Прекрасный дикарь

Глава 23

Уинтер

Пролетело несколько недель, и я поняла, что изо всех сил цепляюсь за каждый день, стараясь не дать ему ускользнуть. Но это всегда происходило. Я знала, что не могу вечно оставаться в этой квартире. Теперь, когда прошло некоторое время, Фрэнки объявил всем знакомым, что нашел их потерянного брата, так что у нас больше не было причин прятаться. Николи никуда меня не подталкивал, но иногда я видела в его глазах вопрос. Он задавался тем же вопросом, что и я: как долго мы собираемся оставаться здесь, прячась от всего мира?

Я оставила его спать в кровати, а сама свернулась калачиком на диване с кружкой мятного чая, подслащенного тремя ложками сахара, и смотрела документальный фильм об императорских пингвинах. Они прятались от бури, используя друг друга для поддержания тепла, но те, кто был снаружи, наверняка замерзли. Я расслабилась только тогда, когда все закончилось, и кадры сменились, чтобы показать отцов с яйцами, покоящимися на их лапах, и их партнеров, возвращающихся после нескольких недель в море. Они искали друг друга среди толпы, находили свои пары и воссоединялись, потирая клювы и прижимаясь друг к другу.

Николи внезапно опустился на свободное место рядом со мной в одних боксерах, и я даже не подпрыгнула. Его присутствие было уже настолько привычным, что я больше не жила на грани нервного напряжения. Но вне этих стен, кто знал, как я буду себя вести?

Он нахмурился, глядя на меня, взял мою кружку и поставил ее на стол, прежде чем подтащить меня ближе. — Почему ты плачешь? Что случилось?

— Я плачу? — я фыркнула, когда он провел своими грубыми пальцами по моим щекам, чтобы вытереть слезы, глубокая складка пролегла у него над бровью.

— Да, куколка. Поговори со мной. Ты можешь рассказать мне все, что угодно, ты ведь знаешь это, правда?

Я разлепила губы, посмотрела на телевизор и махнула ему рукой, когда поняла, в чем дело. — Это пингвины.

— Пингвины? — недоверчиво спросил он, бросив подозрительный взгляд на телевизор.

— Они спариваются на всю жизнь. — Я снова фыркнула, и он нахмурился еще сильнее.

— Я не понимаю. Ты… не любишь пингвинов?

— Нет, я люблю их, — вздохнула я, в ужасе от того, что он мог предположить такое.

Он молчал в течение долгого момента. — Послушай, Уинтер, мне чертовски неприятно видеть, как ты плачешь, но сейчас я в полном замешательстве. Пожалуйста, объясни.

Я улыбнулась сквозь слезы, наклоняясь, чтобы поцеловать его. — Ты мой пингвин, вот и все, глупышка.

— О… точно. И почему именно я глупый в этой ситуации? — он засмеялся, обхватив меня руками, и откинулся на спинку дивана, чтобы я прижалась к его груди.

Я усмехнулась, проводя пальцами по щетине на его челюсти. — Ты всегда глупый.

— Я наименее глупый человек в Синнер-Бэй, — не согласился он, и я села на него, наклонившись и щекоча его бока.

Сколько бы я его ни щекотала, он никак не реагировал, ухмыляясь, как придурок.

— Я не боюсь щекотки, — прорычал он. — Но ты, с другой стороны… — он схватил меня за талию, и я закричала сквозь смех, когда он задрал рубашку, которая была на мне, чтобы пощекотать мою голую плоть.

— Хватит трахаться, у вас снова гости, — прорезал воздух голос Фрэнки, и Николи мгновенно натянул рубашку до бедер. Я уже начала уставать от того, что к нам постоянно кто-то заходит. Я знала, что это место Фрэнки, и была так благодарна ему за все, что он сделал, но иногда я действительно тосковала по нашему собственному пространству.

Фрэнки подошел к креслу с Тайсоном на буксире; собака часто ездила от одного Ромеро к другому, чтобы обеспечить себе достаточную физическую нагрузку.

Он опустился в кресло и посмотрел на телевизор, когда Тайсон метнулся к нам, лизнул мне руку, а затем запрыгнул на Николи. — Господи, это не мой выбор порно, но каждому свое, я полагаю.

Слова застряли у меня в горле, когда я пыталась ответить на это. Мне начали нравиться братья Николи, но я все еще не могла ни с кем из них поговорить. Слоан был единственным, с кем я чувствовала себя комфортно, и это было особенно неприятно, когда мне, вполне естественно, хотелось ответить на дерзость Фрэнки.

Николи столкнул меня со своих коленей, сел и натянул одеяло на мои ноги таким непринужденным движением, которое можно было бы принять за очаровательное, если бы я не знала, что он ведет себя как полный ревнивый идиот.

Я наклонилась к нему, шепча ему на ухо, и он издал раскатистый смешок, посмотрев на Фрэнки и передав мои слова. — Уинтер спрашивает, предпочитаешь ли ты порно с акулами или тебе нравятся дельфины?

— Да, эти дырочки меня сильно заводят, bella¹³, — он ухмыльнулся. — Кстати, о дырочках, может, вы оба прекратите разбрасывать вещи и проделывать дыры по всей моей квартире? Мне плевать на кончу, но не могли бы вы перестать разбивать бесценные реликвии?

Я засмеялась в свое одеяло, а Николи положил руку мне на плечи.

— Думаю, я могу попробовать, — фыркнул Николи, глядя на меня. — Что скажешь, куколка?

Я кивнула, покусывая большой палец, когда мой взгляд остановился на его рте.

— Черт возьми, если я когда-нибудь посмотрю на девушку так, как вы смотрите друг на друга, пожалуйста, пустите мне пулю между глаз. Без вопросов, просто нажми на курок, понятно?

— Если ты когда-нибудь посмотришь на девушку так, как я смотрю на Уинтер, ты станешь счастливчиком. А она будет несчастной девушкой, — поддразнил Николи, и Фрэнки заливисто рассмеялся.

— У меня на подхвате самые красивые девушки в городе, fratello, если я уже сейчас не смотрю на любую из них как влюбленный stronzo, то, думаю, можно сказать, что я буду холостяком до самой смерти. И не жалейте меня, поскольку компанию мне составит Энцо.

— Энцо не согреет твою постель ночью, — заметил Николи.

— Он обычно имеет температуру ракетного топлива, поэтому я думаю, что он справится с этим, — Фрэнки усмехнулся, наклонился вперед в своем кресле и уперся локтями в колени. — Итак, у меня есть предложение для вас обоих. Вы можете отказаться, если хотите, но я сказал всем, что расскажу об этом.

— Ближе к делу, — подтолкнул Николи.

— Ужин. В «Бора-Бора», — объявил Фрэнки. — Сегодня вечером, — добавил он с надеждой. — Весь город гудит от новости, что Николи снова присоединился к своим братьям, и задается вопросом, действительно ли мы теперь едины или нет, и я бы с удовольствием вбил им это в глотку.

Я обменялась взглядом с Николи, мое сердце забилось, а в животе завязался узел. На этот раз это были не нервы, а волнение.

— Машина отвезет вас туда и обратно. Никаких остановок. Что скажете? — спросил Фрэнки, и я заинтересованно кивнула.

— Ты уверена? — Николи взял мою руку, переплетая свои пальцы с моими. Я снова кивнула, и его лицо озарилось улыбкой. — Тогда мы будем там.

