Приговоренный к призме

Глава 10

Блески зашевелились первыми, они почувствовали лучи восходящего солнца. Набравшись энергии, они занялись привычной работой: изливать свет на своих еще сонных сподвижников. Следующими включились в жизнь воины. Они сразу обратили внимание на происшедшее за время их сна и начали грустную работу по очистке и приведению в порядок. Стены поспешили заделать пролом в защитном барьере сообщества.

Эвану хотелось бы послушать их разговоры, но расшифровать какофонию жужжания, взвизгов и мычания, звеневших в утреннем воздухе, он никоим образом не смог. Пришлось ему ждать пока не проснется Эже, а затем, подключившись к нему, и к башне, ждать пока активизируются библиотеки. Наверное, из-за их обширной памяти им требовалось больше энергии для пробуждения к жизни.

— Ввакориты, — пробормотала первая библиотека, когда труп одного из убитых Эваном воины принесли им на обозрение. — Наше проклятие. К несчастью, мы ничего не можем с ними поделать, разве только надеяться, что стены ночью продержатся. На этот раз очевидно, что они не справились, хотя винить их в этом нельзя. Иногда мы встречаемся с этими существами днем. Когда это происходит, наши воины убивают всех из них, кого только найдут. Днем им против нас не устоять. Но в мире все уравновешено. Ночь принадлежит им, и уж тут они мстят нам.

— Где же тут равновесие? — вопрошала третья библиотека. — Они могут бегать и воевать днем, мы же ни того, ни другого в течение долгой темноты не можем.

— Это факт, о котором я особенно сожалел прошлой ночью, — объявила вторая. — Какое, наверное, это было грандиозное зрелище, когда наш чужестранный друг прогнал их прочь. Они же не могли знать, что вы чистая органика и что ваш экзоскелет является продуктом искусственным, а не частью вашего тела. Если бы они это знали, то были бы потрясены еще больше.

— А они образуют такие же сообщества, как ваша Ассоциатива?

— Мы с подобными не сталкивались, — в голосе третьей библиотеки прозвучала грусть. — Ввакориты не единственные, кого нам надо бояться в часы темноты, но они хуже других, потому что собираются группами.

— Это все так несправедливо, — промямлил Эван. — Должны же вы найти хоть какой-то способ, чтобы защитить себя ночью.

— Хотелось бы, чтобы был. В большинстве случаев мощности стен хватает. У очень немногих существ достает сил пробиться через здоровые стены до того, как мы проснемся. Только ввакориты представляют для нас постоянную угрозу, — у Эвана создалось впечатление, что она вздохнула. - Разум несет с собой и соответственное проклятие. Наверняка, у вашего вида те же проблемы.

Эван задумался над этим утверждением. Он был все еще возмущен тем, чему был свидетелем ночью. Всю площадь Ассоциативы заняли сборщики, терпеливо собиравшие остатки стен, и воинов, и всех других убитых. Хранилище снова сохранялось тремя воинами. Врач работал над восстановлением линзы у одного из потерявших ее воинов.

— Разумеется, нам нечем отблагодарить тебя соразмерно тому, что ты для нас сделал.

— Каждое цивилизованное существо сделало бы то же самое.

— Тебе нет нужды в ложной скромности.

Эван слабо улыбнулся.

— В этом меня до сих пор никто не упрекал. Послушайте, когда я снова свяжусь со своим народом, мы как-нибудь эту проблему для вас решим. У нас разработаны системы защиты и оружие, которое одинаково хорошо действует днем и ночью.

— И эти защитные средства будут действовать вечно? И без вашего присмотра?

— Ну, не вечно, но… — он заколебался, осененный неожиданной идеей.

— Конечно, вам нужно что-то такое, что вы сможете поддерживать в рабочем состоянии сами. Возможно, то, что вам нужно, в действительности не является чем-то новым. Всегда гораздо практичнее видоизменить существующее устройство, чем заменить его.

— Мы не понимаем, что ты имеешь в виду, — проговорили хором все три библиотеки.

— Может быть это пустое. Ну, моя идея. Но мне хотелось предложить ее на ваш суд.

— Давай, предлагай, — сказала третья библиотека.

— Сначала мне что-то необходимо сделать, — он был рад, что они не могут читать по его лицу.

Конечно, они были ему обязаны за прошлую ночь, но все-таки, неизвестно, как отнесется к его идее чуждый разум. Они, казалось, обладали здравым смыслом и логическим умом, но что без длительных наблюдений можно было сказать об их обычаях?

Но он зашел слишком далеко, чтобы отступать.

— Мне нужен, — невозмутимо произнес он, — один из ваших трупов.

Наступила пауза, которой он напряженно ждал.

Библиотеки переговаривались друг с другом. По-видимому они передали свой вывод говоруну, стоявшему снаружи, потому что вскоре после этого появилось двое сборщиков. Они несли мертвого воина.

Эван двинулся осматривать труп. Он лежал на спине, его яркие краски изменились, они лишь сделались как-то тусклее, а красные линзы стали темными. Нескольких суставов не хватало, их унесли ввакориты. Над телом стоял уксусный запах высохших внутренних жидкостей. Тяжелые доспехи треснули в нескольких местах, но Эван не мог заглянуть внутрь. Он объяснил, что ему требуется Эже, который передал все библиотекам. Эван ждал и надеялся, что не задел никаких местных суеверий. Но труп необходимо было вскрыть.

Пока они дожидались, блески периодически меняли свое положение, чтобы те, кто разговаривали в пещере получали максимум света. Иногда кто-нибудь напоминал им, что надо отвернуться от Эвана, который меньше всех в этом нуждался.

