Правду! Ничего, кроме правды!!

НЕОБЫЧАЙНЫЕ ПРИКЛЮЧЕНИЯ КРОШКИНА Сатирическая фантазия

К р о ш к и н

Г е ш а

Н а т а ш а

С т а р у ш к а

А к а д е м и к

А в т о м е х а н и к С а в е л ь и ч

И н ж е н е р а в т о з а в о д а

С т у д е н т

Ш о ф е р

В прологе и эпилоге —

г о л о с а в т о р а

Элементом декорации является полукруг экрана, обрамляющий сцену. На него по ходу спектакля проецируются движение транспорта и панорама города…

А в т о р. Необычайная история, с которой вам предстоит познакомиться, начиналась вполне обычно.

Стремительно несется поезд.

А в т о р. Вот скорый поезд. Он идет строго по расписанию. В одном из плацкартных вагонов едет наш герой. Не правда ли, во всем этом нет ничего необычного?

В плацкартном вагоне безмятежная дорожная жизнь.

Несколько купе заполнены молодежью.

А в т о р. У каждого из пассажиров впереди свои дела, свои встречи… Эти ребята, например, едут строить новый город в тайге… А наш герой… впрочем, где же он? Ах, вот!..

Посреди купе на лесенке стоит небольшой круглолицый человек. Он вынимает из чемодана на верхней полке помидоры, яйца и хлеб. К ручке чемодана проволочкой прикреплена фанерная бирка, на которой печатными буквами написано: «Крошкин Иннокентий, г. Беспальтополь».

— Так зачем же было уезжать из Беспальтополя? — спрашивает Крошкина один из ребят. — Плохой город, что ли?

— Нет. Городишко что надо, — отвечает Крошкин, надкусывая помидор.

А в т о р. Наш герой, безусловно, не покинул бы свой родной теплый город. Но все дело в том, что его неудержимо манят вдаль высокие идеалы…

— Рыба ищет, где глубже, — продолжает Крошкин, — а человек — где лучше платят.

— На готовое хочешь прийти?.. Тебе дай квартирку, проложи шоссе, подай утром автобус… тогда ты, так и быть, съездишь на работу, — говорит юноша в очках.

— И чтобы дорога была не пыльная! — смеется другой.

— А работа тем более! — добавляет девушка.

— А что за радость переться в болото, мерзнуть в палатках, валить деревья, пни корчевать… А публика там — одни комары.

— А тебе сразу и дворец культуры подай?!

— Не в этом главное, — парирует Крошкин. — Я тоже не гулять еду. Могу, если надо, и поишачить… Но уж мне мое отдай: чтобы подъемные были, зарплата приличная плюс за дальность надбавочка, отпуск месяца два… Ну, и конечно, жильем обеспечьте… А вы за славой едете!.. Стыдно мне за вас!

А в т о р. Это продолжается давний спор, ведь наши спутники едут вместе как-никак уже третьи сутки.

— Да ты пойми, — горячо возражает один из парней, — чтоб ты мог получить свою квартиру в новом городе, кто-то должен был до тебя прийти…

— Свалить первое дерево, — подхватывает девушка, — и выкорчевать первый пень…

— Значит, кто-то должен быть первым, — подытоживает юноша в очках.

А в т о р. Боюсь, что эти хорошие ребята напрасно стараются переубедить своего собеседника.

— Бросьте громкие слова, — огрызается Крошкин. — Вы еще забыли сказать, что таких, как я, в коммунизм не пустят.

— Зачем говорить — это и так ясно, — спокойно отвечает девушка.

— Что ясно? Что тебе ясно?! — свирепеет Крошкин. — Я для коммунизма вполне созрел: жить буду, как полагается, — по потребности, и работать, как полагается, — по способностям.

— А ты, оказывается, сознательный! — насмешливо говорит юноша в очках.

— Только способности у меня маленькие, — продолжает Крошкин, хихикая, — так что работать я буду мало, а у тебя большие — вот ты и будешь вкалывать!

А в т о р. Слыхали, какая философия!.. А что, если мы вмешаемся в этот спор?!

Бурные потоки воды затопляют сушу. Вода атакует насыпь и размывает железнодорожное полотно. Стремительно несется поезд.

А в т о р. Крушения поезда не произойдет. Стихия не застала людей врасплох…

Путевой обходчик накручивает рукоятку телефона и кричит в трубку…

Несется поезд.

В микрофон селектора отдает распоряжение начальник дистанции…

На месте разлива клокочет вода…

В башне диспетчерского поста на пульте управления один за другим гаснут зеленые огоньки индикаторов и вспыхивают красные…

Несется поезд…

Машинист тепловоза внимательно вглядывается в даль…

Справа от железнодорожного полотна вспыхивает красный свет на щите автоблокировки…

Щелкает стрелка…

Поезд уходит вправо на боковую ветку.

Вагон сильно качнуло. Крошкин вместе с чемоданом валится с лесенки. На пол посыпались помидоры, огурцы, яйца.

— Как будто не людей, а дрова везут! И о чем они там думают?! — возмущается Крошкин.

— Внимание! — раздается из репродуктора. — Граждане пассажиры, впереди по движению поезда между станциями Сухая и Безводная разливом рек размыло железнодорожное полотно. Наш поезд пойдет по обходной ветке и прибудет к месту назначения с опозданием на семь часов… Повторяю: ввиду размыва пути наш поезд пойдет по обходной ветке и опоздает к месту назначения на семь часов.

— Хорошенькое дело! — восклицает один из пассажиров. — Я же опоздаю на свадьбу единственного сына!

— Он и без вас управится, — отвечает другой. — А я на пароход опоздаю.

— Пароход тоже сумеет без вас отчалить…

Сокрушается и полная мама, разложившая на приоконном столике обильный ужин для троих своих упитанных ребят.

— Лишних семь часов пути! Чем я буду кормить детей!

— Надо жалобу написать, — говорит Крошкин, — деньги плочены, чтобы по прямой ехать.

Высокий пассажир, все это время стоявший молча, оборачивается и оживленно говорит спутникам:

— Не переживайте, товарищи! Конечно, опаздывать неприятно. И все-таки нам с вами крупно повезло.

— Что живы остались? — замечает один из пассажиров.

— Я имею в виду другое. Знаете ли вы, где мы благодаря этому случаю проедем?

— Понятия не имею, — отвечает другой.

— Наш поезд свернул по той самой ветке, — продолжает высокий пассажир, — на которой расположен первый на земле коммунистический город, знаменитый Первопочи́нск!

Паузу удивления рвут голоса:

— Не может быть!

— Розыгрыш!

— Неужели правда?

— Первопочи́нск действительно где-то в этом районе!

— Я читал в газетах про этот удивительный город, — говорит папа ужинающих ребят, откладывая газету, — но я понял так, что это мечта, вымысел.

— В газетах вымыслы не печатают, — отвечает ему пассажир, игравший в шахматы.

— Это зависит от рубрики, — замечает его партнер.

— У нас в Беспальтополе была лекция за этот Первопочинск, — говорит Крошкин. — Я лично не ходил, но сосед говорит — липа!

— Первопочинск существует — это хорошо известно, и я сам был в этом городе, — решительно заявляет высокий пассажир.

— Неужели там уже такой порядок: каждый работает по способностям, а доходы в общий фонд? — спрашивает опаздывающий на свадьбу.

— И все бесплатно? Сколько хочешь, столько и бери? — допытывается Крошкин.

— Не бесплатно. Работать надо!

— Повезло нам, ребята! — радостно восклицает девушка. — Через несколько часов приедем в коммунизм!

Юноша с подъемом запевает:

— «Наш паровоз, вперед лети…»

В вагон входит буфетчица.

— Кому бутерброды, пирожки, пиво? Кому пиво, бутерброды, пирожки?

Пассажиры ее окружают и наперебой спрашивают:

— Когда будет Первопочинск?

— Первопочинск! Первопочинск! Во всех вагонах только и разговоров… А я говорю: берите мои пирожки, на Первопочинск не надейтесь.

— Там что же, проезжающих не кормят? — спрашивает Крошкин.

— Да уж какое там кормление, милок. Прибываем-то мы туда в четыре часа утра, и стоянка всего две минуты… так что берите мои пирожки…

— До чего же я невезучая, — со слезами в голосе говорит девушка.

— Ложись спать, ребята! — понуро предлагает юноша.

— А я все равно не лягу! Хоть две минуты, а посмотрю на этот город, — решительно говорит юноша в очках.

Пассажиры спят. На верхней полке Крошкин. Он беспокойно ворочается. Ему снится Первопочинск.

Весь город состоит из одних высотных домов. На башенках и в нишах скульптуры физкультурников, пионеров, летчиков, людей труда. Город иллюминирован.

Крошкин видит себя на улицах Первопочинска.

На одном из домов вспыхивает световая реклама: «Универмаг: Бери что хочешь». Крошкин метнулся туда. Вдруг сбоку вспыхнула надпись: «Гастроном. Цены снижены до нуля». Крошкин устремился туда, но, повернув голову, увидел мраморный дворец, на котором медными буквами, точно в метро, написано: «Бесплатная барахолка». Крошкин ринулся в дверь, в толпу нагруженных барахлом людей. Он проталкивается, работает локтями, крутится… И просыпается.

Его руки крепко прижимают к груди подушку.

В вагоне все спят. Крошкин смотрит на часы. Без десяти четыре. Он лихорадочно одевается… Никем не замеченный, крадется к выходу в тамбур.

Колеса стучат на стрелках. Поезд тормозит. В стекле двери мелькнула неоновая надпись: «Первопочинск».

Вагон остановился напротив привокзального сада.

Крошкин нажимает ручку двери. Не заперто. Он выглядывает на перрон. Ни души. С быстротой зайца пересекает Крошкин платформу, прячется за пакгауз и плотно прижимается к стенке.

А в т о р. Ну что ж, вот наш герой и попал в Первопочинск… Теперь предоставим ему действовать самостоятельно.

Два звонка.

Гудок паровоза. Поезд трогается, набирает ход.

Крошкин пробирается к городу мимо пакгаузов, вагонов, нефтебаков, штабелей рельсов.

Справа привокзальная площадь, окруженная зеленью и освещенная фонарями. Из-за деревьев поблескивают крыши автобусов и машин. Крошкин в стороне от магистрали, ведущей в город, точно нарушитель границы, пробирается через кустарник по траве и кочкам.

Раннее утро.

Крошкин выходит на площадь.

Моросит дождь.

Крошкин удивленно осматривается.

— Что-то не похоже на коммунизм: дождь идет…

Снова оглядывает площадь, пересекает ее. На угловом доме он читает табличку: «Площадь Труда».

— Тоже не ново, — с беспокойством отмечает он.

Крошкин идет по зеленой улице, образуемой садами, в которых расположены коттеджи.

Его догоняет машина, груженная мешками с зерном. Крючок, сцепляющий борта, расшатался, кузов раскрылся, и несколько мешков упало на дорогу. Шофер выскочил из кабины, снял куртку и бросил ее на сиденье.

— Товарищ! Помогите, — обращается он к Крошкину и нагибается к мешку. — Берите за уголки, мы быстро перекидаем.

Крошкин послушался.

Мешок за мешком поднимают они с земли, раскачивают и кидают в кузов.

Крошкин еле успевает вытирать пот. Он тоже снимает пиджак.

— Дайте сюда, — говорит шофер и кидает пиджак Крошкина в кабину.

Снова закипела работа.

— Ну, вот и все. Спасибо, товарищ!

Шофер закрепил борт кузова, сел в кабину, махнул рукой и уехал.

— Стой! А пиджак! Пиджак! Документы! Деньги! — кричит Крошкин.

Но машина уже далеко.

Со стороны города приближается гигантский МАЗ с прицепом, груженный тяжелыми бревнами.

— Нет уж, с меня хватит! — пугается Крошкин и прячется за угол дома.

Крошкин идет дальше и видит киоск с головными уборами. Кепки, шляпы, береты лежат и висят открыто, так что любую вещь можно достать пряма с улицы.

Крошкин останавливается. Ставит на землю чемодан. Заглядывает в киоск через прилавок.

— Есть кто живой?

Он обходит киоск кругом. Снова кричит:

— Хозяин есть?..

