Прекрасный наркотик

Удовлетворенный тем, что его послание доставлено, Алекс бросил несколько купюр на барную стойку и оставил нетронутое пиво там, где сидел. Домой он вернулся очень уставшим. Он устроился на кровати, включил спортивные новости и погрузился в сон.

Несколько часов спустя Алекс проснулся от крика. Он быстро освободился от комфортных дорогих простыней, готовый к драке. Через секунду после того, как его ноги коснулись пола, он уже чувствовал знакомые ощущения от пистолета в руке, до этого лежавшего на прикроватном столике. Немного погодя он понял, что это миссис Томпсон опять кричит на своего кота. Он рассмеялся и вернулся в постель, положив свою беретту на обычное место.

Сон не шёл к Алексу после того, как он снова лёг в кровать. Его мозг работал, разбирая по кусочкам прошедший день. Поставка, которую нужно было забрать, внести в опись и распределить. Одним из недостатков работы в одиночку является то, что приходится исполнять роль и генерального директора, и продавца, и бухгалтера. Работа заняла большую часть его дня. После обеда он отправился в Чула-Виста, чтобы разобраться с долгом. Он никому не позволял злоупотреблять его щедростью. С Алексом всегда надо расплачиваться. Когда-нибудь эти панкующие ребятишки запомнят, что его нельзя просто так кинуть.

Алекс уже точно не помнил, каким образом оказался втянут в эту игру, которая давалась ему так легко. Казалось, эта тропинка была вытоптана специально для него с рождения. Он был бандитом, самым настоящим торговцем наркотиками. Большинство сделок заключалось с богатенькими детками с Банкерс Хилл, с людьми среднего возраста с окраин и гомиками из Хиллкреста. И хотя его мать мечтала о лучшей жизни для своих детей, в их семье это вряд ли могло произойти в связи с отсутствием наглядного мужского примера. Его отец продавал наркотики, как и его старший брат. Они оба поплатились за это. Брат был убит за содержимое его кошелька и десятидолларовый пакетик наркотиков, в то время как отец пробыл в тюрьме большую часть детства Алекса. Когда его освободили, он попытался научить мальчика, как быть мужчиной. Он показал ему, как стрелять из пистолета, как хитрить на улицах и как сделать так, чтобы женщина знала своё место. Уроки не прошли зря для впечатлительного мальчика.

Сколько себя помнил, Алекс имел те же приоритеты в жизни: богатство, власть и женщины. Не обязательно в таком порядке. У него были немалые сбережения, набор разнообразных наркотиков и кровавые деньги, отмытые от грехов и методично перемещаемые в банк на окраине. Он всегда легко получал власть. Внушительные размеры и авторитетная манера держаться помогали в этом. С женщинами была совсем другая история.

Алекс перевернулся и вздохнул. Он был разозлён тем, что старушка прервала его сон, а вместе с ним и жаркие мечты, включающие в себя двойняшек. Прошло уже две недели с того момента, как он трахался в последний раз. Но больше всего его беспокоило, что ему было всё равно. Секс обычно становился лишь средством получения удовольствия. Он звонил одной из своих постоянных подружек, трахал её, пока та не теряла дар речи, и уходил ещё до того, как её голова коснётся подушки. Его навыки в скором времени проводили к тому, что с губ насытившихся женщин слетали смущающие его слова и фразы: Свидание, ужин, бойфренд. Когда девушки становились слишком навязчивыми, он наносил удар в самое уязвимое место, а когда нуждался в тяжелой артиллерии, оскорблял их, указывая на недостаточную искусность в сексе.

Длительные отношения были чем-то неслыханным в его бизнесе. Совершенно непрактично доверять кому-то настолько, чтобы другой человек хранил твои секреты и знал твои сокровенные мысли. Алекс был счастлив в одиночестве с пятидесятидюймовым плазменным телевизором, силовыми тренажерами и импортным пивом. В конце концов, он так себя убеждал.

Потребовалось увидеть Тристана и Джосси вместе, чтобы повернуть его лицом к правде о его одиночестве. Алекс никогда не видел настолько явного проявления любви между двумя людьми. Каждый раз, когда Тристан смотрел на Джосси, в Алексе разгоралась такая ревность, что он просто не мог долго находиться с ними в одном помещении. И вовсе не потому, что у него появились чувства к соседке, он просто завидовал им. Он ревновал, потому что просто не знал, чего он на самом деле хочет. В первый раз в жизни, то, чего Алекс жаждал, не могло быть куплено или продано в независимости от величины его состояния, власти или женщин, которыми он обладал.

***

Джосси проснулась, чувствуя себя лучше, чем когда-либо. В воздухе потрескивало электричество, от её тела исходило тепло. Её губы ещё покалывало от воспоминаний о зубах Тристана, задевающих их. Её тело всё ещё горело в тех местах, где его руки крепко сжимали её. Полуденное солнце поприветствовало её через окно, позволяя радуге танцевать на её ногах. Она чувствовала себя странно, как будто внутри неё жил незнакомый ей человек. Что-то было не так, не плохо, но и не так, как раньше. Её руки скользнули по телу, поверх живота и, в конце концов, поднялись к лицу. Тут она поняла, что же было необычно. Она проснулась с улыбкой.

Оставаясь человеком привычек, Джосси в последнее время стала замечать, что отходит от своего обычного поведения всё больше и больше. Она стала рисовать меньше, лица больше не взывали к ней, призывая изобразить их. И она уже некоторое время не оставляла свои тэги. И хотя она любила бродить под покровом ночи, любила рассекающий воздух звук рисования и трепещущие в её сознании образы, она оставила это позади, больше не нуждаясь в них, как раньше.

Нынешняя Джосси устанавливала зрительный контакт с незнакомыми людьми и приветственно махала рукой своей ненормальной соседке миссис Томпсон, когда проходила мимо почтовых ящиков. Она до сих пор навещала Гэвин, хотя и не так часто. Она чувствовала себя оторванной от прежней жизни в попытке ухватиться за что-то новое. Алекс до сих пор навещал её, приносил еду и составлял ей компанию, пока она ела. Джосси заметила, что ей приятна его опека, и хотела отблагодарить его, но пока не смогла придумать ничего подходящего.

Прошло три дня с их с Тристаном свидания, а она уже переживала из-за разлуки с ним. Казалось, даже дышать стало тяжело в его отсутствие. Свет тускнел, и пустота вызывала у неё тошноту. Если Тристана нет внутри этих тонких, как бумага, стен её квартиры, она тоже не хочет находиться здесь. Джосси задавалась вопросом, разумно ли так быстро чувствовать такую привязанность к кому-то. Она решила, что ей всё равно.

Часами она сидела на голом матрасе в своей спальне и рассматривала нарисованные карандашом лица. Здесь было так много изображений Тристана, каждое было настолько детальным и близким к оригиналу. Джосси задумалась, как она вообще могла забыть его.

У её матери была добрейшая улыбка, такая, какая по представлениям Джосси, должна быть у каждой матери. Взгляд этих тёплых глаз обращен на неё, небрежно нарисованные углём линии не могли убавить их мягкость. Тристан описал мать Джосси как весёлого человека свободного духом, как женщину, посвятившую себя заботе о своей семье. Она умерла в автокатастрофе за год до того, как они покинули Луизиану.

Её отец был красивым мужчиной, но казалось, что на каждом рисунке в его глазах отражаются волнение и печаль. Может быть, потому что она помнила Эрла только в период, когда её мать погибла. Она хотела, так сильно хотела, помнить, какими ощущались его объятия или каким был тембр его голоса.

Родители Тристана также присутствовали на стене её памяти. Его мать, Битси, и отец, Даниэль, были такой красивой парой. И нетрудно догадаться, в кого Тристан вырос таким привлекательным мужчиной. Его голос сквозил гневом и печалью, когда он рассказывал о своих родителях, но Джосси знала, что он скучает по ним. Из того, что он сообщил ей о них, она поняла, что они хорошие люди, желающие только лучшего для своего сына. Наблюдая за происходящим со стороны, они вполне могли представить то губительное будущее, которое предстояло ему, останься он с Фионой, и старались предостеречь его.

Солнце заходило в преддверии нового дня, и когда огненно-красный свет заполнил квартиру, Джосси задумалась о начинаниях и свершениях. Она осознавала свою потребность в Тристане, потребность закончить своё бесцельное скитание по жизни и начать всё заново с ним. Страх подавлял её, заставлял чувствовать себя недостойной мечты о подобном будущем.

Джосси хотела позвонить Тристану и попросить его зайти ненадолго, но при этом боялась отпугнуть его, проявляя такую навязчивость. Неожиданно она возненавидела одиночество. Пока он снова не появился в её жизни, когда Джосси испытывала подобные чувства, она просто отправлялась на поиски очередного сексуального партнёра. С этим никогда не возникало сложностей, небольшой флирт, продолжительные взгляды, и мужчины были словно глина в её руках. Она хотела лишь теплую постель и оберегающие руки, обёрнутые вокруг неё. Оргазмы и наркотики были всего лишь бонусом.

Теперь подобное казалось невозможным. Она не желала чувствовать чужие руки, она мечтала только о его сильных руках, покрытых татуировками. Она хотела поглотить его. Она хотела жить для Тристана и только для него.

Решившись на очередное ночное рисование тэгов, она надела худи Тристана, схватила сумку и повязала бандану вокруг шеи. Её внешний вид не соответствовал последним модным веяниям, а служил для того, чтобы скрыть лицо во время рисования. Она как раз искала обувь, когда постучали в дверь.

Она понеслась через всю квартиру, её ноги в носках сильно скользили по деревянному полу. Джосси немного занесло, перед тем как она остановилась, чтобы открыть дверь. Облегчение от вида Тристана перед ней было слишком сильным, чтобы она могла совладать с ним. Джосси облокотилась на дверной проём, стараясь удержаться на ногах.

— Никогда больше не открывай так дверь, Джосси! Чёрт побери, спроси для начала, кто за дверью, — Тристан начал злиться.

Она помрачнела, когда его грубые слова ударили её, словно кулак. Тристан зашёл в квартиру, захлопнув за собой дверь и закрыв её на замок. Он устроился на диване, сминая случайные рисунки под своими ногами, не обратив на это внимания.

— Тридцать восемь процентов нападений и шестьдесят чёртовых процентов изнасилований случаются в домах жертв. Ты хочешь пополнить эту статистику? Я не могу вынести даже мысли о том, что тебя учтут через алгоритм для измерения данных уровня преступности в Сан-Диего.

Неуверенная в том, как повести себя в этой ситуации, Джосси осторожно подошла к нему. В своей жизни ей приходилось слишком много раз иметь дело с разгневанными людьми, даже не сосчитать, и она была уверена, что научилась всем возможным способам, которыми можно отвлечь разозленного человека. Не так давно в доме, который она была вынуждена называть родным, это было средством для выживания. Она стала экспертом в том, как выйти из опасной ситуации с минимальным ущербом для себя.

Но она не знала, как действовать в случае с Тристаном. Он ещё никогда не разговаривал с ней так резко. Тристан потёр своё лицо и сделал глубокий вздох, постепенно успокаиваясь. Джосси подумала, что он выглядит так, словно нуждается в сигарете. Она расстроилась, что у неё нет ни одной. Так что постаралась дать ему всё, что была в состоянии дать.

Забравшись на колени Тристана, Джосси оседала его ноги. Она обхватила руками обеспокоенное лицо Тристана и посмотрела в его глаза. Она увидела его сострадание, ей так хотелось расшифровать его мысли, успокоить его рассудок.

— Что не так? Что я сделала? — прошептала она.

Тристан покачал головой, он был сам себе противен. Его неосмотрительные действия заставили её чувствовать себя так, будто она совершила преступление. Её слова только подстегнули его гнев, ему хотелось наказать себя за своё же невежество. Тристану необходимо было показать ей, как много она для него значит. Он должен заставить её увидеть, что та девочка из его прошлого и девушка, находящаяся перед ним сейчас, владели его сердцем. Она всегда владела им. Его темперамент взял над ним верх, и он направил свой гнев на человека, который меньше всего этого заслуживал.

— Ничего, Джосси. Ты ничего такого не сделала. Я просто засранец. У меня был плохой день, — ответил он, целуя её в лоб.

Тристан лёг на подушки и закрыл глаза, стараясь успокоить свой сверхактивный мозг. Из-за близости Джосси сердце билось сильнее от тепла её тела поверх его. Его одолевали мысли о приближающейся опасности и о возможных выходах из возникших обстоятельств. На данный момент ситуация виделась ему очень ненадёжной, и он не мог найти решения.

— Позволь мне сделать так, чтобы ты почувствовал себя лучше.

Её проворные пальцы двигались быстро, умело справляясь с пряжкой его ремня. Одолев её, она приступила к пуговицам на ширинке. Медленно целенаправленно она ощупывала его длину.

— Джосси, ты…ты не должна делать этого, — сказал он, заикаясь, пока её прикосновения не поглотили полностью его внимание.

— Я хочу сделать это.

Он так долго отказывал себе в физическом удовольствии с Джосси и более не намеревался так наказывать себя. Ему казалось, что она нуждалась в этом так же сильно, как и он. На несколько минут он смог забыть об опасностях, грозящих МакКензи, и сконцентрировался на способностях Джосси.

Тристан прочистил горло, когда их взгляды встретились. В квартире было пугающе тихо, как будто они вбирали в себя каждый вздох и желание друг друга. Его глаза были тёмными и голодными и, казалось, просили большего. «Больше», — звенел голос в голове Джосси, — «Больше». Она хотела дать ему больше. Она сама хотела большего.

Тристан сжал в руке диванную подушку, хриплые звуки слетали с его губ, пока он наблюдал, как Джосси спускалась вдоль его тела. И хотя это был далеко не первый минет в его жизни, он был определенно самым интенсивным. Он пришёл сюда в плохом настроении, неспособный больше ни минуты оставаться вдали от неё. Он был напуган и волновался за её безопасность. Ему хотелось наконец-то начать жить, а не просто существовать в водовороте утомившей его неразберихи. Благодаря мягким губам Джосси, обернутым вокруг него, он ожил.

