Предатель. Точка невозврата (СИ)

Глава 11

— Мамуль, не волнуйся. Ты выглядишь отпадно! — дочь заставила меня покрутиться вокруг собственной оси. — Ты настоящая, красавица, мам. Никто не посмеет отказать такой красотке в деньгах.

— Господи, Даш, что за выражения? — вяло отреагировала я. — Это в элитной школе вас такому учат?

О, если бы только мой внешний был причиной моего волнения! Я знала, что прекрасно выгляжу. Нет, меня волновало, что пришло слишком мало людей. Процентов сорок от количества приглашённых и давших обратную связь.

Сейчас я должна выйти на сцену и произнести торжественную речь, откладывать которую было уже невозможно. Но так мало людей! В каком моменте мы что-то упустили? Мало рекламы? Не понравился, формат камерной вечеринки? Нужно было Киркорова приглашать, а не балерин из Мариинки? Рок-группу, а не струнный квартет?

Мы столько труда вложили в подготовку этого вечера. Он должен был быть элегантным и изысканным. Прекрасный ресторан, лучшие закуски, дорогое шампанское, музыканты, балерины, порхающие на сцене сказочными стрекозами.

Главным спонсором этого вечера был Кирилл. Это он уговорил меня не скупиться и сделать всё по высшему разряду. В результате мероприятию грозил провал. Завтра все СМИ будут злорадно смаковать эту новость.

Я глубоко вдохула, нацепила на лицо самую жизнерадостную улыбку и шагнула к микрофону.

Давно заученная и отрепетированная речь лилась без запинки. Я сделала все запланированные паузы, повороты головы и корпуса, движения руками, раздарила все улыбки и шутки, чтобы не выглядеть парализованным бревном на сцене. Всё, как учил меня коуч по ораторскому мастерству. Я, кажется, вычерпала из себя всю жизнерадостность и энтузиазм к концу речи. Под конец положила руку на живот, так сильно внутри меня всё дрожало.

Я обводила взглядом собравшихся людей и понимала, что нет многих знакомых. Партнёров Кирилла, наших общих друзей, даже нашего соседа Виктора Кушнира с его молоденькой женой нет, а он лично обещал мне непременно быть.

Спустившись со сцены, подхватила с подноса, проходящего мимо официанта, бокал шампанского. Напиться бы сейчас, или поплакать в каком-нибудь темном уголочке. Вот только ни того ни другого, позволить себе я сейчас не могла. Поэтому, сделав один-единственный глоток, приветливо улыбнулась идущей ко мне Лике Козловской.

— Привет, Рит. — Лика легонько обняла меня, и мы обменялись символическими поцелуями в щёчку.

— Рада тебя видеть, Лик. Спасибо, что пришла.

Она была одна, без своего мужа. Нельзя было сказать, что с Ликой мы были подругами. Наши мужья дружили, а мы просто вежливо общались, не нарушая личных границ.

— Мой Козловский — козёл. — грустно констатировала Лика. — И твой Морозов тоже.

Я до последнего не хотела верить в очередную подлую подставу Кира. Я глупая, наивная дура. Непуганая, не клятая, небитая, живущая много лет в любви и заботе мужа. Я не могла смириться с мыслью, что мой муж способен на такие низкие поступки. Даже после того, что случилось, в моей в душе ещё оставались крохи доверия к мужу, к тому Киру, с которым я прожила шестнадцать лет, которого, как я думала, знала как облупленного. Получается, что совсем не знала.

— Козловский запретил мне приходить сюда. Рит. — Лика сдавила в ухоженных пальчиках тонкую ножку бокала. — Они сговорились, понимаешь? Твой Морозов решил устроить тебе публичную порку, Рит. И мой поддержал.

— Не только твой, Лика. — я горько улыбнулась и обвела рукой зал, в котором не было ни одного нашего общего знакомого.

Я нервно глотнула шампанское и поморщилась, никогда ещё оно не казалось мне таким кислым, как сегодня.

— Я и говорю — козлы. — зло скривила пухлые губы Лика и положила ладонь на мою руку, держащуюся бокал. — У меня есть свои деньги, Рита, и я пожертвую их твоему фонду. Не так много, как мог бы мой Козловский, но что-то. Я хочу поддержать тебя и твой фонд. И плевать на приказы мужиков. Они нам не хозяева.

— Спасибо, спасибо тебе, Лика.

Я давилась обидой, разочарованием, болью предательства, но улыбалась. Лике, решившей, несмотря на запрет мужа, прийти и поддержать меня, бродящим по залу гостям, суетящемся и готовящимся к проведению небольшого аукциона Кате и Дашке, балеринам в воздушных платьях, не знающих отбоя от желающих сфотографироваться с ними в красиво оформленной фотозоне, даже мелькающим привидениями официантам, разносящим шампанское.

Отзвучала очередная соната Моцарта в исполнении струнного квартета, и на маленькую импровизированную сцену выплыли балерины в белых пачках. В зале чуть приглушили свет, оставляя акцент на пяточке с артистками балета.

В этот момент я затылком почувствовала чей-то острый взгляд. Медленно обернулась и застыла. Кир.

Муж стоял в дверях и пристально смотрел на меня, не обращая внимания на нетерпеливо дёргающую его за руку Ольгу.

Я гулко сглотнула и тревожно обернулась в сторону, где Даша с Катей о чём-то говорили с ведущим аукциона. Я попросила дочь о помощи в проведении этого аукциона. Мне казалось, что если представлять рисунки больных деток будет девочка-подросток, сама ещё почти ребёнок — это будет трогательно. Даша с удовольствием согласилась и целые сутки внимательно изучала и запоминала данные юных художников, их истории жизни, возраст, тяжёлые диагнозы.

Сейчас, видя Кира под руку с Ольгой, я пожалела, что позвала сюда дочь. Я не хотела, чтобы она вот так узнала, кто любовница его отца. Не прилюдно.

Даша оторвалась от обсуждения последних нюансов и уточнений от ведущего и уставилась на парочку, стоящую в распахнутых дверях. За секунды на лице дочери отразился весь спектр чувств, которые она испытала. Узнавание, удивление, осознание и наконец лютый шок.

Я должна была рассказать ей про Ольгу, но у меня язык не повернулся. На что я надеялась? Что страсти развода немного улягутся, Даша успокоится, и я смогу спокойно поговорить с ней на эту тему? Смогу без потерь подвести её к этому знанию? Я ошиблась. Не рассчитала, не сделала поправки на наглость Ольги и резко наступившее слабоумие мужа.

Дочь побледнела, её лицо исказила маска негодования, и, оттолкнув руку пытавшейся удержать её Кати, Дашка стартанула навстречу отцу. А я, бросив обалдевшую от вида моего Кира с другой бабой Лику, кинулась наперерез дочери.