историки: идея Мюнхена родилась в правящих кругах Англии еще осенью 1937 года; она была сформулирована Чемберленом на совещании с премьер-министром Франции Шотаном и министром иностранных дел Дельбосом в конце ноября 1937 года [40].

Действия «творца» мюнхенской политики Н. Чемберлена автор расценивает весьма отрицательно. «Фактически он боялся лишь одного: как бы нас не вовлекли в какую-нибудь франко-русскую группировку, направленную против диктаторов», — саркастически замечает Эмери. Другого капитулянта — французского министра иностранных дел Боннэ — Л. Эмери называет «честолюбивым конъюнктурщиком». Справедлива и оценка, которую автор дает мюнхенскому сговору. «Фактически Гитлер, — говорит Л Эмери, — ведя войну нервов, сумел с помощью грандиозного шантажа запугать своих нерешительных и миролюбивых противников… Мюнхен не только не способствовал укреплению мира, но и сделал войну более вероятной» [41].

В отличие от многих мемуаристов и буржуазных историков Англии и Запада в целом, автор правильно характеризует позицию СССР в период чехословацкого кризиса. «Россия во время всего этого кризиса, — недвусмысленно подчеркивает он, — занимала абсолютно ясную позицию. Литвинов последовательно отстаивал идею коллективной безопасности, то есть по существу выступал за союз между Россией и западными державами…» [42].

Двенадцатая глава мемуаров Л. Эмери носит примечательное название — «Игра в войну». Его автор выбрал не случайно. Он отмечает, что «странная война» явилась логическим следствием всей политики правительства Чемберлена в 1937–1939 годах. Интересны аргументы, которые приводятся для доказательства того, что концепция «странной войны» была разработана еще в сентябрьские дни 1938 года [43]. Однако Эмери ничего не говорит о том, что лежало в основе и этой «концепции», и самой «странной войны». И все же из всего изложенного можно сделать следующий вывод: отказавшись от активных действий против фашистской Германии, правящие круги Англии и Франции сохраняли для себя возможность сговора с Гитлером, чтобы организовать «крестовый поход» против СССР.

Несмотря на ряд противоречивых оценок и выводов, мемуары Л. Эмери содержат правильную оценку политики, проводившейся правящими кругами Англии накануне и в первый период войны.

Гораздо меньший интерес представляют воспоминания С. Хора, Дж. Саймона, Э. Галифакса, занимавших в разные годы пост министра иностранных дел, а также ряда дипломатов и ответственных чиновников Форин оффиса [44]. Документальная основа их слаба. Основная цель авторов — оправдать не только политику «умиротворения», но и свое участие в ней.

Наиболее рьяно в защиту «умиротворения» выступает Н. Гендерсон. «Принципы, которыми я руководствовался, — откровенно сообщает он в книге, изданной через несколько месяцев после начала второй мировой войны, — …заключались в том, что мир в Европе основан на достижении взаимопонимания между Англией и Германией. Я был готов… делать все, что в моих силах, чтобы сблизиться с нацистскими лидерами и, если возможно, завоевать их доверие и даже симпатию…» [45].

«Умиротворение, как его представлял м-р Чемберлен, — отмечает Гендерсон, — означало обеспечение справедливых решений путем переговоров… Те, кто его отвергают, помещают себя в одну кампанию с нацистскими экстремистами…» [46]. И это писалось уже после начала войны. Бывший посол, еще и еще раз защищая свою деятельность в 1937–1939 годах, заявлял: «Если бы я мог начать снова, я бы во всех значительных случаях действовал так же, как я действовал в течение двух лет моего пребывания в Берлине…» [47].

Лишь Роберт Ванситтарт, являвшийся в 1930–1938 годах заместителем министра иностранных дел, резко отрицательно оценивает действия правящих кругов Англии. Эти круги, отмечал он, «думают прежде всего о собственных эгоистических интересах и только потом о международной безопасности». В разгар войны Р. Ванситтарт полностью признал ответственность Англии за ее начало [48].

Значительный интерес представляют биографические работы К. Фейлинг и Я. Маклеода — видного деятеля консервативной партии — о Н. Чемберлене и Ф. Вильямса о К. Эттли [49]. Первые две основаны на личных дневниках и переписке Чемберлена. И хотя книга К. Фейлинг издана в 1946, а Я. Маклеода в 1961 году, обе они выполняют одну и ту же задачу: реабилитировать в глазах общественного мнения Англии как политику «умиротворения», так и ее главного идеолога и творца.

Что касается работы Ф. Вильямса, то она почти не затрагивает периода до 1945 года. И все же ряд признаний лидера лейбористской партии, использованных автором, весьма любопытен. Мы видим, что, как и У. Черчилль, он выступал сторонником «балканского варианта» второго фронта. Так же как и лидер консерваторов, он скорбит о том, что Ф. Рузвельт и военные руководители США «не поняли» вовремя Англию и действовали на руку Советскому Союзу [50].

Книга Ф. Вильямса — яркое доказательство того, что взгляды К. Эттли по вопросам внешней политики и англо-советских отношений, как, впрочем, и правого руководства лейбористской партии в целом, почти ничем не отличались от соответствующих воззрений консерваторов.

Биографическая работа графа Биркенхэда «Галифакс. Жизнь лорда Галифакса», опубликованная в 1965 году, интересна тем, что ее автор использовал дневники бывшего министра иностранных дел Англии и другие неопубликованные материалы. Автор стремится оправдать взгляды и действия Э. Галифакса, не останавливаясь перед критикой Н. Чемберлена, правда весьма поверхностной. Биркенхэд, например, приводит традиционный тезис английской буржуазной историографии, согласно которому неудача политики «умиротворения» объясняется тем, что Чемберлен плохо «знал мир», не имел опыта в вопросах «внешней политики» и «ошибочно верил» в плодотворность личных контактов с фашистскими диктаторами. В то же время он заявляет, что политика Чемберлена была поддержана «подавляющим большинством английского народа» [51].

Автор стремится доказать недоказуемое, а именно, что после ликвидации Гитлером мюнхенского соглашения Англия резко изменила позицию, отказавшись от «умиротворения», что в марте 1939 года началась «новая глава» в английской внешней политике. Главная заслуга этого поворота принадлежит, конечно, Галифаксу. Ссылаясь на Галифакса, Биркенхэд проводит мысль о том, что летом 1939 года соглашение с СССР не было подписано не только потому, что Польша и Румыния не желали принять военную помощь социалистического государства, но главным образом якобы потому, что Москва не хотела действовать вместе с Англией и Францией [52].

Однако выдержки из дневников Галифакса еще раз показывают, что препятствия соглашению трех государств выдвигались отнюдь не Москвой. Вплоть до 20-х чисел августа Англия продолжала секретные переговоры с Германией, надеясь на сделку, которая прямо или косвенно должна была привести к международной изоляции Советского Союза. В Форин оффисе готовились к переговорам с Герингом, который должен был тайно прибыть в Лондон для встречи с Н. Чемберленом 23 августа 1939 г. [53]

Хотел Биркенхэд того или нет, но он приводит немало данных, демонстрирующих реакционный, антисоветский характер политики Великобритании в 1938–1939 годах, одним из авторов которой был лорд Галифакс.

Источником, раскрывающим в ряде случаев мотивы политики, проводившейся США перед войной и в начале ее, является публикация материалов и документов английского посла в Вашингтоне (1933–1940 гг.), активного «миротворца» лорда Лотиана [54].

Интересный материал, в том числе по политическим проблемам периода войны, дают мемуары военных деятелей Англии: фельдмаршала Монтгомери, начальника имперского генерального штаба и председателя комитета начальников штабов армии, авиации и флота Алана Брука, начальника штаба при премьер-министре лорда Исмея, председателя плановой комиссии Объединенного англо-американского комитета начальников штабов Л. Холлиса, заместителя начальника имперского генерального штаба Д. Кеннеди, фельдмаршала Александера [55]. В значительной мере эти мемуары являются апологией английской «большой стратегии», попыткой «доказать», что, если бы «не близорукость и упрямство» Соединенных Штатов, итоги войны для английского империализма могли бы быть совершенно иными.

Рассказывая о войне, Монтгомери не раз выражает недоумение по поводу приемов и методов ее ведения, определявшихся «большой стратегией» Великобритании. Он, например, не понимает, чем было вызвано бездействие Англии и Франции во время «странной войны». В начале 1944 года, после капитуляции фашистской Италии, Монтгомери, как и некоторые другие высшие офицеры английской армии, считал, что если союзники откроют второй фронт и предпримут энергичные действия, то войну можно выиграть еще до конца года. Но, наученный опытом прошлого, он уже не верил в это [56].

Рассказывая о последних неделях войны, главнокомандующий английскими войсками во Франции приоткрывает завесу над планами Лондона и Вашингтона. «Форсировав Рейн, мы устремились к Балтике. Моя цель состояла в том, чтобы прийти туда вовремя и создать прочный фронт против русского стремления войти в Данию и, таким образом, контролировать подступы к Балтике» [57],- пишет он. Однако у Монтгомери хватает здравого смысла, чтобы признать всю абсурдность и авантюристичность антисоветских планов, сводившихся в апреле 1945 года к тому, чтобы остановить продвижение Советской Армии на Запад силой, не останавливаясь перед возможными последствиями.

Две книги Артура Брайанта «Поворот потока» и «Триумф на Западе» интересны прежде всего потому, что они основаны на дневниках Алана Брука, которые велись с сентября 1939 по июнь 1946 года. Участвуя вместе с У. Черчиллем во всех крупных совещаниях и межсоюзнических конференциях, в том числе Тегеранской, Крымской и Потсдамской, Алан Брук был хорошо знаком с политическими основами английской военной стратегии. В своих дневниках, не предназначавшихся для печати, английский военачальник нередко высказывается весьма откровенно.

Записи Алана Брука позволяют проследить, с каким упорством У. Черчилль отстаивал «балканский вариант» второго фронта, пытаясь торпедировать «Оверлорд», с каким недоверием он относился к восточному союзнику. Антисоветская направленность мышления фельдмаршала очевидна. Так, победы, одержанные Советской Армией в 1944 году, Алан Брук пытается объяснить огромным перевесом сил, который СССР якобы имел над врагом. В записи от 27 июля 1944 г. Алан Брук цинично заявляет, что не Германия отныне является «главной опасностью» для английских интересов в Европе, а Советский Союз [58].

Фельдмаршал горько сетует на печальные для Англии результаты войны. Не веря в возможность мирного сосуществования, в переговоры с СССР, которые он называет «фантастической идеей», Алан Брук вынужден признать, что английский империализм больше не способен играть сколько-нибудь самостоятельную роль на мировой арене.