Вскоре к ним присоединилось четверо врачей. Вместе они представляли половину медицинского состава Ассоциативы. Их имена были длиннее и сложнее, чем у Эже. Эван удовлетворился, обозначив их для себя по номерам, как сделал ранее с библиотеками. Когда им объяснили его просьбу, они быстро принялись за работу.

Выглядели они очень похоже на библиотеки, хотя и не были такими большими и не имели таких отличительных загибающихся назад рогов. Как бы в компенсацию они были снабжены просто необыкновенным набором щупалец и ресничек, не считая еще более специализированных суставов, которые когда-либо видел Эван у живого существа. Все это они применили к трупу воина с замечательной эффективностью.

Вскрытие привлекло внимание других членов Ассоциативы. Хотя они продолжали свои повседневные занятия, но, проходя мимо, заинтересованно поглядывали на то, что происходит, удивляясь тому, что делают там библиотеки и странный чужак. Только самые прозаичные и самые неумные, вроде стен и проводов не обращали на происходящее никакого внимания.

Эван внимательно наблюдал и пытался осмыслить, как устроен воин внутри. Впрочем, это ему не очень удавалось, потому что выглядело все не как внутренности живого существа, а как механизм машины, и притом чуждой, без металла и пластмасс. Так что на долю врачей выпало, через посредство говоруна, просветить его в том, что он собственно видел. Третий врач изящно повел щупальцем.

— Вот орган, которым вы так интересовались.

Эван наклонился над раскрытым телом. Врач указывал на цилиндрическую силикатную форму заполненную тонкими слоями и почти незаметными включениями. Она была полупрозрачная, светло-желтого цвета. Эван увидел, что слои соединялись волокнами, которые расходились по всему телу. Несмотря на отсутствие крови и мяса, ему понадобилось приложить усилие, чтобы взять себя в руки, пока врач, по его просьбе, извлекал интересующий его орган. Затем этот орган был передан Эвану, попытавшемуся осмотреть его с научной отрешенностью, в обладании которой он постарался самого себя убедить. Пучки волокон свисали с обоих концов, и сам он был довольно легким.

Эван спросил врачей, как этот орган называется, и не был особенно удивлен, когда мысленная картина, нарисованная ими, переводилась, как сердце.

— Я видел, как вы заменяли ноги и глаза. Почему бы вам просто не нарастить эти органы? Разве вы это не умеете?

— Мы не настолько невежественны, — ответил второй врач, — и мы тоже думали об этом. Но как бы мы не пытались увеличить размер сердца, оно от этого не начинает генерировать дополнительную энергию.

«Вот тебе и блестящая идея», — расстроился Эван.

Он еще внимательнее стал вглядываться в этот орган. Он был сухим на ощупь. Очевидно он не мог накапливать солнечную энергию. Несколько часов темноты полностью исчерпывают ее резервы. Если бы удалось его переохладить, он смог бы обеспечить достаточно энергии, чтобы кому-то вроде Эже хватило на целую ночь. Он вообразил себе, как это будет. Если погрузить этот орган в ванну из жидкого азота, то, наверное, влияние его на тело будет меньшим. Осторожно он вернул орган на место в тело воина и отступил на шаг.

Но сама идея была здравой, хотя задача с ходу и не решалась.

Казалось, что Эже и его сородичи были обречены зависеть от милости ночных органосиликатных бандитов. Из того, что рассказали библиотеки, следовало, что ввакориты, почти наверняка, вернутся. Возможно на этот раз они будут лучше вооружены и подготовлены к борьбе даже с незванными чужаками.

— Это несправедливо, — сказал он, в конце концов, не подумав, что его мысли будут подхвачены говорунами и переданы всем окружающим.

— А кто, когда утверждал, что жизнь справедлива? — усмехнулся четвертый врач. — С этим ничего не поделаешь. Когда садится солнце, укладываемся и мы.

— Ваши тела так хорошо устроены, так эффективно приспособлены. Это вас и сдерживает. Может быть, настанет день, и вы получите доступ к передовой технологии моего народа. Вы — естественные биосиликатные инженеры, и я могу себе представить, как в будущем вы создадите нечто столь же технически развитое, как наши достижения, но без помощи машин, — и он показал им на маяк для крайних случаев, который пульсировал у него на запястье.

— Это прибор, производящий сигнал, который мы собираемся уловить и проследить до источника. Он представляет собой маленький передатчик, локатор и идентификационный маяк одновременно, питаемый крохотной литиевой батарейкой.

Одна из библиотек дернулась.

— Батарейкой? Это похоже на сердце.

— Нет, это не одно и тоже, — он нахмурился, сосредоточенно, напряженно соображая. Сумасшедшая идея! — Они совершенно разные.

Один из врачей подполз поближе. Многочисленные линзы сфокусировались на тихо мерцающем маяке.

— Можно я посмотрю на него поближе?

— Хорошо, но будьте с ним очень осторожны.

— Мы осторожны во всем, — последовал слегка оскорбленный ответ.

Они ему поверили. Он мог ответить им только тем же, даже если это касалось последнего связующего звена с человеком, возможно, спасшегося после катастрофы на станции. Конечно, они будут чрезвычайно осторожны.

Волыним и указательным пальцами он вытащил прибор из его асептической оболочки в запястье и передал любознательному инопланетянину. Врачи столпились вокруг странного артефакта. Специфические суставы и конечности бережно — бережно знакомились с ним.

— Интересный вкус, — пробормотал первый врач.

— Майориан, янкот, серириджиа, — добавил второй.

— А как внутреннее строение?

Эвана передернуло, когда они вскрыли заднюю крышку ячейки, но он сдержался и не стал вмешиваться.

— Потрясающе. Видите вот здесь? — заметил третий. — Отличается, но не сложнее.

