Причуды непутевой Артефактницы

Глава 3 Признание и приказание

Проснулась я в своей комнате. Первым делом прислушалась к себе. Любой в моем положении научился бы простеньким фокусам по поиску у себя травм и прочих неприятностей. Я была здорова, насколько вообще можно быть здоровой после энергетического истощения. Хотелось: есть, пить, а в остальном все было прекрасно. После своей проверки я потянулась и к полю дома.

Первым делом любой артефактник учится читать ауры вокруг себя. Это требует концентрации и знаний, поэтому состояние чтения можно назвать легким трансом. Приходиться отключать большую часть внимания и перебрасывать все силы на внутреннее зрение мага.

С домом, его окрестностями и даже с полем мира все оказалось как нельзя лучше. Никаких следов моего очередного косяка! С одной стороны, это обрадовало, ибо я не успела наломать дров. А с другой, беспокоило, потому, как причин такой кристальной первозданности может быть только две: либо я сама все за собой прибрала после работы над вступительным артом — что вряд ли; либо я так долго была в спасительной отключке, что дедушка успел исправить все мои грехи.

Я села на кровати и осмотрелась. Меня переодели в сорочку, но в остальном я не заметила никаких признаков вмешательства целителей. Не было передвинутой мебели, как если бы ко мне приставили знахаря, чтобы следил за изменениями состояния. Не было присутствия целительной магии, на которую у меня нюх. Не было склянок на столах и прочего, что выдавало бы бурную деятельность по лечению меня непутевой.

Так же в комнате не нашлось и моей тени, что меня не удивило. Сначала хотела позвать Даремора, но остановилась. Несмотря на то, что под магическим зрением все было идеально, я все-таки нашла отличие. Мои ногти на руках и ногах стали черными. Нет, разумеется, любой разумный может легко изменить свою внешность — искусство морока доступно почти всем расам. А там, где недоступно оно — подойдут зелья, порошки и артефакты. Но вот природное изменение структуры тела — совсем другое дело. Черными глазами, ногтями, волосами и кожей исконно обладают темные расы, то есть те обитатели Аарды, что ведут свою историю на крови, смертях и жизнях других. Например: вампиры, темные эльфы, оборотни. Можно заработать изменения в теле, получив статус архимага, когда сама сила меняет плоть под себя. Так многие боевые маги обладают вертикальными зрачками. Но есть одна особенность — у любого изменения есть свои критерии.

У меня были не просто черные ногти. Они стали мерцающе-черными. Цвет был почти живой, дышащий — невероятно красивый цвет Первозданного Мрака. Я такой на нескольких артефактах в хранилище дедушки видела. Если у меня такие ногти, как у… Значит, я…!

Я смотрела на свои руки, вглядывалась в мерцание и искала следы чужой шутки. Но цвет не был иллюзией. Не был фокусом и трюком. Не был следом проклятья или последствием лечения. И как только эта мысль улеглась в сознании — я взвыла. Громко и с чувством!

— Не может быть! Быть не может! — орала я, вскакивая с кровати.

Рядом с окном я давным-давно спрятала большое зеркало за тяжелой портьерой. Дедушка, как, впрочем, и слуги, о нем знал, но никогда не ругал за маленькие шалости с ним. Сейчас я просто оторвала штору и уставилась на себя.

Ну, что сказать? Для начала — к Праху отправились мои волосы. Нет, не то чтобы я совсем облысела, скорее просто прилично укоротилась длина. Примерно до линии подбородка, а на затылке и того короче стали. Цвет сменился на насыщенно-перламутровый. Глаза стали такого ярко-голубого оттенка, какой редко встретишь даже среди драконов. А в центре зрачка появился белоснежный отсвет чистой магии. Я знала, что значит каждый из этих отметок на теле в отдельности. Но вот коктейль из них, к тому же в собственном теле, увидела впервые.

— Что все это значит? — растерянно пробормотала я.

— Ты, правда, хочешь знать? — спросили от двери.

Я резко обернулась на незнакомый голос. На пороге стол высокий стройный юноша, лет семнадцати. С густыми темно-синими волосами, печальной полуулыбкой на тонких губах и явно аристократичными, плавными чертами лица. И такими, до боли, знакомыми глазами.

— Д-де-ду-шка? — не поверила своим глазам.

Он пожал плечами и развел руки в стороны.

— Как видишь, — проговорил он и снова улыбнулся, только в и этот раз улыбка вышла тоскливой.

— Я брежу! — решила я. — Наверное, сильно треснулась головой об пол, когда падала. Или же решила сойти с ума, как все доблестные представители моего рода.

— Ну, не клевещи на предков! Далеко не все они сбрендили, — внес поправку юноша, входя в комнату. — А вообще-то, мне больше всего на свете хотелось бы тебе сказать, что все это — лишь дурной сон. Я сам желал бы проснуться от него. Но это, Линочка, реальная реальность.

Он крепко обнял меня, и я почувствовала знакомый древесный аромат от его волос и одежд.

Я ткнулась носом в его темно-зеленый камзол и некоторое время просто стояла. Надо было все уложить в голове до того, как он скажет то, что я и так уже знаю. Но отказываюсь признавать.

— Расскажи, — наконец, попросила я.

Юноша кивнул и, крепко сжимая мою руку, повел из комнаты. Дед никогда еще на моей памяти не применял иллюзию омоложения к себе. Всегда говорил, что в каждом возрасте есть свои плюсы, и жизнь дается для того, чтобы вкусить каждый ее период. Поэтому от удивления не сразу заметила странность. В доме не было никого. Огромное родовое поместье — и ни одной живой души.

— Где все? — спросила я у того, кто был моим дедушкой, но кого я просто не могла сейчас воспринимать как обычно.

— Нам нужно о многом поговорить, Веселина, — спокойно ответили мне. — И поэтому мы сейчас вдвоем.

Дальше я шла за ним молча. Мы прошли по коридорам и лестницам к его кабинету. Через него — в лабораторию. А вот дальше юнец потащил меня в самую отдаленную ее часть. Там оказалось что-то вроде каминного зала с широкими креслами и столом. Мирно и тихо потрескивал в камине огонь. Дедушка сел в одно из кресел, а мне жестом указал присесть напротив. Я послушалась, уже изрядно напуганная. Мастер Ратри всегда отличался непревзойденной эксцентричностью поступков, но такое поведение переходило все границы.

Юноша упер локти в подлокотники, и некоторое время пристально рассматривал меня, в своей особенной манере. Я не раз наблюдала, через зеркало, как от этого его взгляда терялись самые разные разумные: от наших собратьев до старшин гномьих родов. Меня такие странности отношения гостей поместья к дедушке всегда немного забавляли. Не видела я ничего необычного в этом взгляде, позе, мимике или в голосе родителя.

Вот и сейчас, юноша смотрел так, будто страстно желал что-то во мне прочесть, но у него не выходило.

А я быстро прикинулась «Даремором». На лицо бесстрастную маску, спина прямая, но руки и ноги немного расслаблены. Приему с маской на лице научилась сама, еще в первые годы, как стала полностью себя осознавать разумной. Просто, наблюдая за личным слугой дедушки, заметила, что невозмутимости на лице добиться легко: достаточно просто расслабить все мышцы лица, но не опускать веки, хотя хочется. И вот вам — самое каменное выражение из возможных. Вампир, конечно, за столько лет практики, поднаторел в этом умении, но и моей игры хватало, чтобы дед через несколько секунд прекращал свои попытки напугать меня взглядом.

