Предвестник шторма

29

Геосинхронная орбита, Сол III

9 октября 2004 г., 14:44 восточного поясного времени

— Завербуйся во Флот и посмотри Вселенную, а, Такаги? — задумчиво произнес лейтенант Майк Стинсон в который раз, глядя на вращающиеся звезды через прозрачный пластрон фонаря своего истребителя.

— Да, друг мой. Вербовщики не лгали на этот раз.

Капитан Такао Такаги считался лучшим пилотом-истребителем японских Сил Самообороны, когда ухватился за подвернувшуюся возможность перевестись в Отряд Истребителей Ударных Сил Флота. Он сознавал объективную реальность ситуации, что без дредноутов, способных сокрушить боевые сферы послинов, истребители смогут только слегка поклевать их поверхность. Что оружие послинов космического базирования скорее всего просто смахнет с неба ограниченное количество имеющихся истребителей. Он сознавал, что его шансы когда-либо увидеть покрытые снежными шапками горы Хонсю были тоньше волоса. Но он также понимал древнее заклинание японского воина, слова, запечатленные в самой глубине сердца каждого японского солдата, моряка или летчика: Долг тяжелее горы, смерть легче пера.

Кто-то должен встать между Землей и идущими на высадку послинами. Пока не готовы тяжелые силы флота, это ложится на разношерстную группу переоборудованных фрегатов Федерации и космических истребителей по мере их схода со стапелей. Если ему предстоит умереть в тот день, когда придут послины, так тому и быть, пока он способен захватить жертву предкам с собой.

И вид был красивый.

Совершая боевые вылеты парами самолетов, первые три истребительные эскадрильи вели патрулирование Земли на близкой дистанции. Поскольку появление первых разведчиков послинов ожидалось в любой день, оставалась надежда, что системы GPS смогут перехватить послинов, когда они выйдут из гиперпространства и начнут движение к Земле.

Известны были две формы гиперпространственного перемещения: типа «долина-линия» и квантово-туннельный переход.

Федерация до недавнего времени применяла исключительно «линейное» перемещение. Выверт квантовой теории, впервые выдвинутой людьми в пятидесятых годах, оказался верным. На пути от звезды к звезде существовала «долина», или «линия», которая допускала легкий выход в альтернативное измерение гиперпространства. Эти «долины» позволяли кораблям передвигаться на высоких «относительных» скоростях, во много раз превосходящих скорость света. Хотя возможно было пробить квантово-туннельный переход за пределами «долин», процесс был более медленным и требовал большего расхода энергии.

С военной точки зрения проблема «долин» состояла в том, что входы располагались в известных местах и сравнительно далеко от внутренних планет. Поэтому у корабля уходили часы, а иногда и дни, на полет от обитаемого мира до устья «долины». Также входы и выходы располагались совсем не обязательно рядом друг с другом или возле планет. Так что длинное гиперпространственное путешествие включало полет в звездной системе от одной «долины» до другой. Более того, приближение корабля к «долине» порождало колебания, которые можно было засечь снаружи «гиперпространственного измерения», но корабли в «долине» были слепы к происходящему снаружи. Хотя послины в настоящее время не устраивали засад в космосе, такая возможность существовала. Поэтому Флоту категорически не нравилось перемещение по типу «долина-линия».

Послины, однако, пользовались альтернативным методом. Презирая метод «долины», они применяли квантово-туннельный переход. Квантово-туннельный переход обладал многочисленными преимуществами. Он позволял делать «небольшие» прыжки внутри звездных систем. Он позволял кораблям выходить сравнительно близко к цели, будь то планета или что-нибудь другое. И его было практически невозможно обнаружить.

Однако же у туннельного перехода имелись и два недостатка. Во-первых, он был медленным и энергоемким в сравнении с методом «долины». Перелет с Дисса на Землю занял шесть месяцев при использовании метода «долины»; основная часть времени ушла на переходы от «долины» к «долине» в пределах звездных систем. В случае использования метода туннельного перехода перелет занял бы почти год и потребовал бы в семь раз больше энергии. Во-вторых, фаза «выхода» характеризовалась высокой степенью беспорядочности. Корабли выходили из гиперпространства случайным курсом и на низких скоростях. Но послины предпочитали этот метод. Кажется, они даже не подозревали о «линиях» между звездными системами.

