Прерванная игра

Глава 1

В тысяча восемьсот семьдесят шестом году те, кто просвещался, читая газеты, среди прочих обсуждали и такую тему, как присвоение королеве Виктории титула императрицы Индии, а это, по их мнению, означало, что королева заручилась поддержкой индийских принцев и африканских вождей. Однако обычных мужчин и женщин в таких городах, как Саут-Шилдс, интересовали другие события, происходившие ближе к их дому, гораздо ближе.

Море, кормившее основную часть населения, несло в себе также опустошения и катастрофы. В ту ужасную декабрьскую ночь прошлого года потерпели крушение три судна, однако море, не удовлетворившись этим, на следующий день разрушило и поглотило еще два судна. И все это на глазах перепуганных горожан, которые лишь беспомощно наблюдали за этим. Несмотря на героические усилия спасателей, очень многие погибли.

Подобные трагедии имели свойство сплачивать горожан, по крайней мере на время. Богатые и бедные оставались едины в своем горе, пока бедные снова не вспоминали о своем месте, уготованном им Богом, и не начинали протестовать против своей убогой доли. А как они могли протестовать? С помощью обществ, называвших себя профсоюзами.

С тех пор как был организован первый национальный профсоюз машиностроителей, в каждом городе по всей стране квалифицированные рабочие стали создавать профсоюзы. Это жутко пугало средний класс, считавший профсоюзы сетью тайных обществ, целью которых было устрашение честных граждан, конфискация их собственности, организация волнений и погромов, а через все это — всеобщая революция, если только им удастся одержать верх.

Графство Дарем изобиловало такими людьми. Они агитировали в шахтах, на сталеплавильных заводах, верфях, фабриках. Ходили слухи, что они пытались вовлекать в свои организации молодых женщин, и не только простых, но и образованных, владевших собственностью.

Одной из таких женщин в Саут-Шилдсе, которых подозревали в этом, была Шарлотта Кин. Ее не обвиняли открыто в поддержке профсоюзов, ведь это казалось тогда смешным, поскольку она владела не только акциями нескольких крупных концернов, но и рядом мелких предприятий. Нет, ее не обвиняли в том, что она симпатизирует людям, которые со временем могли заставить ее разрушить свой бизнес, однако говорили, что она сует свой нос слишком во многие городские культурные мероприятия, занимается такими делами, которыми пристало заниматься главным образом джентльменам, например открытие несколько лет назад публичной библиотеки.

Огромная библиотека могла похвастаться своим фондом, состоявшим из восьми тысяч двухсот книг, только благодаря щедрым пожертвованиям со стороны мужчин, таких, как Стивенсоны, мистер Уильямсон и мистер Мур. Более того, библиотека возникла на базе Института механики и рабочего клуба, они являлись ее соучредителями.

А кто создал эти образовательные учреждения? Мужчины, городские джентльмены, а не женщины и даже не леди. Усилия джентльменов, отцов города, сделали Институт и рабочий клуб настолько популярными, что в тысяча восемьсот шестьдесят пятом году они задумались над созданием нового учреждения, достаточно большого, чтобы вместить не только читальный зал периодики и библиотеку, но и две учебных аудитории, зал заседаний и курительную комнату, а кроме этого, еще и бильярдную, комнату для игры в шахматы и в шашки, а во дворе большой участок для метания колец в цель.

Конечно, такие прогрессивные мужчины, и только мужчины, пользовались уважением. Но вот теперь появились люди, такие, как Шарлотта Кин, которые на заседаниях различных комиссий стали требовать того, чтобы библиотека работала семь дней в неделю. Вы когда-нибудь слышали подобное предложение, оскорбляющее воскресенье? В городе стали цитировать слова Шарлотты Кин: «Если винные лавки работают по воскресеньям, то почему не может работать библиотека?»

Теперь к вопросу об образовании. Шарлотта требовала отменить плату за обучение в школе, чтобы дети из бедных семей имели возможность продолжать учебу в старших классах, если они доказали свои способности.

Некоторые отцы города, которых забавляло подобное рвение мисс Кин, говорили, что по крайней мере ее можно уважать за мужской склад ума. Однако большинство видели в ней потенциальную опасность для своего влияния как в делах города, так и в бизнесе. Чтобы развести огонь, требуются лучины, а мисс Кин могла сыграть роль спичек. Взять хотя бы то, как она ярко одевалась, разъезжая по всему графству с этим выскочкой, сборщиком квартплаты. Она не только сделала его своим управляющим, но и повсюду таскала с собой в качестве эскорта, заработав при этом репутацию, которой отнюдь нельзя было гордиться. Будь жив ее отец, подобного бы никогда не произошло. Он совершил ошибку, позволив ей заниматься делами, поскольку она превратилась в так называемую «деловую женщину». И надо сказать, что преуспела на этом поприще. Однако мужчинам не нравились выдающиеся женщины. Это был мужской город, город моряков. Женщины в нем знали свое место, их уважали за то, что они умели содержать в порядке дом. Поэтому отцам города не нужны были выдающиеся женщины, по крайней мере такие, которые пытались соперничать с ними в делах.

Управляющий мисс Кин тоже имел свои соображения относительно хозяйки и образа ее жизни. И все же он признавал вполне искренне, что она выдающаяся женщина. Странная по-своему, но тем не менее выдающаяся.

Прошел год со времени известия о смерти Джейни. Старая поговорка о том, что время лучший доктор, снова подтвердилась, поскольку в последние месяцы Рори оправился от горя и отчаяния и жил теперь обычной, хотя и непривычной для себя жизнью.

Хотя Джейни по-прежнему оставалась в его сердце и в памяти, боль утраты поутихла. Теперь по ночам, когда он тосковал по ней, Рори не ощущал агонии во всем теле, не испытывал жгучего желания, чтобы она сейчас оказалась рядом.

Облегчению его страданий поспособствовали два обстоятельства: первое — Джимми и верфь, и второе — или его следовало поставить на первое место? — Шарлотта Кин.

Когда шесть месяцев назад он занял должность управляющего, она повысила ему жалованье до трех фунтов в неделю. Это было просто невероятно. Никогда в своей жизни Рори даже не мечтал о том, что сможет зарабатывать три фунта в неделю. Выиграть столько и даже в десять раз больше в карты — это да, о таком он мечтал. Но чтобы зарабатывать… А действительно ли он зарабатывал эти деньги? Стоила ли его работа трех фунтов в неделю? Утром он приходил в городской офис, около десяти часов являлся домой к Шарлотте, и они садились в кабинете за стол напротив друг друга.

— Что вы мне посоветуете в этом случае, мистер Коннор?

В первый раз, когда хозяйка задала ему такой вопрос и протянула письмо, Рори, хлопая глазами, уставился на нее, прежде чем прочитал письмо. Оно было от адвоката, который сообщал, что новая химическая компания собирается продавать свои акции, и предлагал подумать об их покупке.

Совершенно растерявшись, Рори снова уставился на хозяйку, он понимал, что сейчас от его ответа зависит судьба крупной сделки.

— Я не могу вам ничего посоветовать, потому что ничего не знаю о таких делах, — промолвил он, но тут же добавил: — Пока не знаю.

— Значит, вам надо учиться… Вы ведь хотите этого, мистер Коннор?

— Да-да, конечно же хочу.

— Что ж, решено. — Шарлотта улыбнулась и позвонила в колокольчик, а когда в кабинете появилась Джесси, приказала: — Принеси нам поесть.

Вот так Рори и проводил все дни, за исключением тех, когда ездил в Хексем, Гейтсхед или Уоллсенд проверять работу тамошних предприятий. И вот два месяца назад все изменилось, поскольку Шарлотта стала ездить вместе с ним.

Путешествуя поездом, они сидели рядышком в купе первого класса. Рори помогал хозяйке забираться на подножку и спускаться с нее, открывал перед ней двери, выполнял ее указания. Однако Рори отказывался оставаться на ужин, когда приносил вечерами деньги или когда они возвращались вечером из своих инспекционных поездок. Хозяйке он поведал правдивую причину своего отказа: брат один дома, он ждет его.

Когда он впервые изложил эту причину, Шарлотта покосилась на него и спросила:

— А сколько лет вашему брату?

— Скоро двадцать.

— Двадцать! И вечерами ему требуется ваша защита?

— Да, требуется, — решительно заявил Рори. — Буквально на прошлой неделе разломали на куски лодку, которую он начал строить. А что будет дальше? Могут напасть и на него.

— Вот как? — В голосе Шарлотты прозвучал неподдельный интерес. — А вы заявили в полицию?

— Нет.

— Но подозреваете, кто мог это сделать и почему?

— Да, я знаю, кто это сделал и почему. Есть тут на реке одна семейка, которая контролирует перевозки, трое братьев Питти…

— А-а, Питти. — Шарлота кивнула.

— Вы слышали о них?

— Да-да, мне приходилось раньше слышать эту фамилию. И об их деятельности я наслышана.

— Тогда вы имеете представление о том, кто они такие.

— Да, имею. И мне понятна причина, по которой вам лучше вечерами находиться рядом с братом. Но будьте осторожны. То, что они сделали однажды, они могут сделать и снова.

Голова Рори дернулась.

— Что вы имеете в виду?

— Они могут сломать еще одну лодку.

— Ох, да-да, они могут.

И Рори оставался по вечерам дома, включая воскресенья. Так продолжалось до недавнего времени, когда, снова поддавшись искушению, он взял в руки карты. Но не на набережной и не в городе, а в окрестностях Болдона.

