Приключения, фантастика 1994 № 01

Юрий Самусь. Последнее желание

Возвращаясь с работы, Джеймс Уоркер зашел в магазин и купил две свечи. Удивленный и обрадованный продавец попытался всучить ему еще парочку. Этот товар абсолютно не пользовался спросом и который год пылился на самой дальней полке.

— Больше не надо, — отрезал Уоркер, засовывая в карман покупку.

Продавец расстроился, но тут же забыл об этом. Ему до желудочных колик хотелось узнать, зачем понадобились этому господину свечи.

— Вы хотите поставить их в церкви? — спросил он. Уоркер приподнял брови.

— А разве они еще существуют?

— О да, сэр. В Бронксе сохранилась одна маленькая церквушка. Там иногда проходит служба. Я рядом живу, — как бы извиняясь, пояснил он.

— Нет, религия меня не интересует.

Уоркер бросил на прилавок десятицентовую монету и поспешно вышел из магазина.

«Всюду суют свой нос, — раздраженно думал он, идя по сорок второй улице. Что за идиотский мир! И меня угораздило в нем родиться. Каждый лезет с расспросами, норовит забраться в твою душу, а потом там нагадить…»

Размышляя над этим, он дошел до четырехэтажного кирпичного дома, в котором снимал комнату и, открыв дверь, оказался в холле. Сразу же из пристройки слева выглянуло заплывшее жиром лицо хозяйки дома миссис Домблунус.

— А, это вы, мистер Уоркер, — пробасила она голосом Поля Робсона. — Что‑то вы сегодня раньше обычного.

«Проклятье! — мысленно возопил Уоркер. — Неужели я вечно должен буду выслушивать эти дурацкие вопросы?»

— Вы ошибаетесь, мэм, — мобилизуя все свое терпение, ответил Уоркер. — Я пришел как обычно. Видимо, у вас остановились часы.

— Да? Надо будет…

Но Уоркер уже бежал вверх по лестнице, на ходу вынимая из кармана ключи. Он распахнул дверь в свою комнату и с грохотом захлопнул ее за собой.

— О, черт! — прорычал он. — Они достали меня! Все вместе и по отдельности. Это просто невыносимо. Завтра же запишусь в общину глухонемых…

Уоркер на всякий случай проверил содержимое холодильника и, убедившись, что в нем кроме пустых полок ничего нет, выдернул шнур из розетки.

Он долго прислушивался к урчанию в своем желудке, затем, отбросив грустные мысли в сторону, взял со стола книгу и лег на диван.

Эту книгу он нашел месяц назад. Кто‑то забыл ее на сидении в автобусе. И Уоркер подобрал ее, не зная тогда, что она станет вскоре единственным светлым пятном в его жизни.

Книга называлась «Гадание: как это делается». В ней описывались тысячи способов гаданий, начиная с кофейной гущи и кончая телячьими хвостиками. Более интересной книги Уоркер никогда не читал. Теперь он спешил как можно скорее вернуться с работы и окунуться в сладкий омут таинств предсказания. Сейчас он знал намного больше любой трехдолларовой гадалки. Он мог бы зарабатывать неплохие деньги, но никогда не задумывался над этим. Его просто завлекал сам процесс постижения таинств, скрытых от человеческого глаза.

Уоркер открыл книгу на странице, заложенной закладкой. Вчера он дошел до главы «Гадание с помощью зеркала и двух свечей».

«Итак, — прочитал он, — у вас есть все необходимое. Вы садитесь к зеркалу, ставите слева и справа от себя по одной зажженной свече и пристально смотрите на свое отражение. Причем вас ничего, не должно отвлекать. В комнате царит полумрак. Только свет от свечей освещает ваше лицо и его зеркального двойника. Думайте о том, что вы хотите увидеть, и вы добьетесь своего. Ни время, ни пространство для вас не станут помехой».