— Назначение четко выявляется в строении, — прокомментировал первый.

Наконец, они отдали его обратно Эвану.

— Я полагаю, — торжественно объявил первый врач, — что мы можем его скопировать и приспособить к нашим телам.

Эван вставил его в запястье и ласково улыбнулся.

— Мне не хочется принижать ваши способности, но не думаю, что вам это удастся. Этот маяк — продукт высокоразвитой современной технологии. Его не выращивают, как цветок.

— Разумеется не весь орган. Нас интересует только его сердце.

— Даже оно. Здесь используется литий. А со свободным чистым литием обращаться не просто, с ним нельзя работать на воздухе. Он слишком реакционноспособен.

— О чем это он говорит? — пробормотал второй врач.

— По-моему он имеет в виду бекванел, — ответил третий.

— А-а. И всего-то?

Четверо врачей стали совещаться. Затем последовало обсуждение с участием библиотек. Двое из врачей исчезли с тем, чтобы вернуться спустя немного времени, приведя с собой двух процессоров. Место собрания закипело от бурной деятельности. На какое-то время об Эване забыли.

— Что они делают?

— По-моему, пытаются построить маленькое сердечко вроде того, которое у тебя в запястье, — сообщил Эже.

— Я этого боялся. Я не хотел пробуждать ложных надежд. Я надеялся, что ваши сердца удастся видоизменить, чтобы они накапливали некоторый запас энергии. Нельзя же просто добавить в ваши тела еще один орган, даже если его точно скопировать, без использования сложных контролируемых микропроцессорами машин.

Эже простодушно уставился на него:

— А почему нельзя?

— Ну… потому что.

— Я не врач и не библиотека, но это объяснение не кажется мне резонным. Ты не должен недооценивать искусство наших врачей. Они могут воссоздать любую часть тела. Конечно, за исключением разума. Нельзя восстановить память.

— Я не думаю, что вы сумеете работать с чистым свободным литием, но кажется в этом вам придется убедиться самим. — Он подумал, что когда дело дойдет до последнего разочарования, ему бы не хотелось быть этому свидетелем.

Он поднялся. Остальные не обращали на него внимания.

— Я хочу посмотреть на остальную Ассоциативу в работе. Мне еще много надо узнать о ней.

— Поистине, — несколько двусмысленно согласился Эже.

Остаток дня Эван провел, наблюдая, как обитатели сообщества занимаются повседневными делами, подивился сноровке сборщиков, обменялся взглядами с большеглазыми сканерами-собирателями, поболтал с разведчиками. День уже почти кончился, когда они с Эже вернулись в место собрания. Он сел и почти не обратил внимания, когда к нему сам подключился наружный говорун.

— Видите ли, — как можно деликатнее, заметил он, — есть некоторые вещества, с которыми не управиться руками; или даже любой другой конечностью.

Первый врач ответил извиняющимся тоном.

— Вообще-то, мы уже поместили новые выращенные органы в наши тела и библиотеки. Теперь мы будем работать над воинами.

Эван нахмурился.

— Новые органы?

— Подобные тому органу-накопителю, который ты нам показал. Очень хитроумно устроено. Нам пришлось внести некоторые изменения, например, мы не любим использовать в таком количестве металлы. От этого чешешься.

— Послушайте, батареи нельзя выращивать, как пшеницу. Они должны быть…

— Да, мы их так и назовем, — не обращая внимания на своего растерянного гостя, врачи быстро обменялись потоком информации. Второй посмотрел на него.

— Хотите сами увидеть?

Эван ничего не ответил, и врачи истолковали его молчание, как согласие.

Снаружи места встречи стояла в ожидании очередь воинов. Каждый входил и ложился перед врачами. Через минуту он оказывался неподвижным и застывшим, хотя Эван не мог определить была ли эта кома самопроизвольной или результатом какою-то врачебного воздействия. Врачи, молча, начали работать. Двое подсоединили себя непосредственно к неподвижной фигуре с помощью цилиндрических суставов. Другая пара отодрала в сторону полосы и пластины силикатного материала, обнажив внутренности охранника. За все время операции воин не шевельнулся.

Двое врачей, производящих тонкую работу, повернулись лицом друг к другу. Из кончиков их органов стали выступать капли вещества и формироваться по мере затвердевания вязкого материала в некое крошечное образование. Конечный продукт был немногим больше кулака Эвана. Он был тускло-серым за исключением многочисленных тонких стеклянных нитей, выступающих с обеих концов. Он никогда ничего подобного не видел.

Они вернулись снова к своему пациенту и стали рыться в нем глубже, пока не вытащили наружу желтоватый орган в форме трубки. Эван узнал силикатное сердце. Разумеется, оно не билось. В отличие от сердца млекопитающих оно несло своему владельцу ровный поток энергии тихо и без какого-либо видимого движения. Он уставился на это зрелище, а тем временем врачи отсоединили несколько маленьких пучков нитей, выходящих из одного конца этого органа. В нем была вырезана ямка, в которую осторожно поместили только что образованную массу. Волокна соединили и припечатали. Затем полость тела была снова закрыта.

Другая пара врачей отсоединилась от него, предоставив воину функционировать самому. Один из них коснулся тонкой конечностью прочно защищенного черепа. Черные линзы сомкнулись под красными глазами. Еще одна минута и пациент снова стоял на своих многочисленных ногах. С удивлением наблюдал Эван, как он поблагодарил врачей перед тем, как повернуться и уйти. Снаружи товарищи ждали его, чтобы расспросить. Второй воин двинулся вперед в предвкушении собственной операции.

— Разве вы не чувствуете боли?