***

Слоан приехала с Ривер незадолго к семи часам, и мы проскользнули в комнату, которую мне выделил Фрэнки, оставив Николи в душе.

Я уже была чистой, завернутой в халат, не зная, что надеть, и Слоан тут же начала рыться в шкафу.

— У тебя такая замечательная фигура, ты должна показать ее сегодня вечером, — сказала она, подпрыгивая на носочках, просматривая ряд платьев. Она сняла туфли на каблуках у двери, и я восхищалась бронзовым платьем, которое было на ней, с изящными рукавами без плеч и идеально облегало ее фигуру в форме песочных часов, в то время как она покачивала бедрами под песню, звучавшую у нее в голове. Ее темные волосы ниспадали по спине мягкими локонами и блестели на свету. Она действительно была красивой, такой красотой, которая обычно сопровождается высокомерием, но она не была такой. Слоан была милой, доброй. Она заботилась о своей семье больше всего на свете, любила выпечку и долгие прогулки у океана. У нее был свободный дух, который опьянял, и она говорила обо всем с такой страстью, что это светилось из глубины ее глаз.

Пока она была занята, я смотрела на Ривер в ее дорожной переноске на кровати рядом со мной, ее темные глаза встретились с моими.

— Ты можешь подержать ее, если хочешь, — предложила Слоан, как она делала каждый раз, когда приходила.

Я уже собиралась отказаться, как обычно делала, но Ривер тихонько ворковала, и мой живот сжался. Она была чертовски милой. Я не хотела признавать истинную причину, по которой я еще не обнимала ее, но в глубине души я знала, что это потому, что смотреть на нее было опасно. Насколько я знала, когда-то я была такой же невинной и чистой, как она, до того, как меня похитили Пятеро. У них не было причин причинять мне боль, истязать и бить меня. Моя кожа была такой же идеальной, как у Ривер, в моих глазах не было боли, как и у нее. Но потом меня превратили в то несовершенное существо, которым я была сейчас, покрыли шрамами и лишили невинности, подобно тому, как зеленые листья становятся коричневыми и хрустящими, падают на землю и остаются гнить. При взгляде на нее мне становилось больно, поскольку я хотела защитить ее так, как никто не защитил меня, когда меня утащили пятеро дьяволов.

Я достала ее из переноски, обхватила руками и прижала к груди. Она смотрела на меня немигающими глазами, и мне захотелось извиниться за то, что она увидела. Просто девушка, чью дорогу в жизни никто бы не выбрал.

— О, ты ей нравишься, — объявила Слоан, вернувшись в комнату с красивым красным платьем на бретельках, которое обтягивало меня.

— Ты так думаешь? — я с надеждой посмотрела вверх, и то, что она увидела в моем выражении лица, заставило ее нахмуриться.

— Ты в порядке?

— Да, — вздохнула я, но мой голос прозвучал немного сдавленно.

Она пересела на кровать рядом со мной, положив руку мне на колено. — Ты можешь поговорить со мной. Я умею хранить секреты, обещаю.

Я улыбнулась ей, затем со вздохом посмотрела на Ривер. — Мне просто интересно, есть ли… где-то там у меня мама, которая любит меня так же, как ты любишь Ривер. Что если она ищет меня?

— Тогда вы обязательно найдете друг друга, — мягко сказала Слоан. — Нет такой силы на земле, которая могла бы помешать мне найти Ривер, если бы ее похитили у меня. И она тоже будет искать меня. Когда ты будешь готова начать поиски, я уверена, ты найдешь свою семью.

— Но что, если я никогда не буду готова? — я озвучила свой самый глубокий страх. Часть меня отчаянно цеплялась за эту новую жизнь, которую я обрела, и поиск жизни, которую я потеряла, заставлял меня бояться, что эта жизнь ускользнет от меня. Я не могла этого допустить. Я бы никогда не отпустила Николи.

— Доверься себе, — убеждала она, протягивая руку, чтобы заправить прядь волос мне за ухо. — Не нужно торопиться, Уинтер. Ты столько всего пережила. Просто не торопись.

— Но что, если я найду их, а я им больше не нужна? — прошептала я, глядя на шрамы на своих руках. — У меня нет никаких воспоминаний о них, и после всего, что сделали Пятеро, я никак не могу быть той самой девушкой, которую они помнят.

— Если они действительно любят тебя, они будут любить тебя в любом виде, несмотря ни на что, — пообещала она, и я улыбнулась ей, находя утешение в ее словах.

— Я все еще не готова, — призналась я.

— Тогда подожди еще немного. Сейчас у тебя есть все время в мире.

Я кивнула, вздохнув с облегчением, так как ее слова помогли облегчить тяжесть на моих плечах. Я передала Ривер ей, взяла платье, которое она выбрала, и поняла, что у него длинный разрез по центру, который частично обнажал мою грудь. Я фыркнула и посмотрела на Слоан. — Ты же знаешь, что Николи будет вне себя от этого, не так ли?

Она кивнула, заговорщически улыбаясь. — Да.

— Ну, ему действительно нужно научиться перестать быть таким ревнивым, — сказала я, убирая волосы с плеч, и расстегивая халат.

— Он никогда не перестанет, все Ромеро собственники. Но это не значит, что ты должна перестать носить вещи, которые тебе нравятся. Он просто должен научиться справляться с этим, — она засмеялась, и я усмехнулась.

— Именно так, — согласилась я. Я уже была в белых стрингах, которые выбрала для этой ночи, и надела платье без лифчика, решив, что он не нужен. Оно сидело как перчатка, спускаясь чуть выше колена и обтягивая мою маленькую фигуру. Я подошла к зеркалу и посмотрела на щель между своими грудями, которая привлекала внимание к их выпуклости и заставляла казаться больше, чем обычно. Я потратила немного времени на макияж, а Слоан уложила мои волосы в изящный пучок сзади, позволив нескольким рыжим прядям свободно виться на шее.

Я усмехнулась своему отражению, повернулась к ней за одобрением, когда она закончила, и она уверенно кивнула.

— Отлично, — объявила она, поднимая Ривер с середины кровати и укладывая ее обратно в переноску. — Готова идти?

Я взяла клатч и черное вечернее пальто из шкафа, обулась в туфли на каблуках и вышла за Слоан. Она тоже была на каблуках, ее рука была пропущена через переноску, когда она выходила из комнаты. Я надела пальто, улыбка играла на моих губах, пока я шла за ней по коридору. К тому времени, когда мы доберемся до ресторана, Николи будет уже слишком поздно даже думать о том, чтобы заставить меня сменить наряд. Кроме того, я с нетерпением ждала, как он посмотрит на меня, когда я сниму пальто в общественном месте. Это была настоящая проверка, и я надеялась, что он ее пройдет. Он все лучше прикусывал язык, когда я надевала что-то, что он считал неуместным в присутствии его братьев. Так что, возможно, он наконец-то смирится с тем, что я никогда не буду плясать под его дудку.

Николи ждал в гостиной, поглаживая Тайсона по голове, в то время как большой пес, казалось, больше интересовался Коко, свернувшимся у него между лап. Они были неразлучны с первой встречи, безжалостный маленький дуэт, и Рокко со Слоан часто оставляли Тайсона на ночь, чтобы он мог поиграть со своим новым другом на свежем воздухе. Это было восхитительно.

