Приключение в «Зеленом береге»

САНЬКИНА ЛИПА

В ту последнюю субботу сентября отец Саньки задержался где-то позже обычного. Может, в обходе где-нибудь порубка случилась, а может, с лесничим на молодые посадки поехал. Мать не ожидала отца обедать, а покормила Саньку с Аленкой, как только они вернулись из школы. До школы детям не близко было ходить, километра три, если идти напрямик, лесом, а зимою, когда снег заметает все лесные тропинки и ходить можно только дорогой, то от их хаты-лесничевки до деревни насчитаешь и полных пять. После прогулки туда и обратно, эх, и хочется есть, таким вкусным кажется обед!

Отец возвратился, когда смеркалось. Санька к тому времени и уроки на понедельник успел приготовить и матери кое в чем помог по хозяйству. Домашние обязанности у Саньки были небольшие - лучины на растопку наколоть, воды из криницы принести, помочь матери кадку с кормом корове отнести. В хате лесника каждый член семьи имел свои обязанности, даже малая Аленка, что ходила еще только во второй класс.

Отец вошел в хату, повесил на гвоздь у порога дождевик и начал умываться. Санька сразу заметил, что отец был в хорошем настроении, чему-то улыбался про себя. Санька насторожился - может, отец какую-нибудь интересную новость из деревни принес, скорей бы садился за стол да начинал обедать. До новостей Санька был очень жаден. Оно и понятно: в лесу - не в селе, здесь редко случалось что-нибудь новое. Правда,

Санька привык к лесу, полюбил его и всегда находил в нем много интересного. Позавчера, например, Санька видел стадо коз на Юрковой поляне. Заметили они мальчика да как прыгнули, только короткие хвостики их замелькали меж кустов. А еще как-то раньше Санька в одной чащобе лису из норы выгнал. Было у Саньки в лесу много излюбленных, заветных местечек, любимых деревьев. По поручению школьного кружка юннатов Санька вел специальный дневник наблюдений за одним великаном-дубом, за молодым березовым питомником, над которым шефствовал их пионерский отряд. И еще, лично для себя,- за одной липой, полюбившейся Саньке своей особой стройностью, красотой. Бегая летом за грибами, Санька нарочно переходил Юркову поляну тем краем, где росли липовые посадки и среди них - его любимая липа. Проходя мимо, он не мог удержаться, чтоб не погладить рукою ее гладкий, ровный ствол. Он записывал в дневник, когда весной появлялись почки на ветках, когда одевалась она в лиственный убор, когда листья начинали желтеть. Потом на собраниях школьного кружка ученики обсуждали его записи, и это обогащало их знания, помогало в работе по озеленению школы и села…

Однако лес - это одно, а в деревне новости совсем иные.

Мать еще не успела подать на стол, как отец сообщил:

- Ну, дорогие мои, завтра к нам важные гости приедут.

Санька встрепенулся:

- Какие гости, папа? Откуда?

- Что же у нас завтра за праздник, что гостей ожидать? - заинтересовалась мать, подавая на стол обед.

- Праздник не праздник, а гости будут… Прямо из самой столицы, из Минска. Вот надо помозговать, как их принимать будем.

- Ты это серьезно или шутишь? - растерялась мать, присев напротив отца на скамье. А у Саньки с Аленкой даже глаза загорелись, с таким нетерпением они поглядывали на отца, ожидая его ответа.

Отец засмеялся.

- Да, да, гости…- Он вынул из кармана бумажку, развернул и положил ее перед матерью на стол. В один миг ткнулся носом в ту бумажку и Санька.- Вот разнарядку лесничий дал. Завтра машины из Минска придут, пятитонки. Надо подыскать в моем обходе штук двадцать лип, двадцатитридцатилеток. Повезут их из лесу на другое жительство, на новые минские улицы.

Санька, как зачарованный, ловил каждое отцовское слово. Не обманули его ожидания: отец и в самом деле принес интересную новость. Эх, если бы знали об этом его друзья по кружку юннатов!

- Папа, ты говоришь двадцатилетние липы? Но ведь это большие деревья, как их можно увезти?

- Да, сынок… Вот увидишь. Теперь могут даже столетнее дерево за тысячу километров отвезти…- Отец опять тепло улыбнулся.- Лесничий сказал, что липы из моего обхода будут высажены вдоль главной минской магистрали. Но вот задача,- отставив в сторону тарелку, заметил отец.- Это ведь надо такие липы подыскать, которые в молодости уже пересаживались.

