Преподобный Порфирий – пророк нашего поколения. Том 2

«Святым стань»

Моя кузина впервые рассказала мне про старца Порфирия, и я отправился навестить его. Тогда у меня была машина Гольф, зеленого цвета, и я оставил ее довольно далеко от скита, так как там везде было много машин и полно народу, ожидающего встречи со Старцем. Как только я вышел из машины, то на некотором расстоянии увидел двух незнакомых женщин, которые смотрели на меня и шли в мою сторону. Одна сказала другой: «Вот он! Точно, — это он!», — и та с удивлением перекрестилась. Когда они подошли ко мне, то сказали:

— Давайте, давайте, проходите к Старцу… он ждет Вас.

— То есть, как это ждет? Откуда он меня знает? Вы, должно быть, ошиблись.

— Мы только что вышли от Старца, так как он сказал нам: «Ну-ка, идите, и скажите тому, кто сейчас приедет на зеленой машине, чтобы подошел без очереди, потому что я его ожидаю…». Мы осмотрели все припаркованные машины, но среди них не оказалось зеленой. А как только ваша машина показалась из-за поворота, то мы поняли, что это вы.

Действительно, других зеленых машин там не было, и я в большом недоумении вошел в келью к Старцу. Я взял благословение, а он спросил меня, как ни в чем не бывало:

— Скажи мне, чего ты хочешь? Зачем приехал ко мне?

— Что я могу сделать, Старче мой, чтобы сделаться лучше?

— Святым стань![9]

— Это я-то, самый последний грешник? Стану святым, в таком-то жалком состоянии?

— Да-да… В этом-то все искусство и способ действия, но прежде всего — благодать Божия!

— Как же мне стать святым?

— Легче кому-нибудь стать святым на площади Согласия, чем на Катунаках. Подвижника в пустыне изнуряет диавол, тогда как в городе если предашь себя в любовь к ближним, то станешь святым. Если ты любишь всех людей, если наполнишь свое сердце ХРИСТОМ, тогда зло не найдет в тебе места и убежит. Не поместится в тебе лукавый. Это великое искусство, когда кто-либо сумеет освятить свою душу. Без битвы и без смятения… С кротостью, терпением и любовью приходит божественная благодать. Если захочешь, то и посреди площади Согласия станешь святым!

Старец преподал мне и другие ценные личные советы, так что я ушел радостный.

Спас меня

Расскажу вам об одном важном эпизоде из жизни. Однажды я был один дома, и мне было очень плохо. Я впал в такое ужасное состояние, в такое великое отчаяние, что был готов умереть…. В эту тяжелую минуту вдруг зазвонил телефон, и я машинально поднял трубку. И хорошо сделал, потому что это был Старец, который веселым голосом приободрил меня: «Как дела? Как поживаешь? Ну-ка, вставай! Поднимайся и прогуляйся до моря, проветрись! А потом как сможешь, скорее приезжай ко мне, поговорим». Я жил тогда в р-не Старого Фалеро. В тот момент я заплакал… и плакал до тех пор, пока некий сильный внутренний толчок не вытолкнул меня прогуляться до моря, по слову Старца. Я послушался, и — слава Богу — все плохое ушло, я освободился. Так он спас меня.

Потом я пришел в недоумение, потому что не давал Старцу своего номера телефона, и не называл своей фамилии. Но главным образом меня впечатлило то, что он позвонил мне именно в этот момент, и дал такой совет. Было совершенно ясно, что он «следил» за мной, «видел» меня и обо всем знал.

Вскорости я посетил его, и он с отеческой лаской наставил меня. Когда мы закончили, то он сказал своей племяннице Елене, (впоследствии старица Феврония), которая в тот момент зашла в келью:

— Запиши его телефон, чтобы мы знали. Напиши большими цифрами на какой-нибудь бумаге, чтобы я мог разглядеть.

— Но, Старец, Вы же мне позвонили… — сказал я.

— Брось это, и скажи свой номер.

Потом я узнал, что он иногда звонил вообще без телефона, не набирая никакого номера!

Будешь проповедовать

Однажды я приехал в скит, и увидел там рабочих строителей. Одни копали, другие подносили стройматериал, третьи строили…. Большинство из них добровольно желали потрудиться, из почтения к Старцу. Посетило и меня сильное желание, некое рвение чем-то помочь. Я сказал Старцу:

— Хотел бы я тоже пойти им помочь!

— Эх, ты не для этого. Ты не можешь… нет у тебя таких сил. Не для таких ты работ. Я сделаю тебя ловцом человеков![10]

Я чувствовал себя тогда вполне здоровым и сильным для физической работы, и не понял смысла тех слов, до тех пор, пока спустя годы не стал священником, духовником и проповедником. Тогда уж я старался «сетями» покаяния и проповеди приблизить людей к Богу, к спасению души.

В другой раз, когда я был у него, мы разговаривали, и он вдруг сказал: «Ты говори, проповедуй слово Божие. Не переставай говорить, потому что ты говоришь убедительно». Он попросил меня подготовить проповедь на тему притчи о блудном сыне. Когда я уходил, то заметил рядом с ним книгу преосвящ. митр. Пантелеимона Фостини, которую он мне сразу подарил. Дома я поставил книгу на полку, не открывая ее (как потом выяснилось, по промыслу Божию), и начал читать Новый Завет и другие книги, чтобы поскорее приготовить заказанную проповедь. Я впервые столкнулся с таким заданием, в этом у меня не было ни опыта, ни знаний, но я сделал это за послушание, и в скором времени снова посетил Старца.

Когда я вошел, то он попросил позвать и своих келейниц, чтобы и те послушали проповедь. Все время пока я с выражением читал слово, он тихо плакал. Он любил Христа безмерно, но также любил и всех нас…. Это был очень чувствительный и добрый человек. Когда я закончил, он с умилением сказал: «Вот так тебя будет слушать народ, когда ты будешь говорить о Христе!».

Тогда я еще не понимал в точности, что он имел в виду, но спустя годы, когда я начал проповедовать, то видел перед собой растроганный и восторженный народ, и тогда вспомнил его пророческие слова. Мои проповеди нравились людям, по приглашению я стал также ездить заграницу. Учил слову Божию в Австралии, Швейцарии и в других местах.

Разное

1. Однажды я посетил монастырь Филофей на Афоне, и брат-огородник дал мне на благословение кое-что из огорода. Когда я поблагодарил его, то он ответил: «Когда идет дождь, то благодарить надо не облака! (-а Бога)». Так мы познакомились, а когда я приехал в другой раз, то он открыл мне секрет, что принял решение вскоре уходить из монастыря и вернуться в мир, поскольку совсем отчаялся и устал от постоянных сильных искушений.

Я рассказал ему про старца Порфирия, и о том, как сильно он помог мне в жизни. На следующее утро, когда мы прощались, он передал мне запечатанное письмо для Старца. И тот послал ему такой ответ, который сразу же изменил его решение. По молитвам Старца, искушение отпустило его, и он успокоился. Сегодня он живет на одной из Афонских келий, утешаясь монашеской жизнью.

2. Однажды я привел к Старцу одного из высших офицеров военной авиации. Сам я ждал снаружи кельи, и вскоре услышал как тот стал плакать. Плакал много, и когда вышел, то это был «другой человек». Он сказал:

— Это же святой! Святой! … Вот это да-а!

— Что случилось? Что он тебе сказал?

— Он мне сказал всё о моей жизни! Он даже кнопки на Phantom-е знает, а делал вид, что только спрашивает меня.

Старец, кроме прочего, подробно говорил ему об американских военных самолетах, бомбардировщиках, и мой друг был этим поражен.

3. Иногда, когда я о чем-то спрашивал, то он отвечал: «Брось это, оставь…» — и я понимал, что мне было бы неполезно слышать и узнать про это. Из разумных побуждений и по любви Старец оберегал меня.

Часто он добродушно повторял фразу: «Эх, вот мы попались, вот попались!».

Однажды он сказал мне: «Эх, детка… если бы ты настолько не предавался чувствам, то был бы совсем хорош! Быть чувствительным — это хорошо. Но слишком чувствительным… — это уже болезнь».

Чувствительный человек должен обращать свои чувства в служение Богу, любовь, славословие… — чтобы самому не стать жертвой своей чувствительности. Лукавый всегда пытается это использовать — чтобы довести нас до печали, или, что еще хуже, до отчаяния.

После кончины

1. Спустя три или четыре года после кончины Старца меня рукоположили в священника, с именем Кирилл. Однажды я взял с книжной полки ту книгу, которую мне подарил Старец в одну из первых встреч, примерно уже 10 лет тому назад. Это тогда, когда он сказал мне, что я буду ловцом человеков. С великим удивлением я обнаружил на первой странице посвящение: «Отцу Клименту, с наилучшими пожеланиями. Старец Порфирий», с проставленной внизу датой. Святой знал о моем будущем! Это меня тронуло.

И в этом был промысел, что я прочитал надпись после рукоположения. Если бы я увидел ее раньше, то подумал бы, что Старец таким образом хочет подтолкнуть меня к этому шагу. Но теперь, я знал, что сам выбрал путь священства, о котором Святой предузнал.

Несмотря на мое сильное впечатление, меня скоро начало охватывать маловерие, я спрашивал себя: «Почему же Старец написал «Клименту»? Это он-то, который видел всё, знал обо всём. Как же он не видел, что мне изменят имя, что меня будут звать отцом Кириллом? Разве он этого не смог увидеть?».

Старец недолго оставил меня без ответа. Однажды, когда я приехал в его монастырь поклониться, то сестра Исидора, ныне покойная, увидев меня в рясе подошла ко мне и спросила: «Это Вы отец Кирилл? Я Вас помню с тех давних пор, когда Вы приезжали к Старцу, будучи мирянином. Один раз, когда Вы уходили, Старец сказал мне: «Вот этого однажды назовут отцом Кириллом!». Старец никогда не ошибался. Никогда!».

Вот, что со мной делал Старец, и я полюбил его от всей души!

2. Я служил в церкви Святых Безплотных Сил, на улице Ерму, в р-не Монастираки, в двухстах метрах от пл. Согласия. Исповедовал два раза в неделю, с утра и до позднего вечера, около 60-ти человек в день; и всегда мне придавало сил воспоминание слов, сказанных святым Старцем: «Даже посреди площади Согласия, если ты предашь себя в любовь к ближним, то можешь стать святым!».

Ко мне приходило много наркоманов. Для них я даже отдельно служил Литургии. Однажды пришел один парень, сын военного офицера высокого ранга, в жалком состоянии. Он был настолько перевозбужденный, что плохо ориентировался вокруг, и я не знал, как ему помочь. Я пошел, и принес ему маленькое изображение Старца, и как только он его увидел, то воскликнул: «Ааа! Это Старец Порфирий!!!» — и тут же пришел в себя и удалился.

Задолго до его прославления, на отпусте Бож. Литургии я всегда поминал его во святых: «Прп. Порфирия Кавсокаливита, и так далее», и никто никогда не возражал и не делал мне замечания — это, мол, что такое? нет такого святого…

Теперь я сильно болею, и не могу припомнить всех чудесных событий, свидетелем которых я был при жизни Старца, а также после его смерти. Одно только могу сказать точно, что св. Порфирий для меня ВСЁ, — душа, и сама жизнь моя. Я не думаю столько о моих братьях, об отце, о матери… — сколько думаю о Старце. Это может показаться преувеличением, но это правда! Нет такого дня, или часа, чтобы в моем уме не пробежал образ Старца, хотя бы и мимолетно.

Он занял глубины моего сердца!

Остановка сердца

Я жила в монастыре Савваитов, Рождества Богородицы, нас было 30 сестер. Однажды мы с нашим священником приводили в порядок территорию на горе возле монастыря. Когда мы пилили большое рожковое дерево, то не обратили внимания, что ствол внутри был гнилой; он сразу обломался, и мы вместе с деревом упали в глубокий ров. Это случилось в 9 утра, а достать нас смогли только в 9 вечера. Мы были в ужасном состоянии, не поняли ни того, как мы упали, ни как нас вытащили. Отец Евдоким, подвижник, человек святой жизни, ныне покойный, сломал тогда позвоночник, и больше уже не мог ходить. Я потеряла много крови, так как мне придавило всю пищеварительную систему. От пищевода до того места, где желудок переходит в двенадцатиперстную кишку, внутри все превратилось в кашу. Также ушибло одно легкое и голову. Только чудом я выжила! Мне было тогда тридцать лет, и в последующие двадцать лет я перенесла восемь операций, из которых одна была на сердце. В целом я пролежала по разным больницам около пяти лет.

Во время седьмой, предпоследней операции на легком, после восьми часов операции, в больнице Благовещения, у меня случилась остановка сердца, и я… умерла. Операцию остановили, и меня готовили перевезти в морг. В больницу тогда приехали ученые из Америки, врачи-исследователи, профессора; они производили какие-то опыты, и для обследования мозга при помощи некоего электрического приспособления, им нужен был свежий труп. Они представляли свои открытия греческим врачам хирургам, и выбрали меня для демонстрации своих доказательств. Так случилось, что тогда же в то самое отделение приехали врачи из Больницы Аретея, которые привезли старца Порфирия. По просьбе Старца мне сделали электрошок, но поскольку я не подала никаких признаков жизни, то врачи приготовились проводить эксперименты. Но Старец настоял, чтобы электрошок повторили, и в самый момент удара он протянул руку и дотронулся до меня. Как потом я узнала от врачей, в ту самую секунду я открыла глаза! Открыла глаза, и сердце заработало. Было девять вечера. Доктора из Америки не знали, как это объяснить, и предположили, что я пришла в себя лишь на короткое время, после чего впаду в кому. Чтобы проверить состояние моего сознания, кто-то — поскольку я была монахиней — спросил меня:

— Ты знаешь про святую Параскеву?

— Как не знать! Это я-то не знаю святую Параскеву?

Все были поражены, и в итоге врачи продолжили операцию, которая продлилась еще восемь часов. Когда я уже окончательно пришла в себя, то пришла главврач с глубокой тарелкой еды. Она как будто была обеспокоена и дрожала. Я подумала, что она идет выбросить это, но зашла заодно посмотреть на меня. Она сказала:

— Сестричка, тебе надо это съесть. Здесь свежие телячьи мозги, сырые, с кровью и лимоном.

— Мне!? Это что за напасть? Где это видано! Я же монахиня.

— Ты знаешь, что у тебя была остановка сердца, и ты умерла? Ученые из Америки утверждают, что теперь с одними лекарствами твой мозг не сможет восстановиться, потому что сосуды головного мозга омертвели, и есть опасность размягчения мозга, а это неизлечимо!

Итак, каждый день она приносила мне такую тарелку, и через 20, примерно, дней я все таки согласилась есть это. Вот было мучение!

Посещение

Позднее, когда я слышала про старца Порфирия и про его дары, то думала так: «Зачем мне это надо? Какое мне дело до прозорливцев…». А ведь это он, тот самый, кто пришел, отыскал меня, и буквально воскресил! Я узнала об этом позже, от моих родственников и от врачей.

В то время я жила у моей сестры в Пирее; знакомые просили меня съездить к Старцу, который воскресил меня, но я не хотела, так как отчаялась от всех этих операций, и плакала от приключившихся напастей. Я все время вспоминала, как лежала по больницам. Но они всё же уговаривали меня, и я согласилась. Перед уходом я положила в карман немного ладана, и сказала себе: «Если Старец произведет на меня впечатление, если он действительно такой как говорят, то подарю ему эти пять зерен ладана». Это было в 1980 г., мы приехали в Малакасу, и когда я увидела вагончик, в котором жил Старец, то подумала: «и чего ради я сюда приехала?». Он принял нас сразу, и сказал мне:

— Сестра Мелетия, дай-ка мне пять зернышек ладана, что у тебя в кармане для меня.

— Эээ… Что?

— Эх, делай, что говорю… И давай, — будешь делать ладан, и приносить мне.

«Если еще раз увидишь меня, может и поговорим…» — подумала я с иронией, находясь еще в состоянии своего отчаяния.

— И увижу тебя, и поприветствую, и ты меня будешь привечать, и будем здесь видеться.

Я потеряла дар речи от изумления! И больше не могла уже ни в чем противоречить. Всё, что мне говорили о нем — было правдой. Два месяца спустя он позвонил мне и попросил приехать. Так я начала приезжать и видеться со Старцем. Он брал мою голову руками и массировал ее, а я думала в этот момент, что таким образом он изгоняет из меня дурные помыслы и отчаяние. Но позже я поняла, что именно благодаря этому его вмешательству, у меня восстановились омертвевшие сосуды головного мозга, а вовсе не из-за той исключительной диеты.

Трудное послушание

Мой отец был весьма богат, он занимался животноводством и земледелием. У нас было 500 овец, 100 быков, 9 свиней, мы имели 4 магазина, виноградник, маслины и проч. Мы собирали до 20 тонн винограда. У нас работало примерно 25 человек рабочих, пятеро из которых постоянно. Отец был невероятно строгий, жесткий и дисциплинированный человек, строжайших нравственных правил и безупречно честный. Нас было восемь человек детей, и он со всех требовал тяжелой работы. Я знала все сельскохозяйственные и торговые работы. Только работу и знала, ничего больше. Если бы меня кто-то спросил тогда о разнице между мужчиной и женщиной, то я не нашлась бы, что ответить. Думала, что это одно и то же, и что дети с неба падают.

Когда я стала монахиней, то пускалась во все работы, это казалось мне легким занятием. Однажды сестры спросили меня:

— Ну и ну… — где же ты выучилась такому совершенному послушанию?

— Что это, — послушание? — спрашивала я, потому что была мала и неграмотна, и не знала даже, что в точности означает данное слово.

— Ну, всё, что тебе ни скажет Старица, ты сразу исполняешь со знанием дела. Откуда у тебя находится столько настроения?

— Надо было бы вам пройти школу Каравелаки, отца моего! Вот там бы вы узнали, что такое послушание, и что такое работа… не то, что здесь!

Детство

Однажды, семь лет спустя после нашего знакомства со Старцем, в 1987 году, я сидела на краю его кровати, и мы беседовали. Он свернулся клубком, сидел, и в какой-то момент вдруг сказал:

— Была одна девочка, и стала мученицей. И первое мучение претерпела, когда ей было три годика….

«Это про кого же он говорит? Про святого Кирика, что-ли? Но тот был мальчиком…» — думала я, а он продолжал:

— … Отец так сильно треснул ее палкой, что даже палка сломалась. Она пыталась убежать…

И продолжал еще много чего пересказывать, что приводило меня в недоумение. В конце, он вдруг спрыгнул с кровати, положил мне поклон, и обнял за голову. Всё это он сделал так быстро, что ошеломил меня:

— Отче, что с Вами? Я думала, что Вы упали…

— Ну-ка, скажи, если я о чем-то еще забыл упомянуть, а то хоть книгу пиши.

— Это всё было про меня?

— Да, про тебя… Может забыл что-нибудь?

Он говорил о моем тяжелом детстве. И описал даже те события, которые происходили когда я была совсем маленькая, и которых сама не запомнила, но потом, когда уже подросла, то о них мне рассказывала мать. По дару благодати, он знал даже о самых сокровенных событиях моего детства. Еще он пересказал, сколько ужасов я претерпела от отца, когда он узнал, что я хочу стать монахиней.

Разное

1. Однажды Старец позвонил мне в Пирей, где я тогда жила, и сразу сказал: «Ну-ка, быстро выключи духовку! Вынимай, потому что ты уже сожгла печенье.» Он наблюдал за мной, и лучше меня знал не только о том, что я делаю, но, главное, о чем я думаю. Много такого случалось у меня с ним.

2. В другой раз, когда я была у него в келье, зашел некто, и сказал ему:

— Благодарю Вас, Отче, за то, что Вы мне тогда сказали… и произошло это великое чудо…

— Ну ты даешь! — разве я сделал это чудо, или Христос? Разве ты не веришь в Христа, который и есть всё? Нас Христос держит просто как посланцев. Когда что-нибудь случится, ты говори так: «Христе мой! Благодарю Тебя, что послал мне этого споручника! … Христе мой! Оставь нам этого вестника».

3. Помню, однажды он сказал мне следующее: «Ты не говори: «Господи, Иисусе Христе, помилуй мя…», а говори: «Господи… помилуй нас!», — чтобы всем нам просветиться, ведь все мы имеем в этом нужду. И надо кричать это, и везде говорить, что Христос — это наше всё. Христос всё устроит! Много раз уже пытались (некоторые), потому что им хочется свергнуть Православие и Грецию, но Христос не предаёт нас им, и не предаст. Только бы мы не теряли надежду, и говорили людям, что Христос — это всё! Всё, что есть хорошего — во Христе. Будем (на Него) надеяться, надеяться, надеяться! Христос — для всех. Он любит всех. Он распялся за всех нас, и не оставит нас, что бы не случилось. Так велика любовь Его! Поэтому Он всегда рядом с нами, с каждым из нас… чтобы выбрать удобный момент и поймать нас, чтобы спасти нас!».

Вот что говорили его сладкие уста.

Патриарх

В 1988 г. Старец, по просьбе Иерусалимского патриарха Диодора, послал меня в Иерусалим для помощи в тамошней ситуации. Поскольку Патриарх посещал Старца в Малакасе, и очень почитал его, то когда я сообщила, что меня послал старец Порфирий, он оставил меня помогать ему в Патриархии.

Одно время Патриарх сильно переутомился, перенервничал, и это отразилось на его зрении. В Понедельник Пасхи он поехал в Тель-Авив к глазному врачу. На следующий день мне позвонил Старец и сказал: «Скажи Патриарху, чтобы не волновался и не нервничал, а то операция, которую ему сделали в Тель-Авиве пойдет на смарку. Его прооперировали и вставили контактные линзы.» А поскольку я забывала об этом сказать, то он позвонил мне еще два раза, чтобы напомнить. Он хотел, чтобы Патриарх был в курсе. Наутро, когда иеродиакон, который за ним ухаживал, пришел чтобы забрать еду, то я ему все рассказала, и вскоре примчался Патриарх, в волнении спрашивая меня:

— Что это такое, что ты говорила диакону, матушка? Может быть тебе какой сон приснился?

— Нет, Владыко, мне три раза звонил о. Порфирий, и напоминал, чтобы я Вам об этом сказала.

— Да, но мне не делали операцию… Может это было такое видение?

— Нет, нет… Не знаю, что и сказать Вам…

— В пятницу я снова еду в Тель-Авив для операции… Когда он вернулся из города, то взбудораженный пришел сразу ко мне и сказал:

— Так, ладно, что же это происходит!? Откуда о. Порфирий знает докторов в Тель-Авиве? Как он знал об этом, а я не знал? Врачи осмотрели мои глаза, и заявили: «Операция прошла прекрасно! Из-за Вашего повышенного сахара[11] и давления, от волнения у Вас могли бы быть проблемы с результатами операции.

Поэтому мы провели ее, не сообщив Вам об этом». Но о. Порфирий-то как об этом узнал?

— Владыко, сколько раз (в неделю) Вы служите на Голгофе?

— При чем тут это? Когда два, когда три раза… Как смогу.

— Помню, один раз, когда я пришла, и Вы вышли из Царских Врат и сказали: «Горе имеем сердца…», то десять Ваших пальцев сделались как десять зажженных свечей, и по всей церкви пронеслось восклицание радости! — Такое ведь мы не обсуждаем… Но как случилось это тогда, так и о. Порфирий действует!

Он не ответил мне. Только посмотрел, приклонил голову и вышел.

«Хочу уйти»

Положение там (на Св. Земле) было весьма трудным и даже опасным, но я слушалась Старца и ждала. Когда звонила ему, то жалобно и с нетерпением говорила:

— Боюсь, Старче! Хочу уйти…

— Не время еще возвращаться.

Однажды мы с монахинями говорили про старца Порфирия, а один Владыка, который слышал нас, сказал: «Ну что вы болтаете про него! Он же из ума выжил!». В результате того, что старец послал меня сюда, я была очень истощена, как физически, так и психически, поэтому я тогда подумала: «Из ума выжил! Это Владыка хорошо сказал». Тотчас он позвонил мне и говорит: «Амвросий, который сказал, что я выжил из ума, посмеялся над вами. Он меня любит гораздо больше вашего!». Потом подтвердилось, что Владыка испытывал нас, чтобы посмотреть на нашу реакцию. Но от Старца ничего не было скрыто.

Позже я позвонила ему и умоляюще говорила:

— Старче… сколько я здесь нахожусь, но всё то же самое, положение не меняется. Уйду уже…

— Послушай меня, детка… Через несколько дней положение изменится к лучшему. Когда в миру прекращается грех, пусть даже на один час, то видела бы ты тогда ликование небес! Что уж говорить, если это происходит на Голгофе. Смотри, как радуются тогда Небеса! Зачем тебе упускать свою награду? Ты помогаешь там, и зло отступает… Зачем терять такой удобный момент?

Такими словами он придавал мне храбрости, и я оставалась.

Попытка убийства

Саддам Хусейн проиграл «Битву в Заливе» (Февраль 1991), и мусульмане еще больше озверели, и хотели всех нас поубивать. Одну монахиню так жестоко избили палками, что все её тело посинело, и она умерла по дороге в больницу. Это была монахиня Христодула, истинная раба Божия и мученица Христова!

Святой Филумений[12] претерпел там мученичество 11 лет назад, но его присутствие живо ощущалось. Однажды вечером я видела его во сне. У него были три больших следа от ударов на лбу, два на носу, и три на подбородке. Правая рука была изрублена на куски. Он протянул руку, и дотронулся до моего горла. Утром я рассказала одному про это, и он предупредил меня: «Ох, несчастная, смотри… — что-то с тобой произойдет!». В тот период я ночевала в одном монастыре, а весь день проводила в Малой Галилее, в храме Св. Апостолов. В то утро пришла одна мусульманка, якобы мыть окна. Она прыснула мне в лицо какой-то жидкостью, и я потеряла сознание. А когда очнулась, то увидела надо мной знакомого монаха, который ужасно кричал. Я подошла к зеркалу, и увидела, что мое горло посинело, и на нем отпечатались следы пальцев той мусульманки. Этого монаха послал Патриарх, чтобы предупредить меня о неожиданном приезде гостей, и когда он увидел, как меня душит мусульманка, то стал кричать. Она, естественно, сразу же скрылась, и таким образом я спаслась. Верую, что это св. Филумен защитил меня.

«Пришло время»

Я постоянно звонила Старцу, и говорила:

— Старче, я боюсь, они хотят убить меня. Уйду я.

— Не время еще, не время…

В конце концов летом 1991 г. он по телефону сказал мне:

— Завтра уезжай, вместе с г-жой Милой.

— Какой Милой? Где мне её искать?

— Она сама к тебе придет.

Эта г-жа Мила приехала с Кипра в Иерусалим на операцию. Я разносила больным еду, и ей в том числе. В тот же день, когда мне позвонил Старец, она нашла меня и сказала:

— Завтра я уезжаю. Хочешь поехать со мной?

— Тебе кто-то сказал про меня? Ты знаешь о. Порфирия?

— Нет, просто пришло в голову… А кто это?

Я купила билет, и мы уже поднялись на корабль. Тут некто из Патриархии выхватил у меня чемодан, думая, что тогда я не поеду. Они хотели, чтобы я осталась там, но я только и ждала как бы уехать. Так что я поехала без вещей, в одном только подряснике.

Г-жа Мила чувствовала потребность как-нибудь меня отблагодарить за мое участие к ней в больнице, поэтому как только мы приблизились к Кипру, она настаивала сойти вместе, чтобы я пожила у нее несколько дней. Я отказалась, думая о том, что у меня больше нет денег на другую поездку. Я ничего не сказала ей о чемодане, и в итоге она рассердилась, и вышла одна. Я только огорчилась…

На корабле

У меня не было ни вещей, ни кошелька, ни документов. Ни одной монеты даже, так что я села и горько заплакала… Я все плакала, и плакала, слезы сделались больше моря. Я думала о тяготах и страданиях моей жизни, о том, как меня изрезали на всех этих операциях, похлеще чем когда режут свинью на убой.

Так я сидела, опершись локтями в ребра, и глядя куда-то налево, плакала, — как вдруг увидела прямо рядом с собой старца Порфирия! Он смотрел на меня и говорил. За всю дорогу до Родоса он успел сказать о многом. Что-то удерживало меня оставаться на месте. Я не могла ни говорить, ни реагировать, а только слушала и утешалась. Он сказал мне: «Я получил приглашение «сверху», и должен уехать. Поеду на Св. Гору, и поэтому я пришел обо всем поговорить (напоследок). Я тебя не оставлю, не волнуйся. Буду охранять тебя. Буду держать тебя за руку. Сейчас останусь с тобой до Родоса, и расскажу о том, что тебя ждет в жизни. А потом ты благополучно продолжишь путь и выйдешь в Пирей».

Старец открыл мне также и некоторые события из своей личной жизни, одно воспоминание о которых и сегодня вызывает во мне великое удивление, от этого его беспредельного незлобия и невероятного для обычного человека великодушия. Воистину, это был небесный человек!

Кроме прочего, он сообщил мне о следующем событии в моем будущем: — «один парень захочет тебя убить, но я ему не позволю. Ты сильно пострадаешь… Не ты его родила, но ты его растила».

Когда мы приблизились к Родосу, то он исчез, а я начала говорить сама с собой: «Пресвятая! Что это было!? Не могу поверить! Сон? Видение от лукавого?». Тогда ко мне подошли две женщины и спросили:

— С кем это ты разговариваешь всю ночь? Мы уже поспали, встали, сходили покушать, а ты тут до сих пор разговариваешь. О чем говорить столько часов подряд? Не устала еще?

— Вы ошибаетесь. Это я сама с собой… Не было тут никого.

— Но как же? — мы слышали, как с тобой кто-то разговаривает, но не могли его разглядеть. А ты была развернута в его сторону.

Так я утвердилась еще больше в случившемся событии, которое продолжалось несколько часов. Поскольку я просидела тогда в такой позе, повернувшись влево, с тех пор у меня осталась небольшая боль в шее и в ребре, которая иногда возобновляется, и тогда мой ум сразу возвращается к тому случаю.

Телефон

Когда я приехала в Пирей, в дом моей сестры, то попросила ее:

— Сделай одолжение, прошу тебя, съезди сейчас к Старцу, в Малакасу.

— Не позвонить ли сначала, может его нету дома?

Старец поднял трубку и сразу сказал:

— Ладно, разве тебе не хватило того, что я разговаривал с тобой весь день и всю ночь? Ты что-то не поняла? Или забыла? Не насытилась за столько-то часов? Теперь я уезжаю…

— Старче, я уже еду к тебе, хочу, чтобы ты сказал мне лицом к лицу. Может, на корабле это был денница, преобразившийся?

— Нет, я это был, и все тебе сказал в точности.

— Еду, еду… Я уже в пути!

— Да ну тебя, разве тебе их не жалко? Тут три-четыре человека стоят возле меня и поддерживают, помогают мне поехать на Св. Гору. Не жалко тебе, что я их задерживаю? Успокойся, успокойся, успокойся… сейчас я уезжаю!

Я не могла успокоиться три месяца. Меня мучали разные мысли, забивали мне голову, и я думала: «Лукавый демон может ведь преобразиться и в ангела света, а может и в образ Старца. Конечно, по телефону он сказал, что это был он сам, но… может и в телефоне это был лукавый? Надо было все-таки поехать и увидеться… А если лукавый снова явится, и будет нападать на меня, кто мне поможет?» Я была измучена. К тому же из-за своей чувствительности я много плакала по ночам.

Однажды вечером я увидела такой яркий сон. Мы были со Старцем на большом гумне, он был одет в прекрасное белое одеяние. Он обхватил меня фелонью, мы уселись на колосья, и он сказал:

— Ты зачем меня мучаешь? Разве мы не всё сказали на корабле? Разве я не обещал тебя охранять? Почему? Почему? Почему?

— До сих пор мне не верится!

— Почему ты плачешь? Я разве не сказал, что буду держать тебя за руку? Обещай мне, что оставишь меня в покое.

С того дня я успокоилась, и в течении 20 лет почти каждую ночь видела его во сне, в белоснежном прекрасном одеянии. А за последние пять лет видела его только один раз, и чувствую себя оставленной.

Исполнение пророчеств

Однажды, спустя примерно 15 лет после чудесного явления мне Старца на корабле, я сидела во дворе своего дома в деревне. Зашел некий человек, одетый в солидный костюм, типа фрака, белого цвета, как у мусульман, и с длинными волосами. Я сразу же почувствовала страх. Он показался мне из тех злых людей, что дерутся, грабят и т. п. Не успела я сказать: «О, Пресвятая! Кто Вы, чего хотите…», — как он стал яростно бить меня кулаками по лицу, так что сломал челюсть и зубы… Потом меня отвезли в больницу, где сделали операцию на челюсть. Когда я пришла в себя, то была парализована. Я не перенесла наркоз, и у меня парализовало нервные окончания нижних конечностей. Теперь я передвигаюсь при помощи коляски.

Этот человек был хорошо знаком мне. Это был тот самый «парень», про которого Старец говорил на корабле. Не я его родила, но я его вырастила с большой любовью, и когда-то он называл меня мамой. Я не видела его много лет, он растолстел, и поэтому, когда он зашел во двор, я не узнала его. Случилось нечто жестокое и бесчеловечное: он стал орудием лукавого. Я не ожидала, что диавол настолько меня ненавидит. Если бы не предстательство св. Порфирия, то он убил бы меня.

Это пророчество исполнилось примерно через пятнадцать лет, когда я о нем почти забыла. Тогда я не могла понять слова Старца, но когда это случилось, то я в очередной раз подивилась на него.

Старец оказал мне столько любви, столько оберегал меня, что это не передать словами. Явился, и воскресил меня как телесно, так и душевно. Поэтому я испытываю к нему великую благоговейную признательность.

Он был крайне смирен и невероятно мил сердцу. Сколько бы я не читала про него, мне всё кажется, что этого недостаточно для передачи меры его святости. Святой Порфирий неописуем! Столько на нем было благодати! Он жил здесь, на земле, но был небесным человеком. Он переживал многие и невероятно великие небесные состояния, и мы приходим в изумление даже от того малого, что он по своей любви нам открыл. Его благодать простирается на весь мир, на всю вселенную. Свое божье дело он сделал, и продолжает исполнять его в точности.

Его молитвы и предстательство да будут с нами!

«Я тебя слушаю, Димитра»

Когда у меня заболел сын, и я переживала за него, то моя подруга Артемида посоветовала мне позвонить Старцу, дав его номер телефона и предупредив: «Старчик возьмет телефон, но, может, и не будет говорить с тобой. Ты расскажи о своей проблеме, а он помолится». Такой расклад мне показался странным, и я не стала звонить. Через несколько дней ночью во сне мне приснился некий старец, небольшого роста, короткая седая борода, на голове скуфья, он просто улыбался мне; и я проснулась очень радостная. Так я решила позвонить ему, и как только нас соединили, то сказала:

— Благословите, Старец! Я бы хотела поговорить по поводу моего сына. Я боюсь за его здоровье. У него то-то и то-то…

Когда я на время остановилась, то услышала немощный голос:

— Достаточно, детка… Клади сейчас трубку, и позвони в другой раз.

Я выжидала с волнением, но никак не решалась позвонить. Только через десять примерно дней повторился точно такой же разговор, и Старец не добавил ничего нового. В третий раз он сразу поднял трубку, и прежде чем я произнесла хоть слово, уже более оживленным голосом сказал: «Я тебя слушаю, Димитра!» Я чуть не выронила телефон из рук, дрожь пробежала по всему телу. Очень робко я снова рассказала о моем страхе за здоровье сына, и он ответил: «Не волнуйся… Позвони мне еще раз, и мы поговорим.» В следующий раз он уже полностью меня успокоил: «Димитра, не волнуйся, это не то, что ты думаешь, нет у него никакой проблемы, скоро ты сама убедишься, что всё идет хорошо!» Вскоре слова Старца вполне подтвердились, чем я была очень тронута, и тогда предложила мужу навестить его всей семьей, чтобы получить благословение лично.

Как во сне

Это было на Рождество, кажется, 1987 г. По дороге мы встретили много людей, уходящих от Старца. Мы остановили машину, и спросили, правильно ли мы едем, но они советовали нам возвращаться назад, поскольку Старец из-за болезни никого не принимал. Мы все-таки поехали, и прождали полтора-два часа, пока не начало темнеть. Я робко подошла к двери и позвонила, подумав, что на следующий день нам обязательно надо быть в Янине по делам, и жалко, если мы хотя бы не возьмем благословение. Вышла его сестра, и очень учтиво попросила нас:

— Не беспокойте его… Он очень болен!

— Прошу Вас, мы приехали издалека, и надо уезжать. Мы хотим только взять благословение — я с мужем, и дети.

Когда она вернулась, то уверенно сказала:

— Вы — Димитра из Янины… Проходите, но только не задерживайте его надолго.

Под большим впечатлением что нас узнали, мы поднялись по ступенькам, и как только я увидела его улыбку, то сразу вспомнила тот яркий сон! Он был в точности такой, и когда я очнулась, то в растерянности начала говорить, что мы приехали взять благословение, при этом будучи уверенной внутри себя, что перед нами святой, и что он знает всё.

Когда подошел мой старший сын, то он спросил его: «Это ты — Константин?» Он обнял его, поцеловал, и перекрестив, сказал: «Всё у тебя в жизни будет в порядке». Второй мой сын сам сказал ему: «Я — Антоний!» Старец его тоже обнял, поцеловал, и перекрестив, сказал: «Будь здоров, буду молиться за тебя». Когда же подошел мой третий сын, которому было всего шесть лет, он спросил его:

— А тебя как зовут?

— Христо… — ответил тот.

— Ну-ка, скажи, Христо, для чего ты пришел ко мне?

— Пришел, чтобы поцеловать твою руку.

Тогда Старец сделал нечто странное. Хотя у него были перебинтованы руки, он потянул и снял с Христо одежду, и потом начал будто что-то искать, или гладить Христо по животу, по груди, и по спине. Потом обеими руками достаточно долго гладил его по головке, и в конце концов поцеловав его, сказал: «Ну всё, давай, Христо, моя молитва с тобой». Я переживала, что с сыном что-то не так. А когда подошла попрощаться, то он сказал:

— Твой старший сын Константин однажды очень сильно тебя огорчит, но потом принесет тебе и великую радость.

— Что случится, Старче?

— Увидишь, со временем.

Потом он повернулся к мужу, который как раз подошел взять благословение на прощание: «Георгий, у тебя хорошая семья. Береги их, как можешь».

Ответы

1. Когда мы подъезжали к курорту Камена-Вурла, то решили остановиться около какого-нибудь магазина на трассе чтобы перекусить. Младший сын побежал вперед всех, потому что хотел в туалет. Он не заметил, что входная дверь была полностью стеклянная и врезался в нее со всего маху, разбив вдребезги. Я подбежала к нему и обняла. Осмотрела его всего, и не нашла ни одной царапины. Заведующий очень испугался, и не принял плату за ущерб. Мы тотчас вспомнили Старца: как он гладил тело ребенка, и благословил его, оберегая от предстоящей опасности.

Вообще, этот мой сын был невнимательным. Помню один случай, через несколько лет, как однажды он взял у друга велосипед, и покатился без тормозов по большому спуску. Он врезался на скорости в два припаркованных автомобиля, перелетел их сверху, и стоя приземлился впереди них, как ни в чем не бывало! Никто не мог бы этого объяснить простой логикой. И в другой раз Старец еще раз защитил его от серьезной опасности… Те самые поглаживания Старца словно щит защищали его тело.

2. Я всё думала о загадочных словах Старца про моего старшего сына Константина и недоумевала: «Как так — всё у него будет в жизни хорошо, но когда-то он меня сильно огорчит?»

Однажды, семь лет спустя после той нашей встречи в Милеси, мой старший сын сообщил мне по телефону, что оставил нам дома записку, и сразу положил трубку. Когда я ее прочитала, то земля ушла у меня из под ног: ему было всего восемнадцать лет, а он уехал чтобы стать монахом. Мы-то хотели, чтобы он сначала выучился, повзрослел, а уж потом выбирал жизненный путь. Но через восемь лет, когда он стал диаконом, я любовалась на него и радовалась великой радостью. Пророчество Старца про большое огорчение, но и про большую радость, которую принесет мне сын — через пятнадцать лет исполнилось.

Гипофиз

Меня посватали, и я вышла замуж, работая тогда учительницей в государственной школе. Я очень уставала, так как кроме моих семейных обязанностей хотела продолжить обучение на втором курсе педагогического, и в результате, я потеряла ребенка во время тогдашней беременности. К тому же меня очень огорчали отношения с родственниками; в итоге от всех волнений, переживаний я скоро впала в депрессию, и заработала себе сахар.

По ночам у меня часто была бессонница, и я все время плакала. Нервы мои совсем расстроились. Я молилась св. Ирине Хрисоваланту, чтобы она помогла мне, и чтобы нашелся некий человек божий, который бы избавил меня от этого отчаянного положения. Как-то раз, утром я отнесла в церковь некое приношение св. Ирине, и в тот же вечер мне позвонили — одна знакомая пара предлагала мне заехать за мной утром, и взять меня с собой к некоему старцу Порфирию.

Это было в 1980 г., мне было 23 года. Я зашла в его вагончик одна, Старец хорошо меня принял и сказал: «Ты, Мария, слишком беспокойная, слишком чувствительная! Слушай… — на задней стороне, в основании головного мозга, находится гипофиз. Он вырабатывает разные гормоны, и когда мы волнуемся, то не работает как следует. Тогда приходят в расстройство все системы — и сердце, и кишечник, и печень, уровень сахара и т. д. Влияет на все эндокринные железы».

Я прочитала и узнала, что гипофиз — это важнейшая железа, регулирующая всю эндокринную и нервную систему. Старец, у которого у самого был рак этой железы, уж точно испытывал мученические страдания, и скрывал это от других!

Еще он сказал мне: «Никогда не переживай. Будь всегда довольной, всегда радостной, всегда благодарной! Никогда больше не принимай этих лекарств, что тебе дали врачи, так как они сожгут тебе яичники, и будешь потом всегда под капельницей».

От Старца я узнала, что лекарства, которые мне прописывали врачи чтобы забеременеть, были гормонами, и что, если бы я их продолжала принимать, то имела бы серьезные проблемы со здоровьем, даже рак и т. п.

Помню, как он говорил: «Не надо быть такой чувствительной. Не волнуйся, ты в порядке… — так что не принимай таблетки. Я вижу… — вот, такой-то орган работает хорошо, и тот тоже, и другой в порядке…»

То есть он говорил мне про каждый орган тела, будто врач, который смотрит результаты исследований и сообщает тебе в точности, что у тебя. Он избавил меня от великой опасности, от вреда, ведь с тех пор я выбросила все таблетки и успокоилась.

Когда я уже собиралась уезжать, то он позвал меня: «Мария, ну-ка вернись, и повтори всё что я тебе сказал. Ты всё поняла? Всё поняла?» Я повторила, положила ему земной поклон, взяла благословение, и собралась уходить. Он снова окликнул: «Приходи ещё, приходи!». И это он повторял каждый раз, когда я приходила. Он видел, что я очень нуждалась в помощи и поддержке, так как на меня часто нападало отчаяние.

О школе

Во второе посещение он заговорил о моей работе. Меня направили работать в начальную школу, и он говорил: «Наполняй душу любовью, и обращай на детей взгляд, исполненный любви. Смотри, никогда не бей их. Конечно, бывает, что учителя достает какой-нибудь ребенок, и он уже не может (терпеть). Нда… — тогда немножко ударь его по руке, прутиком. Но немножко, и при этом всегда говори так: «я-то люблю тебя, но вот это твое баловство сейчас наказала». А когда балуются, то делай вид, что не очень-то это замечаешь. Если учитель будет все замечать… — то будет слишком напрягаться. Тогда лукавый уже подначивает, чтобы (дети) еще больше баловались и ссорились между собой. А ты на них смотри с любовью».

