Приключения кузнечика Мена

ГЛАВА IV Я встречаюсь с моими братьями. — Неожиданно нахожу себе преданного друга

ИТАК, дорогие читатели, вы, наверное, еще не забыли, что после своего освобождения из плена я возвратился в родные места. Там я встретился с моей милой матушкой и, склонившись у ее слабеющих от старости ног, рассказал ей о своих приключениях. Она выслушала меня с сочувствием и любовью. И вот настало время искать спутников. Но как найти таких, с которыми я сошелся бы характером и вкусами? Ведь искать друзей вообще очень трудно, а тем более таких, которые нужны были мне — друзей, с которыми я не перессорился бы во время наших долгих странствий.

Странствия! Путешествия! С каждым шагом все вокруг вас меняется, каждую минуту перед вами новые чудесные картины. Ничего на свете я не желал так сильно и ни о чем так не мечтал. Ах, что может быть печальнее, чем сидеть на месте и вести однообразную жизнь, когда вы молоды, мускулы ваши крепки и упруги и в жилах — горячая кровь! Разве это дело: днем копаться в земле, строя свое гнездо, а по ночам веселиться и танцевать с друзьями? Я считал, что так жить совсем неинтересно и глупо. И я не хотел бы в мой смертный час упрекать себя за то, что не знал даже, какова жизнь за пределами поля, по которому я гулял каждый день. Я не смог бы спокойно закрыть глаза на смертном одре, если бы меня ждал такой бесславный конец.

У меня было двое братьев. Начав поиски спутников, я в первую очередь подумал о них.

Сначала я отправился к среднему брату. Однако, подойдя ко входу в его жилище, я сразу же немного разочаровался. Отверстие входа было таким маленьким, словно там жил какой-нибудь жалкий червяк, а не порядочный кузнечик. Как я ни нагибался, пробираясь в нору, я все же несколько раз ударился головой о какие-то выступы или травинки, торчавшие повсюду, как в давно заброшенном, необитаемом доме. Когда же я увидел брата, я даже вздрогнул: он так изменился, что его трудно было узнать. Он был настолько худ и слаб, что я одним ударом ноги мог бы отшвырнуть его на пятнадцать чыонгов[3]. Услышав шаги, он вскрикнул от страха, и усы его задрожали. Но потом, узнав меня по голосу, он успокоился. Однако тут же, как только он разглядел меня и увидел, насколько я силен и высок ростом, снова слегка обеспокоился, и усы его затрепетали. Я поздоровался с ним и почтительно спросил:

— Должно быть, вы больны, брат мой… Отчего у вас такой изможденный и нездоровый вид?

Он изменился в лице:

— Тише, ты говоришь слишком громко, у меня даже в голове шумит от твоего голоса. Да, братец, ты прав: я не совсем здоров — таким уж уродился… Знаешь, когда ты пропал, то злые языки поговаривали, что ты умер…

Я засмеялся:

— С чего бы это я стал умирать! Наоборот, в чужих краях очень интересно. Я вернулся домой, чтобы повидать мать и вас, моих братьев, а потом я хочу снова начать путешествовать. Надеюсь, что вы, мои братья, отправитесь вместе со мною.

От этих слов брат пришел в ужас, усы его обвисли, и он упал без чувств, так что мне пришлось изрядно с ним повозиться, пока он пришел в себя. Очнувшись, он невнятно пробормотал:

— Уйти… из родных мест… смерть…

Конечно, я не стал больше говорить ни слова, понимая, что мой брат очень слаб и что путешествие может оказаться для него губительным. Я вышел на луг и, нарвав самой вкусной и свежей травы, принес ее моему больному брату. Потом я попытался утешить его сердечными и сочувственными словами. Растрогавшись, он заговорил, и я с болью в душе выслушал рассказ о том несчастном случае, из-за которого мой уважаемый средний брат стал калекой. Во всем был виноват один мерзкий и подлый воробей! Однажды, когда мой брат отправился по каким-то своим делам на лужайку, на него набросился этот негодяй. И прежде чем брат успел спрятаться в траву, воробей клюнул его в голову, а потом искалечил так сильно, что брата разбил паралич, которым он страдает до сих пор. Он говорил слабым голосом, и опущенная голова его горестно раскачивалась из стороны в сторону.

На следующий день я отправился навестить старшего брата. Дом его мне тоже показался не особенно роскошным, а хозяин выглядел угрюмым и мрачным.

Когда я поздоровался с ним, он посмотрел на меня с таким выражением, словно мой приход доставил ему величайшее неудовольствие. Я почтительно осведомился, отчего при виде меня он не выражает ни малейшей радости. Тогда брат мой сказал: «Смотри-ка! Что это ты стал так вежливо разговаривать со мною? Я уже думал, что ты пропал где-нибудь на чужбине, братец, а ты умудрился возвратиться!»

В глубине души я понял, что разговор с этим братом ни к чему не приведет, а если я еще попробую заговорить с ним о путешествии, то он выставит меня вон из своего гнезда. Поэтому я сразу же простился с ним, даже не очень на него обижаясь. Ведь он имел все основания обращаться со мною дурно, так как раньше я действительно был порядочным негодяем.

