Прекрасный дикарь

Глава 3

Уинтер

Кошмары душили меня. Я была в ящике с песком, тонула, не могла дышать. Потом руки Орвилла пробирались по моему телу, скрежет ножа о стену, когда Дюк приблизился. Запах сигарет, шепот следующей угрозы Квентина, подначивания Джакса, звенящие в моих ушах, когда он подстрекал их всех. Кулаки Фарли били, били, били…

Пальцы сомкнулись на моей руке, и я резко вдохнула. Два жидких бронзовых глаза с золотыми прожилками уставились на меня, а мозолистые руки сжали мои плечи. Он пах свежим снегопадом и лесными орехами, и, несмотря на мой ужас, это было лучшее, что я чувствовала за долгое время.

Неровные вдохи вырывались из моих легких, когда незнакомец склонился надо мной, и я испугалась, что убежала из одного гнезда монстров в другое. Он был огромным, с мощными, сложенными мускулами, отчего казалось, что он способен голыми руками переломить позвоночник человеку пополам.

— Все в порядке, — сказал он, его глубокий голос был таким мягким, словно его обмакнули в масло. — Я не собираюсь причинять тебе боль, куколка.

Он отпустил меня, откинувшись на пятки.

Я откинула тяжелое одеяло, покрывавшее меня, пот покрыл мою кожу. Я не привыкла к такой постели. Мне нужен был твердый пол и прохладный ветерок, чтобы уснуть. А не мягкий ковер и теплый огонь. Что это? Где я?

Я была дезориентирована, озираясь вокруг, наполовину думая, не сошла ли я наконец с ума и не привиделось ли мне все это место. Хижина была большой, с огромной кроватью во всю комнату и маленькой кухонькой с одной стороны, где кофе капал из кофеварки.

Мой взгляд снова остановился на незнакомце, и я поднялась на ноги, отступая назад в поисках выхода. Мой взгляд остановился на входной двери, но перед ней сидела огромная собака. Зверь бросился ко мне, и я в тревоге отпрянула назад. Большие руки подхватили меня за секунду до того, как пес взревел, и мое сердце выскочило из груди.

— Лежать, Тайсон! — рявкнул мужчина, и крик вырвался из моих легких за полсекунды до того, как влажный язык прошелся по моему лицу. — Эй, посмотри на это, ты ему нравишься.

Я вырвалась из хватки парня, наполовину упав на собаку, и помчалась к двери.

— Стой — ты с ума сошла? — позвал он как раз в тот момент, когда я распахнула дверь.

За дверью бушевала вьюга, и на меня обрушился шквал снега, который тут же заставил меня отступить назад. Сердце колотилось неровно, и я пыталась понять, что делать, глядя на бурю, преграждающую мне путь. Неужели я застряла между двумя смертями?

Я вспомнила, как рухнула в снег, как охотилась за звездами над головой, и мое дыхание немного замедлилось. Этот человек, должно быть, нашел меня там и привел сюда. Я была бы мертва, если бы не он.

Я медленно закрыла дверь, повернулась и прижалась к ней спиной, рассматривая стоящего передо мной зверя и его волка. Его грудь была обнажена, его огромные мышцы подчеркивались оранжевым свечением огня. У него была темная неряшливая борода и такие же непокорные волосы. У него тоже были шрамы. Один на плече и более светлые шрамы на боках и руках. Одна тонкая линия проходила по левой щеке. Но его глаза… они были добрыми, теплыми. В отличие от тех глаз, которые всегда смотрели на меня, сколько я себя помню. Глаза пяти мужчин, которые держали меня в тюрьме, всегда обещали боль, они светились ярче, только когда я кричала. Но мой страх заставил этого человека выглядеть именно так. Как будто он хотел помочь.

— Не бойся, — сказал он тем богатым, бархатистым тоном, от которого мурашки пробежали у меня по позвоночнику. — Как тебя зовут?

Мой голос остался в запертом ящике глубоко в груди, отказываясь выходить наружу для кого бы то ни было. Даже для кого-то с добрыми глазами.

— Меня зовут Николи. Ты можешь поговорить со мной, — убеждал он, и я выпустила тихий смешок. Потому что нет, я не могла. Даже если бы захотела. Мой голос отсутствовал так долго, что иногда я задавалась вопросом, вернется ли он когда-нибудь.

