Принцесса с принципами

1 Подиум для кукол

Неизвестно, кто и когда впервые назвал Кукольной принцессой юную дочь «автомобильного короля», входящего в первую десятку самых богатых людей планеты. Только с тех пор ее никто иначе и не называл. Кукольная принцесса… Принцесса… Принси… А ведь до этого у нее было такое милое, прямо-таки сказочное имя…

Нет, Принцесса не занималась выпуском игрушек, она их просто-напросто коллекционировала с пятилетнего возраста. Именно тогда отец подарил ей первую эксклюзивную принцессу в платье от самого престижного итальянского кутюрье.

Подарок был ростом с именинницу и к тому же томно хлопал ресницами из натурального соболя и даже напевал «С днем рожденья тебя»…

С тех пор девочка собирала исключительно принцесс, и непременно эксклюзивного исполнения. Для кукольных красавиц в их семейном замке была отведена отдельная комната. Музей Принцесс. И кого там только не было!

Принцесса в охотничьем костюме версальской фаворитки.

Принцесса в бальном платье эпохи вальса.

Принцесса в купальнике, но с непременной короной в белокурых локонах.

Принцесса на лыжах из горного хрусталя.

Всевозможные Принцессы из волшебных сказок, из кино и мультфильмов.

Принцессы-невесты, ждущие своих принцев, умеющих ценить голубую кровь, многовековую геральдику и изящные манеры…

Это роскошное дефиле коронованных особ располагалось на широком бархатном подиуме в большом зале, специально обустроенном для уникальной коллекции.

Подиум, обитый темно-фиолетовым бархатом и окруженный софитами, постоянно вращался с той скоростью, которая создавала иллюзию движения очаровательных топ-кукол.

Разумеется, эта коллекция во всех ракурсах была представлена в журналах, газетах и на телевизионных экранах.

Самым главным экспонатом коллекции была прелестнейшая особа из воска — точная копия хорошенькой владелицы Музея кукольных принцесс.

Увы, лишь родная мать не могла полюбоваться ни дочерью, ни экспонатами ее музея. Мать Принси уже с десяток лет пребывала в коме после неудачной косметической операции. Пребывала в коме, но умирать отнюдь не собиралась. Наверное, из-за врожденной вредности характера, сотканного из ирландской упертости, шотландской ретивости, французского шарма и русской бесшабашности, упрямая автомобильная королева решила пережить и мужа с менее агрессивными генами, и дочь, и возможных внуков, и даже правнуков. И у нее были на это все шансы. Заботливый муж обеспечил своей Спящей красавице полное медицинское обслуживание в лучшей из клиник, оснащенных по последнему слову науки и техники.

Принцесса навещала мать раз в месяц, и обязательно с новым кукольным приобретением. В течение часа две принцессы — настоящая и игрушечная — разыгрывали перед молчаливой зрительницей волшебные сценки, но та упорно не реагировала ни на песенки дворцового фольклора, ни на стишки, найденные в Интернете, ни на танцевальные па, выученные по краткому пособию для юных балерин. А Принси так надеялась, что мама однажды вздохнет, откроет красиво подведенные глаза, улыбнется и зааплодирует… Именно такой запомнилась ей мама — весело смеющейся и хлопавшей в ладоши по любому поводу. Только тогда Принси была совсем маленькой, и мама звала ее совсем другим именем…

Добропорядочный муж навещал спящую супругу гораздо чаще, каждую пятницу. Любуясь ее фарфоровым личиком, он осторожно и нежно целовал свою красавицу, стараясь не задеть трубок, подключающих любимую жену к дорогостоящим аппаратам, поддерживающим ее жизнь. Многоопытные доктора и профессора уверяли доверчивого миллиардера, что несчастная непременно когда-нибудь вернется к полноценному существованию.

Об экстравагантном супруге, хранящем верность жене, пребывающей в мире снов, часто вспоминали на телевизионных ток-шоу, на радио-дискуссиях, в многотиражных таблоидах, в гламурных ежемесячниках и на интернет-форумах, отслеживающих житие богатых и очень богатых.

А вот о Кукольной принцессе говорили редко, и то только в связи с очередным экспонатом ее коллекции.

К великому сожалению средств массовой информации, единственная дочь автомобильного короля не давала поводов для подробного освещения своих тайных грехов, явных пристрастий и вредных привычек.

Принцесса имела наглость, будучи единственной и к тому же обожаемой дочкой миллиардера, шокировать бомонд своим вызывающе неординарным поведением.

Она избегала светских раутов и ночных тусовок.

Не пила, не курила, не баловалась дурью, не ширялась, не трахалась с кем попало, не подставлялась обнаженной под объективы, не кривлялась на публике. И даже не занималась публичной благотворительностью.

Только, с того самого момента, как ее мама заснула на много-много лет, а папа в утешение подарил ей первую роскошную куклу, собирала на свой бархатный подиум принцесс ручной работы.

Кукольных дел мастера — и в Азии, и в Европе, и в Африке, и в Австралии, и в обеих Америках — мечтали попасть в заветную коллекцию. Но Принцесса отличалась изрядным и тонким вкусом и легко браковала любой коронованный экземпляр, исполненный без вдохновения и любви. Так что в знаменитое собрание попадали только высокохудожественные экземпляры.

Забракованные принцессы отправлялись в ближайшее исправительное учреждение для малолетних проституток, отяжеливших свою участь уголовным преступлением.

Было у Кукольной принцессы и еще одно прозвище, придуманное ее незадачливыми поклонниками. Конечно же, Принси не была полной затворницей. Бывала она время от времени на концертах, балах и презентациях. Общалась с молодыми и не очень молодыми людьми, танцевала, беседовала, даже разрешала себя приобнять и поцеловать в щечку. Но что-нибудь большее — ни-ни… Потенциальные женихи Кукольной принцессы — те, что похитрее, — к обычным, отработанным веками приемам соблазнения пытались добавлять и кукольный фактор. Но ни один из дарителей не попал в масть, ни один не угодил, ни один не порадовал. Видимо, не вкладывал в свой дар ни вдохновения, ни любви…

Принцессам не позавидуешь.

Обыкновенных девушек любят за прекрасные глаза, стройные ноги, упругие груди, широкие бедра и мало ли еще за что. За покладистый характер, за восприимчивую душу, за умение вкусно готовить…

А вот принцесс оценивают исключительно по длине горностаевой мантии, по весу короны и по фигуре тугого кошелька — отнюдь не 90-60-90.

Но нет такой женщины, которая наперекор всему не мечтала бы просто любить и просто быть любимой.

И Кукольная принцесса, часто и подолгу общаясь со своим коронованным легионом, пускалась в скитания по лабиринту надежды, свято веря, что рано или поздно найдет свое — не меркантильное, не поддельное, не зависящее от финансовых возможностей — счастье.

Но с каждым годом Принцессе все меньше и меньше верилось, что кто-то влюбится в нее совершенно бескорыстно, без подсознательного желания овладеть не только дочерью автомобильного короля, но и половиной папиного царства.

Поэтому среди молодых людей слыла она особой холодной и неприступной и звалась Принцессой с принципами.

Иногда и самой Принцессе начинало казаться, что она неумолимо и неуклонно превращается в бездушную куклу…

В конце концов, не найдя на планете Земля того, что не купишь ни за какие баксы, Принцесса решила сбежать в космос, хотя бы ненадолго.

Вдруг полет за пределы атмосферы что-то изменит? Вдруг там, в занебесном пространстве, заглянет к ней в иллюминатор Ангел и вдохнет в ее холодное сердечко любовь?

Короче, Принцесса решила встряхнуться…

Заботливый отец не стал экономить и выкупил для обожаемой дочери место космического туриста.

Он надеялся, что недельное пребывание на Международной орбитальной станции может благотворно повлиять на поведение глупышки, зациклившейся на своих куклах и отказывающейся видеть реальную жизнь — и реальных мужчин, которые могли бы подарить ему внуков, маленьких автомобильных принцев. Может, его Принси хоть там, в космосе, заскучает по Земле и захочет обычного земного счастья? А то неясно, кто крепче спит: его дражайшая супруга или очаровательная, но упрямая дочь.

Годовой цикл подготовки космической туристки благополучно шел к завершению, и Принцессе осталось лишь пройти краткий курс выживания.

Как известно, русский посадочный модуль отличается от американского шаттла не только большей надежностью, но и определенной непредсказуемостью. Американский шаттл, подчиняясь умным компьютерам и бывалым пилотам, всегда приземляется на комфортабельный бетон родного аэродрома.

Русский же посадочный модуль, подчиняясь лишь законам тяготения да теории случайных чисел, иногда меняет расчетную траекторию и падает куда хочет — в пустыню, в тайгу, в океан…

Так что курс выживания — неотъемлемая часть тренировочного периода, тем более обязательная для космического туриста.

Вертолет, инструктор, десантирование… Трое суток в океане на спасательном плотике оказались для Принцессы, привыкшей к долгим круизам на отцовской яхте, забавным аттракционом.

Пустыня тоже не удивила — когда имеешь все, так легко отказаться на время от самого необходимого.

А вот заснеженная тайга показала норов.

Увы, Принцессе так и не удалось испытать ни волнительных перегрузок при взлете, ни полета в невесомости, ни опьяняющего адреналиновым выбросом приземления…

Катастрофа вертолета Центра подготовки космических туристов где-то в дебрях сибирской тайги вызвала небывалый ажиотаж.

