Внимание!

Данная книга предназначена только для предварительного ознакомления!

Просим Вас удалить этот файл с жесткого диска после прочтения. Спасибо.

Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды.

Эта книга способствует профессиональному росту читателей.

Любое коммерческое и иное использование материала,

кроме предварительного ознакомления, запрещено.

Оригинальное название: Season Vining "Beautiful Addictions", 2014

Сизон Вайнинг "Прекрасный наркотик", 2014

Перевод: Анастасия Мухина и

Марина Шиловская (1-5 (без 3) главы),

Юлия Федоркова (с 6 главы)

Сверщик: Анна Рорк

Вычитка: Анна Рорк,

Полина Киперина

Обложка: Надежда Ефимова

Переведено специально для группы:

https://vk.com/romantic_books_translate

Любое копирование без ссылки

на переводчика ЗАПРЕЩЕНО!

Пожалуйста, уважайте чужой труд!

Аннотация

«Человек как луна: есть темная сторона, которую он никому не показывает»

– Марк Твен

Джосси Бенкс – девушка без прошлого. Её нашли без сознания с амнезией и отправили в детский дом, где постоянные издевательства сломали её дух. Там она пристрастилась к наркотикам, чтобы забыть о своей боли, о своей израненной душе. Когда несколько лет назад Джосси исчезла, она забрала с собой сердце Тристана. Он думал, что потерял её навсегда. Она та, кого он не смог забыть. Но судьба опять сводит их вместе, и он понимает, что не может снова потерять её. Тристана преследует его темное прошлое. Он в бегах от безжалостных преступников, которые когда-то разрушили все надежды на жизнь с Джосси. Возвращение его в её жизнь поставит их обоих под удар. Жизни Тристана и Джосси снова тесно переплетаются, они находят друг друга и уже не могут игнорировать напряжение, возникшее между ними. Но прошлое… разрушит ли оно их будущее снова или свяжет их на всю жизнь?



Глава 1


Единение

Две планеты близки в небесах

— Эй, малышка, передай мне сигареты.

— Я тебе не малышка, — повторила Джосси уже в который раз.

— Отлично. Передай мне сигареты, сучка.

Она мрачно рассмеялась и сделала, что он просил. Отношения на одну ночь не предоставляли права на ласковые имена. А аккуратно рассыпанные полоски белого порошка означали, что он может называть её как угодно.

В то время как незнакомец прикурил сигарету, Джосси села и вытянула руки над головой. В воздухе витал аромат пота, секса и табака. Жужжащий вентилятор пару часов назад усыпил её, а сейчас раздражал последние нервы.

Обнаружив своё нижнее белье на противоположном конце комнаты, Джосси вылезла из-под простыни и натянула его на себя. То же самое она проделала с остальными частями одежды, находя их в разных частях помещения после прошлой ночи. Молодой парень, что внимательно следил за её перемещениями, искренне забавлялся, наблюдая за её техникой «найди-и-надень».

— А знаешь, ты просто супер, — произнес он.

Его голос был скрипучим, будто ему в горло забилась пыль. В его голубых сияющих глазах она ясно видела желание. Однако сейчас ей было не до этого.

Джосси проигнорировала его и наклонилась к одной из дорожек, поднося к носу свернутый трубочкой доллар. Она закрыла глаза и улыбнулась, вдыхая наркотик, зная, что скоро он подарит ей блаженное оцепенение. После последней затяжки она выпрямилась и позволила химикату раствориться в крови. Ей стало так легко, и казалось, будто она парит в небесах. Её тело приближалось к длительному оргазму. Сейчас у неё не было имени, не было прошлого, не было будущего. Существовало только настоящее. И оно было прекрасным.

— Дашь мне свой номер? Сэм Бредли играет в среду. Брательник пропустит нас бесплатно.

Его слова ударились о её стену забвения. Раздраженно она перекинула сумку через плечо и налепила улыбку. Утренний свет пробился через вертикальные жалюзи, золотом отражаясь на его теле. Он улыбнулся, и она опять почувствовала его желание. Но для Джосси он был только парнем — парнем с теплой постелью, доставляющими удовольствие руками и с большим количеством кокса.

— Мы хорошо провели время. Давай закончим на этом.

Она обула свои каблуки и направилась к двери.

— Ладно, как хочешь. Я тебя найду, — прокричал он.

— Маловероятно. — Она ответила и вышла в ослепительный свет утра.


***

Джосси сидела в темном углу привычного бара. Компанию ей составляли лишь стены, разрисованные граффити да пустые стулья. На коленях лежала открытая тетрадь. Грязными, испачканными грифелем пальцами она сжимала карандаш над страницей. Сотни слов крутились в её мозгу, но она не могла остановиться ни на одном. Первое слово предложения, основа идеи удерживали её в своей власти, не давая продолжить. Поэтому она предпочитала рисовать — изогнутые линии и пятна теней легче принять.

Посетители бара не обращали на неё внимания. Они были слишком заняты алкоголем и поисками партнеров для секса. Она же приходила сюда каждую ночь с одной целью. Чтобы увидеть его.

Это уже вошло у неё в привычку — ждать его. Джосси всегда приходила за час до его смены и уходила после его последнего перерыва. Она пыталась убедить себя, что эта одержимость нормальна.

Светящимися глазами она посмотрела поверх листа бумаги, ожидая прибытия своей музы. Она вздохнула и прикрыла глаза, жалея, что не выкурила что-нибудь перед прибытием сюда, чтобы ожидание не резало её как острая бритва.

Джосси Бенкс вступила на этот путь в четырнадцать лет. Она летала так высоко, как могла, опасаясь, что реальность внизу никогда не отпустит её вновь. У неё не было физической зависимости от наркотиков. Она никогда не принимала ничего так долго, чтобы к нему пристраститься. Это делалось исключительно для того, чтобы оставаться в блаженном оцепенении, на вершине равнодушия. Её спасали не только наркотики и секс с незнакомцами. Временами её карандаши, чистая бумага и тихая комната могли принести больше удовольствия, чем экстази. Скрипящие звуки карандаша и запах краски успокаивали гораздо лучше, чем попытки врачей.

— Привет.

Джосси подняла голову и увидела незнакомца, наблюдающего за ней сверху. Он стоял слишком близко, тревожа её личное пространство, со странной, светящейся улыбкой. Она не отреагировала на приветствие, но нетерпеливо ждала следующего его шага.

— Не хорошо такой красивой девушке сидеть одной. Можно мне присоединиться?

Она ответила молчанием. Мужчина развернулся и вернулся туда, откуда пришёл. Джосси не смотрела на него. В любом другом месте, в любое другое время она пошла бы за ним. Он был высоким и симпатичным, и ей приятно, что она его заинтересовала. Но нет, не здесь.

Многие говорили, что она привлекательная, но Джосси никогда не придавала этим словам особого значения, так как считала это обычной фразой, чтобы получить её к себе в постель. Если только они не знают, что её не нужно соблазнять. Она могла отдаваться свободно и часто. Стыд не входил в её комплект эмоций; ему не было места в той жизни, которую она вела. Секс всегда приносил только удовольствие. Даже плохой секс. С тех пор, как лишилась девственности, она почувствовала влияние своей женской сущности. Ни мужчина, ни женщина, как бы весело с ними ни было, не могли удержать её внимание дольше, чем требовалось ей самой.

До него.

Она откинулась на стуле, переплела пальцы вокруг почти пустого стакана и погрузилась в свои мысли.


***

Облака накрыли луну, воруя её свет. Джосси устроилась на пожарной лестнице и рисовала при свете из окна квартиры. Грязь и пыль на стекле отбрасывали причудливую тень. Внимательным взглядом скользя по листу, она старалась наладить связь со своим рисунком.

Фигура в толстовке с капюшоном появилась неподалеку, привлекая её внимание. Она резко оставила движения карандаша в своих руках. Его темная одежда терялась в ночи, как будто она размазала линии на рисунке.

— Глупец! — крикнул он. Его голос эхом отразился от стен, будто гром, ударивший в небесах.

Он откинул капюшон, пальцы пробежались по грязным волосам, которые будто сложились в корону из шипов. Тяжелые шаги отбивали ритм, в то время как Джосси наблюдала его гнев.

— Непростительно, — произнес он. Он повторял это слово снова и снова, так что оно стало звучать в унисон с биением сердца Джосси.

Она задохнулась от изумления, когда он сорвал с себя толстовку и бросил её на землю. Его руки целиком покрывали татуировки, прерываемые лишь белой майкой. Он прижался лбом к стене и два раза ударил по ней кулаком. Его кровь окрасила кирпичи, и Джосси поняла, что в эту ночь здесь он теряет что-то очень важное.

Она сидела с каменным лицом, уставившись на беснующуюся фигуру внизу. Она немного завидовала такой злости. Она никогда не срывалась таким образом и задумалась, есть ли от этого какой-то прок? Его грудь тяжело вздымалась, и Джосси самой стало трудно держать своё дыхание в узде.

В тот момент луна прорвалась сквозь облака и озарила аллею серебряным светом. Он застыл, любуясь, будто загипнотизированный, тенями, что отбрасывала пожарная лестница. Его глаза поднимались вслед за тенями, пока не уткнулись в тень от её тела. Он поймал её взгляд.

Карандаш выскользнул у Джосси из рук, покатился и упал за край. Она не смотрела, как он падает. Она смотрела на очень знакомое лицо — настолько знакомое, что сердце заболело. Она никогда не видела такое прекрасное сломленное выражение лица, от которого прерывалось дыхание. Где-то в глубине сознания она услышала звук карандаша, падающего на землю.

Джосси почувствовала какую-то связь между ними. Они были двумя душами, заключенными в ловушку случайностей и обстоятельств. И не было ощущения, что они незнакомцы.

Она хотела большего, но не знала чего. Её тянуло к нему, как под действием лунного притяжения в прилив. Она не знала, как назвать свои ощущения, но хотела его так же сильно, как наркотики или рисование.

Где-то в конце квартала завыли сирены, они оба вздрогнули и разорвали те невидимые нити, которые их связывали. Он медленно развернулся. Джосси наклонилась через перила, следя, как он исчезает в темноте.

Когда он ушёл, она понеслась вниз по ступенькам лестницы и подняла его толстовку с земли. Она завернулась в чёрный хлопок и впервые за многие годы спала всю ночь. С тех пор почти каждый день она надевала эту толстовку, хоть та и была ей велика, привыкнув к ней, как вещи давно потерянного друга.

— Принести что-нибудь выпить? — спросила официантка. Джосси посмотрела на неё и кивнула.

— Ещё ром с колой и без разговоров. Поторопись.

Она натянуто улыбнулась, когда официантка вернулась и принесла ей выпивку. Снова оставшись в одиночестве, Джосси начала делать набросок пары, целующейся напротив бара. Женщина стояла, зажатая между ног мужчины, обнимавшего её за талию. Их лица соприкасались в жарком поцелуе, не забывая шептать друг другу нежные слова. Они привлекали внимание всех вокруг, пока официантка не посоветовала им переместиться в другое место. Но Джосси это мало заботило. Её мальчик вернулся.

Он занял место за баром после того, как улыбнулся и поприветствовал официантку. Он отлично смотрелся в отблеске зеркал, сиреневого освещения и полупустых бутылок. Он уже не был тем страдающим парнем с улицы. Эта его версия была более сексуальной и уверенной в себе.

Как удачно, что она нашла его здесь, в баре для яппи. Джосси зашла сюда однажды, пытаясь найти хоть какое-то облегчение, а нашла его. Она узнала те самые татуировки, а когда он повернулся, вспомнила его совершенное лицо так же хорошо, как будто не минуло уже шесть месяцев с их прошлой встречи. Этот образ был выжжен в её голове на клеточном уровне. Она сразу же выучила его расписание, и скоро стала видеть его четыре раза в неделю. Но он её не видел ни разу.

Джосси хотела его. Отношения на одну ночь больше не удовлетворяли ей. Она хотела попробовать его губы и узнать на ощупь его кожу. Она хотела снять с него всю одежду и чувствовать вес его тела над собой. Их отношения были сложными, они строились лишь на односторонних взглядах. Джосси нравился такой поворот событий. Она чувствовала себя привязанной к нему, но не одержимой.

Тристан Фэлбрук был сложным человеком, но всё же всего лишь мужчиной. В возрасте двадцати двух лет он познал боль, видел достаточно насилия и преуспел как профессиональный преступник. Его жизнь можно сравнить с жизнью солдата в военное время, включая шрамы и неотступные воспоминания.

Он не планировал подобного. Его жизнь должна была сложиться совсем по-другому. Но получилось вот так. Здесь, на новом месте, он пытался начать новую жизнь, которая правда тоже не выглядела его путем. И его знания, личный опыт и прочитанные книги не могли ему помочь. Один, в незнакомом городе, с девятимиллиметровкой в кармане и страстью к литературе. И теперь ночь за ночью ему приходилось задвигать свой мозг, приходить в этот бар и играть на публику.

— Похоже, Банди вернулась, — сказала Эрин, ставя поднос на барную стойку. — Как всегда одна, заказала ром с колой.

— Сейчас приготовлю, — ответил Тристан. — Почему все её так называют?

— Ну… она очень симпатичная и очень странная, как серийная убийца. Всегда приходит одна. Всегда уходит одна. Сидит только в том углу, пьёт и рисует у себя в тетради. Иногда она рисует на салфетках. Кажется, она оставляет их специально для меня. Будто это какой-то ключ, который мне нужно расшифровать.

Тристан поставил стакан на поднос и пожал плечами.

— Ой, Нэнси Дрю, может, она просто очень застенчива? Пикассо и Уорхоле тоже любили чирикать на салфетках.

— К чему это ты? Их стоит сохранить? И когда она станет знаменитой, я смогу разбогатеть?

— Возможно. А что она рисует?

— Обычно лица людей в баре. Набросок меня висит над двенадцатым столиком. Одна из лучших работ, я бы сказала, — Тристан улыбнулся, искренне забавляясь над уверенным тоном Эрин. — В любом случае, ей не помешало бы обновить гардероб. Ты бы видел старую рубашку жуткого цвета, которую она постоянно носит. Держу пари, она серийная убийца. Просто её хорошенькое лицо сбивает с толку.