Сработало и сейчас. Стоило «натянуть на лицо „Даремора“», как я про себя обзывала этот прием — и дедушка, в облике весьма красивого юноши, отвел синие глаза от моих. А я начала понимать истинные причины его популярности у дам. Ой, не только в знатном происхождении и деньгах дело было, точно, не только в этом…

Щелкнул пальцами — и на столе оказалась открытая бутылка вина и два бокала. Ратри принялся разливать напиток по бокалам и один пододвинул мне. Второй взял в руки и расслабленно откинулся в кресле.

— Вот теперь я верю, что разговор серьезный, — сказала я и сделала первый глоток.

— Я хочу поговорить с тобой не как твой дед, а как Синий Дракон империи Кирана.

Я едва не подавилась.

— Позвольте представиться, госпожа Веселина Ратри, — улыбнулся мой собеседник, — Первый маг Империи, Главный артефактор при правлении Нолана I, Тайный советник императора Нолана II, Страж Покоя, Рыцарь Боли по прозвищу Синий Дракон, Амиренель-Элвин Ратри.

Я сделала еще пару глотков, пока выслушивала все титулы моего родителя. Дело в том, что в магии своей расы я бездарность, по мнению своих учителей, но вот дурой никогда не была. Я прекрасно понимала, что стоит за каждым титулом. Мой дед был не просто великим магом и великим артефактником, он считался самым важным оружием государства!

Было бы смешно с моей стороны сказать, что я удивлена. Нет, нечто в таком роде я и подозревала. На то, чтобы убить моих родителей, кто-то не пожалел средств и сил, а на это должны быть причины. И, кажется, одна из них, если не главная, сейчас смотрела в мои круглые глаза. Я та, кто я есть, из-за политики. Просто прекрасно!

Какая-то часть меня, всегда надеялась, что все случившееся — просто нелепая случайность. Ведь артефактников всегда убивали. Но если мой дед такое видное лицо, то и за прочими родственниками могли тянуться похожие титулы и статусы. Меня прокляли, а семью убили из-за прошлых грехов моих родственников и деда, в частности.

Месть, желание надавить, запугать — да мало ли… Либо же убили из желания остановить. Моя семья могла влезть куда не стоило, и это обошлось им в цену жизни, а мне — в проблемы.

— Раз уж я представился, Веселина, то прошу называть меня просто Элвин, — снова заговорил Синий Дракон, когда понял, что истерики и охов с моей стороны не будет.

— Так себе из тебя конспиратор, надо признать, Элвин! — сказала я. — Я уже несколько лет предполагала нечто подобное. Хотя и не в таких масштабах.

Артефактник рассмеялся и сделал большой глоток вина.

— Я не хотел тебе лгать, а недоговоры порождают только лишнее любопытство. А оно всегда ведет к работе ума. Я никогда не считал тебя достаточно глупой, чтобы не замечать очевидного.

— Приятно слышать, что в твоих глазах, я не совсем пропащая.

— Раз уж мы закончили с комплиментами, то позволь тебе кое-что рассказать. Ты знаешь, что такое Разрыв Дэса?

Я припомнила все, что когда-либо читала об этом загадочном явлении, и кивнула.

— Тогда я не стану тебе напоминать все аспекты, а просто скажу: тебя утянуло в Разрыв.

Его пытливые глаза смотрели прямо в мои, и только поэтому я не моргнула. Я, в конце концов, внучка такой легендарной личности, не стоит падать в грязь лицом. И без того вожусь там постоянно.

— Так, и что? — спросила я.

Брови Элвина взлетели вверх. Губы сначала дрогнули в усмешке, а потом перешли в довольный оскал.

— А ничего особенного, — наигранно пожал плечами он. — Просто ты совершила невозможное — вернулась из Разрыва.

— Бывает, — отмахнулась я, прикладывая всю силу воли, чтобы не побледнеть, не заорать, не упасть в обморок. — Все это, — я демонстративно развела руками, — только для того, чтобы сообщить мне, что очередная моя ошибка прошла для меня стороной? Зачем так стараться, Элвин?

— Я не склонен к театру ради таких мелочей, — отмахнулся юноша и отпил глоток из своего бокала. — Твои ошибки меня не слишком заботят. Я должен объяснить тебе неприглядную реальность последствий произошедшего.

Внутри все похолодело от ужаса. Я чуть крепче сжала свой бокал, но в остальном осталась такой же уверенной и непринужденной.

Мой дед оказал мне услугу — признал меня, и сейчас, возможно, впервые говорит со мной откровенно. Я просто не имею упасть в его глазах.

— Как сама понимаешь, еще не было ни одного случая возвращения из Дэса живым. Ты первая и, скорее всего, единственная, кому это удалось. Но подобное не прошло для тебя незаметно. Именно благодаря последствиям возвращения ты так важна для дела.

— И каковы эти последствия? — спросила я.

— Ты уже знаешь, — улыбнулся Элвин. — Ты не только первый артефактор вернувшийся из Разрыва, но и первая из нас, с таким даром.

Я посмотрела на свои черные ногти, вздохнула и подняла глаза на Синего Дракона. Боги Милостивые, я смотрю на самого Синего Дракона! Я — его внучка! Меня растил сам… Так, либо я сейчас разревусь на радостях, либо просто свихнусь от переживаний. Медленно выдохнула и поняла, что шквал эмоций все-таки удалось взять под контроль. Я обязательно подумаю обо всем, но только чуть позже!

В руках Элвина материализовался цветок розового пиона. Когда-то Даремор рассказывал, что моя мама очень любила эти цветы, потому он, по приказу моего отца, стал их выращивать с больших количествах. Моих родителей уже нет. Я не помню ничего, что с ними связано, но дворецкий по-прежнему продолжает их выращивать и расставлять в вазах по всему особняку. Артефактор бросил в меня цветок.

Время привычно и знакомо замедлилось. Сначала, я хотела уклониться от цветка. Потом, решила, что стоит его уничтожить заклятьем. И лишь после сообразила, что мой дед никогда и ничего не делает просто так. Если он хочет, чтобы я поймала цветок, то мне стоит его поймать.

Я легко ухватила пион за длинную ножку. Мгновения не прошло, как цветок стал увядать. Еще три удара сердца — и сухая коричнево-серая труха осыпалась мне на подол. Я для этого ни делала ровным счетом ничего. Даже толком сообразить не успела, что происходило с моим телом в момент воздействия. Но глаза в данном случае не обманешь.

— Ты артефактор-некромант! Или первый некромант с даром артефактора. Сама для себя реши, кто ты больше: артефактник или некромант, — самым довольным голосом произнес Элвин.

Я знала это! Знала, как только посмотрела на себя в зеркало, но только после слов дедушки с глаз словно упала пелена. Теперь я отчетливо ощущала в себе, в своей душе, в сердце три вида магии. Темно-серая, почти черная магия некромантов струилась под кожей прохладными ручейками талого снега по весне. Она не ощущалась как темная сила, черная магия. Не давила, не угнетала. Она была приятна мне.

Обычно в теле каждого жителя нашего мирка наблюдалось два вида магии. Энергия самой планеты, Богов, в общем, та ее часть, что клубится вокруг, в воздухе — везде. Та магия, которая питает наш мир, питает и оберегает нас самих, все живое и мертвое. И второй вид сил — дар разумного. Это какая-то отдельная часть магического потока. Есть огненные маги, водные, земные, маги крови, ведьмаки, целители и еще множество видов самых разных возможностей. У каждого его дар развит по-своему. У кого-то он слабый, у кого-то сильный. Например: если два мага огненной магии с сильным даром породят нового, то отпрыск, скорее всего, сможет создавать своей силой пожарища, способные стирать города!

