Приключения уборщицы (СИ)

Пролог

По тротуару, вдоль которого росли яблони и вишни, шли люди в костюмах. Они спешили к серому зданию, построенному в эпоху, когда красота архитектуры была не важна. Поэтому бетонная коробка, стоявшая в конце улицы, с широкой лестницей и массивной деревянной двухстворчатой дверью, портила окружающий пейзаж.

Здание носило грозное и непонятное название «Институт генно-молекулярной инженерии имени В. И. Павловского». Отчего местные жители не особо любили здание и людей работающих в нём. Между собой называли это место «психушкой». Институт и учёные, работающие там, в свою очередь игнорировали местных жителей и относились к ним снисходительно, совершенно не обращая внимания на сплетни, летавшие вокруг.

В это утро внутри института жизнь шла своим чередом. Бессменная уборщица баба Нюра приступила к своей работе и начала с лабораторий на третьем этаже. Обычно учёные сами убирали за собой, а ей оставалось только помыть пол. Но в этот раз, войдя в помещение, она обнаружила разбросанные на столе инструменты, провода и измазаные склизкой гадостью непонятного цвета колбы с пробирками. Центрифуга, обычно сияющая чистотой, походила на расплавленный кусок металла.

— Да, что это такое делаетца! — с негодованием воскликнула баба Нюра. — Этот старый пройдоха совсем из ума выжил. Ишь, как насорил! Ох, батюшки!

Причитая, она осторожно собрала всё стекло в специальные раковины. Для центрифуги нашла место рядом со шкафом горения, где сжигали не удавшиеся эксперименты. Инструменты перемыла и поставила на дезинфекцию.

Через полчаса лаборатория приняла чистый, опрятный вид, который удовлетворил баб Нюру. Уходя из помещения, она заметила, что дверца холодильного шкафа приоткрыта.

— Не порядок, — пробурчала и подошла, закрыть её.

Но не получилось. Дверце что-то мешало. Уборщица распахнула холодильный шкаф и увидела источник помехи. Пузатая колба огромного размера с мутно-розовой жидкостью, в которой шевелился телесного цвета сгусток.

— Ох, батюшки! Опять эти эксперименты! Кабы беды не случилось! — Она осторожно вытащила колбу и поставила на стол. — Герц Акимович, опять, что-то учудил. — Бубня про себя ругательства, стала переливать эксперимент в меньшую по размеру колбу.

Жидкость густым киселем стекала вниз, а за ней медленно полз сгусток. И, разумеется, он застрял. Баба Нюра решила его подтолкнуть и поцарапала пальцы об острые ороговевшие чешуйки на сгустке. Кровь уборщицы тут же впиталась в кусок непонятного эксперимента.

На этот раз она не причитала. Тихо и быстро, так, чтобы её не застал учёный, всё поставила в холодильник. Вышла из лаборатории и направилась в кабинет для своей обычной уборки — помыть пол.

— А, Нюрочка, здравствуйте! Как вы поживаете? — поинтересовался Герц Акимович, как раз открывая дверь в свой кабинет. — Что-то вы плохо выглядите? Не заболели? — обеспокоенно спросил он.

— Убрать ваш кабинет не успела, — зло бросила она, оттолкнув учёного, зашла в кабинет и захлопнула дверью перед ним.

Герц Акимович посмеялся над её выходкой. Баба Нюра работала с открытия института. Все её любили и уважали. Точнее боялись. Особенно новенькие, когда попросили её не убирать помещение. Ох, какие скандалы она закатывала. Поэтому эксперименты проводили в ускоренном темпе и всегда заканчивали раньше срока. А новые открытия случались с явной регулярностью. Так как если не успел за день сделать свою работу, то всё, — пришла баба Нюра и вычистила твой труд. Начинай завтра всё заново с утра пораньше.

Вспоминая выходки уборщицы, Герц Акимович вошёл в лабораторию.

— Как не хорошо! Почему именно сегодня Нюрочка решила начать уборку с лаборатории? — он подбежал к холодильнику и раскрыл дверь. — Колба другая! Беда, беда!