Устав от болтовни, Тристан улыбнулся официантке и отправил её работать. Он спрятался за бутылками и задумался о поведении Банди. Он не видел ничего плохого и неправильного в том, что ей хочется побыть одной… наедине со своими проблемами и мыслями. И не считал, что этого достаточно, чтоб повесить на неё ярлык чудачки. Он сам частенько проводил ночи с квинтой виски, выливая свои разочарования на случайных незнакомцев. Бродяги, коллеги, даже клиенты становились жертвами его пьяных тирад. Кто-то предлагал советы, кто-то просто слушал. Но всё это не играло никакой роли. Его жизненный курс оставался неизменным.

Тристан наблюдал, как Эрин отнесла коктейль. Он попытался сосредоточиться на Банди, в нём заиграло любопытство. Она сидела в тени, так что он мог различить лишь её силуэт. Он узнал эту позу: она намеренно спряталась от всех.

Джосси не подняла головы, когда принесли заказ. Её мысли были заняты его присутствием. Цветочный аромат духов официантки пробудил неприятные воспоминания, которые она быстро прогнала. Она задумалась, какой у него запах. Насыщенный аромат одеколона и лосьона после бритья или просто смесь мыла и сигарет? Она ругала себя за неблагоразумное увлечение этим мужчиной. Она не имела права желать его.

Джосси знала, что работники бара называли её Банди. Она подслушала, как официантки обсуждали её на перерыве. Они считали странной её саму и её манеру одеваться. Она недолго оставалась предметом разговора, они быстро позабыли о ней, как, впрочем, всегда происходило в её жизни. А её желание просто находиться рядом с ним перевешивало любые унижения.

Внезапно Джосси почувствовала, что её лицо горит под взглядом с другого конца бара. Она подняла глаза и увидела, что он за ней наблюдает. Он смотрел на неё, действительно смотрел. Она понимала, что он её толком и не мог разглядеть, но чувствовала, будто её голой вывели перед толпой зрителей.

После нескольких недель её скрытого присутствия, он наконец её заметил. Он облокотился руками на барную стойку и не отрывал взгляд. Конечно, она сразу захотела его. Только на своих условиях. Она не была готова. Она не хотела, чтобы он стал очередным вариантом на одну ночь. Он другой. Внезапно она стала задыхаться от желания сбежать.

Не заметив никакого движения в углу, Тристан повернулся к бару, освобождая её от своего пристального внимания. Он знал, что она существо привычки и не уйдет отсюда раньше положенного времени. Он будет ждать её снаружи.

Прошёл час, степенный и неторопливый, но ни один из них не сделал первый шаг. Около полуночи Тристан понял, что не может больше ждать и что ему нужно выйти покурить. Он предупредил коллегу и вышел через боковую дверь. Аллея приветствовала его молчаливой темнотой.

Когда он скрылся из поля зрения, Джосси кинула несколько купюр, включая щедрые чаевые, и собрала свой блокнот. Она встала и торопливо начала пробираться к выходу. Когда подошвы её туфель почувствовали асфальт, она смогла выдохнуть. Здесь она снова может исчезнуть. Здесь она невидимка.

Джосси повернулась в сторону дома и увидела знакомую фигуру, прислонившуюся к стене. Она с трудом вдохнула, почты задыхаясь, пока его глаза изучали её снизу вверх. Хоть и прошло немало времени, он всё равно её узнал.

— Ты, — прошептал он, сквозь клубы дыма.

Тристан бросил сигарету, потушил её кончиком ботинка и сунул руки в карманы. Перед ним стояла девушка, полная тайн и скелетов в шкафу, и он знал, насколько она одинока в этом мире. Он сделал два шага в её направлении, ожидая, что она отступит, но он ошибся.

Джосси затряслась от незнакомого ощущения. В её голове стало пусто, а ноги будто стали ватными. Он подходил всё ближе, на его красивом лице читалось предупреждение. Она не боялась его. Долгожданное воссоединение перевесило бы любую неловкость. Без задней мысли Джосси протянула к нему руку, чтобы убедиться, что он реален. Вдруг он ей просто привиделся в игре больного воображения. Она провела пальцами по его подбородку, он был как теплый камень и наждачная бумага. Наконец, она коснулась его лица. Он позволил всё это.

Тристан наклонился к её руке. Их глаза смотрели друг на друга в странной битве понимания. Их связь была неясной, но всепоглощающей. В привычном лунном свете их дыхание стало синхронным, и весь мир растворился позади. Тристан хотел что-то сказать, хоть и боялся разрушить этот прекрасный момент. Но всё-таки он воспользовался случаем.

— Я Тристан.

— Джосси, — ответила она.

Повисло долгое молчание, но оно не ощущалось неловко и было похоже на воссоединение влюбленных.

Брови Тристана в замешательстве сошлись на переносице, пока в его голове её лицо трансформировалось в другое, юное и улыбающееся. Он узнал знакомые глаза за теми темными и настороженными, что были сейчас напротив него. У него подкосились ноги, как от удара по голове, когда он признал в Джосси девочку, которая частенько преследовала его в воспоминаниях последние восемь лет.

— Ты напоминаешь мне кое-кого. МакКензи Дюлейн, — сказал он. — Но это невозможно.

Джосси опустила руку и уставилась в землю. Она давно не слышала этого имени и уже многие годы не считала себя той девочкой. Страх затаился в груди, пока она решила, сколько может открыть ему. Но что-то заставило её признаться.

— Я была ей раньше, — ответила она.

— Я думал, ты умерла…


Глава 2

Противостояние

Две звезды напротив друг друга

Это была тайна Джосси — единственный якорь, связывающий её с забытым прошлым. Ради безопасности и здравого смысла она тщательно оберегала этот секрет. Его фраза «Я думал, ты умерла» застигла её врасплох. Она едва не рассмеялась над этой полуправдой. В общем-то, она уже многие годы чувствовала себя мертвой. Она просто существовала, переживая утомительные часы повседневной рутины, физическую боль и душевные раны. Много раз, особенно когда она оставалась во мраке одиночества, Джосси молилась об избавлении от этой жизни. Она не знала, остались ли её молитвы не услышанными или просто без ответа. Но сейчас это уже не имело значения, ведь она давно потеряла веру в Бога. Теперь Джосси верила лишь в то, что можно увидеть или пощупать. И сейчас она верила в Тристана.

— Я знаю тебя, — прошептал он.

Узнав её лицо по прошествии не месяцев, а целых лет, Тристан продолжал изумляться. Она больше не прикасалась к нему, но его кожа горела в тех местах, где до этого были её руки. Эта ниточка к прошлому ошеломляла и угнетала его сознание. Он по-прежнему видел в этой женщине ребенка. Так много вопросов собиралось сорваться с его языка, но он не вымолвил ни один.

— Ты ни черта не знаешь.

Не выдерживая больше тяжести момента, Джосси побежала. Она была слишком трезвой, чтобы справиться с признаниями. Понимая, что ведёт себя как трусиха, она прижала к себе сумку и побежала прочь. Она двигалась бесшумно. Она давно научилась так передвигаться, чтобы банки с краской в сумке не гремели. Девушка опустила взгляд на тротуар, на котором лучи света выглядели как трещины. Вот бы одна из этих трещин распахнулась и поглотила её.

— МакКензи! Джосси! — звал её Тристан.

Имя Джосси, прозвучавшее из его уст, оказалось отныне запятнано её трусостью.


***

После того как МакКензи ушла, ошеломлённый Тристан помчался в бар и заперся там в туалете. Охваченный противоречивыми эмоциями, он облокотился на раковину, чтобы не упасть. На шее выступил пот, а в ушах стучал пульс. Его тошнило, он чувствовал себя обманутым и одновременно испытывал облегчение. Глядя на отражение в зеркале, он с трудом себя узнавал: бледный, как будто обескровленный, зрачки расширены, а взгляд не может удержаться на одном месте. Глаза жгли невыплаканные слезы, и он прикусил губу, чтобы их сдержать. Он видел перед собой болезненную версию себя, незнакомца. Он выглядел как человек, только что повстречавший привидение.

— Эй, парень, ты в порядке? — спросил кто-то сзади. — Ты плохо выглядишь.

Тристан встретился в зеркале глазами с мужчиной и постарался сосредоточиться на нём.

— Это потому что я пытаюсь бороться с паникой. У меня упало давление, вызывая головокружение. А также, — Тристан остановился, чтобы вдохнуть поглубже, — мне становится трудно дышать.

Мужчина склонил голову как собака, которая пытается понять человеческую речь. Его глаза сузились в щелочки, как будто это могло помочь разобраться. Тристан опустил взгляд на раковину.

— А, ну ладно. Я тогда пойду, пожалуй...

Когда Тристан снова взглянул в зеркало, мужчина уже ушёл. Хотя бог не обделил его мозгами, Тристану не всегда легко справлялся с социальными взаимодействиями.

Он представлял собой интеллектуальную загадку за своей непроницаемой маской, медицинский феномен. Его отец называл это эйдетической памятью. Он всегда всё легко запоминал. Не было никаких проблем, чтобы запомнить все детали на фотографии или каждое слово в рассказе. Список покупок, даты и время, даже имена и лица навечно оставались в его памяти. Это не было навыком, которому бы он научился, используя мнемонические техники. Он с этим родился. Это свойство его генетики, как цвет глаз или кудрявость волос.

Повзрослев, Тристан изучил это явление, пытаясь разобраться, почему его мозг так работает. Погрузившись в папины медицинские журналы, он выяснил, что эта изучение этой способности полно противоречий. Некоторые, например, считают, что это миф.

— Миф? — кричал он.

Сидя в кожаном кресле за столом отца, он молился, чтобы стать нормальным ребёнком.

— Тристан, это не болезнь. Это необычайная способность. Считай себя одарённым. Знаешь, как, например, быть пуленепробиваемым или иметь рентгеновское зрение.

— Как Супермен? — спросил он, вытирая слёзы.

Доктор Фалбрук улыбнулся сыну и кивнул. В освещённой тёплым светом комнате, заставленной полками с книгами и семейными портретами, семилетний Тристан представлял себя героем в колготах и развевающемся плаще.


***

Наконец, Тристан вернулся на свое рабочее место за стойкой бара, встретив раздраженный взгляд коллеги. Он на автомате вытирал сухим полотенцем стаканы для виски, разливал напитки и открывал бутылки, но мысли его занимала только МакКензи. Накрашенные чёрные глаза, округлости груди и длинные ноги — всё это не оставляло сомнений, что девушка, которую он когда-то знал, стала женщиной.

— Тристан, — он обернулся и увидел Эрин, смотрящую на него, — я сказала, что мне нужна водка с тоником, Голубая Луна, миллион долларов и номер Райана Гослинга.

— Извини, — сказал Тристан, — всё сейчас будет. Я не смогу помочь тебе с Райаном. И почему только миллион? Чем больше у тебя будет денег, тем проще тебе будет самостоятельно достать желанный номер.

— Я не хотела быть жадной, но мне нравится ход твоих мыслей, — подмигнула Эрин.

Он улыбнулся и поставил напитки на поднос. Как только она ушла, мысли снова вернулись к Джосси.

Тристан вспоминал все мгновения их встреч, начиная с первого раза, как он её увидел, и заканчивая первый разом, как он снова её увидел. Той ночью в тёмной аллее, где она молча смотрела на его приступ ярости. Когда их глаза встретились, он почувствовал знакомую силу притяжения, но с легкостью отмел её. Теперь он понимал свои ощущения и гадал, испытывала ли она их тоже?

Ему нужны ответы. Он вспомнил, что она живёт в сорок первом доме на Айова Стрит, в белом здании с зелёными козырьками. Он мог бы постучаться ей в дверь и встретиться с ней лицом к лицу. Но она казалась слишком упрямой для подобного подхода, слишком напуганной своей историей.

Тристан вздохнул и закрыл лицо руками. Он решил, что больше не будет страдать этим вечером, как будто такое решение могло помочь избавиться от её чар. Он чувствовал, что она снова станет его искать, и тогда он даст ей всё, что она хочет.


***

Дин Молони сидел на заднем сидении припаркованной машины, водя пальцем по шву в обивке сиденья. Нежная холодная кожа скользила под его прикосновением, пока он не достиг края сиденья. Мимо пролетел подросток на скейте, панк с торчащими волосами. Он напомнил Молони Терри Сандерса из школы. Этот парень бесконечно дразнил его. Он повторял "Молони Болони", и все дети присоединялись к нему. Это продолжалось до тех пор, пока Молони не разбил ему лицо кирпичом в школьном дворе. Кровь попала на блондинистые торчащие волосы Терри. Тогда впервые Молони почувствовал вкус победы.

Скейтбордист попытался заглянуть в автомобиль сквозь тонированное стекло автомобиля, и Молони ухмыльнулся через стекло. Он знал, что его не видно, но сработал инстинкт. Внутри него жила ненависть, она распространялась по всему телу и инфицировала каждую его клетку. Его взгляд следил за мальчиком, пока тот прыгнул на погрузочный пандус и исчез вдали улицы.

Здание напротив окна Молони, сложенное неровными рядами старых и новых кирпичей, выглядело безобидным. Трещины на стенах и заржавевшие вентиляционные отверстия ничего не говорили о зловещих внутренностях. Просто один из многочисленных складов.

Его предприятие по бурению шельфовых скважин было отличным прикрытием для экспорта и импорта через Мексиканский залив. Половина его продукции состояла из незаконного оружия и наркотиков, в то время как другая половина представляла собой законный бизнес. Это здание стало его первым приобретением, когда он стал во главе этого предприятия. Среди грузовых ящиков и палетов собрались самые важные люди его компании. Собрать их всех в одном месте было рискованно, но в данных условиях необходимо.

Его человек, Фрэнк, сел за руль машины, предварительно проверив собравшихся.

— Все на месте, сэр.