Собака, Тайсон, запрыгнул на диван, свернулся калачиком и опустил голову, чтобы уснуть. Я перевела взгляд на присутствующее в комнате существо, которое, скорее всего, было монстром. Насколько я помнила, я никогда не встречала человека, чье сердце не было бы черным. И несмотря на то, что он явно помогал мне и его аура манила меня к себе, это не означало, что я могла ему доверять. Я была бы дурой, если бы ослабила бдительность. Это может быть уловкой, его глаза манят, как глаза дьявола.

— Не желаешь кофе? — он направился к мини-кухне, повернувшись ко мне спиной, и я увидела глубокий шрам на его правом плече, который совпадал с тем, что был спереди. В голове промелькнуло какое-то полувоспоминание о телепередаче с окровавленным торсом на экране, и слова «выходное отверстие» прозвучали в моем черепе. В этого человека передо мной когда-то стреляли, и, судя по другим его шрамам, я догадалась, что он из тех, кто часто попадает в подобные неприятности.

Он налил две кружки кофе, и от его аромата я сморщила нос, а желудок скрутило. От Дюка всегда так пахло по утрам, когда он впервые приехал. До того, как началась боль.

Николи повернулся ко мне, протягивая чашку, и я покачала головой, несмотря на то, что во рту у меня пересохло. Я посмотрела на раковину рядом с ним и указала на кран.

— Воды? — предложил он, и я охотно кивнула.

Он налил мне стакан, и у меня зачесались пальцы, когда я неуверенно шагнула вперед, чтобы взять его. Он сократил расстояние между нами, вложив стакан в мою руку, и я краем глаза наблюдала за ним, пока не поднесла стакан ко рту и не осушила его. Он забрал у меня стакан, когда я провела языком по своим потрескавшимся губам, и звук урчания моего желудка заполнил пространство между нами.

Николи подошел к холодильнику, поставил стакан и открыл его, явив столько еды, что мое сердце сбилось с ритма. Я никогда не видела столько всего в одном месте. И воспоминания из прошлого всколыхнулись, когда я узнала все это. Инстинктивно я поспешила вперед, и он отошел в сторону, жестом предлагая мне выбрать. Я потянулась к блоку сыра, вскрыла его и впилась в него зубами. С моих губ сорвался стон от восхитительного вкуса, и я поспешила прочь через всю комнату, прежде чем он успел даже подумать о том, чтобы забрать его обратно. Квентин любил играть в эту игру. Он ставил передо мной целую тарелку еды, давал мне откусить несколько кусочков, а потом отбирал тарелку и ел сам, пока я смотрела. Но Николи не собирался получить шанс отнять у меня это.

Я направилась в угол у огня, опустилась на твердые дрова и прижалась спиной к стене, чтобы съесть кусочек за кусочком.

Николи хмурился на меня через всю комнату, но я игнорировала его и ела как дикий зверь, пока Тайсон поднимал голову и облизывался на мой сыр. Я оскалила на него зубы, и пес вскинул голову, словно не зная, что со мной делать.

— Хочешь немного хлеба с этим? — Николи наполовину рассмеялся, а я нахмурилась, когда он принес на тарелке кусок свежего хлеба. Рядом лежал острый нож, и когда он положил его передо мной, я схватила его и направила на него, не в силах поверить, что он действительно дал мне оружие. Он был прохладным и тяжелым в моей ладони и давал мне глоток силы, которую я так долго жаждала. Может, я и была маленькой, но это не имело никакого значения, когда ты был вооружен. Когда ты быстр и жаждешь крови.

— Воу, воу, — он невинно поднял руки. — Это просто для того, чтобы резать сыр.

Я посмотрела на брусок в своей руке, когда Николи отступил назад, и мои плечи расслабились. Я отрезала несколько кусочков сыра, оторвала горбушку хлеба и съела их вместе.

Черт возьми, как вкусно!

Я стонала от восторга, продолжая есть и есть, пока не осталось ни сыра, ни хлеба, а желудок болел так сильно, что я была уверена, что он лопнет.

Когда Николи не смотрел, я засунула нож в рукав рубашки в крупную клетку, в которую он меня одел, успокаиваясь от холодного прикосновения лезвия к коже. Однажды я ранила Джакса в ногу. Он выронил нож, который любил вертеть в руках, как самоуверенный идиот, и я воткнула его прямо в его толстое бедро. За это я схлопотала от Фарли, но это стоило того, чтобы услышать визг этого поросенка. Я до сих пор чувствую запах его крови, если долго думаю об этом. Это воспоминание помогло мне пройти через множество пыток. Оно напоминало мне, что я тоже могу заставить их истекать кровью, если представится возможность. Однажды мне снова представится такой шанс, и как только я его получу, я глубоко вскрою артерии, из которых будет литься, литься и литься…

— Хочешь еще? — спросил Николи, усаживаясь на край дивана рядом со своей собакой.