Бережно поставил её на стол, стараясь разглядеть сгусток.

— Нюра! — заорал он и бросился бежать к своему кабинету.

Уборщица, услышав, гневный крик учёного, решила потихоньку спрятаться на втором этаже. Герц Акимович не любил ботаников, и редко к ним заходил. Но в этот раз, он перешагнул через свои принципы. Нашёл Нюру между двумя хищными фикусами. Схватил уборщицу за руку и повёл обратно к себе.

— Расскажи последовательно, как ты проводила уборку? — уже в кабинете потребовал он.

— Герц Акимович, вы меня обижаете! Согласно этому вашему протоколу! Вы же меня знаете, — проговорила уборщица, схватившись за сердце. — В перчатках. Инструменты в правой раковине помыла, потом положила в ящик — микробы убивать. Сломанные или разбитые вещи поставила рядом с огненным шкафом.

— Анна Владимировна, — официально обратился к ней учёный. — А как вы можете объяснить вот это?

Он поднял с пола тазик, который прятал за огромным столом и плюхнул его почти на самый край, так что жидкость брызнула в разные стороны. Баба Нюра дёрнулась, чтобы всё убрать.

— Сидеть! — заорал учёный.

Она тихонько села и с осторожностью посмотрела в тазик. Обычный такой, зелёный, с двумя ручками. В нём находилась та мерзкая жижа, грязно-розового цвета. Но вместо сгустка…

— Бог ты мой, Герц Акимович! Это же младенец! — теперь она схватилась за сердце уже по-настоящему. — Оно же не так выглядело с утра!

— Да. И я повторяю свой вопрос ещё раз! Что вы сделали?

Учёный со страшным выражением лица надвигался на неё. Уборщица, прикрыла голову и стала оправдываться.

— Я перчатки сняла уже, так как всё убрала. А там эта дверца. Непорядок. Я и подумала, что быстро перелью. А эта гадость меня оцарапала!

Теперь уже учёный сидел в кресле и держался за сердце.

— Кровь?! Вы добавили туда кровь?! Анна Владимировна! Вы же нас погубили!

Старушка после его слов, вся подобралась и по-деловому начала:

— Кто ещё знает о вашем эксперименте?

Герц Акимович перестал рвать на себе волосы и с удивлением на неё уставился.

— Пётр Анисович. Физиолог из третьей лаборатории. Он физ. раствор готовил.

— Так, значит, этот старый развратник, — она постучала пальцами по столешнице, разглядывая в тазике младенца, на вид которому несколько дней отроду.

— Предлагаете убить по быстрому?

— Типун вам на язык! — сплюнула она. — Это же дитя! Экспериментальное. — и веско заметила: — Живое!

— И что вы предлагаете?

— Оно опасно? — с прищуром спросила она.

— Не знаю. Это первый удачный эксперимент, — пожал плечами учёный.

— Тогда так, — тяжело вздохнула она и встала. — Я договорюсь со Светкой. Она в подвалах с эмбрионами убирается. Там в инкубаторе выкормим ваш эксперимент. Скажу, племянница моя. Из Воронежа. Родители погибли. Мне Светка поверит. А вы!

Герц Акимович очнулся, собрался и со всем вниманием слушал её.

— Возьмёте на себя Петю. Вам надо уничтожить тот рецепт раствора. Иначе сдаст нас. И не видать мне пенсии. А вам Нобелевской премии.

— Хоть бы нашу квартальную получить, — перебил её.

Уборщица важно резюмировала.

— Ладно, уж, некогда мне с вами лясы точить. Меня уборка ждёт, — схватила тазик и потащила с собой.

***

Новость о племяннице бабы Нюры переполошила всех. Многие из обитателей института до сего дня были уверены, что уборщица родилась из пробирки в стенах лабораторий! Но реальность оказалась жестока к их фантазиям. Раз есть племянница! Значит, есть сестра, а, следовательно, и мать с отцом.