Информационное цунами выбросило на всеобщее обозрение фотографию Принцессы в скафандре.

Солнцезащитное забрало еще не было опущено.

Закованная в космические латы, Принцесса казалась еще прекрасней, еще несчастней, еще более не от мира сего.

Информационные страсти разгорались не хуже лесного пожара.

Множились, множились и множились с пометкой «срочно» сенсационные факты, свидетельствующие о трагическом конце Кукольной принцессы.

Аварийный маяк с борта разбившегося вертолета слал пульсирующий сигнал о бедствии, и международная спутниковая армада четко фиксировала координаты вынужденной посадки.

Фрагмент географической карты Восточной Сибири с предполагаемым местом крушения злосчастного вертолета превратился в главную новостную картинку.

Но погодные условия, неблагоприятные для спасательных работ, не давали возможности облететь территорию заповедника, над которым случилось трагическое происшествие.

А других путей, кроме воздушного, в этой таежной, непроходимой буреломной глухомани не имелось.

Но эта метеорологическая неопределенность оставляла пусть робкую, пусть зыбкую, почти невероятную, почти нереальную надежду на то, что кто-то уцелел в авиакатастрофе, кто-то выжил. Ведь сколько чудесных и необъяснимых спасений было и еще будет…

Отец Принцессы с горя заперся в палате наедине с молчаливой женой. Она была единственной из окружавших его людей, кто оставался спокоен. И это внушало ему надежду.

Кукольные принцессы тоже не сомневались в чудесном исходе для своей принципиальной и последовательной, неизбалованной и строгой предводительницы.

Откровенно грустила лишь одна из них, пока даже не вошедшая в коллекцию официально. Та, которую миллиардер в ожидании космического полета дочери заказал у лучшего голландского ювелира. Это была суперпринцесса — с губками из рубинов, глазками из синих сапфиров, зубками из отборного жемчуга и платиновыми кудрями.

Но почему-то суперпринцесса получилась чересчур грустной.

Видно, гениальный ювелир предчувствовал печальный финал.

Самые престижные газетные издания мира отдали первые полосы снимку так и не состоявшегося подарка.

И бриллиантовая слезинка в три карата, застывшая на опаловой щеке, заставила всплакнуть миллиарды женщин.

Но драгоценная кукла, уронившая нечаянную слезу, надеялась еще попасть в руки той единственной, кому предназначалась.

Надеялась — и не зря…

2 Бывший студент

Да, Принцесса с принципами осталась жива.

Небеса не могли позволить ей уйти в мир иной, так и не познав любви.

Она дремала у иллюминатора на жестком вибрирующем сиденье под монотонный рокот винта, рассекающего морозную сибирскую дымку, застывшую над черными сопками.

И вдруг вертолетный двигатель выдал фальшивую мелодию, предвещавшую минорный финал.

Принцесса никак не могла понять — снится ли ей происходящее или вправду происходит что-то страшное и непредвиденное…

Инструктор, мгновенно оценивший угрозу, исходящую из внезапного крена, рванул к себе ничего не понимающую американку и успел вытолкнуть не сопротивляющуюся подопечную наружу, в свободное падение.

Принцессе удалось сгруппироваться в коротком полете, как учили.

Но при первом же ударе о пружинящую крону могучего кедра она потеряла сознание.

Гибкие широкие ветки невольно исполнили роль амортизаторов.

А большой сугроб обеспечил мягкую посадку.

Шансом не погибнуть в авиационной катастрофе Принцесса воспользовалась сполна, и теперь осталось лишь не заснуть под снежным покровом навсегда…

Инструктор, спасший честь Центра подготовки космических туристов, не успел выброситься следом — его швырнуло к пилотской кабине.

Неуправляемый вертолет резко нырнул вниз и грохнулся о гранитную скалу.

Это случилось в Соболином заповеднике, недалеко от наблюдательного поста «Горячий ручей».

На звук мощного раскатистого взрыва из приземистой избы выскочил без шапки и полушубка егерь-наблюдатель, выполняющий работу для международной ассоциации «зеленых».

Терпящий крушение вертолет перед тем, как врезаться в скальное обнажение, успел снести антенную мачту.

И тридцатилетний отшельник, имевший для рации позывной «Студент», утратил связь с директором заповедника, откликающимся на позывной «Рысь».

Егерь взял себе позывной в память о годах, проведенных в университетских аудиториях.

Прошло десять лет, как он ушел с третьего курса биологического факультета.

Многочисленная родня и опешившие родители пытались по возможности логично объяснить этот неверный шаг молодого человека, подающего немалые надежды на поприще научного естествознания.

Ну ошибся человек с выбором будущей профессии — с кем не бывает.

Ну немного устал от сидения за микроскопом.

Ну надоело бегать юноше за бабочками и мотыльками…

Отдохнет немного и одумается…

Но бывший нерадивый студент опроверг все домыслы и выдумки, завербовавшись волонтером в Соболиный заповедник.

Этим неслыханным поступком студент заработал репутацию ненормального и безбашенного интроверта. По крайней мере, именно этим непонятным словечком охарактеризовал племянника его дядя, увлекающийся разгадыванием обширных многоклеточных кроссвордов.

А позже до городской родни дошел слух, что студента повысили до должности егеря-наблюдателя с приличным валютным окладом.

Впрочем, таежного обитателя, коротающего восьмую зиму в полном одиночестве, не считая собаки, не волновало ничье мнение.

Поселился студент на так называемом Горячем ручье, не замерзающем даже в самые лютые морозы.

На крутом берегу стояла крепкая, срубленная из практически вечных лиственничных бревен избушка в одну дверь и одно застекленное окно.

«Зеленые» функционеры оборудовали экологический форпост экологичными достижениями.

У сантехники был замкнутый водный цикл с принудительной очисткой.

Электрогенератор вырабатывал ток, сжигая чистый спирт и насыщая атмосферу лишь водой и кислородом.

Впрочем, для страховки в избе имелась печь, ну а к печи, соответственно, были заготовлены дрова.

А для еженедельного субботнего удовольствия между избой и ручьем стояла настоящая русская баня со всеми полагающимися атрибутами.

Кроме разочаровавшегося студента на Горячем ручье проживала собака Алиса, породистая сибирская лайка, бравшая любой след и не боявшаяся ни медведя, ни рыси, ни росомахи.

До этого жилья, надежно отрезанного от внешнего мира крутыми хребтами, можно было добраться только воздушным транспортом, и вертолет раз в три месяца, когда позволяла неустойчивая погода, закидывал одичавшему студенту продукты, медикаменты и все, что необходимо для продолжения наблюдений.

А наблюдение за естественной жизнью красавцев-соболей велось непрерывно круглый год.

И вот — впервые за эти долгие сезоны, планомерно меняющие друг друга в этом тихом, затерянном на самом отшибе цивилизации месте, случилось чрезвычайное происшествие.

Чужой вертолет, нагло вторгшийся на территорию заповедника, не только нарушил покой элитных соболей и прочих эндемиков, но еще и устроил собственную катастрофу, как при съемках очередного блокбастера.

Так что бывший студент, а ныне егерь-наблюдатель за соболиным раем, в связи с варварским уничтожением антенной мачты, никак не мог сообщить по инстанции о том, что его традиционный обед не состоялся из-за катастрофы неопознанного вертолета.

Егерь как раз собирался плотно перекусить гречневой кашей, заправленной сушеными грибами, моченой брусникой и глухариным копченым мясом собственного приготовления.

Но тут раздался звук подлетающего чужого вертолета.

Егерь отложил столовые приборы.

У этой незнакомой машины, судя по тактовому гулу, было гораздо больше лошадиных сил и вместимости, чем у «вертушки», принадлежавшей заповеднику.

За окном подала голос верная лайка Алиса.

Вертолетное соло начало критично фальшивить.

Егерь, натянув унты, выскочил на крыльцо.

Ошалевшая лайка металась у спуска, ведущего к Горячему ручью.

Кстати, Студент назвал собаку в честь однокурсницы, благодаря которой ему и пришлось сменить лекции, семинары и лабораторные опыты на таежную глухомань.

Собака, даже самая паршивая, не поведет себя подло и нагло в отношении своего хозяина.

Только собаки умеют любить беззаветно и преданно.

Только собаки…

3 Подарок с неба

Эхо катастрофы, закончившейся гибельным тараном гранитной скалы за Горячим ручьем…

Эхо, громко и раскатисто возвестившее о мгновенной смерти экипажа и пассажиров…

Печальное, скорбное, похоронное эхо, гулко пометавшись меж мрачных насупленных сопок, наконец-то стихло.

Егерь ободряюще потрепал встревоженную лайку по загривку.

— Все кончено, Алиса, все кончено.

Породистая лайка с пышным хвостом, острыми ушами, проницательными глазами и великолепным нюхом не раз доказывала ему свое врожденное превосходство.

И сейчас, когда рухнувший вертолет еще дымился у подножия заснеженной скалы, собака не согласилась с мрачными выводами хозяина и энергично рванула, но не к месту пожарища, не к обугленным трупам, искореженной аппаратуре и развалившемуся остову, а в противоположную сторону.

Прежде чем пуститься за возбужденной лайкой, озабоченный егерь заглянул под навес, где отдыхали три пары широких охотничьих лыж.