Джосси ещё никогда так сильно не хотела доставить кому-то удовольствие. Она никогда так открыто не демонстрировала своё желание отдавать. Она понимала, происходящее сейчас больше, нежели просто физический акт, но она пока не могла принять это. Вскоре бедра Тристана задрожали, приподнялись ближе к ней. Его пальцы крепко обернулись вокруг её волос.

Она почувствовала, как заболела её челюсть, руки, поддерживающие её тело над его коленями, горели и дрожали, но она старалась не обращать внимания на ощущения дискомфорта. Тристан яростно подходил к кульминации, произнося её имя между тяжёлыми вдохами и выдохами. Она отдавала так же много, как и брала. Она чуствовала, что им никогда не будет достаточно.

— Я не поэтому пришёл сюда, — сказал Тристан, приведя себя в порядок. — Хотя должен признать, что твоё умение отвлекать оказалось на удивление эффективным.

Джосси оставалась тихой, не желая оправдываться за самый исключительный оргазм, которому была свидетелем. Вместо этого она придвинулась ближе к нему, крепче обхватив его вокруг рёбер. Тристан тяжело выдохнул, когда его пальцы пробежались по её волосам.

— Прости меня за то, что я накричал на тебя. Мне просто нужно было тебя увидеть, — признал он свою вину.

Джосси приподнялась и села так, чтобы видеть его лицо. Она провела кончиками пальцев по его бровям, разглаживая морщинки, олицетворяющие всё его волнение. По его лицу явно можно было прочесть выражение чувства вины, и она хотела стереть его.

— Ты видишь меня. Ты всегда видишь меня. Вот это и пугает.

Он поцеловал её губы, недоумевая, как сделать так, чтобы она поняла, что ей не надо бояться, только не его. Тристан обдумывал, стоит ли рассказать ей об угрозе, исходящей от Молони. Он не хотел принимать никаких решений без её участия, но при этом не желал своими руками серьёзно вовлечь её в это. Он очень боялся, что она снова исчезнет. Он знал без всяких сомнений, что во второй раз не переживёт это.

***

Морт три дня прочёсывал Парк Бальбоа в поисках девушки. Он даже оделся в истрёпанную и грязную одежду, стараясь влиться в группу местных бродяг. Большую часть дня почти все они прятались в тенях каньона или просили милостыню в даунтауне. Ночью же они свободно передвигались по парку в поисках еды или ещё чего-нибудь ценного.

Он знакомился и расспрашивал местных, но так и не нашёл Джосси Бенкс. Иногда он мог бы поклясться, что видел её лицо, но стоило им обернуться, как оказывалось, что это совсем другие девушки с тёмными глазами и страшным прошлым. Нищета и невезение не предопределялись каким-то определенным типом личности. Подростки, дети, даже целые семьи любого цвета и расы безнадёжно прозябали. Морту было нетрудно представить себя в их положении, так могло случиться, если бы он не устроился работать на Дина Молони.

По случайности Морт расположился на той самой скамейке, к которой так часто приходила Джосси. Он наклонился, локти положил на колени, руками обхватил голову. В какой-то момент он почувствовал, что кто-то сидит рядом.

— Ты здесь новенький.

Мотр кивнул, не подняв головы.

— Я Гэвин, твой консьерж на этот вечер. Ты что-то ищешь?

— Девчонку.

— Что ж, сегодня у тебя счастливый день, красавчик.

Морт вздохнул и откинулся на скамейку, перед тем как пробежаться взглядом по своей новой знакомой. Она выглядела усталой, перенёсшей тяжелые невзгоды, но что-то такое глубокое было в её глазах.

— Определенную девчонку.

— О, хорошо, я поняла. Я не твой тип. Не беспокойся, ты тоже не мой тип.

— Девчонку зовут Джосси, — сказал Морт сквозь сжатые зубы.

— Джосси? Что же ты сразу не сказал? Не видела её уже пару недель, но ты определенно оказался в правильном месте.

Гэвин указала на замысловатую подпись «ДжейБи» на поверхности лавки между ними. Спина Морта выпрямилась, и он постарался сдержать выражение триумфа на своём лице.

— Круто. Это круто.

— Что тебе нужно от неё? — спросила Гэвин, вдруг заволновавшись.

— Я должен ей денег. Ты знаешь, где я могу найти её?

— Хм, я бы могла сказать. Но я не знаю тебя, чувак. Что если она не хочет, чтобы её нашли?

Тотчас выражение лица Морта обратилось из невинного в зловещее. Он вытащил нож с выкидным лезвием и приставил его к горлу Гэвин.

— Ты скажешь мне или умрёшь.

Мысли Гэвин заметались в беспорядке, когда она почувствовала смертельную хватку. Этот мужчина убьёт её, она знала это. Если она не скажет ему то, что он хочет узнать, её жизнь закончится здесь, на этой скамейке. Она посмотрела на один рисунков Джосси, простой автопортрет. Тут не о чем было и думать.

— Значит, сегодня я встречусь с создателем, — ответила она твёрдым голосом.

Крика не прозвучало, когда лезвие проникло в её плоть. Она не умоляла сохранить ей жизнь. Она не изменила своего решения. Гэвин закрыла глаза и тихо ушла под ярким навесом из зелёных листьев.

Час спустя Морт вернулся в квартиру, где смыл кровь вместе с разочарованием со своих рук. Очистившись, он лёг на кровать, размышляя о том, что же он дальше предпримет. Стоило ему задремать, зажужжал телефон.

— Морт, — ответил он.

— Узнал что-нибудь о девчонке? — спросил его зловещий голос.

Морт взглянул на телефон, как будто этот человек мог выйти из него и схватить его за горло, если его не удовлетворит ответ.

— Я нашёл только её социального работника.

— Действуй агрессивней. Те ублюдки в Нью-Йорке действительно напортачили с этим делом, — усмехнулся Молони.

— Я понял.

— Я меня есть один мой бывший наёмник, который тоже занимается её поисками. Если он найдёт её первым, тебе не повезёт, мой друг.

Связь разъединилась, и Морт уронил голову на подушку. Слово «друг» резонировало в воздухе, сквозив пренебрежением и всем чем угодно, но только не дружелюбием. Он потратил так много времени на эту работу, и теперь Молони послал кого-то ещё закончить её. Морт прекрасно понял, какую мотивацию несла эта угроза. Ему нужны эти деньги, всё его будущее зависит от этого.

Бросив телефон на стол, он поклялся одержать победу в этой игре. Морт взломал внутренние архивы службы помощи детям. За какие-то несколько минут он вошел в систему как зарегистрированный пользователь и начал поиск Джосси Бенкс.

Он нашёл её файл и отметил, что ответственным сотрудником по этому случаю была Моника Темплтон, Морт удовлетворённо улыбнулся. Он проследит за Джосси с помощью недостатков системы по защите детей, изучая последовательные отметки о регистрации, происходившие каждые двенадцать недель.

Сначала она была размещена в детском доме для девочек в Сан-Диего Каунти. Через шесть месяцев она была помещена в приемную семью к мистеру и миссис Спенглер. Эта пара жила в хорошем районе на окраине города и казалась идеальной семьёй на бумаге.

Морт прокрутил документ до конца. Прискорбно, что почти четыре года из детства девочки с такой легкостью учтено и сжато в этом маленьком файле. Пока он читал записи, детально описывающие ужасающее жестокое обращение с ней, он чувствовал себя так, как будто его кто-то душит.

«Мистер и миссис Спенглер были обвинены в преступной халатности и жестоком обращении, будучи опекунами Джосси Бенкс. Они оба были осуждены и отбывали срок раздельно. Дениз была освобождена раньше, в марте 2010, а её муж, Стивен, освобождён в ноябре 2010, оба остались жителями Сан-Диего Каунти. Записи по информации об условно-досрочном освобождении смотрите ниже», — прочитал Морт. Эти слова внушали ему отвращение.

Из детального описания этого дела было ясно, что ни один из случаев жестокого обращения не был обнаружен до тех пор, пока Джосси не исполнилось восемнадцать лет, когда она уже перестала находиться под опекой штата.

Он почувствовал волну тошноты, прошедшую сквозь его тело. Исполняя свою работу, Морт повидал многое. Он видел достаточно крови и резни, и этого бы хватило на несколько жизней. Но это тут абсолютно другое. Он также когда-то стал жертвой жестокости взрослых людей, которым он доверял, глава в его книге, которую невозможно забыть. Те люди были монстрами.

В то время как он сочувствовал Джосси и сожалел обо всём том, что ей пришлось вытерпеть, у него была работа, которую он должен выполнить. Поэтому для его же блага ему лучше воспринимать Джосси как чек, который он получит за работу. Он знал, что ему надо действовать быстро, в противном случае ему может помешать другой человек Молони. Он быстро вышел из системы и выключил компьютер.

Глава 11

Умбра

Тень Земли, перекрывающая свет Луны

В Северной Калифорнии шёл дождь, и местные жители как будто растерялись от неожиданности. Пешеходы торопливо передвигались по улицам, находя укрытия под навесами различных ресторанов и букинистических магазинов. Незнакомцы толпились под найденными укрытиями, стоя так близко друг к другу, что и речи не шло о личном пространстве и нарушении физических границ. Льющаяся с неба вода собиралась в лужи на уличных бордюрах и на сухих пальмовых листьях.

Моника торопливо шла по тротуару и была раздражена всем тем, что сопровождало подобную ненастную погоду. Вывеска одной из кофеен манила её войти внутрь, неоновый свет тотчас же напомнил её телу о потребности в кофеине. Она просачивалась сквозь группы укрывающихся от дождя людей то здесь, то там, иногда бросалась под сильный ливень, небольшими перебежками продвигаясь к пункту назначения. Мужчина, идущий перед ней, единственный одетый в соответствующую погоде одежду и обутый в дизайнерские туфли, так сильно размахнулся дверью, что сбил её с ног. Моника взвизгнула и схватилась за его рукав, чтобы не упасть, а в итоге опрокинула их обоих на землю.

— Чёрт! — воскликнула она, чувствуя, как вода просачивается через ткань её юбки-карандаш.

— Я так извиняюсь, — сказал мужчина, быстро поднявшись и предложив свою руку и извиняющуюся улыбку.

Она приняла протянутую руку и позволила укрыть её полой его плаща. Моника попробовала оценить ущерб. Она знала, что её задница намокла и, может быть, там будет синяк, её волосы в беспорядке, и она сломала ноготь. «Подобное дерьмо всегда происходит, как только они отрастают одинаковой длины», — подумала она.

— Вы в порядке? — спросил мужчина, в его голосе ощущалась забота.

У него было немного круглое лицо, как у ребёнка, но при этом он оставался привлекательным. Его вьющиеся тёмные волосы коротко подстрижены, а хитрая улыбка как будто подсказывала, что он что-то скрывает.

Оксфордская рубашка обтягивала его грудь, очерчивая мускулистое тело под повседневной одеждой. Вскоре Моника поняла, что без всякой на то причины, улыбается ему в ответ.

— Со мной всё хорошо, правда.

— Хорошо, если вы уверены. Эй, позвольте мне купить вам кофе. Что будете пить? — предложил он, показывая на меню.

Моника покраснела, подошла к прилавку и сделала свой обычный заказ. Он последовал за ней и заказал то же самое. Они ожидали свои напитки в полной тишине — продолжительные взгляды, лёгкая улыбка — на лицо все признаки флирта. И хотя она не могла не сравнивать этого мужчину с Робом, Монике льстило подобное внимание.

— Вы можете поверить в то, что люди просто сошли с ума, когда начался дождь? — в конце концов, сказал он.

— Мне ли не знать! Мне хочется крикнуть им: «Это просто вода!».

Он искренне рассмеялся, стали отчетливо видны ямочки на его щеках, смягчающие черты лица. Бариста сообщил о готовности их заказа, и они забрали свои чашки с прилавка.

— Так вы должно быть не местный?

— Нет, я из Такомы. Что выдало меня?

— Вы носите плащ, ни у одного местного жителя нет плаща, — она нервно вертела чашку в руках. — Так что вы, наверно, эксперт по подобной погоде, ведь так? Я слышала, что у вас там никогда не светит солнце. У людей дефицит витамина D, а дождь идёт чуть ли не каждый день?

Он покачал головой и улыбнулся ей.

— Не всё так плохо.

— Что ж, спасибо за кофе… — Моника сделала паузу, ожидая, что он назовёт своё имя.

— Эван.

— Эван, — повторила она. — Я Моника. Спасибо ещё раз и удачи вам там, снаружи. Постарайтесь оставаться в вертикальном положении до конца дня.

— Вы тоже, — ответил он, поднял свою чашку и триумфально улыбнулся, наблюдая за её скоропалительным побегом.

***

Джосси попыталась осознать заявление Тристана. Своими глазами, в которых отражалось всё её волнение, она практически видела, как его слова летели через комнату и проскальзывали в её голову. Он излагал всё таким обыденным тоном, но при этом так интересно, как будто он цитировал один из своих занимательных фактов.

— Ты хочешь сказать, что Дин Молони, один из боссов преступного мира, хочет, чтобы меня убили? И вдобавок ко всему, он попросил тебя сделать это? — пронзительно кричала Джосси.

— Да, — спокойно ответил Тристан.

— Почему меня? Кто тот другой человек, ищущий меня? Ты знаешь его? Знает ли Молони о том, что мы знакомы? Он никак не может этого знать.

— Я не уверен, что он уже обнаружил связь между нами. Мы были тогда ещё детьми. Но я точно знаю, что это как-то связано с твоей амнезией. Предполагаю, что он может быть ответственен за смерть твоего отца и твоё исчезновение. Ты бы не хотела попробовать гипнотерапию, чтобы восстановить память?

— Мы уже через это проходили. Ничего не работает. — Тристан увидел, как Джосси крепче ухватилась за край кухонной стойки. Её локти были согнуты, плечи приподняты и напряжены, голова опущена. — И что я собираюсь с этим делать? — прошептала она.

Слова лились из её рта и кружились перед исчезновением.

— Мы, — поправил её Тристан.

— Что?