Мать подала на стол кашу. Отец не сразу начал есть, задумался.

- Есть у меня в одном месте такая посадка… Дай, Санька, мне планшет.

Санька бросился за потрепанным брезентовым планшетом, в котором отец хранил всю свою канцелярию. Отец вынул из планшета нанесенный на кальку план обхода и, развернув его на столе, склонился над ним с карандашом в руках. Склонились над калькой и Санька с Аленкой.

- Вот здесь, в Поймищах, лет двадцать тому назад высажены были такие липки. Это когда еще ваш дядя Андрей живой был и лесничествовал…

- Папа, а это не те липы, что растут в начале Юрковой поляны? - несмело спросил Санька.

- Совершенно верно, возле поляны, - ответил отец.- Выберем лучшие деревья и подарим столице. Большая честь для нас, что из нашего леса деревья столицу украшать будут.

У Саньки от волнения сильнее забилось сердце: Юркова поляна - это ведь как раз то место, где росла его любимая липа. Неужели случится такое счастье, что и она вместе с другими деревьями будет пересажена на главную улицу Минска?

- Папа,- дрожащим голосом спросил Санька,- а ты меня возьмешь с собою на Поймище? Завтра ведь у меня выходной…

- Тебя? Что ж,- ответил отец,- могу и взять.

- А меня? - тоненьким голосом спросила Аленка.

- Возьму и тебя,- согласился отец.

Долго в этот вечер не мог уснуть Санька. Закроет глаза, лежит тихонько, а сна нет и нет. То вставала перед его глазами та молодая липа, что росла возле поляны, то строил он разные догадки, как будут выкапывать из земли и перевозить взрослые деревья. Да что говорить - как можно было уснуть, если сразу столько нового свалилось на человека.

Назавтра Санька проснулся рано-рано, мать еще даже печь не растопила.

- Чего ты, сынок, так рано подхватился? - увидев, как поспешно одевался Санька, спросила мать.

- Да так… Не спится что-то,- нехотя ответил мальчик и, быстренько набросив на плечи пиджачок, Выбежал во двор. Вышел за ворота, прислушался - не слышно никакого гула, тихо в лесу, нигде никого нет. Санька вернулся в хату и сделал вид, будто занялся чтением книги. Но какое там было чтение, если из головы не выходили тревожные мысли - почему до сих пор нет тех пятитонок, может, они и совсем не придут? Может, где-нибудь в другом лесу нашли деревья?

Проснулся отец. Посмотрел на часы и начал торопить мать:

- Быстрее корми нас, с минуты на минуту должны приехать.

Услышав отцовские слова, Санька воспрянул духом и снова шмыгнул за дверь. Но и теперь на дороге ничего не было слышно.

Грузовики приехали тогда, когда у Саньки уже и надежда пропала, в десять часов утра. Прогудело их восемь штук, а последней в колонне шла какая-то странная машина с хоботом-стрелой. На передних грузовиках ехали рабочие, были нагружены какие-то сбитые из свежих сосновых досок щиты, лежали лопаты, топоры, ломики. Машины наполнили гулом тихую усадьбу лесника.

- Эй, хозяин! - закричали с передней машины, остановившейся как раз напротив ворот.- Выходи гостей встречать!

Санька с выглядывающим из-под теплого пиджака ярко-красным пионерским галстуком, а вслед за ним и отец, держа за руку одетую в длинное пальто Аленку, вышли на дорогу.

- Пожалуйста, дорогие, давно ожидаю,- здороваясь с высоким человеком в кожаном пальто, заговорил отец.

- Первым делом, сынок, заскочи в хату,- обратился приезжий к Саньке,- да принеси нам ведерко… Где тут у вас колодец, надо радиаторы залить.

Санька бросился в хату за ведром, а отец показал шоферам, где находится криница. Пока шоферы по очереди наполняли водой радиаторы, отец беседовал с человеком в кожаном пальто. Это оказался техник-лесовод из Минского треста по озеленению города, звали его Яков Трофимович. Техник расспрашивал отца про липы, к которым лесник должен был вести колонну,- сколько им лет, пересаживались ли они когда-нибудь, здоровые ли, на каком грунте росли. Отец рассудительно отвечал на все вопросы техника.

- Ну, а ты, пионер, поедешь с нами? - окончив разговор с отцом, спросил Яков Трофимович Саньку.

- Отец разрешил, поеду,- ответил смущенный Санька. А затем добавил смелее: - Я знаю хорошие деревья, покажу вам.