Молони кивнул и вышел из машины вместе с водителем. Фрэнк шёл на два шага позади него неизменной тенью злодея. Они зашли на склад и подошли к группе людей. Молони занял своё место во главе стола, и тут же все разговоры прекратились. Он откинулся на спинку стула и почесал аккуратно подстриженную бородку. Он упивался слепым поклонением своих сотрудников. Ощущение полного контроля над жизнями этих людей было приятно. От возбуждения от власти у него перехватило дыхание, и во рту появился металлический привкус. Молони никогда не сдастся.

— Итальянцы шастают на моей территории.

Молони всегда говорил коротко и по делу. Он сделал паузу, чтобы подчеркнуть серьезность проблемы, обводя всех присутствующих ледяным взглядом голубых глаз.

Дин Молони быстро достиг успеха. Он вырос в ирландском пригороде, основу которого составлял средний класс, и с детства стремился к большему. Дин жаждал богатства и власти. В его сердце поселилась алчность, и сколького бы он ни приобрел, всё равно хотел большего. В последнее десятилетие он расширил бизнес и, видимо, привлек внимание акул.

— Джино Галло враг номер один, — объявил Молони.

Мужчины разом заговорили, и комнату наполнил настороженный гул.

— Они не могут прийти сюда и взять наше! — закричал один мужчина.

— Итальянцы? Только через мой труп.

— В этом есть смысл, — спокойно сказал Барри. Пожилой мужчина рядом с Молони встал и начал застегивать пиджак. — Угрозы ничего не решат. Мы должны перехитрить их и спрятать все концы в воду. Не должно остаться ничего, что можно было бы использовать против нас.

Молони кивнул, соглашаясь.

— Согласен, — сказал он. — Убедимся, что все долги собраны, а все запасы учтены.

— Следите, не появилась ли крыса. Галло попытается украсть наш бизнес, вербуя наших парней. Если обнаружите, что кто-то сливает информацию, то будем с ним разбираться, — объяснил Барри.

— Кто-то точно сливает Галло информацию. Это факт, — подтвердил Молони. — Никто ни в чём не хочет признаться? — обратился он к присутствующим.

Мужчины стали невинно переглядываться. Их невинные и обличительные взгляды взбесили Молони. Он не потерпит измену.

— Нет? — последний раз спросил он.

В мгновение ока Барри поднял пистолет и выстрелил Кевину Лэндри прямо в лоб. Гром выстрела эхом отскочил от стены и превратился в дикий барабанный бой, звучащий в унисон с биением пульса всех мужчин в зале. Кевин хоть и умер мгновенно, остался в вертикальном положении, как будто всё ещё был при исполнении служебных обязанностей.

Молони усмехнулся. Он чувствовал себя сильнее от их страха. Его мышцы напряглись и потянули ткань рукавов пиджака. Власть, когда он держал в руках чью-то жизнь, была для него самым сильным афродизиаком. Его девушке придётся нелегко сегодня ночью.

Щелкнув предохранителем пистолета, Молони отпустил людей. Остались только Барри и Фрэнк. Молони повезло иметь таких верных людей. Фрэнк отвечал за его безопасность. Он попал в дело, будучи подростком, чтобы погасить долг. А остался, потому что оценил преимущества своего положения. Барри же был вечным помощником. Он работал на предыдущего босса, и когда Молони возглавил дело, Барри обещал свою лояльность. Он был правой рукой Молони, его стрелком и его голосом разума.

— Что насчёт девчонки? — спросил Молони, — она ещё жива?

Барри оперся пальцами на деревянный стол и расправил плечи. Хотя он и не нёс за это ответственность, все равно чувствовал себя обязанным исправить проблему.

— Морт использует самые убедительные методы, чтобы собрать информацию.

Молони удовлетворенно кивнул. Джино Галло может использовать его прошлые недоделанные дела против него, поэтому крайне важно устранить девушку. Когда это осложнение решится, он сможет приняться за устранение итальянцев.


***

Джосси сидела, скрестив ноги, на полу своей квартиры среди пыли и паутины. Листы бумаги, вытащенные из переплёта, валялись вокруг неё, как опавшие листья. Она повторяла имя Тристана снова и снова, как будто звук его имени мог воскресить в её памяти их прошлое. Он знал её. Знал её в прошлой жизни, в которой она попала под суровые жернова судьбы и была выплюнута ими в нынешнюю реальность. Её переполняли противоречивые желания: с одной стороны, она хотела забыть его, а с другой, хотела познакомиться с ним заново.

Из окна на пол комнаты падал золотистый луч света. Частицы пыли планировали на свету, и когда Джосси шевельнулась, они хаотично закружились, как если встряхнуть снежный шар. Она была в восторге от них, даже завидовала их беззаботному и бесцельному существованию.

"Тристан" — снова и снова в её мозгу всплывает его имя. Теперь она знала не только лицо, но и имя ангела. Она улыбнулась, ведь хотела бы заняться с ним скорее дьявольскими вещами. Джосси хотела узнать и покорить его, как никто прежде. Она хотела оставить отметки на его коже и объединить их дыхание, шепча сексуальные обещания. Но прежде чем позволить фантазиям разгуляться, она сосредоточилась на своём эскизе.

Это больше, чем просто плотское влечение к его телу. Джосси хотела запомнить его внутри и снаружи. Она хотела вскрыть все его воспоминания и навеки сохранить их. Она хотела отдать себя Тристану и попросить его изменить её, сделать лучше, чем она есть. Но когда Джосси получала то, что хотела?

Кто-то постучал. Она проигнорировала визитера. Вместо этого Джосси сосредоточилась на воссоздании левого плеча Тристана. Она взглянула на прозрачную пластиковую упаковку таблеток на столе. Они, казалось, звали её. "Съешь меня". "Почувствуй себя хорошо". "Забудь всё". Она набросала очертания татуировки Тристана, наполняя её серым цветом. «Какое издевательство над оригиналом», — подумала она. Цвет должен быть красным или фиолетовым или глубоким синим. Но она не использует цвет на бумаге уже много лет. У неё даже красок нет.

Снова постучали в дверь, отрывая Джосси от рисования. Дверная цепочка раскачивалась от того, с какой силой дергали ручку. И как бы ей ни нравилось уединение, придётся открыть.

Сняв цепочку и открыв замок, Джосси распахнула дверь и увидела улыбающегося Алекса с ямочками на щеках. Его громадная фигура нависла над ней, и он с обворожительной улыбкой ждал приглашения войти. Джосси отошла в сторону и закрыла за ним дверь.

— Ты знаешь, можешь не запирать дверь, когда я здесь, Джо. Я позабочусь о тебе, — он подмигнул и протянул к ней руки.

Но Джосси это не впечатлило.

Александр Эрнандес — самец с гигантским телом и репутацией. Он вырос в самом неблагополучном районе города, погрязшем в криминале и насилии, но всё же парень не спешил уезжать оттуда. В его жилах текли грязь и пороки мегаполиса, что помогало выживать даже больше, чем его латиноамериканская кровь. Он был смертельным грешником и понимал, что в конце концов попадёт в ад. Его это не пугало. Принятие составляло основу его внутреннего мира.

Алекс знал, что такое преступления и наркотики с раннего детства, и для него существовал только один путь. Будучи подростком, он попал в колонию для несовершеннолетних и просидел там восемь месяцев. Тюрьма не улучшает людей. И когда он вышел, то стал в десять раз хуже, только его пристрастия изменились.

Он был молод, так что не являлся авторитетом. Однако его лояльность и готовность выполнять грязную работу быстро принесли ему уважение. Его тюремное заключение оказалось скорее школой, чем наказанием. Он крепко усвоил уроки, которые можно получить только с опытом. Никогда никому не доверяй, никогда не поворачивайся спиной к врагу и никогда не делись личной информацией. Один новичок произнёс имя своей девушки в непринужденной беседе во дворе. Шесть недель спустя она была мертва. Закон тюрьмы: враги внутри становятся врагами снаружи. Тюремные стены или свобода — по сути ничего не меняется.

Когда Джосси переехала в полуразрушенное здание, он был удивлен, что она жила одна. Он попытался приударить за ней, когда они встретились в холле, но ничего не добился.

— Хей, мамочка. Ты новенькая тут, так что я помогу тебе. Я Алекс.

— Джосси.

— Ага. Если что-нибудь понадобится, обращайся ко мне.

— Что-нибудь?

Он улыбнулся и схватился за дверной косяк над головой, напрягая бицепсы. Его глаза сияли победным блеском.

— Что угодно.

— Не-а, спасибо. Всё в порядке, — отказалась Джосси, заходя в квартиру.

— Бьюсь об заклад, что скоро это изменится.

Шесть недель спустя все действительно изменилось. Он пришел к ней после того, как проучил одного из своих лакеев. Кровь очень красноречиво украшала его одежду, но зато молодчик усвоил урок. После нескольких кружек пива его адреналин поднялся ещё выше. Пока он принимал душ, гнев ушел. Не прошло и пяти минут, как постучалась Джосси. Она пыталась на лице изобразить сексуальное желание, но он видит истинную эмоцию — страх.

— Я знал, что ты не сможешь сопротивляться.

— Заткнись, — прорычала она, толкая его в комнату.

В темноте он взял Джосси, склонив её над кухонным столом, и после ещё раз в своей постели, никогда не спрашивая, почему она вдруг согласилась. Позже Алекс понял, что она согласилась, только чтобы не быть в одиночестве самыми чёрными ночами. Она слишком боялась признать свой страх, поэтому просто предпочла защищенность в объятиях незнакомца.

С тех пор он оберегал её, как мог. Установил три замка на дверь и настоял, чтобы она ими пользовалась. Приносил ей еду несколько раз в неделю; в противном случае Джосси забывала поесть. Признавая её потребность в общении и защите, Алекс начал питать и платонический интерес к Джосси. Все остальные соседи утверждали, что она странная, но он знал девушку лучше. Она защищала себя и была одинока. Возможно, Джосси станет его единственным добрым делом, но забота о ней никогда не искупит все его грехи. Алекс необратимо проклят.

Прежде чем сесть, Алекс вытащил пистолет из-за пояса и положил его на стол. Он бросил бумажный пакет Джосси и привычно расслабился на диване, широко расставив ноги в сексуальном призыве. Его большое тело заняло весь диван, но Джосси никогда не возражала, занимая любимое место на полу. Он принес ей еду и остался, пока она не поела. Они мало разговаривали, часто вообще молчали. Не потому что девушка была застенчивой или грубой, просто её не интересовали светские разговоры. Хотя за то время, что они провели вместе, она рассказала ему свою историю, не полностью, но Алексу было достаточно, чтоб самому заполнить пробелы.

— Ешь, Джосси, — потребовал он, когда девушка сидела, глядя в ослепительный свет за открытым окном.

— Я поем, если ты принесешь мне ещё этого кокса. Хороший порошок. Не то дерьмо, что ты продаёшь.

— Я сказал тебе, что больше не дам тебе его. Ешь. И перестань покупать это дерьмо.

Он взглянул на нее угрожающим взглядом, выгнув брови и поджав губу. Алекс поднял упаковку с разнообразными разноцветными таблетками, похожими на конфеты. Она ничего не ответила и не стала настаивать, что она взрослая и сама может о себе позаботиться. Она и так очень долго сама о себе заботилась.

Джосси понимала, что ей не выиграть эту битву желаний. Он останется, пока она будет есть, сколько бы это ни заняло времени. Она переключила внимание на бумагу, затеняя лепестки каждого цветка.

Ей нравилось, что Алекс не спрашивает о её благополучии. Она не хотела врать ему, но знала, что если он спросит, то ответит то, что он хочет услышать. Она в тысячный раз произнесёт ложь: "Я в порядке". Алекс заботился о ней, и она не понимала почему. Если б у неё была хоть толика чувства самосохранения, она обязательно поблагодарила бы его.

По её скупым рассказам история Джосси была похожа на одно из тех ток-шоу, которые вечерами смотрела мать Алекса. Пока она пила кофе и готовила ужин, всегда работал крошечный черно-белый телевизор, установленный на кухонном столе. Несмотря на помехи на экране, мама Алекса отчаянно переживала за убогие жизни несчастных мужчин и женщин. Каждый раз, приходя из школы, Алекс наблюдал, как мама ругалась по-испански, обращаясь к расплывчатому изображению. За ужином она предупреждала его и его братьев об опасностях, которые постигли жертв программы.

— Кот миссис Томпсон снова сбежал. Мяукал у моей двери целых два часа. Грёбаный зверь даже не знает, на каком этаже он живет. Недоумок, — проворчал Алекс.

— Может, она обучила его раздражать тебя, — ответила Джосси, давясь смехом.

Алекс рос в большой семье, но будучи самым младшим из шести мальчиков, ему никогда не приходилось ни за кем присматривать. Несмотря на его просьбы, у него никогда не было собаки или кошки, или даже золотой рыбки. Его мать всегда говорила, что дома достаточно ртов и без неблагодарных животных.

Он наблюдал, как Джосси наконец-то отложила карандаш и достала пакет с едой, начиная спокойно кушать. Алекс стал крутить свой пистолет на столе — привычка, которая помогала ему сосредоточиться. Он планировал свой день, составляя список поставок и вспоминая о просроченных долгах, которые нужно собрать. Сегодняшний день будет либо очень выгодным день, либо очень грязным. Алекс не был уверен, какой вариант предпочтительнее.

— Тебе обязательно это делать? — спросила Джосси с набитыми щеками.

— Что? — Джосси указала на пистолет, еще вращавшийся после недавнего толчка Алекса. — Ты знаешь, что я ненавижу эту штуку.

Алекс закатил глаза и хлопнул рукой по вращающемуся пистолету, резко останавливая его движение. Он поднял оружие, вынул обойму и положил на стол. Затем взмахом руки над разобранным пистолетом безмолвно поинтересовался, довольна ли она.

— И чтобы ни-ни, — ответила она и откусила ещё кусочек.

Перебросив незаряженный пистолет из одной руки в другую, он улыбнулся.

— Где ты была в среду?

— Ходила, чтобы встретиться с ним.

Алекс на секунду задумался, прежде чем понял, кого она имела в виду.

— Ты всё время его видишь, сталкер.

— Я не сталкер, а заинтересованный наблюдатель. Кроме того, в этот раз он меня тоже видел.

Алекс повернулся к девушке с серьёзным лицом.