— Обычно ее можно уменьшить, отключив некоторые части тела, — сообщил ему первый врач. — Это зависит от размера повреждения и того, насколько велика восстанавливаемая площадь. Мы благодарим тебя за то, что ты подарил нам этот изумительный новый орган.

— Но это же не орган, — возразил Эван. — Это батарея, а ее по делают просто из выделяющейся жижи.

— А что ты считаешь органом?

— Ну, это часть тела, целостная структура, которая выполняет четко определенную функцию и тем способствует поддержанию тела в здоровом состоянии.

— Я сам не смог бы определить лучше. Вещества и структуры, используемые при этом крайне просты. Мы всего лишь улучшаем природу. Неужели вы со своими телами никогда не делаете такого?

— Нет. Я имею в виду, у нас иначе.

Ну, конечно, иначе. Скольких человек знал он там на Самстэде с искусственными органами, или теми или иными конечностями? "Нет, не мысль о помещении в тело члена Ассоциативы искусственного органа привела в смятение его традиционное мышление, — решил Эван. — Метод их создания был каким-то возмутительным. Не могло это работать. Не могли они просто слепить литиевую батарею, потому что ее структура была…

Очень простой, ведь так? Неужели она, действительно заработает? И если заработает, какие еще произведенные машинами устройства смогут воспроизвести врачи Призмы?"

— Если оно будет действовать, как задумано, — объяснил ему третий врач с едва скрываемым ликованием, — ввакоритов ожидает неприятный сюрприз.

— Узнаем сегодня ночью, — заметил четвертый. — Мы к этому времени переделаем всех воинов.

— Не говоря уже о разведчиках, — добавил Эже.

Ввакориты действительно вернулись позднее этой ночью. На этот раз они явились вооруженными какими-то луками голубого стекла, которое могло стрелять зазубренными осколками кварца. Они в клочья изрезали бы Эвана или любого другого вмешавшегося органика. Но у Эвана не было никакого намерения подставлять себя под эти кварцевые стрелы, и он этого не сделал.

Воины стояли на своих местах, пока сигнал не бросил их в атаку на захватчиков. Их контратака была такой неожиданной и подавляющей, что грабители не оказали никакого сопротивления. Они просто не могли поверить в происходящее. Что-то изменилось в естественном порядке вещей, перевернулось вверх дном. Ввакориты не могли с этим освоиться. Мощные челюсти и конечности раздирали более уязвимых захватчиков на части. Пилообразные зубы и челюсти взрезали силикатные экзоскелеты и добывали мягкую внутреннюю плоть. Уязвимые ввакориты едва опомнились, чтобы отступить в лес. Если бы дело было предоставлено воинам ни один бы не избежал засады, но библиотеки предписали, что надо оставить некоторое количество в живых, чтобы они сообщили своим сородичам, что по крайней мере эту Ассоциативу надо оставить в покое не только днем, но и ночью. Больше не будут члены этого сообщества бояться темноты. Не будут больше плоды тяжелого труда сборщиков и процессоров безнаказанно отниматься невидимыми грабителями.

Показав им пластинчатую литиевую батарею, Эван сделал нечто большее, чем продемонстрировал какое-то достижение человеческой техники. Он вернул ночь самым разумным обитателям Призмы. Он уже осознал, что члены Ассоциативы не склонны к бурному проявлению чувств, но это не помешало им устроить на следующий день короткое празднество. Много восхвалений было обращено к солнцу, этому источнику всей жизни. Эван одобрил это, потому что, как все живое, он тоже черпал свою силу у солнца, хотя и не так непосредственно, как его новые друзья. Еще было проведено что-то вроде концерта, в котором библиотеки (через говорунов) испускали разнообразные шумы, очень напоминающие электронную музыку.

— Я думал… — начал объяснять Эван первому врачу во время случайного затишья в этой какофонии.

— Похвальное занятие.

Он улыбнулся.

— Если вы способны анализировать, а затем воспроизводить естественным путем такую простую структуру как слоистая батарея, то думаю вы смогли бы сделать более сложную систему накопления энергии. Вы могли бы воссоздать ячейку, которая позволила бы вам функционировать в течение нескольких дней темноты.

— Эта мысль уже появилась у нас, — проговорил Эже. — Врачи сейчас над ней работают, — в его мысленных волнах звучала гордость.

Эван надеялся, что его слова не прозвучали покровительственно.

— Воспроизвести существующую структуру это одно, но я не уверен, что у вас нет своего, что стоило бы улучшить. У вас же нет прошлого опыта в микроинженерии или производстве.

— Возможно, ты прав, — согласился первый врач. — Я не понимаю значения этих двух терминов. Все что мы знаем, это как починять наши собственные тела. Но будет забавно попытаться.

— Ну, вы ведь знаете, что вы можете повредить, а что нет.

— Да, это так.

У Эвана было странное чувство, что врач изо всех сил пытался сделать так, чтобы его слова не звучали снисходительно.

— Действительно, — продолжал иноземец, — мы оба обдумали, какие у нас есть возможности, чтобы вставить для вас улучшенный орган на батареях.

Эван потер запястье ниже светящегося сигнального фонаря.

— Все в порядке. В этом осталось еще достаточно энергии. Он только недавно был активизирован.

— Нет, вы не так меня поняли, — доктор, переваливаясь, сделал несколько шагов вперед и провел рукой вокруг груди Эвана.

— ДЛЯ ВАС.

Если бы другой человек наблюдал в этот момент за Эваном, он удивился бы, увидев, как резко изменилось выражение его лица.

— Вы не понимаете, — промолвил наконец Эван, произнося слова медленно и отчетливо. — Я могу использовать только химическую энергию, а не солнечную. У меня нет батарей. Мое сердце не накапливает энергию, как это делаете вы, и нет никаких способов наполнить его этой энергией. Хотя у меня есть миллионы гораздо более маленьких батарей. Они называются клетками.