Вследствие причуд туннельного перехода и относительно низкой скорости выходящих кораблей, если первые несколько кораблей будут отдельными Боевыми Додекаэдрами или Командными Додекаэдрами, то сочетание истребителей немедленного реагирования и фрегатов с лишь чуть более тяжелым вооружением для бомбардировки, может быть, предотвратит единичные высадки. По крайней мере, на это надеялись.

Пока что для пилотов Пятой, Девятой и Пятьдесят пятой эскадрилий Межпланетных Истребителей это означало возможность смотреть на раскинувшийся под ними мир с близкого расстояния. Патрули располагались чуть выше геостационарной орбиты — достаточно близко для перехвата послинов, но достаточно далеко, чтобы не попадать в пояс обломков вокруг планеты, — и вращающийся голубой шар постоянно притягивал взор. Когда Такао развернул истребитель, чтобы снова насладиться зрелищем, линия терминатора только-только начала пересекать Атлантику. Его патрульная пара находилась прямо перед ней — поддерживая почти геостационарную орбиту, — и он ясно различал поднимающееся вверх американское побережье. После серии холодных фронтов, обрушившихся за прошедшие две недели, там, кажется, установилась замечательная для ранней осени погода.

Он провел некоторое время на Военно-воздушной базе Эндрюс с целью проведения перекрестных тренировок со звеньями американских F-15 еще до того, как услышал слово «послин», и понимал, что немало народа отправлялись в горы или на пляжи в выходные. Ему оставалось еще несколько месяцев до следующего отпуска, но он вполне может отправиться туда вместо…

— Давай, Салли! — закричал Большой Том Санди, когда его дочь ступила на основную базу. — Следи за мячом!

Многие обернулись на этот зычный голос, и Маленький Том рядом с отцом робко заулыбался, поймав взгляд Уэнди Каммингс. Она ответила слабой незаинтересованной улыбкой и снова отвернулась смотреть на бейсбольную площадку. Там стайка юных леди, осужденных, подобно ей, своими родителями смотреть субботний матч средней школы по софтболу [44], окружила Теда Кендалла.

Томми проследил за ее взглядом и снова быстро вернулся к игре. В такие моменты ему казалось, что тень его отца может поглотить его, словно нахлынувший поток, такая же неудержимая, как стихия. Его отец был звездой футбола, за его отцом гонялись девчонки, его отцу никогда не приходилось думать, чем заняться в субботу вечером. Его отец был баттхедом. [45]

Маленький Том снял очки и вытер их о рубашку. Глаза немного защипало, в чем он обвинил сильный северный ветер, и украдкой вытер их, прежде чем снова надеть очки. Просто ветер. Но можно было вытереть их и открыто: еще одна проверка показала, что Уэнди находилась на полпути вокруг площадки, двигаясь в другом направлении.

Уэнди медленно и осмотрительно шагала в направлении толпы, окружавшей Теда Кендалла. Еще неделю назад он казался насмерть прилипшим к бедру Морген Бределл, оба без вопросов король и королева класса в классической двойной связке: глава группы девушек поддержки и разыгрывающий команды. С момента их эффектного разрыва во время самостоятельной работы борьба за обоих стала очень напряженной. Морген приклеилась к сопернику Теда номер один на звание самого крутого парня кампуса, ведущему защитнику школьной команды, Уолли Парру, но Теда женское общество, казалось, совсем не интересовало.

Большинство школьников думали, что он ждет возвращения Морген. Рано или поздно она обнаружит, что у Уолли быстрые руки не только на футбольном поле. Помимо того что Тед был лидером команды, его считали парнем, приятным во всех отношениях. И как выяснили многие девушки, к Уолли это не относилось.

Уэнди тщательно изучила эту разницу, прежде чем решила примкнуть к кружку около Теда. После нескольких неприятных свиданий с защитником она почти поклялась не встречаться с футболистами, но, может быть, Тед окажется другим. Она репетировала первую фразу, пока подходила ближе, покачивая бедрами.