Крошкин взволнован. Вытирает со лба пот. Оглядывается. Вблизи никого. Протягивает руку, берет шляпу. Вешает ее на место. Снова берет. Оглядывается. Никого. Надевает шляпу, шагает прочь… Вдруг он видит людей, бегущих в его сторону.

Крошкин бросился наутек. Он бормочет, тяжело дыша:

— Влип! Ох и влип! Бить будут! Каждый по потребности!

Крошкин бежит. Чемодан мешает. Крошкин на миг останавливается. Забегает в высокую подворотню. Из двора слышен мужской голос:

— Геша! Геша! Иди скорей!

Крошкин заметался. Он видит железную бочку для мусора. Крошкин бросает в нее чемодан, прыгает вслед за ним и прикрывается крышкой.

Бежавшие за ним люди идут мимо подворотни шагом. Один из них командует:

— Шире шаг! Пробежка не должна утомлять! Ровное дыхание!

Крошкин чуть приподнял крышку бочки.

— Не за мной… Выходит, все-таки похоже.

В подворотне раздаются голоса.

— К погружению! — командует себе Крошкин и опускается точно в люк подводной лодки.

Со стороны двора слышны шаги и детский голос:

Мимо бочки идут мужчина и мальчик лет шести. Под мышкой у мальчика красочная книжка «Сказки Пушкина».

— Ну, Геша, счастливо! — говорит отец. — Не шали в садике.

Отец целует мальчика и уходит. Гешка машет ему вслед.

Вдруг крышка у бочки поднялась и из нее показался человек… Он не замечает мальчика.

— Здравствуйте, дядя, — растерянно говорит Гешка.

Крошкин резко оборачивается, но, увидев малыша, успокаивается.

— Привет!

— А вы, дядя, кто? Князь Гвидон?

— Он самый. Разве не узнаешь? — ворчит Крошкин, вылезая из бочки.

— А меня зовут Геша.

— Очень приятно, Геша… А теперь чеши.

Гешка запускает пятерню в шевелюру.

— А у меня гребенки нет.

— Не понял, значит. — Крошкин презрительно покачал головой. — «Чеши» в смысле «беги»… В свой садик беги. Давай. Давай!

Мальчик вышел на улицу.

Крошкин отряхнулся. Вынул из бочки чемодан и вышел из ворот.

На улице стоит мальчик.

— Ты чего?

— Дяденька, дойдемте до моего садика… Тут недалеко.

— Это еще зачем?

— А то ребята не поверят, что вы из бочки вылезали.

— Ты что же, расскажешь?.. — с тревогой спрашивает Крошкин и продолжает с деланным смехом: — Ай, Геша, умный ты парень, Геша, а шуток не понимаешь… Это была шутка такая.

— Шутка такая?

— Ну да. Меня зовут дядя Кеша… Ты Геша, а я Кеша… Все просто. Выходит, и рассказывать нечего… Давай лучше я тебе фокус покажу.

Крошкин кладет на левый кулак монетку и втирает себе в руку. Монетка исчезает.

— А куда вы подевали эту круглую железку? — спрашивает мальчик.

— Железку?! Вот она.

Монетка на ладони правой руки. Мальчик поражен.

— Ты, Геша, в этом доме живешь?

— В этом.

— Сбегай, вынеси чего-нибудь поесть.

— Сейчас, дядя Кеша, вы здесь пока посидите на бульваре.

Мальчик убегает во двор. Крошкин понуро сидит на скамейке. До него донесся запах вкусной пищи. За его спиной вывеска «Кафетерий». Крошкин подхватывает чемодан и направляется в кафетерий.

В просторном помещении много посетителей. Одни завтракают за столиками, другие двигаются с подносами, выбирая по пути блюда и закуски.

Крошкин сначала осторожно, с оглядкой, берет кусок хлеба… Никто не обращает на него внимания. Тогда он начинает хватать тарелку за тарелкой, нагружая свой поднос салатами, сосисками, яйцами, сливками, булочками…

Крошкин стоит с полным подносом в руках и блаженно улыбается.

— Похоже! Вот теперь похоже!

Крошкин выходит из кафетерия, распуская на ходу ремень.

Неподалеку стоит озирающийся Гешка. Он замечает Крошкина и радостно бежит к нему.

— Дядя Кеша, вот… возьмите.

Гешка протягивает Крошкину на ладони ватрушку, завернутую в бумажную салфетку.

Пресытившийся Крошкин смотрит на ватрушку с отвращением.

— Спасибо, друг. Только не могу. Поздно.

Гешка медленно опускает руку.

— Но вообще-то давай. Пригодится. Не пропадать же добру.

Крошкин кладет ватрушку в задний карман брюк.

— Спасибо тебе, Геша… Хороший ты парень. Давай-ка мы с тобой будем дружить… Руку, друг!

Крошкин берет повеселевшего Гешку за руку, и они уходят по бульвару, оживленно беседуя.

Большая парадная дверь. Рядом на стене вывеска: «Отдел труда».

Около двери Гешка.

— Сюда, сюда! — подзывает он Крошкина, который стоит поодаль.

Крошкин подходит и, прочитав вывеску, с ухмылкой произносит:

— Отдел труда без зарплаты. — Он пожимает плечами и решительно входит.

Крошкин садится перед инспектором по трудоустройству. Гешка в стороне на диване.

— Кем бы вы хотели работать? — спрашивает инспектор Крошкина.

— По своим способностям можно?

— Само собой.

— Тогда попрошу руководящую работу.

— А справитесь?

— На первое время, пока нет опыта, дайте что-нибудь покрупнее. Чтобы заместители были, секретари…

— Чтобы руководить, надо обладать знаниями, авторитетом.

— Первый раз слышу.

— Как вы сказали? — удивился инспектор.

— Это была шутка такая, — спохватился Крошкин. — Старинная… А если серьезно — работенка нужна посолиднее. У меня все-таки семья, дети… Геша, поди-ка сюда.

Гешка подбегает.

— Вот мой старшенький. Геша, скажи дяде «спасибо».

— Спасибо, дядя… А за что это?

— Вырастешь, Геша, узнаешь… Беги играй.

Крошкин легонько отталкивает мальчика.

— В какой области вы специалист? — спрашивает инспектор.

— Я-то?.. По автоделу… Автозавод у вас тут есть… Вот туда бы меня на руководящую…

— Хорошо, — говорит инспектор, — там как раз нужен начальник смены.

— Так и быть, согласен.

— Сейчас выпишу направление.

— А нельзя, товарищ инспектор, дать мне денька три на устройство личных дел? Семья, понимаете… все больны.

— Пожалуйста. Что за вопрос! — говорит инспектор, делая пометку на направлении.

— Явитесь к месту службы через три дня.

Крошкин с Гешкой на улице.

— Работа у меня теперь есть, Геша. Руководящая… Начальником смены упросили пойти. А пока три дня дали на обзаведение… Первым делом квартира нужна… Узнай-ка у кого-нибудь, как в жилбюро пройти… Так, будто для себя спрашиваешь… Понял?

Крошкин стоит возле афишной будки, а Гешка как бы сам по себе.

Гешка останавливает прохожего.

— Дяденька, скажите, пожалуйста, как отсюда пройти в городской жилищный отдел?

— А зачем тебе жилищный отдел? — нагнувшись к мальчику, спрашивает прохожий.

— У меня там папа заведующий…

— Вот дает… Золотой парень! — восхищается Крошкин. — Маленький, а такой хитрый!

На вращающихся подставках установлены макеты квартир.

За высоким столом возле окна сидит инспектор жилищного отдела. Это отец Гешки. Он выписывает ордер сидящему перед ним Крошкину. Из приоткрытой двери осторожно выглядывает Гешка.

— Я бы, конечно, не запросил четырехкомнатную… Но пришлось — многосемейственность попутала: трое ребят мал мала больше. — Крошкин нагибается через стол. — И скажу доверительно: еще двойня на подходе.

— Ай-яй-яй, — не отрываясь, произносит инспектор. — Поздравляю вас, — улыбается он, подняв голову.

— Не за что, — скромничает Крошкин. — Так что обстоятельства и заставили обратиться.

— Понимаю, понимаю, у меня всего один сынишка, и то, бывает, житья нет в квартире… Вот ордер.

Крошкин громко читает: «Тракторная улица, дом три, квартира восемь». Гешка слышит адрес новой квартиры.

Крошкин счастлив и растроган.

— Спасибо. Удружили без волокиты.

Он трясет инспектору руку.

— От всей моей многосемейной семьи — спасибо. Вот сынок у меня здесь… Геша, иди сюда.

От полноты чувств Крошкин хватает Гешку и поднимает над столом.

— Благодари дядю, сынок.

Инспектор опешил.

— Спасибо, папа, — говорит Гешка.

— Геша, что ты тут делаешь? Почему не в садике?!

Сообразив, что перестарался, Крошкин ставит Гешку на стол.

— Позвольте, это же ваш сын! А где же мой? Должно быть, на подходе. Геша! Геша! — кричит он, вылетая в коридор.

— Чудеса, — покачал головой инспектор.

— Дядя Кеша фокусник, он и не такие чудеса может… — сообщает Гешка.

— Что это с человеком? Неужели?.. — произносит отец.

— А что, разве дядя Кеша болен?

— Похоже, что болен, сынок, и, кажется, опасно.

Весело размахивая ордером, чуть не вприпрыжку идет Крошкин по бульвару.

Он подошел к экрану телесправки и нажал кнопку.

На экране появилось милое лицо девушки.

— Здравствуйте. Слушаю вас, — говорит она.

Крошкин отпускает кнопку, чтобы приподнять шапку.

— Здравствуйте, — говорит он погасшему экрану, в котором отражается его собственное лицо.

Спохватившись, он нажимает кнопку другой рукой.

— Я слушаю вас. Пожалуйста, — говорит девушка.

Крошкин поражен красотой девушки и совсем растерялся.

— Как протрактить на Пробрасную… То есть как пробрасить на Протактную?..

— Вы иностранец? Соединяю с переводчиком.

— Нет! Что вы! Не надо… Я хочу… Я хочу спросить, как пробраться на Тракторную?..

— Ах, на Тракторную? А где вы сейчас находитесь?

— Здесь я. Вам что, не видно?

— Нет. Я только слышу вас… Значит, где вы?

— На Весеннем бульваре.

— Тогда вас довезут троллейбусы номер три, шесть, двенадцать, автобусы двадцать и двадцать пять.

— А еще скажите, — начинает Крошкин, не зная, что спросить, но стараясь продолжить разговор, — как проехать на автозавод.

— Откуда?

— Ну, скажем, от Тракторной…

— На восьмом номере автобуса…

Девушка умолкла, а Крошкин продолжает смотреть на нее.

— Отпустите меня, пожалуйста, — снова улыбнулась девушка.

Крошкин несколько мгновений глядит на погасший экран. Затем идет по бульвару, блаженно улыбаясь и повторяя:

— Здравствуйте, слушаю вас… Здравствуйте!..

— Привет! — несколько удивленно пробасил встречный прохожий.

— А вас не касается, — тем же нежным тоном отвечает Крошкин и продолжает путь, повторяя: «Я вас слушаю! Здравствуйте!»

Тут он ударяется лбом о рекламный столб.

— Здравствуйте, — говорит Крошкин уже без всякой лирики и потирает ушибленный лоб. — Девушка, конечно, хорошая, но не за тем я сюда приехал!

Крошкин обходит тумбу и хочет пересечь улицу. Перед ним останавливается «Волга». Как раз здесь табличка: «Стоянка автомашин».

Из-за руля встает аккуратный старик профессорского вида, он галантно помогает выйти из машины беленькой старушке. Взявшись под руку, трогательная пара пересекает панель и входит в цветочный магазин.

— Местный единоличник, — заключает Крошкин. К машине подбегает юноша, видимо студент, одетый поверх тренировочного костюма в легкий пиджак.

— Вы едете, товарищ?

— Я? — удивился Крошкин. — Нет, а что?

— Тогда извините… — студент берется за ручку дверцы.

— А вы что же, едете? — с грозным удивлением говорит Крошкин и смотрит через витрину на пожилую пару.

— Да, а что? — улыбнувшись, спрашивает студент.

— Нет, вы не поедете, — значительно заявляет Крошкин и кладет руку на плечо юноше.

— Но почему же?

Здесь оба замечают девушку с плетеной сумкой в руке. Видно, что она очень спешит.

— А, понятно, — широко улыбается юноша. — Пожалуйста, — говорит он и открывает дверцу.