— Я понимаю, — сказал доктор после нескольких секунд глубоких раздумий. — Мы еще многом не знаем об органике, но когда у нас появляется такая возможность, мы всегда стараемся получше изучить ее.

«Я НЕ НОВАЯ ВОЗМОЖНОСТЬ», — подумал Эван, как будто действительно сообщал им об этом в очень грубой форме. Но произносить это вслух не было необходимости.

— Я действительно ценю ваше предложение. Идея о батарее была совсем не плохой. Может быть, с ней я не чувствовал бы холод так часто, как это случается в последнее время. Но, боюсь, по отношению к моему организму ваша идея не осуществима.

— Какая жалость, — пробормотал четвертый доктор. — Но, надеюсь, вы не будете иметь ничего против того, чтобы мы продолжали обсуждение этого вопроса лишь для удовлетворения нашего любопытства. Мы так удивлены!

— Нет, нет, я не имею ничего против, — ему самому было любопытно, какие еще причудливые идеи придут им в голову. Может быть, один из них предложит Эвану второй желудок?

Да, ему было любопытно, потому что он видел, на что они способны. А это значило, что он мог получить с их помощью выгоды, которых никто не мог предвидеть. Эти существа, очевидно, были способны синтезировать сложные структуры из простых необработанных материалов. Вот если бы их назначили в экипаж корабля! Эван размышлял о том, какая у них должна быть терпимость к экстремальному холоду и жаре. Они ведь не дышали! Потом, он представил себе, как несколько опытных врачей, живя на поверхности корабля, занимались сложными и опасными работами. Они занимались починкой без специальных костюмов и инструментов, выращивая необходимые для замены детали из собственных тел.

Неестественно? Определенно. Но все это было не страннее того, что он уже видел раньше на Призме.

Представители Ассоциативы легко провели тригонометрические съемки.

Сигнальный огонь светился все слабее и слабее. И было решено отправить экспедицию для сопровождения Эвана. Среди тех, кто должен был войти в эту процессию были два врача, специально выделенные для этой операции воины и, конечно, Эже. После обсуждения было решено, что первая библиотека тоже должна пойти. Это было нужно в основном не для того, чтобы помочь Эвану в достижении его цели, а для того чтобы убедиться, что все знания, которые когда-либо были собраны по крупинкам, будут сохранены для всего общества.

Эван занимался упаковкой, так как на следующее утро экспедиция должна была отправиться. А все остальные из их группы собрались снаружи.

— Почему бы нам не воспользоваться услугой представителя? Тогда мы смогли постоянно держать контакт с Ассоциативой.

— Но тогда нам потребуется в десять раз больше времени, чтобы достичь друга Эвана, — начал объяснять разведчик, — а он дал нам понять, что ее надо найти как можно быстрее. Эти представители не очень то подвижны. Они передвигаются куда-нибудь лишь в тех случаях, когда сама Ассоциатива переезжает на новое место. — Эже, казалось, колебался какое-то время, а потом прибавил: — Этот вопрос о представителях и переговорах был причиной многих дискуссий, которые шли последние несколько дней. Также это породило своего рода эксперимент. Врачи, библиотекари и другие члены экспедиции работают над этим.

— Действительно? — спросил Эван, уже почти заканчивающий с упаковкой, посмотрев вверх на стеклянное лицо, находившееся в нескольких сантиметрах от него. — Какой эксперимент?

Прежде чем ответить Эже снова некоторое время колебался.

— Этот эксперимент касается подарка, который готовится для вас.

— Да что вы! — Эван не заметил, чтобы в ассоциации процветало какое-нибудь ремесло или искусство, но, чтобы не показаться невежливым, он был готов принять любую безделушку, которую они решат ему подарить.

Пока он ждал, процессия выстроилась в линию перед ним. Первый врач сделал шаг вперед. Эван вытянул вперед руку, чтобы принять предназначавшийся ему подарок. Врач посмотрел на эту вытянутую конечность и начал что-то быстро говорить Эже.

— Это не то, что можно унести с собой, — пытался объяснить разведчик — это носят в себе.

— Хорошо, это кое-что проясняет, — сухо вымолвил Эван.

— Это специальная вставка, — продолжал свои разъяснения Эже.

Эван нахмурился и отдернул руку.

— Что-о-о?!

— Мы усердно занимаемся изучением органических форм и нам уже удалось собрать достаточно большое количество знаний об их устройстве. Библиотекари и врачи накапливают такого рода информацию. Кроме того, у них была возможность незаметно изучать анатомию по вашему телу. Я много занимался этим в последние дни. В основном мне приходилось вести свои наблюдения, когда вы спали. Полученные сведения я передал в библиотеку.

Эван чувствовал, как натягиваются его нервы.

— Вы изучали меня, когда я спал? И я ничего об этом не знал?

— Я не хотел вам мешать. Мне казалось, что это вас не беспокоило.

— Зато это беспокоит меня сейчас! — Эван представил, как конечности инопланетян ощупывают его чужеземное тело. От этого он почувствовал себя так неудобно. Он как-то болезненно воспринял это. Не то чтобы это открытие вызвало у него отвращение. Несмотря ни на что, его ни разу не разбудили.

Просто все случившееся выглядело, по его мнению, очень невежливым. Неучтиво было изучать его тело без его спроса. Ведь это ЕГО тело! Человеческое тело — его крепость.

Но Эже так не считал. Для него, как и для всех остальных здесь, он был новой книгой, которую можно было читать и изучать.

— Я извиняюсь за то, что все так вышло. Что мы будем делать с подарком?

Он поднял обе руки.

