Приговоренный к страсти: Невиновен, но очень опасен

Глава 5

Миновав Стоктон, Николь свернула с федеральной трассы в сторону мотеля, находящегося в удалении от оживленных дорог и обещающего именно то, что требовалось: тишину и покой. Ким вел себя скорее как приятный попутчик, чем как сбежавший от правосудия преступник. Он не протестовал, не жаловался, не делал заявлений. Его шутки свидетельствовали не только о тонком чувстве юмора, но и о наблюдательности и уме.

Николь остановила «ниссан» перед большим освещенным меню рядом с въездом на парковочную стоянку.

— Итак, что вы будете?

Он пожал плечами и, повернувшись к ней, улыбнулся, как мальчишка, задумавший какую-то проказу.

— Ну, раз уж сегодня угощаете вы, я, пожалуй, обойдусь двойным чизбургером с беконом, большой порцией чипсов и бутылкой кока-колы.

Николь недоверчиво посмотрела на него. Глядя на его плоский живот, трудно было поверить, что в нем найдется место для такого количества пищи.

— И все?

Вероятно, он уловил сарказм в ее голосе, потому что попытался пожать плечами, как бы признавая справедливость ее сомнений.

— А как насчет десерта? Клубничное мороженое? Или, может быть, шоколадный мусс?

Он пропустил мимо ушей плохо замаскированную иронию и ответил простодушно:

— Если уж вы так щедры, то порцию вишневого пирога.

Если Букнер всегда так ест, то куда же расходует энергию? Нет, не изматывающие занятия на тренажерах или многочасовой танцевальный марафон. Секс! Жаркий, сумасшедший, беспощадный секс, неистовый танец страсти… безостановочно движущиеся бедра, стиснутые пальцы, напряженные руки, плечи и ноги…

Картины, замелькавшие перед ее мысленным взором, оказались настолько живописными, что кровь сама по себе разбежалась по венам, застучала в висках. Николь стиснула зубы, чтобы сдержать стон наслаждения, рванувшийся из груди, когда в нарисованной ее воображением сцене настал сладостный миг, называемый французами «маленькая смерть».

Разумеется, она допустила большую ошибку, позволив себе думать о нем. Пусть Ким Букнер обворожителен, мил и до невозможности сексуален, доверять ему нельзя.

И вместе с тем ей надо всерьез подумать о своей сексуальной жизни. Долгое воздержание не пошло на пользу, а лишь сделало Николь более уязвимой.

Ким Букнер не тот мужчина, которого можно желать.

Через несколько минут, получив большой бумажный пакет с заказом, она припарковала «ниссан» на полупустой стоянке мотеля.

— Вам придется немного подождать. Закажу номер, а потом поужинаем.

Ее пленник улыбнулся.

— Не беспокойтесь, я буду ждать.

Мотель представлял собой небольшое двухэтажное здание, окруженное невысокой живой изгородью. В фойе не было ни души, лишь за стойкой сидела девушка лет семнадцати в старомодных очках, скрывающих пол-лица, и с двумя колечками в носу.

— Мне нужна комната на ночь с двумя кроватями, — сказала Николь.

— С вас сорок долларов.

Расплатившись, Николь забрала ключи и вышла.

Вселение прошло без проблем. В маленькой комнате, основное пространство которой занимали две деревянные кровати, разделенные тумбочкой, присутствие мужчины ощущалось совсем иначе, чем в гараже или в салоне машины. В гараже Николь имела дело с преступником, от которого можно было ожидать чего угодно. Там ее поддерживал инстинкт охотника, пробравшегося в логово дикого зверя. Здесь, в небольшом помещении, предназначенном для отдыха и любовных утех, в интимном свете, льющемся из скрытых под матовыми плафонами ламп, Ким вовсе не походил на гризли или леопарда. Его расслабленная поза могла быть уловкой, военной хитростью, прикрытием, и это крепкое, поджарое, гибкое тело могло в любой момент прийти в движение, стать грозным оружием, но…

Он вел себя так, как вел бы себя любой нормальный мужчина, оказавшийся по стечению обстоятельств в одном номере с малознакомой женщиной.