Девушка благодарит, кидает сумку в машину и садится за руль. Машина срывается с места.

В эту минуту Крошкин видит, как профессор с женой удаляются, даже не взглянув в сторону стоянки.

— Вот это да! — говорит ошеломленный Крошкин.

— Действительно, лихо стронула, — отвечает ему юноша.

— Я-то сразу ее заметил, — деланно улыбается Крошкин. — Дай, думаю, уберегу вас от неэтичного поступка.

— Спасибо.

— Тут перед вами один чудак подходил, — свойски хихикнув, начал Крошкин. — Я ему говорю: «Видал, как здорово у нас с транспортом организовано?» А он мне и заявляет: «Вот бы в собственное пользование машину заполучить!» Я даже растерялся от такой несознательности.

К стоянке подъезжает другая машина. Из нее вышли пассажиры.

— Зря вы так рассердились на товарища. Бывает потребность иметь машину в личном пользовании. — Студент взялся за ручку дверцы.

— И что ж тогда, справку надо?

— Какую справку?

— Ну, о том, что потребность есть.

— Нет, зачем справку, — отвечает юноша, садясь в машину. — Надо просто прийти на автобазу…

Машина трогается. Крошкин машет ей вслед рукой.

Автобаза. Ряды машин, сверкающих лаком, металлом, стеклами. Крошкин с восхищением рассматривает автомобили на демонстрационных стендах.

Крошкин трепетно оглаживает лакированный корпус автомобиля.

— Вы уже выбрали машину? — спрашивает Крош-кина механик, сухощавый человек в комбинезоне.

— Да.

— Какую?

— Пока не знаю.

— Ну, пожалуйста, посмотрите еще.

К выезду выруливает сияющий радостью молодой человек. Он приветливо машет механику рукой.

— Счастливого свадебного путешествия, — говорит тот.

— Спасибо, Савельич!

— Жену, конечно, люби, но и за этой красавицей не ленись ухаживать, — напутствует механик, похлопывая машину по багажнику…

— Так вы уже выбрали машину? — снова спрашивает он Крошкина.

— Теперь выбрал… вон ту… белую…

— Ну и на здоровье. — Механик направляется к машине.

Крошкин переводит взгляд, полный тоски, на другую сторону зала. Оттуда слепящим лаком и никелем брызнула ему в глаза черная «Волга».

— Черную! — кричит Крошкин.

Механик меняет направление.

— Белую! — кричит Крошкин.

— Не понял, вы сказали черную и белую? — оборачивается механик.

— А что, можно две?

— Если есть необходимость.

— Что есть, то есть, — оживился Крошкин, подбежав к механику. — Я, Савельич, тоже в свадебное еду… Заключил брак… А это дело, сами понимаете, обкатать надо…

— Вам, конечно, виднее!

— Вот я и хотел бы на двух машинах… На одной мы с молодой женой, а на другой наши дети.

— Какие дети?

— Обыкновенные. У моей жены от первого брака дети. Как раз целая машина наберется.

— Поздравляю, конечно, — пожал плечами Савельич. — Бывает…

Крошкин выезжает на белой «Волге» и ставит ее возле панели. Затем, все время озираясь, бежит обратно в ворота автобазы.

Тут же он выезжает на черной машине. Отъехав метров на триста, поминутно оглядываясь назад, Крошкин выскакивает из нее и бежит обратно к белой. Проехав небольшое расстояние, останавливается, опрометью несется к черной…

Крошкин бегает от машины к машине… Рядом с ним появился любопытный мальчик…

Крошкин бегает. Теперь с ним рядом бегают уже трое мальчишек и собака…

Крошкин носится как угорелый. Встречные машины и прохожие на переходах заставляют его лавировать, вскакивать на панель.

В полном изнеможении выходит Крошкин во дворе своего дома из второй машины, которую он только что подогнал к первой.

Усталый, но счастливый, обходит он каждую из них, нежно оглаживает борта машин, шаловливо похлопывает багажники.

— Родные вы мои! Как же мне вас тут оставить одних?

Крошкин видит девочек, расчерчивающих мелом классы.

Он просит кусочек мела и пишет на ветровом стекле белой «Волги»: «Ремонт. Неисправен задний мост», а на стекле черной — «Ремонт. Неисправен передний мост».

Радостно улыбающийся Крошкин взбегает по лестнице. Вот дверь с номером восемь. Крошкин берется за ручку, двери, но вдруг мрачнеет.

— Ключи! Ключей-то мне не дали!!

Пулей летит он вниз, выбегает из парадной, оглядывает огромный двор-сад, образованный целым кварталом домов.

В зеленом дворе оживленно: на детских площадках резвятся дети. На скамейках читают, играют в шахматы. Молодежь играет в настольный теннис и в волейбол.

По аллее, между двумя газонами, едет маленькая красная автоцистерна, поливающая газоны. На ней сидит человек в белом фартуке и в мягкой белой шляпе.

Крошкин пустился вдогонку.

— Дворник! Дворник! — кричит он.

Но человек на цистерне не откликается.

Крошкину трудно поравняться с ним из-за струй воды. Наконец седой человек с бородкой его заметил.

— Папаша, заткни фонтан, — просит Крошкин.

— Извольте. — Потоки воды слева иссякли.

Крошкин бежит теперь рядом с цистерной.

— Ты дворник?

— Нет. Я физиолог.

— Может, скажешь — академик?

— Вы угадали.

— Ты, батя, врешь… или вы, товарищ ученый, правду говорите?

— Это уж как вам будет угодно.

— Тогда извиняюсь: чего же вы собственноручно поливаете? Дворников, что ли, тут нет?

— Мне кажется, я вполне справляюсь. А чем, собственно, могу служить?

— Где бы взять ключики?

— Какие ключики?

— От своей квартиры.

— От квартиры? — Академик даже остановился от удивления.

— Ну… замок открыть… — Крошкин усиленно помогает себе жестами.

— У нас никаких замков нет.

— Еще не изобрели?

— Вот именно.

Академик снова двинулся в путь и включил воду.

— Видали! Замков у них нет! — пожал плечами Крошкин. — Вот дикари! Да не может этого быть!

Крошкин срывается с места, вбегает в первую же парадную, подскакивает к двери на площадке бельэтажа и дергает за ручку. Дверь распахивается. В прихожей мужчина, прощаясь, целует женщину в халате.

— Пардон! — бормочет Крошкин. — Прошу продолжать. — И захлопывает дверь. — Ну, эти просто забыли закрыть. Не то у них на уме.

Крошкин подымается на два пролета и снова дергает за ручку. Дверь раскрылась, в квартире пустынно и тихо.

— Есть кто живой? — спрашивает Крошкин. Резкий, картавый голос произнес:

— «Кто стучится в дверь ко мне?»

— Извините, что без стука, — смутился Крошкин.

— «С толстой сумкой на ремне», — с тем же выражением произнес голос, и Крошкин увидел попугая в клетке, подвешенной к потолку.

— Ду-урак ты! — обиделся Крошкин.

— А мне было приятно поговорить с таким воспитанным человеком, — картаво говорит попугай.

Ошарашенный Крошкин осторожно прикрывает дверь.

— Ну, в последний раз, — говорит он.

Спустившись на первый этаж, он открывает еще одну дверь. В квартире пусто. Крошкин уже хочет прикрыть дверь, но вдруг слышит за собой шаги. Он оборачивается. По лестнице поднимается старушка с корзинкой в руке.

— Вы уже все сделали? — улыбаясь, спрашивает она.

— Я ничего не сделал, — испуганно отвечает Крошкин. — Я только что подошел.

— Вы из «Бюро добрых услуг»? — спрашивает старушка, подойдя к двери.

— А откуда же мне еще быть? — угрюмо отвечает Крошкин.

— Пожалуйста, заходите. Я вас ждала.

Старушка пропускает Крошкина в квартиру.

Крошкин в пропотевшей рубашке, в закатанных брюках, в шлепанцах яростно натирает паркет. Пот льется градом с его лба.

Через открытую дверь виден натертый пол двух больших комнат. Мебель везде сдвинута. Хозяйка стоит в дверях и с умилением наблюдает за его работой.

— Лет пять еще назад сама бы все сделала, а теперь без хороших людей трудно… А ты сам-то давно сюда приехал?

— Я-то? Давненько… Вернее — здесь и родился.

— Да не может быть… Город-то наш вроде помоложе тебя будет.

— Ну и что же? Разве нельзя в лесу родиться? Сколько угодно… Вот я здесь и родился… В чуме охотника… Но это раньше было… А теперь мне пора идти…

— Куда же? А кофейку?

— Некогда… Мне тут еще надо сходить на доброе дело.

Крошкин выходит в прихожую.

— Ну, спасибо большое, сынок.

Крошкин на площадке. Он посмотрел на часы, тяжело вздохнул и заторопился вниз по лестнице.

Крошкин взбегает по своей лестнице к квартире номер восемь. С тревогой берется за ручку. Дверь плавно открывается. Крошкин в своей квартире. Он быстро обегает комнаты, кухню, осматривает ванну, пускает холодную и горячую воду, включает газ…

Остановившись, он оглядывает помещение.

— Пустовато. Придется поработать над уютом. Ну, на машины и в универмаг!

Крошкин прикрывает дверь, спускается на полпролета, но вдруг останавливается. Быстро возвращается к своей двери, вырывает из блокнота лист бумаги, вынимает из заднего кармана ватрушку, отламывает кусочек и, сделав четыре липких комочка, прикрепляет бумажку на дверь. Затем химическим карандашом пишет:

«Приболел чумой. Выскочил в карантин».

Теперь он идет вниз, вполне довольный.

Сверху спускается интеллигентная бабушка с пятилетним внуком.

Бабушка видит бумажку на двери. В ужасе хватает она внука за руку, шлепками загоняет его вверх по лестнице и сама бежит за ним с неожиданной резвостью.

— По машинам! — радостно кричит Крошкин, подбегая к выходу из парадной.

Выбежав во двор, он останавливается как вкопанный. Обе машины стоят дыбом. У белой — поднят перед, у черной — багажник. Обе уже изрядно разобраны. Вокруг каждой возятся люди пенсионного возраста в рабочей одежде. Им помогает ватага мальчишек, относящих детали, подающих инструменты и ветошь.

— Мотор с черной будем снимать? — слышится голос.

— Сначала с белой снимем.

— Позвольте, это что же делается? — спрашивает Крошкин. — Это что же делается?

— Какой-то горе-водитель так сломал, что и поломок не найти.

— А может, поломок и нет? Может, кто-нибудь просто так написал «ремонт»?

— Да какой же осел так сделает?

— Конечно, никто не сделает… Может, это была шутка такая?.. — промямлил Крошкин и робко спросил: — А если поломок не найдете, обратно собирать будете?

— Найдем! — лихо заверяет перемазанный мальчик. — Надо же помочь!

В это время мотор с белой машины, раскачиваясь, вздымается вверх на ручной лебедке.

Крошкин подбегает к дверям универмага. На ручке двери висит плакатик: «Рабочий день окончен».

Стемнело. Крошкин идет по улице мимо экрана телесправки. Он и замечает и не замечает его. Не поворачивая головы к экрану, он нажимает кнопку и, не отпуская палец, делает шаг вперед.

На экране возникает лицо девушки, так поразившее его утром. Крошкин ее не видит. Но слышит голос:

— Здравствуйте. Слушаю вас.

Крошкин поворачивается к экрану, радостно улыбается и говорит:

— Здравствуйте. Это я.

— Вы? Кто вы?

— Разве вы не помните? Я вас утром спрашивал, как на Тракторную улицу пробраться?

— Ах, «как пробрасить на Протактную»… Ну как же, мы тут с девушками долго смеялись.

— Значит, вы меня не забыли?..

— Вы хотите что-нибудь спросить?

— Не знаете — погода сегодня хорошая?

— Вам виднее — вы же на улице.

— Тоже верно. Хорошая сегодня погода… Может, пойдем погуляем?

— Я на работе.

— Честно говоря, не нравится мне ваша работа.

— Почему же?

— А потому, что любой и каждый… подошел, понимаете, кнопочку нажал и глазеет… А то еще насчет погоды подъедет, благо способ проверенный… А потом, чего доброго, и погулять позовет… Так и выманит… Чего ж тут хорошего?