Я смотрела на детей как на образ Божий, и думала: «Сейчас, когда они маленькие, и находятся в моих руках, то на мне большая ответственность». Я каждый день разговаривала с ними, хотя бы понемногу, приводя к мысли о Боге, — ведь любой интересующий нас предмет: земля, небо, море, природные явления, планеты — так можно рассмотреть, что дойти до мысли о Творце, о Боге. Даже в математике мы наблюдаем гармонию чисел. Или взять гармонию в музыке, или цветовую и т. д. Везде и во всем мы видим промысел, любовь и премудрость Божию. Все занятия могут принимать религиозный назидательный характер, если того захочет учитель. В классе у меня висела икона, с зажженной лампадкой. Это иногда возмущало родителей-атеистов, а также некоторые иеговисты или масоны нападали на меня, но безуспешно. Я молилась святой Ирине Хрисоваланту и святому Порфирию, и те родители уходили ни с чем.

Однажды Старец так наставлял меня: «Имей кротость, терпение и смирение. Не слишком налегай на уборку. Пусть некоторые недостатки и останутся. Оставь их, ничего страшного…» — В то время я сильно уставала, потому что взяла на себя много обязанностей, а насчет уборки была слишком придирчива. Всё-то знал Старец.

В другой раз он сказал: «Бог вознаградит тебя! Дети тебе дадут ребенка». И хотя мне говорили, что у меня никогда не будет детей, спустя одиннадцать лет я родила сына. Поскольку я очень любила детей в школе, то Господь одарил меня материнством, как об этом предсказал Старец.

О монастырях

Старец Порфирий очень любил монастыри, и хотел посещать их чаще, чтобы помогать духовным советом, или просто поклониться, так как он живо переживал историю какого-либо монастыря. Он и мне советовал часто посещать разные монастыри, говоря, что это освященные места.

Один мой знакомый, духовное чадо Старца, однажды рассказывал как Старец ехал в какой-то монастырь и приговаривал: «Даже стены там святые! Даже и они!» Или так: «Вот это да! Святой престол здесь — даже сама земля, по которой мы ступаем!» И так он говорил, потому что видел под землей святые мощи, и кровь, пролитую мучениками за веру. В один монастырь, когда он вошел, то низким голосом, как бы разговаривая с самим собой, сказал: «мертвые тела, мертвые тела…».

Познания в автомеханике

Я знал Старца 25 лет, со времени, когда он был настоятелем церкви св. Герасима, на пл. Согласия. Однажды, в первые годы знакомства, мы прогуливались по центру Афин. Было утро, и когда мы проходили мимо одного автосалона, то Старец хитро улыбаясь сказал мне: «Пойдем зайдем, нужно преподать им урок…». Старец спросил управляющего, и когда тот пришел вместе с некоторыми служащими, то сказал им:

— Ну-ка, откройте капот у этой машины…

— Что ты хочешь, отче? Что увидеть? Ты же не разбираешься в моторах.

Открыли капот, и Старец начал описывать им недостатки устройства мотора. Он говорил используя технические термины, и указал им не только на важные недостатки автомобиля, но на самые мелкие ошибки конструкции, допущенные при производстве. Поначалу они горячо возражали, но быстро поняли, что им нечего ответить на замечания Старца, и замолчали. Так он их образумил, а то они слишком хвастали своими именитыми и разрекламированными дорогими автомобилями, выдавая их за само совершенство. Думаю, что они никогда не ждали получить урок от некоего человека в рясе.

Печка

В другой раз, мы зашли в одну автомастерскую, и он сказал им:

— Хочу заказать печку, а то я мерзну там у себя, в Калисье.

— Отче, здесь мастерская! — мы не делаем печки.

— Ну вон-же у вас, снаружи стоит бочка, принесите-ка ее сюда…

Следуя указаниям Старца, из железной бочки смастерили печку. Потом он закладывал в нее целые пни, толстые поленья, и через поддувало настраивал медленное горение, так что его хватало на целый день.

Сумочка

Однажды в воскресный день мы с семьей, и еще с некоторыми друзьями отправились в Калисью. Я припарковал машину на расстоянии примерно 400–500 метров, чтобы пройтись по леску до церкви св. Николая. Когда мы приближались, то увидели сестру Старца, быстро направляющуюся в нашу сторону и зовущую:

— Коста! Коста!

— Что ты, Хариклея?

— Старец сказал мне, чтобы вы остановились… Вернись к машине, вы что-то забыли…

Я пошел назад, недоумевая, что я мог оставить, но вспомнить не мог. А когда подошел, то увидел на капоте свою сумочку, и вздрогнул от испуга — потому что там у меня было всё: и чеки, и разные документы, и ключи, деньги и т. п. Все это я брал с собой, опасаясь что мой магазин могут обокрасть.

Исцеление

Моя мать была родом из села Пили, на о. Кос, и одна ее знакомая, г-жа Георгия, с того же села, серьезно заболела и попала в больницу на Родосе. Местные врачи после многих неудачных попыток сбить у нее высокую температуру, обратились за советом по телефону в одну Афинскую больницу, но тоже без толку. В конце концов, поскольку положение становилось критическим, ее отправили самолетом в Афины, в больницу Благовещения.

Меня известили об этом по телефону, я сразу поехал к Старцу, и мы вместе с ним отправились в больницу. Не спрашивая, в каком отделении лежит больная, Старец прямиком туда направился, а я за ним. Между тем, за нами образовалась целая очередь, из людей, которые узнали Старца, а также из родственников больной. Всей толпой, во главе со Старцем, мы пришли прямо к постели Георгии.

Доктора не могли понять, от чего именно она страдала, и не могли сбить температуру; больная же совсем измучалась, так как уже много дней постоянно находилась в горячке. Старец перекрестил ее, прослезился, и по вернувшись к нам, сказал: «Не волнуйтесь. Ступайте… Я не дам ей покинуть нас!» Мы удалились, и в тот же вечер жар у Георгии совершенно спал, и она пришла в себя.

В точности я не знаю, что там было, но некто сказал, что были забиты два мочеточных канала, и в тот вечер сами очистились, без хирургического вмешательства — по молитвам Старца.

У Бога другой план

Я знал две семьи, которые ездили к Старцу каждое воскресенье. Он руководил их духовной жизнью, и исповедовал в течение многих лет. У одной пары был сын, а у другой — дочь. Дети подружились, и полюбили друг друга. Поэтому родители задумали их обручить, и с этим вопросом обратились к Старцу:

— Отче, благослови наших детей, — мы хотим обручить их, и вскорости поженить.

— Нет-нет, рано еще… Оставим на потом.

Родителям, однако, не терпелось, и они вскоре пришли снова за тем же благословением на обручение. Старец повторил им:

— Нет-нет, рано еще… Потерпите немного.

— Но почему же, отче? Дети любят друг друга, и живут духовной жизнью. А ты руководишь их во всем… — и по жизни, и в учебе. И все у них идет хорошо.

— Потерпите немного… Оставьте это дело еще на какое-то время.

Спустя несколько дней случилось следующее. На национальной трассе, примерно на том уровне, где находился автосалон Мерседес, на красный свет остановился ряд машин, и за ними мотоцикл. Взади в него врезалась машина, водитель которой, видимо отвлекся или заснул, убив молодого мотоциклиста. Это был тот самый молодой человек, что собирался обручиться.

Непостижимы судьбы Божии. Родители мечтали о будущем детей, но воля Божия была такова, что юноша рано ушел из жизни, и Старец это предвидел. Он не мог ни открыть этого, ни предотвратить. Как мог, он утешил родителей юноши.

«Уже поступил»

Мой сын готовился сдавать госэкзамены, и мы, родители, очень переживали за его будущее. Когда время уже подходило, то я решил сообщить Старцу, чтобы он помолился. Как только я вошел в келью, то взяв благословенье даже не успел договорить фразу:

— Отче, я хочу…

— Знаю, чего ты хочешь! Хочешь, чтобы я помолился о твоем сыне. Эээ… Но нет, не надо и молиться — говорю тебе, что Георгий уже прошел, не сдавая еще экзаменов… Поступил!

— Отче, он не сдавал еще экзаменов. Нужно время…

— Он поступил в институт. Это я тебе говорю. Сейчас, когда мы разговариваем, он поступил!

В тот момент он получил такое известие от Бога, и я ушел очень радостный. Через несколько месяцев было объявлено о зачислении сына в Афинскую Высшую Школу Экономики.

«Заводи!»

Кажется, в 1979 году Старец захотел уехать из Калисьи, и попросил меня привезти ему на грузовике в Милеси строительный вагончик. В этом вагончике он, в итоге, прожил два года. Мы купили его, как мне помнится, возле Ботанического Музея. Потом проехали насквозь все Афины, пока не добрались до Милеси. Я ехал на грузовике с прицепленным вагончиком, а Старец позади, на маленькой легковушке, за рулем которой был некто из его духовных чад. Всякий раз, когда я встречал постовых, то сердце мое начинало тревожно биться, — я боялся, что сейчас остановят и оштрафуют, но те не обращали на меня внимания, а некоторые даже приветствовали.

Когда недалеко от Милеси начался подъем в гору, то из-за размытой дождем грунтовой дороги грузовик застрял. При попытках выехать машина еще больше увязала. С вагончиком на прицепе невозможно было выехать из грязи. Я вышел и стоял отчаявшись. Через несколько минут подоспела машина Старца:

— Что случилось, Коста? Почему остановился?

— Что поделаешь, отче! Смотрите, какая тут грязь.

— Ну-ка, давай, залезай! Заводи, и поехали!

Тут Старец поднял священную десницу, и перекрестил машину. Я поднялся в кабину, включил скорость, и грузовик сразу тронулся, будто это была асфальтированная дорога, а некая невидимая сила толкнула нас в гору. Я был очень впечатлен, и когда мы приехали, и я отцепил вагончик, то подошел и спросил Старца:

— Отче, почему грузовик не мог выехать, пока ты не приехал?

— Ах ты… Опять начинаешь…

Он очень любил Христа, и говорил мне, что все чудеса творит сам Христос, от беспредельной своей любви. Христос, — говорил он, всегда о нас думает, и всегда помогает нам. Конечно же, когда Старец поднял руку и перекрестил грузовик, то тем самым призвал всемогущего Господа нашего, Иисуса Христа, и машина мгновенно выехала из трясины.

Готовый умереть

Однажды, когда я был у Старца, пришел некто, и горячо просил его поехать домой к его тяжко болящему родственнику. Старец попросил меня поехать с ними. Мы все вместе молча сели в машину, и поехали в Колоно.

Когда мы вошли в дом, то обнаружили там много народу. Друзья и родственники собрались и плакали над юным Параскевасом. У него, по-видимому, был рак в последней стадии, и врачи констатировали, что надежды больше нет, поэтому больного перевезли домой, в ожидании неизбежной смерти. Параскевас лежал на кровати, худой как скелет и мертвенно бледный. Я ужаснулся от вида близкой смерти, больной издавал уже предсмертный хрип. До смерти оставался один шаг. На лицах родственников, смотрящих как вот-вот душа его покинет, изобразилась боль и скорбь.

Старец приблизился к кровати, перекрестил его, и немного постоял помолясь. Потом он обернулся к нам и сказал: «Идите теперь по домам, и помолитесь вместе со мною, чтобы нам всем помочь ему». Старец попросил остаться наедине с больным, и народ ушел. Пошел и я домой, с молитвой: «Господи, Иисусе Христе, помилуй раба твоего Параскеваса!».

Через несколько дней, от одного знакомого я узнал, что Параскевас, который был на последней ступеньке ко гробу, восстал! Он совершенно выздоровел! Об этом случае много тогда говорили.

Почему плакали?

Позже тяжело заболел мой брат, и я сразу привез его к Старцу. Мы не успели ему еще ничего сказать, как он встал с кровати, обнял его, и начал плакать. Так, в обнимку, они плакали, а я стоял и в недоумении смотрел на них. Я был совершенно уверен, что Старец его вылечит, — как он вылечил г-жу Георгию, Параскеваса, и многих других. Однако же, они стояли и плакали…

Мы уехали, и очень скоро мой брат умер. У меня словно почва ушла из-под ног: я чрезвычайно любил брата, это был удивительнейший человек. Поэтому его и обнимал Старец. Я никак не ожидал что он умрет, и переживал великое страдание. Потом я понял, что Старец плакал так как знал, что на то была воля Божия, и он не мог тут ничем помочь. Бог уже так решил, и это должно было случиться… Какое-то время, пока я этого не осознал, то не мог ездить в монастырь.

«Проезжай»

Часто я привозил разные стройматериалы со своего склада для нужд обители в Милеси. Однажды на склад пришел сам Старец, и мы до отказа загрузили грузовик щебнем, цементом и сверху еще арматурой. Старец залез в машину, и мы отправились в Милеси.

Когда мы проезжали возле некой горы, и далее приблизились к ложбине, то я заметил, что дорога там была разбита прошедшим проливным дождем. Вода, падающая с горы, совершенно размыла грунтовую дорогу, и было очевидно, что нам никак не удастся проехать в этом месте. Я остановился, и задумался, как мне ухитриться развернуться здесь назад. Старец же спросил:

— Чего остановился?

— Как… — Разве ты, отче, не видишь, что там впереди? Грузовик даже наполовину здесь не помещается! Смотри, что стало с дорогой!

— Коста… — давай, проезжай.

И он сделал мне знак ехать вперед. Он был спокоен, и смотрел вперед. Спуск был справа, со стороны где сидел Старец. Я потихоньку начал приближаться, чтобы разглядеть его получше. Когда мы подъехали к спуску, то я вплотную приблизился к левому краю, и посмотрев в правые зеркала, опешил: колеса висели в воздухе! «Пресвятая моя!» — сильно вскрикнул я про себя. Я даже не затормозил, так как ничего не соображал, сердце учащенно билось… Грузовик, нагруженный под завязку, пересек ущелье и выехал на другую сторону даже не покачнувшись. Ужас! В это невозможно было поверить! Не знаю, как у меня нашлись силы ехать дальше. Я ничего у него не спросил, потому что он ответил бы как всегда: «Коста… опять ты начинаешь?».

Урок любви

Г-жа Каллиопа, духовное чадо Старца, была учительницей иностранных языков. Она обучала английскому и французскому. Часто Старец просил ее куда-нибудь недалеко подвезти его на своей машине.

Однажды Каллиопа была у нас дома, и давала частный урок моей дочери, во время которого дала ей затрещину, так как та была невнимательна, или прочитала что-то не так. Через пару минут зазвонил телефон, и Старец попросил поговорить с учительницей.

— Ну-ка, позовите-ка мне её.

— Да, Старец, благословите, я Вас слушаю.

— Детей не надо бить! А надо приласкать, дать совет. Не надо бить детей. Никогда больше не ударяй ребенка. Дети хотят любви, многой любви.

Предвидение аварии

Однажды я задумал научить водить машину племянников Старца, и его сестру, старицу Февронию. С этим я пришел к Старцу:

— Отче, это весьма поможет Вам в разных нуждах.

— Нет, не надо их учить.

— Но почему, Старец, — это ведь хорошо уметь водить…

— Увидишь, как через несколько дней Каллиопа доездится на своей машине… Поэтому я тебе и не разрешаю.

Через несколько дней г-жа Каллиопа, преподавательница, не справилась с управлением машины, и, столкнувшись со встречным автомобилем, врезалась в стену дома, разбила ее, и въехала в помещение! Она страшно испугалась. По молитвам Старца случилось чудо: кроме материального ущерба никто из людей не пострадал. Когда я пришел и рассказывал Старцу эту историю, он все время улыбался.

Разное

1. Однажды я сидел на лавочке, а Старец стоял около меня и смотрел в другую сторону. Я начал раздумывать о нем, потому что он восхищал меня, и тогда он обернулся и посмотрел на меня. Он улыбался, излучая любовь и доброту. Я спросил:

— Почему ты смеешься, Старец?

— Потому что знаю, что ты в этот момент думаешь!

2. Однажды, во время Рождественских Святок, мы с женой приехали к одним знакомым. Мы уселись в гостевой комнате, нас угостили сладостями и т. п., и я, по своему обыкновению, начал говорить о чудесах Старца, а именно, о событиях, которые сыграли в моей жизни потрясающую роль. Скоро в коридоре зазвонил телефон, и хозяйка, вернувшись, сказала мне: «Это звонил Старец Порфирий, и передал: “Скажи этому Келаиди: — ты опять про меня болтаешь? Ты опять про меня говоришь?». Я онемел. Что я там говорил? О чем бы я тогда ни говорил, — он всё слышал! Он не хотел, чтобы о нем говорили, но надо было иметь великую силу психологически себя сдерживать и помалкивать, несмотря на то, что ты наблюдал такие страшные чудеса и сверхъестественные вещи.

Свт. Николай и св. Паисий

1. Однажды нас была целая компания, ожидающая вне монастыря, когда подъехала машина и вышел Старец. Его не было пару дней, и как только мы его увидели, то обступили, взяли благословение, и все вместе направились к обители. Когда мы вошли в передний двор, то встретили его сестру, Хариклею, и Старец издалека крикнул ей:

— Хариклея! Хариклея! Что там случилось со Старцем?

— Он встал и ушел. Не сказал мне, кто он…

— Почему ты ему не послужила?

— Так он же исчез прямо у меня перед глазами! Пропал…

— Эх, глупенькая, — это же был свт. Николай!

Видимо, для того чтобы предостеречь её от помыслов гордости, — по причине того, что она удостоилась видеть наяву свт. Николая, Старец смирил её, назвав перед всеми «глупенькой». Хариклея, конечно же, была весьма умна, дружелюбна и благочестива.

Немного позже Хариклея рассказала мне по секрету, что за день до этого она работала в саду, ухаживая за недавно посаженными плодовыми деревьями, окапывала, поливала… Вдруг, наклонившись, почувствовала, что некий Старец стоит перед ней. Они обменялись приветствиями, а он пожелал ей всего хорошего, и снова неожиданно исчез. Она недоумевала, кто бы это мог быть, и что вообще произошло, однако же, никому об этом не рассказывала. И вот, ответ получила от Старца, от которого ничто не было скрыто.

2. После кончины Старца Порфирия одна компания моих друзей посетила на Св. Горе, в келье Панагуда, еще одного великого святого нашего времени, Старца Паисия. Между прочим, его спросили:

— Отче, мы недоумеваем, откуда столько всего мог знать о. Порфирий, который даже не ходил в школу? Как он не ошибался? Знал наизусть Евангелие, а также разбирался во всех науках. Откуда он всё это знает?

— Отец Порфирий не ходил в школу, но всегда был рядом со Христом… — и днем, и ночью. Шел куда-нибудь, и Христос шел рядом с ним. Поэтому он имел такое просвещение.

Старица Порфирия

Когда Старица Порфирия сильно заболела, я пришел навестить ее в больнице Папаниколау в Мелисьях. Рядом с ней находилась в отделении сестра Феврония, а снаружи в коридоре ожидали духовные чада Старца, которые любили матушку. В тот момент, когда я только зашел в коридор, чтобы далее направиться в от деление, Старица начала звать меня, хотя я был еще далеко, вне пределов видимости. Она звала: «Костас идет… Коста! Коста!», и все в коридоре повернулись, чтобы посмотреть на меня. Это значит, что и Старица имела благодатные дары.

Старец был настоящим греком и настоящим патриотом[14]. Он изо всех сил любил нашу православную страну, наших святых, древние монастыри, несказанно красивую природу, нашу славную историю и нашу уникальную культуру. Он ни от кого не хотел даже слышать какие-либо наговоры на Грецию, и говорил, что Бог нас сильно любит.

Чудеса, которые он творил, он творил ради ближнего, а что открывал (из духовных тайн), то открывал во славу Троического Бога.

Проблемы с желчным пузырем

Однажды зимой наш Старец и духовник, о. И., посетил о. Порфирия, и тот описал ему наш монастырь, и всё, что находилось вокруг него. Тогда это был еще молодой монастырь, и все строения были еще не закончены. Наш духовник установил за монастырем огромный Крест, на вершине холма, и он возвышался над всей округой. Ст. Порфирий описал и этот большой Крест. Также он открыл, что недалеко от нас, на старом кладбище, есть мощи святых.

Поскольку мы в течение пяти лет возили питьевую воду издалека, а для технических нужд собирали дождевую, наш духовник спросил его:

— Где нам сделать скважину?

— Сейчас земля сырая. Приходи летом, когда будет засуха, и я скажу тебе точно, где бурить.

В какой-то момент он также сказал: «Игуменья будет страдать от желчного пузыря. Вижу, что у нее там проблема».

Когда духовник вернулся и рассказал об этом, то мы недоумевали, потому что у меня ничего не болело. К тому же мне было только двадцать семь лет, и я даже не знала, где находится желчный пузырь. Вообще, в таком возрасте редко появляется такая болезнь.

В итоге, проблема обнаружилась через три года, и я в спешке была прооперирована, едва успев предотвратить беду, то есть пока не лопнул желчный пузырь.

«Я там не был»

Два раза я была у Старца, и польза, которую получила, была огромной. Помню, в первое посещение, во время беседы зазвонил телефон, и это была Игуменья одного монастыря. Я не слышала, что говорила она, но слышала, ответы и наставления, которые давал ей Старец.

Сначала он в точности описал ей местность монастыря. Он конкретно называл: «Там, в таком-то углу, или в таком-то месте монастыря находится то-то». Потом он по одной перечислил всех сестер монастыря, называя не только то, чем каждая занималась, но и их тайные мысли и слабости. Он точно описывал характер каждой из них, отмечая какие трудности кто переживает. Те наставления, данные Игуменье, косвенным образом помогли впоследствии и мне, в моем игуменском послушании. Все это произвело неизгладимое впечатление в моей душе, я была очень поражена.

Во все время их разговора Старец был в радостном расположении, а когда они закончили, то повернулся ко мне и по-детски сказал: «Я-то никогда там не был… Не ездил туда никогда!».

Телефонные разговоры

1. Мы жили в то время в бараках, а все работы делали на одном небольшом участке. Однажды, во время работы зазвонил телефон, и Старец позвал меня. Поначалу я удивилась, откуда у него наш номер, но очень обрадовалась.

За разговором он спросил меня: «Как там поживает эта душа, такая-то? Как она? Жалко, жалко… как мне ее жалко…» В тот момент я не могла понять его слов, так как не было никаких причин для жалости. Та женщина часто посещала наш монастырь. Она помогала нам и проявляла большую тягу к монашеству. Внешне она показывала, что ей у нас нравится, но внутри, кажется, она нас осуждала. В конце концов она определилась в один старостильный монастырь, и так, спустя многие годы, подтвердилась правота Старца. Удивительно, насколько далеко он всё провидел: те монахини впали в глубокую прелесть; Старец за много лет предвидел разрушительный жизненный путь той женщины!

2. Однажды я позвонила ему посоветоваться по проблеме с родителями одной из наших сестер:

— Отче, как Вы думаете, — будет разумным сделать первый шаг нам? Прошло столько лет, а родители не пожелали как-либо связаться с дочерью. Может быть ей самой поехать навестить родителей?

— Нет-нет, не делайте этого.

Это «нет» — было мудрое решение: из дальнейшего стало ясно, что родителям понадобилось ещё много лет, чтобы успокоиться и пережить горечь от ухода их дочери в монастырь. Наш порыв был бы тогда неуместен, и только разозлил бы их еще больше, а также продлил бы время примирения с судьбой дочери. Мы сочувствовали их страданию, но Старец не смотрел на дело в таком узком эмоциональном плане. Пока, в конце концов, родители не примирились с фактом, что их дочь стала монахиней, прошло много лет, и Старец уже почил.

Я чувствую глубочайшую признательность и почтение к Святому Старцу, так как его наставления и молитвы разрешали наши трудности и направляли жизнь монастыря. Всё что он сказал — подтвердилось и сбылось! Любое общение с ним приносило радость, великую радость…

Семейное

Моя бабушка по отцу была святая душа. Я слышал о ней много удивительного. Как-то раз, у деда начала гнить нога, и врачи уже назначили день ампутации. Бабушка молилась до позднего вечера, и наконец получила извещение от Бога, сказав ему с уверенностью:

— Тебе ее не отрежут… Ты выздоровеешь.

— Что ты говоришь! Разве не видишь, как уже загнило?

Утром, когда он проснулся, то был совершенно здоров! Свершилось великое чудо. К сожалению, моя бабушка умерла совсем молодой, в возрасте двадцати шести лет. Она приготовилась к смерти, и дала совет моему деду: «Не женись второй раз, а то будешь мучиться». Но он не понимал, что у нее дар, и будучи еще молодым, решил жениться снова.

Он поехал по работе на Крит, и проходя там мимо одного пастбища услышал, как какая-то пастушка крикнула ему: «На мне женись!». Ночью ему явилась во сне покойная супруга, и строго предупредила: «Не бери ее… А то будет тебе плохо». Он снова ее не послушал, и был за это наказан. Женщина, на которой он женился (т. е. мачеха моего отца) была не только внешне безобразна, но и душой. Оказалось, что она было невероятно строптива, коварна и опасна. Она была иеговисткой, и к тому же постоянно занималась магией, т. е. служением диаволу. Они осквернили весь дом магическими сеансами, так что сделали его обиталищем демонов. Она впутала в это дело еще и троих детей, которые родились от моего отца. Особенно один сын, отличавшийся тщеславием и сребролюбием, поднялся на самые высокие ступени иерархии иеговистов, и приобрел большую недвижимость[16].

Когда спустя много лет умер мой отец, то этот его богатый единокровный брат не мог войти в храм на заупокойную службу, — бесы, которым он служил, не пускали его.

В общем, дед за это дорого заплатил, мучаясь с ними всю жизнь, а на старости лет не только оставшись ни с чем, но даже претерпевая от них побои.

Мы же, несмотря на бедность, отказывались от их хитрых и настойчивых предложений примкнуть к этой псевдорелигиозной организации иеговистов. Из злой зависти они наводили на нас порчу — прятали по дому разные магические предметы: мыло с волосами и булавками, платки с кусочками свечки, крови или перьев, скелеты летучих мышей, змеиную кожу и т. п. Иногда мы находили это во дворе, они жили с нами рядом и просто бросали это через изгородь.

Мои родители молились, сколько могли, постились и ходили в церковь. Особенно помню, как мать почти каждый день читала молебен Божией Матери, а бесы мешали ей, устраивая шум или передвигая предметы. Мы жили в страхе. Мать говорила, что иногда видела их и наяву.

Освящение

Моя мать, Анфия, происходила из деревни Аргиро, которая находится недалеко от деревни ст. Порфирия. Из-за ужасной обстановки в нашем доме, мама, как только узнала про Старца, то стала приходить к нему в Афинскую поликлинику и просить, чтобы он приехал и освятил[17] наш дом в Калифеи, при этом не рассказывая о наших семейных проблемах.

Много раз она поджидала его у входа в храм св. Герасима при поликлинике, но каждый раз останавливалась машина и забирала Старца, ссылаясь на его усталость, а он учтиво извинялся, что не может приехать. Но однажды, после уже многих попыток, прежде чем мать успела что-либо произнести, Старец сказал ей:

— Едем, детка, теперь едем…

— Батюшка, — возьмем такси.

— Нет, детка, поедем на городском транспорте.

— Но это довольно далеко.

— Ничего, поедем на городском.

На самом деле, моя мама обрадовалась, так как мы жили очень бедно, и такси было бы для нас дорого. Остановка автобуса в Калифеи была в 350–400 метров от нашего дома, и по дороге Старец часто останавливался передохнуть, что очень беспокоило мою маму. Когда до дома оставалось уже 50 метров, то Старец окончательно остановился, а мать сказала:

— Отче, еще немного, уже пришли.

— Знаю, детка, знаю… Вон там ты живешь, вот это твой дом.

И он указал рукой на дом, но по-прежнему стоял на месте. Мать начала думать про себя: «надо было все-таки настоять на такси, — Старец совсем устал, и не может идти.»

Старец посмотрел на нее, и «прочитав» ее мысли, открыл правду. С чувством великой досады и печали он сказал: «Ну и ну… сколько бесов! Вы тут посреди бесов, посреди дьяволов живете!»

Когда, в конце концов, он зашел в дом и начал служить водосвятный молебен, то часто останавливался, так как ему мешали различные шумные звуки. Старец недовольно смотрел то влево, то вправо и продолжал, так что в итоге молебен продлился несколько часов. Только господь знает, что там творилось, в доме, и что видел Старец.

По окончании он сказал нам: «Хорошая вы семья, — молитесь, но это место полно демонов. Вы были в порядке, но вот увидите, как все станет еще лучше. Увидите, что теперь будет! Вам будет так хорошо, что вы и представить себе этого не можете. Вы уедете отсюда… от этих демонов.»

Он сказал нам и многое другое, о чем моя мать вспоминала много лет, но я плохо запомнил. Точно помню, что Старец предсказал нашу будущую жизнь. Особенно он говорил матери о моем будущем, о тех бедствиях и неудачах, что мне предстояло претерпеть, и из-за которых я не женился.

Новая жизнь

Старец ушел поздно вечером. В этот вечер, как только мы все улеглись спать в одной комнате, то раздался такой сильный шум, что мы в ужасе подскочили. Обвалился потолок и часть стены соседней комнаты! Наш дом был совсем маленьким, и более чем бедным. Стены были построены из самодельного глиняного кирпича, а стропила потолка тоже были отштукатурены глиной с соломой. Если бы это все упало на нас, то просто убило бы. Это была последняя мощная атака нечистых злых духов, в гневе вынужденных нас оставить, — по молитвам Святого. Старец защитил нас от их ярости, и вскоре мы были освобождены.

С того дня жизнь наша изменилась. Прежде всего, в семье прекратились придирки и ссоры. Также мы перестали легко заболевать, исчезла душевная подавленность. В наш дом вошли мир и радость. Я тогда учился музыке в Государственной Консерватории, и меня вдруг пригласили работать учителем музыки в гимназию, да еще и близко от Афин. Дела у моего отца, который тоже был музыкантом, но подрабатывал еще мебельщиком, также пошли всё лучше и лучше, так что через несколько лет нам удалось купить участок в Мелисьях, и построить трехэтажный дом. Через пятнадцать лет мы окончательно переехали и поселились в нашем новом большом доме.

Еще произошло следующее. Мой богатый дядька, иеговист, обманным путем продал часть дома, принадлежавшую моему деду, некоему предпринимателю с Кипра. Тот собирался построить на этом месте многоэтажку, запугивал нас и угрожал, чтобы мы покинули дом, без какой-либо компенсации. Мы обратились в суд, и очень скоро, без особых разбирательств, он заплатил нам всё сполна, и мы оттуда уехали.

В итоге и тот человек не смог там ничего сделать, а дом пришел в упадок, развалился, вещи растащили, и до сих пор участок находится в том же жалком положении, как заколдованный, словно его преследует некое демоническое проклятие.

Таким образом, то водосвятие, — как показало время, оказалось самым большим благословением нашей жизни! В течение нескольких лет мы ощущали в нашем доме защиту и присутствие Старца, присутствие божественной благодати.

Болезнь позвоночника

В 1984 г. у моего мужа появились боли в спине, которые со временем усиливались и учащались. У него было такое ощущение, будто ему перепиливают кости пилой. Обследования у врача не выявили никакой патологии, и отчаявшись, мы обратились к костоправу, который положил ему на спину доску и начал ударять по ней молотком. В результате, через два дня мужа совсем парализовало, а боль стала невыносимой.

В сентябре 1984 г. мы поспешно уехали в Англию, где обследование показало наличие в организме болезнетворного микроба, разрушающего кости. Мужу сразу сделали сложную операцию на позвоночнике. Ему поставили искусственные хрящи, чтобы устранить давление между позвонками, вызванное вмешательством костоправа. Также ему сразу следовало пропить курс сильнейших лекарств.

Когда мы вернулись в Грецию, то мужу пришлось лежать несколько месяцев в больнице, так как он был прикован к постели. Чрез два месяца врачи ортопеды начали настаивать на повторной операции, теперь на уровне грудной клетки. Предполагалось, не задевая легких и сердца, вставить между позвонков специальные металлические пластины. Они говорили, что в противном случае, при попытке его поднять, позвоночник не выдержит, разрушится костный мозг… и человек либо останется навсегда парализован, либо умрет.

Мы были тогда молодоженами, мне было всего 21 год. Наши надежды на дальнейшее лечение в Англии улетучились, и мы боялись этой страшной второй операции. Мы зашли в тупик.

Телефонный разговор

По божьему промыслу мы познакомились с о. Эммануилом с Крита, который рассказал нам о благодатных дарах старца Порфирия, и дал его номер телефона. В тот же вечер я позвонила ему, и некая женщина ответила: «Старец не может сейчас поговорить с Вами. Позвоните в другой раз». Я сразу же перезвонила еще раз, и настаивала поговорить с ним. Женщина снова отказала и повесила трубку. Я была в таком смятении и отчаянии, что позвонила в третий раз. Тогда я услышала некий высокий и хриплый старческий голос, который как бы сам себе говорил:

— Очень уж меня утомила эта детка… — Не могу я сейчас ничего тебе сказать, так как в данный момент не имею благодати.

— Ох, Батюшка! Простите, что я Вас утомила!

— Ээ… — хорошо, что ты это поняла. Я буду молиться, чтобы он выздоровел.

— Батюшка, может быть нам приехать туда, в Оропос?

— Нет, не нужно. Не приезжайте. Я буду молиться.

Исповедь и причастие

Меня тронуло, что он «понял» мою проблему, и по совету о. Эммануила я вместе с матерью поехала к Старцу, это было в субботу, в марте 1985 г. Много народу ожидало его увидеть, а некая женщина вышла и попросила всех по очереди подойти только за благословением, потому что Старец был болен. Образовалась длинная очередь, и каждый подходя к кровати, поцеловав руку брал благословение, и удалялся. Я не сдержалась, и когда наклонялась, то прошептала:

— У меня муж в больнице. Ему сделали операцию на позвоночнике…

— Наклонись, наклонись-ка…

Как он был, лежа на кровати с закрытыми глазами, так он положил мне руку на спину, и показал в точности то место на спине, где боль у мужа была наиболее сильной. Перекрестив это место, он сказал: «Он выздоровеет, он выздоровеет!» Меня объял страх, начало всю трясти, и я сделала движение уйти. Но тут он взял меня за запястье, и сразу начал говорить о моих сугубо личных вещах. Я успокоилась, и мне сделалось легко. Я почувствовала возле него надежную защиту, тогда как он низким голосом начал в точности описывать мне, что происходило с моей душой, вплоть до самых сокровенных мыслей, о которых было известно только мне самой и Богу. Я набралась смелости и спросила:

— Старец, что же мне со всем этим делать?

— Частая исповедь и причастие.

Вскоре весь мой внутренний мир изменился. Все, что меня возмущало и мешало, исчезло, и я обрела великий душевный покой. Что же касается данного совета, то я исполняю его до сего дня, насколько могу, как и обещала Старцу.

Когда я ушла, то вспомнила, что не спросила о самом важном: соглашаться ли нам, чтобы мужа попытались поднять, рискуя даже самой жизнью, или его необходимо оперировать снова? Но Старец своей молитвой просветил врачей, и когда я вернулась в больницу, они решили-таки поднять мужа, прикрепив к спине металлический корсет, удерживающий всю спину в одном положении. Так, муж прошелся, впервые за семь месяцев. Доктора, однако, были против того, чтобы снимать корсет, и направили нас снова в Англию.

В печи

Летом 1986 г. мы с мужем, а также еще с одним моим родственником, поехали в Милеси. Муж осторожно поднялся наверх и сказал Старцу, который ждал нас стоя в своей кельи:

— Отче, я снова собираюсь в Англию, лечить позвоночник.

— Так, послушай меня… — Не давай им резать себя спереди (т. е. со стороны груди), а то они только навредят тебе. Там, когда ты придешь, тебя положат в некую большую печь, и сделают фотографии. Ты этого не бойся!… Ну, давай, — выздоравливай, выздоравливай!

Когда и я подошла за благословением, то он положил руку мне на горло, и пощупывая говорил: «Что это такое здесь, где я трогаю? Что это?». В растерянности я не решилась спросить, что он «видел» у меня в горле. Думаю, что это была либо какая-то болячка, которую он сразу вылечил, либо он предвидел проблему с щитовидной железой, которая появилась у меня спустя десять лет.

Затем подошел мой родственник, и сказал:

— Батюшка, у меня язва желудка!

— Даже если эта рана у тебя заживет, то в другом месте появится другая. Это все из-за твоего характера…

Действительно, язва у него через некоторое время прошла, по молитвам Старца, но вскоре появилась другая проблема, его прооперировали, а потом еще что-то вылезло… Все это происходило из-за его чрезмерного нервного беспокойства, оно стало как бы его второй природой, от чего страдал весь организм.

Мы с мужем поехали в Англию, где ему сделали магнитную томографию, в машине, которая, и вправду, в те времена была похожа на огромную печь. В Греции такие томографы были тогда в редкость, их имели только некоторые больницы в Афинах. Мой муж (как это предвидел Старец) испугался находясь там внутри, и все время нажимал кнопку звонка. Когда врачи посмотрели снимки, то решили, что состояние позвоночника позволяет снять корсет. С тех пор муж постепенно совершенно выздоровел. Все, что сказал Старец, исполнилось. Его молитвами вторая смертельно опасная операция не понадобилась.

Спаситель

Когда Старец жил в Калисье, я несколько раз приезжал туда в компании студентов, 15–20 человек, из которых некоторые успели с ним познакомиться и были от этого под большим впечатлением. Все вместе, радостные и беззаботные, мы поднимались в горку, напевая песни. Но в Калисье мне все-таки не удалось его увидеть.

Однажды вместе с нами была девушка, у которой была куча проблем. Она была опечалена и отстала от группы далеко позади. Мы, по обыкновению, распевали свои песни и песнопения. Вдруг мы услышали, как кто-то позвал ее на ласковый манер: «Васа, Васа!» Мы тогда ничего не поняли. Но когда встретились с ней наверху, у церкви свт. Николая, она была весела даже более нашего! Она буквально прыгала от радости, и говорила: «Старец — всё мне сказал, всё!» А немного позже открыла нам страшный секрет: «Если бы я в тот день не встретила Старца, то кончила бы самоубийством. Я уже решила, и была к этому готова».

Старец «видел», что только эта девушка имела настоящую нужду, и помог ей. В сущности, он спас ей жизнь.

На прогулке

Примерно в 1980 г. я один приехал к нему, когда он жил в вагончике, в Малакасе, — впервые столкнувшись с тем, что называют святостью. Я увидел ее воочию и пережил в лице этого Старца.

За разговором он предложил мне кое-что сделать, поменять в жизни, но я воспротивился:

— Нет, отче, я не согласен. Таково мое мнение. Я по-другому на это смотрю, и могу объяснить, почему буду делать то, что сам считаю правильным…

Он ничего не возражал, не рассердился, и нимало не обеспокоился. Спокойно смотрел на меня, и предложил погулять:

— Не подашь ли мое пальто, и пойдем выйдем на улицу, прогуляемся.

— Конечно, с удовольствием, — ответил я.

Мы пошли по направлению к лесу. Была осень, он укутывался от сырости, так как здоровье его было слабым. Он был так смирен и прост, что могло придти в голову его чему-то поучить. Он сам как будто давал повод, что ты его можешь чему-нибудь научить, преподать какой-нибудь урок. Он давал тебе слово, возможность высказаться так, как ты хочешь. Я был тогда молодым человеком двадцати лет, а он иеромонахом преклонного возраста. Я имел наималейшее представление о духовных вещах, а он «видел» всё. И однако же, он обходился со мной с большой любовью, великодушием и рассуждением. Он сказал мне: «Там у вас, на Самосе, есть святое место — Богородица Пещерная — икона в пещере. Когда ты будешь приезжать на свой остров, то сперва заходи туда поклониться».

Действительно, в низу горы, в одной шахте-пещере, находится чудотворная икона Богородицы Пещерной, в церкви, посвященной Введению во Храм Богородицы. Там внутри протекает и святой источник. Это место с древних времен было священным. Далее он продолжал:

— Хороша ваша деревня! Представим, что она у нас перед глазами… Вот эта часовенка, в той стороне, — это какая?

— Это пророка Ильи… Вы там были, отче?

Не отвечая он продолжал описывать мне всё остальное, как будто имея это перед глазами. Ко всему прочему, одну часовенку я не помнил, и стал перечить:

— Нет там такой часовенки…

— Разве нет там маленькой церквушки, близ ко от деревни, после того как переходим ручей?

— Ааа! Да, да!.. — это святая Иоанна.

— Вот, теперь, я тебя спрошу, — откуда я все это знаю?

— …Ну, не знаю, батюшка.

— Я скажу тебе. — Божественная благодать просвещает меня! Итак, если я столько всего тебе рассказал, думаешь я все-таки ошибаюсь в том, что сказал тебе там, в вагончике?

— Батюшка! Всё как Вы скажете… — я Вам очень благодарен!

Я поклонился ему и ушел другим человеком, в великом восторге. Старец знал подход к душе любого человека, чтобы можно было помочь ей.

Разное

1. Позже, когда строился монастырь, я приехал со своими однокурсниками, и мы застали Старца во дворе. Было весна, и один парень спросил его: «Отче, какую заповедь господню мне теперь выполнять, когда приближается лето?» Старец обернулся, внимательно посмотрел на него, и сказал: — «Никакую!»

Понятно, что для христианина нет смысла исполнять только какую-нибудь одну заповедь, да еще в определенный период года, при этом пренебрегая другими. Так что ответ Старца особенно нас удивил, потому что мы ожидали, что он даст ему некий совет.

2. Как-то раз, во время службы в армии, мы с двумя друзьями взяли увольнительную и поехали к Старцу. Это было в субботу вечером, мы застали его на улице, сидящим на завалинке.

Я поздоровался:

— Мы пришли проведать Вас и получить благословение.

— Добро пожаловать, ребята!

— Отче, я думаю после службы уехать из Афин. Поеду на свою родину.

— В армии у тебя все в порядке! Приезжаешь и в Афины… Это хорошо, и также будет дальше. Ты вернешься, и будешь жить в Афинах. Получишь диплом, потом напишешь докторскую. Я тебя вижу сидящим в одной конторе… Не беспокойся ни о чем.

Старец видел мое внутреннее беспокойство о будущей работе. В то время я думал поехать поступать в аспирантуру в Америке. Но в итоге, всё вышло так, как за несколько секунд в точности предсказал Старец.

Потом он повернулся к одному из ребят, Харису, и спросил: «Кем работал твой отец?». — «У него была гостиница», ответил тот. Старец спросил в прошедшем времени, сказав «работал», так как его отец недавно умер, и поскольку он был еще довольно молодым, то мой друг был весьма опечален, что лишился отца. Видимо, Старец не случайно задал ему этот вопрос.

3. Один мой приятель, который всё слышал своими ушами, рассказал мне о следующем событии. Однажды Старца посетил ученый астрофизик, и между прочим говорил: «Мы изучаем, имеет ли вселенная предел, конечна ли она».

— Имеет, — сказал Старец.

— Что имеет?

— Имеет предел.

— Откуда ты знаешь? — спросил ученый.

— Был там (букв. — «ходил туда»)[18].

Перед Старцем отступали физические законы, и любые другие препятствия. Он говорил, что когда Христос поселится в душе человека, то она вся изменяется, и может пребывать везде где захочет, может посещать звезды, и даже вселенский хаос…

4. Однажды в одно из посещений он сказал мне: «Манолис, там мне принесли какую-то бумагу, прочитай мне ее, пожалуйста». Это был отрывок из книги впоследствии прославленного свт. Иустина Поповича[19]. Там было написано:

«Вся растосковавшаяся природа вознеслась к Тебе через судорожный крик: «Господи, помилуй!» … Боли наши сливают все человеческие слова в единый молитвенный вопль: «Господи, помилуй!» Обратившись к себе, мы во всем своем существе видим, как разлито только это воздыхание: «Господи, помилуй!» Хотелось бы нам сказать Тебе о себе, но слезы льются и являют всю нашу душу перед Тобою всего лишь в двух словах: «Господи, помилуй!» Всякая тварь имеет сердце, а сердце потому и сердце, что грустит по Тебе и воздыхает: «Господи, помилуй!». В этом грустном мире ничто так не потребно человеку, как милость к нему и прежде всего Твоя, Господи: «Помилуй!» А с Тобою и за Тобою и все существа и вся тварь смилуется над человеком: «Господи, помилуй! Матушка, помилуй! Друг мой, помилуй! Травушка, помилуй! Пташка, помилуй! Все существа во всех мирах, помилуйте! Помилуйте! Помилуйте!»[20].