По странному стечению обстоятельств он снова попал в дом в Болдоне, где когда-то уже играл, но забыл об этом. Рори ехал на поезде в Гейтсхед, когда поездной шулер, приняв его за простофилю, предложил переброситься в «три листика». Рори прошел за ним в его купе, где якобы случайно оказался еще один попутчик, которого шулер «уговорил» сыграть в картишки. Поначалу, разумеется, шулер позволил попутчику выиграть, и при этом очень сетовал, что ему не везет.

— Так, может, вы тоже сыграете с нами, сэр? — обратился он к Рори.

Бросив на шулера презрительный взгляд, Рори ответил:

— Со мной такой номер не пройдет. Эта уловка стара как мир.

На какое-то мгновение ему показалось, что оба готовы наброситься на него, но затем тот, который играл роль случайного попутчика, внимательно посмотрел на Рори и воскликнул:

— Эй, да я вас знаю, я с вами играл. Вы ведь бывали у Телфорда в Болдоне?

Да, Рори припомнил, что ему приходилось играть у Телфорда в прачечной, на кухне, а однажды даже на крыше, лежа на животе.

После этой встречи у Рори снова появилась тяга к картам, которая на самом деле и не пропадала. После гибели Джейни он не играл, даже по маленькой, однако в ближайшую субботу отправился в Болдон и затем стал регулярно появляться там.

Рори редко выигрывал больше пяти фунтов, однако и не проигрывал сверх этой суммы. Сейчас уже сумма ставки не слишком интересовала его, ему просто нравилось играть с мужчинами, которые серьезно относились к игре.

И вместе с этим Рори осознавал, что играет еще и в другую игру, и вот эта другая игра беспокоила его.

Он прекрасно помнил то субботнее утро, когда сообщил Шарлотте, что он женат. Ее реакция на это позволила ему сделать вывод, за который Рори обозвал себя круглым дураком. Но сейчас он уже не считал себя таковым.

Ситуацию, в которой он сейчас оказался, Рори рассматривал, как самую крупную игру в своей жизни. В ней принимали участие только двое, и одному неизбежно придется раскрыть свои карты. Но это будет не он, ни в коем случае не он, и для этого существует не одна причина. Ведь он может жениться на Шарлотте Кин, женщине, на много лет старше его, некрасивой. Правда, у нее приятный голос… и хорошие мозги. Да, мозги у нее в порядке. А еще она хороший спутник, в последнее время Рори убедился в этом. Шарлотта могла говорить о самых разных вещах, и он понял, что, слушая ее, сам многому учится. И еще она могла быть очень хорошим другом. Но друзьями им не суждено было стать по двум причинам: с его стороны — мужчины его класса не заводили дружбы с женщинами, если только у них не было определенного намерения; а с ее стороны — ей нужен был не друг, а мужчина и муж.

Рори понимал, к чему все это могло привести. Но он отнюдь не простак и не даст обвести себя вокруг пальца. И все же, лежа по ночам в постели, Рори представлял себе, как бы он мог жить в Берчингем-Хаус, в элитном квартале Уэста, управлять всеми делами и деньгами. Господи, даже подумать страшно. И он будет владельцем всего, не так ли? Ведь что принадлежит жене, то принадлежит и мужу. А Шарлотта хочет, нет, не просто хочет, а горит желанием передать все в его руки. В руки Рори Коннора, бывшего сборщика квартплаты из коттеджа № 2 в Саймонсайде. Фантастика, невероятно.

А что скажут на кухне в коттедже, если он сделает такой шаг? Рут отнесется к этому спокойно. Взглянув на Шарлотту Кин, она наверняка после скажет: «Господи, за все в этой жизни надо платить». Она просто констатирует факт. А вот отец, тот будет доволен. Ведь об этом узнают все на его работе, будут обсуждать это событие во всех пивных на набережной.

А что скажет Билл Уаггетт?

Ох, да какое это имеет значение! Все равно этого не случится. Он не сделает этот шаг, просто не сможет. У него и так нормальное положение. И у Джимми дела идут неплохо, правда, могли бы идти и лучше, если бы не эти проклятые братья Питти. Но ничего, он вернет им должок, чего бы это ему ни стоило. Не проходило и дня, чтобы Рори не думал о мести, представлял себе, как будет мстить. В один прекрасный день он обретет власть, и уж тогда он покажет им… Он мог бы получить эту власть прямо сейчас, ведь деньги — это сила, та самая сила, которая необходима, чтобы покарать братьев Питти. Для этого ему надо просто сказать: «Благодарю вас, мисс Кин, я ваш». И он обретет дом, в котором не страшны никакие бури, дом, в котором полно всего.

Но что он действительно скажет? Рори знал, что его словами будут: «Простите, мисс, но из этого ничего не получится».

Странно, но Рори понимал, что впоследствии пожалеет об этих словах. В глубине души он жалел Шарлотту, и в последнее время эта жалость усилилась. Она уже много лет боролась со своим одиночеством, не желая сдаваться, поэтому и строила свои планы в отношении него.

Но почему он? Люди ее положения обычно считают таких, как он, гораздо ниже себя. Интересно, как Шарлотта стала бы оправдываться, если бы кто-то завел разговор на эту тему? Господи, да любой намек на ее связь с ним вызвал бы в городе настоящий переполох.

Рори уже замечал, что на них поглядывают с подозрением. Когда последний раз они посещали предприятие в Дареме, то зашли поесть в гостиницу. Шарлотта сама выбрала это место, как она сказала, в надежде, что ему здесь понравится: массивные дубовые столы, мясной пудинг, крепкий эль. И Рори действительно понравилось бы там… но в Дареме находилась тюрьма.

Что ж, он сделал все, что мог, старался загладить свою вину. Дал Джимми десять фунтов, послал его навестить Джона Джорджа и попросить его приехать к ним после освобождения. Однако Джимми вернулся назад с деньгами. Оказывается, Джон Джордж уже освободился, но в тюрьме не знали, куда он подался. Несколько дней Рори ожидал визита Джона Джорджа, но тот так и не появился. И тогда Рори сказал себе, что эта тема закрыта, он сделал все, что мог. И только периодические кошмарные сны, как тот, когда Джейни своим криком разбудила его, убеждали, что усилия его недостаточны и что Джон Джордж до конца дней останется незаживающей раной в его душе.

В тот день в Дареме два джентльмена из Шилдса подошли к их столику, чтобы поговорить с мисс Кин. Шарлотта представила их друг другу. Это были мистер Аллингтон и мистер Спенсер, обоих Рори знал. Аллингтон был адвокатом, а Спенсер владел бакалейными магазинами. Пятнадцать лет назад Спенсер начал с одной небольшой лавочки, а сейчас сеть его магазинов раскинулась за пределы Джарроу.

После знакомства джентльмены в разговоре так ни разу и не обратились к Рори, и только при прощании небрежно кивнули. Конечно, Рори понимал разницу между собой и этими джентльменами. Он ведь был выскочкой, так и оставшимся в их глазах сборщиком квартплаты.

И вот наступил день, когда Шарлотта Кин раскрыла карты, резко оборвав игру и выложив свои карты открытыми на стол.

Они вернулись из Ньюкасла, куда Шарлотта ездила посмотреть, как обстоят дела в литейном цехе, акции которого она намеревалась приобрести. Поездку эту она совершила вопреки совету своего консультанта. Консультант говорил Шарлотте, что литейные цеха в Тайнсайде уже не способны производить дешевую продукцию, как это было раньше. Железные дороги загубили торговлю металлом в этой части страны. Но Шарлотта объяснила Рори, что не согласна с мнением консультанта, поскольку убеждена, что людям всегда будут требоваться железные печи, ворота, ограды, кровати, сейфы и все такое прочее. Конечно, она не намеревалась конкурировать с Палмером и строить корабли, а просто хотела удовлетворять самые насущные потребности людей. Что он, Рори, думает по этому поводу?

Рори ответил искренне, как всегда, поскольку уже понял, что Шарлотта предпочитает правду, по крайней мере в большинстве случаев.

— Я согласен с мистером Харди, он знает, о чем говорит.

— А я, значит, не знаю?

— Я бы не сказал, что вы хорошо разбираетесь в торговле металлом.

— Но вы же знаете, что я много читала об этом.

— Да, знаю, но, насколько я понимаю, чтобы разбираться в этой торговле, нужно нечто большее, чем чтение книг. Практика важнее теории.

— Возможно, но практику я оставлю управляющим и рабочим, разумеется.

Рори слегка пожал плечами и улыбнулся:

— Что ж, я не скажу, что вы правы, но в конечном итоге вы ведь все равно поступите так, как захотите.

То, что Рори мог разговаривать с ней в таком тоне, свидетельствовало о том, насколько далеко они продвинулись в своих отношениях за последний год. Теперь он редко обращался к Шарлотте «мисс», и, хотя она время от времени называла его «мистер Коннор», обычно это происходило в присутствии слуг.

Что бы там слуги ни думали о сложившейся ситуации, к новому управляющему своей хозяйки они относились почтительно, что поначалу даже забавляло Рори. В другой ситуации такое отношение слуг к нему могло бы послужить темой для шуток на кухне в коттедже. На самом деле его отношения с мисс Шарлоттой Кин были одной большой шуткой. Когда-то, но не теперь. Теперь воскресенья в коттедже проходили по-другому. Рори не всегда ходил туда по воскресеньям, только когда Джимми настаивал. Рори не спрашивал себя, почему ему опостылели воскресные сборища, но он понимал, что, наверное, уже «перерос». И это было недалеко от истины, поскольку он сам признавался себе: чем больше он постигал жизнь Уэста, тем меньше ему нравились те условия, в которых он вырос.