Эта особенность усиления конкретного дара и сделала наше общество таким, какое оно есть сейчас.

Иерархия в родах всех рас основана на чистокровности, то есть на скрещивании и усилении одного дара магии. Чем чище кровь — тем мощнее дар. Чем мощнее дар — тем больше сила мага, и тем выше его положение в роду, клане, собственной расе и стране в целом, да и во всем мире, собственно.

Полукровки, бастарды и прочие, в ком течет не только кровь отдельного дара, но и кровь другой расы, другого вида магии по определению слабее, потому что в разумном может быть только один дар! Это закон бытия, незыблемое правило сохранения энергии. Место в душе и физическом теле есть только для двух видов магии. Так было всегда. Меня так учили.

Например, от союза эльфа с даром земли и человеческого ветряного мага родится разумный только с одним даром из двух или любым другим, но магический потенциал такого мага будет крайне мал. Он просто не сможет стать архимагом, не говоря уж, о чем-то большем. Все из-за того, что два дара в крови входят в конфликт друг с другом и как бы нейтрализуют сами себя. Это одна из главных причин, почему полукровки не приветствуются. Есть риск не только потерять расу с течением времени, но и уникальный вид магии.

Исключения бывают, ведь известны случаи, когда полукровки становились великими воинами или магами в иных областях, но их так мало, что это лишь подтверждает правило. В теле разумного не может быть больше двух полноценных сил. Силу самого мира убрать из уравнения нельзя, а значит, на одного разумного — один магический дар. Все прочие либо отсутствуют, либо так слабы, что приравниваются к магии мира.

Все просто, правда? Только вот это правило не имеет отношения в артефактникам! Наша раса обладает особенной силой. И от этого наше взаимодействие с магией мира сильнее, чем у всех прочих. Каждый артефактник легко может управлять стихиями или другими силами, всем по чуть-чуть. Каждый опытный артефактник по своей мощи может сравниться с архимагом, но по сути, мы не имеем дара, почти никогда не имеем, мы используем либо силу Дэса, либо силу самого мира, в котором живем. Это закон!

И еще один закон: артефактор — созидатель, а не разрушитель! Если в артефактнике, вдруг и проявляться слабый дар, то от светлых сил. Нет в мире артефактников магии крови, например. Их функции взяли на себя архивампиры. Наша сила создает, а не разрушает. Хотя это весьма спорно! Любой из моей расы сможет сотворить артефакт огненной магии, который легко будет убивать. Просто как дар, в самом артефакторе, темная сторона не проявляется. Это тоже закон! И тоже непреложный!

До этого момента…

И вот сижу я, непутевая, и скриплю мозгами от натуги, силясь понять простую истину — во мне три полноценных вида магии! Я чувствовала в себе и связь с Дэса, которая стала, кажется, только крепче, да и само Место ближе. Прекрасно ощущалась и сила мира вокруг меня. Я легко могла сотворить заклятье, использовать зелье, вообще все то, что использовала до этого разговора. Но вместе с каналами этих сил во мне появились и свежие потоки, совсем новые, можно сказать, новорожденные канальца силы некромантов. Темно-серая сила, которая способна выжимать живую энергию, переделывать ее в хаотичную мощь и после заполнять ею мертвую плоть.

Я без всяких проверок знала, что у меня не слабенький дар поднять скелетик вороны, как у моего деда, например. Он мог трансформировать приказом энергию мира в некро-посыл, и таким образом заставлял мертвую плоть восстать, но это не полноценный дар некроманта. Полноценность такой магии и состоит в том, чтобы уметь отнять жизнь, переделать то, что когда-то заставляло цвести во что-то более тяжелое и разрушительное.

Магия жизни — крайне хрупкая вещь. А вот разрушить некромагию куда сложнее. Убить нежить, вурдалака и тому подобных, не имея дара к некромантии, можно лишь огромным выбросом силы других магий. Нужно разорвать все связи магического плетения некромантии для того, чтобы мертвый снова стал мертвым. Проще говоря, нужно уничтожить само тело. Дар некромантии стал редким после множества воин. И им владеют лишь темные расы: дроу, вампиры, династии темных магов, редко оборотни, еще реже драконы.

А у меня в теле был полноценный дар некромантии, и он стремительно развивался во мне, я почти физически чувствовала, как новая магия прокладывает себе каналы под кожей, в моей крови, в костях. Странное, удивительное ощущение рождения магии внутри собственного тела. Обычно дети не запоминают этот период своей жизни. Магия просыпается намного раньше, чем малыш может запомнить ощущения постройки каналов.

Умереть и не восстать, я некромант! Артефактник-некромант! Правда, теперь это мало чем поможет, ведь с моим новым даром я легко восстану из мертвых. С другой стороны, это буду уже не совсем я…

Махом выпила остатки вина и не почувствовала вкуса. Быстро налила себе еще. Руки при этом не дрожали, что не могло не радовать! У меня талант к самоконтролю, когда захочу. Выпила еще и только после этого посмотрела в заинтересованные глаза деда.

— Изменения оттенка кожи и ногтей, — произнесла я совершенно трезвым голосом. Похоже, от шока алкоголь меня не взял. А хотелось бы… — тут все понятно, это признаки Истинной некромантии! А волосы и глаза?

Я требовательно посмотрела на Элвина. Сейчас он не был мне дедом. Он — Синий Дракон, а значит, и я должна вести себя соответственно.

Мужчина развел руками.

— Боюсь, что здесь у меня нет ответов, — сказал он и печально улыбнулся. — Веселина, твои волосы уже стали такими, когда ты вернулась из Дэса. Они сменили цвет на оттенок шкуры того существа, который пришел с тобой. Даремор пытался их постричь, хотя бы челку тебе подровнять, пока ты спала, но ничего не вышло. В течение минуты пряди вернули прежнюю длину. Глаза изменились тогда же. И по каким причинам это случилось — я не знаю. Могу лишь предположить: это так на тебя повлияла магия твоего пространства. Изменила структуру твоего тела.

— И что теперь со мной будет?

Он внимательно на меня посмотрел. И тихо сказал:

— Если бы я знал, Весенька…

Я задумалась на секунду, потом прищурилась, копируя манеру деда.

— Но ведь это далеко не все новости, так? Быть не может, что ты решил раскрыть мне парочку своих тайн только потому, что я теперь могу не опасаться вурдалаков! Что еще, Элвин?

На лице дедушки появилось странное выражение. Если бы я его не знала, то решила бы, что это удивление, если не восхищение.

— А ты умна для своего возраста, — заметил он, и его красивые глаза засверкали, как драгоценные камни на свету.

— Меня растил Рыцарь Боли! — сказала я, испытывая гордость за деда. — И потому, дешевая лесть тебе не поможет. Так что еще ты хотел сообщить?

Первый маг расхохотался, запрокинув голову. В этот момент вокруг меня заклубилась его сила. Мне не обязательно было взывать к магии, чтобы почувствовать — все вокруг пропитано магией моего деда. Лаборатория, наши кресла, стол, сам воздух — все задышало вместе с его эмоциями. В этот момент я поняла: почему моя бабушка, к слову сказать, третья и последняя супруга мастера Ратри, будучи совсем еще юной, влюбилась в уже опытного и известного мага. Если этот юнец вот так же при ней рассмеялся, то все понятно.