- О, тогда, братец, едем, обязательно едем,- улыбнулся техник.- Отец твой с девочкой сядет в кабину, будет дорогу показывать, а тебя давай подсажу в кузов.

Яков Трофимович легко подхватил под руки Саньку и помог ему взобраться на машину. Усадив затем в кабину отца и Аленку, техник оперся ногой о колесо и ловко перемахнул через борт грузовика.

- По машинам! Поехали! - скомандовал он.

Пятитонки в ответ дружно загудели моторами. Головная машина, на которой ехал Санька, повернула на лесную дорогу. Вслед, растянувшись длинной колонной, бежали остальные грузовики. А самой последней шла незнакомая Саньке машина с хоботом - подъемный кран, как по дороге объяснил мальчику техник.

Больше всего Саньке хотелось увидеть, как же, собственно, будут вынимать из земли и погружать на машины взрослые деревья? Об этом потом он даже сможет рассказать на очередном собрании кружка юн-натов. Откровенно говоря, ни он, ни его друзья до сих пор вообще не знали, что возможно такое дело, как перевозка взрослых деревьев. Но Якову Трофимовичу это, видимо, было не в новость. Санька убедился в этом сразу же, как только машины подъехали к Юрковой поляне. Соскочив с кузова, техник начал деловито давать разные распоряжения, расставлять людей и машины.

Отец показал Якову Трофимовичу липовую посадку. Техник прошелся туда и обратно по леску, внимательно оглядывая деревья. По-осеннему окрашенные в багрянец стройные липы сверкали на солнце, словно охваченные огнем. Под ногами у Якова Трофимовича шумно шуршали опавшие листья.

- Эх, милый человек,- проговорил техник отцу.- Да тут не то что двадцать, а и пятьдесят липок можно взять, никакого греха не будет. Поскупился ваш лесничий.

Техник остановился возле одного дерева и позвал рабочих. Подошло трое молодых парней в спецовках с лопатами в руках. Санька следил за каждым движением Якова Трофимовича. Посоветовавшись с отцом, техник решил начинать с этого дерева. Он вынул из кармана свернутый в круглый футлярчик стальной метр и отмерил от ствола липы во все четыре стороны по восемьдесят сантиметров.

- Ройте,- сказал рабочим техник.

Парни с лопатами взялись за дело. Они начали обкапывать образовавшийся четырехугольник. Когда под лезвие попадались корни, парни перерубали их и рыли дальше. Тем временем техник с отцом выбрали невдалеке еще одно дерево, и еще трое рабочих с лопатами начали его обкапывать. По указанию Якова Трофимовича два шофера подогнали свои машины ближе к этим деревьям. Сюда же, подняв вверх свой хобот-стрелу, подполз и подъемный кран.

Подрыв липы более чем на полметра в глубину^ а затем и снизу, рабочие сняли с машин готовые щиты и сколотили их вокруг корней деревьев наподобие огромных, крепких ящиков. Начиналась самая ответственная операция. Санька, а за ним, осмелившись, и Аленка перебегали с места на место, чтобы не пропустить ни одной мелочи из того, что происходило вокруг. Все им казалось важным и значительным, все они хотели увидеть собственными глазами.

Кран повернул стрелу к первой липе. Рабочие, обмотав ствол дерева войлоком, опоясали его и дощатый ящик крепким стальным тросом. Управляя рычагами, крановщик осторожно поднял дерево в воздух. Странно и даже немного страшно было смотреть Саньке, как большое дерево оторвалось от земли и повисло в воздухе, закачав ветвями, на которых в испуге трепетали пожелтелые листочки. Рабочие снизу подбили к ящику еще один щит, ставший как бы его дном. Когда эта работа была закончена, кран медленно повернулся и опустил ящик с деревом на грузовик. Отвязали тросы, и машина с деревом была готова в поход! Скоро таким же образом была поставлена на второй грузовик еще одна липа.

Тем временем Яков Трофимович подбирал к вывозке все новые и новые липы.

Неожиданно он обратился к Саньке, все время не отходившему от него:

- Ну, пионер, что ж ты не хвалишься, где липы, что ты хотел подарить столице?

Санька повел техника к своей любимой липе. Это было действительно очень красивое дерево - высокое, стройное, с пышной и богатой кроной.

- О-о, ладное деревцо! - довольно проговорил Яков Трофимович.

- Я вел дневник наблюдений за ним,- пояснил Санька.

Полюбовавшись, техник, не медля, приказал рабочим обкапывать дерево.