В этот день Рори буквально затерзал себя мыслями, но так и не пришел ни к какому решению. Сегодня как раз была годовщина со дня смерти Джейни, но он не ощущал жгучей боли, хотя и не понимал почему. Наверное, следовало как-то помянуть Джейни, но что он сделал вместо этого? Поехал с хозяйкой в Ньюкасл, не отходил от нее ни на шаг, пока она ходила по цеху, обедал вместе с ней в дорогом отеле, а затем, как послушный муж, ждал, пока она ходила по магазинам. Бродил вместе с Шарлоттой по рынку, где они разглядывали скобяные товары. После этого она повела его к залу приемов, и, когда Рори поинтересовался, зачем они пришли сюда, Шарлотта, глядя на здание, промолвила печальным тоном:

— Когда-то здесь танцевала моя мама. Она мне часто рассказывала об этом. Это было лучшее время в ее жизни. Как-то раз ее пригласил один джентльмен… и они танцевали вместе весь вечер.

И когда Шарлотта повернула лицо к Рори, он шутливым тоном закончил за нее:

— А потом они поженились и жили счастливо.

— Нет, она вышла замуж за моего отца.

Какой вывод должен был сделать Рори из этой истории?

Последним пунктом их путешествия стал книжный магазин, где Шарлотта купила несколько книг.

К тому моменту, когда они прибыли на вокзал, Рори был обвешан покупками, как вьючный осел, он буквально сгибался под тяжестью всяких пакетов и коробок и благодарил Бога, что вряд ли сейчас его увидит кто-то из знакомых. В Шилдсе Шарлотта наняла кеб, и они под дождем приехали домой, где было тепло и уютно.

— Ох, хорошо дома, правда? — Шарлотта спустилась в гостиную из своей комнаты, было видно, что она поправила там прическу и слегка попудрилась. — А на улице жуткая погода. Вам надо что-нибудь поесть, перед тем как идти домой. Кстати, мистер Тэйлор принес деньги?

— Да, я проверил, там все в порядке. — Теперь уже не Рори, а мистер Тэйлор каждый вечер приносил деньги.

— Так вы останетесь на ужин?

Рори слегка замялся:

— Да, спасибо.

— Очень хорошо. — Шарлотта улыбнулась и откинула прядь волос со лба. Затем она присела на краешек дивана и наклонилась к Рори. — Что вы так напряжены? Прошу вас, расслабьтесь… чувствуйте себя как дома.

Рори откинулся на спинку кресла и улыбнулся, но улыбка получилась грустной. Внимательно посмотрев на него, Шарлотта промолвила низким, проникновенным тоном:

— А можно я буду называть вас по имени?

Рори ничего не ответил, только уставился на нее немигающим взглядом.

Шарлотта опустила взгляд на свои ладони, лежавшие на коленях.

— Понимаете… я хочу сегодня поговорить с вами… о чем-то очень важном, если вы уделите мне время после ужина. Кстати, об ужине. Будьте добры, позвоните в колокольчик.

Рори медленно поднялся с кресла, взял с каминной полки колокольчик и позвонил. Когда появилась служанка, Шарлотта сказала:

— Джесси, мистер Коннор останется ужинать. Когда будет готов ужин?

— Уже… готов, мисс, но… — служанка бросила взгляд в сторону Рори, — минут через пять.

— Очень хорошо, Джесси, спасибо.

Когда дверь за служанкой закрылась, Шарлотта спросила:

— Вы курите? Я никогда не видела вас курящим.

— Бывает, вечером выкуриваю сигарету.

— Мой отец никогда не курил, а мне нравится запах табака. Да… о вашем имени. Что означает «Р»… Роберт?

— Нет, Рори.

— Рори. А как оно звучит уменьшительно?

— Даже не знаю. Меня всегда называли Рори.

— Рори, — повторила Шарлотта. — Мне нравится. А меня, как вы знаете, зовут Шарлотта. Отец как-то сказал, что это очень подходящее для меня имя. Он был злым человеком, и довольно противным.

На это Рори ничего не мог сказать. Его настолько удивила откровенность Шарлотты, что он просто сидел, уставившись на нее.

— Не хотите подняться наверх и умыться с дороги? — предложила Шарлотта.

Рори заморгал, облизнул губы и вскочил с кресла.

— Да-да, спасибо.

— Третья дверь справа от лестницы.

Рори кивнул, вышел из гостиной, прошел через холл и поднялся по лестнице. Закрыв за собой дверь ванной, он замер от изумления. Длинная, просторная ванна на декоративных ножках, два сверкающих медных крана, полочка, а на ней куча всяких разноцветных бутылочек и коробочек. Слева от ванны раковина, а еще левее вешалка с несколькими белоснежными полотенцами. В противоположной стене имелась дверь, и когда Рори медленно распахнул ее — взору его предстал фарфоровый унитаз, слишком чистый и сияющий, чтобы быть использованным по назначению.

Вымыв руки, но не из соображений гигиены, а чтобы посмотреть, как из кранов течет в раковину вода, Рори задумался. Ну и дурак же я. Просто тупица. Я могу пользоваться всем этим каждый день. Могу каждый день есть внизу в столовой. Могу каждый день сидеть в гостиной и курить. И могу спать здесь, наверху, в одной из комнат каждую… Оборвав поток мыслей, Рори вытер руки, еще раз оглядел ванную и спустился вниз.

После ужина они снова сидели в гостиной.

Все время за ужином Рори практически молчал, говорила главным образом Шарлотта, даже сама отвечала на собственные вопросы. И вот теперь, когда они вернулись в гостиную, игра подошла к концу, карты открыто легли на стол.

Рори было жаль Шарлотту, он видел по ее лицу и поведению, что она тоже находится в затруднительном положении, поэтому ему искренне хотелось помочь ей, если это в его силах, достойно выбраться из этого положения.

Глядя прямо перед собой на портрет деда над каминной полкой, Шарлотта сказала:

— Я… я на самом деле не знаю, как начать, но нам надо все прояснить. Вы ведь заинтересованы в этом не меньше, чем я, не так ли? — Она повернула голову к Рори, а он снова с сожалением подумал, что не в силах смотреть ей прямо в глаза. Он опустил взгляд на сцепленные пальцы рук. Голос Шарлотты звучал тихо, чуть сильнее шепота. — Я поставила вас в очень щекотливое положение. И я это понимаю. Даже если бы вы испытывали желание поставить передо мной определенный вопрос, в данных обстоятельствах вы просто не осмелились бы сделать это. Но позвольте мне кое-что сказать вам. Я понимаю, что у вас нет желания поставить передо мной этот вопрос. И если вы согласитесь на мое предложение, у меня не будет иллюзий, что виной этому моя привлекательность. Однако мое предложение может принести вам определенные преимущества.

Рори вскинул голову:

— Мне не нужны преимущества, полученные таким путем.

— Что ж, спасибо и на этом. — Шарлотта покорно склонила голову.

— Не поймите меня неправильно, — торопливо промолвил Рори, — я хотел сказать… — Он покачал головой и закусил губу, понимая, что не сможет ничего объяснить.

— Я вас понимаю, но… но вы еще не выслушали моего предложения. — Шарлотта отвернулась, снова уставилась на портрет и продолжила: — Предположим, я предложу вам жениться на мне… и вы, насколько у меня сложилось первое впечатление, откажетесь, проигнорировав все преимущества, которые сулит подобное предложение. Но если я скажу вам, что это будет не обычный брак, что я… не буду требовать от вас ничего того, что обычно жены требуют от мужей. Вы сможете иметь свою спальню, и все, чего я попрошу от вас… партнерства и присутствия в этом доме, в котором… вы будете хозяином. — Она опять повернулась к Рори.

Он сидел, выпрямившись, широко раскрыв глаза и слегка приоткрыв рот.

— Это будет для вас спасительной соломинкой, да? — промолвил Рори.

— Спасительной соломинкой? — Шарлотта коротко рассмеялась. — Что ж, можно сказать и так, но меня это устраивает.

Рори покачал головой:

— Нет-нет, это неправильно. Получается, что вы будете получать от меня не более того, что получаете сейчас… Тогда почему бы не оставить все как есть?

Возникла неловкая пауза, которую через некоторое время нарушила Шарлотта.

— Потому что мне нужен партнер, мужчина партнер. Но не любой, а которого бы я считала самым лучшим, и я… я выбрала вас. Я чувствую, что знаю вас, знаю очень хорошо. Я знаю, что вам нравится этот дом, нравится этот образ жизни. Знаю, что вы способны научиться ценить хорошие вещи. И не скажу, что мне не нравится ваша несколько грубая прямота. Нет, отчасти она привлекает, как и ваши самоуверенность и самонадеянность. Но гораздо труднее быть самоуверенным, когда ничего не имеешь, чем быть самоуверенным, когда у тебя есть кое-что.

На лице Рори появилось отсутствующее выражение. Этот умный разговор выводил его из себя, а он ничего не мог противопоставить словам Шарлотты, кроме самоуверенности, о которой она говорила.

— Вы думаете, что знаете обо мне буквально все, — буркнул он.

— Нет, не все, но довольно много. Я всегда гордилась тем, что умею распознавать людей. И знаю многое о них, особенно в этом городе. Сейчас многие из них судачат… о нас.

— О нас?

— Да-да, о нас. И знаете, что они говорят? — Шарлотта заговорила на местном диалекте, на котором в основном говорили горожане. — Что ты на это скажешь, а? Дочка Кина и сборщик квартплаты. А ведь она на пять лет старше его, да и страшна к тому же. Но она богачка, вот и покупает его. А он, конечно, и сам не прочь, чтобы его купили. Этот малый не дурак, кто откажется от такого шанса? А она постыдилась бы использовать свои денежки как приманку. А парень не виноват. И знаешь, началось это не сегодня и не вчера, а еще когда была жива его жена… Вот что говорят люди.

