Прикосновение Макса

Глава 9

В конце концов, ловушка захлопнулась с почти смешной легкостью. Как позже сказал Макс, почти всегда бывает случай, когда все ожидания строятся в крайней степени возбуждения. У них уже был один момент, когда они поняли, что все их предположения были неправильными. Так что было вполне естественным, что все закончиться простым хныканьем вместо настоящего удара.

Дайна уже пережила столько, что когда ее мучитель снова вошел с ней в контакт, несмотря на те боль и страх, что она чувствовала ранее, звук его жестокого шепчущего голоса не пробудил в ней ничего кроме холодной ярости, ей потребовались все ее прежние навыки, чтобы сыграть для него роль испуганной женщины.

Но к тому времени, когда она покорно открыла ту же самую дверь, как и тогда в четверг в полночь, она уже контролировала себя и отлично сыграла свою роль. И если он думал, что чувство, которое заставило ее отшатнуться назад, когда проскользнул мимо нее, было страхом, а не отвращением — тем лучше.

— Сигнализация в коридоре? — прошипел он.

— Дезактивирована, — тупо произнесла девушка, позволяя двери непринужденно захлопнуться позади него.

Этот самый коридор был очень плохо освещен, и все, что она могла видеть, было то, что он был с головы до ног одет во все черное, носил лыжную маску, а в руках у него был маленький мешочек с инструментами и несколько больших матерчатых мешков.

Девушка была даже удивлена. Он был не таким большим, как ей раньше казалось. Когда он воспроизводил те обстоятельства нападения, пробудив ее ото сна и прижав к кровати, она была убеждена, что, как и человек, изнасиловавший ее, он был большим и сильным. Но это было не так. Он был всего лишь среднего роста и такого же сложения.

Было удивительно, как страх — и тщательно воспроизведенные обстоятельства насилия, в состоянии шока, заменяют реальность воображением.

— Что относительно охранников? — потребовал он.

Дайна отступила от него на несколько шагов, преднамеренно загоняя себя в угол, и позволяя гневу отразиться в ее голосе. — Я уже говорила Вам, как они патрулируют. Один сейчас в Восточном крыле, другой — в Западном. Они двигаются по часовой стрелке и … и встречаются в холле каждый час.

Мужчина внезапно схватил ее за руку и его пальцы впились в ее нежную кожу с тихим предупреждением. — Код на двери? — Шесть, семь, три, — прошептала девушка.

— Это шесть, семь и три, — повторила она.

Он освободил ее и наполовину развернувшись, быстро набрал кнопки на панели. Дверь легко открылась, и издав удовлетворенный звук, он позволил ей снова закрыться.

Дайна стояла, дрожа и опустив вниз глаза, она боялась, что он мог заметить ее гнев, а совсем не страх.

Рукой, одетой в перчатку, он ухватил ее за подбородок и вздернул его вверх. — Помни, о чем я говорил тебе, Дайна. Ты сделаешь все точно, как я скажу, или я доберусь до тебя. У прекрасных апартаментов твоего друга есть симпатичная система безопасности, но и она не сможет охранять тебя двадцать четыре часа в сутки. Я добрался до тебя в Бостоне, добрался здесь. И я сделаю это снова, если ты вынудишь меня.

Ум Дайны оставался холодным и ясным, а голос покорно дрожал. — Я все сделаю. Пожалуйста, пожалуйста, только оставьте меня в покое. Не причиняйте мне боль снова. Устройство, которое было на ней, записывало все происходящее, и девушка надеялась, что Макс не услышит этого. Он и так был на грани из-за того риска, которому она подвергалась, что ей совсем не хотелось доводить его до крайности.

— Я это сделаю, если буду вынужден, Дайна, — предупредил он безжалостно. — И на сей раз, я не оставлю тебя в живых. Тебе понятно?

— Да, — прошептала она.

— Хорошо. Очень хорошо. — Он погладил ее щеку успокаивающим жестом, который в данных обстоятельствах, казался просто неприличным. — А теперь вернись в свой офис. Закрой дверь и не выходи, по крайней мере, час. Потом, как обычно, покинешь музей, очень спокойно. Если ты сделаешь все точно, как я говорю, ты никогда больше не получишь от меня вестей.

— Я все сделаю. — Они все боялись, что он мог решить избить ее, или еще хуже — но очевидно, он был убежден, что Дайна находиться полностью под его контролем.

Они рассчитывали на это.

Девушка прошла всего в нескольких ярдах от своего мучителя, и тихо достигла коридора, ведущего к офисным помещениям. Она боялась, понимая теперь, что чувствует любая жертва, ощущая опасное животное, хищника за своей спиной. И когда она достигла своего офиса, там ее ждал Макс.