— Как же вы правы, — шептал Герц Акимович, слушая россказни его собратьев по науке. — К счастью, не про ту Нюру.

За эти несколько дней он сдружился с Петром Анисовичем. И, правда, развратником. Герц Акимович раньше за учёным такого не замечал. Но после нескольких пьяных вечеров в бане…

— Эх! — вздохнул Герц Акимович, кидая таблетку от головной боли в стакан с водой. — Похмелье. Не молодой уже я для таких дел!

Светка, тяжело дыша, ворвалась в кабинет, сбивая учёного с печальных мыслей.

— Герц, там эта, — она сглотнула, выхватила стакан, осушила его, поморщилась. — Гадость, — отдала стакан обратно и продолжила: — Племянница. Она выросла!

— Младенцы имеют свойство расти, — заметил учёный, опять набирая воду из графина в стакан.

— Я в курсе. Я их сотнями вижу, каждый день. Но эта конкретная племянница выросла! Баб Нюру не нашла, поэтому к вам побежала! Пойдёмте скорее! Пока Пётр Анисович к Людмиле Ивановне на чай не пришёл.

И потянула учёного за руку, в которой он держал многострадальный стакан с водой.

Они не успели. Физиолог Пётр Анисович и заведующая эмбриологией Людмила Ивановна стаяли рядом с раскрытым инкубатором, и наблюдали за тем, как молодая, голая девушка его мыла.

— Прям как наша Нюрка! — воскликнул Пётр Анисович, разглядывая прекрасный зад. — Точь в точь в молодости такая была!

Людмила Ивановна грозно посмотрела на любовника, а потом на неизвестную и возмущенно крикнула:

— Кто вы такая, милочка?

Девушка не обратила внимания на вопрос, продолжая отмывать корпус инкубатора, только и спросила:

— Где можно взять порошок? Эта гадость засохла!

Герц Акимович выронил стакан. Он звонко ударился и разлетелся мелкими осколками на белом полу.

Обнажённая копия уборщицы повернулась и испепелила взглядом неаккуратного учёного.

— Простите, — промолвил обескураженный Герц Акимович.

Лицо девушки как две капли походило на лицо Анны в молодости. Он тут же вспомнил, как сам ещё молодой, подающий большие надежды ученый, в первый раз зашёл в институт.

И встретил на лестнице «мечту»! Красивая невысокая русская девушка, с аппетитными формами, в темно-синем комбинезоне. Роскошная русая коса до пояса. Голубые глаза с длиннющими ресницами. Курносый носик, пухлые ягодные губки и ямочки на щечках.

— Ноги вытрите! — приказала красавица.

И всё, его сердце поразила любовь с первого взгляда. Герц пытался ухаживать за ней, но она не поддавалась. А вот Петьке повезло. Он видел, как она выходила из душа обнаженной. Для этого Пётр Анисович пошёл на подлог и свистнул всю одежду Нюры из раздевалки. Ох, что потом было!

«Так отвлекся», — подумал Герц Акимович, возвращая себя в реальность.

Светка понимая, что никто не хочет прикрыть девушку, сняла с себя свой белый халат и протянула его девушке. Живая копия молодой баб Нюры поначалу отмахнулась, но оглядела себя и других. Схватила халат и оделась.

— Что здесь происходит?! — завизжала заведующая.

Создатель клона опомнился, схватил свой эксперимент за руку и потащил. Она стала сопротивляться.

— Жить хочешь? — строго спросил Герц Акимович.

Девушка кивнула.

— Тогда шевелись!

Они побежали из подвала, вверх по лестнице и дальше через запасной вход на задний двор института.

— Зачем мы бежим? — спросила она, останавливаясь, держась за бок. — Что там колит?

— Не правильно дышишь, — Герц спрятал её за вишневое дерево. — Если нас найдут, то тебя отправят на опыты, а меня скорее всего убьют.

— Но это не точно? — съязвила она.

— Помолчи! — шикнул на неё ученый.

— А вы объяснитесь! — командным голосом приказала девушка.