Маленький Том снова посмотрел, как Уэнди примкнула к стайке, затем отвел взгляд, словно его глаза обожгло солнце, сверкавшее в ее длинных белокурых волосах. Ясно же, что рано или поздно они узнают. Он снова снял очки и еще раз вытер глаза.

— Что там у тебя опять, Томми? — спросил его отец.

— Ничего, папа.

— Аллергия?

— Нет, просто солнце. Мне следовало захватить темные очки.

— При том, сколько я заплатил за сделанные на заказ солнечные очки, думаю, тебе следовало. Остановят удар дробовика послинов.

— Ага, — сказал Маленький Том с неслышным вздохом на полную непонятливость своего отца. — Только жаль остального лица, знаешь ли.

Отец расхохотался и принялся вновь распекать его сестру. В девять лет она уже была выдающейся спортсменкой и уменьшала чувство стыда Большого Тома за чокнутого компьютерщика вместо сына. Большой Том незаметно проверил «Глок» сзади за поясом, когда солнце заслонила тонкая полоса высоких перистых облаков.

— Могут появится в любое время, — заметил он.

— Да. В любое время, — согласился Маленький Том. Он снова вздохнул и закатил глаза. — Пап, можно мне пойти домой?

— Нет. Нам нужно оставаться здесь и оказывать поддержку Салли.

— Пап, у Салли уверенности хватит на нас троих. Она знает, что мы за нее болеем. Мне нужно сделать домашнее задание, и мне нужно два часа провести на стрельбище, чтобы я смог участвовать в соревновании на следующей неделе. И когда я все это успею?

— После игры, — нахмурившись, ответил отец.

— После игры ты поведешь Салли и ее друзей есть мороженое, — ответил Маленький Том с той неумолимой логикой, из-за которой он постоянно попадал в неприятности. — И ты обязательно захочешь, чтобы я тоже присутствовал. После мороженого мы развезем по домам всех друзей Салли. Домой вернемся примерно в девять вечера. В десять ты, как всегда, выключишь свет. Я повторяю…

— Томми… — прорычал Большой Том.

— Знаю: «Томми, заткнись».

— Более или менее. Ты покажешь сестре, что за нее болеешь, или можешь прощаться со всеми своими дурацкими турнирами по компьютерным играм.

Маленький Том глубоко вздохнул.

— Есть, сэр! — гаркнул он, вытянул руки по швам и топнул одной ногой.

— Когда этот чертов турнир, собственно? — спросил его отец.

— В следующую субботу, с трех часов пополудни и пока не закончится, — сказал Маленький Том, зная, что влип.

— В тот вечер тебе предстоит участвовать в учениях Молодежной Милиции!

— Старшина Джордан освободил меня, — сказал Маленький Том, в очередной раз закатив глаза. — Я уже перерос рамки местной милиции, папа. Кроме того, турнир засчитывается в качестве упражнения по тактике при начислении баллов по военной подготовке.

— Это кто говорит? — спросил Большой Том и с отвращением фыркнул от такой ослиной идеи. Как будто сидение перед компьютером и игру в стрелялки можно приравнять к настоящей боевой тренировке.

— Флот, — ответил Томми. — Они рассматривают положение в национальной турнирной таблице по Долине Смерти как часть предварительной военной подготовки.

— Ну, я так не считаю. Тебе нужно знать, на что похожа настоящая жизнь, а не виртуальная сказка. Ты пойдешь на учения Молодежной Милиции.

— Пап!

— Нет — значит «нет».

— О’кей, нет означает долбаное нет, — яростно сказал его сын. — В таком случае какой мне смысл смотреть на эту софтбольную фигню, о Великий Знаток Военного Искусства?

— Следи за своим языком, мистер!

— Папа, да ты просто хренов динозавр! — взорвался наконец тинэйджер. — Будь я проклят, если пойду служить в любое подразделение Наземных Сил! Я пойду в Ударные Силы Флота или не пойду никуда! А твоя Молодежная Милиция Флотом не засчитывается ! Я не возражаю, когда ты ведешь себя так, словно у меня две головы и хвост, потому что я не отвечаю твоим представлениям идеального сына, но тебе не удастся лишить меня шанса попасть на Флот!