Если когда-нибудь я почувствую, как само пространство Вселенной реагирует так на кого-то, я тоже влюблюсь моментально. Стоит только представить, насколько сильный, непоколебимый и волевой должен быть характер у того, кто контролирует столь мощную силу, что аж дух захватывает. А любить такого мужчину — прекрасный подарок небес. Только такие и достойны любви…

Я осеклась, прерывая собственные размышления. Нет, мой дед по совместительству оказался и одним из моих кумиров, но это не повод млеть и терять последние остатки здравомыслия.

— Ты права! — кивнул юноша, запивая остатки смеха вином. — Я бы не стал открывать тебе часть своих титулов только потому, что ты умудрилась стать уникальной. Этого, уж прости, мало для подобного подарка.

Я так и знала, но прозвучало его признание все равно обидно. Да и оговорку Синего про «часть титулов» я услышала.

— Раньше я планировал использовать уникальность влияния проклятья на тебя, но теперь будем использовать еще и это…

Он всмотрелся мне в глаза, будто ждал моей реакции на это признание. Оно меня не слишком удивило.

— Как ты знаешь, артефактники — сильнейшие существа этого мира. Настолько могущественные, что использование нашей магии напрямую может уничтожить мир. Мы можем применять ее лишь через артефакты, задавая точный вектор воздействия. Например: только на защиту, только на разрушение, только на дом, только на одного разумного и так далее…

— Ты мне еще Основы Элементарной Магии с первого тома начни пересказывать, — поддела я.

Элвин, впрочем, не обиделся, только ухмыльнулся.

— Но, при этом, пусть мы и сильнейшие по многим параметрам, нас можно убить, как и любого, — невозмутимо закончил он.

— И…? — нетерпеливо подтолкнула я.

— Ты никогда не задумывалась: для чего мы существуем? Ведь у каждой расы свои таланты. А какие есть у нас, кроме сотворения сильнейших предметов?

Я нахмурилась, понимая, что сейчас прозвучит что-то такое, от чего мой, и без того вздыбленный, разум вывернется наизнанку.

— Артефакторы — первая живая стена силы обороны мира, Веселина. Любой мир окружает множество полей, великое множество стен. За их сохранность отвечают Боги. Это ты знаешь, а что будет, если эти стены разрушат? Кто встанет на защиту жизни в нашем мире, на защиту душ и их перерождений? Первыми встанут артефактники, вместе с Младшими Богами. После поднимутся драконы и сильнейшие магические разумные, и уже потом все прочие. Мы не Боги и никогда ими не станем, но мы созданы творцами, как защита и опора всего живого.

— Красиво и патетично, — отметила я. — А что-нибудь кроме семейных преданий и легенд сегодня есть на повестке дня?

— Это не легенда и не предание, а факт! — жестко припечатал синеволосый. — Мы живем в мире, где совершенно все зависит от магии и от того, кто и как ее использует. Ты никогда не задумывалась, почему столько войн еще не разрушило мир? Ведь в каждом сражении использовались такие проклятья и такая сила, что почва должна была погибнуть, вода стать ядом, а небо потемнеть.

Я задумывалась, и не раз, поэтому стала серьезной.

— Дело в нас, точнее в том, что сила нашей магии медленно восстанавливает баланс сил. На одного психа, решившего обратить реку в отравленное болото, приходится два, а то и три, таких же чокнутых индивида, которые заботятся об этой реке. Это законы природы. Равновесие сил нашего мира. Темные и Светлые всегда буду рядом, хотя и будут уничтожать друг друга. Артефактники стоят над этим делением. Они легко направляют свою силу, как на восстановление, так и на разрушение. Но часть магии, нашей индивидуальной силы при создании любого артефакта всегда выбрасывается в пространство мира. И во время последующего использования артефакта также. Мой отец когда-то привел красивую метафору, чтобы легко и просто раскрыть замысел творцов: «Представь, что все-все вокруг — большое полотно, а магия твоего Дэса что-то вроде заплаты. Она латает дыры в полотне, когда это нужно. Но при этом ты сам — штопальная игла. Ты можешь, как залатать дыру, как и проделать новую, а если когда-нибудь полотно станет совсем тонким и дряхлым, то игла может и порвать его, а не восстановить…» Понимаешь, о чем я?

Я кивнула. Я хорошо понимала, о чем он, потому что не раз чувствовала магию почвы под ногами, магию воздуха и легко могла понять, как моя сила впитывается в энергию мира.

— Нас сотворили для того, чтобы мы не дали полотну стать ветхим, — с какой-то безысходностью произнес Элвин. — А теперь представь, что в мире больше нет силы, способной залатать прорехи, нет «штопальных игл».

Я начала догадываться, куда он клонит.

— Артефактников всегда убивали и использовали, с самого начала времен. Эпохи и цивилизации сменяют друг друга, рождаются новые расы, новые пространства и виды магии, но это остается неизменным. Примерно раз в тысячу лет какая-нибудь ветвь рода сильных магов попадает в поле внимания Богов, и тогда рождается новый род артефактников. Приток новой магии не позволяет нам выродиться как расе. Но…

И я догадалась, на что намекает Синий Дракон. Еще пять тысяч лет назад, когда Империи Кирана еще не существовало, а на материке было множество более мелких государств, на Аарде насчитывалось двадцать семь родов артефактников. А сейчас осталось только тринадцать, если не брать в расчет нас с дедом, как самый маленький род, то двенадцать. Не странно ли, если учесть, что средняя продолжительность жизни артефактника четыре сотни лет, а приличное число представителей расы легко проживают больше тысячи лет?

— Если взять наш род, то только четыре последние ветви погибли за последние три сотни лет, — подтвердил мои подозрения дед. — У меня был брат, но вся его ветвь погибла. Я дал начало трем новым ветвям рода, заключив три брака с разными родами. От всех трех у меня были дети. И у них были дети. Но все три новые ветви погибли.

Я вздрогнула от его голоса. Элвин говорил о гибели своих жен и восьми детей, как о чем-то обыденном. Хотя я знала, как больно ему было. Я помнила его глаза каждый раз, когда он видел портреты своих жен и детей. Всех их он любил, и все они погибли. На глаза навернулись слезы. Я не хотела даже представлять, каково моему дедушке жить, когда за плечами столько горя. И только, когда он потянулся к бутылке с вином, поняла, что он сказал.

«Три новые ветви погибли», — пронеслось эхом в голове, как бы в подтверждение.

Но ведь я его внучка от третьего брака. Моя бабушка прожила мало даже по меркам магов. Всего сто восемьдесят четыре года. На нее напали, когда она возвращалась из земель эльфов, и она ценой своей жизни спасла моих папу и тетю. Они были слишком маленькими, чтобы хоть что-то запомнить, поэтому убийц так и не нашли. Моя тетя по неизвестным причинам отказалась выходить замуж. Мой папа выбрал последнюю представительницу слабейшего из родов на тот момент. Дед долго не принимал ее, уговаривал отца передумать, но папа оказался настырным и настоял. В конечном итоге и тетя, и папа, и мама погибли в один день. Подарить жизнь мои родители успели только одному ребенку, так что с моей ветвью все было ясно. Только я ведь еще жива, нельзя сказать, что третья ветвь рода оборвалась.