— Ты разговаривала с ним?

— Его зовут Тристан. Он запомнил меня.

— Я догадывался. Какая-то чика наблюдает его приступ ярости в аллее.

— Нет. Он помнит меня с Нового Орлеана.

Алекс уронил пистолет на пол.

— Что?

— Да, — подтвердила Джосси.

— Ты собираешься снова с ним встретиться?

Джосси кивнула, закидывая последний кусок в рот. Она знала, что у неё нет выбора.

— Будь осторожна, Джо.

Она кивнула ещё раз, пока Алекс вставал и подходил к выходу.

— Запри дверь.

Джосси послушно выполнила приказ, выбросила коробку из-под еды и села на своё место, продолжая игнорировать таблетки на столе.


Глава 3

Пятно

Темное пятно или, возможно, противозаконный поступок

Когда Морт взялся за эту работу, он полагал, что это будет легко. Прошло уже восемь лет после её исчезновения, но всё ещё ходил слух, что ребятки в Нью-Йорке напортачили и МакКензи Дюлейн осталась жива. Он должен был просто отправиться туда и удостовериться, что это не так. Тогда это казалось плёвым делом.

Морту удавались подобные дела. В этой среде он был известен как "чистильщик". Он подчищал беспорядок за другими. Неважно, были ли объективные причины провала или человеческий фактор, Морт всегда находил выход из ситуации. Он беспристрастно рассматривал дело, оценивал ошибки и находил решение — всё просто. Какая бы ни стояла задача — от лёгкой до абсолютно ужасной, Морт являлся идеальным кандидатом для этой работы. Он всегда достигал цели и делал это с безжалостной решимостью.

Поиск необходимых документов, подкуп официальных лиц и разбор обстоятельств её исчезновения потребовали от него значительных усилий. Компаньоны Молони в Нью-Йорке оказались бесполезны: они прятались за отговорками и меркнущими воспоминаниями. Не узнав от них ничего нового, он пошёл другим путём. Допрос федеральных агентов в темных уединенных помещениях вызвал крики боли, но, в конце концов, привёл к результатам.

— Если не расскажешь мне то, что я хочу узнать, то умрешь, — пригрозил агенту Морт.

Мужчина пытался справиться с веревками, которыми были связаны его запястья, но это ни к чему не привело.

— Я умру в любом случае, — ответил он.

— Конечно. Но ты можешь умереть быстро или же…что ж, у меня есть пара дней в запасе.

Морт повернулся и схватил молоток с ближайшего стола. Он осмотрел металлическую часть молотка и пробежался пальцами по чистой и блестящей поверхности. Он подошел к агенту и продемонстрировал ему выбранное орудие.

— Ну что, начнём?

Агент вздрогнул, но ничего не ответил.

— Если ты не поведаешь мне то, о чём я хочу узнать, — предупредил Морт, кружась вокруг агента, — то закончив с тобой, я наведаюсь в твой маленький особняк в Бруклин-Хайтс.

Глаза агента расширились, он начал бороться со своими путами.

— Держись подальше от них!

— Рассказывай, — приказал Морт.

Агент снова замолчал, его грудь поднималась с разгневанными вздохами.

— Эта девочка не умерла. Её отец сотрудничал с нами во время организации ареста криминальных лидеров Нового Орлеана. Мы сфабриковали её смерть, сменили ей имя и сделали участником программы по защите свидетелей.

Мужчина плакал. Он чувствовал облегчение и стыд из-за того, что сдал девочку ради спасения своей семьи.

— Её имя? Куда именно она уехала? — спросил Морт.

— Я не знаю, — ответил агент, — файл с её делом опечатан.

Морт со всей силы размахнулся молотком и ударил агента по коленной чашечке. Его крик раздался эхом по всему зданию, распугав стаю голубей.

— Я знаю, что ты занимался этим делом.

— Я работал с огромным количеством дел. Я не могу помнить всех деталей, — прокричал агент.

— Твоя жена Бонни, несомненно, красивая женщина. Я могу поспорить, она боец. Она ведь правда боец, агент Таунсенд?

— Джосси! Её имя Джосси Бенкс. Её пристроили в детский дом в Сан-Диего.

Морт улыбнулся, достал пистолет из кобуры и выстрелил агенту в лоб.

Он позвонил Молони, выходя из здания. На улице его встретил холодный ночной воздух, и он победно улыбнулся, глядя на луну.

— Что ты узнал? — спросил Молони.

— Она жива. Ей сменили имя и отправили в Калифорнию.

— Вот как.

— Я выслежу её и перезвоню вам, — пообещал Морт.

— Не сомневаюсь.


***

Тристан стоял в ванной комнате напротив зеркала, поглаживая щетину на подбородке. Он не хотел бриться сегодня. Его начальница Конни, женщина в возрасте и любительница мужчин моложе себя, всегда говорила, что он выглядит как бродяга, когда не бреется, однако получаемые им чаевые это опровергают. Тристан предполагал, что это её личное мнение и оно никак не связано с впечатлением, которое он производит на окружающих. Конни умела так изображать интерес к жизни человека, будто желает тому добра. Но единственное, что её интересовало — это прибыль, которую приносил бар. Это и то, что молодые работники мужского пола могли ей предложить в обмен на повешение заработной платы.

Раз в неделю она вызывала Тристана в свой кабинет, где заставляла его стоять и ждать, пока подпиливала свои акриловые ногти. Сегодня именно такой день. Кожа её декольте была усыпана веснушками, которые, казалось, спускались в глубокую ложбинку, образованную силиконовой грудью. Груди были прижаты друг к другу, и это было видно, так как она склонилась над столом.

— Как идут дела, Тристан? Тебя пока устраивают условия работы? — спросила Конни. Её голос хрипел из-за текилы и ментоловых сигарет.

Тристан тяжело вздохнул, раздраженный, что каждый их разговор звучал как предложение секса.

— Да, мэм. Мне нравится мой график работы.

— Ох, не называй меня «мэм». Ты выставляешь меня какой-то старой церковной леди, посещающей церковь. Я не твоя мама. Ведь так, дорогой?

— Нет, — Тристан подавил желание добавить «мэм» в конце ответа, — никак нет.

И каждый раз начиналась эта словесная игра, в которою Тристан научился искусно играть. Конни искала повод для беседы: что угодно, чтобы удержать его в поле зрения подольше. Она пыталась сохранять деловой тон, но это никогда не длилось долго.

— Тебе что-нибудь нужно, Тристан? Что-то, что я могу тебе предоставить? То, что поможет тебе лучше работать, конечно.

— Я вполне способен следить за запасами в баре, проверять удостоверения личности и смешивать более двадцати двух тысяч различных комбинаций спиртных напитков. Думаю, я с этим справляюсь.

Зная о её внутренней борьбе, Тристан улыбался и исполнял свою роль в игре, которую она затеяла. Хотя глубоко внутри он ненавидел то, что она рассматривала его только как симпатичного паренька, который приносит ей деньги.

— Кажется, да, — ответила она, отпуская его. — Проследи, пожалуйста, за тем, чтобы Ли поднялся сюда, когда придёт на работу.

Попрощавшись, он покинул кабинет, чувствуя облечение и одновременно отвращение, что снова пришлось участвовать в этой игре.

Все три часа своей смены Тристан изо всех сил пытался сосредоточиться. Его взгляд устремлялся в тот тёмный угол каждые несколько секунд в ожидании, что МакКензи материализуется прямо из воздуха. Он понятия не имел, что скажет ей. Всё, что приходило ему в голову, звучало по-детски и незначительно. Он знал лишь, что её появление вновь разожгло огонь внутри него, и ему нравился этот огонь.

Прошлой ночью во сне он видел лицо и слышал голос двенадцатилетней МакКензи Дюлейн. Всё это смешалось в поток образов. Его мозг помещал каждый образ в хронологическом порядке, что облегчало ему восстановление картин прошлого. Тристан видел её юное лицо, улыбающееся ему в тот момент, когда он забирался на их дерево. Он слышал её смех, пока гонялся за ней по комнате с недовольно квакающей лягушкой. Его видения переключились на их первый неловкий танец в школе, а дальше перешли к тому моменту, когда он впервые увидел её в бикини. И в самом конце — к их первому поцелую.

Он не был уверен, что сейчас знает, каким человеком она стала. Тристан был эгоистом и не знал, хочется ли ему испортить идеальные воспоминания новой, тёмной версией МакКензи. Она казалась такой суровой и беспокойной, как будто в жизни ей пришлось перенести тяжелые испытания. Что-то тянуло его к ней, как ночную бабочку притягивает пламя. В любом случае у него нет выбора. Если подумать, его у него никогда не было.

Он осмотрел угол еще раз. Никого. Он наблюдал, как Эрин передвигалась от столика к столику, а затем вернулась к бару с широкой улыбкой.

— Слава Богу, — произнесла она драматично, — мне не придется обслуживать сегодня Банди, — она схватила четыре бутылки пива и, уходя, повернулась:

— Она вся твоя.

Тристан нахмурился. Он проверил угол, который, как и в прошлый раз, оказался пустым. Тогда он осмотрел бар и обнаружил её здесь, что-то рисующую. Он сделал глубокий вдох и шагнул, чтобы встретиться с ней лицом к лицу. И не упустил того, что поверхность барной стойки сейчас украшало изображение его татуировки с якорем.

— Я должен позвонить в городскую службу по контролю граффити и сообщить о тебе.

— Что же тебя останавливает? — спросила Джосси, с вызовом приподняв бровь.

— Что же? Данное изображение, — сказал он, указывая на испорченное место на барной стойке, — напрямую связано со мной. Я могу быть в это втянут. Это приведет к бумажной волоките, нужно будет заполнить длиннющий документ. Далее надо будет взять этот документ и отвезти его в администрацию, чтобы зарегистрировать жалобу, отстоять очередь, проводя слишком много времени под светом флуоресцентных ламп и дыша при этом воздухом государственных учреждений.

— Воздух государственных учреждений? — уточнила Джосси.

— Да. Вдохи и выдохи людей, работающих на необразованного управляющего, которому помог получить работу его кузен. Они приносят в бумажных пакетах свои обеды и пьют разбавленный кофе, что наполняет воздух вонью и неудовлетворенностью. В обеденный перерыв они сидят в комнате, в которой пыль не вытиралась со времен президентства первого из Бушей, и хвастаются своей домашней жизнью, которая ещё менее насыщена событиями, чем их монотонная работа. Все эти чувства, слова, пыль, резкие запахи и вкусы соединяются в зловоние из сожалений о жизни, которую так и не довелось прожить, и о мечтах, которые давно позабыты. Воздух государственных учреждений.

Джосси просто таращилась на него, вникая в его многословную тираду. После нескольких секунд внутренних споров с самой собой, она решила продолжить разговор.

— Почему же ты просто не заполнишь форму онлайн?

— Я предпочитаю взаимодействие «лицом-к-лицу».

— Даже при том, что ты будешь окружен воздухом государственных учреждений?

— Даже при этом.

— Тогда, спасибо, что не доложил обо мне.

— Никаких проблем. Что я могу предложить тебе, Мак?

— Мак?

— Так я звал тебя, когда мы были детьми, — сказал Тристан, его взгляд осветился воспоминаниями.

— Меня зовут Джосси, — поправила она.

— Хорошо, Джосси, — согласился он, подняв руки в знак капитуляции. — Ром с колой?

— Да.

Тристан приготовил коктейль и аккуратно поставил его перед ней, как будто это не просто напиток, а подношение, которое должно было умилостивить её. Он наблюдал, как она закрыла маркер и убрала его в карман сумки. Девушка сделала глоток, напряженная тишина между ними становилась невыносимой.

— Что с тобой случилось? — спросил он ещё до того, как его мозг смог сообразить, как более тонко можно было подойти к этому вопросу.

— Прошлой ночью? — уточнила она.

— Нет, я имею в виду лето, когда нам исполнилось по четырнадцать лет.

— Ох, только не здесь, — попросила она, покачав головой.

— Когда? Где? — настаивал Тристан.

— Ты заканчиваешь в полночь, правильно?

— Да, — сказал он.

— Встретишься со мной в ресторане «Сити Дели».

Тристан заметил, что это не звучало как вопрос. Он кивнул.

Джосси допила коктейль одним глотком и оставила деньги на барной стойке. Она перекинула сумку через плечо и вышла на улицу. Ей надо было как-то убить три часа перед встречей с ним, и она размышляла, в какие неприятности она может вляпаться до этого момента.


***

Джосси сделала покупки в «Трейдер Джоес» и пошла по Шестой Авеню по направлению к парку. Тишина на улице казалась необычной для данного времени суток. Она заметила пару, которая выгуливала собаку. Они терпеливо ждали, когда их питомец обнюхает каждый дюйм мостовой. Пройдя квартал, она увидела двух трансвеститов в туфлях на четырехдюймовых каблуках, пытавшихся поймать такси. Им не очень в этом везло. Мимо пролетела группа подростков. Легко узнаваемый звук, издаваемый их досками, напоминал грохот поезда. Они подначивали друг друга на кикфлипы и олли на спуске с холма.

Джосси свернула в парк, игнорируя тротуар, чтобы насладиться травой под ногами. Огни ночного города просачивались сквозь ветки деревьев, покрывая её кружевным узором света. Ей нравился запах растений. Это пробуждало ностальгию о чем-то, едва уловимом в воспоминаниях.

— Привет, Гэвин. Как дела? — позвала Джосси, приближаясь к знакомой скамейке. Это было единственное место в парке, отмеченное её граффити.

— Стебельки! Давно не виделись! Ты изменяла мне?

Женщина кокетливо улыбнулась Джосси, демонстрируя зубы, которые напоминали мебельный гарнитур из разных наборов. Выражение лица Гэвин было непринужденным, но холод в её глазах неизменно напоминал об истине. Улица всегда найдёт искусный способ забрать твою жизнь, когда ты занят только тем, что пытаешься выжить. То, как она расположилась на скамейке, создавало впечатления, что эта женщина чувствовала сейчас себя как дома. Когда у тебя нет фактического адреса проживания, ты чувствуешь себя как дома, где угодно.