— Ты клон! — ответил ученый, словно отмахивался от мухи.

— Кто!? — девушка чуть не присела от неожиданности тут рядом с деревом, но передумала и осталась стоять на месте, разглядывая красивые лепестки.

— Клон говорю ты! Точная копия человека, — раздраженно объяснил Герц Акимович, разглядывая двор института.

— Живого? — с надеждой в голосе поинтересовалась девушка.

— Да, Нюра, живого! — ученый повернулся к ней и приложил палец к губам. — А теперь помолчи!

— Красивое имя. Моё? — спросила Нюра, не вняв просьбе о тишине.

— Можешь взять себе, если хочешь.

Герц Акимович посмотрел на цветущую вишню и подумал, что делать дальше.

— Если за нами погоня, — сказала девушка, — то нам нужно сбежать. Ну, вы же умный мужик, Герц Акимович! Придумайте, что-нибудь!

— Почему ты это сказала? — удивлённо спросил он, так как всегда эту фразу повторяла настоящая Нюра.

— Я так всегда говорила! — возмутилась она и осеклась. — Точнее мой оригинал, — голос её сник.

— Ты знаешь про её жизнь?

— И да, и нет, — она отвернулась от него. — Может, найдём безопасное место, и там меня расспрашивать будете? — подтянула к себе веточку дерева и задумчиво пробормотала: — У оригинала на вишню аллергия.

По дороге проехал черный автомобиль с гос. номерами и остановился около входа в институт. Из машины вышли сурового вида мужчины в длинных кожаных плащах.

— Сдал всё-таки меня! Бежим! — воскликнул Герц Акимович, хватая за руку девушку.

Они пронеслись через задние дворы многоэтажек, немного поплутали возле базара и конечной автобусной остановки и только потом, пришли в квартиру ученого. Девушка навалилась на стенку и тяжело дышала, пока Герц открывал дверь. Они вошли. На пороге их встретила баба Нюра.

— Долго вас ждать пришлось! — старушка уперла руки в бока

Герц Акимович побежал проверять все ли документы на месте.

— Ничего не трогала. Не переживай, — грозным голосом сказала она вдогонку ученому и продолжила: — Всё как ты и хранишь — в аккуратных кучках, разбросанных повсюду.

— Ну и бардак же у вас! — разочарованно протянул клон Нюры.

Баба Нюра с гордостью посмотрела на свою копию, а потом важно — на учёного. Он махнул на них рукой и принялся собирать вещи.

Тем временем Нюры внимательно друг друга изучали.

— Ох, и красивая была я баба! — восхитилась Анна Владимировна. — На, держи! — кинула сверток с одеждой. — Должно подойти. Я свой размер помню.

Нюра подхватила брюки, рубашку и косынку.

— Что ты тут делаешь? — спросил ученый, пробегая мимо.

— Я увидела, как она выросла. Решила сбежать домой. На больничный. Со вчерашнего дня. Так что знать не знаю, чего там в этом институте происходит.

В комнате раздался оглушительный звук: звонок телефона.

— Полагаю, меня сдал Пётр?

— А кто ж ещё! — баба Нюра недовольно стряхнула пыль с полки. — Говорила же вам уничтожить все следы!

— Нет, это не Пётр Анисович, — вставила слово Нюра. — Это Людмила Ивановна. Он пришёл пьяный, рассказал о чудо растворе для эмбрионов и о том, что вы сделали открытие века! Она попросила раствор для её эмбриологии. Он отказался делиться с ней успехом. Вот она и сдала вас. Я слышала телефонный разговор до того, как вылезти наружу.

Звонок повторился. Все вздрогнули и замолчали. Трубка на рычаге угрожающе подпрыгивала.

— Времени мало, — подтвердил «очевидное» ученый. — Нам пора!

— Ни пуха, ни пера, девочка моя! — бабушка обняла своего клона, отстранила от себя, достала платочек и промокнула им свои слёзы. Потом махнула и проговорила: — С Богом! — перекрестила Герца Акимовича, своего клона и выставила их из квартиры.