Глядя, как ловко работали лопатами рабочие и как все сильнее и сильнее начали дрожать золотые листья на ветвях, Санька притих, задумался. Ему радостно было, что знакомое дерево, можно сказать, личное его дерево, будет пересажено на главную улицу столицы - Минска, и жители столицы будут любоваться его красотой. Может, когда-нибудь возле этого дерева остановится даже какой-нибудь знатный минчанин - известный, скажем, артист или писатель,- посмотрит на него и улыбнется, залюбовавшись его прелестью. Пусть он и не будет знать, чья это липа, в этом ли дело! Главное, чтобы тот человек почувствовал настоящую радость благодаря Саньке. С другой стороны, немного грустно стало - вот и не будет уже здесь, в лесочке любимой липы, к которой он так привык.

- Что замолчал, пионер? - заметив, что Санька задумался, весело спросил Яков Трофимович.- Не грусти, дружок… Весною приезжай в Минск, проведаешь свою липу. Вот увидишь, что ей там не хуже будет, чем тут, в лесу. Мы ей хорошее местечко подготовили.

Санька весь оживился.

- Дядя, а это можно будет, да? - радостно сияя глазами, спросил он.

- Чудак, а почему же нет? - засмеялся техник.- Вот отпросись у отца и приезжай.

Санька вопросительно посмотрел на отца.

- Хорошо, сынок, хорошо,- понимая настроение мальчика, ответил отец.- Вместе съездим, посмотрим весной на наши липы.

Вернулись в лесничевку Санька с отцом и Аленкой почти под вечер. Только успели пообедать, и сумерки опустились на землю. Когда вся работа по хозяйству была сделана, мать, сел на скамью, долго слушала Санькин рассказ о том, что происходило сегодня в лесу. Легли спать и свет погасили, а Санька, подняв голову с подушки, все рассказывал матери о своих впечатлениях. Правда, чем дальше, тем все тише становился голос мальчика, все более медленной была его речь. А затем какая-то неведомая сила колыхнула Саньку, словно на огромных качелях, закружилось все кругами, и он поплыл, поплыл…

Весна. Щедрое солнце заливает улицы и проспекты Минска. Санька стоит на вокзальной площади, щуря глаза от яркого света. Туда и сюда по площади бегут автомобили, звенят трамваи, идут нарядно одетые люди. Санька знает, что главная улица, та самая, на которой растет его липа, где-то недалеко. Милиционер, в парадной летней форме, с полосатой палочкой регулировщика в руках, отдает Саньке честь и рассказывает, куда надо идти. Санька, держа в левой руке маленький чемоданчик, выходит на широкую улицу…

Вот она перед ним, главная магистраль столицы - широкая, ровная, будто стрела, вся в блеске асфальта, вся в зелени пышных молодых деревьев. По обе стороны улицы стоят и глядятся в ее зеркальную гладь красивые многоэтажные дома. Плавно, с легким, почти неслышным шорохом бегут и бегут сверкающие «волги», «победы», «москвичи». Санька глядит на все это и не может сдвинуться с места. Он впервые видит такой большой и красивый город во всем его блеске и движении.

Потом Санька вспоминает, зачем он сюда приехал. Он идет по тротуару, по самому краю улицы, и поочередно осматривает каждое дерево. Липы все похожи одна на одну, но Санька уверен, что свою липу он узнает, обязательно узнает даже среди тысячи одинаковых лип. Он минует один квартал, проходит и второй. Он идет вдоль больших новых домов, часть из которых еще даже не закончена и стоит в лесах.

И вот - о чудо! - Санька вдруг узнает свою липу. Ну да, он узнает ее всю, как есть, с ее стройным станом, ровными ветвями, с ее пышной, круглой кроной.

- День добрый, родная! - обрадованно восклицает Санька, останавливается, гладит рукой ее ствол, как когда-то в лесу.- Родная, я приехал тебя проведать. Как ты тут живешь, хорошо ли тебе, не тоскуешь ли ты по Юрковой поляне?

- Дорогой Санька! - колыхнув листьями, словно живая, звонко ответила липа.- Мне тут хорошо. За мной старательно ухаживают - гляди, как ровненько подстрижены мои ветви, как хорошо подкормлены мои корни. Санька, я крепко полюбила Минск и - ты не обижайся - я останусь здесь навсегда.

- Живи, липа, живи! - обрадованно кричит мальчик и приветливо машет дереву рукой.

…Над хатой-лесничевкой постепенно занимается утро, ясное, по-осеннему морозное, но приятное и радостное.