Николи встал, и у меня перехватило дыхание при виде его изящной белой рубашки на пуговицах и шелковистого серого галстука, который свисал у него с горла. Он натянул пиджак, и я просто растаяла, когда его мышцы напряглись на ткани. Я хотела провести руками по этому прекрасному мужчине, запутать его волосы, расстегнуть пуговицы его рубашки и найти под всем этим моего горного мужчину. Позже.

Он протянул мне руку, и я взяла ее, как раз когда дверь открылась и вошел Рокко, похожий на темного бога в своем черном костюме и с такими же темными глазами. Он улыбнулся, бросился к Слоан и забрал у нее переноску с ребенком, после чего поцеловал ее в губы, окинул ее взглядом, а затем перевел глаза на нас.

— Наша машина внизу, Фрэнки и Энцо уже поехали заранее. И кстати, трахни меня с десятью дюймами, ты действительно становишься похожим на Ромеро, Николи. Неудивительно, что Уинтер трахается с тобой, ты рад, что все-таки избавился от грязной фамилии Калабрези?

— Рокко! — Слоан шлепнула его по руке, и он одарил ее голодной улыбкой.

— Брось, principessa¹⁴, ты же знаешь, что ты единственная неповторимая Калабрези. Николи Витоли был всего лишь мокрым носком, вывешенным сушиться в мягкое утро вторника.

— Не будь грубым, — прорычал Слоан.

— Нет, он прав, — засмеялся Николи, притягивая меня ближе к себе.

— Вот видишь, — сказал Рокко с ухмылкой, снова посмотрев на своего брата. — Теперь в его глазах темная жестокость, которая делает меня чертовски голодным. Когда мы отправимся на работу вместе, fratello?

Николи посмотрел на меня, затем пожал плечами. Я взяла его ладонь и написала на ней слово, одарив его суровым взглядом. «Иди».

Он нахмурился, и я поняла, что он не хочет оставлять меня здесь одну, но в одиночку я справлялась с гораздо худшими вещами. Я смотрела на него, пока он не вздохнул.

— Я подумаю, — сказал он Рокко, и его брат улыбнулся, как демон.

— Я буду регулярно проверять ход твоих размышлений, — сказал Рокко, а затем направился к двери. — А теперь пойдем. Фрэнки и Энцо, вероятно, уже на второй бутылке виски, и ты сможешь извлечь из них хоть какой-то толк перед третьей.

Николи прижал меня к себе, когда мы вышли за дверь и спустились на главном лифте в фойе. Когда мы шли по красивому золотисто-белому атриуму, швейцар открыл дверь и склонил голову, когда мы проходили мимо, мое дыхание немного участилось. У входа нас ждали две шикарные черные машины, Рокко и Слоан сели в заднюю, а Николи провел меня к передней.

Он отстранил мужчину, который пытался открыть мне дверь, и сделал это сам, и я пробормотала спасибо, проскользнув внутрь, двигаясь по кожаным сиденьям, пока он следовал за мной.

Когда дверь закрылась, мое сердцебиение немного успокоилось. Я волновалась, но и с нетерпением ждала этого. Мне нужно было снова взять свою жизнь в свои руки. Я не хотела избегать мира, я хотела принять его целиком, начать жить по-настоящему. Даже если я боялась того, что подумает мир, глядя на меня.

Водитель молчал, пока вез нас в центр города, а Николи переплел свои пальцы с моими, изредка поглядывая на меня.

«Я в порядке», написала я на его ладони, и он улыбнулся, словно почувствовав облегчение.

— Просто скажи, если захочешь вернуться домой в любой момент сегодня вечером, — сказал он, глядя на меня.

Я кивнула, благодарно улыбнувшись ему, а затем повернулась, чтобы посмотреть в окно. Город был современным и полным жизни. У входов в шикарные бары сверкали огни, а в ресторанах толпились люди, пока мы проплывали мимо них. Вскоре мы подъехали к небоскребу с блестящими стеклянными стенами, машина остановилась перед ним, и швейцар поспешил выпустить нас.

Николи держал мою руку в своей, когда он выходил, и я последовала за ним, глядя на внушительное здание, которое возвышалось надо мной в чистом небе. У меня перехватило дыхание, и дрожь пробежала по позвоночнику.

Появился Рокко с Ривер в переноске, его рука соединилась с рукой Слоан, и они направились ко входу. Мы вошли в невероятное помещение с водой, стекающей по прозрачной стене, где находилась ухоженная женщина за рабочим столом. Она направила нас к лифту, и вскоре мы уже стояли в огромной, сверкающей металлической коробке, поднимавшейся на пятидесятый этаж.

Двери открылись, и я осмотрела комнату с огромными окнами, из которых открывался вид на весь город во всех направлениях.

Здесь было многолюдно, а вокруг столов повсюду были расставлены растения, что придавало экзотическую атмосферу, особенно на фоне тики-бара, установленного справа от меня, и официанток в красивых летних платьях и официантов в элегантных чиносах и мокасинах. Когда мы прошли дальше внутрь, я услышала журчание воды, и мой взгляд привлек стеклянный лестничный пролет слева от меня, который поднимался к водопаду на вершине, каскадом низвергаясь на плоскую поверхность стекла. Она вела на огромный балкон над рестораном, внутри которого находился живой тропический лес.

Я была настолько восхищена этим местом, что почти не замечала людей, которые смотрели на нас. Пока мы шли, за спиной раздавалось бормотание. Все смотрели на Николи, Калабрези превратился в Ромеро, но никто не осмеливался смотреть достаточно долго, чтобы поймать его взгляд. Нас подвели к столику в дальнем конце ресторана, место было оцеплено, и у меня сжалось сердце, когда я поняла, что отсюда открывается самый лучший вид во всем заведении. Отсюда открывался вид на залив и мерцающие огни зданий, которые полумесяцем расположились у кромки воды, лунный свет покрывал воду серебром.

— Могу я взять ваше пальто, мэм? — спросила официантка, пока ее коллега принимала мужские пальто, с любопытством разглядывая Николи с намеком на волнение в глазах. У меня было такое чувство, что она вскоре побежит обратно в бар, чтобы рассказать всем, что Николи Ромеро только что впервые появился на публике в их заведении.

Я сняла пальто, и девушка осмотрела мою покрытую шрамами кожу, ее глаза расширились на мгновение, прежде чем она опустила голову и взяла пальто Слоан.

Мои глаза нашли Николи, его тело напряглось, когда его взгляд прошелся по моему платью, остановившись на моем декольте, а затем опустился до пальцев ног.

— Где Фрэнки и Энцо? — спросила Слоан, укладывая Ривер в самую настоящую детскую кроватку, которая была установлена рядом со столом.

— Святой гребаный острый соус на осьминоге, — Энцо обнял меня за талию, его дыхание с привкусом виски проникло мне в нос, когда он поцеловал меня в щеку. Рукава его рубашки были закатаны, открывая столько чернил на его мускулистых руках, что мне потребовались бы недели, чтобы изучить их все. — Ты выглядишь восхитительно, bella¹⁵. Шрамы и все остальное.

Я покраснела и махнула на него рукой, когда Фрэнки притянул меня в свои объятия, одеколон и виски смешались в воздухе, аромат их двоих был похож на наркотик, созданный специально для того, чтобы ослабить колени девушек. Но не мои. Мои колени могут ослабеть лишь для Николи.