— Никто не может ничего воткнуть в меня, не зависимо от того, каковы его убеждения, как бы не старался.

— Прошу прощения, но ведь вы допускаете, что усики, которыми здесь пользуются для коммуникации, не причиняют никакого вреда, никакой боли?

Эван опустил руки пониже. Он не испытывал ненависти к чужакам, а кроме того, был любопытен.

— Хорошо. В любом случае, давайте посмотрим, что это за чертова штука.

После небольшой дискуссии, третий врач сделал шаг вперед и вытянул руку. Вся рука была не больше, чем ноготь на мизинце Эвана. Вокруг ладони находились пальцы. А в центре лежало что-то, выглядевшее как осколок хрусталя коричневого цвета. Эван наклонился вперед, чтобы лучше разглядеть то, что лежало на ладони. Он предполагал, что ему подарят нечто гораздо больших размеров.

— Это подарок?

Эже ответил утвердительно.

— Ну и куда же это должно войти, если предположить, что я разрешу этой штуки куда-либо входить? Для чего она предназначена?

— Эта вещь будет выполнять функцию связи, — медленно проинформировал Эже Эвана. — С помощью нее вы сможете не только связываться с любым членом Ассоциации, не прибегая к коммуникационным усикам, она поможет вам и говорить так, как это делаем мы. Для частных разговоров усики все еще будут необходимы, но нам нечего от вас скрывать. И, кроме того, в любом случае, у вас нет усиков.

Эван с удивлением пялил глаза на осколок. Он был сделан, нет, выращен членами Ассоциации. Этот подарок был создан специально для Эвана. Было ли возможным применение этого устройства для Эвана? И, если такое было возможным, то какие нереальные возможности перед ним открывались! Если бы два человека были бы снабжены такими приспособлениями, то смогли бы ли они мысленно вести разговоры между двумя полушариями мозга?

Было ли возможно осуществление такой заветной и древней мечты человечества в этом примитивном, бешеном мире? Может быть, это телепатия?

«Ну нет, — сказал Эван сам себе. Это не телепатия. Это, скорее своего рода радио-мозговая трансляция».

Этот процесс был похож на телепатию, но не являлся таковым. А может ли он позволить этим тяжеловесным чужеземцам шутить шутки с его мозгом? А разве они уже не начали делать это?

— Вы должны доверять нам, — умоляющим тоном говорил Эже. — Они врачи и точно знают, что делают. Я могу с уверенностью говорить об этом, так как они располагают большим объемом информации, добытой библиотеками. Они не стали бы делать ничего такого, в выполнении чего они не были бы абсолютно уверены.

Эван глубоко вздохнул.

— Ну и где вам для этот потребуется резать меня?

— Нигде. Вас совсем не надо будет резать. Мы просто соединим вас с этим.

Это было уже что-то. Так как пересадочный материал был составлен не из органического материала, иммунная система его организма должна была отвергнуть это.

— А как насчет боли?

Первый врач обратился к нему через представителя, который находился неподалеку. Его голос звучал обиженным.

— Мы врачи!

Все, что до сих пор делали члены Ассоциативы было на очень высоком уровне. Они помогали Эвану, даже когда он их об этом не просил, и он отплачивал им за это, как только мог. Все сделки между человеком и членами Ассоциации были основаны на взаимной выгоде. Было бы, конечно, замечательно, если бы удалось совершить предстоящее путешествие без Эже, задрапированного вокруг шеи Эвана, если бы Эван был в состоянии общаться с каждым компаньоном без помощи посредников.

Наконец, Эван согласился принять подарок и разрешил вставить его в себя. Он поступал так, потому что думал о тех преимуществах, которые дает ему это устройство. Но все же он не был до конца уверен в правильности выбранного им решения. «Что я делаю, - думал он. - Я совсем сошел с ума».

— Лягте на землю, — давал ему указания Эже.

Эван подчинился. Он лег на землю и закрыл глаза. Он был готов к проведению операции. В его тело должны были что-то вставить. Он чувствовал, как что-то закружило его голову, двигая ее в сторону. Усики Эже были удалены. Эван чувствовал странное головокружение, это состояние обычно сопровождает тех, кто находится на пороге какого-то великого открытия, или крупных перемен. Теперь когда Эже при Эване не было, поймет ли хоть один из членов Ассоциации его?

Он чувствовал прикосновения к своему левому уху. Они были такими слабыми и деликатными. Можно было подумать, что это просто легкий бриз. Он слышал нежные звуки, приятные и расслабляющие. Ему, должно быть, сделали анестезию, потому что он не чувствовал боли. Он думал о музыке и, чтобы его мозг ни на минуту не прекращал работать, пытался вспомнить определенные произведения искусства, сравнивая и противопоставляя их в уме. Где-то в глубине его сознания чуть слышно раздавался голос: «Что ты делаешь?» Но Эван старался не обращать на это внимания. Вместо этого он старался сосредоточится на еле слышном шуршании, которое происходило вокруг его головы.

Он уже был готов сделать жест и попросить, чтобы ему снова вставили Эже. Он хотел спросить, почему операция затянулась так долго, как вдруг услышал знакомый голос.

— Все уже закончено, Эван, — произнес голос мягко. — Устройство установлено.

Операция завершилась. Он открыл глаза и медленно сел. Его мускулы были напряженными и уставшими. Ему казалось, что он был в полусознательном состоянии еще пару минут. Он дотронулся рукой до своего уха. На ладони появились несколько капелек крови, но не больше. И Эван по-прежнему не чувствовал боли.

— Кажется, все прошло хорошо, — сказал другой голос, более низкий, чем голос разведчика. Он посмотрел вниз и увидел первого врача, который в этот время осматривал его.

