Правила Золушки

Глава 24

Дарби сидела на крылечке, опершись ногами о перила, и листала последнее письмо Пеппер. Она улыбалась, наблюдая, как солнце садится за далекие снежные вершины. Из всех времен года она больше всего любила осень. На дворе стоял только октябрь, но воздух был морозный. Зима будет суровой, думала Дарби.

Она глотнула пива и вспомнила последние слова сестры. Мысли о побеге Стефана преследовали Пеппер все эти несколько месяцев. Она чувствовала свою ответственность, но делать было нечего, к тому же ее это не на шутку злило. Последние новости о Бьорн-сене были таковы: он каким-то чудом вытащил своих людей из Бразилии и затевал новую авантюру в России. Это была последняя капля. Она теперь училась на настоящего «всамделишного» агента. Боже, помоги нам всем. Дарби улыбнулась.

– Вперед, вперед, могучие рейнджеры! – пробормотала она.

Естественно, бог знает, чем на самом деле занималось это агентство, ибо Пеппер не могла сообщить, ни где оно находилось, ни как называлась организация. Ясно было одно: это были ее золотые деньки. Даже если в их униформе ее задница будет казаться толстой.

Пеппер заявила, что, несмотря на представления отца о том, как ей нужно жить (удачно выйти замуж и т. д. и т. п.), он все же признал, что она уже взрослая девочка и отвечает за свои проступки. Дарби и Пеппер знали: он надеялся, что Пеппер выкинут оттуда.

А еще Дарби знала, почему этого не произойдет. Она вздохнула и закрыла глаза. По крайней мере, папа попытался примириться. По-своему, разумеется. Девушка вспомнила, как три месяца назад, через месяц после ее возвращения, длинная черная машина свернула к ранчо. К удивлению Дарби, из нее вышел Пол Ландон со шляпой в руках. Теплой встречи не получилось. Отцу было здесь неуютно, разговор то и дело переходил на повышенные тона. Остался на одну ночь, и то в отеле. На следующий день она позавтракала с ним в городе перед тем, как он уехал. О своей второй жизни отец говорить отказывался и только просил вразумить Пеппер. Дарби ему надерзила. Расстались они ничуть не лучше, чем встретились.

Разве что... Дарби незаметно наблюдала за отцом в тот вечер, когда он был на ранчо. Она была наверху, переодевала чистые джинсы и из окна увидела, как он пошел к конюшне. Походил вокруг Но потом ничего не спрашивал. Странно было его там видеть. Пока Дарби не вспомнила. Ага! Наверняка так отец встретил свою будущую жену. Как раз в конюшне. Вот почему он и у себя дома завел лошадей.

Свои чувства отец показывать не привык. Так же, как и горе. Ей стало интересно, о чем он думает, брода по этим местам. Вспоминал ли он хорошее – как чудесно влюбиться? Или проклинал жену за то, что та осмелилась оставить его, как делал, когда Дарби была ребенком? Будто мама умерла молодой только для того, чтобы заставить его страдать. Когда Дарби спустилась в гостиную, он уже был там. О своей прогулке отец не обмолвился и словом, и она не спрашивала.

Дарби вздохнула и подвинула стул вперед. Надо радоваться, что он хотя бы попытался. Может, со временем они смогут общаться.

– Точно, – сказала она вполголоса, – лет через сто или двести.

Она встала, допила пиво и бросила письмо Пеппер на стол. Той было, как всегда, интересно, когда же Дарби перестанет «быть такой же задницей, как их отец» и полетит к Шейну. Каким-то образом, находясь в сверхсекретной школе, она ухитрялась поддерживать связь с друзьями из Вашингтона. «Видимо, единственная из всех студентов умолила начальство выписать ей журналы „Таун & Кантри» и „Пипл»», – ехидно подумала Дарби.

Уже без улыбки она пошла на кухню. Посмотрела на телефон и тряхнула головой. Пеппер постаралась сделать так, что Дарби была в курсе всех дел Шейна. Пересказывала ей все подробности.

Шейн выполнил обещание поговорить с их отцом и его командой. Пеппер написала, что благодаря его бескорыстному сотрудничеству и тому, что технология компании «Селентекс» была в безопасности, никакого скандала никто поднимать не стал. Дарби понимала, что он сделает, что хотел, – разделит «Морган индастриз» на маленькие процветающие компании, никак с ним не связанные.