Я покачала головой. Я не в состоянии вместить больше.

— Ты скажешь мне свое имя, куколка? — спросил он с ноткой надежды в голосе.

Я положила руку на горло и покачала головой в знак того, что не могу говорить. Но сказать ему, что у меня и имени-то нет, было немного сложнее.

— Хм, — хмыкнул он. — Ну, как я буду тебя называть?

Я скривила губы в раздумье. Мои похитители называли меня по-разному. Сука, шлюха, потаскуха, пизда. Но, как ни странно, ни одно из этих названий мне не нравилось.

— Кэти? — предположил он, и я покачала головой. Я определенно не была Кэти. Кэти звучала так, будто у нее все было в порядке. Она, наверное, носила красивые платья и ходила в торговый центр по субботам. Нет, я была совсем не такая.

— Нет, это кажется слишком нормальным для тебя, — пробормотал Николи, и мои брови изогнулись, когда он повторил мои мысли.

— А что нравится тебе? — спросил он, и я закатила глаза.

Я не могу ответить, тупица.

Он захихикал над моим выражением лица, и улыбка заиграла на одной стороне моих губ. Черт, когда я в последний раз улыбалась? Ах да, когда Джакс подавился собственным языком. Хорошие были времена.

— Ну, ты явно любишь сыр, — он указал на пустую обертку рядом со мной. — Может, я назову тебя Чеддер.

Тайсон восторженно гавкнул, а я поджала губы и яростно замотала головой.

Я не для того выбралась из ада, чтобы меня называли Чеддером, придурок.

Николи снова рассмеялся, и я показала ему палец, отчего его глаза еще больше засветились. Черт, если бы я показала палец кому-нибудь из Пятерых, они бы меня за это повалили на стол и оставили бы на моей бледной коже еще больше шрамов. Однажды они играли в крестики-нолики на моей спине, и я потеряла сознание, прежде чем узнала, кто выиграл.

— Помоги мне, куколка, — умолял он. — Укажи на то, что тебе нравится.

Я отдалась игре, оглядывая каюту; приятно, когда тебе задают вопросы, а не спрашивают: какой код, ты, кусок дерьма?

Я осмотрела мягкие одеяла на огромной кровати Николи, потом меховые ковры на полу и голые стены. Мой взгляд остановился на окне, где снег скапливался на стеклах. Я не знала почему, но я знала, что мне нравится снег. Это было первое, что я увидела, как только вышла из своей тюрьмы, и он был похож на пушистые небесные облака. Даже если он чуть не убил меня…

Я поднялась на ноги, спрятав нож в рукаве, подошла к окну и посмотрела на темный заснеженный пейзаж за окном.

— Тебе нравится зима? — спросил Николи.

Зима… это была темнота, конец всего, смерть старого в преддверии нового. Она была идеальной. Это была я. Это была моя месть.

Я повернулась к нему, обнаружив, что он поднялся со своего места, и посмотрела на его возвышающийся рост, сжимая в ладони рукоять ножа. Я кивнула ему, и его рот растянулся в улыбке.

— Тогда пусть будет Уинтер, — решил он, и в моей груди разлилось тепло. У меня никогда раньше не было имени. Ну, возможно, было. Может быть, когда-то меня звали Джудит, и я жила в монастыре с кучей монахинь. Хотя я не могла представить себя такой благочестивой. Прежде чем замолчать, я обрушила на Пятерых множество ярких ругательств.

Взгляд Николи прошелся по моим волосам. — Я приготовлю тебе ванну. Тебе бы этого хотелось, Уинтер?

От звука моего нового имени солнечный свет снова разлился по моим венам. Что было странно, учитывая, что меня не звали Саммер². Я с готовностью кивнула, думая о горячей воде, мыле и чистоте. Этого было почти достаточно, чтобы заставить меня заплакать.