Лицо Рори пылало, сейчас оно было почти пунцового цвета.

— Ох, прошу вас, не надо расстраиваться по этому поводу. Неужели вы не предполагали, что наши отношения вызовут скандал?

— Нет, не предполагал! — Рори не знал, что ему отвечать. — Я… если бы я знал, что они говорят… я бы ушел… я был просто вашим управляющим. Но если вы знали, то почему не положили конец нашим отношениям?

— Ох… Почему? Что ж, скажу вам правду: эти сплетни только укрепили меня в моей решительности. И потом, меня не волнуют эти сплетни. В конце концов, кто такие эти люди? Завистники, ничтожества, люди, которые гребут деньги, карабкаясь по трупам шахтеров или рабочих своих фабрик и заводов. О, в этом городе полно лицемеров, мне многое известно об их ханжеской, двойной жизни. Они думают, что Ньюкасл — это конец света, поэтому заводят там себе вторые дома… Странно, но мне об этом рассказывали женщины, их жены… наверное, потому, что меня женщиной они не считают. Но я не собираюсь строить свое благополучие на несчастье других людей. И я подумала, что вместе с вами смогу помогать людям. Я способна думать о других, а в этом городе так много нуждающихся. И вам это известно лучше, чем мне, вы сами были одним из них. Вам приходилось говорить «да, сэр», «нет, сэр», ну и конечно же «да, мисс», «нет, мисс». И только недавно, и с вашей помощью, я поняла, что должны чувствовать такие люди, как вы, в их положении.

Шарлотта резко поднялась с дивана, подошла к каминной полке, положила на нее ладони и посмотрела на огонь.

— Я говорю это не для того, чтобы сделать будущую перспективу для вас более привлекательной. Если… если более близкие отношения со мной для вас невыносимы, что ж, вам надо только сказать об этом.

— А если я скажу, то что тогда? — спросил Рори спокойным, тихим голосом, и Шарлотта ответила ему тем же тоном:

— Я не знаю, потому что… потому что не позволяла себе задумываться о будущем и о том, что меня там может ждать разочарование.

Внимательно посмотрев на нее, Рори подумал: замечательная женщина. Да, просто замечательная. Он и представить себе не мог, чтобы кто-то говорил с такой откровенностью, как она. Такой честности не встретишь и у мужчин.

— Вы дадите мне время подумать? — спросил он.

— Нет!

От этого «нет», прозвучавшего, словно револьверный выстрел, Рори вскочил на ноги. Он наблюдал за Шарлоттой, которая быстрым шагом направилась в глубь комнаты, затем развернулась и вернулась к нему. Она остановилась возле дивана, и Рори заметил, как ее пальцы вцепились в обивку дивана.

— Прямо сейчас, да или нет. Я… не могу больше выносить эту неопределенность. Я… я прошу вас только прийти в этот дом и остаться здесь в качестве… друга и партнера. Сейчас вам трудно в это поверить, но вы увидите, что прочная дружба может принести даже больше радости, чем любовь. Я понимаю, вы не любите меня, не можете любить и никогда не полюбите… Нет-нет, не возражайте. — Шарлотта вскинула руку — Давайте с самого начала будем честны. Когда вы потеряли жену, я поняла, что вы, должно быть, очень любили ее и такая любовь бывает раз в жизни. Но есть и другие чувства, сравнимые с любовью. Мужчина может испытывать эти чувства к женщине и быть счастливым. Хотя о женщине этого нельзя сказать. — Она с трудом сглотнула слюну и только после этого закончила: — В большинстве случаев женщине хочется любить, даже если на ее любовь не отвечают взаимностью.

Господи, Рори почувствовал, что его бросило в жар, он покрылся потом. Что он может сказать? Что может сделать? Странно, но он вдруг понял, что ему сейчас хочется сделать, хотя это желание превращало в прах все его предыдущие решения. Ему захотелось подойти к Шарлотте, обнять ее, успокоить. Именно так, просто успокоить. Ничего больше, только успокоить. Но почему же тогда он не делает этого?

Рори с удивлением услышал собственные слова, прозвучавшие даже как-то обыденно:

— Прошу вас, сядьте. — Он протянул Шарлотте руку, помог ей сесть на диван и сам сел рядом, так и не отпустив ее руки. Посмотрев на нее, Рори почувствовал, что испытывает возбуждение. Да, именно возбуждение, сродни тому, какое ощущал во время удачной игры. И это возбуждение перешло к нему от нее, а ведь раньше он не осознавал, почему ему нравилось находиться в ее обществе, нравилось слушать ее рассуждения, даже когда она слегка подшучивала над ним. Эта женщина возбуждала его.

Если бы она не была такой высокой, тощей и невзрачной, то происходящее сейчас могло произойти несколько месяцев назад. Но ее размышления, голос, манеры, ее поступки — все это в какой-то степени компенсировало ее внешность. На самом деле над ней образовывался какой-то своего рода покров, потому что в последнее время в ее обществе Рори просто забывал о ее внешности. Внезапно он почувствовал, что сейчас ему легко с Шарлоттой, как никогда, что он может спокойно говорить с ней, успокаивать. Наклонившись к Шарлотте, Рори спросил:

— Хотите, я вам что-то скажу?

Глаза Шарлотты слегка затуманили навернувшиеся слезы:

— Рори, я очень хочу услышать ваш ответ.

— Мне очень трудно выразить это словами, у меня нет такого дара красноречия, как у вас. — Рори слегка пожал руку Шарлотты. — Вы ведь знаете, что обладаете этим даром, правда? Каждый раз, когда вы открываете рот, то произносите что-нибудь разумное, значительное. В этом заключается разница между вами и мной… и такими, как я. Но я… я хочу сказать вам… мне нравится находиться рядом с вами… то есть мне действительно приятно ваше общество. Вы не поверите, но я чувствую… что от вас исходит какое-то возбуждение. Я никогда не знал другой такой женщины, как вы. Да и как я мог узнать, не выходя из своего квартала? И я должен сказать в этой связи, что Джейни была прекрасной девушкой и я был счастлив с ней. Да, я должен это сказать, ведь минуту назад вы сами предложили быть честными. И в то же время следует признать, что с ней я не испытывал такого возбуждения. Оглядываясь назад, я понимаю, что Джейни мало чему могла научить меня, ну разве что состраданию к другим людям. Знаете, она действительно очень переживала за других, а это ведь немаловажная вещь, правда?

— Да, конечно… Рори.

— Что?

— Каков будет ваш ответ? Я… я хочу услышать определенный ответ. Вы сейчас стараетесь не расстроить меня, но вряд ли мне это нужно. Я хочу услышать: да, Шарлотта, или нет, Шарлотта.

Рори продолжал держать Шарлотту за руку, их колени почти соприкасались, лица находились совсем рядом, и Рори понял, что если сейчас он скажет нет, то жизнь его в определенной степени станет пустой, неинтересной, и не только потому, что, возможно, ему больше не придется бывать в этом доме.

— Да… Шарлотта.

Он увидел, как Шарлотта закрыла глаза. А когда вновь открыла их, они сверкали. На любом другом лице они могли показаться настоящими звездами.

— Значит, решено?

— Да, решено.

И в этот момент, когда Рори подтвердил свое согласие, в его воображении всплыла кухня в коттедже. Он увидел отца, Рут, эту женщину, Джимми, они все смотрели на него и говорили: «Что? Мисс Кин? Да никогда!.. Как же Джейни?»

— Я не собираюсь оправдываться перед своими родными, — внезапно заявил Рори. — И от вас их прятать не буду. Вам придется познакомиться с ними.

— Познакомлюсь с большим удовольствием. У меня ведь не было родных.

Рори неожиданно рассмеялся:

— А знаете что? Перед вами я тоже не стану оправдываться, всегда буду говорить вам правду. Обещаю. Возможно, вам не всегда это будет нравиться…

— Да, возможно. — Шарлотта состроила гримасу и громко рассмеялась. — Разумеется, мне не понравится, если вы скажете, что будете каждый вечер уходить из дома играть в карты.

Глаза Рори расширились от удивления, а Шарлотта засмеялась еще громче, совсем как молоденькая кокетливая девушка, что вовсе не шло ей.

— Разве я не говорила вам, что много знаю почти о всех людях в этом городе?

— Но как вы узнали об этом?

— Поразмыслила логически, да плюс еще одно слово, которое вы постоянно повторяли, когда находились в больнице. Когда я впервые навестила вас, вы все твердили: «Питти, Питти, Питти». Да и во второй мой визит вы все еще повторяли его.

— Неужели?

— Да. И знаете, когда мужчину так избивают, за этим почти всегда что-то кроется. Разбойник мог бы ударить вас по голове, чтобы вы потеряли сознание, но не думаю, чтобы он стал избивать вас практически до смерти. Поразмыслив над этим, я поняла, что вы повторяете фамилию тех, кто напал на вас, но на это никто не обратил внимания, все решили, что вы твердите «как жаль». А вы говорили про братьев Питти. Эти братья известные мерзавцы, при этом еще и отчаянные картежники. Несколько лет назад полиция штрафовала их за азартные игры.

— Ох, вот это да! — На лице Рори появилась улыбка. Он запрокинул голову и засмеялся. Шарлотта смеялась вместе с ним. Устав смеяться, Рори сказал: — Я и раньше считал вас замечательной женщиной, а теперь вот говорю это вам.