Он притянул ее в свои объятия, в тишине, так как они не знали, каким путем пошел вор. Он мог быть достаточно близко, чтобы услышать их. Макс держал ее так сильно, что девушка могла чувствовать, как его сердце бьется напротив ее.

Она все сделала правильно. Но что-то, возможно, могло пойти не так. Это — то, что так сильно пугало его — вероятность, что что-то будет не так как надо. И хотя об этом громко не говорили, все они знали, что человек, достаточно безжалостный, чтобы использовать террор как средство устрашения, мог не остановиться и перед убийством.

Они притаились, пока тень не скользила за угол. Только тогда, Дайна смогла пошевелиться, и Вульф тихо произнес.

— Все в порядке. Один из полицейских только что сообщил, что он достиг выставки драгоценных камней через три коридора. — Вульф держал маленький наушник, прислушиваясь к переговорам дюжины полицейских, размещенных по всему зданию. И хотя беседа с Дайной была конечно заслуживающей осуждения, им требовались более веские доказательства, все хотели поймать вора на месте преступления.

Макс посмотрел вниз на Дайну, его руки поднялись, что обхватить лицо девушки.

— Любимая, с тобой все в порядке?

Она улыбнулась ему, — Все хорошо. Действительно. И когда он окажется за решеткой, все будет прекрасно.

Он поцеловал ее, и продолжая обнимать одной рукой, посмотрел на Вульфа. — Это тот о ком ты думал?

Вульф поколебался, и когда решил, что Макс не станет делать ничего опрометчивого, сейчас, когда они уже были так близко к концу, кивнул. — Да, я хорошо рассмотрел его рост и фигуру, так же как и манеру двигаться. Его зовут Торнтон. Филипп Торнтон. Он владеет художественной галереей на Бэй Авеню.

Макс напрягся. — Торнтон. Боже, я купил у него живопись в прошлом году.

— Я этого и боялся, — пробормотал Вульф. — Хорошее место для вора, чтобы работать, а?

Ирония судьбы — он не крадет картины. Ему нравятся драгоценные камни.

В этот момент к ним присоединилась Морган, и ее прекрасное лицо отражало слабое разочарование. — Эй, я думала, что у нас будет захватывающая ночь, — пожаловалась она.

— Спасибо, это было достаточно захватывающим для меня, — ответил Макс.

— И для меня, — согласилась Дайна, удаляя маленькое подслушивающее устройство, закрепленное на воротнике ее жакета, и вручая его Вульфу.

На это Морган слабо улыбнулась и посмотрела на Вульфа таким пристальным просительным взглядом, которому не сможет сопротивляться большинство мужчин, даже те, которые предпочитают блондинок. — По крайне мере позвольте мне наблюдать за его поимкой.

— Морган…

— Пожалуйста?

Вульф тяжело вздохнул, затем взял ее под руки и повел прочь. Затем обернулся, и глядя через плечо на оставшихся, сказал — Мы крикнем когда все закончиться.

Оставшись наедине, девушка улыбнулась Максу, — я действительно в порядке, спокойно повторила она.

Макс глубоко вдохнул и медленно выпустил воздух. — Я больше никогда не хочу рисковать тобой. Я ни за что не хочу потерять тебя, Дайна.

В глазах девушки отразился блеск, который он так любил. — Я думаю, что мы играли в азартную игру нашими жизнями. И я знаю, что мы победили. Независимо от того, что произойдет в будущем, мы победили. Я люблю тебя, Макс.

— Я тоже люблю тебя, родная, — пробормотал он, зная, как она права. Они действительно поставили друг на друга.

И выиграли.

Осталась лишь одна вещь, Дайна чувствовала, что прежде чем забыть ее мучителя, она должна была сделать это: Оказаться перед ним. Увидеть его на свету, там, где у него не было власти. Оказаться перед ним, когда никакая маска не могла его защитить, когда он должен был посмотреть ей в глаза, зная, что он сделал с ней.

Так как он был пойман с поличным, подписывая себе приговор, записанным на пленку разговором и многочисленными полицейскими свидетелями — с разрешения музея, полиция ждала пока вор не разбил две витрины, прежде чем арестовать его — и было вероятным, что вор признает себя виновным, а не станет затягивать процесс отпираясь, это было бы бессмысленно. Из-за этого Дайна сомневалась, что окажется перед своим мучителем в переполненном зале суда — и была рада этому. Рассказывать перед всеми через что она прошла — этого она предпочла бы избежать.