Также от сестры Дарби узнала, что Шейн оставил поместье в Фо-Стоунс, превратив его в отделение Благотворительного фонда Морганов с условием, что любой член семьи Морган может снова сделать особняк своей резиденцией. Бог знает как, но Пеппер выяснила интригующую деталь: первым приказом Шейн распорядился устраивать раз в три месяца вечеринку у пруда для всех членов фонда, которые должны присутствовать непременно в купальных костюмах. Вспомнив лица тех, кого она видела на том празднике, Дарби внутренне содрогнулась.

Было известно, что Шейн продал на аукционе имущество семьи Морган и вложил деньги в особняк. «Для парня, отказавшегося управлять корпорацией, он лез из кожи вон, чтобы устроить все как надо», – подумала Дарби с неприятным ощущением в груди.

Она молча выслушивала рассказы Пеппер о Шейне. Дарби не хотела, чтобы сестра поняла, с каким постыдным вожделением она вчитывалась в каждую свежую новость. С тех пор как он тогда вышел из ее комнаты в Фо-Стоунс, девушка ни разу не получала от него известий. Вообще. Ни звонка. Ни электронного письма Ни телеграммы. Ни дымового сигнала. Конечно, дело было не в этом. Она ведь того и хотела. Правда? Небольшого перерыва. Залатать сердце.

Нелепость – вот, что это было. С той минуты, как она впервые увидела Шейна Моргана, сердце билось уже по-другому. Снова и снова Дарби твердила себе, что поступила правильно. Так лучше для них обоих. Она бы с ума сошла в Вашингтоне. Он бы возненавидел эту дыру. И все равно девушка не могла о нем не думать. Не могла не спрашивать себя, что, если бы...

Ее переживания были гораздо заметнее, чем она полагала. Таггер сначала промолчал, но в конце концов заявил, чтобы она либо выкинула все из головы, либо прыгала в первый до Вашингтона самолет. Пеппер говорила то же самое, не потому что знала доподлинно о чувствах сестры, но потому – как она писала в последнем письме, – что Шейн завершил дела и собирается уезжать из Вашингтона позже. Дарби уже не сможет узнать, где он. Об этом Дарби уже думала. Много. VI даже самый маститый психолог не понял бы, чем объяснить щемящее чувство в груди.

Дарби снова посмотрела на телефон. «Что это решит?» – спрашивала она себя миллионы раз. Ничего. Ясно как день – он закончил свои дела в городе. Теперь волен поступать как хочет. В любой момент может уехать. Если уже не уехал.

Итак. Хочет ли она видеть Шейна здесь? Подхватил ее под белы руки и повез показывать мир? И все? Этого она хотела? Приключений? Волнений? Дарби невидящим взглядом уставилась в окно. Ранчо бросать она не хотела. Но, отрицать не станет, после поездки в Вашингтон здешняя жизнь утратила прежние краски. Удовлетворение было. Но чего-то не хватало. И, девушка подозревала, этого «чего-то» было немало. Делить свою жизнь с другим человеком. Путь в Вашингтон был еще не закрыт. Но, возможно, и путь сюда, в эту глушь, тоже не совсем утерян.

Дарби схватила трубку и набрала номер коммутатора прежде, чем успела задаться вопросом, не сошла ли она с ума.

– Аэропорт Бозман, – сказала она женщине. – Да, соедините. Спасибо. – Руки дрожали. Из-за страха перед тем, что она собиралась сделать, и из-за того, что придется опять куда-то лететь. Если это не любовь, то что же?

– Да, – заговорила девушка неровным голосом, когда ей ответили. – Хочу заказать билет на первый рейс в Вашингтон, штат Колумбия. Без разницы, какой аэропорт. – Она оглянулась в поисках ручки и записала информацию на коробке, лежавшей на столе. – Да, да, спасибо. – Дарби вытащила кредитную карту, пробормотала оператору номер, еще раз поблагодарила его и прижала руки к лицу. – Господи боже мой, какого черта я творю?

Тревога росла с каждой секундой, почти парализуя ее. Девушка представила, как заявится в Фо-Стоунс и объявит Шейну, что-де она была не права и теперь вся его. А если его там уже нет? Или еще хуже...

Она вскинула голову. Что, если он уже кого-то нашел?

– Дерьмо, дерьмо, дерьмо. Почему я не думала об этом?

Он-то, конечно, не вел себя как влюбленный идиот. Молчание Шейна должно было подсказать ей такой вариант.