Воспоминания военных деятелей Великобритании во многом дополняют высказывания политических руководителей и дипломатов. Нередко то, что обходят или замалчивают политики, раскрывают военные. И при внимательном анализе воссоздается всесторонняя и целостная картина английской внешней политики в период второй мировой войны.

Английская буржуазная историография располагает большим количеством источников по истории второй мировой войны. Однако публикация документов производится таким образом, что исследователи (за исключением отдельных официальных историков, получивших доступ непосредственно к архивам) лишены возможности ознакомиться с наиболее важными материалами правительственного уровня, определявшими внешнеполитический курс страны.

Что касается мемуаров политических и военных деятелей, то, во-первых, некоторые из них (Хора, Саймона, Киркпатрика, Стрэнга) дают мало нового, так как написаны без необходимой документальной основы и нередко лишь повторяют уже известные факты и версии; во-вторых, что характерно буквально для всех воспоминаний, их авторы намеренно приукрашивают характер и задачи внешнеполитической деятельности Англии, прибегая для этого не только к искажениям, но и к прямой фальсификации фактов и событий; в-третьих, всячески превозносят свою роль в происходивших событиях.

Как публикации документов, так и мемуарная литература не могут дать объективного представления о внешней политике Англии. Изданные в послевоенный период английские источники по истории второй мировой войны преследуют прежде всего следующую цель: представить ее причины, характер, а также ход международных отношений 1939–1945 годов в выгодном для английского империализма освещении.

Глава 2. Официальные и полуофициальные издания. Издания «Чатам хауз»

Уже во время второй мировой войны правящие круги Англии стали ощущать отсутствие документально обоснованной концепции происхождения войны, международных проблем, связанных с нею. Официальная версия требовалась не только для того, чтобы обосновать с точки зрения господствующего класса причины мирового конфликта и его ход, но и задачи, политику на будущее.

В 1942 году военный кабинет принял решение о написании официальной истории войны. Но только в 1945–1946 годах началась подготовка к изданию двух серий: гражданской и военной. Первый том военной серии вышел из печати в 1948 году. Всего предполагалось издать 82 тома «Истории второй мировой войны», в том числе 32 — в военной и 50 — в гражданской серии. К настоящему времени выпущено свыше 50 томов.

«История второй мировой войны» издается канцелярским ведомством ее величества — крупнейшим правительственным издательством Англии — на основе архивных документов. При этом широко используются документы Форин оффиса, бывшего министерства экономической войны, военного, внутренних дел, а также других правительственных ведомств. Характерно, что ссылок на документы, используемые, как правило, в виде кратких выдержек, в издании нет. Между тем известно, что «полная система» подстрочных примечаний существует на страницах закрытых экземпляров томов, хранящихся в секретном отделе канцелярии кабинета министров Англии [1]. Ясно, что такой метод позволяет весьма вольно толковать использованные документы.

Вопросам внешней политики Англии и международным отношениям в издании уделено сравнительно мало внимания. Эти проблемы затрагиваются главным образом в связи с изложением военных и экономических вопросов. Однако в 1962 году был опубликован дополнительный том, посвященный внешнеполитическим проблемам. Его автор — официальный историк, служащий Форин оффиса, член Королевской академии наук Л. Вудвард [2].

Книга Л. Вудварда «Английская внешняя политика в период второй мировой войны» занимает особое место в «Истории второй мировой войны». Являясь частью официального издания, она в то же время — первая обобщающая работа по внешней политике Англии 1939–1945 годов. Ее автор знаком с архивами Форин оффиса, умело оперирует документальным материалом. Но доступ к источникам Л. Вудвард использует отнюдь не для объективного освещения событий. Его задача — обосновать правильность внешнеполитического курса Великобритании во время войны, в том числе по отношению к СССР. Характерно, что в книге Вудварда нет даже намека на критику действий Н. Чемберлена в 1939–1940 годах или У. Черчилля в 1940–1945 годах. Заметное место автор отводит обоснованию антисоветской политики Великобритании в период 1939–1941 годов. Уже на первых страницах Вудвард откровенно заявляет, что после 17 сентября 1939 г. правительство Англии стало учитывать возможность объявления войны СССР, а советско-финская война вообще напрочь отбросила какой-либо «шанс на улучшение англо-русских политических отношений». Как видно из приводимых автором материалов, Англия и Франция активно обсуждали планы вмешательства в советско-финскую войну, оказывали сильное давление на правительства Швеции и Норвегии, добиваясь пропуска англо-французского экспедиционного корпуса в Финляндию. Более того, 27 декабря 1939 г. Форин оффис передал двум скандинавским странам меморандум, в котором потребовал оказать Финляндии «неофициально… такую косвенную помощь, которую они только в силах оказать» [3].

Общий характер рассуждений автора почти не меняется и тогда, когда он переходит к изложению событий 1941–1945 годов. Ясно прослеживается, например, стремление Вудварда переложить ответственность за межсоюзнические трения, особенно англо-советские, на Москву. Никак нельзя согласиться с его оценкой Великой Отечественной войны как некой «интермедии» в долголетней борьбе СССР с ведущими государствами капиталистического мира США и Англией [4]. Такой вывод прямо служит интересам международной реакции, грубо искажая суть героической борьбы советских народов с фашизмом.

С какой целью появилось такое высказывание на страницах официальной работы? По всей видимости, для того чтобы подготовить читателя к мысли о том, что именно СССР явился инициатором «холодной войны» и полного разрыва межсоюзнических связей с Англией и США в 1947–1948 годах. Однако «логика» изменяет автору, когда он говорит о выдвинутом в начале 1944 года предложении министра иностранных дел Бельгии П. Спаака о создании военно-политического блока западных держав, направленного против СССР. И хотя Вудвард утверждает, что Англия выступила против предложения Спаака, ибо «мировая организация (планы создания ООН. — Г. Р.) и англо-советский союз стояли на первом месте в наших (английского правительственного кабинета — Г. Р.) планах», он не может скрыть того факта, что весной — летом 1944 года состоялись первые совещания между Англией, Бельгией, Данией и Норвегией по вопросам создания такого блока. На этих совещаниях присутствовал А. Иден [5].

Буржуазные историки Англии и США, как известно, стараются преувеличить отдельные расхождения, существовавшие между У. Черчиллем и Ф. Рузвельтом в 1941–1945 годах, во взглядах на открытие второго фронта в Европе и сотрудничество с СССР в целом. Но если историки США делают это с целью показать, что американская точка зрения отличалась от английской и была более дружественной к СССР, то английские — с тем, чтобы указать на причины ослабления позиций империализма в Европе и мире, особенно английского, объясняя это «непониманием» Вашингтона общих задач, стоящих перед западными державами после второй мировой войны, и даже «близорукостью» Ф. Рузвельта. Именно такой общей для английских реакционных историков концепции придерживается и Л. Вудвард при описании англо-американских отношений 1941–1945 годов.

В ряде работ советские историки наглядно показали несостоятельность этой концепции, отметив, что, несмотря на отдельные расхождения, чаще всего тактического характера, между Англией и США существовало довольно прочное единство взглядов по наиболее важным вопросам внешней политики и стратегии периода войны [6].

В целом Вудвард не только приукрашивает внешнеполитическую деятельность Форин оффиса, но и искажает картину межсоюзнических отношений. И все же основная установка автора осталась неосуществленной. Вместо того чтобы обосновывать антисоветскую направленность английской политики 1939–1941 годов, «жесткий курс» 1944–1945 годов, многие документы и материалы, приводимые в книге, оборачиваются против тех, кто формулировал и проводил эту политику, а также против тех, кто оправдывает и рекламирует ее.

Составной частью военной серии «Истории второй мировой войны» является «Большая стратегия», изданная под редакцией профессора Кэмбриджского университета Дж. Батлера в шести томах [1]. Она посвящена одной проблеме — политическому руководству войной. «Большая стратегия» написана в духе традиционной концепции войны, характерной для английской буржуазной историографии в целом. Ее основное положение — победа антигитлеровской коалиции была обеспечена вооруженными силами и ресурсами Великобритании и США. Авторы «Большой стратегии» уделяют минимум внимания событиям на советско-германском фронте, значению исторических побед Вооруженных сил СССР в войне с фашистской Германией и милитаристской Японией. В то же время авторы чрезмерно гиперболизируют роль других театров военных действий: средиземноморского, тихоокеанского, западноевропейского, а следовательно, вклад английских и американских армий в завоевание победы над Германией.

Эта тенденция менее заметна в третьем томе «Большой стратегии», опубликованном в 1964 году, особенно в его первой части, написанной Дж. Гуайером. В ней больше внимания уделено политическим проблемам. Шире освещены и события на советско-германском фронте.

Анализируя происхождение гитлеровского плана нападения на СССР в связи с операцией «Морской лев», автор приходит к выводу, противоречащему мнению многих буржуазных историков: Гитлер не рассматривал «Морского льва» всерьез, он считал, что бомбардировки и морская блокада заставят Англию пойти на заключение мира; его основное внимание начиная с июля 1940 года было сосредоточено на подготовке плана «Барбаросса», агрессии против Советского Союза. И все же в ряде случаев Дж. Гуайер не идет дальше повторения известных аргументов и версий английской буржуазной историографии. Так, он отвергает какую-либо возможность оказания помощи СССР в 1941 году путем наступательных действий английских войск. Более того, Гуайер утверждает, что и в 1942–1943 годах высадка союзников в Европе была невозможна. Защищая план Черчилля о необходимости предварительного очищения от войск «оси» побережья Северной Африки, выдвинутый еще в декабре 1941 года, автор повторяет своих многочисленных предшественников [8].

Последние два тома «Большой стратегии» (пятый и шестой) написаны Дж. Эрманом. Хотя автор и утверждает, что стратегия Англии и США начиная с весны 1943 года «наилучшим образом отвечала задаче разгрома Германии», он не может привести сколько-нибудь убедительных аргументов в защиту этой точки зрения. Он всячески старается обелить позицию руководящих кругов Англии, и особенно Черчилля. Так, рассказывая о Тегеранской конференции трех союзных держав (28 ноября — 1 декабря 1943 г.), где, как известно, Черчилль сначала не желал давать согласия на организацию вторжения в северо-западную Францию весной 1944 года (операция «Оверлорд»), Эрман пытается доказать, что впечатление советской делегации, «будто англичане предпочитают вместо операции «Оверлорд» организовать вторжение на Балканы», не соответствовало действительности [9].