— Как вы себя чувствуете?

— У меня такое ощущение, как будто я только что сделал огромный шаг куда-то в пустоту, — прошептал Эван, который все еще находился в каком-то оцепенении, не приходя до конца в себя. Он чувствовал, что внутри него произошли какие-то изменения, в области его левого уха. Теперь у него было устройство, настроенное на радиотрансляцию, и он получал сигналы от этих существ, хотя сам не представлял, что происходило с его мозгом или как работало его новое устройство. Он не мог сказать, каким образом ему передавались слова. Он столкнулся с такими аспектами науки, которые были выше его понимания.

Примитивные доктора на Призме только сделали то, что было не под силу выполнить ни одной человеческой медицинской лаборатории. Здесь они сделали все естественно, не пользуясь никакими сложными машинами, если, конечно, их самих не считать машинами.

«Да разве все мы не машины? — задумался Эван. Стоит только поменять расположение атомов в молекулах, и вы получите металл вместо человеческой плоти. Жизнь сама определяет, а все остальное — не более чем косметика».

Оставшиеся члены Ассоциативы разошлись по своим ежедневным делам, в то время как поисковая группа отбыла, хотя проводы их еще не закончились и кое-где слышались прощальные крики. Вместо того, чтобы просто дать путешественникам пройти, стены сформировали временную арку внушительных размеров, а тем временем за счет кривизны поверхности были созданы яркие радуги и фонтаны лучей. Затем стены сомкнулись за их спинами, арка исчезла, и маленькая экспедиция отправилась в путь, следуя по курсу, определенному представителями. Сигнальный огонь маяка на руке Эвана разгорался и ярко светил, в то время как они шли, убеждаясь в точности произведенных тригонометрических съемок.

После того как были побеждены от коллеги-исследователи, Эван думал, что он является единственной жизненной формой на Призме. Но вот шел уже второй день, когда он все больше и больше убеждался в обратном. Призма являлась домом для нескольких думающих форм, все они боролись с враждебными лесными видами, и в то же время шла борьба за превосходство между ними самими.

Неожиданно они услышали какой-то шум. Но причину этих звуков удалось обнаружить не сразу. Где-то шла битва. Наконец источник шума был найден. Он исходил от равнины у горы, по которой они взбирались. Когда они поднялись на самый верх, перед ними открылись просторы равнины, и они увидели происходящее там сражение. Эван не мог различить отдельные фигуры, потому что все это происходило внизу, на очень большом расстоянии от него. Его компаньоны смогли разглядеть не больше, чем сам Эван, за исключением Эже. Он давал подробные описания для всей остальной группы. Для разведчика очень важно было иметь острое зрение.

Пока Эже описывал все, что происходило внизу, библиотека делал записи, которые должны были остаться для потомков. В конфликте, происходившем на глазах участников экспедиции, не было ничего уникального, как сказали потом Эвану. Такие вещи постоянно происходили среди Кью-Ваколии.

Из того немногого, что мог рассмотреть Эван, он заключил, что члены этой третьей мыслящей расы сильно-напоминают ввакоритов, которые нападали на Ассоциативу. Они являлись органосиликатными формами, и их тяжелый экстерьер защищал то, что находилось внутри. Они дрались копьями и дубинками, сделанными из сложных силикатных образований. Даже с такого расстояния на оружие было приятно смотреть, такое оно было красивое, хотя цель, с которой применялось это оружие, нельзя было назвать красивой.

— Из-за чего они воюют?

— Кто знает? — ответил библиотека. — Территория? Пища? А, может быть, у них идет борьба за право оставить после себя потомство? Все эти их бои крайне нерациональны, так как они могли бы достичь всех своих целей другими путями, через сотрудничество, а не воюя. Но они так не поступят, - Эван почувствовал стеклянные линзы, уставившиеся на него. Они принадлежали не только члену библиотеки.

— А с вами такие вещи происходят? — задал Эвану вопрос библиотека.

— Иногда. Но мы стараемся находить решение в сотрудничестве. Нам это неплохо удается уже последние несколько сотен лет. Могу сказать, что мы преуспели в этом. Но, к сожалению, и до сих пор изредка случаются конфликты, в основном из-за всяких пустяков. Как вы говорите, лучше все решать в сотрудничестве.

— Понимаю, — библиотека повернулся и снова посмотрел на происходящее внизу сражение. — Одна группа передвигается на другой конец.

После тот, как рассеялась пыль, Эван разглядел отдельные группы, разбросанные по земле. Эже счел нужным прибавить свои комментарии.

— Они все очень похожи по форме. Они могут различаться по внешнему виду, но у всех одинаковое количество одинаковых конечностей, глаз и чувствительных органов. И тем не менее они воюют друг с другом, в то время как мы, так отличающиеся друг от друга, живем в мире.

«Это точно, подумал Эван. Трудно представить себе более сильно различающихся существ, чем библиотеки и воины», — мысленно усмехнулся он.

— Похоже, что специализация порождает гармонию, в то время как многосторонность приводит к вражде, а не к сотрудничеству, — произнес он вслух.

— Может быть, мы более продвинулись вперед в таких вещах, мы привыкли преодолевать многие из наших древних инстинктов. Хотя физически я, скорее всего, гораздо ближе к тем воинам, что участвуют в сражении, что идет сейчас там, внизу. Но с другой стороны, у меня гораздо больше сходства с вами. Это сходство духовного и морального свойства.

— Я достаточно этого насмотрелся, — библиотекарь был не в состоянии скрыть отвращение, которое он испытывал. — Мы не задержимся здесь ни на минуту дольше.

Пока они шли, Эван обдумывал все то, что он сейчас увидел и услышал.