— Тебе лучше успокоиться и начать разговаривать вежливо, или будешь сидеть дома до окончания учебного года!

Маленький Том неистовым взором смотрел в глаза отца, но понимал, что старик сейчас ни за что не отступит. Ссору слышали другие родители, и речь шла уже о самолюбии, а уж его-то у отца было в избытке. Он закрыл глаза, лицо дергалось от гнева, пока он старался взять себя в руки. Наконец он открыл глаза.

— Я собираюсь пойти поискать, кто подбросит меня до дома, — прошипел он отцу. — И затем я пару часов постреляю по целям. И думаю, что не промахнусь.

— Убирайся, — буркнул его отец и выбросил его из головы. Маленький Том выбрался из толпы родителей и начал искать кого-нибудь с машиной. Но почти сразу он увидел, что тренер команды соперников бежит по полю к арбитру.

Уэнди терпеливо ждала, пока Тед достаточно разогреется и начнет разглагольствовать про себя. До разрыва с Морген он был самым тихим из всех футбольных игроков. Его скромность стала быстро пропадать под натиском женского внимания, и поскольку он не особо умел находить другие темы для разговора, помимо футбола, в фокусе находились последние игры.

— Затем я сделал пас Уолли, и он пробежал… — продолжал он.

— Тридцать два ярда к тачдауну [46], — вставила Уэнди.

— Да, — сказал он, на мгновение сбитый с толку.

— Вы отставали больше чем на семь очков, поэтому ты решил заработать сдвоенные очки, чем рискнуть на тачдаун и полевой гол. [47]

— Угу.

— Поэтому ты бросил мяч Джонни Гранту, — продолжала Уэнди, убирая с лица мешавшую прядь волос, — но я кое о чем подумала тогда…

— Да?

— Похоже было, что Джерри Вашингтон стоял открытым, а тебе пришлось броситься мимо блокирующего, чтобы добраться до Джонни. Почему ты не бросил Джерри?

— Ты знаешь, — раздосадованно сказал он, — Уолли, этот здоровенный сукин сын, стоял на пути и закрывал обзор, я ничего не видел за ним. Все потом спрашивали меня об этом, особенно Джерри. Он был действительно зол.

Он повернулся к ней, поскольку беседа наконец перешла к теме, о которой он мог поговорить.

— Тебе нужно что-то с этим делать. Это объясняет ту же проблему в следующей серии, когда тебя перехватили, — сказала она, тряхнув волосами. Она лично считала их лучшей деталью своей внешности и решила, что, если ненавязчиво привлечь к ним внимание, это ей поможет.

— Что, — спросил он со смехом, — пишешь статью для школьной газеты?

— Нет, — ответила она. — Ты думаешь, нам надо укрепить спортивную рубрику?

— Ну, — начал он отвечать, — думаю, школа…

— Что делает этот клоун? — спросила одна из внезапно отодвинутых в сторону девиц, наблюдая, как тренер команды соперников кричит на судью.

— Она чертовски славный парень, она чертовски славный парень, она чертовски славный парень — кто сможет это отрицать ! Гав! Гав!

Хор мужских, женских и собачьих голосов раздавался по всему Зданию Общественной Безопасности Фредериксбурга и из открытых окон выплескивался наружу, в великолепный солнечный осенний день. Толпа радостных лиц в комбинезонах и раздавшейся от бронежилетов униформе собралась вокруг большого стола отпраздновать тридцатилетие службы шефа пожарной команды.

— Речь! Речь! — заорал, как обычно, кто-то из задних рядов.

— Речь! Речь!

— О’кей! О’кей! — сказала хрупкая седовласая женщина и встала во главе стола. Нашивка на левой стороне груди ее синего в заплатках комбинезона гласила «Уилсон». Кожа на половине лица и тыльной части руки с той же стороны была пересажена и выглядела гладкой и блестящей, но возраст не притушил сверкающие голубые глаза, забота не наложила на них свой отпечаток. — Оно будет того стоить, даже если просто вынудит вас всех заглохнуть.

