Праздник цвета берлинской лазури

20

На заре вилла Каробби спала крепким сном. Даже Альфонсо, самой ранней пташке, нужно было подниматься еще только через час. В промежутке между ночью и днем всегда происходило что-нибудь необыденное. Сверчок купался в мелких капельках росы, кабан семенил со своими поросятами к дубовой роще, ящерица прочищала свои колючие глазки, а серый кот уносил ноги от бульдога. Дразнить пса было его любимым развлечением; кот подбирался к бульдогу сзади, потягивался или влюбленно мурлыкал, а пес каждый раз выходил из себя и яростно гнался за ним. Обычно кот спасался на крыше, на лимонном дереве или на ветвях березы, но этим утром он решил рискнуть и помчался к баобабу. Мягко прыгнув, кот оказался в призрачной тени великана, задрожал и почувствовал, как душа его сжимается в комок. Подгоняемый хрипением бульдога, он вцепился в грубую кору и с удивлением обнаружил, что его когти входят в нее как в масло, словно крюки альпиниста в глину. Кота охватил неописуемый восторг, еще ни одно дерево так сильно его не возбуждало. Встопорщив усы, он летел с ветки на ветку, все выше и выше. Наконец он заблудился в густых джунглях из веток, побегов, листьев и совсем потерял голову. Больше часа он сидел неподвижно, ошарашенно глядя вниз на далекую землю, где яростно лаял бульдог, похожий отсюда на малюсенькую козявку. Потом от непривычной высоты у него закружилась голова, кот затосковал и отчаянно замяукал, издавая звуки, похожие на человеческие стоны.

Шум докатился до домика Альфонсо. Садовник проснулся в страхе, никогда еще он не слышал ничего подобного: то ли ветер залетел в рот какому-то зверю и полощет ему горло, то ли мельничный жернов выдавливает из кого-то кишки. Собравшись с духом, Альфонсо приблизился к баобабу в мрачном свете луны, покрытой копотью облаков. Ночь как будто прилипла к дереву, делая его похожим на привидение. Узловатые ветви, каждая толщиной со ствол обычного дерева, мешали садовнику рассмотреть: что за зверь засел там, в вышине, птица из далеких краев или, может, белка причудливой породы. Глухой шум тем временем нарастал. Пока Альфонсо кружил возле баобаба, небо затянуло темными тучами, предвестницами грозы. Чуть ли не на самой верхушке дерева садовник наконец разглядел серого кота, который дрожал от ветра и хрипло, безутешно подвывал, как душа, обреченная на вечные муки. При сильных порывах ветра, поднимавших клубы пыли, баобаб покачивался, напоминая огромного спрута. Альфонсо решил, что стал свидетелем чуда, о каких ему не раз рассказывала бабушка в сочельник, при свете камина, когда быль смешивалась с реальностью и от сказок волосы становились дыбом: «В кошку может вселиться душа ведьмы, и тогда она забирается на дерево и плачет, как ребенок».

У Альфонсо затряслись поджилки. Глаза серого кота на баобабе светились красным огнем. Мяуканье сливалось с ревом бури, пробирая до самого сердца. Нужно было немедленно действовать, как учила бабушка: «Чтобы выяснить, одержим ли бесом кот, сидящий на дереве, надо воткнуть в ствол дерева нож, ровно под кошачьими лапами».

Казалось, что с минуты на минуту начнется ураган. Альфонсо метнулся на кухню, схватил длинный, остро отточенный нож и вернулся к баобабу, сгибающемуся под мощными струями дождя. Надрывное мяуканье перекрывало шум грозы, ветер слепил, комкал и смешивал все вокруг. Кот путался в собственном хвосте.

«Когда воткнешь в дерево нож, то если кот одержим ведьмой, он начнет говорить с тобой человеческим голосом и просить о помощи. Ты сможешь освободить ведьму, вытащив нож, а если оставишь его в стволе, ведьма погибнет в страшных мучениях».

Альфонсо приблизился к баобабу, сверкающему от капель дождя, занес отточенный клинок, глянул на ветви, сплетенные, подобно лопастям веялки, и, когда кот уже, казалось, был готов броситься на него и впиться своими острыми когтями, по самую рукоятку вонзил нож в мягкую кору. Как только сталь проникла в древесину, ветер стих, буря как будто стала успокаиваться. Альфонсо уставился наверх. В безмятежных ветвях баобаба кот, охваченный страхом, вытянул шею, скорчился, будто стремясь освободиться от инородного тела, вытаращил глаза, забился в конвульсиях и, как пули из автомата, стал выплевывать слова, громко и отчетливо. Голосом маленькой девочки он завопил:

— Спаси меня, спаси!

Мороз прошел по коже садовника. Такое никому не расскажешь, за сумасшедшего примут. С неба вновь обрушились потоки дождя и града. Чудовищный рокот сопровождал человеческие слова, которые на глазах Альфонсо произносил кот:

— Вытащи нож из моего тела! Освободи меня, проклятый смертный! Оставь меня в покое, или тысячи несчастий обрушатся на твою ничтожную жизнь!

Обезумевший от ужаса Альфонсо готов был позвать кого-нибудь на помощь, но внезапно огненная вспышка, белая стрела, посланная небесами, ударила в ствол баобаба, просочилась сквозь древесину и сосредоточилась на лезвии ножа. Альфонсо, так и не отпустившего рукоять, ударом молнии откинуло от дерева. Свет в его глазах померк…

Вскоре гроза закончилась, воцарилась странная, пронзительная тишина. Какое-то время все наслаждались долгожданным покоем после рева бури, никто не отваживался нарушить его. Альфонсо очнулся метрах в двадцати от баобаба. Рядом на земле валялась обгоревшая рукоятка ножа, и серый кот ласково терся о ботинки. Ствол баобаба был покорежен молнией. Сбежались люди, гроза не оставила никого безучастным: даже кухарки и поварята пришли полюбопытствовать. Манлио был встревожен тем, что громоотвод впервые подкачал. Умберта со слезами на глазах гладила несчастное раненое дерево: от мощной вспышки на поверхности дерева белыми смоляными каплями выступил сок, похожий на кровоподтеки. Манлио отметил, что на стволе отпечатался ломаный зигзаг молнии, как будто детский рисунок, вырезанный ножиком на коре. Альфонсо сделал вид, что подошел вместе со всеми, и попытался успокоить Умберту:

— Не волнуйтесь так. Я видел, пожалуй, не меньше тысячи деревьев, в которые ударила молния, но ни одно из них не погибло.

В разломе уже копошились сотни муравьев, дисциплинированно следуя каждый по своей полосе, как на автостраде. Уязвленный, обожженный баобаб никак не мог прийти в себя от того, что суеверный дурак Альфонсо, до сих пор верящий в существование ведьм, догадался воткнуть во время грозы нож ему в бок.

Рану заложили соломой и свежей травой, согласно рецепту, который Манлио вычитал в «Рецептурном справочнике» XVII века. Умберта ухаживала за баобабом, как за тяжелобольным, два дня она не отходила от него ни на шаг. Дерево оказалось стойким: рана мало-помалу затянулась, листья продолжали расти, а затаившийся на верхушке белый цветок окреп и начал источать аромат.

Градом побило множество растений. Альфонсо собрал все ветки, листья, запалил топку и сжег там все, включая и серого кота-оборотня, которого с тех пор больше не видели на вилле Каробби.