— Это не совсем так. С вами же я не пошла.

— И никогда, никогда не пойдете?

— Не знаю.

— Тогда ответьте еще на один вопрос: а что вы больше всего любите на свете?

— Цветы.

— Вообще всякие или конкретные?

— «Конкретные», — улыбается девушка, — горные пионы.

— А где их достают?

— Они растут только на склонах скал… У вас больше нет вопросов?

— Пока хватит.

— Спокойной ночи.

Крошкин отпускает кнопку, экран меркнет.

Крошкин поднимается по лестнице.

Еще с предпоследнего пролета видит он белую бумажку на двери своей квартиры.

— Цела моя чума! — усмехается он. Но вдруг замечает, что бумажка на двери другая, приколота кнопками, и на ней напечатано: «Дезинфекция».

Крошкин в квартире. Его окутывает облако едкого чада. Он бредет на ощупь, зажигает свет, раскрывает окна. В кухне на веревке развешаны обильно смоченные дезинфекцией вещи, его чемодан стоит домиком на подоконнике.

Крошкин, взяв с собой будильник, выходит на лестницу. Он прикрывает дверь и горестно усмехается:

— Хорошо обслужили.

Крошкин в пустынном зеленом дворе. Во всех окнах огромного дома темно. Только открытые окна его квартиры ярко светятся.

Крошкин ложится на скамейку.

— Ну и жизнь здесь у меня, — говорит он. — Хоть караул кричи!

Утомленный обильными впечатлениями дня, Крошкин засыпает.

Во сне он нажимает большим пальцем воображаемую кнопку, блаженно улыбается и ласково говорит:

— Здравствуйте… Слушаю вас…

Светает. Энергично чирикают воробьи. Они что-то жадно клюют, дерутся из-за места…

Воробьи сидят на Крошкине возле его заднего кармана и клюют торчащий оттуда кусок ватрушки.

Крошкин безмятежно спит.

Вдруг в кармане пиджака Крошкина затрещал будильник.

Воробьи дружно вспархивают, но Крошкин спит.

Из парадной выходит академик. Он включает фонтан-вертушку для полива цветов. Вращаясь, вертушка брызнула на Крошкина раз, другой.

Крошкин, полупроснувшись, подымается, зевает, медленно переходит на другую скамейку, садится на пес, машинально снимает одной ногой туфлю с другой ноги и снова ложится.

В это время академик едет на своей автоцистерне, и теперь уже мощная струя воды обдает Крошкина.

Крошкин вскакивает как встрепанный, видит удаляющегося академика и с укоризной говорит:

— А еще гармоническая личность.

Крошкин входит в дверь своей квартиры. Заходит в комнату. Принюхивается. Лицо его искажает гримаса. Он хочет чихнуть. Но вдруг слышит, что кто-то чихает рядом. Крошкин оглядывается, лицо его снова сморщилось:

— Ап…

— Чхи!! — чихает кто-то другой.

— Кто здесь? — спрашивает-удивленный Крошкин.

— Я.

Из-за перегородки выходит Гешка.

— Здравствуйте, дядя Кеша. У вас дезинфекцию делали. Значит, вы по-настоящему больной. Папа сразу это заметил… Рыбий жир вам надо пить, — сморщился Гешка.

— Не до жиру, Геша, не до жиру, — задумчиво говорит Крошкин, — обнаружилось важное дело, а сам я на работу спешу. Так что опять твоя товарищеская помощь понадобится. Окажешь?

— А как же! Для товарища я все сделаю! — твердо говорит Гешка.

К зданию универмага на двух машинах соединенных твердым креплением, подкатывает Крошкин.

Выйдя из машины, он вертит рукоятку, поднимающую стекло. Вместе со стеклом поднимается наклеенная изнутри бумажка с надписью: «Занято».

Крошкин поднимается по ступеням к двери с надписью «Вход» и в ней исчезает.

Крошкин, нагруженный телевизором и пылесосом, с трудом вываливается из двери с надписью «Выход».

Разговаривавшие перед дверью молодой человек и девушка едва успевают отскочить в разные стороны.

Крошкин снова вбегает в универмаг.

Крошкин вылетает из дверей, волоча на плече, как коромысло, металлический карниз, на котором, как на плечиках, висит костюм, зимнее пальто, пижама и еще настольная лампа. В руках у него новенькие, но уже тяжелые чемоданы. На шее шарф.

Те же молодые люди отскакивают в сторону и провожают Крошкина удивленными взглядами.

Крошкин снова вбегает в универмаг.

Крошкин выходит из дверей, таща связку подушек, свернутый матрац, под мышкой у него сапоги, в руке еще чемодан.

Асфальтированная дорога огибает скалу, поросшую мелким кустарником… На одном из уступов ярко цветут горные пионы.

Гешка пытается туда влезть… Не добравшись до верха первого уступа, он скатывается обратно. Отряхнув штанишки и погладив оцарапанное колено, он лезет снова.

Из-за поворота на велосипеде выезжает девушка в спортивном костюме. Это знакомая Крошкина из телесправки. Она замечает Гешку, карабкающегося на скалу, и соскакивает с велосипеда.

— Мальчик, ты высоко собрался?

— Высоко! — отвечает Гешка и тут же скатывается на землю.

Он всхлипывает, но удерживается от слез.

— Ушибся?

— Нисколько.

— А как тебя зовут?

— Геша.

— А меня Наташа.

— Здравствуйте, тетя Наташа.

— Тебе хочется достать цветы?

— Да, нужно.

— Помочь?

— Не-а. Не надо. Я сам.

— Но тебе же туда не забраться.

— А я еще не делал третьей попытки.

— Ах вот оно что. Понимаю. Это, конечно, важное соображение, — серьезно говорит девушка в тон маленькому человеку.

Гешка снова лезет на уступ и снова срывается. Девушка подхватывает его, чтобы он не ушибся.

— Знаешь что, Геша, давай вместе попробуем. Держи велосипед. Только крепко.

Наташа прижимает велосипед к скале. Гешка держит его. Наташа встает на раму.

— Держишь?

— Держу, не бойтесь! — ответственно заявляет Гешка. — С велосипеда и я бы мог, — добавляет он.

Девушка ловко взбирается по уступам наверх. Гешка следит за ней восхищенными глазами. Вот Наташа уже стоит на высоком уступе и приветственно машет Гешке букетом цветов.

— Геша! Смотри! Цветы уже у меня!

— Вижу! Теперь слезайте, тетя Наташа! Только не поцарапайтесь! — кричит Гешка, потирая ушибленное колено.

Девушка спустилась и протянула Гешке букет.

— Держи.

— Спасибо вам.

— Почему же мне спасибо? Разве мы с тобой не вместе добыли цветы?

— А считается, что и я доставал? — с надеждой в голосе спрашивает Гешка.

— А как же. Ведь ты же их нашел? Правда?

— Правда. Я долго искал.

— Ну, вот видишь! А кто мне показал, откуда надо залезать?.. А кто мой велосипед держал?

— Правда! — расцвел Гешка.

— Я только под конец тебе немного помогла. Иначе нельзя: один за всех…

— И все за одного! — подхватывает мальчик.

— Теперь поедем. Мне скоро на работу.

Девушка сажает Гешку на раму велосипеда.

Мебельный отдел универмага, точно снегом, запорошен белыми бумажками с фамилией «Крошкин».

Крошкин в музыкальном отделе. Он вырывает листок из блокнота, чиркает на нем «Крошкин» и кладет листок на пианино.

Крошкин, точно муравей соломинку, волочит к лестнице огромный ковер. У самых ступенек ковер развернулся и распластался по лестничному пролету. Крошкин пытается втянуть его наверх. При этом падает и катится вниз, наматывая ковер на себя.

Наташа слезает с велосипеда возле дома Крошкина и снимает Гешку.

— Дай, дружок, на минутку букетик, — говорит она.

Наташа развязывает ленточку, стягивавшую ее волосы. Ленточкой она перевязывает букет.

— Ты, наверное, хочешь подарить цветы маме?

— Нет, товарищу.

— У него день рождения?

— Нет, что вы! Ему зачем-то нужно.

— Ну держи, Геша.

Крошкин и Гешка идут по улице. Они останавливаются напротив большого здания с вывеской «Телесправка», расположенного на другой стороне улицы.

— Ну, Геша, чеши!

Гешка берет у Крошкина букет и перебегает дорогу.

— Геша! — окликает его Крошкин.

Гешка возвращается.

— А если поймают?

— Буду молчать.

— Правильно. Как рыба в гробу… Ну, чеши!

Гешка перебегает улицу.

— Геша!

Гешка возвращается.

— Запомнил? Третьей она сидит. Не спутаешь?

— Что я маленький, считать не умею?!

— Ну, чеши!

Гешка перебегает улицу.

— Геша!

— Что? — кричит Гешка с той стороны.

— Чеши!

Гешка исчезает в дверях.

— Золотой парень! — говорит Крошкин.

Помещение телесправки. За длинным столом сидят сотрудницы. Все они работают — отвечают на вопросы невидимых абонентов, перед каждой микрофон, сигнальные лампочки, объектив телекамеры.

Третий стул от двери не занят.

Гешка ползет под столом по-пластунски вдоль строя женских ног. В руке у него букет.

Он пальцем отсчитывает ноги, беззвучно шевеля губами: одна, две, три, четыре… Перед ним ножки пустого стула — пять, шесть. Гешка растерянно осматривается, затем отползает обратно к двери.

В это время на пустой стул садится девушка.

Гешка снова производит свой отсчет: одна, две… пять, шесть. Гешка облегченно вздохнул.

Крошкин в волнении прохаживается возле экрана. Он поглядывает на часы. Пора! Нажимает кнопку.

На экране возникает знакомое лицо девушки.

— Здравствуйте…

— Это я. Узнаете? — перебивает Крошкин.

— Да, да. Вы опять хотите спросить насчет погоды? — улыбнулась девушка.

— Нет. Я хочу спросить… Я хочу спросить… — тянет Крошкин, не видя букета.

В этот момент на столе, возле локтя девушки, ложится букетик цветов.

— Я хочу спросить: а что это у вас?

— Где?

— А вон на столе.

Девушка замечает цветы. Она поражена.

— Спасибо… Это так неожиданно… — Девушка оглядывается. — Просто чудеса!

— Нет, просто я изобретатель, — скромно отвечает Крошкин.

Тут девушка замечает на букетике свою собственную ленту.

— Да, в изобретательности вам не откажешь… И завязано красивой ленточкой, — говорит она многозначительно.

— Для вас старался.

— Спасибо. Цветы чудесные. Как вы их раздобыли?

— Знаю место такое… Честно говоря, нелегко было. Где ползком приходилось, а где и вплавь…

— Как? Почему же вплавь?

— Это место, понимаете, оно… — замялся Крошкин, — на другом берегу Первопочинского моря…

— Значит, вы к тому же еще и великолепный пловец?

— Хвалиться не буду, но водным спортом подкован.

К Крошкину со всех ног бежит радостно возбужденный Гешка.

— Ну, как я сделал? — кричит он издалека.

Крошкин знаками призывает его к молчанию.

— Пока до свидания, — торопится Крошкин закончить разговор и отпускает кнопку.

— Молодец, Геша! Крепко ты мне помог.

— Дядя Кеша, а вы знаете, как я цветы достал?

— Потом, Геша. Сейчас некогда… И вообще надо быть скромным, ты понял?

— Понял, дядя Кеша, — упавшим голосом говорит Гешка.

— Ну, будь здоров. А у меня дела, Геша, важные дела.

Прихожая квартиры Крошкина. На чемодане разложен чертеж.

Поглядывая на него, Крошкин прилаживает около двери с помощью веревки и блоков своеобразный механизм: когда дверь открывается, сверху спускается кастрюля. Отрегулировав нужный уровень — на высоте человеческой головы, — Крошкин в кастрюлю наливает воду.

Крошкин выходит на площадку, затем открывает дверь и снова входит в квартиру.

Кастрюля с размаху ударяет его по голове. Крошкин качнулся и потер лоб.

— Крепко… Однако слабо…

Крошкин рвет чертеж. Бросает бумагу в угол.

На мгновение он задумывается. Его осеняет новая идея. Он берет магнитофон, стоящий в углу прихожей, и выходит из квартиры.