Весьма пространно излагая вопросы военного планирования, деятельность Черчилля, автор становится весьма кратким, когда речь идет о фактах, противоречащих его концепции. Так, в шестом томе, говоря о контрнаступлении немецких войск в Арденнах (декабрь 1944 г.), Эрман умалчивает о тяжелом положении, в котором оказались войска Англии и США, начисто «забывает» о помощи, оказанной им Советским правительстном, начавшим досрочно, по просьбе Черчилля и Рузвельта, наступление в Польше. Тенденциозно освещаются в шестом томе и результаты Крымской конференции глав трех держав [10].

Эрман не раз говорит о «таланте», «больших стратегических способностях» Черчилля. Но чем же тогда объяснить, что военно-политические планы Черчилля на 1944–1945 годы были отвергнуты Вашингтоном?

Отвечая на этот вопрос, Эрману приходится отметить постепенное падение удельного веса Великобритании в англо-американском союзе. Он приводит и другую причину. С конца 1943 года война вступила в стадию, «когда личная роль Черчилля в определении ее хода стала гораздо меньшей, чем это было раньше… К осени 1943 года вопрос о том, где и как наступать, уже был предрешен; теперь нужно было обеспечивать необходимые условия для успешного осуществления уже разработанных стратегических планов» [11]. Получается, что для «стратегического гения» Черчилля не оказалось подходящего занятия. В действительности дело заключалось совсем в ином. Принятые решения не отвечали в должной мере интересам английского империализма. На заключительной стадии войны Англия как вследствие своего прогрессирующего ослабления, так и из-за быстрого роста мощи и влияния Советского Союза, демократических сил не могла выполнить тех задач, которые выдвигались ее правящими кругами.

«История второй мировой войны» не дает и не может дать ответа на вопрос: почему внешняя политика и «большая стратегия» английского империализма 1939–1945 годов не привели к тем результатам, которые ожидались правящими кругами Великобритании.

Задачи этого издания иные: 1) разработка официальной версии войны и роли в ней Англии, версии, отвечающей интересам господствующих классов; и 2) изучение опыта и уроков войны как с политической, так и с военной точек зрения (этой цели служит военная серия, включающая специальные обзоры отдельных военных кампаний, написанные, как правило, их активными участниками).

Заметное место в английской буржуазной историографии международных отношений занимают издания Королевского института международных отношений, в том числе ежегодник «Обзор международных событий», издающийся с 1925 года. Институт международных отношений — «Чатам хауз» — был открыт в 1920 году и с тех пор является основным учреждением Англии, ведущим исследовательскую и издательскую деятельность по внешнеполитическим проблемам. Издание «обзоров» было начато и в течение многих лет велось под руководством Арнольда Тойнби, занимавшего с 1925 по 1956 год пост генерального директора института.

Принципы этого издания просты: каждый «обзор» обычно состоит из статей разных авторов, посвященных внешней политике главных стран капитализма или отдельным международным проблемам. Статьи-обзоры пишутся на основе уже опубликованных документов и материалов.

До второй мировой войны очередной том выходил в свет обычно уже через несколько месяцев по окончании календарного года. Война нарушила традиционный порядок. Том о событиях 1938 года в 1939 году не появился. Первая часть его вышла из печати в 1941, вторая — лишь в 1951 году [12].

Война не только задержала публикации. Послевоенные издания института начинают терять информационный характер. Отказ от буржуазного объективизма, переход на рельсы открытой защиты внешнеполитического курса Англии становятся наиболее характерными.

Вскоре после окончания войны было решено приступить к подготовке особой, «военной» серии «обзоров». С целью более детального рассмотрения событий и учитывая необходимость обоснования внешней политики Англии, А. Тойнби и его помощники отказались от принципа «один год — один том», взяв за основу тематический метод.

Первый том серии «Обзор международных событий, 1939–1946» вышел из печати в 1952 году, а в 1959 году издание, насчитывающее 11 томов, было полностью закончено [13].

Характерно, что, планируя издание, «Чатам хауз» «забыл» о том, что вторая мировая война шла не только в Западной Европе, Северной Африке, на Ближнем Востоке, но и на главном, советско-германском фронте. Многотомная серия, охватывающая не только период войны, но и ряд послевоенных проблем, по сути дела обходит вопрос о роли Советского Союза в войне. Если в довоенных «обзорах» в отдельных статьях рассматривались (не будем говорить как) вопросы внешней политики СССР, давались краткие очерки его внутреннего развития, если Дальнему Востоку в период войны посвящен отдельный том, а Ближнему даже два, то у издателей не нашлось места, чтобы изложить ход событий на советско-германском фронте. Вряд ли можно считать это случайностью, и знакомство с изданием подтверждает этот вывод.

Редактор серии, автор предисловий и целого ряда статей А. Тойнби отмечает, что нарушение «баланса сил» в Европе как во времена Карла V или Наполеона, так и в период 30-х годов привело к длительным войнам и резким изменениям политической карты Европы. Но если в прошлом эти изменения были почти всегда выгодны Англии, то результаты второй мировой войны А. Тойнби не может признать закономерными. Скорбя об утраченных английским империализмом позициях, автор не останавливается даже перед оправданием фашистского «нового порядка» в Европе: «Гитлеровское насильственное военное, политическое и экономическое объединение Европы было практическим ответом на ее самые насущные нужды… Великим несчастьем для Европы было то, что частью цены, которую пришлось уплатить за освобождение от нацистской тирании, оказалась утрата величайшего блага, принесенного этой тиранией» [14]. Не будем говорить о циничности этого заявления, сделанного историком и философом, слывущим среди буржуазных исследователей прогрессивным. Во всяком случае, оправдывая гитлеровский «новый порядок», заявление Тойнби как бы перебрасывает своеобразный мостик к обоснованию «интегрированной» Европы, Европы антисоветской, Европы НАТО.

Весьма характерно, что мировые войны А. Тойнби считает «двигателем человеческого прогресса». «Обе мировые войны, — утверждает он в предисловии к книге У. Макнейла, — были, вероятно, частью цены, которую человечество должно было заплатить за быстрое революционное (?!) продвижение к политическому, социальному и духовному единству, а это единство, в свою очередь, очевидно, является ценой, которая, принеся ему «дары данайцев», ускорила продвижение человечества вперед к единству во всех нетехнических направлениях его деятельности» [15].

Так А. Тойнби приходит не только к оправданию гитлеровского порядка в оккупированной Европе, но и к обоснованию «закономерности» и даже «прогрессивности» мировых войн. Причем делает он это в период существования средств массового истребления людей.

Остановимся на томах, которые имеют для данной работы особое значение. Это — «Мир в марте 1939 года», «Канун войны, 1939», «Временный триумф оси», написанные коллективами авторов под руководством А. Тойнби, и книга У. Макнейла «Америка, Британия и Россия. Их сотрудничество и конфликт, 1941–1946».

При знакомстве с первым из них невольно возникает вопрос: почему А. Тойнби избрал исходной точкой издания март 1939 года? Потому ли, что это был «поворотный пункт в истории», «действительное начало второй мировой войны», как он пишет в предисловии, или по другим причинам? Содержание тома подсказывает следующий ответ: издатель серии не только не собирался порывать с бытующим среди английских буржуазных историков представлением об «особой роли» событий, происшедших в марте 1939 года, которые, в частности, дают им возможность говорить о «крутом повороте» во внешней политике Англии, отказе от «умиротворения» и даже «дипломатической революции», но и не хотел возвращаться к подлинной предыстории войны — политике «умиротворения», аншлюсу Австрии и расчленению Чехословакии.

Не случайно авторский коллектив второго из названных томов выдвигает на первый план «позитивные» действия Лондона весной — летом 1939 года и, наоборот, почти ничего не говорит об англо-германских секретных переговорах, хотя опубликованные к моменту его выпуска английские и немецкие дипломатические документы позволяли сделать достаточно глубокий и полный их анализ [16]. Весьма односторонне изложен ход англо-франко-советских переговоров 1939 года. Концепция, примененная здесь, весьма проста; Англия и Франция были готовы заключить соглашение с СССР против Гитлера, а Москва, подготавливая пакт с Берлином, этого не хотела. Советское правительство, заявляет К. Дафф, повторяя измышление руководителя английской военной делегации в Москве адмирала Дрэкса, вело переговоры главным образом потому, что они оказывали давление на Гитлера, побуждая его на принятие условий Кремля. Вопрос о проходе советских войск через территорию Польши и Румынии, с тем чтобы вступить в соприкосновение с немецкими войсками в случае агрессии Германии, был нужен СССР якобы лишь для «оправдания разрыва военных переговоров в наиболее подходящий момент». Однако документы Форин оффиса, на которые ссылается автор, свидетельствуют, что не Советский Союз, а Англия вела «двойную игру». Лондон начал переговоры в Москве, которые, по выражению английского посла в СССР Сидса, якобы «наносили тяжелый удар державам оси», на самом деле для того, чтобы облегчить сговор Англии и Франции с фашистской Германией [17].

Третий том, озаглавленный «Временный триумф оси», охватывает события с 3 сентября 1939 г., когда Великобритания и Франция объявили войну Германии, и до 7 декабря 1941 г., дня вступления США в войну. И это, конечно, не может не вызвать возражений. Как известно, период успехов держав «оси», захвата ими стратегической инициативы отнюдь не заканчивается 7 декабря 1941 г. Достаточно вспомнить о поражении англичан в Сингапуре и Тобруке, американских войск — на Филиппинах, отступлении Советской Армии к Сталинграду и предгорьям Кавказа летом — осенью 1942 года. Если уж и говорить о переломе в ходе войны, то он, бесспорно, произошел в результате исторической победы под Сталинградом в конце 1942 — начале 1943 года. Тойнби и авторский коллектив об этом предпочитают не вспоминать.

Привлекает внимание и другое. Всего 20 страниц в начале тома отведено обзору военных действий с сентября 1939 по декабрь 1941 года, причем его автор — генерал Дж. Маршалл-Корнуэлл — ни словом не обмолвился о причинах «странной войны», позорного отказа Лондона и Парижа оказать помощь своему союзнику Польше. Скороговоркой говорится и о других важных событиях этого периода.

И все же авторы в ряде случаев делают небезынтересные выводы и признания. Так, весьма откровенно говорится о подготовке Англии и Франции к вмешательству в советско-финскую войну 1939–1940 годов, правильно оцениваются капитулянтские, пораженческие настроения правящих кругов Франции (но не Англии!) осенью 1939 года, надежды Гитлера, которые тот питал весной 1941 года, рассчитывая, что Англия предоставит ему «свободу рук» на Востоке [18]. Однако это отнюдь не меняет характера тома в целом, его антисоветской направленности.