Тут я подумал про себя: — «что это за глупости!», а старец в этот момент, будучи больным и лежа на кровати, буквально подпрыгнул и в восторге закричал:

— Да, Манолис! Вот оно! Кто это сказал?

— Это отец Иустин Попович…

— Кто это?

— Разве Вы не знаете?

— Ааа…

Он сказал это и замолчал. На какое-то время он совсем «пропал». Потерял всякую связь с окружающим миром. Похоже было, что он удалился чтобы посетить св. Иустина Поповича. Кто знает…

Тогда я не понимал богодухновенного смысла слов св. Иустина, который по своему великому смирению и сокрушению «помещал» грешного человека ниже всей природы, ниже всякого творения Божия, которое он от всей души умолял о прощении.

Косноязычие

За год до его кончины, в ноябре 1990 г., как-то вечером мы всей семьей поехали в монастырь. По дороге я думал, что Старец сейчас, скорее всего, отдыхает, и не сможет нас принять. К тому же, он был очень болен.

Я припарковал машину не близко, чтобы никому не мешать, и мы отправились до монастыря пешком. С нами были и дети, — дочка 2–3 месяцев, и сын, двух лет, у которого была следующая проблема. Он с трудом разговаривал, и все повторял дважды. То есть каждое слово повторял два раза.

К нам вдруг подошла сестра Старца, Порфирия, и спросила, к нашему изумлению:

— Это вы та семья, что приехали на сером Пежо?

— Да…

— Проходите, Старец ждет вас наверху.

Старец имел «извещение» о нашем приезде еще до того, как мы добрались. Как только мы вошли в келью, то несмотря на то, что он был уже совершенно слеп, и что мы еще не успели ничего сообщить, он спросил меня:

— Как называется эта проблема с твоим сыном?

— Не знаю, Старец, как называется, но хочу, чтобы он выздоровел.

— Эх ты, — косноязычие это называется.

Он сказал это и засмеялся. В руке у него был большой деревянный крест, и мальчик боялся к нему подойти. Старец это понял, и перекрестил его на расстоянии. В то время как я держал на руках дочь, он говорил: «У девочки, что ты держишь, очень чувствительная душа, учти это. Она гораздо… гораздо более чувствительна, нежели твой мальчик. А ты, Манолис, постарайся дать своему сыну образование». Последние слова он повторил три раза. Действительно, мой сын потом во всем преуспевал, закончил физический факультет, и получил магистра.

В конце он сказал: «Твой мальчик поправится». Ладно, — думал я, это он просто так говорит, чтобы нас утешить. Надо найти хорошего врача, посмотрим, что можно сделать… Но Старец «прочитал» мои мысли и тотчас ответил:

— Манолис, не води мальчика по врачам, потому что они тебя только запутают. Им еще очень далеко до таких вещей. А мальчик твой поправится.

Мы вышли, и наш сын продолжал косноязычить. Но через пятнадцать минут, немного не доезжая до Афин, в машине произошло чудо. Мальчик исцелился: язык у него развязался, и он начал говорить совершенно чисто! Не знаю, — было ли это, в сущности, неким искушением, или нет.

Поначалу я подходил к Старцу со страхом. Но вскоре, поскольку он был таким родным, таким доступным и дружелюбным, я стал посмелее, и почувствовал, что могу говорить с ним вполне свободно. Он всегда принимал меня с нежностью и любовью.

Старец не просто вел добрую беседу, чтобы тебя утешить, но выражал божью волю. Он был преисполнен божественной благодати, будучи постоянно соединен с Господом, и поэтому никогда не ошибался. Это был сам Христос, который говорил через святого Порфирия.

К каждому из нас он подходил с особенным вниманием и беспредельной любовью, чем сразу обретал наше доверие. Он был сладким и приятным как утренний ветерок. — Великий дар божий современному запутавшемуся и измученному человеку! Думаю, что миллионы людей вспоминают о нем ежедневно, так как он оставил неизгладимое впечатление в наших сердцах. Я вспоминаю о нем каждый день, и каждый раз от радости пою ему тропарь.

Вспоминаю и плачу…

«Это было чудо!»

Однажды, в 1983/84 г., моя дочь, в возрасте одиннадцати лет, помогала одной слепой женщине перейти дорогу. Но на обратном пути ее сильно ударила машина, так что ее срочно доставили в Афинскую больницу в тяжелом состоянии.

Внешне у нее не наблюдалось признаков переломов, но из-за сотрясения мозга она была без сознания. Спустя неделю нам посоветовали сходить к Старцу, — мы уже много слышали про него, а один мой приятель предложил отвезти нас к нему. К тому же, он и сам имел какую-то проблему со здоровьем, о которой хотел спросить.

По прибытии, Старец сразу успокоил нас, сказав: «Это было чудо, что она выжила!» Мы были под большим впечатлением, так как не успели еще ничего рассказать, а он уже всё знал. По божественной благодати ему было также известно имя и фамилия моего друга, и его проблема — рак простаты. Он обошел уже многих врачей, и все они согласно убеждали о необходимости операции. В то время в таких случаях все раковые больные ехали лечиться в Англию или Германию. Но Старец имел на этот счет другое мнение: «Нет-нет, не надо тебе ехать, а не то — умрешь». С тем мы и уехали.

Хотя мой друг сам видел какими дарами обладал Старец, он не придал этому значения, и на обратном пути говорил нам, что поедет-таки на операцию.

Неожиданно, в тот самый вечер, наша дочь пришла в себя. Первое, что она сделала — было крестное знамение, после чего она начала петь песнопения. Наутро врачи были поражены. Через сорок дней ее выписали из больницы, и мы все вместе поехали снова к Старцу. Нас притягивала его благодать. Народу никого не было, и наша дочь первой зашла в келью. Старец сидел на кровати, и как только увидел её, взял большой деревянный крест, и благословил её, говоря: «Чудо, что ты выжила!» Потом он обнял ее за голову и смотрел на нее. Старец подарил нашей дочери свои четки, которые мы до сих пор храним как зеницу ока. Он, конечно, помог множеству людей, с разными проблемами. Но и наш случай говорит о святости и дарах преподобного.

В какой-то момент я спросила его:

— Каков наилучший метод лечения? — Лекарства? Лечение травами и посты? Или гомеопатия, а может быть иглоукалывание?

— Послушай-ка, всё помогает, но самое важное — одно. Главное — это!

И тут он вытянул руку вверх, и указал пальцем в небо. Этот ответ меня очень успокоил. Действительно, разные лечения — это хорошо, но настоящий врач душ и телес наших — только Христос. А по свидетельству одного из духовных чад Старца, он отвергал методы лечения восточных религий, и принимал только классическую медицину.

Непослушание

Позже мой друг опять спрашивал Старца о своей болезни, и тот снова повторил уже более настоятельно: «Не надо ехать заграницу ни в коем случае. Не надо делать операцию. Ты слышишь?»

Но тот, имея разные проблемы, как например мочеиспускание с кровью и т. д., все-таки хотел полностью удалить (простату), надеясь таким образом полностью вылечиться. А с нами он приходил к Старцу более из любопытства. Он был приверженцем новых идей о свободе личности, а как христианин был весьма холоден. Человек запутался, оттого и не послушался. Он поехал в Англию, там ему сделали операцию… и очень скоро он умер, как и предсказывал Старец.

Что касается нашей дочери, то болезнь ее прошла, и она сделалась совершенно здорова.

Его слава

В 1975–1985 годах, в церковных кругах Фессалоник, где я тогда проживал, широко распространились рассказы про некоего старца в Аттике, который имел от Бога множество даров, и звали его Порфирий.

Так, однажды я с супругой присутствовал на беседе, которую вел ныне покойный о. Симеон Крайопулу. Как мы узнали позже, он когда-то сам исповедовал старца Порфирия. В той беседе мы и услышали нечто знаменательное: «В Аттике, в Милеси, живет и подвизается один исключительно духовный Старец, о. Порфирий, который награжден множеством даров Св. Духа. При встрече со Старцем весь внутренний мир посетителя открывается ему полностью! Никто ничего не может скрыть от о. Порфирия!»

В то же время мы удачно познакомились с одним святогорским монахом, а также с одним врачом, которые также трогательно описывали благодатные дары преподобного. Так мы начали осознавать, что речь идет о необычайно выдающемся и великом Старце.

Необъяснимо!

В то время мы с супругой совсем было отчаялись из-за долговременной серьезной болезни нашего старшего из четырех сыновей. Янису было тогда одиннадцать лет, и с трех лет он страдал расстройством речи (т. наз. «речевая бессвязность»).

В течение семи лет мы побывали в самых известных медицинских центрах, посещали разные больницы, докторов… — в Салониках, Афинах и в Лондоне, и всё без какого-либо результата и улучшения!

Все проведенные медобследования, и соответствующие результаты диагноза были отрицательными. На основании ряда осмотров, рентгенограмм, снимков головного мозга и т. п. врачи приходили к общему выводу, что у ребенка не обнаружено никаких органических повреждений.

В Лондоне ему даже был проведен тест на сообразительность, проверяющий на умственную отсталость. Доктора поразились результату, показавшему 113 единиц, при наивысшем балле в 120!

Это странное и необъяснимое явление стало еще более непонятным после следующего случая. Наш бедный ребенок очень полюбил византийскую музыку, и когда он пел, то насколько бы сложным не был какой-нибудь тропарь, его речевая спутанность совершенно исчезала! И еще странное дело: когда он читал наизусть или по книге церковные последования, или из пророческих книг Ветхого Завета, то произносил все превосходно! Это приводило нас в крайнее недоумение, и мы начали думать, что проблема была … в искушении от лукавого.

Маленький храбрец

Однажды в августе 1979 г., измучившись от тщетных попыток нашей медицины вылечить нашего сына, мы приехали к старцу Порфирию в Милеси.

Полный обаяния Старец радушно встретил нас, и был охотно расположен помочь. Мы были с женой, и с четырьмя нашими детьми. Помню, был солнечный день, мы сидели на улице за скромным столом в тени большого дерева, в то время как дети весело играли и бегали тут же неподалеку в лесу.

Я хорошо помню то исключительное душевное умиротворение, которое я испытал при приближении к Старцу, особенно когда он начал говорить с нами. По ходу разговора мы не стали начинать с болезни нашего Яниса, но жена пожаловалась на самых младших детишек, которые были весьма резвые, наводили большой переполох и ругались между собой.

Старец с большим вниманием выслушал жену, а потом улыбаясь рассказал нам следующую историю:

«Несколько дней назад сюда приходила мать пятерых детей, и рассказывала мне про «доблестные дела», бесчиние, опасные игры и даже драки, которые устраивал младший из ее пяти детей. Особенно неуправляемой ситуация становилась когда детей звали кушать. Этот баламут задирал одного, пинал другого, те начинали отвечать, поднимался всеобщий крик, доходило до обид, а иногда и до слез. И все бежали жаловаться маме, которая испробовала уже все средства: и доброту, и строгость, и обещания подарков подстрекателю и т. п. Но всё впустую.

Отчаявшаяся мать пришла сюда в слезах. Она рассказала мне про всю эту ситуацию, и просила помолиться и дать совет, что же ей делать, чтобы эта буря, наконец, утихла и в дом вернулось спокойствие. Когда она закончила, то я спросил её:

— А ты сделаешь то, что я скажу?

— Да, отче, … всё, что Вы скажете. Мое терпение кончилось. Не могу больше, помогите мне, прошу Вас!

— Ты как-нибудь приготовь суп, и еще там что-нибудь в придачу. Накрой стол и позови детей кушать. Сама тоже с ними. Но смотри! — Что бы ни сделал твой сын-забияка, что бы ни натворил, — не обращай никакого внимания, и никак не мешай. Ничего не замечай вовсе! Какую бы шалость он не сделал, или какой бы жест не выкинул. Сделаешь так?

Я спросил это со строгим видом, и она отвечала:

— Да-да, Батюшка, я все сделаю.

Спустя неделю мама вернулась, встала на колени, и в слезах благодарила меня. Она описала мне в лицах, что происходило за тем обедом с супом.

Маленький «храбрец» и скандалист начал в своем репертуаре, обычные свои шалости. Но на этот раз после каждого номера он поглядывал на мать. И насколько она его не замечала, не говорила с ним, и даже не смотрела на него, настолько он еще пуще нападал на ребят, кричал на них, ударял все сильнее и ожесточеннее. Не стерпев далее молчания матери и ее полную невозмутимость, он хватает тарелку с супом и бросает… ей в лицо! Мать оставалась хладнокровной и безмятежной. Эээ… — вот этим-то было все кончено!!! Мгновенно забияка сник. Тихо-тихо пошел и сел на свой стульчик. И больше никаких вспышек. Ни в этот день, ни в последующие».

После этого Старец повернулся к моей жене и прибавил: «Терпение этой матери пробило (сокрушило) дьявольское искушение, которое толкало ее сына на сумасшедшие действия».

То есть он говорил нам о терпении, которое имеет великую силу. Старец, конечно же, предвидел развитие того события, поэтому и предложил матери приготовить суп, и настаивал никак не реагировать, что бы ни случилось, какой бы финт ни выкинул «храбрец».

Старец знал, что дети шумят, в основном, по двум причинам. Либо движимые завистью к другим братьям, и пытаясь отобрать у них внимание и любовь родителей; либо подстрекаемые диаволом, задача которого устроить беспорядок, посеять тревогу, и наконец, вывести из себя родителей. Наши дети, таким образом, подходили ко второму варианту, а значит, нам следовало набраться терпения.

Пророчество

Потом разговор перешел к той серьезной проблеме с нашим старшим сыном, о которой я говорил. Покамест мы в подробностях описывали эту историю, Старец слушал нас с веселым и добрейшим видом. А в конце очень любезно и спокойно сказал: «Приведите мальчика, и оставьте его со мной на месяц, и он выздоровеет!»

Хотя мы поехали туда уже будучи уведомлены в святости Старца, мы ничего не ответили на его предложение. Только горячо его поблагодарили, все взяли благословение, и собрались уходить.

Старец, немного проводив нас, прибавил: «Не беспокойтесь о Янисе… Янис станет преподавателем!» На эти слова мы с женой переглянулись, и как потом выяснилось, подумали тогда одно и то же: «…Это он говорит, чтобы утешить нас». Так потом мы и не отправили Яниса к Старцу.

В итоге, Янис окончил гимназию, лицей, Высшую Церковную Школу, а затем успешно сдав экзамены, поступил на богословский факультет Афинского Университета. После двух с половиной лет учебы он получил диплом богослова. Параллельно он изучал византийское пение, и был певчим в большом Соборе. При этом проблема с речью все продолжала докучать ему.

Примерно в 2009 г., то есть через 30 лет после того посещения Старца Порфирия, Янис был назначен преподавателем в среднюю школу, и тогда, автоматически, его проблема сразу исчезла!

Теперь, мы вместе с женой, громогласно восклицаем: «Велик Ты, Господи, и дивны дела Твои, и никакое слово возможет воспеть чудеса Твои, и славу духоносных святых Твоих!».

«Давай, я тебе расскажу»

Я познакомился с о. Георгием Хиотакис во время божественной Литургии в храме г. Рефимнон: у меня зазвонил телефон, и он с большой деликатностью подошел ко мне и сказал:

— Это надо исповедовать, и больше так не делать.

— Да, отче, Вы правы. Я местный врач… Мы познакомились, и после Литургии, хотя я жил в Рефимноне, отвез его к нему в деревню, в Номикьяну, на южной стороне Новой Ханьи. С тех пор мы поддерживали дружеские отношения, а однажды он сказал мне: «Приходи как-нибудь ко мне домой, посидим, и я расскажу тебе про мою жизнь со Старцем Порфирием. Надо бы об этом написать, и издать когда-нибудь книгу, чтобы люди получили пользу». Из-за моей большой занятости я откладывал это дело, пока наконец он не позвонил мне и сказал: «Ну что, ты приедешь, или мне приехать в Рефимнон?».

Я поехал к нему, прихватив с собой камеру. Многое из рассказанного я снял на видео. Он умер через два года, в возрасте 87 лет.

Папа-Георгий, как его все называли, стал священником по просьбе покойного преосвящ. митр. Ламбского и Сфакского Феодора, в возрасте 44 лет. Он имел крепчайшую и нелюбопытную веру, отличался великой простотой, незлобием и детским добродушием. Был непосредственным, искренним и вдохновляющим. Его великое смирение и любовь действовали так, что всякий, кто приближался к нему, понимал, что перед ним находится настоящий и истинный человек божий[23].

Знакомство

Следующий случай, по промыслу Божию, послужил знакомству о. Георгия со Старцем. Он ехал на автобусе в Ханью, и сам не зная как, сошел на другой остановке, Сад Ханьи. Тогда он решил посетить одного своего родственника, Михаила, который жил там неподалеку. Тот рассказал ему про Старца Порфирия, который тогда гостил в доме о. Элевферия Капсоменоса.

Михаил ранее приводил к Старцу одного знакомого, страдающего депрессией, и тот посоветовал ему «не сидеть, работать, но не слишком напрягаться, не заниматься тяжелыми работами». И действительно, простая работа помогла ему.

Как только о. Георгий услышал про Старца, он сразу позвонил о. Элевферию:

— Хочу видеть Порфирия!

— Никак, отче. Он уже со вчерашнего дня здесь, и теперь уезжает.

— Так, — сейчас 9:30. В 10:00 я поговорю с Порфирием. Точка!

— Пусть придет… пусть придет… — послышалось на линии в отдалении, это был голос святого старца Порфирия.

Когда они подошли к дому о. Элевферия, Старец ждал их во дворе, и о. Георгий обнял его и поцеловал. Старец обещал в скором времени приехать на Крит, и остановиться у о. Георгия. С тех пор они часто общались, и особенно полюбились друг другу. Часто, когда к Старцу приезжали люди из Ханьи, он передавал приветствия о. Георгию.

Еду в Ханью

Спустя долгое время, в марте 1977, во время Великого Поста, Старец позвонил о. Георгию:

— Я наконец-то решился, Папа-Георгий, завтра приеду в Ханью, — куда там идти?

— Ты на самолете, или на корабле приедешь?

— …Куда там мне идти?

— Ну, как въезжаешь в Ханью, там живет мой брат, … но как я тебе объясню!

— Знаю, знаю!

На другой день рано утром о. Георгий сел на рейсовый автобус из Номикьяны в Ханью, где в доме своего брата обнаружил ожидающего его Старца. Он понял, что благодать наставила его, и он нашел дом. Жена брата сказала так: «Не говорит, не поет… что-то с ним странное. Я нашла его во дворе.» Тем же автобусом они вернулись в Сфакс, а когда проезжали самую высокую деревню, Имбр, Старец попросил ненадолго остановить автобус и вырвать для него корешок некоего ароматного растения, которое называли диким шалфеем. Он сказал, что оно происходит из Сев. Африки, и что из него получается ценное ароматическое масло.

Когда они добрались до дому, то Старец был очень рад увидеть многодетную семью, ожидавшую его во дворе. Первые дни он остановился в доме, но потом, поскольку дом был маленьким, попросил пожить еще десять дней в келье при церкви в честь Живоносного Источника, где когда-то был небольшой монастырь, ныне заброшенный.

О. Георгий вместе со Старцем прошлись по разным деревням, где послужили Литургию. В основном, они ходили пешком, и в это время с ними случались разные чудесные события.

О. Константин Хомпитакис

О приезде Старца быстро стало известно, и к нему приходили многие священники и сельчане. О. Константин Хомпитакис из деревни Вувас рассказал следующее:

«Среди прочих священников я тоже пришел к нему, в келью при Живоносном Источнике, и мы обсуждали разные темы. Он не давал нам советов, или каких-то особенных наставлений. Главным образом, мы просто чувствовали его святость и божественную энергию, которая из него исходила. Не хотелось уходить от него, и однажды вечером, когда было уже поздно, около 10 часов вечера, смеркалось, мы разговаривали, как вдруг он остановил нас, говоря: «Отцы, закончим на этом… Идите, потому что у меня пришло время общения». Телефона там не было, и позже о. Георгий объяснил нам, что в это время Старец определил совместно молиться со своими духовными чадами, и с другими святыми Старцами на Балканах.

Однажды, по дороге в деревню Св. Нектарий, он, показывая на гору, сказал: «Вижу, что здесь жил некий святой». Скорее всего, Старец говорил про прп. Анфима из Кефалонии, слепого Эгейского проповедника, который останавливался в Сфаксе в 1770 г., и сотворил много чудес. Его память празднуют 4 сентября.

В другой раз, мы шли со Старцем к о. Николаю Янулаки, и проходя мимо одного дома, я сказал:

— Отче, здесь живет семейная пара, у них большие и серьезные проблемы. Дело идет к разводу…

— Эээ… — нет, ничего серьезного. Скоро все у них наладится.

Так он ответил, после того как просто взглянул в сторону дома. Я был поражен, тем более что вся деревня знала про их ссоры. Для всех развод этой молодой пары был делом времени. И однако же, вскоре они помирились, и переехали в Ханью. У них появились дети, и до сего дня они живут между собою в любви».

В таверне

В то время о. Георгий приютил у себя четверо студентов, они учились на факультете социологии в Цюрихе, и теперь приехали на Крит писать диплом. Трое поселились у его родственников, а один у него дома. На второй день по прибытии Старца, о. Георгий сказал ему:

— Нас пригласили, отче, — пойдем в одну таверну в Сфаксе, там можно будет пошутить, спеть… и даже станцевать…

— Я тоже приду!

Это событие всех порадовало: то, что Старец не хотел обособляться от о. Георгия. Пошли всей компанией, и все вели себя прилично, никто не сказал ничего такого, что могло бы огорчить Старца. Только девушки станцевали один критский танец. На другой день Старец сказал ему: «ты за этими девушками присматривай, о. Георгий, потому что они парней собьют с толку». Он имел в виду, что они будут проповедовать новый, европейский модный стиль жизни.

Рассуждение

Однажды они посетили родственника о. Георгия в селе Св. Нектарий. Тот радушно встретил их, усадил поудобней, и спросил Старца: «Скажи-ка, Старец, как оборвалась жизнь нашей дочери: она была студенткой в Политехническом Институте Афин, и потом вдруг мы нашли ее мертвой. Что случилось?»

Старец взглянул направо, где небольшую книжную полку украшала фотография девушки; и очень сдержанно, ничего не произнося, поднял руку для крестного знамения, молясь о упокоении ее души. Он не стал открывать ничего из того, что он с прискорбием увидел.

Эту студентку нашли мертвой. Что это было — убийство, или самоубийство, так никогда и не узнали.

Потом Старец повернулся к стене, и начал загибать пальцы на руке, как будто что-то считая. Его спросили:

— Отче, что ты там считаешь, на стене?

— Считаю церкви в деревне, которая там дальше: церковь Вседержителя, св. Иоанна, св. Георгия, св. Антония.

Он как будто подавал некий знак матери, опечаленной смертью дочери. Никогда не бывав в той деревне, он обернулся в нужную сторону, и «осматривал» церкви.

В Св. Румелии

1. Однажды они взяли лодку, и поехали в село Св. Румелия. Заночевали там, и наутро о. Георгий служил в старом храме Успения Пресв. Богородицы, а Старец пел на клиросе. Затем они прогулялись к речке, которая течет из Самарского ущелья. Они остановились неподалеку от места, где река впадает в море, и глядя на ее бурный поток, Старец сказал:

— Перейдем на другую сторону…

— Это нелегко, еще утонем! Если бы у нас был ослик, то мы бы смогли запрячь его, и потихоньку перейти, и то — нет уверенности, что его не снесет потоком.

О. Георгий хотел послужить Старцу, и у него промелькнула мысль: «Не поднять ли его на спину!» Он был еще среднего возраста, тогда как Старцу было уже 70. Итак, он окликнул Старца:

— Нашел осла!

— Где?

Старец взобрался на камень, и как только о. Георгий подхватил его на спину, обнял его за шею и весело начал легонько похлопывать по щекам, как будто погоняя, приговаривая: «Ааа! Эту сцену, папа-Георгий, нужно нарисо…» — Не успел он закончить фразу, как о. Георгий со Старцем на спине смело вошел в реку. Вода была ему по пояс, и не успев опомниться, он тотчас перешел реку. Мысль как будто на время отключилась. Но самое поразительное, что когда он вышел на другой берег, то был совершенно сух, словно бы ни одна капля не упала на него!

О. Георгий спустя многие годы рассказывал об этом так: «Перешел, не успев ничего сообразить, и остался совершенно сухим! Нисколько не намок! И я совсем не задавался вопросом, как это могло случиться. Благодать Божия действует своим чередом, таким образом, что ее действие не прерывается. То есть, за одним чудом следует другое. Это естественно для священных вещей. Старец тоже никак это не прокомментировал».

2. Через некоторое время Старец выразил желание немного отойти, чтобы помолиться, а о. Георгий, почувствовав усталость присел, и сразу же задремал. Его разбудил шум от топота толпы детей. Около шестидесяти ребят из европейских стран, одетых в форму бойскаутов. Рядом он увидел прямо стоящего Старца, осеняющего их крестом и говоря с чувством: «Эх, папа-Георгий, знаешь, какие славные это дети, но они как овцы не имущие пастыря… Ради вот таких ребят, папа-Георгий мой, ради таких ребят мы родились! Перекрести их!»

3. Пока о. Георгий спал, Старец обследовал всю территорию вокруг, и держа в руках черепок от какого-то кувшина, спросил:

— Отец Георгий, вот как древние люди просевали землю, чтобы изготовить такой глиняный горшок, или еще что?

— Просеивали через одно сито, потом через еще более мелкое…

— С помощью воды, папа-Георгий мой, с помощью воды!

Затем Старец собрал 3–4 глиняных кусочка от горлышка, чтобы показать, как в древности делали тонкие глиняные сосуды. «Ну вот же, папа-Георгий… — кладем землю в первый кувшин (с водой) и трясем, хорошенько взбалтываем с помощью палки. Спустя немного перекладываем в соседний кувшин и так далее, перекладываем всю эту мутную взвесь еще в другие 2–3 кувшина. В конце оставляем, чтобы осело».

Старец по своей благодати «видел» как древние просеивали землю при помощи воды. Тяжелые частички оседали быстро, а более легкие оставались плавать. Наиболее мелкая земля (тук) оседала в последнем кувшине, и уже из нее заготавливали материал для глиняных сосудов.

Потом Старец поднял плоский камень, и сказал, что на нем есть древняя надпись. Отец Георгий дивился, как благодать Божия направляла Старца, так что за такое короткое время он обнаружил на целой горе эти находки. Он взял плитку в руки, но не мог разобрать, что там было написано. Он привез ее домой в Номикьяну, откуда ее через несколько лет украли.

4. Когда уже стало вечереть, они стали возвращаться и вышли к реке в другом месте, там, где она была шире и мельче. О. Георгий первым зашел в реку. Дальнейшее он пересказывал так: «Он был от меня слева, я начал переходить. Вдруг река слева взволновалась, и я увидел его уже на той стороне! Он перебрался невидимым образом, перелетел! Это было совершенно ясно. Я думал, — откуда же мне лучше пройти? — и сдал немного вправо. Вдруг я увидел реку такой, какой она бывает в августе, то есть почти засохшей. Вид бурной реки пропал. Я сделал шаг, и также сразу оказался на противоположной стороне!»

Так он оказался на другом берегу, около святого Порфирия — не понимая как, и не желая это выяснять. Он не спросил Старца, как это случилось. Знал, что это благодать Божия, по молитвам Старца, все устроила лучшим образом. Несколько лет он никому об этом не рассказывал.

Стадо без пастыря

Однажды о. Георгий, когда он еще не был священником, озадаченный как прокормить большую семью, задумал вместе с одним батюшкой из соседней деревни купить около 60 овец, чтобы выращивать их и потом продавать. В итоге, о. Георгий взял на себя овечек, в надежде увеличить стадо, а также иметь прибыль с молока и мяса, а священник взял баранов на откорм.

В первый день, когда он привел стадо в загон около дома, то оставил его свободно гулять. Овцы паслись сами по себе, и вскоре забрались на вершину неприступной скалистой горы напротив. Увидев это, о. Георгий недоумевал, как ему залезть туда, и привести их обратно. Был уже вечер, когда вдруг он увидел, как одна овца выдвинулась вперед, и за ней последовало все стадо. Спускаясь четкими круговыми движениями с горы, как будто местность была им хорошо знакома, овцы сами пришли в загон. Отец Георгий предположил, что их напугала какая-нибудь дикая кошка. Однако это чудесное событие начало повторяться каждый день. Овцы сами поднимались высоко в гору, паслись там, а поздно вечером возвращались в овчарню без помощи пастуха. Когда старец Порфирий приехал на Крит, то однажды утром, когда они вместе сидели во дворе, он спросил о. Георгия:

— Как ты думаешь, что заставляет овец возвращаться домой?

— Собака, наверное, … не знаю.

— Я тебе скажу… (и начал петь): «Их же воспита манною, приносят спасу желчь купно и оцет»[24].

Потом он продолжил и сказал: «Израильтяне, гонимые от египтян, перешли Чермное море и укрылись в пустыне, где кормились манной[25], которую им посылал Бог в течении сорока лет. Господь каждый день подавал им пищу, так что не было нужды запасать ее. То же самое происходит и с твоими овцами… Ты что думаешь, папа-Георгий, это просто так, ничего не значит?» — И Старец перекрестился!

Итак, овцы всегда так сами и паслись. Отец Георгий был ко всем милостив, так что от его овец кормилась не только его семья, но и соседи по деревне.

Отъезд

Утром, когда Старцу нужно было уезжать в Афины, они с о. Георгием сперва поехали на автобусе в Ханью. На остановке в соседней деревне вошел брат о. Георгия, о. Панайотис Хиотакис, и Старец спросил его:

— Ты куда едешь?

— В Ханью, моя матушка заболела.

— Что у нее?

— У нее камень в левой почке.

— Нет, он у нее в правой.

Батюшка продолжал настаивать, что в левой, но потом оказалось, что Старец был прав. Когда Старец по телефону сказал о. Георгию, что он приедет в Сфакс, то он спросил его: «Ты на самолете, или на корабле?», — но Старец не ответил. Потом, по совершенно непонятной и необъяснимой причине он даже не спросил Старца, как тот приехал, и как собирается уезжать. Он не знал, был ли у него обратный билет, и на какое число. По логике вещей он должен был об этом поинтересоваться, тем более что критяне славятся своим гостеприимством. Однако сам того не осознавая, о. Георгий как-то забыл об этом, его ум словно бы затмило.

Когда они доехали до городского сада Ханьи, Старец попросил водителя остановиться и вышел. Он, таким образом, сошел раньше места назначения, и пошел направо, где войдя на территорию красивого исторического парка возле Военного Музея, скрылся из виду. Куда он пошел? О. Георгий так этого никогда и не узнал. Как столб он оставался стоять на месте. Потом он вернулся к себе в деревню, и только через 2–3 дня начал думать об этих событиях. До него как-бы стало что-то доходить, и он спрашивал себя: «Нда… — что же я стоял как идиот! Почему я не спросил его, как он приехал, и как собирается уезжать? Почему я тогда не сошел вместе с ним с автобуса, и не проводил его? Как я мог оставить его одного!»

Эти мысли терзали его, и когда вскоре он посетил Старца в Афинах, то спросил одного из близких духовных чад Старца, Георгия А., особенно ему преданного, об этом событии:

— Как Старец поехал тогда на Крит, и как он вернулся оттуда?

— Не знаем, ни как он уехал, ни как приехал. Был на кровати, и исчез… а потом вдруг снова оказался на кровати!

Это кажется невероятным, но это правда. Отец Георгий свято верил в это, и часто об этом рассказывал. Он говорил, что Господь на время затмил его ум, чтобы он ни о чем не спрашивал Старца, и не ставил его в неловкое положение. В мгновенье ока Старец переместился на Крит, и таким же образом вернулся обратно!

Перевод Евангелия

Летом 1979/1980 г. о. Георгий плыл на корабле в Афины, где встретил своего знакомого, г-на Н.М. Это был умный, состоятельный человек, ведущий активную общественную деятельность. Он просил о. Георгия о следующем: «Я слышал о чудесах, которые творит о. Порфирий, и хочу чтобы ты отвез меня в Милеси. Один из моих двух детей ударился головой о что-то железное, и повредил зрение. Теперь он лежит в больнице в Афинах». Итак, они поехали на автобусе в Милеси, где застали множество ожидающего народа. Старец тогда жил в трейлере (вагончике), как говорил о. Георгий.

Друг о. Георгия, Н.М., хотел продвинуться поближе, но тот считал, что лучше потерпеть и подождать. Было слышно, как в вагончике кто-то громко кричал. Немного позже приехал архиеп. Синайский, Фаранский и Раифский, Дамиан; он решительно постучал в дверь и вошел внутрь. После того как он вышел, о. Георгий тоже набрался духу, и собирался войти внутрь. Но тут, женщина, которая была внутри и кричала, набросилась на него и вытолкнула наружу как пушинку. Сама же продолжила в неуважительном тоне что-то говорить Старцу про Евангелие.

Вскоре Старец вышел из вагончика, открыл зонтик, укрываясь от палящего солнца, и стал удаляться. Женщина средних лет бесцеремонно увязалась за ним, держа в руках несколько страниц из Евангелия; народ же, машинально двинулся за ними. Старец отошел, и сел на лавку. Он знал, что произойдет дальше.

К нему подошел о. Георгий, чтобы представить своего друга, но Старец сразу отогнал его, не желая видеть. Тогда подошла это женщина и опять принялась за свое: «Надо перевести Евангелие, чтобы народ его понимал. Нельзя, чтобы у тебя народ духовно голодал, и не мог ничего понять… Надо упростить его…» и т. п….. Старец пальцем подозвал о. Георгия поближе, и спросил его:

— Ты кто?

Отец Георгий вместо того чтобы ответить — «Разве ты не помнишь меня, Старец, — как я принимал тебя столько дней у себя дома?», сказал:

— Я грешный человек!

— Здравствуй! ах ты, папа-Георгий! Ну-ка иди сюда поближе! — радостно позвал его Старец, простирая руки, тогда как народ недоумевал, особенно же друг Н.

Старец испытывал о. Георгия, и его смирение еще раз подтвердилось. Смиренный человек не качает права, не ищет признания, не имеет гонора.

Женщина разозлилась, что ее проигнорировали, и вызывающе заявила, что уходит:

— Ухожу!

— Ну-ка поди сюда… Дай-ка Евангелие о. Георгию: он человек неграмотный, пусть он нам почитает и объяснит. — Почитай нам, папа-Георгий, и потом громко расскажи народу, о чем это.

После того как о. Георгий прочитал один отрывок из Евангелия и объяснил его, Старец обратился к той женщине:

— Ты видишь! Папа-Георгий, неграмотный человек, — и прочитал, и объяснил Евангелие. Народ должен выучить язык Евангелия, а не переводить его на разговорный[26].

Женщина с гневом и раздражением ушла, ничего не ответив, а папа-Георгий посетовал:

— Ну и ну, я только, получается, помешал, — прошу прощения.

— Нет, папа— Георгий, эта женщина бесноватая, оставь ее.

— Старец, я пришел из-за болезни одного знакомого.

— Где же он?

О. Георгий сделал знак своему другу, и как только тот подошел, Старец спросил его:

— Что у тебя? Когда твой ребенок потерял глаз? Это уже третья операция…

О. Георгий с изумлением сказал про себя: «Пресвятая!!! Что это происходит, и я совсем не знаю?» В этот момент отец ребенка остолбенел от неожиданного открытия истины, а о. Георгий понял, что тот говорил ему неправду, так как ребенок, как оказалось, был уже слеп на один глаз. Когда-то давно у него заболел глаз, и он начал принимать антибиотики, но безрезультатно. Потом у него обнаружили злокачественную опухоль в области глаза, и в специальной раковой клинике ему сделали три операции, но из-за последующих метастаз он все-таки ослеп на один глаз. Отец выглядел очень расстроенным. Обо всем этом о. Георгий не знал, — но не Старец, который намеренно сразу сменил тему разговора, и спросил потрясенного отца:

— Ты зачем прогнал своего подельника по маслобойне?

— Отче, я часто был с ним не согласен… Эээ… что делать? Часто партнеры не согласны!

— Почему же ты не взял другого? Хочешь, чтобы всё только тебе доставалось?

Он прогнал своего брата, который работал с ним на маслобойне. Потом Старец продолжил его обличать:

— Почему ты работаешь в воскресенье?

— А что делать, отче, если мой клиент приходит и настаивает, что не может в другой день, и что маслины испортятся в мешках, и поэтому он спешит?

— А кто сказал, что масло, например, не прольется из кувшина? Эх, ладно… но ты добрый человек.

Последние слова ободрили отца, который уже попал в затруднительное положение, от обличений Старца.

О. Георгий отошел в сторонку, чтобы дать им поговорить наедине. Отец вышел оттуда другим человеком, он был очень растроган, полностью изменил свою жизнь, и умер смертью праведника. Урок Старца не прошел даром. Сын излечился тогда от рака, женился и сделал детей. Но по прошествии многих лет, то есть недавно, у него снова появился рак, и он уже быстро умер.

Преломление просфоры

Однажды, это было 6 декабря, о. Георгий преломил одну просфору, на которой был изображен свт. Николай, и положив ее в пакет, повесил в алтаре. Когда же приблизилось Рождество, однажды вечером он вспомнил об этом, и испугался: «Пресвятая! Просфора-то! Она же теперь испортилась…» Но когда он пришел в храм, то обнаружил просфору такой, какой ее оставил, — свежей! После Рождества он поехал в Оропос. Была пятница, народу было много, и когда он, наконец, встретился со Старцем, то рассказал ему об этом случае. Тот попросил показать: «Дай-ка мне посмотреть». Он взял ее в руки, отломил кусочек, попробовал и прошептал: «Даа… это такое вот чудо!» Потом внезапно вернув ее, он крикнул: «Пошел… пошел… пошел… Тебе надо исповедаться!»

Народ, который стоял внизу, опешил, а о. Георгий быстро спустившись по ступенькам, встретил человека, который согласился отвезти его в Афины. Там он пришел в Греческое Общество Многодетных Семей, где нашел своего знакомого, о. Тесея, которому и исповедался. В свою очередь, и сам о. Тесей изъявил желание тоже поисповедаться у о. Георгия. Так, они исповедались друг другу. А в следующие дни, в субботу и воскресенье, они служили Литургию, на которую собиралось много народу. В конце службы они всем раздавали от той просфоры, которая на удивление не убывала.

О. Георгий говорил, что Старец прогнал его тогда «со строгостью, преисполненной святостью». Его матушка считает, что Старец так повел себя, чтобы предостеречь его от гордости. Он смирил его перед народом, чтобы обезопасить духовно.

Хлеб-просфора

В другой раз, накануне праздника свт. Николая, о. Георгий отправился на свой приход, в деревню св. Иоанна, чтобы служить на престольный праздник. Так случилось, что просфоры подгорели, и вместо них он взял с собой буханку хлеба, от которого его спутники по дороге отламывали, и половину съели. Когда он обнаружил, что ему придется служить на полусъеденном хлебе, он сильно устыдился.

Наутро, когда он со стыдом выложил хлеб на жертвенник, и начал приготавливать священные сосуды, то вдруг увидел, что хлеб стал целым! При этом была четко заметна линия разлома. О. Георгий был сильно растроган, и со слезами объявил народу: «Сегодня попросим все у друг друга прощение, и все причастимся!» От этого хлеба-просфоры вкусило много народа, а он всё не кончался. Он рассказал об этом Старцу по телефону, на что тот ответил: «Папа-Георгий, от этой просфоры раздавай болящим раком».

Строитель

Однажды о. Георгий поехал по делам в Афины, и когда сошел с электрички на пл. Согласия, некий человек, высокий и красивый, побежал за ним, крича вслед:

— Ты должен спасти меня! Ты спасешь меня! Ты со Святой Горы?

— Так, давай зайдем в кофейню, ты угостишь меня молоком, и мы поговорим…

— Я работаю строителем в Афинах, — начал он. Моя семья живет в Эпире, в такой-то деревне. Позавчера я ездил к ним, и жена сообщила что беременна. Я посчитал срок, и получается, что этот ребенок не от меня… Что мне делать?

О. Георгий был озадачен. Он изменил свои планы, и договорился с этим человеком на следующее утро пойти к Старцу.

В Милеси они застали много народу, и пошли переждать в соседний домик, где жил помощник Старца, Георгий. Позже они заметили Старца, который быстро проходил рядом, и нетерпеливый строитель попытался его остановить, но безрезультатно: Старец успел скрыться в лесочке неподалеку. О. Георгий пояснил, сколь много народу каждый день окружает Старца. Когда он сам попросил поговорить со Старцем, тот сказал прийти в три часа ночи!

О. Георгий сначала расстроился, но вскоре их всех позвали пройти в келью, Старец их ждал. Как он там оказался? Прошел незаметно около них, или переместился чудесным образом? Это вещь таинственная и непостижимая. Когда они зашли в келью, строитель объяснил причину своего прихода, и Старец сказал ему: «Молчи! Возвращайся в семью. Придешь, и примешь сторону жены. На коленях попросишь у нее прощения! Не копай, не разбирайся, чей это ребенок. Эх, хорошо бы чтобы пришел и папа-Георгий, если сможет.»

Папа-Георгий не смог тогда пойти с ним, но он сделал всё в точности как сказал ему Старец, и проблема разрешилась. На самом деле, строитель был сам виноват в случившемся. В некотором смысле он оставил семью, потому что подолгу пропадал в Афинах, и оставлял молодую жену одну.

Отец Георгий говорил: «Не требуется, чтобы кто-либо преуспевал быстро. Нужно понемногу, однако и этой малости многие не делают. Все хотят блага, но немногие понимают, что это такое, и еще меньше тех, кто отваживается на это!»

Отец Георгий настолько верил и любил старца Порфирия, что после его смерти, не дожидаясь прославления, заказал у иконописца сразу пять его икон.

Посещение нашего дома

Мой отец стал священником в 1976 г., а спустя год старец Порфирий приехал на Крит, и они впервые встретились в доме отца Элевферия Капсоменоса. А немного позже Старец снова приехал на Крит, и уже пришел к нам домой. Тогда он сказал моему отцу: «В этот раз, папа-Георгий, я только для тебя приехал на Крит!» С тех пор между ними завязалась крепкая дружба.

Нас было одиннадцать детей, и мы все ожидали Старца во дворе, что его особенно обрадовало. В первый же день он сообщил моей матери, что она беременна двенадцатым ребенком. Мама об этом не подозревала, и была удивлена. Она была тогда уже на третьем месяце, но беременность стала заметна гораздо позже. Таким образом, Старец с одного взгляда произвел УЗИ!

Я помню его маленьким, хрупким и немощным. Несмотря на это, я сразу почувствовала, что он не такой, как другие люди. Мне было тогда 16 лет, но я уже понимала, что в нем есть что-то необычное, какая-то сила была в его присутствии, и это вызывало разные смешанные чувства, — удивление, почтение, страх, но также стыд и любопытство.

По воздуху

Первые четыре-пять дней он жил в нашем доме, но поскольку там было тесно, а семья была большая, то Старец ради уединения и молитвы попросил у отца пожить в келье при церкви Живоносного Источника, которая находилась недалеко от нашего дома. Когда-то этот храм был частью небольшого монастыря, который давно уже пришел в упадок.

Вечером мать дала мне постельное белье, ключ, и вместе со Старцем мы пошли в ту келью. Я шла впереди, а Старец за мной. В какой-то момент я обернулась, и увидела нечто невообразимое: он не касался земли! Он шагал, но по воздуху! Я ужаснулась, повернулась вперед, и зашагала быстрей. В голову лезли мысли: «Да что это за человек такой?», — распираемая любопытством я снова и снова оборачивалась, чтобы посмотреть, не показалось ли мне. И однако же, он шагал по воздуху! Тут он спросил меня: «Детка, почему ты не смотришь вперед?» Я была напугана, и ничего не ответив еще больше ускорила шаг. На подходе к церкви надо было подняться много ступенек, я быстро пробежала половину и обернулась, ожидая что Старец находится еще в начале. Но он шел по воздуху прямо за мной, и приветливо спросил меня: «Детка… зачем ты бежишь?»