Он вышел через дверь рядом с кроватью, и звук льющейся воды заставил мой пульс забиться. Ближе всего к соблюдению чистоты с Пятеркой было еженедельное ведро ледяной воды, выливаемое мне на голову. Орвилл любил быть тем, кто выливал его после того, как заставлял меня раздеться. Я вздрогнула, обхватив себя руками, когда его хрипловатый голос зазвучал у меня в голове. — Однажды мы узнаем от тебя правду, и Дюку будет все равно, что будет дальше. Он позволит мне получить всю тебя сполна.

Это было достаточно веской причиной, чтобы не говорить им правду, даже если бы я знала, чего они от меня хотят. Но Орвилл никогда не казался мне самой яркой фигурой.

Через некоторое время Николи вернулся из ванной, оставив за собой дверь открытой. — Ты можешь использовать любые мои средства для мытья. Это не очень много, куколка, но ты будешь чистой.

Я кивнула и двинулась вперед, надеясь, что он отступит на несколько шагов от двери, но он остался на месте, когда я подошла.

Он неожиданно поймал мою руку, и я вздохнула за секунду до того, как он ловкими пальцами вытащил нож из-под моего рукава. — Я не хочу, чтобы ты причинила себе вред.

Это была защита от тебя, горный мужчина.

— Или мне, — сказал он с мрачным смехом, от которого у меня подкосились пальцы на ногах.

Я не хотела признавать, что он красив. То есть, под милями волос на его лице, я предполагала, что он может быть отвратительным, но я так не думала. Его мощное тело только заставляло меня быть настороже. Фарли использовал свои мускулы против меня, а этот парень использовал их, чтобы выхватить оружие из моих рук. Так что я не собиралась терять бдительность. Особенно когда он вертел его между пальцами с ловкостью, которая говорила о том, что он точно знает, как им пользоваться.

Я проскользнула в ванную, захлопнув за собой дверь, и практически подпрыгнула от радости, когда обнаружила замок с другой стороны.

Я задвинула его на место, затем снова отодвинула, а потом задвинула обратно, сияя. Конечно, тот медведь мог бы пробить себе дорогу сюда плечом, если бы очень захотел, но раньше у меня не было даже шанса закрыть дверь от монстров.

Я осмотрела отделанную деревом ванную комнату и огромную кремовую ванну, больше похожую на джакузи, чем на ванну. Она была квадратной и располагалась в одном углу комнаты, а к ней вели несколько ступенек. Рядом с ней лежала пара пушистых полотенец и простой черный мешок c ванными принадлежностями.

Я разделась и поднялась по ступенькам, опустив палец в теплую воду и прикусив губу в предвкушении. Тепло распространилось повсюду, когда я опустилась в воду, потерявшись в огромной ванне, позволяя себе погрузиться прямо под пузырьки. Моя кожа гудела от удовольствия, и стон полного счастья вырвался из меня, когда я всплыла на поверхность. Я никогда не знала, что вода может быть такой приятной. Те формы, в которых я испытывала ее, были жестокими, но это… это была ее чистейшая форма. Это было как одеяло, обволакивающее меня и проникающее глубоко в мое уставшее тело.

Кровь и грязь растекались вокруг меня, и я принялась за работу, счищая их остатки с кожи и волос, морщась, когда время от времени вскрывала очередные струпья. Я открыла мешочек с моющими средствами и нашла шампунь, гель для душа, грубую щетку, маленькие ножницы и бритву. Я начала с волос, тщательно намыливая их шампунем и вздыхая о том, как приятно, наконец, вымыть их, хотя порезы и жгло. Я вычистила грязь и кровь из-под ногтей, затем коротко подстригла их. Затем я намылилась гелем для душа Николи, его мужественный, ореховый аромат прилип ко мне, пока я мыла каждый сантиметр своего тела.

Я посмотрела на бритву в последнюю очередь, какая-то глубоко женственная часть моего существа взывала ко мне из другой жизни. Я взяла ее в руки и принялась брить свое тело, пока не почувствовала себя новой девушкой. Девушкой с именем, девушкой с надеждой, девушкой с блестящей попкой и гладкими ножками.

Наконец я вытащила пробку из стока, и все физическое из моей старой жизни было смыто. Все, кроме шрамов. Но я была рада сохранить их, потому что каждый из них теперь был обещанием уничтожить мужчин, которые их нанесли.

Я вышла из ванны, обернув волосы одним полотенцем, а тело — другим. За дверью до меня донеслось тихое бренчание гитарных струн, и я замерла, когда Николи начал петь незнакомую мне песню. Она была заунывной и красивой, и звучала точно так же, как то, что я чувствовала.