Поймав ее взгляд, Ким дружелюбно улыбнулся и подмигнул.

— Боюсь, наш ужин совсем остыл. Не пора ли подкрепиться, а?

— Потерпите еще минутку.

— Кстати, как вы поступите с наручниками? Снимете или будете кормить меня сами? Я бы не отказался от этого варианта.

На мгновение Николь представила, как кормит Кима, поднося к его губам то чизбургер, то стакан с кока-колой…

— Предлагаю другой вариант. Я освобожу вам одну руку, а другую пристегну к ножке столика.

— Согласен.

— Хочу предупредить, что делаю для вас исключение, так что не заставляйте меня сожалеть о проявленной лояльности.

— Да, мэм, — насмешливо протянул он.

— Одно неосторожное движение, и я выстрелю. И потом на поблажки не рассчитывайте — остаток пути проделаете в наручниках и со связанными ногами. Все понятно?

Ким кивнул, соглашаясь с предъявленными условиями.

Николь пододвинула столик к краю кровати и, усадив Кима, освободила его правую руку, а левую пристегнула к ножке столика между крышкой и поперечной перекладиной.

— Удобно?

— Вполне.

Она отошла к другой кровати, сняла блузку, под которой был надет топ, и сдвинула кобуру с револьвером, о существовании которой Ким, по-видимому, не догадывался.

Ким перевел взгляд с револьвера на ее лицо и усмехнулся:

— Да у вас при себе целый арсенал. А я-то думал, что женщинам негде прятать оружие.

Николь расстегнула кобуру.

— Мужчины склонны недооценивать противника.

— А разве мы противники? — Он потянулся, расправляя затекшие плечи. — Я вас противником не считаю.

— В моем деле необходимо быть готовой ко всему, — опустив глаза, ответила Николь.

— Что ж, спасибо и за это. Честно говоря, у меня уже затекли руки. Хотя, если бы вы покормили меня сами, было бы куда интереснее.

Николь погрозила ему пальцем, после чего выложила на столик коробочки с салатом и чизбургеры.

— В мои обязанности не входит исполнение желаний сопровождаемых.

— Жаль, — с притворным разочарованием пробормотал Ким, подтягивая поближе двойной чизбургер и пакет с чипсами. — Значит, вы только работаете и даже не позволяете себе отдохнуть?

— Если коротко, то да. Слишком много работы, так что времени на развлечения почти не остается.

Работа стала для нее убежищем от житейских проблем, от неотступного чувства вины за смерть напарника. Вечерами, забираясь в пустую, холодную постель, Николь часами смотрела в потолок, прежде чем сон уносил ее в свой таинственный мир — порой такой же жестокий и беспощадный, порой удивительно прекрасный.

Ким некоторое время молчал, пережевывая гигантский кусок чизбургера, приправленный острым кетчупом.

— Похоже, у нас с вами есть кое-что общее.

Она с сомнением посмотрела на своего собеседника. Что может быть общего у частного сыщика и нарушителя закона, двух людей, разделенных прямо противоположным отношением к жизни?

— А вот в это поверить трудно.

— Почему же? По той же самой причине и я решил провести недельку подальше от города. Слишком много работы и никакого отдыха. Бизнес засасывает человека.

— Ваш особенно, — язвительно бросила Николь.

Он оставил ее замечание без внимания.

— И вот что я вам скажу: Митч умрет со смеху, когда узнает, что свой отпуск я провел в компании частного детектива, которого я принял за стриптизершу.

— Повторяю, мне очень жаль, что я расстроила ваши планы.

— О, дело не в этом. Жаль, конечно, что мои фантазии не сбылись, но до моего дня рождения еще несколько дней, так что надежда жива. — И он многозначительно подмигнул ей.

Николь представила, чего именно может ожидать мужчина от стриптизерши, и ей стало жарко.