Я отправился искать себе других спутников; но, увы, мне все время попадались какие-то бездельники и совершенно никчемные кузнечики. Первый из тех, к кому я обратился, сказал мне, что он остался один из славной и многочисленной семьи и поэтому не может покинуть родные места, где находятся могилы его предков. Другой, едва только услыхал, что я предлагаю отправиться в неведомые страны, сразу переменился в лице и стал отмахиваться от меня всеми шестью лапками. Третий, задумчиво вздохнув, спросил: «Если мы уйдем далеко, то когда же сможем вернуться?» Что мне было отвечать им? Сердце мое сжималось от грусти и разочарования.

Однажды вечером я стоял на берегу озера, любуясь слегка подернутой рябью водной поверхностью, отражавшей бездонную синеву неба. Это зрелище всегда наводило меня на философские размышления. Вдруг я услыхал какой-то шум за своей спиной и, обернувшись, увидел на другой стороне реки молодого кузнечика из рода Чуи, дравшегося с двумя жучихами Муом. Жучихи эти достигли уже почтенного возраста и были довольно рослыми и свирепыми. Они дрались, оглашая громкими криками всю округу. Выставив вперед лапы с клешнями и выпятив челюсти, жучихи наступали на Чуи, который оборонялся с исключительным спокойствием, отражая их удары и нанося им ответные. Его лапы мелькали в воздухе, и ни одно движение кузнечика не пропадало зря. Глядя на эту битву, я не мог не одобрить храбрости юного Чуи. Издавна я чувствовал большую симпатию к этому роду — после случая с Чуи, погибшим из-за моего озорства. А теперь отвага этого кузнечика окончательно убедила меня в том, насколько несправедливым было когда-то мое пренебрежение к его родне.

Обе жучихи Муом орали так громко, что вскоре другие их сородичи, находившиеся поблизости, услышали эти крики и несколько десятков Муомов прилетело со всех сторон на поле боя. Чуи понял, какая ему грозит опасность, вырвался из кольца врагов и, бросившись в воду, переплыл на противоположный берег. Чувствуя, что враг может ускользнуть от них, Муомы пришли в ярость и, расправив крылья, стали перелетать через реку. Чуи не ожидал, что они так быстро настигнут его, и едва он успел, защищаясь, поднять кверху лапы, как множество зубов, клешней и лап обрушилось на его голову. Он упал на землю, и торжествующие Муомы, взобравшись к нему на спину, стали нещадно колотить Чуи, решив, несомненно, забить его до смерти.

Тогда я торопливо подскочил к ним. Банда Муомов испугалась меня и с криками разлетелась в разные стороны. Потерявший сознание Чуи остался лежать на поле битвы. Он был недвижим. Я подтащил его к своей норе и, набрав немного холодной воды, брызнул ему в лицо. Спустя мгновение он пришел в себя и застонал. Только теперь я увидел, как сильно он был изранен, — все его тело посинело от ударов.

Чуи рассказал мне, что раньше он вместе со своими родичами жил в другом месте. Однажды в поисках пищи он забрел на наш луг и, увидев, что трава на нем вкуснее и лучше, чем в родном краю, решил переселиться сюда.

В этих местах издавна проживал многочисленный род Муомов. Они пришли в ярость при виде чужака, осмелившегося поселиться здесь и поедать растения, предназначенные, по их мнению, самим небом исключительно для Муомов. Дня не проходило без ссор и драк. Муомы грозили Чуи смертью, но Чуи был упрям и бесстрашен. Он не уступал ни в чем тем, кто ругал его, и не оставлял без ответа ни одного их бранного слова. Если же кто-нибудь задирал его, он всегда был готов вступить в бой. Поэтому здесь каждый день происходили стычки и драки. Однако сегодняшняя битва была самой жестокой и кровопролитной. Вероятно, Муомы решили на этот раз сообща покончить с Чуи, и только благодаря мне он спасся от смерти.

Чуи в самых почтительных выражениях высказал мне благодарность за свое спасение. Я же гостеприимно предложил ему остаться в моем доме до тех пор, пока он не оправится от ран. Через три дня раны Чуи уже затянулись, он стал чувствовать себя гораздо лучше, начал понемногу передвигаться и даже развеселился. Из разговоров с Чуи я узнал, что хотя он и был еще очень молод, но успел уже побывать в разных довольно отдаленных местах. Конечно, я предложил ему отправиться со мною вместе в путешествие, и, к моему удовольствию, Чуи сразу же согласился. Мы решили побрататься, и Чуи стал называть меня старшим братом, а я его младшим. Отныне мы стали с ним друзьями на всю жизнь.

Мы начали готовиться к путешествию. И вот в один из последних дней осени мы отправились в дорогу. Вода в озере была синяя и прозрачная. На лугах колыхалась свежая шелковистая трава, а по небу бежали пушистые белые облака. Легкий, бодрящий ветерок, казалось, звал нас в дальний путь. Так я во второй раз покидал родные места.