Аскеза, служение и молитва

Я быстро поднялась до конца и открыла одну из двух келий, которая была в лучшем состоянии. Но и в этой кельи не было отопления, кровать была ничем не покрыта, не было ни одеяла, ни подушки, только голые доски. Был март месяц, я спросила его:

— Сможете ли Вы отдохнуть здесь, не замерзнете?

— Детка моя, Аргира, не беспокой больше маму, — этой простыни мне хватит.

— Мне надо идти, мама ждет. Если Вам что-то понадобится, позовите меня.

Он перекрестил меня, я поцеловала его руку, и убежала.

Днем он приходил в дом на обед. Помню, что он ел вареную чечевицу, фасоль, рис, и прежде чем я начну готовить, просил показать количество, которое я приготовила для варки. Он всегда ел очень мало, и говорил, что наедается.

Кроме тех дней, в которые он ездил по окрестностям с моим отцом, в остальное время он принимал у себя в келье народ и исповедовал, так как многие сельчане узнали о его приезде, и хотели поговорить. Я знала одну пару, у них были серьезные семейные проблемы, и они хотели развестись. Старец открыл им, что по зависти некто навел на них порчу. Благодаря его советам и молитве, они не только спасли свой брак, но до сих пор живут в любви, и укрепляются духовно. Для многих жителей нашей деревни те посещения Старца остаются незабываемыми.

Поздно вечером он обычно уединялся для молитвы. Моему отцу он говорил, что в эти часы он соединялся в молитве с другими Старцами на Балканах, и так их молитва становилась сильнее.

Папа-Георгий

У моего отца было пять приходов: в (деревне) св. Румели, в св. Иоанне, в Лутре, в Арадэне, и в Ливаньяне. Он служил очень часто и старался везде успеть, хотя расстояния между приходами были немалые. В те времена машина у нас была еще редкостью, да и дорог для них не было, поэтому он по многу часов передвигался пешком. Так, например, чтобы добраться от Лутры до св. Румелии, ему приходилось идти семь часов по берегу. И это приключалось особенно зимой, когда из-за плохой погоды не ходили лодки, ни большие, ни маленькие. По большим праздникам приходилось служить по очереди, переходя из одного прихода в другой. Это был весьма тяжелый труд, так как в большинстве случаев самому приходилось тащить на спине богослужебные книги, одеяния, сосуды, вино, просфоры и т. д., при этом идя зачастую по трудно проходимой местности, долго и в плохую погоду.

Отец очень живо участвовал в жизни народа, многим помогал, при этом нисколько не зазнаваясь. Когда находилось время, то он любил посещать разные святые места.

Когда он впервые встретил Старца, тот сказал ему: «Папа-Георгий, … не оставляй подолгу матушку одну, потому что она устает с работами по дому. Помогай ей!» Действительно, моя мать крайне уставала, так как кроме забот об одиннадцати детях, на ней были и овцы, и огород, плодовые деревья и поле.

Старец часто звонил отцу из Милеси, и то поругает его, с большой любовью, то преподаст какой-нибудь совет, чтобы уберечь от разных опасностей. Во всяком случае, он все время за нами «следил», и всегда знал, что происходило в нашей семье. Однажды он сказал отцу: «Папа-Георгий, не оставляй матушку одну, потому что она устает приходит в негодование, в негодование, в негодование…»

Шторм на море

В те две недели, пока у нас жил Старец, они с отцом достаточно поездили по окрестностям, и часто брали меня с собой. Пару раз мы оставались ночевать на каком-нибудь приходе. Старец с отцом спали в храме.

Однажды мы пошли на ближайшее к деревне озеро, т. наз. Русское озеро, и хотели поплыть оттуда в св. Румелию на небольшой лодке Стилиана Пераки. Этот путь занимал примерно три часа. С нами была еще одна студентка, которая изучала социологию в Цюрихе, и гостила тогда у нас, занимаясь написанием дипломной работы. Все вместе мы пришли к берегу, где лодку било волнами, так как была зима и море штормило. Мы со студенткой очень испугались, что если мы отправимся в плавание, то перевернемся и утонем. Отец ничего не говорил, и предоставил все решать Старцу.

Первым в лодку, которую трясло от волн, вошел Старец, и в тот же миг она сделалась недвижной, а море успокоилось и стало как стекло! Никогда не забуду, насколько меня поразило это внезапное затишье. Затем и мы безбоязненно вошли в лодку и поплыли. Студентка незаметно сфотографировала как мой отец обнял Старца на лодке, а с краю там видно мое плечо.

Эти события навсегда остались в моем сердце, а спустя много лет, когда я уже вышла замуж, а мой муж стал священником, то я начала говорить об этом с родителями. Тогда мой отец поведал нам о многих чудесных событиях, которые он пережил со Старцем, и выразил надежду и горячее желание когда-нибудь издать эти воспоминания, ради помощи людям.

Теперь, когда я читаю то место из Евангелия, где Господь строго приказал ветру и морю, а они тотчас послушались и утихли[27], то я вспоминаю, как и я стала свидетельницей подобного чуда со Старцем Порфирием.

Трудотерапия

Как-то в 1982 г., один мой приятель предложил мне съездить в Милеси. Я тогда только закончил сельскохозяйственный институт, и проходил службу в армии. Возле кельи Старца было много народа, все чем-то занимались, в ожидании его увидеть. Старец не хотел, чтобы они оставались праздными и проводил своего рода трудотерапию. Когда подходила чья-нибудь очередь, то он оставлял свою мотыгу следующему, и заходил к Старцу.

В какой-то момент Старец вышел из кельи держась за сердце, как это случается при болях. Мы подошли к нему и спросили:

— Отче, скажите нам что-нибудь…

— Что я вам скажу, ребята! Мне тяжело.

Сердце не качает кровь, она не поступает в мозг,

и я не могу соображать. Что я скажу вам?

— Ну-у, что-нибудь…

— Послушание, творите по жизни послушание… А если нападет тоска, или какие-то психические проблемы, то выйдете на улицу, на природу, работайте, и все пройдет.

Подошел молодой парень, и Старец сказал ему: «Ну-ка, дай мотыгу». Потом он поднял ее высоко, закинул за спину, и изо всех сил ударил по земле, так что она воткнулась по самый черенок. Так он повторил несколько раз, действуя очень быстро, и потом сказал: «Вот так надо копать, парень! Ты же молодой… Что такое? Не можешь даже копать?» Старец хотел, чтобы мы трудились, утруждали тело до устали. Он не желал видеть нас расслабленными и ленивыми.

Один из нас, который пришел в первый раз, стоял в сторонке, смотрел на Старца, слушал, и грустно думал про себя: «Кто это такой? С головой у него не в порядке. Дурачит только народ… Зачем я только приехал!» Старец подошел и позвал его: «Иди, что тебе скажу…» Я стоял поблизости, и слышал как Старец стал в подробностях описывать его деревню:

— Ты из села такого-то… При въезде в деревню там сосновый лесок, и рядом церковь св. Николая…

— Да, да, — Вы там бывали?

— Нет, погоди, я тебе сейчас все расскажу… Когда Старец закончил и оставил его, то он был в полной растерянности, так как Старец открыл ему и нечто из его внутренней жизни. Пришедши в себя, он подошел ко мне и не переставал повторять: «Вот это да! Что это? Что это за человек? А я-то, — думал про него невесть что…»

Старец знал обо всех находящихся там, что думал каждый из них. Я подошел и спросил:

— Отче, хотите, чтобы мы вам чем-то помогли?

— Вот, возьми эту лейку и наполни водой.

Видишь, вон те молодые кипарисы, пойди и полей их.

— Да, Старец. — Он внимательно посмотрел на меня и добавил:

— Только… давай бегом!

— Я молодой, нет проблем, уже бегу.

Я пошел, налил воды и начал бегать. Старец следил за мной и кричал: «ну, что это такое? Беги, беги…» Я прибавил ходу, и стал бегать еще быстрее, но он опять кричал: «ну давай-же, не можешь что-ли немного побегать?» Я бегал, бегал, изо всех сил, а он снова кричал: «беги же, беги!».

Я не смог больше снова приехать к Старцу. По долгу службы мне надо было отправиться на границу. Потом, после увольнения, в 1993 г. я стал монахом на Св. Горе.

Сребролюбие

К Старцу также приходил один мой друг, вместе со своим отцом, и еще парой ребят. Сначала в келью вошли отец с сыном, и когда они переговорили, при этом не упоминая о двоих снаружи, Старец сказал им: «Скажите этим двоим, которые пришли с вами и ждут теперь снаружи, что я не хочу их видеть. Я не приму их. Пусть сейчас же уезжают».

Но когда они вышли, то постеснялись им сказать правду, и соврали: «Старец очень болен, и не может вас принять. Поехали домой». По дороге отец спросил одного из них:

— Что вы хотели у Старца? Что бы вы спросили?

— Раз у него есть дар, то должен знать, где могут быть закопаны золотые монеты…

К сожалению, эти двое не верили в Бога, и сердце их было обращено к деньгам, к Мамоне.

Рассказ послушника

Много лет назад один монах, послушник Старца, несколько раз рассказывал мне про два таких случая.

«За несколько месяцев до смерти мы как-то беседовали со Старцем в его келье. Вдруг он покачал головой и глядя куда-то назад хмуро произнес:

— Ох!…

— Что с тобой, Старец? Что случилось?

— Они его все-таки съели!!![28]

— Кого съели?!

— Вселенского патриарха[29]… Его погубили американцы! Хотят поставить своего человека.

Старец видел это в тот самый момент. Уже после — официально объявили о смерти Патриарха».

Тот же монах мне рассказал и следующее: «В последний свой вечер Старец поднялся с кровати, и стал ходить. Он позвал меня и еще одного брата, чтобы мы его поддерживали, говоря: «Приближаюсь к смерти… Ах, если бы вы видели, что сейчас здесь вокруг творится! Целая толпа… Ангелы и демоны… Если бы увидели этих демонов, то померли бы со страху!» Сам Старец их совсем не боялся. Он умер в молитве, и тотчас келья наполнилась невыразимым состоянием покоя, радости и ликования, чего мы никогда не забудем.»

Бесы ненавидели его как никого другого, потому что Старец за все свои годы буквально в последний момент вытаскивал из их пасти тысячи душ. Человеконенавистные демоны всегда старались и стараются изо всех сил погубить человека, а сострадательный Старец разрушал их сети и коварные планы.

Рассказ монаха

Один мой хорошо знакомый монах-святогорец рассказал мне следующее:

«Старец был моим духовником, и однажды я спросил его, могу ли я стать монахом, но он не отвечал. Позже я снова пару раз спросил его, но он по-прежнему не дал никакого ответа, так что я ушел, раздумывая так: «Больше не буду спрашивать. Уеду… Поеду на Св. Гору». Потом я пришел к нему в последний раз и сказал:

— Старец, благослови! Я уезжаю, чтобы стать монахом!

— Ааа… — Прекрасно! Там иди в монастырь Филофей, это хорошо будет.

Сам я не думал, куда пойти, и в итоге пришел в монастырь Филофей. Разумеется, Старец знал, что я стану монахом, но было необходимо чтобы это решение я принял самостоятельно.

У меня был двоюродный брат, совершенно неверующий, и как-то я привел его к Старцу. Он духовно изменился так быстро, что сразу же исповедался и изменил образ жизни. Потом он уехал в южную Африку. Старец однажды позвонил ему (не зная номера телефона), и сказал:

— Это Порфирий. Вижу, как ты сидишь там на веранде и любуешься на океан. Какая же там красота!…

— Отче, у моей жены рак…

Старец не ответил на это. Понятно, что он видел, как тот был расстроен, и поэтому позвонил. Немного позже он позвонил снова, и брат, очень опечаленный, сказал:

— Отче, моя жена скончалась…

Старец тогда начал петь: «Христос воскресе из мертвых, смертию смерть поправ…».

Сын

Родом я из г. Агриниона, там одна моя знакомая преподавательница заболела раком, и поскольку не могла передвигаться, ее муж, тоже преподаватель, позвонил в Милеси Старцу, на что тот ответил: «Вижу ее, вижу… но также и твоего сына, Панайотиса. У него большая проблема с кишками. Ты слышишь меня?» После разговора отец размышлял: «Эээ… Да ладно, что там с моим сыном еще! У него все в порядке. Вот с женой что делать! Старец не понял, что я ему говорил».

Через некоторое время ему позвонили из школы и с ужасом сказали: «Давай быстрей, приходи забрать сына, он упал на пол и корчится от боли!» Действительно, у мальчика были проблемы с кишками, и только чудом он спасся. Что касается жены, то вопреки всеобщим пессимистическим ожиданиям, по молитвам Старца она исцелилась, и сегодня находится в добром здравии.

Хорошо ли я делаю?

Был один известный духовник, и когда его духовные чада спрашивали благословение пойти к Старцу, то он предупреждал: «Будьте осторожны! Бывает и прелесть, диавол не дремлет… Не слушайте все подряд…» Потом как-то ему позвонили с неизвестного номера: «Это отец Порфирий. Сюда ко мне приходит народ, и я открываю им их внутренний мир. Это вызывает у них восторг, и они начинают спрашивать разное, а я говорю им о Христе. Как думаешь, хорошо ли я делаю?» — Духовник потерял дар речи.

Позже они встретились, и Старец сказал ему: «Отец, не читай книги по психологии, они только запутают тебя. Психические болезни — это бесы!». Он думал, что изучив такие книги он сможет еще лучше помогать людям. Но нужно обладать немалым просвещением и даже святостью, чтобы уметь различать конкретно демоническое воздействие от простой психической тревоги.

Сегодня, когда я вспоминаю Старца, то на ум приходят те его слова: «Беги, беги давай!». Почему он только ко мне так обратился, и настаивал, чтобы я бежал? Видимо, по дару прозорливости, ему было открыто, что через тридцать лет я буду прикован к кровати, полностью парализованный. Теперь я не могу даже ходить… Он как-бы так говорил: «Беги, парень, пока можешь…»

Этот человек обладал божественной мудростью, и все его ответы и советы были от Бога. Греция удостоилась огромного дара от Бога, в лице такого великого святого, но не воспользовалась этим как должно. Греки до сих пор не осознали, насколько великим святым был Старец Порфирий.

Знакомство

Я впервые встретился со старцем Порфирием после Пасхи 1976 г., в Калисье. Мы приехали с моими родителями, и с еще одной гостившей у моей матери женщиной.

Подруга матери зашла в келью Старца первой, и вышла потрясенной. Она плакала не от горя, а от сильного умиления. Она только и могла сказать: «Он рассказал мне о моем прошлом… сказал от чего я страдаю. Сказал и о будущем, что я поправлюсь, и стану монахиней!». Эта женщина была незамужней, но не выказывала никакого стремления к монашеству. Она страдала от кровоизлияний, но вскоре выздоровела, и через 5–6 лет стала монахиней, а затем игуменьей.

Когда подошла моя очередь, я вошел в келью, взял благословение, и сразу понял, что Старец знал о моем прошлом, хотя и говорил он очень немного. Мне было с ним очень легко, несмотря на то, что он видел меня насквозь.

Злое дело

Старец как магнитом притягивал меня, и я стал приезжать в Калисью, особенно по воскресеньям на Литургию.

Помню, как однажды, это было в субботу, в феврале 1977 г., я замыслил сотворить одно злое дело…. На следующее утро, в воскресенье, когда надо было отправляться в Калисью, я замешкался дома, а потом еще дольше обычного шел по лесу до церкви св. Николая, потому что чувствовал обличение совести.

В итоге, когда я пришел в обитель, то Литургия уже закончилась, и народ выходил из церкви. Я поприветствовал своих знакомых, и уселся во дворе. Когда все уже зашли к Старцу и попрощались, он вышел из кельи и позвал меня. Я подошел, и он заметил мне: «ты не зашел поговорить…», а потом сделал мне знак войти. Он оставил меня стоять, а сам сел на стул около кровати, примерно в трех метрах от меня. Он смотрел мне прямо в грудь, а не в лицо. У меня было ощущение, что он словно лучом просвечивает мое сердце, а потом имея в виду того человека, которому я задумал навредить, сказал:

— Госпожа Е… нуждается в поддержке. Нехорошо огорчать ее…

Он знал о моем намерении! В тот момент я желал, чтобы пол провалился, и я бы сгинул с его глаз долой. Потом он спросил:

— Ты понял, что я тебе говорю, Харис?

— Да, Старец, — сказал я не раздумывая. После короткой паузы Старец добавил:

— Ничего ты не понял… Но я помолюсь за тебя.

В тот же день, в каком-то ослеплении, я все-таки сделал свое нехорошее дело, и только тогда осознал последние слова Старца, и мою ошибку. Он знал, что я это сделаю, потому и говорил: «ничего ты не понял… но я помолюсь за тебя».

Видел путь

Мой отец был инженером-строителем, и Старец часто советовался с ним. Когда он решил переехать из Калисьи в Милеси, то однажды вместе с моими родителями поехал посмотреть новое место. Повернув с национальной трассы на Малакасу, отец остановил машину на краю дороги, чтобы посмотреть карту. Он развернул ее, и начал искать правильный путь, а Старец одним движением, не глядя, указал пальцем на карте, говоря: «Зачем встали, господин Стратос? — Вот здесь, — разве не видишь?»

Задержал ток

В начале 1983 г. у меня на работе были некоторые технические нововведения. Я привозил из Италии некие металлические конструкции для моих клиентов. Однажды в Лазареву Субботу, 30 апреля 1983 г., мы устанавливали первую такую конструкцию. Я послал мастера в Кифисью, чтобы он начинал сборку, и вскоре мы с братом поехали проверить, как идет дело. По приезде оказалось, что мастер ничего еще не сделал, так как не работала сварка. Оказалось, что проблема была в удлинителе. Мой брат пошел тогда осмотреть здание, а я спустился в подвал, и убедился, что удлинитель был включен в розетку. Потом поднялся на первый этаж, попробовал сварочный аппарат, и убедившись, что он не работает, разобрал штепсельную вилку удлинителя, и вытащил провода, которые были пробиты. У меня не было с собой кусачек, и пришлось пытаться оголить провод ногтями. В тот момент я почувствовал в пальцах легкий зуд, некое тягучее покусывание, и подумал, что это от многожильных концов провода, которые прикасались к коже. Видя, что ногтями не получается, я стал пробовать зубами. Когда провод коснулся языка, то я почувствовал кислый вкус. Мне вспомнилось, как в детстве мы пробовали на язык плоские батарейки, чтобы узнать, заряжены они или нет, — был точно такой же вкус. Я бросил провод, и спросил мастера:

— Ты вытащил провод удлинителя из розетки?

— Ты же меня не просил. Ты ведь боишься электричества, и даже когда меняешь лампочку, то вырубаешь общий рубильник. Не мог же я себе представить, что сейчас ты не вынул провод!

Я спустился в подвал, и увидел, что провод торчал в розетке! В тот момент я не сообразил, что произошло, так как был на нервах и терял терпение. Я обещал клиенту в тот день закончить. В спешке я вытащил провод из розетки, поднялся наверх, и починил удлинитель.

Потом мы снова вставили провод, проверили что сварка работает, и мастер начал работать. Потом пришел мой брат, и мы уехали. Когда я ему рассказал о случившемся, он предположил, что они там, наверное, поставили трансформатор, и ток был 42 вольт, чтобы не случился удар. А мой отец сказал, что меня спас Ангел Хранитель. Мы позвонили нашему электрику, Василию, и тот сказал: «Тебя какой-то святой защитил. При таком раскладе, Харис, в наилучшем случае ты бы сильно повредил язык. Но обычно в таких случаях — смертельный исход. Электросварка не может работать, если ток менее чем 220 вольт». Если до тех пор я был более-менее спокоен, то как только это услышал, пришел в сильное волнение, так что даже стал плохо спать по ночам.

Через три дня, в Великий Вторник, я приехал к Старцу, но он не мог принять меня сразу, и Хариклея пока дала мне кое-что поделать по монастырю. Когда же Старец позвал меня, то поднявшись наверх, я успел только начать: — тут случилось нечто странное…, как он тут же оборвал меня:

— Харис, если бы ты помер, то все бы подумали, что ты покончил самоубийством. Ведь как это возможно, чтобы такой как ты ученый человек, засунул бы в рот электрический провод?! Не делай так больше. Ты не представляешь, какого труда мне стоило сдерживать ток на таком большом расстоянии!

Действительно, Старец выглядел истощенным. Я остолбенел! Получается, что я засунул в рот 220 вольт! Один опытный электрик потом сказал мне, что если из многожильного провода, который имеет 15–20 жил, хоть один проводок придет в хорошее соединение с телом, то может тотчас убить человека наповал. Если бы не Старец, то совершенно точно, что та Лазарева Суббота стала бы последним днем в моей жизни! Он наблюдал за мной все время, и благодаря его молитве я остался жив.

Самоотречение

Однажды Старец очень сильно заболел, и в одно из воскресений я привез в Милеси врача Г.П., чтобы он его осмотрел. Когда мы подходили, то прибежала его сестра, Хариклея, и велела мне ждать в сторонке: «к Старцу зайдет только врач. Не просите, чтобы он принял Вас. Врачи строго запретили его беспокоить.»

Врач устроил в келье нечто вроде кабинета, сделал разные анализы, так что кое-что мог определить сразу. Как только он закончил, то пришел позвать меня, сказав, что Старец хочет меня видеть. Хариклея ходила за мной, и следила, чтобы я не беспокоил Старца вопросами.

Когда я вошел в келью, то действительно, увидел Старца в таком состоянии, которого даже представить себе не мог. Он сидел на кровати без подрясника, в одной майке, совершенно истощенный. Ноги свисали, а руки он держал на деревянной подставке, в виде буквы П, чтобы не упасть. Рядом наготове стояла его племянница, Елена, чтобы в случае чего поддержать. В келье было жарко как в печи. Небольшая комната отапливалась печкой, которую когда-то заказал мой отец по точной инструкции Старца.

Увидев его в таком состоянии, я уже не смел лезть с вопросами. Но он сам с трудом начал говорить о разных моих проблемах, — между женой и тещей, и о многом другом, не так уж и важном, чтобы обсуждать это в таком тяжелом состоянии. Он помогал мне, совершенно забыв о себе. Потом я взял благословение и вышел.

В машине врач передал мне их диалог со Старцем. Тот сказал ему:

— Позови мне Кастрисианаки.

— Но меня привез не Стратос (т. е. мой отец).

— Да, знаю, тебя привез Харис, тот у которого много детей. Позови его…

Мгновенное путешествие

Однажды вечером мы сидели с ним на лавке возле его каливы, сделанной из цементного кирпича и жести. Позади нас работал один студент-агроном, занимаясь огородом, а еще дальше была стройка нового исихастирия. Слева от нас стояла бочка с водой, в которую Старец опустил несколько кирпичей из пенобетона, чтобы проверить их на впитываемость. Один завод мог в достаточном количестве предоставить такие кирпичи в обитель, но Старец решил все-таки использовать для стройки обычный кирпич, а пенобетон только для утепления, так как он трескается.

Итак, когда мы сидели на лавке, он попросил меня рассказать о моей жизни в Италии, когда я там учился. Я начал рассказывать ему, как по прибытии я познакомился там с некоторыми католическими монахами, итальянцами, которые мне помогали, а он сразу начал описывать мне их монастырь. Этот монастырь был внутри каменной ограды, которая окружала небольшую деревню, в 15–20 домов. Помню, он говорил так:

— Дорога идет вверх на холм, описывая целый круг, проходит под стенами небольшой деревни, там где видна задняя часть монастыря, а потом уже выходит к воротам в деревню. С этого места вдали видна ограда самого уже монастыря и врата…

— Да, но когда же, отче, Вы там бывали?

— …Странно, однако то, что их храм находится не в пределах монастыря, а снаружи, в деревне.

Это произвело на меня сильнейшее впечатление, так как я бывал там много раз, монахи принимали меня, но я не замечал эту важную и весьма редкую, если не сказать, исключительную особенность.

— Старец, но когда же Вы были там?

Он, видимо, устал меня слушать, и сказал:

— Зачем ты спрашиваешь?

— Ну, может быть Вы были там в то же самое время, но мы не встретились.

— Эх, Харис, ничего-то ты не понял!

И вправду, я тогда не понял, что по благодати он мог в любое время отправиться в «путешествие» в любую точку мира, и описать всё в подробностях. Он всё это мог видеть вживую, в настоящем времени.

Помощь католику

В мае 1989 г. мне позвонил мой знакомый католический монах, о. А., который к тому времени стал игуменом того самого монастыря, про который я рассказывал. Он просил встречи с о. Порфирием, чтобы получить совет, как быть: их епископ попросил их переехать в другое место, при этом нашлись и жертвователи на постройку нового монастыря.

Приехав в обитель, мы встретили там множество народа, а возле двери висело следующее объявление: «Старец очень болен, и скорее всего не сможет вас принять. Но знайте, что он за всех помолится».

Хотя игумен не был настроен, но мы решили ждать. Через час врата монастыря открылись, вышла Елена, и сказала: «Старец сильно болеет. Принять никого не сможет, но можете подойти, и хотя бы взять благословение.» Проходя по коридору, там, где уже направо был вход в келью, а слева печка, и где было достаточно темно, Елена потянула меня за руку, и сделала знак не шевелиться, при этом сказав шепотом: «А вас двоих, он хочет видеть». Игумен был в недоумении, как это Старец узнал о нашем посещении.

Елена пропустила нас в келью последними, и закрыла дверь. Я представил Старцу игумена, заметив, что переводчик не требуется: он немного знал греческий, так как в начальной школе учился в Афинах. Старец благословил меня, и попросил выйти.

Примерно через пол часа игумен-итальянец вышел и попросил меня подождать, пока он запишет их разговор в блокнот. На следующий день я отвез его в аэропорт, так и не узнав, о чем они там говорили. Во всяком случае, католический игумен имел веру и доверился православному старцу, иначе не проделал бы такой путь.

Через пять месяцев, в ноябре того же года, я получил от игумена А. письмо. В нем была копия чертежей нового монастыря, который они начали строить, а также написанные от руки пояснения касательно ведущихся работ. Он просил, чтобы я отнес это Старцу, чтобы тот оценил, и сообщил свое мнение.

Я же подумал: «… да Старчик уже не видит, — как он будет смотреть эти чертежи?» — и не поехал. Но однажды, когда мой отец попросил меня отвезти его к Старцу, чтобы спросить, где найти хорошее оливковое масло, то я захватил с собой и то письмо. После того как я выяснил про масло, он спросил меня:

— Харис, что у тебя еще?

— Батюшка, несколько месяцев назад я приводил к Вам одного итальянца, католика, игумена А. Теперь он послал мне чертежи, чтобы Вы их посмотрели, и сказали, согласны ли Вы с их планом работ по постройке монастыря.

— Эх, Харис, неужели ты не знаешь, что я не вижу?

— Знаю, отче, — как знает об этом и католик. Но если просит, значит верит больше моего, и уверен, что Вы сможете это увидеть. И простите меня, отче, но хоть это и католические монахи, но я хочу услужить им, за то, что они так помогли мне когда я учился в Италии.

— Да, я знаю, Харис… Ну-ка, дай-ка мне чертеж.

Он взял чертеж левой рукой, придерживая большим пальцем, а другой начал ощупывать некоторые места чертежа, при этом мы стали обсуждать разные мои тогдашние проблемы. Мы говорили, как быть моей жене-итальянке с моей матерью, кто из наших детей нуждается в большем внимании и т. п. В конце он отдал мне чертеж, сказав, что сообщит мне об этом позже.

Он позвонил мне на следующей неделе. Это был единственный раз, когда мы разговаривали по телефону. Он никогда не звонил ни моему отцу, ни нам домой. По благодати он знал, где я нахожусь, а также номер телефона. Он позвонил сразу в мой офис, и сказал:

— Завтра мне привезут с Крита масло, которое хотел твой отец. Послезавтра может приехать и забрать.

— Батюшка, а итальянцу что ответить?

— Больше не беспокойся об этом. С этим делом все улажено.

Я никогда не страдал любопытством, поэтому не спросил, как оно уладилось. Через несколько месяцев я поехал в Италию, и игумен, о. А., прислал за мной машину на железнодорожный вокзал. Он ждал меня в том месте, где начиналась грунтовая дорога, ведущая в его новый монастырь. Мы шли мимо маленьких деревушек с порушенными церквями, со времен войны с немцами. Эта часть Италии была как Калаврита в Греции.

Я рассказал ему про случай с чертежом у старца Порфирия, и он очень радостно ответил:

— Харис, я не могу тебе всего рассказать. Но скажу, что отец Порфирий указал даже место, где копать, чтобы найти воду!

Рецепт

В тот единственный раз, когда мы говорили по телефону, и когда уже всё обсудили, я попросил благословения, перед тем как положить трубку. Но Старец хотел поговорить еще:

— Харис, подожди, не вешай трубку… Когда ты был в Италии, то кроме этих монахов с чертежами, ты там познакомился и с другими католическими монахами, про которых до сих пор мне не рассказывал.

Я вспомнил, что не говорил ему про другой монастырь, в Риме. Большую часть территории монахи там сдавали в аренду студентам, вроде меня. Я начал описывать ему монастырь, и на каждое мое предложение он приговаривал: «да, знаю…» В конце он спросил меня:

— А знаешь, что у них есть еще монастырь в Америке?

— Да, что-то слышал, но не соизволил узнать поточнее. Знаю только, что это в Штатах.

— Это в Лос-Анжелесе, я тебе говорю. Знаешь, что игумена там зовут Р.?

— Ну, раз уж я не поинтересовался, где этот монастырь, то тем более — как зовут игумена…

— Монахи в Италии производят один лечебный напиток. Он способствует пищеварению, и полезен для желудка.

— Батюшка! Это же делают из лаврового листа!

— Я его пробовал. Кто-то привозил. Там не только лавровый лист. Есть и ромашка, липа… — и он назвал еще ряд растений, которые я не запомнил.

— Батюшка, когда я буду в Италии, то привезу Вам, или спрошу, могут ли они послать.

— Нет, лучше сделай так — узнай, могут ли они тебе дать рецепт.

— Отче, это уже будет очень трудно. Рецепт они держат в сейфе. Но я позвоню одному из трех монахов, у которого есть ключ.

— Как зовут этого монаха?

— И.

— Его зовут Д.

— Но батюшка, я-то знаю, что его зовут И. Когда я буду звонить, то попрошу позвать И.

— Ты зови его как хочешь. Только я тебе говорю, что зовут его Д…

— Отче, ничего не могу обещать насчет рецепта. Не знаю, получится ли.

— Эх, я же не прошу тебя украсть! Только спросить.

На этом он благословил меня, и я повесил трубку. Затем я сразу же позвонил в Италию, и мне ответил о. И. Я сказал ему, что только что разговаривал с одним прозорливым православным старцем, с о. Порфирием, и тот ответил:

— Я познакомился с ним, когда был в Греции 20 лет назад. Это был 1970 год. Он обладает многими благодатными дарами!

— Ваш монастырь в Америке находится в Лос-Анжелесе?

— Да, там рядом.

— А игумена там зовут Р.?

— Это было его имя до монашества.

— Скажи-ка мне еще кое-что… Кого у вас зовут Д.?

— Меня. Это о. Порфирий тебе сказал?

— Да. Но я всегда думал, что тебя зовут И.

— Д. — было мое имя до монашества.

Таким образом, Старец называл мне их мирские имена. Божественная благодать, которая его просвещала, «не желала» признавать монашеские имена католиков.

— Отец И., о. Порфирий попросил меня узнать у вас рецепт ликера.

— Харис, не проси невозможного.

— Я знаю, что ты один из тех трех монахов, у которого есть ключи от сейфа.

— Это что еще такое ты говоришь? Когда мне выдавали ключ, то я поклялся! Кроме того, чтобы открыть сейф, необходимо присутствие всех троих, потому что там три замка, и соответственно, три ключа.

— А какой номер телефона, и когда я могу поговорить с Общим Отцом? (так католики называют там настоятеля). Если я объясню ему, кто такой о. Порфирий, то думаю, что у него будет другое мнение.

— Харис, не проси невозможного… И знай, что Порфирий может сам проникнуть в сейф, прочитать рецепт, и выйти!

На этом он в раздражении повесил трубку. Действительно, Старец мог сам «посмотреть» рецепт, но одно дело, что он мог, а другое, — чего хотел. Он не хотел, используя свой дар, как бы «украсть» рецепт, и использовать его.

По прошествии многих лет, в январе 2015 г., я был в Италии, и встретился с этим монахом, о. И. Я напомнил ему наш телефонный разговор, а он рассказал мне о своей первой встрече со Старцем в 1970 г.:

— Харис, могу тебе открыть, что святой Порфирий — это мой ангел! Я услышал про него, и вот, мы с двумя монахами из Америки как-то приехали на Св. Гору познакомиться с ним.

«Это был ноябрь месяц, когда уже холодно, и быстро темнеет. В тот день густой туман опускался до самого моря. С большим трудом мы причалили в скиту Кавсокаливии, и по дороге наверх было еле видно куда мы ступаем. Замечая какой-нибудь темный предмет, мы гадали что это — дерево, или какое-нибудь жилище, где мы могли бы попросить о помощи. В какой-то момент мы достигли до развилки. Тут мы испугались, не зная куда дальше податься, а я опустился на колени и помолился: «Отец Порфирий! Мы пришли к тебе!» Потом встал и сказал им: «пойдем вон туда!». Примерно через 200 метров, в этой густой белой пелене, где ничего было не разглядеть, послышался голосок: «Я ждал тебя, И., ждал тебя…» — Это был о. Порфирий!»

Думаю, что Старец из рассуждения не настаивал, чтобы упомянутые католические монахи переходили в православие, так как видел, что они еще к этому не готовы. Но без сомнений, он молился о них, чтобы Господь сам заговорил с ними в их душах, чтобы они познали, что истина находится только в Православии.

Разное

1. Однажды мать попросила меня отвезти ее к Старцу. По дороге я спросил, есть ли у нее какой-то важный вопрос, но она не ответила. Когда мы приехали, то как ни странно, она захотела, чтобы и я присутствовал при беседе. Там она сказала:

— Отец Порфирий! Я хочу лишить детей наследства. Они не ходят в церковь, так что все имущество я решила отдать на благотворительность.

— Госпожа К.! Вместо того, чтобы требовать от детей, чтобы они пришли ко Христу, ты лучше моли Христа, чтобы Он пришел и обрел их.

Я тогда огорчился, потому что в церковь я ходил, да и сам просил мать ничего мне не оставлять. Моя мать была очень упряма, и ответ Старца оказался самым что ни на есть премудрым. Как говорил Старец, родители не должны требовать от детей чтобы они ходили в церковь, но главным образом молиться за них. Наставления, уговоры, и главное, ругань — вызывают только противление. А дети имеют нужду в любви, в добром примере, и в частой молитве.

2. Однажды в разговоре со Старцем я сказал:

— Часто я переживаю присутствие Христа рядом. И Господь не перестает заботиться обо мне, любить меня, несмотря на то, что я такой никчемный человек, что даже помолиться как следует не могу.

— Харис, я могу тебе сказать, что знаю тебя с тех пор, как ты был еще в утробе матери.

Тогда я понял, почему по жизни мне было легко идти, словно по хорошо асфальтированной дороге.

Много раз у меня было такое чувство — будто я муравей перед гигантом! А иногда я думал: «Как хорошо быть даже маленькой пылинкой на его рясе! Тогда я всегда был бы с ним. Всегда един со святым! С ним даже пылинка освящается!»

Благодарю Бога, что Он устроил так, что я предал свою жизнь в руки этого святого, этого замечательного ангела господня. Благодарю, что удостоил меня знать его, говорить с ним, слышать его голос, прикасаться к нему, и принимать Тело и Кровь Христовы из его священных рук.

о. Филофей

Однажды, кажется в воскресенье вечером, 11 мая 1980 г., мы собрались в доме г-на Иакова Пасхалиди, председателя суда. Среди нас был один святогорский монах, а также разные судьи и военные офицеры. За несколько дней до этого, 8 мая преставился о. Филофей Зервакос[30], в возрасте девяноста шести лет, и разговор обратился на эту тему. Г-н Иаков рассказал нам, что как только он узнал о его смерти, то сразу позвонил старцу Порфирию, и сказал:

— Отче, преставился о. Филофей Зервакос!

— Вы сходите (на похороны). А я буду «следить» отсюда. Сегодня наша Церковь готовится хоронить великого святого, которого мир не знает. Сегодня наша Церковь обрела второго Св. Нектария!

О. Димитрий

Тем же вечером наш разговор зашел еще об одном Старце нашего времени, о. Димитрии Гагастафис, с которым я был близко знаком последние 10 лет его жизни. Уже после полуночи, когда большинство посетителей разошлось, г-н Иаков предложил мне за компанию поехать к старцу Порфирию в Милеси. С нами поехал монах-святогорец и некоторые офицеры. Старец принял нас несмотря на столь поздний час, пол первого ночи, и на свою болезнь. Как только мы взяли благословение, он сразу воскликнул:

— «Отец Димитрий[31] — святой!!! Не нужно ждать 100 лет (пока об этом объявят). Бог устраивает это, чтобы убрать разные колючки с дороги. Теперь он принадлежит не своей родной семье, а к великой семье Церкви. Позаботьтесь, чтобы его останки изъяли согласно церковному чину, всё как полагается».

Мы поначалу проявили некоторую ревность, но в итоге, его родственники в июле 1980 г., то есть спустя два месяца, тайно изъяли его останки.

Иногда Церковь не спешит прославлять какого-нибудь святого, чтобы, как говорится, не осталось колючек на пути, то есть разных противно настроенных людей, а не потому что есть сомнения в святости.

Некоторые, по неведению, или из злого умысла, подстрекаемые лукавым, клеветали на папу-Димитрия, рассказывая разные небылицы. Но те, которые знали его хорошо, как например о. Филофей Зервакос, о. Георгий Капсанис (настоятель мон. Григориат, на Афоне) и другие, — признавали его вполне. И это потому, что он имел настоящий, живой опыт благодати, а не притворный и надуманный. При том, что с ним жестоко обходились, он имел силы не только прощать своих обидчиков, но и от всей души молиться за них. Он был превыше всяких выгод, человеколюбив, монахолюбив, аскет в высшей степени. Он был богат добродетелями и дарами, которые постоянно возрастали, благодаря непрестанным усилиям и подвигу. Поэтому он и стал святым.

Согласие святых

В феврале 1982 г. преставился приснопамятный Димитрий Панагопулос — благодатный проповедник и писатель — и греки, живущие в Америке, попросили прислать им замену, то есть кого-нибудь, кто бы продолжил традицию проповеди слова Божия.

Когда мне сделали такое предложение, я был преподавателем в Афонской Школе. Сам я не решался на такое, и поэтому пошел спросить Старца Паисия, который ответил: «Поезжай. Сделай это за послушание, — поезжай, и благой Господь поможет тебе». Другие старцы также были согласны, а когда я поехал в Афины в аэропорт, то по пути заехал и к Старцу Порфирию. Это было 15/16 сентября 1982 г. Старец сказал мне: «Сотвори послушание. Поезжай, и Дух Святой поможет тебе». Святые оказались буквально единодушны.

Я отправился, и воистину с благословением послужил во многих городах Америки.

Книги про Старца Порфирия доставляют особенную радость своей простотой. Поэтому они трогают и убеждают любого, приводя душу человека ко спасению.

Видение

Я часто приезжала в монастырь к Старцу, и он говорил мне: «Будь умницей, Екатерина, будь умницей… Ты знаешь, о чем я». Так же он «знал», когда я впадала в расстройство, и тогда звонил мне и утешал. Все, что он говорил, сбывалось. Его смирение, молчание и молитва были моей поддержкой около пятнадцати лет.

Он подчеркивал, говоря: «Легко можно стать хорошим человеком, — достаточно возлюбить Христа. Достаточно самого желания — понравиться Ему. Сам Христос тебе поможет жить в Его благодати».

В 1979 г. он был очень болен, положение было опасным. Не один раз с ним случился инфаркт, и он лежал в одном доме в Новой Ионии. Я хотела взять хотя бы благословение, и поехала туда со старшим сыном Афанасием, мы ехали пять часов. Подъезжая к Афинам, я дала водителю такси адрес, при этом совсем не зная той местности.

По дороге мы вдруг оба увидели Батюшку, стоящего примерно в двенадцати метрах, он стоял прямо и улыбался, возле открытой двери какого-то дома. Одновременно мы закричали:

— Ааа! Батюшка! — Стой, куда ты едешь!

— Да, но это не то место, которое вы назвали…

В итоге, дом, в котором он находился был на несколько домов назад от того места, где мы его видели. Дверь была заперта, нам пришлось долго стучать, и когда мы вошли, то увидели Батюшку, хотя и улыбающегося, но тяжело больного, лежащего на кровати. Мы взяли благословение, от чего наполнились миром и радостью. Перед уходом мы спросили:

— Батюшка, нам было видение. Что это значит?

— Это потому, что вы ехали меня повидать с великой радостью и ликованием.

Вера и настойчивость

Как-то в зимний день, на улице стоял мороз и начинало моросить. Никаких машин и посетителей, полная тишина. Старец больной лежал на кровати, и попросил одну сестру почитать Псалтырь. Его любимым занятием было чтение Св. Писания и Псалтири.

Вдруг постучали во входную дверь внизу. Одна сестра открыла, и тут же послышалось как кто-то быстро поднимается наверх. В келью вошла женщина, лет сорока, взволнованная, в пальто надетом на пижаму, и тут же начала кричать: «Отче, батюшка мой, я тебя прошу, исцели меня! Я сбежала из больницы. У меня рак груди, и завтра операция! Я прошу тебя, батюшка, исцели меня!» Несмотря на ее раздирающий вопль, ведь у нее была опухоль в груди, Старец — ни слова. Та снова и снова:

— Батюшка мой, я тебя прошу, исцели меня!

Тишина… Старец молчит. Потом, через некоторое время послышался тихий и смиренный голос:

— Не могу…

Ооо! — Тогда она еще сильней, еще с большим надрывом закричала:

— Можешь, батюшка мой, можешь! Я тебя прошу, исцели меня!

Опять спустя некоторое время, Старец тихим голосом сказал:

— Я — не могу.

— Можешь, отче, можешь… можешь!

— Я — не могу. Только Христос может исцелить тебя. Подойди, я перекрещу тебя в том месте, где у тебя рак. Бог да поможет тебе. Иди с Богом.

Женщина вышла, и теперь уже спокойно спускалась по лестнице. Не успев открыть дверь на улицу, она вдруг стремительно взбежала наверх, восклицая: «Слава Тебе, Боже! Слава Те бе, Боже! Благодарю тебя, отче! Благодарю тебя!». Произошло чудо. Она совершенно исцелилась. Рак исчез!

Не знаю, возможно ли перечесть, сколько чудес сотворил старец Порфирий силою Божией. Это женщина имела твердую веру в Старца. Ее настойчивость напомнила мне притчу из Нового Завета, когда вдова не теряла решимости, и не переставала просить судью о защите, и в конце концов ее мольба была услышана[32].

Воспитание

Вообще, о воспитании детей он часто говорил так:

«Родители должны приучать детей к суровости жизни. Свою слабость к детям не нужно им показывать. Не нужно делать им поблажки, нахваливать, гладить, иначе они вырастут, и не смогут противостоять всем превратностям жизни. Если все время с ними любезничать, то потом они намучаются от обращения с жесткими людьми, и станут тиранить своих же родителей.

Чтобы выросли хорошие и святые дети, сами родители должны быть святы. Дети спасаются святостью родителей. Если родители не ведут святую жизнь, то будут страдать от противления детей, подстрекаемых на то врагом (— лукавым). Тут не требуется много слов. Немного слов, и много молитвы. Молитва, молчание и любовь. Но любовь не эгоистичная, не страстная, — такая любовь сбивает детей с толку, делая только хуже. Когда родители все время лезут с советами, то дети переживают давление и противятся, и в конце концов, перестают обращать внимание. Лучше говорите Богу о ваших детях, а Он найдет свой способ подобраться к ним. Слова бьют по ушам, а молитва доходит до сердца.