Том, озаглавленный «Америка, Британия и Россия. Их сотрудничество и конфликт, 1941–1946», написан американским историком У. Макнейлом. Обращает внимание тот факт, что, в отличие от буржуазных историков Англии, американский историк нередко показывает подлинные мотивы английской политики. Например, откровенна оценка позиции Лондона в отношении движения Сопротивления в Европе. «Британская политика по отношению к оккупированной Европе, — замечает Макнейл, — характеризовалась серьезными противоречиями между непосредственными и конечными целями… Она старалась в кратчайший срок вызвать волнения, восстания и сопротивление всеми возможными способами. Но после окончания войны англичане надеялись увидеть общую реставрацию довоенных политических и социальных режимов, конечно, с некоторыми изменениями» [19].

Весьма прямо говорит автор и об отношении правительства Черчилля к СССР летом — осенью 1941 года. «Официальные отношения с вновь приобретенным русским союзником, — подчеркивает У. Макнейл, — направлялись уверенностью, что серьезное, если не общее, поражение Советов неизбежно… Ожидая поражения России или отступления в Сибирь, британские военные власти готовились к отражению германского нападения на Средний Восток с кавказского направления». Американский историк отмечает, что с июля 1941 года английское правительство отрицательно относилось ко всем предложениям Советского Союза о начале военных операций в Западной Европе. «Англия с самого начала, — замечает Макнейл, — отказалась рассматривать серьезно какие-либо предложения о высадке во Франции в 1942 году…» [20].

Несмотря на то что Макнейл, подобно другим буржуазным историкам Англии и США, всячески преуменьшает значение советско-германского фронта и побед Советской Армии, ставя, например, на одну доску победу на Волге и Эль-Аламейн и даже высадку американских войск на Мидуэе и Гвадалканаре, все же он не может отрицать их влияния на общее изменение соотношения сил в 1943 году. «Красная Армия, — вынужден заявить американский историк, оценивая результаты битвы на Волге, — нанесла вермахту удар, от которого он не смог оправиться… Это была победа русских, ибо поставки западных союзников не оказали серьезного влияния на их успех».

Здесь делаются сразу два важных признания. Во-первых, признается значение победы на Волге и, во-вторых, факт, который многие буржуазные исследователи США и Англии стараются отрицать или хотя бы замолчать, а именно: Советский Союз одержал эту победу без какой-либо серьезной помощи своих западных союзников. Реалистично звучит и оценка Макнейлом успехов Советской Армии летом 1943 года. «В это время, — отмечает он, — значительное увеличение производства вооружения русской промышленностью и растущее мастерство и уверенность Красной Армии открыли перспективы общей победы над Германией» [21].

Однако реализм изменяет автору, когда дело доходит до оценки роли Советского Союза в освобождении ряда стран Юго-Восточной Европы от фашистского рабства, возможности демократического решения послевоенных проблем. Так, Макнейл говорит о серьезных «уступках», якобы сделанных Западом Советскому Союзу на Крымской конференции (февраль 1945 г.), а конференцию в целом называет «Ватерлоо западных держав». Но особенно резко автор выступает против советских предложений о признании новых демократических правительств Болгарии, Румынии и Венгрии, а также плана взимания репараций с Германии. Справедливые требования Советского правительства автор называет «предметом спекуляции» [22].

Весьма характерно отношение Макнейла к Потсдамской конференции как «временному урегулированию» спорных вопросов. Такой вывод необходим автору для оправдания последующей политики США и Англии, политики отказа от согласованных в Потсдаме решений и развязывания «холодной войны».

Главными причинами, приведшими к «холодной войне», Макнейл считает «открытый разрыв между американской и русской политикой в Германии» и американский заем 1945 года Англии. В результате этих событий, делает вывод автор, Советский Союз «во второй половине 1946 года оказался перед лицом объединенного англо-американского фронта». Однако, как бы испугавшись — не зашел ли он слишком далеко, — американский историк тут же старается переложить ответственность на Советский Союз. Русская дипломатия, «сами русские, — пишет он, — начали создавать то, чего они больше всего боялись, — антирусскую коалицию во главе с Соединенными Штатами» [23].

Особенно много таких противоречий в последних главах исследования Макнейла. И это понятно. Находясь на антисоветских позициях «холодной войны», трудно претендовать на объективность, даже в буржуазном понимании этого слова.

Серия «Обзор международных событий, 1939–1946 гг.», конечно, далеко не исчерпывает все проблемы международных отношений периода войны. Тематика серии имеет серьезные пробелы, а тенденциозная направленность большинства ее материалов очевидна.

Заканчивая характеристику официозной литературы, отметим, что в английской буржуазной историографии официальные и полуофициальные издания влияют на оценки и характер подачи материала многими историками и публицистами, работающими над проблемами периода войны.

Глава 3. Исследования, монографии и публицистические работы буржуазных историков

Анализ работ английских буржуазных авторов о второй мировой войне и ее предыстории представляет немалую сложность. И дело не в их количестве. У многих авторов можно наблюдать почти полную общность мнений и взглядов по ключевым проблемам внешней политики Англии и международных отношений 1933–1945 годов. Многие из них, вне зависимости от социального положения и партийной принадлежности, повторяют официальные версии и оценки, кочующие из одной работы в другую. В этих условиях далеко не всегда можно подметить разницу между взглядами историков-консерваторов, либералов или лейбористов. Более того, иногда праволейбористские историки выступают с позиций более реакционных, чем, например, историки-консерваторы. Поэтому выделение школ и течений по признаку партийной принадлежности весьма трудное, если не невозможное, дело. Однако вряд ли правильно, как это делают, в частности, авторы историографического обзора в шестом томе «Истории Великой Отечественной войны Советского Союза, 1941–1945 гг.», вообще отказываться от классификации английской буржуазной историографии второй мировой войны и международных отношений 30-40-х годов.

Историков и публицистов Англии на основе анализа их работ, концепций, оценок и выводов можно разделить на два главных направления: официозное и объективистско-критическое. Первое развивает, комментирует и пропагандирует официальные версии и концепции, давая большую часть печатной продукции по внешней политике и истории международных отношений 30-х годов и периода войны. Состав официозного направления весьма пестр: от консерваторов до лейбористов. Оно объединяет как официальных историков (Л. Вудвард, Дж. Батлер, А. Тойнби, Э. Карр, Дж. Уилер-Беннет, У. Медликот), так и работающих самостоятельно (Р. Сетон-Уотсон, М. Белов, Б. Лиддел Гарт, Г. Геторн-Харди, Дж. Лисор и др.). Состав второго более однороден. Это главным образом лейбористы, в том числе левые, а также беспартийные историки и публицисты, выступающие с объективистских и критических позиций (А. Тейлор, П. Рейнольдс, И. Кеннет, А. Верт, К. Уоткинс, А. Роуз, Я. Колвин, М. Гилберт, Р. Готт и др.). В конце 40 — начале 50-х годов из этого направления выделилась группа, которую в Англии нередко называют «школой Нэмира».

Основатель «школы» — известный историк Л. Нэмир — и его последователи сыграли заметную роль в критике официозного направления, пропагандируемых им концепций и оценок. Однако, оставаясь на буржуазных позициях, они не могли преодолеть противоречивость и непоследовательность в подходе к историческим событиям.

В послевоенный период, и особенно за последние десять лет, из среды официозного направления выделилась и обособилась группировка историков-ревизионистов. Она выступает с более реакционных позиций, чем представители официозного направления, подвергая критике справа целый ряд их положений и оценок.

Как советские историки, так и английские историки-марксисты до сих пор не выделяли эту группировку. Между тем, хотя она и уступает по своей величине и масштабу действий соответствующей группировке в буржуазной историографии США, активность ее с каждым годом растет. Среди ее участников — Ч. Уилмот, книга которого «Борьба за Европу» получила официальную поддержку и считается реакционными историками своеобразным эталоном, биограф У. Черчилля Л. Брод, публицист Р. Томпсон, известный военный теоретик и историк Дж. Фуллер и др.

Характерная черта в деятельности этой группировки состоит в том, что история открыто ставится на службу современной политике и пропаганде английского империализма. Ревизия с антисоветских позиций событий и фактов периода второй мировой войны — основное кредо этой группировки. Несомненно, что международная напряженность, нагнетаемая кругами мировой реакции, обстановка «холодной войны» во многом способствовали ее оформлению и деятельности.

Остановимся на характеристике наиболее значительных работ историков двух направлений.

Среди представителей официозного направления выделяются Р. Сетон-Уотсон, Э. Карр, Дж. Уилер-Беннет, У. Медликот. Р. Сетон-Уотсон — автор ряда работ по проблемам внешней политики Англии и стран Европы конца XIX — начала XX века, одним из первых исследовал внешнюю политику Англии и ее взаимоотношения с фашистскими государствами в 30-х годах. В 1938 году вышла из печати его книга «Британия и диктаторы» [1]. Как отмечал автор, его задача состояла в том, чтобы показать «суть сложных разногласий, дать объяснение современным отношениям Англии с главными европейскими странами, и в частности с Германией, и проанализировать, насколько возможно… альтернативы, лежащие перед нами» [2].

Приводя факты о подготовке фашистских держав — Германии и Италии — к войне, рассматривая первые акты агрессии, совершенные ими, Сетон-Уотсон не видел или не желал видеть всей пагубности политики «умиротворения». Так, в одном месте он пишет о «полной справедливости» политики невмешательства по отношению к гражданской войне в Испании, в другом отмечает, что «главной целью» для Великобритании в 1938 году являлись «мир и безопасность».

Более того, историк-консерватор не исключает возможность договоренности с Гитлером, одним из условий которой является решение колониальной проблемы, то есть возвращение Германии некоторых колоний или компенсация за них. На это английский капитализм мог бы пойти, если бы Германия отказалась от войны «как инструмента политики» и вернулась в систему Лиги наций. Но значит ли это, что автор не видит опасности, закрывает на нее глаза? Нет. Он беспокоится о подчинении «экстремистским целям нацизма», подчеркивая необходимость сохранения принципов «коллективной безопасности» и «максимума контактов» с Москвой [3].

Однако в целом рекомендации автора неизменны: защищать «баланс сил» в Европе, а тем самым и «британские интересы», путем организации «фронта мира» из держав, заинтересованных в сохранении статус-кво и коллективной безопасности, не исключая при этом компромисса с фашистской Германией. Этот рецепт, как показало время, оказался совершенно несостоятельным.