Я последняя из третьей молодой ветви рода Ратри. Но слова сказаны, и оговорку моего деда нельзя неправильно понять. Он сам уже считал меня мертвой. У себя в голове он уже все решил. Похоже, для него меня уже нет. Осознание этого вызвало во мне странные эмоции, в которых я не могла легко разобраться.

— Более того, — продолжил Синий Дракон, скорее всего, так и не поняв, что сказал своей внучке, — уничтожаются не только чистокровные представители рода, но и полукровки с бастардами первых двух поколений. Все, в ком может проявиться сильный дар мага, а то и Дэса, теоритически. Роды артефакторов смывают подчистую. Большинство смертей не выглядят странными. Кто-то гибнет от несчастного случая, кто-то от Разрыва, — он глянул на меня и резко отвел взгляд, — кто-то от старости, кто-то от простого разбоя. Но если посмотреть на ситуацию шире, то понимаешь, что уничтожается весь род, без малейшей возможности на возрождение. Выживают лишь те разумные, в чьих жилах так мало крови артефактора, что его уже никто не назовет представителем рода. Полукровки третьего поколения и далее…

— Что требуется от меня? — прервала его объяснения я.

— За последние годы не погиб ни один молодой артефактник, хотя если подумать, то их прикончить проще, чем опытного и сильного мага.

Меня поразил масштаб цинизма деда. Но после его причисления меня к мертвым это оказалось логичным. Я почувствовала, как каменеет лицо, повторяя его высокомерно-ироничную маску. Я уже знала, что сейчас прозвучит, но хотела услышать каждое слово. Я хотела услышать собственными ушами этот приказ собственного дедушки, который так долго прятал меня от всех, утверждая, что я самое дорогое в его жизни!

— Думаешь, готовится большое нападение на молодняк?

— Уверен в этом, — серьезно кивнул он.

— И ты хочешь отправить меня в Видьят, чтобы я проследила за артефактниками? — глухо уточнила я.

— Я хочу, чтобы ты там училась, — поправил он, хотя по глазам было видно, что он ждет другого.

— Я должна защитить их, — скорее констатировала я, чем спросила.

— Если будет такая возможность, — кивнул он. — Убийства в большинстве случаев выглядят естественно. История с твоими родителями — исключение. Обычно эти неизвестные действуют куда тоньше. У нас практически нет зацепок. Исполнители либо пропадают без следа, либо гибнут вместе с жертвами. За всем этим стоит кто-то очень умелый и могущественный. Возможно, если ты будешь в гуще событий, к тому же выглядеть, как простая полукровка, то сможешь заметить что-то, что наведет нас на убийц. Но для начала от тебя требуется просто учиться в Школе. Прикрой будущих артефакторов от нападений, Веселина. Это ведь для тебя не составит особых проблем: ты и так будешь постоянно рядом с потенциальными жертвами и сможешь смешаться с ними.

Я не смогла сдержать смешок.

— Значит, мне предстоит провести расследование и найти заговорщиков, которые все это творят, через убийц, которые, как я понимаю, только марионетки?

Элвин посмотрел на меня, как на полную кретинку.

— Этим занимались и занимаются лучшие представители магов всех рас тайных орденов. В Империи на это тоже брошены лучшие следователи, Веселина. Ты ничего найти не сможешь, но, возможно, заметишь какую-то деталь…что-то, что можно увидеть только изнутри, находясь рядом с жертвой в момент нападения.

Значит, дедушка и те, кто стоит за ним, решили использовать меня как пушечное мясо или же, как наживку. Но ему я это не озвучила. Зачем лишнее ребячество?

— Как долго? — спросила я, после короткой паузы в беседе.

— Пока что-то не найдешь, — беззаботно пожал плечами он. — Уверен, что первогодок захотят прибрать в ближайшее время. Года два, не больше…

«Или пока меня не прикончат! — но и эту мысль я не стала произносить.»

— Я так понимаю, что выбора у меня особо нет?

— Нет, — кивнул Синий Дракон. — Но, разве ты сама не понимаешь, что случится, если за следующие годы еще несколько родов перестанут существовать?

Я понимала. Понимала и то, что будь у меня выбор, я бы бежала как можно дальше. Но выбора у меня, и правда, не было. Теперь точно не было. Я никогда особо за свою жизнь не держалась, а если даже сам Синий Дракон считает меня настолько бесполезной, что готов рискнуть мной и почти честно об этом говорит, то почему нет? В конце концов, несмотря на мечты об успехе и признании, где-то глубоко внутри я знала, что артефактник из меня никакой, так может наживка выйдет приличная? А с даром некроманта я, и правда, смогу чего-то добиться.

— Отлично, когда мне ехать? — я поднялась.

— Твои вещи уже отправлены в Видьят порталом. Деньги получишь от Даремора через час.

— Тогда пойду, приведу себя в порядок, — сказала я и двинулась к выходу. — Надеюсь оказаться полезной, Элвин.

— Я в тебе не сомневаюсь! — уверенно ответил Синий Дракон. — Какая-то польза от тебя при любом раскладе будет.

Я обернулась. Посмотрела в глубокие синие глаза деда и кристально ясно осознала, что в моих ничего не отражается. Дар некроманта мне подходит лучше прочих… Губы исказились в злой усмешке.

— Постарайся не погибнуть сразу, — все тем же голосом моего кумира добавил дед.

Ушла я из кабинета, не оборачиваясь.

Как только за девушкой закрылась дверь, из стены выплыл призрак и укоризненно посмотрел на мастера. Личина юности медленно сползла с артефактора, возвращая привычные черты. Маг повел рукой в воздухе, и пространство вокруг изменилось, оголяя гранит стен. На столике появилась бутылка более крепкого напитка. Мастер Ратри резким движением приложился к горлышку и несколько секунд жадно глотал глоток за глотком.

Призрак пристроился в кресло, на котором сидела девушка, и молча наблюдал за тем, как его учитель напивается.

— Зачем ты так с девочкой?

— Так лучше, Симануэль, так будет лучше, — тихо отозвался маг.

— Кто сказал? Она ведь любит тебя больше жизни, а ты с ней так жестоко. Ты буквально лишил ее единственного родственника. Ты хоть понимаешь, что она сейчас чувствует? Веселина уверена, что ее предали! И в этом виноват только ты! Зачем?

— Ты не понимаешь. Я лучше прочих знаю свою внучку! За любимых она отдаст все, даже жизнь или посмертие, но никогда не станет рисковать чем-то ради тех, кто недостоин уважения. Когда она окажется в Видьят, ее жизни будет ежеминутно что-то угрожать! И клянусь Богами, она никогда не полезет в пекло ради такого деда, каким я стал после этого разговора. Она скорее поможет убийцам, чем станет помогать мне, а значит, будет как можно дальше от всего опасного. Уверен, что теперь она направит все силы на учебу, чтобы после выпуска иметь возможность отречься от нашего имени и жить так далеко от меня, как только возможно!

Призрак недоверчиво покосился в сторону двери.

— Ты уверен, что она решит больше никогда не встречаться с тобой, и не станет помогать в поисках заговора?

— Если и станет, то ничего у нее не выйдет. И потом, в ее глазах я не стою ни малейшего внимания. Не удивлюсь, если она и на мои похороны не придет, когда настанет мое время. Но пока ей нужны деньги и имя, она будет со мной общаться. Она понимает, что мы связаны, поэтому до выпуска не станет разрывать связи с родом. А вот после — обязательно уйдет. Веселина гордая и упрямая. Никогда не станет выполнять приказы того, кто не уважает ее. Слишком ценит себя, а значит, приложит максимум усилий, чтобы добиться успеха. Может, даже выскочит замуж за аристократа, как лура Ристит, лишь бы скрыть свое родство со мной!