— Надежда? Надейтесь на снисходительность судьи, Букнер.

Он, похоже, ничуть не обиделся.

— Завтра утром я с удовольствием расскажу вам о том, что увижу сегодня во сне. Во всех деталях.

Николь и сама могла бы рассказать ему много интересного. Недостаток сексуального опыта в реальной жизни поневоле приходилось компенсировать эротическими фантазиями, в которых она всегда отводила себе доминирующую роль.

— Спасибо, но я прекрасно обойдусь без ваших подробностей, так что оставьте их при себе.

— Как хотите. Но разве не любопытно заглянуть в мир другого человека? Ведь фантазии выражают наши подсознательные стремления.

— А кто такой Митч?

— Митч? — Ким облизал губы и потянулся за вторым чизбургером. — Митч Кентрелл — мой давний друг и компаньон. — Он отпил колы и с сожалением покачал головой: — Пожалуй, надо было взять три чизбургера.

Николь посмотрела на него с невольным восхищением, которое всегда вызывали у нее мужчины с хорошим аппетитом.

— Значит, вы вместе с ним занимаетесь угонами? И что, неплохо получается?

Ким рассмеялся, легко и беззаботно, хотя Николь не видела в своем вопросе ничего смешного.

— Нет, Митч — мой партнер по бизнесу. Мы с ним владеем магазином в Рединге. Продаем автомобили и приборы дорожного контроля.

— Значит, сначала вы похищаете машины, а потом сами же их и продаете. Рискованное занятие. — Она даже не старалась скрыть иронию. — Я думала, что краденые машины обычно вывозят за границу или по крайней мере в другой штат.

— Понимаю, что вы имеете полное право не верить мне, но, повторяю, я не вор. Хотя криминальный опыт у меня имеется. Мне было шесть лет, когда я украл в супермаркете пачку жевательной резинки. Дома мое преступление раскрылось, и мама сразу же отвела меня в магазин. Мне выдали по полной программе, и я зарекся брать чужое. Можно сказать, вовремя остановился.

Николь покопалась вилкой в салате.

— Интересная история. Мне кажется, вы ее только что придумали. Кстати, а как называется ваш магазин?

— «Мэйфлауер».

— Прекрасное название, не правда ли?

— Вы напрасно иронизируете, мисс Линдсей. Мы купили этот магазин после смерти моего отца, несколько лет назад.

И Николь снова захотелось ему поверить. С другой стороны, она хорошо знала, насколько изобретательными бывают преступники.

— Вы упомянули о приборах дорожного контроля, что это такое?

Ким поднял палец, призывая ее подождать, пока он дожует чипсы, а Николь подумала, что пауза нужна ему, чтобы сочинить нечто правдоподобное.

— Извините. — Ким вытер губы и встряхнул пластмассовый стакан из-под колы. — Вы спросили о приборах дорожного контроля?

— Да. — Николь уже не сомневалась, что Букнер попал в ловушку и понятия не имеет ни о каких приборах.

— Считаете, что положили меня на лопатки, мисс Линдсей? Не стану отрицать, не люблю оказываться внизу.

— Это дело вкуса, мистер Букнер. — Николь решила не оставаться в долгу. — И конечно, способностей. Итак?

— Итак, мы продаем дорожные заграждения, светофоры, указатели, сигнальные и разделительные контуры, парковочные счетчики и даже отражатели. — Он победоносно усмехнулся и развернул пакет с вишневым пирогом. — Ну что, я вывернулся? Или назвать что-то еще?

— Очко в вашу пользу, мистер Букнер. — Николь забарабанила пальцами по столу, досадуя на себя за неудачу. — И что же, торговля дорожными знаками так утомила вас, что вы сочли необходимым удалиться на недельку от дел и передохнуть на берегу с удочкой в руках?

Ким ловко разрезал пластмассовым ножом внушительный кусок сочного, облитого шоколадом пирога, причмокнул губами и посмотрел на Николь.