Дарби немедленно схватилась за телефон и начала набирать номер аэропорта. Какой она была дурой, вот так полагая, что может переждать, а потом просто вернуться в его жизнь. Нужно было перетерпеть. Его. Начать новую жизнь. Начать заниматься танцами, что ли? Вроде жена Смитти дает частные уроки в городе. Можно найти хобби. Вязать, собирать марки. Что угодно. Но вот гоняться за мужчиной и выставлять себя дурой она не собиралась. Где же гордость, верно?

Три раза Дарби набирала номер неправильно, ругаясь и смахивая слезы, текущие по щекам. Потом услышала, как снаружи залаяли собаки, шмякнула трубку на стол и пошла посмотреть, что там творится.

– Обалдеть, просто обалдеть.

Кого там черти принесли? Скорее всего, приехал кто-то покататься на лошади. Дарби глядела в маленькое окошко в надежде, что это не старый знакомый и выходить не придется.

Но остановилась не машина и не грузовик. Человек приехал на лошади. Ближайшее ранчо милях в десяти, так что вряд ли это был сосед. К тому же девушка не узнала ни лошадь, ни наездника. Дарби толкнула заднюю дверь, одновременно вытирая кулаком лицо, и крикнула:

– Прошу прощения, вам помочь?

На человеке была ковбойская шляпа с низко загнутыми полями, скрывавшая его лицо. Рослый, отметила Дарби, быстро скакал, наверное. На лошади держится уверенно.

– Приехал узнать, не нужен ли вам работник. Дарби замерла. Нет-нет-нет. Это галлюцинация.

Или на кухне она окончательно рехнулась. Потому что этот голос звучал, будто... Человек снял шляпу.

– Шейн? – Ее сердце забилось так часто, что, казалось, выпрыгнет из груди.

– О, – ответил он, прижав шляпу к груди. – Вижу, слава обо мне идет впереди меня. Да, я Шейн Морган. К вашим услугам. Знаю, я могу быть не вовремя. Но у меня есть опыт работы на ранчо. Правда, было это в Аргентине. Потом еще ферма по разведению страусов эму в Тасмании. Но с лошадями то же самое, да? Могу достать рекомендации. – Он ухмыльнулся. – Почти наверняка.

Дарби просто стояла на месте и мяла в руках край рубашки, пытаясь постичь, что это действительно он перед ней. Здесь. Он здесь. Ухмылка на лице Шейна привела девушку в чувство. Как она соскучилась по его лицу.

– Рекомендации, да? – повторила она, не понимая, откуда в ней взялась такая самоуверенность. – Что ж, к сожалению, сейчас работник мне не нужен. Я только что запланировала поездку. Есть один человек в Вашингтоне, который, как я надеялась, меня там ждет. Так что я уезжаю. И еще я немного туповата. Ладно, очень тупая, – заявила девушка, вскинув брови. Она пыталась держаться. Нужно было это сделать. Она ему и так обязана. – Когда он дал мне шанс иметь все, что хочу, я послала его, так как боялась этой возможности. Я хотела быть уверенной. Но, полагаю, увидев отца бродящим вокруг конюшни, я поняла, что нельзя быть ни в чем уверенной. В любой момент мир может перевернуться. И тогда я глупо решила, что раз однажды отказалась рисковать, то мое сердце не будет разбито. – Дарби положила руку на плечо, набираясь храбрости, чтобы закончить речь. – Но вышло иначе. Мой мир перевернулся с ног на голову за одну поездку в лимузине. Только я была слишком глупа, чтобы увидеть это, поверить в это. И теперь я несчастна. И сердце разбито. И остановиться не могу. Так что... Я подумала сказать все этому человеку. Но... но вот я от него ничего не слышала за это время и боялась, что он меня не ждет. Я не могла бы в этом обвинить его. Но... но понимаешь, я люблю его. Всем сердцем. .. И если бы мы говорили людям, которых мы любим, что так оно и есть, знаешь, почаще, постоянно, то были бы гораздо счастливее. Неважно, где мы живем. Или что делаем. Понимаешь? – Дарби пыталась унять дрожь в ногах. Она боялась довериться ему и до чертиков боялась все испортить. Еще раз. – Скажи что-нибудь, – прошептала она.

Шейн глядел на нее, его переполняли чувства. И он произнес лишь два слова, которые она так хотела услышать:

– Я ждал.

Потом соскользнул с лошади, Дарби уже перелезала через перила.