Она оглядела море молодых лиц и внезапно широко улыбнулась

— Так вот, — проблеяла она, затрясла рукой и зашамкала, — пожвольте мне рашкажать вам о штарых временах, фш-ш, фш-ш, што в мои дни, мы ташкали воду иж реки ведрами, так-то, да…

На это избитое и произнесенное старческим голосом вступление группа пожарных и полицейских — большинство из них учились у этой мудрой старой женщины, и все не раз и не два спрашивали ее совета, — оглушительно захохотала.

— Нет, правда, — продолжала она нормальным голосом и покачала головой. — Я просто хочу сказать, что последние тридцать лет стали тем, что и называется жизнью. Я не понимаю, как встают утром люди, которые не любят свою работу. Каждый треклятый день я просыпаюсь и вскакиваю с постели с большей готовностью идти на работу, чем днем раньше.

То, что работа развалила два ее брака и оставила ее бездетной, она не упомянула. Весы любой жизни поддерживают определенный баланс, и она согласилась со своей долей.

— Это из-за вас, ребята, и тех, кто был до вас, и, надеюсь, тех, кто будет после вас, я так люблю свою работу. А еще — из-за ежедневной возможности делать людям добро. Если можно за день сделать что-нибудь лучше, чем спасти жизнь — гася пожар или предотвращая преступление, — то я не знаю, что это. Когда-нибудь, и подозреваю, довольно скоро, я не смогу карабкаться по лестницам, или нести носилки, или справляться с брандспойтом. Но наследство, которое я оставляю, находится прямо здесь, в этой комнате.

Собравшиеся неловко зашевелились, и она решила, что пора закругляться, а то слишком сентиментально получится.

— И я хочу, чтобы вы помнили об этом каждый день. Нет ничего более важного, чем спасение невинной жизни, и что бы вам ни пришлось сделать ради этого в огне пожара или пламени взрыва, стоит любых усилий. Важнее этого ничего нет.

Когда толпа разразилась одобрительными возгласами, дверь распахнулась и в зал влетел диспетчер.

Одна из девушек соперничающей команды следовала за своим тренером и тащила акустическую колонку почти такой же высоты, как она сама. В это же время одна из сестер-подростков, которых куда-то вели родители, подергала отца за руку и протянула ему наушники от плейера. При первых же словах тренера судья остановил игру, наклонился и вывернул громкость колонки до максимума.

«… не проверка, это объявление Системы Чрезвычайного Оповещения. Обнаружены корабли послинов, выходящие из гиперпространства в непосредственной близости к Земле…»

Каждый из присутствующих на игре непроизвольно посмотрел вверх и увидел вспышку белого цвета, ясно различимую в кристально-голубом небе. Бутон ядерного пламени отметил место по меньшей мере одной битвы в космосе. Томми оглянулся на своего отца, и когда их глаза встретились, оба непроизвольно пощупали у себя сзади за поясом. Когда они осознали одинаковость жеста, вид у обоих стал удрученным. На мгновение они ощутили какую-то особую связь, какой не ощущали уже много лет. Затем Большой Том направился на поле за дочерью, а Томми пошел к машине.

«Земля находится в состоянии готовности к высадке. Это означает высокую вероятность высадки в вашей местности в ближайшие четыре часа. Всему личному составу вооруженных сил приказано немедленно возвратиться в свои подразделения кратчайшим путем. Всем воздушным судам приказано немедленно идти на посадку на ближайшем аэродроме. Гражданам, не имеющим связанных с обороной обязанностей, настоятельно рекомендуется возвратиться в свои дома и оставаться там до определения мест высадки.

