Приключения на орбитах

Трагический шестьдесят седьмой

Параллельно с полетами «Джемини» в США широким фронтом велись работы по созданию «Аполлона». В 1962 году американские специалисты окончательно определили основную концепцию этого аппарата и логику его полета. «Аполлон» должен был состоять из двух частей – основного блока и лунной кабины. В собранном виде корабль выводился ракетой «Сатурн-5» на орбиту Земли, затем с помощью своих двигателей совершал полет до Луны, где переходил на селеноцентрическую орбиту. После этого от него отделялась лунная кабина, которая доставляла двух астронавтов в заранее намеченный район Луны. Третий член экипажа оставался на орбите в основном блоке.

Лунная кабина, в свою очередь, включала два модуля – посадочный и взлетный. Посадочный модуль нес на себе взлетную ступень и обеспечивал прилунение. Взлетный модуль стартовал с остававшейся на Луне посадочной ступени и доставлял экипаж к основному блоку. После этого модуль сбрасывался в космос. Полет к Земле проходил в основном блоке, который состоял из двух частей: двигательного отсека, где размещалась двигательная установка, и отсека экипажа, служившего для полета астронавтов и их спуска на Землю. Отсек экипажа и оба модуля лунной кабины были соединены между собой специальными туннелями, позволявшими астронавтам переходить из одного модуля в другой.

Основной блок корабля был готов к началу 1966 года. Тогда же он впервые был запущен по баллистической траектории. Спустя пять месяцев, в июле того же года, на орбиту был запущен «Аполлон-2» для проверки систем. Через пятьдесят дней состоялся запуск «Аполлона-3» по баллистической траектории.

27 января 1967 года на пусковом комплексе в космическом Центре имени Дж.Кеннеди произошла трагедия. В тот день на пусковом столе стояла ракета «Сатурн-1Б» с основным блоком «Аполлона». Три астронавта Вирджил Гриссом, Эдуард Уайт и Роджер Чаффи находились в кабине, где проводили занятия перед первым пилотируемым полетом по программе «Аполлон». Ракета-носитель и корабль не были заправлены, все пиротехнические устройства либо были выключены, либо вообще еще не установлены. Ничего не предвещало беды. Но она все-таки пришла. В 18 часов 31 минуту в кабине внезапно вспыхнул пожар. Он был быстро погашен, но все три члена экипажа сгорели, не успев, вероятно, понять, что произошло.

Срочно была создана комиссия, которая шаг за шагом восстановила подробности этого трагического события. В кабине корабля находились временные электрические провода, и никто не заметил, что у них, видимо, входным люком была повреждена изоляция. Кто-то из служащих забыл в кабине гаечный ключ. При изготовлении корабля широко использовались легковоспламеняющиеся материалы – непростительная ошибка конструкторов. Ко всем этим случайностям добавилась последняя, роковая – кто-то из астронавтов положил ключ на оголенные провода, возникло короткое замыкание и от электрической искры в чисто кислородной атмосфере моментально вспыхнуло все, что могло гореть.

Гибель трех астронавтов потрясла не только Америку, но и весь мир.

Не успел мир оправиться от этого потрясения, как пришло страшное известие из Советского Союза – погиб, выполняя космический полет, В.М. Комаров.

23 апреля 1967 года был запущен «Союз-1» с В.М. Комаровым на борту. Предполагалось, что на следующий день после его запуска в космос поднимется «Союз-2» с космонавтами В.Ф. Быковским, Е.В. Хруновым и А.С. Елисеевым. Корабли должны были в автоматическом режиме сблизиться, а затем с помощью ручного управления состыковаться. Один из членов экипажа «Союза-2» должен был через космос перейти в «Союз-1». Затем предполагалось провести операции по расстыковке и возвращению на Землю.

Дублерами космонавтов были Ю.А. Гагарин, А.Г. Николаев, В.В. Горбатко и В.Н. Кубасов.