Противоречия в суждениях и выводах, характерные для Сетон-Уотсона, проявились и в работах Э. Карра, посвященных международным отношениям в 20-30-х годах. Известный своими трудами о революции в России, он по поручению Форин оффиса занялся исследованием внешнеполитических проблем. В книге «Внешняя политика Англии с 1918 года по сентябрь 1939» Э. Карр критически рассмотрел взгляды ряда буржуазных историков Англии, особенно А. Тойнби, на причины противоречий между капиталистическими странами, отметив, что английское правительство с 1935 года, когда были заключены первые сделки с фашистской Германией, проводило «скорее классовую, чем национальную политику». Формой ее осуществления стало «умиротворение». И хотя Карр отказывается от сколько-нибудь серьезной критики этой политики, он признает, что Мюнхен был не только «высшей отметкой» «умиротворения», но и смертельным ударом для него [4].

В 1942 году в Нью-Йорке была опубликована книга «Условия мира», в которой Карр много внимания уделял германской проблеме, высказывался против раздела и экономического ослабления Германии, за превращение ее в партнера западных держав в «новой Европе» [5].

В 1948 году Карр выпускает второе издание своей довоенной книги «Международные отношения со времени мирных договоров». События межвоенных лет излагаются в ней нарочито бесстрастно, причем особое внимание уделено периоду середины 30-х годов, когда, по мнению автора, произошел серьезный поворот не только от мира к войне, но и во внешней политике Англии в сторону «поисков соглашения» с фашистской Германией. Характерно, что в книге Карра не содержится критики в адрес Н. Чемберлена, даже в связи с Мюнхеном, а события 1939 года излагаются бегло, без каких бы то ни было комментариев [6].

В 1951 году, на основе лекций, прочитанных в американском университете имени Дж. Гопкинса, Карр издает книгу «Германо-советские отношения между двумя мировыми войнами, 1919–1939», в которой он весьма далек от объективного изложения внешней политики СССР накануне войны. Так, например, Карр утверждает, что «главная цель» советской политики в 1939 году состояла в том, чтобы «избежать изоляции» заключением соглашения либо с одной, либо с другой из соперничающих группировок капиталистических держав. Но почему же все-таки Москва не заключила договор с Англией и Францией? И тут буржуазный историк делает вынужденное признание: этого не хотело правительство Чемберлена, видевшее в агрессии фашистской Германии «меньшее зло, чем в победе, которая может увеличить силу Советов» [7]. Вывод — знаменательный для Карра.

Дж. Уилер-Беннет, так же как и Э. Карр, в течение ряда лет был тесно связан с официальными органами, в частности с Форин оффисом. В 1948 году вышла из печати его книга «Мюнхен. Пролог к трагедии» [8], написанная в связи с десятой годовщиной мюнхенского соглашения и принесшая автору известность среди буржуазных историков. В 1954 и 1958 годах Уилер-Беннет опубликовывает еще две крупные работы: «Немезида силы. Германская армия в политике 1918–1945» и «Король Георг VI, его жизнь и царствование», упрочившие его репутацию респектабельного буржуазного историографа.

Структура первой работы несколько необычна. В начале книги Уилер-Беннет описывает непосредственную предысторию Мюнхена. Последующие части посвящены событиям 1933–1938 годов, подготовившим Мюнхен, предвоенным месяцам (октябрь 1938 — август 1939 г.).

Чем характерна эта работа, переизданная без каких-либо изменений и дополнений в 1963 году? Прежде всего обстоятельным раскрытием проблем на основе источников и литературы, серьезными, как правило, обоснованными выводами и оценками. В то же время она не лишена противоречий, а в ряде случаев автор просто пропагандирует официозные версии (например, о «недостаточной готовности» Советского Союза к войне в период «судетского кризиса» 1938 г. или об отсутствии «свободы выбора» у Н. Чемберлена в сентябре 1938 г.).

Несколько положений, выдвинутых Уилером-Беннетом, имеют особое значение, так как они противоречат концепциям, господствующим в буржуазной историографии. Это, во-первых, отказ отождествлять политику «умиротворения» только с именами Н. Чемберлена и Э. Галифакса. Ее началом автор не без оснований считает 1933 год — «установление третьей империи» в Германии. Во-вторых, показ связи, хотя далеко и не полной, между внутриполитической деятельностью французской реакции и капитулянтским внешнеполитическим курсом, подготовившим участие Франции в Мюнхене. В-третьих, в целом положительная оценка борьбы Советского Союза против фашистской агрессии, за создание системы коллективной безопасности в Европе. Вместе с тем с Уилером-Беннетом никак нельзя согласиться, когда он пишет о «дипломатической революции» марта 1939 года, сравнивает советско-германский пакт о ненападении с Тильзитом, Брест-Литовским миром и даже Мюнхеном [9].

Несмотря на ряд серьезных ошибок и внутренних противоречий, книга Уилера-Беннета «Мюнхен. Пролог к трагедии» содержит серьезные обвинения в адрес как «умиротворения», так и тех политических деятелей Англии и Франции, которые проводили этот курс в жизнь.

Однако следующей работой автор уже зачеркивает некоторые из своих выводов. Во введении и эпилоге к «Немезиде силы» он скатывается на позиции оправдания ремилитаризации Западной Германии. «Советская угроза, — отмечает Уилер-Беннет, — заставила союзные правительства, вопреки их желанию и, возможно, против их лучших побуждений, считать вооружение Германии составной частью обороны Западной Европы». Более того, автор кощунственно сравнивает действия западных держав, приведшие к созданию западногерманского бундесвера, с необходимостью сопротивляться нацистской агрессии в 1939 году [10]. Эти выводы — несомненный результат пагубного влияния на маститого буржуазного автора обстановки и мифов «холодной войны».

Биографическая работа Уилера-Беннета «Король Георг VI» [11] не содержит сколько-нибудь оригинальных оценок как событий предвоенных лет, так и 1939–1945 годов.

Четвертый из названных буржуазных историков Англии — профессор Лондонского университета, автор двухтомника «Экономическая блокада» [12], вошедшего в официальную «Историю второй мировой войны», У. Медликот. Вскоре после начала мировой войны он опубликовал под грифом исторической ассоциации Англии брошюру «Происхождение второй великой войны», характерную как рядом искажений и натяжек, так и откровенной пропагандой официальных версий и догм. Так, автор утверждает, что Советское правительство якобы приняло аншлюс Австрии в марте 1939 года, так же как это сделали Англия и Франция. Он полностью отказывается от критики Мюнхена и даже распространяет утверждение чемберленовцев о том, что условия мюнхенского соглашения «были лучше» годесбергских. Не сказав ничего об обструкционистской политике Англии и Франции в период переговоров с СССР летом 1939 года, Медликот пытается переложить ответственность на последнего. Советский Союз, клеветнически заявляет он, «в решительный момент отказался принять участие в эффективных мерах коллективной безопасности», а сами переговоры считал «средством принуждения» Германии к принятию советских условий. Заявляя, что СССР уже с весны 1939 года начал переговоры о пакте с Германией, автор пытается популяризировать еще одну лживую официальную версию [13].

В 1940 году вышла из печати еще одна работа Медликота — «Английская внешняя политика после Версаля, 1919–1939». С некоторыми дополнениями она была переиздана в 1942 году.

Значительная часть этой работы отведена описанию событий 20-х и первой половины 30-х годов. Периоду, непосредственно предшествующему войне, автор уделяет мало внимания. Это позволяет Медликоту почти полностью отказаться от анализа действий английского правительства в самый ответственный период, а следовательно, обойти острые вопросы. Он, например, не дает оценок политике «умиротворения», пагубной деятельности Чемберлена и т. д. Более того, автор делает попытку оправдать мюнхенский сговор, и в частности территориальные требования фашистской Германии к Чехословакии. Фактически обеляет он и позицию правительства во время переговоров с СССР летом 1939 года [14].

К теме происхождения войны Медликот возвратился через 20 лет. В 1963 году историческая ассоциация Англии выпускает его брошюру «Вступление в войну. 1939 год». Одновременно этот же текст был опубликован в сборнике «От Меттерниха до Гитлера. Аспекты английской и зарубежной истории, 1914–1939», изданном под редакцией Медликота в Нью-Йорке [15].

В отличие от своих ранних работ, автор делает шаг вперед. Так, он вынужден признать, что весьма необычно для буржуазного историка, ответственность Англии и Франции за перевооружение Германии, право на которое было признано Англией и Францией еще в конце 1932 года. Медликот даже вводит новый термин — «ранняя политика умиротворения», отмечая, что ее возглавила Англия. Но тут же он утверждает, что эта политика проводилась с чисто «платоническими целями»: для укрепления веймарского режима, а также с целью направить Германию по мирному пути [16]: «Пушки во имя мира!».

Мюнхенский курс 1938–1939 годов автор, как и ранее, не осуждает. Зато на протяжении нескольких страниц идут рассуждения о «военной слабости» Советского государства, которое Лондон и Париж «не принимали всерьез как в военном, так и в политическом отношении». Медликот ставит вопрос: стал бы Советский Союз сражаться в 1938 или в 1939 годах, если бы не подвергся прямому нападению [17]? Эти рассуждения нужны ему, чтобы «доказать» правильность позиции Англии и Франции, заключивших мюнхенское соглашение.

Медликот пытается уверить читателя, будто не СССР, а Англия после 15 марта 1939 г. была настроена непримиримо к фашистской Германии. Ответственность за провал англо-франко-советских переговоров он возлагает целиком на Москву: это СССР потребовал включить в договор определение косвенной агрессии, якобы открывавшее ему путь к вмешательству в дела пограничных государств; это СССР требовал заключить военное соглашение до подписания политического. При этом Медликот делает вид, что не было ни указаний затягивать ход переговоров, данных английской военной миссии перед ее отправлением в Москву, ни секретных переговоров, которые велись Лондоном в это же время с Гитлером.

Изображая Англию непримиримым противником Германии, Медликот даже отказывается от традиционной для западной историографии трактовки советско-германского пакта о ненападении как «решающего шага» на пути Гитлера к войне. Война стала неизбежной, утверждает он, когда Англия отвергла домогательства Берлина, подписав 25 августа 1939 г. договор о взаимопомощи с Польшей [18]. Однако буржуазный историк забывает сказать, что Гитлер не верил в силу этого соглашения и оказался прав. Несмотря на отчаянные просьбы Варшавы, Англия и Франция не шевельнули и пальцем, чтобы оказать обусловленную соглашениями помощь Польше. Так в брошюре, рассчитанной на массового читателя, плохо знакомого с фактами, Медликот искажает историю.