Пока дети маленькие, за ними нужно присматривать внимательней».

Обычно мы, родители, от нерадивости, или, в основном, от невежества, совершаем множество ошибок в воспитании детей.

В начальной школе

Мне о детях он говорил так: «Смотри, не проявляй слабости по отношению к ним. Когда видишь, что они не слушаются, не перечь им совсем. Не сердись, и не волнуйся. Не требуй с детей. Но обратись с этим всем к Богородице!»

Когда мой младший сын, Петр, учился в начальной школе, то был непослушным ребенком, и я часто просила Старца чтобы он наставил его. Но он этого никогда не делал. Предпочитал молитву… Но делал и кое-что другое. Он занимал его тем, что тот любил. Петр любил животных, птиц, растения, он хотел заниматься с кроликами, гусями и т. п. Часто Старец звал его к телефону и спрашивал, что тот узнал про такую-то птицу, советовал почитать про это в энциклопедии. Однажды Старцу принесли двух куропаток, и он сразу позвонил нам и позвал Петра. Делая вид, что ничего в этом не понимает, он начал спрашивать: «Ну-ка, Петр, скажи мне — куда их определить, чем кормить, как они размножаются, и чего надо опасаться?» Таким образом он влиял на Петра и привлекал его к себе поближе. Остальное сделала молитва, и постепенно Петр очень его полюбил.

Старец был против всяких «надо», против лишних слов и давления. В монастырь я много раз приезжала с Петром; тогда Старец брал его, и они вдвоем гуляли по территории обители, посреди множества растений и высоких сосен. Там он весело рассказывал ему о природе, о птицах, вызывая удивление от величия Божия. Так незаметно он прививал ему любовь к Богу! Он хотел научить его быть внимательным и сообразительным. Например, как-то он спросил его:

— Ты знаешь, какие птицы летают над этой местностью?

— Конечно.

— А как ты определяешь?

— По птичьему помету, который падает на землю.

Вот так просто он привлекал к себе детей, и завоевывал их симпатию и доверие.

В гимназии-лицее

Когда Петр учился уже в третьем классе Гимназии, он перестал нас слушать, но главное, забросил учебу. Очень обеспокоившись за его будущее, я позвонила Старцу и причитала:

— Отче! Петр не занимается, ему на все наплевать, не слушается, он так останется на второй год…

— Оставь его, не дави, ничего не заставляй его делать. Так ты только добьешься противоположного результата.

— Понятно, но его же оставят на второй год!

— Оставь его, пусть и останется… но он не останется на второй год. Если на него давить, то он может сильно воспротивиться, и даже уйти от тебя… Оставь, и ничего с твоим Петром не случится.

Когда Старец встречал его, то осенял крестным знамением, и тайно за него молился. Бог просветил меня, и я исполнила совет Старца. Предоставила сына в руки Божьи. В тот год, как и следовало ожидать, оценки у него упали.

Но на следующий год, в первом классе Лицея, всё изменилось. С большим усердием и отце Пресущественная, Преблагая, Пребожественная! Всесильная, всеприсещающая, невидимая, непостижимая, содетельная умных существ и словесных естеств; преестественная Благость, Свете неприступный, просвещаяй всякаго человека, грядущаго в мир!»[33].

Он произносил ее со священным трепетом, медленно и четко. Торжественно, выделяя смысл каждого слова — что подвигало и меня проникать в их духовное значение. Каждое слово производило на меня особенное впечатление, как будто я слышал это впервые: «Пресущественная, Преблагая, Невидимая!…» Потом он начал объяснять мне каждое выражение, делая это так красиво, так радостно, что я замер. В его словах мне приоткрывалась премудрость Божия. Эта молитва преисполнена богословия.

По дороге в Сунио мы делали остановки чтобы осмотреть окрестности, подходят ли они для постройки обители, после чего Старец сразу же продолжал возношение той величественной молитвы, сопровождая своим объяснением. На обратном пути, когда мы достигли Креста в р-не Св. Параскевы, то несмотря на великолепие молитвы, мое внимание отвлеклось от слов Старца, и он мгновенно остановился и спросил меня:

— Что я сейчас сказал, Г.?

— То-то и то-то…

— Это я до этого говорил. А что потом?

— Прости, Старец… Это в первый раз, за столько километров пути, когда ум перестал следить за Вашими словами.

— Чадо мое, не делай так больше!

Когда мы читаем, или молимся, то необходимо быть сосредоточенным и внимательным, подальше от разных забот и суетных мыслей о здешнем мире. Понимание смысла укрепляет добродетель. Любимым занятием Старца было пение церковных гимнов, и чтение слова Божия, с полным сосредоточением внимания. Он весь полностью погружался в эти священные слова.

[В первоисточнике с azbyka.ru потеряны сюжеты "Диалог" и "Отвлечение внимания".]

Храм

Когда Старец выбрал для постройки монастыря Милеси, то в компании нескольких инженеров мы собрались там, возле сосновых деревьев, и впервые обсудили это дело. Старец ко всем проявлял уважение, и каждому по-отдельности дал высказаться. Все были за небольшой размер храма, чтобы не затягивать стройку. Но когда подошла моя очередь, то я сказал:

— Отче, когда кто-либо строит себе дом, то старается сделать все как можно лучше, и что же — теперь мы испугались, когда собираемся построить дом Божий, наш общий дом? Нет, надо построить величественный храм!

— Так и сделаем! Построим большой, красивый храм, потому что это будет отдушина для многих людей, приезжающих из Афин, здесь все будут находить утешение. К тому же здесь рядом находится большой центр Иеговистов, и нужно поставить ему противовес. Не надо их бояться. Эти люди в прелести, но посмотрите, какая у них ревность! Хорошо бы и нам иметь такую. А то за нами истина, а ревности мы не имеем… Здесь будет большой монастырь, будут приезжать афонские монахи, исповедовать и учить народ умной молитве, перед иконой Христа, и в полной тишине.

Проба воды

Поскольку там не было воды, Старец, по благодати Божией, узрел, в каком точно месте, и на какой глубине находится вода. Когда пробурили скважину, то на той глубине вода не обнаружилась. Тогда углубились еще дальше, пройдя насквозь слой глины, и тогда уже забила вода, постепенно собравшись именно на том уровне, который указал Старец. Меня в тот день не было, а когда я приехал, он сказал:

— Эту воду я видел, с помощью Божией.

Спустился туда и попробовал! Хорошая вода, просто чудесная!

— Но как это возможно?.. А если бы и я был тогда рядом с тобой, то смог бы тоже попробовать?

— Конечно! Я бы «дал» тебе попробовать. Сделал бы так, чтобы и ты попил.

Потом эту воду отправили на химический анализ, и научно подтвердилось, что качество воды было одним из лучших в Греции.

Благодетели

Старец когда-то на тяжелых работах собрал некоторую сумму для покупки участка, но для такой великой стройки требовалось гораздо больше. Господь все это устроил, и сразу же нашлись добрые богатые люди, которым Старец в свое время помог, и взяли на себя расходы.

Помню, как при мне однажды Старцу позвонил капитан судна из Южной Америки, из Огненной Земли, и без какой-либо просьбы со стороны Старца, сам от себя предложил: «Отче, хочу пожертвовать нужную сумму для заливки фундамента храма».

Немало было случаев, когда капитаны, попавшие в опасность в открытом океане, звонили Старцу, и он молился за них, тем самым спасая корабль от верной гибели.

Монастырь

Во время постройки монастыря мы посетили множество храмов, чтобы посмотреть их архитектуру, и в конце концов решили взять за образец, в основном, церковь Св. Софии в Константинополе, и церковь Св. Нектария на Эгине. Окончательный проект делался под присмотром Старца.

В строительстве мы учли расположение сторон света, защитив кельи от холодного северного ветра. Кельи выходили окнами на южную сторону, чтобы в них весь день попадал солнечный свет. Рядом была выставлена стеклянная ограда, образующая проход возле келий, с тем, чтобы монахини сразу могли пройти в храм, не встречаясь с мирскими людьми.

Старец огромное значение придавал тому, чтобы в сердце монаха рождалась любовь к Богу и ко всякому ближнему. Он говорил: «Я не хочу истязать людей, которые придут сюда. Не в этом моя цель. Моя задача сделать их святыми. Чтобы научить кого-либо с любовью предаваться Богу, не нужно его мучать». Еще говорил: «Любовь и прощение ведут к совершенству!». Так, он утверждал любовь как венец добродетелей. Кроме этого, почитал труд. Он не хотел, чтобы мы находились без дела. Праздность рождает всякое зло. Все должны работать и молиться. Говорил: «Работайте, как безсмертные, а живите, как готовые к смерти».

Не вылезать из своей берлоги

Кажется, в начале 1987 г. у нас были проблемы с Турцией, так как их военные корабли часто нарушали нашу водную границу. Одни мои знакомые, обеспокоенные этим, приехали спросить Старца:

— Отче, турки снова нам угрожают. Будет война?

— Да нет, что ты… Ничего у нас не будет с турками…

Потом, несколько помолчав, он продолжил:

— Ну-у… в итоге, заберут-таки пару островов… Но Господь поможет нам не доводить дело до гражданской войны. Вот чего надо опасаться, — гражданской войны, надо не вылезать из своей берлоги, и быть поближе к Богу. А чего вы хотели? Греки бросили Грецию. Убивают более 50 000 младенцев в год, делая аборты. Столько убийств! Между тем турки только умножаются…[34].

Исцеление наркомана

Однажды вечером я увидел, как один человек шел в монастырь на коленях. Я сказал монахиням: «Думаю, что это уж слишком. Кто ему сказал, что Старец обрадуется, увидев то, как ему поклоняются таким образом?» Тогда сестры рассказали мне историю этого человека, которую я передам вкратце.

Этот человек заседал в Ареопаге! То есть был верховным судьей Ареопага, по гражданским и уголовным делам; а его сын впал в наркозависимость. Они с женой потратили уйму денег и времени, чтобы помочь ему, особенно в поездках по заграницам, но парню становилось только хуже. Он совершенно выпал из общества, и родители совсем отчаялись.

Однажды мать с сыном возвращалась на поезде из заграницы. Пассажиров в вагоне было мало, рядом с ней сел некий молодой монах, который все время ей что-то говорил, но та молчала, так как была удручена горем сына. Тогда прямо перед ней явился некий Старец, который сказал:

— Скажи: Господи, Иисусе Христе, помилуй моего сына!

— Да я ни во что не верю…

— Это ничего, — ты скажи это, даже если не веришь.

— «Господи, Иисусе Христе, помилуй моего сына!»

В этот момент молодой монах поднялся со своего места, а Старец исчез. Этот монах видел Старца всего несколько секунд, но узнал его, — это был отец Порфирий!

После этого случая родители стали посещать монастырь, а Старец полностью исцелил их сына. Отец же, чтобы выразить свое почтение и благодарность Старцу, первое время приходил в монастырь на коленях.

Потом и я познакомился с этим парнем, и был под впечатлением от его поведения и усердия. Он работал молча, не останавливаясь. Крупного телосложения, с сильными руками. Брал по два мешка цемента и закидывал в смеситель. Он сделал для монастыря много тяжелых работ. Его было теперь не узнать, он совершенно исцелился.

Немного бензина

Слева от входа монастырь под землей была устроена цистерна, а над ней тогда строилась гостиница. Однажды днем, Старец попросил меня проверить как там кладут арматуру для заливки фундамента. Вероятно, что по благодати он увидел, что дело идет там неправильно. Я пришел и заметил серьезные нарушения, позвал арматурщика, который молча работал, и поругал его. Тот был очень учтив, и принялся исправлять ошибки.

Потом подошел и Георгий Арванитис; не имея бумаги, чтобы записать кое-какие размеры, мы попросили у рабочего. Его листок был с одной стороны чистый, а с другой исписан уравнениями высшей математики. Тогда Георгий сказал мне, что арматурщик был профессором Политехнического института!

Что побудило высоко образованного человека работать с таким самоотречением, на жаре, делая тяжелейшую работу? Железо, с которым ему приходилось работать, было очень тяжелым. Георгий поведал мне о первом чуде, которое пережил тот человек со Старцем.

Некогда, одно близкое духовное чадо Старца повез его на гору Парнис, в Авлоне. На заднем сиденье сел профессор, и еще двое с ним. Как только тронулись, Старец начал говорить на разные духовные темы, а водитель, заметив, что индикатор наличия бензина показывал, что он заканчивается, прервал Старца:

— Отче, я остановлюсь заправить бензина.

— Поехали, поехали, благословенный…

Вскоре на табло загорелась предупредительная лампочка, показывающая исход бензина, и водитель снова попросил остановиться на какой-нибудь заправке, но Старец опять отказал. Когда они уже подъехали к горе, то водитель увидел последнюю заправку, и очень обеспокоенный прервал Старца, который продолжал радостно говорить о Христе:

— Отче, — заправка! Бензин кончается, если не заправим сейчас, то там дальше уже не будет, останемся на горе!

— Поехали, поехали…

И он продолжил говорить им о Христе, тогда как водитель так расстроился, что уже не мог его дальше слушать. На Парнисе начиналась бесконечная полоса густого леса, и вскоре бензин должен был закончиться. Заехав довольно далеко в гору, мотор заглох, и машина встала. Водитель с негодованием сказал:

— Ну, Старец? Я Вам говорил! Что, вот, теперь делать?

— Поехали-же, благословенный…

Водитель стал показывать Старцу индикатор бензина, и вдруг с изумлением увидел, что стрелка из крайнего левого положения двинулась до упора направо, и мотор завелся. На некоторое время все оцепенели, первым пошевелился профессор, открыл дверь и вышел в явном недоумении. Все снова и снова осматривали переполненный бак, а потом обратились к Старцу, который спокойно сидел справа от водителя. Профессор сказал ему:

— Ну, монах, я знаю всю современную математику, всю физику и химию, но вот этого не могу понять… Как это случилось? Скажи мне, как это произошло?

— Эх, благословенные, что ж вы так! Господь заправил нам немного бензина, в котором мы нуждались, и что такого?

Это было первое чудо, которое видел профессор от Старца, и оно его перевернуло. С тех пор он предался ему, и полюбил от души. А однажды сказал:

— Всё, Старец, я бросаю это (т. е. науку)…. Скажи, что я могу для тебя сделать?

— Если хочешь, то приезжай в монастырь, помогать.

И действительно, он приезжал в монастырь, и выбирал самые тяжелые работы, делая их в духе самоотречения.

Лесник

Однажды в монастырь пришел местный лесник и начал ругаться, что мы портим лес, незаконно вырубаем деревья и т. п. Мы сказали Старцу, и он просил позвать его к себе в келью. Когда тот вошел, то Старец слушал его молча, а он опять начал кричать и угрожать:

— Вы не отделаетесь, я на вас заявлю, вы заплатите за это…

— Ну-ка, подойди, я тебе что-то скажу…. У тебя двое детей, мальчик и девочка… Из-за них ты выходишь из себя, и поэтому так ведешь себя и кричишь. Думаешь, что делаешь нечто, а на самом деле просто выпускаешь пар. Думаешь, что твоя дочь связалась с плохой компанией. Послушай… Не сомневайся о своей дочери, с ней все в порядке. А вот с сыном — проблема, нехорошую жизнь он начал вести. Это началось только что, так что ты можешь успеть удержать его от худшего.

— Откуда ты все это знаешь?

— Знаю… Проследи за своим сыном, поторопись!

Лесник молча вышел и задумался. Вскоре он опять пришел, и радостно предлагал: «Если хотите, берите еще участок, берите, берите!».

В обсерватории

Однажды Старец с некоторыми моими знакомыми посетил обсерваторию в Пентели, и во время разговора о звездах с главным астрономом, заметил ему: «Вот в этой части луны я «вижу» огромную дыру!» Тот не придал этому значения, проигнорировал, но Старец настаивал, и когда посмотрели в телескоп, то увидели, что действительно, некий метеорит образовал огромный кратер, как раз в той части луны, на которую указал Старец. Все были в шоке! Благодатный дар Старца не имел границ. Он видел не только то, что происходило на нашей планете, но и на расстоянии около 400 000 километров!

О сновидениях

Однажды ночью мне приснился сон: я находился в храме св. Харалампия, в Авлонари. Все вокруг разрушено, вдруг еще поднялся такой сильный ветер, что от его ударов ломались двери. Бесы покидали кельи, и рыкая улетали в поле, теряясь из виду.

Меня разбудил телефонный звонок, было шесть часов утра, светало. Это был владыка Серафим, епископ Каристейский и Скирский: «В монастырь св. Харалампия заселяются монахини, женское сестричество. Мне нужен инженер-строитель, для обустройства монастыря надо сделать кое-какие работы, и я подумал про тебя…» Такие знаковые сны я стал видеть часто, в том числе касающиеся личного. Поэтому я спросил Старца:

— Отче, я вижу сны, которые потом сбываются…

— Сны могут иметь троякое происхождение. Одни могут быть от Бога, другие от сатаны, но бывает, что у человека такая способность, для многих неведомая.

— Как же мне понять, что это?

— Не твое это дело. Для этого необходимо иметь просвещение и рассуждение. Рассуждение же, — дело Старцев и духовников, а не кого попало. Будет лучше — так и перед Богом ты не будешь отвечать — если ты все эти сны и видения будешь гнать, игнорировать. Если они от Бога, то Он с тебя за это не спросит, а если примешь их от лукавого — впадешь в прелесть.

Итак, каждый раз, когда я видел такие знаковые сны, то спрашивал об этом Старца, и он их мне объяснял.

Христа!

Однажды я пришел к Старцу в день его именин. Была память свт. Порфирия Газского, (а также св. мч. Фотинии Самарянки), 26 февраля. Некие женщины радостно приветствовали его:

— Отче, (желаем Вам) благого Рая!

— Разве я говорил вам, что хочу попасть в рай? Я хочу ко Христу! Христа желаю, Христа люблю, а не рай. Я принадлежу Христу, как в этой жизни, так и в будущей. Предаю себя Его любви, и куда Его любовь пожелает, туда пусть и определит меня, как захочет, так тому и быть… Я только желаю встретиться со Христом, и надеюсь на Его милосердие.

Старец не думал, как бы попасть в рай, не разрабатывал планы по спасению души, а просто бескорыстно любил Христа. Всё, что он делал, было воплощением его беспредельно чистой любви, которую он питал ко Господу.

Природа

Еще, кроме Христа и людей, Старец любил природу. Всё приводило его в восторг, и часто он говорил мне: «удели время изучению природы, посреди которой живешь. Научись читать природу. Это евангелие! Настоящее евангелие!»

Первое, на что я тогда обратил внимание в природе, это то, что все постоянно рождается, растет, достигает пика и умирает. Всё совершает свой оборот. Как и сам этот мир, вся вселенная исполнит свой круг. Только Бог бессмертен, вечен, как и человеческие души, в которые он вдохнул жизнь по своей бескрайней любви, во веки веков.

Однажды он сказал: «То, что я вам говорю — от Духа Святого. Вы можете не соглашаться, но то что я вам говорю — верно, так как это от Бога. Но такую благодать я имею не всегда. И в этом случае я ничего не говорю. Не хочу говорить от себя».

Вообще, большинство событий, происходивших вокруг Старца, не укладывались в обычные рамки жизни.

Из почтения к этому великому Святому, я крестил свою дочь с именем Порфирия.

Проблемы с головой

10 июня 1978 г. я попал в серьезную автомобильную аварию на главной трассе Афины-Ламия, после которой по большой части остался инвалидом. Спустя шесть лет, в 1984 г. мой врач, который наблюдал за состоянием моих сосудов, заставил меня сделать ряд исследований, в том числе энцефалографию мозга. Результаты показали, что с головой есть серьезная проблема, и требуется операция.

Через несколько дней к нам в магазин[35], который я только недавно открыл в центре Афин, зашел о. Даниил Гувалис, с которым мы были давно знакомы. Я рассказал ему о своей проблеме, и он предложил мне съездить к его духовнику, о. Порфирию.

Итак, летом 1984 г. мы приехали к Старцу в монастырь, где он недавно поселился. Я сказал ему:

— Старец, у меня с головой проблема, так что нужно делать операцию. Прошу Вас помолиться за меня, так как, по-видимому, операция сложная.

— Да, проблема у тебя в правой части головы.

— Нет, отче, простите, — но проблема, должно быть, в левой части, поскольку у меня немеет левая рука и нога.

Старец снова внимательно посмотрел на меня, как будто делая рентгеновский снимок, и уверенно сказал:

— Нет-нет! Я вижу! Проблема в правой части головы, а немеет левая рука и нога. Так это действует — крест-накрест. Но смотри, не делай операцию у нас, а то останешься овощем. Если сможешь, поезжай в Англию.

— Отче, боюсь, что на это потребуется миллион драхм.

— Куда там, миллион! — Не хватит, этого слишком мало, потребуется гораздо больше! Но если можешь, то помолись Богу, может быть Он и избавит тебя от этого…

— Буду молиться, отче. Но прошу Вас, помолитесь и Вы за меня…

Он кивнул, давая понять, что тоже помолится за меня.

Точное измерение площади

Потом он поинтересовался о моем новом магазине. Я сказал, где это находится, чем мы занимаемся, что это православный книжный магазин, а также у нас имеются византийские иконы. Старец был рад нашей беседе, и дал ценные советы по расположению товара и украшению витрин. Он сказал, что товарооборот должен быть большой, так как народ любит чтобы всего было в избытке. Разумеется, что я последовал его советам, и по молитвам Старца наш книжный магазин до сего дня имеет большой спрос у покупателей.

Между прочим он спросил:

— А какого размера твой магазин?

— Точно не знаю, думаю, что примерно 60–65 квадратных метров.

— Эээ… Нет, не такой большой. — 44 квадратных метра.

Этот его ответ меня сильно озадачил, и на следующий же день я взял рулетку, и все в точности измерил. Каково же было мое удивление, когда в результате вышло точно 44 метра, как «померял» Старец издалека, ни разу не бывав на том месте!

Книга Аввы Варсанофия

По молитвам Старца я поехал в Англию. 11 сентября 1984 г. меня осмотрел врач Симон Линдсэй, нейрохирург, профессор государственной клиники в Лондоне, после чего были проведены все необходимые исследования.

Профессор распорядился сделать мне специальный цифровой снимок сосудов головного мозга, который не было возможности сделать в Греции, и который точно указывал место поражения. Лечащий врач сказал, что результаты снимка будут готовы на следующее утро.

На другой день я проснулся очень рано, от сильного волнения. В комнате, где я лежал, рядом со мной стоял огромный стеллаж с книгами. Только-только светало, у меня было еще много времени, и я решил что-нибудь почитать. Не глядя я взял первую попавшуюся книгу. Это оказалась «Книга душеполезнейшая святых Варсанофия и Иоанна». Опять же, не глядя я открыл ее на 255 странице. Мой взгляд упал на диалог св. Иоанна Пророка со своим послушником. Я прочитал следующее:

«Вопрос[36]: Если чья-либо болезнь требует операции, должно ли ее сделать? И следует ли просить об этом совета у Отцов?

Ответ: Сын мой! Кто имеет какую-либо болезнь, тот должен вопрошать о ней одного из Отцов и делать все по его совету, ибо иногда случается, что Старец имеет дарование и тайно подает исцеление, так что и телесные врачи не всегда бывают нужны (больному)».

Это было так, как будто я сам спросил Авву Иоанна, а он указал мне на дар отца Порфирия.

Когда я пошел к врачу за результатами исследования, то разволновался как никогда. Цифровой анализ не показал никакой патологии! Я был совершенно здоров! Не было нужды в операции, а онемение в руке и ноге исчезло.

Нет сомнений, что меня исцелил святой Порфирий. Думаю, что он позволил мне поехать в Лондон по двум причинам. Во-первых, чтобы я получил квалифицированное медицинское свидетельство о моем выздоровлении, и во-вторых, чтобы у меня было зримое доказательство, что отец Порфирий имеет дар исцеления, и что он вылечил меня тем самым тайным образом.

И это подтвердил мне другой великий святой, прп. Иоанн Пророк, ведь тут не могло быть случайности. Тем утром, из такого множества книг я выбрал одну, и открыл ее на том самом месте, которое относилось к моему случаю. Так Господь распорядился, чтобы я узнал, кто был моим великим благодетелем.

С тех пор прошло более 30 лет, и эта проблема меня совершенно не беспокоит! Старец сотворил великое чудо, за что я ему бесконечно благодарен.

«Дивен Бог во святых своих!»

Беременность

Рано в детстве я лишилась отца, и мы с матерью жили бедно. К этому прибавилась болезнь сердца. Я страдала сужением аорты, вызванным ревматическими болями. Когда я выросла, то хотела быть откровенной с мужчинами, за которых могла бы выйти замуж, и сразу сообщала о своей проблеме с сердцем, после чего они меня, к сожалению, сразу оставляли. В тот период меня взяли на работу в банк, и наше экономическое положение заметно улучшилось.

Поскольку я не знала духовной жизни, и легко поддавалась различным влияниям, то уклонилась на скользкие пути. Я забеременела от женатого мужчины, старшего меня на 25 лет, который сразу же уехал в Америку, и остался там жить. Я поверила, что у этого человека я найду отеческую любовь и ласку, которой была лишена с детства. Я начала мучиться от мыслей, что через несколько месяцев моя нежеланная беременность станет очевидной для моих родных, друзей, и это будет великий позор. Кроме того, я была убеждена, что теперь, с незаконнорожденным ребенком на руках, выйти замуж будет еще труднее.

Все эти тревожные мысли я поведала одному моему старому хорошему другу. Он предложил мне оформить фиктивный брак, с тем, чтобы дождаться рождения ребенка, а потом, якобы из-за «несходства характеров» развестись. Я была в отчаянном положении, так как думала, что выхода нет и уже потеряла всякую надежду. Все сильнее меня посещала мысль об аборте. Но мой друг был не согласен, поэтому предложил мне посетить одного знакомого Старца в Оропосе, который мог помочь.

У Старца

Рано утром в будний день, в 1981 г., мы приехали в Милеси, и так как народу никого не было, я одна зашла в келью. Старец лежал на кровати, покрытый серым армейским одеялом. Его руки были сложены на груди, в точности как их складывают у покойников. С момента как я вошла, и до самого моего ухода он ни разу не посмотрел на меня.

Как только я зашла внутрь, то сразу почувствовала как у меня перехватило дух, я стала рыдать не в силах остановиться. Я ощутила святость Старца, святость этого места, но и свое недостоинство. Угрызения совести обратились в непрерывный и неконтролируемый плач. Старец терпеливо молчал. Он дал мне выплакаться, и когда я немного успокоилась и собралась сказать о своей беременности, он уже все знал. Он сказал мне: «Оставь своего друга. Не надо выходить за него. Он женится на другой, и уедет из Греции. Будет жить заграницей. А ты родишь своего ребенка… Что ты мучаешь себя? Почему бы тебе не отдать ребенка своей подруге, которая, бедняжка, не может иметь детей?» Я не ответила. Не сказала ни слова. Повернувшись чтобы уходить, я вдруг услышала, как он спрашивал меня: «Я очень болен. Я умираю?» Я посмотрела на него: действительно, он выглядел как мертвец.

Великий грех

На обратном пути я все время молчала. Своему другу я так никогда не рассказала об этом коротком диалоге со Старцем. Я как могла избегала его, а через восемь лет узнала, что он женился, и уехал жить в Африку, точно как предсказал Старец.

Когда же я передала предложение Старца своей подруге, то она стала сильно плакать, и изо всех сил просила меня оставить ребенка, и отдать ей. Она была уже довольно долго замужем, но из-за какой-то проблемы в организме не могла зачать ребенка. Она томилась желанием забеременеть, а я мучилась от своей беременности!

Меня снова стали обуревать разные мысли. Если бы я родила, то ни за что не смогла бы отдать ей ребенка. Но с другой стороны, я думала, что не выдержу негодование общества, разные пересуды и презрение.

В ночь перед назначенной уже операцией я увидела живой яркий сон. Маленькая девочка подошла, и встав передо мной, горько, со слезами на глазах сказала: «Мама! Не бросай меня во тьму, прошу тебя!!!».

Но к сожалению, я была в отчаянии, запуталась, разум мой помутился. Хотелось как можно быстрее с этим покончить и больше не мучиться. Итак, словно под гипнозом, я пошла и сделала аборт. Я не могла себе даже представить, что за этим последует. Мое здоровье резко ухудшилось, много месяцев я сильно страдала, но также надломилась и психически. Ощущения больного запутавшегося человека: смятение, перенапряжение, нервы, безнадежие, горе, черная тьма… Это был самый тяжелый период в моей жизни. Я ощущала себя живым мертвецом, и вспомнила тот образ умирающего Старца.

Единственным моим утешением тогда стала исповедь. Мой духовник, глядя на мое длительное раскаяние, как-то раз сказал мне: «Молю от всей души, чадо, что Пресвятая тебя помилует!». С того дня я почувствовала облегчение.

Ребенок

Вскоре я вышла замуж, и родила девочку, которая удивительным образом по мере взросления стала походить на ту девочку из сна. — Вероятно для того, чтобы это напоминало мне о моем грехе.

В 2013 г., после прославления святого Порфирия, произошло такое событие. Однажды утром дочь прибежала ко мне бегом и спросила:

— Мама, есть такой святой, которого зовут Порфирий?

— Да! Но почему ты спрашиваешь?

— Мама, я видела его во сне!

Она привела меня в свою комнату, где я ощутила повсюду тонкое благоухание, продержавшееся потом несколько дней. Она рассказала мне следующее:

— Мама, мне приснилось, что мы вместе пошли на гору, в некую бедную каливу, и когда я вошла туда, то оказалась посреди икон. Одна икона святого была как живая, и этот Святой мне улыбался, а потом сошел с иконы. Он сел рядом и заговорил: «Добро пожаловать, Мария! Я — святой Порфирий, и буду охранять тебя!». Я сказала ему, что я неверующая, а он ответил: «Ты видела столько чудес, и до сих пор не веришь? Ты имеешь сострадание и помогаешь всем людям, поэтому я и пришел говорить с тобой». Сказав это, он исчез. Тогда я проснулась, а комната благоухала.

Действительно, в жизни Марии случалось много чудес, и особенно одно большое, — со св. Ириной Хрисоваланту.

После этого сна Мария много прочитала и узнала о жизни и чудесах св. Порфирия, и начала постепенно воцерковляться.

«Легко можно стать хорошим человеком, — достаточно возлюбить Христа. Достаточно самого желания — понравиться Ему. Сам Христос тебе поможет жить в Его благодати».

Вот это да! Какие древности!

В 1984 г. я учился на богословском, и мой преподаватель, о. Константин Пападопулос, посоветовал мне посетить старца Порфирия. Я приехал с моим сокурсником, Панайотисом, теперь священником, и Старец, взяв меня за руку спросил:

— Откуда будешь?

— С Крита.

— Ааа… У тебя прекрасное село. Вижу его.

Как называется?

— Называется Ксидас. Это рядом с равниной Кастелли.

— А какие прекрасные горы вижу там сзади!

И много древностей!

— Отче, Вы там бывали?

— Нет, парень… Я сейчас это вижу. Вижу за твоим селом ряд мельниц. Вот, вот они… Прямо передо мной, и я смотрю на них!

В этот момент он сделал движение рукой, словно приветствуя кого-то издалека. За моим селом находится гора Дикти, а еще дальше горы Ласитиона. Когда-то давно на этой горе стояли ветряные мельницы, для помола пшеницы. Но сегодня от них остались одни развалины. Потом он продолжал:

— Вижу много древностей… Ух ты, сколько у вас сокровищ! Вижу одну церковь… Вот это да! Что это там под ней! Пресвятая! Пресвятая моя, что это там внизу!

— Какая это церковь, отче?

— Ладно, забудь… Это не для тебя.

У подножия горы Дикти находится мое село, а рядом там (на западном склоне гор Ласитиона) когда-то существовал древнейший город Крита — Литос, не уступающий когда-то Кносу, который полностью был разрушен. Под ним погребено множество скульптур, капителей и т. п. Множество мраморных плит для наших церквей были взяты со старых храмов, театров и т. п. Позже мое село было переименовано из Ксидас в Литос.

Эти прозрения Старца были поразительны. Он сразу и непосредственно видел происходящее в данный момент, то есть видел перед собой мою деревню вживую. Видел и прошлое, историю села, а также то, что находится под землей.

В то мое посещение Старец особенно мне подчеркнул, что «для христианина очень важно иметь духовника, исповедоваться и причащаться». Моим духовником стал о. Амвросий Лазарис, духовное чадо Старца из монастыря преподобного Давида в Амфиклеи. Еще он подвиг меня изучать церковное пение, и я поступил в Афинскую музыкальную школу, где брал уроки у учителя Спиридона Перистери. Старец его очень уважал, и даже присутствовал на некоторых занятиях византийской музыки в школе.

Наркоманка

В тот период я был обручен, но тогда же познакомился еще с одной девушкой, которая просила помочь ей, — она была наркоманкой. Мне было жаль ее, и чтобы как-то помочь я ради хорошего дела соврал: сказал, что и сам когда-то употреблял, но боролся, и справился с этим. И что ей нужно поступить так же.

Мы дружили, обсуждали иногда даже духовные темы, но когда у нее начинались ломки, то она становилась другим человеком, как безумная переключалась только на то, чтобы найти дозу. Однажды, когда все вены у нее уже были заколоты, она при мне сделала себе укол в шею. При этом я, как якобы «в прошлом употреблявший», должен был на это хладнокровно смотреть.

Только после этого весьма болезненного для меня случая, хотя мы были с ней знакомы уже два месяца, я решил посоветоваться на этот счет со Старцем. После моего рассказа он ненадолго задумался, м потом сказал: «Да, парень, тебе надо ее спасать, но как ты будешь это делать? Это не просто… Больше не ходи к ней. Предоставь ее Богу! Больше не ходи туда». Прошло две недели, и как-то раз проходя мимо ее дома, я решил зайти, так как душа болела за нее, я думал о злоключениях, которые она переносила. Я позвонил, и передо мной вдруг появился здоровый мужик, два метра ростом, возможно ее отец, который злобно на меня оскалился. От страха я про себя громко крикнул о. Порфирия, и мужик сразу остановился. Я объяснил, что я просто ее приятель, и он дал мне уйти. Так я избежал заведомых побоев за мое непослушание Старцу.

Многие люди, желающие помочь наркоманам, сами в итоге становятся наркоманами. Это весьма трудное и опасное дело, для этого требуется человек с характером, со знанием дела и терпением. Старец видел эту опасность, и поэтому предостерег меня. С тех пор я больше не приближался к ней, а только молился Господу, чтобы Он вмешался и помог ей.

Яды!

Это было 4 мая 1986 г., Великая Пятница; в девять утра я поехал на мотоцикле в Милеси. Там мне вскоре сообщили, что Старец в этот день никого не примет. Народ, примерно человек двадцать, начал с сожалением расходиться, а я упрямо сказал себе: «Не уйду, пока не увижу Старца!». Проходили часы, а я все ждал, надеясь, что в какой-то момент Старец меня примет. Так прошло утро, день, наступал вечер, а я все ждал на улице. Я начал думать и соображать: «в 6.30 вечера я должен быть в храме больницы на службе Страстей, так как я член хора. Если до пяти часов не примет, то надо будет уходить». В четыре часа дверь открылась, и одна монахиня позвала меня: «Давай, поднимайся наверх, Старец тебя ждет». Я радостно взбежал наверх, взял благословение, и он сказал мне:

— Возьми Псалтирь и почитай.

— «Блажен муж, иже не иде на совет нечестивых, и на пути грешных не ста, и не седалище губителей не седе…»

— Ну-ка остановись, голубчик… Так не пойдет. Послушай-ка, как это надо читать: «Блажен муж, иже не иде…»

И далее он преподал урок правильного чтения Псалтири. Старец, главное, настаивал, чтобы читать со смыслом, так как вся Псалтирь богодухновенна. Он показывал мне, какие слова надо выделять, где делать смысловые паузы. Он был против театрального чтения, но читать, однако, нужно четко и ясно. Он поставил мне даже характер голоса. Когда я начал читать чисто и правильно, то он радостно похвалил меня.

Во время чтения Старец сидел на кровати, как вдруг поднял руки высоко вверх, лицо его помрачнело, нахмурившись он в ужасе стал кричать: «Яды, яды, яды, яды, яды! … Что они делают! Зачем они там? Что они там делают?!». Я вздрогнул, и подумал, что там рядом везде деревья, огород, и кто-то, наверное, стал их опрыскивать, а до Старца долетел запах. Потом он резко выгнал меня: «Уходи! Уходи теперь, быстрее…» Я вышел взволнованный, в большом недоумении: «Что это с ним? Взял, и ни с того, ни с сего выгнал меня. Что я такого сделал?»

Четыре дня спустя, на второй день Пасхи, по радио и телевидению вели постоянный репортаж про взрыв в Чернобыле[37]. Это было ужасное и горькое событие для всего мира. Через месяц я снова приехал к Старцу. Ожидая снаружи своей очереди, я вспоминал о последних событиях, и вдруг до меня дошло, что тогда произошло. Господь открыл Старцу про тот взрыв, и он выгнал меня чтобы начать молиться. Молитвы таких великих святых удерживают этот самодовольный, сумасшедший и грешный мир от гнева Божия.

Взрыв в Чернобыле произошел 26 апреля, и тогдашнее правительство пыталось утаить это событие чтобы избежать ответственности. Радиоактивные облака перенеслись во многие страны, и как потом выяснили ученые, достигли Греции 5 мая и далее. То есть они появились через день после моего посещения Старца. Ясно, что Старец «видел» как они приближаются к Греции, а также «видел» и сам взрыв.

Лентяй

Однажды один мой друг захотел поехать вместе со мной к Старцу, из-за своей семейной проблемы. Его младший брат в результате несчастной любви заперся в комнате, и не желал никуда выходить. Он целыми днями лежал на кровати, так что родители даже подумали, что его бывшая возлюбленная навела на него порчу. Была зима, мы приехали рано утром, сели рядом, и я заговорил:

— Отче, я привез одного моего хорошего знакомого. У них проблема.

— Какая еще там проблема? Что стряслось?

— Отче, у моего брата была несчастная любовь, он закрылся теперь в комнате. На него навели порчу…

Старец прервал его дав затрещину, и говоря:

— Да прекрати, парень, — порчу еще ему навели! Он просто лентяй!

Мой друг был смущен, и про себя засомневался в словах Старца, так как хорошо знал своего брата: в прошлом тот не производил впечатление ленивого человека.

Между тем, Старец сменил тему и спросил:

— От вас пахнет рециной[38].

— Отче, мы не пили рецину — ответил я.

— Нет-нет… я чувствую запах рецины, — настаивал он снова.

Тут я вспомнил, что у меня в кармане остались крохотные кусочки смолы: я был музыкантом, и использовал их чтобы натирать смычок лиры.

Я достал маленький кусочек и показал ему:

— Отче, Вы это имеете в виду?

— Эээ…

Как в таком возрасте, он мог почувствовать запах крошек? — Когда он еще был молодым монахом на Афоне, его посетила Божественная благодать, открыв ему полноту чувств: с тех пор он видел, обонял и слышал очень издалека!

Мы ушли, и мой друг стал обращать внимание на поведение своего брата. Он быстро понял, что тот на самом деле был веселым парнем, с настроением, — то есть не впадал ни в какое уныние, и порчу на него никто не наводил, а просто был он лентяем!

Подвижник

Я поехал в Калисью, в обитель свт. Николая, чтобы повидаться с отцом Порфирием. Там я познакомился с его сестрой, Хариклеей, и с племянницей Еленой. Там было всего две комнаты и небольшая кухонька.

Когда я вошел в келью Старца, то обомлел. Там не просто не было ничего лишнего, но обстановка была крайне аскетическая. Только один стул, и раскладной диван, который он использовал как кровать. Это напоминало гроб. Он входил туда, и ложился с мыслью о смерти. Комната имела овальную форму, пол был земляной. Дело было зимой, стоял холод, комната была промерзшей, а Старец болел с температурой. Когда я зашел и все это увидел, меня пробрала дрожь охватил некий страх, я потерял дар речи. Он же спокойно и весело предложили мне сесть:

— Садись, поговорим.

— Отче, я грешный человек.

— Давай, расскажи. Говори что хочешь сказать. Я такого наслушался…

— Но Вы же болеете…

— Ерунда, ты рассказывай. Я тебя слушаю.

Я рассказал обо всем, что мог вспомнить, и он прочитал мне разрешительную молитву.

В 1978 году он сильно заболел, и поскольку не мог принимать нас с женой, мы начали ходить к отцу Фотию Керасейскому. Позже, когда мы как-то посетили его, Старец игриво подшучивал:

— Ах, вот так, значит! Не хотите меня, и пошли к о. Фотию!

Ученый агроном

В другой раз я приехал в Милеси, зашел в келью, и поскольку он был уже слеп, сказал:

— Отче, я… муж Ирины.

Он отвесил мне небольшую оплеуху, в виде благословения, и сказал:

— Хочу, чтоб ты нашел мне один улучшенный сорт маслин, манаки, который похож на коронейку и дает много отличного масла. Хочу 200 корней.

Я сходил к одному родственнику, который держал рассадник, и попросил 200 корней манаки. Я особенно ему заметил: «Смотри, это для батюшки Порфирия в Милеси… Знай, что его нельзя надуть, потому что он сразу это обнаружит. Это святой! Никто не сможет его провести или обмануть, если он сам не позволит. Он мне выскажет, если ты мне подсунешь другой сорт».

На грузовичке я отправил ростки в монастырь, и вскоре Старец позвонил нам и сказал жене:

— Послушай… Скажи мужу, что вы мне прислали другой сорт, нежели тот, что я заказывал, но и этот хорош, дает большой урожай. Скажите об этом и вашему родственнику в рассаднике.

Когда мы сообщили об этом родственнику, он был поражен:

— Вот это да! Этого не смог бы заметить даже ученый агроном!

Мы отругали его, ведь его даже предупреждали, чтоб он не обманывал. А когда я сказал ему, что старец слеп, он не верил.

Старец все видел не благодаря природной смекалке, или полученным знаниям, но по причине глубокого божественного просвещения ума. Он очень любил деревья, кроме маслин у него было много других плодовых сортов. Часто, когда я приходил к нему, то занимался их обрезкой.

Бог велик

Я знал одну благополучную семью, с четырьмя детьми, трое из которых втянулись в одну страшную организацию: там проповедовали индуистскую философию, говорили о самопознании, об обретении внутреннего покоя, но по сути все это была магия. Они стали последователями гуру Махараджи. Несмотря на то, что это были церковные дети, умные ребята, с высшим образованием, они все-таки попались, с подачи неких последователей гуру, и родители находились в отчаянии.

Мы с отцом этих ребят поехали посоветоваться со старцем Порфирием. Пока ждали очереди, к нам подошел и представился один хорошо одетый молодой человек. Он оказался врачом, и между прочим рассказал нам следующее:

— «Мне нравилось сосредотачиваться и медитировать. Но меня обуревало некое беспокойство спиритического характера, и я увлекся черной магией. Я стал союзником сатаны. Вы не представляете, что мне пришлось пережить! Моим учителем был сам диавол, и я полностью был погружен во тьму. Происходили страшные вещи, и я думал, что обладаю великой силой и могу делать все что захочу.

Однажды мы с друзьями, которые тоже были в это вовлечены, поехали на Афон и посетили там старца Паисия, в келье Панагуда. Он быстро с нами разделался, доказав, что никакой силы мы не имеем. Подняв небольшой камешек, он перекрестил его, и предложил нам всем сотворить с этим камнем что-нибудь магическое. Мы начали призывать темные силы, но ничего не смогли добиться, что сильно нас разочаровало. Этот случай нас так озадачил, что мы начали сомневаться в избранном нами пути. Мы поняли, что Крест был сильней, и начали один за другим оставлять магию.