Действительно ли то, что устройство, которое они вставили ему в голову, лишь способствовало облегчению общения? Не решили ли они поработать над его разумом вместо его тела? Не исказили ли они его сознание, чтобы иметь гарантию его дружбы?

Нет, это был бы нонсенс. Его мнение на все осталось таким же, его мышление по-прежнему основывалось на холодном анализе того, что он видел вокруг. Он остался самим собой, Эваном Орджеллом. Трансляционно-приемное устройство, которое было встроено в его голову, и костюм с органическим оружием не изменили его. Он не стал бы говорить об этом только потому, что его новые друзья хотели это слышать. Он сказал так, потому что это было правдой.

Он посмотрел вниз на свое блестящее белое обмундирование. Оно выглядело, как обыкновенная одежда. Он мог свободно двигать любой его частью. Но ему просто не хотелось, вот и все. Вооружение было очень красивым и в то же время обладало отличным практическими качествами.

Их путь проходил через рощу, в которой росли растения, похожие на гигантскую спаржу изумрудно-зеленого цвета. Эван сказал, что намерен взять образцы с одного из этих огромных растений. Его компаньоны не имели ничего против этой странной просьбы, даже выказали желание помочь ему. Но стволы растений не поддавались даже очень значительной режущей силе челюстей воинов. Все усилия ни к чему не привели, несмотря не то, что стволы были внутри полыми. Внутри этого растения жили маленькие животные красного и голубого цвета. Они ползали вниз-вверх по внутренним коридорам. Это был еще один вид жизни. К сожалению, у Эвана не было времени для того, чтобы исследовать его.

По мере того, как часы бежали один за другим, Эван становился все более и более уверенным в том, что с его телом происходят какие-то перемены. Его мускулы обычно получали небольшие нагрузки. Длинные прогулки, которые он совершал, помогали, на протяжении последних дней, проведенных им на Призме. Небольшой живот, которые он наел себе за последние месяцы, исчез. Ноги и живот стали значительно более крепкими, дав таким образом реакцию на необычную для Эвана деятельность. Эван чувствовал себя таким сильным и здоровым, как никогда до этого. А все это являлось результатом того, что он освободился от прежнего костюма.

На самом же деле он не остался совсем без костюма. Он просто обменял свой бывший комплект МВМ на более примитивный местный аналог. Этот новый костюм больше поддерживал, чем подавлял развитие самого организма. Его теперешний костюм не мог делать то, на что был способен прежний образец

МВМ, но, с другой стороны, теперь тело Эвана получило гораздо большую свободу по сравнению с теми временами, когда он был упакован в сверхвысококачественный продукт технологии Самстэда. Какая комбинация лучше подходила для путешествий по чужим мирам: суперкомплект и слабое тело или более сильное тело и примитивный костюм? В любом случае, у Эвана не было выбора.

Когда он проснулся на следующее утро, его немного покачнуло. Он еще больше удивился, когда увидел одного из воинов, стоящих рядом с ним. Неподалеку стоял и смотрел на него врач.

— Мы произвели кое-какие улучшения с вашим скелетом, — сообщил ему воин в своей обычной грубоватой манере. Сам факт того что ему это объявили, был необычен. Разговор не являлся сильным местом воина.

Эван сел на кровати, щурясь спросонья.

— Улучшения… чего? — он посмотрел в ту сторону, где стоял врач. - Какие улучшения?

— Не достаточно быть в состоянии выдержать атаку. Иногда должны применяться и более сильные методы защиты. Я и другие воины заметили, что у вас нет способностей к такой защите. Мы внесли свое предложение. Врачи согласились с нами. И вместе мы произвели кое-какие улучшения, в то время как вы спали.

— Это было очень любезно с вашей стороны, — Эван поднял глаза и осторожно посмотрел на эту военную машину. — Да, а как мне пользоваться этим усовершенствованием? — Эван поднялся, так как чувствовал себя более уверенно, когда воин вынужден был смотреть на него снизу вверх.

— Согните очень сильно пальцы вашей правой руки.

Эван сделал то, о чем его просили. Он тут же подпрыгнул от удивления, увидев, что, когда он сжал пальцы в кулак, из-под костяшек над его пальцами появились четыре острых шипа длиной по десять сантиметров. Согнув пальцы, он начал разглядывать эти шипы. С ними его руки стали похожи на когтистую лапу кошки. Такими же приспособлениями была снабжена и левая рука. Силикатная основа этот приобретения чудесно входила в его защитную броню, покрывая запястье и часть руки, обратную ладони.

Упругость этого устройства каким-то образом активировала оружие. Новая вставка хорошо соединилась с его собственными сухожилиями. Продолжая держать руку сжатой в кулак, Эван начал проверять шипы на своей правой руке. Они были идеально прямыми. На каждом из них был заостренный конец. Это устройство было достаточно внушительным, чтобы отразить нападение многих силикатных жизненных форм, и было в состоянии уничтожить любую органику.

— Спасибо вам, — сказал он, обращаясь к воину. — Очень приятно, когда в тебе самом есть такое оружие. Признаться, я чувствовал себя довольно беспомощным с тех пор, как перестал носить свой бывший костюм. От этого я испытывал жуткую неловкость. Ведь все это время я должен был полагаться на ваши силы, взваливая на вас всю заботу о моей защите.

— А что здесь такого? — спросил Эвана библиотека. — Мы всегда полагаемся на воинов, когда дело касается защиты. И только на воинов.

— И разведчиков, — поправил его Эже, — так как воины чувствуют себя немного спокойнее, зная, что есть такая установка. Я в этом уверен, — он повернулся и сделал жест. — Я всегда впереди, такова моя работа. И теперь я должен сообщить вам: что впереди еще один каньон, который потребуется преодолеть.