Энцо выдвинул для меня стул, и Николи чуть не прыгнул вперед, чтобы выхватить его у него, когда он предложил его мне. Глаза Николи были устремлены на Энцо, когда я опускалась в кресло, поэтому он пропустил мой взгляд, предупреждающий его вести себя прилично. Он пропустил его снова, когда опустился на сиденье рядом со мной, а Энцо опустился в кресло по другую сторону от меня. Николи выглядел как бешеная собака, готовая в любую секунду начать рвать своего брата, и я положила руку ему на колено, чтобы попытаться успокоить его.

Остальные заняли свои места, и я была рада, что оказалась лицом к лицу с видом, а не с людьми позади нас, которые, несомненно, задавались вопросом, кто эта новая девушка среди Ромеро. Фрэнки и Слоан держали нас в курсе всех городских сплетен. Я не собиралась вызывать наибольший ажиотаж, но о Николи, впервые увиденном со своими настоящими братьями, заговорил бы весь город. Доверьтесь мне, что я влюбилась в единственного горца во всей Америке, который к тому же оказался чертовски знаменит.

— Здесь действует строгое правило «никаких фотографий», — сказал Фрэнки Николи, когда тот, наконец, бросил взгляд на Энцо, откинулся на спинку стула и положил руку на спинку моего стула, чтобы утвердить свое превосходство. — Так что тебе не нужно беспокоиться о том, что завтра твое лицо попадет в газеты. Хотя я не удивлюсь, если перед входом соберется толпа, когда мы будем уезжать… Я распоряжусь, чтобы мы вышли через черный ход.

— Спасибо, — сказал Николи, его плечи расслабились, когда подошла официантка и приняла наши заказы на напитки. Слоан заказала мне и себе целый набор коктейлей, безалкогольных для нее, поскольку она кормила грудью, но я была более чем счастлива попробовать немного голландской храбрости. Мне нравилось пробовать новые вещи, узнавать, что мне нравится, а что нет. Это было похоже на поиск кусочков головоломки моей прежней жизни и сборку всего воедино.

После нескольких проб я поняла, что дайкири с маракуйей — мой новый любимый напиток, а ледниковая вишня мне ни капельки не нравится. Что хорошо сработало, потому что Николи его обожал. Особенно ему нравилось, когда я подносила вишни ко рту и кормила его, пока я смеялась.

— Итак, ты совсем ничего не помнишь о своей прежней жизни, bella¹⁶? — спросил меня Энцо, когда Фрэнки и Рокко заказали все закуски из меню для всех нас. Это была полинезийская кухня, и мне не терпелось узнать, понравится ли она мне. Николи встал, чтобы пойти в туалет, сжал мое плечо, когда уходил, и бросил на Энцо последний взгляд, прежде чем уйти.

Я покачала головой в ответ на вопрос Энцо.

Он нахмурился. — Ну, если хочешь, я могу рассказать тебе несколько вещей о тебе.

Я закатила глаза, а он ухмыльнулся.

— Позволь мне, — подтолкнул он, и я пожала плечами, ожидая, пока он расскажет подробнее.

— Когда-то ты была девушкой, которая притягивала все взгляды в комнате. Мужчины торговались за твою руку, пересекали океаны в гребаной консервной банке, лишь бы увидеть тебя.

Я фыркнула, и он рассмеялся.

— Ладно, они хотели вытрахать твои мозги…

— Энцо, — отругала Слоан, а мой язык чесался от слов, которые я так хотела произнести сама. После нескольких рюмок эта идея уже не казалась такой пугающей.

— Что? Это правда. Думаешь, Рокко впервые посмотрел на тебя и подумал: «О, какая леди, я женюсь на ней, буду обращаться с ней как с настоящей principessa¹⁷ и поклоняться ее поясу целомудрия дважды в день», — заговорил он по-девичьи, и Рокко бросил в него булочку, которая отскочила от его головы. Энцо проигнорировал его, продолжая: — Нет, он подумал, трахни меня, я хочу быть сверху, под ней, внутри каждой ее дырочки…

— Энцо! — прорычала Слоан. — Ривер прямо там.

Энцо разразился смехом, Фрэнки фыркнул в свой виски, а Рокко не сказал ни слова в ответ.

Энцо схватил булочку, которую бросил Рокко, и злобно откусил от нее. — Когда она сможет сказать хоть слово, тогда я буду следить за своим языком рядом с ней, sorella¹⁸.

— Это не переговоры, — пропела Слоан.

— Она права, — сказала я, и весь стол затих, глядя на меня в шоке.

В этот момент вернулся Николи, и я подняла на него глаза, закусив нижнюю губу.

— У нее чертовски ангельский голос, вы согласны? — нарушил он напряжение, и Слоан засияла, Рокко застонал, а Фрэнки стукнул кулаком по столу.

— Я же говорил тебе, что она не будет звучать как Элмо¹⁹, — обратился Фрэнки к Энцо, и Энцо ухмыльнулся.

— Думаю, ты прав, она может дать фору Чечилии Бартоли²⁰.

— Кому? — я озадаченно нахмурилась, но прежде чем я получила ответ, резкий женский голос прорезал мои мысли.

— Ну, разве это не прекрасно, наша маленькая семья Ромеро, собравшаяся вместе.

Я повернулась на своем месте, увидев итальянку с вороновыми волосами и красивыми, но похожими на лезвия чертами лица, смотрящую прямо на Николи, который все еще стоял на ногах.

Рокко откинулся на стуле, расположившись, как альфа, которым он был, а Фрэнки поправил галстук, небрежно глядя на нее. Энцо старательно игнорировал ее, поигрывая ножом для хлеба, словно решая, как лучше перерезать ей горло.

— О, кроме меня и вашего отца, конечно, — фыркнула женщина.

— Кларисса, — отрывисто сказала Слоан. — Как приятно тебя видеть. — Ее тон сказал, что это совсем не было приятно, и Кларисса бросила на нее мимолетный взгляд, который сказал, что она не более чем муха, жужжащая вокруг ее уха.

— Должно быть, я пропустила сообщение о том, что кретинов Калабрези теперь приглашают обедать с нами, — ее взгляд переместился на Николи. — Неважно, сколько нашей крови на их руках.

Николи холодно посмотрел на нее, его глаза оценивали. Я не заметила, как он приблизился ко мне с защитным блеском в глазах, словно медведица, защищающая своего детеныша.

— Ты выглядишь голодной, тетя, тебе нужно поесть. Или доктор Фредерико в последний раз, когда ты его навещала, просто слишком много отрезал от твоих бедер? — Рокко швырнул в нее булочку, и она отскочила от ее вздымающихся грудей, упав на пол возле ее ног.

— Figlio di puttana²¹, — прошипела Кларисса. — Ты еще не слишком стар, чтобы я перестала хлопать тебя по ушам, Рокко Ромеро.

— Ты никогда не могла поймать меня, насколько я помню, — засмеялся Рокко, в то время как его братья ухмылялись.

Кларисса закатила глаза, затем ее взгляд упал на меня, и хмурый взгляд попытался пробиться к ее ровным бровям. Она осмотрела мои шрамы, на ее лице появилось понимание, и она тут же посмотрела на Фрэнки. — Пожалуйста, скажи мне, что это не та девушка, которую ты нашел на горе.

— Но если я скажу тебе это, это будет ложью, — холодно сказал Фрэнки, и температура упала на десять градусов.

Я отметила, что она даже не спрашивала меня напрямую, ее взгляд перемещался между ее племянниками, словно я и Слоан были невидимы.

— Ее присутствие здесь — не выгодно для бизнеса, — отрезала Кларисса, и мое сердце гневно забилось в груди.