Я отперла дверь и приоткрыла ее, подглядывая за ним, сидящим на диване, где он играл.

— В пучине бушующей бури, я согрею тебя, я согрею тебя, — пел он, его голос вызывал дрожь в моей душе.

Я прокралась обратно в комнату, но Тайсон поднял голову, предупреждая Николи, и музыка остановилась.

Не останавливайся. Я желала говорить в этот момент больше, чем когда-либо в течение долгого времени.

— Так лучше? — спросил он, и я кивнула.

Он направился к своему шкафу в другом конце комнаты и достал черно-белую клетчатую рубашку, чтобы я ее надела. Я потянулась за ней, когда он подошел, сбросив полотенце на пол, и он замер, его взгляд упал на мое тело, а горло дрогнуло.

Я столько раз обнажалась перед Пятеркой, что даже не задумывалась о том, как Николи может отреагировать. Но я была тощая, как грабли, вся в синяках и шрамах. Я не представляла собой ничего особенного. Хотя, возможно, мне все же следовало быть осторожнее рядом с ним. Я взяла рубашку из его протянутой руки и натянула ее, когда он встретил мой взгляд, из его глаз лились какие-то темные и яростные эмоции. Он выглядел как ночное создание, но эта дикость в нем почему-то не пугала меня. Напротив, это заставляло мое сердце биться так, словно оно знало его. Как будто оно хотело, чтобы я возвысилась до его дикости и показала ему свою собственную.

— Кто сделал это с тобой, куколка? — спросил он опасным тоном, от которого у меня зашевелились волоски на затылке.

Я подняла руку, показывая ему все пять пальцев. Я пересчитала их, мысленно называя их имена. Джакс, Фарли, Квентин, Орвилл, Дюк.

Я оставила большой палец для Дюка. Потому что рука не может функционировать без большого пальца. Он был клеем, который связывал их всех. Причина, по которой я оказалась заперта и избита. Что бы они от меня ни хотели, все крутилось вокруг него.

— Пять человек? — догадался Николи, и я кивнула, затем указала на него. — Пять мужчин, — поправил он, и я снова кивнула, поджав губы, когда закончила застегивать рубашку.

Я снова раскрыла руку, показав ему пять пальцев, затем опустила мизинец. Я провела указательным пальцем по горлу.

— Один из них мертв? — спросил Николи.

Я сложила руки в молитве и пристально посмотрела на него. Я чертовски надеюсь на это.

— Когда буря стихнет, я вытащу тебя с горы. Ты можешь поговорить с полицией, если хочешь?

Мое сердце заколотилось, и я быстро покачала головой, беззвучно проговорив «нет».

Николи нахмурился, на его лбу появилась морщинка. — Полиция может помочь тебе, Уинтер.

Я сжала челюсть, решительно покачала головой и снова подняла руку. Я поочередно опускала пальцы, бросая на него свирепый взгляд и говоря ему глазами: Нет, пока они все не умрут.

Его плечи напряглись, а в глазах появились тени. — Тебе лучше поспать, можешь занять мою кровать. Он жестом указал на нее, делая вид, что не понял меня, но у меня было такое чувство, что он понял. Если он думал, что завтра потащит меня вниз с горы, то сильно ошибался. Может, я и была маленькой девушкой, но у меня была несокрушимая душа. И как только я стану достаточно сильной физически, я найду способ поставить этих мужчин на колени. Мне просто нужно было подходящее оружие для этого.

Николи откинул одеяло на своей кровати, и я с трепетом посмотрела на огромный матрас.

Я проскользнула мимо него, стащила с кровати одеяло и направилась через всю хижину, чтобы свернуться калачиком на полу у стены. Я не смогла бы спать на этом огромном зефире. Как бы мне ни было неприятно это признавать, Пятерка сломала меня в нескольких аспектах. И это был один из них. Сон приходил только на твердом полу. Это была единственная константа, которую я знала.

— Ложись на кровать, куколка, — надавил Николи, нотки беспокойства обволакивали край настойчивости.

Я покачала головой, натянув свое единственное одеяло на плечо, и повернулась лицом к стене. Через некоторое время я услышала, как он вернулся в комнату и устроился на диване. Он снова начал играть свою песню, и с каждым ударом по струнам из моего тела уходило напряжение.

В кои-то веки я почувствовала себя в безопасности. И это было такое сладкое чувство, что я позволила себе тонуть и утопать в нем, надеясь, что смогу взять его с собой в свои сны.