— Стебельки? — удивилась Джосси, садясь на противоположный конец скамейки. — И что это значит?

— Твои ножки, малышка. Они становятся длиннее день ото дня. Твои стебельки, — ответила она, пожимая плечами, как будто это было само собой разумеющимся.

— Ну, пожалуй, эта кличка лучше предыдущей.

— Почему? Тебе не нравилось, когда я называла тебя Перди?

Джосси состроила гримасу и потрясла головой.

— Нет! Это больше подходит деревенщине в рабочем комбинезоне, который безжалостно убивает людей.

Гэвин рассмеялась, этот тихий смех моментально скрыл резкость её черт и сделал снова похожей на юную девушку.

— Хорошо, если ты так на это смотришь.

— Я отметилась на новом месте в центре. На Пятой. Это заняло у меня два часа.

— Я должна проверить. У тебя сумасшедшие способности.

— Ты голодна? — спросила Джосси и достала батончик мюсли.

— Спасибо, — поблагодарила Гэвин, вскрывая упаковку и мурлыча от наслаждения вкусом шоколада.

— Вот остальное, — сказала Джосси, передавая четыре сумки с едой. — Ты передашь еду детям с городской площади?

— Как и всегда.

— Хорошо. Оставь себе, что тебе захочется, только постарайся, чтобы Саре достались желейные червячки. Она их любит.

— Конечно.

— Расскажи мне последние новости. Эти кретины полицейские всё ещё беспокоят вас? — спросила Джосси.

— Не. Шорти опять арестовали за купание в фонтане. Грегори передавал тебе сердечный привет, как всегда. Ким и Ким двинулись дальше по 163. И Логан…

— Выкладывай, Гэвин.

— Логан пропал. Я не видела его уже несколько недель.

Джосси вздохнула, расстроенная, что не может лучше заботиться об этих детях. С тех пор, как ей приходилось жить на улице, она очень привязалась к ним. Они заменили ей семью.

— Хорошо, если увидишь его, дай знать. Как твоя подружка?

— Бог его знает, Стебельки. Я слышала, что она уехала в Лос-Анджелес со своим новым парнем.

— Извини. Я думала, у вас всё сложится.

— Так и казалось. Вот, что случается, когда связываешься с бисексуалкой. Они, чёрт побери, никогда не знают, что им нужно, — Гэвин вздохнула. — Может, ей не нравилась её кличка?

— Что ж, а мне нравятся Стебельки, — сказала Джосси. — Может, мне тоже дать тебе кличку?

— А что не так с Гэвин?

— Я никогда раньше не встречала женского имени Гэвин.

Гэвин закрыла глаза, отвернулась от Джосси, её плечи напряглись.

— Всего лишь способ остаться анонимом на улицах. Это имя моего брата, — добавила она.

Джосси больше не давила на неё. Она знала, каково это, когда у тебя за плечами прошлое, которое ты бы не хотел заново пережить или пересказывать кому-либо. Они обе были отвергнуты обществом. Разница в том, что Джосси, наделенная свободой, с особой остротой чувствовала на себе отсутствие контроля и днем, и ночью. Сейчас они делили друг с другом этот клочок земли, место для сна, а также стремление выжечь их боль. В наступившей тишине обе ждали волшебника, который доставит им средства, избавляющие от боли и приносящие фармацевтический кайф.


Глава 4

Извержение

Из кратера все вылетает под давлением

— Привет, привет. Что я могу предложить вам сегодня?

Джосси с подозрением посмотрела на мужчину.

— Где Найджел?

— Он сегодня занят, но не смог лишить вас веселья. И он отправил меня позаботиться о вас.

— Откуда нам знать, что ты не коп? — спросила Гэвин.

Мужчина рассмеялся и подергал за край шляпы.

— Чёрт, я не коп. Ненавижу этих ребят, меня всего пару недель назад выпустили из карцера.

— Интересная история, — сказала Гэвин.

— Покажи свои сиськи, — велела Джосси.

— Что?

— Ты слышал её.

Мужчина встряхнул головой, но выполнил просьбу и поднял рубашку до подмышек. Джосси изобразила указательным пальцем круговое движение, и он покрутился. Девушки скептически его оглядели, но обе кивнули, показывая, что удовлетворены.

— Видите? Никаких жучков. Я не коп.

Гэвин достала из сумки конверт с деньгами и отсчитала крупную сумму. После убрала конверт глубоко в сумку. Мужчина внимательно наблюдал, но успел вовремя отвести взгляд.

Джосси протянула приготовленный платеж в обмен на упаковку таблеток. Она улыбнулась, предвкушая удовлетворение.

Когда покупка была окончена, мужчина продолжил стоять, медля. Джосси не понравился алчный блеск в его глазах. Казалось, он в волнении чего-то ждёт. Внезапно он схватил сумку Гэвин и бросился бежать.

— Эй, стой! — крикнула Гэвин.

Джосси вскочила со скамейки и побежала за ним. Она настигла его в два счёта и, догнав, вцепилась ему в спину. Они оба свалились на землю и клубком покатились с пригорка. По пути Джосси получила локтем в глаз. Когда они остановились, она оказалась сверху и крепко ухватила сумку.

— Отпусти, — прорычала она.

— Попробуй забери, — сплюнул он на землю.

Джосси пожала плечами и встала, прикидываясь пораженной.

— Ха, правильно, — он торжествовал.

Вдруг Джосси покачнулась и ударила его между ног. Он издал ужасный стон, согнулся пополам и отпустил сумку, перекатившись на бок. Джосси перекинула сумку через плечо и ушла.

— Сука!

— Меня зовут Банди, — победно отозвалась она.


***

Тристан сел за угловой столик в Сити Дейл. Официантка в стандартной униформе и ортопедической обуви, жуя жвачку, подошла принять заказ.

— Пока что только кофе, я кое-кого жду.

— Конечно. — Она закатила глаза и поплелась за его напитком.

Он вытащил книгу в мягком переплете из заднего кармана и открыл её на замусоленной странице. Читал текст, но к концу страницы осознал, что не помнит ни единого слова. Странное ощущение. Поэтому он вернулся в начало, внимательно вчитываясь в каждое слово и изредка поднимая голову на звук открывающейся двери, выискивая глазами Джосси. И каждый раз, видя, что её нет, продолжал концентрироваться на словах Эмиса о безудержной и нелицеприятной жизни Джона Сама. Вскоре он начал задаваться вопросом: а появится ли она вообще сегодня?

Его кофе появился перед ним, как только он о нём подумал, а официантка уже направилась к другому столику. Он обильно всыпал сахар в кофе и принялся помешивать, пока звон ложечки о чашку не стал его раздражать.

Джосси ворвалась в двери кафе, будто её преследовали. Взгляд на Тристана на излюбленном угловом диванчике принёс ей облегчение, чего она не ожидала. Она рукой почистила одежду, будто это могло вернуть ей презентабельный вид. И неторопливо двинулась мимо других столиков, оценивая посетителей. Урод, подумала она, когда толстый, лысеющий мужчина подмигнул ей бровями. Джосси послала его на три буквы и продолжила путь. У этих – роман, этот – гомик, там алкаш. А ведь она могла бы оказаться на его месте. Авантюрист, проститутка и таксист – закончила она свой осмотр.

Бросив сумочку на диван, Джосси уселась. Звон металлических банок объявил её появление. Плечи Тристана вздрогнули в удивлении, он даже не понял, когда перестал следить за дверью. Их глаза встретились над чашкой дымящегося кофе.

— Что случилось? — его лицо исказила тревога.

Джосси пригладила волосы. Она понимала, что нужно было заглянуть в туалет и привести себя в порядок, прежде чем идти сюда.

— А что? — небрежно спросила она.

— У тебя огромный красный синяк на щеке, и ещё один под глазом.

— А, это… я подралась.

— Какого черта? — громко спросил он, привлекая внимание всех в заведении.

— Успокойся, — произнесла она, утихомиривая его. — Со мной всё хорошо. Я просто была в парке с подругой, и какой-то урод попытался украсть у неё сумку. Я не позволила.

— Он тебя ударил?

— Ага, но я дала сдачи, — ответила она, ухмыляясь.

— Что ты делала в парке в такое время?

— Покупала наркотики.

Тристан не нашел, что сказать на её откровенность. Либо она совсем не знает страха, либо всё же достала наркотики.

— Ты голодная? — спросил он.

— Не очень, но немного поем, — пробормотала она, пока её глаза бегали по меню.

Официантка вернулась и со своей обычной улыбкой приготовила ручку, чтобы оформить заказ.

— Я буду фермерские яйца, — сказал Тристан.

— А я земляничный коктейль, бекон и кофе, — заявила Джосси, закрывая меню и не глядя на уходящую официантку.

— Одна канадская компания провела опрос и выяснила, что сорок три процента людей предпочитают сексу бекон.

— Канадские бекон или обычный бекон? — уточнила она.

— Об этом ничего не сказано.

— Ну, — подытожила Джосси, — между ними большая разница.

Тристан отпил немного кофе, пока они ждали, когда официантка принесет её напиток.

— Ты хочешь сказать, что обычный бекон на завтрак может быть лучше секса, а канадский не дотягивает?

— Да, именно так.

— Ты можешь сравнить его с каким-нибудь сексуальным действом или он совсем плох?

— Я могу променять минет на канадский бекон.

— Но ты ведь не получаешь никакого удовольствия от минета?

— Точно, — Джосси пожала плечами.

— Может, канадцы не подозревают, что у них получается?

— Вряд ли, просто они хреново делают бекон.

Тристан согласно кивнул. Когда официантка вернулась с заказом, Джосси бросила сахар в кофе и помешала его против часовой стрелки. Она развернулась к стене, чтобы прочитать текст, увековеченный там.

— Твоя работа? — спросил Тристан.

— Не скажу. Ты можешь сдать меня.

— Итак, — начал Тристан, не представляя, как закончить предложение.

— Итак?

— Тебя не было почти девять лет. Почему ты не помнишь меня? Почему тебя все считали мертвой? Как ты здесь оказалась?

Джосси смотрела чуть выше его головы, будто там высвечивались вопросы, и она выбирала, на какой из них отвечать первым.

— Ты из Нового Орлеана? — спросила Джосси.

— Да, — ответил Тристан.

— Слушай, я не могу разговаривать об этом. Судебные дела. Бла-бла-бла. Моя безопасность. Бла-бла-бла. Хотя о чём я? Я не могу тебе ничего толком рассказать, потому что ничего не помню.

Тристан жестом попросил её продолжать, глядя на неё завороженным взглядом и путешествуя по чертам её лица — от светло-карих глаз по пологому носу, пока не добрался до губ. Когда она начала говорить, Тристан оказался пленен её историей.

— Мы с отцом покинули Луизиану из-за того, что он нашел новую работу в Бруклине. Мы шесть недель прожили на съемной квартире, потом что-то случилось, и хозяйка заметила, что мы пропали. Через три дня тело моего отца нашли в водах ближайшей гавани, а через некоторое время какой-то мужчина обнаружил меня на станции метро, где я грохнулась в обморок. Очнулась я в больнице, ничего не помня, в окружении ФБР.

Тристан заметил, что она не рассказывает, а будто читает по бумажке. В её голосе не было эмоций, никакого выражения.

— Амнезия.

Появилась официантка, принесла им кофе и удалилась, не интересуясь их разговором.

— Да, амнезия. Ретроградная диссоциативная амнезия, — пояснила она, повторяя неоднократно слышанный медицинский термин. — Я понятия не имею о том, что произошло в Нью-Йорке. Врачи говорят, что, возможно, никогда не вспомню.

Тристан подумал.

— «Ретроградный» значит, что твои воспоминания затерялись, но теоретически ты можешь всё вспомнить. — Джосси кивнула. — «Диссоциативный» — произошедший, вероятно, в результате какой-то психологической травмы.

Джосси, избегая его взгляда, пожала плечами. Они одновременно потянулись за сахаром и случайно соприкоснулись пальцами. Тристан отстранился, жестом уступая Джосси. Она насыпала сахар и передвинула сахарницу к нему.

— Ты доктор, притворяющийся барменом? — спросила она.

— Нет, я много читаю, — проговорил он и осознал, что это утверждение ничего не объясняет. — У меня очень хорошая память, я запоминаю всё, что когда-либо читал.

— Мм, — протянула она. — Мы противоположности.

Тристан кивнул, немного разочарованный причиной её заявления. Он полагал, что амнезия — её способ справиться с чем-то кошмарным, настолько ужасным, что мозг отказывается это воспринимать. У неё не сохранилось воспоминаний и из их общего детства. Она не помнила самое счастливое время её жизни, семью, друзей, даже его. Он же всё помнил с мучительной ясностью.

— Двадцать пятое августа, — начал Тристан, взгляд Джосси мгновенно направился к нему. — Тело, найденное в Гудзоне, принадлежало Эрлу Дюлейну, сорока одного года, недавно переехавшему из Нового Орлеана в Бруклин. Дюлейна объявили в розыск как пропавшего без вести три дня назад после заявления арендодателя. По словам полиции штата, тело в реке обнаружил рыбак, однако место смерти Дюлейна не установлено. Четырнадцатилетняя дочь Маккензи Дюлейн считается пропавшей без вести. Тридцать первого августа в Центральном парке нашли тело девушки четырнадцати лет. Власти не разглашают личность бруклинской девушки, но скорее всего это МакКензи Дюлейн, пропавшая девять дней назад. Полиция не смогла найти никаких родственников девушки. На теле не было никаких видимых повреждений, и пока нет никакой информации относительно подозреваемых или мотива.

Джосси быстро заморгала, осознав, что задержала дыхание, сосредоточившись на словах Тристана.

— По документам вы оба были убиты, но никакие детали не разглашались. Так как родственников у вас не было, школа провела поминальную службу. Твоя фотография висела на стене, и мы рассказывали о тебе истории, — закончил Тристан.