— Что мы собираемся с этим делать? Думаю, я должен вернуться в Новый Орлеан и посмотреть, что там можно найти, но я не хочу оставлять тебя одну здесь.

— Возьми меня с собой, — предложила она, повернувшись к нему лицом.

— Абсолютно точно нет! Шансы, что кто-нибудь узнает тебя, невелики, но если кто-то узнает, информация распространится очень быстро. Тем более, ты будешь на территории Молони. Тебе нужно остаться здесь. Не говоря уже о том, что я вообще-то у него не на хорошем счету. Если Молони выяснит, что я был здесь… — он умолк.

— Я хочу помочь. Я не могу сидеть без дела, пока ты собираешься рисковать своей жизнью, Тристан!

— Просто не выходи из своей квартиры. Я поговорю с Алексом и попрошу его не спускать с тебя глаз в моё отсутствие. Кто бы не искал тебя, он пока тебя не нашёл, так что лучше оставаться здесь. Отсюда до Нового Орлеана тысяча восемьсот семьдесят две мили. Если я уеду утром, избежав пробок, и буду придерживаться среднего предела скорости на хайвэе, я буду там к вечеру вторника.

— Чёрт, — пробубнила Джосси, плюхнувшись на один из её шатающихся кухонных стульев.

Тристан наблюдал за тем, как она восприняла настолько плохие новости. Он знал, что это ситуация была опасна для них обоих, но он практически почувствовал облегчение, что теперь не он один знает об этом. Джосси обхватила себя руками, кончиками пальцев растирая виски.

Он никогда ещё не встречал человека, который мог бы заставить его чувствовать себя настолько целостным и неполноценным в одно и то же время. Она одновременно открывала в нём и лучшее, и худшее. Она заставляла его сомневаться во всём, что он когда-либо знал, а он всё равно желал ползать у её ног и исполнять всё, что она пожелает.

Когда он простился с ней, будучи ребёнком, он даже представить не мог, что получит второй шанс. Сейчас была возможность сделать всё правильно, помочь ей восстановиться и сделать так, чтобы она привязалась к нему. Они никогда не смогут вернуть потерянные годы, но они могут начать заново, если только она позволит.

Тристан обнял Джосси, посадив её на диван. Она забралась на его колени и устроила свою голову под его подбородком. Её пальцы беспощадно впивались в его кожу. Ей казалось, что, если она позволит ему уйти, он исчезнет навсегда.

Тристан тем временем рассматривал убогую квартирку Джосси и не мог сдержать досады от того, что на каждой поверхности, на всех стенах и дверных проёмах, красовались рисунки, сделанные красками или чернилами.

— Рисунки в твоей спальне — это одно дело, Джосси. Но ты должна перестать разрисовывать свою квартиру. Ты так никогда не вернёшь свой залоговый депозит.

— Кто сказал, что я платила залоговый депозит? Я могла договориться о других условиях в случае моего отъезда.

Тристан посмотрел в её глаза.

— Я могу быть очень убедительной, когда мне это нужно. У меня есть свои методы. — Он вздрогнул от скрытого смысла её слов. — Помимо этого, мне всё здесь нравится. Может быть, я никогда отсюда не уеду. И когда я умру, то буду настолько знаменитой, что люди будут приходить сюда. Эта квартира станет чем-то вроде большого мемориала.

— Ты не умрешь в этой дерьмовой квартире, я обещаю, — сказал Тристан.

— Ты не знаешь этого, Тристан. Ты не можешь давать подобные обещания.

— Обещания — мои лучшие замыслы.

— Тогда пообещай, когда я умру, сказать про меня хорошие слова и рассказать свои истории, — сказала она.

Тристан сразу вытолкнул эту мысль из своего сознания. Для него это было бы самым жестоким и ужасным наказанием — потерять её после того, как он снова нашёл её.

— Я помню день твоих поминок в школе. Из-за высокой влажности воздуха было тяжело дышать. Это была вторая учебная неделя, и все уже разбились по своим компаниям.

Тристан глубоко вздохнул, закрыл глаза и ещё раз воспроизвёл тот день в своей памяти. Он так ясно мог представить сочувствующих учителей, взгляды сверстников.

— Они попросили меня сказать несколько слов о тебе, и сначала я отказался. Я был зол и осознавал, что эти люди не знали тебя так, как знал тебя я. Затем я понял, что хочу, чтобы они узнали тебя лучше, и, может, тогда я не буду так одинок. Я стоял перед всеми собравшимися и рассказывал, кем ты была и что значила для меня.

Джосси дотянулась до его руки и сплела свои пальцы с его. Татуировка, которая заканчивалась на запястье и оборачивалась вокруг него, заметно контрастировала с её бледной, чистой как холст, кожей. Они были двумя противоположностями и тем самым не переставали удивлять друг друга.

— МакКензи Делон была моим лучшим другом. Мы познакомились, когда нам было по семь лет. Она была сообразительной и остроумной и самой милой девочкой, которую я когда-либо встречал. Вы все помните её как скромную девочку, которая занималась даже во время ланча и никогда не вступала ни в какие клубы, но она была гораздо более глубокой. МакКензи забиралась на деревья. Она записывала свои секреты в красный дневник, который хранила под матрасом. Она любила старые черно-белые фильмы. Она часто кружилась в танце в гостиной вместе со своей мамой, включая музыку настолько громко, что тряслись стёкла в окнах. Но больше всего МакКензи любила рисовать. Портреты членов её семьи и знаменитостей покрывали стены её комнаты. Иногда она придумывала целые истории, происходившие с героями её рисунков, истории о драконах, пришельцах и супергероях. Все истории имели одну общую тему, счастливый конец. МакКензи верила в волшебство, рай и любовь. Я надеюсь, что где бы она сейчас ни была, она будет вместе со своей семьей и найдет своё собственное счастливое окончание истории.

Горло Тристана сжалось, и его рассказ закончился словами, которые он говорил, будучи подростком. Джосси до сих пор прижималась к его груди, её дыхание было медленным и равномерным. В какой-то момент он даже подумал, что она заснула.

— Я не могу поверить, что ты до сих пор помнишь ту речь, — мягко сказала она, приподнявшись так, чтобы видеть его лицо.

Он улыбнулся ей и не мог поверить, будто она думала, что он способен забыть такое.

— Я знаю, что сейчас дела идут не лучшим образом. И мы оба на данный момент находимся не в лучшем состоянии, но ты должна знать, что я здесь навсегда.

Джосси не понимала, как так сильно пострадав от любви, этот мужчина может произносить подобные слова, настолько страстные. Она видела его, на самом деле видела, и заметила, насколько ранимый он сейчас. Он так не похож на других людей, когда-либо встречавшихся на её пути. Он не умел скрывать своих чувств. И даже после всей той боли, что он вытерпел, Тристан до сих пор верил в любовь, в то время как у неё этой веры никогда не было.

Она соскользнула с его колен и переместилась на другой конец дивана, чувствуя необходимость отдалиться от него. Джосси подтянула к себе колени и крепко обхватила их руками, защитное действие, которое она усвоила за годы своей непростой жизни. В её голове разгорелась битва, борьба между тем, что ей хотелось, и тем, в чём она нуждалась.

— Тристан, я не та девочка, которую ты помнишь. Я не МакКензи. Ты влюблен в воспоминание о той, кем я была, но не в ту, кто я сейчас. Ты не знаешь меня.

— Я хочу узнать тебя, Джосси. Если только ты мне позволишь. Я хочу знать всё, — умолял он.

Она покачала головой и сжала руки в кулаки. Он никогда не захотел бы знать, кто она. Она никогда не сможет конкурировать с его воспоминаниями из их детства.

— Нет, ты не хочешь, Тристан. На самом деле никто не хочет знать такие подробности.

Тристан встал и начал мерить шагами комнату, пытаясь взять свой темперамент под контроль. Его расстраивало, что она сомневается в его словах. Его расстраивало, что она не готова доверить ему свою безопасность. Но больше всего его расстраивало, что он действительно не был уверен в том, что сможет обеспечить безопасность её жизни.

— Да, я хочу знать, — сказал он, смотря ей в глаза, бросая ей вызов. — Мне нужно знать.

Джосси вскочила с дивана, потеряв последние крупицы самообладания.

— Хорошо, Тристан. Ты хочешь знать обо всём? Я, чёрт побери, расскажу тебе. Ты хочешь знать, что когда они нашли меня, я была настолько обезвожена и истощена, что едва-едва выжила в ту ночь? Я провела немало дней в госпитале, и когда я, в конце концов, очнулась, повсюду меня окружали незнакомые люди! Ты хочешь знать, как меня отправили через всю страну в детский дом, где я никого не знала? Ты хочешь знать, как ночью, когда взрослые спали, старшие девчонки издевались надо мной, как могли, а остальные просто стояли и наблюдали. Это, чёрт возьми, то, что ты хотел знать?

Джосси кричала, она была так зла на него, она хотела остановиться, но не могла. Тристан просто качал головой, не зная, как успокоить стоявшую перед ним дрожащую девушку. Каждое высказанное слово, казалось, наносило ему удар зазубренным ножом, разрывая его сердце.

— А как насчёт того, как мне повезло, когда меня взяли в приёмную семью? Ты хочешь знать, как три года, которые я прожила там, меня держали в чулане размером девять квадратных футов, хотя наверху была отличная маленькая комната с постерами бойз бендов и разноцветными подушками? О, и я держу пари, ты хочешь знать, как те придурки били меня каждый раз, когда я говорила без разрешения.

— Нет, — прошептал он, — я не могу поверить…

— Да! Это не одна из твоих книжек, Тристан! Это моя жизнь. Это реальность.

Тристан хотел подойти к ней, хотел забрать все страдания, которые ей пришлось вынести. Он сделал шаг по направлению к ней, но она подняла руки, останавливая его. Грудь Джосси тяжело подымалась и опускалась, её дыхание было поверхностным и казалось, что ей не хватает воздуха. Комната начала вращаться у неё перед глазами, в то время как её сердце билось слишком быстро, и пульсация крови заглушала все остальные звуки.

— Я спала в парке и воровала, чтобы выжить, пока Моника не нашла меня. Ты хочешь знать, что я переспала с таким количеством людей, что потеряла им счёт? Мужчины, женщины, любой, кто мог дать мне то, в чём я нуждалась. Я делала это за еду, за мягкую постель и за несколько таблеток.

Тристан качал головой, не желая представлять то, о чём она рассказывала, не желая принять, что такая страшная жесткость коснулась её.

— Не качай своей чёртовой головой, Тристан. Ты хотел знать, теперь ты знаешь.

Сейчас её голос был почти неслышным, это была мучительная просьба об уединении.

— Ничего из этого не было твоей виной, Джосси. Ничего из этого. Ты можешь доверять мне. Я хочу помочь.

— Ты не можешь помочь мне, Тристан. Никто не может. Такая я сейчас. Я сломана, и меня невозможно починить. Ни тебе, ни Монике, ни кому-либо ещё. Просто уходи.

— Джосси.

— Вон! — закричала она, указывая на дверь.

Когда он остался стоять на том же месте, она закричала опять, её лицо покрылось розовыми пятнами, и по нему можно было прочесть все её чувства. Тристан ощущал себя, стоящим на краю пропасти. Он хотел сделать её счастливой, но его уход облегчит её состояние только на мгновение. Он в отличие от неё знал, ей нужно, чтобы он остался. Тристан расправил плечи и приготовился к противостоянию.

Глава 12

Приливы

Повышение и понижение уровня воды в океане

Тристан уверенно приближался к Джосси. Подойдя, он увидел в её широко открытых глазах удивление. Она не была готова к тому, что он окажет ей сопротивление.

— Нет! — выкрикнула она, толкая его в грудь в тщетной попытке остановить. — Убирайся, пока я не выставила тебя отсюда!

Он молча отбивался от её вздымающихся рук и пустых угроз. Своими большими ладонями он обхватил её запястья, останавливая удары. Прижав её руки по бокам от её тела, свои руки он обернул вокруг неё, держа девушку, как в тисках. Она пыталась выбраться из его захвата, но силы оставляли её с каждой неудавшейся попыткой.

— Отпусти меня! Оставь меня в покое! Просто уйди! Почему ты просто не уйдешь? — кричала она ослабевающим голосом.

Тристан сжал её ещё крепче, приблизив губы к её уху.

— Потому что я люблю тебя.

Побежденная, Джосси осела в его руках, прислонив лоб к его груди.

— Ты не можешь, — шептала она, — ты не можешь любить меня.

— Я люблю тебя, — повторил он.

Она моргнула несколько раз, перед глазами всё расплывалось, и она старалась сфокусироваться, старалась понять, что он только что сказал. Она не могла вникнуть в смысл услышанного. Никто никогда не говорил ей подобных слов. Это пугало её.

— Покажи мне.

Тристан захватил своими губами её губы. Он не думал и не планировал, он только чувствовал. Целуя, он ощущал влагу на её щеках. Он чувствовал жар, мягкую плоть её языка, двигающегося рядом с его языком. Тристан вспомнил, что до сих пор крепко держит её. Он позволил своим рукам подняться к её плечам, ещё ближе прижав девушку к своей груди. Так хорошо было чувствовать её рядом с собой, она идеально подходила ему. Тристан не мог представить более действенного физического удовольствия, чем её прикосновения.

Джосси казалось, что она сходит с ума, её переполняли эмоции. Она царапалась и впивалась пальцами в его тело, как будто пыталась забраться внутрь. Поверх линий его татуировок она оставляла своими ногтями розовые следы. Тристан мурлыкал в удовлетворении, что её боль становилась его болью.

Джосси почувствовала, как его руки скользнули вниз, очерчивая изгибы её тела. Его ладони оказались на её бедрах, и она, подпрыгнув, обхватила его ногами. В благоговении она ощущала, как гудит каждая часть её тела, соприкасающаяся с телом Тристана.

Она чувствовала, как из его вибрирующей грудной клетки вырываются низкие звуки, выражающие удовольствие, в то время как он вёл их в её ещё ни разу не использованную спальню. Комната освещалась лишь светом луны, проникающим сквозь грязное окно. Тристан опустился на колени, Джосси всё ещё крепко держалась за него. В сплетении их ног и рук она пыталась стянуть с себя футболку и джинсы, Тристан, как мог, старался помочь ей в этом.