Уоркер дочитал последнюю строчку, захлопнул книгу и поднялся с дивана. У него чесались руки, и зуд нетерпения нарастал с каждой минутой.

Усевшись на стул и поставив свечи рядом с собой, Уоркер принялся педантично изучать свое отображение.

«Боже мой, до чего обычное, ничем не примечательное лицо, — подумал он, будто видя его в первый раз. — Средних размеров уши, средний нос, обычный рот, пробор с левой стороны, стандартные голубые глаза, и на подбородке нет никакой ямочки».

Уоркер тяжело вздохнул и тут же вспомнил, что надо думать о том, что он желает видеть. Полчаса он размышлял над этим, но так ничего толкового придумать не смог.

Свечи уже наполовину оплыли, и Уоркер, проклиная свое атрофированное воображение, решил, что с него хватит узнать о дне завтрашнем и что он ему принесет. Сосредоточившись, он начал думать об этом. Но…

Уоркер честно пытался не отвлекаться. Он дважды подавлял в себе желание почесаться, трижды — высморкаться, но все было напрасно. В зеркале по–прежнему маячила его физиономия, при виде которой хотелось плакать.

Прошло двадцать минут, затем еще столько же. Уоркер облизал пересохшие губы, громко выругался и решил навеки выбросить из головы эту бредовую идею. В этот момент отражение моргнуло. Уоркер мог поклясться, что он этого не делал. Бешено заколотилось сердце. Уоркер стал пристально вглядываться в свое лицо за стеклом. Но ничего не изменилось. Как и прежде, его двойник повторял каждое движение, не допуская вольностей. Уоркер напряг все мышцы и резко встал. Его отображение продолжало сидеть.

— Ага! — обрадованно воскликнул Уоркер. — Получилось!

— Что получилось? — спросило отражение.

Уоркер опешил. Действительно, он рассчитывал узнать свое будущее, увидев его как бы со стороны. Но произошло нечто иное.

— Кто ты? — спросил Уоркер.

— Я? Хм… Я — Джеймс Уоркер.

— Значит, ты — это я?

— Не совсем так. Я — есть я, а ты — есть ты. Ты когда‑нибудь слышал о параллельных мирах?

«Понятно, — подумал Уоркер, — у меня, кажется, начались галлюцинации».

— Получается, ты — это я из другого параллельного мира? — недоверчиво спросил он.

— Что‑то вроде того, — кивнуло отражение.

Только сейчас Уоркер заглянул ему за спину и увидел абсолютно чужую комнату. Она была обставлена гораздо богаче его, и, хотя в ней царил полумрак, Уоркер заметил резную деревянную мебель, красивую посуду в серванте, толстый ковер на полу, ярко расписанные шторы, закрывающие окна. Рядом с его двойником стояли позолоченные подсвечники и в них горели свечи, напоминающие фигурки львов.

— Так ты тоже пытался вызвать меня? — догадался Уоркер.

— Разумеется. Это обычный способ перемещения между параллельными мирами.

— Перемещения? Ты хочешь сказать, что я могу попасть в твой мир, а ты — в мой?

— Вот именно.

Уоркер вновь почувствовал сердцебиение, лихорадочно заработал мозг.

«Это шанс! Надо попытаться его уговорить. Вот только согласится ли он на это? Вероятно, он значительно богаче меня, я же что могу ему предложить? Ничего. Выходит надо действовать хитростью».

Уоркер посмотрел на своего двойника и увидел, что тот также находится в состоянии задумчивости.

— Эй, — позвал его Уоркер.

Отображение подняло на него глаза.

— Скажи, в твоем мире к тебе пристает каждый встречный с дурацкими вопросами? — затаив дыхание, спросил Уоркер, понимая, что от полученного ответа зависит дальнейшая его судьба.

— Нет. У нас такого не бывает.

— А как вообще у вас там жизнь?

— Так себе.

— И у нас ничего. Только вот любопытных — хоть отстреливай.