Джосси заметила приближающуюся официантку и обрадовалась отвлечению. Развернув салфетку, она стала тереть испачканные пальцы, молча проклиная угольный карандаш и грифель. Как бы она ни старалась, темная грязь оставалась на простынях и под каждым ногтем, отчего она выглядела вывалявшейся в грязи. Она даже не обращала внимания на полосу зеленой краски на рукаве, которую она удалит позже. Официантка поставила перед ними тарелки и снова исчезла, незамедлительно возвратившись с молочным коктейлем Джосси.

— Я ненавидел ту фотографию.

— Почему?

— Они использовали фото из школьного альбома.

— И? — спросила она немного разочарованно.

— Мы подрались в тот день, поэтому на фото ты даже не улыбалась. Была похожа на печальный призрак, преследовавший меня, и я вынужден был смотреть на тебя такую каждый раз, когда проходил мимо.

Джосси съела кусочек бекона и замурчала от удовольствия. Она была чересчур эмоциональна из-за их предыдущего разговора.

— Из-за чего мы подрались?

Тристан улыбнулся той подлинной улыбкой, которую Джосси хотела увидеть. Он положил вилку на стол и отхлебнул кофе.

— Я нашел у тебя в комнате рисунок другого парня и разозлился.

— Приревновал?

Тристан кивнул.

— Я разорвал его на мелкие кусочки.

— Я надеюсь, что дала тебе сдачи.

— О, это мягко говоря. Ты не разговаривала со мной три дня. Рекорд для нас.

Джосси покачала головой и задумалась, была ли она ханжой или он так пытался защищать их добродетель. Тристан заставил её немного нервничать, рассказывая о своих воспоминаниях. Он смотрел на неё, будто пытался взломать секретный код, сломать заслонки и понять её. Она никого никогда не хотела так, как хотела его, но не хотела рисковать, открывая ему, насколько она сломленная.

Она пыталась обмануть себя, убеждая, что это лишь физическое желание, и прикрыла глаза, представляя, как он врывается в тиски её бедер. Её разум тут же потерялся в фантазии, где она касалась и пробовала его плоть.

Тристан прокашлялся, напоминания Джосси, что они ведут разговор. Будто бы пойманная на месте преступления с видениями в голове, она опустила взгляд в тарелку. И пробормотала, отвлекая его внимание:

— ФБР сменили мне имя и увезли на другой край страны. По их словам, ради безопасности, — закончила Джосси, закатывая глаза при мысли о её безопасности.

Между ними установилась тишина. Джосси ела, а Тристан сидел ошарашенный.

— А потом? — спросил Тристан.

— Что потом?

— Это было восемь лет назад, — пояснил Тристан.

— Я не буду утомлять тебя рассказом о том, как живут в приемной семье, Тристан. Представь кошмар и увеличь его в десять раз. Употребление алкоголя и наркотиков не способно вытравить это.

Джосси отправила в рот очередной кусок бекона. Она тщательно пережевала, прежде чем взглянуть на Тристана. А тот так и сидел остолбеневший.

— Я и не знал. Никто не знал.

— Так и работает программа защиты свидетелей.

Джосси продолжила есть, пока Тристан наблюдал за ней. Он нехорошо себя чувствовал. Вдруг черная тень опустилась на их стол.

— Джосси, где ты пропадала, девочка?

Пара посмотрела на негритянского мальчика, опирающегося на их стол. Джинсовая куртка прикрывала его грязную футболку, а из-под шапки торчали косички. Он улыбнулся Джосси и подмигнул ей.

— Грегори, в чём дело, малыш?

— Да так. То то, то сё. Как дела? Давно не виделись. Но мы постоянно твои передачи.

— Я в порядке.

Джосси опустила голову и принялась сосать соломинку. Ей не нравилось, что Тристан слышал этот разговор.

— Ты, похоже, очень занята.

Грегори посмотрел на Тристана, склонив голову и выражая неодобрение.

— Где твоя сестра? — спросила Джосси.

— Перестань менять тему, красотка. Я пытаюсь закадрить тебя.

Джосси покачала головой и отставила молочный коктейль.

— Когда я вернусь в свои четырнадцать, у тебя это может получиться.

— Может мне и четырнадцать, но я лучше, чем он, — отозвался Грегори, указывая на Тристана.

— Тристан, это Грегори, Грегори — Тристан, — представила их Джосси.

— Приятно познакомиться, Грег, — Тристан вытер руки и протянул одну из них мальчику.

— Вот дерьмо, — прошептала Джосси.

— Грег? Ты сказал Грег? Разве эта невероятно сексуальная женщина назвала меня Грегом? Нет, она сказала Грегори, три слога. Или дураку вроде тебя трудно запомнить так много информации?

Джосси захихикала, прикрыв рукой рот.

— Гре-Го-Ри, — повторил мальчик по слогам, глядя на Тристана. — Где ты нашла этого клоуна?

— Прошу прощения, Грегори, — заговорил Тристан, спасая Джосси от ответа. — Мне жаль.

— Надеюсь.

— Отличная куртка. Гэвин её тебе дала? — спросила Джосси.

— Да. Она из неё выросла. Куртка старая и отдаёт деревенщиной, но я не собираюсь жаловаться.

— На самом деле это винтажная куртка Леви. Там стежок внизу ярлычка и карманы на груди. Приблизительно 1971 год, — сказал Тристан.

— Ты серьёзно? Это всего лишь куртка, — простонал Грегори. — Джосси, вот почему ты выбрала его? В смысле, почему не меня?

— Потому что комендантский час запрещает тебе появляться на улице между десятью вечера и шестью утра по будням, — заявил Тристан, весьма довольный собой.

— Это неважно, если дома у тебя нет, — ответил Грегори, подмигнул Джосси и был таков.

— Ничего себе, — Тристан улыбнулся. — Он… колоритный.

— Расистские шуточки?

— Что? Нет! Джосси, я бы никогда… — сказал он, роняя вилку на стол.

— Да я знаю, просто смешно наблюдать за твоей неловкостью.

Джосси подмигнула, доедая последний кусочек бекона.

— Он бездомный?

— Грегори больше любит фразу «без определенного места жительства».

Тристан кивнул.

— Все твои друзья такие?

— Он не друг, просто знакомый ребенок.

Тристан заметил, что её поведение мгновенно изменилось. В её голосе и позе появилось какое-то напряжение. Тема была закрыта.

— Итак, ты видела меня в ту ночь в переулке.

Джосси неосознанно поправила толстовку и кивнула.

— Моя? — спросил он, узнавая красную строчку на рукаве.

— Да, ты оставил её на аллее.

Тристан взвесил варианты и обдумал, на какие вопросы он может получить ответы, не спрашивая напрямую. Сделав выводы, он решил довольствоваться тем, что уже узнал. Потребуется время, чтобы пробить брешь её одиночества.

Тристан не верил в судьбу. Всегда находились научные, математические или логические объяснения. Тот факт, что МакКензи Дюлейн сидела перед ним, жуя бекон, не укладывался у него в голове.

Тристан лежал в постели после встречи с МакКензи и пытался собрать пазл из того, что узнал о сломленной девушке. Раньше воспоминания о ней отдавались жгучей болью в груди. Он провел несколько лет жизни, изнывая от любви к МакКензи. Прежде чем чернила покрыли его кожу, там была МакКензи. Те времена, когда он знал, кем он был и чего хотел, когда жизнь была полна возможностей, неизменно связаны с МакКензи.

Она потеряла всё. Тристан знал, что она будет оберегать себя от большей боли. Девушка была красива, полна тайны и сексуальности. Он понимал, что не мог всё вернуть к тому, на чем они остановились, но жаждал её. Тристан выключил свет и уставился на серый потолок, размышляя, как же он смог её найти.

В двадцати двух кварталах от него Джосси фиолетовым маркером разрисовывала знак остановки. Скрип фломастера по металлу успокаивал её. Так же, как и свои подписи по всему городу. Даже если она чувствовала себя никем, эти отметины доказывали её существование. Просто чтобы оценить, как это будет выглядеть, она дописала туда же имя Тристана, отступила на шаг и полюбовалась, как их имена смотрятся рядом. Она улыбнулась и направилась в сторону дома. В ту ночь она заснула, завернувшись в чёрную толстовку мальчика, который когда-то её любил.


***

В доме на улице Левант Морт пробрался в офис соцобеспечения и быстро взломал компьютерную систему. Его не остановила устаревшая система защиты информации паролем. Собрав все необходимые сведения и настроив возможность обращения к системе удаленно, он начал охоту.

Он устал от этой погони. Если б он был идиотом, то сложил бы руки и помолился, чтобы это дало ему какую-то подсказку, направление. Но это путь для придурков, которые верят в высшие силы больше, чем в себя.

Морт так долго занимался этим делом, что и в постели его мысли возвращались к этой задаче, ни на секунду не давая ему передышки, даже во сне. Он бы многое отдал, чтобы избавиться от этой проблемной девушки.

Морт ещё не предупредил Молони о своем местонахождении. Он не хотел подавать тому надежду, пока не найдет ничего конкретного. Узнать, что девушка еще жива, было удачей. А вот выяснить, куда её направили, стало мучительным и кровавым мероприятием.

После сложных манипуляций он, наконец, смог открыть нужное окно. Курсор мигнул в строке поиска. Пальцы Морта быстро пробежались по клавиатуре, набирая имя, которое он заполучил такой высокой ценой. Он был близок.

Нажав на «Enter», Морт улыбнулся: Джосси Бэнкс. Найден один результат.


Глава 5

Спутник

Все выводят на орбиту инородное тело

Моника Темплтон, ростом всего лишь полутора метра, решительно приблизилась к полуразрушенному зданию. Она жила не в этом районе, но часто здесь бывала. Должность социального работника забрасывала её в разные уголки и трущобы этого города. Её не ограничивали ни религия, ни раса, ни социальный статус. Её работа включала всех и каждого. Поэтому она и выбрала эту профессию. Моника полагала, что каждый заслуживает долгую и счастливую жизнь.

Правда, приемы на дому не всегда были приятны, но это часть работы, которую приходилось выполнять. Детей нужно навещать по месту жительства, чтобы удостовериться, что о них заботятся и они обеспечены всем необходимым. За долгие годы работы она привыкла быть морально готовой ко всему и ничего не принимать на веру. Моника научилась видеть то, что скрывалось, по всяким мелочам и поведению. Короче, она многому научилась на своих ошибках

Моника улыбнулась трем девочкам, прыгающим через скакалку на тротуаре. Пластиковые заколки на концах косичек подпрыгивали в такт, а девочки напевали веселую песню. Они весело смеялись, когда цеплялись за скакалку, и тут же начинали сначала. За ними из окна второго этажа, оживленно разговаривая, наблюдали две курящие женщины. Обе были поглощены беседой, но одна из них обязательно следила за детьми. На крыльце сидели четверо мужчин, они чувствовали себя комфортно и не обращали внимания на Монику.

— Извините, — громко сказала она, заглядывая каждому в глаза, но ни один из них не шевельнулся. — Эй, прошу прощения, — повторила она громче, привлекая к себе внимание.

Один мужчина встал, его рубашка в рубчик прильнула к мышцам. Он носил три золотых цепочки и чистые кроссовки. Такой типаж был знаком Монике.

— Мы услышали вас и с первого раза, — произнес тот, подходя ближе. — Что вам здесь нужно?

— Это моя работа. Пожалуйста, освободите мне проход. Я ценю весь ваш бандитский облик, что вы тут развели, — сказала Моника, махнув рукой в сторону его тела, как хозяйка положения, — но у меня нет на это времени. Принимая во внимание твоё неуважительное отношение и то, что ты оставляешь за собой матерей-одиночек, ну-ка прочь с дороги, пока я не продырявила твой череп каблуком.

Громкий смех пронесся за их спинами, но Моника старательно удерживала взгляд мужчины, хоть у неё затекла шея.

— Мне есть, чем заняться, — сказал он.

Несколькими секундами позже он отошёл в сторону. Остальные пошли за ним.

Легкий стук в дверь заставил Джосси встать с пожарной лестницы. По терпеливому стуку было понятно, что это не Алекс. Она подошла к двери и спросила через толстое дерево:

— Кто?

— Твой друг — Моника, — пропела женщина из-за двери.

Джосси закатила глаза и, открыв, жестом пригласила её войти. Ей сразу захотелось напиться и выставить заслонку между ними из психотропных веществ. Моника тут же села за маленький кухонный стол. Она выдувала пузыри из своей жвачки. Джосси не нравилось, как Моника выглядела в её квартире: идеальное маленькое тело среди разномастной мебели и облупленных картин. Если б не нормативы поведения, Моника бы незамедлительно протерла бы стул антибактериальной салфеткой. Наверняка, те лежат у неё в сумочке.

— У меня нет друзей, — напомнила Джосси, занимая место напротив и скрещивая руки на груди.

Джосси считала себя одиночкой, избегая отношений и вообще людей. Общение требовало слишком больших усилий. Обычно истинные намерения скрывались за фальшивыми улыбками и приветственными рукопожатиями. Джосси не нравилось, что её оценивали по числу друзей, которых она имела или, как в её случае, не имела.

— Может быть, ты и не мой друг, но я точно твой. Как и Алекс.

Джосси ненавидела, как Моника смотрела на нее с жалостью и чувством вины. Лицо женщины хоть и улыбалось, но в нем явно читалось кающееся выражение. Интересно, всегда ли у неё такое лицо, или только когда она рядом. Они сидели в обычном противостоянии: каждая пыталась разгадать намерения другой. Моника понимала, что этот визит ничем хорошим не закончится — слишком уж враждебно была настроена Джосси. Это бросалось в глаза по лицу девушки.

Джосси смотрела в окно, в надежде, что Моника уйдет. Не повезло. Она видела сожаление в ответ на свой гнев. Лицо Моники было непроницаемым для других, но Джосси умела видеть сквозь маски.

— Что вам нужно?

— Я была здесь неподалеку.

— Я в порядке.

— У меня отменилась встреча, так что я решила проведать тебя. На людей нельзя полагаться. Я приехала сюда в оговоренное время по предварительной записи только чтобы узнать, что они в Оклахоме. Честное слово.

— Жаль, что вы зря потратили время. Но лучше вам поскорее убраться отсюда, пока ваш автомобиль не угнали.