— Прошу вас не судить о моем уме только по этому факту. Я просто разглядела то, что любому должно было броситься в глаза, и уж тем более полиции. Однако я не считаю полицейских глупцами. Ведь вы сами не помогли им. Когда вас спросили, видели ли вы нападавших, вы ответили, что никого не видели и что напали на вас, когда вы шли по боковой улице.

— Но… но как вы узнали, что я играл в карты? — спросил Рори уже серьезно.

Внимательно посмотрев на него, Шарлотта ответила тоже серьезно:

— Пару минут назад вы сказали мне, что всегда будете говорить правду. Я понимаю, вы говорили о будущем, но сейчас я хочу спросить вас: вы не хотите рассказать мне еще что-нибудь о своем прошлом?

Рори решил, что она намекает на тайну его рождения. Он внимательно взглянул в глаза Шарлотты и судорожно сглотнул слюну, осененный внезапной мыслью. Нет, она ничего не может знать об этом другом деле, иначе его бы сейчас не было здесь.

— Хорошенько подумайте, прежде чем ответить, — посоветовала Шарлотта.

Рори почувствовал, что краска снова прихлынула к его лицу. Они смотрели друг другу в глаза. Рори почувствовал, как вспотело все тело, как это бывало в кошмарных снах. И когда он заговорил, голос его был чуть слышен.

— Но если предположить, что вы все знаете, то почему я сижу здесь?

Шарлотта ответила так же тихо:

— Я объясню вам это, как только вы ответите на мой вопрос.

Не отрывая взгляда от лица Шарлотты, Рори задумался. Если ей ничего не известно, если она намекает не на тот случай с Джоном Джорджем, то его признание, наверное, заставит ее забрать назад свое предложение. Но если она намекает именно на это, тогда она действительно просто замечательная женщина.

Рори закрыл на секунду глаза, опустил голову и пробормотал, словно на исповеди:

— Я взял эти пять фунтов, за которые осудили Джона Джорджа. Вернулся вечером в контору и взял деньги. Но, как и он, я намеревался вернуть их утром в понедельник. Если бы я появился в конторе в понедельник и вы застукали бы меня, то в тюрьму отправился бы я, а не он. А к тому моменту, когда я понял, что произошло, я уже лежал в больнице… и меня ужасно пугала мысль о тюрьме. — Рори поправил воротник рубашки, словно он мешал ему дышать, и продолжил: — Я… я всегда боялся замкнутого пространства, еще с детских лет… конечно, мне следовало признаться, но я не смог… Вы это хотели услышать?

Шарлотта молчала, и Рори, понимая, что пауза затянулась слишком долго, снова посмотрел на нее и спросил:

— Вы все знали с самого начала?

— Нет, не с самого начала. — Шарлотта медленно покачала головой. — Но в суде я почувствовала, что этот человек говорит правду. Я вспомнила его изумление, когда сообщила ему, что не хватает пяти фунтов, а не десяти шиллингов. Он просто потерял дар речи от изумления. Но тут уже не имело значения, пять фунтов или десять шиллингов. Он признался, что время от времени брал деньги из кассы, иногда и больше, чем десять шиллингов.

— Тогда почему я здесь? — тихо спросил Рори. — Скажите мне. Учитывая то, что вы знаете обо мне, почему я здесь?

Шарлотта поднялась с дивана, подошла к камину и снова посмотрела на портрет над каминной полкой. Затем дважды облизнула губы и глубоко вздохнула:

— Я… случилось так, что я влюбилась в вас… Конечно, это признание сводит на нет все мои разговоры о дружбе, но, понимаете… — она снова облизнула губы, — я влюбилась с первого взгляда, когда увидела вас в кабинете отца. Все произошло мгновенно, помню, я подумала: вот мужчина, за которого я вышла бы замуж, если бы это было возможно. Понимаю, это было абсурдное желание, не имевшее абсолютно никакой перспективы. Отец никогда бы не дал согласие на этот брак. Странно, но он вас не любил. Хотя, честно говоря, он вообще мало кого любил. И если бы я проявила к вам хоть малейший интерес или хорошо бы отозвалась о вас, он тут же бы вас уволил.

Шарлотта обернулась и посмотрела на Рори.

— Получается, что я солгала вам, но я действительно не хотела, чтобы вы узнали о моих истинных чувствах… Однако… для нашей сделки это не имеет значения. Ее условия остаются неизменными. Хотя мое признание и сводит на нет мои исключительно платонические разговоры. Знаете, Рори, нельзя судить о чувственности человека по его внешности, иначе всех красивых женщин можно было бы считать страстными любовницами. Однако, судя по тому, что я читала, зачастую это очень холодные женщины. Мои… мои чувства совсем не соответствуют моей внешности, но, как я уже сказала, сделка остается неизменной. Вы дарите мне свою дружбу и защиту в качестве мужа, а я… я дарю вам все, что только смогу.

Рори тоже поднялся с дивана и медленно подошел к Шарлотте, посмотрел ей в глаза и тихо произнес:

— В городе, наверное, несколько десятков мужчин, которые с радостью женились бы на вас и подошли бы вам гораздо лучше, чем я.

— Я сильно в этом сомневаюсь. Мы снова с вами подошли к вопросу правды. Они бы женились на мне исключительно ради моих денег, но с этими мужчинами я не смогла бы пойти на подобную сделку. От них я наверняка потребовала бы, чтобы у нас были разные спальни, потому что ни к одному из них не смогла бы испытывать те чувства, которые испытываю к вам…

Рори неторопливо, но решительно обнял Шарлотту и привлек ее к себе. И когда почувствовал, как ее напряженное тело расслабилось в его объятиях, а голова легла на его плечо, Рори уткнулся лицом в темные кудри ее волос и пробормотал:

— Не надо, только не плачь. Прошу тебя, не плачь. Я… я сделаю тебя счастливой, Шарлотта, обещаю, ты будешь счастлива.

Рори не знал, каким образом он выполнит свое обещание. В этот фантастический момент ему было ясно только одно: для этого ему придется здорово постараться.

Глава 2

Рори стоял в кухне у торца длинного стола, а они, словно боевое подразделение, выстроились у другого конца: Рут, отец и Лиззи. Джимми замер ближе к центру стола, лицо его было бледным, встревоженным. Он, словно судья, попавший в затруднительное положение, переводил взгляд из стороны в сторону.

— Ну так вы можете хоть что-нибудь сказать? — воскликнул Рори.

Первым заговорил отец.

— Тело Джейни едва успело остыть.

— Джейни умерла год назад, год и три недели, если быть точным, — возразил Рори.

— Что ж. — Пэдди отделился от группы, подошел к камину, взял с полки глиняную трубку, наклонился и выколотил ее о решетку. — Делай так, как тебе лучше, это все, что я могу сказать. Говорили, что старый Кин Мог купить весь Шилдс. Конечно, когда полно денег…

— Я женюсь не из-за денег…

— Конечно, ты женишься из-за ее красоты.

Рори резко повернулся и взглянул на Лиззи. На секунду показалось, что он готов прыгнуть через стол и наброситься на нее. Они смотрели друг другу в глаза, а затем Лиззи отвела взгляд и направилась в кладовку, бормоча:

— Господи, Боже мой! Что же будет дальше?

Ярость, бушевавшая в груди Рори, на мгновение ослепила его. Да любая другая семья, и не только в этом городе, но и в Ньюкасле, бросилась бы ему на шею, одобряя такую удачную женитьбу. Но только не его семья. В своем невежестве они считали, что он должен много лет хранить верность мертвой.

Когда зрение прояснилось, Рори перевел взгляд на Рут. Обычно она единственная рассматривала любой вопрос с двух сторон, но сейчас, похоже, она была не на его стороне, судя по мрачному выражению ее лица. Рори оперся ладонями на стол, наклонился вперед и крикнул:

— А вот ее отца ты не осуждаешь, да? — Он мотнул головой назад, в сторону соседнего коттеджа. — После смерти Грэн он перебрался в Джарроу и стал там жить с женщиной. Не мог подождать, вытерпел всего шесть недель. Однако ты не осуждала его. Да, я женюсь на ней. Все слышали?

В кухне повисла тишина. Все замерли, замер и Рори, тяжело дыша. Затем он посмотрел на Джимми.

— Понимаешь, я пришел сюда сказать, что она хочет познакомиться с ними. Господи, она не понимает, о чем просит… Ладно, это не имеет значения. Я понимаю, что я сейчас значу, и это я вам буду нужен, а не вы мне. — С этими словами Рори повернулся и стремительно вышел их кухни.

Не успела за ним захлопнуться дверь, как из кладовки появилась Лиззи. Пэдди отвернулся от камина, а Рут протянула руки к Джимми и быстро промолвила:

— Иди за ним, побудь с ним. Скажи… скажи ему, что все будет в порядке. Скажи… я понимаю его… и пусть она приходит. Скажи, пусть она приходит.

Джимми молча натянул на голову кепку и выбежал из дома с криком:

— Рори! Рори!

Ему удалось догнать брата только на берегу реки.

— Послушай, Рори, подожди минутку. Не надо злиться. Я же говорил тебе, что их не обрадует это известие. Меня оно тоже не обрадовало… и не только из-за Джейни, но…

— Из-за чего же еще? — Рори резко остановился, а Джимми подошел к нему вплотную и выпалил:

— Хочешь знать правду? Хорошо, я скажу тебе правду. Она старая и страшная, тут Лиззи права…

— Ну, продолжай, — зловещим тоном потребовал Рори.