Крошкин возле здания, на дверях которого вывеска: «Институт физиологии». Поднявшись по лестнице, он входит в дверь с табличкой: «Директор института академик И. И. Волосов» и с удивлением узнает в ученом, поднявшемся из-за стола, своего соседа по двору, который еще сегодня утром облил его водой.

— Здравствуйте, — говорит Крошкин.

— Здравствуйте, вы насчет ключей?

— Нет, что вы. Это была шутка такая.

— Я так и понял. Тогда чем могу служить?

— Видите ли, у меня с собой магнитофон, хочу записать собачий лай.

— Мне кажется, это можно проделать в нашем дворе.

— Нет, одной собаки мало. Надо, чтобы не просто лай был, а массовый.

— А зачем вам «массовый лай», если не секрет?

— Разрабатываю способ отлова волков: веревка с красными флажками, магнитофон — и один берешь в плен целую стаю… Можно неплохо заработать!

— Неожиданная идея, — говорит академик. — Останетесь живы после эксперимента, зайдите рассказать.

— Так если можно, пройти бы туда… к собачкам, — просит Крошкин, — как это называется, спальня, что ли?.. Общежитие?

— Питомник.

Академик нажимает кнопку. Входит лаборантка.

— Галочка, это охотник-новатор. Проводите его, пожалуйста, в питомник.

— И обеспечьте, чтобы меня там как следует облаяли, — добавляет Крошкин. — Спасибо, сосед, за вашу заботу, — кивает он академику и выходит вслед за лаборанткой.

В огромном помещении за проволочными сетками молча скучают собаки разных пород и размеров.

Входит Крошкин.

Все собаки мигом оживились, вскочили.

— Здравствуйте, друзья человека — собаки! — торжественно говорит Крошкин.

В ответ раздается дружный лай.

— Овация. Прямо овация, — растрогался Крошкин. — Спасибо, братцы собаки!

Снова раздается «овация». Крошкин раскрывает магнитофон и начинает запись.

Крутятся бобины, раздается лай…

Бобины крутятся в обратном направлении.

Слышен громкий лай. Крошкин в прихожей своей квартиры прослушивает запись.

— Хороший лай, очень качественный. Однако грубовато. Придется еще и по-человечески обратиться.

Крошкин с помощью хитрой конструкции из проволочного стерженька соединяет пусковой рычаг с входной дверью. Затем, придерживая стерженек рукой, он осторожно выходит на площадку и прикрывает за собой дверь.

Крошкин берется за ручку двери.

В это время по лестнице спускается бабушка с внуком.

Крошкин открывает дверь. Слышится яростный лай и грозный окрик:

— Стой, гад! Руки вверх!

Бабушка в ужасе взбегает вверх по лестнице, с неожиданной легкостью перескакивая через несколько ступенек, шлепками и волоком поднимая впереди себя внука.

Крошкин с удовлетворением отмечает:

— Вот теперь доходчиво.

Вечерний город. Бульвар Полон гуляющими. Доносится музыка… Возвращается из похода группа туристов… Ярко светятся читальные павильоны, летние кафе…

У экрана телесправки Крошкин. Он разговаривает с Наташей.

— А знаете что: нравится мне ваша работа. Захотел вас увидеть — подошел, нажал кнопочку и смотрю.

— Еще вчера вы думали иначе.

— Так это когда было! Почти вечность тому назад.

— Вы правы. Это было еще до того, как вы раздобыли для меня цветы…

— Нелегко было. Где ползком, а где и вплавь…

— Подождите, не надо об этом. Скажите лучше: как вас зовут?

— Иннокентий… Кеша… А что?.. То есть а вас?

— Наташа.

— Вот и познакомились.

— Знаете, Кеша, мне захотелось вас повидать, поговорить с вами… Серьезно… очень серьезно.

— Захотелось… Серьезно? Это хорошо. Чем серьезнее, тем лучше.

— Завтра утром я свободна.

— И у меня выходной день.

— Я буду на пляже.

— Ах, на пляже? — встревожился Крошкин.

— Да, против водной станции, возле питьевого фонтанчика. И мы с вами заплывем.

— Как это заплывем?

— Далеко-далеко. Заодно покажете мне место, где вы сорвали цветы. Хотите?

— Батюшки! Совсем забыл! Какое несчастье!

— Что случилось?

— Я же завтра не могу. Завтра буду вкалывать…

— Не поняла. Что будете?

— Я говорю: буду трубить…

— Трубить? Вы что, музыкант?

— Кто музыкант? Я-то? Музыкант, конечно! Я гармонический человек!

— Жаль, что так получилось. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи.

Крошкин отпускает кнопку. Экран гаснет. Он грустно смотрит на свое отражение в нем.

— Заплыл! — говорит он сокрушенно.

— Добрый вечер! — Крошкина окликает студент, с которым он разговаривал на стоянке машин. — Что это вы стоите точно в воду опущенный?

— Кто в воду опущенный? — вздрагивает Крошкин. — А, привет, — узнает он своего собеседника. — Да тут, понимаете, один чудак познакомился с девушкой, расхвастался, назвался пловцом, а она и обрадовалась: давайте, говорит, заплывем в море. Не худо, а?

— Еще бы. Чудесное свидание.

— Так он же, утюг, плавать не умеет. Он же воды как огня боится!.. Вот что ему теперь делать?

— Одно из двух: или научиться плавать, или научиться говорить девушкам правду. Пусть выбирает, что ему легче.

— Я ему так и сказал.

— А он что же ответил?

— Трудно будет, но придется.

— Что?

— Учиться плавать.

Крошкин поднимается к своей двери. Он улыбается и вдохновенно повторяет:

— Она хочет поговорить серьезно… Поговорить серьезно… Поговорить серьезно!

В этом лирическом настроении Крошкин открывает дверь.

— Стой, гад! Руки вверх! — раздается грубый окрик, сопровождаемый диким лаем.

Крошкин от неожиданности застывает с поднятыми руками.

Крошкин снимает пиджак, вешает его на вешалку и открывает дверь из прихожей в комнату. Не войти. Комната забита вещами по самые дверные косяки.

Крошкин подлезает под стол, но упирается в шкаф. Вскакивает на стол и пытается перелезть через шкаф. Предварительно проверяет рукой расстояние между шкафом и потолком.

— Слава богу, высота не два пятьдесят.

Крошкин лезет на шкаф.

Сверху открывается вид на беспорядочно забитую мебелью комнату.

Крошкин сползает вниз по тахте, поставленной под углом к шкафу, попадает ногами на металлическую поддержку для валика. Тахта валится, накрывает Крошкина. Падая, он судорожно хватается руками за пирамиду поставленных один на другой стульев. Они с грохотом сыплются на него. Крошкин выползает из-под кучи мебели, кряхтя и потирая ушибы.

Дорога пролегает теперь под кожаным диваном. Крошкин стелется, ползет по-пластунски. Торчащий гвоздь цепляет его за штаны. Распластанный на полу Крошкин не может податься ни взад ни вперед. Он пытается повернуться на спину. Не удается.

— Врешь, не возьмешь! — шипит Крошкин.

Он расстегивает ремень, делает рывок, поворачивается с боку на бок, сучит ногами… Цель достигнута… Штаны остаются под диваном. Крошкин выползает в трусиках.

На пути хрустальная люстра, положенная на пол. Крошкин, точно сквозь лианы, пробирается через гирлянды стеклянных висюлек, но попадает, как в сети, в гамак, свешивающийся с письменного стола.

Наконец Крошкин добрался до кухонного буфета, зажатого между стиральной машиной, электрополотером и телевизором. Сверху на буфете лежит кусочек хлеба. Крошкин хватает его и жадно жует.

— Нелегко здесь дается кусок! — вздыхает он.

Крошкин дергает дверцу холодильника. Она чуть отходит, но не открывается. В щель видны охотничьи сосиски, молоко, сыр…

Крошкин вновь пускается в путь по мебельно-вещевым джунглям. Он ползет, перелезает, подползает, подтягивает себя волоком. На него то и дело что-нибудь падает, его бьют дверцы шкафов, он натыкается на острые предметы…

Крошкин возвращается со шпагатом и проволокой. Петлей веревки ему удается обхватить и вытянуть сосиску. Проволокой он протыкает и достает кусок сыра. На веревочном аркане вытягивает бутылку молока…

Широкая кровать из-за тесноты поставлена под углом к стене. Низ ее прижимает холодильник-бар с раскрытой дверцей. Он включен.

Крошкин ложится, вернее, становится вдоль кровати и засыпает. У него тотчас подгибаются ноги. Крошкин выпрямляется и вновь засыпает. Ноги снова подгибаются.

— Неудобно. Хорошо, что я не женат.

Крошкин поворачивается на другой бок. Теперь, когда он заснул и пошевелил ногами, они проскальзывают в холодильник. Крошкин просыпается, вскакивает.

Закутавшись в одеяло и волоча за собой подушку, он ищет ночлега.

Ложится на свободный квадрат паркета. Однако ноги приходится поднять выше головы.

Садится на свободный кончик кресла. Слишком узко.

Пробует свернуться калачиком на шкафу. Не улежать — опасно.

Отчаявшийся Крошкин выходит в заставленный вещами коридор, прислоняется к свободному простенку, кладет под голову подушку и, завернувшись в одеяло, засыпает стоя. Одеяло сползает вниз.

— Лошадь на моем месте отлично выспалась бы, — вздыхает Крошкин.

Он обращает внимание на небольшую белую дверь и открывает ее… О, радость! Это туалет. Он сверкает кафелем. Он уютно пуст от вещей. Крошкин энергично запахивается в одеяло, садится на пластмассовую крышку унитаза, кладет на эмалированный ящик подушку, склоняет на нее голову и блаженно засыпает.

Проходная автозавода. Крошкин вместе с другими рабочими входит на территорию завода. Все одеты как обычно. Крошкин же в старой, замасленной робе. На голове у него кепчонка, измятая, точно она полдня пролежала на мостовой.

Крошкин подходит к массивной стальной двери с надписью: «Штамповочный цех». Возле двери звонок. Крошкин нажимает кнопку. Дверь отходит. Из-за нее появляется молодой человек в джинсах и в легкой рабочей рубашке.

— Приветик! — бодро говорит Крошкин.

— Здравствуйте! — отвечает юноша. — Я вас жду с нетерпением.

— Почему это?

— Я тут временно… Но мне тяжело. Исполнители здесь капризные.

— Недисциплинированность, что ли? Невыполнение?

— В основном режим налажен. Но есть очень капризные.

— Гайки надо подкручивать!

— Гайки-то подкручены.

— Ну, а в случае чего — расчет! — грозно говорит Крошкин.

— Вот именно, — соглашается юноша. — К расчетам часто приходится прибегать. А я в этом как раз и слабоват.

— Ну, ничего. У меня зато рука не дрогнет. Чуть что — расчет. И порядок.

— Желаю успеха. — Юноша жмет Крошкину руку и хочет уйти.

— А как же акт? — спрашивает Крошкин.

— Какой акт?

— Приемки и сдачи цеха. Один сдал, другой принял… и так далее.

— А зачем это? — удивился юноша. — Я же говорю, что цех в порядке.

— Значит, на сплошном доверии работаем?

— Конечно.

— И никогда никаких недоразумений не бывает на этой почве?

— На какой почве?

— На почве доверия.

— На почве доверия недоразумений не бывает. Вам разве это не нравится?

— Нет, нет, что вы! Я-то как раз на одном доверии и живу…

— Ну, еще раз желаю успеха, — говорит юноша и уходит.

Крошкин входит в цех.

Огромный цех безлюден. Ни одного рабочего.

Бесшумно движется конвейер. Бесшумно работают рычаги, поднимающие и закрепляющие детали.

Операций много: из подъемника поступают листы металла, один за другим они текут на штамповку под мощные прессы, которые работают тоже бесшумно; из-под прессов выходят дверцы, крылья, капоты будущих машин; по пути следования их зачищают, сверлят, стачивают, соединяют, сваривают… Посреди цеха, как капитанский мостик, высится пульт управления. На пульте сверкают тысячи кнопок. Черные приборы сияют белыми полумесяцами циферблатов, будто строй улыбающихся негров… Таинственно подмигивают глазки индикаторов. На телеэкранах пляшут зигзаги и волнистые линии, вспыхивают цифры…

Крошкин остановился на пороге. На лице его каким-то образом уживаются выражения растерянности, восхищения и остатки напускной самоуверенности. Но это длится недолго. Овладев собой, Крошкин принимает важную осанку и громким голосом спрашивает:

— Есть кто живой?