Всем предприятиям сферы услуг, за исключением имеющих существенное значение, таких как продовольственные магазины и бензозаправочные станции, приказано немедленно закрыться. Всем гражданам рекомендуется вернуться домой и оставаться там. Настройте свои телевизоры и радиоприемники на станции местного вещания для приема последних сообщений и предупреждений. Самая последняя информация о наблюдении и предупреждениях будет передаваться в вашей местности по каналу вещания Национальной Службы Погоды…»

Уэнди слушала объявление в состоянии шока. Группа вокруг Теда качнулась к нему, затем стала распадаться, когда девушки по одной отправлялись на поиски своих родителей. Уэнди осталась последней. Она посмотрела на него мгновение, протянула на прощание руку и пошла прочь.

«…Гражданам рекомендовано держаться в стороне от магистральных шоссе, соединяющих штаты и определенных для переброски войск. Если вам необходимо покинуть свою местность или если вашей местности приказано эвакуироваться, следуйте назначенным маршрутом эвакуации от района вашего местожительства до района убежища. Вскоре ожидается обращение президента…»

Диспетчер имела с собой портативное радио и просто держала его над головой. Когда сообщение начало повторяться, шеф Уилсон посмотрела кругом и просто сказала:

— Вы знаете, что надо делать. Пора приниматься за работу.

Гора черного металла появилась в слабом мерцании плазменного разряда на расстоянии менее шестисот километров — дистанция рукопашной схватки в космосе — и более или менее на пересекающемся курсе. Прежде чем Такаги и Стинсон даже смогли начать маневр уклонения, плазменное орудие смело Стинсона. Такаги рванул ручку управления, фликкернул [48] и врубил ускорители с «Молотом». Следующая струя плазмы прошла менее чем в тридцати метрах от его истребителя.

Задуманные и спроектированные Секцией Истребителей ГалТеха самолеты были самыми передовыми космическими аппаратами из когда-либо построенных. Так как послины иногда проявляли некоторую сноровку в постановке помех и потому что галактидам требовался человек для принятия решения открыть огонь, в кокпите должен был сидеть пилот. Чтобы уцелеть в ожидаемой обстановке, корабли должны были располагать не только внушительными контрмерами, но и быть способными маневрировать так, как и помыслить не могли первые проектировщики.

Основным оружием послинов для борьбы с истребителями были либо установки тераваттных лазеров на посадочных модулях, либо равные им по силе плазменные пушки. Сообщения галактидов и собранная на Барвоне и Диссе информация утверждали, что системы обнаружения и наведения на цель у послинов пребывали на высочайшем уровне. Действительно, собранные многочисленные доказательства говорили, что они превосходят подобные системы Федерации по всем параметрам. Более того, луч лазера передвигался со скоростью света, струя плазмы лишь чуть медленнее. И хотя при чрезвычайно больших расстояниях существовал какой-то лаг, на расстояниях практического боевого столкновения интервал между выстрелом и попаданием практически отсутствовал.

С учетом этих двух фактов особой надежды на истребительный компонент не возлагалось, несмотря на очевидную практическую пользу его применения против посадочных модулей. Все сражение будет вестись кораблями, которые смогут продолжать идти вперед после удара.

Однако в любой системе оружия существует несколько более длинный лаг между наведением на цель и выстрелом — фаза «захвата». Именно этот лаг стал единственной зацепкой, существование которой у противокорабельного оружия послинов могли предположить инженеры. Выжить в ситуации такого типа мог истребитель, способный нести разумную полезную нагрузку и достаточно проекторов и отражателей, чтобы хоть немного обмануть системы наведения послинов, но прежде всего невероятно маневренный. Он должен быть способен менять вектор, что позволит уклоняться от лучевого оружия за время, потребное этому оружию для наведения и выстрела; он должен быть способен развернуться на пятачке на скорости, достигающей долей скорости света.

Единственную возможность добиться этого давал инерционный контроль. Контроллеры инерции применялись на всех кораблях, иначе они не смогли бы набрать достаточную скорость, не размазав экипаж по стенкам инерционными силами. Спустя месяцы исследований галактическим ученым-философам, похожим на крабов щитам, удалось создать систему инерционной стабилизации, способной демпфировать шестьсот стандартных сил тяготения в пределах разумных показателей массы и площади поля. Поскольку аппарат предполагалось создать размером с обычный F-15, в нем оставалось более чем достаточно места для оружия и средств электронной борьбы. Ускорение, однако, продолжало оставаться проблемой.