— Ты ей не ровня, ты будешь чувствовать себя с ней… как рыба, которую вытащили из воды.

Рори наклонился к брату и промолвил уже более спокойным тоном:

— А вчера, когда ты познакомился с ней, ты чувствовал себя как рыба, которую вытащили из воды?

— Нет… она старалась держаться со мной как с равным. Но ведь не мне же предстоит жить с ней. В этом-то все и дело. Мне не придется жить ее жизнью и встречаться с людьми ее круга.

— А ты думаешь, что я с этим не справлюсь?

Джимми покачал головой.

— Именно так.

— Ну спасибо тебе. Большое спасибо.

— Я… я не хотел обидеть тебя, да и они тоже не хотели тебя обидеть.

— Говоришь, не хотели обидеть? Господи, может, ты не присутствовал при нашем разговоре, а?

Некоторое время Джимми молчал, а затем тихо промолвил:

— Моя мама сказала, что ты можешь привести ее. Они ее хорошо встретят.

— Черта с два я ее приведу! К этим дикарям? Да ни за что в жизни! Господи! — Рори продолжил путь, он шел быстрым шагом, размахивая руками. — И чего это я ломаю себе голову? Пусть будет хуже этим неудачникам. А я бы мог обеспечить им всем приличную жизнь. — Он бросил суровый взгляд на Джимми. — Ты знаешь, сколько я буду стоить, когда женюсь на ней? Имеешь хоть малейшее представление? Да я буду богачом, ты только подумай об этом!

— Что ж, я только рад за тебя, будь счастлив.

«Будь счастлив». Эти слова заставили Рори задуматься. А сделал ли он кого-нибудь счастливым в этой жизни? Да, конечно. Он сделал счастливой Шарлотту, разве не так? Никогда в жизни не видел такой счастливой женщины, какой она была последние три недели. Так что на кухне в коттедже его видели последний раз. Он зарегистрирует свой брак в любой день, как только Шарлотта пожелает. И тогда он им всем покажет. Они увидят, достоин он ее или нет.

Ведь все равно Джейни уже не вернешь.

Глава 3

Рори сам открыл входную дверь, но, когда подошел к другой, которая вела из прихожей в холл, эту дверь для него распахнула уже Джесси.

— Добрый вечер, сэр. Ох, вы промокли.

Протягивая ей шляпу и толстое твидовое пальто, Рори прошептал заговорщицким тоном:

— Только не кричи об этом так громко, Джесси, а то меня заставят пить микстуру от простуды.

— Ох, сэр. — Джесси хихикнула и покачала головой. — Госпожа наверху. — Рори кивнул и направился к лестнице, но Джесси окликнула его: — А ботинки, сэр?

Рори посмотрел на свои мокрые ботинки, вскинул подбородок и закусил нижнюю губу, словно мальчишка, которого уличили в хулиганском поступке. Он сел на стул, расшнуровал ботинки и надел тапочки, протянутые служанкой. Поднявшись со стула, Рори наклонился к уху Джесси:

— Похоже, меня точно уложат в постель, как больного.

Девушка снова хихикнула и отправилась на кухню сообщить кухарке, что пришел хозяин. Ей нравился хозяин. Их дом совершенно изменился после того, как он поселился здесь. И пусть, как говорили, хозяин поднялся из грязи в князи, в нем не было ни наглости, ни чванства. Более того, он и хозяйку превратил в новую женщину. Да, ему это удалось. Джесси никогда не видела, чтобы человек мог так измениться. Да и дом стал совсем другой. Как говорила кухарка, их всех поразила эпидемия…

Распахивая дверь спальни, Рори едва не сбил с ног Шарлотту. Она отшатнулась, и он подхватил ее под локоть.

— Зачем ты спряталась за дверью?

— Я не пряталась за дверью, мистер Коннор, а собиралась открыть ее. — Шарлотта подняла голову, и Рори нежно поцеловал ее в губы.

— А я и не слышала, как ты пришел.

— Ты и не должна была слышать. Джесси встретила меня, заставила надеть тапочки и сказала, чтобы я хорошо вел себя.

Шарлотта улыбнулась, развязала на шее Рори галстук и спросила:

— Ну, как дела?

— Все хорошо. Сегодня выдался удачный день.

— Лучше обычного?

— Ох, значительно лучше. Кстати, я встретил человека, с которым давно хотел познакомиться.

— Леди или джентльмена?

Рори улыбнулся.

— Конечно, джентльмена.

— Ох, — Шарлотта приложила ладонь к груди. — Тогда у меня душа спокойна. Продолжай.

— Ты знаешь человека по фамилии Никол?

— Никол? Я знаю двух людей с такой фамилией. Мистер Фрэнк Никол и мистер Джон Никол, но они не родственники. О котором ты говоришь?

— Ох, а я и не знаю точно. Он живет на Плинлиммон-уэй.

— А, тогда это мистер Фрэнк Никол. А почему тебе хотелось познакомиться с ним? Уверена, у вас с ним нет ничего общего.

— А вот тут ты ошибаешься… Что ты знаешь о нем?

Шарлотта склонила голову набок, размышляя.

— Честно говоря, меня он никогда особо не интересовал. Ничего плохого я о нем сказать не могу, кроме того, что он, на мой взгляд, очень плохо обращается со своей женой. Я дважды встречалась с ней. Первый раз, когда еще была жива мама. Мы как-то ужинали вместе, мне эта женщина показалась очень печальной, я тогда подумала, что она боится своего мужа… Почему ты смеешься?

— Звонят к ужину. Я тебе потом расскажу.

— Нет, скажи сейчас.

Несколько секунд Рори внимательно разглядывал Шарлотту, затем спокойно промолвил:

— Я сказал — потом, миссис Коннор.

Шарлотта протянула Рори руку и поднялась с кресла.

— Вы проводите меня на ужин, мистер Коннор?

— Разумеется, миссис Коннор.

Шарлотта взяла его под руку, и они спустились по лестнице в столовую, как молодожены, которые так сильно любят друг друга, что не расстаются ни на минуту…

Они были женаты уже пять месяцев, и Рори уже настолько привык к новой жизни, что временами ему с трудом представлялось, что когда-то у него была другая жизнь. Он одевался как состоятельный человек, начал посещать городское общество, как и следовало состоятельному человеку, в последнее время его дважды приглашали на ужин, а всего четыре дня назад он и сам в роли хозяина принимал десять гостей.

День ото дня Рори все больше удивлялся самому себе. Он и подумать не мог, что так быстро и легко приспособится к новой жизни. Даже Джимми заметил как-то недавно:

— Просто удивительно, как быстро ты приспособился к высшему обществу. Если дело и дальше так пойдет, то скоро ты будешь запросто болтать с лордами.

— А что, вполне возможно, — со смехом ответил Рори. И все же он понимал, что, хотя и получил доступ в некоторые известные в городе дома, оставались еще и такие дома, двери которых никогда не распахнутся перед бывшим сборщиком квартплаты. Владельцами последних были несколько прихожан той же церкви, какую посещала Шарлотта.

Она пыталась и Рори приобщить к церкви, со смехом утверждала, что ему следует посещать церковь по двум причинам: ради Господа и ради бизнеса. Но Рори так и не переступил порога церкви, он не мог вести себя как лицемер. Его воспитали католиком, и, хотя он много лет не бывал в церкви, за исключением двух случаев — церемонии оглашения имен новобрачных и церемонии венчания, — он не собирался менять веру и становиться ренегатом.

Рори был счастлив, хотя и не надеялся, что снова сможет обрести счастье в этой жизни. Но это было другое счастье — стабильное, уравновешенное, частично состоявшее из материальных вещей, а частично из благодарности… и чего-то еще. Он не мог назвать это счастье любовью, но Шарлотта ему очень нравилась. Странно, но больше он не испытывал жалости к ней и теперь даже не понимал, почему мог когда-то жалеть ее. И еще одна странность: ему было очень легко с Шарлоттой, как не бывало никогда ни с одним из родственников, если не считать Джимми… А вот с Джейни не всегда было легко. Рори не мог точно назвать те чувства, которые испытывал сейчас к Шарлотте, он понимал только одно: ему хорошо с ней, и ему нравится эта жизнь. Сейчас он прочно стоял на ногах и не тревожился за будущее…

После ужина они сидели рядышком на диване в гостиной, Шарлотта наблюдала за тем, как Рори набивает трубку. Эта вольность шокировала даже слуг. Никто из джентльменов не курил в гостиной, но мужу хозяйка позволяла…

— Итак, я жду, — напомнила Шарлотта. — Что ты такого узнал о мистере Николе и почему тебя это так развеселило?

— Развеселило?

— Конечно. Во время разговора о нем улыбка не сходила у тебя с лица.

— Скажи, он добропорядочный прихожанин, да?

— Как прихожанин да, добропорядочный.

— Очень уважаемый член общества. — Рори поплотнее утрамбовал табак.

— А в чем вообще дело? — Шарлотта шутливо шлепнула Рори по коленке. Он внимательно посмотрел на нее и ответил спокойным тоном:

— Он двуличный лицемер.

— Ох, и только-то? Что ж, в этом городе он не один такой, не так ли?

— Он содержит игорный дом.

Теперь уже Шарлотта внимательно посмотрела на мужа.

— Содержит игорный дом? Ты ошибаешься, Рори.

— Нет-нет, Шарлотта, Рори не ошибается, — шутливо передразнил жену Рори. — Рори как-то попытался попасть в игорный дом мистера Никола, но ему вежливо отказали и порекомендовали игорный дом на Кинг-стрит. И ты знаешь, что произошло с Рори на Кинг-стрит, не так ли?