— Я не брал отпуск более двух лет, и мне необходимо побыть одному, вдали от дел и привычной городской суеты. — Ким выдержал паузу, чтобы уделить внимание пирогу, после чего продолжил: — Когда умер отец, мне все пришлось начинать заново. Могу без ложной скромности сказать, что преуспел в профессии, добился успеха, но заплатил за все это слишком высокую цену, пожертвовав, помимо прочего, личной жизнью.

— Извините, мистер Букнер, но вам ведь двадцать восемь лет. Это не тот возраст, когда мужчины ставят точку в личной жизни. И мне показалось, что вам нравится ваш бизнес. Откуда же тогда это разочарование?

— Честно говоря, я и сам не знаю, в чем дело. После колледжа я на два года уехал в Лос-Анджелес, намереваясь начать карьеру юриста. Потом заболел отец, и мне пришлось вернуться. В Рединге юристов хватало и без меня, так что ничего не оставалось, как торговать автомобилями. Возможно, если бы не обстоятельства, я занимался бы чем-то другим.

Николь сложила руки на груди, и Ким поймал себя на том, что не может оторваться от этой груди — высокой, полной, соблазнительно натянувшей топ.

— Расскажите мне о себе, мистер Букнер.

Ким с трудом отвел взгляд от проступивших под тканью топа бугорков сосков и взялся за остаток пирога. Только сейчас до него дошло, что Николь искусно направила обычную застольную болтовню в русло допроса.

— Рассказывать особенно нечего. Я единственный ребенок в семье и всю жизнь слушал отца, рассказывающего о том, какие жертвы он принес ради того, чтобы у меня все было хорошо. Старик не преувеличивал, он и впрямь отказался от многого, забыв о своих интересах и увлечениях. В конце жизни ему не повезло — болезнь отняла возможность работать, а компаньон обанкротил фирму, основной капитал в которой принадлежал отцу. Представляю, какой груз вины лежал на бедняге в последние месяцы, когда он понял, что его единственное наследство сыну — это долги.

На некоторое время в комнате воцарилась тишина, потом Николь негромко спросила:

— А ваша мать?

— Она умерла, когда я учился в колледже.

— Извините, я…

— Ничего. У многих ситуация куда хуже. Тысячи людей вообще не знают своих родителей.

— Неужели у вас никогда не было подруги?

Ким усмехнулся. Он не мог пожаловаться на отсутствие женского внимания. В Лос-Анджелесе подружки менялись едва ли не каждую неделю. Потом, вернувшись в Рединг, Ким постарался остепениться и, так сказать, стать на якорь в тихой семейной гавани. Но старые привычки умирают долго: он даже после помолвки не считал себя по-настоящему чем-то обязанным.

— Знаете, Николь, мне уже не нужны подружки. Я не хочу, просыпаясь утром, видеть на соседней подушке почти чужое лицо.

— Но ведь мужчина не может обходиться без женщины.

Ему показалось, что в ее словах прозвучал вопрос, но, подняв голову, Ким увидел, что Николь смотрит не на него, а куда-то в стену за его спиной.

— А что делать, если нужная тебе женщина не попадается?

Николь едва заметно качнула головой, и взгляд ее карих глаз сфокусировался на Киме.

— Вы просто плохо ищете. Поставьте перед собой цель, присмотритесь внимательнее, и, может быть, та, которая вам нужна, окажется рядом.

— Прежде чем присматриваться, я должен быть уверен, что смогу обеспечить ей достойное существование, что…

Николь нетерпеливо махнула рукой:

— Обычные мужские предрассудки. Достойное существование, как вы выражаетесь, это стеклянный колпак, под который мужчина сажает женщину. Он утверждает, что так лучше для нее, хотя на самом деле так лучше только ему!

Ее горячность удивила Кима.

— Похоже, вы больше всего цените свободу, не так ли?

— Конечно. Но еще и равноправие. Как это ни банально, но мужчины начала двадцать первого века остались такими же, как и сто лет назад.

— Это плохо?

Николь открыла рот, но не произнесла ни слова, как будто передумала в самый последний момент. Она рассмеялась.