У старого призрака было другое мнение. Он хорошо видел глаза девушки, когда та выходила. Он не увидел там боли уязвленного ребенка, а лишь гнев истинного аристократа. С таким выражением на лице бросаются в смертельную атаку и идут эшафот. Веселина зла, причем не похоже, что на своего деда.

— Не хочу ставить под сомнение твою репутацию и опыт, но мне думается, что внучка пошла в дедушку, — неуверенно проговорил призрак.

Мастер не обратил внимание на слова своего бывшего ученика. Он пил, высоко подняв лицо, так, чтобы страж не увидел его слез. Этот разговор, его холодное и надменное отношение к самому дорогому существу на свете дались опытному интригану с огромным трудом. Он не раз виртуозно лгал, но еще никогда нужные слова не давались с такой болью. Мастер Ратри был уверен, что больше у него нет любящей внучки, а есть подчиненная, которая в любой момент сбежит, потому что он фактически послал ее на смерть, а никто не хочет погибать ради призрачной цели. Жизнь дороже красивых слов и метафор.

Он растил свою внучку вдали от семейных тайн, ее не готовили как слугу Императора или Стража воли Богов. А значит, и ее реакция была более чем предсказуема — побег от ненавистного предателя-деда, который поставил ее жизнь намного ниже жизней успешных артефактников. Для нее это была непростительная подлость, и мастер прекрасно понимал, что говорит. Понимал, что разбил сердце любимой девочке, так похожей на его третью супругу. Но пусть лучше она ненавидит его и живет долго, чем с любовью к нему погибнет!

Когда этаж с кабинетом Элвина остался далеко за спиной, пространство вокруг стало плавно меняться. Стены и пол родового поместья словно бы наливались красками, жизнью. Я знала, что если пойду на кухню, то увижу слуг. Знала и то, что Даремор откликнется, если позову. Все обитатели дома были внутри его стен, и жизнь била здесь ключом, только магия деда наложила такой сильный полог, что как бы создала пространство в пространстве.

Я шла к себе в комнату и размышляла. Внутри разливалась боль. За годы, что я пытаюсь овладеть своим Дэса и научиться творить артефакты, я столько раз слышала вердикты о своей бездарности, что привыкла к ним, как к шуму реки, который ты слышишь постоянно, когда открываешь окно. Меня презирали учителя, и после некоторого времени обучения все, как один, советовали деду заблокировать мои силы — и сделать из меня простого мага, а еще лучше просто выдать замуж за любого, кто возьмется за такое бедствие, как я.

Меня часто ругал дед, еще чаще моя тень и Даремор, хотя последний делал это с непередаваемым тактом и почтением. За годы такой жизни я свыклась, что до определенного момента, момента моего триумфа, я была и буду полной бездарностью.

Однако, так я только думала. Откровенное признание деда, — что он уже считает меня ходячим трупом, — выбило почву у меня из-под ног. Я думала, что к боли полного одиночества, когда в тебя никто не верит, но все критикуют, можно привыкнуть, и мне это удалось, но я ошиблась. Признание деда оказалось для меня весомее всех его прочих слов. Годами он делал все, чтобы меня защитить, говорил, что его жизнь остановится, если со мной что-то случится.

И вот оно случилось — меня утянуло в Разрыв. Страшно? О, да! Я была бы в ужасе, если бы не воспоминания о произошедшем. Олененок со странными рожками и мой до крайности уверенный метаморфный собеседник стоили того, чтобы получить расплату за встречу. Я была счастлива, что попала в разрыв. Но именно это, скорее всего, и убедило деда, что я уже мертва, а значит, пока я еще не сложила крылья в последнем пике, меня можно использовать как расходный материал.

Печально и грустно. Горько и больно в очередной раз осознавать свое полное одиночество. Никто не придет и не спасет меня от проклятья и от Разрыва!

Но…

Я не смогла сдержать усмешки. Какое мне, собственно, дело до всей это блажи с любовью?

Ценность жизни — бред! Я должна была умереть вместе с родителями. Меня не ценит дед, не любит так, как мне бы того хотелось? И что с того?! Он — сам Синий Дракон! Он мой кумир! Он мой личный бог и идол!

Как только я научилась читать самостоятельно, именно книги с историями о Синем Драконе и рассказы Даремора стали для меня тем основанием, на котором выросла моя новая личность. Ведь проклятье стерло первоначальный вариант характера Веселины Ратри, а то, что восстало после лечения, уже не совсем было ею: так сказать, улучшенный вариант, по крайней мере, мне приятно так думать про себя. Тридцать лет назад на столицу анклава восточных светлых эльфов напали. Одно общество темных магов смогло устроить цунами такой силы, что вся столица оказалась бы под водой. Синий Дракон оказался там за несколько минут до того, как волна обрушится на город. И ему удалось в одиночку остановить ее, а потом и разрушить заклятье. Эта история лишь часть легендарных совершений Синего Дракона за последние века. Он был героем среди героев, по крайней мере, для меня.

Если Синий Дракон говорит мне пойти и прикрыть артефактников в этой проклятой Школе, то я так и сделаю. Недавний страх перед Видьят куда-то делся. Меня больше не волновали вампиры, оборотни, эльфы, ведьмаки, дроу, маги и прочие гурманы, которые могли возжелать моей плоти, крови и силы. Если быть честной, то на погребальном пепле я их всех видала! Они ничто, по сравнению с моими целями.

А вот цели у меня интересные. Итак, начнем с первого, но не главного: управление силой. Все что известно о разрыве пространства, который вызывает артефактор, можно свести к двум словам — разрушение и смерть. Разрыв убивает артефактника. Это было фактом до меня. И разрыв несет разрешение миру вокруг, мощности этого разрушения варьируются от минимального, до полного конца всему живому. Известно так же и то, что если артефактнику удается избежать попадания в Разрыв, то это ненадолго: рано или поздно, но Разрыв Дэса повторится — и приберет к себе своего создателя. Так было… до меня! Меня же гибель от Разрыва не устраивает, и, похоже, мое Место не желает прикончить меня, что не может не радовать.

Теперь у меня дар некромантии, о котором я знаю только то, что сила поднимать мертвецов и ставить их себе на службу относится к темным. А это значит, что я первый темный артефактор за много веков, если не совсем первый. По крайней мере, мне не встречались истории о артефакторе с темными силами. Парочка со светлыми силами была, но вот темных не было. А из этого вытекает, что ранг моих потенциальных противников вырос. Если раньше меня убивали бы ученики Школы, то теперь захотят прикончить и архивампиры. Лестно, но я не могу себе позволить такой роскоши! Я должна стать сильнее, чтобы иметь возможность хотя бы сбежать от клыкастых. Вот и выходит, что управление своими способностями стоит на первом месте по очередности. Это продлит мне жизнь и усложнит ее же моим врагам.

Дальше: защита артефактников в Видьят. У каждого народа, да и расы в целом, есть свои легенды о значимости их появления в мире. На этом держится вера, подношения в храмах и сила Богов. Так устроен наш мир. Разумным приятно думать о своей незаменимости в глазах создателей. Дед поведал мне одну из легенд артефактников, как факт. Мы тоже любим говорить о своей незаменимости.