Пристрастное отношение к событиям, искажение одних, замалчивание других фактов, пропаганда выгодных британскому империализму версий и догм — все это свойственно и другим представителям официозного направления, будь то «специалист» по проблемам советской внешней политики М. Белов, Г. Геторн-Харди или Б. Лиддел Гарт [19]. Однако они стараются сохранить хотя бы видимость объективности в своих оценках, стремятся так или иначе доказывать выдвигаемые положения.

Гораздо более бесцеремонно действуют историки-ревизионисты. Они нередко напрочь отказываются от аргументации своих положений и выводов, поступая по принципу, «если оценки противоречат истине, то тем хуже для истины».

Основоположником, «отцом» этой группировки в Англии следует считать Ч. Уилмота, книга которого «Борьба за Европу», опубликованная в январе 1952 года, выдержала в течение года семь тиражей. За год с лишним до выхода из печати последнего тома воспоминаний У. Черчилля о второй мировой войне, название которого «Триумф и трагедия» стало своеобразным знаменем историков-ревизионистов, Уилмот создал концепцию, объяснявшую причины «политического поражения» западных держав в войне. Надо сказать, что эта концепция возникла не без идейного влияния ревизионистского направления и близких к ним историков и публицистов в США. Суть этой концепции такова: Англия и США потеряли плоды победы из-за недооценки Ф. Рузвельтом «политических стремлений» СССР. Президент не доверял Англии, видел в ней лишь «символ империализма» и сделал в Ялте «роковые уступки» Сталину. В результате СССР не только получил «огромные выгоды» на Дальнем Востоке, но и стал господствующей державой в Европе. Определенную долю вины за это несут военные советники. Рузвельта — Дж. Маршалл и Д. Эйзенхауэр, ибо они выступили против «балканских операций», предложенных в 1943–1944 годах Черчиллем, и тем самым сорвали возможность захвата Вены и Праги «раньше русских».

Целевая установка Уилмота, как это следует из его собственных слов, состояла в том, чтобы показать, «как и почему западные союзники, одержав военную победу, потерпели политическое поражение, как и почему в процессе ликвидации нацистской Германии и освобождения Западной Европы они позволили Советскому Союзу захватить контроль в Восточной Европе и не допустить распространения на нее принципов Атлантической хартии, за которые они сражались» [20].

Другой представитель ревизионистской группировки — Л. Брод — автор широко распространенной биографии У. Черчилля — не только вольно обращается с фактами. В ряде случаев он полностью игнорирует историческую обстановку, в которой сложилась и действовала антигитлеровская коалиция. Как и другие историки-ревизионисты, Брод обрушивается на Рузвельта за его «уступки» Сталину в Ялте, имевшие «роковое влияние» на ход мировой истории. Позицию президента США, выступившего в начале 1945 года за сохранение дружественных отношений с советским союзником, он сравнивает с «методом Невилля Чемберлена в отношениях с Гитлером», то есть с политикой «умиротворения» предвоенных лет, а день 21 июня 1945 г., когда США и Англия отдали приказ об отводе англо-американских войск из пределов советской зоны оккупации Германии, расценивает как «день, решивший судьбу послевоенной Европы». И, разумеется, не случайно известная речь У. Черчилля в марте 1946 года в Фултоне (США), «план Маршалла» и образование НАТО расцениваются Бродом как «подтверждение» курса, который У. Черчилль проводил в годы своего премьерства [21].

Об «умиротворении» Советского Союза Рузвельтом весной 1945 года пишет также Дж. Лисор в книге о генерале Л. Холлисе [22]. С нападками на Эйзенхауэра и Рузвельта выступает английский публицист Р. Томпсон. Черчилля он изображает как одинокого борца, выступавшего в Тегеране, Ялте и Потсдаме против капитулянтской тактики Рузвельта. «Трагедия Европы, следовательно, возникла в конечном счете из-за недоверия между британским и американским союзниками… — делает вывод Томпсон. — На Западе все было выиграно и потеряно между январем и июлем 1945 года…» [23].

Более трезво рассматривает англо-американские отношения и деятельность Рузвельта в последние месяцы войны в Европе Б. Гарднер. Однако и он в книге «Ненужный час. Трагедия 1945 г.», опубликованной в 1963 году, пересматривает оценку Ялты, отмечая, что она «выглядит теперь как некий дурман умиротворения» [24].

Не остались в стороне от влияния ревизионизма и военные историки Англии. Отдельные элементы ревизионистской концепции можно обнаружить в книге «Вторая мировая война, 1939–1945» известного буржуазного авторитета по военным проблемам Дж. Фуллера, опубликованной в 1948 году. Он адресует резкие упреки Эйзенхауэру и военным руководителям США в целом, обвиняя их в том, что они забыли о политических целях и лишь вели «игру в войну». В начале 1945 года, утверждает Фуллер, война перестала быть «стратегической проблемой» и превратилась в чисто политическую борьбу «между двумя политическими системами» — западными державами и Советским Союзом. В этих условиях Эйзенхауэр «проявил сверхосторожность», он не сделал ничего для оккупации Берлина «раньше своего восточного союзника».

Но не только Эйзенхауэру достается от Фуллера. Черчилль, пишет английский военный теоретик, подчинил политическую точку зрения военной и поэтому, согласно Клаузевицу, действовал «вопреки здравому смыслу» [25]. Особенно резко нападает автор на принцип «безоговорочной капитуляции», выдвинутый США и Англией. Совершенно абстрагируясь от обстановки начала 1943 года, года провозглашения этого принципа, забывая о требованиях народов Англии и США оказать действенную помощь СССР, Фуллер оценивает его с одной точки зрения: принцип «безоговорочной капитуляции» позволил до конца разгромить реакционные силы Германии, Италии и Японии и тем самым создал благоприятные условия для роста международного влияния Советского Союза и начала народно-демократических революций в странах Юго-Восточной Европы и Азии. «Требование безоговорочной капитуляции означало политическую победу для СССР. Вот почему, по существу, война стимулировала коммунизм и способствовала его распространению» [26],- утверждает автор.

Свою версию Фуллер развивает в работе по военной стратегии «Руководство войной, 1789–1961». Антисоветский характер этих упражнений становится ясным, когда автор сожалеет о том, что вторая мировая война не началась с конфликта между Германией и СССР. Если бы не гарантии Польше, данные Чемберленом, Англия и Франция в 1939 году могли остаться в стороне от конфликта, вооружиться до зубов и в удобный момент продиктовать свои условия ослабленным борьбой Германии и Советскому Союзу. Затем Фуллер обрушивается на Черчилля, заявившего 22 июня 1941 г. о поддержке борьбы советских народов. Но еще больше достается Ф. Рузвельту, выступавшему за укрепление сотрудничества с СССР в интересах общей победы и демократического мира [27].

Характерны названия ряда параграфов в главах о второй мировой войне: «Антияпонская и прорусская политика президента Рузвельта», «Архитектура поражения», «Капитуляция перед Россией», «Разгром через победу». Политическую линию США в отношении Советского Союза Фуллер без каких бы то ни было доказательств называет «ультраумиротворением», а Ялтинскую конференцию «сверх-Мюнхеном» [28].

Развил Фуллер свои нападки и на принцип «безоговорочной капитуляции». Однако, пожалуй, самую необоснованную оценку, даже с точки зрения буржуазной историографии, он дает Потсдамской конференции, изображая ее сплошным триумфом СССР, где делегаты были заняты только тем, что приветствовали победу Сталина [29].

На ревизионистскую точку зрения в ряде случаев становится и бывший офицер английской разведки Б. Кольер, автор одного из томов военной серии официальной истории войны [30]. В работе под претенциозным названием «Утраченные победы: от Версаля к Суэцу», опубликованной позднее, он выступает с «традиционными» для ревизионистов нападками на Ф. Рузвельта за его стремление сохранить сотрудничество с СССР, принцип «безоговорочной капитуляции», Ялтинское соглашение. Однако у Кольера появляются и новые мотивы. Так, он критикует Эйзенхауэра за отсрочку операции «Оверлорд» на месяц, ибо это якобы уменьшило шансы западных союзников «на выигрыш войны с Германией, до того как русские заполнят Польшу и вступят в Берлин».

Берлин вообще является кошмаром ревизионистов. Кольер, в частности, заявляет, что даже в апреле 1945 года западные державы могли его захватить, «если бы они захотели это сделать». «Роковые ошибки», «провал рузвельтизма» — вот, по мнению автора, причины политического поражения Англии и США в войне [31].

Для Фуллера и Кольера, как и для других представителей английского ревизионизма, выступающих за пересмотр прошлого в угоду империалистической политике и пропаганде сегодняшнего дня, нет истории как науки; события и факты приобретают для них значение лишь в том случае, если, фальсифицировав и перелицевав, их можно заставить служить антисоветским целям.

Ревизионистская группировка в Англии выделилась из официозного направления историографии в начале 60-х годов, хотя отдельные элементы ее концепции можно обнаружить уже в 1948–1950 годах. Деятельность историков-ревизионистов, усилившаяся в США, а также обстановка антисоветской истерии, возникшая в Англии в кульминационные годы «холодной войны», во многом объясняют это.

Новый период активизации английских ревизионистов совпадает по времени с началом 60-х годов, когда, казалось бы, для этого не было благоприятных условий. Однако нельзя забывать о существовании влиятельных антисоветских и антикоммунистических кругов, которые и при консервативном, и при лейбористском правительстве оказывают большое влияние на внешнеполитический курс и идеологическую борьбу в Англии. Усиление этой борьбы в последние годы, в которой ревизионисты выступают под знаменами крайней реакции, можно объяснить своеобразным ответом господствующих классов, их политических идеологов на некоторую разрядку международной напряженности, наметившуюся в конце 50-х годов.

Наряду с активизацией крайне правых элементов в английской буржуазной историографии второй мировой войны все громче и громче, особенно в последние годы, заявляют о себе представители объективистско-критического направления.

С критикой политики «умиротворения», Мюнхена, позиции правящих кругов Великобритании в отношении СССР отдельные буржуазные авторы начали выступать еще до войны (антифашист, лауреат Нобелевской премии мира Н. Энджелл, прогрессивный издатель и общественный деятель В. Голланц, лейбористы К. Зиллиакус и Д. Притт и др.) [32]. Однако эти работы не являются историческими исследованиями. Цель их иная: оперативно выступить против внешнеполитических установок «мюнхенцев»; показать общественности альтернативу — возможность борьбы против фашистских агрессоров в сотрудничестве с Советским Союзом.

С началом второй мировой войны ряд историков и публицистов Англии выступили с решительным осуждением мюнхенской политики, за настоятельную необходимость англо-советского сотрудничества, причем не только в период войны, но и после нее [33]. Сама реальность тех лет, наглядный крах политики «умиротворения», а затем образование антигитлеровской коалиции благоприятствовали этой деятельности.