Неужели кто-то успел покинуть вертолет за мгновение до катастрофы?

Егерь, доверяя промысловым инстинктам лайки, торопливо встал на лыжи и двинул напрямик по собачьим размашистым следам.

Неужели кто-то успел?..

Он быстро догнал ошалевшую от веселого розыска лайку.

Собака резво и споро преодолевала глубокий снег энергичными прыжками.

И раз!

И раз!

И раз!

Егерь вдруг спохватился, что позабыл взять ружье, но возвращаться не стал. И раз!

На ремне тяжело покачивались кожаные ножны, в которых пряталось острое узкое лезвие на ручке из рога сохатого.

А возвращаться — плохая примета.

Хоть за ружьем, хоть к одумавшейся любимой…

Плохая примета.

И раз!

И раз!

И раз!

Алиса привела хозяина к большому сугробу на склоне ближней сопки, заросшей реликтовым кедрачом.

Судя по сбитой хвое, усыпавшей снег, и обломкам веток, судя по развороченной конфигурации сугроба и осколочной структуре выбросов, здесь все-таки случилось чье-то удачное приземление.

Поведение собаки подтверждало догадку о счастливом спасении: лайка реагировала на то, что находилось внутри сугроба, без сердитого урчания, которое обычно вызывала мертвая добыча.

— Свалилось же приключение на наши головы… — Егерь принялся утаптывать лыжами плацдарм для проведения дальнейших изысканий. — Лекари-то мы с тобой, Алиса, весьма никудышные.

Собака, не дожидаясь хозяина, заработала быстро, быстро, быстро всеми четырьмя лапами.

— Чует мое сердце, Алиса… — Егерь для удобства соорудил из лыж опору для коленей. — Намаемся мы с твоей находкой…

Он, скорчившись, присоединился к спасательным раскопкам, не жалея меховых рукавиц.

— Ох, намаемся!

Собака в ответ лишь довольно взвизгнула, сигнализируя о первом успехе.

— Главное, Алиса, нет следов крови, что пока радует.

Человеческая нога в ботинке с рифленой подошвой неподвижно торчала почти вертикально.

— И никаких признаков открытых переломов.

Собака, не обращая внимания на предварительную диагностику, продолжала вгрызаться в рыхлый снег.

— Вторая нога тоже без явных травматических последствий.

Егерь принялся углубляться в том направлении, где, по логике, должно было находиться все тело.

— Алиса, тебе не кажется подозрительным размер ботинка? — спросил егерь, добравшись до тазобедренной части уцелевшей жертвы катастрофы.

Собака не ответила — ни лаем, ни поскуливанием, ни повизгиванием.

Егерь расчистил пространство вокруг недвижимого торса, скинул рукавицы и медленно, без нажима, провел вспотевшей ладонью по неподвижному телу, в области груди.

Выпуклость и податливая упругость подтвердили опасения.

— Ну точно, женщина…

Егерь нашарил вялую руку потерпевшей.

— Кожа теплая!

Нащупал запястье.

— Пульс присутствует.

Принялся торопливо расчищать снег у плеча.

— Молодчина ты все-таки, Алиса!

Собака в благодарность за комплимент лизнула хозяина в щеку.

— Смотри, кажется, твоя находка вполне живая! Вполне!

Осталось лишь высвободить из сугробной спасительной рыхлости несвернутую шею и уцелевшую везучую голову.

Собака, выждав, ткнулась со стороны затылка в прическу незнакомки, взлохмаченную при счастливом падении и испорченную излишеством снега.

— Алиса, фу!

Но собака успела лизнуть свою шикарную находку в исцарапанный ветками маленький нос.

Находка на собачьи ласки не отреагировала.

— Алиса, я кому сказал — фу!

В разрытом сугробе оказалось существо женского пола в роскошном тренировочном костюме, на котором выделялись нашитые флажки — российский триколор и штатовские полосы с россыпью звезд.

— Так, Алиса, интересно, кого ты это откопала?

Собака, гордая находкой, устроила гонки за собственным хвостом.

— Похоже, нам достались останки какой-то международной экспедиции?

Извлеченная из сугроба женщина слабо застонала, доказывая, по крайней мере, свою необычайную живучесть.

— Это же надо — умудриться уцелеть в такой катастрофе!

Алиса взвизгиванием поддержала удивление хозяина.

— Повезло…

Егерь прикинул спасительную траекторию: успела покинуть вертолет на высоте, попала на столетний кедр, благополучно съехала по гибким широким веткам и угодила в гостеприимный сугроб вниз головой.

— Главное, чтобы не было серьезных травм, — пояснил хозяин подпрыгивающей на месте собаке. — Так сказать, травм, не совместимых с жизнью.

Предварительное обследование крепко сложенной, изящной, молодой фигуры показало полное отсутствие каких-либо переломов.

— Повезло… — вновь задумчиво и удивленно повторил Студент.

Собака лизнула чужую руку, которая и пальцем не шевельнула.

— Не понимаю я этих женщин. — Егерь продолжил анатомический осмотр. — Им бы детей рожать да борщи варить. А они лезут, куда ни попадя.

Череп женщины тоже произвел благоприятное впечатление, не считая лица, сплошь покрытого царапинами от веток и снега.

— Похоже, будет жить, — сообщил хозяин собаке. — Вот только бы у нее крыша не съехала от такого стресса.

Егерь, ловко и бережно подняв на руки подарок с небес, двинулся в сопровождении поскуливающей лайки к избе. И вовремя.

Погода внезапно испортилась, и тяжелые, хмурые, низкие облака, с трудом перевалив через сопки, начали засыпать мокрыми липкими хлопьями округу.

Разбившийся вертолет, от которого тянуло смрадным чадом.

Сломанную мачту с порванной антенной.

Разрытый сугроб.

Следы, ведущие к жилью мимо приземистой бани, мимо крытой поленницы заготовленных с осени березовых дров, мимо закутка для бочек спирта и электрогенератора.

Февральского вьюжного снега хватило на все…

4 Орбитальная свадьба

Начальник Центра подготовки космических туристов блаженствовал на подледной рыбалке.

Помощник, отвечающий за связи с общественностью, только что насверлил пять лунок и отправился к машине готовить костер для приготовления ухи.

Теперь от босса требовалось лишь поймать с пяток окуней, не меньше, чтобы уха получилась наваристая.

Глупые женщины всегда портят уху, насыщая ее лавровым листом, перцем, рисом, картошкой. Они, сердешные, не понимают, что в ухе не должно быть ничего лишнего: родниковая вода, соль по вкусу, рыба… и сто граммов русской водки. Чем больше рыбы — тем лучше.

Начальник Центра подготовки космических туристов присел у крайней лунки.

Овчинный полушубок, собачьи унты, шапка-ушанка из длинношерстной норки создавали вполне приемлемые условия для рыбалки, несмотря на пошаливающий ветерок и отсутствие солнца.

Первый окунь не заставил себя ждать.

А через пять минут на льду билось уже три экземпляра приличного размера.

Начальник Центра подготовки космических туристов мог себе позволить посвятить сегодняшний рабочий день выезду на природу.

Накануне удалось наконец согласовать с американскими коллегами грандиознейшее космическое рекламное шоу из трех частей. Проведение на Международной космической станции свадебного торжества, первой брачной ночи и медовой декады.

Запланировали, что невесту доставит на орбиту российский корабль, а жениха — американский шаттл.

Впервые в истории человечества семейная пара должна была образоваться в невесомости, и репортаж об этом намечалось транслировать на все страны мира.

Самый востребованный режиссер, прославившийся своими убойными рекламными клипами, увеличивающими объем продаж не менее чем на четверть, успел предоставить на рассмотрение рабочий вариант сценария.

Начальника Центра подготовки космических туристов особенно впечатлила сцена первой брачной ночи.

Камера долго и со вкусом дает изображение пустого коридора, соединяющего жилой отсек с лабораторией.

Напряжение ожидания возрастает, возрастает и возрастает.

И вдруг из жилого отсека, подчиняясь законам невесомости, выплывает смокинг жениха.

Затем — брюки.

И наконец — бабочка.

Потом наступает черед счастливой невесты.

Замедленно и величаво парит фата.

Подвенечное кружевное платье кружится в космическом вальсе.

А полупрозрачные трусики выделывают забавные пируэты.

Недаром среди производителей свадебных аксессуаров развернулась нешуточная борьба за право спонсировать этот любовный эксперимент.

Начальник Центра подготовки космических туристов выдернул очередного окуня.

Наконец-то на пятом десятке жизни фортуна, кажется, повернулась к нему лицом.

Раньше он считался самым большим неудачником из всех российских космонавтов. Семь раз он входил в состав дублирующих экипажей, но так ни разу и не слетал в космос. Но судьба его решительно переменилась, когда ему, в качестве компенсации за вечное дублерство, предложили возглавить службу по добыванию дополнительных средств. Ему сразу понравилась идея возить в космос богатеньких туристов. Самое главное заключалось в умении правильно составить контракт. И он предложил беспроигрышную схему: в случае отказа кандидата в космические туристы от полета, причем на любой стадии подготовки, указанная в контракте сумма не подлежала возврату.

Через Центр подготовки уже прошло четыре раскошелившихся фанатика.

Трое космических туристов благополучно слетали и благополучно вернулись. Их огромные портреты украсили конференц-зал.