Они отважились ступить на неизведанную для Джосси территорию. Это было странно и пугающе, но настолько долгожданно. Джосси обычно держала под контролем подобные ситуации, брала, что хотела, а после покидала свое очередное завоевание. Но Тристану она желала сдаться.

Джосси лежала перед Тристаном, её кожа светилась серебряным светом в лунном сиянии. Её глаза были прикрыты, грудная клетка поднималась и опускалась в быстром ритме, она выглядела, как прекрасное создание, принесённое в жертву и ожидающее своей дальнейшей участи. Она была восхитительной и принадлежала только ему. Здесь, в тишине этой комнаты, в сиянии луны, которая сейчас светила только для них, она не была той эмоционально травмированной девушкой, она была безупречной и неповторимой.

Приблизившись к Джосси, Тристан позволил весу своего тела вдавить её в матрас. Он оставлял мягкие поцелуи на её груди и шее, ощущая языком точку, в которой бьётся её пульс. Быстрые и сильные удары её сердца помогали ему осознать реальность происходящего, тем не менее он чувствовал себя так, как будто может вот-вот взлететь.

— Тристан, пожалуйста, — просила она, приподнимаясь, держась за его плечи так, чтобы можно было видеть его лицо.

Джосси покачивала бедрами рядом с ним, ей нравилось чувствовать жёсткую ткань джинсов обнажённой кожей. Доведённая до отчаяния жаром его тела, она изо всех сил пыталась стянуть его футболку, пока он не сел и не избавился от неё сам. Поверхность его грудной клетки была искусно расписана разноцветными узорами, которые изгибались и облегали его мускулы.

Она пальцами очертила каждое изображение, а потом опустилась к ширинке на его джинсах. Она умело расстегнула каждую пуговицу, в то время как её губы оставляли поцелуи на его шее. На вкус он был как соль и благоговение.

Мускулы и сухожилия его плеч были напряжены. Её язык пробежался по щетине, покрывающей линию его челюсти, и она заурчала от ощущения приятной шероховатости напротив её губ. Когда джинсы были расстёгнуты, Тристан с лёгкостью избавился от них. Она улыбнулась, когда поняла, что он ничего не носит под ними.

Он опять опустился на неё, но в этот раз ощущения были совсем иными. Горячая плоть напротив горячей плоти, и их руки, движения которых выражали взаимное поклонение друг другу. Они чувствовали себя так, как будто время остановилось для них. Джосси пообещала себе не закрывать глаза, не желая пропустить ни секунды того, как он будет любить её, видеть его лицо, полное вожделения.

Губы Тристана дотронулись до её тела, посасывая кожу и кусая, пока она не потерялась в его ласках. Он сплёл руки с её руками, удерживая свой вес. Джосси желала сохранить в памяти ощущения того, как он прижимает её к себе, как он удерживает её не только своим телом, но и своей привязанностью. До этого момента она никогда не желала принадлежать кому-либо.

Джосси в восхищении наблюдала, как сдвинулись его брови и как затрепетали его ресницы, когда он в конце концов скользнул в неё. Она чувствовала, как растянулось её тело, принимая его, и хотела зафиксировать эти ощущения в памяти. Когда они полностью воссоединились, он успокоился и оставил сладкий, целомудренный поцелуй на её губах.

— Идеально, — прошептал Тристан.

Он задал равномерный ритм, энергичный темп устанавливался его телом помимо его воли. У него всегда был хороший секс, необременительный и доставляющий удовольствие. Но ещё никогда он не был таким. Это было чем-то необъяснимым и новым. Это было воссоединение двух потерянных душ с целью опять стать целостными, любовь, которую невозможно измерить.

— Скажи это снова, — прошептала она.

Точно зная, чего она хочет, Тристан прошептал для неё три слова, наделившие её силой.

— Я люблю тебя.

Его слова отправили её за край. Пламенный оргазм пронёсся через тело Джосси, каждый мускул был напряжен и натянут, пока она повторяла его имя. Она ощущала себя опьянённой и ошеломлённой, и абсолютно пристрастившейся к нему.

Тристан застонал от картины, представшей перед ним: её глаза крепко зажмурены, губы приоткрыты в тихом крике. Он никогда не видел ничего прекраснее.

Джосси ненавидела, как три таких коротких слова могли вызвать так много радости и в тоже время так много страха в её сердце. Она ощущала, что это может быть правдой, но у неё не хватало смелости признать, что их связь больше, нежели просто физический акт. Она держалось за привычные рамки.

— О Боже! Так хорошо, Тристан.

Джосси знала, что её слова были грубыми и далеко неромантичными, но их было легко произносить. Она не могла ответить ему таким же признанием, так что она придерживалась дикого желания между ними. Тихое хныканье сбежало с губ Тристана в момент его кульминации, его собственная эротическая мелодия.

Тристан перевернул их и обхватил Джосси руками. Постепенно их дыхание замедлялось, пульс успокаивался. Купаясь в лунном свете, они погрузились в глубокий сон, окруженные нарисованными карандашом лицами из их прошлого.

***

На следующее утро, в пригороде Клейрмонт, нежась в их собственном посткоитальном свете, Моника и Роб делились признаниями.

— Кажется, что это слишком скоро, но я просто знаю, что для меня ты тот самый, — сказала Моника, лёгким движением очерчивая дорожку волос на его животе, идущую к резинке его боксеров.

— Для меня всё так же. Я люблю тебя так же, как бисквиты и подливку.

— Ха. Лучше тебе на самом деле любить бисквиты и подливку, — подразнила его она.

— Конечно, мэм.

— Кажется, как будто некоторые люди ждут свою любовь всю жизнь. Некоторые люди даже не ожидают найти её. Как так получилось, что два таких человека как мы, смогли найти друг друга? Наверное, это судьба или высшие силы, — произнеся это, Моника замолчала.

Роб кивнул, никак не комментируя её мысли о судьбе и сверхъестественных силах, ответственных за их встречу. Он не верил в такие вещи. Тем не менее, он притянул Монику поближе и поцеловал её в макушку. Он не хотел начинать полемику о её идеалах. Он просто хотел, чтобы она была счастлива, и он сделает всё, что в его силах, чтобы осуществить это.

Позже, во второй половине дня, когда они восполнили недостаток жидкости в организме и накормили друг друга, они рискнули заглянуть в Парк Бальбоа. Роб лежал на траве, подложив пиджак под голову. Нежась в теплом свете послеобеденного солнца, он хмыкнул, когда Моника пробежалась пальцами по его волосам. Они наблюдали, как играли дети и как их собаки бегали за ними. Пары гуляли рука об руку, наслаждаясь друг другом и прекрасной погодой. Когда большие реактивные самолёты пронеслись в высоте, они подняли свои лица к небу, наслаждаясь рёвом двигателей и недолгим затмением, созданным их тенями.

Они говорили о любви и жизни, о грядущих переменах, планировали своё будущее, как будто были уверены, что всё так и будет. Роб признался, что никогда никого не любил прежде. И хотя Моника не могла признаться в подобном, она была уверена, что никогда не чувствовала себя так, как сейчас. Роб жаловался на нереальные ожидания и требования по его работе и на страх провала. Так много ответственности лежало на его плечах, и временами этот вес казался неподъёмным. Моника призналась, что, несмотря на все трудности, она любит свою работу.

— Она приносит мне такое чувство удовлетворения, — призналась она. — Эти дети, которых так или иначе покинули, у них нет никого, кто бы позаботился о них. Поэтому я этим и занялась. Это моя работа — быть уверенной, что они в безопасности. Я хочу, чтобы у них был шанс реализовать свой потенциал.

— Да, но ты не устала нести ответственность за детей других людей? Разве ты не желаешь, чтобы родители исполняли роль родителей?

— Я чертовски сильно желаю, чтобы люди несли ответственность за своих детей, но я чувствую, что обязана помочь, — ответила Моника.

Для неё всё было просто. Она способна помочь, и она делала это.

— Когда я была моложе, я думала, что могу спасти их всех. Я была глупой. Я совершила ошибки, которые мои наставники скрыли, замели под ковер лёгким движением запястья. Порой я чувствую себя так плохо, когда вспоминаю, что я вышла сухой из воды, при том, что невинная девочка заплатила полную цену. Моника почувствовала, как слёзы появились на её глазах. Она быстро моргнула, стряхнув их.

— Что случилось? Она...? — спросил Роб, но не смог закончить свою мысль.

Моника покачала головой.

— Уже на тот момент её жизнь была очень непростой. Она потеряла обоих своих родителей, её перевезли сюда через всю страну. Она была моей третьей подопечной. Я поместила её в приёмную семью, к паре, которая казалась мне идеальной. У них был безопасный дом, работа на полный рабочий день, старший сын, который вот-вот должен был уехать в колледж. Они хотели предоставить свой дом девочке-подростку. Я отправила её туда. Я сделала это.

Слёзы текли по её щекам, и она не думала останавливать их.

— Это нормально, — прошептал Роб, захватив её руку в свою и поглаживая её ладонь своим большим пальцем.

— Это ненормально. Они делали с ней ужасные вещи, Роб, ты даже не можешь представить. Это моя вина, что я ничего не заметила, верила в их ложь. Это моя вина.

Об этом были её ночные кошмары, предмет разговора с психотерапевтом, никогда не заканчивающееся черное облако, маячившее над ней. Несмотря ни на что, Моника не могла отпустить чувство вины и стыда, ассоциировавшиеся у неё с Джосси Бенкс.

— Ты представляешь, каково отвечать за что-то такое ужасное?

— Это не твоя вина, что те люди оказались настолько жуткими.

— Это моя вина, что ей пришлось жить с ними, моя вина, что она была настолько напугана, чтобы рассказать мне правду. Сейчас ей двадцать два года. Она использует наркотики, секс и бог знает, что ещё, чтобы избежать настоящих отношений. Она чертовски талантлива, художник. Я навещаю её, всегда стараюсь направить к лучшей жизни, спасти её от неё самой. Хотя Джосси и не хочет быть спасённой. Думаю, я просто эгоистка. Потому что, если с ней всё будет хорошо, это будет значить, что я не провалила дело.

И она снова сломалась, в этот раз потеряв весь контроль. Она рыдала, уткнувшись в его плечо, оставляя на его футболке бесформенные круги солёной водой. Моника схватила его руку, нуждаясь в том, чтобы чувствовать его силу и насытиться ею. Она вздохнула, когда почувствовала, как его рука выводила успокаивающие круговые движения на её спине. Любовь Роба помогла ей справиться с этим.

— Дорогая, ты делала, что могла. Я уверен, она знает, что ты не планировала ничего из того, что случилось.

Моника потёрла глаза и глубоко вздохнула. Она заставила себя улыбнуться, глядя в обеспокоенное лицо Роба, сожалея о том, что нагрузила его столь трагичной историей.

— Я знаю. Правда. Я просто хочу, чтобы она была счастлива. И сейчас я чувствую себя ещё более виноватой, потому что нашла тебя.

— Моника? — глубокий голос позвал её где-то совсем рядом.

Она взглянула вверх и обнаружила неподалеку своего кавалера из кофейни, Эвана. Она натянуто улыбнулась и оглянулась вокруг, стараясь понять, откуда он взялся. Чувствуя себя такой уязвимой, ей хотелось знать, слышал ли он хоть что-то из их разговора. Роб быстро сел, но остался расслабленным, пока Эван подходил к ним.

— Привет, Эван. Не ожидала встретить тебя здесь, — поздоровалась она, прикрывая глаза от солнца, чтобы она могла смотреть вверх на него.

— Ну да, я направлялся в музей с несколькими друзьями, когда заметил тебя. Ты выглядишь гораздо лучше, чем в последний раз.

Моника и Роб огляделись вокруг в поисках его друзей, но не увидели никого, кто бы его ожидал.

— Да, выходной помог, — сказала она. — Ох, Эван, это Роб. Роб, это Эван.

Эван подошёл ближе, явно наслаждаясь тем, как он возвышается над сидящим мужчиной. Он предложил свою руку как жест вынужденной учтивости. Это добавит ему очков в глазах Моники, если он проявит дружелюбие к её бойфренду. Роб удерживал его руку, и Эван ощутил силу его хватки. На предплечье Роба выделялись мышцы и сухожилия, пока его лицо выражало безразличие, а рука сдавливала руку Эвана.

Роб кивнул и освободил руку возможного поклонника, надеясь, что его предупреждение понятно. Она моя.

— Эван уронил меня на задницу в один из дождливых дней. Он купил мне кофеев извинение, — продолжила Моника, совсем не замечая того, что случилось между двумя мужчинами.

— Правда? — спросил Роб.

— Это было меньшее, что я мог сделать, — сообщил Эван.

Он посмотрел вокруг, сжимая руки вместе, и вернул своё внимание парочке перед ним.

— Хорошо, мне уже пора. Был рад увидеть тебя снова, Моника. Роб, приятно с тобой познакомиться.

— Аналогично, — выплюнул Роб на прощание.

Когда Эван скрылся из их поля зрения, Моника повернулась к Робу и заметила, что его взгляд до сих пор направлен в пустое пространство, где до этого находился Эван. Его голубые глаза были сужены, а лицо искажено угрожающе сердитым выражением.

— Роб? Он ушёл, и ты уже можешь перестать пробовать сломать мне руку.

Роб смог заглушить ревность и отпустил её руку. Она улыбнулась ему и потрясла пальцами, слегка преувеличивая свою боль.

— Этот парень мешок с дерьмом.

— Оу, милый, ты ревнуешь, — подразнила она. — Это так мило.

— Нет, я не ревную, — отрицал он.

Моника оседлала его колени и поцеловала в лоб, затем в нос, а затем в губы.

— Да, ты ревнуешь, но это так восхитительно. Ревность тебе к лицу.

— Ты знаешь, ты могла бы представить меня как своего бойфренда.

— Так ты мой бойфренд?

Роб пожал плечами, вдруг осознав насколько неопределенны их отношения.