— Нет. У нас это не принято. А на улицах так вообще никто не пристает с расспросами. Хотя жаль. Я был бы только рад собеседникам.

Уоркер решил поставить на кон все. Теперь от него требовалось лишь красноречие. Но как он ни пытался, нужные слова не лезли в голову.

— Знаешь что, — наконец выдавил он, — давай поменяемся мирами.

— Что ж, я не против, — на удивление легко согласился двойник.

Уоркер от радости даже вскрикнул. Будь он более наблюдательным, он бы наверняка насторожился. Но этого не произошло.

— А как это сделать?

— Очень просто. Ты шагнешь в зеркало, а я тебе навстречу. Только учти, канал срабатывает только раз. Потом он сворачивается навсегда, и ты уже не сможешь попасть в свой мир.

— Плевать, — мелко дрожа от возбуждения, выкрикнул Уоркер. — Я никогда не жалею о том, что оставил.

— Тогда приготовься. На счет «три» входи в зеркало. Раз… два…

Уоркер шагнул, ощутил слабое сопротивление, но в следующий миг увидел, что находится уже не в своей комнате. Он резко повернулся. Перед ним было зеркало и в нем — он сам, повторяющий каждое движение.

Уоркер плюхнулся в кресло и рассмеялся.

— Ловко же я его надул. Через неделю его будет тошнить от собеседников, а через месяц он захочет сбежать из этого мира хоть к черту на рога.

Еще несколько минут Уоркер не переставал хохотать, затем вытер набежавшую на глаза слезу и принялся исследовать свои новые владения. В холодильнике он нашел ветчину, несколько баночек искусственной красной икры, фунта полтора мяса, с десяток бутылок пива и разную зелень. Уоркер сделал себе бутерброд и, запивая его пивом, начал расхаживать по комнате, пытаясь разглядеть богатства, хозяином которых он теперь стал.

В помещении по–прежнему царил полумрак, так как оно все еще освещалось свечами. Впрочем, свет также пробивался из‑под штор.

«Похоже, в этом мире сейчас день», — подумал Уоркер, подходя к окну. Он отдернул штору… и остолбенел.

Перед ним, сколько хватало глаз, простирались заводские трубы. Они выбрасывали клубы черного дыма, заслонявшие небо, и солнце, и весь мир. Люди, бежавшие по тротуарам, были закутаны в пластиковые плащи, лица были скрыты противогазами. Сверху капал кислотный дождь и, касаясь одежды, испарялся, оставляя на пластике черные отметины.

Уоркер выронил бутерброд и медленно осел на пол. Только сейчас ему вспомнилось странное поведение двойника.

«Это не я вызвал его, это он — меня, — пронеслось в голове у Уоркера. — Мерзавец, подлец! Он надул меня… Но, может быть, можно еще что‑то изменить. Этот подонок мог наврать, что канал сворачивается».

Уоркер поднялся, задернул штору и, шатаясь, побрел к зеркалу.

Он просидел возле него целый час, пока не понял, что видит перед собой не свое отражение, а двойника. Но это был не прежний двойник, это был новый Джеймс Уоркер, и все же, как две капли воды, похожий на него самого. Уоркер понял это, увидев за его спиной еще более богато обставленную комнату. Но и здесь окна были занавешены шторами.

— Привет, — сказал двойник.

— У–гу, — хмуро ответил Уоркер.

— Ищешь обмен?

Уоркер приподнял брови.

— Поздно мы, братец, вступили в это дело. Все лучшие миры давно расхватали.

— А твой? — Уоркер начал кое о чем догадываться.

— Мой ничего. Но скучновато здесь. Хотелось бы, конечно, получше. Может махнемся?

Уоркер подозрительно посмотрел на него.

— Отодвинь шторы.

— Что? Ах, да. Это пожалуйста.