Именно поэтому она хотела оказаться перед ним теперь, закончить эту главу своей жизни, так чтобы она могла провести всю оставшуюся жизнь с Максом. Полицейские были согласны, и Макс знал, что это необходимо, поэтому даже не пытался возражать.

В освещенном вестибюле, со скованными за спиной руками, вор стол у стола охраны, ожидая прибытия полицейских, которые должны были забрать его в тюрьму. Офицер, охранявший его непосредственно, отступил на расстояние в несколько футов, отвечая на просьбу приблизившейся Дайны, которой хотелось немного уединения, но все равно они оставались под пристальным вниманием, не только полудюжины полицейский, но и конечно, Макса и Вульфа.

Остановившись на расстоянии вытянутой руки от вора, Дайна снова обратила внимание, каким же обычным он казался. Лишенный маскировки, с тонкими чертами лица, темно карими глазами, в нем не было ничего выдающегося. Но, глядя на девушку — он улыбался, и это свидетельство развлечения, заставило ее холодный гнев стать еще более сильным.

— Торнтон. Это — Ваше имя, не так ли? Филипп Торнтон? — спросила она категорически.

— Да, это мое имя. — Его голос, больше похожий на жуткий шепот, не соответствовал остальной совершенно обычной внешности.

— Почему Вы так поступили? Почему использовали меня? — Преступник пожал плечами. — Вы были здесь. И у Вас было слабое место.

Уставившись на него, Дайна поняла, что этот мужчина был мертв внутри. Он вообще не видел в ней человека, только инструмент, средство для достижения цели. Она понимала это раньше разумом, а теперь почувствовала эту уверенность. Он никогда не ощутил бы даже единственного мгновения раскаяния в том, что причинил ей такую боль, единственное, о чем он сожалел — что был пойман.

Уже спокойно девушка сказала — я думала, что почувствую себя другой, когда увижу Вас. Мне хотелось мести, увидеть, как Вы горите в аду. Но знаете — мне все равно, что с Вами произойдет. Вы не стоите того, чтобы даже думать о Вас.

Когда она отвернулась от преступника, ее глаза и мысли были сконцентрированы только на Максе. Но все остальные, включая офицеров, следили за их конфронтацией.

Макс, и Вульф и все остальные заметили кое-что, ускользнувшее от внимания девушки.

Филипп Торнтон прекратил улыбаться.

Находясь в четырех кварталах от ее дома, и не взирая на то, что было уже около трех часов утра, Морган чувствовала себя взбудораженной событиями этой ночи. Она не могла покинуть музей раньше. Другие участники располагались в таких местах, чтобы не спугнуть вора.

Это было относительно безопасное соседство, хорошо освещенные и тихие в это время улицы. Однако, Морган не пережила эти десять лет самостоятельно, не научившись рисковать. У нее был при себе и оглушительный полицейский свисток, на брелке и кошелек, похожий на булаву… Быстро шагая к дому, кошелек она держала в одной руке, а в другой наготове, находился свисток.

Это были обычные предосторожности, но не возбуждения ни угрозы, от окружающей ее среды девушка не чувствовала. Все ее мысли были об удачном задержании вора, всего несколько часов назад, а также о преступниках в целом.

У нее было устойчивое чувство, что грядущие недели принесут еще больше напряженности и волнений, чем вся их операция по задержанию. И до и после открытия выставки «Тайны Прошлого», их ожидали интересные события. Впереди у девушки было много работы, особенно связанной с мерами безопасности, которые ужасно отставали от нормы. На нее должно было лечь еще больше ответственности, учитывая одно предположение. Она сомневалась, что Макс будет долго ждать, прежде, чем устроить Дайне медовый месяц.

Это казалось Морган просто прекрасным. Она наслаждалась ответственностью. И с нетерпением ожидала возможных опасностей, напряжения и даже волнений. С той шайкой воров, все еще сбивавших с толку полицию, и Куином, который, вполне вероятно, еще заставит город ощутить его присутствие, это было очень возможно.

— Добрый вечер, Моргана.

Девушка замерла на несколько мгновений, ее сердце забилось с неравным ритмом. Проход, приводящий к ее дому, был всего на расстоянии нескольких ярдов, слева от нее. Медленно повернувшись к углу здания, откуда раздавался голос, она увидела только деревья и тени. Затем часть темноты переместила, двигаясь к ней. Без тени размышления девушка пересекла лужайку и когда ее глаза привыкли к полумраку, заметила, что он все еще носил лыжную маску — но она была закатана наверх, открывая нижнюю часть лица.