Джосси не имела ничего особого против Моники, но и не пылала к ней восторгом. Как государственный социальный работник Моника не имела никаких обязательств перед Джосси уже четыре года. Джосси полагала, что чувство неудачи всё же возьмёт верх, и эта женщина так же исчезнет из её жизни, как и остальные. Но пока она продолжала следить за Джосси.

— Ты всегда говоришь, что у тебя все отлично. Как обстоят дела на самом деле? Ты работаешь? Ходишь в школу?

— Нет и нет.

Моника откинулась на колченогом стуле и скрестила лодыжки. Носком ботинка она стучала по полу, обдумывая, как далеко можно зайти сегодня.

— Джосси, тебе нужно хотя бы обдумать устройство на работу, нужно определиться, чем ты будешь заниматься. Это, конечно, чудесно, что ты целыми днями сидишь в окружении своих картин и ловишь кайф. Я бы тоже с удовольствием проводила бы дни напролет за чтением романов и поедая бисквиты, но я живу в реальной жизни. И понимаю, что так жить невозможно.

Джосси вскочила со стула, набрала в стакан воды и выпила одним махом. Она чувствовала себя, как в клетке, удерживаемая ответственностью непонятно за что. Вода её не успокоила, и она повернулась к Монике.

— Почему невозможно? Если чего-то хочешь — просто сделай. Конечно, твой зад перестанет протискиваться в двери, но ты будешь счастлива. Так что вперёд за растягивающимися панталонами и бисквитами. Не бойся мечтать.

Джосси опять отвернулась от неё и уставилась на плитку над раковиной. Она представила себе буйное переплетение ярких штрихов на поверхности плитки.

— Я знаю, что ты получила большое наследство. Но нельзя постоянно жить только сексом и наркотиками. Со временем это тебя убьет, — сказала Моника, проигнорировав высокопарные заявления Джосси.

— Я именно на это и рассчитываю.

— Ты не хочешь этого, — упорствовала Моника. — И я не понимаю, почему ты живешь здесь, если можешь позволить себе гораздо больше. Выберись отсюда и сделай что-нибудь. Принеси какую-то пользу обществу.

Джосси резко развернулась и выразительно взмахнула руками.

— Такую же, как оно принесло мне?

Её слова сочились ядом, который достиг цели. Моника вздрогнула, но попыталась скрыть сочувствие, которое так ненавидела Джосси. Она помнила их первую встречу. Моника улыбалась во весь рот и раскрыла объятия, а стеснительная Джосси обняла её за талию. Во время их разговора Джосси не отрывала взгляд от линолеума на полу, тогда она была тихая и спокойная.

— Привет, Джосси. Я Моника. Мне поручили твое дело. Я очень рада тебя видеть, — говорила она молчаливой девушке. — В твоём деле говорится, что ты год назад потеряла мать и практически сразу отца.

Джосси посмотрела на нее и пожала плечами:

— Ну, если в деле так говорится.

— Я так сожалею, дорогая. Я понимаю, что я никогда не смогу их заменить, но обещаю, что сделаю все возможное, чтобы ты чувствовала себя отлично. Договорились?

— Хорошо.

— Что ты можешь о себе рассказать.

— Меня зовут Джосси Бэнкс, — заученная фраза.

— У тебя есть какие-то хобби? Какую музыку слушаешь? Есть мальчик? Фанатеешь ли от кого-то из звёзд сцены? Я просто обожаю Мэтью Фокса из Лоста.

— Не знаю.

— Хорошо, Бэнкс, — Моника полистала какие-то бумаги и опять улыбнулась. — Ты будешь жить в женском общежитии, пока мы не подыщем тебе что-то постоянное. Там будут психологи, которые смогут помочь тебе в любой момент. Возможно, они помогут тебе открыться и рассказать побольше о твоем прошлом. Это не больно. Правда.

Милая застенчивая девочка за восемь лет превратилась в циничную женщину, что очень печалило Монику, но не удивляло, учитывая весь ужас, который довелось пережить Джосси. Но в глубине души она надеялась, что в жизни её подопечной настанет светлая полоса.

Моника порылась в сумке и выложила на стол бумаги.

— Я принесла тебе брошюры художественных школ. Посмотри их, Джосси. Ты очень талантливая, тебя могут взять туда. Правда сначала тебе стоит протрезветь.

Джосси взяла брошюры, даже не взглянув на них.

— Я не думаю, что гожусь для получения образования. У меня проблемы с авторитетами.

— Это верно, если ты будешь продолжать разрисовывать город граффити, ты можешь попасть в тюрьму. Вот тогда ты точно столкнёшься с авторитетами и мерзкими оранжевыми комбинезонами.

Джосси улыбнулась.

— Это красиво, но нелегально. Если сумма ущерба будет большой, то это уже будет уголовным преступлением.

— Я знаю.

— Тогда почему ты не направишь свою энергию на что-нибудь легальное?

— Потому что имею я вашу легальность, — прорычала Джосси, плюхаясь на диван.

Последующее молчание было немного неловким, однако Джосси могла его выдержать. А вот Моника нет.

— А что насчет группы поддержки в центре помощи? Ты же была там недавно? Я слышала, руководитель там душка. И он большая шишка на факультете Искусств Университета Сан-Диего. У вас должно быть много общего.

— Нет, я не была там. Я не хочу слышать истории людей об их ужасном детстве, не хочу слышать сравнений с моим детством. Я не желаю их жалости, я и от тебя её достаточно получаю. И кто в наше время использует слово «душка»? Кроме того, я не ем три раза в день. Я занимаюсь сексом с незнакомцами, со многими незнакомцами. Я не занимаюсь спортом и знакома с парочкой наркодилеров, — она сделала паузу и затаила дыхание. — И вообще, тебе разве не нужно посетить какого-нибудь нуждающегося в спасении ребенка?

Моника отвела глаза, встала и вышла, не ожидая извинений. От холодной, как лед, Джосси не стоит ждать сожалений. Ранящие слова уже произнесены и достигли цели. Моника всегда страдала из-за Джосси, хотя и старалась исправить свои ошибки. Она заслужила подобное отношение. Удерживая слезы, она сбегала по лестнице от первого и последнего ребенка, которого она когда-либо подводила.


***

После длительного и тяжелого рабочего дня, Моника сидела на высоком табурете, потягивая коктейль. В помещении играла тихая музыка, разбавляя окружающий шум разговоров и звон стекла. Помещение было декорировано красным деревом, как будто располагалось внутри гигантского ствола. Свет настенных бра и люстры отливал золотом на шоколадном полу.

Она задержала дыхание и выдохнула весь негатив из легких. Иногда хорошо побыть в одиночестве. Моника наслаждалась ощущением, как алкоголь просачивается в кровь, даря отрешенность от работы. Такие дни, как сегодняшний, объявляли войну её позитивному мировоззрению. Никакая медитация не может справиться со страхом, с которым она столкнулась у Джосси. Джосси разбивала все попытки Моники вмешаться. А Моника позволяла ей это.

По позвоночнику пробежал холодок, когда она почувствовала чей-то взгляд. В застоявшемся воздухе помещения он ощущался как ветер, через кожу проникающий в её душу. Моника подняла взгляд от кубиков льда в бокале и встретилась с поразительными голубыми глазами.

Он был очень красив — широкоплечий парень с волнистыми белокурыми волосами. Его загорелая кожа сияла под светом ламп. Джинсы выглядели мягкими и поношенными. Он медленно и уверенно прошествовал к ней, садясь рядом на табурет.

— Привет, — сказала Моника.

— Привет. Похоже, тебе нужно ещё выпивки.

Его низкий голос вызывал дрожь внизу живота.

— Я обычно не беру ничего от незнакомцев.

— Меня зовут Робин Нетли. Но друзья зовут меня Роб.

— Моника.

— Отлично, дорогая. Мы больше не незнакомцы.

Моника улыбнулась и покачала головой. Его обаятельное представление и тягучий южный акцент подействовали на неё, как на впервые влюбившуюся неопытную школьницу. Дальше последовал легкий и ненавязчивый разговор о спорте, переезде Роба в большой город, но не о работе. Беседа была как глоток свежего воздуха.

— Повторим, — предложил Роб.

Это было что-то типа игры Моники, чтобы убедиться, что он её слушал. Она встречала огромное количество мужчин с безупречной улыбкой, которые просто кивали в ответ на её непрестанную болтовню. Но ни один из них в действительности не слушал её. И после некого объема информации она требовала повторения. Проверка на внимание и трезвость. И Роб каждый раз справлялся и даже предложил ей самой пройти этот тест.

— Итак, вы не знаете, кто такой Майкл Корс, никогда не слышали о секстинге и ваш любимый фильм — Побег. Но не ремейк, а 1972 года со Стивеном МакКвином.

— А вы внимательная.

— Конечно. Я ведь женщина. Мы умеем делать много дел одновременно. Я, наверное, даже лучше многих. Это стоило бы поместить в мою должностную инструкцию. Теперь ваша очередь.

— Ну, что ж. Вы никогда не были в Миссисипи, — заговорил он, хмурясь и положив руку на грудь, будто это ранит его в самое сердце. — Вы любите запах лака для ногтей, ваша мама бухгалтер и вы любите гулять на набережной во время заката.

— Всё верно, — улыбнулась Моника, используя свой лучший южный акцент.

— О боже, мадам, как хорошо, что вы красивы, потому что ваш акцент просто ужасен.

— Что? Этого не может быть. Я смотрела «Унесенных ветром», по крайней мере, сто раз.

— Тогда, я думаю, вся армия конфедератов только что перевернулась в могилах.

Моника рассмеялась, перед тем как опустошить очередной бокал. Прекрасное ощущение — быть в центре внимания такого красивого мужчины, ей очень повезло. Она флиртовала, пуская в ход все свои возможности, касаясь его предплечья и осторожно поправляя декольте. Она давно не была на свиданиях после неудачных встреч в прошлом году. Но она чувствовала, что этот человек стоит того, чтоб нарушить свои правила.

Вскоре он извинился и отлучился на несколько минут. Она тем временем вытащила зеркальце и внимательно посмотрела на себя. На нее смотрели уставшие глаза, и она всеми силами постаралась поправить макияж.

— Не хочешь уйти отсюда, дорогая? — раздался тихий голос возле её уха, когда его руки оказались на её бедрах.

Она чувствовала его присутствие за своей спиной, его теплое дыхание на своей шее, мягкое поглаживание пальцев.

Без единого слова она кивнула и просигналила бармену, чтобы тот принес счёт. В полной тишине они сели в машину, но это была комфортная тишина. В её скромной, но безупречно оформленной квартире, они обсудили её желание изменить мир и его желание его разрушить.

Моника восторгалась его рисковым отношением к жизни и протяжным произношением. После часов разговоров они целовались, тесно переплетаясь телами, так что даже не хватало воздуха. Когда утром солнечные лучи пробились сквозь шторы, Моника Темплтон влюбилась. Она не знала, что это может быть так легко.


***

На другом конце города Тристан вырвался из плена сна. Он перевернулся на бок и ощутил книгу под своей спиной. Он потянулся, вытащил её и отметил страницу. Интересно, могли ли острые диалоги и методичный сюжет вызвать фантастические сны о сексуальных намеках и прелюдии с Джосси в шикарном лимузине. Тристан спокойно мог представить, как она оседлала его колена и положила руки ему на макушку. Мягкий свет освещает её лицо, а тёмные окна загораживают от всего остального мира. Он даже мог слышать её голос, воспевающий его имя от удовольствия. Тристан застонал от воспоминаний и проигнорировал свой утренний стояк

Сегодня он работал в первую смену, так что он скоро её увидит. Он запустил пальцы в волосы, дурацкая привычка, появившаяся несколько лет назад, вот только волос у него сейчас не было. Пару недель назад ему захотелось перемен, и он побрился наголо. Легкая голова, но зато не осталось способа снять стресс. Его рука прошлась по пушку, но это не давало нужного эффекта.

В теории, это преображение должно было сделать его неузнаваемым для бывших деловых партнеров. Эти люди оказались испорчены Фионой и манипуляциями её отца, не говоря уже о том, что знали все его секреты. Когда Тристан решил отойти от дел, он думал, что они придут за ним, но, видимо, переоценил свою ценность. Однако продолжал спать с куском холодной стали под подушкой.

Ухмыляясь в потолок, Тристан размышлял, как бы отреагировал его напыщенный отец на чёрный ствол, который не раз спасал ему жизнь. Он представил себе, как заворачивает в семейное поместье на Импале 1967 года, уничтожая аккуратные кусты. Выставив напоказ свою татуированную кожу, он бы попёр напролом, чтобы воссоединиться с семьёй. Его бедную покладистую мать точно хватил бы удар, а отец вызвал бы полицию до того, как признал бы в нём сына. Тристан рассмеялся над нелепостью ситуации.

Иногда он скучал по ним. Он скучал по маминым объятиям и по тому, как она распевала церковные песни, пока готовила ужин. Хотя он всё прочитал, но всё равно скучал по библиотеке отца и по их послеполуденному «мужскому времени», которое они проводили за рыбалкой или просмотром футбола. Кантри-певец Кинки Фридман говорил: «Счастливое детство — худшая подготовка к жизни». Сейчас Тристан был согласен с этим утверждением. Он не был готов ни к чему подобному.

Его вновь охватило беспокойство за Джосси. Его сердце колотилось от желания увидеть её, прикоснуться к ней. От жажды движения, деятельности, Тристан вскочил с кровати. Он натянул шорты и футболку, стараясь не встретить в зеркале свою рожу. Зашнуровал кроссовки и потянулся перед выходом на улицу. Утро на побережье Калифорнии так отличалось от утра дома. Воздух был прохладный и освежающий. Он услышал отзвук своих шагов: слева, справа, слева, справа. Он выбросил все мысли из головы и быстро побежал, штурмуя каждый холм, пока его легкие не завопили от недостатка кислорода.

Его взгляд выхватывал каждое граффити. Каждая красочная картина, каждая неразборчивая строка напоминала о ней. Интересно, какая из них нарисована Джосси? Когда он вернулся к себе в район, то чувствовал себя изможденным и опустошенным.