— Бойфренд звучит как-то по-детски. Ты можешь быть моим партнером, моим любовником, моим особым парнем, — пропела она, изобразив это очень драматично.

Роб засмеялся, позволив своему гневу испариться.

— Без сомнения, мне не нравится этот «Эван, посещающий церковь в штанах цвета хаки». Я хочу, чтобы ты постаралась держаться от него подальше.

Моника рассмеялась и покрыла поцелуями его лицо вдоль линии волос. Она зарылась пальцами в его шевелюру и покорно улыбнулась ему.

— Он — никто. Я никогда больше не посмотрю в его сторону, — пообещала она, хотя и не могла знать, как далеко от правды это утверждение окажется.

***

Почти час Тристан лежал, бодрствуя и обнимая Джосси, запоминая выражение её лица во время сна. Когда она начала ворочаться, он поцеловал её в макушку и вдохнул её запах. Он находил её опьяняющей.

— Доброе утро, — прошептал он, его губы до сих пор прижимались к её волосам.

Джосси захныкала в ответ и сжала его крепче. Идеально, она думала, что всё идеально. Её изумило, что она так неожиданно заснула и какой полностью удовлетворенной она себя сейчас чувствовала.

— Фаза быстрого сна составляет только двадцать пять процентов от всего нашего сна, но у тебя, кажется, она длится дольше. Ты помнишь свои сны?

— Раньше я видела те лица, твоё, моих родителей, но сейчас я не помню ничего из того, что мне снилось. Я могу поспорить, что большинство моих снов о тебе.

— Я надеюсь, что это так, — ответил он, пробежав пальцами по изгибам её спины. — Джосси?

— Да?

— Ты когда-нибудь хотела узнать о своей жизни до амнезии?

— Иногда я думала, что хочу узнать, но я так боялась столкнуться лицом к лицу с моим прошлым. Вдруг оно ещё хуже, чем то, что я помню? И я была счастлива оставить всё, как есть. Я могла представлять, что это была хорошая жизнь.

— Это была хорошая жизнь, — подтвердил Тристан.

— Благодаря тебе, я теперь об этом знаю, — ответила она, улыбаясь.

— Когда нам было по тринадцать лет, ты заставила меня пойти с тобой в кино на «Историю рыцаря». Ты сходила с ума по Хиту Леджеру. Я умолял тебя пойти на «Приключения Джо Грязнули». Я даже не мог представить, как буду сидеть два часа в кинотеатре и смотреть, как ты вздыхаешь и пускаешь слюни по этому парню.

Джосси рассмеялась.

— Что ж, он был красивым. Я очень расстроилась, когда узнала о его смерти.

— В любом случае, я сдался и пошёл смотреть твой фильм. Ты говорила и говорила, насколько этот парень привлекателен. Я так ревновал, — рассказал Тристан, вспоминая и смеясь. — Хотя в дальнейшем это сыграло мне на руку.

Джосси подняла голову и уткнулась подбородком в его грудь.

— Каким образом?

— После того как фильм закончился, ты так распалилась, что затащила меня в книжный магазин и прямо-таки накинулась на меня в секции с книгами из серии «помоги себе сам».

— Я накинулась на тебя?

— Да, накинулась. Это наверно был единственный раз в моей жизни, когда я не обратил никакого внимания на книги. Запахи типографской бумаги и твоих духов смешались, полки впивались в моё тело, а мои руки расположились в задних карманах твоих джинсов. Мы целовались до тех пор, пока один из сотрудников магазина не заметил нас. Ты оставила мне мой первый засос и впервые дала мне потрогать твою грудь. По стандартам тринадцатилетнего парня, это просто грандиозно.

Джосси засмеялась и снова положила голову на его грудь, мечтая, чтобы она тоже могла вспомнить тот эпизод. Она хотела видеть его юное лицо, удивлённое её агрессивным поведением. Но больше всего она желала той связи с мальчиком, который разделил с ней так много всего впервые.

— И той же ночью моя мама застала меня онанирующим, — добавил Тристан.

— О, не может быть!

— Да, это травмирующий эпизод. Я не мог смотреть ей в глаза весь следующий месяц.

Она позволила пальцам очертить его ребра, отбивая на них плавный ритм, как на клавишах пианино.

— Останься со мной на неделю, — прошептала она.

— Не могу. Чем быстрее я пойму, что происходит, тем быстрее ты будешь в безопасности.

— Пять дней? — умоляла Джосси, оставив поцелуй поверх татуировки красно-синего анатомически правильного сердца, расположенной на его груди. — Представь, как много раз мы сможем сделать это за пять дней, — дразнила она, двигая обнаженным телом рядом с ним.

— Один день, — торговался он, стараясь не поддаться её чарам.

— Три, — противостояла Джосси, нежно покусывая линию его челюсти.

Её пальцы двинулись вниз по его телу, под простыню, очерчивая невидимые линии под его пупком. Она опустила руку ниже и мягкими и нежными движениями дотрагивалась до него там, где он желал этого больше всего.

— Договорились, — едва смог произнести Тристан.

Джосси триумфально ухмыльнулась и поцеловала его в губы. Он улыбнулся и снова прижался к её губам, желая поглотить её. Теперь, когда он отведал этой сладкой плоти, он никогда бы не согласился на что-то меньшее.

Джосси переместила бедра. Обычно она ощущала свою власть, когда добивалась желанной физической реакции от мужчин, которых покоряла. Джосси опьяняло могущество обольщения. С Тристаном это было по-другому. Его тело двигалось под её телом, и даже только один вкус его солёной татуированной кожи приводил её в состояние эйфории. Она была рада отказаться от власти, чтобы остаться с ним.

Тристан сел, держа Джосси в своих руках. Её ноги оседлали его колени, и она обернула руки вокруг его плеч. Кожа к коже, они держали друг друга в тёплых объятьях, объединяя дыхание и желая навсегда остаться в этом моменте.

— Можем мы остаться в этом положении на следующие три дня? — спросил Тристан, потянувшись за её спиной к шторам, чтобы отдернуть их.

Яркий утренний свет проник в комнату, освещая их сплетённые тела, словно прожектор. Взъерошенные волосы Джосси отливали огненно-красным в ярко белом цвете, волнистые завитки выглядели, как пламя. Она всматривалась в его глаза, обычно темно изумрудные, но в солнечном свете они становились цвета весенней травы. Щетина на его лице давала красивую тень, которая как будто была нанесена карандашом.

— Да, — ответила она. — Навсегда.

***

Морт осторожно передвигался по квартире. Звуки льющейся в душе воды дали ему понять, что у него на поиски приблизительно десять минут. Он бесшумно передвигался из комнаты в комнату. Быстро пройдясь пальцами вдоль кухонной столешницы, он ненадолго остановился, чтобы бегло просмотреть её почту, найдя там всякий мусор и несколько счетов. Дальше он зашёл в небольшой кабинет рядом с гостиной и открыл бездействующий лэптоп. Тот был защищён паролем, так что он закрыл его и двинулся дальше.

Проникнув в спальню, он почувствовал цветочный запах её мыла и шампуня, смешанные с паром, исходящим от щели в двери ванной. Он не стал проверять её комод с зеркалом и прикроватный столик. Подобные поиски не откроют ему ничего, кроме извращенных сексуальных секретов. Вместо этого он потянулся к лежащей на углу кровати дизайнерской сумке, если верить логотипу. До сих пор спокойный, благодаря звуку бегущей воды, он покопался в её громадной сумке и выудил оттуда смартфон. Ему нужен только контакт, какой-либо вид физической связи с Джосси, и он его установит.

Он был уверен, что она до сих пор в этом городе, и что Моника до сих пор контактирует с девчонкой. Он не мог поверить в своё везение, когда отыскал эту важную зацепку, любезно предоставленную профессиональной неудачей Моники Темплтон. Бедная женщина даже не представляет, что её признание стало для него столь необходимой информацией, и у Морта заняло всего несколько секунд, чтобы соединить точки в целый рисунок. Прокрутив список контактов, он нашёл имя Джосси. Он забил номер в свой телефон и вернул смартфон Моники обратно в сумку. С нынешними технологиями и небольшой оплатой за услугу, по номеру можно точно установить местонахождение Джосси.

Воду выключили, и через дверь он мог слышать мягкий голос Моники, поющий «Poker face» Лэди Гаги. Он ухмыльнулся, представляя её маленькое фигуристое тело, покрытое капельками воды, и пар исходящий от её кожи. Он заставил свои мысли вернуться в нужное русло, огляделся вокруг в последний раз и вышел из комнаты.

Моника вынырнула из теплоты ванной и не заметила вокруг ничего необычного.

Глава 13

Фазы

Различная освещенность Луны при изменении её положения на орбите

Джосси вышла из «Трейдер Джоес» с полными пакетами. Тристан отрабатывал свою последнюю смену в «Тёмной комнате», так что у неё не было возможности воспользоваться его машиной.

Ей нравилась Гэвин и чувство уверенности в том, что у детей на площади будет достаточно еды. Так как теперь в её жизни были такие удобства, как водопровод и крыша над головой, она чувствовала вину, что у неё есть то, чего эти дети не имеют. Она провела на улицах не так много времени, как многие другие. Большинство были бездомными долгие годы.

В одну из тех ночей, когда она бродила по пустым улицам, она наткнулась на граффити. Сначала она замечала только большие куски, например, целые стены или поезд, разрисованный с пола до потолка. Они всегда так резко контрастировали с отбеленными кирпичами или серым металлом. Её поразило, что каждое изображение имело свой определенный стиль. Позже Джосси стала замечать и маленькие куски. Чьё-то имя, украшающее автобусную остановку, или мантры в одно слово на дорожных указателях на шоссе. Она осознала, что они везде.

Вскоре она украла свой первый набор перманентных маркеров и оставляла тэги “ДжейБи” на каждой чистой поверхности, которую могла найти. Потом она перешла к маркерам с жидкой краской. Она обожала большое разнообразие цветов и то, как блестит картина, когда высохнет.

Пока она бродила по улицам Сан-Диего, она столкнулась с парой других ребят, проставляющих тэги. Между ними не было вражды, их объединяло одинаковое понимание искусства. Взаимная оценка их самовыражения и противостояние обществу были их связующей силой. Но здесь имелись и свои правила, и, пройдя через ряд препятствий и ошибок, она выучила их. Банды отмечались в разных частях города, и Джосси старалась избегать их любой ценой. Она была просто девчонкой, которая старалась держаться подальше, не желая участвовать в их противостоянии.

Когда она повернула на Шестую улицу, Джосси заметила маленький кусок, нарисованный на мусорном контейнере. Он состоял из трёх цветов. Контур был неаккуратным и вниз просочились три небольших подтёка. Она улыбнулась и покачала головой. Кто-то только начал этим заниматься и только учится контролировать поток краски. В конце концов он или она научится срезать крышку баллончика или смягчать движение запястья.

Джосси купила больше продуктов, чем обычно, и ручки пакетов врезались в её ладони. Она разогнула пальцы и передвинула пакеты в руках, чтобы немного облегчить боль. Пройдя по знакомой тропинке в парке, она удивилась, когда обнаружила, что никого нет. Обычно Гэвин сидела на левой части скамейки, ей крупная фигура и грязная одежда закрывали собой зелёные перекладины. Сейчас на пустой скамейке можно было рассмотреть каждое написанное слово. Это заставило Джосси содрогнуться.

Она поставила пакеты на скамейку и огляделась вокруг.

— Гэвин? — позвала она.

Она не хотела сильно шуметь. В такие поздние часы вдалеке от главной аллеи могут оказаться люди, которых бы не хотелось обнаружить.

Джосси села на скамейку и стала ждать подругу. Через час она начала сильно нервничать. Может Гэвин не особо ценит то, что она приносит продукты? Может Гэвин расстроилась, что Джосси стала приходить реже в последнее время? Подошёл Найджел, предлагая свой обычный товар, но Джосси отказалась.

— Ты где-нибудь здесь видел Гэвин? — спросила Джосси.

— Нет, как и на прошлой неделе.

— Дерьмо.

— Не волнуйся. Уверен, что она нашла себе какую-нибудь сладкую мамочку, чтобы та заботилась о ней. Мне тоже досадно. Вы были моими постоянными клиентами. А теперь ни фига.

Он ушёл разочарованный и, как видно, абсолютно не интересующийся тем, где Гэвин.

По прошествии двух часов Джосси начала испытывать страх. Это чувство проникло глубоко в её нутро. Оно вызывало у неё тошноту и дрожь. Те дети на площади были важны для Гэвин, она не могла так просто оставить их. Что-то было не так.

Джосси не хотела отвлекать Тристана от работы, но у неё было по-настоящему плохое предчувствие. Она увидела, как недалеко от неё угасал один из уличных фонарей. Даже отсюда она заметила мотыльков, мелькающих вокруг него и кидающихся на его свет. Это напомнило ей о том, как Гэвин относилась к жизни. Она никогда не боялась улиц. Она пробовала всё. Она могла кинуться в огонь, если это значило, что она испытает что-то новое.

После трёх часов ожидания Джосси решила отправиться домой. Она оставила пакеты под скамейкой, ей не хватило духу забрать их с собой. Может, Гэвин придёт позже, или это будет кто-нибудь из детей. Выйдя на тротуар, она обернулась и проверила в последний раз, скамейка была пуста.

***

— Привет, — сказал Роб, улыбаясь в телефонную трубку.

Моника вздохнула, на том конце линии она была необычно молчалива.

— Моника?

— Я скучаю по тебе, — ответила она.

— Я тоже скучаю по тебе, Пуговка.

Моника впервые столкнулась с подобным прозвищем и не могла для себя решить, нравится оно ей или нет. За всю её жизнь Монике Мари Темплтон никто и никогда не давал прозвищ. Её родители были бескомпромиссными, строгими людьми, которые никогда её не звали никак, кроме как по имени. И она никогда раньше об этом не задумывалась.

— Я ненавижу, когда ты работаешь допоздна, — сказала она, подойдя к холодильнику и взяв пиво. — Неужели ты не можешь всё время находиться в моем распоряжении? Любой джентльмен с юга гордился бы подобными обязанностями.