У меня не настолько большое эго, чтобы верить в мою нужность Богам. Но что будет, если артефактники полностью исчезнут? В мире станет намного меньше магии, и больше не будет артефактов. Да, но это не все! Как правило, артефакторы являются еще сильнейшими магами и главными защитниками жизни. С гибелью нашей расы миру не настанет конец, как пугал меня дед, но ему будет определенно очень и очень нехорошо. И потом, не углубляясь в понятия высших целей и предназначений, мне просто не нравится идея, что таким-то умникам удается убивать моих соплеменников. Так быть не должно!

Как им в этом деле помешать? Вопрос вопросов, на который мне предстоит найти ответ. И я его найду, несмотря на то, что дед думает, что у меня ничего не получится. Уверена, что это ко мне полезут, а мне нравится знать: кто меня убивает и зачем — а значит, влезем в заговор. Или хотя бы попытаемся.

Еще один момент: представление деда меня потрясло своей эффектностью, но не удивило. Я всегда предполагала, что мой дед сидит или сидел на самом верху власти, но чтобы настолько высоко…

Рыцарь Боли — не простое звание с двойным, если не тройным дном. Орден Боли или, как его еще называют, Орден Последней Кары был тайным. Тайным не в том смысле, что о нем никто не знает, как раз наоборот: все боевые маги, все сильные существа мира в курсе существования этого ордена. Никто особой тайны из него не делает. Просто каждый член это сообщества неизвестен. Никто не знает, кто попадает в него, и как туда можно попасть. Известно лишь, что в Орден принимают самых сильных. Туда попадают сильнейшие из магов Империи, ее основная ее мощь. Кирана не просто так уже тысячелетия удерживает границы как самое большое из государств мира. Для того, чтобы удержать Империю, нужна сила и преданные друзья. Если Синий Дракон — герой из героев для меня, то Орден Боли — элита из элит для всей Империи.

Титул Стража Покоя мне не знаком, но подозреваю, что он так же значителен.

Что до словосочетания Тайный Советник Императора, то тут дело не в секретности, а в делах, которые решает мой дед. Ему наверняка не раз поручали такое, от чего у меня волосы на затылке встанут дыбом. Я далека от политики и ничего не смыслю в законах мироздания, но прекрасно понимаю, что мой дед признанный имперский убийца. Он не убивает по подворотням, но теперь многое становится на свои места.

Элвин не рассказал мне ничего важного и существенного. По большому счету, он вообще ничего не сказал, кроме того, что моя жизнь ничего не стоит. Но даже намеки многое объяснили.

Что означает политические дела и заговоры лично для меня? Я остановилась и потерла виски. А ничего они не означают. Я не стану судить деда и предполагать, сколько преступлений, кроме подвигов, за свою жизнь насовершал Синий Дракон. Мне надо знать лишь то, что я должна защитить учеников Школы. Дед не просто так решил устроить этот спектакль. Он уверен, что нападение на артефактников будут, а значит, будут и новые смерти.

Все оказалось куда проще, если расставить все точки над i. Я не знаю планов своего деда, не знаю, в какую игру меня втягивают. Но знаю, что я всегда буду на стороне семьи и всегда буду против смертей. Поэтому я еду в Видьят и выполняю поручение деда, пока не найду врагов артефакторов, или пока меня не убьют.

Я зашла к себе в комнату и принялась рыться в шкафу в поисках подходящего наряда.

До разговора с Элвином мне хотелось, чтобы дед признал меня. Мне хотелось не осрамить память родителей своей бездарностью. Мне много чего хотелось. Но сейчас не хотелось ничего, кроме как принести хотя бы минимальную пользу. От этого простого факта дышать стало намного проще.

Я нашла коричневое платье со свободными рукавами. Под грудью начинался расшитый цветами корсет с широким поясом для артефактов или зелий. От него шла юбка с большим количеством слоев длиной чуть выше колена. Наряд смотрелся более, чем красиво. Я затянула красные завязки сбоку потуже, чтобы держать спину прямо. На ноги плотные чулки и сапоги на низком каблуке со шнуровкой. Если мне придется драться, я хочу делать это в удобной обуви.

Подошла к зеркалу и еще раз посмотрела на себя. Сейчас ни черные ногти, ни перламутровые волосы, ни яркие пронзительно-голубые глаза не казались мне пугающими. Все так, как и должно быть. Я принимаю себя, а этого вполне достаточно, чтоб быть счастливой. Крутанулась перед зеркалом и поняла, что наряд сидит идеально. Если повезет, то на нем появятся знаки выпускника Видьят, если нет — то я хотя бы пыталась.

Жизнь вообще проста до невозможности, если сама ее упрощаешь.

На столике у изголовья кровати нашелся мой браслет. Широкая лента толстой темно-коричневой кожи была красиво украшена и почти задрапирована несколькими кусочками ткани разных фактур. На самой коже крепились несколько металлических, каменных и деревянных фигурок и просто кругляшков. Каждая такая чушка, размером не больше ногтя на безыменном пальце, укромно пряталась за слоем ткани. От центра браслета шла серебряная цепь, которая крепилась к большому витиеватому кольцу из такой же кожи, ткани и пары заклепок металла. Этот браслет, смотревшийся очень по-девичьи, оказался единственным украшением, которое еще было в комнате. Все прочие я благополучно упаковала. Самодельное и крайне важное украшение заняло свое место на левой руке.

Я шагнула из комнаты не оборачиваясь: вряд ли я сюда вернусь. Пришлось спуститься в центральный холл. В тишине мои шаги разносились эхом, что подчеркивало торжественность момента. И я заулыбалась тонкой иронии судьбы.

— Даремор, — позвала я.

Вампир выплыл из стены в своем сером костюме-тройке.

— Госпожа Ратри, — склонил голову он.

— Лура Ристит! — поправила я.

— Разумеется, — согласился он. — Моя вина.

Он протянул мне сверток из нескольких пергаментов и именной медальон. Их я должна буду по прибытии передать в Видьят и стать учеником. Я растерянно развела руками, намекая, что мне некуда их положить. Вампир понимающе улыбнулся и привычным жестом выудил из-за спины мешок за завязках. Положил туда документы и медальон.

— Внутри так же немного денег, — добавил он, протягивая мне ношу. — Прочие средства будут на счету местного банка через пару дней.

— Нет уж! — запротестовала я. — У дочери рабыни не может быть своего набитого под завязку счета, Даремор! Так и передай мастеру. Денег больше не нужно. Я найду работу и буду обеспечивать себя сама.

Вампир долго смотрел мне в глаза и только потом медленно кивнул.

— Вы можете вызвать меня в любой момент, — напомнил вампир.

Я это и так знала, но ответила честно.

— Не думаю, что в этом будет хоть какая-то необходимость, — покачала головой я.

— Все поручения мастера и новости будут передаваться через вашу тень, лура. Дабы не вызвать лишний подозрений, — продолжил дворецкий. — Вы так же можете через нее связаться с мастером.

Прекрасно! Моя тень одновременно еще и шпион деда.

— Отличная новость, — с улыбкой сказала я. — Так мне будет спокойнее.

— Ваш дедушка весьма печется о вашем благополучии, — заметил вампир. — Я прибуду к вам по первому зову, так же как и он.

— Куда он денется, — протянула я в ответ.

Брови вампира удивленно дрогнули, но он ничего не сказал.

— Дед велел что-то мне передать еще?

— Пожалуй, нет, — отозвался вампир напряженно, будто ждал от меня подвоха. Я еще никогда не видела его таким странным. Обычно этот вампир — сама невозмутимость во плоти.