Молчание.

— В молчанку будем играть, когда начальник спрашивает?

Никто не отвечает.

— Вроде сплошная автоматика тут…

Крошкин подходит к пульту управления. Поднимается на мостик, оглядывает цех.

— Никого! Одни агрегаты. Здорово работают! Красиво! А единственная личность здесь это я…

Крошкин проводит рукой по пульту.

— А это, значит, пульт личности.

Он садится в вертящееся кресло, кладет ноги на поручни и свободно разваливается.

Неожиданно из динамика раздается голос:

— Рапортует главный пресс. План выполняется на сто пять процентов.

— Хитро придумано, — ухмыляется Крошкин, — все показатели записываются на пленку.

Снова голос:

— Докладывает служба техники безопасности. Все спокойно. Все спокойно. Перегревов и превышения давлений нет…

— Ну и слава богу, — одобряет Крошкин. — Следите, чтобы и впредь порядочек был.

Голос:

— Докладывает конвейер. Ритм обработки деталей ускорен автоматическим регулятором на одну десятую.

— Инициативу одобряю, — заявляет Крошкин. — Валяй перевыполняй! Отмечу в приказе…

Вдруг вспыхнул телеэкран, и Крошкин увидел лицо диспетчера.

— Здравствуйте, — говорит диспетчер, — вы уже приступили?

— Здравствуйте. Приступил я, — робко отвечает Крошкин, встав и приняв деловой вид.

— Доложите диспетчерской, как работает цех?

— Цех-то? Хорошо работает, — не без гордости сообщает Крошкин. — Коллектив у нас здоровый. Энтузиазм, само собой. И, конечно, подъем… Все как положено.

— Какой подъем? Конкретнее. Что это значит?

— Да ничего это не значит. Фраза такая. А конкретно — план на сто пять процентов выполнен…

— В этом, действительно, ничего небывалого нет.

— Есть мнение, — важно говорит Крошкин, — ускорить ритм на одну десятую. Как думаете?

— Вам виднее, — говорит диспетчер, — но, по-моему, это слишком большое ускорение.

— Нет, ничего. Можно… Я лично прослежу.

Телеэкран погас.

Крошкин снова кладет ноги на поручни пульта и продолжает мечтать.

Вдруг из динамика послышался голос:

— Говорит служба техники безопасности. Усиливается вибрация прессов!

— Ничем не могу помочь. Придется потерпеть, — спокойно заявляет Крошкин в ответ, — я ведь руководитель, а не ремонтник.

— Усиливается вибрация прессов…

— Обойдется, — успокаивает Крошкин невидимого собеседника, — за мою смену станины не растрясет, а потом кто-нибудь наладит.

Голос из другого динамика:

— Говорит пневматика. Не хватает воздуха! Не хватает воздуха!

— А ты не темни, не темни! Работай! — говорит Крошкин.

— Не хватает воздуха!..

— Чего-чего, а воздуха всем хватает…

Голос из третьего динамика:

— Говорит система смазки. Подайте больше масла! Подайте больше масла!

— А сахару не надо?! — разозлился Крошкин. — Ишь раскричались!

— Подайте больше масла!

— «Подайте! Подайте!» — я нищим не подаю. Зря шумите. Ничего не будет.

Зажигается диспетчерский экран. На нем встревоженное лицо диспетчера.

— От ваших агрегатов идут аварийные сигналы. Срочно примите меры.

— Сейчас примем. Одну минуту! Экран погас.

Крошкин беспомощно оглядывает рычаги и кнопки пульта…

— Черт вас знает, что с вами делать?! Эх, люди! Не могли автоматику до полной самостоятельности довести.

Голоса из динамиков:

— Усиливается вибрация!

— Не хватает воздуха!

— Перегрев резцов!

— Подайте больше масла!

Крошкин заметался глазами по пульту. Он начинает вертеть колеса, нажимать кнопки, включает рубильник… В ту же секунду раздается неистовый треск, и над рубильником пробегает молния.

Крошкин в ужасе отпрянул и скатился с лесенки. На полу он задел рычаг подающего механизма. Мощные лапы, одетые в мягкие штемпельные подушки, подхватили его и бросили, на конвейер. Вопящего и барахтающегося Крошкина потащило в направлении прессов.

Крошкин пытается бежать. Поднявшаяся навстречу скоба сбивает его с ног…

Цех работает теперь шумно. Лязг, скрип, скрежет, удары, звон…

— Помогите! — вопит Крошкин. — Спасите!

Конвейерная лента проходит через бассейн охлаждения. Крошкин летит в холодную воду. Лента волочит его дальше на вибрирующую решетку для стряхивания опилок и стружек с проходящих деталей.

Крошкина протрясло в ней и потянуло дальше. Его переворачивают на спину. На него опускаются рычаги с датчиками приборов. Слышен голос:

— Рапортует группа анализа материала. По конвейеру движется посторонний предмет весом в семьдесят пять килограммов, химический состав: воды шестьдесят пять процентов, белка пятнадцать процентов, жиров десять процентов, углеводов один процент, золы пять процентов, железа всего пятьдесят семь тысячных процента… Материал совершенно негодный.

— Правильно! — вопит Крошкин. — Негодный я! Негодный! Отпустите!

Могучие зажимы переворачивают Крошкина на живот, сверху на него опускается большой штемпель и отпечатывает на заду слово «Брак».

Взглянув на приближающиеся вальцы пресса, Крошкин в отчаянии бормочет:

— Ой, что это из меня сделают: дверцу или крыло?

В это время на Крошкина опускаются цанги, укрепленные на подъемной стреле…

— Некачественный материал пошел в отходы, — говорит голос из динамика.

— Лишь бы не в переплавку, — бормочет Крошкин.

Мощная стрела поднимает его высоко над конвейером, несет через гремящий цех, проносит над пультом…

— Прощай, мой пульт! — машет рукой Крошкин.

На небольшой высоте цанги разжались, и Крошкин летит на кучу витых металлических стружек…

Вскочив и отряхнувшись, Крошкин, осторожно лавируя между машинами, шлангами, проводами, рычагами, пробирается к выходу из цеха.

Крошкин открыл дверь и шмыгнул в коридор.

Он быстро оглядывается по сторонам. На подоконнике стоит ящик с инструментами. В нем увесистая деревянная колотушка. Крошкин берет колотушку, замахивается, зажмуривает глаза и сильно ударяет по пальцу.

Крошкин в амбулатории завода.

Молоденькая практикантка бинтует ему палец, то и дело оглядываясь на медсестру. Заканчивая бинтовать, девушка с наивной назидательностью сообщает Крошкину:

— Девяносто девять процентов травм подобного рода связаны с нарушением элементарных правил техники безопасности.

— Виноват, — смущенно оправдывается Крошкин.

— Значит, вы больше никогда-никогда не будете нарушать? — улыбнулась девушка, обрадованная эффективностью своего наставления.

— Больше вы меня тут не увидите, — искренне заверяет Крошкин.

Медсестра, довольная работой практикантки, улыбаясь, отходит к своему столу.

— Вот и готово. Всего хорошего, — говорит девушка.

— Зачем мне «всего хорошего»? Мне бюллетень надо.

— Бюллетеней у нас не дают, — растерялась девушка.

— Как это не дают? Это что же, первобытный коммунизм?! Там тоже так было — мамонт тебя забодает, а бюллетня не дают!

— Слушайте, при чем же тут мамонт! — заволновалась девушка. — Слушайте… каждый может уйти домой, если он себя плохо чувствует. Доложить диспетчеру, и все.

— Товарищ шутит, милочка, — улыбнулась медсестра.

— Точно, это была шутка такая… — говорит Крошкин и, кланяясь, пятится к двери.

В коридоре, за дверью амбулатории, Крошкин разглядывает завязанный палец.

— Зря, выходит, трахнул себя по пальцу. Не могут для новичков издать путеводитель по новой жизни! — с укором говорит он. — Эдак, по неопытности, можно себя насмерть зашибить!

В комнате все еще тесно, но многочисленные вещи уже кое-как расставлены.

Лучи яркого солнца бьют через окно в лицо Крошкина, спящего на кровати. Крошкин просыпается, потягивается и садится на край постели.

Крошкин выходит на балкон. Во всех этажах он видит людей, делающих зарядку. Как раз напротив через раскрытую дверь балкона виден академик. Он тоже занимается гимнастикой.

Академик дружески махнул Крошкину рукой. Крошкин ответил и сделал для вида пару вялых движений руками. Затем он попятился в комнату и плотно закрыл шторы.

Крошкин без дела слоняется по квартире, заводит часы, переставляет стулья… Снова подходит к окну и сквозь шторы смотрит во двор. Люди идут на работу, некоторые садятся в заводские автобусы.

Крошкин присаживается на мягкий пуфик между двумя телевизорами. Пока они нагреваются, включает вентилятор, оглядывает стены и потолок.

Телевизоры заработали. На одном экране хоккейный матч. Бегают хоккеисты, раздаются свист и крики болельщиков. На другом экране — «Лебединое озеро», танец маленьких лебедей. Крошкин поворачивается то к одному, то к другому экрану. То «болеет» за исход матча, то с любопытством разглядывает фигуры «маленьких лебедей».

Затем он снова подходит к окну и смотрит во двор.

В детские сады уходят детишки. Некоторых провожают матери или отцы, другие строятся около игрушечного домика, чтобы идти с воспитательницей.

Крошкин подходит к пианино, раскрывает крышку, одним пальцем выстукивает мотив «Чижика» и напевает:

— Крошкин, Крошкин, где ты был?

Крошкин включает проигрыватель. Ставит пластинку… Скучно и это. Включает радио. Голос диктора.

— Слушайте передачу «Куда пойти сегодня вечером».

— Лучше бы сказали, куда пойти сегодня днем.

Крошкин у ограды детского сада. Взявшись руками за прутья решетки, он ищет глазами Гешку среди играющих ребят.

— Геша! Геша! — кричит он. — Подойди сюда!

Гешка обрадованно подбежал к ограде.

— Здравствуйте, дядя Кеша. Почему вы не приходили?

— Работаю, Геша, тружусь на благо. А сегодня я выходной. Пойдешь со мной гулять?

— А куда мы пойдем?

— Куда только ты хочешь.

— И в кино пойдем?

— Пожалуйста.

— И на карусели покатаемся?

— Само собой.

— И мороженое будем есть?

— Сколько хочешь: от пуза.

— Нет, не могу. Дежурный я. Стол надо накрывать к завтраку… Сходите сами, дядя Кеша, а потом мне все расскажете.

— А все-таки, может, пойдем?

— Не могу. Дела!

— Ну ладно, Геша. Трудись на благо…

Крошкин протягивает Гешке через решетку руку.

В Парке культуры и отдыха возле аттракциона «Космический корабль «Союз» стоит гуськом очередная партия ребятишек-«космонавтов» в белых шлемиках с красными звездочками на лбу. Мотор выключен, «Союз» приземляется. Из кабины выбегает веселая стайка маленьких «космонавтов». Вслед за ними выгружается Крошкин в белом шлеме с завязочками.

Вверх, прямо к небу взлетает лодка-качели. На качелях двое — маленькая девочка с косичками, которая визжит от веселья и страха, и Крошкин, деловито поддающий скорость.

Крутится карусель. На ярком толстом петухе восседает Крошкин, крепко вцепившийся в петушиную шею…

Медленно вертится огромное вертикальное колесо. В открытых подвесных корзинах попарно вздымаются дети. В одной из них, с маленьким мальчиком, едет Крошкин.

Крошкин взлетает вверх и вниз на огромной ажурной стреле «журавля». Наконец стрела остановилась. Служитель распоясал Крошкина, и тот свалился из кресла на четвереньки.

Сделав на четвереньках круг по площадке, Крошкин с трудом поднялся и, шатаясь как пьяный, пошел прочь. Все убыстряя шаги, он делает зигзаги от одной стороны аллеи к другой и наконец садится на урну около скамейки.

Прохожий подходит к урне, чтобы бросить папиросу.

— Простите, пожалуйста, — говорит он Крошкину, показывая окурок.

— Что за разговор! — вежливо отвечает Крошкин, приподымаясь.

— Спасибо, — говорит прохожий, бросив окурок.