— Что ж, мэм, я вынужден работать, чтобы обеспечивать себя средствами для жизни, я уже закончу вскоре.

— Сегодня у меня был очень плохой день. Прежде всего, на работе не было Интернета около четырех часов. Они отключили нас из-за бреши в системе защиты или чего-то вроде этого. Потом я не могла выйти из здания, потому что потеряла свой бейдж с рабочим идентификатором.

— Мне очень жаль, дорогая. Завтра всё наладится, — пообещал он.

— Что ж, думаю с уверенностью можно сказать, что любой день, который я провожу дома без дела, находящегося на рассмотрении суда, и без угрозы для жизни, должен быть хорошим.

— Я сделаю его лучше, когда я увижу тебя, — ответил Роб, его голос умолк.

— Ты кажешься встревоженным, я отпускаю тебя. Пожалуйста, приезжай побыстрее. Ты нужен мне.

— Хорошо, дорогая.

Моника повесила телефонную трубку и сделала большой глоток пива. Время пролетело быстро, пока она занималась ужином. И час спустя стук в дверь прервал её приготовления. Она распахнула дверь и практически уронила Роба, накинувшись на него с обжигающим поцелуем.

— Чёрт, вот это приветствие, — сказал Роб, задыхаясь напротив её губ.

Моника затащила его в квартиру и прижала к стене, её маленькое тело удерживало его на месте.

— Я говорила, что соскучилась по тебе.

— Ну, я мог бы сказать, что это очевидно, — ответил Роб, посмеиваясь.

— Я дома одна и тебя нет рядом. Я должна сидеть здесь и развлекать себя просмотром реалити-шоу и чтением желтой прессы. Это пытка.

Она взяла холодное пиво и передала его Робу. Он принял бутылку и опустошил её наполовину одним глотком. Она наблюдала, как капля янтарной жидкости просочилась у уголка его рта, прокладывая дорожку по его подбородку и шее и проникая за воротник футболки.

— Что же ещё девушке делать, как не подвергаться воздействию плохого телевидения и дешёвых сплетен? — спросил он.

— Ну, я полагаю, что всегда могу развлечь себя сама, но предпочитаю, когда это делаешь ты.

Он ухмыльнулся, поднял её, удерживая за талию, и посадил на столешницу. Роб любил ощущение того, как её маленькое тело обхватывает его. Ему нравилось, как её разносторонняя личность умещалась в этой прочной маленькой упаковке динамита. Он обожал её вьющиеся тёмные волосы и улыбчивые глаза. Она была хитрой и смелой и никогда не давала ему расслабиться.

— Именно это я и люблю видеть перед глазами.

Они ожесточенно целовались, пока Монике не понадобился воздух. Она быстро пришла в себя, спрыгнув со столешницы, и опять занялась ужином, в то время как Роб разместился перед телевизором.

Пока её блюдо из риса закипало, она пошла проверить Роба и нашла его спящим на диване. Моника ненавидела то, насколько много сил требовала его работа. В некоторые дни она могла почувствовать уровень его стресса, ощущая это по его напряженным объятиям. Но не сейчас. Он был полностью расслаблен, и она была счастлива, видя его таким безмятежным. Рука на его лице укрывала его глаза, пока он спал. Она вздохнула, глядя на его привлекательные надутые губы.

Пронзительный звук прорезал воздух, и она поняла, что это звонит её телефон. Подбежав к сумке, она ответила второпях.

Моника села на ближайший кухонный стул, удивлённая тем, что услышала голос Джосси на другом конце. Это был не простой разговор ни о чем, Джосси предложила устроить двойное свидание следующим вечером. Моника чувствовала себя так, будто земля начала кружиться у неё под ногами. Она поняла, что это инициатива Тристана, но она готова использовать любую возможность, чтобы искупить свою вину. По окончанию этого странного будоражащего звонка, она сидела в состоянии оцепенения из-за надежды и возможности очистится от своих грехов.

— Пуговка? Ты в порядке? — спросил Роб, неожиданно появившись в дверном проеме.

Её пустое выражение лица изменилось, и на лице появилась широкая улыбка, когда она кивнула и прыгнула в его объятия.

— Ты работаешь завтра допоздна?

— Неа.

— Хорошо, у нас есть планы.

***

— О, Боже мой, какой трудный разговор. Какого дьявола я позволила втянуть себя в это? — ныла Джосси, пристёгиваясь ремнем в машине. — Серьёзно, я чувствую себя так, как будто мне нужно принять Ксанокс после этого телефонного звонка.

— Она не может быть настолько плоха, — сказал Тристан, смеясь. — Кроме того, я хочу узнать твоих друзей.

— Я говорила тебе, у меня нет друзей.

— Теннесси Уильямс сказал: «Жизнь — это частично то, что мы делаем сами, а частично то, что делают наши друзья, которых мы выбираем сами». Дружеские отношения — это совершенствование отношений с людьми, которым ты нравишься, которые верят в тебя и разделят с тобой твоё бремя. У тебя есть Моника и Алекс. Это больше, чем есть у меня.

Тристан завел машину и наблюдал, как Джосси плотно скрестила ноги, ощущая рокот двигателя. Она закрыла глаза и откинула голову на сиденье.

— Я, чёрт побери, люблю эту машину, — прошептала она, неуверенная в том, собиралась ли озвучивать эту мысль.

Она провела руками по своим бёдрам, а потом вверх, концентрируясь на ощущении жёсткости денима, вибрирующего под её пальцами. Тристан наблюдал за её действиями, практически не дыша.

— В ней триста шестьдесят девять кубических дюймов, двигатель Turbojet V-8 в триста двадцать пять лошадиных сил с коробкой передач Muncie 4-speed.

— Я понятия не имею, что всё это значит.

— Это Импала 1967. Классика.

— Она чертовски горяча.

Тристан наслаждался мурчаньем обеих своих девочек. Он старался сконцентрироваться на дороге перед ним, а не на лисице сбоку от него, которая неожиданно стала выглядеть так, как будто хочет поглотить его.

— Так что, я в конце концов увижу место, где ты живёшь? Держу пари, у тебя там всё покрыто пластиком, чтобы можно было всё быстро очистить после убийства своих жертв, — дразнилась Джосси, глядя на Тристана. Его выражения лица осталось неизменным. — Может быть, там есть хлысты, обитые кожей столы с цепями и строгие ошейники.

— Это звучит не так уж и плохо, — ответил Тристан.

— Совсем неплохо, — ответила Джосси, продолжая заигрывать, — я видела и хуже.

Тристан подарил ей хитрую улыбку.

— О, я знаю. Ты гик, правильно? У тебя есть шесть тысяч фигурок из «Звёздных войн», стоящих небольшое состояние и расставленных на обычных полках по всему твоему дому?

Он покачал головой.

— Опять неправильно. Боюсь, ты будешь разочарована.

Джосси улыбнулась, она не могла представить, что Тристан мог бы её разочаровать. Она смотрела, как мимо пролетают городские пейзажи, трансформируясь от тёмных аллей из её жизни к ярко освещенным неоновым светом улицам из его жизни. Бордюры становились чище, здания выглядели лучше и с каждым новым кварталом становилось меньше тусующихся на каждом углу детей. Она ничего не имела против жизни в убогом районе этого города, ей было удобно там. Джосси задумалась о том, всегда ли так будет.

— Дин Молони живёт недалеко от Нового Орлеана?

— Да, в Гретне. Там, где мы жили.

— Так он мог знать меня, когда мы жили там. Я была ребёнком. Что же я такого могла сделать ему?

— Я не знаю, — сказал он, — я сам об этом думаю всё последние время. Это должно быть связано с твоим отцом. Я просмотрю все судебные дела, в которые Эрл был вовлечен, и, может быть, найду связь.

— Я бы так хотела помнить, — прошептала она.

Отчаяние, которое наполняло её голос, было болезненным для слуха Тристана. Он заметил, как Джосси внимательно смотрела в окно. Он бы отдал всё, что угодно, чтобы оказаться в её голове, встряхнуть эти попавшие в ловушку воспоминания, чтобы она вспомнила своих родителей и то, насколько сильно они любили её. Он дотянулся до её руки и поместил её под свою на коробке передач, зная, что так ей будет комфортней.

Они остановились, и Джосси огляделась вокруг, изумлённая тем, как изменилась округа, хотя они уехали не так далеко. Тристан выпрыгнул из машины и взял сумку Джосси, пока она рассматривала здание перед ней. Оно выглядело как типичные для Сан-Диего апартаменты, окруженные пальмами. У здания был внутренний двор. Его отштукатуренный фасад выглядел старым в уличном свете.

— Я никогда не проставляла тэги в этом районе. Похоже, здесь можно будет проявить свои умения.

Тристан нахмурился и проводил её через улицу. Они прошли через ряд ступеней, пока он искал свои ключи. В конце концов, они вошли в квартиру 2D.

— Я отнесу твою сумку в мою комнату. В холодильнике есть пиво, если хочешь.

Сказать, что Джосси была удивлена его жилищем, было бы преуменьшением. Конечно, стены белые, а ковер светло-коричневый, но на этом всё типовое в этой квартире заканчивалось. Здесь вдоль стены находился встроенный книжный шкаф с пространством для телевизора. Всё было заполнено книгами. Новыми книгами, старыми книгами, твердые обложки, бумажные обложки, все виды книг, которые она могла только представить, создавали мозаику, как в пэчворке, в противовес к остальному чистому пространству.

Открытый лэптоп лежал на небольшом деревянном столе с двумя разными стульями под ним. Поношенный диван украшал гостиную. Кроме этого, больше никакой другой мебели. Она подошла к книжному шкафу, провела пальцами по корешкам книг. Ни одно из названий не было ей знакомо, и неожиданно она почувствовала себя маленькой, находящейся вне своей лиги.

— Моя коллекция.

Джосси подпрыгнула, только сейчас заметив, как он близко к ней. Она повернулась и увидела Тристана, облокотившегося на полки.

— Я вижу, — ответила Джосси.

Он смотрел на неё так, как будто она постоянный и неизменно присутствующий здесь элемент, любимый предмет искусства на его стене. Их глаза встретились, когда он шагнул ближе. Его взгляд пригвоздил её. Тристан остановился всего в нескольких дюймах от её тела. Его большие руки схватились за полки позади неё, захватив Джосси в такую желанную для неё тюрьму.

— Мне нравится, что ты здесь, в моём пространстве, — сказал он, наклонив голову и шепча в её шею.

— В твоём пространстве?

— Да, ты знаешь, безграничное, трёхмерное, в котором объекты и происходящие события имеют относительное положение и …

— Тристан, — прервала его Джосси. Он приподнял брови. — Заткнись.

Она закрыла глаза и потянулась к нему. Проскользнув своими указательными пальцами в петли для ремня на его джинсах, она притянула его ближе. И как всегда, пламя захватило её, и она задумалась о том, будет ли это чувство всепоглощающего желания когда-нибудь удовлетворено. Казалось, прошла целая жизнь до того момента, когда губы Тристана встретились с её губами, оставляя простые сладкие поцелуи. Время от времени его язык очерчивал её губы, и она забывала, как дышать.

— Есть кое-что, что я хочу тебе показать, — сказал он.

Отступив, Тристан потянулся к чему-то над её головой и вытащил книгу. Он проводил Джосси к дивану и посадил рядом с собой.

— Это наш ежегодник новичков, — сказал он, ответив на вопрос в её глазах.

Джосси смотрела на него с предвкушением, желая увидеть небольшую часть своего прошлого, счастливого и нормального. Когда она боялась узнавать что-нибудь о своем детстве, то никак не ожидала нормальности.

Пока они пролистывали страницы, Тристан взволнованно останавливался, указывая на их друзей и любимых учителей. Иногда некоторые фотографии он сопровождал историями, к которым в свою очередь вспоминал новые истории. Джосси внимательно слушала, впитывала каждое произносимое им слово и рассматривала чёрно-белые фотографии на страницах ежегодника. Когда они дошли до раздела, посвященного ученикам, она заметила что-то вроде закладки.

— Что это? — спросила она.

Тристан перевернул страницу и обнаружил маленькую металлическую заколку, которая зажимала страницу.

— Она твоя, — сказал он. — Я нашёл её в своей комнате через неделю после твоего отъезда.

Он пробежался пальцами по странице вниз пока не остановился на её лице. Джосси смотрела, заинтригованная молодым более круглым лицом и знакомыми глазами.

Они продолжали просматривать книгу, Тристан отмечал некоторые фотографии, на которых она выглядела непринужденно. Намного счастливее. Беспечной и скромной. Джосси улыбнулась, глядя на фотографии, задумавшись о том, была ли в это время её улыбка искренней и неотрепетированной.

Следующим было фото Тристана, и он старался не обращать внимания на то, как Джосси хохотала до боли в животе.

Ему хотелось поймать звук её искреннего смеха и хранить у себя вечно.

— Ты был такой худенький! И твои волосы в таком беспорядке!

— Я был подростком. И я любил свои волосы, — парировал он, — и ты любила меня.

Она опустила взгляд на свои колени, ошеломленная его словами. Тяжелое молчание повисло между ними, пока Джосси не взяла себя в руки и не задала давно мучавший вопрос.

— Ты любил Фиону?

— Да, любил. Я бы никогда не остался с ней, если бы это было не так. Но всё было по-другому. Отличалось от того, что сейчас между нами, — объяснил он, указывая жестами на связь между ними.

— Я вроде как ненавижу её, — тихо призналась Джосси, рассматривая дыру на своих джинсах.

— Правда? — спросил Тристан, опустив руку на её плечи. — Но почему?

— Потому что она сделала тебе больно. Потому что ты был с ней всё это время, и она не ценила этого.

Тристан оставил поцелуй под её ухом и прошептал.

— Это должна быть ты.

В этот раз тишина ощущалась по-другому. Она была тёплой и комфортной, полная ощущения желания и любви.

— У тебя есть её фотография? Я хочу посмотреть.

Тристан неохотно кивнул и отошёл обратно к полкам, вытащив конверт между двумя книгами. Он сел на то же место рядом с Джосси и открыл конверт, достав из него фотографию.