…Мне о. Порфирий очень сильно помог, поэтому я, когда есть возможность приезжаю к нему. Мне трудно закончить свою специальность, потому что я сильно повредился. Стараюсь исправиться, но постоянно имею брань с диаволом».

Потом он обратился к отцу, и сказал ему: «Я знаю твоих троих детей. Они далеко продвинулись. Особенно один, который даже ездит за границу».

Отец услышал от врача такие подробности про своих детей, что не мог прийти в себя. В душе у него потемнело от горя. Особенно, когда он узнал, что один из сыновей стал в той секте одним из руководителей, то совершенно истерзался.

В смятении он вошел в келью Старца, а тот сказал ему: «Эх, не надо было тебе разговаривать с этим там. Нужно было держаться подальше. Но не отчаивайся. Знай, что Бог велик! Будем подвизаться. Мы его так не бросим!».

В итоге, из троих детей двое, сын и дочь, оставили это дело, и вернулись в христианство, хотя и в жалком состоянии. Но третий сын, занимавший руководящий пост, продолжил свой путь погибели. С помощью молитвы Старцу удалосьтаки спасти двух словесных овец буквально из звериной пасти.

Святой Паисий

Однажды, придя к старцу Порфирию, я сказал ему, что собираюсь поехать на Афон, поклониться святыням. Он очень обрадовался и дал мне кое-каких гостинцев (кофе, изюм и т. п.) для передачи в скит Кавсокаливия. Он сказал: «Раздавайте продукты по кельям отшельников, в скиты, потому что у них есть нужда. Монастыри же, сами справляются».

Я зашел в келью Панагуда, и взял благословение у старца Паисия. Он был очень рад, когда я сказал ему:

— Старец, Вам поклон от старца Порфирия.

— Ааа…! — это мы ему должны делать поклон, так как он гораздо выше нас!

Старец Паисий обладал великим смирением, и однажды сказал так:

— Мой (духовный) телевизор черно-белый, тогда как у старца Порфирия — цветной.

Крепкий телом

В 1983 г. я закончил учебу и поступил на военную службу в Главный штаб Авиации в Афинах. В то время я стал посещать Старца по воскресеньям в Милеси, чтобы видеться с моим другом, который бросил учебу, и стал у него послушником.

Они жили там очень бедно, без каких-либо удобств. Старец был еще здоров, и мы ходили гулять по лесу. Однажды, взяв еще людей, мы захватили секаторы для обрезки веток и большие тесаки чтобы нарубить дров на зиму. Когда Старец увидел, что некоторым из нас требовалось 8–10 раз ударить по ветке, чтобы срубить ее тесаком, то он взял его, и одним ударом разрубал любую толстую ветку. Несмотря на малый рост и худобу, у него были очень сильные руки. Во всех его движениях была крепость, сила и быстрота. Он был полон энергии, бодрости, готовый для всякого ручного труда. Любил работу и телесную усталость. Помню, как он приговаривал: «Вот как надо рубить, парень… Крепитесь и любите труд. Не будьте, словно спящие…» Что особенно меня впечатляло, так это то, что каждый раз я при этом уходил радостный и с чувством облегчения. Я не знал тогда, что он был святым, но понимал, как прекрасно находиться рядом с ним.

Подарок

Когда я уволился из армии, то пару лет проработал на большом прибыльном предприятии, а потом, по совету моего духовника, стал монахом в монастыре Григориат на Афоне.

В 1987 г. мой бывший начальник, г-н Ф., пожертвовал для монастыря большой, дорогой современный лазерный принтер, на котором можно было печатать книги. Вместе с иеромонахом Ф. мы поехали в Афины за этим дорогим подарком.

Предприниматель принял нас с большой радостью, собрал сотрудников в большом зале, вынес угощения, и говорил разные любезности. Он был под впечатлением, что его посетили афонские монахи.

В этот момент я вспомнил, что он жил в гражданском браке; на ум мне пришли слова из Псалма Давида: «Елей же грешнаго да не намастит главы моея; яко еще и молитва моя во благоволении их…»[39] — которые мы поем на Вечерне.

Я начал думать: «Разве это правильно, — принимать такой дорогой подарок от человека, который не чтит установления нашей религии? Вот, сейчас я ему покажу! — перед всеми-то его сотрудниками!» — я и спросил его: «Ф., я слышал, что Вы живете в гражданском браке. Вы женились как полагается? Почему нарушили? По правилам получается… что Ваш брак недействителен!». Он сильно устыдился, осунулся, нахмурился и начал что-то мямлить.

Мы ушли, а вечером они хотели упаковать принтер, чтобы утром нам забрать его и поехать на Афон. Я спросил о. Ф.: «Разве можно принимать подарки от такого человека, который неизвестно чем еще занимался?» Мы позвонили нашему Старцу, покойному о. Георгию Капсанису, рассказали ему все, и сказали, что собираемся на следующий день съездить к о. Порфирию. Он ответил: «Благословляю поступить в точности так, как вам скажет старец Порфирий».

Блаженной памяти, о. Георгий, до того как приехать на Афон жил в небольшом монастыре в Арме, на Эвбее. Там к ним как-то раз пришел о. Порфирий, и указал, где есть вода. С тех пор наш Игумен его очень почитал. Старец Порфирий смиренно говорил: «У меня такой дар! «Спускаюсь», и вижу все слои земли и подземные воды. Пробую и саму воду».

Радио

Рано утром мы приехали в Милеси, где застали Старца лежащего на кровати, больного и слепого. После моего краткого рассказа он сказал:

— Мы позвоним вашему Старцу, но сначала возьми вон тот радиоприемник, поставь на икону Богородицы слева, и настройся на волну Пирейской Митрополии («Пирейская Церковь»).

— Ну и ну, Старец! — Ты же святой человек, а у тебя тут и радио, и телевизор…[40] Ты же болеешь, и к тому же ослеп, на что оно тебе?

— Эх, ты… Это у меня для мирян, чтобы быть с ними доступней, чтобы им легче было подружиться. Сам-то я не вижу, но… вот они приходят сюда, и думают, что я нечто, что я святой…. Ты поставь приемник сверху иконы, слева, там хорошо ловит. Найди эту волну, и включи погромче, чтобы было хорошо слышно.

Там была большая икона Богородицы «Благодатная», она стояла на столе и опиралась на стену. Я поставил туда приемник, но не мог сразу поймать волну и сразу вышел на балкон, пытаясь ловить там. Хотя Старец был слеп, он сразу крикнул мне:

— Что ты там делаешь? Я же сказал тебе поставить на икону!

— Отче, я ищу какое-нибудь место получше.

— Эх, парень! Разве ты не знаешь про послушание? Я же сказал тебе поставить туда. Ты что, строишь из себя умного? Сюда ученые приходили, со специальными устройствами, все проверили, и вычислили, что это самое подходящее место… Ты кто, вообще? Ты не научился послушанию?

— Старец, оставим это, — скажи лучше, что нам делать с подарком. Надо его брать?

— Подожди, сначала переговорю с Игуменом.

Межу тем, я поставил приемник на нужное место, и он сразу четко поймал волну. В то время как радио громко работало, мы позвонили в наш монастырь, и Старец начал обмениваться любезностями с нашим Игуменом. Вскоре, нисколько не затронув нашу тему, он вдруг повесил трубку и спросил меня:

— Радио… — почему оно не играет?

— Я его выключил. Вы же разговаривали с нашим Игуменом!

— Ох! Разве я говорил тебе выключать? Я хотел, чтобы его было слышно во время нашего разговора…

Я был молодым и неопытным монахом, и не понимал, что таким образом Старец хотел хоть как-то ослабить то почтение и хвалу, которые проявлял наш Игумен к его личности. Ведь почти все его хвалили за его невероятные дары, а некоторые даже целовали ему ноги, и называли святым. Так что радио и телевизор были своего рода уловкой, чтобы умерить растущую волну похвал.

Послушание

Итак, я спросил:

— Ну, так что? Брать нам подарок?

— Ну-ка дай руку…

Как только он взял меня за руку, то сразу бросил ее вниз, говоря:

— Ты не исполняешь послушание. Послушанию ты не научился. На свой монастырь ты будешь смотреть издалека! А твой тон в разговоре с тем человеком говорит о твоей злобе. То, что ты сделал — таит в себе зло. Это никакое не исповедание! Мать этого человека — воцерковленная женщина, и она каждый день говорит ему про брак. Ему хорошо известно, что нужно делать. И теперь вот вы, приехали со Св. Горы, и он так хорошо вас принял. Прекратил все свои дела, собрал всех, чтобы вас поблагодарить. Принял вас с радостью, угостил, приготовил столь дорогой подарок, тем самым проявляя самое доброе намерение! Он бы потом приехал на Афон, и изменился. И даже сочетался бы законным браком. А теперь он думает: «Если они здесь ко мне так отнеслись, то, что же будет там! Сожрут с потрохами!». Он был уже у вас в руках, попал в сеть, и вы легко могли привести его к Богу… Разве так надо себя вести? Что это за манеры? Или Церковь вручила тебе посох, чтобы пасти народ, и при том бить его? Разве тебе дан посох? Только Игумен имел право говорить с ним. Или какой-нибудь владыка, или духовник, — у кого есть право духовно окормлять народ. А ты не можешь унижать человека, да еще перед другими! Если ты хотел сказать ему нечто, то надо было отвести его в сторонку, дружески похлопать по плечу, спросить (ласково): «Эх…, Ф., может тебе стоит подумать на эту тему?» — вот таким образом люди разговаривают… А ты что? Ты кто такой?!

Отец Ф. при этом очень сконфузился, даже испугался. Он был человеком робким, и Старец разговаривал с ним очень почтительно, тогда как меня он смирил, ради моего исправления. Я снова набрался смелости, и не делая паузы снова спросил:

— Старец… так нам забирать подарок?

— Да, забирать. Разумеется, надо забирать.

Я обрадовался, так как на самом деле мне хотелось получить этот подарок. В конце концов, этот предприниматель потом сделал еще один дорогой подарок для нашего монастыря.

«…Издалека»

Мы уехали, я сильно переживал по поводу тех его слов: «на свой монастырь ты будешь смотреть издалека…». Я был тогда еще совсем молодым монахом, мечтал о своей будущей монашеской жизни. По возвращении в монастырь Игумен утешал меня: «Эээ… так Старцы разговаривают, не переживай. Он хотел тебя проучить». А мой друг, о. П, говорил мне: «Я довольно близко его знаю. Этот нагоняй означает, что ты ему не безразличен, что он тебя любит. Это хороший знак. Значит, что ты принимаешь выговор, и тогда это поможет тебе исправиться. Монаху нельзя впадать в гордость от высокого о себе мнения. Монах должен лицом к лицу столкнуться со своими сокрытыми внутри страстями. Когда же он показал их тебе как в зеркале, это значит, что он имеет надежду на твое исправление, на твое будущее…»

Также он открыл мне секрет, что еще тогда, когда будучи мирянином он посещал Старца в его каливе, тот знал, что я стану монахом, и заблаговременно просил его за мной присматривать.

С той встречи прошло примерно двадцать три года, я по-прежнему причислен к монастырю Григориат, но живу на одной из келий монастыря в Кареях, и в этом смысле «смотрю на свой монастырь издалека».

Несмотря на то, что Старец отругал меня, я чувствовал к нему большую любовь и близость, поэтому иногда звонил ему. Я чувствовал, что он молится за меня, и по-настоящему меня любит.

«Святый Мина!»

Через некоторое время, зимой, Игумен послал меня в Салоники за разными покупками. В какой-то момент я вдруг обнаружил, что потерял блокнот с отрывными талонами на налоговую скидку, на которых уже стояла монастырская печать. Это было очень серьезное происшествие; опечаленный я сел, достал четки и начал молиться святому Мине. Этот святой имеет особенный дар от Бога помогать быстрее, чем другие святые в нахождении потерянных вещей. Я просил: «Святый Мина! Моли Бога о нас!»

Как только я протянул первую четку, меня посетила радостная мысль: «А не позвонить ли старцу Порфирию?! Он все видит, и может сказать где оно…» К тому же, мой друг, о. П., раньше рассказывал мне о разных чудесных случаях со Старцем. Например, он заранее знал, кто ему позвонит, и что попросит. Или говорил: «поднимите трубку — это такой-то, оттуда-то, и ему надо помочь». Итак, я позвонил Старцу, и он спросил:

— Ну что там у тебя случилось, монах?

— Отче Порфирие, благословите, так-то и так-то… потерял блокнот на скидку.

— Что ты сказал? Ты звонишь мне, чтобы я нашел твой блокнот? Сходи к какому-нибудь медиуму, пусть он ищет. За кого ты меня принимаешь? Я что тебе — маг, чтобы искать потерянные вещи?

— Простите, отче… только не ругайте меня.

Я очень расстроился, ведь я потерял этот блокнот, а это очень серьезная вещь.

— Ну, раз ты такой невнимательный…

— Да, невнимательный… Но я тянул четку св. Мине, а потом мне пришла эта мысль. Я подумал, что это от Бога, и что сам св. Мина внушает мне позвонить Вам…

— Ааа… — вот сейчас ты хорошо сказал! Послушай-ка, я расскажу тебе одну мою историю. В то время, когда я выехал с Афона по причине тяжелой болезни, то пришел в монастырь св. Харалампия. Была пора обрезки винограда. Тамошние отцы перерыли весь монастырь в поисках одного секатора, но нигде не могли его найти. Перевернули все инструменты, но секатора не было. Они огорчились, так как это был очень хороший инструмент, который сильно облегчал дело. Они пошли в виноградник, а меня, как больного, оставили сторожить монастырь. С огорчением я думал: «Сейчас отцы там трудятся до устали, а я не могу им помочь. Найти бы, хотя бы, инструмент…». Как только я начал молиться св. Мине, мне пришла мысль: «пойти, что-ли, съесть немного хлеба…». У нас там была одна большая корзина с хлебом, покрытая одеялом, чтобы не высыхал. Просунув руку под одеяло, я сразу порезался. Смотрю, что это? — кто-то, доставая хлеб, уронил туда секатор! Вот радости-то было! Беру его, и бегу в виноградник. — Понял? Св. Мина мне это открыл!

— Отче, что же мне теперь делать? Где искать блокнот?

— На ладно… ты не потерял его. Его у тебя прибрали в магазине, где ты закупался в последний раз. Потом, в следующем магазине, ты его уже не обнаружил. Не волнуйся… Сходи в тот магазин… А потом зайди в фининспекцию и скажи им, чтобы обратили внимание на этот магазин. Это они у тебя его взяли.

— Отче, ты «видишь» вообще всё? То есть, можешь «увидеть», всё что угодно?

— Послушай… я не вижу постоянно всё. Невозможно знать всё что происходит в каждый момент, иначе сойдешь с ума. Как я могу знать все дела, которые постоянно совершаются? Тут есть два варианта. Первый — когда я прошу у Бога известить меня про какого-либо человека, которому я хочу помочь, у которого есть нужда, или серьезная проблема, или враг его искушает, и он подвергается терзаниям от демонического духа… — тогда Бог открывает мне все обстоятельства. В другом случае — Господь сам открывает мне нечто, без моего вопрошания. Но… не так, что я буду докучать Ему из-за какого-то блокнота. Понимаешь? После этого телефонного разговора я сразу пошел в указанный магазин. Там отказались вернуть мне вещь, и я заявил об этом в фининспекцию, как повелел Старец.

Однажды Старец попросил нас смастерить электронные часы, которые бы показывали византийское время, с точностью до секунды. То есть, чтобы они при заходе солнце всегда показывали ноль часов. Только теперь, спустя много лет, я взялся исполнить это его желание.

Три отречения

В храм, где я служил, ходил Василий Д., студент медицинского факультета в Афинах. Я замечал в нем особенное благоговение к Богу, и однажды спросил его:

— У меня есть две серьезные проблемы, — одна со здоровьем, и другая духовного характера. Может быть ты знаешь какого-нибудь благодатного старца, кому бы я мог довериться и получить подходящий совет?

— Я очень хорошо знаю одного святого старца в Милеси, отца Порфирия. Он тебе обязательно поможет, потому что он святой!

Я поехал в Милеси и нашел там много народа возле вагончика, в ожидании увидеть Старца. Я обрадовался, что был там единственным священником. Однако он принял народ, а меня отказался, так что я уехал расстроенный.

По настоянию студента я опять приехал к Старцу, и к моему великому удивлению он снова отказался меня принять. Я был крайне огорчен, и решил больше никогда не приезжать.

По прошествии нескольких лет, когда моя горечь утихла, я решил снова приехать и попробовать повидать его. Старец тогда уже переместился в готовую келью монастыря, но общая стройка была еще не закончена.

Монахиня Феврония по указанию Старца распределяла кто будет заходить в келью. Я подошел к ней и попросился. Я был единственным священником, и когда она вернулась от Старца, я был поражен: он снова отверг меня! Я ушел разгневанный и раздосадованный. С насмешкой я спрашивал себя: «Болван, такие-то разве Старцы… великие?!»

Через несколько дней я снова встретил студента, и он опять настоятельно стал меня уговаривать еще раз пойти к Старцу. Он говорил:

— Приди еще раз, не отступай… и он примет тебя.

— Ходил уже три раза. И все три раза я был единственным клириком, а он не принял меня. Всё, больше не пойду!

— Да, но прп. Павел Препростый — разве не ждал голодный, возле кельи св. Антония Великого три дня и три ночи, до тех пор, пока тот не откроет ему дверь? Видишь? Он не отступал, несмотря на свой возраст, и на то, что Великий Антоний его прогонял.

— Но это был святой, потому что был простец. А я эгоист, потому что с Крита. Всего хорошего, — и твоему старцу, и тебе. Я же, туда больше НЕ пойду!

«Заходите, отче»

Но он меня так уговаривал, что в итоге я сдался. Наверное, Ангел Господень подвиг его убедить меня, потому что впоследствии я получил огромную пользу от св. Порфирия. Без сомнений, он не принимал меня, усматривая мой эгоизм, и испытывал меня, чтобы я приобрел смирение.

Итак, когда я приехал в четвертый раз, то сестра Феврония как только увидела меня, позвала: «Отче И., заходите, Старец ожидает Вас». «Вот тебе раз! — подумал я, — он еще и ждет меня! Но откуда он знает мое имя?». По дороге я решил говорить только о моей духовной проблеме, хотя проблема со здоровьем была серьезная, и уже долгое время меня мучала. У меня были настолько сильные головные боли, что иногда я был готов биться об стенку, только бы это закончилось.

Я высказался о моей духовной проблеме, и он очень хорошо со мной поговорил об этом, внутри себя я успокоился, но из-за своей мнительности недостаточно оценил, насколько просвещенными были его советы. Я не ощутил, что это был Старец с исключительными благодатными дарами, и собирался уходить. Он прочитал мои мысли, и когда я уже был у двери, позвал меня:

— Ну давай же, подойди сюда… Эх ты, — знаешь ли, откуда у тебя эти головные боли?

— Нет, Старец, не знаю.

— Это из-за гайморита, который у тебя слева, но тебе не надо было делать операцию. Твой гайморит был аллергического характера, а его теперь не оперируют.

Я осознал, насколько ему было все известно, и в этот момент у меня подкосились руки и ноги. Все мое тело будто парализовало, еще немного, и я рухнул бы на пол. Мне захотелось тогда открыть ему всю душу, всю глубину сердца, высказать абсолютно все. Я смог только пролепетать:

— Отче… — мы можем посидеть, поговорить?

— Да ладно тебе… иди теперь. Тебя поразило, что я тебе сказал про это? Иди, иди пока. Давай, приходи в другой раз и поговорим.

Немного позже, поскольку у меня случалось кровотечение из левой ноздри, я обследовался, и меня прооперировал один мой знакомый врач ларинголог. Он удалил там доброкачественную опухоль, и в конце сказал:

— Эх, батюшка, не надо было тебе делать ту первую операцию. У тебя была проблема аллергического характера, а в таких случаях не оперируют.

— Также недавно сказал мне один твой «коллега» врач, отец Порфирий.

— Вот к нему и надо было идти сперва, дорогой мой, а не к нам сюда, к врачам.

Врач-ларинголог хорошо знал и почитал старца Порфирия.

С тех пор я много раз посещал Старца, он очень мне помог по разным личным вопросам, и сотворил в моей жизни много чудес. Он всегда обо всем знал!

Я знал многих добродетельных старцев и даже святых, как например, св. Паисия, св. Иакова Цаликиса, старца Ефрема Катунакского, старца Филофея Зервакоса, и других. Но моей надеждой и опорой, моим идеалом был святой Порфирий. В моей жизни он стал не просто великим благодетелем, но буквально моим спасителем!

Зачем согрешила?

Одни наши близкие родственники из зависти навели на нашу семью порчу. Я узнала про колдунью, и посетила ее в г. Волосе. Та невозмутимо подтвердила, что да, она «повязала» нас, и затем дала мне некий магический предмет, чтобы якобы развязать магические чары и не повредиться. По своей наивности и по невежеству я согласилась и использовала это. Мне тогда было двадцать пять лет, и с тех пор мое поведение изменилось. Мой ум помрачился, я гневалась и нервничала по самому малейшему поводу, нечистые помыслы переполняли ум. В этом взбудораженном и помутненном состоянии я не узнавала себя.

Я стыдилась открыть этот грех своему духовнику, о. Афанасию Митилинейскому, поэтому моя исповедь стала формальной и сухой.

Этот период упадка продолжался 7–8 лет, за это время я познакомилась с мужчиной и вышла замуж. После трех выкидышей мы потеряли всякую надежду родить ребенка.

Как-то раз я упала и сломала руку, началось осложнение, и меня решили прооперировать в больнице Св. Саввы, в Афинах. Тогда моя невестка рассказала мне о старце Порфирии. Я взяла благословение у духовника, и поехала в Оропос. Я сказала ему только про руку, ничего больше, а он ответил мне:

— Ты поправишься, Марика, не бойся. Поправишься, но… — зачем ты согрешила?

— Да, Старец, согрешила, согрешила.

Я опустила голову и вышла, сокрушенная и озадаченная, — как это он знал мое ласкательное имя, и то, что я наделала. Марика — так меня звали только близкие знакомые.

Вскоре я пришла снова, и некая женщина позвала: «Госпожа Марика из Ларисы пусть заходит сейчас». Как он узнал, что я там? Он снова ободрил меня, и я ушла. Хотелось сказать о моем грехе, но я не смогла.

Потом я пришла опять, с группой паломников из Ларисы. Поскольку было много людей, то все только брали благословение и уходили. Я подошла под благословение, и осталась стоять рядом. Народ проходил, а я выжидала подходящий момент чтобы исповедать мой грех, который съедал меня изнутри. Он сделал мне знак, чтобы я уходила. «Я знаю про это. Расскажи об этом своему духовнику» — сказал он мне, и я ушла. К сожалению, каждый раз, когда я решалась открыть это на исповеди, то откладывала на следующий раз. Вот это было мучение!

Геморрагическая саркома

После операции с неправильным диагнозом меня направили в другую больницу г. Вулы, где врач, г-н Петропулос, сразил меня: «Почему Вас прислали сюда? У Вас рак. Вам надо в раковый госпиталь.» Диагноз был — геморрагическая саркома, злокачественная опухоль в кровеносных сосудах, которая вызывала боль в руке и ноге. Я ужаснулась — у меня был рак! Одна надежда была на слова Старца: «Говорю тебе, что ты поправишься…»

Я быстро уехала в Германию. Один мой двоюродный брат помог мне лечь в больницу в Мюнхене, где я пролежала целый год. Моя рука и нога опухли, я испытывала сильные боли. Меня уже положили в хирургическое отделение, чтобы ампутировать, но в последний момент операцию отложили. Потом еще два раза уговаривали меня на ампутацию, но я отказывалась. Старец охранял меня от худшего. Я крестообразно помазывала мои члены маслицем от лампадки иконы Богородицы в Малеви. Молилась и громко вслух призывала на помощь старца Порфирия. Врачам я говорила:

— Батюшка мой, о. Порфирий, сказал, что я поправлюсь! — Они раздражительно отвечали:

— Тут у нас целая наука, а ты каких-то батюшек слушаешь?

Моя сестра позвонила в Оропос, и попросила там некую женщину передать нашу просьбу Старцу. Тот ответил так громко, что его голос был слышан в трубке: «Скажи ей, что она поправится, поправится… Пусть не боится! Я много молюсь за эту Марию».

Тогда я увидела один символический сон. Я видела как Старец сражается с каким-то черным дикообразным человеком, чудовищем, и они наносили друг другу раны. Думаю, что Старец молился, и старался избавить меня от власти, которую имел надо мной лукавый. На следующий день в отделение приходил один духовник, кажется его звали о. Тимофей, и я наконец-то исповедовалась в своем грехе и успокоилась.

Потом, когда я рассказала об этом о. Афанасию Митилинейскому, он говорил: «Как же ты взяла тот магический амулет? Разве ты не знаешь, что это не может прогнать, а только привлечь диавола?»

Моя рука и нога были по-прежнему опухшими и продолжали болеть. В локте и подмышкой у меня были комки опухоли величиной с орех. К моей койке подошел врач профессор, и сказал, что решено срочно делать операцию по их удалению. «Ах вы, немцы, — закричала я — разве вам решать, что мне делать с моими руками и ногами!»

Мне очень помог врач г-н Келлас, родом из Ларисы. Также из греков был другой врач, Николай Маринос, который делал мне химиотерапию, и который однажды привел меня в ужас, сказав:

— Мария, мы больше не можем вводить тебя в заблуждение… — говоря, что если отрезать руку и ногу, то ты поправишься. К сожалению, все твое тело поражено раком, вся кровь заражена… все клетки повреждены. Мне жаль… нет никакой надежды.

Я не стесняясь закричала, переполошив всех, и не пугаясь что меня примут за сумасшедшую:

— Порфирий! Помоги мне! … Порфирий, вспомни про меня!!!

Прощение

С сильной болью как в теле, так и в душе, я вернулась в Грецию, и сразу поехала на пять дней в монастырь святых мучеников Рафаила, Николая и Ирины в Митилини. Ко мне прикладывали копье (от которого происходили чудеса), каждый день я причащалась, но не поправилась. Потом я поехала к чудотворной иконе Божией Матери на о. Тинос, надеясь на чудо. Но по прошествии там недели мое состояние не менялось. Дальше я поехала к иконе Богородицы Малеви, и когда приехала туда с сильной болью, раздавленная и отчаявшаяся, то встав на колени перед иконой, взмолилась: «Пресвятая моя! Прости меня за мой грех, как и я прощаю тех, кто сотворил мне это зло». Несмотря на мое сокрушенное состояние, я тотчас поняла, что произошло нечто мощное. Опухоль и вздутие руки исчезли в один миг! Радость моя была велика.

Я вернулась в Ларису, и через несколько дней у меня стала сильно болеть опухоль подмышкой. Я ходила взад-вперед по дому и как безумная плакала и кричала: «Святой Порфирий, скажи мне, что делать?! Не могу больше! Просвети, что мне делать!» Потом я взяла миро от Богородицы Малеви и помазалась им крестообразно. Боль мгновенно прошла!

Немного позже у меня начались боли в колене. Я снова горячо помолилась Старцу, чтобы он просветил меня, что делать. Тогда я поняла, что простила своих зловредных родственников, которые выказали было некоторое раскаяние, только на словах, но не от сердца. Я думала тогда так: «Я их прощаю, но не собираюсь брать их с собой к Богородице Малеви. Не желаю их видеть!» Это я говорю, так как они выразили желание поехать со мной, но я им отказала, поскольку осуждала их. Тут я встала на колени и молилась: «Прощаю, прощаю их!!! Матерь Божья! я сама приведу их в Твой монастырь!». Моя нога сразу поправилась! Я сразу же исполнила свое обещание. Забрала их, и мы поехали к Богородице Малеви, по дороге заехав в ресторан, где я всех угостила обедом. Рука и нога у меня больше никогда не болели, до сего дня. Результаты всех обследований показали отсутствие опухоли. Я полностью исцелилась! Я часто организовывала паломнические поездки на автобусе к Богородице Малеви, а также в Милеси, где всегда благодарила Старца.

У св. Паисия

Лукавый враг не переставал нападать на меня, и я, как легко поддающаяся внушениям, начала принимать путаный помысел: «Я столько народу привожу в Милеси… но точно ли святой — о. Порфирий?»

Когда я узнала, что в Суроти живет старец Паисий, то организовала и туда поездку, и когда в свою очередь подошла к нему, то спросила:

— Отче, у меня был рак, и о. Порфирий сказал, что я поправлюсь. Он очень много молился за меня Богородице, а Богородица — Христу.

Но исцелил то меня — Христос.

— Да, о. Порфирий молился за тебя, сказал, что ты поправишься, и ты поправилась. Его молитва исцелила тебя. Теперь, если ты будешь сидеть на «сквозняке» и простудишься, то святой Порфирий тут не при чем! Не делай из него лжеца.

Он назвал его святым, и все мои помыслы исчезли. Что касается его последних пророческих слов, то я убедилась в них немного позже, когда одна женщина принесла к нам в дом бесноватую девочку, чтобы я помазала ее маслицем от иконы Богородицы Малеви. Девочка после этого совершенно исцелилась, но бес перешел на меня, так что я начала беспорядочно метаться. Муж смотрел телевизор, а я как сумасшедшая хотела бежать. Меня обуревали нечистые помыслы, в смятении я хотела встать на колени перед нашим иконостасом, но не смогла! Не знаю, как только я выдержала, пока не смогла исповедаться и причаститься…

Я постаралась успокоиться и набраться терпения. Немного помолившись, зазвонил телефон. Это была моя знакомая, которая звонила очень редко, с предложением: «Завтра мы собрались ехать в монастырь Богородицы Горитсы (Живоносный Источник) в Волосе, а одна моя подруга не сможет, — так что я подумала про тебя.

Хочешь поехать с нами?»

Я поехала, и до тех пор, пока не причастилась, тряслась и плакала. А как только причастилась, всё прошло. Я испытываю великую признательность к Богородице, св. Порфирию, и св. Паисию, которые спасли меня от моих грехов и избавили от болезней.

Как Великий Антоний

Мой отец был старостой нашего сельского храма св. Антония, и еще маленькой брал меня с собой, не только на воскресные службы, но и для уборки храма. В те скудные но добрые времена у нас не было дома книг, и однажды, когда я услышала в церкви как читали житие св. Антония, то во мне родилось желание познакомиться с каким-нибудь великим святым. Особенно то место, где говорилось как Антоний Великий возвращался из пустыни, а люди подходили к нему и брали благословение, оставило во мне неизгладимое впечатление.

Поэтому в течение многих лет я молилась, чтобы мне пережить нечто подобное. Но по мере взросления мне начало казаться, что я только питаю тщетные надежды, так как в наше время нет таких великих святых. Когда я позже вышла замуж, то из большого почитания к св. Антонию, я назвала дочь Антониной.

Когда мне было тридцать три года, мой брат вместе с моей золовкой заехали за мной на машине, и мы поехали в Милеси. Приехали в 10 часов вечера, это был август, светила полная луна. Фары автомобиля подсветили местность, и было видно, что здесь начались ремонтные работы по восстановлению обители. Мы заглушили мотор, вышли и позвали. В лунном свете мы различили, как три человека выходят из леса. Сначала шла женщина с мужчиной, а за ними на некотором расстоянии Старец, который весь был окутан ярким светом. Даже его одежда казалась белой, свет как-бы выходил из его тела и освещал все вокруг. Нам это напомнило преображение Господне, в честь чего потом был освящен храм обители. Это было нечто непостижимое, мы видели это все втроем одновременно. По мере того как они приближались, тот свет умалялся, и в конце исчез совсем.

Я и раньше встречала разных старцев и духовников, но когда впервые встретила св. Порфирия, то поняла, что сбылась великая мечта моей жизни. Господь не забыл о моей просьбе, и я сказала себе: «Вот это да! Он как Великий Антоний!». Так я это восприняла… Мы думали, что он нас прогонит, но он «видел», что мы приехали издалека, и как сильно мы хотим и нуждаемся в разговоре, поэтому хорошо нас принял.

Я первая зашла в вагончик и исповедалась, облегчив душу, главным образом, от разных страхов и внутренних тревог. Он слушал молча, молился, а потом спросил:

— Когда ты в последний раз исповедовалась?

— Почти год назад.

— А когда причащалась?

— Несколько месяцев… А как часто нужно исповедоваться?

— Каждый раз, когда чувствуешь в этом нужду. Ходи в церковь, постись и молись. Будь очень осмотрительна со своими детьми, потому что ты их слишком притесняешь. Не дави на них, иначе они вырастут, и возненавидят тебя, и не будут слушаться.

Я сильно испугалась, заплакала и сказала:

— Я читала, что Христос пришел на землю, чтобы спасти грешников.

Он помолчал, потом повернулся и проницательно посмотрел в сторону, словно нечто наблюдая, и затем сказал:

— Ты хороший человек, но смотри за своими детьми. Направь их в катехизаторскую школу.

Потом он снова посмотрел в том же направлении. Наверное, он видел лукавого, так как встал и покадил в помещении. Там было много икон, особенно Богордичных.

Еще я пожаловалась ему на проблемы со сном: мне снились кошмары, в которых мне угрожали демоны, от них исходил нестерпимый смрад. Он успокоил меня, сказав: «Это все твоя фантазия…» Думаю, что он не стал говорить мне правду, так как тогда я была очень пугливой и беспокойной. В конце я сказала ему:

— Отче, я приду снова.

— В этом нет необходимости. Смотри за своими детьми. Старшая твоя дочь слишком беспокойная… На тебя похожа.

Я все-таки приезжала еще, и он повторял те же слова о моей дочери. Один раз сказал:

— Она всегда обеспокоена, будь с ней поласковей. Когда вы остаетесь вдвоем, то прояви к ней ласку (видимо, чтобы другие дети не завидовали). В душе она брыкается, сопротивляется.

Я взяла благословение и вышла из вагончика, чтобы мои родственники тоже могли поговорить. Пока я их ждала, мужчина, который вышел вместе со Старцем из леса, рассказал мне о своих случаях со Старцем.

Как-то раз он пришел к Старцу со своей беременной женой, и тот сказал им: «Не ходите больше к этому вашему гинекологу. Он хорош и как христианин, и как ученый, но как человек слишком чувствительный, и не выдержит того, что случится с твоей женой в конце». Они немедленно послушались и сходили к другому гинекологу, который, когда во время родов увидел, что случилось заражение крови (сепсис), то поначалу очень испугался, но все закончилось хорошо. А когда потом он рассказал об этой минувшей опасности роженице, та заулыбалась, так что доктор рассердился и сказал: «Госпожа моя, что тут смешного?» Но улыбалась она потому, что вживую видела на отделении старца Порфирия, и поняла, что это он спас ее. Он внезапно появился, и таким же образом исчез.

Когда мы вернулись от Старца домой в деревню, то в ту же ночь мне приснился яркий символический сон: Старец зашел к нам в дом, в руках он держал маленькую бутылочку и ложечку с лекарством. Он подошел к моей старшей дочери и покормил ее с ложечки.

Я послушалась Старца, и каждое воскресенье рано утром брала детей и отводила их в церковь. Старалась не давить на них, а позже, когда они выросли, попросила за все прощение, если чем-то их когда-то обидела.

Мои сны тоже изменились: когда-то они меня ужасали, а со временем стали прекрасны, все больше на духовную тему, так что я просыпалась радостная.

Другие встречи

1. Позже у меня было сильное искушение с одним человеком, который строил козни нашей семье. Я дошла до того, что от великого смятения жестоко прокляла его, а потом расстроилась еще больше от того, что впала в такой великий грех. Далее, как будто что-то подтолкнуло меня, и я бессознательно прокляла его еще раз, сама того не желая. Тогда совесть строго обличила меня, и я в нетерпении побежала к Старцу исповедоваться. Когда я пришла и со стыдом начала об этом рассказывать, он прервал меня: «Знаю, знаю… Ерунда это все!». Проклятие — тяжелый грех, но Старец имел рассуждение. Мне полегчало, и с тех пор я множество раз еще нервничала, но у меня не было даже помысла кого-то проклинать. Старец говорил, что зло не надо ни заключать в объятия, ни тужиться, чтобы его прогнать. Нужно спокойно его презирать и пропускать мимо.

Еще я спросила его:

— Отче, я не могу поститься… Почему, когда я пощусь, то чувствую себя так ужасно? Что с этим делать?

— Как скажет врач.

С тех пор я заметила, что все установленные посты я могла соблюдать без малейшего затруднения.

2. В другой раз он сам спросил меня:

— Как твое здоровье?

— Слава Богу, все хорошо, очень хорошо!

Я сказала так из упрямства. На самом деле в последнее время я чувствовала сильное истощение. У меня была слабость, болели руки и ноги. Я боялась, что у меня что-нибудь серьезное. Со временем становилось только хуже. В то время врачи не могли еще определить с точностью, чем я болела. Только через десять лет после этой встречи со Старцем у меня определили ревматизм. Мне назначили лечение, и стало лучше.

3. Еще один раз, весной, я пришла, поисповедалась и решила рассказать об одном случае, который произошел недавно. У моей дочери воспалилось глазное веко, но как-то прошло. Я спросила:

— Отче, у моей старшей дочери болит глаз.

— Она раньше ударялась ниже правого глаза?

Действительно, это было с правым глазом. В декабре она ударилась как раз ниже глаза, мы не придали этому значения, но потом это место распухло и постепенно покраснело.

4. Однажды, когда я только зашла к Старцу в келью, он лег и попросил меня уходить. Я тут же повернулась, чтобы уйти, и подумала: «Старец сейчас не может, — ничего, примет меня в другой раз». И прежде чем я вышла, он позвал меня: «Давай, давай, ладно…» Я присела возле него, и мы проговорили много времени.

Я опять сказала ему про старшую дочь. У нее все больше и больше болели ноги, а врачи не могли определить причину. Он прервал меня, говоря:

— Да что ты говоришь! Да, плохо дело.

Я остолбенела и внутри меня всю затрясло. Он понял это и сказал:

— Не паникуй, не паникуй…

— Отче, я очень переживаю… С ней случится что-то плохое?

— Я помолюсь.

Мой страх сразу исчез, как будто ничего и не произошло. С тех пор и до сего дня у дочери больше никогда не болели ноги, но мы так и не узнали, что у нее было.

5. Однажды я постучалась к нему в келью, он открыл, и я выложила некоторые гостинцы, которые принесла с собой. Он тут же захлопнул дверь. Я подумала, что по какой-то причине он не может принять меня сейчас. Я собиралась ему пожаловаться, что в последнее время я часто сильно страдаю мигренью.

Я заметила поблизости рабочих, они таскали кирпичи. Только я вызвалась им помочь, как у меня снова начались головные боли, так что я подошла к кранику с водой, чтобы принять обезболивающее. Там я встретила Старца, и начала рассказывать ему некоторые мои помыслы. Ничего не ответив, он попросил меня полить деревца и ушел. Когда я закончила, то с грустью посмотрела в сторону его каливы, подумав: «видно, что сегодня не получится поговорить со Старцем». В ту же секунду он вышел и крикнул: «Бог поможет тебе!» Тотчас у меня прекратилась мигрень, исчезли беспокойства и страхи. Душа переполнилась радостью, которая не оставляла меня до самого дома.

6. В 1989 г. моя старшая дочь готовилась к выпускным экзаменам и позвонила Старцу:

— Отче, завтра у меня экзамены.

— Кем ты хочешь стать?

— Хочу стать математиком. — Старец засмеялся и сказал:

— Будешь учиться, и познакомишься тогда с хорошим парнем… Желаю тебе удачи. Но знай, что самое важное — это быть хорошей христианкой!

Старец сказал, что она будет учиться, а не то, что поступит. Действительно, в тот год она не прошла, а на следующий поступила в сельскохозяйственный институт в Салониках. Там она познакомилась с хорошим парнем и вскоре вышла замуж, как и предсказал Старец.

7. Однажды к Старцу поехала моя подруга, а мне было тогда на душе очень плохо. Старец сказал ей передать мне привет, а сам поднял руку и перекрестил на север, в сторону моей деревни, нашептывая какую-то молитву. В тот же час я совершенно пришла в себя.

Иногда я была чем-то напугана, или огорчена, и тогда звонила ему со страхом, думая, что только докучаю ему без серьезного повода. Некая женщина передавала мою просьбу Старцу, и потом сообщала мне: «Сейчас Старец перекрестит Вас», — и я освобождалась от своих мучительных и беспокойных мыслей.

8. В 1991 г. я последний раз звонила ему, мне было тогда очень плохо. Я впала в депрессию, страдала от головных болей, потери аппетита и истощения. Пришлось пойти к неврологу, и начать лечение. Когда я поговорила со Старцем, то плохо поняла его, так как его голоса было почти не слышно. Я различила только такие слова: «Молюсь, чтобы Господь помог тебе!». Эта его молитва имела великую силу, я сразу поправилась, прекратила пить таблетки, и никогда больше не впадала в такое мрачное состояние.

Я точно знаю, что он святой, потому что с какими бы проблемами я к нему не обращалась, лично или по телефону, все они имели благоприятный конец. И каждый раз, когда я погружалась в пучину мрачных мыслей, он всегда вытаскивал меня на поверхность. Сегодня я способна жить сама, энергично работать, и вообще делать такие вещи, которые для меня были совершенно непредставимы до знакомства со Старцем.

Различные чудеса

Наконец, я расскажу о некоторых запомнившихся чудесах, которые случались в Милеси.

1. Однажды пришел врач с женой, и со своей больной тещей. Старец сказал им, что это болезнь у нее появилась не сейчас, а уже давно. Потом он открыл жене, — так как та была археологом, некоторые места, где под землей скрыты древности.

2. Однажды я встретила у него в келье одну незнакомую женщину с Пелопоннеса, которая говорила ему: «Отче, я та, у которой был рак груди. Я приходила к Вам, и Вашими молитвами совершенно исцелилась… Там у нас, в таком-то месте, есть сокровище. Не подскажите, где именно, — чтобы я сообщила об этом владыке, и он достал его?» Старец, пошевелив рукой, спросил: «Хотите вон те, с краю, над морем?» Она ответила положительно, но он больше ничего не стал уточнять.

3. В другой раз одну беременную женщину случайно ударили на работе в живот. Испугавшись, вместе с этим она человеком пришла к Старцу. Он своим проницательным взглядом посмотрел на нее, перекрестил и сказал, что младенец нисколько не пострадал.

4. Еще один раз, один из строителей обители привел к Старцу свою жену, с которой у него были проблемы. Тот, кроме прочего, сказал ей: «Черное ты называешь белым, а белое черным!» Хотя она была большой эгоисткой, но замечания и советы Старца приняла и смирилась. Таким образом их жизнь и отношения наладились.

Пересадка

У меня было послушание садовника, я отвечал за маслины и виноградник монастыря. Однажды брат, который отвечал за цитрусовые деревья, сообщил мне, что было принято решение в скорейшем времени, вместе с другими отцами, выкопать все цитрусовые деревья и пересадить их возле виноградника, где были две прекрасные большие террасы, в надежде, что там они будут давать больше плода.

В те дни я как раз поехал в Афины к Старцу посоветоваться по своим личным вопросам, и во время разговора он вдруг сменил тему, и не будучи уведомлен о нашем проекте, спросил, словно видя все это перед глазами:

— Скажи-ка, у вас там есть цитрусовые деревья, — лимоны, апельсины… и вы их собрались пересаживать в виноградник?

— Да, отче…

— Не сажайте туда, потому что там их будет доставать холодный воздух. Зимой там все замерзает, а цитрусовые слишком чувствительны к холоду.

— Хорошо, Старец, я сообщу об этом отцам.

— Если плыть на корабле в сторону мон-ря Дионисиат, то монастырь будет у нас слева, тогда справа от него есть террасы, которые спускаются до самого моря.

— Да, да, Старец…

— Так вот, там внизу очистите территорию и сделайте парник. Весь год будете собирать с него: баклажаны, помидоры, перец…

Действительно, мы так и сделали, и дело пошло в лучшем виде.

По возвращении в монастырь я сообщил о советах Старца отцам, но они меня не послушали, так как уже приняли решение и подготовили все для пересадки.