После выхода на орбиту «Союза-1» оказалось, что с ним не удается установить связь на коротких волнах. Перешли на ультракороткие волны и услышали голос космонавта. В.М. Комаров доложил, что не открылась одна из панелей солнечной батареи и ток на подзарядку аккумуляторов составляет всего 13-14 ампер. Попытка сориентировать корабль солнечными батареями на Солнце не удалась. С Земли порекомендовали повторить попытку. На третьем витке космонавт опять доложил о своей неудаче. Неполадка была серьезной.

Нехватка энергетики наверняка нарушила бы тепловой режим корабля. Становилось ясно, что пролетать трое суток В.М. Комарову не удастся. Впрочем, кое-какие надежды еще оставались. Попытались сделать коррекцию орбиты и еще раз повернуть корабль солнечными батареями на Солнце. Однако со временем обстановка на борту усложнялась, а вместе с этим уменьшались надежды на выполнение программы полета. Запуск «Союза-2» был отменен. Ю.А. Гагарин срочно вылетел на наблюдательный пункт в Евпаторию, чтобы помочь организовать связь с кораблем.

С седьмого по тринадцатый виток корабль должен был выйти из зоны радиовидимости. В.М. Комарову предложили использовать это время для отдыха. На Земле проводились бесчисленные консультации, всесторонне анализировалась ситуация. Все пришли к мнению, что о завершении программы речи быть не может. Теперь главная задача – вернуть космонавта на Землю. Но и здесь появились серьезные осложнения. Перед включением тормозной двигательной установки В.М. Комаров должен был правильно сориентировать корабль. Однако ни одна из трех систем ориентации не давала уверенного решения этой задачи. Астроориентация вышла из строя из-за отсутствия достаточного количества энергетики на борту. Ионная ориентация была малопригодной в утренние часы из-за существования в атмосфере так называемых «ионных ям». Оставалась надежда на ручную ориентацию, но и она была сопряжена с большими трудностями. Корабль должен был осуществлять посадку рано утром, поэтому участок ориентации приходился на теневую орбиту, где использование ручного управления было затруднительным.

На Земле специалисты все-таки решили применить ионную ориентацию. В.М. Комарову передали все необходимые данные для посадки на семнадцатом витке, а также, на всякий случай, и на последующих двух витках. Однако на семнадцатом витке посадка не состоялась из-за плохой работы датчиков ионной ориентации. Вновь на Земле начались консультации. Выход был найден. Космонавту предложили посадку на девятнадцатом витке. При этом он должен был на освещенной части орбиты вручную сориентировать корабль, затем зафиксировать это положение с помощью гироскопов, а при выходе из тени, непосредственно перед запуском тормозной двигательной установки, вручную подправить ориентацию. Это была трудная задача. Ничего подобного Комаров не делал даже на тренировках. Тем не менее, он заверил, что все выполнит правильно и посадит корабль.

В Центре управления полетом наступили тягостные минуты ожидания. Вскоре телеметрия показала, что торможение состоялось, корабль сошел с орбиты. Все облегченно вздохнули: пронесло.

Посадка произошла в 65 километрах восточнее Орска. Наблюдатели за несколько минут до этого сообщили, что парашют раскрылся. Когда на место посадки прилетела группа поиска и спасения, корабль горел, а местные жители, чтобы погасить огонь, забрасывали его землей.

Космонавта нигде не было. Кто-то сказал, что он, раненый, находится в больнице ближайшей деревеньки Карабутак.

Группа спасения стала откапывать корабль и через час среди его обломков обнаружила тело В.М. Комарова. Его гибель была большим ударом для всех, кто его знал. Скорбила вся страна, скорбил весь мир.

Причиной его гибели был отказ парашютной системы, которая, кстати, использовалась ранее на всех «Востоках». Местные жители, наблюдавшие спуск «Союза», рассказывали, что парашют его не был наполнен и вращался. При столкновении с Землей произошло несколько взрывов.

Специальная комиссия, расследовавшая причины катастрофы, пришла к выводу, что при посадке «Союза» отстрелилась крышка парашютного контейнера и был введен в действие тормозной парашют, но затем не вышел основной парашют.