После окончания войны обстановка начала быстро меняться. Реакционные круги Соединенных Штатов возглавили борьбу против СССР и демократических стран. Фултонская речь Черчилля и образование в 1947 году Западного союза во главе с Англией ознаменовали активный переход английского империализма на позиции «холодной войны». В этих условиях деятельность прогрессивных историков стала наталкиваться на все большие и большие препятствия. Тем не менее она не прекратилась.

В 1946 году вышла из печати книга прогрессивного английского юриста и общественного деятеля К. Инграма «Годы кризиса. Очерк международных событий, 1919–1945». В отличие от подавляющего большинства буржуазных авторов, Инграм не отрывает внешнюю политику от внутренней, дает оценку наиболее важным внутриполитическим событиям как в Англии, так и за ее пределами. Автор возражает против отождествления внешней политики СССР с внешней политикой капиталистических стран. «Мир естественен для развития Советов», — подчеркивает К. Инграм. Он выступает с разоблачением прогитлеровских тенденций среди чемберленовцев, стремившихся заключить «джентельменское соглашение» с фашистскими диктаторами, считавших фашизм меньшим злом по сравнению с большевизмом [34].

Инграм одним из первых среди английских историков, не имея еще в своем распоряжении документальных материалов, правильно показал смысл «двойственной игры» британской дипломатии летом 1939 года, причины провала англо-франко-советских переговоров. Автор отверг заявления реакционных публицистов и историков, пытавшихся бросить тень на действия СССР в 1939–1940 годах, обвинить его в агрессии. Знаменательны его оценки роли СССР в войне, Сталинградской битвы, позиции Советского правительства по поводу открытия второго фронта в Европе, а также Ялтинской конференции как конференции, заложившей основы «грядущего мира» [35].

Вместе с тем исследование не лишено недостатков, а автор в ряде случаев впадает в противоречия. Так, Инграм ничего не говорит о враждебной Советскому Союзу позиции Англии и США в период «странной войны», преувеличивает значение «битвы за Британию» осенью 1940 года, не показывает причин саботажа второго фронта Черчиллем, абсолютизирует роль атомной бомбы в разгроме Японии [36]. Однако, несмотря на это, работа Инграма — первая обобщающая работа в Англии по периоду 1919–1945 годов — стала заметным явлением в развитии объективистско-критического направления.

Крупным шагом можно считать опубликование работ Л. Нэмира: «Дипломатические прелюды, 1938–1939», «Европа в упадке. История раскола, 1936–1940» и «Нацистская эра» [37]. Первая из них, увидевшая свет в десятую годовщину Мюнхена, посвящена его предыстории. В отличие от книги Уилера-Беннета, опубликованной в том же, 1948 году, работа Нэмира — остро критическая. Она написана далеко не бесстрастным языком. Оценки Мюнхена, английской политики, последовавшей после 15 марта 1939 г., четки и бескомпромиссны. Нэмир совершенно справедливо подчеркивает антисоветскую направленность мышления Чемберлена, Галифакса и других капитулянтов-мюнхенцев. Вину за срыв переговоров с СССР летом 1939 года он возлагает на Англию. Одним из первых среди английских историков Нэмир ставит вопрос: чем объяснить, что Гитлер отдал приказ о нападении на Польшу, несмотря на то что 25 августа был подписан англо-польский договор о взаимопомощи, а немцы имели на Западе только 23 плохо укомплектованные дивизии? Ответ Нэмира определенен: фашистский диктатор надеялся на «новый Мюнхен» [38]. После опубликования английских и немецких дипломатических документов эта точка зрения полностью подтвердилась.

Во второй книге, состоящей из отдельных очерков, Нэмир освещает ключевые проблемы международных отношений 1936–1939 годов.

Интересно написан очерк «Путь к Мюнхену», где автор вскрывает мотивы действий английского правительства. Подробно освещается один из принципиальных вопросов международных отношений предвоенных месяцев: ход англо-франко-советских переговоров. Нэмир одним из первых показал, что, посылая военные миссии в Москву, Лондон и Париж не собирались заключать соглашение, которое могло остановить Гитлера. Военные миссии были поставлены в «абсурдное положение», и их провал отнюдь не случаен, делает вывод автор [39].

Здесь же Нэмир дает резкую, но справедливую характеристику выпущенному в 1948 году сборнику «Нацистско-советские отношения». Вскрывая его фальсификаторский характер, он отмечает, что подавляющее большинство немецких документов осталось вне рамок сборника. Так из 400 телеграмм, составлявших переписку МИД Германии и посольства в Москве между маем и августом 1939 года, в сборник включено лишь 28 [40].

Значительная часть третьей книги, составленной также из отдельных очерков, уделена характеристике фашистских генералов и дипломатов. Специальный очерк посвящен разбору мемуаров государственных деятелей мюнхенского периода.

Но особый интерес вызывает эссе «Творцы Мюнхена». Этот очерк, как и «Путь к Мюнхену», получил высокую оценку со стороны буржуазных историков. Нэмир не без оснований считает, что визит Галифакса к Гитлеру в ноябре 1937 года открыл путь агрессии против Австрии и Чехословакии [41].

Оценивая трилогию Нэмира как серьезный вклад в развитие критического направления, нельзя забывать, что она увидела свет в 1948–1952 годах, когда в Англии и других странах Запада реакционные круги усиленно раздували антисоветскую истерию и объективные исследования о войне и ее предыстории подвергались резкой критике [Реакционные историки Англии, в частности М. Белов, и сегодня выступают с нападками на Нэмира [42]].

Одним из последователей Нэмира является А. Тейлор. В 1952 году вышла из печати его книга «Толки о войнах». Особый интерес в ней представляют главы «Полным ходом к Мюнхену» и «От Мюнхена к Праге». Влияние работ Нэмира, его концепций, безусловно, чувствуется в них.

В 1957 году Тейлор публикует новую работу — «Возмутители спокойствия. Разногласия по внешней политике, 1792–1939». Лишь последняя ее глава посвящена периоду между мировыми войнами. Основное содержание работы — обзор деятельности сторонников Лиги наций и системы коллективной безопасности, которых автор называет «сектантами» и противопоставляет группировке Черчилля. «Сектанты» по Тейлору — лейбористы и демократическая интеллигенция, выступавшие как против капитализма, так и против войн, являющихся его следствием. Однако автор не может объяснить, почему же эта группировка позитивно относилась к борьбе Испанской республики против мятежников Франко [43].

Противоречия не случайны в работах Тейлора. Они говорят и о недостаточной прочности позиции, которую он занимает как историк, не выходящий за рамки буржуазной исторической науки, и о влиянии на его творчество антисоветских идей и версий.

Самой противоречивой, льющей воду на мельницу империалистической реакции является книга Тейлора «Происхождение второй мировой войны». В апреле — июне 1961 года в Лондоне вышли три ее тиража, а в 1965 году она была издана в Нью-Йорке. Примечательно, что с резкой критикой книги выступили как буржуазные авторы, так и историки-марксисты.

Тейлор переосмысливает события предвоенных лет, преувеличивая в одних случаях и преуменьшая в других роль и влияние отдельных факторов на события, приведшие к войне. Конечно, он не отрекается от всего и вся, отмечая, например, что Гитлер в «борьбе против большевизма и красной опасности» представлял коренные интересы европейского капитализма, что «экспансия на Восток» была главной его целью. Реальны его оценки деятельности Чемберлена, политики «умиротворения», позиции Советского Союза в критическое лето 1939 года [44].

Однако никак нельзя согласиться с целым рядом выводов и заявлений, проходящих через всю книгу Тейлора. Это, во-первых, искажение позиции Советского государства по отношению к борьбе в Испании (1936–1939 гг.); Тейлор заявляет, будто Москва была заинтересована не в победе республиканцев, а лишь в затягивании конфликта. Не меньшее удивление, во-вторых, вызывает утверждение, что аншлюс Австрии не являлся преднамеренным, что его якобы спровоцировал Шушниг, а не Гитлер. В-третьих, нельзя согласиться с заявлением о том, что якобы «нельзя ответить» на вопрос, как поступил СССР, если бы его попросили помочь Чехословакии в сентябре 1938 года; за этой оценкой позиции Советского Союза видна официальная версия правящих кругов Англии. «Сенсационна», в-четвертых, оценка мюнхенского соглашения. Оно, утверждает автор, было «триумфом британской политики», а не триумфом Гитлера. Даже самые реакционные английские историки не рискуют говорить об этом. В-пятых, Тейлор делает фантастический вывод, когда пытается доказать, будто Гитлер не хотел большой войны в 1939 году и даже войны вообще. Но почему же война, причем мировая, все же началась? Из-за грубых дипломатических просчетов с обеих сторон, отвечает Тейлор [43]. Эти оценки, по меньшей мере странные, во многом снижают значение ряда бесспорных положений автора. И отнюдь не случайно, что книга Тейлора была использована реваншистами ФРГ как аргумент в пользу реабилитации Гитлера и его политики [46].

В предисловии к американскому изданию «Происхождение второй мировой войны» (Нью-Йорк, 1965 г.) Тейлор развил и углубил свою ошибочную концепцию. Так, он пытается обосновать «линию случайности» в действиях Гитлера. Гитлер не готовился к захвату власти, нацисты не участвовали в поджоге рейхстага и даже были «захвачены им врасплох»; Гитлер, конечно, приказывал своим генералам готовиться к войне, но так поступали и англичане и другие нации; до весны 1936 года Германия не вооружалась вообще — это миф; вторжение в Бельгию и Голландию 10 мая 1940 г. — «оборонительное движение», а завоевание Франции — «непредвиденная премия». Тейлор считает, что Гитлер и в последующем «не готовился к большой войне». Даже после катастрофы под Сталинградом «Германия оставалась страной с мирной экономикой» [47].

Всему этому можно лишь удивляться. Книга Тейлора не только противоречива. Она дает аргументы тем, кто стремится к реабилитации внешней политики «третьего рейха».

В 1965 году вышел из печати пятнадцатый том «Оксфордской истории Англии», автором которого является Тейлор. Эта книга в 700 страниц под названием «Английская история, 1914–1945». Значительная часть ее посвящена событиям межвоенного периода и второй мировой войны. И снова Тейлор излагает свою версию о происхождении войны, причем в «линии случайностей» появляется новая деталь — «взаимный блеф» Германии и Англии, который, возможно, и явился причиной мирового конфликта [48].