У него сильная челюсть, отметила она про себя. И его рот был так красиво сформирован. И чувствительный, и чувственный, и изогнутый с юмором…

Приходя в себя, Морган избавилась от его обаяния. Ради небес, этот человек был вором! Подойдя к нему, она сказала, — у меня есть дубинка, и я не поколеблюсь ее использовать.

Куин рассмеялся и поднял руки в жесте умиротворения. — Поверьте мне, Моргана, я в этом не сомневаюсь. Последней вещью, которую я хотел бы сделать — это пробудить Ваш весьма внушительный характер. — Его тон был таким же, как она помнила — настолько легкий, беззаботный и слегка насмешливый.

— Что, черт возьми, Вы здесь делаете? — потребовала она. — Если Вы хотите ограбить это здание, то сможете убедиться, что я скажу полиции, кто точно это сделал.

— Вы задеваете меня за живое, милая. Неужели я был бы настолько низким, чтобы ограбить дом моей обожаемой?

— Очень забавно. Можете забыть разыгрывать Дон Жуана, потому что я не куплюсь на это. А что касается того, как низко Вы опустились, то позвольте мне самой судить об этом. Я не хотела бы иметь Ваш нерв в зубе.

Когда он рассмеялся, его белоснежные зубы сверкнули в замечательной улыбке. — Моргана, Вы — восхитительны.

Девушка проигнорировала то, что походило на искренний комплимент, так как внезапно кое-что поняла. — Как Вы узнали, что я живу здесь?

— Квартира триста двенадцать, — лениво ответил Куин. — Я проследовал за Вами домой, несколько дней назад.

Морган задумалась, пытаясь обратить больше внимания на ее окружение. Он, вероятно, был разоблачен — и она не заметила его. — Хорошо, не делайте больше этого, — приказала она раздраженно. — В случае, если Вы еще не поняли, я не хочу иметь с Вами ничего общего.

— Я просто раздавлен, — пробормотал молодой человек, и добавил — меня привело сюда любопытство, Моргана. Почему Вы не рассказали полиции о том, что я был тогда в музее?

Морган не ожидала, что он спросить об этом и отчаянно пыталась придумать логичный ответ. — Я сказала Вам тогда, что это было слушком фантастичным, чтобы поверить. Кроме того, то, что Вы украли — что, я думаю, что Вы украли — было ничем по сравнению с тем, что вынесла та банда. И вообще, какое это имеет значение?

— Я же говорю — любопытно. — Примирительным тоном он произнес, — я боюсь, я поспешил с выводами. Ну Вы знаете, о вечных надежах весны. Однако, как просто Вы все объяснили, я отступлю, чтобы зализать свои раны в одиночестве.

Морган чертыхнулась про себя, когда поняла, что не хотела, чтобы он сейчас же ушел. — Я уже сказала Вам, прекратите играть. Во-первых, Вы — вор, а это уже кое-что к чему я не испытываю симпатии. Во-вторых, так получилось, что я — директор выставки, которая манит Вас как песня сирены. И, в-третьих, любая женщина нуждалась бы в том, чтобы специалист проверил ее голову, если бы она хоть в течение одной единственной минуты поверила чему-нибудь, сказанному Вами.

Куин улыбнулся. — Моргана, предположите, что это не игра. Предположите, что я отрицал бы любой интерес к Тайнам Прошлого, и уверял Вас, что мне можно полностью доверять.

— Я бы Вам не поверила, — твердо ответила девушка.

— Вы очень мудры, Моргана. Действительно, очень мудры. — Она должна была развернуться в обратном направлении, когда он шагнул к ней. Или когда забрал ее свисток. Или вытащить кошелек из сумочки и нацелить на него. Однако, ничего из этого она не сделала. А только самым естественным способом подняла к нему свое лицо, и таяла в его руках, так будто принадлежала им.

Девушка чувствовала тепло и силу его рук сначала на ее шее, потом когда он прижимал ее к себе. Глядя не нее, его глаза мерцали таким зеленым огнем, что даже окружающая темнота не могла уменьшить этого. А затем его губы накрыли ее.

Это был дразнящий поцелуй, без принуждения, только желание, зажигающее в ней мерцающую высокую температуру. Она едва ощутила, как выпустила кошелек, с тем, чтобы обнять его талию, и лишь смутно слышала звон ключей, все еще свисающих с ее пальцев.

Все, что она действительно знала, было твердостью прижатого к ней тела и соблазном того поцелуя.

Когда он поднял голову, девушка чувствовала себя совершенно ошеломленной и смогла только вглядываться в его темное лицо в тишине. Ее бешено стучало, не хватало воздуха, она не могла даже думать. Мужчина мягко снял ее руки со своей талии, и отстранился полностью освобождая. Если он и чувствовал хоть что-то от их объятия, это было не заметно. Но, во всяком случае, когда он заговорил, его голос казался удивленным.