— Но это было выгодно, когда вы приняли деньги от анонимного покупателя, чтобы меня похитили и пытали? — горячо спросила я, прежде чем Ромеро успели ответить, вздернув подбородок, удивленная и обрадованная тем, что мой голос остался тверд со мной сегодня вечером.

— Это не было личным, ragazza²². — Ее глаза снова переместились на мои шрамы, сузившись. Моя кожа задрожала под ее взглядом, а когда она оттопырила верхнюю губу, я поняла, что она испытывает отвращение ко мне, как я и ожидала от большинства людей. Но ее родственники никогда не смотрели на меня таким образом, и теперь, когда это произошло, я обнаружила, что меня не волнует ее пристальное внимание. Кто она такая, чтобы судить меня?

— Ее зовут Уинтер, а не девушка, — прорычал Николи, в его тоне прозвучала нотка предупреждения. — Тебе повезло, что я не перерезал тебе горло за твою причастность к тому, что с ней случилось. Можешь поблагодарить за это своих племянников.

Я взяла его за руку, отчасти в знак солидарности, а отчасти потому, что действительно думала, что он может воспользоваться ближайшим ножом, чтобы выполнить свою угрозу. И как бы мне ни не нравилась эта женщина, она не стоила того, чтобы мой горный мужчина сел в тюрьму.

Кларисса нахмурилась. — Тебе действительно следует следить за своим тоном в разговоре со мной, мальчик Калабрези.

— Я не Калабрези. Никогда им не был. И никогда им не буду, — прорычал Николи.

— Если воспитать собаку, чтобы она убивала себе подобных в драках, она никогда не перестанет жаждать их крови. Даже если о ней заботиться и лишить ее такой жизни, она никогда не изменится. Самое доброе, что можно сделать, это усыпить ее. — Кларисса усмехнулась, и через мгновение Рокко, Фрэнки и Энцо были уже на ногах, плечи расправлены, а в глазах — ярость. Энцо даже все еще держал в руке хлебный нож.

— Мы знакомимся с нашим братом, теперь он один из нас, — твердо сказал Рокко, а остальные кивнули.

— Папа примет его таким, какой он есть, когда получит результаты ДНК, и тебе тоже придется это сделать, — ровно заявил Фрэнки, на его лице была улыбка, но в глазах не было света.

— Я предлагаю тебе принять своего племянника обратно в семью, тетя К, — сказал Энцо, проводя ножом для хлеба по тату на своем предплечье. — Не хотелось бы злить нашего старика, не так ли?

— Он на моей стороне в этом деле, — твердо сказала она.

— Ты прекрасно знаешь, что если бы папа был против всей этой затеи, он бы уже пытался убить Николи. Он живет надеждой, ждет доказательств, и как только будут получены результаты ДНК, все изменится, — прорычал Рокко. — Теперь мы не будем больше обсуждать эти частные вопросы на публике. Возвращайся к своей ночи, тетя.

Кларисса провела языком по зубам, посмотрела между всеми нами, затем пожала плечами с легким смешком. — Конечно. Не хочу никого обидеть. Приятного вечера, мои дорогие ragazzi²³. — Ее глаза в последний раз окинули меня и Николи, давая понять, что она и близко не собирается принимать нас в свои ряды, и она устремилась на встречу с мускулистым мужчиной у бара, после чего они вдвоем быстро удалились.

— Итак, это Кларисса, — сказал мне Фрэнки, опрокидывая в глотку изрядную порцию виски. — Полная сука, если ты не заметила.

— Я заметила, — сказала я, и все засмеялись, напряжение рассеялось в воздухе, и вскоре мы уже давно забыли о ней, погрузившись в пустые разговоры.

Я съела три тарелки еды, пробуя все подряд и наслаждаясь взрывом вкуса во рту. Никому из Ромеро не было дела до того, что я иногда использовала руки, даже когда официантки и некоторые клиенты смотрели на меня широко раскрытыми глазами. С ними было так весело, что время пролетело незаметно, и все мы смеялись над рассказами о том, как трое мальчиков в детстве вместе устраивали шалости. Николи даже рассказал несколько историй о том, как они со Слоан издевались над кухонным персоналом, и это всех рассмешило.

Мне захотелось внести свой вклад, завидуя их прошлому, их семьям. У меня было так мало хороших воспоминаний, и все они были связаны с Николи, и большинство из них были либо дико неуместными, либо совершенно жестокими. Поэтому я просто слушала, впитывая все это и наслаждаясь тем, что я хоть в малой степени была частью всего этого.

После еще пары бокалов я почти сидела у Николи на коленях, так близко мы притянулись друг к другу. Моя рука лежала на его бедре, а его рука сжимала мои плечи, удерживая меня рядом. Время от времени он поворачивался и целовал мой висок или волосы, и я чувствовала себя такой обожаемой, что каждый дюйм меня трепетал.

Я провела рукой по его бедру, и он прочистил горло, глядя на меня, а все остальные смотрели на Энцо, который поднялся на ноги, изображая, как он подвешивал парня за лодыжки и танцевал для него под песню «Wannabe» группы Spice Girls в своей особой форме пытки.

Глаза Николи были темными, как два бурных моря, и мир померк, когда я посмотрела на него из-под ресниц и запустила руку еще выше по его ноге.

— Куколка, — предупреждающе прорычал он.

— Николи? — я изогнула бровь, скользнув рукой еще выше, пока мой мизинец не коснулся выпуклости на его брюках.

— Пора домой? — спросил он с ноткой надежды в голосе.

— Хм, но мне так весело. — Я наклонилась, поцеловала его в щеку и поднялась на ноги.

— Куда ты идешь? — спросил он.

— В туалет, — засмеялась я, бросая ему салфетку, и он ухмыльнулся, глядя, как я ухожу, и я позволила своим бедрам покачиваться, когда почувствовала, что его взгляд упал на мою задницу.

Я игнорировала взгляды, которые на меня бросали, когда я пересекала комнату, — алкоголь в моих венах и счастье в моем сердце заставляли меня отгородиться от всего мира. Я воспользовалась туалетом внизу огромной лестницы, а когда вышла, соблазнительно поднялась по лестнице, желая увидеть джунгли на втором этаже. Я направилась вверх по стеклянным ступеням к водопаду на самом верху, устремившемуся по стеклу к бассейну внизу. Это место было рукотворными джунглями, и от этого у меня участился пульс. Я никогда не была в подобных местах.

Я прошла через матовую дверь, и меня обдало волной влажности, когда я вышла на балкон, оказавшись в лабиринте деревьев и экзотических растений. Цветы распускались на восковых стеблях, а в помещении звучала музыка птиц, отчего оно казалось таким реальным. Как будто попадаешь в сон.

Я шла по извилистой тропинке в лес, а на моей коже собирались капельки влаги. Я потянулась рукой к волосам, чтобы освободиться от тугого пучка, в который они были завязаны, и скинула туфли на каблуках, оставив их на тропинке, желая развеяться. Наверху никого не было, но, обогнув каменную арку, увитую лианами, я оказалась на краю балкона — огромной стеклянной коробки, в которой я находилась, нависающей над рестораном внизу.

Мои глаза магнетически нашли Николи, который сидел у дальнего окна со своей семьей. Он постоянно смотрел в сторону туалетов, не особо прислушиваясь к тому, как они все вместе смеялись и шутили. Даже отсюда я видела его беспокойство в складках бровей и покачала головой, глядя на своего горца. Он всегда беспокоился обо мне, но я не хотела, чтобы он готовился начать убивать людей всякий раз, когда я посещаю уборную. Так жить нельзя. И как бы я ни понимала, что никогда не буду считаться нормальной ни для него, ни для кого-либо другого, меня можно было считать способной.

