Приключения Саламуры

Зуботычина избивает болельщиков футбола

Кто знает, как повернулось бы колесо судьбы Саламуры, если бы не шум, неожиданно ворвавшийся в кабинет с улицы. Бородавка и его телохранитель бросились к окну. Сначала первый министр, за ним Зуботычина.

Под окном стояла огромная толпа. Демонстранты что-то выкрикивали. Первый министр закрыл руками уши. Кузнец успокоил возбуждённых болельщиков.

— Достойнейший из министров, — обратился он к Бородавке. — Просвещённейший и мудрейший. Смилуйся и освободи вашего знаменитого футболиста Подножку.

— Нет и нет, — отрезал первый министр.

Толпа вновь загомонила.

— Простите его.

— Умоляем вас.

— Он больше не будет.

— Подножка подлец и упрямец! — крикнул Бородавка. — Я предложил ему место тюремного надзирателя, а он отказался. Ни за что не прощу.

— Вы должны простить его.

— Сжальтесь над нами.

— Без футбола мы и жизни не рады.

— Не уйдём отсюда! Бородавка побагровел:

— На что это похоже, Зуботычина?! Бунт?!

Телохранитель с готовностью уставился на первого министра.

— А ну, разгони этих бунтарей! — приказал Бородавка.

Тучный телохранитель с удивительной лёгкостью побежал по лестнице. Скорее, он не побежал, а покатился. Первый министр захлопнул окно и последовал за ним. А Саламура?

И первый министр, и Зуботычина забыли о нём. Бородавка, надо сказать, в последнее время стал очень забывчивым. Придворные даже посмеивались: мол, у старика склероз и он плохо кончит.

Пастушок открыл створку окна и выглянул на улицу. Болельщики, решив, что это первый министр, зашумели. Вдруг вся толпа попятилась назад. Саламура высунулся в окно. Из парадного подъезда вихрем вылетел на бунтарей Зуботычина.

— Не бойтесь, братья! — крикнул кузнец. — Он один, а нас много.

Личный телохранитель первого министра заработал кулаками. И как! Одним ударом троих сбивал с ног. Многие тут же оказались на земле. Колонна дрогнула, некоторые болельщики показали спины.

— Куда вы, братья! — кричал кузнец.

Телохранитель всё яростней молотил болельщиков кулаками. Первый министр стоял у дверей подъезда и потирал от удовольствия руки. Зуботычина, набычив голову, врезался в самую гущу толпы. Опьянённый успехом и сознанием, что за ним наблюдает сам первый министр, он уже никого и ничего не видел: размахивал руками во всех направлениях.

Болельщики не выдержали такого натиска и пустились наутёк. Зуботычина замахнулся ещё, но под рукой уже никого не оказалось. Слышно было только, как просвистел кулак. А Зуботычина по инерции упал на мостовую. Саламура чуть не умер от смеха. «Да этот пузырь совсем не умеет боксировать», — подумал он, вспоминая уроки господина Бей-Нежалей.

Спрятавшиеся за деревья болельщики подбежали к телохранителю. Но тот, будто только того и ждал, вскочил, подхватил с десяток храбрецов и бросил их к ногам первого министра.

— Молодчина, так их! — крикнул Бородавка.

«Это уже слишком», — решил Саламура и прикрыл окно.