В общем, для нереактивной акселерации Федерация применяла инверсию поля демпфирования инерции. Хотя это была невероятно эффективная система, она имела некоторые ограничения, пока еще не преодоленные. Главное заключалось в том, что при возможности амортизировать ускорение в шестьсот сил тяготения генерировать его пока еще не умели. Таким образом, демпферы истребителя превосходили его фактические способности. Тут-то и вышла вперед человеческая изобретательность.

Земляне в команде проектировщиков внесли ряд замечаний по теме реактивной, в противоположность нереактивной, тяге и полезным качествам некоторых материалов, используемых галактидами на регулярной основе. После краткого протеста по поводу неустранимой опасности подобной системы на свет появились ускоритель на антиматерии и форсажная камера. Антипротоны и вода впрыскивались в камеру высокого давления в пропорции три к одному. Когда антиматерия соединялась с водой, она создавала тягу, идеально отвечающую требованиям. Добавка еще антиматерии в факел тяги вызывала форсаж, придававший новое звучание названию «Молот». «Космические Соколы» могли даже выполнять маневр, бывший прежде прерогативой исключительно «Харриеров», реактивных истребителей вертикального взлета и посадки.

Маневр изобрел — случайно — новый пилот «Харриера», попавший на сравнительно большой высоте в маневренный ближний бой — воздушную карусель или свалку, как его называют военные, — с истребителем F-16. F-16, бесспорно, был лучшим самолетом для такой ситуации; он считался лучшим самолетом в мире для воздушной карусели.

Новый пилот отчаянно хотел избежать неминуемых насмешек и в то же время еще не выработал инстинкт, чего нельзя делать с «Харриером». По ошибке он случайно направил все поворотные насадки в противоположных направлениях, затем каким-то образом исправился. Если бы он не находился на большой высоте, он бы обнаружил, насколько не прощает ошибок его самолет. И обнаружил бы сразу.

А сейчас оказалось, что он летит в противоположном — на сто восемьдесят градусов — направлении, прямо в лоб навстречу F-16. Выпустив свои условные ракеты, летчик круто бросил машину в пике, избежав почти неизбежного столкновения в воздухе и «сбив» пораженного и на мгновение застывшего в ужасе пилота F-16. Когда определили, что именно он сделал — и разработали способ успешно и безопасно это повторить, — маневр стал регулярным приемом в репертуаре «Харриеров». Все другие пилоты вдруг стали далеко обходить «Харриеры», управляемые обычно полусумасшедшими пилотами из морской пехоты, во время воздушных свалок. Такой псих запросто мог внезапно пролететь прямо перед твоим носом.

Что было необычным для атмосферных истребителей, стало нормой космических систем, и «Космический Сокол» F-2000 мог выполнить аналогичный маневр, и еще как. Движением запястья пилот мог развернуть истребитель в противоположном направлении, но вследствие действия сил инерции он продолжал движение по прежнему вектору. Однако применение ускорителей на антиматерии и форсажа сбрасывало почти любую скорость, за исключением самой максимальной, и истребитель почти мгновенно менял направление полета. Такао Такаги — оказавшийся чересчур, почти интимно близко к боевой сфере послинов, которой даже не существовало мгновение назад, — воспользовался каждым трюком, которым владел, в это первое мгновение, и это спасло ему жизнь.

Он рывком развернул истребитель хвостом вперед, исполнив маневр «фликкер», и врубил ускорители на антиматерии. Почти в то же мгновение он добавил форсаж. Удар «Молота» представлял собой отчаянный маневр на малых относительных скоростях. На реверсивной скорости, как у него после фликкера, он был почти самоубийственным и требовал экстраординарного мастерства. Если корабль уже имел отрицательные, то есть направленные прочь, скорость или ускорение относительно массы антиматерии, то дополнительный понижающий толчок антиматерии амортизировался его системами. Хотя инерционное воздействие было сильным, демпферы могли его поглотить. Результатом являлось максимальное ускорение.