— Нет, не плохо. Но вы говорили о каком-то важном решении, которое должны принять…

— Да. Видите ли, в прошлом месяце мы получили предложение от нашего конкурента. Он предложил купить у нас магазин за очень хорошие деньги. Вот я и хотел обдумать все варианты в спокойной обстановке.

— А ваш друг? Что он об этом думает?

— Митч склоняется к тому, чтобы оставить все как есть.

— Когда вы должны дать ответ? — поинтересовалась Николь.

— Три недели назад я ездил к нашему потенциальному покупателю и… — Он умолк и как-то странно посмотрел на Николь. — Ну конечно! Как же я раньше не подумал!

— О чем вы не подумали?

— Черт возьми, надо же быть таким идиотом! — Ким хлопнул ладонью по столу. — Я только что нашел объяснение всей этой путанице.

— Говорите. — Николь подалась вперед.

— В прошлом месяце я ездил на переговоры и останавливался в отеле «Одинокая звезда». И там у меня украли кейс. Пропало все: бумажник, документы на магазин, кредитные карточки, карточка социального страхования и водительские права.

— Вы, конечно, заявили о краже?

— Разумеется. Полиция прибыла очень быстро, и я обо всем рассказал, составил список вещей. В общем-то убытки были не так уж велики, около трехсот долларов наличными, а кредитные карточки удалось заблокировать. Тогда я решил, что случившееся — дело рук простого воришки.

— Теперь ваше мнение изменилось?

Ким нахмурился:

— Да. Кому-то были нужны именно мои права. Кому-то очень похожему на меня. Представьте, какой-то парень, примерно одного со мной роста и возраста, раздобыл документы на нужное имя и пользуется ими, когда его арестовывают за угон автомобилей.

Николь поднялась из-за стола.

— То, что вы мне рассказали, очень интересно, но в данный момент у меня нет никаких доказательств, подтверждающих истинность ваших слов.

— Понимаю.

Николь потянулась, став похожей на кошечку, которую так и хочется погладить. Вот только сделать это Ким не мог из-за проклятых наручников.

— Если то, что вы говорите, соответствует действительности, то уже в понедельник мы сможем проверить отпечатки пальцев и установить истину. В данный момент, как вы понимаете, такой возможности у нас нет. — Она потерла виски и, взглянув на него, виновато добавила: — Мне вправду очень жаль, Ким.

Он постарался удержать ее взгляд.

— Но вы верите мне?

Верила ли она ему? Ей хотелось ему верить. Но ведь доверие рождается постепенно, не правда ли? Оно не возникает в один день, а строится потихоньку, кирпичик за кирпичиком, как прочный, надежный фундамент отношений между людьми. В бизнесе, которым занималась Николь, доверие было синонимом веских и тщательно проверенных фактов.

Она колебалась всего лишь мгновение.

— Вопрос не в том, верю ли я вам или нет. У меня есть определенные обязательства, и я не могу вас отпустить. Давайте потерпим еще сутки, а в Сан-Бернардино решим этот вопрос окончательно.

Ким снова ощутил прилив безнадежного отчаяния.

— Значит, наручники останутся?

— Да.

— Не хотите рисковать?

— В моей работе хватает риска.

— Вам это нравится?

Николь грустно улыбнулась и покачала головой:

— Нет. Мне кажется, что рисковать любит только тот, кто ощущает свою ущербность и стремится компенсировать неуверенность в себе безрассудными поступками.

Николь взяла мусорную корзину и смахнула в нее со стола остатки пиршества.

— А теперь давайте готовиться ко сну. Вам придется посидеть прикованным, пока я приму душ.

— Хорошая идея, но если уж вы так боитесь, что я сбегу, то возьмите меня с собой в ванную, — предложил Ким, глядя на нее невинными глазами.

— Нет, я лучше включу вам телевизор.

Он притворно надулся.

— Дело ваше, но, предупреждаю, я не из тех, кого безопасно оставлять без присмотра.