— Не за что, — отвечает Крошкин, опускаясь обратно.

Поздний вечер. Понуро шагает Крошкин.

Он входит в пустынный двор своего дома, идет мимо красной автоцистерны, на которой обычно ездит академик. На баке цистерны крупными буквами мелом написано: «Неисправна».

Крошкин, скользнув взглядом по надписи, проходит мимо… Сделав несколько шагов, он остановился, оглянулся и вдруг быстро пошел назад, к автоцистерне.

Крошкин смотрит на надпись «Неисправна». Затем поворачивает ключ мотора, нажимает ногой педаль, переводит рычаг скорости… Машина не подает признаков жизни.

Крошкин снимает пиджак, кидает его на скамейку и приседает около мотора.

Одно за другим гаснут разноцветные окна дома. Крошкин работает. Возле него на брезенте инструменты. Он усиленно завинчивает ключом гайку.

Начинается дождь. Крупные капли его разбиваются об асфальт.

Крошкин вытирает замасленные руки ветошью и пробует включение. Мотор несколько раз вздрогнул и заработал. Крошкин сел в седло, нажал на педали, и машина медленно тронулась.

Он включил воду.

Все быстрее едет Крошкин. Все сильнее ливень. Но Крошкин не замечает дождя. Он увлечен работой машины. На его лице настоящая радость.

Маленькая красная цистерна весело кружит по двору.

Льет дождь. Струи воды вырываются из цистерны.

Утро. В комнате темно. Шторы задернуты.

Крошкин опять слоняется по квартире, заводит часы, снова смотрит сквозь шторы. На работу идут люди. Крошкин бьет пальцем по клавишам пианино и напевает:

— Крошкин, Крошкин, где ты был?

Снова подходит к шторам. В детские сады уходят дети.

Крошкин включает радио. Голос диктора: «Сегодня среда, пятое июня».

— Что вы сказали? Пятое июня?

Из репродуктора зазвучала музыка.

— День рождения!.. Мой день рождения! — восклицает он.

В дверь комнаты заглядывает Гешка.

— Здравствуйте, дядя Кеша. Как ваше здоровье?

— Хорошо, Геша. Слыхал, что сейчас по радио сказали?

— Не-а.

— Опоздал ты, брат. Объявили, что сегодня мой день рождения… Я сам даже и забыл.

— Про день рождения? А я про свой всегда помню… Поздравляю вас, дядя Кеша.

Гешка мотнулся к двери.

— Куда же ты, Геша?

— Побегу подарок вам мастерить. Я вам лодку выдолблю, хотите?

— Да чего тут мастерить. На это время уйдет, можно в магазине взять что надо.

— Да ну, дядя Кеша! Вы опять шутите! Какой же это подарок, если он из магазина! — Гешка оглядывает скопление вещей. — Таких «подарков» у вас и так полно.

— Выходит, человеку в день рождения уже и дарить ничего нельзя?.. Ну и дикость! — говорит Крошкин.

— Как нельзя? Какой же день рождения без подарков? Да ну, дядя Кеша, вы же сами знаете, — дарить нужно то, что сделал своими руками.

— Я-то знаю, — говорит Крошкин. — Я тебя хотел проверить. Ладно, лодку потом смастеришь. Успеется!.. А пока помоги к празднику приготовиться. Как-никак день рождения! Надо отметить. Вот и давай вдвоем. Стели скатерть…

Крошкин выбегает из комнаты. Он бреется, одевается… А Гешка тем временем расставляет приборы, кладет салфетки.

Крошкин вбегает в комнату в черном пиджаке, в крахмальной рубашке, при галстуке, но в пижамных штанах.

— Геша! — кричит он. — Зачем ты столько приборов поставил? Это же персон на двадцать!

— Ну да. А как же?

— А где их набрать, персоны-то? Людей всего двое, ты да я…

— Но ведь придут же ваши товарищи с завода, соседи…

— Товарищи? Да, наверно… по идее, должны бы зайти. Видишь ли, я никого не звал… так вышло… Сам забыл, что день рождения… так что могут и не прийти… точно, что не придут.

— Не расстраивайтесь, дядя Кеша, — участливо говорит мальчик, — успеете еще всех позвать.

— Успею, говоришь?.. Ты думаешь, успею?.. — Крошкин задумался. — Может быть, твоя правда, Геша… Может быть, и правда людей позвать? А?.. Ну что же, если так — ты еще здесь похозяйничай, а мне придется разворачиваться!

Крошкин, подхватив пустой чемодан, выбегает из квартиры.

Крошкин бежит по двору с чемоданом. Навстречу ему, с папкой под мышкой, идет академик. Соседи остановились и поздоровались. По энергичным жестам Крошкина ясно, что он приглашает соседа на свой праздник, а тот обещает, что придет.

Распрощавшись с академиком, Крошкин вбегает в одну из парадных… Вот он уже у знакомой двери и разговаривает со старушкой, которой натирал пол. Старушка улыбается и кивает головой.

Крошкин с тяжелым чемоданом и с авоськой, переполненной бутылками с вином и лимонадом, поднимается по своей лестнице. По дороге он звонит в каждую дверь и приглашает соседей в гости.

Крошкин вбегает в комнату и радостно сообщает Гешке, вытирающему пыль:

— Ну, Геша! Держись! Гостей полно будет!.. Даже академики придут… Правда, один всего… но все-таки… Чуешь — у меня в гостях академик будет!

— А ребят не будет? — спрашивает Гешка.

— Вот ребят не будет.

— Жалко, — вздыхает Гешка.

— Ничего не поделаешь! А мне, думаешь, не жалко, что кое-кого не будет?

— А кого это?

— Самого, брат, главного для меня гостя.

— А разве бывают главные гости?

— Бывают, Геша, бывают…

По шоссе в сторону скал мчится машина. За рулем Крошкин. Рядом с ним Гешка.

— Надо нарвать большой-большой букет, — говорит Крошкин, — и тогда попробуем пригласить этого гостя… Чуешь, о ком речь идет?

— Чую… А за цветами опять мне лезть придется? — с тревогой спрашивает Гешка.

— Зачем тебе. Я сам полезу, ты только покажешь где.

— Скоро уже приедем, — говорит повеселевший Гешка.

Крошкин и Гешка стоят под скалой. На одном из высоких уступов цветут горные пионы.

— Это же убиться можно, — удивляется Крошкин.

— Нет, ничего… Ну, лезьте, дядя Кеша. Я вас подсажу.

— Да ты что?! Лезьте! Я гостей на рождение, а не на похороны приглашал. Постой… а ты-то как туда забирался?

— Я не забирался.

— А цветы? Как же ты их добыл?

— Я только помогал добывать. Это тетя Наташа их нарвала.

— Какая еще тетя Наташа?

— Та самая, которой я потом цветы относил… Я ее сразу узнал на телестудии.

— Что? Что же это получается? Получается-то что?! — завопил Крошкин. — Я тебя спрашиваю!

— Дядя Кеша…

— Молчи! Получается, что я своими руками подарил ей цветы, которые она сорвала своими руками? Как это назвать? А?

— Дядя Кеша…

— Молчи! Ты же меня обманщиком выставил!.. Опозорил ни за что ни про что! А я еще надеялся, что она в гости придет… Вот тебе и главный гость! Что же ты мне сразу не рассказал, как дело было?

Гешка молчит.

— Ну, чего молчишь?!

— Я хотел рассказать, — дрожащим голосом говорит обиженный Гешка, — а вы сказали: «Не надо, будь скромным».

— «Скромным, скромным»! — передразнивает Крошкин. — Давай чеши от меня, предатель малолетний!

— Дядя Кеша, — всхлипнул Гешка.

— Чеши!

Крошкин отвернулся от Гешки и поднял голову, с тоской разглядывая цветы.

Гешка медленно пошел по дороге в сторону города.

Когда Крошкин оглянулся, Гешка отошел уже далеко. Крошкин видит, что мальчик идет опустив голову и трет рукой глаза.

— Геша! Подожди, Геша! Я пошутил, Геша! — закричал Крошкин. — Куда же ты один!

Гешка не обернулся. Тогда Крошкин побежал за ним.

Крошкина обгоняет машина, выскочившая из-за поворота. Поравнявшись с Гешкой, машина остановилась и скрыла мальчика от Крошкина. Когда машина отъехала, Гешки на дороге уже не было.

В комнате, затемненной плотными шторами, горит яркий свет. Вокруг белоснежного стола стоят стулья. Во главе стола кресло именинника. Стол завален всевозможными яствами. Блики света играют на приборах, на бокалах, на бутылках, на заливных блюдах.

Крошкин деловито обходит стол, поправляет приборы и стулья.

Он смотрит на часы. Без трех минут четыре. Он выбегает на балкон. Из своей парадной выходит академик. Он в черном костюме. В руке его книга. Крошкин видит и принарядившуюся старушку. Он вбегает в комнату, еще и еще раз наводит порядок на столе, поправляет стулья, смахивает последние пылинки.

Вот на лестнице послышались голоса. Крошкин замер.

— Точно-то как! Все разом идут!..

Крошкин весь напряжен. Он готов, как только раздастся звонок, кинуться к двери.

— Ну, кто первый войдет, товарищи гости? — слышится голос.

— Пожалуйста, уж вы, как старшая, — отвечает другой.

Крошкин шагнул в прихожую…

В это время раздался зверский лай и грубый окрик: «Стой, гад! Руки вверх!!!»… и снова зазвучал лай собачьей своры.

Дверь захлопнулась. Крошкин в ужасе схватился за голову.

Из-за двери слышен голос:

— Странная, злая шутка.

— Ни за что бы не поверила, кабы сама здесь не была, — отвечает голос старушки.

Слышны шаги спускающихся по лестнице людей.

— Да неправда же это! Не нарочно я! — бормочет Крошкин. — Случайно так получилось…

Крошкин подбегает к магнитофону и с яростью разрушает свою хитроумную конструкцию. Он остервенело швыряет на пол металлический стержень. Раздается звон.

Звенит фужер с коньяком — Крошкин чокается с бутылкой. Он сидит без пиджака и без галстука. Ворот рубашки расстегнут.

Крошкин выпивает половину фужера, оглядывает пустые приборы, опускает голову на руки и сидит несколько мгновений закрыв глаза…

Крошкин медленно поднимает голову и вдруг видит — вокруг стола сидят все те, кого он встречал за последние дни: Наташа, Гешка с отцом, сосед-академик, старушка, инспектор «отдела труда», медсестра-практикантка, юноша с автозавода, шофер, встретившийся Крошкину по прибытии, механик Савельич, только что приглашенные соседи…

Крошкин в парадном костюме обращается к гостям:

— Спасибо, друзья! Спасибо за то, что вы пришли…

— А тебе спасибо за встречу, сынок, — ласково откликается старушка.

— Мы же ваши друзья, — улыбается юноша.

— За хорошего человека, — провозглашает шофер.

— Тост! — пронзительно кричит Гешка, потрясая бутылкой лимонада.

С бокалом в руке встает академик.

— Приятно, что нашего хозяина любят люди…

— Так ведь и он любит людей, — говорит отец Гешки.

— Значит, мой сосед, — продолжает академик, — понимает великую истину: «Без многого может обойтись человек, только не без человека!» Так вот, для того чтобы он всегда оставался таким, — продолжает ученый, — я и расскажу небольшую притчу…

Все приготовились слушать.

— Вот стекло, — показал академик на окно, — оно светло и прозрачно. И ты видишь сквозь него целый мир — голубизну неба, синеву моря, зелень лесов. Ты видишь людей, их горести и радости. Ты видишь целый мир… Но стоит тебе взять на три копейки серебра и посеребрить стекло с той стороны, что обращена к другим людям, как стекло превращается в зеркало, и ты не видишь больше ни голубизны неба, ни синевы моря, ни зелени лесов, ни людей, ни горестей, ни их радостей… Ты уже не видишь ничего, кроме себя… Кроме себя самого.

Крошкин внимательно слушает притчу.

Но как только умолк голос рассказчика, он вдруг изменился в лице: «Что это? Что случилось?» — как бы написано в его тревожно-удивленном взгляде…

Вокруг стола вместо прежних гостей сидят теперь многочисленные Крошкины. Они все на одно лицо. Они одеты так же, как Крошкин. Они наперебой хватают еду, кладут на тарелки, запихивают в рот, натыкают на вилки шашлыки из колбасы и сыра, прямо из общих блюд уплетают салаты и заливные, залпом опорожняют фужеры с вином, толкаются, ссорятся, орут…

— Дорогие гости! — обращается к Крошкиным Крошкин.