Однако если вектор был нейтральным относительно положения массы антиматерии или положительным к ней — когда как бы к ней летишь — опасность состояла не только в том, что инерционные демпферы окажутся перегруженными, а пилот в результате превратится в кашу, но частицы не вступившей в реакцию антиматерии могли задеть сам корабль — с катастрофическими последствиями.

Как оно было сейчас. После демпфирования он на мгновение перенес свыше шестидесяти g . Хотя такая перегрузка способна убить почти каждого, при достаточной тренировке и если перегрузка длится лишь мгновение, шестьдесят g пусть еле-еле, но можно пережить. Такао Такаги будет помнить это мгновение до конца жизни. Придя в себя после краткого шока, он дал залп «лансами» с антиматерией. Небольшое «умное» оружие имело размер примерно с обычную ракету класса «воздух-воздух», было оснащено гиперскоростным двигателем и средствами пробивания защиты послинов. Боеголовка четвертого класса с зарядом антиматерии могла бы разрушить или серьезно повредить посадочный модуль. Он знал, что его ПИР передаст предупреждение, так что даже не стал беспокоиться по этому поводу.

Боевая сфера прямо перед ним была единственной, которой он мог заниматься, но он слышал отдельные доклады про другие. Вектор движения его сферы был направлен в сторону от Земли, но она уже начала тяжеловесный маневр обратно на орбиту.

Штуковина была такой огромной, что с трудом воспринималась в качестве корабля. Его идущий на сближение истребитель, размером примерно с бомбардировщик времен Второй мировой, терялся на фоне этой необъятности, как комар на стене дома. Поперечник черной сферы составлял несколько километров, и каждый кубический метр был посвящен убийству. Пока истребитель метался из стороны в сторону в маневре уклонения, казалось, что все до единого оружие целилось в него.

Гигантская черная сфера состояла из тысяч отдельных кораблей. Она не обращала особого внимания на ничтожного комара, кусающего ее внешнюю оболочку. И в самом деле, она швыряла ракеты, струи плазмы и лучи лазеров во всех направлениях. Когда послины пошли к Земле, казалось, они стремились уничтожить все. Было ли это проявлением необузданного насилия или следствием обобщенного опыта, ничто не избежало их ярости. Спутники вспыхивали и гибли, сгорая мотыльками, когда струи плазмы или лучи лазеров касались их хрупких каркасов. Недостроенная Международная Космическая Станция, честолюбивый проект, заброшенный ради выполнения более насущных планов и настоящей работы в глубоком космосе, удостоилась ракеты с антиматерией. Ничем не угрожающие куски космического мусора, ступени орбитальных ракет, сброшенные обтекатели или выработавшие ресурс спутники, которые кружили по неиспользовавшимся орбитам с шестидесятых годов и только путались под ногами, были сметены спускавшейся внеземной громадой.

В направлении поверхности планеты запускалось легкое оружие кинетического действия, когда замечались места возможной угрозы или какому-нибудь бого-королю просто хотелось посмотреть на красивый взрыв. Десятки маленьких, управляемых компьютерами ракет проносились сквозь атмосферу, поражая города и военные базы по всей Земле. Четыре из них по какой-то причине ударили в Великие пирамиды в Каире, полдюжины других оказались нацелены на необитаемые джунгли Центральной Америки. Разрывы — эквивалентные ядерным зарядам в десять килотонн — выглядели крошечными булавочными головками белого цвета на поверхности планеты.

Казалось, прошли дни, хотя на самом деле часы. Такао израсходовал все свои ракеты и стал клевать сферу спаренными тераваттными лазерами. С приближением к атмосфере шар стал распадаться, подставляя под огонь больше уязвимых посадочных модулей и еще более важных командных додекаэдров.

Но несмотря на увеличившуюся уязвимость, Такао пришлось отступить. «Космические Соколы» были именно космическими. С зачаточной аэродинамикой, без тепловых экранов, они сгорят, входя в атмосферу на боевой скорости.

С горьким чувством стыда на свою неспособность остановить неизбежное пилот повернул к лунной Дальней Базе и смотрел на экране заднего обзора, как черный шар распался на рой смерти, спускавшийся в направлении Тихого океана и островов его любимой родины.