Запуск В.М. Комарова был первым после смерти С.П. Королева.

Зарубежные обозреватели оценивали смерть С.П. Королева как катастрофу для нашей лунной программы. В таком контексте это утверждение звучит, пожалуй, слишком категорично, но то, что это была невосполнимая потеря для советской космонавтики, – несомненно. Талантливых конструкторов у нас в стране было довольно много, но с уходом С.П. Королева из жизни рушились сложившиеся человеческие связи, играющие, пожалуй, первостепенную роль в любом деле.

Уникальность С.П. Королева определялась тем, что он, с одной стороны, идеально соответствовал административно-командной системе, а с другой стороны, умел действовать вопреки ей. Именно поэтому его успехи в космонавтике были грандиозными.

После смерти С.П. Королева группа крупных специалистов из его КБ направила в ЦК КПСС коллективное письмо с просьбой назначить Главным конструктором академика Василия Павловича Мишина, долгое время занимавшего должность заместителя Главного конструктора. Просьба была удовлетворена, и В.П. Мишин приступил к работе, объем которой, кстати, стал к этому времени беспрецедентно широк.

Следует отметить, что космический корабль «Союз» имел большое значение для пилотируемого облета Луны. Его отличие от «Л-3» обусловливалось в основном тем, что «Союз» входил в атмосферу с первой космической скоростью, а «Л-3» – со второй.

Аппарат «Зонд» – беспилотный вариант «Л-3», также являлся лишь модификацией «Союза», предназначенной для отработки полетов к Луне и обратно.

Американская разведка снабдила западных экспертов информацией о том, что в СССР с ноября 1966 года по апрель 1967 года состоялось четыре запуска беспилотных вариантов «Союза», получивших обозначения «Космос-14», «Космос-133», «Космос-146», «Космос-154». Указывались и имевшиеся при этом отказы. Их анализ привел зарубежных экспертов к выводу, что нельзя было запускать пилотируемый вариант «Союза». Так, например, один из них Филипп Кларк в своей книге «Советская программа пилотируемой космонавтики» писал: «Ясно, что «Союз» был еще не готов для запуска человека, и это удивительно, что программа испытаний не была продолжена в условиях, когда каждый беспилотный полет приносил новые проблемы».

Парадокс состоит в том, что этот вывод был основан на ложной информации. Не было четырех испытательных полетов. Был всего один! А если был запущен всего один беспилотный «Союз», а не четыре, как утверждают американские эксперты, и если на нем имели место серьезные отказы, то это значит, что в угоду торжественно-парадному мероприятию В.М. Комарова послали на верную смерть. Но так ли это? Эмоции, как известно, плохой советчик. Поэтому обратимся к мнению компетентного человека – академика В.П. Мишина и приведем интервью с ним.

Г.М. Василий Павлович, как вы оцениваете степень готовности к пилотируемому полету «Союза»? Насколько правомочны результаты экспертизы зарубежных специалистов?

В.П. Экспертиза должна быть основана на точных исходных данных, а Филипп Кларк не знает даже, сколько у нас было беспилотных пусков. Какая уж тут экспертиза!

Г.М. Да, но Кларк, исходя из ложного положения о количестве запусков, делает утверждение, что полет не был достаточно подготовлен, а у нас был всего один пуск. Значит, в действительности дело обстояло еще хуже, полет, тем более не был подготовлен.

В.П. Количество и качество – два взаимосвязанных, но, тем не менее, не тождественных феномена. Кларк, ошибаясь в количестве испытаний «Союза», выводит на этой основе закономерность – в каждом последующем полете появлялись все новые и новые отказы, которые должны были, следовательно, продолжаться и на «Союзе-1». Но этой закономерности просто не было, как не было четырех запусков. При единственном беспилотном пуске никаких отказов не было, если не считать того, что в тепловой защите прогорела маленькая пробочка. Аппарат спустился на какое-то озеро, вода через образовавшееся отверстие его наполнила, и он утонул. Его достали и убедились, что все было нормальным, а пробочки на штатном объекте (на «Союзе-1») вообще не было.