Я подошла ближе и, прищурившись, заглянула ему в глаза.

— Я тебя напугала? — предположила я.

— Именно так, — кивнул вампир, отводя от меня глаза в пол.

— В том, что случилось, нет твоей вины! — уверенно сказала я. — В разрыве виновата только я: если бы не сунулась в круг без тени, ничего бы не было.

— Не могу с вами согласиться! — вскинулся Даремор. — Мой долг — защищать вас и мастера. И я не справился!

Я махнула рукой.

— Ты никогда не мог со мной согласиться. Все время вежливо и непреклонно споришь. За это я тебя и люблю, — я подошла и крепко обняла вампира.

На мгновение он растерялся и напрягся всем телом. Но потом, видимо, подумал и решил, что в дружеских объятиях не будет нарушения его личного этикета. Мне бы хотелось узнать, как мой дед заполучил в простые слуги такого сильного вампира, но сомневаюсь, что когда-нибудь узнаю. Даремор крепко прижал к себе, и я почувствовала его щеку на своей макушке.

Раньше прикосновение вампира всегда казалось мне прохладным, если не холодным. От него веяло морозной свежестью, ибо уже много веков он был как труп, но сейчас впервые я не почувствовала привычного холода от него. Теперь мы, кажется, были похожи — оба темные.

— Я чувствую вашу силу, юная лура! — прошептал он мне в волосы.

— А я твою, — ответила я ему в камзол. Подняла лицо, улыбнулась и посмотрела в глаза чуть отстранившегося вампира. — Теперь мы похожи, правда?

Его взгляд стал печальным и даже тоскливым.

— Нет, Веселина, боюсь, вы не правы. Вы намного сильнее меня.

Я рассмеялась и отошла от дворецкого на шаг.

— Ты умеешь поддержать, как никто другой. Ладно, давай о наболевшем: где моя тень?

— Здесь, — вампир отошел в сторону и рукой указал на стену.

От тени литых перил отделилась моя тень. Она метнулась чуть выше и превратилась в женский силуэт. Не поприветствовала, ничего не сказала. И, похоже, в отличие от вампира, не страдала приступом обострения чувства вины. Ей как всегда было на меня плевать.

Я внимательно осмотрела тень и убедилась, что произошедшее со мной никак на ней не отразилось. Значит, и правда моей жизни ничего не грозило. Тени умирают вместе с артефакторами и страдают так же.

— А где олененок?

Вампир выразительно покосился на стену. И я все поняла. Женский силуэт расплылся в более широкое пятно. Темнота тени сгустилась, стала непроницаемой, и из нее выпрыгнул олененок с цветущими рожками. Выглядела животинка помято. Шерсть перестала блестеть и свалялась, а цветочки на рожках были поломаны и измяты, будто кто-то, не отрывая, просто смял хрупкие лепестки в кулаке. Малыш бросился ко мне, несколько раз лизнул ладони и обессиленно рухнул на живот. Я опустилась на колени рядом с ним и принялась успокаивать. От моих поглаживаний шерстка снова становилась лоснящийся. Я чувствовала, как шерстинки разглаживаются под пальцами, наливаются жизнью. Чтобы ни случилось в разрыве, это существо зависело от меня. Его жизнь зависит от меня. Олененок ткнулся узкой мордочкой мне в руки, а потом так жалобно заплакал, что на глаза навернулись слезы. Но не от жалости, а от ярости.

Я поняла, что он мог погибнуть, пробудь он еще внутри тени хотя бы день. Он там страдал. И я знала, кто в этом виноват. Ноги сами подняли меня. Я резко развернулась и уставилась на тень. Та почувствовала мое настроение и попыталась бежать, но я больше не Ратри, я рабыня из низшего сословия, а значит этикет мне не подходит по определению рождения.

Сила некроманта устремилась к ладони, я выбросила вперед правую руку, и энергия сумеречного измерения припечатала мою слугу, как бабочку иголка. Тень забилась на стене, меняя форму, перетекая из одного очертания в другое. Я подошла к стене. И с размаху сунула руку в черноту собственной тени. Пересиливая ее желание, ломая ее волю, я оторвала ее от стены и встряхнула.

— Слушай меня внимательно, паразитка мелкая! — прошипела я. Некро-энергия закрыла мне глаза, из-за чего мир я стала видеть черно-белым. Это было ново и неожиданно приятно. — Ты можешь меня ненавидеть, можешь на меня доносить, можешь сбежать, если получится такое провернуть, можешь даже попробовать предать, но еще раз я узнаю, что ты выполнила чужой приказ и навредила мне или кому-то из моих близких, я клянусь всеми Богами, я развею тебя! Ты моя тень! И выполняешь только мои приказы! Если это правило так сложно усвоить, то я тебе помогу…

Магия нового дара устремилась через руку в тело тени, проникая серыми потоками в ее суть, в ее разум. Где-то на задворках моего ума были знания о том, как привязывать призраков. И сейчас я применяла те же правила, только с помощью некромантии к своей тени. Сомневалась, что получится, но желание наказать собственную тень за мучения маленького олененка было куда сильнее сомнений.

— Отныне и впредь ты — призрак среди теней! — мой голос отчего-то стал низким и хриплым, угрожающим. — И пока я не пожелаю обратного, ты останешься такой!

Я брезгливо выдернула руку из своей тени, и та густой каплей сползла на пол. В холле все тени были насыщенными из-за полумрака. Но моя была совсем светлой, будто в предзакатных сумерках.

Насколько я понимала принцип работы своего дара, теперь моя тень стала похожа за поднятого мной зомби. Она не сможет меня предать или не выполнить мой приказ, даже если очень захочет. Это лишение воли. А нет ничего дороже собственного я в этом мире. Тем не менее наказать ее нужно, достали уже мелкие кляузы от существа, которое должно быть мне ближе прочих. Я не планировала оставлять все как есть навсегда. Через месяц или меньше я, конечно, отпущу ее, а пока пусть прочувствует, что значит подчиняться не по собственной воле, а под действием магии.

Я с отвращением встряхнула кистью. К моему удивлению, сила моментально покорно отхлынула в сторону. Возможно, некромант из меня выйдет куда лучше артефактника.

Олененок вертелся под ногами и выглядел почти так, как и должен был. Шерстка переливалась, цветочки на рожках почти все восстановились, а черные глазки затягивали в себя, словно в болото. Красивое существо! И, похоже, питалось оно от меня моей магией. Не уверена, что моих сил хватит на то, чтобы он вырос, но и выбора другого не было.

Вампир смотрел на меня с непроницаемым лицом. Он всегда считал, что хозяин может наказать слугу, поэтому и не вмешивался. Меня его отсутствие эмоций порадовало. Приятно видеть друга таким, каким ты его привык видеть. А то его виноватый вид меня смущал.

Тень заняла свое место у моих ног и покорно приобрела очертания моего тела. По доброй воле она бы этого не сделала никогда, а сейчас без приказа заняла свое место. А в некромантии есть свои плюсы!

Я закинула мешок себе за спину. Погладила довольного олененка и повернулась к ожидающему вампиру.

— Если вопросов больше нет, то открывай портал! — расправив плечи, сказала я.

— Слушаюсь, лура Ристит! — вампир взмахнул левой рукой и, повинуясь его движению, материализовался туннель.

Сверкающая овальная арка с голубоватым свечением внутри. Я глубоко вздохнула и уверено, на выдохе, шагнула в портал, не прощаясь.