Джосси внимательно смотрела на изображение. Девушка была красивой, со светлыми волосами и сверкающими голубыми глазами. В ней было всё, чего не было в Джосси. Она попробовала ассоциировать эту девушкой с болью и горем, причинённым Тристану, но у неё не получалось установить подобную связь. На этой фотографии можно было увидеть неподдельное счастье. Фиона улыбалась и обнимала мальчика, но не Тристана.

— Кто он? — спросила она.

— Это её брат-близнец. Я никогда его не знал. Он умер, когда им было по шестнадцать лет. Я украл это фото, перед тем как уйти. Глупость. Просто хотел сделать ей больно.

Джосси кивнула, абсолютно понимая его поступок.

Следующим утром Джосси проснулась в настоящей кровати с чистыми простынями и мягкими подушками. Её голова лежала у Тристана на груди, рука и нога были переброшены через его тело.

Она подавила зевок и перекатилась на спину, растягивая мышцы рук и ног. Комната была наполнена солнечным светом, и она не могла поверить, что спала так долго в таких условиях.

Она повернулась к Тристану, её глаза запоминали каждый нюанс в мужчине перед ней. Он лежал на одеяле, голые ноги были скрещены в районе лодыжек. Чёрные пижамные штаны низко сидели на его бедрах, немедленно уговаривая посмотреть вверх. Все выпуклости и впадинки мускулистой груди, а также его пресс освещались солнечными лучами, которые отбрасывали золотые тени на его кожу. Трепещущие очертания и пересекающиеся линии татуировок облегали его руки, как будто они всегда здесь были. Длинные пальцы обернуты вокруг открытой замусоленной бумажной книжки. Его волосы отросли на данный момент и находились сейчас в небольшом беспорядке. Щетина на челюсти отбрасывала легкую тень на лице, и она вздохнула, вспомнив, как она ощущается под её пальцами. Рот Тристана слегка открыт, его розовый язык скользил взад и вперёд по нижней губе, в то время как его глаза были устремлены к книжной странице. На его носу располагалась пара очков в чёрной оправе.

— Ты пялишься, — сказал он, не отрываясь от книги.

— С каких пор ты носишь очки?

— Ох, — сказал он, немедленно потянувшись, чтобы снять их. — Иногда, когда я читаю.

Джосси перехватила его руку, останавливая движение и улыбаясь ему.

— Они мне нравятся.

— Правда? — спросил он.

— В тебе появилось что-то от горячего нёрда.

— Горячий нёрд? Разве это не оксюморон?

— А как ты называешь меня? — подразнила его Джосси.

Она поцеловала его в губы и спрыгнула с кровати, направляясь в ванну. Тристан покачал головой в неверии, обожая то, как она всегда может найти способ удивить его. Отметив страницу, он положил книжку на ночной столик и закрыл глаза, стараясь очистить свой разум.

Он проснулся до рассвета, мысли не оставляли его в покое. Джосси в опасности, и ему нужно узнать почему. Он не мог поверить, что позволил уговорить его остаться с ней на три дня. Это время можно было провести с большей пользой, обеспечивая её безопасность.

Она вышла из ванной, и он тотчас понял, как именно ей удалось убедить его. Одно лишь её присутствие взывало к его слабости. Джосси, стоящая рядом с его кроватью, была прекрасна со своими взъерошенными волосами и бесконечно длинными ногами. Прошло уже некоторое время с тех пор, как он хотел разделить свою жизнь с кем-то, но она здесь, и Тристана радовало, что он мог видеть её рядом с собой.

***

Морт зашёл в душ и позволил воде бежать по лицу. Он прижался предплечьем к холодной плитке и улыбнулся, всё ещё в восторге от вчерашней находки. Он устроился неподалеку от квартиры Джосси Бенкс в Норт Парк и весь предыдущий день провёл в ожидании того, чтобы наконец взглянуть на неё. Ему не терпелось увидеть её, так как ничто другое не могло подтвердить её существование. Он внимательно смотрел на здание с чувством ненависти, моля о том, чтобы она, наконец, появилась. В конце концов она вышла, спеша вниз по ступенькам с большой сумкой, перекинутой через плечо. Она сильно отличалась тёмной и мрачной красотой от той девочки-подростка, которую он помнил по фотографии.

Она была маленького роста, простая мишень для такого человека, как он. Но она была не одна. Рядом с ней шёл молодой парень, возможно, её возраста. Его руки были покрыты татуировками. То, как он улыбался девушке, явно демонстрировало влюбленность.

Морт щёлкнул несколько фото этой пары и наблюдал, как они исчезли вдали квартала. На его лице появилась злая ухмылка от мысли, что он избавится от девушки. Чёрт возьми, убив её, он, возможно, сделает ей одолжение. После всего того дерьма, через которое ей пришлось пройти, она должна была встретить его, как ангела сострадания. Он никогда ещё не тратил столько времени и столько усилий на работу, и ему было немного не по себе от того, что он привязался к этой девушке. Он, конечно, хотел закончить с этим заданием, но дело ощущалось по-другому по сравнению с прочими убийствами.

Выйдя из душа, он вытерся и протер зеркало. Его расплывчатое туманное отражение смотрело на него в ответ. Но он не верил своим глазам. Казалось, что он неким образом изменился.

Одевшись, он отправил фотографии Джосси Молони, чтобы подтвердить, что он нашёл её. Адреналин яростно стучал в его венах так же, как когда он впервые успешно побил человека.

Осталось дел лишь на пару дней: нужно определить, есть ли у неё что-то вроде распорядка дня. Ему надо синхронизировать свои внутренние часы с её, стараясь связать их любым возможным способом.

Всегда лучше убивать человека в каком-то публичном месте, подальше от дома. Тогда убийство кажется менее личным. Хотя он знал, что где бы оно не происходило, это всегда что-то личное. И всегда был шанс, что могут появиться свидетели, но Морт никогда об этом не волновался. За все эти годы в этом деле он превосходно овладел искусством быть невидимым, когда это необходимо.

Как только Морт вышел за дверь, прожужжал его телефон. Он проверил, кто это, и улыбнулся.

— Вы видели фотографии? — спросил он спокойно.

— Есть изменения в планах, — голос Молони звучал насмешливо. — Не убивай её. Доставь девчонку ко мне живой. — Морт замер, сердце стучало в его груди. Между собеседниками повисла тишина. Он ненавидел, когда происходило что-то неожиданное. Это случалось редко. — Какая-то проблема? — спросил Молони.

— Нет проблем.

— Хорошо. Время пошло.

Глава 14

Вращение

Движение одного небесного тела по орбите другого

Тристан и Джосси устроились на открытой веранде «Новоорлеанского Креольского Кафе». Это было чудесное место в исторической части Старого Города. Тристан потягивал пиво, в то время как Джосси одолевало сильное желание достать маркер из сумки и отметить свой стул тэгом. Прошло слишком много времени с того момента, как она в последний раз рисовала что-то значительное, и сейчас она уже с трудом боролась со своими позывами.

— О чём ты так сильно задумалась? — спросил Тристан.

— Собираюсь что-нибудь нарисовать. Я слишком давно этого не делала.

Тристан нахмурился и поставил бутылку пива на стол.

— Мне не нравится, что ты этим занимаешься, — сказал он, не глядя на неё.

— Я знаю. Это не так опасно, как ты думаешь. Меня ещё ни разу не поймали.

— В закрытом обществе, где каждый виновен, преступление состоит в том, что тебя поймали.

— Хмм… Кто это сказал? — спросила она.

— Хантер С. Томпсон. Он был настолько прогрессивным человеком, что журнал «Роллинг Стоунз» опубликовал предсмертную записку, оставленную им перед самоубийством.

— Вау.

— Я читал книжку, которая называлась «Притягательность искусства». Это учебник, но его интересно читать. В этой книге говорится, как любое искусство в наши дни будет поощрять будущие поколения к тому же самому.

— Видишь? Я направляю будущие поколения, — сказала Джосси.

— К чему тогда ты их направляешь? К вандализму? В книге также обсуждается мотивация людей, которая стоит за способами их художественного самовыражения. Так какая же у тебя мотивация?

— Я не знаю, Тристан. Мне нравится сама идея того, что где-то есть часть меня, которая будет существовать вечно. Это как способность общаться без слов. Ты меня понимаешь?

Тристан кивнул и допил своё пиво.

— Ты талантлива. И всегда будешь. Ты можешь проявлять свой талант другими способами, вполне легальными. Если тебя поймают, то тебя можно будет связать с каждым твоим граффити.

— Не волнуйся так сильно. Будет сложно связать все мои работы, так как я сменила свою подпись несколько месяцев назад. Раньше я использовала подпись «ДжэйБи».

— А сейчас? — спросил он.

Джосси посмотрела в сторону, улыбка появилась на её губах.

— Банди.

Тристан рассмеялся и обернул руки вокруг её плеч.

— Джосси! — окликнула её Моника, заметив их.

Она проигнорировала стон Джосси, когда та поднялась поприветствовать её. Моника едва сдерживала воодушевление. Ей так хотелось обнять Джосси и поблагодарить её за то, что она дала шанс их отношениям, но она понимала, что не может нарушать установленные ими личные границы. Вместо этого она взволнованно помахала рукой в ответ.

— Извините, я опоздала. Пришлось задержаться на работе. Клянусь, мне приходится регистрировать в документах даже перерывы на туалет. В обществе принято убивать деревья на постоянной основе. В любом случае, вы двое выглядите великолепно.

— Спасибо, — ответил Тристан, хотя это прозвучало больше как вопрос.

Несколько секунд он изучал Монику. Их последняя встреча была короткой, но он мог сказать, что таких людей как Моника, его мать называла воодушевлёнными.

— Где твой бойфренд? — спросила Джосси, осматривая улицу.

— Уф, — пробормотала Моника. — Он не смог прийти. Опять работа. Какая-то крупная закупка недвижимости, или что-то вроде этого. Я не знаю. Ну, я думаю хорошо, когда много работы. Нет страха потерять работу и всё такое.

Сама того не ожидая, Джосси поняла, что хорошо проводит время в обществе Моники. Обидно, что Робу приходится работать допоздна. Джосси было бы любопытно познакомиться с человеком, который смог приручить такой непреклонный сгусток энергии, как Моника Темплтон. Как и следовало ожидать, Тристан был профи в том, как сделать так, чтобы Моника почувствовала себя уютно и включилась в их разговор. Моника говорила много и ни о чём. С Тристаном под боком Джосси удавалось не увлекаться закатыванием глаз и вздохами.

Их ужин проходил в узком кругу, и после двух бокалов вина Джосси заметила, что кипучая личность Моники её больше развлекает, нежели раздражает. Тристана же казалось совсем не трогает её склонность к драматизму. Он был добрым, обаятельным и очаровательным, как всегда.

— Что ж, спасибо вам за чудесный вечер, — сказала Моника.

Джосси фыркнула в ответ на такую формальность. Тристан толкнул её локтем.

— Было очень приятно, — ответил Тристан, блеснув своей кривоватой ухмылкой.

— Ох, Боже мой, ты просто восхитителен. Тебе лучше держаться за него. — сказала Моника Джосси, перед тем как, подмигнув, поспешила на улицу.

***

Монике не хотелось возвращаться домой после того, как их ужин закончился. Но она поняла, что Тристану и Джосси очень хочется остаться наедине друг с другом, так что она попрощалась и направилась в ближайший бар, чтобы выпить. Она села у барной стойки и заказала их фирменную маргариту. Декор бара вызвал у Моники улыбку. Праздничные цвета и музыка, казалось, способствовали поднятию настроения. Она отправила Робу смску, сообщив, где находится. Он пообещал, что вскоре присоединится к ней. Монику расстроило, что он пропустил ужин, в очередной раз застряв в офисе. Насколько Моника была счастлива с Робом, настолько ненавидела те моменты, когда он был недоступен для неё. Она знала, что он руководитель в корпорации, занимающейся недвижимостью, но она никогда не расспрашивала его о работе. Казалось, что любые разговоры об этом заставляли его нервничать. Она делала всё возможное, чтобы отвлекать его внимание от этой темы. Моника до этого никогда не ощущала, что она настолько важна для другого человека, и она была в абсолютном восторге от этого ощущения.

Оценив тех немногих, кто был в баре, она потягивала алкоголь и наблюдала за барменом, смешивающим какой-то фруктовый коктейль и флиртующим с туристками.

— Моника? — услышала она знакомый голос позади себя.

Обернувшись, она увидела Эвана, который стоял рядом с ней и смотрел на неё так, словно она добыча. Он был одет в тёмные потёртые джинсы и в чёрную рубашку, выглядел он при этом привлекательно и немного опасно. Его тёплые карие глаза блестели из-под бейсболки. Несмотря на всё его обаяние, она могла почувствовать, что его мысли были какими угодно, но не невинными.

— Эван, — сказала она, одарив его осторожной улыбкой.

Он присел рядом с ней и заказал виски. В тот же момент Монику начало терзать чувство вины из-за того, что она находится рядом с этим человеком. Она колебалась между желанием, чтобы Роб появился как можно скорей, и желанием, чтобы он находился подальше отсюда.

— Я был неподалёку. Почему ты здесь одна?

— Мой парень работает сегодня допоздна, но он совсем скоро присоединится ко мне, — сказала она уверенно, надеясь, что Эван не поймёт, что это не совсем правда.

— Здорово, здорово. Кажется, сегодня ты в отличном настроении. У тебя был хороший день?

— Ага. Просто у меня сегодня был ужин с подругой и её парнем. Правда она на самом деле не считает меня своим другом, но я думаю, что теперь мы стали ближе друг другу. Надеюсь, что я увижусь с ней вскоре, после того как её парень завтра уедет из города. Может, заскочу к ней на минутку, сделаю ей сюрприз или что-то вроде этого. О, Господи, я слишком много болтаю.

Моника быстро закрыла свой рот и дала знак бармену, чтобы он принёс ей ещё один коктейль. Она не могла понять, почему рядом с этим мужчиной она становилась бубнящей дурочкой. Она не страдала подобным словесный поносом, с тех пор как закончила старшую школу.