Я достала свой телефон из клатча и отправила ему сообщение.

Уинтер:

Посмотри вверх.

Я с нетерпением наблюдала, как он достал телефон из кармана так быстро, что чуть не ударил Слоан локтем в лицо.

Я рассмеялась, когда он поднял глаза и сразу же нашел меня там, где я стояла в стеклянной коробке. Я пока не привлекала внимания других посетителей ресторана, но любой мог бросить взгляд в мою сторону в любой момент. Мне пришла в голову дикая идея, от которой сердце заколотилось, и, не сводя с Николи взгляда, я наклонилась, протянула руку под короткое красное платье и стянула трусики. Я знала, что это было безрассудно, но мы были именно такими. И я хотела напомнить ему, что я все еще та дикарка с горы. Что я все еще не играю по тем же правилам, что и все остальные. Я всегда буду плясать под свою собственную дудку.

Я стянула их с босых ног, поднялась и свесила их с одного пальца в знак подношения.

Он мгновенно поднялся со своего места, ярость застилала его черты, и мое сердце екнуло, когда он начал отходить от стола без объяснений.

Я прикусила губу, наблюдая, как он дошел до лестницы и скрылся из виду, затем я повернулась обратно к лабиринту деревьев в клумбах, и адреналин наполнил меня. Он шел за мной. И мне нравилось, когда он охотился на меня, но сегодня я не была добычей. Добычей был он.

Я повесила трусики на ветку позади того места, где стояла, а затем бросилась по другой тропинке, убегая вглубь жарких джунглей. Дверь заскрипела, и тяжелые шаги раздались внутри.

— Уинтер! — рявкнул Николи. — Выходи отсюда.

Я рассмеялась, мой голос, несомненно, донесся до него, когда я скользнула за большую пальму и прижалась к ней спиной.

— Кто-то мог тебя увидеть, — прорычал он.

— Кто-то видел меня, — сказала я, дразня его. — И он пришел, чтобы найти меня.

— У тебя проблемы.

— Мне нравится быть плохой, хорошей быть так скучно. Ты действительно хочешь, чтобы я была хорошей? — спросила я ласково.

— Ты мне нравишься такой, какая ты есть, куколка. Но ты пыталась завлечь меня, и теперь я злюсь.

Я засмеялась, мое сердце стучало в горле.

— Черт, — прорычал он где-то справа от меня, и у меня возникло ощущение, что он только что нашел мои трусики. — А что, если бы их нашел кто-то другой?

— Здесь нет никого, кроме нас, — заметила я, мое дыхание стало тяжелее. — Разве они тебе не нравятся?

— Они мокрые, — прорычал он, в его тоне прозвучал жар, от которого мои бедра сжались вместе.

— Для тебя, — сказала я, задыхаясь. — Только для тебя.

Он застонал, как будто это доставляло ему удовольствие, и улыбка причудливо приподняла один уголок моего рта. Его шаги приблизились, и я снова ускользнула, пройдя по другой тропинке и оказавшись возле небольшого каменного бассейна перед стеклянной стеной балкона. Несколько деревьев и кустов укрывали меня от ресторана, но мне нужно было только прислониться к ним, чтобы увидеть, что происходит внизу. Я прижалась спиной к самому широкому дереву перед окном, скрывая себя от посторонних глаз, но достаточно близко, чтобы быть видимой, и это заставляло мою кожу вспыхивать.

Николи вошел на поляну в тот же момент, когда я просунула руку под платье, погрузив пальцы между бедер и откинув голову назад к стволу.

Его взгляд метнулся к ресторану позади меня и вернулся ко мне, его плечи напряглись. — Остановись, — потребовал он. — Если кто-нибудь увидит тебя…

— Они не увидят, — пыхтела я, обводя пальцами свой клитор так, как Николи всегда делал со мной. — Иди сюда.

Он сжал мои трусики, и его глаза потемнели, когда он наблюдал за мной. Когда мой взгляд прошелся по нему, я поняла, что он уже тверд для меня, его член упирался в ширинку. Я улыбнулась этому зрелищу и сделала шаг к нему, но он поднял руку.

— Не смей двигаться, — предупредил он, и я облегченно рассмеялась. Он всегда был таким ревнивым, хотел, чтобы я принадлежала ему, но он не понимал, что ему никогда не нужно было беспокоиться о том, что я отвернусь от него. Мне было все равно, что весь мир увидит меня обнаженной, моя плоть принадлежала ему.

Он подошел ко мне, ослабляя галстук, словно ему было трудно дышать, так как он был затянут узлом на горле. Улыбка исчезла с моего лица, сменившись взглядом желания, когда он медленно и размеренно приближался ко мне. Я заманила этого хищника в свою ловушку, но теперь все перевернулось. Он нацелился на меня, готовый наброситься, как зверь, которым он и был. Мы пробуждали друг в друге самые первобытные стороны нашей натуры, и мне это нравилось. Я никогда не хотела прекращать быть его дикаркой, и я не хотела, чтобы он прекращал быть моим дикарем. Все вдали от горы требовало от нас соответствия, но если мы когда-нибудь это сделаем, я знала, что возненавижу себя. Я бы ненавидела его. Мы не должны были становиться такими, как все. Мы знали боль и кровь, и благодаря этому мы знали, как быть свободными. Действительно, по-настоящему свободными.

Его большой палец провел по центру моих маленьких белых трусиков в его руке, покрывая свою кожу моим желанием, когда он остановился передо мной.

— Ты не хочешь играть со мной в эту игру, куколка. Ты пожалеешь об этом.

Я ввела два пальца внутрь себя, выгнув спину так, что мои груди выпятились, а платье задралось выше на бедрах. Я застонала при мысли о его руках на мне, желая, чтобы он хотел этого так же, как и я.

— Ты боишься, что нас поймают? — спросила я, тяжело дыша.

— Я ничего не боюсь в отношении себя. Но я боюсь за тебя, дикарка, — он шагнул ближе, пространство между нами наполнилось яростной энергией. — Я убью любого, кто взглянет на твою плоть без твоего разрешения.

— Я хочу, чтобы на меня смотрел только ты, — поклялась я, вкладывая в это всю душу. — Тебе не нравится то, что ты видишь, горный мужчина?

Он низко хмыкнул, придвигаясь ближе, пока меня не поглотила его тень и тепло его тела не достигло меня. Мои щеки пылали, пока он рассматривал меня, склонив голову, его большой палец все еще кружил в моих трусиках так, как я так отчаянно хотела, чтобы он сделал это со мной.

От влажности пряди моих волос прилипли к щекам, но жара была ничто по сравнению с огнем, пылающим между ног. Я нуждалась в нем. Если он не прикоснется ко мне в ближайшее время, я сойду с ума.

— Николи, — стонала я, проталкивая пальцы в свою влагу, медленно входя и выходя, пока он упивался этим движением, облизывая губы, словно я вызывала у него слюноотделение.

— Руки на мою грудь, — приказал он, и я с радостью подчинилась, убрав руку между бедер и положив ее на его тело. Его сердце выстукивало темную и беспощадную мелодию под моей ладонью, а я смотрела на него из-под ресниц, мои бедра раскачивались из стороны в сторону, так как я страстно желала, чтобы он взял меня.