По ряду международных проблем 1939–1945 годов Тейлор высказывается впервые. Со многим здесь согласиться нельзя: в частности, с оценками Дюнкерка и Ялтинской конференции. Однако ряд положений имеют серьезное значение для критики официальных установок. Это прежде всего признание роли СССР в разгроме Германии. Тейлор отдает должное борьбе советских народов, отмечая, что именно они понесли наибольшие людские и экономические потери в войне. Роль же Англии и США была гораздо скромнее: они «ждали у моря погоды», в то время как русские «громили Германию». Тейлор отвергает антисоветскую версию о том, что СССР начал готовить разрыв с Англией и США — «холодную войну» — еще в 1943–1944 годах [49].

Интересным явлением в английской историографии стали работы литератора, публициста и историка А. Роуза. Как член совета привилегированного оксфордского колледжа «Всех святых» он встречался с такими его воспитанниками, как Э. Галифакс, Л. Эмери, Дж. Саймон, Д. Даусон и др. В предвоенные годы Роуз в течение десяти лет был кандидатом в парламент от лейбористов, выступал против политики Чемберлена.

Свои взгляды на «умиротворение» и его творцов Роуз изложил в двух книгах — «'Все святые' и 'умиротворение'», а также «Умиротворение. Обзор политического упадка, 1933–1939», — которые весьма близки по содержанию [50].

Историко-биографические работы Роуза характерны не только тем, что он рисует портреты «миротворцев», с которыми был знаком лично (Болдуин, Астор, Джонс, Даусон, Саймон), но и тем, что пытается показать, чего добивались эти люди, чем объяснить их политическую слепоту. Роуз подчеркивает антисоветскую суть «миротворцев», определявшую все их действия [51].

Аргументирована критика «умиротворения» и в книге М. Гилберта и Р. Готта «Умиротворители», опубликованной в 1963 году [52]. Авторы стараются показать эту политику в целом, проследить различные ее формы: политическое, экономическое и колониальное «умиротворение». Не со всеми задачами они справились. Так, авторы даже не ставят вопроса о политике в отношении Италии, игравшей немалую роль в деятельности английских «миротворцев». Обходится и политика «невмешательства», без чего обзор «умиротворения» не может считаться полным.

Заслугой авторов является то, что они не только относят начало «умиротворения» к 1933 году, но и убедительно доказывают, что курс, направленный на уступки и в конечном счете на сотрудничество с Берлином, был разработан и стал проводиться правительством Р. Макдональда. Гилберт и Готт одними из первых среди английских историков выступили против укоренившегося в буржуазной историографии мнения, будто Англия ничего не знала о подготовке аншлюса Австрии. Авторы показывают, что уже в 1936 году такие «миротворцы», как Т. Джонс и лорд Лотиан, совершив паломничество к Гитлеру, не только знали об этом, но и заверяли фюрера, что аншлюс не вызовет «разрыва веры» между Лондоном и Берлином. Сильной стороной исследования является систематическое, основанное на документах, изложение действий «миротворцев» при проведении колониальной политики, начатых правительством Болдуина. В меньшей степени удался авторам показ экономического «умиротворения», начало которого они почему-то относят к послемюнхенскому периоду [53].

В книге подвергаются критике не только действия консервативных правительств Болдуина и Чемберлена, их профашистская политика, но и деятельность правого руководства лейбористской партии. На ряде примеров показывается, что его позиция, особенно в 1939 году, мало чем отличалась от официальной. Другой сильной стороной книги является показ того, как после 1 сентября 1939 г. английские «миротворцы» во главе с Чемберленом старались оттянуть объявление войны Германии, рассчитывая на новую сделку с Гитлером [54].

Несмотря на ряд бесспорных удач, книга Гилберта и Готта не лишена недостатков, свойственных объективистско-критическому направлению в целом. В частности, авторы дают весьма спорную оценку мотивам, лежащим в основе действий «миротворцев», не позволяют читателю представить альтернативу английской политики в 1938–1939 годах — возможность решительного противодействия фашистской агрессии в сотрудничестве с Советским Союзом.

И все же работу следует считать полезной. Она является серьезным обвинением в адрес как Чемберлена и других «миротворцев», так и современных апологетов «умиротворения».

В 1963 году в Лондоне была опубликована книга К. Уоткинса «Разделенная Британия» [55]. Посвященная узкому вопросу — влиянию войны в Испании 1936–1939 годов на английскую политику и общественное мнение, она привлекает внимание как первая работа в английской историографии, в которой последовательно критикуется как само «невмешательство», так и деятельность в связи с ним консервативной и лейбористской верхушки.

Английская буржуазная историография весьма тенденциозно подходит к событиям в Испании. Как в мемуарах государственных деятелей, так и в работах историков преобладает следующая концепция: фашистский мятеж 18 июля 1936 г. лишь опередил «коммунистическое восстание», политика «невмешательства», инициатором которой выступила Франция, будто бы не только отвечала интересам испанского народа, но и предотвратила перерастание гражданской войны в мировой конфликт.

Уоткинс отвергает тезис о том, что фашистский мятеж якобы был начат в целях предупреждения «коммунистического заговора». Полемика со сторонниками этого фальсификаторского тезиса и его опровержение — одно из самых сильных мест в книге. Отмечает он и клевету в адрес Советского Союза, который якобы вмешивался во внутренние дела Испании [56].

Значительная часть работы отведена анализу реакции политических кругов и общественного мнения Англии на испанские события. Уоткинс пишет, что инициатором «невмешательства» была не Франция, а Англия, правительство С. Болдуина. Тем самым он выступает против одной из догм буржуазной историографии. Главная причина проведения этой политики, отмечает далее автор, заключалась в животном страхе господствующих классов западных держав перед возможностью победы республиканцев над мятежниками и превращения Испании в «коммунистическое государство» [57].

Работа Уоткинса не лишена недостатков. К наиболее серьезным из них следует отнести его попытку обосновать «новую фазу» во внешней политике Англии, якобы начавшуюся на рубеже 1937–1938 годов. Нельзя не отметить, что автор явно недооценивает роль Советского Союза в защите Испанской республики, не учитывает, что и 1936–1938 годах Англия и Франция имели реальную возможность в сотрудничестве с СССР положить конец вмешательству фашистских держав во внутренние дела Испании.

Заметным явлением стала книга А. Верта «Россия в войне, 1941–1945», написанная на основе дневников и публикаций периода войны и изданная в 1964 году одновременно в Лондоне и Нью-Йорке. Ее автор — английский журналист, с июля 1941 и по 1948 год корреспондент Би-Би-Си и «Санди тайме» в Советском Союзе.

Работа А. Верта — первая обобщающая работа в Англии о Советском Союзе в войне, показывающая мужество и героизм советского народа, его вклад в общую победу над фашизмом. В предисловии автор подчеркивает народный характер войны, которую вел Советский Союз, беспримерный патриотизм и самопожертвование, проявленные в борьбе за Советскую власть.

В отличие от многих буржуазных авторов Верт признает огромное значение Сталинградской победы, а также сражений 1943 года под Курском и Белгородом, называя их «поворотными пунктами войны» [58].

Однако книга Верта также не лишена недостатков. Так, например, искажен характер советско-польских отношений в годы войны. Автор считает, что решение репарационного вопроса в Потсдаме означало раздел Германии. Нельзя согласиться и с его заявлением о том, что летом 1945 года Япония была готова капитулировать вне зависимости от того, вступит СССР в войну или нет [59].

И все же книга — серьезная работа по теме, которая остается «узким местом» в английской буржуазной историографии.

В 1965 году другой английский журналист — Ян Колвин — опубликовал работу о событиях 30-х годов, основанную на документах Р. Ванситтарта — заместителя министра иностранных дел Великобритании в 1930–1938 годах. Хотя книга озаглавлена «Ванситтарт в министерстве», ее содержание выходит далеко за рамки названия.

В отличие от большинства буржуазных авторов, утверждающих, что «умиротворение» не было направлено против СССР, Колвин отмечает, что курс, проводившийся Англией и Францией в 1935–1939 годах, имел «сопутствующую» идею: «направить Германию на Восток». Об этом говорили в аристократических клубах, в Сити, на загородных обедах в Кливдене — резиденции прогитлеровски настроенных миллионеров Асторов [60].

Сегодня трудно что-либо добавить к хронике событий 1938 года. Но Колвин находит, что сказать. Он пишет о контактах германской военной оппозиции Гитлеру с Лондоном. Прочитав все, что говорит об этом Колвин, можно прийти к выводу: в 1938–1939 годах Чемберлен, Галифакс и другие «миротворцы» не считали нужным поддержать весьма скромные предложения группы Браухича — Гальдера — Геделера, ибо боялись, что свержение Гитлера может вызвать революционный взрыв в Германии.

Подробно описывает автор внешнеполитическую деятельность Лондона в период от Мюнхена и до начала войны. Здесь привлекает внимание вопрос о том, как возникла идея гарантий в марте 1939 года. Буржуазная историография Англии изображает гарантии Польше как какую-то неожиданную дипломатическую акцию, даже «импровизацию» Чемберлена и Галифакса. Колвин показывает, что это не так. Вопрос о гарантиях обсуждался по крайней мере в течение пяти дней (26–30 марта) [61]. Следовательно, английское правительство имело время для консультаций с Объединенным комитетом начальников штабов и говорить о какой-то спешке, в результате чего гарантии оказались невыполнимыми, нельзя.

Книга Колвина посвящена Ванситтарту. И он показывает, что этот опытный английский дипломат начиная с 1933 года не раз обращал внимание правительства на угрозу европейскому миру, которая росла в Германии, предупреждал, что гитлеровский режим развяжет войну «как только почувствует себя достаточно сильным» [62]. Но ни Макдональд, ни Болдуин, ни Чемберлен не желали считаться с этим мнением. Ванситтарт был снят с поста заместителя министра: его устранили как досадную помеху. И все же сюжет дипломатической карьеры Ванситтарта не является главным в книге. Это работа о внешней политике Англии в тревожные предвоенные годы.

В 60-х годах объективистско-критическое направление в английской буржуазной историографии второй мировой войны заметно активизировало свою деятельность. Целый ряд официозных версий и догм, укоренившихся в буржуазной историографии, подвергается справедливой критике. К. Инграм, Л. Нэмир, частично А. Тейлор, М. Гилберт и Р. Готт, К. Уоткинс, Я. Колвин внесли заметный вклад в разработку исторически достоверной, реалистической концепции международных отношений 30-х годов.

В проблематике военных лет критическое направление представлено слабее. Здесь господствует официальная линия. Пожалуй, единственными исключениями являются работы К. Инграма и А. Верта. Между тем необходимость исторически правильного, объективного подхода к событиям 1939–1945 годов с каждым годом делается все более важной.