Эван засмеялся и сделал большой глоток виски, наслаждаясь тем, как оно медленно обжигает горло. Он наклонился ближе к ней, отчётливо ощутив аромат цветочного парфюма.

— Я заставляю вас нервничать, мисс Темплтон?

— Ох, нет, я просто…подожди, откуда ты знаешь мою фамилию? Я не припоминаю, чтобы я её называла.

Моника глядела на него с подозрением, неожиданно почувствовав себя неуютно под его голодным взглядом. Эван подвинулся, поменяв своё положение, и опустошил стакан. Его глаза стреляли взад-вперед, как будто он искал приемлемый ответ.

— Хорошо, мне стыдно в этом признаваться, но я прочитал твою фамилию на твоём бэйдже, когда мы встретились в кофейне. Также я нашёл тебя на Фейсбуке. Так что я знаю где ты работаешь и где развлекаешься, — сказал он, показывая на бар. — А где ты живёшь?

— Я думаю, я и дальше буду хранить сей любопытный факт в секрете, — пошутила она, уже не так нервничая, как до этого.

— О, я неплохой парень, — сказал он. — И ради справедливости, я расскажу тебе, где живу я. Район Океанский Пляж.

— Мне нравится О.П. Я проводила там много времени, когда была подростком. Мы старались приехать туда пораньше и пропадали весь день на пляже. Мы обедали в «Ходадс» и брали мороженое, перед тем как вечером отправиться смотреть на прилив. Было здорово.

Эван улыбнулся и дал знак бармену повторить заказ.

— Хорошо, эй, ты должна заехать как-нибудь. Мы могли бы приготовить что-нибудь на гриле, и ты бы помогла мне украсить моё новое жильё. Я знаю, ты хороша в этом.

— Откуда ты можешь это знать? — спросила она.

— Ну…ох, ты всегда выглядишь безупречно. Я могу поклясться, что это также распространяется и на твой дом.

Моника почувствовала себя слегка польщенной, но в тоже время эти слова внушали ей сомнение. Она сделала большой глоток и улыбнулась Эвану, поджав губы, не желая, чтобы он принял её вежливую улыбку за что-то большее. Решив, что она надумывает лишнего, она приняла для себя тот факт, что ей приятно его восхищение. Не так часто мужчины оказывали ей подобное внимание.

— Так что же с той подругой, которая не подруга, но может стать ею, — он сделал паузу, надеясь, что она подхватит его дразнящий тон. — Это очень заботливо с твоей стороны — проводить с ней время, пока она будет в разлуке со своим парнем.

— Я должна ей гораздо больше, чем это.

— Звучит так, как будто ты готова на многое ради неё, она явно важна для тебя.

— Это сложно, — ответила она быстро, допив коктейль.

— Что ж, я готов предоставить тебе свои уши, если ты нуждаешься в слушателе.

— От тебя она ни в чём не нуждается, — хриплый голос Роба прервал их разговор.

Моника и Эван обернулись и увидели Роба, нависающего над ними. Эван распрямил плечи и стал как будто выше несмотря на то, что сидел на стуле, в то время как у Моники вид был кроткий и немного виноватый. Роб выглядел угрюмо, его взглядом, казалось, можно убить.

— Роб, ты ведь помнишь Эвана? — приняв невинный вид, спросила Моника, указывая на своего соседа у барной стойки. Роб кивнул в ответ, но при этом держал свои руки прижатыми по бокам, его губы были сжаты в твёрдую линию.

— Он ведь уже уходит, правда? — сказал Роб с насмешкой в голосе.

Эван опять облокотился на барную стойку, чувствуя себя при этом как дома.

— Вообще-то я только пришёл.

Гнев затуманил зрение Роба, когда он бросился на мужчину и столкнул того с его места. Его кулак обхватил воротника рубашки Эвана, заставив того встать.

— Я сказал, ты уже уходишь, — голос Роба звучал устрашающе спокойно.

— Роб! — закричала Моника, удивлённая его внезапной враждебностью.

Он проигнорировал Монику, ожидая от Эвана согласия. Натянуто кивнув, тот отступил. Он кинул несколько купюр на барную стойку и пожелал доброй ночи, перед тем как удалиться. Моника не смотрела, как он уходит, всё её внимание было сконцентрировано на мужчине, сидящем сейчас рядом с ней.

— У вас всё в порядке? — спросил бармен.

— Чистый виски «Джемисон», — сказал Роб и обратился к Монике. — Что он здесь делал?

— Я клянусь, я случайно столкнулась с ним в этом баре. Хотя я не думаю, что это было просто случайное стечение обстоятельств. В нём есть что-то пугающее.

Роб натянуто кивнул и одним махом опустошил рюмку, сразу попросив ещё одну. Моника ещё ни разу не видела его настолько разгневанным. Хотя это было немного пугающе, но в то же время и невероятно сексуально. Она чувствовала неловкость, что в этот момент её захватило влечение.

— Моника, я говорил тебе, что не доверяю ему. Я знаю, это всего лишь моё предположение, но я ожидаю, что ты прислушаешься ко мне. Я не делюсь.

Она принадлежала ему всеми возможными способами, но в его устах эти слова приобретали особую весомость. Она решила ещё спровоцировать его. Тот факт, что он думает, что она так легко может предать его, выводил её из себя.

— Ох, что ж, очень жаль. Я как раз собиралась оседлать его колени посреди этого бара, перед тем как ты пришёл, — дразнящим тоном сказала Моника. — Мы просто разговаривали.

Вскоре они покинули бар, Роб за рулем вел себя нервозно. Он не промолвил ни единого слова за прошедшие тридцать минут, её это с ума сводило. Но когда они зашли в квартиру, он набросился на неё. Сначала она отпрянула, неуверенная в том, чего ожидать от его атаки, но глубоко в своём сердце она знала, что у неё нет причин бояться его.

Словно пещерный человек, отстаивающий свою территорию, он рвал её одежду, не отрываясь от её губ. То, что началось, как нечто грубое и маниакальное, медленно трансформировалось в нечто медленное и чувственное, когда он оставлял мягкие горячие поцелуи на её губах и шептал слова извинения напротив её кожи. Их переплетённые тела были доказательством их обоюдной одержимости друг другом и взаимопонимания.

Моника засыпала, ощущая его сильные руки вокруг себя и слушая произнесённые шёпотом признания в любви.

***

Вернувшись в квартиру Джосси, Тристан раздевался, чтобы лечь спать, пока Джосси умывалась. Тристан настоял на том, чтобы они перевезли некоторые вещи из его квартиры к ней. Так что теперь он застилал её матрас новыми чистыми простынями и взбивал подушки. Он улёгся и начал читать книгу, пока ждал Джосси.

— Так что, ты уезжаешь утром? — голос Джосси донёсся из ванной комнаты.

Тристан оторвал взгляд от книги и посмотрел на её отражение в зеркале. Она нервничала. Он хотел разгладить морщинки на её нахмурившемся лбу и сказать ей, что всё будет хорошо, но не любил давать неоправданных обещаний. Последние три дня он провёл, как будто в раю. Они существовали в своём небольшом уютном мыльном пузыре и вели себя так, как будто не существовало ни убийц, ни злых замыслов, направленных на них.

— Да, я планирую проезжать в день от восьми до десяти часов, так что должен буду добраться туда ночью в субботу.

Джосси стояла в дверном проёме спальни и наблюдала за тем, как он рассматривает её. Она улыбнулась, глядя на Тристана, лежащего на её матрасе с книжкой в руках и в очках. Он так подходил этому месту, Джосси не могла представить здесь никого другого.

— Дай мне только дочитать главу, и я выключу свет, — пробормотал он, не отрываясь от книжной страницы.

Она легла рядом с ним, устроившись на одолженной подушке. Джосси нравились новые простыни и эти мягкие подушки. Когда-то для неё это было роскошью и сейчас она поняла, что даже не знала, что упускала.

Тристан закрыл книгу, снял очки и положил свои вещи на пол. Он повернулся к Джосси и притянул её ближе к себе, желая запомнить ощущения от её рук, обёрнутых вокруг него. В последнее время они проводили так много времени вместе, и он с трудом представлял, какой будет его жизнь вдалеке от неё.

— Я буду скучать по тебе, — прозвучали его в слова в тишине комнаты, и он обнял её крепче. — Это будет долгая и одинокая поезда в Луизиану.

Джосси избегала его взгляда и выражения своих истинных эмоций.

— Думаешь, ты сможешь что-нибудь найти? Это может быть опасно. Я не думаю, что тебе стоит ехать туда.

— Со мной всё будет в порядке. У меня есть связи там, люди, которые смогут помочь.

Джосси кивнула, она знала, что он чувствовал себя обязанным сделать это. Ей хотелось кричать и плакать, умолять его остаться, но она понимала, что все её усилия будут бесполезны. Так что она только привстала и оставила поцелуй на его груди. Она переместила его руку поперек тела Тристана и пальцами проследила линии татуировки, изображающей их дерево.

— Это моя старая толстовка? — спросил Тристан, разглядывая чёрный комок в углу комнаты.

— Да, я спала в ней раньше, но она больше не пахнет тобой, — Джосси сделала глубокий вдох и медленно выдохнула, пытаясь усмирить возрастающую в ней панику. — Пожалуйста, вернись ко мне, — прошептала она.

— Я обещаю, — ответил он, приподняв её подбородок, чтобы наконец увидеть её глаза.

— Обещания — это только лишь твои лучшие намерения, — напомнила она ему.

До конца ночи они чередовали занятия любовью со сном. Каждый раз, когда он дотрагивался до неё, сон уходил, и они цеплялись друг за друга и шептали друг другу о своих чувствах. Рано утром, ещё до рассвета, Джосси разбудила его в последний раз. Со слезами отчаяния она умоляла его. Она не хотела мягкого и нежного занятия любовью, она хотела жесткого собственнического секса. Она желала, чтобы её тело могло напоминать ей об этой ночи приступами боли и ноющими бёдрами.

Тристан дал ей то, в чём она нуждалась. Когда она лишилась всех сил, он обернул её прохладной простынёй и поцеловал в висок. Он был изнурён, но всё-таки заставил себя пойти в душ.

И когда луч раннего утреннего солнца пытался найти для себя путь сквозь плотные шторы, Тристан уже был на ногах, стоял рядом с матрасом и наблюдал за спящей Джосси. Даже во сне она звала его. Он посмотрел на собранную им в дорогу сумку, ожидающую его около двери. Тристан призвал всю свою волю и прошептал слова прощания. Вспомнив о своей старой толстовку, он надел её, представляя, как будто это Джосси обнимает его.

Глава 15

Покрытие

Явление, когда одно небесное тело затеняет другое

В своей жизни Тристану не раз доводилось совершать трудные для него поступки. Ему пришлось столкнуться лицом к лицу как со своими демонами, так и с чужими. В него стреляли, ему угрожали, он нашёл в себе силы собрать своё разбитое сердце, но ничто из этого не шло ни в какое в сравнение с тем, как тяжело ему было покинуть девушку, которую он любил.

Во время сна с её лица исчезал отпечаток суровости и сомнений, которые почти всегда были с ней, когда она бодрствовала. Её ресницы бросали небольшие тени на веснушчатые щеки. Несмотря на то, что её полные губы были сжаты, они, казалось, так и молили о поцелуе. Словно оказавшись в трагедии с предсказуемым сюжетом, где-то глубоко внутри Тристана преследовало чувство, что он больше никогда не увидит её. Именно из-за этого ему было так тяжело покидать Джосси.

Пройдя по тёмному грязному холлу дома, в котором жила его девушка, он добрался до двери в квартиру Алекса и стучал по ней, пока тот не проснулся. Дверь распахнулась и к голове Тристана приставили пистолет. Тристан даже не дёрнулся, ожидая момента, когда Алекс поймёт, кто стоит перед ним. По своему опыту он уже знал, какие ощущения испытывает человек, когда на него направлено дуло пистолета, и спустя годы он научился относиться к этому спокойно. Алекс улыбнулся и опустил оружие.

— Чёрт, мужик. Что настолько адски важное не могло подождать, пока солнце встанет? — спросил Алекс, показывая Тристану, что тот может войти.

Тристан зашёл в квартиру.

— Мне нужно, чтобы ты присматривал за ней даже внимательней, чем обычно. На неё может быть организовано нападение. И это будут профессионалы. Я еду назад, в наши края, чтобы разузнать побольше.

— Я убью любого, кто приблизится к ней, — прорычал Алекс. — Почему ты не возьмёшь её с собой?

— Я не могу поехать вместе с ней. Это слишком опасно. Я думал о том, чтобы перевезти её в мою квартиру, но они знают, где я живу. Здесь она в большей безопасности.

Алекс прислонился к дверному проёму, скрестив руки, и шумно выдохнул.

— Ты знаешь, я уберегу её. Связавшись со мной, ты связался с лучшим!

— Очень мило, Тони Монтана.

Они стукнулись кулаками, признавая этим единство своих интересов, что-то вроде молчаливой клятвы между ними о том, что они могут безоговорочно доверять друг другу.

Пока Тристан мчался на восток по трассе I-10, он осознал, насколько сильно его напрягает тот факт, что ему придётся много времени провести наедине с собой. Он не знал, насколько близко к ним подобрался человек Молони, именно поэтому решил ехать на машине, а не лететь на самолёте. Так он сможет быть вне их радаров ещё какое-то время.

За последние тридцать восемь часов все его мысли были о Джосси. Оказавшись в условиях, когда не с кем поговорить, кроме бескрайней дороги перед ним, он невольно стал узником своих воспоминаний. Ничто не могло отвлечь его от этих мыслей, кроме дорожных знаков, указывающих сколько он проехал, и других водителей. Он раздумывал о том, куда они направляются и что они ожидают найти там, когда доберутся. Те же вопросы он задавал и себе. Иногда он часами вёл машину, не зная, где находится в данный момент или где он был несколькими часами ранее.

Всё больше отдаляясь от Западного побережья, он начал замечать, как воздух становится всё теплее и плотнее. Юг представлял собой знакомую для него картину, на которой деревьев было больше, чем зданий. Сосны, дубы и кипарисы пролетали мимо островками зелёной дымки в его окне. Он чувствовал себя как дома.