Все системы на «Союзе», кроме систем сближения и стыковки, были такие же, как и на «Востоке», «Восходе», на некоторых специальных спутниках, и много раз испытывались в полете. Кроме того, на «Союзе» все, что можно было зарезервировать, мы зарезервировали. Наконец, был один испытательный полет, выявивший слабые места в конструкции и показавший, что все остальное работает нормально.

Так что же должно было послужить для нас источником дополнительного беспокойства? Американцы отправили свой «Спэйс Шаттл» в космос с экипажем вообще без предварительных беспилотных запусков.

Г.М. Запуск «Союза-1» был приурочен к празднику 1 Мая 1967 года. На вас, наверное, «давили» сверху, требовали обеспечить новый впечатляющий успех в космосе. Программа полета была беспрецедентно сложной. На обработку подобного рода операций американцам потребовалось несколько полетов «Джемини»…

В.П. Э-э-э, дорогой мой, да когда же это было, чтобы наше КБ работало спокойно, без гонки и давления сверху. Малограмотные чиновники считают, что честно выполняют свой долг, если они людям, не успевающим вытирать пот с лица, кричат: «Давай, давай!» У нас всегда сроки были сжаты. Что касается сложности программы «Союза», то я согласен – она была сложной. Но это никакого отношения к трагедии не имеет, поскольку до ее выполнения дело тогда не дошло.

Г.М. Я хотел спросить о другом. Сложность программы, ее торжественно-парадная ориентация показывают, и вы с этим согласились, что сроки были сжатыми. Допускаете ли вы мысль о том, что ваши подчиненные в спешке совершили технологические погрешности.

В.П. Нет, не допускаю. Срок здесь ни при чем. Все прекрасно понимали, что от их ответственности зависит жизнь человека. Какой же руководитель по какой-либо системе «Союза» дал бы добро на полет, если бы не был уверен в ее удовлетворительной работе? Теперь о сроках: «Союз» был запущен за неделю до праздника. Значит, мы могли бы даже и перенести дату пуска, нам ничего здесь не мешало. А сколько времени нужно на укладку парашюта? Часы! Небрежность в его укладке была, я уверен, хотя знаю, что здесь есть и другие мнения. Его забили в парашютный отсек с такой силой, что сила трения его о стенки отсека оказалась больше вытяжной силы, а проверить качество укладки не представлялось возможным.

Итак, мнение бывшего Главного конструктора однозначно – причина отказа парашютной системы на «Союзе-1» состоит в неправильной укладке парашюта.

Объективности ради, следует привести и другие точки зрения, существующие по этому вопросу. Космонавт К.П. Феоктистов в одной из своих работ писал: «На испытаниях системы приземления, предшествующих полету Комарова – самолетных и беспилотных космических аппаратов, – все работало нормально. Возможно, каким-то образом в контейнере образовалось разрежение и парашют был в нем зажат».

Некоторые специалисты считают причиной происшедшего особенности конструкции парашютного отсека. Он был встроен в герметичную кабину, атмосфера которой сжимала его стенки. Когда запустили беспилотный вариант корабля, то из-за прогара пробочки в кабине образовался вакуум, и поэтому стенки парашютного отсека оказались ненагруженными. При полете В.М. Комарова пробочки не было, в кабине было давление примерно в одну атмосферу, которое сжимало стенки этого отсека. А они оказались слабыми и зажали парашют.

К сожалению, в то время ситуация не была смоделирована, не были проведены соответствующие испытания, которые однозначно выявили бы причину катастрофы.

Сейчас существует мнение и о том, что следовало бы повторить беспилотный пуск «Союза», но уже без пробочки. По мнению многих специалистов, беспилотные пуски вообще следует проводить до тех пор, пока на корабле не будет ни одного отказа. Однако этот вопрос чрезвычайно сложен, поскольку на всех кораблях отказы обычно случаются, безотказный полет – редкое исключение.