Она спрыгнула с крыльца, и он поймал ее в воздухе. Дарби обхватила Шейна ногами, он закружил ее.

Они оба хохотали и, когда Шейн опустил девушку на землю, у обоих кружилась голова. Она дотронулась до его лица, его губ.

– Ты действительно здесь.

– Я же знаю, как ты ненавидишь летать на самолетах, – ехидно заметил он, но сам пожирал ее глазами, смотрел с таким восхищением, что Дарби чувствовала это всем телом. – Хотел уберечь тебя от этого.

– Ты уберег. Ты меня спас. О, Шейн. – Дарби не могла ждать. Она впилась в его губы, и этот поцелуй был в тысячу раз прекраснее, чем те, о которых она помнила и мечтала, думая, что такое никогда не повторится.

– Я так соскучился по тебе, Золушка! – сказал Шейн.

– Да, я тоже, – ответила Дарби, оживая в его руках. – Так, – фыркнула она, – страусиная ферма, да?

Он пожал плечами.

– Прошла пара лет, но я уверен, что все вспомню. Дарби ухмыльнулась: ей не хотелось выпускать его из объятий, она перевела дух и постаралась успокоиться.

– Ну, не знаю. Понадобится дополнительный курс лекций.

– Думаешь расширять свое хозяйство? Не знаю, понравится ли эму северный климат.

– На самом деле, – парировала Дарби, глядя ему прямо в глаза и черпая там силу. – Я... э... имела в виду другой курс. Никогда не была в Тасмании, знаешь ли.

Шейн замер.

– Дарби, тебе не нужно...

– Может, я и не светская львица из Вашингтона, – на сей раз спокойно начала она, – и не шпион под прикрытием. Но с тобой я поняла, что лишила себя всего, что есть в этом мире помимо ранчо. И предлагаю сделку.

Шейн склонился и поцеловал ее руку.

– Решено.

Дарби расхохоталась, чувствуя себя как никогда легкой и беспечной.

– Ты ведь даже не выслушал. Шейн улыбнулся.

– Милая, да уже все решено. Прямо здесь. – Он сжал ее в объятиях. – О большем я не мог и мечтать. Все остальное – приятный подарок. Я люблю тебя, Дарби из восточных Ландонов. Уверен, с тобой моя жизнь превратится в одно большое приключение.

– Думаешь?

Шейн ущипнул ее за щечку.

– Я знаю. – Он наградил девушку медленным и долгим поцелуем.

– Я люблю тебя тоже, Шейн Морган. Тот вздохнул.

– Жизнь началась. – Шейн закружил ее, Дарби завопила. – А мы можем отложить курсы о страусах на потом?

– М-м, да. Да, абсолютно точно, – ответила она, читая его взгляд. – Это подождет.

– Прекрасно. – Шейн взял ее на руки. – Потому что я не подожду. Четыре месяца без тебя – суровейшее наказание, и я скажу тебе, никогда больше я на это не пойду.

– В этом у нас полное взаимопонимание. Широко шагая, он понес ее к дому.

– Что-то поблекла у тебя кольчужка, – заметила Дарби, и ее глаза заблестели.

– А я думал, тебе подавай Прекрасного Принца на коне.

– С чего это ты решил? Мне сначала кольчужку. Ну, это и еще то, как ты поцеловал меня тогда в лимузине. Но если ты согласишься иногда выпускать Черного Рыцаря на волю, будь, кем хочешь. Ты такой милый в этих кожаных штанах.

От улыбки Шейна ее сердце забилось в три раза чаще.

– У тебя случайно гамака нет?

– Очень забавно, – рассмеялась она и, когда Шейн направился к дому, стала на самом деле вспоминать, куда она его повесила.

– Спальня там. – Дарби кивнула головой в сторону, когда он захлопнул за ними дверь.

– Доберемся и туда, Золушка, – ответил Шейн и уселся на кухонном столике.

– Шейн! – заорала девушка, отталкивая его – он расстегивал ее рубашку.

– Вот такой из меня принц.

Дарби захохотала, потом застыла, когда он стянул с нее бюстгальтер и стал нежно целовать ее грудь. Шейн хотел поднять голову, но Дарби схватила его за волосы и притянула к себе.

– А Золушке и не нужен никакой принц.

– Тогда, наверное, нам предстоит счастливая жизнь?

– О, да! – Она вскинула брови, когда он снова стал целовать ее, прикрыла глаза и улыбнулась. – Абсолютно верно.