Он потянулся вниз и сжал мои трусики, его глаза все время были устремлены на меня, когда он скользил ими между моих бедер и растирал их по моему возбуждению.

Я хныкала, когда он дразнил мое отверстие, пропитывая трусики насквозь, а затем снова убирал их. Он скомкал их в руке и поднес к моему рту, проводя ими по губам, чтобы я почувствовала свой вкус.

— Тебе не следует заманивать монстров в темные места, дикарка, — предупредил он, убирая трусики и засовывая их в карман брюк.

— Может быть, мне нравятся такие монстры, — прошептала я, не сводя глаз с его рта, где, без сомнения, блестела моя влага.

Он нетерпеливо наклонился и с голодным рычанием облизал мой рот, а затем провел языком между моих губ. Он почувствовал вкус меня, его и всего того, чем мы были и чем нам еще предстоит стать. Он целовал меня долго и крепко, а я вцепилась руками в его рубашку, притягивая его ближе, с силой дергая, напоминая ему, что не нужно быть нежным. Его все еще нужно было подталкивать время от времени.

Его зубы впились в мою нижнюю губу, и я застонала от удовольствия, когда он прогнал боль, втягивая ее в рот, прежде чем снова погрузить язык между моих губ. Поцелуй был грязным и идеальным и заставил меня жаждать еще больше его грубых прикосновений.

Сегодня я не хотела сладостей, я хотела грязи и греха. Я хотела предаться своим самым темным желаниям и забыть о том, что я когда-либо подвергалась насилию, пыткам, пленению. Все это не определяло меня. Это не означало, что я должна была быть изнеженной до конца своих дней. Я больше не была пустой; корни долгое время росли во мне, и теперь из земли моей сути начали появляться ростки. Я становилась человеком, который мне нравился, у которого были потребности и желания, не ограничивающиеся смертью Пятерых. Которая хотела этого мужчину так, как никогда ничего не хотела. И которая с радостью проведет остаток своих дней, любя его и будучи любимой в ответ.

Я разорвала поцелуй, откинулась назад, чтобы заглянуть в его глубокие карие глаза, мои ладони все еще были прижаты к его груди. Я видела в нем чудовище, которое смотрело на меня из-за его глаз, и я жаждала снова пасть в его власти. Сегодня я хотела увидеть его худшую, самую темную сущность. Того, что он предпочитал скрывать от меня чаще всего. Но он уже требовал меня грубо, и пришло время повторить это снова.

— Ты знаешь, чего я хочу, — сказала я ему, мои губы слегка дрожали. — Напомни мне, что я не могу разбиться вдребезги.

Он расстегнул брюки, в его взгляде сквозил языческий пыл. — Твоя душа сделана из железа, твой дух из стали, а твое тело — алмаз, неограненный, острый, как кинжал. Ты несокрушима, куколка. Но я всегда буду хотеть защитить тебя, потому что ты моя.

Он схватил меня за бедра, прижав к себе своим мощным телом и убедившись, что меня не видно за деревом, закрывающим нас от окна. Он провел ладонью по моей голой попке и зацепил заднюю часть бедра, подтягивая его вверх и обернув вокруг своего бедра. Он расстегнул молнию и взял в руки свой толстый член, освобождая его от боксеров. Нам больше не нужны были презервативы, так как таблетки подействовали, и я была рада этому, поскольку сейчас больше всего на свете я жаждала прикосновения его кожи к своей.

— Смотри на меня, — потребовал он, и я подняла глаза, прикусив губу, когда он направил себя к моему входу. Он раздвинул мои ноги пошире, а затем ввел в меня головку своего твердого члена, дразня меня, обхватив основание члена и двигаясь по кругу внутри меня, пока я не застонала. Затем он вошел еще глубже. Мои губы разошлись, и я откинула голову назад, но он отпустил мою ногу и обхватил мой затылок, следя за тем, чтобы я не сводила с него глаз. Он вошел еще глубже, и отчаянный стон вырвался у меня, когда он стал мучительно медленно входить в меня, его бедра двигались, заставляя меня задыхаться и постанывать.

Он зажал мне рот рукой за секунду до того, как прижался своими бедрами к моим, войдя до конца и заставив меня вскрикнуть. Звук получился приглушенным, и он ухмыльнулся, снова обхватив мое бедро, удерживая меня на месте, когда он начал требовать меня безжалостными толчками.

Чем больше он меня толкал, тем больше я хотела. Это был зверь, который хладнокровно убивал только ради меня, существо, которое находило меня в темноте и охотилось на моих врагов с бессердечностью, которая пугала и возбуждала меня. Он был безжалостным и мстительным в той же степени, что и защитным и заботливым. Каждая искра света в нем зеркально отражалась кусочком тьмы. Он всегда был настолько же плох, насколько хорош. И мне было больно за обе его стороны, я терялась между двумя его половинками, которые создавали прекрасное целое.

Он держал свою руку поверх моего рта, его лоб блестел, в то время как он овладел мной, брал меня со всей силой своего тела и заставлял меня кричать о большем под его рукой. Всего его, до последнего клочка. Я хотела этого. Нет, я нуждалась в этом.

Он опустил руку и проглотил мои крики поцелуем, от которого у меня заныло внутри. Все закончилось едва ли раньше, чем мой язык встретился с его языком, и он вырвался из меня, схватив меня за бедра и развернув к себе. Я прижалась к дереву, когда он вошел в меня сзади, его рука снова закрыла мне рот, и я прикусила его пальцы, чтобы сдержать крик. Он мрачно рассмеялся, другой рукой вцепился в мои волосы и потянул меня еще выше, так что я оказалась зажата между его телом и деревом. Шершавая кора натирала каждый сантиметр голой плоти, и я терлась о нее щекой.

Он пульсировал во мне, и я сжималась вокруг него, пульс колотился в моем горле, когда он задыхался, погружаясь в меня с силой, а затем извергаясь в меня с протяжным стоном, в котором прозвучало мое имя.

Он вышел из меня, освобождая меня, и мои ногти впились в кору, когда мое тело задрожало от потребности. Я была так близка к разрядке, мои ноги дрожали, но, возможно, теперь когда он кончил, все и закончилось. Но даже когда эта мысль пришла мне в голову, его руки пробежались по задней поверхности моих бедер, и я почувствовала его дыхание на своей пояснице.

— Не двигайся, — прорычал он. — И не издавай ни звука.

Одна рука просунулась между моих бедер, его пальцы скользнули по моему мокрому входу, прежде чем он провел ими по моему клитору. Мои бедра напряглись, и он отвел их назад, заставляя меня согнуться в талии. Я была так обнажена перед ним, но мне было все равно. Я слишком сильно нуждалась в нем. И он знал каждую частичку меня, шрамы и все остальное. Мы никогда не прятались друг от друга, и я не собиралась начинать сейчас.

Его язык пробежал по центру меня, и я поднесла кулак ко рту, прикусив его, чтобы не издавать звуков. Он сделал это снова и одновременно ущипнул мой клитор, заставив меня задрожать до самых кончиков пальцев. В следующий раз, когда он сделал это, он просунул в меня свой язык, его пальцы терли и кружили по моей пульсирующей плоти, когда он овладевал мной, вгоняя свой язык в меня и выталкивая его, пожирая доказательства того, что он только что сделал.