Улыбчивый рыжий дяденька, типичный янки, сколотил приличное состояние на инвестиционных аферах.

Бизнесмен афроамериканского разлива отправился в полет, благодаря спонсорам, выходцам из Гарлема.

А бывшего спортсмена, чемпиона по гольфу, на орбиту спровадила заботливая супруга, отчаянно надеясь, что ее красавчик за полтора года подготовительного периода в далекой России основательно забудет своего бой-френда.

С первым туристом не было вообще никаких проблем.

С улыбкой прошел все испытания.

С улыбкой стартовал.

С улыбкой вернулся, продемонстрировав хваленую американскую невозмутимость и жизнерадостность.

Второй заставил немного поволноваться, но не за себя, а за всех членов экспедиции.

Где-то на триста семьдесят девятом витке этот афроамериканский обжора умудрился слопать, пока остальные спали, почти весь бортовой продуктовый запас.

Хорошо еще, что грузовой корабль подоспел вовремя.

Впрочем, одержимому полетной булимией афроамериканскому супермену резко сократили дальнейшее меню.

А то бы орбитальный гурман не влез в скафандр при возвращении на Землю.

Третий космический турист, чемпион по гольфу, не проявлял ни показного энтузиазма, ни сексуальных наклонностей, а лишь передавал при каждом сеансе связи воздушные поцелуи — то ли мнительной супруге, то ли еще кому.

Четвертый же портрет пока отсутствовал.

Дочь автомобильного короля еще заканчивала подготовку к скорому полету на Международную космическую станцию.

И это принесло на российский счет более ста миллионов полноценных американских долларов.

А теперь еще удалось согласовать и свадебный орбитальный проект, сулящий небывалую прибыль.

Начальник Центра подготовки космических туристов перебрался к соседней лунке, так как на прежней больше не клевало.

Он мог себе позволить сегодня этот релаксационный сеанс.

Ничто так благотворно не действовало на его психику, как подледная рыбалка. Это была единственная возможность полноценно отдохнуть и восстановиться. Подальше и от супруги, вошедшей в климактерический штопор. И от секретарши, слишком ретиво норовившей компенсировать начальству сексуальную недостаточность. Супруга периодически закатывает истерики. Секретарша пытается отдаться в самые неподходящие моменты. Да, она знает неимоверное количество офисных поз — на столе, под столом, в кресле и даже во время телефонного общения с министром. Но эротические изыски так же быстро ему надоели, как и плаксивое нытье супруги, переходящей в разряд верной, но безнадежно постаревшей жены.

Еще один окунь, самый крупный из сегодняшнего улова, шлепнулся на лед и беспомощно забился.

Но тут рыболовную идиллию нарушил помощник по связям с общественностью.

Скользя и падая, он добежал до лунки.

— Чрезвычайное происшествие! Чрезвычайное происшествие!

— Не ори так, всю рыбу распугаешь!

— Катастрофа с миллиардершей, катастрофа!

— Пожалей мои барабанные перепонки! — Начальник Центра подготовки космических туристов отшвырнул удочки. — Информацию проверил?

— Борт номер 368 исчез с экранов в 12. 50 местного времени. Связь прервалась на слове «падаем»… Спустя минуту заработал аварийный маяк. Судя по траектории падения и скорости, произошла весьма серьезная катастрофа, с весьма печальными итогами.

— Кроме аварийного сигнала, какая-нибудь информация с места катастрофы поступала?

— Нет.

— Плохо. — Начальник Центра подготовки космических туристов, на ходу распинывая пойманную рыбу, двинулся к машине. — Очень плохо.

Помощник, отвечающий за связи с общественностью, семенил рядом.

— Для имиджа нашего подразделения это вертолетное происшествие может оказаться роковым.

— Говоришь, эксперты подтверждают, что вряд ли кто уцелел?

— Да.

— Значит, нас могут спасти от позора только какие-нибудь хитрые обстоятельства.

— Если бы мы смогли вину за катастрофу переложить с нашего Центра, скажем, или на стихию, или на местные власти…

— Ладно… Что зря молоть языками. Пока нам досконально не будет ясна картина происшедшего, мы не сможем выстроить правильную линию защиты нашего авторитета.

Начальник Центра подготовки космических туристов зло посмотрел на помощника, сообщившего эту гадкую, мерзкую и роковую новость.

Начальник Центра подготовки космических туристов вдруг осознал, что дело не в утрате профессионального имиджа, а в том, что, скорей всего, его попросят из этого удобного кресла, к которому он так привык.

Ему, вечному дублеру и ловцу выгодных заказов, простили бы вертолет: сколько машин бито-перебито — и не сосчитать.

Ему простили бы и экипаж с инструктором — найти достойную замену не проблема. Вон сколько классных специалистов рвется в Центр.

Но вот дочь автомобильного короля верхи не простят и, естественно, постараются всю вину свалить на него.

Самое легкое, о чем он мог мечтать теперь, это тихий-претихий уход на пенсию.

Но прежде чем писать рапорт об отставке, начальник Центра подготовки космических туристов принял решение срочно побывать на месте катастрофы и своими собственными глазами увидеть обугленный корпус, искореженный винт и мертвые тела, разбросанные взрывом. Ему приходилось еще курсантом участвовать в оцеплении авиакатастрофы, и не одной.

— Надо постараться как можно быстрее прибыть на место катастрофы.

— Сыграем на опережение!

— Значит, так: я погнал на аэродром. А ты собери как можно больше материалов по нашей миллиардерше и догоняй.

— В принципе, можно сильно не торопиться.

— Это почему еще?

— Только что получено сообщение о неблагоприятных погодных условиях в районе крушения вертолета.

— Точнее!

— Видимость ноль. Шквалистый ветер до семи баллов. Обильные осадки.

— Так, выясни, можно ли добраться до злосчастного места земным путем?

— Уже выяснил.

— Молодец.

— Стараюсь.

— Продолжай в том же духе.

— К месту катастрофы можно долететь только вертолетом. Как-никак, заповедник расположен в труднодоступном районе. Зимой там вообще хребты непроходимы. Полное отсутствие дорог, повышенная лавиноопасность и прочие таежные мелочи: буреломы, завалы, чащоба…

— Только этого нам не хватало.

— Зато пресса тоже не сможет добраться до источника сенсации.

— Наверняка местные поторопились сообщить о катастрофе.

— Да, провинции только дай повод. Сразу же заголосили о несчастной миллиардерше. Тренировочный полет, тренировочный полет… А мы, мол, предупреждали о возможных последствиях, но нас не послушали.

— Это и понятно. Никому не хочется быть крайним.

— Синоптики дали прогноз, что там нелетная погода установится на трое суток, не меньше.

— В любом случае — вылетаем как можно ближе к месту событий.

— Хорошо, если бы выяснилось, что в вертолет угодила шаровая молния.

— Размечтался.

— Или неопознанный летающий объект.

— А в принципе… Знаешь, твои фантастические гипотезы, пожалуй, могут сработать как буфер и ослабить нежелательный эффект.

— Да я такого могу насочинять…

— Жаль, ушицу не успели приготовить… — Начальник Центра подготовки космических туристов опрокинул в горящий костер воду из котелка. — Жаль…

5 Игра в калейдоскоп

Аккуратно, со всеми предосторожностями, егерь положил так и не очнувшуюся незваную гостью на свою кровать, застеленную медвежьей шкурой.

Лайка, сопровождавшая хозяина, лизнула обмякшую руку незнакомки.

Незнакомка по-прежнему не реагировала на собачьи проявления лучших чувств.

— Фу, Алиса!

Егерь повесил овчинный полушубок на стальной крючок, а рысью шапку швырнул на полку.

Упрямая собаченция вновь попыталась лизнуть неподвижную гостью.

— Алиса, место!

Лайка подчинилась, но ей явно хотелось лежать не у порога, на войлочной подстилке, а как можно ближе к своей находке.

Егерь сменил унты, пошитые из матерого волка, на разношенные фирменные кроссовки.

Гостья по-прежнему не шевелилась.

Егерь выдвинул из-под стола кривобокий самодельный табурет, который смастерил прошлым летом.

Тогда дождь зарядил на целый месяц, и егерю ничего не оставалось, как заняться изготовлением кухонной мебели. Благо просушенные доски, оставшиеся еще с момента строительства, лежали под навесом, да и пила, рубанок и молоток соскучились по столярной работе.

Гостья продолжала безмолвствовать.

Егерь включил настольную лампу и поправил металлический облезлый абажур, чтобы свет не бил в лицо пострадавшей.

Гостья наконец шевельнулась.

Егерь поставил табурет между столом и кроватью, ни на метр ближе, чтобы незнакомка, придя в себя, не испугалась его присутствия.

Гостья простонала — коротко и глухо.

Егерь, стараясь не шуметь, присел на табурет.

Гостья снова затихла.

Лайка неслышно подкралась к табурету и легла возле ноги хозяина.

Егерь, не обращая внимания на собаку, напряженно вглядывался в нежданную гостью, в подарок с небес, в таинственную незнакомку.

Запекшаяся кровь на разбитой губе. Щеки в ссадинах. Припухшее лицо.

Спутанные длинные волосы, поблескивающие от влаги.

Безвольно лежащая маленькая рука.

Совершенно беспомощная поза, вызывающая лишь недоумение: как можно уцелеть при таком невероятном падении, как?