— Не забывайте меня, Моргана.

Это было похоже на окончание свидания, и этот впечатление усилилось, когда он отошел обратно в тень. И прежде чем она смогла призвать свое остроумие, он ушел.

Как и тогда, в музее, Морган почувствовала себя лишенной, ощущая его отсутствие также остро, как и присутствие. Ей пришлось выдержать с собой серьезную борьбу, чтобы не назвать его имя.

Черт возьми, она даже не знала его имени! Все, что она знала, было бесславным прозвищем потворствующего вора.

Стоя одна в темноте, Морган тихо ругала себя, разъяренная и огорченная тем как легко — как невыносимо легко — ему удалось заинтриговать ее ум и затронуть тело. Это была типичная холодная ночь Сан-Франциско, но она чувствовала себя разгоряченной, говоря себе, что это было только от затруднительной ситуации. Девушка потянулась к шее в высоком вороте ее свитера и замерла.

Ее любимая драгоценность, единственная дорогая вещь, которую она имела, золотой кулон на прекрасной золотой цепочке. Он был в форме сердца, покрытый многочисленными маленькими рубинами.

И он пропал.

У Морган вырвался слабый звук. Если бы Куин услышал его, то у него не было бы никаких трудностей с его интерпретацией. И инстинкт самосохранения, который вел его по жизни, и особенно в течение последних десяти лет, начал бы издавать предупреждающие сигналы.

Если он действительно не намеревался разбудить значительный характер Морган, то он потерпел такую неудачу.

В пятницу утром, Макс прислонился к углу стола Дайны и пытался вытащить ее из офиса, чтобы они смогли заняться покупкой обручального кольца. Так как на помолвку отводилась единственная короткая неделя, которая завершиться короткой брачной церемонией, а затем длинным медовым месяцем, девушка возражала, не считая это необходимым.

— Одного простого золотого колечка будет достаточно, — твердо заявила она.

— Я хочу, чтобы у тебя было кольцо с сапфиром. И затем есть еще и все семейные драгоценности Баннистеров.

— А разве они не у твоей матери?

Макс покачал головой. — Когда они с отцом развелись, она сказала, что не собиралась сохранить его фамилию, и конечно, не оставила драгоценности. Они просто хранились в течение многих лет. — Улыбнулся он. — Предназначаясь моей жене.

Дайна вернула ему улыбку, но заметила. — Возможно, ты должен оставить их на хранении немного дольше. Пока еще столько воров не пойманы.

Молодой человек пожал плечами. — Рано или поздно полиция настигнет их, особенно если они будут продолжать рисковать такими крупномасштабными операциями. Безопасность всех ценностей в городе будет усилена.

— А что относительно Куина? Повышенные меры безопасности никогда не останавливали его.

— Мы ничего не слышали о нем с той ночи, когда он встретился с Морган. — Спокойно ответил Макс. — Возможно он ушел.

— Он все еще здесь. — Выразила свое отвращение Морган, входя в комнату. Она присела на стул и нахмурилась, глядя на них обоих. — По крайней мере, был прошлой ночью.

— Откуда Вы знаете? — приподняв одну бровь, спросил Макс.

— Назовите это интуицией. — Морган не собиралась говорить правду. — И кроме того — ..

— Помимо чего? — Макс пристально смотрел на нее.

Мгновение Морган еще боролась с собой, затем взорвалась. — Этот паршивый, гнилой, не имеющий смысла вор украл мое ожерелье! Моя единственная приличная драгоценность, и он забрал ее!

— Как он это сделал? — спросила Дайна.

Чувствуя разливавшийся румянец, Морган, удалось только ответить. — Он ждал у моей квартиры вчера вечером и… Он отвлек меня, хорошо? Моя… моя охрана временно снизилась. Разве имеет значение, как он это сделал? У этого человека нет никаких сомнений, никаких манер — и ему осталось не долго жить, потому что я собираюсь убить его.

Макс и Дайна обменялись взглядами, и затем он сказал, — Вы должны будете стать в очередь, Морган.

На мгновение девушка впилась в них взглядом, затем овладела собой. Поднявшись, она распрямила плечи и дала себе немного встряски, как будто отбрасывая мысли о раздражающих ворах — домушниках.

Это была внушительная работа, которую она испортила, задумчиво произнеся, — Хорошо, по крайней мере, один раз в жизни каждая женщина должна столкнуться с подлинным негодяем. Это научит ее ценить приличных мужчин.