Мои бедра покачивались, и я начала тереться о его рот, настолько близкая к экстазу, что это доводило меня до безумия. Он засмеялся, и этот звук пронесся по мне, его язык крутился и скользил, пока он теребил мой клитор, его пальцы были скользкими от моего желания.

— Кончи для меня, дикарка, — приказал он, вибрация его глубокого голоса перевернула меня, и я кончила на его язык, пока он лизал меня до самого оргазма. Я потеряла все силы в своем теле, и он притянул меня к себе на колени, прижав нас вплотную к дереву.

— … закончил строить его в прошлом году. Разве это не прекрасно? — донесся до нас голос девушки, когда она шагнула в сад.

— Ух ты, — ворковала другая девушка. — Здесь так жарко. Ты видела того мужчину, который тоже сюда поднимался. Он был как будто из другого мира. Как ты думаешь, Ромеро набирают людей?

— Дура, ты что, не знаешь, кто это? Это Николи Витоли. Он же Анджело Ромеро.

— Ни хрена себе, — вздохнула ее подруга.

Николи натянул мое платье, поднял меня на ноги и потащил прочь от окон в сторону джунглей, пока он натягивал брюки и поправлял ремень.

— Как ты думаешь, он встречается с той рыжей, с которой сидел? — размышляла первая девушка, пока Николи вел меня по извилистой тропинке, ведущей в глубь джунглей.

— Та, что вся в шрамах? Мне показалось, что это благотворительная акция. У тебя точно есть шанс с ним, Фелиция.

— Ты так думаешь? Я имею в виду, она выглядела так, как будто ее переехала газонокосилка. — Она хихикнула, и моя верхняя губа отвисла в тот же момент, когда Николи опасно сжал мою руку.

Он внезапно изменил курс, направляя меня по тропинке к ним с целеустремленностью в его походке.

— Что ты делаешь? — прошептала я, но он лишь крепко сжал челюсти, увлекая меня за собой. Когда мы свернули на следующую тропинку, я увидела их. Они в замешательстве осматривали мои брошенные на земле туфли на высоких каблуках и, когда мы подошли, удивленно подняли глаза.

— О, привет, Николи, я… — начала блондинка — Фелиция.

— Ты никто, — прорычал Николи, бросив взгляд на симпатичную брюнетку рядом с ней. — И если ты не встанешь на колени и не попросишь прощения у моей девочки прямо сейчас, я сделаю так, что ты больше никогда не переступишь порог этого ресторана. Возможно, и любого другого во всем Синнер-Бэй, если твои извинения не будут соответствовать ожиданиям.

Они таращились на него, широко разинув накрашенные рты.

Николи сделал шаг ближе, и они сжались, как увядшие цветы. — Обычно, когда я дважды повторяю людям, они уже обмочились и лишились нескольких конечностей. Но я бы не хотел, чтобы моя одежда сегодня была в беспорядке, так что если мы сможем быстро перейти к извинениям, это было бы идеально.

Брюнетка выглядела так, словно хотела сбежать на холмы, а блондинка упала на колени, ее плечи дрожали. Было ясно, что они достаточно знают о Николи, чтобы его слова напугали их по-настоящему, и брюнетка внезапно тоже упала на колени, очевидно, решив, что это более безопасный вариант.

— Мне жаль, — сказали они одновременно, с отчаянием глядя на Николи.

— В ее адрес! — крикнул он, и они тут же повернулись ко мне, широко раскрыв глаза от страха. И даже не только его. Они смотрели на меня так, словно я обладала всей властью в мире, и я полагала, что раз Николи Ромеро готов за меня вступиться, то так оно и есть.

— Мне так жаль, — взмолилась Фелиция, в глазах ее стояли слезы.

— Правда, — добавила ее подруга, яростно кивая, на ее лбу выступили бисеринки пота.

Я вырвала свою руку из руки Николи, подошла к ним и наклонилась, чтобы взять свои туфли. Фелиция поймала их раньше меня и держала их перед собой, чтобы помочь мне обуться. Ее подруга воспользовалась этой возможностью и забрала у нее вторую туфлю, чтобы тоже помочь мне.

Я в тревоге оглянулась на Николи, и его затененные глаза и сложенные руки сказали мне, что я должна показать им свою силу. Поэтому я положила руки на их головы для поддержки и просунула ноги в туфли. Когда они застегнули их, я прошла между ними, держа голову высоко поднятой, добралась до двери и вышла наружу. Николи не появлялся еще несколько секунд, и у меня возникло ощущение, что он говорит им что-то такое, что будет сниться им в кошмарах до конца жизни.

Когда он переступил порог, то обхватил меня за талию и прижался поцелуем к моему виску. — Ты — королева, и весь Синнер-Бэй скоро узнает об этом, куколка. Я заставлю замолчать любого, кто скажет обратное.

Я широко улыбнулась, и он мрачно усмехнулся в ответ.

— У тебя весь рот в помаде, — сказала я ему со смехом.

— У тебя тоже, — поддразнил он, и я пожала плечами.

Он прижал меня к стене, большим пальцем вытирая следы помады в уголках моего рта. — Ты пробуждаешь во мне дикую сторону, дикарка. Но я бы предпочел, чтобы мои братья не знали, что я только что трахнул тебя перед всем рестораном. Они никогда не смогут успокоиться.

— Это первый раз, когда ты их так назвал, — сказала я, ухмыляясь, и он улыбнулся.

— Иди, приведи себя в порядок. — Он оттащил меня от стены и направил вниз по лестнице в сторону туалетов.

— Властный, — я изогнула бровь.

— Виновен, — сурово прорычал он.

Я двинулась вперед, протягивая руку, чтобы затянуть его галстук. — Они все равно узнают.

— Чушь.

Я рассмеялась и ушла, направившись вниз в туалет, пока Николи проскользнул в мужской. К тому времени, как я подправила макияж и убрала волосы в пучок, который был не таким аккуратным, как тот, что Слоан сделала для меня перед ужином, я выглядела совершенно невинно. Кроме отсутствия трусиков, но на это никто не обратит внимания, а Николи, очевидно, не собиралась их возвращать. Тем не менее, по тому, как интуитивно Ромеро вели себя друг с другом, я знала, что они не собираются верить в то, что мы все это время вместе гуляли по саду.

Выйдя из туалета, я увидела, что Николи ждет меня, помада смыта с его губ, а волосы убраны назад. Он протянул мне руку, и я улыбнулась, принимая ее.

— Ставлю пять долларов, что они знают, — прошептала я.

— У тебя нет пяти долларов, чтобы заключать сделки, — пробормотал он.

— У меня будут через секунду.

Он рассмеялся, когда мы подошли к их столику, и Энцо тут же встал и начал резко хлопать. — Ты грязный ублюдок! — указал он на Николи, и я протянул руку к Николи с явным требованием.

Он вздохнул, достал бумажник и опустил мне в ладонь десять долларов, в то время как Рокко завыл как волк, а Фрэнки с громким смехом хлопнул рукой по столу, заставив столовые приборы подпрыгнуть.

— Ты такой гребаный Ромеро, — насмехался Рокко над Николи, а Слоан ткнула его в бок.

— Они совершенно невиновны, — защищал нас Слоан.

— Да, так же невинны, как и ты, principessa²⁴, когда ты висела вниз головой на кухонном островке и сосала мой…

— Рокко! — Слоан ударила его по руке, и мы с Николи разразились смехом.

Семья Николи мне очень нравилась. И какая-то часть меня действительно смела надеяться, что я смогу стать ее частью навсегда.