И эти непонятные государственные флажки — звездно-полосатый в области сердца и российский триколор с правой стороны…

Егерь напряженно вглядывался в нежданную гостью, в подарок с небес, в таинственную незнакомку.

И никак не мог определиться с оценкой данного факта.

Хорошо ли, что это событие нарушило привычный, устоявшийся ход жизни здесь, на Горячем ручье?

Или наоборот — плохо?

Нет, для лежащей без сознания красотки это, безусловно, великолепно. Надо же — упасть так удачно, и не где-нибудь в безлюдной тайге, а именно здесь, где он и Алиса. Алиса, точнее, а потом уж он… Просто сказочное везение.

А вот для Соболиного заповедника, для лайки Алисы, для него, свыкшегося с одиночеством и отсутствием каких-либо контактов с противоположным во всех отношениях полом?

Егерь, еще будучи студентом, понял, что все зло в этом не подчиняющемся законам здравого смысла мире исходит от женского сословия.

Выходит, провидению еще раз приспичило испытать мужской характер на прочность и устойчивость?

А может, права старинная народная мудрость — все, что ни делается, к лучшему?

Мысли егеря беспорядочно сменяли одна другую, как цветные стеклышки в калейдоскопе, и никак не желали сложиться в четкий и определенный узор.

Все, что ни делается…

Собака, чтобы не мешать хозяину думать, замерла, положив умную морду на ловкие натруженные лапы.

К лучшему?..

Но уцелевшая жертва катастрофы нарушила как собачий покой, так и душевные терзания мужчины.

— Сорри, — прошептала незнакомка, не открывая глаз. — Сорри.

Егерь подался корпусом вперед, чтобы лучше слышать.

Значит, звездно-полосатый флажок на ее комбинезоне не соврал.

— Сорри, где мои принцессы? — спросила американка по-русски, с едва заметным акцентом. — Где?

— Кто-кто?

— Куклы, мои кук…

Американка оборвала фразу на полуслове и вновь погрузилась в небытие. Егерь прошелся по избе.

— Еще нам не хватало каких-то принцесс, каких-то кукол… — Он вернулся на табурет. — Впрочем, будет хоть с кем поговорить. Хорошо, что она по-русски знает…

А за окном в полные суверенные права вступала жесткая метель, которой ассистировала колючая и стылая пурга…

6 Хищные глаза

Принцесса очнулась — и по боли, от которой саднили щеки, лоб и нос, поняла, что вопреки трагическим обстоятельствам ей все же удалось уцелеть.

Не открывая глаз, она проанализировала внутреннее состояние своих органов.

Сердце билось чуть чаще, чем обычно.

Дыхание оставалось ровным и абсолютно незатрудненным.

В желудке шевелилась тошнота.

А в области гениталий почему-то чувствовалось легкое покалывание.

Вот чуть не случилась величайшая глупость на свете, почему-то подумала она. Расстаться с жизнью, так и не попробовав, что такое секс, этот пресловутый секс… пусть и без любви.

Правда, говорят, что с любовью это гораздо лучше…

Закончив вслушиваться в себя, Принцесса, по-прежнему не поднимая век, начала сканировать окружающую обстановку.

Судя по теплоте и слабой подвижности воздуха, тело ее находилось в помещении.

Но где именно и как она в это самое помещение попала? Это явно не больница — не чувствуется запаха лекарств…

Последнее, что ясно и четко помнила чудом спасшаяся Принцесса, — это как инструктор выталкивает ее наружу, обмякшую, не сопротивляющуюся, скованную паническим ужасом надвигающейся катастрофы.

От остального в памяти остались лишь обрывки, как от безумно смонтированной киноленты, как от недоделанного триллера, как от финала техногенного ужастика, как от кошмарного сна, завершающегося падением, которое никак не кончается…

Принцесса инстинктивно сгруппировалась, как ее учили.

Принцесса старалась беречь конечности во время непроизвольных кульбитов по пружинящим хвойным веткам.

А дальше — удар, хруст, погружение в темноту сугроба и отключившееся сознание.

Сейчас же Принцесса лежала на горизонтальной поверхности, явно застеленной какой-то шкурой, чрезвычайно лохматой и пахнущей чем-то диким и опасным.

Принцесса напряженно вслушивалась в окружающую действительность.

Сквозь завывание ветра, сквозь мерный гул какого-то механизма, сквозь наружный шум разгулявшейся стихии она различила чье-то дыхание.

Принцесса осторожно приподняла веки.

В полумраке комнаты с низким потолком и бревенчатыми стенами она разглядела две пары зрачков, уставившихся прямо на нее.

По силуэтам догадалась: одна пара — та, что выше, — принадлежит человеку, а та, что ниже, — волку.

Похоже, опасность не миновала. Просто одна опасность пришла на смену другой. Что же с ней будет?..

Принцессе вдруг вспомнилась страшная и захватывающая сказка, которую ей, совсем маленькой, любила рассказывать ее русская бабушка, — сказка про царевича, серого волка и принцессу.

Нет, там была не принцесса, а, кажется, лягушка, но не простая, а лягушка-царевна…

Или царевна-лягушка — это совсем из другой сказки…

— Я живая? — на всякий случай осведомилась Принцесса.

— Еще как живая, — ответил низкий, немного хрипловатый голос. — Еще как. Это надо умудриться — уцелеть в такой катавасии. Вовремя вы покинули обреченную машину.

— Это инструктор! Силой вытолкнул меня. Инструктор! Я бы сама, наверное, не сообразила.

— Да, ступор — это хуже паники.

— А что с ним?

— С кем?

— С инструктором?

— Наверное, не успел.

— Вы уверены?

— Увы, но кроме вас мы никого уцелевшего не нашли.

— Значит, я спаслась одна?

— Похоже на то.

— Мне, наверное, повезло?

— Как минимум, трижды. Вы не остались в сгоревшем вертолете, вы упали на столетний кедр и вы приземлились в гигантский сугроб. Сказка, иначе и не скажешь.

— Сказка?

— Ну да.

— А это, сорри, рядом с вами не волк?

— Это собака, — рассмеялся незнакомец. — Сибирская лайка. Но предки ее точно были полярными волками.

В подтверждение своей хищной родословной Алиса зарычала.

— Фу! — Хозяин погладил верную собаку за ушами. — Свои!

— Грозный песик.

— Да у вас на Аляске почти таких же собак разводят.

— Мне не посчастливилось побывать на Аляске.

— Мне тоже не довелось. Впрочем, как и в Калифорнии, и во Флориде.

— Флорида — это райское место, но только не в сезон ураганов.

— А у нас тут ни тайфунов, ни торнадо, ни прочих смерчей. Лишь метели да пурга.

— Можно, я отдохну? — жалобно попросила Принцесса, уставшая от этого странного светского разговора.

— Разумеется.

Американка отвернулась к стене.

Хозяин задумчиво гладил собаку промеж ушей крепкими пальцами.

Лайка от удовольствия жмурилась и тихонько повизгивала.

Американка, застонав, повернулась в прежнее положение.

— Как закрою глаза, так сразу вижу падающий вертолет.

— Ничего, пройдет.

— Надеюсь.

— Я однажды попал в небольшую аварию на шоссе. — Хозяин оставил собаку в покое. — Так мне грузовик, врезающийся нам в бок, снился год, не меньше.

Егерь замолчал, вспоминая тот момент, когда между неуправляемым грузовиком и отчаянно тормозящим внедорожником оставалось меньше метра.

Вопрос гостьи вернул хозяина в реальность.

— Это вы нашли меня?

— Нет, скажите спасибо Алисе, — он снова приласкал собаку, — это она вас нашла и откопала.

— Сенкью, Алиса.

Лайка в ответ махнула роскошным хвостом, изогнутым, словно калач.

Такие пышные калачи с маком стряпала до самой своей нелепой смерти ее русская бабушка.

Остаться в Америке после завершения гастролей Большого театра, устроиться на Бродвее в самом кассовом мюзикле, пусть и в кордебалете, умудриться выйти замуж за овдовевшего старика-миллиардера, родить ему единственного сына, дождаться появления внучки, рассказать малютке самые жуткие сказки своей бывшей родины… И закончить дни под колесами такси, за рулем которого находился обкуренный мексиканец, угнавший машину от пиццерии…

— Можно один вопрос? — Незнакомец прервал детские воспоминания спасенной Принцессы.

— Сколько угодно.

— Вы американка?

Этот вопрос заставил Принцессу усомниться в реальности происходящего.

Ведь и телевидение, и радио, и газеты, а тем более Интернет целых полтора года обязательно включали в свои сообщения новости о Принцессе, собирающейся туристкой на орбиту.

— Ничего более странного спросить не могли? — Выжившая жертва катастрофы любовно погладила звездно-полосатый флажок, нашитый точно напротив ее сердца. — Можно подумать, вы не смотрите телевизор.

— У меня нет этого идиотского ящика.

— Почему?

— Я сознательно и полностью отрезал себя от мира, где царствуют исключительно потребительские отношения. Да и природа куда интересней любой передачи, не так ли?

— Наверное.

— А если учесть, что на фоне великолепных закатов и восходов никогда не бывает рекламных вставок, а стаи пролетающих гусей вполне заменяют любой шпионский сериал, то сплошная благодать. Ни стрельбы, ни драк, ни пыток.

— О да!