В первую же зиму все деревья померзли, мы посадили новые, которые тоже померзли, и только тогда мы вспомнили слова Старца, и посадили в том месте уже другие деревья: груши, яблоки и т. п. А цитрусовые посадили на прежнем месте, где они давали с тех пор богатый урожай. Помню, только с одного дерева мы сняли 20 ящиков апельсинов, и каждый год урожай не уменьшается.

О. Георгий Капсанис

Однажды братья нашего монастыря поехали к Старцу, и он передал им для нашего игумена, о. Георгия Капсаниса такой совет: «Скажите вашему Старцу, чтобы он копался в огороде». Позже и сам Старец приехал в Афины, и о. Порфирий повторил ему: «Работай в огороде! Вижу, нервы у тебя слабые. Тебе нужно каждый день по два часа копаться в огороде».

Но тот, из-за множества забот какие бывают у игумена монастыря, совсем не имел свободного времени. Нас было 80 монахов, и все мы постоянно его доставали. К тому же он много писал, беседовал по телефону, у него были духовые чада в миру, куда он выезжал проповедовать… В итоге, с ним случился паралич.

Старец, по благодати божьей, видел его телесное состояние, что у него слабые нервы, и что ручной труд, такой как возделывание огорода и т. п. — укрепил бы его.

«Не кричите»

Моя супруга еще в школе, а позже в интернате познакомилась с девочками, которые впоследствии прислуживали Старцу в Милеси. Однажды, когда она серьезно заболела, и ей собирались делать операцию, она позвонила им в Милеси с просьбой спросить у Старца, который и сам был тогда очень болен, нужно ли ей делать операцию. Но ответа не получила. Однажды утром, около шести часов, жена горячо молилась — операция была назначена на следующий день. Она усиленно просила помощи у старца Порфирия, чтобы он просветил ее в этой ужасной, как ей казалось, ситуации. В этом болезненном состоянии она вдруг ясно услышала мужской старческий голос, прямо рядом с собой: «не делай операцию!».

Но на следующий день мы все-таки поехали в Афины и сделали операцию, так как жена очень нервничала, и желала поскорей покончить с этой проблемой. После выписки из больницы мы заехали в Милеси. Там было много народа, и мы уселись ждать в сторонке. Вскоре мы услышали, как некая незнакомая нам женщина (наверное, это была сестра Старца), позвала: «Старец сказал зайти женщине, которая после операции».

Мы зашли в келью, взяли благословение, и я сел в сторонке, а жена рядом со Старцем. Они долго разговаривали. Старец сказал ей: «Я расстроился, что ты пошла и сделала операцию… Не надо было. Теперь намучаешься. Тебе нужно было просто хорошо питаться, есть сытную и здоровую пищу. Теперь надо будет потерпеть, и в конце концов ты совершенно поправишься».

Действительно, пару лет она сильно страдала от осложнений после операции, но в итоге поправилась. В тот двухлетний период моя жена, по крайней мере, три раза в месяц звонила Старцу в Милеси. Она говорила ему о своих осложнениях, но тот молчал. Однако много раз (больше двадцати) он спрашивал:

— Почему вы там в городе так кричите? Даже до сюда слышно. В ушах у меня стоит ваш крик. Перестаньте кричать! Прекратите!»

— Отче, я не кричу…

— Скажи другим, чтоб не кричали. Так вы делаете только хуже.

В то время наш город бурлил из-за одного церковного вопроса. Многие верующие люди выходили на улицу и митинговали, создавая разные проблемы. Но ситуация тем самым не разрешалась, а только накалялась еще больше. Старец очень болел за церковь, он хотел видеть единство, а не разделение верующих. Хотел, чтобы они имели между собою любовь, слушались Церкви, а не затевали скандалы, спорили и осуждали друг друга.

Семейное

1. В 1989 г. мы всей семьей приехали в Афины, чтобы взять благословение у Старца. Мы все вместе зашли в келью: я, жена, и три наши дочери. Старец лежал, и был совершенно слеп. Мы подошли, взяли благословение, и он сказал мне сесть рядом. Затем он взял меня за руку, и сказал:

— Твой отец сильно тебя воспитывал.

— Да, отче, воспитывал… но правильно ли это было?

— Да, он знал, что делал, а ты многому научился, не только грамоте, но и сельским работам, и животноводству.

Это правда — отец совершенно не давал мне расслабиться. Я еле успевал делать все работы. То в огороде, то со скотом, а другие дети свободно гуляли, и я им завидовал. Но, несмотря на усталость, только я смог выучиться. Потом он спросил меня:

— Где работаешь?

— Я окончил Высшую Школу Пищевой Промышленности в Македонии, и являюсь управляющим экономического отдела на сахарном заводе.

— Ты знаешь и сам процесс?

— Да, я часто выезжаю на посевные.

Далее, он начал расспрашивать меня подробности: когда сажают сахарную свеклу, каким она подвержена болезням, какие мы используем лекарства, как и когда происходит уборка урожая, зачем мы переделываем коричневый сахар в белый, если лучше, по его мнению, коричневый…

Потом он спросил меня о семье, сколько у меня детей, и когда я ответил, что трое, то он начал перечислять их по имени, при этом описывая характер каждого. Он сказал: «Твоя старшая дочь большая умница. Оставь ее в покое. Оставь, потому что она уже выбрала свой путь и знает, что делает. Не мешайте ей!».

Она ходила тогда в первый класс лицея и была лучшей ученицей. В поведении, и во всем вообще она была безукоризненна. Очень любила церковь, и как только окончила институт, стала монахиней. Мы этим огорчились, потому что как родители имели на нее большие планы, но потом вспомнили слова Старца — «не мешайте ей, она хорошо знает, что делает», и смирились.

Старец продолжал: «Вторая же ваша дочь, такая-то, — хорошая, очень хорошая, но слишком чувствительная и ранимая, поэтому следите внимательно за тем, чтобы ее ничем не обижать. Это очень чуткая душа!» Говоря это, он с сожалением качал головой.

Эта наша дочь, если что-либо случалось в доме, то всю тяжесть она брала на себя. Она переживала по малейшему поводу, замечала каждую мелочь, а особенно расстраивалась, когда видела, что мы ругаем нашу третью, озорную дочь. Она ко всем проявляла любовь и доброжелательность, но через несколько лет упокоилась в Господе. Тогда мы вспомнили, и поняли, почему Старец с сожалением качал головой.

Далее, Старец сказал: «Младшая ваша дочь, такая-то, резвая девочка, бунтарка, но не ругайте ее, этим вы делу не поможете. Оставьте ее и не запугивайте. Детям нужна любовь, а не строгость!»

Старец не только знал нашу семью лучше нас самих, но и наше будущее!

2. В другой раз, супруга поехала в Милеси с одним своим родственником, у которого были проблемы с женой, и которая ехать с ними отказалась. Когда этот мужчина изложил свою проблему, то спросил, виноват ли он в этих домашних ссорах, и попросил у Старца совета, что с этим делать. Старец начал плакать, и плакал долго. Он сказал ему, что тот не виноват, что у жены психические проблемы, и нервы ее расстроены. Хотя у них было двое детей, они в конце концов развелись. Старец, наверное, видел душевные страдания этих деток, и поэтому плакал.

По работе

В одно из посещений я был сильно озадачен проблемами на производстве, а именно — принятием на работу странных людей, и большими растратами. Все это меня беспокоило, так как отражалось на производственном процессе, и грозило разорением.

Мне запомнились слова Старца: «Делай свое дело, и правда будет на твоей стороне. Смотри за тем, чтобы не страдало ни производство, ни рабочие, — прояви к ним понимание, интерес и любовь. Поступай по справедливости, но говори с ними по любви, а не грубо. Найди способ поговорить по-доброму с каждым. Для того чтобы иметь между собой любовь и не ругаться, нужно много молиться и сохранять спокойствие».

Я в очередной раз осознал, насколько важное значение Старец придавал теме любви.

Прозорливость

Вместе с моими друзьями я впервые посетил Старца Порфирия в Калисье. Там он жил бедно и аскетично. Поначалу мы не оценили его добродетелей и каких-то особенных даров. Однако почувствовали возле него утешение, и мы с женой попросили его стать нашим духовником.

Однажды, в праздник Благовещения Пресв. Богородицы мы всей семьей поехали к моей матери на ее именины. Мы собрались уезжать, когда было уже 11 часов вечера, но не могли поймать такси, так как нас было пять человек — я, жена, и трое наших детей. Мы уже устали, но один таксист все-таки пожалел нас и подобрал.

Когда мы рассказали про этот случай Старцу, он дал такое наставление: «Берите свою машину, и всей семьей поезжайте в лес, на природу, подышите чистым воздухом. Посещайте разные церкви и монастыри…»

В то время я зарабатывал мало, мы растили троих детей, я планировал, как с нашими доходами построить дом, так что о покупке машины даже не задумывался. К тому же, у меня даже не было прав. В тот момент я подумал: «Что такое говорит Старец? Разве мы можем купить машину?»

И, однако же, меньше чем через 15 дней, я купил машину и получил права. Все произошло чудесным образом. Так, например, нам неожиданно вернули большой долг. Кроме того, помогли родственники, так что в итоге, через две недели мы купили большую, семейную, и дорогую машину.

Через 15–20 дней к нам зашел один родственник, духовное чадо Старца, и сказал мне: «Старец собирается поехать в один женский монастырь, возле Коринфа, и хочет чтобы его отвез ты, на своей новой машине». Я не возражал, но про себя лукаво подумал: «Ведь у Старца столько духовных чад из богатых людей! Адвокаты, врачи, инженеры… а он выбрал меня, бедного учителя, чтобы везти его в Коринф?»

Я заправил полный бак, и мы поехали. Старец с большой любовью рассказывал про Св. Гору и говорил на другие духовные темы. Мы успели съездить туда и обратно за один день. Я удивился, что стрелка на счетчике бензина оставалась в одном положении. Я подумал, что ее заело, но когда вернулся домой и посмотрел в бак, то остолбенел… Хотя мы ездили целый день, накатали много километров, но уровень бензина в баке остался прежним! Старец «видел» мой помысел, и не хотел чтобы я поистратился.

Снисходительность

Каждое воскресенье в церкви я во время пения держал исон, но сам петь не осмеливался, так как никогда специально не занимался византийским пением. Я страстно любил и хорошо знал европейскую музыку.

Однажды у нас со Старцем зашел разговор о музыке. Я знал, что у него был хороший голос, и что когда он пел, то его голос отличался от обычного. Я сказал:

— Отче, у меня есть желание основать хор.

— Какой хор, европейский или византийский?

— Византийским пением я никогда не занимался. Ничего в этом не понимаю. Мне нравится европейская музыка, многоголосие.

— Хорошо, раз ты этого сильно хочешь, то делай.

Мы основали хор Общины Халандра из пожилых людей Дома Престарелых, около сорока человек. Это был единственный в своем роде смешанный хор из всех Домов Престарелых Греции, и он имел ошеломляющий успех. Община Халандра впоследствии наградила меня. Все это произошло по великодушному снисхождению Старца. В тот период я усиленно занялся и византийской музыкой, которую выучил быстро и на довольно высоком уровне.

Прозорливость

Мой старший сын собирался сдавать госэкзамены в разных институтах Греции, чтобы поступить в один из них. Но когда мы пришли к Старцу, тот сказал: «Твой сын пройдет только в Афинах, нигде больше». Мы послушались, и действительно, он поступил в Афинский Политехнический Институт, причем на хороший курс, потому что был одним из лучших.

Целитель

В другой раз, у другого моего сына сверху над ресницей выскочила опухоль размером с маслину. Мы отвели ребенка к глазному врачу, который был духовным чадом Старца, а тот посоветовал нам пойти к Старцу.

Так мы и сделали, пришли с женой к Старцу, и как только вошли в келью, он сказал: «А, вот они! Пришли из-за ребенка, да? У него что-то выскочило здесь, на глазу…» — и он подняв руку, в точности указал на себе то место, где появилась опухоль. Мы онемели, а он продолжил: «Это ерунда… Пройдет само. Совершенно об этом не беспокойтесь.»

Мы ушли радостные, а когда пришли домой, то приятно удивились, что опухоль у сына исчезла, не оставив даже следа.

Трудолюбивый

На стройке монастыря у Старца потрудились многие его духовные чада. Мы вырубали лес, ручной пилой пилили сосны, выкорчевывали кусты. Однажды мы работали спустя рукава. Ходили вокруг да около куста, все размышляя, как бы его полегче вырубить. Тут пришел Старец и сказал:

— Эх вы, знаете ли, как вы сейчас смотритесь со стороны? — Будто те, которых только что выписали из больницы!

— Почему, Старец?

— Да вы как неживые! Будто вас трясет как стариков. Ну-ка возьмите, и вырвите его! Что вы на него смотрите? Вы что, мертвые, что-ли?

Мы едва двигались, тогда как Старец был очень бодрый, проворный и сильный. Он имел самоотречение, а Господь сам придавал ему сил в любом деле, так что он был неудержим.

Сострадательный

Позже, когда уже началась стройка монастыря, я со своим приятелем, Георгием Коромбели, готовил раствор для мастера Марина. Мой друг работал в поздние часы на почте, и однажды, когда он пришел домой после работы в половине второго ночи, то его жена Анжелика настаивала, чтобы он не ходил утром работать (в монастырь), так как сильно уставал. Но тот не послушал ее, и пошел. Мы начали трудиться спозаранку, и вскоре подошел Старец и спросил его:

— Анжелика иногда тебя ругает?

— Отче, спросите лучше об этом учителя (т. е. меня), я ему об этом рассказал.

— Ладно тебе, оставь ее. Она это сделала из любви, хотела, чтобы ты мог отдохнуть. Но я сейчас буду молиться, и вечером, когда ты придешь домой, все будет прекрасно.

Моего друга начало трясти от мысли, что Старцу все было известно. Когда тот ушел, он сказал мне: «Если бы ты хоть ненадолго отлучился от работы, то я бы подумал, что это ты пошел и все ему рассказал. Откуда он все это знает?!» Вечером же, когда он вернулся домой, жена приняла его особенно радушно, как и сказал Старец.

Рассудительный

Однажды мы все вместе уже поздно вечером сидели и отдыхали после тяжелого дня работы. Пришел Старец и сказал: «Я вам скажу кое-что… Я вас всех «вижу». Знаю, что происходит с каждым из вас. Знаю ваши проблемы, но… не могу говорить об этом, потому что в этом случае нарушаю вашу свободу. Нужно чтобы вы сами мне об этом сказали, и попросили помощи. Ну ладно, подходите за благословением и идите отдыхать».

После этого пояснения некоторые закрытые в себе люди, у которых были какие-то проблемы, набрались смелости и открылись ему.

Они поисповедались, и тем самым получили большую пользу.

Исцеление почек

Когда я впервые услышал про Старца Порфирия, то пошел навестить его в церкви св. Герасима в Афинской Поликлинике. Когда я его увидел, то подумал: «Ну… Это простой монашек…». А в конце Литургии он пригласил меня в алтарь, перекрестил меня св. копием и усадил. «Добрая у тебя душа…» — сказал он, и начал говорить о моем характере и о моей жизни. Тогда-то я понял, что это вовсе не обычный монах, ведь он видел всю мою душу.

Немного позже я начал страдать от мочеиспускания с кровью, задержками и т. п. После обследования выяснилось, что у меня камень в почке. Однажды в пятницу я пошел к врачу в Благовещенскую Больницу, и он назначил операцию на понедельник. В сокрушении, согбенный от резких болей с коликами, я сразу пошел к Старцу и сказал ему:

— Профессор сказал мне, что другого выхода нет, в течение трех дней мне нужно сделать операцию, чтобы не было осложнений на почки… Я боюсь.

— Ну, а меня послушаешь? — Купи в ларьке бутылку воды, и попивая понемногу иди домой, увидишь тогда, что будет.

Говоря это, он ткнул рукой мне в живот. Я пошел по тротуару с пл. Согласия до св. Параскевы, попивая воду. Когда же дошел до Хилтона, то камень сам незаметно для меня вышел, без боли, и я исцелился. Когда я сообщил об этом Старцу, то он улыбаясь сказал: «Пойди, скажи это своему профессору, который настаивал на операции…»

Брат

Мы с моим братом Антонием, впоследствии иеромонахом Фотием Керасейским, жили в деревне Св. Параскевы, когда там почти не было жилых домов.

Часто, когда мы пешком ходили в центр Афин, я замечал, что брат оборачивается и смотрит в сторону одного бедного домика, что мне было непонятно. А через несколько месяцев, поздно вечером я уже один проходил мимо этого домика, и почувствовал сильное благоухание. Дом казался заброшенным. Я перелез через проволочное заграждение, открыл дверь и был поражен, увидев там Антония вместе со Старцем: в молитвенной позе они стояли перед несколькими иконками, которые там находились. Они заколотили окна досками, и кое-как обогревались от газовой горелки, так как была зима. Я был ошеломлен, пока не подошел Старец и сказал мне: «Сотирис, ты видел то, что видел. Никому об этом не рассказывай».

В этом бедном домике, который принадлежал родственникам Старца, он познакомился с моим братом в 1965 г. Старец использовал его (кроме дома в Турковунии) как вторую келью и исихастирий, поскольку место там было пустынное. Когда он находил время от своих забот в Поликлинике, то чувствовал нужду в уединении, чтобы помолиться в тишине.

Антоний получил диплом юриста, отслужил в армии (1960–1962), и после проверки поступил в Судейскую Корпорацию. Когда он познакомился со Старцем, он был мировым судьей и помощником первого судьи. Между ними установилась крепкая дружба, но он это тщательно скрывал, так как у родителей были на его счет большие планы. В 1966 они (со Старцем) даже ездили вместе по святым местам.

Через год после его встречи со Старцем, вся его жизнь изменилась. Ему только исполнилось тридцать три года, и несмотря на хорошее начало профессиональной карьеры, он внезапно бросает судопроизводство, постригается в монахи и рукополагается в диакона, а затем в священника с именем Фотий. Он сразу же начал изучать богословие и часто ездить на Афон[41]. Мне он напомнил святых Апостолов, которые только встретившись со Христом, сразу всё оставили и последовали за Ним.

Душа его прилепилась к Старцу. Он привязался и духовно зависел от него, однако и Старец чрезвычайно любил его. Позже он говорил: «Я просто неграмотный иеромонах, тогда как Папа-Фотий, который когда-то был судьей, может вас хорошо управить». Когда Старец служил, то он боялся за свое слабое сердце, потому что переживал тогда разные духовные небесные состояния, или перемещался в прошлое[42], испытывая от этого сильное волнение. Однажды он сказал: «Когда рядом Папа-Фотий, то я не боюсь». Когда же он сильно болел, то отсылал всех своих духовных чад к о. Фотию.

О. Фотий вел очень строгую аскетическую жизнь, но всячески скрывал это. Он всю жизнь сильно работал, не жалея себя. Помню, как на бдениях он никогда не садился в стасидию, при этом не переставая творить в сердце умную молитву. Его ряса и священнические одеяния были крайне простыми. За что бы он ни брался, то делал это с огоньком, при этом всегда оставаясь спокойным и немногословным. Среди прочих даров, как об этом многие рассказывали[43], он обладал прозорливостью, что Старец советовал ему по возможности скрывать.

Кандидатки

Однажды я приехал в Калисью, и Старец вместе с моим братом окружили меня, а Старец спросил:

— Ну, Сотирис мой, что думаешь, собираешься жениться?

— Мне 36 лет… — куда мне жениться? На мне и старенькие родители, думаю потом стать монахом или священником.

— Послушай… Для монаха ты не годишься.

Ты для семьи. Думай, как пожениться.

— На этот счет у меня много предложений.

Какую же мне выбрать?

— Приходи в Поликлинику, и там поговорим…

Как-то вечером я пришел, и как только закончилась вечерня, Старец взял карандаш с бумагой и сказал:

— Скажи-ка мне имена кандидаток.

— Ну вот такая-то, золовка такого-то духовника, потом дочка такого-то, Евангелия и т. д. Все они церковные, и очень хорошие люди. В последний раз мне представили еще одну девушку, Уранию, которую я раньше не знал. Но она, как я понял, не церковная.

После того как он записал имена и постоял молча пару минут, Старец указал на последнее имя, — Урания, говоря:

— Сотирис, вот на этом остановишься.

— Да, но я совсем не знаю эту Уранию! К тому же другие девушки духовные, окончили церковную школу, еще…

— Ну-ну… Послушай, ты женишься на этой.

Она твоя жена, и будет у вас много детей! А еще имей в виду, что Урания будет лучше тебя самого.

Беременность

Мы вскоре поженились, и Урания забеременела. Я работал тогда в Национальном Банке, но поскольку меня перевели в другое отделение, я уволился и стал работать в фотоателье моего брата. Однажды в понедельник утром пришел Старец и спросил меня:

— Сотирчик, твоя Урания беременна, а ты торчишь здесь? Оставляешь ее одну дома?

— Батюшка, на среду у нас назначен врач.

— Иди сейчас, возьми ее и отведи к врачу.

— Профессор рассердится, ведь он сказал в среду…

— Сейчас отведи ее к врачу, сейчас…

В итоге я не отвел ее, потому что боялся врача, а в среду, когда мы пришли в назначенное время, оказалось, что младенец умер в утробе. Мы впали в великое расстройство. Старец говорил, что у нас будет много детей, но наш первый ребенок умер еще не родившись. Мы жили тогда на пл. Канинга, Старец тогда пришел к нам домой и утешил: «Послушайте, детки мои… Это было такое испытание, не волнуйтесь об этом вовсе. Говорю же вам, что у вас будут дети, причем много!»

Действительно, почти каждый год у нас появлялся ребенок, и так у нас стало семь детей. Если бы не первый и не последний, которые умерли еще до рождения, то их было бы девять. Еще он говорил нам: «Детей укладывайте спать в половине восьмого вечера, чтобы самое позднее в восемь утра они просыпались бодрыми». Когда я приходил, он говорил мне о характере каждого ребенка, и на что надо обращать внимание.

Чудесные события

1. Старец всегда за нами «следил». Когда вечером мы были расстроены из-за каких-нибудь проблем и не могли уснуть, то он мог позвонить нам в двенадцать ночи и сказать: «Не беспокойтесь об этом, глупенькие… Это будет так-то и так-то. Вы мне верите? Произойдет все в точности так…». И он всегда оказывался прав. Что бы он ни предсказывал, оно происходило в точности таким образом. О нашем будущем он говорил только в крайне необходимом случае, чтобы поддержать нас.

2. Как-то я искал участок в поселке Св. Параскевы, чтобы построить там дом для всей семьи. Когда же пришел к Старцу, он сказал мне:

— Этот участок, который ты сегодня смотрел, покупай его.

— Отче, но он вне программы застроек…

— Скоро его введут, а ты построишь там дом для всей своей семьи.

Так в точности и вышло, мы живем там до сих пор.

3. Однажды я пошел на вечернюю службу в храм св. Герасима и сел около певчих, так как любил музыку. Старец осторожно выглянул из алтаря, из правых диаконских врат, сделал мне знак подойти и сказал: «Сотирис, там где ты сидел, прямо за твоей спиной находится человек, который хочет сделать тебе зло». Я внимательно посмотрел из-за занавески и вздрогнул. Однажды этот человек оклеветал другого, и я выступил главным свидетелем в суде. Мои показания были приняты во внимание при решении суда, в результате чего его осудили на год тюрьмы. Он отсидел, вышел из тюрьмы и был зол на меня, он незаметно следил за мной и собирался отомстить за то, что я отрыл тогда правду.

Старец потихоньку вывел меня через другие врата, и я быстро ушел. Я был очень напуган, а поскольку видел с ним и тех, кто меня сдал, пришел к Старцу и все рассказал ему. Он ответил: «Не бойся. Я помолюсь, и больше он никогда тебя не побеспокоит.» Действительно, больше я никогда не видел его поблизости, и успокоился.

4. Однажды я сказал ему:

— Отче, я грешник!

— А я тебя сделаю… арматолом![44]

— Но у меня нет оружия!

— У тебя есть дары и добродетели, но необходимо еще подвизаться, чтобы приобрести качества, которые эти дары помогут применить.

— Я подумываю заняться византийской музыкой.

— Нет, не надо, потому что тогда ты забросишь свою семью, а они в тебе нуждаются. Я вижу твою душу! У тебя есть это великое желание, но не нужно тебе этим заниматься. Я повидал некоторых священников, которые увлеклись этим со страстью, и забыли про семью, а потом имели из-за этого кучу проблем…

5. Как-то раз он сказал: «Эх, Сотирис мой, старость нас не жалует! Потихоньку мы перестаем хорошо видеть, слышать, не можем ходить… Такие подарочки и тебе достанутся… но у тебя есть терпение, и ты справишься».

Сейчас, когда годы прошли и я состарился, все тело уже барахлит. Я перенес различные операции, были разные проблемы, но я не отчаиваюсь. Терплю и славлю Бога за все что Он мне дал, или попустил произойти в моей жизни.

6. Еще однажды он сказал мне: «Для тебя и для твоих братьев пусть послужит примером праведная кончина вашего отца». Наш отец вел святую жизнь, не переставал благодарить Бога. Помню, как в последний день жизни, он по одному попрощался с нами, и потом, лежа на кровати, медленно перекрестился. Затем он живо посмотрел вверх и тихо умер, без какого-либо стенания… Его душа полетела ко Христу.

Искатель

Мой отец был знаком со Старцем с 1955 г., и они много раз вместе путешествовали, при этом многие люди просили Старца указать им, где находятся подземные воды. Хотя Старец видел те воды, но поскольку мой отец занимался разведкой ископаемых с помощью щупа, то по смирению он предоставлял ему сказать свое слово первому.

Отец мог также определить расположение руды, поэтому многие искатели сокровищ приходили к нам, и звали отца пойти с ними в горы. Старец предупредил его: «Никола! Это хитрые люди, они собираются сотворить тебе зло. Держись от них подальше!»

Однажды отец с одним из них пришел в монастырь, а Старец вышел и ждал их на улице. Завидев их издалека, он прогнал того приятеля отца, и не позволил даже приблизиться к обители.

Сребролюбие может довести человека до всякого зла, и эти люди были на все готовы ради легкой добычи. Когда мой отец, по молитвам Старца, осознал всю опасность, то отдалился от этих искателей сокровищ, и тем самым избежал великой беды.

Диагноз за 5 минут

Когда мне было восемнадцать лет, у меня были проблемы с желудком: боли в животе, газы и т. п. Отец отвел меня в поликлинику к Старцу. Он взял листок бумаги, и нарисовал всю схему желудочно-кишечного тракта: желудок, печень, поджелудочная, тонкая и толстая кишка… и затем сказал: «Катерина моя, вот в этом месте у тебя проблема. В конце толстой кишки, на задней стенке у тебя слабое место, воспаленное и чувствительное, но не волнуйся, ты от этого не умрешь. У тебя это останется на всю жизнь. Ты только смотри, чтобы не нервничать. Будь всегда спокойна, молись, и не бойся. Легко раздражительная кишка, которая вызывает иногда то понос, то запор, не любит беспокойства и тревоги. Смотри также за диетой. На столе у тебя всегда кроме прочей еды должно быть немного риса… Но раз вы пришли сюда, то сходите и к профессору, пусть он вам это и сам скажет».

Мы пошли рядом в отделение, и профессор сказал: «Вы что, еще не ходили к батюшке, чтобы он сказал, что у вас?» Но мы настояли, чтобы мне поставили клизму и сделали УЗИ толстой кишки. После чего поставили точно такой же диагноз.

Этот случай произошел в 1961 г., и Старец прослужил в церкви св. Герасима уже двадцать лет. Поэтому все врачи на опыте убедились в его дарах, и сами советовались с ним. Старцу не требовались ни анализы, ни медицинские приборы. За пять минут он ставил безошибочный диагноз, а потом отправлял больного к врачам для подтверждения, чтобы того не терзали сомнения.

Прозрение о смерти

1. Однажды мой отец пришел к Старцу и сказал:

— Приехал мой двоюродный брат из Америки, но не получилось его сюда привести. Он быстро уехал…

— Никола, к сожалению, у Кости случится рак легкого, и через месяц он умрет… Не выживет…

Моему двоюродному брату по отцу, Константину Маврудису, было всего сорок семь лет, и он получал пенсию как инвалид войны. У него было только одно легкое, и как только он вернулся в Америку, у него обнаружили злокачественную раковую опухоль на легком, и через месяц он умер.

2. У меня была двоюродная сестра, Мария Канари, она жила на Саламине, и вела духовный образ жизни. Она посещала катехизические курсы и ходила на службу в монастырь Св. Варвары. Внезапно, в возрасте 25 лет, она тяжело заболела. Мой отец привез Старца к ней домой, чтобы проведать ее, но Старец совершенно ничего не сказал.

Вскоре Марию срочно положили в больницу в Пирее, и отец снова пришел туда со Старцем. Старец положил на нее руку, а когда они вышли с отделения, сказал отцу: «Николай, будьте готовы в субботу — Мария покинет нас. В субботу, в 12.00 Господь призовет ее к себе, поскольку она добрая христианка. Приготовьтесь».

Так в точности и произошло. Марию поразила редкая и тяжелая форма кожной болезни, смертельная чесоточная волчанка, и ровно в 12 часов дня ее благая душа навсегда вознеслась к возлюбленному Христу.

Старец видел все! Видел подземные воды, видел от чего у человека страдает тело, когда кто умрет, и столько еще всего другого…

Молчаливое благословение

Я посетила старца Порфирия в 1987 или в 1988 году, после рассказов о нем на занятиях для молодых мам в церковной школе.

Когда мы приехали, то одна девушка, которая там служила, попросила нас только брать у Старца благословение и сразу удаляться, чтобы не беспокоить его, так как он был болен. Я взяла благословение, он перекрестил меня, и я ушла.

После этого я приходила еще много раз. Обычно он лежал на кровати; я много раз пыталась заговорить о своих проблемах, но он молчал, так что я уходила с досадой. Однако же я чувствовала, что нечто происходило, нечто менялось во мне. Думаю, что он видел мои грехи, но и мое раскаяние, ведь я старалась оставить грех. Он молился за меня, и это придавало мне силу и храбрость. Таинственным образом я получала его благословение, его благопоспешение, и потихоньку становилась новым человеком.

Помню, как однажды я застала его сидящим на кровати. Он сделал свою известную лечебную манипуляцию, сжав мою руку. Он молился, и я знаю, что он видел в этот момент всю мою душу, но опять ничего не сказал. Ни слова! Я тоже не могла произнести ни слова, уважая его молчание. Меня охватило некое таинственное чувство, я вышла совсем другая. Всё всегда происходило по-новому. И самое важное происходило бесшумно.

Однажды утром муж оставил меня в Милеси, а сам поехал дальше, на наш участок в Оропосе. Вечером он должен был забрать меня, чтобы нам вернуться в Афины.

Старец молчал и на этот раз; я взяла благословение и уселась на улице на террасе в ожидании мужа. Начало темнеть и народ стал разъезжаться. Уже совсем вечерело, я осталась совершенно одна и стала волноваться. Я помолилась Старцу, чтобы он помог мне, и тотчас одна монахиня позвала меня и сказала: «Старец сказал, чтобы Вы отправлялись, муж скоро Вас догонит». Как только я стала спускаться, приехал муж, и мы уехали. Всё-то он видел…

Поговорил со мной

В следующий раз я пришла засветло со своей кумой и с ее детьми. Было лето, и мы рассчитывали по-быстрому взять благословение и пойти на море. Но прошло три часа, собралось множество народа, думаю, что больше 150 человек, а Старец никого не принимал. Моя старшая дочь С. теряла терпение, и уговаривала нас уйти.

Наконец открылась дверь, и я первая вошла к Старцу. Он перекрестил меня и попросил сесть. Я растерялась от неожиданности. К тому же это был первый раз, когда я услышала его голос. Я открыла ему сердце, и рассказала о своих мучениях, а он терпеливо меня слушал. Разумеется, что все это было ему известно, но он дал мне выговориться, чему я была рада. В конце он сказал мне: «Теперь иди… и не говори там никому, что мы разговаривали. Только своей старшей дочери, С., скажи чтоб зашла, мне надо с ней поговорить.»

Я ничего не говорила ему о старшей дочери, но он знал ее имя, как и то, что она ждала снаружи. Посидев со Старцем достаточно времени, она вышла в совершенной растерянности, как будто окаменевшая, словно пережив сильное потрясение. Она только могла прошептать: «Как это возможно?! Он знал всё, знал обо мне всё. Чего только он ни говорил! Хочу, чтобы мы в скором времени пришли снова». Моя дочь училась тогда во втором классе Лицея, и привязалась к одному однокласснику. Эта встреча определила их будущее.

Поговорили обо всем

Когда я была у него в последний раз, он сжал мою руку, и начал говорить о моей семье. Начал со старшей С., потом про моего сына, и затем о моей младшей дочери К. Он описал их характеры, как они думают и ведут себя. Он знал склад психики каждого гораздо лучше меня. Потом он наставил как мне с ними обращаться, чтобы я могла лучше помочь им. Между прочим, о моей младшей дочери он спросил:

— У нее болит живот?

— Нет, отче.

— Как же не болит, когда вы водите ее к врачу?

— Нет, ошибаетесь, не помню такого… — заупрямилась я, но он настоятельно спросил еще раз:

— Не помнишь? Разве не болел у нее живот, и вы посреди ночи поспешно повезли ее в больницу?

— Да, да… Вы правы, отче, я про это забыла. Посреди ночи она закричала от боли, и мы повезли ее в детскую больницу на обследование. Мы думали, что у нее аппендицит, но врачи ничего не нашли, и не понимали, чем вызвана боль.

— Нет у нее ничего… Поскольку она такая резвая, то иногда так повернется, что пережмет кишку, и это вызывает боль.

Потом я рассказала ему о семейных проблемах. Мой брат умер рано от рака, а когда умер отец, то осталась только я, чтобы ухаживать за престарелой матерью. Я приехала за ней в деревню, и увезла с собой в Афины. К сожалению, скоро начались проблемы, из-за грубого отношения мужа к матери, что меня очень расстраивало. Я ухаживала за ней, но мы стали ругаться, так что я стала подумывать снять для нее небольшую квартиру поблизости. В волнении я сказала Старцу:

— Хочу, чтоб наконец закончилась эта ругань, чтобы перестать беспокоиться за мать. Сниму ей небольшой домик.

— Да, но даже если твоя мать уйдет, ты все равно будешь беспокоиться, ведь есть еще свекровь!

Действительно, мы жили с родителями мужа, и Старец понял, что со свекровью у меня было плохо.

— Да, но я помалкиваю. Каждый раз, когда она делает мне замечания, нападает, то я терплю. Она своенравная женщина…

— Это так, ты не отвечаешь ей, но про себя страдаешь и плачешь. Ты про себя осуждаешь ее, и таким образом не можешь ей помочь!

Это было правдой. Насчет моей матери я с ней сильно ругалась, но за себя ничего не говорила.

Последние его слова были следующие:

— Посели свою маму в той небольшой пристройке, снаружи вашего дома, и при муже не разговаривай с ней совсем. Даже не здоровайся с ней, потому что он ревнует, очень уж ревнует… Но постепенно все наладится!

Всё-то знал Старец. Поскольку мы жили за городом, то на заднем дворе у нас был небольшой домик с туалетом, куда мы и поселили мою мать. Я поступала как мне было сказано, и эти большие ссоры прекратились. Я никогда не могла себе представить, что мой муж так сильно мог ревновать меня к матери, из-за моей к ней любви.

Это был последний раз, когда я разговаривала со Старцем Порфирием. Больше я его не видела.

Думаю, что не только я, но и большинство, кто прибегал к помощи Старца, были люди истощенные и побитые в жизненных передрягах. На лицах посетителей я видела грусть и печаль, они почти задыхались от разных проблем. Старец был для нас как кислород, как глоток свежего живительного воздуха… Бальзам на сокровенные воздыхания наших сердец.

Сегодня, когда я прихожу поклониться в его келью, то выхожу другой, обретя утешение и радость. Чувствую, что он там, и благословляет меня. Чувствую его присутствие, его безмолвную любовь и защиту!

Мой сын жалуется:

— Тут у нас за дверью был такой великий святой, а мы не ходили к нему каждый день!

Тебе надо было нас колотить за это.

— Призывай его со смирением, и он тотчас придет. Слава Богу, что мы знали его, и что он столько нам помог.

Знакомство

В 1976 г. одни друзья сказали мне:

— В Турковунии[45] есть один Старец.

— Что значит «Старец»?

— Человек Божий![46]

Это произвело на меня впечатление, и я захотел познакомиться с ним. Однажды в воскресенье я приехал в Калисью, и когда вошел в келью, то увидел его сидящим на стуле возле тахты, посреди маленькой бедной комнаты. Я встал напротив него, и мы немного поговорили. Уходя, я низко поклонился ему, и услышал, как он произнес: «Приходи еще». Таково было начало нового знакомства, которое изменило всю мою жизнь!

В Персидском Заливе

В то время я не ходил в церковь, и не имел понятия о духовной жизни. Но что-то неопределенное тянуло-таки меня к Старцу. Возможно, это было чувство некоего доверия и вескости. Вскоре я пришел снова. Тогда у меня была малооплачиваемая работа, и я спросил:

— Думаю поехать работать в Саудовскую Аравию.

— Да, поезжай на три года.

Итак, в сентябре 1978 г. я отправился в Персидский Залив, и работал там в одной фирме на открытом пространстве в глубокой пустыне, где мы ремонтировали железнодорожный вокзал. Когда я взял отпуск и приехал в Грецию, то сразу же пришел к Старцу. Он обрадовался, как только увидел меня. Я уселся рядом, а он сказал:

— Герасим, я вижу где ты там работаешь. Справа от тебя большой оазис, а слева песчаный холм.

«Где право, и где лево?» — спрашивал я себя, так как постоянно их путал, а он мгновенно прочитав мою мысль, сказал:

— Эх ты, да не путай же это. Вот — право… Там, где ты там находишься, на глубине двух с половиной метров протекает река, но вода не очень хорошая. А хорошая — глубже, на столько-то метров…

«Откуда там может течь вода в пустыню?» — подумал я, а он сразу отвечал:

— Оставь это, Герасим, не думай даже, течет очень издалека… Из Средиземного моря.

На меня произвел впечатление не столько тот факт, что наша строительная площадка находилась в 6000 километров от Средиземного моря, и что вода текла так издалека, но то, что Старец всё это видел на таком далеком расстоянии, как видел и мои мысли!

В другой раз он сказал мне: «Когда я был на Синае, то «увидел» там в пустыне один ценный камень, и привез его с собой. Там, где ты, тоже вижу ценные камни. Поищи!» Вероятно, что такие камни происходят от резких перепадов температур, когда днем очень жарко, а ночью холодно. Я их поискал немного, но из-за загруженности на работе и боязни арабов, перестал искать, и в итоге не нашел. Но зато привез ему пару-тройку пахучих камней, на что он сказал мне: «Если я сделаю из них ладан, то от досады вся церковь разбежится, потому что у них очень сильный запах… Задорого, однако, ты их купил». — Действительно, я дорого за них заплатил.

Когда фирма стала копать на участке чтобы проложить кабель, то на глубине двух с половиной метров обнаружили воду, и поскольку в воде сильно нуждались, ее отправили на химический анализ, который показал, что она не пригодна. А немного спустя пробурили скважину и нашли хорошую воду точно на той глубине, которую указал Старец. Я помалкивал, так как там все были неверующие. Они бы точно сочли меня за сумасшедшего, скажи я, что некто в Греции видит всё, что здесь творится.

Жена

Мне было тогда 33 года, и когда я приезжал в отпуск в Грецию, то старался найти жену. Когда же пришел к Старцу, то стал ему рассказывать про возможные варианты. Каждый раз, когда я начинал говорить про какую-нибудь девушку, он отрицательно качал головой. Но когда я сказал:

— Один друг хочет познакомить меня с Еленой.

— Герасим! — вот это твоя жена!

Мы назначили с ней свиданье в Афинах. Елена ждала нас два с половиной часа, потому что мы с другом и его женой сильно задержались. После свиданья друг спросил:

— Ну, как она тебе?

— Такую-то маленькую я возьму?

Спросили также и Елену, которая ответила:

— Не вздумайте дать ему мой телефон!

Казалось, что Старец как будто ошибся, но что-то подвигло меня, и я узнал где она работает, и пришел к ней в офис. Но Елена была непреклонна: «За этого я не выйду ни за что!» Но одна ее сотрудница уговорила ее, и мы все-таки назначили второе свидание, теперь уже только вдвоем. С этого момента она изменила мнение, и мы стали видеться. Я также отвел ее к Старцу, и он поговорил с ней. Он открыл ей все её внутренние опасения, и дал благоразумный совет. Со мной он был прям: «Молись, Герасим; помолюсь и я, и всё пойдет как надо». Это был первый раз, когда он наставил меня на молитву.

Обручение

В 1981 г. я закончил свою работу в Аравии и вернулся В Грецию. Временно я устроился на один завод. Старец говорил: «Не бросайте работу, пока прежде не найдете другую».

По молитвам Старца мы решили обручиться, и поехали к нему. Мы хотели что-то привезти, но так как он не ел сладкое, купили в одной лавке яблок, сели на автобус на Арейском стадионе и поехали. Сидя на кровати, он очень радушно нас встретил. Мы встали на колени, он прочитал над нами молитву, благословил, и, положив руки на наши головы, тихонько нас стукнул между собой, при этом весь сияя от радости.

Когда мы дали ему яблоки, он косо посмотрел на них и не притронулся. Хотя на вид они были красивые, крупные, полированные и хорошо помытые, ему они не понравились. Он сказал: «Когда покупаете фрукты, то не смотрите на внешнюю красоту… Народ обычно покупает, и смотрит только на внешний вид, не думая о качестве. Поэтому и едят вредную пищу. Выкиньте их (яблоки)… Нервное беспокойство и плохая еда вызывают у человека рак. От волнения начинаются многие болезни, а плохая пища подготавливает почву для рака».

И это было в 1982 г., когда при выращивании плодов еще не использовали столько химических удобрений как сегодня.

Брак

В тот год мы решили пожениться, и я послал Старцу свадебное приглашение. Он был тогда очень болен и истощен от частых желудочных кровотечений. А три года назад перенес инфаркт миокарда. Очень тронутый нашим приглашением, он сказал: «Прости меня, Герасим, но я не смогу прийти. Ведь когда я увижу вас, обрадуюсь, растрогаюсь, начну плакать, тогда мое сердце может не выдержать, и я могу даже умереть. Не могу прийти. Прости меня!» Старец был чрезвычайно чуткий, имел большую любовь, но и понимал свое серьезное положение. Когда мы пришли к нему после свадьбы, он воскликнул:

— Теперь, как я погляжу… вы можете и сто детей сделать!

— Отче, как же мы их будем растить? Нам жить не на что.

— Ладно вам, сделаете четырех детей, и Бог поможет! Вам будет помогать и народ.

Действительно, у нас стало четверо детей. Двое еще при Старце, и двое после. Еще до сих пор люди нам помогают. Старец как-то сказал моей жене: «Елена, у тебя будут хорошие отношения с родителями мужа, но жить вместе вы не сможете. — Даже одного часа не выдержите. Поэтому это будут хорошие отношения, но формальные».

Еще он один раз сказал: «Часто бывает, что раздор начинается от родителей (мужа/жены). Поэтому семейная пара должна жить хотя бы за сто метров от них. Чтобы они сами себе готовили, и сами разрешали свои проблемы. Если будут жить с родителями, то не ровен час, когда те начнут вмешиваться в их дела, и начнутся ссоры. Семейная пара — отдельно от родителей. Никогда вместе! Если жена работает и заботится о детях, муж, если у него есть время, пусть надевает передник, помоет тарелки, подметет и поделает другие работы по дому. В этом ничего плохого нет».

И вправду, мы попробовали пожить с моими родителями, затем с родителями жены, но с самого начала это совместное жительство не удавалось, начинались серьезные проблемы.