— …ости! ости! ости! — гулко отвечает эхо.

— Да погодите вы! — начинает сердиться Крошкин.

— …ы …ы …ы!!! — несется в ответ.

Крошкины продолжают оргию, не обращая на хозяина никакого внимания.

— Уходите вон! — закричал Крошкин.

Крошкины застыли в позах, в каких их застал окрик.

— Вон! — ударяет по столу кулаком Крошкин и поднимает глаза.

Стол, так тщательно накрытый Крошкиным. Нетронутые блюда, неоткупоренные бутылки, неотодвинутые стулья…

Крошкин стоит, опершись кулаком о край стола. Он медленно поднимает голову. Потом тяжелыми шагами подходит к окну и резким движением раздергивает шторы.

Яркий свет солнечного дня врывается в комнату.

На скамейках сидят люди. Юноша и девушка играют в настольный теннис. Об стол стучит шарик, раздается смех.

— Бабушка, можно я еще погуляю? — задрав голову, кричит малыш, сосед Крошкина по лестнице.

Незнакомый Крошкину человек катит на автоцистерне.

Шуршит поливаемая листва.

Крошкин, надевая на ходу пиджак и застегивая рубашку, стремительно выбегает из квартиры.

Крошкин несется по улице.

Вот он, тяжело дыша, останавливается около экрана телесправки и нажимает кнопку.

Крошкин с волнением смотрит на экран. Появляется Наташа.

— Слушаю вас.

— Здравствуйте. Это я. Тракторная улица… Я вам еще цветы подарил, которые вы сами собирали… Помните?

— Еще бы!

— Вы уж меня простите… Я хочу вам объяснить… О судьбе человека речь… вернее, о моей… Может, поможете? Кроме вас некому…

— Что же я должна сделать?

— Мне нужно вас увидеть.

— Хорошо. Через два часа я буду на кольце пятого автобуса, у входа в парк, — строго говорит Наташа.

— Спасибо… Я знал, что вы не откажетесь…

Экран погас. Крошкин взглянул на часы и сорвался с места.

Крошкин бежит по асфальтовой дороге к скале. Вот он у ее подножия. На высоком уступе качаются горные пионы.

Крошкин смотрит вверх: высоко! страшно!

Но он не колеблется. Скидывает пиджак, снимает ботинки. Снова смотрит вверх, плюет на ладони…

Крошкин упорно лезет вверх…

Вот его рука, с ободранными пальцами, впившаяся в каменный излом… Нога скользнула вниз с обломившегося выступа… Колючий кустарник царапает грудь, рвет рубашку. Крошкин тяжело дышит. Ему страшно. Ему трудно. Он тяжел и неловок… но он ползет и ползет вверх. Наконец он наверху, на покатом склоне уступа.

Раскинув руки и ноги, чтобы не съехать вниз, он лежит среди цветов…

С огромным букетом горных пионов Крошкин взбегает по лестнице к себе домой. Он изрядно ободран и оцарапан, но на лице его счастливая улыбка. Он спешит.

Крошкин входит в квартиру и видит, что на столе в прихожей лежит лодочка, аккуратно выдолбленная из дерева и оснащенная полотняными парусами. В ниточный такелаж вложена бумажка.

Крошкин разворачивает ее и читает. Крупными кривыми буквами написано:

«Дорогой дядя Кеша паздравляю вас а вы извените меня а в чем виноват я — я не знаю а лодка плавает и не тонет ваш друг Геша».

Крошкин с нежностью осматривает лодочку.

— Золотой парень! Золотой парень! — говорит он тихо. — Цены ему нет! Человек!

Положив лодочку на стол, Крошкин начинает лихорадочно переодеваться…

К остановке подходят автобусы. Крошкин стоит аккуратно одетый, с охапкой цветов в руках, ждет.

Подходит «пятый». Крошкин садится на заднее сиденье.

В автобусе немного народа, только впереди стоят несколько человек.

На следующей остановке эти люди выходят, и Крошкин видит прямо перед собой на сиденье возле кабины Наташу.

— …А этого Крошкина и след простыл, — слышит он вдруг.

В автобус, оживленно беседуя, входит группа молодежи.

Крошкин замер.

— Так он же мог весь завод подвести?

— И подвел. Еще как!..

Автобус тронулся. Крошкин от толчка плюхается обратно на сиденье между двумя усевшимися юношами.

— Извините, пожалуйста, — растерянно говорит он.

— Ничего, ничего… А ты сам-то этого Крошкина видел? — спрашивает сидящий слева от Крошкина у сидящего справа.

— Не видел, — отвечает тот. — А хотелось бы взглянуть, что это за фрукт.

— Это вы про знаменитого Крошкина? — в беседу втягиваются остальные пассажиры. — Действительно, фрукт!

— Ну на что человеку две машины? — удивляется Наташа.

— Машины!.. А квартира из четырех комнат зачем одинокому?

— А два телевизора?..

— Конечная остановка. Парк, — объявляет шофер через репродуктор.

Около двери женщины раскрывают зонтики — на улице начинается дождь.

Крошкин остается на заднем сиденье.

— Товарищ! Приехали. Дальше не пойдет, — говорит Крошкину от передней двери сидевший с ним рядом юноша.

— Знаю, знаю… Дальше не пойдет, — повторяет Крошкин, оставаясь на месте.

Автобус опустел. Шофер отправился пить чай в служебный домик на кольце.

Наташа остается под деревом у входа в парк.

Дождь идет все сильнее, капли его все гуще стекают по стеклу. Крошкин смотрит через заднее стекло автобуса на девушку, обтянутую мокрым платьем.

Наташа оглядывается по сторонам.

Вот к ней приближается быстрым шагом какой-то прохожий. Она внимательно всматривается в него. Тот проходит мимо.

Из домика выбегает шофер. Он обращается к Наташе:

— Поехали обратно. Он не придет!

— Придет. Обязательно придет. Я нужна ему…

Шофер захлопывает дверцу. Автобус трогается.

Крошкин смотрит через стекло на уменьшающуюся фигурку девушки, которую все больше и больше заштриховывают капли дождя… И вот Крошкин уже видит на стекле только собственное отражение.

Дождь прошел. Уныло бредет Крошкин по асфальту. Он подходит к детскому саду, берется руками за решетку и смотрит в сад, где стоят домики, лошадки, качалки… Ребят нет.

Крошкин заходит в дом и останавливается у двери в комнату. Через стекло он видит играющих ребят и слышит веселые детские крики. Вот он заметил Гешку.

— Давайте играть в Крошкина! — кричит Гешка.

— В Крошкина! В Крошкина! — радостно закричали и запрыгали ребятишки.

Никто не хочет быть Крошкиным.

Гешка подходит к маленькому толстому мальчику.

— Вадик еще не был Крошкиным! — кричит Гешка, беря мальчика за руку.

— Вадик, Вадик — Крошкин! — закричали дети.

— А что надо делать? — спрашивает Вадик.

— Это легко, — учит его Гешка. — Ты только скажи: я — Крошкин… Ну, говори.

— Я — Крошкин, — сказал Вадик.

Тотчас дети стали вешать на него игрушки: грузовики, барабаны, ружья, паровозы, куклы, мячи в сетках… Бедный «Крошкин» сел на пол и вскоре оказался заваленным грудой игрушек, которая все растет и растет… Он плачет, бьет руками и ногами по полу. Дети пихают ему в рот пирожные, конфеты, булочки, яблоки.

— Не хочу быть Крошкиным! Не хочу быть Крошкиным! — вопит со слезами Вадик.

«Не хочу быть Крошкиным, не хочу быть Крошкиным!» — отдается в ушах Крошкина.

Крошкин медленно поворачивается и выходит на улицу.

— Не хочу быть Крошкиным… Не хочу быть Крошкиным… — шепчут его губы.

Навстречу идет пара молодых людей. Поравнявшись с Крошкиным, не замечая его, они рассмеялись.

Крошкину показалось, что смеются над ним. Он шарахнулся в сторону и увидел скульптурную группу — «Строителям Первопочинска». Ему кажется, что лица бронзовых людей смеются над ним… Ему кажется, что смеются все прохожие.

— Не хочу быть Крошкиным! — повторяет он снова, прижимаясь к стене дома.

— Крошкин! Крошкин! Товарищ Крошкин! — услышал он вдруг звонкий голос за своей спиной.

Крошкин пустился бежать.

— Да погодите же, товарищ Крошкин!

За ним бежит шофер, которому он помог погрузить мешки в первый день своего прибытия.

Крошкин бежит мимо подворотни и видит открытую мусорную бочку, ту самую, в которой он прятался. Он останавливается. Шофер его нагоняет.

— Здравствуйте. Еле догнал. Вы что бежали?

— Это была шутка такая, — отвечает Крошкин, узнав шофера.

— Вот пиджак ваш. Извините, что так вышло. Я в тот день сразу уехал. Потом искал вас… И вот, как говорится, на ловца и зверь бежит, пожалуйста, тут и документы ваши… — шофер отдает Крошкину пиджак.

— Спасибо, — говорит Крошкин.

— Всего хорошего. Еще раз извините. — Шофер пожимает Крошкину руку. — До свидания.

Крошкин смотрит ему вслед. Он задумчиво повторяет:

— До свидания… — и машет рукой.

Крошкин в старом костюме, в кепке, с чемоданом в руке стоит на асфальтовом шоссе, ведущем к вокзалу. Он смотрит на Первопочинск, лежащий в долине.

— До свидания, — повторяет Крошкин, грустно улыбаясь.

Затем он решительно поворачивается и шагает к вокзалу.

Навстречу Крошкину со стороны вокзала приближается грузовая машина. Вдруг она остановилась. Шофер выскочил на дорогу, подбежал к заднему колесу и попробовал ногой покрышку.

Крошкин поставил чемодан и начал тихонько стягивать с плеча пиджак.

— Может, помочь? — спрашивает он шофера.

— Спасибо, друг. Все в порядке.

Шофер вернулся в кабину. Машина проехала мимо.

Крошкин проводил ее взглядом, поправил пиджак, вздохнул, поднял чемодан и зашагал дальше.

Крошкин приближается к вокзалу. Слышен далекий гудок поезда.

Крошкин вынул бумажник, пересчитал деньги. Снова оглянулся на город и несколько мгновений задумчиво смотрел в сторону электрического зарева, поднимающегося над Первопочинском.

Шум подошедшего поезда вывел его из задумчивости. Подняв чемодан, Крошкин двинулся к поезду.

Вдруг он увидел, как с подножки вагона, озираясь, соскочил человек с чемоданом в руке, пересек перрон и забежал за пакгауз. Прижавшись к стене, прибывший осторожно выглядывает из-за угла.

Крошкин решительно подошел к нему и положил на плечо руку.

— Куда? — спрашивает он грозно.

— Пусти, — пытается вырваться прибывший.

— Куда тебя пустить?

— В Первопочинск, — испуганно улыбаясь, отвечает тот. — Пожить здесь охота.

— Нос не дорос! — решительно заявляет Крошкин. — Поверь опыту.

Он берет приехавшего за воротник и толкает впереди себя к поезду.

А в т о р. То, что вы видите, еще не конец нашей истории…

Крошкин вталкивает вновь прибывшего в вагон и садится сам.

А в т о р. У нее есть продолжение.

Поезд трогается.

А в т о р. Наш герой снова в пути.

Крошкин со ступенек вагона смотрит в сторону Первопочинска.

А в т о р. Правда, мы не знаем, куда именно он направится.

Промелькнули последние вагоны состава.

А в т о р. Может быть, в свой родной Беспальтополь…

Поезд проносится по мосту.

А в т о р. А может быть, на строительство нового города.

Поезд вырывается из туннеля, ярким светом прожектора отгоняя тьму.

А в т о р. Одно можно сказать твердо…

Яркий солнечный день. Поезд подъезжает к платформе. Крошкин в дверях вагона.

А в т о р. Любая дорога снова приведет его к людям.

Лицо Крошкина обращено к зрительному залу.

— Здравствуйте, — говорит Крошкин робко и после большой паузы спрашивает: — Можно мне к вам?