Двойник подошел к окну и сделал, как его просили. В комнату хлынул яркий солнечный свет. Белые облака медленно и величаво плыли по небосклону. Двойник вернулся к зеркалу и сел в кресло.

— Ну что?

— Ничего, — ответил Уоркер. Сомнения его не покидали. — Это твой родной мир?

— Нет. Я попал в него из другого.

— А почему ты не хочешь остаться в этом?

— Он разительно отличается от моего, и я никак не могу привыкнуть. К тому же у меня еще не исчерпана последняя возможность обмена. Я решил воспользоваться этим.

— Последняя?

— Да. А ты разве не знаешь, что менять миры можно только трижды? Потом все каналы сворачиваются.

Уоркер нервно заерзал в кресле.

— Но почему ты не попытался вернуться в свой?

— Выйти на него снова — практически невозможно. Тем более, если двойнику твой мир понравится, он просто прекратит дальнейшие поиски.

— Черт! Это похоже на какую‑то игру, — выругался Уоркер.

— Что‑то вроде того.

— И кто её придумал?

— Увы, — двойник развел руками.

Уоркер задумчиво почесал переносицу.

— Ну, что, будем меняться? — спросил двойник.

— Выходит, это твой последний шанс?

— Да.

— Значит, у тебя там не так уж и хорошо, раз ты хочешь использовать его.

— Ну как тебе сказать, — замялся двойник. — Жить можно.

— И все же?

— Одиноко тут.

— И только из‑за этого ты захотел поменять мир?

— Понимаешь, я привык к обществу.

Уоркер задумался.

«Там наверняка не хуже. По крайней мере, небо на месте и солнце светит. Если этот болван желает общества, пусть получит его. А меня устроит и одиночество».

— Хорошо, я согласен, — услышал он собственный голос. — Один, два…

Через секунду Уоркер был в ином параллельном мире. Он огляделся и направился к окну. Но не дойдя до него двух шагов, внезапно остановился. Это не было настоящим окном, это был экран, на который проецировалось изображение. Уоркер повернулся и увидел у противоположной стены видеопроектор.

— О боже, — застонал он и бросился к двери. Она медленно и со скрипом сдвинулась с места, и Уоркер лишь успел отметить чрезмерную ее толщину, прежде чем увидел перед собой уходящие за горизонт развалины. Иногда, правда, попадались и целые здания, но их можно было сосчитать по пальцам. В куче щебня и битого кирпича что‑то копошилось. Уоркер разглядел огромных червей и тараканов, достигавших в длину полуметра. По улице бежал человек, покрытый кровоточащими язвами. За ним гналась гигантская серая крыса, не уступавшая в размерах беглецу.

Уоркер медленно закрыл дверь, затем разбил об пол видеопроектор и сел в кресло перед зеркалом.

Лишь через полтора часа он вновь вызвал следующего двойника. Молча Уоркер окинул взглядом пустые стены и пол, окно без стекол, но с решеткой, через которое в комнату проникал солнечный луч, деревянную лежанку в углу. Затем он просунул руку в зеркало, схватил двойника за шиворот и втащил к себе в комнату. Тот не сопротивлялся, видимо, опешив от неожиданности. Уоркер скользнул по нему взглядом и шагнул навстречу своей судьбе.

Как обычно, первым делом он направился к окну. Волна свежего воздуха коснулась его лица, в ноздри ударил запах трав и цветов. Уоркер увидел перед собой персиковый сад, в небе порхали пичуги, и яркое полуденное солнце слепило глаза.

«Я не ошибся», — подумал он, и улыбка заиграла на его губах.

Сзади со скрежетом отворилась дверь. Уоркер повернулся и увидел мрачного человека, облаченного в серого цвета одежду.

— Ну что, Джеймс, вот и полдень, — сказал он. — Электрический стул готов, надеюсь, и ты тоже?..

Уоркер недоуменно посмотрел на зеркало и все еще горевшие свечи.

«Вполне возможно, это было последним желанием того малого», — догадался он…