— Неужели это правда?

— Да, правда. И видно, он занимается не только игорным бизнесом, если маленький Джо так боится его…

— Кто такой маленький Джо?

— Он посыльный у букмекера, ходит по клиентам и принимает ставки. Но еще он занимается разными темными делишками, в которые опасно соваться. Нет, сам он мало что может, но могут те, которые пользуются его услугами, вроде нашего мистера Никола. Ты знаешь, — Рори поднялся с дивана, подошел к камину, зажег лучину, раскурил трубку и вернулся к Шарлотте, — я встретил его сегодня у Кроуфорда. Он занимался там тем же самым, что и я, осматривал участок на предмет его покупки. Мистер Никол громко разговаривал обо мне с Кроуфордом, говорил, что глупо с моей стороны пытаться конкурировать с такими производителями канатов и веревок, как Хагги. И при этом он видел, что я нахожусь поблизости, однако игнорировал меня, полностью игнорировал. Тогда Кроуфорд, который туп, как старый молоток, спросил: «Так, значит, участок вас не интересует? Мистер Коннор, может, и вам он не нужен?» Я ответил, что приехал как раз для деловых переговоров. Тогда старикан отвернулся от Никола и увел меня к себе в кабинет, а Никол остался с носом. Это-то меня и развеселило, как ты говоришь, потому что Кроуфорд запросил гораздо меньшую цену, чем мы ожидали.

— Отлично. — Шарлотта протянула Рори руку, он пожал ее и продолжил:

— А позже я увидел Никола в отеле, где обедал, и он снова воротил свой нос от меня. Что ж, я не первый раз сталкиваюсь с таким отношением к себе со стороны некоторых джентльменов и не переживаю по этому поводу. Однако кому-кому, но только не ему изображать из себя джентльмена. За ним не только игорный дом, но и девушки.

— Девушки?

— Да, время от времени пропадают молодые девушки.

— Ох, нет, Рори, он не может…

— Еще как может. Маленький Джо, тот парень, о котором я упоминал, ужасно боялся нашего мистера Никола. Послушай, — Рори привлек Шарлотту к себе, — я кое-что придумал. Ты сможешь пригласить его сюда на ужин?

— Пригласить его сюда?

— Вот именно. Скажешь, что муж очень хочет познакомиться с ним.

— Но после его такого пренебрежения по отношению к тебе…

— Ничего. Ты пригласишь его таким образом, что он дважды подумает, прежде чем отказаться… Намекни ему своим замечательным голосом… у тебя получится.

— Шантаж?

— Если хочешь, можно и так это назвать.

Шарлотта улыбнулась и кивнула:

— Хорошо, я поняла твою задумку. Да, я приглашу его. Если я не ошибаюсь, то мы увидимся с ним на следующей неделе, наши места в церкви рядом. — Она рассмеялась. — Я приглашу его сюда и буду наслаждаться… если, конечно, он примет приглашение.

— Примет, ты сумеешь убедить его… Ох, забавная штука жизнь.

— Значит, она представляется тебе такой?

— Что представляется?

— Жизнь, она представляется тебе забавной.

Рори вытащил трубку изо рта.

— Но мне нравится эта жизнь, миссис Коннор. Никогда и подумать не мог, что она мне так понравится.

— Ох, если бы только я была красивой, — печальным тоном промолвила Шарлотта.

Резко притянув ее к себе, Рори заключил Шарлотту в объятия.

— У тебя много других качеств, которые важнее красоты. У тебя прекрасный вкус, ты одеваешься лучше всех женщин в этом городе. И ты очень умна.

— Умна? — Шарлотта склонила голову на плечо Рори. — Да я согласилась бы быть круглой дурой… только бы не такой некрасивой.

Отстранив Шарлотту от себя, Рори посмотрел ей в глаза и заявил совершенно искренне:

— Знаешь, что я тебе скажу? Ты бы сейчас не сидела здесь, вернее, я бы сейчас не сидел здесь, если бы ты была круглой дурой.

— Ох, Рори. — Шарлотта снова прильнула к нему.

Рори практически каждую неделю приходилось успокаивать Шарлотту, чтобы она не сокрушалась по поводу своей внешности. Казалось, что этот вопрос тяготит ее все больше и больше, а Рори, как ни странно, постепенно привыкал к ее внешности. Иногда даже лицо Шарлотты казалось ему привлекательным. И потом еще ее голос. Ее чудесный голос. Рори никогда не уставал слушать его, даже в те редкие моменты, когда у Шарлотты бывало плохое настроение.

— Рори, ты не спросил меня, чем я занималась весь день.

— Чем ты сегодня занималась весь день?

— Да ничем особенным. Но… мне нужно сообщить тебе две вещи.

— Две вещи? Что ж, выкладывай.

Шарлотта осторожно высвободилась из его объятий.

— Ты только не расстраивайся, но после обеда сюда приходил Джимми. Одна… одна из лодок затонула…

— А почему… почему ты мне сразу не сказала?

Шарлотта положила ладони на плечи Рори:

— Успокойся, я все уладила.

— А где сейчас Джимми?

— Где и всегда, на верфи.

— Послушай, я пойду туда, он не должен сейчас оставаться один…

— Я же тебе сказала, что все уладила. Там с ним мистер Ричардсон.

— А лодка… что с ней случилось?

— В днище оторвалась доска.

— А лодка была загружена. Он вчера перевозил грузы.

— Да, на борту был обычный груз. — И он весь затонул?

— Груз удалось спасти.

Рори поднялся с дивана и принялся расхаживать перед камином, цедя сквозь стиснутые зубы:

— Эти проклятые братья Питти! — Он никогда не извинялся перед Шарлоттой, если ему случалось выругаться в ее присутствии, а она и не делала ему замечаний. — Если их не остановить, они пойдут на убийство. Надо что-то делать. — Остановившись перед Шарлоттой, он посмотрел на нее и тихо повторил: — Надо что-то делать. Я уже делал попытки… я сообщил старшему констеблю о своих подозрениях. Конечно, нельзя обвинять кого-то, если не имеешь твердых доказательств, но со слов констебля я понял, что ему известно о проделках этих братцев, и он тоже с удовольствием привлек бы их к ответственности. Констебль сказал и еще кое-что интересное, на мой взгляд: трудно поймать мелкую рыбешку, если ее защищает большая рыбина. И спросил, что я об этом думаю.

Рори лихорадочно поскреб пальцами подбородок.

— А что я могу об этом думать? Я и раньше говорил, что в этом городе имеются весьма респектабельные люди, которые живут двойной жизнью… большая рыбина прикрывается мелкими рыбешками. — Он прищурился, глядя на Шарлотту. — Кто может встать на защиту братьев Питти? Только тот, кому выгодно использовать их. А для чего их используют? Чем они занимаются? Перевозят товары, любые, от контрабандного виски, шелка, табака до людей…

— Ты имеешь в виду девушек, о которых говорил раньше?

Рори кивнул:

— Да, и девушек в том числе, все, что угодно. — Он наклонил голову и помотал ею из стороны в сторону: — Что меня действительно пугает, так это то, что они могут напасть на Джимми. Ему с ними не справиться, хотя он и не из робкого десятка. Однако храбрость против них бесполезна, с ними нужно действовать хитростью.

— Если ты так беспокоишься за Джимми, то пусть он ночует у нас, — предложила Шарлотта.

Рори слегка улыбнулся, протянул руку и погладил ее по плечу.

— Спасибо, ты очень добра, но я сомневаюсь, что он согласится.

— А почему? Свою робость передо мной он преодолел, мне даже кажется, что я начинаю нравиться ему. Это вселяет в меня надежду, что у меня могут установиться хорошие отношения с твоей семьей.

Рори отвернулся и подошел к каминной полке. Глядя на портрет прадеда Шарлотты, он подумал: «Ничего, еще настанет день, когда эти упрямые бараны все поймут».

Джимми, действуя в качестве связующего звена между Рори и семьей, все уговаривал его привести Шарлотту в коттедж в воскресенье. Шарлотта тоже изъявляла подобное желание, и в конце концов Рори согласился. Ну и что из этого вышло? Да ничего. Шарлотта сидела и старалась поддерживать разговор, а они молчали и таращились на нее, как на дорогую антикварную вещь.

Уже потом, когда они вернулись домой, Шарлотта заметила:

— Мне кажется, твоя мать очень добрая женщина.

Его мать. Это был единственный секрет, который Рори сохранил для себя. Шарлотта знала о нем все, кроме этого, а Рори просто не мог заставить себя сказать ей, что та худенькая, тихая женщина с чувством собственного достоинства вовсе не его мать. Его матерью была та женщина, которую он представил просто как Лиззи, а позднее объяснил Шарлотте, что она двоюродная сестра отца. Почему же он не смог открыть ей этот секрет? Потому что ему было стыдно за то, что он сын Лиззи, настолько стыдно, как будто он сам совершил грех собственного зачатия.

Черт бы их всех побрал! Ну и пусть живут как хотят. Сейчас его беспокоят только Джимми и проклятые братья Питти. Эти мелкие рыбешки, защищенные большой рыбиной.

Рори повернулся к Шарлотте:

— Я пойду туда.

— Хорошо. — Она поднялась с дивана. — Я пойду с тобой.

— Ничего подобного. На улице дождь.

— Но если пойдешь ты, то пойду и я.

Рори закрыл глаза, он понял, что спорить бесполезно.

— Ладно, одевайся.

Направляясь к двери, Шарлотта сказала:

— Я предупрежу Стоддарда.

— Не надо, экипаж там не проедет, лучше пойдем пешком.

— Хорошо, пойдем пешком.