Мимо прошла молодая пара. Они держались за руки и раскачивали их, как будто никакая сила не могла уничтожить их любовь. Они не обратили никакого внимания на запыхавшегося и отдувающегося Тристана.

Легко было представить себе другую жизнь, вообразить альтернативную вселенную. К этому моменту он бы уже закончил колледж и поступил на юридический. И семья гордилась бы им.

Его родители всегда одобряли мечты. Долгое время Тристан мечтал о МакКензи. Каждый раз, когда он представлял себе светлое сияющее будущее, она была рядом с ним.

Тристан всегда был способным учеником, примером для других. Он подучил ленту научной ярмарки, академические награды и стипендии в престижные вузы страны. Он никому не рассказывал о своих достижениях, ни завистливым одноклассникам, ни обожающим учителям, тайно обсуждающим его успехи. Это был его туз в рукаве, гарантия будущего. Но когда пришло время обналичить фишки, он сбросил их все ради любви девушки. Возможно, если бы МакКензи не оставила его тогда в окружении печали и боли, он никогда бы не познакомился с Фионой Молони. И не оказался бы втянут в жизнь Фионы и её нечестивой семьи. Он бы не стал тенью себя прежнего.

Пусть его и ввели в заблуждение, все неудачные решения он принимал самостоятельно. Он не обвинял МакКензи или её отца. Сейчас он понимал то, чего не мог понять ребёнком. Отец МакКензи просто хотел лучшего будущего для своей девочки. Он тяжело переживал потерю жены, и ему нужно было дистанцироваться от всего знакомого. Он обрёк их в попытке спасти.

Тристан поднялся в квартиру, перешагивая через ступеньки. Он подумывал о холодном душе, после которого хотел завалиться в постель и грезить о Джосси. Но возможность увидеть её во плоти хорошо мотивировала. Так что он сегодня будет на месте за полчаса до начала своей смены.


***

Джосси направилась в «Тёмную комнату», зная, что Тристан работает уже пару часов. Она шла по тротуару, огибая других прохожих. Она спускалась с холма, наблюдая, как солнце исчезает в заливе. Оранжевые блики выглядели как пламя на глади воды. Скоро настанет ночь, и фиолетово-синее небо надежно укроет её. Джосси повернула за угол и вздохнула от увиденной картины.

Тристан опирался на стену, куря сигарету, будто это последняя перед казнью. Он прищурил глаза при вдохе, а длинными пальцами свободной руки отбивал ритм на бедре. Закончив, он бросил сигарету на дорогу, та покатилась под уклон и скрылась из виду. Джосси подошла ближе, привлекая его внимание.

Его губы изогнулись в подобии улыбки, когда он увидел её. Каждый изгиб её тела манил его, его тянуло к ней каждой клеточкой тела. Без свободной толстовки она прекрасно выглядела, он мгновенно почувствовал знакомый зуд похоти.

Молча Джосси приблизилась к нему, схватила за руку и потащила за собой. Она не испугалась выражения изумления на его лице. Они нырнули в переулок, и она толкнула его к стене. Её маленькие неистовые руки пробежались от пряжки его ремня до жестких мышц его груди, пока не обхватили за шею. Его глаза метались между её декольте и ртом, пока он боролся с соблазном ответить на её прикосновения.

Став на носочки, она оказалась чуть ниже его, благодаря каблукам легко могла до него дотянуться. Их прерывистые вдохи окатывали друг друга теплом, создавая почти видимую глазом жажду меж их телами. Обычно Джосси брала то, что хотела, без извинений, но в случае с Тристаном всё было по-другому. Больше, чем она хотела его, она хотела, чтобы он хотел её. Джосси замерла вне зоны досягаемости, чтобы убедиться, что он не отвергнет её. Она не поняла, уступил ли он или сдался, но приблизилась, когда его закрытые глаза затрепетали.

Джосси обрушилась на его рот, захватывая в плен его сладкую нижнюю губу. Он застонал, распаляя зарождающееся желание.

Не в силах больше сопротивляться, Тристан притянул её вплотную к своему телу. Она как идеально собранный пазл соответствовала ему, так что всё было правильно. Переплетение рук и губ, танец похоти и требовательных поцелуев. Они воссоединились, как после чистилища, хотя бы на короткий миг.

Тристан неохотно разорвал их губы. Джосси попыталась продолжить, но почувствовала сопротивление с его стороны.

— Что не так? — раздраженно спросила она.

— Я оплакал тебя, — произнес он.

— Но я не умерла.

— Сперва я не верил, что ты мертва. Я упросил маму взять меня в Нью-Йорк, чтобы найти тебя там. Ну, пока я не узнал, что там восемь миллионов человек.

— Ты был ребенком.

Тристан покачал головой.

— Я ненавидел твоего отца. Он забрал тебя у меня только из-за лучшей работы. Теперь я не знаю, было ли это истинной причиной твоего отъезда, не были ли чего другого. Ты разбила мне сердце, МакКензи, и теперь ты здесь. Это за гранью.

Она не стала исправлять её имя. Вместо этого Джосси молчала, пытаясь осознать смысл сказанного. Это она за гранью? Она ни для кого не была за гранью. Её даже никогда не бывало достаточно.

— Я полюбил тебя, с тех пор как увидел, — прошептал он, целуя её шею. — Нам было по семь. Твои волосы были заплетены в косы. Ты была новенькой в нашей школе, и тебе негде было сесть в столовой. Тогда ты подошла ко мне и предложила свой пудинг, чтобы я разрешил сесть рядом.

Джосси моргнула и попыталась представить эту картину. Она никогда не пыталась вернуть воспоминания, чтобы не возвращаться в темное прошлое. Теперь она понимала, что прошлое — это не только боль, и хотела вернуть воспоминания.

— Ты разрешил мне сесть? — спросила она.

— Чёрт возьми, да. Это был шоколадный пудинг.

Он улыбнулся ей, и его зеленые глаза засияли, пока он пытался передать ей свои воспоминания. Она хотела вернуть ему улыбку, но опомнилась. Этот парень вообще реален?

— Нельзя любить в семь лет, — заявила она, убирая руки с его тела и отступая на шаг.

— Магия первой любви в том, что ты веришь, что она никогда не закончится, — процитировал Тристан. — Я никогда не сомневался в своих чувствах к тебе. Это была не щенячья привязанность и не подростковая влюбленность, это были настоящие чувства. Ты тоже любила меня, Мак.

— Меня зовут Джосси.

Она отошла еще на шаг, испугавшись внезапной смены темы. Джосси скрестила руки на груди и посмотрела на него. Похоть, жажда, боль, обида, страх — это было ей знакомо. Но не любовь. Она ничего не знала о любви.

Тристан нежно любил всего двух людей за свои двадцать два года. И обе разбивали ему сердце, каждая по-своему. МакКензи подарила ему невинность первых отношений, с ней у него было многое впервые. Их отношения были веселые и захватывающие, выросшие из крепкой дружбы. Когда она ушла, он потерял больше, чем девушку. Фиона уничтожила его суть, подорвала доверие к миру и разрушила его будущее. Теперь он стал осторожным, держался в отдалении. И всё-таки он признался в своей любви, что удивляло даже его.

Джосси думала о том, насколько противоречивым оказался Тристан. Внешне он казался сделанным из стали, готовым к уничтожению врагов, но внутри жила честная и добрая душа. Джосси крепче сжала руки. Сможет ли он спасти её? Хочет ли она, чтобы он спас её?

— Я не МакКензи. МакКензи мертва.

Она должна была провести эту границу. Она чувствовала его озадаченность, его обожание к той, кем она была раньше. Когда-то он принадлежал МакКензи. Джосси же его не заслуживает.

Тристан сделал шаг по направлению к ней, осторожно сокращая дистанцию. Он чувствовал предупреждение в её словах. Он понимал значение её жеста — обернутых вокруг тела рук, пальцев, вжавшихся в ребра.

— Но Джосси не умерла, — он говорил мягко, положив свою большую ладонь на левую сторону её груди. — Каждую секунду твои сердечные клапаны работают, заставляя его биться. Бум. Бум. — Он сделал паузу. — Бум. Бум. Ты можешь это услышать, ты можешь это почувствовать. Ты ещё жива.

Джосси глубоко вдохнула. В голове поднялся туман от его слов. Она смотрела куда угодно, только не ему в глаза. Она знала, что его сочувствующий взгляд разрушит всю её броню. Но после нескольких молчаливых вздохов, она всё же заглянула в его глаза.

Синий неоновый свет из бара отражался на его лице. На его покрытой татуировками коже вспыхивали сапфиры каждые пару секунд, превращая его то в святого, то в грешника. Прекрасный незнакомец, взрывающий её мир.

— Я так не могу, — сказала она твердо, отступая так, что его рука больше её не касалась. — Моё прошлое уже не моё. Я не хочу его знать.

— Неправда, — возразил он. — Ты искала меня, Джосси. Ты меня нашла. Ты шла за мной и наблюдала. Тебя тянет ко мне, а меня к тебе. Поэтому мы здесь.

Она моргнула, чувствую, что это правда.

— Нет, я здесь, потому что хочу трахнуть тебя.

Тристан почувствовал всю тяжесть её заявления у себя в груди. Если бы он был слабым мужчиной, она сокрушила бы его этими словами. Но он признал оборонительный маневр.

Он молчал, когда она покидала его, оставив наедине со своими мыслями, валяющимися окурками и отголоском своих шагов.


***

Джосси закрыла маркер и, наклонившись, подула на рисунок. Она наблюдала за тем, как чернила впитываются в деревянную стену, становясь матовыми. Это уже давало какой-то смысл жизни. В противоположность ей самой, бессмертие и постоянство.

Она допила свой бокал, ожидая, пока алкоголь принесёт желаемое ощущение. Было ошибкой решение остаться сегодня вечером трезвой. Она делала это для Тристана, чтобы доказать ему и себе, что она может. Но сейчас ей нужно были избавиться от боли.

— Привет, я могу купить тебе выпивку? — спросил мужчина из-за соседнего столика.

Джосси посмотрела на него и улыбнулась. Вполне привлекательный, средних лет, женат. Полоска на левой руке служила неопровержимой уликой. Но ей всё равно. Сегодня ему повезло, в его пользу отсутствие татуировок и зелёных глаз.

— О да, можно, — ответила Джосси, помахав ему.

— Ты здесь одна? — спросил он, подсаживаясь к ней.

Она почти закатила глаза в ответ на банальнейшее знакомство. Парень явно долго был вне игры.

— Уже нет.

Подали напиток, и Джосси опустошила следующий бокал одним махом. Обжигающие пары алкоголя разожгли в ней яростное желание навсегда стереть Тристана из её жизни.

— Итак, что ты делаешь по жизни? — поинтересовался он.

— Послушайте. Это не интервью. Меня зовут Джосси. Ты хочешь увидеть меня голой или нет?

Спустя несколько минут вернувшаяся официантка обнаружила два пустующих стула.


***

— Ты имеешь в виду, что не хочешь больше его видеть? — завопил Алекс на три октавы выше, чем обычно.

Он бросил ей пакет с гамбургерами и картошкой фри и сел на край дивана.

— Джо, он знал тебя в Новом Орлеане, значит, он знал и твою семью. Необязательно становиться лучшими друзьями, но ты можешь получить от него информацию. А потом пошлешь его к чертям.

Алекс понимал, что ему нужно будет уговаривать её с осторожностью. Он не понимал её готовность избавиться от человека, у которого были ответы на её вопросы.

— Пусть прошлое остается в прошлом, Алекс.

Джосси вытащила жирную пищу из упаковки и начала есть. Она хотела избежать этой беседы, но у Алекса была невероятная способность вытаскивать из неё информацию.

— Это бред, и ты это знаешь.

— Ты что, помнишь всё из своего прошлого? — спросила она.

— О да, всё.

— И о скольких событиях ты не хочешь знать?

Он пожал плечами, не желая признавать правдивость её слов.

— Я всё же хочу выяснить, что он знает, — подытожил Алекс.

— Знаешь, что происходит с любопытными людьми?

Джосси усмехнулась, понимая, что одержала верх. Он покачал головой и направился к двери.

— Ты не кошка, ты упрямый осел, — от досады вырвалось у него.

Она почувствовала себя легче, когда Алекс ушел, не нужно было больше притворяться. Джосси хотела поверить в собственную ложь. Она хотела владеть собой и укрепить свою решимость. Но положа руку на сердце, не знала, насколько хватит её решимости держаться подальше от Тристана.


Глава 6

Гравитация

Сила притяжения, управляющая движением небесных тел

С тех пор как Джосси ушла, Тристан чувствовал, что острая боль в груди снова дала о себя знать. По сравнению с тем разом, когда он потерял её впервые, сейчас это ощущалось глубже и мучительней. На этот раз он знал, что это её выбор. Он не верил в Бога, так что для него не существовало высшей силы, к которой можно было бы обратиться. Тем не менее, большинство ночей он провёл в пустой комнате, молясь о возвращении Джосси. Всё это время Тристан мало ел, по своему опыту он знал, что это может притупить боль. И он не употреблял алкоголь, с которым постоянно приходилось иметь дело в баре. На протяжении шестнадцати дней Тристан жил на обедах, купленных на бензозаправке, и сигаретах Мальборо.

Сейчас он стоял за знакомой барной стойкой и готовил напитки, не обращая внимания более ни на что. Эрин до сих пор натаскивала новую сотрудницу Бренди, и поэтому не имела возможности занимать его своей болтовнёй. Тристан был этому рад.

Последние два дня Бренди то и дело флиртовала с ним, что уже порядком его раздражало. Ли как-то рассказал ему, что эта девчонка отлично делает минет, и Тристан даже подумывал о том, чтобы убедиться в этом на собственном опыте, для того чтобы как-то снять напряжение. Она была привлекательной, но её красота оказалась изрядно подпорчена её личностью. Однако всё это перестало иметь для него хоть какое-то значение, с тех пор как он понял, что душой и телом нуждается только в Джосси.

Когда смена Бренди закончилась, она как обычно подсела к барной стойке с дежурной улыбкой.

— Я хотела бы Маргариту, без соли, — она сделала заказ, положив свою руку на руку Тристана на барной стойке.

Загрузка...