Беременность

Когда Елена забеременела, Старец наставлял ее: «Когда женщина беременна, то весь период беременности она должна сохранять душевное спокойствие и не позволять себе волноваться. Нужно с любовью и нежностью поглаживать живот, разговаривать, потому что зародыш живо чувствует состояние матери. Он развивается душевно и телесно, и ни в коем случае не должен испытывать негатив. Беременная мать должна молиться за ребенка с большой любовью, можно слушать хорошую музыку — византийскую или классическую, т. е. без слов. Только не нервничать, не гневаться, не ругаться».

«С первого дня зачатия родители имеют определенные обязательства в отношении своего младенца. Никаким образом они не должны входить между собою в связь, пока не родится ребенок, так как во время отношений женщина переживает сильное психологическое потрясение, а это серьезно мешает развитию зародыша. Когда ребенок родится, то мать должна как можно дольше кормить его грудью, а не начинать кормление с бутылки».

В тот период я однажды пришел к Старцу, но он поспешно отогнал меня, говоря: «Иди, иди скорей домой, к жене. Затеяла, тоже, глупость… совсем головой не думает!» Когда я приехал домой, у жены было кровотечение, но по молитвам Старца, страшного исхода мы миновали, и выкидыша не случилось. Уже приближался срок рожать, и когда я был у Старца, он «увидел», что она стала передвигать тяжелый комод в другую комнату.

Дети

Когда у нас родился первый ребенок, девочка Евтихия, то из роддома мы сразу пришли к Старцу. Он благословил ее и сказал: «Это очень умный ребенок». Действительно, она росла во всём очень внимательной, отличницей, и обладала рассуждением. Как-то раз он сказал: «У тебя только один ребенок? Начинай заводить других. Чем позже, тем больше будет потом проблем. Дети должны рождаться с небольшим промежутком один от другого. Чтобы разница в возрасте была небольшая. В таком случае каждый ребенок учится давать, учиться делиться, понимает, что не только ему всё принадлежит».

Итак, моя жена снова забеременела, и у нас родился второй ребенок. Мы пришли к Старцу, он благословил его, но, несмотря на то, что мы несколько раз просили его сказать нам, что он думает, он молчал. Поскольку мы все же настаивали, он сказал только: «Эээ… Это Кефалонитис!». Этот наш ребенок закрыт в себе, интроверт. Старец видел душу уже с младенческого возраста.

После этого у жены было два выкидыша, и врач запретил ей работать, и сказал, что рожать она больше не сможет в любом случае. Мы расстроились и пришли к Старцу, который сказал ей:

— Это произошло у тебя не из-за физиологии, а от переживаний по поводу такого-то лица. Вы хотите еще ребенка?

— Да, конечно! Разве не в детях счастье?

— Ааа… ну ладно, тогда идите.

Он благословил нас, и мы ушли. Елена очень воодушевилась и пренебрегла всеми указаниями врача. Она собрала все маслины на участке, и вскоре забеременела. Эта третья беременность оказалась самой легкой из всех, и дочку мы назвали Порфирией в честь Старца. Она родилась уже после его кончины.

О воспитании

О воспитании детей Старец давал такие советы:

— «Мать никогда не должна обмывать маленького младенца, ласкать его, целовать или кормить на глазах у более старшего ребенка, потому что тот будет чувствовать будто его отвергают и начнет завидовать. Маленькие дети могут ничего не говорить, но все понимают, и такие вещи сильно травмируют их психику… Возьмите младенца в другую комнату, и там проявите свою любовь, незаметно для других».

— «Никогда злобно не смотри на жену, и вообще не ругайтесь при детях. Родители должны быть внимательны и доброжелательны к друг другу, чтобы тем самым помогать и детям. Если ребенок, например, протягивает ручку к розетке, а один из вас подбежит и отругает его, хлопая по руке. Тогда ребенок сразу побежит к другому родителю, но тот не должен его оправдывать, а спокойно объяснить, в чем он неправ. Сказать: «Мальчик мой, мы любим тебя. Но то, что ты хотел сделать, тебе бы сильно навредило! Так что мы поругали тебя для твоей же пользы». Нужно учить их с любовью, и если иногда нужно отшлепать, то делать это без гнева, при этом объяснить зачем мы это сделали. Обычно дед с бабушкой оправдывают своих внуков, но этим нисколько не помогают делу».

— «Дети, которые росли без нормальной семьи, потом будут иметь по жизни большие трудности. Развод — это великое зло! Большинство детей из разведенных семей страдают раздвоением личности, потому что постоянно внутри себя задаются вопросом: «Почему родители развелись? Кто виноват? Мать или Отец?». Но ответа найти не могут, а их личность раздваивается. Посмотрите на Андрея Папандреу[47], который с утра одно говорит, днем другое, а вечером третье. И, в конце концов, делает четвертое».

Действительно, в то время я посмотрел по телевизору интервью с премьер-министром, в котором он признавался, что развод родителей ему дорогого стоил.

Храм

Когда началась постройка монастыря, то я работал там бригадиром, а мой кум, Г., инженером. До 1986, пока я жил в Афинах, то приезжал регулярно, а после того как переехал в Астрос, приезжал в монастырь по пятницам, оставался ночевать, и уезжал в воскресенье.

Это было по-настоящему грандиозное строительство. Только на храм ушло 4000 кубов бетона. Купол был сделан в два раза меньше, чем такой же в Константинопольской Софии. В архитектуре были также использованы элементы величественного храма св. Нектария на Эгине. Центральный храм вмещает полторы тысячи человек, а также имеет четыре подземных помещения. Старец предпочел, чтобы двери и окна были сделаны из железа, а не из алюминия, или дерева. Кирпичи были изготовлены по указанию Старца из такой смеси, чтобы они подходили как для холодов зимы, так и для летней жары.

Старец не желал, чтобы во время службы алтарники проходили за св. престолом. Жертвенник в северной части алтаря соединялся с южной его частью полукруглым коридором, проходившим снаружи, так что священник мог служить ни на что не отвлекаясь.

Все строительство происходило под его чутким присмотром. Когда храм был возведен до уровня купола, Старец почил, и все работы на 40 дней были прекращены. …Старец, бывало, говорил народу: «Эх, да бегите же из этих Афин, приезжайте сюда, в Оропос!».

Работа

Мы переехали в Астрос, и 2–3 года я работал на заводе. Эта работа мне не нравилась, и однажды я спросил его, чем бы другим я мог заняться, а он ответил: «Во-первых, ты можешь строить дома и продавать их. Во-вторых, ты можешь продавать морковный сок. Женщины чтобы выглядеть красивыми тратят кучу денег на разные кремы, а если бы они выпивали стакан морковного сока в день, то лицо бы их очистилось. Морковный сок очищает кровь, он очень питательный, и если бы они пили его, то стали бы красивыми как куклы. А третья работа, которой бы ты мог заняться — это открыть пекарню. Так что — выбирай».

Вскоре мне попалась одна пекарня, которую продавали. Когда я позвонил Старцу, он сказал: «Сразу бери ее. Будем делать сухари![48]» Я купил пекарню, но сухари не стал делать, и вскоре он позвонил мне:

— Ну что, ты приготовился делать сухари?

— Нет, ничего не делал.

— Эх ты, архилентяй!

Затем он посоветовал мне, куда именно пойти и купить твердую пшеницу, и как в точности изготовить тесто, замешанное на гороховой опаре из муки крупного помола. Он ратовал за здоровую пищу, а в конце сказал мне: «Ты прости меня, Герасим, за то, что я так сказал (т. е. назвал меня архилентяем)… Сейчас надо ловить момент, потому что потом… настанут тяжелые времена!» Действительно, в то время мы хорошо зарабатывали на пекарне, а потом настал экономический кризис, и теперь нам едва хватает заплатить налоги и жить только самым необходимым.

Как-то я принес Старцу попробовать сухарь из другой пекарни: такие были тогда нарасхват, продавались лучше всего. Он понюхал его и выкинул, говоря: «Не боись, мы сделаем еще лучше, а на пакете напишем: «Полезно для желудка, и для толстой кишки. Способствует улучшению памяти детей и взрослых».

Некоторые посетители потом посмеивались надо мной, говоря: «Ну-ка, дай-ка нам тех сухарей, что полезны для мозгов!» А спустя годы я прочитал о результатах научных исследований насчет питательной ценности сухарей из муки цельного помола, замешанных на гороховой опаре, которые полностью подтверждали слова Старца. А также, помню, я читал подобное исследование Университета Янины, которое тоже было в точности согласно со Старцем.

Старец купил для монастыря такую же французскую мельницу, как у меня. Он был за биологическое производство. За натуральное разведение и обработку первичного сырья. Он говорил: «Молоть пшеницу в мельнице надо на малых оборотах, чтобы температура высоко не поднималась, иначе все питательные элементы будут сгорать. Жернова могут крутиться на больших оборотах, тем самым выдавая большое количество муки, но это будет «мертвая» пища».

Старец по благодати видел, у которого земледельца была тогда хорошая мука, и посылал меня туда за первичным сырьем. Когда я принес ему наши первые сухари, он обрадовался, и растроганный, много раз благословлял меня. Он легко мог приходить в восторг. Любил работу, созидание, кипучесть жизни, чтобы все делалось с радостью и огоньком.

Добродетели

1. Всех нас трогала его любовь. Однажды я позвонил ему и услышал как он грустно говорил: «Герасим, мне больно, больно, очень больно… но ничего, ты скажи, что у тебя там». Он согласился до конца выслушать мои дурацкие проблемы, ни разу не перебив, и сказав в конце: «Молюсь, молюсь!» — Ради нас он жертвовал собой.

Однажды в монастырь приехала группа молодых людей на мотоциклах, которые выглядели как хулиганы. Мы известили Старца, а он сказал: «Дайте им подняться ко мне наверх». Наверное, Старец «видел», что их души были открыты и искали добра.

2. Его молитва никогда не прекращалась. Старец не просто сочувствовал боли каждого человека, но молился за весь мир. В случае различных общественных бедствий, катастроф, он уединялся и предавался сугубой горячей молитве к Богу. Как, например, в 1974, во время нападения турок на Кипр, в 1981, когда случилось землетрясение в Коринфе и т. п.

Особенно запомнилось, как в 1984 г. около его каливы загорелся лес, всю территорию заполонило черным дымом. Старец помолился, и, несмотря на ясное небо, вскоре над пожарищем показались облака и начался дождь, который продолжался, пока огонь не погас.

Еще помню, как в начале нашего знакомства у меня была одна проблема, в которой я попросил помочь, и он дал мне такое наставление:

— Ну-ка, иди сюда, Герасим… Ты можешь говорить молитву — Господи, Иисусе Христе, помилуй мя?

— Старец, ее надо говорить много дней?

Старец широко раскрыл глаза, и я понял какую сказал глупость. Тогда я был совершенным невеждой в духовной жизни, и впервые слышал про умную молитву. Я-то хотел, чтобы моя проблема разрешилась без труда. Затем он сказал: «Сначала скажи — «Господи, Иисусе Христе»… потом подумай о своей проблеме, и продолжи: «помилуй мя!».

Я ушел и начал произносить в уме молитву, но без натуги из боязни забыть ее или остановиться. Когда я заснул, то молитва продолжала произноситься во сне, чего я не мог тогда объяснить. Я почувствовал себя очень приятно, но утром молитва прекратилась, а вскоре мне сообщили, что моя проблема разрешилась положительно. Потом я понял, что молитва, которую я произносил, радость, которую почувствовал, и разрешение проблемы — все это было подарком Старца!

3. Старец обладал рассуждением. Однажды мы обсуждали проект монастыря вместе с другими инженерами, а моя жена постоянно вмешивалась чтобы высказать свое мнение, и этим только мешала разговору. Тогда Старец очень спокойно спросил её: «Ты что изучала?». Таким изящным образом, не обидев ее, он помог ей увидеть свой эгоизм, которым она была охвачена в тот момент. Не надо было высказывать свое мнение и встревать в дела, которых не знаешь, тем более в присутствии специалистов.

Однажды я позвонил ему и сказал:

— Отче, мой сын попал в больницу! Врачи говорят — у него пневмония и…

— Ох уж эти врачи!… Мне стало ясно, что происходит, и я спросил:

— Куда мне его отвести? К детскому врачу?

— Да, туда его отведи…

Оказалось, что у него был простой вирус. Старец не осуждал врачей за их легкомыслие, несмотря на всю серьезность вопросов здоровья.

Однажды я сходил в соседний с моим домом монастырь и исповедался там одному духовнику, про которого слышал хорошие отзывы. А когда пришел к Старцу, то рассказал об этом:

— Отче, я сходил к такому-то, и сказал, что мы с женой употребляли противозачаточные средства, чтобы она не забеременела, а он наложил мне епитимию не причащаться шесть месяцев.

— Эээ… ну нельзя же так! Но раз он тебе так сказал, то надо исполнять — причастишься через шесть месяцев.

Он мог не соглашаться со столь строгим наказанием, но уважал решение духовника. Но это была моя ошибка: с тех пор как я познакомился со Старцем, и он нас хорошо узнал, мне не следовало ходить на исповедь к другим. Но по сути, это действительно великий грех — избегать деторождения.

4. Также Старец был осмотрительным и справедливым, уча и нас быть законопослушными. Один раз он сказал мне:

— Герасим, я желаю, чтобы стройка продвинулась, ведь я уже стар и скоро умру. Но хочу закончить это дело.

— Отче, давайте я пойду к врачу и скажу, что у меня прихватило спину. Тогда не пойду на завод, а приду сюда, поработаю дней десять.

— Нет, Герасим, так нельзя…

5. Старец был ко всему бесстрастен. Не гневался ни на похвалы, ни на клеветы. Молчал. Один раз кто-то от изумления назвал его святым, но он опустил голову, и ничего не сказал.

Печать

Как-то в 1982 г. мы сидели у Старца в келье поздно ночью — я с Еленой, мой кум, инженер, со своей женой, и Георгий А. Старец сидел на своей кровати, и мы обсуждали проект и постройку монастыря.

Вдруг, совершенно неожиданно, Старец сказал нечто, что нас поразило: «Придет время, когда вам всем дадут одну карту, а потом по телевизору вы услышите: “У Герасима украли карту, пошли в банк и сняли все его деньги!” Потом через некоторое время опять скажут: “Украли карту у такого-то, и сняли все деньги!” — и так будут повторять снова и снова. Всё, что они будут говорить — будет неправдой! А потом скажут: “Чтобы не было возможности украсть у вас карту, введите в себя ваш личный номер и все данные, то есть пропечатайтесь, и тогда никто уже не сможет вас обокрасть. Так проблемы будут решены”. Таковы их планы».

На некоторое время мы остолбенели. Все молчали. Я думал: «Что это такое Старец говорит? Какие-то невероятные вещи…». Также думали и другие, потому что в 1982 году невозможно было себе представить такую универсальную карту со всеми данными — паспорт, ИНН, банковский счет и т. д. Далее мы снова заговорили о монастырских делах.

Непослушание

1. Старец хотел, чтобы мы оказывали ему послушание не из эгоизма, а потому что он точно знал, что открывал нам волю божию. Послушание Старцу означало послушание Богу, и такой человек всегда от этого только выигрывал.

В первые годы нашего знакомства со Старцем у моего кума обнаружили прогрессирующий рак мозга. Константин был мужем моей сестры, и мы все переполошились. Я сразу поехал к Старцу:

— Отче, помолитесь за моего кума!

— Как его зовут?

— Константин.

— Хорошо… А ты иди, заготовь мне дров на зиму.

Через несколько дней я позвонил ему:

— Мы в Благовещенской больнице, Константина оперируют.

— Вижу. Врачи хорошо почистили его.

Действительно, в то самое время операция заканчивалась, и Старец по-благодати видел это. Через неделю я приехал к Старцу, и услышал, как он говорил моему другу: «Его кум помрет. Христос мог сотворить чудо, но…».

Когда я снова пришел, он сказал мне: «Христос может сотворить это чудо! Идите поисповедуйтесь и причаститесь». — Он имел в виду не только кума, но всех нас.

Константин вышел из больницы и чувствовал себя прекрасно! Операция имела большой успех. Несмотря на все мои увещевания, он не только не пришел с женой поблагодарить Старца, но даже не исполнил его совета. Они не проявили никакого интереса, и так никогда и не исповедались. Господь дал Константину десять месяцев отсрочки чтобы покаяться, а потом в том же месте мозга у него резко начал прогрессировать рак, и через месяц он умер, как и предвидел Старец. Бог знает наше будущее, но не определяет его.

2. Однажды к Старцу пришла одна моя знакомая, у которой был рак груди, и он сказал ей: «Забудь про это! Выкини совсем из головы. Проживешь остаток жизни с этой проблемой. Просто продолжай обычную жизнь, и ничего с этим не делай». Но она хотела полностью вылечиться, и поэтому стала бегать по врачам. В итоге, врачи убедили ее делать операцию. Она снова пришла к Старцу, и тот опять сказал:

— Не делай операцию.

— Отче, врачи сказали, что я вылечусь…

— Я тебя предупредил… А ты поступай как знаешь.

Старец не настаивал на своем совете, так как видел, что она уже решила поступить по-своему. Очень быстро после операции она умерла… Таков был результат непослушания Старцу.

3. Однажды Старца ожидало много народу, и когда он вышел, то сделал знак одному человеку, и позвал его: «Ты — давай, заходи, заходи.» Тот пошел позвать также и свою жену, чтобы зайти вместе, но тогда Старец сказал ему: «Уходи, уходи…» — Тот человек не послушался его первого слова, а значит, и далее, что бы ему ни было сказано, было бы напрасно. Ему было сказано — «ты — заходи», а не: «позови свою жену, и заходите».

4. В первое время, когда я возвращался от Старца домой, то с порога звал жену и говорил: «Елена, иди-ка я расскажу тебе, что мне сказал Старец!» Он «видел» это, и потом сказал мне: «Эх, — то, что я говорю тебе, не рассказывай никому, даже жене!». Но когда я приходил домой, то лукавый, а также моя привычка толкали меня рассказать. Также он говорил: «Герасим, я тебя прошу, не надо постоянно про меня везде болтать, потому что потом приходит лукавый, и искушает меня».

Эммануэла

Эммануэла была одной из самых верных духовных чад Старца. Она жила в джипе недалеко от каливы Старца. Была молчалива, благочестива, скромна, и отличалась самоотречением.

Калива Старца была построена кое как, и зимой ледяной холод проникал внутрь через швы между камнями. Наверное, Эммануэла хотела подражать Старцу, которого так любила, и однажды зимним утром я увидел, как она спала в машине с открытым окном. Когда я приезжал в Афины, она заезжала за мной на автобусную станцию и привозила меня. Однажды по дороге она рассказала мне два случая.

1. Однажды ее брат слег от цирроза печени, из пищевода у него случалось кровотечение. Когда спросили Старца, то он сказал: «Ни в коем случае не позволяйте врачам делать ему операцию. Это излечивается переливанием крови. Только кровь пусть заменят…»

Однако же врачи уговорили других родственников, и через несколько дней утром положили его на операцию, во время которой он и скончался. Старец был «извещен» об этом без звонка, и тем утром позвал Эммануэлу, которая ничего не знала, и сказал: «Давай, детка, помолимся за новопреставленного». Когда на заупокойной литии Старец произнес: «упокой, Господи, душу усопшего раба такого-то…» — Эммануэла сразу спросила:

— Кто это? Так и брата моего зовут.

— Да, детка, это твой брат. Его оперировали, и только что он умер…

2. Когда настало время умирать ее матери, то Старец снова позвал ее и сказал: «Иди домой, потому что твоя мать должна «отойти», и она ждет тебя. Иди прямо сейчас, ступай, она ждет тебя».

Эммануэла, которая всегда была послушна, сразу поехала в родительский дом. Когда она поднималась по лестнице, то услышала, как мать звала: Эммануэла! Эммануэла! И как только она вошла и обняла любимую мать в последний раз, та через несколько секунд скончалась у нее на руках…

Впоследствии Эмманаэла стала монахиней с именем Кассиана. Она умерла достаточно молодой от затвердения костного мозга.

Владыка Прокопий

Как-то раз, в 1980 г. я пришел к Старцу, он сидел на кровати, и поскольку я был родом из Кефалинии, спросил меня:

— Ну-ка, подойди сюда, сядь поближе к кровати и скажи мне… — что ты думаешь на счет того, что говорят про Прокопия?[49]

— Я?! Откуда мне знать…

— Да ладно тебе, говори, — что ты думаешь?

— Я знаю только, что весь народ в Кефалинии кричит, чтобы он уходил, так как он отделял куски от мощей св. Герасима и продавал их…

— Этот митрополит, Герасим, — чист! Ты понял? Все это провернули те подхалимы, которые вертелись вокруг него, потому что хотели его убрать. Они сотворили великое зло Церкви. Он никак не замешан в том, в чем его обвиняли. А св. Герасим — мой друг, чтоб ты знал. Он часто приходит ко мне, и мы беседуем[50].

Я остолбенел, так как повсеместно сложилось мнение, в основном из телепередач, что покойный иерарх был виновен. Владыка Прокопий приходил когда-то в монастырь, и это он постригал в монахини матушку Порфирию.

Одна игуменья, которая близко знала блаженного Иерарха, сказала мне, что он поведал ей о таком важном случае: один кефалинийский политик, будучи в то время министром, активно участвовал в этой клеветнической кампании, и когда спустя годы, ему настало время умирать, то его душа мучилась и много дней не могла выйти из тела. Очевидно, что он осознал тяжесть своего греха, раскаялся и просил, чтобы привезли владыку. Он попросил у него прощение, а епископ прочитал над ним разрешительную молитву. Потом, не успел он спуститься с лестницы, как душа политика покинула его. Все это было совершено в тайне, чтобы избежать разгласки этого события.

Чудеса

1. Помню, как однажды у меня в руках был план нижнего этажа монастыря, а Старец, будучи совершенно слепым, задавал мне вопросы и делал замечания, словно бы видел его перед собой. Нечто подобное произошло и в другой раз, когда мы были у него в келье с одним инженером, а Старец не глядя сказал ему: «математический расчет в той бумаге, которую ты держишь — не верен». Инженер проверил этот сложный математический расчет и через несколько дней признал, что он действительно был ошибочен. Старец «видел» всегда, независимо от физического зрения.

2. Один раз, когда я зашел в келью, и даже не успел еще подойти под благословение, Старец сказал: «Лекарство, которое врач прописал твоему сыну, разрушает естественную среду кишечника. Не давайте ему это… Сходите к такому-то врачу», и дал мне номер телефона. Позже я изучил этот вопрос, расспросив некоторых детских врачей, которые подтвердили сказанное Старцем. Это лекарство вызывало серьезнейшее осложнение, о котором поначалу либо не знали, либо скрывали.

3. Однажды я стоял со Старцем во дворе монастыря, и по ходу разговора он заметил: «Видишь вон того, он идет сюда? У него очень серьезная проблема, так что отойди пока в сторонку, я поговорю с ним». Я издалека с любопытством наблюдал за ними. Этот человек пришел весь мрачный, но вскоре лицо его засияло, и он ушел, прыгая от радости. Старец имел такое просвещение, что за несколько минут разрешил его проблему. Тот был так рад, что уходя, высказал это и мне, прощаясь со мной.

4. Старец имел великие дары, которые срабатывали незамедлительно. Чего только он не видел! Помню, как приходили люди и спрашивали о своих пропавших родственниках: Старец видел, живы они, или умерли, где находились, и что делали в данный момент. Если умерли, то видел, спаслись они, или нет. Но по разным причинам он открывал правду не во всех таких случаях.

У одной женщины пропал сын, она несколько месяцев безуспешно пыталась найти его. Совсем уже отчаявшись, она узнала про Старца и пришла к нему:

— Мой сын пропал…

— Как его зовут?

— Костя.

— Сейчас уходи, я устал… Приходи в другой раз.

Потом он сказал мне, что «видел» Константина, — он умер. Но он видел и чересчур чувствительную душу бедной матери, которая не выдержала бы такой страшной правды. Она не просто бы разрыдалась, но с ней случился бы разрыв сердца, поэтому Старец не стал говорить ей правду.

5. Однажды мы сидели у него в келье, зазвонил телефон. Старец сказал: «позвоните снова через полчаса», и положил трубку. Потом он повернулся к нам и сказал: «Эта женщина ревнует своего мужа и ворчит. Когда муж возвращается с работы, то не может ее слушать, уходит отдохнуть в кафе, забыться, а она думает, что он ей изменяет, идет к любовнице, и таким образом, бедная, только мучает себя… У них только один ребенок. Я скажу ей сделать еще одного, чтобы она была занята его воспитанием, а не изводила себя этими мыслями».

6. В другой раз я был у него в келье, и он сказал Георгию: «ну-ка, принеси энциклопедию, прочитаем про соловья». Георгий вышел, и в ту же секунду прилетел один соловей, сел за окном и начал петь. Старцу очень нравились соловьи, их пение его всегда очень трогало. Он желал также бескорыстно как они славить Бога, благодарить от всей души Создателя мира.

7. Однажды нас была целая группа, и Старец рассказал нам следующую притчу. Особенно она запомнилась моей жене, так как это ей очень помогло. Он сказал: «Один человек шел по дороге, к нему приблизился некто, и начал ругать его без всякой на то причины. Если он гордый, то сразу ответит: «Что ты сказал?! Ты кто такой, чтоб так со мной разговаривать?», — и тот-час ни с того, ни с сего разгорается ссора. Но если в нем нет эгоизма, если он смиренный человек, то он ничуть не оскорбится, и спокойно, по-хорошему ответит ему: «Мил человек, зачем ты ругаешься? Я что-то сделал тебе, и даже не заметил?» И таким образом зло отступит.

8. Еще раз, когда мы в достаточно большой компании сидели у Старца в келье и разговаривали, он вдруг включил радио. В этот момент там одна мать навзрыд говорила о своей дочери, которая связалась с гуру. Старец скоро выключил приемник, и сказал нам: «Эта мать предоставляла дочери вся благая. Чего бы та ни пожелала, она сразу угождала ей, так что у нее были все возможные удобства. Теперь она всем этим пресытилась, и ходит к гуру. Через несколько дней она уйдет из дома жить к ним, надеясь заполнить там пустоту своей души. Все эти блага не принесли ей радости, и она думает, что там она обретет счастье. Однако из-за своего эгоизма она скоро с ними рассорится, и разочарованная вернется домой… Какое там счастье найдешь у гуру? Какое это счастье?..».

Я знал эту семью, так как мы были из одних мест. Они жили богато, поэтому эту историю начали везде обсуждать. Даже сделали репортаж в СМИ — о том, как дочь богатых родителей сбилась с истинного пути. В конце концов, все произошло так, как предсказал Старец.

9. Питался Старец очень скудно, а в последние годы мы перемалывали еду в миксере и делали пюре, из-за его желудочных кровотечений. Во время еды он никогда не пил воду. Пил или за полчаса до еды, или через полтора часа после, потому что, как он говорил, вода замедляет процесс пищеварения, так как разбавляет желудочные соки и тем самым отягощает работу желудка.

Изречения

1. Однажды я сидел у Старца с группой молодых людей, которые задавали ему наивные вопросы про антихриста. Один говорил, что антихрист — это Михаил Горбачев, другой, что Рональд Рейган и т. п. Старец сказал им: «Эх, не занимайтесь вы этой темой. Ищите и говорите только о Христе!»

2. Однажды он сказал мне: «Из существующих политических режимов самый справедливый — это коммунизм, но только с Богом! Без Бога — всё ничто!».

Коммунистический режим был бы наиболее справедлив, так как средства производства и материальные блага были бы общими для всех. Не было бы бедных и богатых, не было бы социальных слоев, но все были бы равны. Но к сожалению, коммунизм оказался яростным врагом христианства.

3. В другой раз он сказал: «Этим миром управляют 4–5 семей. А наша планета настолько богата, что если бы это богатство было распределено правильно, то все люди, — абсолютно все люди, ели бы из серебряной посуды. Всё богатство земли держат в своих руках эти 4–5 семей».

Особенно в последнее время, в нашу безбожную эпоху это разделение как никогда обострилось. С одной стороны, кучка богачей, которые даже не представляют величину своего несметного богатства, а с другой — миллионы бедных людей, угнетенных и голодных, у которых нет работы, чтобы заработать даже на кусок хлеба.

4. Однажды я решил взять кредит в банке, и когда пришел к Старцу, то он, хотя я об этом ничего не говорил, сказал: «Никогда не берите кредит в банке. Как-нибудь выкручивайтесь сами. Никогда кредит! Лучше по кирпичику стройте ваш дом, потому что банки — это ростовщики».

Впоследствии число банковских кредиторов резко увеличилось, и многие в итоге обанкротились. Банковская система и кредитование является лишь средством громадной наживы.

5. Как-то раз он сказал: «Герасим, знаешь какое время лучше всего для молитвы? — Четыре-пять часов утра, так как в эти часы душа особенно чувствительна и легко принимает весть».

6. Во время нашего свадебного путешествия в Италию мы с женой захотели привезти Старцу какой-нибудь подарок. Мы посетили разные музеи Флоренции, и там купили несколько альбомов, которые и привезли ему. Особенное впечатление на нас произвела скульптура пророка Давида, когда он мечет пращу в Голиафа. Это один из всемирно известных шедевров Ренессанса, высотой пять метров. Я спросил Старца:

— Как этот Михаил Ангел, да и другие великие скульпторы и художники творили такие шедевры?

— Герасим… они с великой любовью приступали к своему делу, и были полностью погружены в то, что делали.

А Старец своей любовью к Богу совершал великие дела на века!

Слово памяти

Моя душа прилепилась к этому человеку. Помню, как однажды я ушел от Старца и в течение 15 дней жил как будто в другом мире, на другой планете. Со мной происходило нечто новое и неописуемое. Хотя я жил и работал посреди людей, душа моя пребывала в другом месте, меня не заботили ни деньги, ни блага, ничего вообще… Я был словно в раю, любил всех людей, и ощущал как меня переполняет безграничный внутренний мир. Это был подарок от Старца!

В другой раз я вернулся из конторы одного инженера, куда меня посылал Старец. Был уже поздний вечер, и я собирался зайти к нему, чтобы взять благословение и пойти спать. Я едва зашел в келью. Там был необычный полусвет и царил некий мир… Старец лежал и, наверное, спал. Происходило нечто божественное… Я почувствовал такое счастье, которое не описать словами. Потом Георгий сказал мне: «Это было присутствие Божие и молитва Старца! Больше тут нечего сказать…».

Когда Старец был жив, я не вполне понимал, какую безграничную любовь он проявлял ко мне. Только после его смерти я начал осознавать все события из жизни с ним, и от этих воспоминания прихожу в великое умиление.

Я открывал ему все тайны, так как чувствовал рядом с ним уверенность, крепость и спокойствие. Он знал, как мягко освободить человека, изгнать из него всякий страх, всякий комплекс, застенчивость, поэтому ты мог безболезненно открывать ему душу. Я был нервным и беспокойным, а он помогал мне, утешал, придавал мужества и надежду на будущее. Я внимал каждому движению на его лице, чтобы понять, что он думает, что хочет…

С тех пор как я стал оказывать ему более правильное и сознательное послушание, я начал в большей степени замечать, как изменилось мое душевное состояние. Старец изменил всю мою жизнь, так как поначалу преобразил меня самого. Я полюбил молитву и все больше погружался в духовные смыслы, хотя раньше я читал подобные книги без особого увлечения. Я обращаюсь к нему, и чувствую, что он все слышит.

Для моей семьи знакомство со Старцем было великим благословением. Это ни с чем не сравнить, никак не выразить… Когда мою жену одолевали помыслы или разные беспокойства, мы приходили к нему, и все исчезало, и мы радостные возвращались. Приходили утомленные душой и телом, а обратно как будто летели.

Его омывала божественная благодать

Я познакомилась с блаженной памяти Архиеп. Афинским и всея Эллады, Серафимом Тика в 1978 г., и в течение двадцати лет, вплоть до его кончины, посещала его в кабинете Архиепископии, или дома в р-не Психико. Я сразу увидела в нем великую любовь к церкви и отечеству. Каждый раз мы обсуждали разные духовные темы, но также и современные вопросы, потому что для многих Владыка стал предметом нападок и поношений. Это усугублялось его непосредственностью и прямотой. Это был искренний, простой и честный человек. Он всегда выражал свое мнение без страха и без лицемерной дипломатии, был смел и деятелен.

Однажды в 1988 г. я пришла к нему домой, и поскольку я знала старца Порфирия, то предложила ему:

— Владыко, здесь недалеко от нас, в Милеси, есть один Старец, о. Порфирий, человек святой и чрезвычайно одаренный благодатью. К нему приезжают со всех уголков земли, чтобы увидеть его, взять благословение, получить совет и помощь во многих вопросах. Конечно же, и за исцелением! Хотите, я привезу его сюда, и Вы его благословите?

— Ну, милая моя, ты только посмотри на мой график (настольный календарь) — всё занято! По утрам мне надо быть в Архиепископии, вечером тоже все забито…

Я все-таки настояла, и в итоге мы нашли некое окно в следующую среду, пометив в календаре: «17 часов, о. Порфирий».

В 11 вечера я позвонила Старцу Порфирию:

— Отче, не знаю, правильно это или нет, поскольку я прежде не поговорила с Вами, но вечером я была у Владыки и попросила его принять Вас, и он сказал, что в следующую среду мы можем прийти в 17 часов к нему домой. Может не надо было это говорить?

И Старец, который всё видел, который только подумав о человеке, уже видел, где он находится, что делает и т. п. — ответил:

— Послушай меня. Я уже три месяца не встаю с кровати, потому что очень болен. А тут глава церкви хочет меня принять, и я не пойду? — Пойду, и пусть лучше умру по дороге! Не будем это откладывать. Так что будь здесь пораньше, с машиной, чтобы в пять часов нам быть у него дома.

Так и случилось. Когда я приехала в Милеси, то поскольку в ту среду случился самый холодный день зимы, монашки укутали Старца в одеяло, пока он шел к машине. Старец попросил также включить в машине отопление, чтобы не дышать холодным воздухом, и мы отправились; машину вела одна знакомая Старца.

Когда мы подъехали к станции Кифисии и было уже недалеко до дома Владыки, он сказал мне: «Поскольку у меня сердце, мне нельзя вдыхать холодный воздух. Я не должен выходить из машины. Ты иди сама и скажи ему так: «Старец передает тысячу извинений, но должно произойти нечто небывалое. Поскольку у него проблема с сердцем, он просит Вас подойти к машине и благословить его, потому что ему нельзя дышать холодным воздухом». — Так скажи ему».

Я, конечно, не могла представить себе такого оборота, но поборов себя, пошла. Я позвонила, и дверь открыл сам Архиепископ. Увидев меня одну, он спросил: «А где Старец?» Когда я сказала ему, в чем дело, он начал кричать:

— Что ты наделала! Я тебя люблю и уважаю, но у тебя совсем что-ли нет ума? Ты притащила старого и больного человека только ради того, чтобы я его увидел?

Когда же я ему пересказала все, что мне до этого говорил Старец, то есть как он сказал — «Глава церкви хочет меня принять, а я не пойду? — Пойду, и пусть лучше умру по дороге! Не будем это откладывать», то заметила, как он изумился и был тронут. У него была чувствительная душа. Он, наверное, подумал: «Все меня только поносят, осуждают… а этот Старец так почтил меня!?» Я тоже растрогалась, глядя на его реакцию.

Потом он сказал своему водителю: «Георгий, принеси мою рясу!», и пошел на улицу к машине, чтобы поприветствовать Старца. Тот предложил ему сесть внутрь: «Садитесь, Владыко, поговорим!». Он сел на место водителя, и они в течение долгого времени беседовали, а мы с водителем ждали снаружи. По окончании оба они были растроганы чуть ли не до слез, и после того как попрощались, Владыка позвал меня и сказал: «Послушай… В следующий раз не надо привозить его сюда, мы сами поедем к нему».

На обратном пути в обитель Старец не сказал нам ни слова, но и мы ничего не спрашивали. Было такое таинственное молчание… Поздно вечером Старец позвонил мне домой: «Слушай, что я тебе скажу… — Эту встречу не ты затеяла, но сам Божественный Промысл, ради блага Церкви! И во время нашего разговора я сильно ощутил божественную благодать, которая омывала нас, а из моего тела вышло столько воды, что намокла вся одежда, и ноги в ботинках стали хлюпать! А сейчас я чувствую, что сам выздоровел! Поэтому я не разговаривал с вами по дороге, так как я дрожал от холода, ведь вся моя одежда была мокрой… Завтра позвони ему, и поблагодари от меня».

Владыка также был растроган, когда я передала ему слова Старца, и с чувством сказал: «Я не мог себе представить такую благодать и благословение, которые имеет Старец, такие дары!»

Ради пользы Церкви

С тех пор Старец звонил мне, когда чудесным образом как в зеркале «видел» очами души разные проблемы у Владыки, — то есть козни и ловушки разных людей, которые не просто не почитали или не хотели его видеть, но ополчались на него. По телефону он никогда не упоминал Владыку, не называл его имени, ни титула. Был крайне осторожен в словах. Он просто говорил: «Приходи, нужно увидеться», и когда я приходила говорил: «Скажешь ему то-то и то-то, — не изменяя ни одного слова!». Это производило впечатление, так он «видел» все эти козни и подставы, которые подстраивали враги Архиепископа. Со своей стороны, чувствуя всю ответственность, я в его присутствии делала запись, причем зашифровывая ее, прочитывала Старцу, и он перекрещивал меня со словами: «Ну все, ступай, счастливого пути!»

Я уходила и затем звонила Владыке, говоря: «Мне необходимо с Вами встретиться». Он сразу же принимал меня, дома или в своем офисе в Архиепископии. Когда я прочитывала записку, он приходил в изумление, так как его врагами оказывались люди из близкого окружения, которых он считал друзьями. Такое происходило неоднократно, за время, когда я выступала в роли связного между ними.

Помню, как в некоторых тупиковых ситуациях, он трижды посылал своего водителя за Старцем, и тогда они более подробно обсуждали различные острые церковные темы. Старец, будучи просвещенным от Бога, давал совет и точное указание, что и как делать. А затем водитель отвозил Старца обратно в обитель.

Также сам Владыка, по крайней мере два раза, приезжал к Старцу[54], соблюдая все меры предосторожности. Он приезжал ночью на простой машине. Когда ему довелось посетить новостроящийся храм Преображения Господня, он с восхищением потом сказал: «Я слышал, что строится большая обитель, с большим храмом, но никак не ожидал, что он такой огромный!». А Старцу Порфирию он сказал: «Продолжайте в том же духе… Мое благословение с вами».

Эта связь и общение со Старцем было великим утешением и отдохновением для Владыки. Оно привнесло в его душу глубокий мир, тишину и уверенность, что его дело согласно с волей Божией и полезно для Церкви. И поэтому он не придавал значения разнообразным пре вратным сплетням.

Те же, кто пытались «подточить» трон Архиепископа, недоумевали — как ему удавалось так ловко избегать всех опасностей и ловушек, которые ему расставляли, тем более если учитывать его преклонный возраст и постоянные серьезнейшие проблемы со здоровьем. В те годы все его действия были всецело успешны, так как имели тайную печать Старца, а значит и самого Бога.

И за его здравие

Однажды вечером, часов около девяти, мне позвонил Старец и с тревогой спросил:

— Как там Владыка?

— Отче, я не звоню ему постоянно. Не слышала ничего такого.

— Позвони ему сейчас же и скажи: «Старец Порфирий спрашивает, как Вы, и ждет ответа».

Я позвонила Владыке и сказала:

— Владыко, не спрашивайте с меня за этот звонок, потому что только что мне позвонил Старец и спрашивал, как Вы себя чувствуете. Я сказал ему, что должно быть все в порядке, но я не знаю. А он строго велел позвонить Вам, и ждет ответа».

— Да что ты говоришь! Я только что вошел в свою комнату, и даже не успел снять рясу!

Вернулся от глазного врача, после небольшой операции на глаз, и порешил никому об этом не говорить! Скажи, что я чрезвычайно благодарю его. По его молитвам всё прошло хорошо.

Когда я передала это Старцу, он с облегчением вздохнул: «Слава Богу!». Старец любил его, и особенно заботился и молился о нем.

«Господь с тобою!»

Никогда не могло случиться так, чтобы Старец не застал меня по телефону, потому что он в любой момент видел, где я нахожусь, и звонил соответственно. Последний раз, когда я выступила в роли связной между ними, Старец позвонил мне в мой офис в 4 часа вечера и сказал:

«Необходимо встретиться. Ты нужна мне для В. Жду!»

Когда я пришла, он сказал:

— Если во время разговора кто-нибудь зайдет в келью, то сменим тему. Чтоб ни одного слова не выдать!

Он передал мне свое сообщение, и поскольку был слеп, то я сказала:

— Все в порядке, я все записала.

— Прочти, чтобы я был уверен, что ты ни слова не поменяла.

Затем, он, успокоившись что все правильно, перекрестил меня, и благословил: «Ну, ступай, счастливого пути!».

В тот же вечер я позвонила Владыке и попросила о встрече. На другой день, в 10 утра я пришла к нему в кабинет и прочитала послание. На какое-то время он был ошеломлен, но потом пришел в умиление, и попросил тут же позвонить Старцу. Он говорил ему:

— Старец, я может быть самый грешный человек в мире, но болею за Церковь! За церковный корабль умираю, не хочу, чтобы его разбило о подводные камни… И благодарю тебя чрезвычайно за твою помощь и поддержку!

Во время разговора он протянул трубку ко мне, чтобы я слышала, что отвечает Старец. Тот воодушевлял его, говоря:

— Давай, Серафим! Держись крепко, Серафим, и не бойся! Господь с тобою! Все будет хорошо. Держись крепко, Серафим…

Я передала трубку, и они еще немного поговорили. Это был их последний разговор.

В этом разговоре Старец оставил ему свои последние предписания и наставления, так как затем он уехал на Св. Гору. Он уезжал зная, что уходит навсегда, на страну далече, в тихую гавань, в океан благодати божией, для вечного упокоения.

После кончины

Через некоторое время после кончины Старца, мне позвонил один знакомый епископ, и сказал, что день назад он вместе с другими архиереями посетил Владыку, и тот открыл им следующее: «Не удивляйтесь, что я не ухожу на покой. Трон меня не волнует, но для Церкви не выгодно, чтобы я уходил сейчас. Всё что я делаю, — делаю в точности как заповедовал мне один святой и благодатный Старец, отец Порфирий! Вы не можете себе представить, насколько ясно он видел все что происходит. Он богодухновенный. Я не знал о нем, но Сотирия Нуси настояла, и я согласился, чтоб он ко мне приехал. Разве мог я вообразить, что существует такой человек! Всё, как он сказал, так я и делаю. И сейчас… — это полезно для Церкви. Меня не волнует, что вы говорите, и что там пишут. Об этом будет судить Бог!»

Православный «Отец»

Владыка был уже стар и болен. Печать тяжелой болезни давала о себе знать, и внешне он выглядел совершенно разбитым. Но в отношении духа, образа мыслей и выносимых решений он был здоров в высшей степени. Это был истинный православный и горячий патриот, настоящий отец, отвечающий за свое дело и за свою паству.

В тот период многие соблазнялись и осуждали Архиепископа, потому что будучи в таком ужасном состоянии здоровья (ему делали даже переливания крови), он не уходил. Другие осуждали за его непреклонную позицию по некоторым церковным вопросам. Многие несправедливо на него клеветали, даже из высших священных лиц. Они не знали, что он получал «божественные вести» и указания от Бога через Его святого, — простого старца Порфирия, и что он в точности выполнял их.

Владыка был против прокатолического[55] и экуменического духа. Он до крайности любил монашество и священство. Это был истинный «Отец» Православной Церкви.

В одном из интервью он сказал: «Я такой как есть. Не имею другой личины. Я ненавижу ложь. Не боюсь ни потерять трон, ни умереть… Боюсь только Бога!»

Благодаря советам и поддержке Старца Порфирия он в течение долгого времени занимал архиерейскую кафедру в Афинах. Покойный Иоанн Хаджифотис, официальный представитель архиеп. Серафима по связям с общественностью, как-то поведал о таком пророчестве: «О. Порфирий сказал мне, что Владыка умрет на троне — (т. е.) до конца жизни будет оставаться Архиепископом». Так и случилось.