— Конечно, вы можете вполне резонно возразить, что в естественной среде тоже с избытком жесточайшей борьбы за выживание. Волк рвет зайца, лиса хватает мышь, орел клюет змею… Но это же совершенно другое. Если насилие в естественных условиях воспринимается как способ выжить, то на экране насилие выглядит отвратительно. А показывать изощренные пытки и кровавые убийства ради поднятия рейтинга передачи — это мерзко и гадко.

— Наверное, вы правы.

— Никогда не понимал, отчего репортерская братия так обожает похороны. Лучше бы показывали свадьбы, свадьбы и свадьбы. Ведь нет ничего прекрасней на свете, чем невеста в подвенечном платье, в полупрозрачной фате!

— Может, сменим тему? — Американка поморщилась, то ли от каких-то неприятных воспоминаний, то ли от саднящих царапин. — Мне, к сожалению, не довелось бросать букет за спину.

— Зачем букет… и за спину?

— Обычай. Кто из подружек невесты букет ловит, тому скоро замуж.

— А вам, значит, мисс, букета ни разу не досталось?

— Ну я же попросила сменить тему.

— Дико извиняюсь.

— Почему дико, а не цивилизованно?

И оба вдруг одновременно засмеялись. Гостья — сдержанно, щадя травмированные губы и щеки.

Хозяин же хохотнул на всю мощь.

Собака, встревоженная непонятными звуками, вскочила и, метнувшись к двери, вернулась на место у стола с рацией.

Опасения Алисы оказались напрасными.

А за единственным окном, смотрящим на незамерзающий ручей, усиливалась и усиливалась ветреная метель и резвилась колючая пурга.

Но внутри протопленной избы держалась точно такая же температура, как в тренировочном отсеке, имитирующем орбитальный борт.

Принцесса улыбнулась и закрыла глаза.

Рев стихии за надежными бревенчатыми стенами напоминал гул ракетных сопел на старте, гул, но тысячекратно меньший и совсем не управляемый.

Две пары внимательных глаз следили за погружением спасенной американки в дремоту.

7 Обмен позывными

Гостья очнулась минут через двадцать.

Лайка подошла к лежащей мисс и ободряюще лизнула расслабленную ладонь.

Егерь первым нарушил затянувшееся молчание.

— Извините меня за болтовню, но я так долго не беседовал ни с кем… — Студент грустно и виновато улыбнулся. — Кроме собаки.

— Правда? — прошептала разбитыми губами американская гражданка. — Сорри, больно… чуть-чуть.

— Через пару дней пройдет. Кстати, для поправки рекомендую выпить.

— Рашен водки?

— Нет, водку предложу позже, когда оправитесь. У меня есть такая прелесть, настоянная на кедровых орешках. А в данный момент угощайтесь клюквенным морсом.

Егерь протянул американке большую алюминиевую кружку, наполненную до краев чем-то темно-кровавым.

— Морсом?

— Ну это как бы сок, только вареный. Я клюкву по осени собрал, два мешка. На моховом болоте. Нынче для клюквы год урожайный. Значит, и рябчиков будет много, и глухарей, и прочей живности пернатой.

— Значит, сок… — Американка приняла кружку. — Из развесистой клюквы.

— Развесистую клюкву только в вашем Голливуде сыщешь. У нас же клюква обыкновенная. Да пробуйте, не стесняйтесь.

Американка сделала первый осторожный глоток.

Губы резануло какой-то приятной кисло-горько-сладкой теплотой. Еще глоток… и еще. Тошнота пошла на убыль.

— Давайте-ка до дна.

Американка подчинилась.

В горле, пищеводе и желудке образовалась устойчивая благодать.

— Класс!

Американка вернула пустую кружку хозяину.

— Кстати, доказано медиками: клюквенный морс выводит из организма шлаки, радикалы, холестерин и даже радиоактивные элементы!

Лайка, задорно гавкнув, подтвердила суперполезность ягоды клюквы.

— Не шуми, Алиса.

— Сенкью!

Американка достала из потайного кармана расстегнутого комбинезона чистый платочек и осторожно промокнула губы.

На чистейшем батисте отпечатался кроваво-клюквенный след припухших губ.

— Полегчало?

— Ощущение, будто меня изнутри чем-то нагревают до температуры кипения воды. Да, на чем мы остановились?

— Я декларировал свою ненависть к телевидению. По-моему, одна передача о маньяке порождает не меньше двух потенциальных маньяков. Они же смакуют любое извращение, они же упиваются подробностями! Лучше бы каждый день в прайм-тайм демонстрировали свежие новости из камеры осужденных на пожизненное заключение.

— Это вряд ли поможет. Наш общештатовский ночной канал ведет прямые репортажи о казни самых закоренелых преступников. А толку?

— С рекламой новой модели электрического стула?

— Почему вы, русские, знаете только электрический стул? У нас, как известно, самая развитая демократия в мире. Так что приговоренный на казнь сам выбирает — между ядом, газом и током.

— Скудный ассортимент.

— Может, поговорим о чем-нибудь более веселом?

— Давайте я расскажу вам о привычках дикого соболя.

— Лучше развейте мои опасения.

— Насчет чего?

— Как я подозреваю, радиоприемника здесь тоже не имеется.

— Совершенно верно. По той же причине. То есть из-за врожденной аллергии на всякую чушь.

— О газетах я уже не спрашиваю… — Американка мужественно улыбнулась. — Ни о старых, ни, тем более, о новых.

— Газеты ненавижу больше всего — сплошная некрофилия. Это же абсурд, когда сенсациями становятся только мертвые. Надо писать о счастье, о любви, наконец, а не о катастрофах, несчастных случаях и преступлениях.

— Да, о любви нынче писать совсем невыгодно.

— И я про то же… — Хозяин почесал верную собаку за ухом. — Мы с Алисой за позитивный взгляд на мир.

— Кстати, о мире. А Интернет вы тоже игнорируете?

— Само собой. В эту сеть только влезь — и, считай, пропало. Вот я в летний период неоднократно наблюдал, как очередная глупая мошка попадает в расставленную паутину. Бац — и влипла. Подергалась-подергалась, а надежды вырваться — уже никакой. И замерев, ждет, дурочка, когда в нее вопьются жадные мандибулы.

— Слово какое страшное — мандибулы.

— Есть и пострашнее. Вот, например, если взять ротовой аппарат энцефалитного клеща…

— А можно о чем-нибудь хорошем?

— Молчу, молчу.

— А телефоном вы тоже брезгуете?

— Разумеется. Еще не хватало, чтобы меня доставали всякие кретины вздорными эсэмэсками! Самая горячая девушка, самая холодная сосиска! А эти голоса роботов, с железной настойчивостью сообщающие об очередных льготах провайдера!..

— Так что, у вас вообще нет связи с людьми?

— Есть. — Хозяин указал пальцем в сторону грубо сколоченного стола, на котором, кроме тусклой лампы под металлическим абажуром, находилось устройство, помигивающее индикатором и манящее шкалой настройки.

— Рация! — воскликнула облегченно американка. — Рация!

— Была рация.

— Аккумуляторы сели?

— Нет, — хозяин почесал собаке за вторым ухом. — Кстати, мой позывной — «Студент».

— А мой — «Принцесса».

— Красивый позывной.

— Я сама выбрала.

— Тогда, может, перейдем на «ты»?

— Не возражаю.

— А как будет уменьшительное от «Принцессы»?

— Зови, если хочешь, Принси.

— Тогда меня, наверное, переделаем в Стью, Коротко и симпатично.

— Стью, так что там случилось с рацией?

— Мачту с антенной свалил рухнувший вертолет.

Егерь изобразил руками схему произошедшей катастрофы.

— Примерно вот так.

— Значит, связи с внешним миром никакой?

— Увы, Принси, увы.

— Значит, до сих пор никто не знает… — Принцесса откинулась на подушку. — Никто не знает, что я осталась в живых!

— Наверное, тебя пока считают пропавшей без вести. Хотя в таких катастрофах шансов уцелеть практически не бывает.

— Никто не знает, что я спаслась?

Егерь молча налил полную кружку подогретого клюквенного сока.

— Никто не знает… — недоуменно повторяла Принцесса, машинально принимая у него из рук чудодейственный напиток. — Никто не знает, что я осталась жива!

С кружки сорвались две сочные капли цвета крови и разбились о давно не крашеный пол.

— Никто не знает…

8 Медвежий угол

Егерь, как бы оправдываясь за порушенную антенну, присел за рацию.

— «Рысь-один», «Рысь-один», ответь «Студенту». «Рысь-один», «Рысь-один»!

Но рация в ответ выдавала только умеренный треск и беспощадные и бессмысленные помехи.

— «Рысь-один», ответь «Студенту».

— Никто не знает! — повторила Принцесса одними губами. — Никто.

Хозяин оставил рацию в покое.

И снова четыре пары внимательных глаз уставились на спасенную американку.

— А может, сорри, можно что-нибудь с антенной придумать?

— Пока не стихнет метель, что-либо делать бесполезно. Ветер штормовой, любую антенну обратно скинет. Так что будем ждать, как говорится, летной погоды.

— Почему летной?

— Потому что, милая Принси, до места нашего пребывания можно добраться исключительно воздушным путем и исключительно на вертолете.

— Ты серьезно?

— Еще как. На отрогах даже охотничьих троп нет. Как-никак, заповедник.

— А надолго эта непогода?