— Ох, женщина!

— Ох, мужчина! — Шарлотта улыбнулась, шутя щелкнула Рори по носу и выскочила из гостиной.

Через полчаса они уже поднялись по ступенькам дома при верфи и уставились на Джимми и мистера Ричардсона, которые играли в карты.

— Ох, привет! — Джимми вскочил со стула и, переводя взгляд с Рори на Шарлотту и обратно, спросил: — Что-то случилось?

— У нас ничего. А у вас? Я слышал, что кое-что случилось.

— А-а, ты об этом. — Джимми кивнул. — Сегодня после обеда речная полиция трижды появлялась здесь, а раньше я что-то их не видел. Наверное, их появление малость отпугнет тех, кто шляется тут вокруг.

— Вот именно, малость. — Рори подвинул Шарлотте стул, она села и спросила:

— А еда у вас есть?

— Да, конечно, — с улыбкой заверил Джимми. — Лиззи приходила и приготовила. Раскормила меня, у меня такой живот, как будто я ношу двойню… — Джимми осекся и покраснел, понимая, что неприлично так говорить в присутствии Шарлотты.

Он посмотрел на Шарлотту, и его поразил мерцающий блеск ее глаз. С каждым днем она нравилась Джимми все больше и больше. Теперь он понимал, какая хорошая жена у Рори. Стоило только как следует узнать Шарлотту, и ты забываешь о ее внешности. Когда сегодня зашел разговор о Рори, Джимми сказал Лиззи об этом, на что она ответила:

— Значит, и у тебя короткая память, да? А я-то думала, что ты помнишь Джейни.

Да, он помнил Джейни, но она была мертва. Джимми так и сказал Лиззи, но та опять возразила и сказала, что мертвые должны вечно жить в нашей памяти. Да, эта Лиззи упрямая, она даже не хвалила Рори за то, что он значительно облегчил жизнь им всем. Каждую неделю Рори передавал родным три фунта, никогда еще они не жили так хорошо. Новая одежда, новое постельное белье, полно всякой еды. Если Лиззи будет стоять на своем и если его мать на самом деле не смягчит своего отношения к Шарлотте — мнение отца Джимми не волновало, — то он выскажет им все прямо в глаза: «Если не одобряете женитьбу Рори, тогда не пользуйтесь его деньгами». Да, именно так он им и скажет. А что они могут ответить на это? Это не его деньги, а ее… Ну и что, какая разница, чьи это деньги, они хорошо живут на эти деньги, но даже не благодарят. А вот он, Джимми, он очень благодарен брату. У него сейчас три лодки… правда, одна с пробитым дном.

— Может, хотите чашку чаю? — предложил Джимми Шарлотте.

— Нет, спасибо, Джимми, мы зашли просто взглянуть, все ли в порядке. — Она улыбнулась мистеру Ричардсону.

Мистер Ричардсон, полный мужчина лет сорока, работал вместе с Джимми на верфи Бейкера, но с радостью перешел работать на верфь Джимми, когда Рори предложил ему на пять шиллингов в неделю больше. Но мистер Ричардсон был женатым человеком, имел семью, поэтому не мог постоянно составлять компанию Джимми вечерами.

— Большое спасибо, что остались, мистер Ричардсон, — поблагодарила Шарлотта.

— Всегда к вашим услугам, мадам.

— Спасибо, мистер Ричардсон, мы этого не забудем.

Ричардсон кивнул и расплылся в улыбке. Шарлотта поднялась со стула и взглянула на Рори.

— Ну, ты доволен?

Рори не успел ответить, а Шарлотта уже повернулась к Джимми со словами:

— Джимми, беда вашего брата в том, что он никак не может признать — вы уже самостоятельный молодой мужчина, а не молоденький подмастерье.

Джимми рассмеялся и, приосанившись, заявил шутливым тоном:

— Мы еще ему покажем, правда? Если увидите его, то передайте, что как-нибудь я надаю ему тумаков за это. Передадите?

Рори залепил брату легкий подзатыльник.

— Ты всегда был легкомысленным, братишка, таким и останешься на всю жизнь.

— Легкомысленный? А то, что ты заявился сюда в такую темень и в дождь, разве это не легкомыслие? И не только себя, но и жену подвергаешь опасности.

— Она вызвалась охранять меня, — отшутился Рори. — Если бы кто-то напал на меня, им бы не поздоровилось. — Он взял Шарлотту за руку и повел к двери, напомнив брату: — Не забудь запереть дверь.

— Ладно, не беспокойся.

Рори и Шарлотта под дождем поспешили домой. Они шли такими закоулками, по которым и днем-то было небезопасно ходить. «Джимми прав, — подумал Рори. — Безумие с моей стороны привести ее сюда в такое время».

Шарлотта поняла его состояние, и, когда они наконец выбрались на главную улицу, сказала:

— Все, теперь можешь расслабиться.

Рори ничего не ответил, только облегченно вздохнул, еще раз убедившись в том, какая Шарлотта замечательная женщина. Поскольку и за Джимми не стоило теперь беспокоиться, Рори вспомнил их разговор в гостиной и спросил:

— Ты собиралась сообщить мне две новости. Какая же вторая?

— Подожди до дома, мне трудно говорить в такой дождь.

— И поделом тебе, нужно было остаться дома.

— Ну конечно, сидеть и переживать, когда ты вернешься.

— Ты замечательная женщина, Шарлотта. Ты ведь знаешь это, правда?

— Да, знаю. Я знаю это уже пять месяцев и три дня.

— Ох, Шарлотта. — Рори обнял жену и крепко прижал к себе.

Шарлотта приняла ванну, надела светло-серую ночную рубашку и пеньюар такого же цвета. Подобный ночной наряд можно было увидеть на открытках, которые моряки привозили из-за границы, главным образом из Франции.

Рори уже начал привыкать к тому, что видит жену как одетой, так и раздетой, вот как сейчас. Надо сказать, что его собственный ночной наряд заставил бы скромных женщин отвернуться или закрыть глаза, поскольку его фланелевая светло-голубая ночная рубашка была почти такой же тонкой и прозрачной, как кашемир. Эта рубашка являлась одним из многочисленных подарков Шарлотты. Когда он первый раз надел ее, то пытался скрыть свое смущение за шутками. Но теперь он вообще не обращал внимания на рубашки, каждый раз перед сном надевая свежую.

Когда он вышел из гардеробной в спальню, Шарлотта сидела на краю кровати, в этот момент в свете ночника она показалась Рори какой-то воздушной. У него даже мелькнула мысль, что если он сейчас распахнет окно, то ветер вынесет ее из комнаты. Он опустился на кровать рядом с Шарлоттой, скрестил руки на груди и посмотрел на нее.

— Ну давай, выкладывай, какую новость ты утаила от меня?

— Да ничего я от тебя не утаивала, просто не успела сказать. Понимаешь, я беременна.

— Бе… беременна?

Глядя на Рори, раскрывшего рот от изумления, Шарлотта продолжила:

— Да, я женщина с дитем во чреве, как это говорится в Библии.

Рори глубоко вздохнул и расправил плечи. Шарлотта беременна, у нее будет ребенок. Вот это да. Его охватило желание засмеяться, но он остановил себя. Да, у нее будет ребенок, и это его ребенок… А что же тут удивительного? Их отношения сложились таким образом, что удивляться тут нечему. Он никогда не забудет той первой ночи в этой постели. Они тогда остановились перед дверью этой спальни, и Шарлотта, соблюдая условие сделки, по которому он мог спать в своей спальне, сказала, что не обидится, если он уйдет к себе. И как же он поступил? Он протянул руку и сам распахнул дверь спальни. Шарлотта вошла в комнату, опустив голову, как застенчивая невеста. Он понял, что в его силах сделать ее счастливой, и он сделал ее счастливой. И себя тоже. Шарлотта была прекрасным партнером, но в качестве жены она просто поразила его. И все потому, что она любила его. До этого момента он никогда не ощущал себя по-настоящему любимым. Он любил Джейни, но вот она не любила его так, как его любили сейчас. Возможно, он сам виноват, что у них с Джейни не получилось настоящей любви. Случай с Джоном Джорджем встал между ними в первую же ночь. До Джейни у него было несколько женщин. Одна из них в Джарроу, когда он только начал работать сборщиком квартплаты. Ее муж был моряком, и нуждалась эта женщина только в мужчине, а никак не в любви. Да и другая была не лучше, за шиллинг она могла переспать с кем угодно.

Нет, до Шарлотты его никто не любил. Удивительно, откуда она могла знать столько о том, как нужно любить мужчину? Ведь он был первым мужчиной в ее жизни. Наверное, она просто инстинктивно чувствовала это. Ладно, в любом случае он был счастлив. И вот еще эта новость.

Рори крепко обнял Шарлотту, они повалились на кровать и рассмеялись, губы Рори нашли ее губы, и он крепко поцеловал ее.

Когда, наконец, они снова сели, лента упала с волос Шарлотты, и они рассыпались по плечам. Взяв мягкую, блестящую прядь, Рори прижал ее к щеке.

— Ты рад?

— Ох, Шарлотта, ты не могла доставить мне большей радости.

— Я буду доставлять тебе такую радость каждый год, пока совсем не растолстею.

— А я не хочу, чтобы ты толстела, оставайся такой, какая есть. — Рори обнял ладонями лицо жены, глаза ее излучали мягкий свет, они были полны любви к нему. — Ты самая лучшая женщина, других таких нет.

— Я люблю тебя, Рори.

Рори не смог произнести «а я тебя», но он обнял Шарлотту и крепко сжал ее в объятиях.