— Думаю, суток на трое, не меньше. Хотя может вьюжить и неделю, и две. Помню, как-то месяц пришлось сидеть, не покидая заимки.

— Чего не покидая?

— Вот этой избушки, которая по-сибирски называется заимка.

— За-им-ка! Красиво звучит.

— По-вашему, вроде как форпост прогресса.

— Нет, Стью, на форпост прогресса твоя избенка не тянет.

— А на ранчо?

— Хочешь приравнять сибирскую тайгу к американским прериям?

— Ладно, пусть будет хуторок.

— Скорей, это охотничья хижина.

— Согласен и на хижину. Впрочем, с такой очаровательной собеседницей и в шалаше рай.

— С очаровательной? — Принцесса осторожно потрогала слегка деформированное лицо. — Дай-ка мне, плиз, какое-нибудь зеркало.

— Сейчас, сейчас! — Егерь открыл большой угрюмый шкаф, собранный из русских досок, снабженных европейской кокетливой фурнитурой. — У меня тут было запасное зеркальце для бритья.

— Представляю, на кого я сейчас похожа…

— Главное, что руки-ноги на месте. А то бы — хрясь об пенек или, того хуже, задницей на сук… — Егерь протянул везучей американке отличное круглое зеркало диаметром в двенадцать дюймов, не меньше, с хромированным ободком и на хромированной подставке. — Подарок мамочки. Как только у меня проклюнулась первая щетина, я получил в подарок бритвенный набор настоящего мужчины. Станок посеял где-то на практике по ботанике. Кисточку для пены у меня стащили — тоже во время практики, но по зоологии беспозвоночных. А вот зеркало, к счастью, осталось. Где оно только со мной не побывало!

— Хоть сейчас приглашай на главную роль в фильм ужасов, — грустно произнесла, заглянув в зеркало, Принцесса. — И «Оскар» за самый жуткий грим — точно мой.

Студент понял, что надо отвлечь гостью от бессердечного зеркала.

— Принси, а я так и не понял, что ты делала в этой дурацкой вертушке?

— Где-где?

— Ну в разбившемся вертолете.

— Я, я… — Принцесса, замявшись, снова глянула в зеркало. — Понимаешь, приват информейшн…

— Ну, если это что-то страшно секретное, я умолкаю.

— Как бы, Стью, тебе правильно сказать… Ну, в общем, это связано с космосом.

— Я давно по твоему обмундированию догадался об этом.

— Мне осталось пройти тест на выживание в сибирской зимней тайге.

— А потом отправиться на Международную космическую станцию?

— Верно. На целых семь дней.

— И в качестве кого?

— В качестве… — Принцесса вновь обратилась за советом к безжалостному зеркалу, не скрывающему ничего. — В качестве…

— Не стесняйся, Принси, я пойму.

— Я вроде мухи-дрозофилы, вроде белой мышки, вроде макаки-резус…

— Ну… насчет макаки — это слишком.

— Я в чисто функциональном аспекте. Что-то испытывают на животных, а что-то — на людях. Освоение космоса невозможно без таких исследований.

— Нет, ты, Принси, не тянешь на роль подопытного кролика, ты — самая героическая испытательница из всех испытательниц Земного шара.

— Сенкью.

— Смотри, Алиса, до чего дошла современная наука! Для своих экспериментов теперь выбирают самых обаятельных и самых привлекательных.

Лайка ответила хозяину тонким повизгиванием.

— Раньше запускали исключительно собачек, а теперь взялись за девушек.

— Сенкью, — вдруг сказала гостья. — Как болит голова.

— Еще бы ей не болеть.

— Ощущение — как будто вместо мозгов в черепную коробку набили вату.

— Тебе, Принси, надо постараться уснуть.

— О'кей.

— Мы с Алисой подежурим.

— О'кей.

— И комбинезон расстегни, не стесняйся.

— Отвернись, плиз.

— Ах да, извини.

— Но прежде чем уснуть, я хотела бы немного умыться, если, конечно, подобное возможно.

— Вот дурень, с этого надо было начинать.

— Все о'кей, Стью, все о'кей.

— Принси, вон там дверь, над которой рога изюбря…

— Чьи рога?

— Изюбря.

— Чьи-чьи?

— Благородного оленя, по-вашему.

— Сенкью.

— Так вот, за этой дверью имеются все полагающиеся удобства.

— Сенкью.

— Туалет и прочее.

— Сенкью.

— Даже нормальный душ имеется. Ведь этот форпост прогресса делали под европейцев. Но у них, даже самых зеленых-презеленых, менталитет совершенно другой. Первым форпост обживал француз со степенью магистра. Так его одиночного пребывания хватило только на ползимы.

— В космосе и то экипажами летают, а не в одиночку.

— То-то и оно. Не выдержал француз.

— Наверное, ему просто не хватало жареных лягушек.

— И трюфелей с камамбером.

— А может быть, круассанов?

— Или ежевечернего канкана.

Принцесса хихикнула.

Хозяин сдержанно посмеялся в кулак.

— Пришлось срочно вывозить бедолагу на санитарном вертолете.

— С французом все понятно, а вот как ты очутился здесь?

— Просто оказался вовремя в нужном месте. А если серьезно, то не нашлось больше желающих на добровольное заточение. Так что ни у начальства, ни у зеленых-презеленых выбора не было.

— Нет, я бы не смогла круглый год в полном одиночестве.

— Я тоже долго втягивался. А потом осознал прелесть отшельничества: никто не пытается обмануть и навязать свою волю. Никто не пытается манипулировать и зомбировать. Никто и ничто не отвлекает от размышлений о смысле жизни.

— Стью, открой тайну — в чем же смысл жизни-то?

— Ответ оказался до невероятности простым.

— Заинтриговал.

— Смысл жизни в отсутствии смысла.

— Или я после удара о сугроб потеряла способность мыслить, или в этом неожиданном парадоксе спрятана непостижимая истина.

— Да не в сугробе дело и не в истине. Смысл ищут, чтобы оправдать свое бессмысленное существование, а если ты не существуешь, а полноценно живешь, то зачем тебе оправдание?

— Логично.

— Хочешь еще морса?

— Нет, сенкью. Я лучше сполоснусь под горячим душем.

— Принси, вода не особо теплая, но взбодриться вполне хватит. А вот завтра я такую баню заделаю…

— С метелками?

— С вениками.

— А полотенце найдешь свежее?

— Хоть десять, — соврал егерь, у которого банных полотенец осталось лишь две штуки, как и вафельных, для кухонных нужд.

Четыре пары внимательных и пристальных глаз проводили пошатывающуюся американку до дверей под изюбриными рогами.

Лайке хотелось догнать находку и еще раз лизнуть в лицо, покрытое ссадинами.

А хозяину понравился силуэт, в котором четко выделялись не только бедра, талия, плечи, но и довольно крепкий бюст.

— Алиса, а тебе не кажется, что нам крупно повезло с находкой такого симпатичного экземпляра?

Лайка недовольно проурчала в ответ — ей лично больше нравились шустрые белки, хитрые соболя, прыгучие зайцы и могучие рыси.

— Нет, нам, Алиса, явно повезло.

За дверью, изготовленной из евровагонки, послышался робкий шум воды, который присоединился к заоконному гулу, вою и скрипу.

Метель пробовала на прочность стены и крышу избы.

Стихии поддавалась только внешняя часть двери, вернее, лишь не зафиксированный в паз стальной крючок.

Крючок, подчиняясь ритму, задаваемому резкими порывами ветра, неустанно выстукивал незамысловатую мелодию.

Мелодию, не имеющую ни конца, ни начала, ни смысла, ни содержания.

9 Печальный пасьянс

Начальник Центра подготовки космических туристов не добрался до места катастрофы каких-то триста пятьдесят километров.

Пришлось осваиваться на командном пункте штаба спасателей, расположенном рядом с местным аэродромом.

Погода по-прежнему была нелетной.

Ветер только усилился, как и снегопад.

Оставалось только ждать, ждать и ждать.

Начальник Центра подготовки космических туристов третий час подряд раскладывал трагический пасьянс из контрольных снимков богатенькой туристочки, сгинувшей в таежных дебрях.

Дочь автомобильного короля на всех фото выглядела потрясающе.

И на сдаче экзамена по нештатным ситуациям.

И на тренажерах.

И в затяжном прыжке с парашютом. И за компьютером. И в столовой.

Но особенно впечатляюще она смотрелась в бассейне при заплыве брассом.

Начальник Центра подготовки космических туристов сам бы не отказался закрутить роман со столь очаровательной подопечной, если бы не был наслышан о крутом нраве американского правосудия. Там не один обнаглевший босс был наказан за невинный шлепок, игривый щипок и нечаянное поглаживание.

По мнению юристов Центра, американская Фемида дотянется до любого сексуального домогательства, даже если оно произойдет на орбите, в изолированном пространстве Международной космической станции.

— Разрешите? — В приоткрытую дверь заглянул помощник по связям с общественностью.

— Что, погода налаживается?

— Нет, акулы пера достали. Поналетели, как стервятники. И требуют свеженьких фактов.

— Слушай, а ты помнишь, что на рыбалке предложил?

— Шаровую молнию?

— Да нет — инопланетян.

— Что, можно запустить дезу? Так сказать, организовать имитацию слива инсайдерской информации?

— Да, как отвлекающий маневр.

— В общем, сообщу тихонечко, что, мол, нашими службами за минуту до катастрофы был зарегистрирован неопознанный летающий объект, движущийся параллельным с вертолетом курсом.

— А клюнут?

— А им ничего другого не остается. Надо же что-то сенсационное сообщать в редакцию. На одних сводках о погоде и фактах из биографии нашей утраченной туристочки далеко не уедешь.

— Ты прав, прав.

— Намекну — мол, есть подозрение, что дочку миллиардера похитили иноземные существа.

— Ох уж эта дочка. Чтобы я еще раз связался с бабами!

Генерал смешал пасьянс из фотографий очаровательной Принцессы, испортившей жизнь себе и другим.

— Погоди. С похищением будет явный перебор. А вот для убедительности пропой журналюгам гимн о нашем Центре.

— Гимн о Центре?

— А чего нам стесняться? Это же случилось не в учебном классе и не на центрифуге. Дави на то, что американка была прилежной ученицей, что весь персонал был от нее без ума, что ее отличали скромность и самоотдача… В общем, рисуй идеальный образ в идеальных условиях.

Генерал наугад выдернул пяток снимков с эпизодами тренировок.

— Отдай эти прелести на растерзание репортерам. Пусть у них не возникает ассоциаций между трагедией в сибирской тайге и нашим Центром. Катастрофа — это просто досадный эпизод на фоне отлаженного процесса подготовки.

Помощник торопливо проглядел фотографии.

— Надо бы добавить ту, где она в купальнике.

— Да, жаль… Такую красавицу потеряли.

— Ничего, вертолет — это еще мелочь. Представляю, какой бы шум подняли, если бы туристочка грохнулась при возвращении с орбиты.

— Скорей бы эта непогода закончилась.

— Рано или поздно все кончается.

— Слушай, философ, ты там проконсультируйся с аэродромным начальством.

— Уже проконсультировался.

— Докладывай.

— Я в режиме реального времени отслеживаю возможность вылета.

— Молодец.

— И как только предоставляется малейшая возможность, мы вылетаем первые и при этом отсекаем всю журналистскую рать.

— Да, хвост нам совсем не нужен.

— Я договорился, что нам предоставят самый опытный экипаж и самую надежную машину. А то не хватало еще нам грохнуться.

— Да, такого позора наша космонавтика не переживет. Все туристы-миллионеры разбегутся. Никого и пряником не заманишь.

— Кстати, комиссия по расследованию инцидента с вертолетом и группа экспертов до сих пор торчат в городе.

— Значит, мы опередим всех.

— Если рискнем воспользоваться даже самым коротким, но благоприятным моментом.

— Конечно, рискнем.

— Да, тут еще одно странное обстоятельство.

— Какое?

— Вроде, наш вертолет упал совсем рядом с домиком егеря.

— И что в этом странного?

— Да, говорят, рация у него не отвечает. Может, избушку накрыло вместе с егерем, а может, просто антенну сорвало.

— Вот за что я тебя уважаю, так это за правильную оценку любой ситуации.

— Стараюсь.

— Да, кстати, разведай там насчет питания.

— И разведал, и договорился. — Помощник взглянул на ручной хронометр повышенной точности. — Ровно через сорок пять минут горячий обед будет доставлен вам прямо сюда.

— Как ты думаешь, может, малость принять на грудь?

— Об этом я тоже позаботился, как и о закуске.

— Жалко будет, если меня снимут. — Начальник Центра подготовки космических туристов прошелся между картой региона и макетом человеческого трупа в натуральную величину. — Мы бы с тобой такие дела провернули…

— Может, еще и выкрутимся.

И помощник, тасуя фотографии, отправился удовлетворять голодную прессу.

10 Свадебный скафандр

Вернувшись из душа, Принцесса еще раз приложилась к теплому клюквенному соку, от которого приятно ломило за ушами, а от бодрящей кислинки и полезной горчинки сводило челюсти.

— Может, поужинаешь?

— Сорри, пока не хочется.

— Как самочувствие?

— Мутит немного.

— Тогда, Принси, тебе лучше уснуть, крепко-крепко, до самого утра.

— Постараюсь.

— А я завтра тебе организую шикарную баньку.

— Баньку?

— Ну да, народная русская забава — крутой пар, березовый веник и вода, настоянная на лечебных травах. У меня знаешь сколько веников заготовлено на чердаке!

— Веников… — улыбнулась принцесса. — Или метелок?

— Ну, мы на метлах, знаете, не летаем, хотя в кладовке и метла имеется. А веничек березовый — это главная составляющая настоящей русской бани-каменки.

— Каменки? — снова улыбнулась Принцесса.

— Ну да, каменки — я ее сам смастерил. Конструкция, можно сказать, достаточно примитивна, но проверена не одним поколением сибирских мужиков. Железная бочка — это вроде как печь, сверху плоские камни, которые, разумеется, нагреваются до красноты. Печку протопил, баню проветрил от угара там всякого — и шуруй париться. Ковш плеснул, второй… Такой кайф!

— Мне и душа вполне достаточно. — Принцесса грациозным движением поправила на голове корон… то есть скрученное тюрбаном полотенце. — Вполне.

— Да ты пойми, ни душ, ни ванна, ни даже джакузи не сравнятся с русской баней.

— Конечно, в джакузи с березовым веником делать нечего.

— Я серьезно. Баня любую хворь снимет. А тебе тем более будет полезно.

— Посмотрим, Стью, — тихо сказала Принцесса и аккуратно зевнула. — Посмотрим.

— Извини, опять я чего-то разболтался. В общем, всем спать!

Студент потрепал лайке загривок.

— Как ты думаешь, Алиса, утро вечера мудренее?

Собака довольно взвизгнула — хозяин никогда не ласкал ее так много, как в этот веселый день.

— Утро вечера… — Принцесса, не убирая полотенца с влажных волос, легла на медвежью шкуру. — Так и моя бабушка любила говорить. Утро вечера мудренее. Бабушка у меня была русская, танцевала в Большом театре, а потом переехала в Америку и там осталась, в кордебалете танцевала, пока за моего дедушку-миллиардера замуж не вышла…

— У каждого своя судьба, — обратился студент к лайке. — Кому-то — танцевать в кордебалете, кому-то — быть подопытной крысой, а кому-то — выслеживать соболей и гонять белок.

Алиса не любила, когда хозяин ударялся в длинные размышления, и, как всегда, направилась к миске, в которой ждала ее шершавого языка вода из проруби — холодная, чистая, свежая.

Студент замолчал и проводил досадливым взглядом собаку, не понимающую мудрость жизни.

— А ты веришь в неизбежность судьбы? — спросил егерь, поворачиваясь к субъекту, лично подтверждающему эту тривиальную аксиому. — Веришь?

Но ответа не последовало.

Принцесса медленно, но верно засыпала, освобождаясь от тяжкого груза стрессовых впечатлений.

Егерь снял с вешалки запасной длиннополый тулуп и накрыл, овчиной вниз, настрадавшуюся, но везучую американку.

Вскоре Принцесса задышала ровно и спокойно.

А за окном подвывала метель и постанывали сухостоины под напором пурги.

Собака жадно лакала воду из миски.

— Ну что же, пора и нам подкрепиться, — шепнул егерь то ли сам себе, то ли Алисе, то ли засыпающей Принцессе. — Давно пора.

Студент наскоро перекусил копченой тетеревиной ножкой и пресными галетами, посыпанными тмином.

Лайка тоже получила свою наградную порцию мяса и галет — за своевременный лай, за разрытый сугроб, за спасенную американку.

Несмотря на опухшее лицо Принцессы, хозяин охотничьей хижины был уверен, что Алиса откопала из снега настоящую красавицу.

Студент поправил нагретый абажур настольной лампы так, чтобы свет падал на лежбище с чемпионкой по выживанию, но не бил в спящий лик.

Принцесса, судя по всем признакам, наконец-то погрузилась в нормальную спячку, до утра.

А не как барсук, медведь и бурундук — до весны.

Студент, вернув абажур лампы в нейтральное положение, устроился на грубо сколоченной кровати, предназначенной для гостей.

За восемь лет на этой кровати так никто и не переночевал.

Студент лег не раздеваясь.

Лайка, выполняя сторожевой долг, пристроилась у порога рыжим пышным калачом, уткнув нос в роскошный хвост.

А спасенной американке снились куклы.

Принцесса в охотничьем костюме версальской фаворитки.

Принцесса в бальном платье эпохи вальса.

Принцесса в купальнике, но с непременной короной в белокурых локонах.

Принцесса на лыжах из горного хрусталя.

Принцессы из волшебных сказок, из кино и мультфильмов.

А также сводный отряд модниц в натуральных шубках от бобра до шиншиллы.

И невесты, невесты, невесты, жаждущие любви, чистой и настоящей…

Но вот в роскошное дефиле коронованных особ ворвался, без какого-либо предупреждения и без обязательного приглашения, волк из сказок русской бабушки, волк, напоминающий обликом лайку по имени Алиса.

Принцессы хором взвизгнули хорошо поставленными меццо-сопрано.

А рыжий волк огромными прыжками упорно преодолевал залитый софитами подиум.

На спине отважного волка спокойно восседал то ли князь, то ли царевич, то ли принц.

Удалец походил на егеря, занимающегося учетом соболей, и в крепких объятиях этого бравого охотника млела красавица-принцесса в белом свадебном скафандре…